Лента: Общество

Если предположить, что написана статья Суркова для самой «блестящей» элиты, для ее верхушки, для каких-нибудь «300 верхних семейств», то в этом тексте, безусловно, есть смысл.

Владислав Сурков, при всех его многочисленных достоинствах, имеет по крайней мере один, не слишком серьезный, но мало простительный для человека его статуса, недостаток – он очень завидует писателю Виктору Пелевину.

Это стало ясно еще десять лет назад, когда в приложении к журналу «Русский Пионер» был опубликован роман некоего Натана Дубовицкого «Околоноля». То, что под псевдонимом «Натан Дубовицкий» скрывается заместитель руководителя администрации президента В.Ю. Сурков, искушенная читающая публика предположила сразу же (впоследствии Сурков еще и написал разгромную рецензию на «Околоноля» – уже под своим именем). Роман этот начинался с описания горестной судьбы некоего провинциала, под гнетом семейных и производственных проблем сошедшего с ума и вообразившего себя писателем Платоновым, а затем убежавшего в лес и превратившегося в дикого зверя.

Имя и отчество несчастного – Виктор Олегович – упоминались на одной странице столько раз, что от их навязчивых повторений начинало уже рябить в глазах. Это наводило на мысль о том, что у автора «Околоноля» были личные счеты к некоему Виктору Олеговичу П.

За год до публикации в «Русском Пионере» в повести Виктора Олеговича Пелевина «Зал поющих кариатид» появился «молодой темноволосый мужчина в сером костюме от Zegna с галстуком неброского, но такого элегантного оттенка, что если у Лены и оставались какие-то сомнения в серьезности происходящего, они отпали раз и навсегда», которого другой персонаж характеризовал так: «Раньше был серый кардинал. Никто его и в глаза не видел. А теперь вот выступает по разным вопросам, общается с людьми. Настоящий, кстати, демократ в хорошем смысле – приехал на обычной «бэхе» без всяких наворотов».

В бывшем «сером кардинале» искушенная читающая публика сразу же признала замначальника АП В. Ю. Суркова. Но не костюм от Zegna был тому виной, и уж тем более не «бэха» без всяких наворотов – а весьма специфическая речь, которую автор вложил в уста своего персонажа.

«Вы ведь знаете, девчата, что сейчас происходит в мире. Геополитическое противостояние между цивилизациями, основанными на служении духу и материи, обострилось до последнего предела. За этим скрыто такое же напряжение сил, как в зоревые утренние часы перед Куликовской битвой, когда православная рать ждала своего звездно-крестного часа... Стране нужен щит нового типа, способный защитить наши рубежи изнутри, – и держать его будете вы, девчата! К вам переходит сегодня дело Александра Невского. Это огромная ответственность, но и великая честь. И пусть на этом пути ваши сердца озарит то прекрасное и невыразимое, что Боря Гребенщиков называет делом мастера Бо, а простые люди вроде меня – трансцендентально-экстралингвистическим императивом. Все теперь будет зависеть от вас».

Стоит заметить, что эту вдохновенную речь «серый кардинал» произносит перед тщательно отобранными для подземного элитного борделя для олигархов «девушками с низкой социальной ответственностью». А сама новелла «Зал поющих кариатид» входит в сборник под провокационным названием «Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана». Очевидно, что реальному прототипу молодого темноволосого человека должно было быть очень обидно читать такое.

Отомстив Виктору Олеговичу П. на страницах своего романа, запомнившегося главным образом хорошо скоординированной шумихой, поднятой вокруг него в прессе, но бестселлером так и не ставшего, В. Ю. Сурков-Дубовицкий от зависти к более удачливому собрату по перу так и не избавился.

Это хорошо видно на примере его новой статьи, опубликованной в понедельник в «Независимой газете», которую уже несколько дней активнейшим образом обсуждают в российских СМИ, в телеграм-каналах и в русском сегменте Фейсбука. И надо признать, что на этот раз круги, расходящиеся от текста, написанного Сурковым, по большей части не организованы и не оплачены – хотя, разумеется, без искусственной «подсветки» статьи не обошлось.

Статья эта написана хорошо. Не то, чтобы блестяще – в ней попадаются довольно унылые фрагменты – но хорошо. Чувствуется, что десять лет подсознательного (или все же сознательного?) – ученичества у В.О. Пелевина не прошли для Суркова даром.

«Бюрократия, даже когда хитрит, делает это не слишком тщательно, как бы исходя из того, что «все равно все всё понимают».

«Начать в России можно с чего угодно – с консерватизма, с социализма, с либерализма, но заканчивать придется приблизительно одним и тем же. То есть тем, что, собственно, и есть».

«Интерес иностранцев к русскому политическому алгоритму понятен – нет пророка в их отечествах, а все сегодня с ними происходящее Россия давно уже напророчила».

Все эти цитаты настолько стилистически сходны с афористичной прозой Пелевина, что поначалу даже закрадывается сомнение – а не он ли истинный автор статьи, подписанной В.Ю. Сурковым? Но нет – более пристальное знакомство с текстом убеждает, что писал его все-таки не самый загадочный русский писатель современности, а его персонаж, бывший «серый кардинал» Кремля.

Тексты Пелевина могут быть удачными или не очень, написанными легко или через силу, но одна их черта остается неизменной – они всегда остро актуальны. Всегда отвечают на самый свежий вызов времени. Из-за этого кто-то из недоброжелателей писателя даже обозвал его романы «фельетонами».

А вот текст В.Ю. Суркова вопиюще несвоевременен. Он словно бы написан человеком, обитающим в другой исторической эпохе и видящем вокруг себя совсем иные декорации.

Статья, как следует из ее названия, посвящена «государству Путина» – новой формации, пришедшей на смену «государству Ивана III», «государству Петра Великого» и «государству Ленина». На этом этапе уже возникают вопросы, потому что если роль Петра Великого и в создании системы, просуществовавшей почти без изменений двести с лишним лет, сомнению не подлежит, то утверждение, что СССР был «государством Ленина», притом, что обе ленинские модели – военный коммунизм и НЭП – были навсегда похоронены уже к концу первого десятилетия существования этого государства, мягко говоря, спорно. Впрочем, как говорилось в старом анекдоте, «к черту подробности!». Из всех четырех формаций, отмеченных Сурковым, его интересует только последняя – «государство Путина».

«Умение слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину и действовать сообразно – уникальное и главное достоинство государства Путина. Оно адекватно народу, попутно ему, а значит, не подвержено разрушительным перегрузкам от встречных течений истории. Следовательно, оно эффективно и долговечно.

В новой системе все институты подчинены основной задаче – доверительному общению и взаимодействию верховного правителя с гражданами. Различные ветви власти сходятся к личности лидера, считаясь ценностью не сами по себе, а лишь в той степени, в какой обеспечивают с ним связь. Кроме них, в обход формальных структур и элитных групп работают неформальные способы коммуникации. А когда глупость, отсталость или коррупция создают помехи в линиях связи с людьми, принимаются энергичные меры для восстановления слышимости».

В этих двух абзацах, как в двух каплях воды, отражается вся натужность и несвоевременность текста Суркова.

В 2014 г. эти слова воспринимались бы как само собой разумеющееся – вся страна (за исключением пресловутых 14%) жила на патриотическом подъеме, вызванном возвращением Крыма и резко изменившейся риторикой власти, в которой неожиданно зазвучали полузапрещенные прежде слова «русские», «русский мир». Тогда государство действительно было «адекватно народу, попутно ему», как пишет Сурков – именно поэтому так легко и непринужденно были восприняты в стране санкции Запада.

Но Сурков написал свою статью без малого пять лет спустя после Русской Весны и возвращения Крыма. А за эти пять лет в стране произошло много такого, что поставило под удар все завоевания 2014 г.

Была остановлена Русская Реконкиста Новороссии. Россия не ответила на чудовищную бойню в Одессе, где живьем были сожжены украинскими нацистами больше ста русских патриотов и бойцов. После блестящих побед на Донбассе над украинскими карателями были заключены позорные Минские соглашения, единственной целью которых было не разозлить еще больше западных «партнеров», держащих в руках золотые ключи от банков и офшоров с выведенными из России миллиардами.

Коррупция в стране, и до того не отличавшаяся скромными масштабами, достигла размеров без преувеличения астрономических. То у скромного полковника МВД, то у главы подмосковного района, то у дальневосточного губернатора обнаруживались хоромы, забитые пачками, коробками, чемоданами денег. За миллионные взятки в тюрьму отправляются федеральные министры, по обвинению в миллиардных хищениях арестовывают в Совете Федерации сенаторов. А главное – чем больше обнаруживается таких коррупционеров, чем больше их меняет роскошные кабинеты на камеры СИЗО, тем сильнее становится ощущение, что в современной России – настоящей, а не той, о которой пишет Сурков – воруют едва ли не все, облеченные хоть какой-то минимальной властью.

Понимают, что могут попасть под карающую руку правосудия, и все равно воруют. А почему? Потому что глубоко не уверены в завтрашнем дне.

Потому, что ресурсы даже самой богатой страны не бесконечны. Потому, что денег на всех не хватит, и они уже заканчиваются. Потому, что в делая вид в публичном пространстве, что стабильность системы незыблема, ее функционеры шкурой чувствуют, что в реальности она может обрушиться на их головы если не завтра, то послезавтра. И, кстати, благодарить им за это будет некого, кроме себя, любимых, потому что подтачивают они ее сами своей жадностью и глупостью – но вести себя по-другому они не хотят, а если даже и хотят, то не могут.

Нужно быть «страшно далеким от народа» (Ленин о декабристах), чтобы не видеть тех проблем, с которыми столкнулось государство Российское в последние годы. Делать вид, что не существует растущего разочарования граждан в действиях власти, которая раз за разом словно бы специально испытывает их терпение – то грабительской пенсионной реформой, то повышением НДС, то безобразными высказываниями чиновников.

Попытка Суркова изобразить нынешнюю Российскую Федерацию благостным прохладным вертоградом, где «на глянцевой поверхности блистает элита, век за веком активно… вовлекающая народ в некоторые свои мероприятия – партийные собрания, войны, выборы, экономические эксперименты», а народ живет «в собственной глубине совсем другой жизнью» выглядит совершенно беспомощно, если предположить, что статья написана для народа – ну, как в давние дореволюционные времена какие-нибудь проправительственные патриотические лубки.

Но если предположить иное – то, что она написана для той самой «блестящей» элиты, причем даже не для элиты en masse, а для ее верхушки, для каких-нибудь «300 верхних семейств», то в этом тексте, безусловно, есть смысл.

Потому что текст этот, как настоящая утопия, показывает не то, «что здесь вообще происходит» (подзаголовок статьи Суркова), а то, «что должно было бы происходить».

Элите действительно хотелось бы, чтобы «глубинный народ» (еще один термин Суркова, который уже разошелся на мемы по соцсетям) обеспечивал ей «блестящее существование», живя где-то там в глубине своей «потаенной жизнью». Она, элита, жила бы в свое удовольствие, ее дети, как истинные граждане мира, проводили весну в Париже, а зиму в Майами, жены сановников возили своих собак на международные выставки на бизнес-джетах за государственный счет, а провинциальные сатрапы забивали кэшем подвалы своих отделанных мрамором особняков. А народ между тем – у себя в глубине – выкраивал копейки на то, чтобы его дети ели в школьной столовой «макарошки» с сосисками, а не чай с булочкой, крутился бы на трех работах, чтобы хоть как-то сводить концы с концами после оплаты счетов за коммуналку и давился в общественном транспорте, потому что бензин в стране, снабжающей углеводородами полмира, дорожает вне зависимости от нефтяных котировок.

Описанная Сурковым модель – это, на самом деле, апофеоз социальной несправедливости. Но, поскольку даже бывшему «серому кардиналу» нельзя написать прямо – «быдло должно знать свое место!», он заворачивает эту модель в глянцевую обертку красивых слов о «государстве доверия».

«Современная модель русского государства начинается с доверия и на доверии держится. В этом ее коренное отличие от модели западной, культивирующей недоверие и критику. И в этом ее сила».

Формально Сурков имеет в виду доверие «глубинного народа» лично Владимиру Путину. Но если копнуть чуть глубже, то мы увидим, что речь идет о доверии населения первому лицу вообще. Потому что сейчас идет – и уже подходит к концу – первый год последнего президентского срока Владимира Путина. И нет никаких оснований предполагать, что президент в нарушение Конституции выставит свою кандидатуру на третий срок.

Но статья Суркова не случайно называется «Долгое государство Путина». Его основная идея в том, что Путин уйдет, а созданное им государство останется надолго. И система, основанная – и держащаяся – только на доверии народа первому лицу – останется тоже, несмотря на то, что это лицо станет другим.

И вот здесь возникает закономерный вопрос: а с чего В.Ю. Сурков взял, что «глубинный народ» будет доверять этому новому лицу так же, как доверял Путину?

Вероятно, с того, что воспеваемая им модель государства – это модель жесткого олигархического диктата, где народ вообще не имеет никаких прав, кроме сомнительного права на «доверительное общение» и взаимодействие с верховным правителем. Еще раз повторю уже процитированное: «Различные ветви власти сходятся к личности лидера, считаясь ценностью не сами по себе, а лишь в той степени, в какой обеспечивают с ним связь».

Ничего более страшного из уст высокопоставленного российского чиновника, претендующего, к тому же, на роль идеолога власти, мы еще не слышали.

Не нужны демократические институты («перенятые у Запада многоуровневые политические учреждения у нас иногда считаются отчасти ритуальными, заведенными больше для того, чтобы было, «как у всех», чтобы отличия нашей политической культуры не так сильно бросались соседям в глаза, не раздражали и не пугали их»). Не нужны механизмы контроля общества над государством – какой тут контроль, когда все на доверии? Нужна лишь вера «глубинного народа» в божество верховного правителя – и мощный силовой аппарат, на случай, если эта вера вдруг пошатнется («высокое внутреннее напряжение, связанное с удержанием огромных неоднородных пространств, и постоянное пребывание в гуще геополитической борьбы делают военно-полицейские функции государства важнейшими и решающими»).

Если это не задрапированная красивыми словами идеология государственно-бюрократического фашизма, то я не знаю, что это. (На всякий случай, напомню: фашизм – это не про превосходство одной нации над другой (это нацизм). Фашизм в его изначальном, итальянском изводе – это про единство народа и его вождей и корпоративное государство).

И еще одно соображение.

Персонифицируя Государство Российское, называя его государством Путина, Сурков, осознанно или нет, оказывает президенту медвежью услугу. «Государство Путина» – это выстраивание жесткой административной вертикали в начале 2000-х годов, это арест и посадка Ходорковского, чьей целью, насколько можно судить по информации из открытых источников, было установление в России схожей олигархической диктатуры (и чьим пиарщиком в середине 90х годов был В.Ю. Сурков). Это борьба с центробежными силами, разрывавшими страну. Это Мюнхенская речь 2007 г. и возвращение Крыма в 2014. Такой «Россия Путина» и войдет в учебники истории – хотелось бы надеяться, навсегда.

Но с Россией образца лета 2018 – зимы 2019 г. она, к сожалению, имеет мало общего.

Краеугольным камнем текста Суркова, осью, вокруг которой выстроена вся его конструкция, является вот этот пассаж:

«Глубинный народ всегда себе на уме, недосягаемый для социологических опросов, агитации, угроз и других способов прямого изучения и воздействия. Понимание, кто он, что думает и чего хочет, часто приходит внезапно и поздно, и не к тем, кто может что-то сделать». (выделено мною, – К.Б.)

Резкое снижение рейтингов доверия власти не является государственной тайной – хотя, по понятным причинам, о них не трубят по федеральному телевидению. Однако вполне открытые данные основных социологических институтов свидетельствуют о том, что даже казавшийся незыблемым рейтинг доверия президенту страны обновил исторический минимум за 13 лет – сейчас Владимиру Путину доверяют 32,8% опрошенных, хотя одновременно его работу на этом посту одобряют 62%. Уровень одобрения деятельности правительства гораздо ниже – 37,7%, а вот рейтинг недоверия премьер-министру Медведеву подрос до 25,7%. И это, замечу, данные официальной социологии – вполне возможно, что так называемые «закрытые опросы» рисуют еще более печальную картину.

Поскольку от этих цифр нельзя просто отмахнуться, единственным приемлемым выходом остается подать горькое блюдо к столу с таким изысканным гарниром, который перебьет его неприятный вкус.

Таким «гарниром» и стала статья В.Ю. Суркова, рисующая для элиты некую параллельную реальность – Россию, в которой «все хорошо» и будет хорошо еще сто лет.


Кирилл Бенедиктов
Источник: "ForPost"