Лента: Общество

В Москве состоялось заседание Зиновьевского клуба, посвященное проблемам искусственного интеллекта (ИИ). Возможно ли применение таких понятий, как этика, мораль и совесть, к искусственному интеллекту? Какие новые открытия и опасности скрывает в себе концепция ИИ? На эти вопросы ответили известные российские ученые и политологи.

На подступах к искусственному интеллекту: мир как мозг и разум

С ключевым докладом на заседании Зиновьевского клуба выступил известный российский нейробиолог, академик РАН Константин Анохин. В начале своего выступления он процитировал высказывание Альберта Эйнштейна, который, в частности, говорил: «Годы тревожных поисков в темноте истины, которую чувствуешь, но не можешь выразить; сильнейшее желание и чередование уверенности и тревожных сомнений, пока не достигнешь ясности понимания, могут быть поняты лишь теми, кто испытал их». Однако великий физик говорил и иное, когда излагал свою эпистемологию познания науки: «Когда мы говорим, что мы понимаем совокупность явлений природы, мы имеем в виду, что нашли конструктивную теорию, которая охватывает их». По словам К.Анохина, эти два высказывания представляют собой характеристики двух модусов познания человеком мира – чувственный и рациональный.

В последние десятилетия система чувственного познания находилась в фокусе внимания ряда нейрофизиологов, и в особенности благодаря деятельности итальянского ученого Джакомо Риццолатти, который в ходе опытов, проводившихся на приматах, впервые обнаружил так называемые зеркальные нейроны мозга. В определенный момент один из лаборантов, выходя из комнаты, схватил пригоршню орехов, предназначенных для поощрения животного, из его кормушки и положил себе в рот. Неожиданно клетки нервной системы, отвечавшие за то, чтобы увидеть, узнать и схватить именно эти плоды, начали активно «реагировать», когда это было сделано одним из исследователей. При более пристальном изучении стало понятно, что мозг у приматов, так же как и у человека, наполнен большим количеством различных функциональных систем, которые отвечают за восприятие и понимание мира и способны работать как зеркала. Это значит, что, когда мы видим действия или переживания другого существа, похожие на наш опыт, то способны понять их через сочувствие. Более того, эти зеркальные системы носят кросс-видовой характер: например, собака может понимать то, что делает человек, и наоборот.

Открытие, сделанное Риццолатти, привлекло большое внимание не только биологов. Обнаружение зеркальных нейронов имело, в частности, большое значение в области изучения вопроса о возникновении языка. Однако один нюанс остался незамеченным исследователями. К.Анохин напомнил, что через чувственный подход невозможно понять сознание и закономерности его формирования у человека. «Сознание – это ощущение быть. Но каково это: «быть» – человек познать не может», – заметил эксперт.

По словам К.Анохина, этим вопросом, в частности, задавались представители западной аналитической философии. Например, американский философ Томас Нагель в своей статье «Каково быть летучей мышью?», опубликованной в 1974 году, отмечает, что любое существо может обладать сознанием только в том случае, когда «что-то является» этим существом, то есть когда мир воспринимается с его субъективной точки зрения. Любые попытки отождествить психические явления с физическими процессами в мозге будут неуспешными, поскольку субъективный характер сознания является самой его сущностью. Поэтому, в частности, ни один человек не может представить себе, что значит быть летучей мышью, которая воспринимает окружающий мир, наряду с общими с человеком органами чувств, ещё и с помощью органа эхолокации, отсутствующего у человека. Наука, напротив, оперирует именно объективными фактами, которые не зависят от наблюдателя и его личного опыта.

В свое время Фридрих Энгельс разбирал характерный пример: муравьи обладают некоторой способностью воспринимать химические процессы и лучи, которые, как тогда считалось, невидимы человеку. Но нам невозможно почувствовать, каково муравьям это воспринимать. Точно так же Т.Нагель позже проводил свою аналогию с ультразвуком и летучей мышью. Но Энгельс делает по этому поводу принципиальную оговорку: «Тому, кто испытывает переживания по этому поводу, ничем нельзя помочь». Известный советский психолог Лев Выготский, рассматривая этот пример в своей работе «Исторический смысл психологического кризиса», также пишет о двух способах познания: через чувствование и через научный анализ. Человек способен понять, каким образом муравей воспринимает химические сигналы и даже какие именно, не прибегая к модусу чувствования, через объективное познание.

Как писал британский молекулярный биолог, сооткрыватель ДНК Фрэнсис Крик, посвятивший последние 25 лет своей жизни попыткам понять мозг и сознание: «С точки зрения истории всего человечества, главный предмет исследований мозга состоит не в понимании и лечении медицинских заболеваний, каким бы важным это ни являлось, а в понимании человеком истинной природы его души». Ответ на этот вопрос, в конечном счете, приводит к принципиально новым подходам в лечении заболеваний, появлению революционных технологий, изменениям общества и экономики.

С целью более ярко проиллюстрировать сложности познания, с которыми сталкивается человек, К.Анохин предложил вспомнить знамеитую картину французского художника Поля Гогена «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?», относящуюся к «таитянскому» циклу его работ. Она была написана в 1898 году и была настолько важна для автора, что, закончив ее, он даже планировал уйти из жизни (правда, этого не произошло).

Ответы на вопросы, поставленные в названии этой картины, на протяжении многих веков давали различные религии. Вопрос в том, можем ли мы сегодня предложить варианты решения этих глубочайших человеческих проблем с помощью науки. К. Анохин считает, что на этот вопрос можно ответить утвердительно. Он считает, что сейчас наступил уникальный момент в человеческой истории, когда исследования мозга вышли на такой уровень, который позволяет содержательно задавать вопросы о специфике эволюции человеческого разума.

Еще в 1904 году в своей нобелевской лекции русский физиолог Иван Павлов, рассказывая о деятельности в изучении условных рефлексов, говорил: «В сущности нас интересует в жизни только одно – наше психическое содержание. Его механизм, однако, и был, и сейчас еще окутан для нас глубоким мраком. Все ресурсы человечества: искусство, религия, литература, философия и исторические науки – все это объединилось, чтобы пролить свет в эту тьму. Но в распоряжении человека есть еще один могучий ресурс – естествознание с его строго объективными методами. Эта наука, как мы все знаем, делает каждый день гигантские успехи».

«На самом деле во времена Павлова этих успехов было недостаточно. Но сегодня в нейронауках происходит настоящая революция. Появилось огромное количество методов, которые позволяют заглянуть в работу думающего, ощущающего, планирующего, принимающего решения мозга и человека, и животного. И если мы используем эту возможность, у нас есть шанс дать ответ на вечные человеческие вопросы: что такое мир как мозг и разум, что такое наша душа, как она возникает; согласно каким закономерностям в жизни каждого ребенка появляются сначала проблески сознания, а затем индивидуальное «я», личность и память. В этом миссия современной науки», – подчеркнул К.Анохин.

Правда, для современного научного сообщества, по словам академика, свойственен некий печальный парадокс: все вышеперечисленные тезисы произносятся учеными, исследующими мозг, в заглавиях и введениях своих статей или заявках на гранты и программы, требующие финансирования. Но ученых, которые реально исследуют именно эти вопросы, требующие другой методологии, мышления и экспериментов, в мире очень немного. Тем не менее, К.Анохин выразил надежду, что «в нейронауке удастся осуществить ее шансы».

Предшественники искусственного интеллекта: от средневековых герметиков до современных механистических утопий

Заместитель директора Института философии РАН по научной работе Анатолий Черняев отметил, что для того, чтобы понять такое явление, как искусственный интеллект, важно не просто знать историю частной научной отрасли, но и историю познания в целом и историю культуры, в контексте которой эта традиция развивалась. Эксперт провел параллель между определенными закономерностями и отличительными чертами науки об искусственном интеллекте и этапом в истории европейской науки и философии, связанным с герметической традицией, который своими корнями уходит еще в религиозное мировоззрение, нашедшее выражение уже в священных текстах авраамических религий – христианства, иудаизма и ислама. Само понятие Священного писания как некоего нормативного текста, на основе которого выстраивается понятийный аппарат, универсума, микрокосма, тоже является одним из шагов на пути к понятию искусственного интеллекта.

Согласно Библии, первый человек (Адам) уже обладает полнотой знаний, дает имена животным и является полномочным представителем Бога на земле. Затем происходит сбой в системе (грехопадение) и утрата прежних позиций. С этой точки зрения развитие науки направлено на то, чтобы вернуться к этой полноте знания. Причем это знание не просто эмпирическое, а представляет собой метафизическую сумму, заложенную в него откуда-то сверху неземной силой и готовую к применению. Отчасти можно сказать, что подобные знания способен аккумулировать и искусственный интеллект. Такие общие черты, как рациональность, независимость от личного опыта, элементаризм (образование из неких «атомов познания»), независимость от человека, склонность к вселенским масштабам.

Для становления подобного подхода ключевое значение имеет деятельность одного из самых загадочных исследователей европейского средневековья – Раймунда Луллия (1232-1316), отца «логической машины» – своего рода прототипа современного компьютера, где можно создавать бесконечные комбинации путем их механического сопоставления. Видимо, не а также случайно многие свои произведения Луллий писал на арабском языке, работал с еврейскими источниками. Дело в том, что эти языки, поскольку в них нет гласных букв, рассматривались как своеобразные шифровальные машины понятий, которые необходимо наполнить дополнительным смыслом. Существует даже версия, что Луллий был своеобразным «агентом влияния» этой ближневосточной традиции в Европе, благодаря чему сама тематика логического мышления стала принципиально по-другому восприниматься и осмысляться.

Средневековая традиция, восходящая к Луллию, может быть связана с классической, хрестоматийной историей науки, логики и математики благодаря деятельности немецкого ученого Готфрида Вильгельма Лейбница (1646-1716), которого можно считать основоположником математического анализа и символической логики. Своим непосредственным предшественником его считал один из основоположников кибернетики Норберт Винер.

По словам А. Черняева, становление классической науки XVII-XVIII века было бы немыслимо без средневековья и Ренессанса, когда происходило становление новой научной культуры. Таким образом, проблематика искусственного интеллекта продиктована отнюдь не только современными вызовами и возможностями. Это междисциплинарная тема, в которой сотрудничают и философы, и логики, и психологи, и инженеры, и физики, и программисты. Кроме того, в наличии известная утопическая, метафизическая установка на строительство дивного нового мира, в котором будет господствовать искусственный интеллект. В этом есть не только возможности, но и большие опасности, которые скрывает в себе подобный подход.

Искусственный интеллект и морально-этический выбор современного человека

Тему механизации темы ИИ развил член Зиновьевского клуба, директор Института ЕАЭС Владимир Лепехин. По его словам, противоречие современной науки заключается в том, что человек воспринимается как биологическое существо, а не социальное. В этих условиях возникает вопрос о том, что собой представляет мораль в истории и современности. «В настоящее время почти разгадан нейрофизиологический код мышления. Когда-нибудь будет дан ответ и на вопрос о формировании чувственного познания. Главная опасность заключается в другом: люди, которые заказывают исследования в области искусственного интеллекта, не собираются «разгадывать» моральный интеллект и пытаются навязать две составляющие: полное изменение этической составляющей, которая изначально является рукотворной и социальной для человечества, либо снять ее вообще как проблему. Отвечая на вопросы современности, наука и общество должны будут дать ответ и на этот вызов, обладающий сильным разрушительным потенциалом», – отметил эксперт.


Андрей Торин, редактор журнала «Международная жизнь»
Источник: «Международная жизнь»