В оглавление «Розы Мiра» Д.Л.Андреева
Το Ροδον του Κοσμου
Главная страница
Фонд
Кратко о религиозной и философской концепции
Основа: Труды Д.Андреева
Биографические материалы
Исследовательские и популярные работы
Вопросы/комментарии
Лента: Политика
Лента: Религия
Лента: Общество
Темы лент
Библиотека
Музыка
Видеоматериалы
Фото-галерея
Живопись
Ссылки

Лента: Религия

  << Пред   След >>

Встреча с епископом Тихоном (Шевкуновым)

4 июля 2017 года в Библиотеке иностранной литературы состоялась встреча с наместником московского Сретенского монастыря епископом Егорьевским Тихоном (Шевкуновым), главным редактором портала Православие.Ru. Темой встречи стала фальсификация истории в художественных произведениях и публицистических высказываниях некоторых современных деятелей искусства. Особое внимание было уделено революции 1917 года и тому, как эта тема, а также образ Церкви того времени преподаются в ряде современных СМИ, какие мифы на этот счет активно пропагандируются. Также Владыка Тихон, являющийся секретарем Церковной комиссии по изучению результатов исследования останков, найденных под Екатеринбургом, поделился новыми сведениями касательно ведущегося расследования.

Стенограмма выступления ​епископа Егорьевского Тихона


— Дорогие друзья, в первую очередь я бы хотел от всей души поблагодарить вас за приглашение на эту встречу в библиотеку, в которой, к стыду своему, раньше ни разу не бывал. Мы, студенты ВГИКа, в основном ходили в Историческую библиотеку, которая здесь поблизости. Но, конечно же, мы все прекрасно знали об этой библиотеке, о том особом доме, который собирал — и в советское время, и позже, — множество интересных людей. И для меня, действительно, высокая честь быть сегодня здесь вместе с вами и говорить на тему, которая была предложена: история — реальная и вымышленная: механизмы формирования образов.

Мы с вами уже многократно слышали о фальсификациях истории, о том, что историю в своих интересах переиначивают те или иные злокозненные и недобросовестные люди. Это даже стало уже неким шаблоном, но актуальности эта тема не потеряла. Известный французский поэт и замечательный автор множества афоризмов Поль Валери высказывал в своё время удивительные мысли:

«История — это самый опасный продукт, выработанный химией интеллекта. Ее свойства хорошо известны. Она заставляет мечтать, она опьяняет народы, порождает у них ложные воспоминания, растравляет их старые раны, мучает их во время отдыха, вызывает у них манию величия и манию преследования и делает нации желчными, высокомерными, нетерпимыми и тщеславными».

Здесь сидят профессиональные историки. Мне немножко неудобно зачитывать перед ними эти слова, но это действительно так. Речь здесь идёт о ложной истории, об истории, в которой нет правды. Ещё Цицерон говорил о том, что первый закон истории состоит в том, чтобы бояться какой бы то ни было лжи, и затем — не бояться какой бы то ни было правды. Если мы соблюдаем это, пытаемся изо всех наших сил придерживаться правды, какая бы она ни была, то тогда наши занятия историей могут принести громадную пользу.

История — это не школьная учительница, а надзирательница, которая не задаёт уроки, а жёстко спрашивает за их незнание. Я своими словами передаю слова Ключевского. И всякий раз, когда об истории говорят не то, что было на самом деле, это, конечно же, большой грех. По-настоящему большой грех. Был такой английский режиссёр Кен Лох, малоизвестный, но очень шумный в своё время, троцкист. Увлекаясь историей, он говорил вот что: «Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее». Это циничные, но очень правильные слова. Я бы добавил ещё, что тот, кто пишет историю, формирует будущее. И мне бы и хотелось сегодня поговорить о том, насколько важно нам самим разбираться в том, что нам предлагают в качестве нашей истории, в том числе отечественной.

Ещё перед тем как прийти сюда, мы с моим спутником говорили о том, что наш народ очень доверчив. Доверчив даже до степени инфантилизма. Когда совершилась революция 1917 года, февральский переворот, то Морис Палеолог, который был послом Франции в России, тогда созерцал всё то, что происходило в столице. Он видел просто безумие, когда в Петрограде, который был самой сытой столицей, случилась в каком-то смысле революция сытых. Петроград был самый сытый среди всех других воюющих столиц. Голодала Вена, голодал Берлин, в Англии были карточки, во Франции, как мы читаем у Хемингуэя, тоже были проблемы с продуктами. В Турции было то же самое, а в России были карточки всего лишь на сахар, потому что гнали самогон, и продажу сахара ограничивали. Но все остальное свободно продавалось. Хотя лимоны подорожали. Я слышал, здесь есть журналист газеты «Коммерсант». Так вот, газета «Коммерсантъ» в 1917 году писала: какой ужас, лимоны подорожали, ананасов практически нет. То есть они есть, но их мало. Действительно, ужас.

И вот, в этом сытом городе 23 февраля (8 марта по новому стилю) шли женщины и дети по улицам и громили полные хлеба булочные. Да, чёрный хлеб на какое-то время пропал, потом генерал Хабалов, военный комендант Петрограда, пополнил из запасов чёрный хлеб, но белого было вдоволь. Но люди шли и громили булочные, потому что им сказали: «Хлеба нет». И вот Морис Палеолог сказал удивительные слова: «Я не знаю в мире другого народа, столь внушаемого и доверчивого, как народ русский».

Поэтому у нас, при нашем некоем инфантилизме и нашем подростковом негативизме, необычайно важно самим доискиваться до правды нашей истории. Особым образом формируют историю (а значит, и наше настоящее и будущее) художники. И с них поэтому спрос. Все знают слова «поэт в России больше, чем поэт». «Творец» — иногда высокопарно называют художника, но ведь это действительно так! Художник, поэт, кинематографист творят образ настоящего и образ будущего, которые воспринимаются этим самым доверчивым, по словам Палеолога, народом в мире. Ответственность тут громадная. Конечно, творчество — это высокий Божественный дар.

Все православные христиане, сидящие здесь, знают начальные слова Символа веры: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли». А в греческом языке это звучит немножко по-другому. Творец — это поэт по-гречески, и в этом языке эти слова звучат так: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Поэта неба и земли».

Удивительные слова... С поэта поэтому больший спрос. И поэтому мы, несмотря ни на какие заслуги, чины, звания и уважение, всё же должны доискиваться до правды, в том числе в словах тех, кому особым образом доверяет наш народ, — художников.

Недавно в журнале «Звезда», а затем на сайте «Эхо Москвы» было опубликовано интервью известного режиссёра Александра Николаевича Сокурова, где он значительное место уделил истории Церкви. Я бы не стал комментировать, а тем более дискутировать на темы, предлагаемые Александром Николаевичем, но всё же считаю это необходимым сделать, потому что это касается особого периода в истории нашей страны и в истории Церкви. Скажу сразу, я очень позитивно отношусь к критике Церкви. Считаю, что даже несправедливая, с моей точки зрения, критика всё равно полезна и важна. Она всегда бодрит, даёт возможность посмотреть на себя без умиления и критически. Я никогда, ни разу не пытался оспаривать какую-либо критику в сторону Церкви. Любая критика, повторяю ещё раз, полезна.

Но когда утверждения касаются уже не нас, сегодняшних, ситуация уже другая. Нас можно критиковать сколько угодно. Мы действительно бываем разными, в том числе не соответствующими высокому призванию священника. Мы выслушиваем это со смирением и с пониманием того, что пусть не в таких в огромных масштабах, но основания для такой критики всё-таки есть. Но когда речь идёт о нашей истории, тем более об истории столетней давности, когда Русская Церковь дала целый сонм новомучеников, причем не только России и не только Русской Церкви, но всему христианскому миру, — тогда трактовка этих событий совершенно особая. Вот здесь, как мне кажется, надо постараться расставить точки над i.

Вот что говорит в своём интервью Александр Николаевич Сокуров. Вот как он формирует образ Церкви тогдашней, а мы уже в своём сознании проецируем её вообще на Церковь, на Церковь сегодняшнюю и на Церковь будущего, будущих времён.

Итак, большая цитата из интервью:

«В Российской империи Церкви вообще ничего не принадлежало. Всё было собственностью государства. Вы, наверное, обращали внимание на заброшенные, но не разрушенные церкви во многих сёлах, малых городах. Таких по всей стране огромное количество. Когда-то богатый селянин или помещик построил церковь за свой счёт и сдал её «на баланс государства». Изредка храмы строились на государственные деньги. Церковь оформлялась как приход, и священнику назначалась зарплата из госбюджета. Строились такие церкви почти всегда на частные деньги.

Как только начались революционные события, и большевики захватили банки, они первым делом отделили церковь от государства. Денег и без того было мало. И священники перестали получать зарплату. Помыкавшись месяц-другой, они забирали свои семьи, закрывали храмы и уезжали в города. Занимались торговлей, устраивались на работу. А храм оставался на разграбление селу. У народа не было особого отношения к храмам. Их разбирали, грабили, жгли. К слову, о нашем обществе: люди, которые молились, умилялись, плакали перед иконами, лбы разбивали, отмечали религиозные праздники — позже ходили и грабили это всё, жгли, воровали, загаживали. Тот же самый народ. Потом советская власть приспосабливала некоторые из храмов для своих нужд. Большевики взрывали только крупные, знаковые церкви.

Поэтому разговоры о том, что мы возвращаем Церкви то, что ей принадлежит, — далеки от правды. У Церкви не было своего имущества. Когда началась революция 1917 года, миллионы людей обрушились на Церковь, потому что в глазах православных людей Церковь и николаевская Россия были одним целым. Священный Синод участвовал в управлении страной, благословил вступление России в Первую мировую войну, благословлял расстрелы рабочих, когда начались первые бунты в Сибири, и так далее. Священный Синод ни разу не заявлял, что убивать нельзя и надо поступить по-христиански. Поэтому в представлении населения это была одна, попросту говоря, компания. Поэтому в течение нескольких месяцев продолжалось «триумфальное шествие советской власти». Страна полностью отошла от монархического режима. Церковь, которая могла бы быть посредником в гражданской войне, — им не стала».

Оставим пока в покое вопрос о зарплатах священников, хотя он здесь стоит на одном из первых мест. Об этом мы ещё потом скажем. Вернёмся к главному. Александр Николаевич утверждает, что храмы закрывались, священники удалялись в города, а церкви рушились самими крестьянами. Но дело в том, что деревенские церкви, как правило, строились самой же крестьянской общиной. Действительно, иногда их строили помещики, но в основном, в подавляющем большинстве, церкви в деревнях строились общинами, в которую входил и сам священник. И принадлежала эта общинная церковь не государству, а общине. Была так называемая церковная собственность, о которой мы специально скажем. И, конечно, никакому государству эти церкви не принадлежали.

Как храмы разоряли? Действительно, были случаи, когда крестьяне, особенно самая беднота, люмпены, участвовали в разрушении храмов. Но и это было нетипично. Вот несколько примеров, как их грабили:

«Забравшись в храм под предводительством Дыбенки, красноармейцы вместе с приехавшими с ними любовницами ходили по храму в шапках, курили, ругали скверно-матерно Иисуса Христа и Матерь Божию, похитили антиминс, занавес от Царских врат, разорвав его на части, церковные одежды, подризники, платки для утирания губ причащающихся, опрокинули Престол, пронзили штыком икону Спасителя. После ухода бесчинствовавшего отряда в одном из притворов храма были обнаружены экскременты».

Это Юг России, из отчёта особой комиссии при генерале Деникине, 1919-й год. А вот север России, Печёрский край. Командующий Печёрским краем у красных доносил, что

«священник Спасский произносит проповеди против Советской власти, называя ее властью грабительской. Арестовав священника Спасского, я с отрядом отправился далее. В пути был произведен допрос священнику Спасскому, который подтвердил свое выступление в церкви, но уклонился и сказал, что это только было сказано по отношению местного Усть-Немского волостного совета. Заседание совместно с членами Усть-Сысольской Чрезвычайной комиссии решило: приговорить священника Спасского к расстрелу, каковое постановление и было немедленно приведено в исполнение».

Местные крестьяне рассказали дочери о. Димитрия о его последних днях:

«Они (красноармейцы — ред.) все время били его нагайками. И пока везли на пароходе, все время били за то, что он не отрекся от веры Христовой, а их называл слугами сатаны. Пароход остановили под утро на безлюдном месте. На опушке леса велели батюшке выкопать себе могилу. Да, видать, не глубоко смог он выкопать... Когда расстреляли его и забросали песком яму, дождь, ливший целый день, размыл песок, и кисть руки его торчала из могилы, как будто и мертвый он проклинал их».

Таких примеров, к нашему ужасу, можно привести множество, все это творил наш народ. Но совсем не те самые крестьяне, о которых пишет Александр Николаевич. Люмпен-пролетариат крестьянский — да, отчасти, но только отчасти. 27 сентября 1918 года при занятии Печёрского уезда арестовали настоятеля Никольского собора отца Анфала Суровцева. Как писали архангельские газеты,

«настоятель Усть-Цилемского собора отец Анфал Суровцев претерпел от большевиков мученическую смерть: захваченному в конце сентября отцу Анфалу Суровцеву сначала причинили невыразимые страдания, так как целых 10 дней его били нещадно плетьми, потом постепенно отрезали нос, уши, вырвали язык, застрелили на борту парохода и сбросили в реку».


А в рапорте о жертвах красного террора среди лиц духовного звания Печорского уезда настоятеля Усть-Цилемского соборного прихода отца Иоанна Серебренникова, например, говорится, что:

«священник Бакуринского прихода на Печоре отец Иосиф Распутин был схвачен красноармейцами, увезен в Ижму и там, привязанный к телеграфному столбу, — расстрелян. Несмотря на мольбы жителей, его не дозволили похоронить. Труп священника был обглодан собаками. О. Иосиф прослужил в этом приходе 23 года, за мягкость и кротость характера был особенно уважаем прихожанами...»

А может быть, в родной для Александра Николаевича Сибири всё было как-то по-другому? Нет, всё было то же самое. По воспоминаниям игумена Евгения Краснопёрова, бывшего насельника Вознесенского монастыря, во время революции на территории храма за один раз было расстреляно 30 монахов. Сами большевики пишут в своих сводках, что реквизиция храмов осуществлялась без всяких законных мотивов. Рассмотрение вопросов, связанных с открытием и закрытием храмов, было в функции райисполкомов и горсоветов. О том, как происходили закрытия храмов, можно узнать из заявления верующих граждан села Введенщина Иркутского района, направленного в Иркутский горсовет:

«1/IV-35 года нашим сельским активом от граждан села Введенщина было созвано общее собрание граждан села, на котором стоял вопрос о закрытии местной церкви. Собрание протекало в извращенном виде, т.е. молящимся не давали выступить, а которые выступали, были всяко осмеяны сельским активом. Собрание умышленно было затянуто до 12 часов ночи, когда большинство граждан разошлись по домам, тогда они поставили вопрос на голосование. Голосование проходило также в явно извращенном виде, т.е. при подсчете голосов голоса верующих умышленно пропускали, и в результате такого голосования они постановили закрыть церковь. Мы, молящиеся граждане села, считаем, что собрание проходило в извращенном виде, просим Вас назначить вторичное собрание и прислать своего представителя. Или разрешить, чтобы открыть церковь. Просим не отказать нашей просьбе».

Очень странно выглядит ещё одно утверждение Александра Николаевича Сокурова о том, что большевики взрывали только крупные, знаковые церкви. Это было совершенно не так. Например, в трёх районах Владимирской области было взорвано и разрушено 110 сельских храмов. А вообще из нескольких десятков тысяч разрушенных дореволюционных храмов большая часть были именно сельскими. Поэтому заявление о том, что большевики взрывали только крупные, знаковые храмы, просто совершенно нелепо.

Репрессиям в 1920-30-е годы было подвергнуто более 200 церковнослужителей родной для Александра Николаевича Иркутской области. И это люди, которые как раз не ушли из своих храмов, а оставались там до конца, до расстрела. Апогей террора пришелся на 1937–1938 годы, когда был расстрелян каждый второй священнослужитель в Иркутской области. И эти священники до тюрьмы, до пыток и смерти оставались верующими людьми. Да, некоторые оставляли служение, но просто потому, что негде было уже служить. Вот пример протоиерея Михаила Окоповича. ОГПУ не раз вызывало его, предлагая оставить сан и стать осведомителем. Он категорически отказывался от этого. В 1925 году его арестовали, приговорили к трём годам в Соловках. В 1933 году последовал новый срок — 10 лет. В 1938 году его судили ещё раз и расстреляли в Соловках.

Это типичная судьба русского священника. Конечно, были отступники, но их было абсолютное меньшинство. А вот как держали себя на допросах эти не сбежавшие в города, не оставившие своих прихожан и не занявшиеся торговлей, как пишет Александр Николаевич, священники. Священник Фёдор Фёдорович Верномудров служил в церкви Тихвинской иконы Божией Матери там же, в той же Иркутской губернии, в Иркутской епархии (я специально брал сведения оттуда же). В апреле 1931-го года вот что он говорил на допросе, после которого сразу же был осуждён.

«Воспитан я был в религиозном духе, в любви к отечеству, государю и русскому народу, и в своей общественно-политической деятельности я до последних дней внушал эту любовь к отечеству, государю и всему русскому народу. Я до последнего времени считаю, что виновниками гибели Великой Руси, упадка нравственности, междоусобной вражды является революция и те люди, которым чужды тысячелетние устои Великой Руси и русского народа. Советская власть, как власть антихристианская, чужда запросам русского народа. Насилие с ее стороны в отношении коллективизации, преследование религии, разрушение церквей, ликвидация кулачества ведет не к величию страны, а к ее обнищанию и гибели. Русский народ привык к свободному труду. Трудился для себя и давал пользу государству. Советская власть этих тружеников раскулачила, принудительно их сослала, в их дома вселила людей, которые всю свою жизнь были лодырями. Загнали насильно этих людей в колхозы, от которых в конечном итоге, как мы видим, никакой пользы государству нет. Свои убеждения я выражал на общественных собраниях, в церквах, во время произношения проповедей».

Отца Фёдора Верномудрова много раз арестовывали, ссылали на Соловки и Колыму. Наконец в 1938-м году его и двух его сыновей, Владимира и Святослава, расстреляли в Иркутске на полигоне «Пивовариха».

Александр Николаевич почему-то крайне пренебрежительно говорит о николаевской России. Как в советское время, так зачастую и сейчас о дореволюционной России говорят как о государстве отсталом и никуда не годном, с безграмотным населением. Но вот ещё в советское время по-настоящему думающие люди, задавали себе вопросы, крайне опасные в то время. Вот наш замечательный писатель Владимир Солоухин писал, что если Россия была такой отсталой, то откуда взялись шесть миллионов семей раскулаченных? Шесть миллионов семей, а в каждой кулацкой семье (то есть в семье просто крепких крестьян) — много детей, родители, супруга. В среднем десять человек, а это шестьдесят миллионов только из крепких крестьянских семей. Около 30% было кулаков среди крестьян, около 40-45% было середняков и только 15-20% бедняков. Правильно я говорю? Чуть побольше было середняков? Тут сегодня сидят историки, мне очень повезло, я могу к ним обращаться и получать совершенно точные сведения.

Но, может быть, жители городов были настроены уже по-другому. Конечно, в значительной степени рабочие были уже эмансипированы во многих отношениях. Но мы знаем, если смотреть объективно, — и в Петрограде, и в Москве, и в других промышленных городах рабочие выступали против закрытия храмов. Например, знаменитые волнения в марте 1922-го года в Шуе, когда практически всё взрослое население вышло на защиту храмов и было безжалостно расстреляно. То же самое происходило в Центральном Черноземье, в Поволжье и в Сибири.

«Когда началась революция 1917 года, миллионы людей обрушились на Церковь, потому что в глазах православных людей Церковь и николаевская Россия были одним целым».

Николаевская Россия, на всякий случай, к 1917 году была четвёртой-пятой экономикой в мире: США, Англия, Германия, а 4-ое и 5-ое место делили Франция и Россия. По темпам роста экономического производства мы были на первом месте, как сейчас Китай. Но эти цифры вы все можете посмотреть сами, они в свободном доступе. В сельском хозяйстве были совершенно колоссальные успехи. Самая протяжённая в мире железная дорога — Транссибирская магистраль, военная промышленность того времени, и т.д.

Теперь скажу о «безграмотной России». В 1920 году Наркомпрос провёл, как бы мы сейчас сказали, тестирование подростков с 10 до 16 лет на предмет их грамотности. 86% (и это 1920 год, разгар гражданской войны!) подростков оказались грамотными, с начальным образованием. Почему это стало возможным в «неграмотной России»? Потому что до 1908 года не было закона о всеобщем начальном образовании, но уже претворялась в жизнь программа всеобщего начального образования. Это с 1918 по 1920 год уже были очень большие проблемы в школах, но все равно, 86% детей от 10 лет уже имели начальное образование. Что преподавалось там, в этих церковно-приходских школах, кроме Закона Божьего, что само по себе замечательно, с моей церковной точки зрения? Письмо, счёт, чтение, гимнастика, природоведение, история (Александр III стал вводить).

В 1912-1913 годах в России находился французский журналист, экономист Эдмонд Терри. Тогда Россия брала очень много кредитов во Франции, и предполагала брать ещё и ещё. Франция была нашим главным кредитором. И французские банки послали Эдмонда Терри с группой людей, для того чтобы выяснить, что происходит в России и насколько можно кредитовать эту страну. И вот Эдмонд Терри пишет в своём заключении, что «если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 года идти так же, как они шли с 1900 по 1912, Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».

Так что не всё было так плохо в этой самой царской России. Не всё было так ужасно. Не всё было так хрестоматийно по-советски или по-антисоветски.

Александр Николаевич говорит далее, что «Священный Синод участвовал в управлении страной». Где Священный Синод участвовал в управлении страной? Хоть один пример можно привести? Ну, разве что тот случай, когда митрополит Филарет 1860-61 годах участвовал в написании документа об освобождении крестьян.

«Священный Синод благословлял вступление России в Первую Мировую войну».

Действительно, это было сложнейшее время. России объявила войну Германия, и был совершенно колоссальный подъём всех слоёв общества. Император Николай II сделал всё, чтобы войны не было. Он писал и своему родственнику Вильгельму, и вёл переговоры с англичанами, он делал всё, чтобы войны не было. Но не получилось, война началась. И патриотический подъём был, действительно, колоссальный. И аристократия, и интеллигенция, и купечество, и даже оппозиция — все испытали прилив патриотизма и долго ещё грезили всякого рода идеями, что получит Россия, в том числе и такие либералы, как Милюков. Церковь, конечно, благословила свой народ на защиту Отечества.

«…Благословлял расстрелы рабочих, когда начались первые бунты в Сибири, и так далее».

Какие расстрелы рабочих благословлял Священный Синод?! Даже близко не было такого! Никаких документов, никаких свидетельств об этом быть не может.

«Священный Синод ни разу не заявлял, что убивать нельзя и надо поступить по-христиански. Поэтому в представлении населения это была одна, попросту говоря, компания… Церковь, которая могла бы быть посредником в гражданской войне, — им не стала».

Но Собор 1917-1918 года ежемесячно говорил, взывал, публиковал воззвания о прекращении внутренней смуты. Эти тексты общедоступны и известны сейчас даже в школах. Вот цитата из послания Патриарха Тихона:

«Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем неповинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и вьявь при дневном свете, с неслыханною доселе дерзостию и беспощадной жестокостию, без всякого суда и с попранием всякого права и законности, — совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах (в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и пр.)».

А вот что касается обличения:

«Опомнитесь, безумцы, — пишет в своём послании патриарх Тихон, — прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это — поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей — земной».

Все это не печаталось в газетах, но зачитывалось во всех храмах Русской Православной Церкви, и зачитывалось неоднократно.

И ещё послание:

«К тебе же, обольщенный, несчастный русский народ, сердце мое горит жалостью до смерти… Все мы — братья, и у всех нас одна мать — родная Русская земля, и все мы чада одного Отца Небесного, Которого молим: ‟Отче наш, остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим…”

Взываю ко всем вам, архипастыри, пастыри, сыны мои и дщери о Христе: спешите с проповедью покаяния, с призывом к прекращению братоубийственных распрей и раздоров, с призывом к миру, тишине, к труду, любви и единению».

Это ли утверждает Александр Николаевич Сокуров, когда говорит, что Священный Синод ни разу не заявлял, что убивать нельзя, что надо поступать по-христиански? Разве Священный Синод не призывал к христианской жизни, миру и братолюбию? Знаменита анафема патриарха Тихона, которую называют анафемой советской власти. О ней особый разговор, но за это он, в том числе, поплатился тюрьмой. Возможно, даже был убит. Есть такая версия.

Александр Николаевич так повествует дальше о следующих событиях:

«Как только начались революционные события, и большевики захватили банки, они первым делом отделили церковь от государства. Денег и без того было мало. И священники перестали получать зарплату. Помыкавшись месяц-другой, они забирали свои семьи, закрывали храмы и уезжали в города. Занимались торговлей, устраивались на работу».

Но о какой работе в городах тогда вообще может идти речь!? Голод тогда царил в городах. В деревне ещё как-то можно было жить. А что касается городов — там был тотальный голод с 1918 года. В Петрограде в январе и феврале 1918 года дневной паёк составлял сто грамм хлеба, а уже в апреле составлял 50 грамм. И туда стремились священники? Которые, кроме всего прочего, из-за своего социального положения, были первыми кандидатами в заложники.

Такие утверждения Александра Николаевича наталкивают на мысль о том, что он изучал историю по произведениям Ильфа и Петрова, но это совсем не так. Сокуров закончил исторический факультет Горьковского Государственного Университета. А главный редактор «Эха Москвы», который опубликовал это интервью, тоже закончил исторический факультет Московского Педагогического Университета (тогда — института) и 20 лет преподавал историю детям. Я без комментариев просто сообщаю эти сведения. Хотя мне как-то даже неловко. Все-таки они профессиональные историки, а я кто? Так, поп-киношник.

Ещё одно удивительное утверждение мы слышим в этом интервью от историка и режиссёра Сокурова: что священнику назначалась зарплата из госбюджета, а после отделения Церкви от государства священники перестали получать эту зарплату.

Но в Российской Империи в то время какую-то зарплату получали лишь военные и морские священники. Обычные же священники зарплату практически не получали, лишь некоторые из них. В основном в деревнях они содержались общиной, в городах — своим приходом. Очень небольшие деньги выделял священникам Синод. А из государственной казны выплаты в среднем по духовенству на месяц составляли 67 копеек, и то, если разделить между получавшими, не получавшими, морскими священниками, военными священниками и прочими. На эти деньги можно было купить лишь два килограмма мяса, и все.

Снова перейдём к интервью.

«В Российской империи Церкви вообще ничего не принадлежало. Всё было собственностью государства… Поэтому разговоры о том, что мы возвращаем Церкви то, что ей принадлежит, — далеки от правды. У Церкви не было своего имущества».

Александр Николаевич повторяет это настойчиво, и люди начинают в это верить, потому что он знаменитый и уважаемый человек. Но десятый том свода законов Российской Империи, книга вторая, говорит, что имущество Церкви является не государственным имуществом. К церковному имуществу принадлежит имущество монастырское, архиерейские дома. Говорится и про землю, принадлежащую церквям, монастырям, архиерейским домам, про движимое и недвижимое церковное имущество. Я готов признать, что может быть, свод законов Российской Империи не изучали в Государственном Университете, на историческом факультете, в городе Горьком. Но декрет об отделении Церкви от государства изучали, сто процентов. И там чёрным по белому написано, что никакие церковные, религиозные общества не имеют права владеть собственностью и что вся церковная собственность переходит государству. Всё имущество церковных, религиозных обществ в пункте тринадцатом декрета объявляется народным достоянием.

Особенно тяжело комментировать следующее слова Александра Николаевича Сокурова:

«У народа не было особого отношения к храмам. Их разбирали, грабили, жгли. К слову, о нашем обществе: люди, которые молились, умилялись, плакали перед иконами, лбы разбивали, отмечали религиозные праздники — позже ходили и грабили это всё, жгли, воровали, загаживали. Тот же самый народ».

Но вы слышали от меня сегодня, кто грабил храмы. Это были профессиональные террористы-революционеры, которые захватили власть.

В 1937 году была проведена знаменитая перепись населения. И одним из пунктов этой переписи было отношение к вере. Это был 1937 год, когда лишь за упоминание дедушки-священника могли человека репрессировать. Перепись проходила по месту жительства. Это было одно из обязательных условий. Так вот, 56 % населения, того самого населения, о котором рассуждает Александр Николаевич, указали себя как верующих, несмотря ни на какие опасности. Причём эта цифра, возможно, даже наверняка, занижена. Потому что, например, в воспоминаниях Краснова-Левитина пишется, как к нему пришли переписчики, и он говорит: «Я верующий». А они пишут — атеист. И только когда он настоял на том, чтобы они записали его как верующего, заявив, что иначе он не подпишет лист, переписчики были вынуждены так сделать.

Александр Николаевич говорит:

«Ненавидеть и зверски истязать друг друга могут только русские, это характер русского человека. Это чрезвычайно порочная предрасположенность, наследственная. Она формировалась постепенно. Способность выделить главного козла в стаде и идти за ним».

Но где же здесь эта способность? 56% населения говорят совершенно противоположное в важнейшем вопросе, который ставился перед ними.

«Ненавидеть и истязать друг друга могут только русские, это характер русского человека, порочная наследственность». Подождите: а англичане, американцы, испанцы, французы в своих гражданских войнах — они что, осыпали друг друга лепестками роз, ходили в хороводах?

Александр Николаевич пишет, что противостоять такому наследственно порочному народу должны интеллектуалы, именно они должны управлять страной. Не будем называть те замечательные имена уже покойных людей, которых он предлагает в руководители страны. Но далеко не всякий творческий человек способен выполнять руководящую работу, так же как далеко не всякая кухарка может управлять государством. 72 года назад наш народ самым жестким образом пресек творческий путь руководителя крупнейшей на тот момент европейской державы и по совместительству — венского живописца. Надо сказать, неплохого живописца, если посмотреть работы. Так что далеко не всякий художник способен на добро и нормальное управление страной.

В программе «Особое мнение» Александр Николаевич тоже поднял два вопроса. Он сделал своеобразный исторический экскурс, создал некие образы, а потом переходит к сегодняшнему дню:

«Современное государство сделало религию фактом политической жизни — это большое преступление современного государства. Они допустили религию в политику».

Хотелось бы узнать, где? Вот где религия допущена в политику? И как это проявляется? По Уставу Русской Православной Церкви, священнослужителям запрещено участвовать в политике, избираться в государственные органы власти. Запрещено. В 1980-е годы священники избирались в Верховный Совет, была такая ситуация. Потом на церковном Соборе был наложен категорический запрет на подобного рода политическую деятельность.

«Когда мы допускаем религиозных людей, — продолжает Александр Николаевич, — к государственной структуре России, — мы порождаем начало беды для всей страны. Это свидетельство просто не каких-то там космических противоречий, а просто глупости, отсутствия мудрости государственной у тех людей, кто работает в государственном аппарате, на высших уровнях государственного аппарата, совершать такую страшную ошибку. Эта страшная ошибка, которая может привести к обстоятельствам абсолютно необратимым».

Я не буду говорить о статистике, что 85% населения у нас признают себя православными. Но ведь и реально верующих людей у нас очень немало, и в первую очередь среди интеллигенции. Как говорил старец Силуан, в последние времена именно образованные люди будут приходить к вере. И что? Вот здесь сидят несколько руководителей, государственные чиновники, которые являются православными людьми. И что с ними делать? Исключить? Запретить? Это сегрегация! Та конструкция государственного управления, которую предлагает Александр Николаевич, является сегрегационной и дискриминационной. Это скорее принадлежность тоталитарного государства, существует лишь в специфических странах. А в России модель сотрудничества — кооперационная, и в ее рамках государство полное право имеет взять в чиновники религиозного или не религиозного человека.

Александр Николаевич возражает даже против традиционного приветствия православных людей: трижды поцеловаться по старому дедовскому обычаю. Люди приветствуют друг друга и считают, что это допустимо.

«Не надо встречать их поцелуями, лобзать руки, когда к нему в облачении в кабинет войдут. У священников — паспорта граждан Российской Федерации. Единственная законодательно позволенная форма общения губернатора с ними — это разговор как с гражданами. Церковь отделена от государства. Если губернатор будет следовать Конституционному праву, если у него есть далеко идущие амбициозные планы, он не будет переступать через себя и идти на сговор».

Какой сговор, если люди поприветствовали друг друга так, как это было принято столетия назад? Ну, и наконец, много говорит Александр Николаевич об Исаакиевском соборе. Это сложная тема, не хочу о ней говорить, но он утверждает, что Исаакиевский собор отнимают, и из бюджета города по-прежнему будут тратиться огромные деньги на его содержание.

Но говорили уже много раз, что не отбирают, он остается в собственности города. Множество раз говорили — и Святейший Патриарх, и представители города. Патриарх специально интервью дал, которое было размножено во всех средствах массовой информации, я имею в виду в информационных агентствах, что Церковь полностью берет на себя содержание, включая реставрацию собора. Но опять Александр Николаевич почему-то утверждает, что из госбюджета по-прежнему будут тратиться огромные деньги на его содержание.

Но заключить свое выступление мне хотелось бы все-таки теми словами Александра Николаевича, с которыми я не могу не согласиться:

«Мы, люди из среды гуманитарной, я таковым себя считаю, или среды университетской, — мы не можем стоять на позиции иной, чем защиты государства и защиты гуманитарности в стране. У нас нет других оснований, мы другого не умеем. Наша задача — только чтобы осуществлялась просвещенность и осуществлялось образование».

Вот это замечательные, правильные слова. Таковы, действительно, наши задачи. Но самое главное, что исполнять все это мы должны, не забывая обо всем вам известных словах, значимых особенно в стенах этой библиотеки, словах всем вам известного человека: «Жить не по лжи».

Я рассчитывал говорить сегодня о другой теме, но это интервью, растиражированное и ставшее уже достаточно известным, все-таки заставило меня дискуссионно отнестись к тому, о чем говорил мой коллега по Президентскому Совету по культуре Александр Николаевич Сокуров.


Источник: "Православие.Ру"

 Тематики 
  1. Православие   (768)
  2. Религия и государство   (560)
  3. Религия и общество   (748)