Лента: Религия

Беседа главного редактора Радио "Радонеж" Н. Бульчука с профессором, доктором церковной истории В. И. Петрушко.

Бульчук: – Добрый день! Я рад представить нашего постоянного автора Владислава Игоревича Петрушко, кандидата богословия, доктора церковной Истории, профессора Православного Свято-Тихоновского богословского университета. Владислав Игоревич непосредственно знает тематику, которой мы посвятим нашу передачу сегодня. Одна из последних его работ как раз связана с вопросом, которого мы сегодня коснемся. Говорить мы будем об Украине, о церковном расколе, о тех вещах, которые не то что волнуют, но раздирают мировое православие сегодня. Те, кто стоят на богослужении, слышат особые моления во время Божественной Литургии, об умирении мирового православия и о том, чтобы оно сохранилось в целости. Владислав Игоревич, та ситуация, что сложилась сегодня с церковным разделением, нашим, константинопольским, украинским, имеет прецедент в истории новейшего времени?

Петрушко: – Новейшего, пожалуй, нет. А если обратиться к более далеким временам, то ближайший аналог – то, что произошло в 15 веке. То, что послужило причиной начала автокефалии Русской Церкви. Это принятие Флорентийской унии Константинопольским Патриархатом. Русская Церковь, которая была в то время митрополией Константинопольской Церкви, не пошла за Константинополем, отказалось принять унию и перешла таким образом к самостоятельному образу бытия. Началась автокефалия именно с этого. И когда нас сегодня упрекают в Константинополе, что мы незаконно свою автокефалию провозгласили, на это, конечно, можно и нужно возразить. Наша автокефалия стала прямым следствием измены, предательства Церкви-матери Константинопольской, приятие ею унии, отступничества от православия. Наша автокефалия абсолютно законна, потому что догматы имеют преимущество перед канонами. Невозможно было исполнять нормы канонического права в условиях, когда были преданы догматы. Поэтому любые разговоры на эту тему должны пресекаться, как мне кажется, именно этим аргументом, поскольку мы сохранили верность православию. Мы имели право приступить к самостоятельной церковной жизни.

Бульчук: – Почему сегодня мало об этом говорят и мало кто об этом знает?

Петрушко: – Мне сложно сказать. У нас редко вспоминают исторический, на мой взгляд, Московский Собор 1441 года, на котором был осужден и низложен митрополит-грек Исидор, который возглавлял тогда Русскую Церковь, который от лица Русской Церкви подписал Флорентийскую унию. Епископы, их было всего 6 человек, собравшиеся в никому тогда не известной в Европе Москве, фактически противопоставили себя тому грандиозному Собору Ферраро-Флорентийскому, который, казалось бы, с таким торжеством провозгласил эту унию, на которую греки так надеялись, полагая, что это им поможет отстоять у турок Константинополь. И тогда политика решительно вторглась в церковную жизнь. Сейчас повторяется то же самое – политизация стала именно главной причиной тех церковных нестроений, которые сейчас имеют место в Украине. Причём как украинский политик вторгся в церковную жизнь, так и Константинополь под влиянием политических сил в значительной мере принял участие в тех незаконных действиях, которые мы недавно все наблюдали.

Бульчук: – Есть еще один аспект, о котором мы забываем – начало 20 века. Позиция «матери-Церкви» Константинопольской была прямо-таки неприглядной в отношении Церкви в новом советском государстве.

Петрушко: – Да, это второе, что приходит на память – события, связанные с признанием обновленцев Константинопольским Патриархатом, попытки вторгнуться в церковную жизнь Русской Православной Церкви вплоть до предложений советскому правительству поспособствовать устранению Святейшего Патриарха Тихона. Причем за определенную мзду. Назывались даже конкретные суммы, насколько известно. К сожалению, очень некрасиво тогда себя повел Константинополь. Но я бы все-таки в данном случае к событиям 15 века апеллировал именно по той причине, что тогда произошел разрыв. Разрыв, который продолжался фактически до установления патриаршества в Русской Церкви более ста лет. Все-таки в 20 веке не дошло до таких коллизий. Но прежде всего не дошло потому, что те испытания, которые на Русскую Церковь обрушились, не дали возможности внятно и четко квалифицировать действия Константинополя, обозначить в связи с этим позицию. А в дальнейшем, когда все-таки положение Церкви в военные и послевоенные годы улучшилось в Советском Союзе. Отношения с Константинополем были кое-как нормализованы, хотя можно утверждать, что Константинополь никогда не отказывался от своей политики, направленной прежде всего на какое-то возвышение Константинопольской кафедры, на достижение положения не просто первого по чести среди предстоятеля поместных церквей, а некоего православного папы, имеющего особые полномочия по отношению к другим церквям и их предстоятелям. Точно также не отказывался Константинополь и от своих действий, деструктивных по отношению к Русской Церкви, потому что в Константинополе всегда хорошо понимали, что Русская Церковь никогда не согласится с этой позицией, моделью, которую пытается воплотить Константинополь в жизнь, в создание некоего аналога папства внутри сообщества православных Церквей. Поэтому где только мог, Константинополь везде старался навредить Русской Церкви. Мы видим, что сейчас это с особой силой проявляется. И дело даже не только и не столько во вторжении Константинополя в каноническое пространство Русской Церкви на территории Украины, а в том что Константинополь, вмешиваясь в церковную жизнь Украины, преследует прежде всего именно свою сверх задачу – переформатирование всего пространства православного мира, создание нового центра власти – некоего православного Ватикана. И Украина стала полигоном, на котором эта модель отрабатывается. Я не удивлюсь, если Константинополь в дальнейшем потребует от других поместных автокефальных церквей тоже перейти к другому формату отношений с Константинопольской кафедрой, в том числе в вопросе освящения и приготовления святого мира. Мы знаем, что предоставляя так называемую автокефалию так называемой «Православной церкви Украины», Константинополь поставил условие, что она будет получать миро от Константинопольской кафедры. То есть она лишена главного атрибута автокефалии. Константинополь фактически редуцирует само понятие автокефалии. И я думаю, что он попытается в дальнейшем и на другие Церкви это распространить и так с ними свои отношения переустроить в пользу особых полномочий Константинопольской Патриаршей кафедры.

Бульчук: – А в чем здесь дело? Это исторически какая-то все-таки ущемленность в самолюбии, в том что рухнула империя, чувство неполноценности некой? Почему Греческая Церковь настолько преследует идею воссоздания империю, но уже не существующую, в канонических границах, таким образом захватывая эти вот территории, как сегодня мы видим на Украине?

Петрушко: – Думаю, здесь много исторических причин, которые на формирование этого курса повлияли. Здесь и само такое достаточно болезненно протекавшее возвышение Константинопольской кафедры. Известно, что когда Константинополь стал постепенно возвышаться именно в силу того, что это был город императора, это была столица империи, этому противились некоторые более древние кафедры, скажем, Александрийская. Известно, насколько болезненно Александрийские архиепископы, папы, как они себя именовали, а позднее уже и патриархи, реагировали на усиление Константинопольской кафедры.

Бульчук: – Судия вселенной.

Петрушко: – 13 апостол, судия вселенной и там много чего еще есть. Но в том, что касается возвышения Константинополя, мы должны помнить о 28-м правиле 4-го Вселенского Собора Халкидонского, который постановил, что Константинополь имеет первенство чести после Римской кафедры, тогда еще православной. Прямо указал, что это связано с тем, что Константинополь это город царя и сената, синклит – это в славянском переводе. То есть Константинополь возвысился не в силу особого авторитета духовной жизни, не в силу особенностей исторических, скажем апостольского происхождения кафедры, как это в других случаях было. А только из-за столичного положения. И далее по мере сокращения территории Византийской Империи конечно росло значение Константинополя, по мере того, как древние патриархаты оказывались на завоеванных мусульманами территориях, конечно значение Константинополя усиливалось. Понятно, что с этим и амбиции Константинопольских патриархов росли. Они усвоили себе титул вселенских. Но в данном случае он отражал представление византийцев о том, что вселенная, экумена православная, это и есть империя. И если идет процесс в Империи протекал таким образом, то после ее разрушения в 15 веке на сильнейший рост амбиций Константинопольских патриархов очень сильно повлияло то обстоятельство, что они фактически стали одним из высших должностных лиц Османской Империи. Милет Баши, так называемый – глава всей православной общины Османской империи, не только греков, но и всех православных. И в этом качестве это был султанский чиновник, который перед монархом-мусульманином отвечал за состояние христианской части населения Османской Империи.

Бульчук: – Как министр вероисповедания?

Петрушко: – Скорее министр по делам христианского меньшинства. Как в Пакистане существует похожая должность в Совете министров. Это тоже налагало отпечаток – патриарх фактически мыслил себя как некий политический лидер греческой общины. Естественно это тесно соприкасалось с настроениями всей греческой общины, которая конечно чувствовала себя ущемленной. Хотя греки занимали видные положения в империи, но все-таки национальный, религиозный гнет имел место и главное определенный комплекс неполноценности способствовал развитию этого национализма греческого, который, с одной стороны, имел положительные последствия в виде восстания в 19 веке, которое завершилось восстановлением независимости Греции, хотя, как правило, греки-фанариоты стамбульские как раз были настроены совершенно в противоположным образом и выступали как лояльные подданные Османской Империи. И известно, что патриархи многие, в том числе и святой Патриарх Григорий, казненный турками именно по подозрению в соучастии в восстании, на самом деле призывал восставших примириться с османским правительством и прекратить сопротивление. Можно говорить о том, что, к сожалению, Константинопольская патриархия сильно подвержена идеям греческого национализма. Меня удивляет, когда иногда открываешь некролог какого-то почившего греческого митрополита и читаешь там, что он всю жизнь был привержен идеалам эллинизма или духу эллинизма. Ну, дух эллинизма это и есть греческий национализм, причем ровно то же самое Константинопольский Патриархат осудил в 19 веке как этнофилетизм, но тогда речь шла о славянских формах национализма у сербов, болгар и других. Других можно осуждать, но греческий национализм оказался высшей пробы и ему придается ореол особый и сакрализуется даже, как мы видим. На самом деле вещи надо называть своими именами и очевидно, что и патриарх Варфоломей подвержен таким веяниям. На недавнем Синаксе в сентябре прошлого года как раз в его речи очень отчётливо прозвучали эти нотки. И он не раз говорил, что русские не желают смириться с первенством греческой расы, нации, такие звучали выражения, что дико и недопустимо с точки зрения Евангелия – мы знаем, что во Христе нет ни эллина, ни иудея. Но, тем не менее, эллины почему-то себе выгораживают особое место неких любимцев Божиих, как они себя мыслят. Думаю, что это сильно отравляет деятельность Константинопольской патриархии. Хотя только этим не исчерпываются мотивы, по которым патриарх Варфоломей таким образом действует. Здесь и сильная политическая составляющая имеется в его позиции. Здесь надо помнить, что он является гражданином Турецкой Республики, но одновременно очень сильно патриарх Константинопольский зависит и от элиты США, где находится основная паства. Часто говорят, что, дескать, осталось всего 2-3 тысячи греков в Стамбуле, что паства патриарха Константинопольского минимализирована. Это не совсем так, потому что ему подчиняются и все греческие приходы диаспоры. Прежде всего огромная греческая диаспора США, которая кроме того, что она многочисленна и влиятельна, многие ее видные представители являются одновременно и представителями высшего истеблишмента США. Были там директора или высокопоставленные сотрудники ЦРУ из числа греков американских, были губернаторы, Дукакиса можно вспомнить. Эти люди конечно понятно в каком направлении влияют на деятельность Константинопольской Патриархии. Тем более что за счет архиепископии Константинополя в США и Канаде фактически патриархия в Стамбуле и существует. А тот, кто платит, тот и музыку заказывает, разумеется. Так что этот момент сильно сказывается на курсе Фанара. И это надо учитывать, когда мы даем оценку нынешним событиям на Украине.

Бульчук: – Это все печальная ситуация. Начиная с отторжения Украины, прогнозировали возможное гипотетическое отторжение и Церкви. Это было очевидно уже в 92 году, когда произошел раскол митрополита Филарета Денисенко. И в этой связи такой вопрос: ведь Украина на тот момент и была религиозно раздробленным государством, когда Филарет возглавил так называемую «Украинскую православную церковь Киевского Патриархата», имел ли он желание воссоединить разрозненные части украинского православия, на Ваш взгляд?

Петрушко: – Я бы начал с того, что Украина разделена не только по религиозному принципу. Она в принципе разделена, сложно даже сказать, на сколько частей, в связи с менталитетом жителей ее отдельных регионов, исторически. С одной стороны, есть территории, которые с 17 века входили в состав Российской Империи, и там сформировалось к России совершенно определённое отношение положительное. Есть территории, такие как юг нынешней Украины, это территории, которые в основном были при Екатерине II отвоеваны усилиями Суворова, Потемкина. Это территория, которая исторически называлась Новороссией, заселялась выходцами из самых разных уголков Российской Империи, там много было иностранцев, в основном славян – сербов, болгар, других. Поэтому это очень условная такая Украина. И чем далее на запад, тем более нарастают такие националистические настроения, особенно конечно этим отличается Галиция, самая западная часть Украины, которая исторически входила в состав Империи Габсбургов, Австро-Венгрии, затем Польши, и которая только в 1939 году вошла в состав советской Украины. Это территория, на которой в общем-то на протяжении последних стал лет искусственно во многом генерировались эти националистические настроения. Их поддерживали и накануне Первой Мировой войны и австро-венгерские власти, и поляки в известной степени культивировали. Особенно в период Второй Мировой проявилось, когда украинские националисты тесно сотрудничали с немецкими оккупантами. Кроме того это регион в котором существовала с 18 по 20 век Униатская Церковь, украинская Греко-католическая Церковь, как она сейчас называется. Во многом она была в советское время насильственным путем ликвидирована. К сожалению здесь советский режим допустил определённый политический просчет и создал ей такой ореол «церкви-мученицы», который теперь эксплуатируют всячески. И как только Советский Союз распался, даже раньше – после знаменитой встречи Горбачева с папой Иоанном Павлом II, началось возрождение униатской церкви на западной Украине. Церкви, которая никогда не скрывала, что она идеологически по сути обслуживает те самые националистические движения и партии, которые возникли на западной Украине. Кроме того возник раскол. Автокефалистский раскол на Украине имеет три генерации. После революции эти настроения проявлялись, но тогда крайне тяжело удавалось в церковной среде разжечь эти настроения. Там Петлюра пытался декларировать тоже государственным актом провозглашение автокефалии УЦ. Ничего фактически не получилось. Но потом большевики создали в 1921 году так называемую «Украинскую автокефальную православную церковь» во главе с лжемитрополитом Василием Липкивским, самосвятская так называемая церковь. Поскольку никто из епископов к ней не примкнул, пришлось священникам "рукополагать" первых "архиереев" этой Церкви, которые, безусловно, не имели апостольского преемства, которые не были носителями епископского сана. Данная квазицерковь понадобилась большевикам прежде всего как обновленческий раскол в видах борьбы против «тихоновской» канонической Православной Церкви. Когда она им стала не нужна, точно так же были репрессированы и все деятели этой так называемой «церкви», и вторично она возникла с тем же названием «Украинская автокефальная православная церковь» уже в годы войны, в 1942 году, когда один из епископов православной Церкви в Польше Поликарп Сикорский, который перешел однако в Московский Патриархат, но во время войны провозгласил создание этой УАПЦ, как ее сокращенно именуют, с подачи немецких оккупационных властей опять-таки в видах разделения православия на Украине, противодействия канонической Церкви. Естественно, что с освобождением Украины от нацистов и эта квази церковь тоже была ликвидирована, остатки ее существовали в эмиграции. И один из этих доживших до поздних советских времен деятелей УАПЦ времен войны Мстислав Скрипник и был провозглашен неканоническим патриархом опять-таки воссозданной уже на исходе советской эпохи УАПЦ. В 1992 году произошли тоже сложные события. Тогдашний митрополит киевский и всея Украины Филарет Денисенко, местоблюститель патриаршего престола, после смерти патриарха Пимена он считался одним из главных кандидатов на патриаршество, но не был избран. Прежде всего, по той причине, что пользовался не лучшей репутацией среди епископата, и за свой авторитарный стиль управления, и за свой соблазнительный образ жизни. Филарет Денисенко тем не менее после 1991 года, когда произошел распад Советского Союза, в условиях независимой Украины стал откровенно вести политику, направленную на достижение автокефалии УЦ. Он буквально заставил большинство епископов подписать обращение к патриарху Алексию II и священноначалию Русской Православной Церкви с просьбой, или даже требованием, предоставить автокефалию УПЦ. Но когда в апреле 1992 года состоялся архиерейский собор в Москве, большинство епископов УПЦ дезавуировали свои подписи, выступили с резкой критикой курса митрополита Филарета (Денисенко), и его жизни. И Филарет тогда на Соборе пообещал, что он подаст в отставку с поста предстоятеля УПЦ, но слово свое не сдержал. По приезде в Киев объявил, что он остается митрополитом киевским. Фактически он ушел в раскол. В дальнейшем на него место был избран тогдашний митрополит Ростовский и Новочеркасский Владимир Сабодан, украинец по происхождению, из Хмельницкой области. Филарет объявил, что он объединяется с так называемой УАПЦ. И номинально ее возглавлял тот самый Мстислав Скрипник, который продолжал оставаться в США, которому было где-то около 90 лет. Реально он уже ни на что был неспособен. А Филарет был избран его заместителем Патриарха, такой экзотический пост, которого не знают другие поместные Церкви. И фактически он возглавил эту Церковь. Через год Мстислав тихо скончался в США. Наиболее радикальные его последователи объявили о его возрождении УАПЦ, а Филарет попытался возглавить тот Киевский Патриархат, провозглашённый в 1992 году. Но не преуспел. Так называемым патриархом был избран Владимир Романюк , Филарет остался его заместителем.

Бульчук: – Уточню для слушателей. Пытался возглавить остатки церкви раскольников и автокефалистов – униатов.

Петрушко: – Не униатов конечно, а раскольников. В 1995 году Владимир Романюк умер при очень загадочных обстоятельствах. Было устроено целое побоище во время его похорон, которые состоялись на Софийской площади вопреки запрету киевских властей хоронить его там. Он был буквально в асфальт положен у собора Святой Софии. И Филарет уже наконец с этого времени стал патриархом Киевским и возглавил эту структуру, которая называлась УПЦ КП. И которая фактически самоупразднилась в связи с образованием 15 декабря прошлого года так называемой «Православной церкви Украины» и избранием ближайшего помощника наместника Филарета – Сергея Думенко, которого именуют митрополитом Епифанием. Предстоятелем этой так называемой Церкви. Филарет же остался неким почетным патриархом в ней. Буквально недавно состоялся Синод – это их новосозданная структура. Филарет в нем принимал участие. Правда, он не присутствовал на интронизации Епифания, видимо чтобы не смущать своим патриаршим куколем представителей Константинопольского патриархата, которые не признают его патриаршего достоинства, но тем не менее, думаю, он сохранил влияние в этой церковной новосозданной структуре, с точки зрения канонов очень сомнительной. Ее РПЦ не признает, как не признали все поместные Православные Церкви. Ни одна Церковь кроме константинопольской не прислала своих представителей, никто Епифания не поминает из предстоятелей поместных Православных Церквей. Поэтому мы фактически имеем дело с легализацией раскола. По сути раскольничьи структуры – Киевский Патриархат и УАПЦ – объединились, получили признание, и образовали эту так называемую «Православную Церковь Украины». Из канонической Церкви как вы знаете всего два архиерея только перебежали в раскол. Винницкий митрополит Симеон Шестацкий и давно уже отпавший от канонической Церкви викарный митрополит Александр Драбинко, архиерей киевской митрополии, который даже епархии фактически не имел. Он со своим киевским приходом ушел в эту новосозданную структуру. А Симеона большая часть прихода и духовенство его епархии не поддержали, он тоже оказался белой вороной среди раскольничьих иерархов в новосозданной структуре. Очевидно, он надеялся, что при поддержке Порошенко, с которым он дружен, он возглавит эту церковную структуру, но этого не произошло и сейчас ему придется довольствоваться ролью секретаря Синода этой Церкви.

Бульчук: – Но если раньше экзотических титулом обладал патриарх Филарет Денисенко, который его и оставил за собой, то экзотической сегодня является вся сегодняшняя ситуация с новосозданной структурой. А что касается церковного права. Мы приостановили евхаристическое общение с Константинополем, мы не поминаем Вселенского патриарха за богослужением, но все остальные поместные церкви не прекратили этого общения, не прекратили общения с РПЦ, как это возможно? Де-факто они не признают Варфоломея раскольником и нарушителем церковных канонов. А мы таким его признаем. Как происходит это общение?

Петрушко: – С точки зрения церковного права коллизия здесь существует. К сожалению, в ближайшее время, боюсь, она разрешится очень драматическим образом. Константинополь начнет давить на другие поместные Церкви, требуя от них признания новосозданной церковной структуры на Украине.

Бульчук: – Думаю, то, что представители других поместных Церквей не явились на интронизацию Думенко это уже вызов Константинополю.

Петрушко: – В общем-то да. Но Константинополь попытается добиться признания хотя бы от каких-то Церквей.

Бульчук: – А какие рычаги для этого есть?

Петрушко: – Рычагов немало. Есть Церкви, у которых существуют собственные проблемы канонического, юрисдикционного порядка. Там, где существуют расколы. И фактически Константинополь может их шантажировать возможностью признания этих расколов. Для Сербии это проблема Македонии и Черногории. Недавно Константинополь заявил, что не будет признавать Македонскую Церковь. Фактически это попытка подкупить сербскую Церковь и переманить ее на свою сторону, зная, что сербы традиционно всегда солидарны с Русской Церковью. Но есть и другие механизмы. В отношении Элладской Церкви возможно действовать наиболее жестко. Практически все северные митрополии на территории Греции формально находятся в юрисдикции Константинополя. И одновременно митрополиты севера Греции входят в состав Синода Элладской Православной Церкви. То же самое касается ряда епархий, расположенных на островах в Эгейском море. Фактически это архиереи двойной юрисдикции. Именно при Патриархе Варфоломее их стали активно привлекать к деятельности в Константинопольском патриархате, вызывать на заседания Синода. Патриарх Варфоломей стал совершать пастырские поездки по этим епархиям, причем не уведомляя архиепископа Афинского всея Греции. То есть, гораздо более сильной стала зависимость этих епархий от Константинополя, уже не такой формальной как прежде, а достаточно серьезной. Думаю, что Константинополь может на этих архиереев надавить, а их едва ли не половина в составе епископата Элладской Православной Церкви. И как архиереи Константинопольского Патриархата они обязаны будут в дисциплинарном порядке принять выбор Константинопольской Церкви, но как архиереи Элладской Церкви они могут обеспечить решение вопроса в пользу признания этой квазицерковной структуры на Украине. Вслед за Элладской Церковью будет проще и на другие Церкви надавить. Прежде всего на греческие церкви, на патриархаты в Александрии и Иерусалиме, на Кипрскую архиепископию. К сожалению, мы можем здесь столкнуться с проблемой признания украинских раскольников греческими церквями, которые традиционно всегда поддерживали Константинопольский Патриархат. Даже если они будут внутренне понимать его неправоту, то опять же тот дух эллинизма, греческая солидарность здесь может сыграть свою роль. Не хотелось бы быть пророком, хочется надеяться, что более ответственно подойдут к этому вопросу другие поместные Церкви. И все они прекрасно понимают, что Русская Церковь это наиболее влиятельная и крупная поместная церковь мира. Многие из этих церквей фактически существуют только благодаря Русской Церкви, ее помощи финансовой, которая оказывалась и в средневековый период, и в имперский период, и сейчас наши паломники вносят весомую лепту с существование этих церквей. Особенно это касается иерусалимской, кипрской церквей. Думаю, что это тоже придется учитывать, но повторяю, что впереди какой-то момент истины нас ожидает, после которого трещины раскола могут гораздо глубже по телу Православия пройти. Уже не только по территории Украины, не только по траектории взаимоотношений Константинополя и Москвы, но придется видимо многим поместным Церквам четко со своей позицией определиться.

Бульчук: – К большому сожалению, Россия испытывает это давление санкционное не только на внешне-политическом фронте, но и такой удар в самое сердце – произошедшие «религиозные санкции». Когда это только назревало, мы задавали вопрос нашим церковным специалистам и дипломатам, в частности я еще летом звонил в отдел внешне церковных связей с просьбой оценочного анализа – что воспоследует, если Томос все-таки вопреки всем ожиданиям будет дан этой новой церкви? Тогда все как-то не рассчитывали, что это произойдет, надеялись на лучшее. А что касается нашей Церкви, будет ли возможным восстановить это евхаристическое общение с Константинополем? Если внешне , дисциплинарно, мы прекратили поминать патриарха Варфоломея, и вдруг мы это дезавуируем?

Петрушко: – Я бы не сказал, что мы в дисциплинарных целях прекратили это общение, как это было 20 лет назад в случае с Православной Церковью в Эстонии. Тогда это была некая мера. которой РПЦ выразила протест по поводу действия Константинополя. То, что касается нынешней ситуации, то может быть описано несколько иным способом с точки зрения православного канонического права. В данном случае Константинополь не просто вторгся на каноническую территорию МП, а принял в общение раскольников без покаяния. Раскольники были приняты фактически росчерком пера. Даже если гипотетически признать за патриархом Константинопольским право принятия апелляции, то должен был последовать какой-то все же разбор дела Филарета Денисенко.

Бульчук: – А что им мешало?

Петрушко: – Надо было заслушать сторону, которая налагала прещения, то есть РПЦ. Надо было проанализировать деятельность Филарета, за что он был подвергнут прещению. А выводы были бы однозначны. Филарет законно за учинение раскола подвергся сначала лишению сана, а затем был предан анафеме после того как он не прекратил свою раскольническую деятельность спустя около 5 лет после лишения сана. Понятно, что выводы были бы не в пользу Константинополя. Константинополю нужно было именно принять в общение раскольников. Почему пошел Константинополь именно таким путем сложным? Почему не создал свой экзархат, который бы конвертировал в так называемую «Православную Церковь Украины»? Я думаю, здесь западные заказчики всего этого проекта надавили на патриарха Варфоломея. Он прекрасно понимал, что приятие раскольников усложняет всю ситуацию, но видимо, чтобы гарантированно добиться разрыва отношений между Константинополем и Москвой, те, кто за океаном заказывал весь этот сценарий, они видимо посчитали, что именно таким путем необходимо поступить. И патриарх поддался влиянию. Это моё предположение. Конечно, мы можем только гадать. Но то, что было совершено, было абсолютно вызывающим поступком, который может быть квалифицирован только как соучастие в расколе. И разрыв общения в данном случае связан не с протестом РПЦ, а именно с точки зрения канонов тот, кто служит с раскольником, тот, кто с ним в общении находится, тот сам становится раскольником. В данном случае это произошло с Константинопольским патриархатом. И этот разрыв не так просто будет урегулировать, как в случае с Эстонией. И вот уже митрополит Иларион (Алфеев) говорил, что это может на годы и на десятилетия, а может и на столетия растянуться. Вспомним события 11 века – Великий раскол, там можно все же припомнить, что он начинался с проблем, которые тоже казались второстепенными во взаимоотношениях между Римом и Константинополем. Причем Константинополь упрекал Рим ровно в том, в чем сейчас сам может быть обвинен и уличен в таких же амбициях папистских, в такой же претензии на гегемонию в Церкви. К сожалению, история повторяется. А памятуя о том, чем закончился тот раскол, мы не должны строить особого оптимизма и по поводу сегодняшней ситуации. Боюсь, что это всерьез и надолго.

Бульчук: – История не знает сослагательного наклонения, но все же, об этом многие эксперты говорят, что мы могли бы успеть и предоставить автокефалию Украинской Церкви своими силами и средствами и может быть тогда ситуация была бы кардинально иной.

Петрушко: – Я не уверен, что это был бы выход, потому что опять мы имеем дело с разделенным народом, внутренне, ментально, религиозно, народом, у которого его западная часть более подвержена унии в религиозном смысле и национализму в политическом смысле. У которого на восточных территориях живут люди, которые ни о какой автокефалии не помышляют. Когда патриарх Алексий приезжал на Украину, и патриарх Кирилл приезжал, жители восточных, южных и центральных областей Украины встречали его, скандируя «Наш патриарх». И выражали солидарность с РПЦ. И это люди, которые не хотели бы существовать отдельно от своих собратьев в России. Несмотря на то, что нынешний режим на Украине стоит на позициях оголтелого национализма, но около половины населения его не поддерживают. Это люди, которые не могут как-то повлиять на политическую ситуацию на Украине, которые отрешены от рычагов воздействия на нынешний режим, но тем не менее в своей позиции религиозной они остаются приверженцами единства Русской Церкви. Поэтому предоставить автокефалию УПЦ было бы в какой-то мере предательством. Это одно. А второе – мне кажется, это не решило бы проблему еще и по той причине, что Церковь получившая автокефалию, но получившая ее от Московского Патриархата, во-первых не была бы признана Константинопольским Патриархатом, который считает что только он имеет право предоставлять автокефалию. Мы имеем пример Православной Церкви в Америке, которая уже почти полвека существует как автокефальная Церковь, но Константинополь ее не признает таковой, потому что считает, что если он ей автокефалии не предоставлял, то таковой она и не является. И второе – отношение власти украинской, для которой не столько даже важен вопрос автокефалии, сколько неприемлем сам этот дух, который в этой Церкви бы царил – дух единства, дружбы с Московским Патриархатом, даже если бы эта Церковь обрела автокефалию. Он неприемлем. Церковь нужна как инструмент русофобии, противостояния России. Поэтому часть Русской Церкви, даже получившая автокефалию, не устроила бы режим Порошенко. Так что я не уверен, что это было бы решением вопроса.

Бульчук: – Невольно вспоминаются слова из Апостола: если это дело не от Бога, то оно не устоит. Если эта структура не от Бога, то она, наверное, так же рассыплется в ближайшее время. Но когда нам сегодня говорят, что вот вы люди православные, церковные, допускаете в своей среде конфликты, вы живете по тем же законам, что и политическое общество. О каких нравственных нормах вы можете нам говорить? 30 лет прошло с события тысячелетия Крещения Руси, уже совершалось 1030-летие этого события, и матерь городов русских Киев сегодня переживает такие страшные церковные события. Наверняка как Вы сказали, воспоследует что-то и другое. А есть какие-то оптимистические прогнозы по поводу того, что например соберется Всеправославный Собор. Или же какой-то Собор епископов – представителей всех других поместных Церквей, которые будучи так же обеспокоены как наше церковное руководство за судьбу мирового православия, обострит эти вопросы и вынесет их на общецерковное обсуждение.

Петрушко: – Думаю, говорить о Всеправославном соборе было бы слишком оптимистично. Вряд ли Константинополь в нем примет участие. А так он уже не будет всеправославным. Да и многие другие побоятся. Мне кажется, тем не менее, что надо созывать Собор. Пусть не все будут в нем участвовать, но нужен Собор, который бы просто поставил все точки над и, который бы четко квалифицировал с точки зрения канонов все деяния и лично патриарха Варфоломея, и Константинопольской Церкви как последовавшей за ним в его антиканонических действиях. То есть мы должны назвать вещи своими именами. И должны мы как можно более внятно и четко донести до других поместных Церквей то, что дальше последует их черед и их попытаются точно так же как «автокефальную украинскую церковь» сделать некими филиалами Константинопольского Патриархата, но никак не поместными автокефальными Церквями. Их автокефалию ожидает такое же усечение, редукция, как происходит сейчас с Церковью Украины. Думаю, что понимая, что происходит некий негативный процесс, который затронет весь православный мир, поместные Православные Церкви рано или поздно придут к пониманию того, что действительно необходимо соборное обсуждение создавшейся ситуации. Необходимо отбросить все то, что было совершено разрушительного по отношению к православному сообществу и найти способ примирить стороны . Прежде всего за счет того, что Константинополь должен быть принужден другими поместными Церквями отказаться от своих этих амбиций, которые очевидно идут в развез с православной идеологией, пониманием Церкви, соборности. Конечно, определённый оптимизм можно выразить. И как верующие мы на чудо всегда должны надеяться. Будем верить, что это произойдет.

Бульчук: – И происходит чудо. Им является существование, служение, стояние в истине наших братьев УПЦ на территории Украины во главе с блаженнейшим Онуфрием, о котором мы сегодня все молимся, и надеемся, что Господь как-то сменит гнев свой на милость и произойдет нечто, то самое чудо, которое изменит церковную, общецерковную ситуацию в мире. Потому что если в Церкви происходят такие события, то что говорить о мире секулярном? Дорогой Владислав Игоревич, я благодарю Вас за столь подробное, удивительно четкое освещение проблемы, ради которой мы собрались в студии «Радонежа». Надеюсь Ваш глубокий, объективный анализ поможет слушателям разобраться в том, что происходит на самом деле. Много вопросов осталось за бортом, я хотел спросить еще о многом, я выражаю осторожную надежду, что наша встреча здесь, в этой студии, продолжится, и мы поговорим не только о таких грустных вещах, но и о церковной истории, о каноническом праве, о том, что всегда созидало веру православную в разные ее исторические аспекты существования здесь на земле. Когда Церковь земная пребывает в мире и благополучии, радуется Церковь Небесная, и наоборот. Сегодня мы это испытываем, потому что время тяжело. Надеемся на лучшее, по милости Божией ситуация наверное изменится. Напомню, в нашей студии был Владислав Игоревич Петрушко, доктор церковной истории, профессор Православного Свято-Тихоновского богословского Университета. Надеюсь, Вы будете почаще посещать радио «Радонеж».

Петрушко: – Спасибо.


Источник: "Радонеж"