Лента: Религия

Что такое гламур и какова его роль в современной культуре, как гламур проникает в политику и религию, как он связан с языческой магией, почему его называют "инструментом Антихриста", что такое потребление знаков вместо вещей и как гламурное сознание способствует социальному расслоению. Об этих и многих других сторонах гламура "Парламентской газете" рассказал советник председателя Государственной Думы, политический философ Александр Щипков.

– Александр Владимирович, насколько сегодня актуальна тема гламура?

– Гламур – одна из главных категорий современной культуры, но очень плохо исследованная, несмотря на её несомненную актуальность. Гламур входит в перечень табуированных тем. В 1990-е определять повестку дня в стране стали потребности "манагеров" – менеджеров. Для этого привилегированного слоя издавали журналы, книги, выпускали фильмы. Данная особенность резала глаза и была даже более характерной для России, чем для Запада. Гламур стал дискурсом меньшинства, навязанным большинству.

– Что означает гламур как понятие?

– Формально "гламур" означает "чарующий", "волшебный". В каком-то смысле это синоним "глянца", но значение намного шире. Это "прелестные картинки", увлекающие зрителя и помрачающие его сознание. По сути – декор пустоты. Интересно, что в мифологии позднего модерна гламур стоит вне Прогресса, не подчиняется этой центральной мифологеме либерализма. Гламур статичен. У него нет динамики, он воспроизводит только сам себя.

– Где его больше всего?

– В шоу-бизнесе и на телевидении. Корифей отечественного телегламура, безусловно, Леонид Парфёнов. На его фоне померкли и Листьев, и Познер, и многие другие создатели телегламура. Он много работал с русской историей, создавая своего рода "муляжи времени". Исторические реалии, но под слоем помады. Нынешний телегламур до сих пор наполнен дыханием своего основоположника.

– А есть ли гламур в политике?

– Гламур заполняет всё пространство, включая политику. Политики, которые в 1990-е были законодателями моды на политический гламур, ушли в мир иной. Они были заметны, но не обладали достаточным интеллектуальным и образовательным багажом и олицетворяли собой облегчённый вариант "сливок общества", то есть поверхностную часть. На глубинном уровне сплавом гламура и политики занимались, например, Сергей Курёхин, Тимур Новиков и ряд ныне живущих деятелей русской культуры.

Определить, кто из нынешних политиков гламурен, а кто нет, достаточно просто – по отношению к народу. Для гламура народ – это грязь, скверна, об него боятся "замараться", "заразиться". Когда случилась трагедия в Кемерове, рукопожатная гламурная публика мгновенно выдала в Сети: "Эти бесформенные тётки-билетёрши, что заперли двери в кинозалы, такие же, как и те, кто сгорел", "это они, считайте, сами себя сожгли...", "народ сам виноват". А того, кто обращается напрямую к народу, либеральная публика боится и отторгает от себя, вооружаясь обвинениями "в популизме". Это означает, что он не гламурен, что он разрушает волшебство глянца. Путинское "выть хочется" или душераздирающий кемеровский разговор патриарха Кирилла о смерти ребёнка – примеры обрушения идеологии гламура.

– А в Церкви гламур существует?

– К сожалению, да. Прежде всего гламурность характерна для так называемых либерал-православных, которые тащат в Церковь элементы секуляристской идеологии, эрзац-религиозность. Происходит смешение, возникает "майданное богословие", мифология "волонтёрства" и прочее. Гимн креативному классу, превосходство над "серыми ватниками" облекаются в новозаветную, библейскую символику. Слово Божье, открытое всему миру, подменяется социальной эзотерикой, знанием для избранных. Всё это живёт за плотной завесой светско-рождественских мероприятий, фестивальных спецэффектов, материалов из серии "Как наши звёзды встречались со старцами" и прочей мишуры. Гламурная религиозность зарождалась в конце 1990-х как проповедь для богатых, но быстро начала превращаться в особый стиль потребления "религиозных услуг".

– Что такое гламур с христианской точки зрения?

– Прелесть. Прельщение. Это подмена правды Христовой чем-то убедительным, эффектным, но лживым. Антихрист – вот кто по-настоящему гламурен. Потому что он не просто против Христа, а вместо Христа. Гламур – это всегда подмена. В этом смысле гламур – инструмент Антихриста. Так что тем, кто занимается производством церковных глянцевых изданий, программ, проектов, нужно постоянно об этом помнить.

– Православный глянец развивается?

– Пик пришёлся на нулевые годы. Сейчас этот процесс забуксовал. Многие в Церкви его не принимают. Он предназначался для "успешных", был рассчитан одновременно и на проповедь и на коммерческий эффект. А это вещи несочетаемые. Задача православного глянца заключалась в том, чтобы показать богатым доброту и милость Христа, но не показывать ужас Его смерти. Чтобы не пугать их бывшей красотой, которая нынче лежит во гробе "безобразна, бесславна, не имущая вида", как поётся у нас на отпевании. Вместо православия – эрцаз-православие. Это яркий пример разрушительного действия гламура в Церкви.

– Какие ощущения даёт гламур человеку? Чем он так притягателен?

– Многие не умеют получать радость на глубинном уровне и заменяют её знаками качества, "сертификатом культурного соответствия". Радость – это ведь не веселье, это особое состояние покоя и уверенности в любви. Гламур же – это как бы пропуск в несуществующий земной рай, который надо заслужить, приняв "правильную" идеологию, заняв место на "правильной стороне истории". Даётся это, разумеется, не даром. Такой путь требует каких-то жертв. Например, нужно отвергнуть всех "негламурных", отвернуться от них, поменять круг знакомств. Необходимо провести в себе непреодолимую грань, оставив на другой, "дурной", стороне реальности всякое, разное "быдло" и "совков". Называть Россию, как Ксения Собчак, страной генетического отребья, называть своих сограждан злобными людьми и дебилами, как Макаревич или Серебряков. И вот у них всё есть – и слава, и деньги, а радости нет.

– Вы полагаете, что гламурные люди склонны скатываться к социал-расизму?

– Такова природа этого явления. Гламур – элемент разделённого общества. Он несеёт с собой языческий взгляд на мир, который противоречит христианской истине: мы оскверняемся не тем, что видим и слышим, а тем, что выходит из уст наших. Приверженность гламуру – это недоверие к первозданному миру, к Богу, превращение себя в "маленького бога". А недоверие к миру заставляет презирать людей, тяготиться их присутствием, валить вину с виновных на их жертв.

– Какая эмоция соответствует гламуру?

– Страх. Подспудный, подавленный. Адепт гламура, как правило, боится обыденности и неуспешности, а на самом деле – реальности. Гламур психологически отгораживает от бренного мира. Это род эскапизма, бегства от реальности.

– А что есть гламур с философской точки зрения?

– Идея гламура отсылает к языческой магии. Как и магия, гламур противостоит реальной истории вещей. Он этой историей питается, похищает её, оставляя вместо содержания "многозначительную", но пустую форму, иллюзию подлинности. Гламур – это смещённое чувство реальности. Гламур есть имитация. Принцип имитации реализуется так: содержание явления, история вещи подменяются образом "совершенной" гламурной формы. Образ гипнотизирует. Вещь вырывается из мира и начинает играть роль зеркала Истины. Внимание адепта гламурного культа останавливается на ней – и всякая умственная работа, всякая рефлексия прекращается. Он готов созерцать это бесконечно, как Кай у Андерсена готов был до конца своих дней складывать из льдинок слово "вечность".

– А в искусстве?

– Гламур уничтожает современное искусство, он вытравливает содержание и предлагает пустые никчёмные эксперименты с формой. Тому свидетельство – бесконечные "гаражи" и "винзаводы". Сейчас начался процесс поглощения гламуром русской иконописи. Этим направлением активно интересуются и занимаются католики.

– Каковы исторические корни гламура?

– Есть два типа восприятия культуры: как "возделывание земли" и как "украшение себя". Гламур восходит ко второй из них, которая более характерна для обществ с сильными магическими корнями. "Украшение себя" – это "холодная" культура, она созвучна сегодняшнему трансгуманизму и другим идеологиям позднего модерна. В основе здесь лежит желание воспринимать вещи не такими, каковы они есть, а видеть в обладании ими атрибут иной, лучшей реальности и подтверждение своего статуса, своей "полноценности", своего превосходства.

– Каковы его функции в культуре?

– Их несколько. Во-первых, гламур используется для самоидентификации, по гламурным кодам узнают своих. Получается "культура в культуре", секта. Во-вторых, подобно любой страсти и зависимости, гламур служит для заполнения экзистенциальной пустоты, помогает уйти от вопроса "Зачем я живу?". Гламур, подобно игромании, наркомании, фанатизму, расизму, заполняет место истинной веры. В-третьих, гламур используется для выстраивания моделей статусного потребления. Об этом подробно написано у Жана Бодрийяра в таких работах, как "Политэкономия знака", "Символический обмен и смерть". Гламурное потребление – это игра в означивание. Главный фокус в том, что гламурный человек потребляет не столько сами вещи, сколько знаки. Он платит не за вещь, а за статус, удостоверяемый наличием у него этой вещи, поэтому она работает как знак. А статус вещи, в свою очередь, удостоверен специальным клеймом, лейблом. Такой человек (жертва идеологии гламура) не только встречает другого по одёжке, но и провожает. Он не замечает, что форма для него стала содержанием. А это уже серьёзная болезнь личности.

– Ради чего человек стремится к гламуру? Что его притягивает?

– Ради приобщения к другому, "лучшему" миру. Гламур отсылает к воображаемой реальности, якобы превосходящей объективную, к так называемой гиперреальности. А на деле – к симулякрам, мнимой сущности. Если для простоты использовать марксистские понятия, можно сказать, что в такой культуре надстройка полностью определяет базис, а сама гламурная жизнь подчинена логике не товарного, а символического обмена, по принципу "символ – деньги – символ", вместо обычного "товар – деньги – товар". Соответственно, продажей символов занимается тот, кто имеет символическую власть – контроль над умами, возможность навязать свой набор символов. Эта власть обеспечивает символический обмен и им же поддерживается, вырабатывая всё новые символические ресурсы. Эта власть управляет другими с помощью идеологии гламура.

– Насколько гламур опасен?

– Вспомните античный образ Горгоны. Горгоне нельзя было смотреть прямо в глаза, чтобы не окаменеть. Персей сражался с Горгоной, глядя в зеркало своего щита, – и победил. Вот так и гламур. Он гипнотизирует, подчиняет себе, останавливает мысли. Но его можно обезвредить, если знать, как правильно о нём говорить. Поэтому важнейший вопрос – это вопрос о том, каким должен быть наш "дискурс о гламуре". Он, этот дискурс, должен уметь переводить "туда и обратно", показывая, как гламур подменяет реальность симулякром. Гламурное сознание делит весь мир на первый сорт и последний. Не только вещи – людей, природу, исторические эпохи, религии.

– Религии? Разве это возможно?

– Именно. Помните, кто был первым "гламурным" персонажем в русской истории? Конечно, Пётр Чаадаев. Он утверждал, что Россия сделала неправильный выбор – оказалась "не на той стороне истории", говоря сегодняшним языком. Мол, надо было князю Владимиру папских послов уважить и принять католичество. Но князь Владимир сделал не гламурный выбор. И вот теперь этот выбор якобы мешает России "цивилизоваться" по единственно верным стандартам.

– Вы упомянули о том, что эпоха расцвета гламура у нас в стране была связана с культурой менеджеров. Сейчас это уже не так?

– Сегодня гламур как переходящий вымпел ударника соцсоревнования достался креативному классу – более противоречивой общности, которая любит помайданить. Но "манагерское" влияние сказывается до сих пор. Это особенно ощутимо, когда управленцы выдвигают лозунг цифровизации всей страны. Цифровизировать предлагается буквально всё: Правительство, экономику, образование, культуру, религию, граждан, личные данные людей. А также, соответственно, коррупцию, недофинансированную экономику, вывоз капитала – всё, что есть. Главное – цифровизация. Что это как не доминирование формы над содержанием? А приоритет формы и есть самый главный принцип гламура.

Будем надеяться, что идеологам гламура не дадут реализовать их главную мечту – цифровизировать армию и флот и поставить тем самым точку в истории России. Кстати, в своё время "форма от Юдашкина" стала одним из шагов в сторону гламуризации армии.

– Что можно противопоставить гламуру?

– Только то, что выше всего в ценностной системе. Это Бог, любовь, милосердие. "Положить жизнь за други своя" вместо "умри ты сегодня, а я завтра". Гламуру противостоят устойчивая система ценностей и чувство реальности. Наилучшим образом они соединены в религии, но существуют и в других комбинациях. Это разрушает "чары" гламура. Это возвращает народу возможность самостоятельно решать свою судьбу, судьбу своих детей, судьбу своей страны.


Источник: "Парламентская газета "