Лента: Общество

Ноябрьская конференция черкесских организаций в Тбилиси вновь породили забытые уже в основном «страхи» ряда политических аналитиков в отношении возрождения «черкесского сепаратизма» на территории России. С учетом того, что тбилисская акция была по времени фактически синхронизирована с рядом демонстраций черкесских групп в США и Европе, которые требовали «привлечь Россию к ответу «за геноцид», сама по себе напрашивается мысль о чьей-то «злой руке». Понятно, что любые подобного рода акции воспринимаются в Москве болезненно по ряду причин. Основной из них, конечно, являются опасения в отношении гипотетической возможности возникновения нового «черкесского фронта» на и так сильно неспокойном Северном Кавказе. Ну а сроки проведения Олимпиады в Сочи делают эти опасения втройне обоснованными. Начинаются разговоры о происках иностранных спецслужб, использующих северокавказский фактор в качестве орудия по срыву столь выстраданного и дорогостоящего события, а в более фундаментальном смысле – «расчленении России путем дискредитации ее международного авторитета».

Сразу же отметим, что не разделяем подобного рода утверждений, хотя ради справедливости скажем, что «черкесский вопрос», несомненно, использовался и, видимо, будет использоваться с переменным успехом иностранными силами для того, чтобы пощипать Москве нервы. Задача наших сегодняшних размышлений – понять, насколько такие страхи обоснованны, а еще более конкретно – стоит ли бояться России черкесского сепаратизма, и кто из иностранных государств может выступить в роли стимулятора таких настроений.

Начнем с того, что открытое и активное использование черкесских организаций в противоборстве двух общественных систем пришлось на годы «холодной войны». С учетом того, что черкесы занимали руководящие позиции в госаппарате, и что более важно, в силовых структурах Турции и Иордании, этот момент в полной мере был использован американцами. Причем сразу отметим, что наиболее активно связи со своей исторической родиной для проведения разведывательной деятельности против СССР осуществляло именно Управление общей разведки (УОР) Иордании, а вернее т.н. «русский отдел». Последний создавался под прямую диктовку американцев, которые вообще «неровно дышали» по отношению к Северному Кавказу, рассматривая его (наряду с Прибалтикой и Средней Азией), и как выяснилось, не напрасно, в качестве одной из «ахиллесовых пят» Советского Союза. Одним из руководителей указанного отдела в то время (80-е годы прошлого века) был этнический кабардинец Н.Кох, перед которым и была поставлена задача по сбору информации о настроениях на Северном Кавказе с использованием этнического фактора. При этом во главу угла ставилась задача не по проведению каких-либо подрывных, противозаконных акций (в условиях СССР это было чревато очень быстрым и решительным ответом), а изучению настроений и тенденций среди населения северокавказских республик. Другими словами, сбор информации был подчинен решению задачи по анализу процессов, происходящих в существовавших и нарождающихся северокавказских элитах с целью попытки спрогнозировать их действия в дальнейшем. Почему использовался именно этнический фактор, а если вернее – канал репатриации соотечественников на их историческую родину и контакты по линии общественных организаций, тоже понятно. Необходимо учитывать, что помимо извечной любви спецслужб к использованию «чужих крыш», принимался в расчет и очень интересный момент психологии жителей северокавказских республик, которые во всех бедах и происках почему-то винили ЦРУ США. Этот момент широко распространен и сейчас, и если (не приведи Господь) вам придется когда-нибудь разговаривать на эту тему с каким-нибудь «партизаном» из чеченских или дагестанских лесов, то вы с удивлением будете констатировать тот факт, что его риторика по обличению «црушников», которые развалили через свою агентуру СССР и ввергли Кавказ в войну, очень сильно будет напоминать передовицу из газеты «День».

Репатриация черкесов на Северный Кавказ началась именно в 80-е годы, тогда их количество можно было оценивать в десятки человек. Одновременно начались контакты и по линии общественных организаций, прежде всего по каналу крупнейшей организации «Адыга Хасэ». Сказать, что это привело к каким-то жутким потрясениям и угрозам национальной безопасности СССР нельзя, хотя надо отметить, что сбор информации именно по настроениям среди северокавказких черкесов шел довольно активно. Более эффективно с помощью этнического фактора теми же иорданскими спецслужбами решался вопрос скорее контрразведывательный, так как на этот период времени пришлась активизация поездок «советских» черкесов в Иорданию.

Исходя из ситуации того периода времени, можно совершенно обоснованно сделать вывод о том, что деятельность иностранных спецслужб с использованием этнического фактора не была основной причиной тех процессов, которые стали происходить на Северном Кавказе в 90-е годы. Вообще надо отметить, что, несмотря на всю политическую подоплеку, основным мотивом активизации гуманитарного обмена по «этническому каналу» было все-таки желание зарубежных черкесов установить более тесные связи со своей исторической родиной. Да, конечно, «черкесский вопрос» активно муссировался в публикациях различных НПО, типа «фонда Гете», «фонда Толстого», а также в печатных изданиях, прежде всего американской черкесской диаспоры (Джеймстаунский фонд). Но называть этот факт основной причиной всех бед, которые потом произошли и происходят до настоящего времени в этом регионе, будет большой натяжкой. При этом зафиксируем, что наибольшую активность на этом направлении проявляли спецслужбы Иордании, а турецкие старались не акцентировать на нем большого внимания. Почему, мы постараемся пояснить ниже.

Развал СССР и последовавшие за этим трагические события кардинальным образом изменили саму концепцию участия зарубежных черкесов в делах Северного Кавказа. Был закрыт «русский отдел» УОР Иордании, т. к. отпала необходимость бороться с коммунизмом. Соответственно этнический фактор в деятельности спецслужб стал уходить на задний план. На 1991 год приходится образование Международной Черкесской Организации (МЧО), которая явилась тем финальным продуктом общего стремления черкесов во всем мире к единению и этнической самоидентификации. Констатируем, что, несмотря на все непростые процессы, которые в этой структуре идут, она никогда не была замечена в каких-либо сепаратистских настроениях. В отличие от «Конфедерации народов Кавказа» (КНК), образование которой произошло явно под влиянием событий в Чечне. Отметим сразу, что пик деятельности этой организации приходится на время первой грузино-абхазской войны. Собственно после ее завершения она фактически прекратила свое существование, что было вызвано все тем же узконациональным эгоизмом, который никогда не позволит всему Кавказу объединиться в рамках единого халифата, как бы это не хотелось Д.Умарову и его арабским политкомиссарам. Именно по этой причине, зарубежные чеченцы сами же и подложили «основную мину» под процесс общекавказского союза, став массово выходить из черкесских зарубежных организаций в период режима Дж. Дудаева и образовывать собственные мононациональные структуры. Такое размежевание по «национальным квартирам» явилось важнейшим моментом этого периода, которое помогло России избежать повторения феномена «нового Шамиля». Причем никакой роли российских спецслужб в этом не было, весь процесс был объективным ходом формирования новых национальных элит на Северном Кавказе и в горских диаспорах за рубежом. Попытка Дж. Дудаева стать «новым Шамилем» была отвергнута черкесами массово, хотя бы по той причине, что в их сознании существует четкое осознание своего приоритета над чеченцами, как в образовательном, так и в культурном плане. Не говоря уже о факте существования черкесской государственности (вспомним третью жену Ивана Грозного) в тот период времени, когда чеченцы фактически представляли собой племена. Не помогло и участие чеченских отрядов в войне с грузинами на стороне абхазов. Напомним, что последние входят в многочисленное семейство черкесов. Это принципиально важный момент, зафиксируем его.

В этот же период времени началось массовая реиммиграция черкесов из-за рубежа на свою историческую родину. Пользуясь общим беспорядком в стране, этот процесс приобрел характер фарсовый. Российское гражданство приобреталась представителями зарубежной горской диаспоры на основании справок каких-то «левых фондов» о том, что «прапрадед такого-то когда-то жил в таком-то селе». При этом автор должен успокоить «патриотов», в своей общей массе зарубежные черкесы, получая российское гражданство, оседать «на постоянку» на исторической родине не спешили. Это было связано, прежде всего, с абсолютной разницей в уровне экономических потенциалов зарубежной горской диаспоры и их соотечественников в России и, что само главное, условий для жизни и развития бизнеса. Так что российское гражданство для большинства черкесов остается больше «греющим душу фактором», который позволяет в случае кончины упокоиться рядом с могилами предков. Отсюда фактически «нулевой» уровень инвестиций зарубежных черкесов в экономику своей исторической родины. Именно этот фактор является ключевым для понимания того, возможна ли «экспансия черкесов из-за рубежа» в ближайшем будущем. Зафиксируем отсутствие для такой перспективы ярко выраженных экономических предпосылок. Кстати, в большей части именно экономическими интересами мотивируется якобы существующая «обида» шапсугов по поводу строительства олимпийских объектов «на могилах их предков». Деньги немалые, а главное великолепный предлог для того, чтобы получить свою долю.

Автору могут возразить насчет высказанного скептицизма в отношении возможности политического объединения черкесов и чеченцев в одну сепаратистскую силу и привести в пример того же А.Астемирова. Сразу же договоримся не путать вопрос с Астемировым и его последователями с глобальными процессами в черкесской диаспоре в России и за рубежом. Астемиров – это отголосок ренессанса исламизма в самых радикальных проявлениях (которые для краткости называют «Аль-Каидой»). Это примерно то же самое, как если бы делать выводы о фундаментальных настроениях в чеченской общине на примере деятельности того же Д.Умарова. Последователи идеи социальной справедливости путем реанимации идей халифата и единой мусульманской Уммы есть среди представителей абсолютно всех мусульманских стран. Идеи Астемирова и его боевиков, которые навеяны, прежде всего, учебой в саудовских исламских университетах, есть ответ молодой и пассионарной части черкесского общества, которая находится в идеологическом и экономическом тупике. Они не видят выхода для себя из него ни путем участия в откровенном криминале, ни путем создания «единой Черкесии». В существующие уже системы распределения материальных благ шансов попасть у них практически нет. В качестве универсального механизма ими выбрана наднациональная стратегия «исламизма». Такие же процессы происходят и в других северокавказских республиках, прежде всего в Дагестане. Очень хорошо, что «исламизма», а не «сепаратизма», поскольку последний имеет во много раз больше шансов на успех, чем очередная «интернациональная» утопия. При всех вариантах эта идеология находится в своей критической фазе, что в общем-то подтверждают последние расхождения Д.Умарова со его арабским спонсорами. А еще ранее отход абсолютной части чеченского общества на позиции «ограниченного суверенитета» в составе «единой и неделимой» России. Вообще пример Чечни как средство создания оптимальный именно на сегодняшний день (!) модели стабилизации ситуации будет характерен и для остальных республик этого региона. Конечно, со своими производными.

При этом союз того же А.Астемирова и Д.Умарова, безусловно, носил характер временный. Не надо быть большим провидцем, чтобы предсказать тупиковый путь строительства наднациональных институтов на Северном Кавказе. Национальное «я», замешенное на клановой системе общественных институтов, просто не оставляет шансов на иное развитие событий. Наивные ребята типа Астемирова заканчивают свои дни печально ровно по этой причине. И основной вопрос не в том, как победить «джихадистов», а как создать систему интеграции абсолютного большинства населения этого региона в новые модели построения экономики.

Почему мы говорим снова об экономике? Именно потому, что существующее сейчас положение вещей является основным тормозом риммиграционных процессов зарубежной горской диаспоры на историческую родину. Опасаться какого-то массового наплыва без кардинального изменения экономических реалий не стоит. Как, к сожалению, и притока инвестиций от богатых зарубежных черкесов. Складывается парадоксальная ситуация: общая нестабильность в регионе тормозит процессы наплыва зарубежных горцев; в случае ее преодоления необходимо будет искать пути решения уже иной проблемы. Вот именно тогда, а не раньше, и начнутся различные сепаратистские «игры», целью которых будет отнюдь не отделение, а желание получить свою «долю» в уже сложившейся системе координат. Этот период не за горами, ибо время первоначального накопления капиталов северокавказской элитой путем откровенного воровства и бандитизма подходит к концу. Скоро мы станем свидетелями «легализации» нажитого «нелегким трудом». Собственно, все широко разрекламированные в последнее время проекты о строительстве горнолыжных курортов являются первыми отголосками этого процесса. Как впрочем, и недавние события на Манежной площади, которые являются «оборотной стороной» набирающей масштаб экспансии кавказского капитала во внутренние районы России.

Но вернемся собственно к черкесскому сепаратизму. Кто из иностранных государств сегодня реально сможет «подогреть» идеи «великой Черкесии от моря до моря»? Смело отвечаем: никто.

Начнем с Грузии, которая собирает какие-то конференции по вопросам «геноцида черкесов». Необходимо четко и ясно отдавать себе отчет в следующем. Вмешательство России в попытку Тбилиси ликвидировать южноосетинскую и абхазскую автономии сыграло очень важную роль в отношении позиции черкесских зарубежных организаций по вопросам лояльности к Москве. Об этой стороне «августовской войны» 2008 года никто не говорит, тем не менее, с точки зрения распространения своего влияния Москвы как среди черкесского населения внутри страны, так и среди зарубежных черкесов, действия России являются системообразующим фактором внешней политики нашей страны на этом направлении на много лет вперед. Россия сейчас выступает в качестве главного гаранта независимости абхазов, которые являются частью черкесского этноса. Это основная «прививка» от любых массовых проявлений недовольства по вопросу «геноцида». Абхазия явилась для зарубежных горских диаспор символом единения и национальной идентификации. Многие ее представители воевали там в 90-е годы, и рассматривать Тбилиси как основного и успешного «выразителя интересов черкесов» было бы просто политически наивно. Формирование любых черкесских структур под «грузинским зонтиком» можно смело сравнить по степени влияния на ситуацию с «правительством Куусинена» в период советско-финской войны. Другими словами, это попытка с негодными средствами, несмотря на приезд для участия в конференции двух десятков американских черкесов.

Иордания, в которой проживают около 120 тыс. черкесов, кардинальным образом сменила вектор своей политики после распада СССР. Это связано не только с этим, но и с новым форматом отношений Аммана и Москвы. Наличие сильной черкесской диаспоры, несомненно, накладывает отпечаток на позитивную динамику развития отношений между нашими странами, и снова здесь необходимо упомянуть Абхазию. Также следует отметить общее размежевание двух, в общем-то, очень сильных диаспор Иорданского королевства: черкесов и чеченцев. Теперь это две самостоятельные силы, и помимо собственно «политической дури» самих чеченцев, которые добровольно инициировали эту фрагментацию, большую роль сыграло и желание самой черкесской диаспоры дистанцироваться от событий в Чечне. Как следствие, сменился и вектор политики Аммана: «русский отдел» был расформирован, а вместо этого был усилен надзор за процессами, которые происходили именно в чеченской диаспоре. Долгое время УОР ИХК возглавлял этнический чеченец С.Бено, который не отличался большой любовью к России, но, тем не менее, не позволял подконтрольным ему структурам нарушать нейтралитет в этом вопросе. Другое дело, что иорданские чеченцы были представлены в рядах сепаратистов, а два племянника одного из руководителей чеченской диаспоры и члена иорданского парламента А.Джамо даже пали на полях сражений. Но ни одного черкеса в этих событиях не участвовало. Это к вопросу о политических выгодах российской поддержки Абхазии. Последнее кстати совершенно не означает, что абхазская территория не используется джихадистами в качестве логистических коридоров для проникновения на Северный Кавказ. Но это вопрос политической воли Москвы.

Что же касается Турции, в которой проживает абсолютное большинство черкесов (около 3 млн), то здесь вопрос стоит совершенно в другой плоскости. Отметим, что основным направлением своей экспансии за рубежом Анкара выбрала воздействие через т.н. «тюркское пространство», а никак не через работу с использованием черкесского фактора. Этой тенденции турецкое руководство четко придерживалось как в период правления военных, так и в настоящий момент. На Северном Кавказе турки делают ставку, исходя из этого, на тюркоязычных балкарцев и карачаевцев. Последние, мягко говоря, находятся не в очень теплых отношениях с черкесами в той же КБР и КЧР. Более того, местная черкесская элита не вполне довольна экономической и идеологической экспансией Турции через тюркоязычные народы. Следует отметить, что во всех известных вспышках противостояния в той же КЧР, черкесы и абазины неизменно блокировались с русскоязычным населением и казаками против карачаевцев. Осознание этого противостояния, как и абхазский фактор, будет всегда «висеть на подкорке» любого черкеса, каких бы политических убеждений он не придерживался и в какой стране он бы не жил. Говорить в этой ситуации об использовании Анкарой «черкесского вопрса» на Северном Кавказе не приходится. А вот обратить внимание на распространение турецкого влияния через балкарцев, ногайцев и карачаевцев следует.

Поощрять рассуждения о каком-то геноциде, где бы то ни было, Анкара не будет по известным причинам. Над ней самой «дамокловым мечем» висит история с армянами, и позволять раздувать эту тему ни одно турецкое правительство не решится. Кроме того, любой образованный черкес расскажет, как Османская империя встречала черкесских беженцев, которых сама же втравила в бесперспективную войну с Россией в 19 веке. Ситуация тогда мало чем отличалась от условий бегства из России, и прошло немало времени, пока черкесы смогли ассимилироваться. Это тоже «висит на подкорке» у черкесов, и развивать эту опасную тему в турецком руководстве никто не собирается. Сам факт черкесского единства (в Турции черкесы вторые после курдов по численности населения) в Анкаре не приветствуется, отсюда и попытка расколоть его путем инициации через подконтрольных фигур дистанцирования турецких черкесов от абхазской проблематики.

Ну и весь нынешний формат российско-турецких отношений, в общем-то, исключает перспективу каких-либо «козней» со стороны Анкары с использованием «черкесского фактора». Турция сейчас идет скорее на стратегическое партнерство, видя в России естественную альтернативу американской монополии. И «черкесский вопрос» здесь не исключение. Именно поэтому в ноябре с.г. на конференции в Бурсе вся риторика по вопросу «черкесского вопроса» была выдержана в абсолютно лояльном для Москвы ключе.

Все эти моменты убедительно показывают, что при анализе влияния внешних факторов на ситуацию, прежде всего надо «зрить в корень», а не поддаваться паническим настроениям из-за того, что кто-то не очень хороший прошелся с антироссийским лозунгом по улицам европейских столиц. В этой связи необходимо очень выверено работать с зарубежными черкесами под эгидой того же МЧО, и готовится к интеграционным процессам в черкесской мировой диаспоре.


Ю.Б.Щегловин
Источник: "Институт Ближнего Востока "