Лента: Общество

Никифоров: – Мой сегодняшний гость – Сергей Александрович Михеев. Он один из самых популярных на телевидении обозревателей, писателель, публицист. Сергей Александрович, Ваше присутствие на «Радонеже» естественно. Стиль Вашего мышления, отношение к духовным явлениям сродни тому, чему учит «Радонеж»: правда, правда и ничего кроме правды. Сегодня я задам Вам несколько вопросов. Первый – мы избрали президента, но такое ощущение, что бояре устроили заговор против царя. Самое негативное – и пенсионная реформа, и налоги, повышение цен на бензин – вывалилось чуть ли не одноразово, в крайне непроработанной форме. Что это за явление?

Михеев: – Трудно сказать, что это за явление – чужая душа потемки. Ни я, ни Вы не знаем, что в голове у президента, что у премьер-министра, и у всех тех, кем они руководят. Нам всегда хочется думать о людях лучше. По большому счету мы не понимаем, что они думают и собираются делать, но по делам их узнаете их. Что касается всей ситуации – версий много. Одна из них – администрации Медведева в расстрельной форме предлагается провести самые непопулярные деяния и реформы, а потом отправить в отставку. Я пока в это несильно верю. Мне кажется, ситуация более печальная, заключается она в том, что экономическая политика опять попала в руки людей гайдаровского стиля мышления. Это возврат к 90-м. Подросли те люди, которые идеологически выросли на подходах 90-х, но до какого-то момента они были не у дел, а сейчас их активно привлекают к созданию и проведению этой политики.

Никифоров: – Понятно, что у нас всех с Гайдаром связаны неприятные ассоциации, но поподробнее – что за гайдаровский подход к делу?

Михеев: – Заключается он в нескольких вещах. Во-первых, все они – люди, тотально неверующие в Бога. Это один из главных признаков. Потому что подход к любому делу у человека, верящего в Бога и Суд Божий и человека, не верящего будет разный. Потому что человек не верящий видит только себя здесь и сейчас и всегда склонен к тому, чтобы переоценивать и собственное значение в этой вселенной, и собственные способности. От этого появляется головокружение от успехов, как говорил Иосиф Виссарионович, или ощущение собственной избранности. Эти люди, которые начитались западных учебников; которые считают, что они понимают, что есть пережиток. Которые окончили лондонские бизнес – школы по продаже нижнего белья, и на этом основании считают себя очень умными. Так вот, они и возомнили себя избранными. Плюс у них удалась карьерка какая-никакая, где-то им удалось поднять денег или занять определенные должности, и они начали относиться к окружающей действительности и людям как к материалу для собственных экспериментов, для реализации своих завиральных проектов. В конечном итоге это выражается так: не будучи верующими в Бога, они верят только в деньги. Деньги становятся той квазирелигией, которая их привлекает. Любое дело они рассматривают как потенциальный бизнес – проект. В том числе – и управление государством.

А государству России это для чего? Ответ на этот вопрос является лакмусовой бумажкой. Для подобных людей государство России – устройство, чтобы зарабатывать деньги. То есть разновидность бизнес – проекта. Они чаще настроены антисуверенно, считают национальный суверенитет пережитком, настроены на иллюзию о грядущем будущем, в котором никаких национальных суверенитетов не будет, где человечество превратится в гомогенную массу, живущую по законам получения прибыли, оптимизации расходов и максимизации доходов. И все это будет оформлено в рамках какой-то квазирелигиозной идеологии по поводу новой, продвинутой жизни. А чтобы это реализовать, надо идти по трупам, ломать через колено, ставить эксперименты на людях, государствах, сообществах. Независимо от издержек, т.к. они воспринимаются как издержки бизнес- проектов.

Никифоров: – Сейчас Европа, которая вроде как этому всему научилась, показывает, что подход этот не состоялся. Европа рушится, эти модели все имеют крохотные темпы роста. А в Китае, где совершенно другая модель и понимание государства, когда мы говорим об общем благе – там какие-то сумасшедшие темпы.

Михеев: – Как это ни покажется парадоксальным, эти люди, несмотря на то, что многие из них облечены учеными степенями, хвастаются дипломами зарубежных курсов – они глубоко невежественны. Невежественности способствует мнение о себе, как о чем-то особенном. Если ты считаешь себя чем-то особенным, то тебе и совершенствоваться не надо, учиться не надо – ты и так все понимаешь. Именно это обосновывает их снобизм. Именно поэтому они считают большую часть населения вокруг себя отсталой массой. Россию как цивилизационный проект не воспринимают, считают это ошибкой истории, пережитком считают такие институты, как Церковь, семья, традиционная культура. И говорят об этом как полубоги, которых будто их с Марса принесло сюда. На самом деле они невежественны, и умеют лишь нажимать кнопки на калькуляторе. Они что-то заработали, сделали карьеру, но если брать их как личностей – многие из них откровенно бескультурные, невежественные и мало знающие люди.

Никифоров: – Но меня смущает даже не это. В конечном счете, чему-то можно и научиться. Бог-то есть, и Он всегда вразумляет людей. Несчастьями, скорбями. Как мы по некоторым персонажам видим – кончается все очень скверно для тех, кто был крайне самонадеян. Меня смущает молва, которую поддерживает, прежде всего, Навальный, что атмосфера воровства и воровских навыков распространена кругом. Ощущение, что для них Бога нет, и все позволено, как по Достоевскому. Но почему бы и не украсть? Потоки оффшоризации – немыслимые триллионы вкладываются в американские бумаги, хотя понятно, что Америка вот-вот их заберет себе.

Михеев: – : – Вы затронули тему Навального. Он как бы устарел. Если бы речь шла только о воровстве! На самом деле речь не об этом, а о соответствующей философии. Если бы это было просто традиционное воровство, то это было бы гораздо легче, чем философия и квазирелигия собственного превосходства. Навальный и его сторонники мало чем отличаются от тех, кого они сами критикуют. Когда они говорят только о коррупции и воровстве, то умышленно или по своей недалекости не понимают, что речь о худших вещах. О том, что появилось новое поколение людей, искренне считающими себя избранными и смотрящими в будущее – в то же, в которое смотрит Навальный и его сторонники. Смотрят с позиции избранности, уверенные, что они понимают некую новую философию жизни. То, что Навальный считает воровством – они считают эффективностью. Это не традиционное российское воровство, которое нам хорошо знакомо, которые было всегда, оно всегда было и будет. Но это другое, это идеология нынешней эпохи, социал-дарвинизм – абсолютное убеждение, что выживать должен наиболее эффективный и сильнейший. Это расчеловечивание, это мир, в котором Богу принципиально нет места. Насколько я все это понимаю, Навальный и его сторонники – все такие же. Просто они оказались не в тренде. Этому способствует мнение, что молодым надо дать дорогу. Эти люди, в большинстве своем , молодые 30 – 40 с небольшим лет. Это возраст, когда человек, чего-то достигший, даже себя еще до конца не понял. Но ему на основе его небольших сомнительных достижений начинает казаться, что он – царь и бог. Что жить ему минимум 120-150 лет, поэтому ему кажется, что он понимает все лучше тех, кому сейчас за 40-50-60. И он готов браться за любые социальные эксперименты, не жалея тех, кто может стать их жертвой.

Кстати, к вопросу о пенсионной реформе. Не зря ведь ее авторство приписывается 35-летнему человеку, который никогда ничем не управлял. Потому что только такой человек, который не знает, что такое старость, болезнь, нужда- только такой может так обращаться с людьми, чтоб не понимать их проблем. Он по большому счету даже себя до конца не осознает. Потому что в его жизни не было ничего плохого – им не с чем сравнивать. Поэтому им так легко манипулировать чужими жизнями. И в этом смысле все эти псевдо революционеры, типа тех, кого Вы упомянули, точно такие же – их святая якобы цель в случае чего оправдает и людские потери, и социальные катастрофы. И те и другие – одного поля ягоды. Они точно так же, с пренебрежением относятся к тому человеческому материалу, который вокруг них, считая собственные цели оправдывающими любые средства.

Никифоров: – То, что стало понятно, а я совсем не специалист, но на поверхности лежит, можно оценить – так вот мне кажется, эта реформа совершенно корява, непроработана, исходя из этой заграничной выучки – даже этого лоска там нет.

Михеев: – В том-то и дело! Может быть, действительно существует потребность в реформировании пенсионной системы – я не специалист, не исключаю этого. Часть аргументов, которая приводится в пользу этого, звучит разумно. Хотя разговоры о том, что во всех странах так – не более чем манипуляция, потому что во всех странах по-разному. А потом, не во всех же странах 40% мужчин не доживают до 60 лет. И зарплата не во всех странах такая. Поэтому это передергивание. Но еще раз повторю: в их аргументах есть доля истины, возможно – реформы нужны. Но мы уже видели массу реформ, которые тоже объявлялись сверхуспешными и нужными, а потом оказалось, что они вообще не работают.

Дело в другом. Людей это подспудно раздражает. Они прописаны в абсолютно бездушном и наплевательском стиле. Они говорят, что решили, что люди и так хорошо живут, а потому можно поднять пенсионный возраст. Как вы там будете разбираться со своими проблемами – дело ваше. Гайдаровские реформы так и проводились. Это шоковые реформы. Простейший вопрос, который задается – где будут работать люди, чей возраст вы продлеваете? Они не считают нужным даже отвечать. Ответа у них нет. А работать людям негде. В экономике не создается такое количество необходимых рабочих мест. Огромная прослойка низкооплачиваемых рабочих мест занята трудовыми мигрантами, миграцию которых эти же люди и поощряют. Они концептуально считают это выходом из проблем. Потому что они в бизнес- логике видят эти процессы. Им без разницы, кто здесь будет жить, у кого какие корни. Главное – на ком можно больше заработать. Если можно будет из Африки возить людей работать за похлебку, они бы их возили. Просто с ними больше возни. Вот в этом и вся проблема. Это и раздражает.

Наша пенсионная система беспрецедентна в мире, может, надо что-то менять. Но вопрос, как менять, больше волнует людей. Надо предложить меры, которые дадут людям работать, если их нет – меры, которые не дадут людям умереть с голоду. Системы компенсаций, переучивания и прочее. Или это должно реализовываться в комплексе, или это будет шоковая реформа. А когда эти реформаторы спрашивают, где денег взять, то я скажу вам. Можно национализировать несколько крупных компаний, занимающихся добычей сырья. А они не хотят. Можно более жесткие меры по пресечению оттока капиталов. Можно закончить, довести до ума деоффшоризацию, можно ввести прогрессивный подоходный налог. Но если ничего этого вообще не делать – то и возникнет такая ситуация. Вы говорите, что тех, у кого миллиард, трогать нельзя – они основа нашей экономики. А вот у вас давайте заберем, потому что в бюджете денег не хватает.

Никифоров: – Погодите, но этот же подход проработан и на Западе. Там социальные взгляды на проблемы давно уже были восприняты. В той же Франции прогрессивный налог просто какой-то невероятный. Если у нас 14%, то у них доходит до 70%.

Михеев: – У нас почему это людей раздражает? Если тяжело, то тяжело всем. Например, скажите честно: на модернизацию экономики не хватает денег, каждый должен что-то отдать. Это даже будет понятно большинству россиян. Но тогда это должно касаться всех. А так выходит, что одним помощь триллионная, той же банковской системе, которая якобы кровеносная система экономики, хотя на самом деле это не более, чем фигура речи, штампы из западных учебников – а у других вы пытаетесь забирать. Или всем непросто, каждый что-то отдает, но все понятно – есть цель, тот же технологический прорыв, или извините, в таком случае ваши инициативы чреваты социальной нестабильностью. Сейчас говорят, что те, кто критикует эту реформу – льют воду на мельницу цветных революций. Но уж кто – кто, а я никогда не был сторонником этих революций, всегда считал что отстаивание национальных интересов, суверенитета – это приоритетная ценность. Но извините, вы не создавайте поводов таких, чтобы провокаторы и те, для кого чем хуже – тем лучше, пользовались бы этой ситуацией. Если вы их создаете, не хотите просчитывать риски, то учтите, что вам придется с этими рисками столкнуться. Если честно, вся эта когорта продвинутых людей, которые нам рассказывают про цифровое будущее, – противники сохранения национального суверенитета. Они все идейные сторонники тотальной глобализации. Это говорит о том, что может быть, проведение таких реформ они считают полезными с той точки зрения, что они расшатают социальную стабильность в стране. А на фоне социальной стабильности любой кризис ослабляет нас и на внешнем контуре, вот и все. Это всего несколько шагов – объяснение простое. Вот есть люди, мыслящие глобалистски, антинационально, антисуверенно. Они предлагают такую шоковую реформу. Проводят. Реформа вызывает социальную напряженность, нестабильность – а она снижает способность защиты суверенитета. Всё, они сыграли в чужую игру. Сказали, что будут реформировать пенсионную систему – а по факту они сыграли в пользу ослабления национального суверенитета. Надо же просчитывать риски! Президент здесь должен сказать свое слово, потому что люди голосовали не за это. Может быть, кстати, будет разыграна классика жанра – хороший царь и плохие бояре. Стремление пропихнуть эту реформу прямо сейчас не вышло. Обсуждение оттянули на осень. Не исключаю, что президент признает: реформирование нужно, но оно должно проходить по-другому. И сделать вид, что тут все должно идти само собой – не получится. Надо просчитывать риски. Если вы управляете государством не как бизнес активом, а как страной – к этим вещам надо подходить более осознанно и просчитывать все возможные риски, а не только с калькулятором считать, сколько то или это сэкономит денег. Это может сэкономить денег, но создать проблемы, решение которых тоже будет стоит денег. Это просчитано или нет? Я как человек, придерживающийся жестко государственнических позиций, считаю, что должны просчитываться все риски, с этим связанные. Смысл не в том, чтоб из нынешней пенсионной системы сделать фетиш, якобы только на нее молиться, и никакому реформированию она не подлежит никогда. Это тоже не так, тем более, что ее уже неоднократно реформировали. Но надо подходить к этому рационально. С точки зрения «сохранения народа» – это солженицынские слова, которые Путин не раз повторял. Разве не об этом речь? Например, возьмите семью. Что такое повышение пенсионного возраста? Большое количество людей не смогут быть бабушками и дедушками.

Никифоров: – Это для меня вообще самое главное. В нашей структуре русской семьи это крайне важно. Бабушка в 55-60 лет еще молодая. Но как раз ей и надо заниматься внуками, чтобы дети могли спокойно работать.

Михеев: – У меня все это увязывается в некую цепочку. Те, кто считает семью пережитком, предлагают нам такую реформу, которая эту семью будет разрушать, заставляя потенциальных бабушек и дедушек работать. А кто будет заниматься подрастающим поколением? А будет делать это интернет через гаджеты. Вот и всё. А потом скажут, что без ювенальной юстиции тут невозможно, что надо забирать детей из семьи. Вот последствия. А этот человек 35 лет, которому приписывается авторство реформы, настолько шагов вперед он может думать или нет? Если не может, тогда таким людям нельзя доверять серьезные вещи! Я считаю, что в 35 лет человек не может заниматься проблемами пенсионеров, потому что он ничего в этом не понимает.

Но если он не понимает – то нельзя ему доверять такие вещи, а если понимает, куда это заведет – тогда он работает на разрушение государства. Государство – это не бизнес проект для зарабатывания денег, это форма существования общества.

И эта цель должна быть главной.

Является ли показателем то, что на несколько тысяч повысится пенсия? Попытка свести все к примитивному экономизму, подсчету прибыли и расходов настолько обедняет жизнь, уводит от реального и многоуровневого комплексного анализа ситуации, что не может быть принята как единственный принцип оценки действительности. А именно этим мы страдаем все постсоветские годы, когда наш идеологический вакуум заполнился этой идеей фикс – оказывается важно то, что приносит прибыль. А какая новая идея? Это умышленное упрощение. У него есть масса полусектантских религиозных адептов, которые пытаются распространить этот взгляд на вещи. Но я думаю, что это упрощение. Его нам внушили в 90-х годах осознанно, чтобы лишить нас возможности комплексно анализировать проблемы государства, общества, правильно прогнозировать последствия принимаемых решений и выстраивать наиболее эффективные и оптимальные для нашей страны модели развития.

Никифоров: – Но руководство нашей страны без конца говорит о суверенитете. В гайдаровскую эпоху этого явно не было. Я лично наблюдал в ельцинскую эпоху все кабинеты Кремля были забиты иностранными специалистами, которые и решали все. Наше правительство самостоятельно решений не принимало. Недавно я беседовал с одним высокопоставленным экономистом, который все же участвует в какой-то степени в принятии решений. Я спросил: а как сейчас? Ответил: – Никак. Что им скажут в МВФ, то они и примут. Оказывается, мы в глубочайшей зависимости от международных финансовых институтов, которые нам диктуют, что делать.

Михеев: – В том-то и дело. Когда у нас идут разговоры о том, что все из-за коррупции, это так только отчасти. В остальном же – опять попытка упростить. Если не будет воров – то все будет хорошо – это то же упрощение, что приносит прибыль что-то или не приносит. Функция – от целеполагания. Если главное – деньги, тогда главное – убрать воров. Если б все так было просто в жизни!

Я не исключаю, что эти упрощения внедряются умышленно. Иногда люди, говорящие это, осознают это, иногда – ими просто манипулируют. Действительность гораздо сложнее, чем простой подсчет дебета и кредита. Здесь есть попытка увести от реальных смыслов. Что касается зависимости, то двойственность – это проблема современной политической эпохи. С одной стороны, Путин смог остановить падение вниз и потерю суверенитета. Скатываемся – тормозим ногой. С другой стороны, видимо, и ему, может быть, даже внушают, что без Запада мы жить не можем. Поэтому практикуется модель: все, что касается военно -политического суверенитета, находится под контролем силовиков, а все что касается экономики – отдано на откуп либертарианско-рыночному подходу. Когда мне говорят, что мы, мол, против коррупции – то меня это не интересует. Это очень мало, это десятая часть от того, что надо знать про то, как дальше жить. А вот по девяти десятым какая у вас позиция: по зависимости от того же МВФа, по форме экономики и тому, как она должна развиваться и как должно развиваться государство, по каким рельсам? Плановым, рыночным или надо искать компромисс? С государствами это совершенно очевидно имеет враждебные для нас цели. Мне кажется, многие наши оппозиционеры умышленно уходят от этого вопроса, потому что если они начнут на них отвечать, то тут же посыпятся.

Никифоров: – Кстати, Украина – хороший пример того, что хотят сделать с нами, если бы не было наших ракет, ядерных боеголовок, армии, которая способна дать ответ. А вот Украина подалась на посулы. Как Вы считаете – каков образец Украины? Получили ли они, что хотели? Или это совершенное заморачивание мозгов, житье в виртуальном мире пропаганды?

Михеев: – Сначала закончу свою мысль – мне кажется, что эта модель начинает себя изживать, она работает в недостаточно эффективном ключе. Это мысль, что военно-политический суверенитет будет обеспечен, а вот что касается экономики – надо действовать на тех же либертарианских принципах. Именно поэтому у нас такие медленные темпы роста. Опять же, не хватает свободы мысли, Россия действительно требует творчества. Такие медленные темпы роста и все, что происходило последние 30 лет, говорят только об одном: эти методы не работают. Или вы ставите неправильные цели, или те цели, которые вы ставите такими методами, достигнуты быть не могут. Надо искать другие методы решения проблем и задач. И коренным образом нужно менять отношения в этой среде.

Я сторонник компромисса. Где-то без частного бизнеса, без частной инициативы обойтись невозможно. И это очевидно. Но такое государство, как Россия, без планового государственного участия немыслимо, такие огромные инфраструктурные проекты, которые требуются- их никакие частные инвестиции не потянут. Российский бизнес ими заниматься не собирается, особенно в той ситуации, которая существует сейчас. Нужна оптимальная модель. Нужно поставить цель, определить инструменты и достигать этой цели независимо от того, соответствует ли это таким-то схемам, типам или клише. Здесь требуется поиск новых решений. Пока мы видим, что амбициозные цели, о которых заявил Путин, правительство пытается решить вот такими методами. Сомневаюсь, что они достигнут целей. Это надо осознавать. Ресурс этой модели исчерпан. Она в таком виде цели достичь не сможет. Может быть, не благодаря, а вопреки можно будет реализовывать отдельные точечные проекты, но в целом она реализовывать задачи не будет.

Вы упомянули Китай. Сравните, где были мы и китайцы в 91 или 92 году. И что сейчас стало? Что за этот период удалось сделать в рамках нашей системы и в рамках того, что делают китайцы? Хотя китайцы – это тоже не пример для подражания, но модель для изучения. Для России, конечно, модель нужна своя.

Что касается Украины, то там дела хуже, чем у нас. Там под прикрытием роста национализма мы видим полный осознанный тотальный отказ от суверенитета. Это ситуация вассалитета, хозяина, которому вы готовы служить абсолютно любым способом, получая от него некую индульгенцию и ярлык на княжение даже, а справку с разрешением жить. Украина продолжает существовать как государство. В значительной степени инерция вовсе не того, что было при Януковиче, а того, что было построено в рамках огромного общего имперского проекта. Тогда создавались основы того, что есть Украина. Они на этом продолжают сейчас работать. Да, жизнь идет, понятно, что они не исчезнут, не сдует их ветром, если конечно им не помогут в этом. Но то, что этот процесс на самом деле характеризуется словом «деградация» – это точно. Там мы увидели реализацию этих интенций в их крайнем воплощении. Осознанный отказ от реального суверенитета, готовность стать инструментом в чужих руках. А с инструментом обращаются соответствующим образом. Он иногда ломается, тупится, колется, выходит из строя. Вот что случилось с Украиной.

У нас не такой случай, давайте не будем нагнетать катастрофических настроений. Нас вытягивают основы многовековой государственности. Украина – все же придуманное государство, на коленке сделанное. И там есть определенные проблемы. Их компенсировать оголтелым национализмом не получится. Национализм, радикализм в таком виде – идеология постоянной мести, поиска врагов и виноватых и необходимости им отомстить. Причем так, чтоб тебе не попало. Бандеровщина. Как каратели – сверхэффективны и сверхжестоки, как реальные бойцы – ничто. Если они объявили Бандеру своей идеологической платформой – они от этого и зависят.

У нас другая ситуация. Если сравнивать с 90-ми, то тогда мы катились именно к этому, и я не знаю, что с нами было бы сейчас, если бы вектор не был изменен благодаря приходу Путина. Опять же к Путину можно предъявлять массу претензий, но что касается попытки сохранить традиционную государственность России как цивилизационного проекта, все-таки именно в этом историческая миссия Путина и состояла. Оптимальную модель социально-экономического развития найти пока не удается, если ее вообще кто-то ищет. И нынешнее сваливание в прошлое, а эта реформа и есть возврат в 90-е, концептуально, именно поэтому столько опасений. Чем это кончится и как к этому отнесется уважаемый президент – посмотрим.

Я считаю, что было бы неплохо ему вспомнить, что он говорил, что пенсионный возраст не будет повышаться. Это угрожает большим количеством рисков. Можно и нужно реформировать, вопрос – как это делать и с какой целью. Если подходить к жизни общества и государства как к бизнес – проекту, то это тупик. С Россией так нельзя. В 90-е мы от этого и ушли. Всевозможное количество всяких провокаторов подключилось к критике этой пенсионной реформы, потому что многие из них так же концептуально идеологически разделяют платформу тех, кто эту реформу предложил. Просто они находятся на других карьерных позициях. Так не давайте повода, не отталкивайте тех, кто является сторонником суверенного развития, благодаря чьему доверию вы у власти. Надо думать о тех, кто вам доверил свою судьбу.

Никифоров: – Интересно, в связи с тем, что Вы сейчас говорили о государстве как о бизнес- проекте, о суверенитете, о национализме – что такое Трамп? Он поступает как матерый радикальный американский националист. Америка прежде всего. Он мыслит все международные отношения как бизнес- отношения. Он просто разрушает всю международную систему взаимоотношений, считая ее ненужной, устарелой, никчемной. Насколько справедливо это описание? И что это за персонаж?

Михеев: – Мне трудно сказать, что это за персонаж, потому что мы и своих-то не знаем, что у них в душе и в голове, а про Трампа это тем более непонятно. В принципе, мне кажется, что он продолжает собственную карьеру. Вы сказали: «американский националист», но в платформе этой идеи американской лежит теория успеха любой ценой. Так вот он и продолжает творить свою историю успеха теми способами, которыми умеет. Действительно он считает, что Америка должна быть номером один. Но он несколько по-иному смотрит на способы реализации этой идеи. И третье – ему как человеку, видимо, абсолютно неорганично. Он отторгает этот птичий язык глобалистской элиты, в том числе и американской, на котором заговорила глобальная элита последние несколько десятков лет.

Никифоров: – Что Вы имеете в виду?

Михеев: – Понять невозможно – огромное количество терминов, которые маскируют реальный язык. Знаете, в Библии говорилось, что Бог дал называть вещи своими именами. А вот их функция – умышленно уводить человечество от того, чтобы называть вещи своими именами.

Никифоров: – Толерантность, политкорректность, трансгендеры...

Михеев: – Они придумывают вещам новые названия, переворачивают с ног на голову реальный смысл этих явлений. Это если говорить в метафизическом смысле, я себя не считаю особо продвинутым, но это кажется просто очевидно. Один из метафизических смыслов глобализма состоит именно в этом – отнять у вещей реальные их названия, раскрывающие их реальный смысл, и дать им лживые названия, которые этот смысл ставят с ног на голову. В конечном счете – меняют местами добро и зло, черное и белое. Многие из них могут этого не понимать, не осознавать, многие – просто инструменты в чужих руках, многие просто по дурости, как бараны повторяют то, что им говорят как модные тренды, но кто-то это, несомненно, понимает. Мне кажется, что Трампу как человеку это не очень близко. Ему проще назвать вещи своими именами. Поэтому он Европе и говорит, что они, конечно, союзники, и у них общие ценности, но – бабки на стол, и знайте свое место. Потому что весь смысл евроатлантического единства именно в этом: после II Мировой США жестко патронируют Европу с целью получения собственных выгод. Это прикрывают разными словесными формулами, но, в конечном счете, смысл именно такой: вы, Европа, являетесь нашими вассалами, поэтому делайте, что мы вам говорим и работайте на нашу пользу. Десятилетия это обволакивалось коконом лживых, полуправдивых, полуфальшивых словесных формул и всевозможных агрегаций. А Трамп взял и ударил по всему этому, и, как скорлупа, это все рассыпалось. И он сказал: мы с вами союзники, я вас люблю, но бабки все у меня, вы работаете на мою пользу и никак иначе, и вообще вы не дергайтесь, потому что от нас зависит ваша безопасность. Помните, были какие-то ожидания от Трампа, говорили, что будет то и то, а потом смеялись над тем, что никто ничего не получил – Трамп не такой. Но Трамп не дает свободы, жестко ограничивает ее. Во-вторых, он совсем не такой. Мы любим думать о людях лучше, чем они есть на самом деле. Но польза от Трампа есть, она не такая очевидная. Состоит она в том, что он срывает фиговые листки со многих лживых формулировок, которые нам долгие годы транслировали с Запада. Здесь их очень любили перемалывать, муссировать. Он показывает, чего стоят отношения между США и Европой. Внутри страны он четко показывает, что большинству населения эта миграция поперек горла. Между прочим, в Штатах антимигрантская фобия достигла невероятных размеров, особенно в отношении латино-американцев. Их не любят по целому ряду причин. Хорошие они или плохие люди, но они невыгодны – раздражают большую часть населения. И Трамп называет это всё своими именами. А к людям он обращается через голову этих элит или псевдоэлит и «отправляет» их подальше. А огромное количество простых людей думают, что это именно то, что они хотели сказать, но им не давали. И этим Трамп опасен для глобалистской элиты, в том числе американской. Насквозь фальшивой. Они очень любят говорить о ценностях, порядочности и нравственности, а на самом деле насквозь фальшивы. И именно этим Трамп относительно полезен нам. Он двигается, как слон в посудной лавке, по ходу дела заваливает то одну хрустальную вазу, на которую молились 30 или 50 лет, то другого мраморного божка, который рассыпается, а раньше с него пыль вытирали и говорили, что именно это является важным. И плюс Трамп, создавая определенную напряженность между США и Европой, потенциально дает нам некое поле для маневра. И в этом смысле он нам приносит пользу тем, что будоражит международную жизнь, хотя напрямую пользы он нам не принес и, может быть, не принесет.

Но он как минимум интересен – будет ли он одноразовым феноменом или обозначит некую тенденцию – мне трудно сказать. Тем более, что американский истеблишмент его в целом ненавидит. Но то, что после него, каким бы он ни был – глупым или неглупым, жизнь уже не будет точно такой же. Потому что он оказывает влияние и на американский внутриполитический процесс, и на все то, что происходит в мире.

Никифоров: – Но там же чрезвычайная инерционность политической системы!

Михеев: – Да, они будут пытаться это все нивелировать, он как определенный феномен вносит определенные изменения, которые уже совершенно не пройдут. Что нам с этого? Трудно сказать. Мы пытались это использовать. Пока не очень получается. Но, может быть, удастся договориться о встрече Трампа и Путина, хотя у этой встреч совершенно нет повестки дня.

Никифоров: – Вот именно об этом хотел спросить. В таком случае, о чем они могут говорить?

Михеев: – На самом деле говорить не о чем, потому что нынешняя политическая ситуация оголила наши естественные противоречия до такой степени , что говорить как бы и не о чем. Позиция американцев всегда будет такая, и Трамп здесь не исключение. Они хотят продавать нам улыбки и похлопывания по плечу, а от нас хотят реальных уступок. Мы, к сожалению, на такую постановку вопроса много лет велись и отчасти сейчас продолжаем. И люди такого пропагандного глобалистского толка считают, что это правильно, потому что надо избавляться от химер суверенитета, и надо действовать ради интеграции части элиты в глобальный правящий класс, надо постоянно делать уступки. Им это надо – и это понятно. Вопрос в том, чтобы нам от этой родовой травмы постсоветской дипломатии, внешней политики, которой на самом деле не было – избавиться, и попытаться использовать эту встречу в свою пользу. Мы можем извлечь определенные имиджевые дивиденды. Самим фактом встречи расчистить поле для маневра, в том числе в отношениях с Европой, для себя. Здесь главное – ничего не уступать. И не надо, подорвавшись, бежать и от счастья кричать, что мы встретимся с Трампом. Вот этого не надо.

Надо умно и где-то даже цинично использовать эту встречу в своих целях. И пусть даже реальной повестки дня, по которой можно достичь договоренностей, не будет, но самой этой встречей мы поможем Трампу дальше рушить эти священные статуэтки, а с другой стороны – покажем, что миф о международной изоляции является мифом, и с третьей – поищем или создадим себе поле для маневра. Главное – не покупаться на ту же матрицу: они нам улыбки и непонятные обещания, а мы им реальные уступки. Именно этого они и будут добиваться. А нам этого нельзя допустить. Я думаю, что такая встреча может состояться и без конкретной повестки, чисто декларативно. И пусть потом говорят, что она чисто декларативная. Но, может, в это именно и будет ее польза, так как действительно больших и серьезных достижений на этой встрече добиться нельзя.

Будем говорить, что она обозначает вектор нормализации российско-американских отношений. Главное – чтобы мы оставались при своих. Еще лучше что-то и получить, потому что сейчас эта встреча больше нужна Трампу, чем нам. У Трампа выборы в Конгресс. Ему надо доказывать, что он очень успешен с точки зрения внешней политики. Можно ему и подыграть, но вот только на каких условиях? Нашим дипломатам было бы нужно вывернуть ситуацию в ту сторону, что это американцам нужна встреча, пусть предлагают, а мы послушаем, рассмотрим и наложим резолюцию. Я сомневаюсь, правда в том, что наша дипломатия так умеет – долгие годы внутренней вторичности накладывают отпечаток на любые действия, суждения и прочее. Опять же, свободы творчества не хватает.

Никифоров: – : – Как мне говорил один из замминистров, очень умный человек, на мое недоумение о недостатках нашей аналитики – "какая наша аналитика, нам бы американскую аналитику успеть прочесть". В США работает гигантское количество институтов, мы им не можем создать никакой конкуренции.

Михеев: – На самом деле можем, но не хотим. Реально дело в недостатке национальной самоидентификации. Мы с Вами начали с проекта о пенсионной реформе, хотя это еще проект, скажем так. Это проект, а не сбывшаяся реальность. Его лоббируют, но это не значит, что именно так все и будет. Ситуация повернется несколько другим боком, начиная с этой пенсионной реформы и заканчивая внешней политикой.
Одной из наших болезней постсоветского периода является чувство внутренней вторичности, неполноценности, глубокой уверенности в том, что у нас – не так, начиная с религии и истории и заканчивая современностью. С такой установкой ничего достичь невозможно – вы всегда будете играть в чужую игру и по чужим правилам. Так было, есть и будет.

Вы всегда будете принимать решения, которые будут идти на пользу кому-то на внешнем контуре, но во вред вам. Потому что мы уже признали поражение. Вставая на позицию этих концепций, вы априори признали поражение, которое на самом деле у вас в голове. Они умнее, мудрее, продвинутее. В частных случаях это базируется на совершенно пошлых вещах. Почему у них лучше машины, красивее шмотки, они вкуснее едят и сладко спят? Но это же, простите, просто пошлость!

Является ли это основанием, чтобы ставить какие-то фатальные диагнозы или прекращать существование? Конечно, нет. Это фатальный диагноз для носителей таких взглядов.

Вот вы на самом деле – как Вы относитесь к суверенному политическому экономическому творчеству? Я очень удивляюсь по поводу людей, которые говорят, что они доктора наук, кандидаты, возглавляют институты. Чтобы придумать такой проект пенсионной реформы, какой мы видим – не надо быть никаким доктором никаких наук. Это схема полубандитская – выдумывать ничего не надо. Нам денег не хватает, давайте возьмем у вас. Это всё, на что вы способны? Это всё ваше знание, в этом вся ваша образованность? Чтобы такие вещи выдавать, не надо иметь никакого образования.

Никифоров: – А есть ли все же молодые, толковые люди, национально-ориентированные?

Михеев: – Будем надеяться, что они есть. Уверен, что они есть. Трезво анализируя ситуацию, которая складывается, я думаю, что мы уже прокладываем им дорогу в Москву. И потом, надо заниматься их воспитанием. Тех, кого мы обсуждаем. Вот вы рассказывали, что раньше американских консультантов было много, а сейчас... Так вот эти консультанты, которые подготовили этого нашего одного или многих, потому что те, кто идеологически стали их чадами – они и есть те самые американские консультанты, только формально имеющие российский паспорт. В это и есть порочное искусство нынешнего управления: не надо никого вербовать, в это и есть цинизм и изощренная фиктивность ситуации.

Никифоров: – Дети за границей, собственная няня за границей.

Михеев: – Даже хуже этого. Бабушки в Майами может не быть, дети могут быть не заграницей, но внутренне человека перековали так, что он сам, не понимая, работает на интересы другого государства. Если раньше агентам платили те, которые с ними работали –то теперь вы платите им, покупая их товары, пользуясь их интернетом, смотря их фильмы. Вы мало того, что осознанно работаете против своих национальных интересов, вы еще и платите за это. Невиданная ситуация. Но все равно именно здесь корень всего. Они прекрасно поняли, что в лоб нас взять нельзя, что есть в нас какой-то стержень, на мой взгляд, базирующийся на православной цивилизации. Стержень, который не дает им нас понять или взять. Надо этот стержень сгноить. И кстати в этом они достигли успехов. Это цивилизация потребления. Раньше говорили, что главное – повышение благосостояния, а при этом, как ни странно, отсылают нас к опыту Великой Отечественной Войны. Но тогда это было самопожертвование. Если бы многие наши предки, которые строили огромную страну, все время бы думали о повышении благосостояния – нас бы с вами не было. Человек, для которого повышение благосостояния – единственная и главная цель в жизни, перестает быть способным к сопротивлению, потому что чем выше уровень комфорта, выше резистентность – тем более тебе страшно потерять и то, и другое.

Наши недруги это прекрасно понимают. И с этой именно стороны они и переделывают нас, утверждая, что все идеи самопожертвования, идеи работы на общую цель – химера. Не химера только одно – ваш личный комфорт. В итоге это центральная проблема.

Никифоров: – Врешь, не возьмешь! Спасибо, Сергей Александрович! Я убедился, что наши оценки событий совпадают. Но я думаю, что слушатели поняли – не надо смотреть телевизор, надо слушать радио «Радонеж». Здесь только вы можете услышать здравое слово, оценки и понимание того, в какой ситуаци и мы сейчас находимся. Спасибо!


Источник: "Радонеж "