Лента: Религия

Беседа с аналитиками исследовательской службы «Среда»

Почему разнятся оценки численности постящихся? Есть ли динамика в количестве соблюдающих пост? И можно ли, оперируя статистическими данными, рассуждать о «качестве» соблюдения поста? О социологическом взгляде на Великий пост рассказывают руководитель Исследовательской службы «Среда» Алина Багрина и аналитик «Среды» Мария Курочкина.
     
Великий пост в статистике: как оценить численность и мотивации постящихся

– Численность постящихся россиян оценивается в среднем от 5% до 20%, при этом в последние пять лет эти показатели практически не меняются. Почему так различаются данные?

Мария Курочкина: Два года назад мы проводили собственный опрос и получили показатель 5% – это близко к тому, что получают в исследованиях ФОМ, ВЦИОМ и «Левада-Центр». Поскольку метод опроса и размер выборки у всех названных организаций не особенно отличается, похоже, не это влияет на разницу в данных. По моим наблюдениям, на итоговые показатели заметно влияет время проведения опроса (перед постом, во время или после него), а также то, каким образом вопрос сформирован и какие варианты ответа он включает. Когда мы задаем вопрос перед началом поста, то получаем данные, говорящие о намерении поститься; когда вопрос задается в середине или по окончании поста – реальное число постящихся.

Динамики по численности постящихся в последние десять лет мы не наблюдаем, она меняется в рамках ошибки выборки.

Алина Багрина: Эта разница между намерением и реальностью – отдельная тема для разговора. Но и даже с учетом этого «вилка», которую показывают ФОМ, ВЦИОМ, «Левада-Центр» и «Ромир», достаточно большая, картина получается размытая: постятся не то 4%, не то 30% россиян. Помимо времени опроса на итоговый показатель заметно влияет уточнение о строгости соблюдения поста.

М.К.: Приведу данные. ВЦИОМ опрашивал россиян в 2013 году в начале поста и в конце. Процент респондентов, которые полностью (строго) соблюдают пост, в начале и в конце поста остался неизменным: сколько начали строго поститься, столько же и продолжили. «Слетают» те, кто планировал поститься частично: их к концу поста стало меньше на 7%. Доля тех, кто намеревался поститься только в последнюю неделю, не изменилась.

Похожие факты есть и в опросах «Левада-Центра» за 2014 год: процент строго постящихся не меняется в начале, середине и конце поста. У «Левада-Центра» в данных есть весьма интересный момент. До начала частично поститься хотели 18%, в середине частично соблюдали пост 11%, а после завершения поста о частичном соблюдении его заявили опять-таки 17%. То есть они присоединились к постящимся по ходу дела. Похожая ситуация у тех, кто постится последнюю неделю: планировали так поступить 4%, к середине поста число желающих выросло до 10%, а после окончания поста оказалось, что постились последнюю неделю 8%.

А.Б.: Можно сказать, что в ходе Великого поста возникает некая группа, которая «загорается в процессе». Эта группа небольшая, но довольно любопытная – некоторые постящиеся, выходит, не планировали соблюдать пост. Эта группа могла как «заразиться общим духом», так и прийти к посту своим личным путем.

С другой стороны, надо было бы пристальнее посмотреть на тех, кто планировал поститься, но в итоге не стал этого делать или не смог дойти до конца: почему, что помешало? Это было бы крайне полезно.

Конечно, для анализа происходящего в религиозном мире хочется использовать более сложные инструменты, чем простой опрос. На вопрос о мотивации соблюдения поста, когда его в поточной ситуации задает незнакомый человек, респонденты могут давать социально одобряемые или просто самые очевидные из предложенных ответов. Так, постящиеся ради похудения и из соображений здоровья вполне могут на вопрос интервьюера ответить, что делают это во имя аскезы и духовного самоограничения. В то же время те, кто по-настоящему следуют самоограничению, возможно, выберут ответ «для здоровья» или «ДИЕТА», чтобы ему… не лезли в душу. Более показательным мог бы стать, например, вопрос «Какие чувства Вы испытываете, когда поститесь?».

В начале поста нынешнего года была проповедь Святейшего Патриарха Кирилла, на которой он сказал, что «…целью поста является достижение новых состояний человека. Нового по отношению к тому, что было до начала поста». То есть цель поста – это самопознание. Поэтому, если человек пытался соблюдать пост и у него не получилось, но он анализирует, думает, лучше понимает себя – то даже такой неудавшийся пост в какой-то степени всё равно удался.

Сомнения верующих: вера без религии и периодическое воцерковление

– Как бы лично вы оценили численность постящихся?

М.К.: Сложный вопрос… Я бы назвала показатель в 20%. При том что численность строго постящихся и вкладывающих в смысл поста не только пищевые ограничения я бы оценила плюс-минус как ошибку выборки (3–4%).

Число тех, кто «верит в Бога или высшую силу, но конкретную религию не исповедует», растет

Поясню. В ходе проекта «Арена: Атлас религий и национальностей» в 2012 году получилось, что 25% россиян «верят в Бога или высшую силу, но конкретную религию не исповедуют». Эта группа представляется крайне важной. Не только для исследователей, но и для миссионеров разных вероисповеданий. Похоже, сегодня численность этой группы растет.

А.Б.: Да, в 2014 году ее численность выросла до 32%. И мы рады, что ввели этот вариант ответа на вопрос о вероисповедании в нашу анкету в «Арене». Эта группа большая и, я бы сказала, честная.
Есть группа людей, которых можно назвать «периодически воцерковленными»: периоды регулярного посещения церкви у них чередуются с периодами игнорирования церковной жизни, даже уходами. При этом на вопрос о вере в Бога они отвечают утвердительно. И, в конечном счете, они сами не знают, как правильно себя назвать. Они не готовы положа руку на сердце заявить, что «исповедуют Православие и принадлежат к Русской Православной Церкви» (вариант ответа на вопрос о вероисповедании из анкеты проекта «Арена». – К.Р.). Скорее всего, они отнесут себя к группе «верящих, но не принадлежащих».

М.К.: Так вот, по аналогии с этой группой «Верю, но не принадлежу», когда я говорю, что 20% россиян соблюдают пост, я учитываю этих же «сомневающихся верующих»: они начинают поститься и бросают, присоединяются к посту ближе к середине или концу, постятся нестрого, выборочно. Эта скачущая группа важна с точки зрения своей мотивации и во многом похожа на группу верящих в Бога, но не принадлежащих к конфессии. Она напоминает такую «пластилиновую» структуру, которая деформируется в разные стороны, на которую можно воздействовать. По моим ощущениям, в этой группе «практикующих сомневающихся» в последние годы наблюдается динамика, во многом за счет молодежи.

Православие сегодня выступает как укрепляющаяся религия больших городов

А.Б.: Если говорить о приросте за счет молодежи, то скорее мы имеем дело с городской молодежью. Как ни странно, Православие сегодня выступает как укрепляющаяся городская религия, религия больших городов.

М.К.: Группа россиян старше 45 лет, по моему мнению, более стабильна, в то время как со стороны 18–35-летних в последнее время наблюдается интерес к религии, в какой-то мере это становится модным, особенно это видно на примере традиции окунаться на Крещение. Мода идет на некие прикладные, практические вещи, но, возможно, постепенно через них можно прийти и к духовному осмыслению веры.

А.Б.: Некоторое время назад, когда Православие выглядело «модным», социально одобряемым феноменом, в опросах получались раздутые показатели. Ближе к настоящему контекст поменялся. Многие люди оказываются в непонятной для них Церкви. Поэтому группа «верящих и находящихся в поиске» – потенциально честная и активная группа. Они своего рода лакмусовая бумажка, испытание для миссионеров разных религий, включая в том числе гражданскую религию[1], которая сегодня у нас скорее оказывается политической религией[2]. Кто корректней подойдет к этой группе, чей посыл будет убедительней, того они и услышат.

ПостИться и пОститься: о количестве и качестве постящихся

– Алина Юрьевна, хотелось бы услышать и от вас ответ на вопрос о численности действительно постящихся.

А.Б.: Начнем с того, что даже само это слово звучит по-разному: одни люди постЯтся, другие – пОстятся. Вариант «пОстятся» ассоциативно отсылает к социальным сетям (смеется), поэтому он вспомнился при разговоре о молодежи. Использование того или иного слова – это показатель культурных различий, это качественный показатель. Поэтому на вопрос о численности постящихся отвечу так: а мы не знаем!.. Мы не знаем, потому что для такой оценки более релевантны тонкие количественно-качественные критерии, а перед нами из опросов – «цифры плашмя».

Возьмем, к примеру, группу «строго постящихся»: казалось бы, с ними всё понятно, они всё делают по правилам, несмотря ни на какие ошибки выборки. Но мы не знаем, а является ли их пост «христианским» или «фарисейским». «А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6: 17–18) – мы не знаем эту тайну и не узнаем. Поэтому я, как и моя коллега, при ответе на такие вопросы могу опираться преимущественно на интуицию.

Ориентироваться на каноничность поста очень сложно. Например, когда еда была в дефиците, самоограничение включало, прежде всего, пищевое ограничение. Сейчас мы живем в сытом мире, поэтому не случайно говорят, скажем, про пост информационный. Все знают, что с точки зрения здоровья периодически полезно не есть красное мясо, но причем здесь христианский пост? Попробуй не сидеть на форумах, меньше общаться по телефону…

Есть такой феномен, как «сладкий пост». Когда в лавочке при монастыре витрина полна такими манящими вкусностями, пусть даже постными, – ты смотришь на них и понимаешь, что что-то не понимаешь (улыбается). Пожилым людям, например, свойственно заедать пост булочками и вареньем…

Мы можем иметь дело с человеком, который, по мере своих сил и возможностей, пытается встать на путь понятного ему самому самоограничения. Например, отказаться на время поста от кофе. Таких людей я бы включила в названные моей коллегой 20% постящихся. А можем иметь дело с канонически, строго-настрого соблюдающими пост, регулярно ходящими в церковь и при этом… полными чувства собственной значимости и гордости людьми. Это своего рода психологическая катастрофа.

Эти примеры отсылают нас к качественной составляющей поста. Когда мы спрашиваем людей, соблюдают они пост или нет, и получаем какие-то данные – у нас нет никаких критериев, помимо их личного голоса сердца, для определения, «настоящий» ли это пост или «ненастоящий».

М.К.: В противовес упомянутым Алиной «фарисеям» вспомнился интересный момент из нашего опроса московских прихожан, который подтверждает и мой личный опыт.

Есть определенная группа среди верующих людей, которой свойственно недооценивать себя в силу своей… «недостойности». По объективным критериям (посещение храма, Причащение и проч.) они окажутся людьми глубоко воцерковленными, но по личной оценке не каждый из них признает себя таковым. Потому что они считают, что сделанного ими мало, недостаточно.

А.Б.: Опрос прихожан – это «не секулярная социология», тут количественные данные и даже наблюдаемые, казалось бы, факты рискуют оказаться неинформативными – ибо разделение на респондентов и исследователей достаточно условно. Важно самому погружаться в суть, переставая быть «субъектом в рамках проводимого исследования». В каком личном качестве мы исследуем пост? От этого зависит результат и находки, даже когда они, казалось бы, выражены в цифрах.

Традиции Великого поста: христианская, культурная и общенациональная

А.Б.: На сопоставлении нескольких групп данных хотелось бы предположить, что мы имеем дело с одновременным сосуществованием в современной России нескольких «постных традиций». Назовем их «христианская» и «советская».

Во времена Советского Союза многие семьи, даже имея в своем составе коммунистов и комсомольцев, сохранили традицию поститься – хотя бы несколько дней перед Пасхой, – красить яйца и печь куличи. Как ни странно, но ассоциативная связка красного радостного советского и красного радостного пасхального имела место. На пасхальные «мелочи» советское руководство смотрело сквозь пальцы – наверное, потому что сами в семьях пекли куличи и красили яйца. При этом о содержании (чтение Евангелия, осмысление поста) речи не было, но форма (не есть мясо и красить яйца) сохранилась до наших дней – в виде общенационального поста.

Что касается разведения на строгий и нестрогий пост – это другое дело. Тут может быть строгий христианский и нестрогий христианский пост, строгий «советский» и нестрогий «советский» пост.

– Это похоже на то, что принято называть «культурным» Православием?

А.Б.: Не совсем. Если учитывать сравнительно новый постперестроечный феномен культурного Православия, тогда у нас будет три традиции поста: христианская, советская и культурная. При этом границы между последними двумя достаточно зыбкие. В первом случае традиция унаследована из Советского Союза и по большей части относится к пожилым людям, во втором – мы говорим о некоей религиозно-культурной идентичности, присоединенной к государственной и национальной принадлежности, – эта ситуация более применима к молодежи.

– Можно ли в таком случае говорить о возможном росте численности «культурных» постящихся на фоне роста патриотизма?

А.Б.: А может быть, наоборот? Мы не знаем. Интересно было бы посмотреть, а не произошло ли, напротив, уменьшения численности в «культурной» и «советской» группах за счет неофитов обновленной политической религии, всплеска интереса к СССР. Тут существуют разные точки зрения. Патриотизм в сознании обычных россиян не всегда соотносится с Православием. Не уверена, что есть детальные динамические исследования этой взаимосвязи. Тут, на мой взгляд, стоит учиться у market research, проводить масштабные регулярные замеры с высокой детализацией. Вот мы говорим, что постящихся от 4% до 30% – это же огромная группа, но мы почти ничего про них не знаем.

Чего можно достичь отказом от еды, и есть ли в посте место для Христа

– Продолжая разговор о количестве и качестве, давайте поговорим о мотивации постящихся. Судя по опросам, для многих пост, прежде всего, повод очистить организм, сесть на диету. Что вы думаете о таких мотивах?

А.Б.: Это большой козырь для миссионеров, когда они говорят на общем языке со своей паствой.

М.К.: Кстати, группа, для которой пост – повод очистить организм, численно сокращается: в 2009 году – 19%, в 2013-м – 16% и в 2014-м – 13%. А вот группа по самоограничению в рамках религиозных убеждений выросла на 10%.

А.Б.: Пост несколько реже соблюдают мужчины и молодежь, чаще пожилые женщины…

– А что вы скажете о тенденции массово вводить в кафе и ресторанах постное меню? Ведь она скорее рассчитана на молодежь.

А.Б.: Так пост входит в постсекулярное культурное пространство, но это скорее маркетинговый феномен.

М.К.: Тут такой еще любопытный момент. Ведь почему-то, когда человек из соображений здоровья решает ограничить себя в пище, он выбирает для этого не случайное время, а именно период Великого поста. Мне кажется, это хорошо. Можно прийти к вере, скажем так, умом, а потом погружаться в практики, а у кого-то сначала практика, а потом наступает понимание. Об этом, конечно, должны говорить миссионеры, но в целом я по этой причине положительно оцениваю группу постящихся ради оздоровления.

А.Б.: Конечно, даже просто стремясь оздоровиться или по иной мирской причине, но человек соприкасается с Традицией, постепенно становится ее частью. При этом – на заметку миссионерам – не надо забывать, что «религия здоровья» – одна из ведущих в современном обществе: мы верим во врача, в медицину.

– Да, возможно, люди начинают думать о своем здоровье в это время, потому что понимают, что будут делать это не одни и меньше шансов сбиться с пути. Кроме того, это возможность приобщиться к культуре…

А.Б.: Войти в Традицию легче вместе со всеми, но возникает риск размывания христианского содержания. Христианский путь – он очень личный, не «массовый».

М.К.: Я думаю, личный путь и участие в Традиции – цикличны, одно перетекает в другое и наоборот.

А.Б.: Да. Думаю, подробные исследования всех прозвучавших взаимосвязей – качества и количества, разных традиций, личного и общего – были бы полезны многим батюшкам, которые обращаются к своей пастве во время поста. Зная о том, какова ситуация в качественном измерении, какова динамика, каковы типичные заблуждения, им было бы проще найти нужные слова, и пост для многих прихожан стал бы более осознанным, осмысленным.

И даже если в каких-то семьях постная традиция – это просто унаследованная привычка, или это стремление участвовать в общем деле, или это путь к оздоровлению, может, какие-то личные сомнения и поиски, принадлежность к стране и культуре – всё это хорошо и правильно такое, какое оно есть. Осталось чуть-чуть – добавить в историю… Христа.

С Алиной Багриной и Марией Курочкиной
беседовала Ксения Русс
Источник: "Православие.Ру "


[1] Гражданская религия (Civil Religion) – термин (впервые использован Ж.-Ж.Руссо в его «Общественном договоре»), обозначающий убеждения, символы, ритуалы и институты, легитимирующие социальную систему, создающие социальную солидарность и мобилизующие то или иное сообщество на достижение общих политических целей. Утверждается, в частности, что в индустриальных обществах, где имела место определенная секуляризация традиционных религий, национальные символы и ритуалы выполняют ту же функцию обеспечения социальной солидарности, что и религия. – Социологический словарь.

[2] Политическая религия – термин в социологии и политологии, о содержании которого ведутся споры. «Политическая религия может быть определена либо как особая форма религии, которая обосновывает политическое действие, либо как форма идеологии, которая обосновывает политическое действие через апелляцию к потусторонним силам» (Мациевич И.В., Семедов С.А. Политические религии в современном мире // Вестник института социологии. 2012. № 4).