Лента: Общество

Обвинения в сексуальных домогательствах в адрес депутата Леонида Слуцкого вызвали немалые споры. Одни говорят о том, что возмутительное поведение депутата — верхушка айсберга, и с наглыми домогателями, особенно теми, которые используют свой статус, чтобы добиваться от женщин интимных услуг, надо что-то решительно делать. Другие — что борьба с домогательствами это просто инструмент продвижения власти воинствующих феминисток, которые, никем не будучи избраны или назначены, сами усваивают себе роль полиции нравов, готовой без суда и следствия уничтожить репутацию, работу и общественное положение любого мужчины.

Дискуссии, как это бывает в сети, приобретают довольно раздраженный характер — и это мешает увидеть, что правы, на самом деле, обе стороны.

Аудиозапись, сохраненная корреспонденткой ВВС, к которой депутат обращался с прямолинейными предложениями, не позволяет счесть ее заявления клеветой — и приходится признать, что случай совершенно возмутительного, особенно для государственного мужа, поведения, действительно имел место. Общество наделяет людей властью не для того, чтобы они пускались во все тяжкие, а для того, чтобы они служили согражданам. Но увы, власть — политическая или экономическая, в рамках государства или корпорации, часто оказывается непосильным бременем для людей слабых, которые, лишившись внешних сдержек, не умеют найти внутренних.

Настойчивое склонение женщин — особенно зависимых — к блуду, это проблема везде, и это проблема у нас. Нет смысла ее отрицать. Есть смысл поместить ее в правильный контекст.

Потому что разговоры о манипулятивном и политическом характере «борьбы с домогательствами» и движения #metoo («я тоже») имеют под собой основания. Как подробно описывает это, например, американский ученый Стивен Баскервилль в своей книге «Новая сексуальная политика: сексуальная революция, гражданские свободы и рост полномочий правительства», воинствующий феминизм создал в США ряд серьезных проблем, в частности, в области правосудия.

Феминистки провели мощную кампанию против приставания и насилия, особенно в студенческих кампусах, в ходе которой эта проблема описывалась как приобретшая огромные, нестерпимые масштабы. В результате общественность пришла к убеждению в необходимости самых суровых и решительных мер против безобразников по женской линии, что привело к резкому обвинительному уклону, когда презумпция невиновности не соблюдается, а людей могут осудить по явно недостаточным основаниям. Например, любой совершенно добровольный на момент совершения половой контакт может быть объявлен — даже годы спустя — изнасилованием, с соответствующими последствиями для обвиненного. По словам Стивена Баскервилля, «Под влиянием феминисток практически любой гетеросексуальный контакт может считаться изнасилованием», а феминистское убеждение, что «женщины никогда не лгут об изнасиловании», воспринятое судебной системой, сделало оправдание обвиняемого практически невозможным. Никто, ни судьи, ни следователи, ни адвокаты, не хочет быть ославленным как «покрыватель насильников», а ложные обвинения в этом преступлении не преследуются. Это привело, как пишет американский ученый, к взрыву ложных обвинений и осуждению множества мужчин, которые, возможно, были виновны в грехе блуда, но не в уголовном преступлении изнасилования.

Парадокс ситуации в том, что, с одной стороны, феминизм, с его враждебностью к «патриархальной семье» прославляет «сексуальную свободу», с другой, мужчины, имеющие глупость этой «свободой» воспользоваться, могут отправиться в тюрьму на долгие годы и получить клеймо на всю жизнь — если их добровольная подруга на одну ночь по какой-то причине захочет их обвинить.

«Домогательства» также превратились в средство уничтожения репутации и социального статуса, когда обвиненный не имеет какой-либо возможности оспорить возводимые на него обвинения.

Не желать такого в России — совершенно естественно и понятно. Но из этого никак не следует, что проблемы недолжного поведения мужчин не существует или такое поведение следует игнорировать, чтобы не лить воду на мельницу воинствующих феминисток.

Если некое неприятное нам движение с неприятными нам целями использует в своей пропаганде некую социальную проблему, это не значит, что проблемы не существует, или что, чтобы не лить воду на мельницу врагов, мы должны эту проблему отрицать.

Например, какое-нибудь ДПНИ может постоянно, и с большим надрывом, говорить об этнической преступности. Будет ли разумно отрицать саму проблему — мол, не бывает приезжих злодеев и не бывает этнических преступных группировок, потому что признать их наличие — значит лить воду на мельницу ДПНИ? Очевидно, нет. Правильной реакцией будет энергичное подавление преступности и лишение, таким образом, ДПНИ (и подобных движений) реальной опоры.

Так и с феминистками. Если они используют проблему неподобающего поведения мужчин на работе, это не значит, что проблемы не существует или с ней ничего не надо делать. Или что конкретные безобразия надо оставлять без должной реакции.

Доказанные преступления — или явно обнаруженные случаи предосудительного поведения — должны пресекаться. Тут уместно задаваться не вопросом «на чью мельницу это льет воду», а «что произошло на самом деле».

Если, скажем, в конкретном случае с депутатом Леонидом Слуцким неподобающее поведение хорошо установлено, на него и следует реагировать как на неподобающее поведение — совершенно не оглядываясь на феминисток вообще.

Но что очень важно — стоит обратить внимание на очевидное и мощное противоядие против феминизма. Это хорошо забытая старая добрая моногамия. Мужчина должен хранить верность жене — и не искать приключений на стороне. Добровольный акт блуда не объявят изнасилованием, если вы просто не впадали в блуд. Легкий и изящный флирт не будет воспринят как наглое домогательство, если вы просто не флиртуете. Если вы не ведетесь на приманки «сексуальной свободы», вы и не попадетесь в феминистские ловушки.

Старая добрая консервативная этика — мужчина не должен проявлять сексуальный интерес ни к кому, кроме законной жены, а ситуаций, которые могут быть превратно истолкованы, следует избегать — не дает стопроцентной гарантии от клеветы. Но очень сильно ее затрудняет.

Есть, к примеру, глубоко ненавистный либеральной Америке протестантский лидер Фрэнклин Грэм. Про него много пишут гадостей — он и ненавистник, он и гомофоб (это само собой) и путинский агент. Его с огромной радостью смешали бы с грязью — но никто не выступает с заявлениями «меня домогался Фрэнклин Грэм! И меня тоже!» Или вице-президент Майк Пенс. Тоже человек сильно ненавидимый — «изувер», «фундаменталист», и вообще белый гетеросексуальный мужчина, либеральные порталы типа Хаффингтон Поста дышат к нему огнем и серою. Но — опять таки — ни одна женщина не выходит обвинить его в домогательствах.

Как говорит Апостол, «бегайте блуда». Это сильно ослабляет феминистскую угрозу.


Сергей Львович Худиев
Источник: "Радонеж"