Лента: Общество

Правительственную чехарду (громоотвод, доведенный до абсурда) отнюдь не в Кремле выдумали. Громоотвод всем нужен.

Вернувшись после новогодних каникул к творческой жизни, эксперты и обозреватели вернулись к обсуждению вопроса, когда правительство отправят в отставку.

Бесспорно, такой вопрос интересен при любом режиме, ибо всякое правительство есть за что туда отправить. Периклов давно нигде не наблюдается. В режимах, построенных на диархии, т. е. таких, где есть два центра власти – верховный правитель и подотчетное ему правительство, такой вопрос актуален вдвойне.

При парламентском способе правления все более или менее просто. Если правительство имеет большинство в парламенте, министры остаются править, если нет – а это определяется простым вотумом доверия – правительство уходит.

В смешанных системах вроде французской, а равно в системах, где парламентаризм вообще специфический, как в России, увольнение правительства есть прерогатива верховного правителя. "Сердце царя в руце Божией". Поэтому вопрос, когда же их попрут, есть основной вопрос политологии. Эксперты прорицают волю Божию, имеющую проявиться в распоряжениях царя.

Мотивы для отставки в такой системе разнообразны. Начиная с простейшего "Ну, не нравишься ты мне". Так увольнял премьеров Николай II (Витте, Коковцев, Столыпин избежал высочайшего рескрипта, потому лишь, что царя опередил Богров). Так был уволен Примаков, которому вменить было особо нечего, но – "не нравишься".

К нашему случаю это, впрочем, не подходит, поскольку Д. А. Медведев, напротив, крайне люб верховному правителю. Отношение к нему более похоже, на отношение не к слуге ("премьер-министр" этимологически – это "первый слуга"), а к наследнику, которого не выбирают и которого невозможно отрешить от его звания. См. отношение Екатерины II к наследнику Павлу. Странный человек Павел Петрович – но что же делать. Не истопок, с ноги не сбросишь.

Другой мотив – использование отставки для громоотводного эффекта. Народное недовольство бьет по правительству, его увольняют, а верховный суверен как бы и не при чем. Точнее – при чем, ибо он внимает воле народа.

Некоторые политологи почему-то считают, что эта манера присуща лишь неправильным режимам вроде российского, что полностью не соответствует действительности. Правительственную чехарду (громоотвод, доведенный до абсурда) отнюдь не в Кремле выдумали. Громоотвод всем нужен, особенно когда дела идут неважно.

Применяют его иногда по причинам, не имеющим прямого отношения к положению дел в экономике (иногда срабатывают тайные интриги и течения), но чаще – по причинам, такое отношение вполне имеющим. Выпускать пар иногда бывает необходимо, и премьер должен нести и такую службу.

Наконец, дело может быть не столько в выпускании пара, сколько в том, что правительство явно не справляется. Неполное служебное соответствие или даже полное несоответствие.

Наш случай скорее всего именно такой, поскольку по согласному мнению публики новое старое правительство занимается непонятно чем. "Часы бегут, а грозный счет меж тем невидимо растет". Результаты опросов общественного мнения удручающи – и это еще очень мягко сказано.

И ладно опросы. Социология – наука хитрая и даже лукавая. Но где – хоть в экспертном сообществе, хоть неэкспертном – люди, не понуждаемые гонораром или тонкими политическими соображениями, но вполне искренно говорящие: "Медведев – это силища", "Силуанов – это силища"?

Или по крайности утверждающие, что все не так просто, но люди работают, и работают в правильном направлении. Такие речи можно – это не фантастика – слышать про ЛПШ (Лаврова, Путина, Шойгу), но про социально-экономический блок правительства? Разве только, когда министры сами себя похвалят (а они любят это делать) – больше некому.

На войне, когда дело серьезнее некуда, неисправных командиров отрешают. Уж на что тов. Сталин любил "конников" (командиров Первой конной в гражданскую) Буденного и Ворошилова, но когда в 1941 г. конники докомандовались, им дали почетные синекуры, поскольку они явно не тянули. Но если бы не война, а маневры (выпушки, ментики, блокчейн, цифровизация) то, наверное, руководили бы дальше. Старый конник борозды не испортит.

Но все эти соображения действуют либо в той парадигме, когда справляется – хорошо, нет – найдем другого и ничего в этом экстраординарного нет, либо в экстренных обстоятельствах вроде войны, когда у правителей резко обостряется чутье. "Хоть по складам умею, хоть плохо разбираю, а разберу, как дело-то до петли доходит".

Однако, парадигма у нас не привилась. Возможно, как реакция на кадровые загогулины предыдущего царствования – Б. Н. Ельцин вполне даже отставлял премьеров. Что же касается экстренных обстоятельств, то в этом вопросе царит двоемыслие.

С одной стороны, признается, что положение России в мире если не катастрофическое, то во всяком случае требующее величайшей серьезности. Склонность к рассказам про новейшие российские системы вооружений вряд ли появилась бы, если бы в мире царила генеральная тишина.

С другой стороны желание сохранять правительство со всеми его известными качествами имело бы смысл только в том случае, если бы правитель был убежден в том, что России в обозримой перспективе ничего не угрожает. В этом случае почему бы и не позволить себе такую роскошь, как абсолютно бессмысленное правительство.

Как это возможно сопрягать, не понимает никто. Но странно ожидать, чтобы такая антиномия не привлекала бы экспертов и обозревателей. Ведь по своей загадочности существование нынешнего кабинета министров – это какая-то современная Голубиная книга –

"Соходилися, соезжалися
Сорок царей со царевичем,
Сорок князей со князевичем,
Сорок попов, сорок дьяконов,
Много народу, людей мелкиих,
Християн православныих,
Никто ко книге не приступится".

Ибо без поллитры не разберешься и даже с поллитрой тоже.

Остается предположить, что логика верховной власти здесь такова. Если правительство просушествовало с 2012 по 2018 г. (плюс медведевское интермеццо 2008-2012) без катастрофических последствий – зримый либеральный застой и подспудный ропот не в счет, -- то по индукции можно надеяться, что оно просуществует в нынешнем застойном виде и до 2024 г. Главное – ничего не менять, ибо перемены неизбежно сопряжены с рисками и трудностями, а в 2024 г. будем переживать проблемы по мере поступления.

С обещанным прорывом это мало вяжется, все уже давно поняли, что Медведев и прорыв – две вещи несовместные, но, с другой стороны, нельзя же предоставить разом все удовольствия. Вот и вся разгадка основного вопроса политологии.


Максим Соколов
Источник: "ForPost "