Лента: Общество

На протяжении 18 лет мы видим, что расходы на СМИ постоянно снижаются. Мы связываем это явление с их демократизацией через социальные сети. Теперь все, кому не лень, становятся журналистами, но качество информации при этом падает. Поэтому право на слово должно быть предоставлено, прежде всего, профессионалам. А если наоборот? И если цензура, которую мы видим, является не ответом на это явление, а его частью?

Пропаганда

Целью любой пропаганды независимо от общественной формации является приобщение как можно большего числа людей к какой-либо идеологии и их мобилизации на её применение.

Методы, используемые властями для убеждения людей, одни и те же и они не зависят от того, злые или добрые у них намерения. В ХХ веке благодаря трудам британского политика Чарльза Мистермэна, американского журналиста Джорджа Крила и особенно немецкого министра Йозефа Геббельса использование лжи, устранения точек зрения, отличных от официальной, и вербовки в массовые организации было возведено в ранг теории, разрушительные последствия которой известны всем [1]. Именно поэтому после двух мировых войн Генеральная ассамблея ООН приняла три резолюции, осуждающие использование намеренной лжи в СМИ с целью развязывания войн и предписывающих странам-членам ООН соблюдение свободной циркуляции идей, что является единственным способом предупреждения массового оболванивания населения [2].

Хотя техника пропаганды за последние 75 лет постоянно совершенствовалась и использовалась во всех международных конфликтах, в странах, где не было войн, постепенно внедрялись новые способы ведения пропаганды. Речь идёт не о том, чтобы приобщить людей к новой идеологии и подчинить их властям, а о том, чтобы их парализовать, не дав им возможность действовать.

Эта тактика соответствует так называемой «демократической» организации общества, в котором народ может накладывать санкции на власть, чего раньше никогда не было.

Эта система действует в течение 18 лет, то есть после объявления «войны против терроризма». Многие аналитики подчёркивали абсурдность этого выражения: терроризм – это не враг, это техника ведения войны. Нельзя вести войну против войны. А изобретение этого выражения направлено на установление эпохи постправды, хотя первоначально мы этого не понимали.

Постправда

В качестве примера возьмём недавнюю экзекуцию Абу Бакр аль-Багдади. Все знают, что звено вертолётов не может пролететь через весь север Сирии на бреющем полёте так, чтобы никто их не заметил, и чтобы они не были обнаружены российскими средствами ПВО. То, что нам рассказывают, абсолютно невозможно. Однако, если мы не подвергаем это сомнению и не считаем пропагандой, то задаёмся вопросом, действительно ли халиф, припёртый американскими спецназовцами, взорвал себя вместе со своими двумя или тремя детьми.

Раньше мы сразу бы поняли, что если главный факт в этой истории невозможен, то мы не приняли бы всерьёз другие факты, которые нам приводят. Например, смерть халифа. Но теперь мы мыслим иначе. Мы допускаем, что этот факт фальсифицирован и, скорее всего, по соображениям национальной безопасности, а остальное мы принимаем за чистую правду. В итоге, мы забываем о нашем предубеждении в отношении этого факта или ему подобных, и будем публиковать целые книги, в которых эта красивая истории пересказывается с использованием ещё более неправдоподобных фактов.

Иначе говоря, мы инстинктивно допускаем, что сказанное не является фактом, а представляет собой способ передачи нам некоторого сообщения. То есть мы позиционируем себя не по отношению к фактам, а по отношению к сообщению, как мы его восприняли: Абу Бакр аль-Багдади был уничтожен так же, как и Уссама Бен Ладен, и вся мощь остаётся в руках у Соединённых Штатов Америки.

Чтобы сместить наше сознание в сторону сообщения, спичрайтеры обязаны составлять бессвязные тексты. И это не досадная ошибка с их стороны, а обязательное требование к их работе.

Раньше в пропаганде использовались правдивые истории, но некоторые факты скрывались или фальсифицировались. Теперь всё по-другому. Красивыми историями больше никого не пытаются убедить и не чувствуют никакого дискомфорта от того, что это расходится с реальным положением дел. Используется некое свойство сознания, при котором эти сообщения усваиваются. Мы сознаём, что история с вертолётами нереальна, однако мы продолжаем рассуждать, исключив этот факт из нашего сознания. То есть мы отключаем часть нашего сознания.

Мы лжём сами себе.

Можно привести большое число примеров по использованию в последнее время техники управления массовым сознанием. Все те, что я мог бы цитировать, вызовут у большинства читателей раздражение, ибо каждый из этих примеров потребует признать, что все мы являемся соучастниками. И мы не любим, когда нам указывают на наши ошибки.

Тем не менее, маленький пример. Он не нов, но поучителен. И сегодня он играет существенную роль. После совершения терактов 11 сентября авиакомпании не медля опубликовали полные списки погибших пассажиров и лётного персонала. Два дня спустя директор ФБР изложил свой список 19 воздушных пиратов, которые, по его мнению, совершили эти теракты. Однако ни одного из этих лиц, согласно горячим свидетельствам авиакомпаний, на борту четырёх самолётов не было. То есть, эта версия не проходит. Тем не менее, вот уже 18 лет как мы не перестаём рассуждать о том, что это были за люди.

Противоядие

Вот уже 18 лет, как нас пытаются убедить в том, что технический прогресс, предоставив всем возможность выражать своё мнение в блогах или соцсетях, обесценил общественное мнение. Теперь любой человек может публично говорить всё, что ему заблагорассудится. Раньше возможностью публично высказаться обладали только политики и профессиональные журналисты. Но они тщательно оттачивали свои выступления и статьи. А сегодня, мол, простой люд, принимая пузыри за фонарики, распространяет в сетях всякую чушь.

Однако это не так. Ведущие политики, начиная с президента Буша мл. и Премьер-министра Тони Блэра использовали бессвязные речи для того, чтобы не допустить массовых выступлений и, в частности, выступлений своих избирателей. С помощью этого приёма истина подменяется абсурдом, как раньше она подменялась ложью. С помощью этого приёма разрушается сама демократическая система, которую простые смертные пытаются восстановить своими методами.

Телевизоры с электронно-лучевыми трубками формируют изображение из 625 строк. Если одна из строк будет искажена помехой, то наше внимание будет приковано только к этой строке, а остальные строки от нашего внимания ускользают. Точно так же, нам достаточно услышать одну точку зрения, чтобы ложь вездесущей пропаганды затмила нам наше сознание. Поэтому лживая пропаганда неизбежно требует введения цензуры. Но если с помощью лжи бессвязность вводится в речь с явным намерением, то подвергать цензуре альтернативную точку зрения нет необходимости. Наоборот, нужно предоставить ей возможность выразить себя и проявить себя путём публичного осуждения фейков.

Противоядием постправде может стать не проверка фактов – это всегда была работа журналистов и историков, а восстановление логики. Поэтому сегодня напрашивается новая форма цензуры. Многих пользователей Facebook время от времени отключают. В большинстве случаев пользователи не в состоянии понять, по какой причине их отключают. Напрасно они пытаются вспомнить, что какое-то запретное слово было обнаружено компьютером или наблюдателем была определена какая-то антигражданская позиция. В действительности, их упрекают и наказывают тогда, когда в их рассуждениях обнаруживают правоту.


Тьерри Мейсан
Источник: Сеть Вольтер
Перевод Эдуард Феоктистов

[1] « Техника современной военной пропаганды », Тьерри Мейсан, Перевод Эдуард Феоктистов, Сеть Вольтер, 20 мая 2016.

[2] Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН № 110 (II), 381 (V), 819 (IX).