Лента: Религия

Вопрос об упоминании Бога в конституции вызвал немалые споры – и, в частности, непонимание того, а зачем вообще это нужно, и что это будет означать. Нам стоит об этом поговорить.

Но прежде всего, скажем пару слов о том, чего оно не означает. Упоминание Бога в конституции, разумеется, не означает и не может означать, что все граждане России обязаны быть верующими. Абсолютно никто из сторонников такой поправки, насколько мне известно, не думает приписывать ей такого смысла. Точно также, как упоминание Бога в декларации независимости США, конституции Германии, Греции или Ирландии не означает, что эти государства как-то принуждают своих граждан к вере или поражают в правах неверующих. Однако это упоминание означает ряд других важных вещей, о которых стоит сказать подробно.

У нас есть история

У нас, граждан России, есть история – мы, как общность, появились не вчера, и нас связывает нечто гораздо большее, чем то, что мы случайно оказались на одной территории и говорим на одном языке. У нас есть цивилизационное наследие, которое отражается в памятниках нашей культуры, литературе, в архитектурном облике наших городов. Мы не стесняемся признать, что у нас есть тысячелетняя история и великая культура – и что эту историю и культуру творили люди, чье мировоззрение развивалось под влиянием веры в Бога. Мы ценим вклад всех – но можем не стесняться того факта, что Россия вошла в мировую историю как страна христианская, часть христианской цивилизации.

Даже марксизм, в который наша страна провалилась в ХХ веке, при всем своем безбожии мог вырасти только на христианском субстрате и питаясь его наследием. Атеизм возникает как полемика с христианством и в рамках христианской цивилизации – и, как заметил один автор, атеист без епископа, чтобы на него нападать, также невозможен, как рыба без воды.

Конечно, в нашей истории существует и тенденция к отрицанию этого наследия – я сам еще застал время, когда в школе нас учили, что «Владимир Ильич Ленин – основатель нашего государства». Что наше государство существовало задолго до него, как-то оставлялось за кадром. И сегодня мы можем услышать, что нашему государству – двадцать с чем-то лет. Это не просто оговорка – это принципиальная позиция, которая исходит из того, что светлое будущее должно быть построено на отвержении прошлого.

Но исторический опыт – наш, но не только – показывает, что ничего хорошего из этого не выходит.

Кто наделяет людей правами и достоинством?

Другая – и, возможно, еще более важная причина упомянуть Бога в нашей Конституции состоит в том, что принципы, которые она провозглашает – “люди обладают равным достоинством и правами” – исторически и философски имеют теистические основания. У нас нет эмпирических оснований говорить о равенстве. Опыт, как раз, говорит нам о том, что люди не равны в отношении практически всего – роста, силы, привлекательности, талантов, ума, достатка, социального статуса. Существует очевидное неравенство как между индивидами, так и между социальными и этническими группами. В каком смысле нищий алкоголик “равен” нобелевскому лауреату? Мы справедливо негодуем на расистов, но они исходили из своих наблюдений – вот английская деревня, вот африканская, разница бросается в глаза.

Признание равенства людей – вопрос веры, причем иногда подвига веры. Мы веруем и исповедуем, что этот жалкий пьяный бродяга в каком-то глубочайшем смысле равен нобелевскому лауреату. Почему? В теистическом контексте – потому что они равны перед Богом. В христианском, еще более – потому что они оба созданы по образу Божию и за них обоих умер Христос. За того и другого заплачена одинаково огромная цена – жертвенная смерть Сына Божия. Не называйте малоценным человека, за которого умер Христос. Перед этой ценой разница в их достижениях значит не так много.

Конечно, атеисты могут говорить – и настойчиво – о равенстве и достоинстве людей, но, оторвавшись от своих оснований такая риторика неизбежно повисает в воздухе. В чьих глазах люди обладают достоинством и правами? В глазах других людей? Это далеко не всегда так. В глазах государства? Увы, это тоже неверно.

Утверждать, что в мире есть объективные, не зависящие от произвольных суждений тех или иных людей ценности, можно только в том случае, если есть Бог, который эти ценности задает. Исторически на вопрос о том, кто наделяет людей достоинством и правами, давался вполне очевидный ответ – Творец. Как сказано в декларации независимости США, государства, которое, будем надеяться, никто не считает теократией, “Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами”.

Государство – не превыше всего

Если мы, однако, удаляем Создателя из этой картины, то единственным источником достоинства и прав становится государство, и права сразу перестают быть неотъемлемыми – государство дало, государство и взяло, а над государством никого и не предполагается. В ХХ веке и в нашей стране, и некоторых других странах существовали государства, вполне это осознававшие.

Упоминание Бога в конституции означает, что государство признает свой ограниченный характер. Оно подчинено нравственному закону, исходящему от Бога. Существует закон, который люди не устанавливали, и который они не могут отменить (или изменить), но которому все они обязаны повиноваться. Вот как говорит об этом выдающийся древнеримский оратор Цицерон:

“Истинный закон — это разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к исполнению долга, приказывая; запрещая, от преступления отпугивает... Предлагать полную или частичную отмену такого закона — кощунство; сколько-нибудь ограничивать его действие не дозволено; отменить его полностью невозможно, и мы ни постановлением сената, ни постановлением народа освободиться от этого закона не можем, и нечего нам искать Секста Элия, чтобы он разъяснил и истолковал нам этот закон, и не будет одного закона в Риме, другого в Афинах, одного ныне, другого в будущем; нет, на все народы в любое время будет распространяться один извечный и неизменный закон, причем будет один общий как бы наставник и повелитель всех людей — Бог, создатель, судья, автор закона. Кто не покорится ему, тот будет беглецом от самого себя и, презрев человеческую природу, тем самым понесет величайшую кару, хотя и избегнет других мучений, которые таковыми считаются” (Марк Туллий Цицерон. О Государстве, Книга III, глава XXII)

Обращение к естественному закону можно видеть, например, в деятельности нюрнбергского трибунала. Нацистских военных преступников нельзя было судить по законам стран-победительниц: они не были их гражданами. Их нельзя было осудить по законам Третьего Рейха – этих законов они не нарушали и исполняли приказания государственной власти, формально законной. Вместе с тем, было очевидно, что трибунал имеет дело с тяжкими злодеями. Так появилось понятие “преступления против человечества”. Некоторые деяния являются несомненно преступными, хотя государство их не наказывает – или даже прямо повелевает их совершать. Более того, сами законы могут быть преступными, а их нарушение – нравственным долгом.

Существует закон, который обладает несомненно большим авторитетом, чем законы государства – и если этот закон говорит “невинных людей убивать нельзя”, никакая земная власть не может его отменить. В своей законотворческой деятельности власть обязана действовать в согласии с этим естественным законом. Как говорит послевоенная конституция Германии, “сознавая свою ответственность перед Богом и людьми”.

Вера в естественный закон – вслух или по умолчанию – подразумевает веру в Бога. Это может не проговариваться вслух, но неизбежно подразумевается – потому что надчеловеческую инстанцию, возлагающую на всех людей обязательства поступать определенным образом, трудно представить себе иначе, чем как монотеистического Бога. При этом это представление о Боге этического монотеизма, Создателе и Авторе морального закона, вполне могут разделять христиане разных исповеданий, иудеи, мусульмане, зороастрийцы, и еще множество людей – едва ли не большинство – которые согласны, что Бог существует, но не относят себя к какой-то конкретной религии.

Что такое светское государство

Само выражение “светское государство” может означать две противоположные вещи. С одной стороны, речь может идти о государстве, которое смиренно соглашается со словами Господа “отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу” (Мк.12:17). Оно сознает границы своих полномочий и не берется решать вопросы, находящиеся вне его компетенции – в частности, не берется предписывать гражданам, во что они должны верить относительно устройства мироздания и природы человека. Совесть человека принадлежит Богу, а не кесарю.

Светскость такого государства означает отказ от принуждения в мировоззренческих вопросах. С другой стороны, “светским” называют государство, напротив, надменное, которое провозглашает единственно верную – и, как оно утверждает, просвещенную, научную, справедливую и человеколюбивую – идеологию, и требует, чтобы все ее разделяли. Вера в Бога, как противная этой идеологии, подавляется.

Светское государство в первом, смиренном смысле, совершенно не требует изгонять веру в Бога из публичной сферы. У него нет обязательной идеологии, которая бы конкурировала с этой верой. Оно признает нравственный закон – и того, от Кого этот закон исходит, но не требует от граждан ни поклоняться в рамках определенной конфессии, ни даже поклоняться вообще. Это уже дело их личного выбора – проявление той свободы, которой их наделил Создатель.


СЕРГЕЙ ЛЬВОВИЧ ХУДИЕВ
Источник: Радонеж