Лента: Общество

В прошлой заметке я отмечал несколько характерных признаков американцев, которые по-моему, отражают истинное величие. Я вполне уверен, что описанные мной люди не назвали бы себя «великими». Они просто действуют, исходя из человеческого сопереживания. У нас с женой несколько раз были дискуссии о том, как плохо, что многие, никогда не бывавшие в США, ничего не знают о скромности и доброте, которые я описывал в своей предыдущей заметке.

Большинство тут больше знают о материальном достатке или высоких стандартах жизни в Америке. Моя семья и я на самом деле не чувствуют отсутствие стандартов жизни или материальных преимуществ Америки. Мы думаем о тех американцах, которых я описал прошлый раз, всегда готовых помочь во время кризиса, бедствия или суровой необходимости.

Тогда почему же Америка многими не воспринимается, как великая нация? Что это такое, что не свойственно великому? Что я стал видеть более ясно, живя в России, в том, как многие в мире видят нас, американцев? Я обращаю внимание на обращение Дуайта Эйзенхауэра «Прощальное послание» Америке 17 января 1961 года. Он служил командующим союзных сил до того, как два срока был президентом США. В своем последнем президентском обращении он предупреждал об опасностях, стоявших перед Америкой. Он упоминал глобальные угрозы, явно подразумевая коммунизм, хотя никогда не произносил этого слова. Однако предостережение его в основе касалось новой угрозы, поскольку процветавшая военная промышленность объединилась с военным истеблишментом. Он назвал это военно-промышленным комплексом. Америка никогда не производила много оружия. Однако после Второй Мировой такая отрасль и правда стала индустрией. Он опасался политических, социальных и моральных рисков, которые эта новая индустрия принесла в Америку.

Хотя Эйзенхауэр ясно видел глобальные опасности, и во Второй Мировой сам был свидетелем войны и её ужасов, необычно, что его завершающая речь всё ещё подавала надежду на мир в мире. Он сказал: «Мир, становящийся всё меньше, должен избежать превращения в сообщество страха и ненависти». Страны мира должны стать конфедерацией «взаимного доверия и уважения». Более того, это должна быть конфедерация равных. Самая слабая страна должна сесть за стол конфедерации наравне с Америкой. Не было тогда никаких разговоров об «американской исключительности», вместо резкого наращивания производство вооружений, он сказал, что «непрерывным императивом остается разоружение». Ясно, что его преемники не следовали его совету и не разделяли его видение. Что же произошло? Что пошло не так?

Я уже упоминал Вьетнам, и не один раз. Сожалею, что приходится повторяться, но Вьетнам очень повлиял на меня и на мою страну. Вьетнамская «война» официально началась в 1955 году, через год после моего рождения. Но именно после Эйзенхауэра Америка начала наращивать военные мускулы. В 1961 году Кеннеди начал эскалацию явно как «опосредованную войну» против СССР, она разрасталась многие годы. Всё больше и больше отправлялось войск и вооружений, все больше и больше происходило бомбардировок, многие совершенно провокационного характера. Эйзенхауэр предупреждал, что придёт день, когда «правительственный контракт станет заменой интеллектуального любопытства» в исследованиях.

Для тех, кто может это помнить: по мере того, как шли годы, война раздирала нашу страну на части. Когда я стал подростком, хиппи, иппи[1], нарко-культура, антивоенные протесты, Вудсток, съезд Демократической партии 1968 года держались в фокусе вечерних новостных программ. Эти движения и события демонстрировали распри в нашей стране, которых и опасался Эйзенхауэр. Вашингтонские «ястребы» и «голуби», спорившие из-за них, стали доминирующей чертой нашей политической культуры.

Я помню, как в старших классах мы попросили нашего учителя истории объяснить, почему мы вмешались в дела Вьетнама. Она дала «стандартный» ответ: если мы позволим коммунистам с севера страны захватить Южный Вьетнам, то коммунисты получат «опору» в Юго-Восточной Азии. При наличии на севере уже коммунистического Китая, и Советского Союза, огромной и мощной коммунистической державы, это могло привести к тому, что всё восточное полушарие, а возможно, и весь мир станут коммунистическими. По мне, это имело смысл — по меньшей мере, в то время. Итак, через несколько месяцев после окончания старших классов школы я пошёл в морскую пехоту. Однако меня не отправили во Вьетнам, как я планировал. Вскоре после того, как я подписал контракт, началось сокращение численности войск.

В итоге Америка оттуда ушла, а весной 1975-го пал Сайгон. Я помню две вещи: сцены с людьми, умоляющими забрать их или хотя бы их детей на вертолётах. Плачущие женщины протягивали детишек, чтобы их забрали. Страна была охвачена войной. Ничего не осталось. Вся страна была опустошена и охвачена насилием, и они верили, что единственная надежда для их детей — выбраться из страны. Во-вторых, я ощущал пустоту из-за моих товарищей, морпехов из Лежена, которые были ранены или потеряли своих товарищей в боях. Почему? Мы же только что ушли?

Сегодня Вьетнам — «социалистическая республика» с одной политической партией — коммунистической, хотя экономика страны «смешанная». Насколько я понимаю, после ухода американцев там были большие проблемы и много страданий. Однако сегодня это одна из наиболее быстро растущих экономик в мире. Конечно, хотя коммунисты и захватили Вьетнам, больше ничего коммунизм не захватил. Китай, рядом, на севере, всё ещё остаётся коммунистическим (своего рода), но Соединённые Штаты с ним спокойно торгуют (а ещё должны им МАССУ денег). СССР более не существует, и ни Россия, ни любая другая из прежних республик не остались коммунистическими. Мне потребовалось много времени, чтобы осознать и признать, что наши национальные интересы никогда не стояли на кону во Вьетнаме. Вьетнам никогда не нападал на Америку и не подвергал опасности какие-либо её интересы. Мы вели марионеточную войну с СССР, и тысячи вьетнамцев потеряли свои жизни, а другие — землю и свое будущее из-за этой войны. Вот и конец мечте Эйзенхауэра о том, как мы будем сосуществовать со всеми странами ради «улучшения».

Перейдем к настоящему: сегодня, к сожалению, мы так и не отказались от своей интервенционалистской политики — не важно, какой ценой для любой отдельно взятой страны. Кажется, мы продолжали отправлять куда-то войска вести битвы большую часть моей жизни. Семена сомнения, впервые посеянные в моём мозгу после Вьетнама в том, что наши цели не всегда «альтруистичны», теперь, к сожалению, проросли и расцвели. Например, сколько я себя помню, я слышал ужасные истории о Башаре аль-Асаде в Сирии. Нам говорили, и я верил, что он ужасный человек, который иногда жестоко расправлялся со своим собственным народом. После переезда в Россию я получил доступ к сведениям, о которых даже понятия не имел в Америке. Например, теперь, когда я стал православным христианином, я подписался на нескольких христианских сайтах, предоставляющих различного рода информацию и впечатления из той части света. Вскоре после того, как мы устроились на новом месте, я увидел интервью с православным священником из Сирии. Это было во время битвы за Алеппо. Сирийский священник умолял всех, кто слушал американцев и прочих прекратить противодействовать Асаду. Если бы Асада отстранили, не осталось бы никакой защиты для христиан от радикальных и жестоких джихадистов ИГИЛ[2]. Он подробно рассказывал, как боевики ИГИЛ убивали даже христианских детей. Он утверждал, что там Асад защищал христианские группы, и ни одна христианская группа в Сирии не выступает против него, поскольку он позволяет свободно исповедовать христианство. Это не было политической попыткой подлизаться к существующей власти. Он был священником, стремившимся обеспечить безопасность своей паствы. Вскоре после этого я воочию увидел сфабрикованные сообщения «Белых касок». Я видел, как они спасали одну и ту же маленькую девочку в различных местах. А затем они повторили то же самое с маленьким мальчиком. Ясно, что эта группа совсем не те, кем они являются по словам Запада.

Кроме того, я нашел в «Фейсбуке» независимого британского репортера, Тома Дуггана. Я мало знаю о его прошлом. Я не знаю, как он оказался в Сирии. В конце концов, он женился на сирийской девушке, остался там, выучился языку и культуре. Он устроил там свою жизнь. Я обожаю таких парней!. В Алеппо нет ни одного западного репортёра из ведущих СМИ. Наши новостные сети получают информацию из вторых рук, как я уже сказал, главным образом от «Белых касок» или из находящейся в Британии «Сирийской обсерватории», у которой мало, если они вообще есть, контактов в Сирии. А Дугган там живёт. Его небольшая съёмочная группа снимает сражения и он объясняет, что там происходит. В нескольких случаях его едва миновали пули. Он объясняет правду о химической атаке с использованием зарина, якобы проведённой Асадом против собственного народа. Очевидно, что это не могло исходить от сирийских войск. Конечно, любой, кто следит за борьбой, понимает, что история, которую официально представляет правительство США, не имеет смысла. Сирийская армия побеждает в битве за Алеппо. Террористы бегут. С чего бы Асаду это делать? Объяснения Дуггана и видео, равно как и отказ США присоединиться к международной команде следователей убеждает меня, что со стороны моей родины была проявлена нечестность. Мы продолжали поставлять оружие, и пришли в Сирию без приглашения. У нас есть явные и вполне понятные цели отстранения Асада от власти и поражения ИГИЛ. Асад победил на выборах, набрав 88% голосов. Конечно, мы заявляем, что выборы мошеннические. После наших прошедших выборов и криков с обеих сторон о мошенничестве, неужели мы думаем, что наше осуждение выборов в других странах имеет хоть какие-то моральные основания? Мы продолжаем удерживать за собой право решать, кто должен управлять другими странами. Мы готовы убивать и разрушать страны, чтобы сохранить это право.

Если наша цель состоит в смещении Асада из-за предполагаемых ужасов, сотворённых им с его народом, почему мы столь непоследовательны в применении этой политики? Критерий интервенции якобы в том, что лидер, Асад, плохой человек. А что там насчёт президента Чада, Идрисса Дебу? Он во власти с 1990 года, и в США сокрушались о его кровавом и жестоком правлении. И никто, включая США, не поставил под сомнение тот факт, что этот человек правит своим народом с постоянными и жестокими нарушениями прав человека. А мы никогда не пытались отстранить его, и продолжаем покупать у него нефть и нефтепродукты. Когда Асад высказался против нефтедоллара, вот тут-то мы разглядели, насколько он плох.

Мысль моей предыдущей заметки в том, что я пришёл к пониманию, что величие Америки лежит в безграничных усилиях, с которыми граждане помогают друг другу. Они желают не славы, не удачи — и не голосов избирателей. Я думаю, эти люди — настоящие великие американцы. После написания этого, мы с женой думали о других аспектах величия, которые мы видели, живя в Америке. Я убеждён, что величие в том, что люди «испытывают сочувствие». Они не хотят контролировать, кому именно они помогают и не задают вопросов о политических предпочтениях.

И ещё я убедился, что наши военные интервенции, которые препятствовали гражданам других стран избирать руководителей, которых мы не желали, в итоге привели к нашим бедствиям. Мне потребовалась много времени и масса исследований, чтобы прийти к ужасающему заключению, что у власти в Америке находятся люди, которые отправят наших сыновей и дочерей сражаться в долгих и бессмысленных войнах просто ради укрепления своего финансового или политического положения. Осознание этого для меня было болезненным.

Один раздражающий аспект всего этого в том, что все эти лицемерные интервенции ослепили мир, и он не видит прекрасного среди американского народа, того, как я писал, чем я горжусь. И не финансовые ресурсы или стандарты жизни делают нас великими, а желание помогать другим, даже когда мы никогда лично не встречались. Есть двое военных, которые продвигали два совершенно разных «видения», к чему Америке стоит стремиться. Мы можем следовать видению Дуайта Эйзенхауэра или, наоборот, можем следовать представлению Джона МакКейна. Эйзенхауэр предвидел нацию с сильными и боеготовыми войсками, которые стоит использовать только в случаях, когда есть угроза нашей национальной безопасности или в случае настоящего международного кризиса. Все нации должны присутствовать за столом переговоров как равные. Права и обязанности всех наций необходимо уважать. Кроме того, надо ценить людей всех стран. У МакКейна совершенно иное мнение. Соединённые Штаты Америки призваны руководить миром. Руководство миром означает сохранение за собой права принимать решения и делать выводы о политике и руководстве любой другой страны. Представления такого рода не имеют ничего общего с величием, которое демонстрируют американцы в заботе о людях в кризисных ситуациях вне зависимости от того, что это за люди и даже знакомы ли они. Я, очевидно, считаю представления Эйзенхауэра более соответствующими тому, что есть истинное величие Америки. Это честнее. Я надеюсь, мы сможем сделать Америку снова великой. Однако я полагаю, нам необходимо точно определить, что мы понимаем под величием.


Хэл Фримен
Источник: "ПолиСМИ"
Оригинал публикации: "What Has Not Made America Great "

Примечания:

1 — Политическая радикальная группа, члены т.н. Международной партии молодежи (Youth International Party, YIP). В конце 1960-х группа принимала активное участие в кампаниях гражданского неповиновения и протестах против войны во Вьетнаме. Получила известность в 1968 года во время национального съезда Демократической партии в г. Чикаго, когда полиция разогнала агрессивно настроенную 10-тысячную демонстрацию. Семь лидеров демонстрации, т.н. «Чикагская семерка», в том числе два руководителя группы, Э. Хофман и Дж. Рубин, предстали перед судом. Название группы навеяно словом «хиппи».

2 — организация, запрещённая в РФ.