Лента: Общество

Польский суд разрешил остаться в Варшаве россиянину Денису Лисову и его дочерям – с которыми он бежал от шведской ювенальной юстиции. Шведская опека заинтересовалась семьей Лисовых после того, как мать попала в больницу с признаками шизофрении. В 2017 году детей у Лисова отобрали и передали на воспитание в семью мусульман – иммигрантов из Ливана. Недавно Лисов забрал своих дочерей и попытался бежать в Москву – но 1 апреля семью задержали польские пограничники, так как шведские власти объявили их в розыск.

На помощь Денису Лисову пришли польские адвокаты и представители политических организаций, выступающих за права семьи, по их совету он обратился в польский суд за политическим убежищем, а, пока обращение рассматривается, ему с дочерьми позволили оставаться в Варшаве.

Это не первый скандал, связанный с укоренившейся скандинавской практикой отъема детей у родителей по совершенно неосновательным поводам, и не первый случай, когда Польша, где еще сильна вера и уважение к семье, приходит на помощь жертвам скандинавской ювенальной юстиции.

Со стороны ситуация выглядит дикой – какой смысл отбирать детей у отца из-за болезни матери? Какой смысл отдавать их именно в арабскую мусульманскую семью, создавая неизбежное напряжение из-за разницы в религии и обычаях? Какие мотивы могут стоять за такими странными действиями шведского государства, и за какое преступление оно преследует отца – и самих детей?

Дело не в том, что шведские ювеналы как-то особенно не любят русских – преследованиям подвергаются семьи самого разного происхождения, включая коренных скандинавов – дело в том, что так уж работает ювенальная юстиция.

У этого несколько причин. Первая – бесконтрольные полномочия всегда приводят к злоупотреблениям. В Швеции, в России и где угодно еще.

Любые государственные службы состоят из людей, которые могут совершать ошибки и преступления. Хуже того, даже искренне благонамеренные люди могут наломать дров. «Дорога в ад вымощена благими намерениями», а Виктор Черномырдин сформулировал ту же мысль с гениальной краткостью – «хотели как лучше, а получилось как всегда».

Поэтому любая правовая система предполагает определенные сдержки и противовесы. Как показывает опыт, простая идея «дадим хорошим честным людям больше полномочий, чтобы они расправились с плохими» оборачивается злоупотреблениями со стороны уже «хороших» людей. Как сказал Корнелий Платинга, «Зло заражает всякий скальпель, которым его пытаются вырезать».

Люди, которые получают неконтролируемые возможности искоренять зло, очень скоро сами впадают во зло. Такова уж человеческая природа. Поэтому закон не позволяет хорошему полицейскому просто взять и пристрелить негодяя – нет, негодяя надо арестовать, провести следствие, собрать доказательства, провести состязательный процесс – и, по итогам всех этих сложных и дорогостоящих действий, отправить (или не отправить) его в тюрьму. Злодей может воспользоваться сложностью этой системы, чтобы вывернуться – но она необходима. Иначе честный полицейский может по ошибке застрелить кого угодно – включая вас.
Ювенальная юстиция – это система с принципиально ослабленными сдержками и противовесами. Она занимается, фактически, преследованием граждан – но при этом имеет гораздо более широкие и неопределенные полномочия, чем другие государственные институты.

Чтобы подвергнуть вас уголовной каре, нужно доказать вашу вину в суде. Для того, чтобы лишить вас детей (а их – родителей), все эти сложности излишни. Почему это так?

Потому что в данном случае преследование подается как благодеяние. Жертвы даже не могут возопить «за что?!» потому что преследователи скажут «А мы и не наказываем вас за какую-то вину. Мы просто действуем в интересах детей». То, что по существу является жестоким наказанием – лишение детей – формально наказанием не считается, и поэтому не требует соблюдения процедур, необходимых в уголовном процессе.

Вторая причина – это презумпция виновности семьи. Предполагается, что сотрудники опеки лучше, чем родители, знают, что нужно ребенку, и лучше позаботятся о его интересах. В этом отношении показательна ситуация, возникшая в соседней Норвегии, где один из ведущих экспертов, определявших, следует ли забрать ребенка из семьи, попался на том, что был большим любителем детской порнографии – и загрузил на свой компьютер сотни тысяч соответствующих файлов. Эксперт отправился в тюрьму, службе опеки стали задавать вопросы – как он мог долгое время занимать такую должность и не следует ли пересмотреть решения об отъеме детей, принятые с его участием? В ходе этих разговоров норвежский министр по делам детей, Линда Хофстад Хеллеланд заметила, что, «когда возникает конфликт между интересами ребенка и интересами родителей, мы будем на стороне ребенка. Здесь мы не отступим ни на шаг».

Но надо же как-то защищать детей от преступных посягательств – может возразить читатель – в том числе, со стороны членов семьи? Бывают же совершенно жуткие случаи, когда остается только горько сожалеть, что полиция не вломилась в дом раньше! Верно, бывают. Только случай Дениса Лисова и его детей, как и многие другие хорошо известные нам случаи, не имеет никакого отношения к защите детей от жестокого обращения или посягательств на их половую неприкосновенность. Ни в чем подобном родители даже не подозревались.

И здесь самое время обратить внимание на то, что успевшие уже скомпрометировать себя скандинавские формы опеки буквально и старательно копируются у нас, в России. Неосновательные изъятия детей, которым никакое насилие не грозило, у родителей, которые чем-то раздражают службу опеки или просто бедны, уже становятся обыкновением у нас. Можно вспомнить случай с семьей Киселевых, или детьми Олеси Уткиной.

Более того, у нас разворачивается кампания по выявлению «неблагополучных» семей, соседей активно побуждают докладывать о «проблемных» семьях. Конечно, те, кто разворачивают эту кампанию, имеют благие намерения и хотят, как лучше. Шведские и норвежские ювеналы тоже, по большей части, вовсе не чудовища. Просто результатом оказывается восприятие родительства как чего-то подозрительного и социально неодобряемого.

В мире существует вполне вслух заявляемая антисемейная идеология – с точки зрения которой земля перенаселена, ей грозит катастрофический разогрев атмосферы из-за того, что слишком много людей выделяют слишком много углекислого газа, а родители, производящие на свет новых детей, вредят экологии и заслуживают порицания за свое безответственное поведение.

Но Россия страдает отнюдь не от перенаселенности – а, напротив, от депопуляции, власти принимают меры по поощрению рождаемости. Ситуация, когда с одной стороны, государство пытается укрепить семью и поощрить родительство, с другой – кошмарит родителей, как людей подозрительных, и ставит их в уязвимое положение, когда у них в любой момент могут найти к чему придраться и забрать детей, является абсурдной.

Родители – и, особенно, многодетные – должны быть окружены почетом, а не подозрительностью. В этом отношении нам стоит присмотреться к примеру польских консерваторов, которые так достойно проявили себя в деле Лисовых.


Сергей Худиев публицист, богослов
Источник: "Взгляд"