Лента: Общество

В странах Европы участились случаи, когда ювенальные службы лишают украинских беженцев родительских прав и забирают детей.

"Страна" собрала несколько таких историй украинских беженок.


Елена Ковалева, жительница Днепра

У Елены двое детей: Александр (16 лет) и Ричард (4 года).

"В Германию я приехала с младшим сыном Ричардом. Старший сын, Александр, остался в Украине, он не хотел уезжать, но спустя несколько месяцев я все же уговорила его приехать. После приезда в Германию в марте прошлого года украинские волонтеры порекомендовали мне семью, готовую принять беженцев из Украины. Помимо нас там проживали еще 12 человек, двое из которых – дети. Это был как небольшой интернат семейного типа.

В этой семье мы прожили 51 день.

Спустя 51 день нам предложили переехать в лагерь для беженцев: якобы там лучше условия проживания. Мы, конечно же, согласились из-за того, что в одном доме, где проживали 14 человек, было немного тесно. Когда мы приехали в лагерь для беженцев, нас приняли, поселили без каких-либо проблем. Но буквально через несколько дней к нам приехали представители ювенальных служб и заявили, что семья, у которой мы до этого проживали, пожаловалась на меня. Конфликтов у нас не было. Но выяснилось, что они написали донос, что якобы я не смотрю за своим ребенком, мало его кормлю, слишком эмоционально реагирую на бытовые трудности. И мне заявили, что на основании этого доноса у меня временно заберут ребенка до выяснения всех обстоятельств.

Ребенка забрали прямо из песочницы, где он играл", – рассказывает Елена.

По ее словам, у сотрудников ювенальных служб не было никаких доказательств, которые могли бы подтвердить слова написавших донос людей.

"Чтобы забрать у меня ребенка, было достаточно того, что какие-то люди без каких-либо подтверждений написали на меня жалобу, что я плохая мать. Никто не захотел слушать мои аргументы, вообще как-либо разбираться в ситуации. Меня поставили перед фактом, заявив, что по данному делу будет суд и там я смогу озвучить свои доводы.

Сначала сына отвезли в детский дом, а спустя 10 дней передали неизвестной семье. Первое судебное заседание состоялось спустя две недели, на нем мне заявили, что я могу видеть своего сына один раз в 8 месяцев.

Второе судебное заседание состоялось через четыре месяца, и мне заявили, что мои родительские права временно приостанавливают. После этого я естественным образом расплакалась – на что суд заявил, что мне нужно пройти психиатрическое обследование и доказать свою адекватность, иначе ребенка мне не вернут.

Я наняла адвоката. Он посоветовал собрать документы в Украине, подтверждающие, что я никогда не состояла на психиатрическом учете, не привлекалась к уголовной ответственности. Он сказал, что, если я стану на учет в местной психиатрической клинике, мне сразу поставят какой-то диагноз. Врачи просто укажут, что я беженка, приехала из зоны боевых действий, а для них это уже основания для какого-то диагноза.

В Украине я собрала все возможные характеристики из школы и университета, где училась, из детского сада, куда ходил мой сын, все они были положительными. Но впоследствии оказалось, что для суда этого недостаточно. За последние 7 месяцев сына я видела всего три раза.

Сейчас у меня хотят забрать еще старшего сына, 16-летнего Александра. Где-то месяц назад мы с моим старшим сыном поехали на встречу к младшему сыну, но там мне заявили, что с Ричардом может увидеться только старший сын, а мне запрещено. После чего я начала прорываться в комнату, где он находился. Сотрудники ювенальных служб вызвали полицию и заявили, что я нанесла им легкие телесные повреждения. Из-за этого на меня открыли уголовное дело, на основании которого хотят уже забрать старшего сына.

Украинское консульство в Германии бездействует. Там мне сообщили, что ничем помочь не могут, так как я получила статус беженки и нахожусь под опекой законодательства ФРГ.

Есть некая 24-я статья закона о проживании, которая предусматривает предоставление временной защиты для беженцев. Когда украинец получает статус беженца, на него начинает распространяться 24-я статья, а с ней и все законодательство Германии. Из-за этого моих детей забирают на основании законов Германии, а меня хотят судить как немку, а не украинку. Ссылаясь на эту статью, украинское консульство заявляет, что ничем помочь не может", – завершила рассказ Елена.


Оксана Буратевич, жительница Киева

В конце февраля 2022 года Оксана выехала в Германию вместе со своим 9-тилетним сыном Савелием. В Германии ее и сына приютила молодая семья, которая предоставила им одну комнату в квартире.

"Спустя три месяца нашего проживания в Германии у сына начались боли в животе. Они были и раньше, еще когда мы находились в Украине. Но боли не были системными. Мы периодически проходили лечение, и боли заканчивались на какое-то время. Мы пошли на обследование к врачу в Германии. После нескольких тестов нам заявили, что с ребенком все в порядке, ему нужно больше гулять. Я прислушалась к советам, но боль в животе только усиливалась.

Сын стал меньше есть, гулять, чаще лежать на кровати. Я повторно обратилась к местным врачам. Они сделали общее обследование и заявили, что у мальчика все в порядке. Так длилось несколько месяцев: врачи говорили, что все хорошо, но состояние ребенка только ухудшалось, он уже начинал стонать от боли. Я пошла в клинику и пожаловалась на их бездействие, потребовав провести полное обследование. Все, что нам предложили, – это пить обезболивающие. После чего я с сыном вернулась в Украину и прошла обследование здесь. В Украине у сына обнаружили эрозивно-язвенный гастрит, он и был причиной болей. Около месяца мы лечились дома.

По возращении в Германию, где-то через неделю, у сына снова возобновились боли в животе. Мы повторно пошли к местному гастроэнтерологу, который заявил, что не видит показаний лечить гастроэнтерологические заболевания, а боли, скорее всего, вызваны психосоматическими заболеваниями. Врач направил нас в центр боли. И мы снова начали ходить по кругу. При этом состояние сына только ухудшалось.

В один из вечеров после очередного посещения клиники к нам приехали сотрудники ювенальных служб и заявили, что один из гастроэнтерологов, у которого сын проходил лечение, написал жалобу. Он заявил, что я чрезмерно занимаюсь лечением ребенка, чем спровоцировала у сына психосоматические заболевания, которые и вызывают боли.

Ко мне ворвались в квартиру в 22:00, выбив дверь. Мне сказали, что на основании заявлений врача у меня заберут ребенка. Я была в шоке. Никто не хотел меня слушать. Они только добавили, что у них есть соответствующее решение суда, на основании которого они забрали Савелия.

Спустя две недели состоялось судебное заседание, на котором судья выслушал все мои аргументы, у меня даже появилась надежда, что мне вернут моего сына. Но решение было отрицательным, мне заявили, что временно лишают меня родительских прав на период обследования ребенка. Якобы социальные службы хотят провести "эксперимент" и проверить, станет ли лучше моему сыну, если они ограничат наше общение. Они считают, что это я плохо влияю на Савелия, из-за чего у него болит живот.

Сына забрали более двух месяцев назад, видеться нам разрешают раз в неделю по одному часу.

На всех наших встречах вместе с нами присутствует представитель ювенальных служб, который разрешает нам разговаривать исключительно на немецком или английском языках, чтобы он понимал, о чем мы говорим. На мои заявления, что Савелий не знает ни английского, ни немецкого языка и мы не можем с ним так общаться, никто не реагирует. Сейчас сын в детском интернате.

Консульство бездействует. Я просила, чтобы представители консульства приехали ко мне на суд, поддержали меня, отстояли мою позицию как гражданки Украины, но мне заявили, что помочь не могут и это вообще не их компетенция: они якобы занимаются только паспортами. Я осталась один на один со своей проблемой, здешние адвокаты стоят очень дорого", – описала свою ситуацию Оксана.


Елена Дашко, жительница Северодонецка

В Германию приехала в октябре 2022 года со своей девятилетней дочерью. Несколько месяцев проживала в лагере для беженцев, где заметила, что дочь плохо засыпает и иногда очень волнуется. Женщина решила обратиться к местному психологу, который находился в лагере для беженцев.

"Психолог попросил, чтобы моя дочь осталась у них в клинике на несколько дней, а они за ней понаблюдают. Это было недалеко от места, где мы жили, поэтому я согласилась. Спустя несколько дней психолог мне заявил, что моей дочери становится хуже, она постоянно кричит, пытается убежать, поэтому они оставляют ее у себя. После этих слов врач вызвал сотрудников ювенальных служб, которые заявили, что с этого момента они меня частично ограничили в родительских правах. Дочь находилась у психологов 10 дней, потом состоялся суд, который частично лишил меня родительских прав. Мне сказали, что теперь я не могу решать, где будет находиться мой ребенок.

Спустя две недели с момента, как ее забрали, я впервые увидела свою дочь. Она была в ужасном состоянии, вся поцарапанная, на лице были синяки, она практически не разговаривала. Мне она сказала, что все это время она находилась одна, с ней никто не разговаривал, а если говорили, то на немецком языке, который она не понимает. На мой вопрос, откуда у ребенка синяки, врачи сказали, что это она сама себя ударила.

В клинике мне заявили, что я больше не имею права посещать свою дочь, так как ей назначили опекуна, а если я появлюсь на территории клиники, то в отношении меня откроют уголовное дело, о чем вручили соответствующий документ.

После этого я обратилась в украинское консульство, чтобы мне помогли разобраться в сложившейся ситуации.

В консульстве сказали, что они ничем помочь не могут, так как я нахожусь на территории другой страны и вынуждена подчиняться их законам.

На сегодня я вообще не знаю, где находится мой ребёнок, в клинике мне об этом не говорят. В консульстве мне сказали, что если моего ребенка забрали врачи, значит так нужно – якобы они знают, что делают. Сейчас дочери дают какие-то психотропные препараты, но какие, мне неизвестно. Сколько времени займет лечение, мне также не говорят. По истечении больше трех месяцев я видела свою дочь всего четыре раза.

Консульство бессильно. Только в Германии больше 100 случаев, когда у беженцев забрали детей. Мы уже объединяемся в сообщества, помогаем друг другу финансово и юридически. На данный момент мне известно только об одном случае, когда семье из Украины вернули ребенка. Мы все хотим вернуться обратно в Украину, но не можем этого сделать, пока наши дети находятся здесь", – сообщила Елена.

strana.today / 28 февраля 2023