Лента: Религия

В маленьком зале одного из ришикешских кафе сидят пять или шесть человек. Они молчат, и эта тишина ничуть не кажется неловкой или напряженной. Скорее в ней чувствуется легкость и красота. «Приятная атмосфера», – проносится мысль в моей голове.

Я заглянул сюда на минуту, чтобы проведать подругу, которая часами стала пропадать в этом кафе. И уже просто заглянув (буквально заглянув, – я даже не стал снимать обувь и входить внутрь), почувствовал, что пространство наполнено энергией совсем иного качества, чем во всем остальном кафе. На следующий день я снова пришел сюда и на этот раз уселся со всеми. Один из сидящих тихо говорил на английском что-то о вселенском уме и предопределенности, и я тут же ощутил невероятный эффект, который производили во мне его слова. Эффект был вызван не столько смыслом произносимых слов, а скорее их звучанием, чем-то таким, что стояло за этими словами. Сначала в голове возник сильнейший вихрь — хаос смешавшихся мыслей, чувств, слов. Как будто ураган пронесся во мне, ломая, круша и сметая все на своем пути. Но уже через минуту обнаружилась тишина. Это была все та же тишина, которую я ощутил вчера, но на этот раз было ясно, что эта тишина — внутри меня. Это было молчание моего ума, он совершенно остановился и перестал производить мысли, притаился и стал вслушиваться.

Так в начале марта 2014 года в Ришикеше (Индия) я познакомился с Роджером Кастилло, приятным молодым человеком из Австралии. Роджер — ученик известного индийского учителя адвайты Рамеша Балсекара, который в свою очередь был переводчиком и учеником легендарного Шри Нисаргадатты Махараджа. До отъезда Роджера в Таиланд, где он, по всей видимости, остается и сейчас, я успел провести с ним два дня. В то же время я посещал сатсанги Муджи, и в сочетании с тем, что и как доносил Муджи, слова и указания Роджера дали очень сильный эффект. Это можно сравнить с потайной дверцей, которая очень быстро и просто позволяла прикоснуться к тому же источнику, на который со всей своей огромной силой указывал Муджи. Идея взять у Роджера интервью возникла, скорее, по привычке брать интервью у всех, кто сколько-нибудь впечатлял меня. Но, надо сказать, что брать интервью у таких Мастеров не очень простое дело. Потому что интервью требует некоторой включенности ума, а думать в присутствии таких людей совершенно не хочется и попытки заставить ум работать неизменно оборачиваются мучением. Впрочем, об этом я еще, наверное, напишу, когда придет время для вступления к интервью с Муджи, которое мне удалось сделать через несколько дней после этого разговора с Роджером Кастилло.

Глеб Давыдов: Насколько я успел понять, ты не такая публичная фигура, как многие другие учителя.

Роджер Кастилло: Это правда.

Г.Д.: В этом есть какой-то умысел?

Р.К.: Я вполне счастлив тому, как оно сейчас. Но вещи всегда меняются. Учительство постепенно растет. Иногда я наблюдаю тенденцию немного притормозить этот процесс, потому что я не уверен, что хочу быть большим профессионалом в этом. Но потом я вижу, что жизнь все-таки проявляется через меня именно этим способом и все мои попытки не заниматься этим не продолжаются долго.

Г.Д.: С чего все началось? Ты рассказывал вчера, что был успешен в своей социальной жизни, но потом стал задумываться о том, что этот социальный успех далеко не все, что может быть в этой жизни...

Р.К.: Да, как я говорил вчера, вся эта история мне самому не очень интересна. Но я понимаю, что это может быть интересно людям, потому что может внести некоторую ясность в то, как иногда разворачивается процесс. В этом смысле я рад ответить на этот вопрос. Я всегда был очень любознателен, любопытен и у меня всегда были очень хорошие взаимоотношения с жизнью. Внутри я всегда чувствовал себя достаточно уверенно. В возрасте 12 лет я начал приобретать — новые компьютерные игры, новый велосипед, новую машину, какие-то аксессуары для машины. Возник интерес к девушкам. Потом я окончил школу, поступил в университет, начал небольшой бизнес, устроился на работу, сменил работу на более хорошую, тратил деньги на вещи, на дом, на мебель. Короче, это было нормальное развитие от подростка к взрослому. И в процессе этого взросления мне сначала казалось, что деньги, собственность, дом и так далее, это и есть то, что называется счастьем. Но через некоторое время после достижения всех этих благ я стал задаваться вопросом «а действительно ли все эти блага — то, для чего я живу?» Действительно ли вся глубина жизни заключается в том, чтобы испытывать одно временное удовольствие за другим и ставить себе все новые и новые цели и гнаться за их достижением? И достигая цели, обнаруживать, что удовлетворение от этого — лишь временное. И потом ставить новую цель и думать про нее, что когда она будет достигнута, тогда-то я уж точно стану счастливым. Мне было очевидно, что я уже достаточно пожил таким образом и что если я буду продолжать, все будет то же самое. Интуитивно я знал, что должна быть какая-то еще жизнь, что жизнь на самом деле сложнее и гораздо глубже. Так начался поиск, самоисследование. Я стал читать книги, в которых говорилось о недвойственности. Одна книга вела к другой. Начали происходить озарения, пошел процесс пересмотра взглядов на жизнь, происходили новые опыты, которые способствовали дальнейшим озарениям, все разворачивалось день за днем, неделя за неделей, часто исследование происходило даже во сне. А потом я встретил в Мумбае моего учителя Рамеша, который помог мне интегрировать мои опыты пробуждения в повседневную жизнь. И одна из моих концепций заключается в том, что вершина духовных исканий это проживание жизни с точки зрения Роджера (или Глеба), в то же время находясь в покое, независимо от того, в каких обстоятельствах разворачивается жизнь.

Г.Д.: А как это возможно? Ведь если ты Роджер, а я Глеб, то мы остаемся в рамках тех же самых обусловленностей, которые у нас были до пробуждения.

Р.К.: Это очень хороший вопрос. До пробуждения мы проживали жизнь через тела. Или, скажем, как тела. Внутри большой обусловленности существовала особая обусловленность, некая часть большей обусловленности, которую можно назвать психологической обусловленностью. Эта психологическая обусловленность основывалась на вере, что то, чем я являюсь, это тело. Процесс духовной трансформации заключается в отпадении этой специфической части обусловленности. Когда психологическая обусловленность, которая говорит «я есть тело», отпадает, жизнь начинает проживаться с осознанием того, что в действительности мы — безличностное сознание. Которое через тело как через транспортное средство (проводник) функционирует в качестве личностного сознания, сознания Роджера или Глеба. С этой точки зрения после пробуждения очень многое изменилось. Мы больше не чувствуем себя индивидуумами, которые отделены друг от друга и являются предметами, которые жизнь атакует. Так мы думали раньше. Теперь мы осознаем, что, в сущности, мы сознание, которое не затрагивается потоком жизни. И понимание своей сущности как сознания, которое не затрагивается потоком жизни, означает, что жизнь теперь не может никак угрожать моему чувству бытия. В то время как раньше жизнь постоянно угрожала моей идее о том, кем я являюсь, постоянно толкала и атаковала мою идею о том, кем я являюсь. В отсутствии этой психологической сущности жизнь теперь больше не бьет какого-то индивидуума, жизнь может ударять по телу, которое лишь проводник, через который функционирует сознание. И когда жизнь бьет по телу, на сознании эти удары не сказываются. Когда я говорю «бьет» (bumping), имеется в виду, что иногда это приятные удары, а иногда болезненные удары.

Г.Д.: Таким образом, потеряв психологическую обусловленность, мы остаемся все же некой индивидуальностью, которая обусловлена структурой этого конкретного тела. Или что-то еще?

Р.К.: Да, верно. После утраты психологической обусловленности биологическая обусловленность все еще остается. И эта биологическая обусловленность это то, что отличает нас друг от друга. Разные личностные качества, разные языки, разные акценты, разные предпочтения, разные манеры. И еще более важен тот факт, что жизнь, будучи проживаема через тело, переживается каждым человеком совершенно по-своему. Потому что существо, которое проживает жизнь, отличается от другого. Один человек отличается от другого постольку, поскольку у тела имеется биологическая обусловленность. И в силу этой биологической обусловленности тело будет в каждый конкретный момент делать именно то, что оно должно делать в данных обстоятельствах. При этом без психологической обусловленности жизнь не воспринимается личностно, жизнь не видится как нечто, что «происходит со мной». Скорее «жизнь проживается».

Г.Д.: То есть после пробуждения ты продолжаешь жить как Роджер и делать то, к чему склонно твое тело.

Р.К.: Да.

Г.Д.: Именно в таких терминах это объяснил тебе Рамеш Балкесар?

Р.К.: Еще до встречи с Рамешем случилось обнаружение (recognition) той природы, которая функционирует через это тело. Благодаря книгам, которые я читал, таким как «Я есть то» и «Курс чудес», учению Раманы Махарши, учению Иисуса Христа, учению Будды, даоизму, пробуждение уже случилось. Рамеш лишь помог мне интегрировать все это в повседневную жизнь. Потому что несмотря на то что сознание распознало само себя, в уме все еще не было ясности относительно того, что случилось. И процесс интеграции, процесс освобождения это по сути процесс, в ходе которого понимание на уровне ума настолько очищается, что оно уже полноценно сочетается с тем осознанием, которое произошло вне сферы ума. И когда понимание на уровне ума встраивается в существование, тогда качания (fluctuations) между существованием и умом прекращаются.

Г.Д.: Можно ли сделать что-то, чтобы расстаться с психологической обусловленностью?

Р.К.: Концепт, который ставил во главу угла мой учитель Рамеш, заключается в том, что все в жизни — от начала времен и до конца времен — полностью предрешено. И что никто ничего не делает, а все просто происходит согласно воли бога, а не моей воли. И понимание этого приводит к концу самоотождествление с телом, которое является всего лишь биологическим инструментом. Это то понимание, которое приносит невовлеченность в поток жизни, который начинает восприниматься как предопределенный и разворачивающийся согласно воли бога. Таким образом ответом на твой вопрос будет: перемены это сама природа жизни, перемена это сама природа того, что всегда происходит. Но эта перемена не то, что делаешь ты или делаю я, а наоборот — то, что происходит согласно воли бога. То есть природа жизни — меняться, но то, что приносит эти изменения, это не ты или я, а сама по себе жизнь. Поэтому процесс пересмотра обусловленности (reconditioning) это процесс, который происходит по мере разворачивания жизни. Также как галька в реке, которая получает свою форму от потока реки и от камней, о которые она ударяется, люди получают форму, получают обусловленность и меняют обусловленность в силу обстоятельств, в которых они оказываются, благодаря книгам, которые они читают, благодаря обществу, в котором они живут, родителям, с которыми они растут, школьным друзьям, с которыми они проводят время, и таким образом жизнь создает обусловленность и меняет ее от момента к моменту. Так же и духовная трансформация это не то, что делает индивидуум, а то, что происходит как часть судьбы жизни и судьбы индивидуума.


Г.Д.: Сейчас мы в Ришикеше, и здесь же находится Муджи, который проводит здесь сезон сатсангов. И я, например, слышал, что ты был на сегодняшнем сатсанге. Можешь ли ты провести какие-то параллели между своими концепциями и тем, что говорит Муджи, с его способом трансляции этой же истины? Как кажется, он в большей степени нацелен на чувства, а ты на мышление...

Р.К.: Поскольку это концепции, очень просто услышать их умом. Но эти концепции происходят из личного опыта, из опыта видения жизни как она есть и себя как Я Есть. И если ум слышит эти концепции и принимает их как проект, которому нужно следовать, то возникает чувство личностного делания и ум получает пищу и энергию для того чтобы удерживать это ложное чувство. Но если эти концепции воспринимаются как описания (не как предписания для делания чего-то, а просто как описания того, что происходит), тогда эти описания забирают нас от ума к месту наблюдения. Поэтому я понимаю, когда мне говорят «это концепции», но на самом деле все, что когда-либо говорится, это концепции. Вопрос в том, как ум интерпретирует или цепляется за концепты. Поэтому очень действенно то учение, в котором концепты приобретают поэтическую форму. Потому что уму сложнее зацепиться за поэтичную концепцию. Очень действенно. Но также очень действенно иногда предоставлять описания того, что происходит. С описанием ум получает возможность увидеть нечто, чего он раньше не замечал, не обнаруживал. При этом то, как тот или иной человек интерпретирует учение, это тоже часть его судьбы, и результат, будь он хорош или плох, не поддается твоему или моему контролю. Все происходит согласно воле бога. И можно только надеяться, что то или иное учение будет способствовать осознанию того, кто мы на самом деле.

Г.Д.: А что такое вообще ум?

Р.К.: Слово «ум» может быть использовано в двух контекстах. И это очень разные контексты. С одной стороны я могу сказать, что все, что есть, это ум. И в этом смысле слово ум относится к понятию «вселенский ум». Вселенский ум, который воображает и переживает жизнь в виде существования (existence). То есть переживание жизни снится в существовании внутри вселенского ума. Природа ума — сознание. То, как функционирует сознание, это осознанность. И все, что происходит от момента к моменту — возникает внутри вселенского ума. Все, что возникает в каждый момент, сделано из сознания и осознается с помощью способа функционирования сознания, который есть осознанность. В этом смысле все, что возникает, это единственность (unicity) и сингулярность. И недвойственность. Которая обнаруживается самим умом, в котором она возникает. И все, что есть, это ум. Когда внутри этого целого в уме возникают отдельные объекты, такие как мысли, которые обозначают представления о «тебе» и обо «мне», тогда вселенский ум принимает форму личностного ума. Все, что делает личностный ум, это думание. О прошлом и будущем. И так ум становится чем-то очень ограниченным. Но когда мысли о «я» и «ты» растворяются, становится очевидно, что этот индивидуальный ум всегда был вселенским умом. После того, как открывается, что индивидуальный ум это вселенский ум, представление о «внутри» и «снаружи» отпадают. Больше нет «внутри тела» и «вне тела». Остается только «внутри вселенского ума». Ум это сознание, вместилище, которое содержит в себе опыт каждого момента, содержит в себе всю вселенную. Кстати, знаешь, я сегодня читал где-то, что одна галактика содержит сто миллиардов звезд. И что существует триста миллиардов галактик. И вот все это содержится внутри ума. Вселенского ума. Все это было создано вселенским умом как опыт этой вселенной. Опыт жизни.

Г.Д.: Что такое психологический ум? Это какая-то ошибка или это необходимый элемент для того, чтобы начать эту игру, необходимый элемент для творения?

Р.К.: Психологический ум это просто серия мыслей, возникающих внутри вселенского ума. Это такие мысли как: «я это тело», «я контролирую происходящее», «я отделен от мира», «я ограничен», «я был рожден и умру». Эти мысли образуют психологическую сущность, которая растворяется в процессе духовной трансформации. Так что психологический ум на самом деле не существует. Существуют психологические объекты, то есть те объекты, которые мы можем назвать психологическими мыслями. И когда эти объекты появляются в моменте, мы переживаем опыт отделенной сущности, которая ограничена существованием в теле. В отсутствии этих объектов, в отсутствии психологических мыслей опыт таков, что мы — это сознание. А не тело. Мы — сознание, которое функционирует через тело. И это сознание — то же сознание, которое функционирует через все тела.

Г.Д.: Вчера на сатсанге ты привел в связи с этим хорошую аналогию — с разными приборами, подключенными к электричеству. Можешь повторить ее сейчас?

Р.К.: Да. Еще раз: это только описание, которое может быть полезно. Человеческое существо это биологический инструмент, который имеет очень особенные гены и текущую обусловленность. Тело не выбирает свои гены и обусловленность. Но это те факторы, которые делают тело тем, что оно есть. Внеличностное сознание идентифицирует себя с телом, связывает себя с телом. И после этого функционирует через тело как личностное сознание. Аналогия заключается в том, что тело это как прибор, например, обогреватель. Внеличностное сознание подобно электричеству, которое подключается к обогревателю. И это то же самое внеличностное электричество, которое подключается к вентилятору. На выходе же в том и в другом случае получается нечто особое, индивидуальное. Так выход из обогревателя — тепло, выход из вентилятора — ветер. С телом то же самое — мы имеем внеличностный источник, который подключается к телу и функционирует через тело, например, как Роджер, тем самым видоизменяя сознание. Сознание в своем личностном аспекте имеет индивидуальные характеристики. И все эти личностные, индивидуальные характеристики основываются на обусловленности тела. И когда тело умирает, прибор разрушается. Тело сжигается или хоронится. И после этого внеличностное сознание больше не может подсоединиться к нему. И личностное сознание перестает существовать. Так что идея о Роджере или о Глебе существует только до тех пор, пока существует тело. И когда тело умирает, внеличностное сознание возвращается к своему изначальному внеличностному состоянию.

Г.Д.: То есть Роджер и Глеб это только идеи, которые на самом деле не существуют, а существует только сознание.

Р.К.: Да, именно так.

Г.Д.: Таким образом все наши решения, которые мы, как нам кажется, принимаем, все наше так называемое чувство ответственности, все наши цели и тому подобное, – все это ерунда.

Р.К.: Все это функции, которые осуществляются в рамках обусловленности, проявленной жизнью в конкретном месте. Эти функции осуществляются, когда обусловленность включает в себя значительное количество психологической обусловленности, то есть идей о том, что мы такие-то и что жизнь такая-то. При этом вся психологическая обусловленность — ошибочна. Она гласит: «я тело», «я отделен», «я контролирую свои действия», «я контролирую свою судьбу» и «я нуждаюсь в удовольствиях, чтобы быть счастливым». Когда жизнь допускает подобную обусловленность, тело будет функционировать согласно этим верованиям. Когда жизнь растворяет эти верования, тело расслабляется и начинает функционировать автоматически в соответствие со своей биологической обусловленностью. И когда это происходит, привязки к результатам и придание важности тому, как будет разворачиваться жизнь в будущем, отпадают. Взгляды в прошлое, беспокойства по поводу того, что случилось в прошлом, чувство вины и чувство ненависти к тому или другому, что случилось в прошлом, отпадают. И тогда жизнь начинает житься ради того, что происходит прямо сейчас.

Г.Д.: То есть ты перестаешь обвинять других, перестаешь испытывать какое-либо чувство вины...

Р.К.: Да, и перестаешь ожидать чего-либо. А также перестаешь испытывать чувство гордости за какие-либо свои действия, которые привели к положительным результатам. Все воспринимается как происходящее по воле бога, а не по моей или по чьей-либо воле. Вся история жизни, все то, сколько удовольствий или боли я получу в жизни и кто-либо получит в жизни, уже было предрешено. И с этой точки зрения попытки контролировать жизнь не имеют никакого смысла. И тогда ты начинаешь просто наблюдать за тем, как разворачивается жизнь от момента к моменту. Без попытки сопротивляться тому, что происходит, и без привязок к результатам. На самом деле весь этот разговор о предопределенности и о психологической обусловленности и биологической обусловленности нужен только для того, чтобы как-то обозначить то, что происходит на самом деле. Обозначения и указания полезны, потому что они позволяют увидеть вещи такими, какие они есть. Увидеть вещи такими, какие они есть, означает не пытаться больше превратить вещи во что-то такое, чем мы хотели бы чтобы эти вещи были бы. Мы говорим: «я просто хочу знать истину», «я просто хочу видеть вещи объективно», «я не пытаюсь увидеть вещи такими, какими я хочу чтобы они были, я просто хочу увидеть их такими, какие они есть». Все эти идеи о предопределенности и биологической обусловленности позволяют увидеть нам вещи такими, какие они есть. И когда мы видим их такими, какие они есть, мы больше не пытаемся изменить их, мы просто наблюдаем их. И это свидетельствование происходит от момента к моменту. И живя с этой свидетельствующей точки зрения, мы существуем своей истинной природой. Наша истинная природа — это наблюдать все. Наблюдение, свидетельствование для нас на самом деле естественно. А вовлеченность — это тяжелая работа, которая неестественна для нас. Но психологическая обусловленность это то, что создает вовлеченность. И заставляет нас чувствовать так, будто вовлеченность важна. Например, психологическая обусловленность в виде убеждений «я это тело, и мне нужны удовольствия, чтобы быть счастливым» заставляет меня прилагать усилия к получению удовольствий в будущем. И когда это отпадает, прошлое и будущее перестают иметь значимость. И тогда существование становится тем, что происходит естественно. Не требуется никаких усилий, чтобы быть, не требуется никаких усилий, чтобы свидетельствовать. Свидетельствование это то, что Рамана Махарши называл «четвертым состоянием». «Четвертое состояние» это то, что выводит за пределы того, что происходит в потоке жизни. И это просто означает быть в состоянии, когда что бы ни происходило, наблюдается как происходящее согласно божественной воли. И это и есть наша истинная природа, и это происходит без усилий, без каких-либо с нашей стороны попыток делать это. И поскольку наблюдение это наша природа, оно происходит без необходимости что-либо делать вообще.

Г.Д.: То есть происходящее больше похоже на фильм, а не на игру (многие учителя сравнивают это с игрой)?

Р.К.: Мой учитель Рамеш говорил, что вся жизнь уже лежит в виде пленки, смотанной в бобину, кинопленки, на которой записано все, – все написано, сыграно, срежиссировано и опубликовано в виде кинопленки. И происходит то, что этот фильм разворачивается от момента к моменту. И когда мы видим, что это фильм, мы его просто смотрим. А когда мы думаем, что это реальность, которая поддается контролю с нашей стороны, мы вовлечены в поток жизни и страдаем.

Г.Д.: Ты как Роджер чувствуешь себя смотрящим или вовлеченным? Ведь ты сейчас разговариваешь, делаешь сатсанги и так далее...

Р.К.: Есть понимание, что не существует Роджера и не существует Глеба, все просто происходит. Раньше мы думали, что если происходит говорение, значит должен быть говорящий. Если есть думание, значит должен быть думающий. Теперь есть осознание того, что не существует тебя и меня, и не существует миллиардов людей, а есть только действие, которое происходит, слова, которые происходят, мышление, которое происходит. Но нет думающего, нет говорящего, нет действующего. Все возникает в сознании от момента к моменту. Роджер ничего не делает. Глеб ничего не делает. Нет Роджера, нет Глеба, все просто происходит. Говорение происходит, слушание происходит. Но нет того, кто говорит, и нет того, кто слушает. Сознание делает говорение и сознание делает слушание. С практической точки зрения можно сказать так: тело делает то, что оно запрограммировано делать на основе ген и текущей обусловленности. Я как Роджер — не тело, но сознание, функционирующее через тело. И интегрирование этого понимания в повседневную жизнь означает проживание жизни так, как если бы я был телом, но зная, что моя сущность — сознание. И позволяя жизни разворачиваться, позволяя телу делать то, что оно предназначено делать в каждый конкретный момент. Без осуждения того, что происходит. С этой точки зрения ты живешь так, будто ты тело, но в то же время осознаешь, что это лишь временный опыт, и что твоя сущность — существует до тела. Но несмотря на то, что она до тела, она проживает эту жизнь с точки зрения тела.

Г.Д.: Можем ли мы сказать, что психологическая обусловленность не позволяет вещам, которые должны случаться через это тело, происходить свободно и естественно?

Р.К.: Психологическая обусловленность это то, что создала в нас жизнь, через общество. Это идея «я есть тело, мое счастье может быть найдено в удовольствиях». И как часть этого появляются тысячи «следует делать» и «не следует делать». «Мне следует делать это, мне не следует делать то. Тебе следует делать это и не следует делать то». С этой точки зрения жизнь проживается из ума, из индивидуального ума, психологического ума со всеми его «следует» и «не следует». Таким образом чувства и требования тела игнорируются, и все делается исходя из привязанности к результатам. И когда мы функционируем из ума, основываясь на привязанности к результатам, естественная спонтанность, естественный поток, который всегда проходит через тело, теряется. И эта идея «тебе следует делать это и не следует делать то» происходит из того, что некто не видит, что такое жизнь. Жизнь это то, что происходит. А попытка контролировать то, что происходит, означает, что пытающийся не видит, что такое жизнь. И как только эти тысячи верований замечены и становится очевидным, что они не позволяют жизни свободно течь, они коллапсируют. И когда они коллапсируют, жизнь становится видимой как текущая через тело, основываясь на импульсах, возникающих в теле, основываясь на биологических чувствах. И мы больше не функционируем исходя из ума. Быть на связи с телом означает: когда мы устали, мы спим, когда мы голодны, мы едим, когда мы чувствуем потребность в общественной жизни, мы ведем общественную жизнь, когда мы чувствуем, что нам нужно побыть в тишине, мы остаемся в тишине. Без рассуждений о том, подобает ли это или нет. Это просто нечто, что происходит в жизни. И в жизни появляется гораздо больше гармонии. Потому что тело пребывает в гармонии. И отношение к тому, что происходит, тоже гармонично. Жизнь просто течет.

Ум думает, что без этих тысяч «следует» и «не следует» жизнь станет хаотичной и что не получится достичь того, что нужно. Но на самом деле в отсутствии всех этих «следует» и «не следует» обнаруживается, что жизнь стала более эффективной. Что все, что нужно на самом деле, происходит, все способствует тому, чтобы это реально нужное — произошло. Не из привязанности, а просто в силу биологической необходимости. История жизни показывает, что когда мы все отпускаем, все получается само собой, а когда мы боремся, то мы не замечаем тех возможностей, которые уже есть, а все время думаем только о том, чего нет. Когда мы перестаем искать что-то, чтобы стать счастливым, все то, что нам нужно для счастья, доставляется в нашу жизнь в каждый момент без усилий. Нам нужно дышать — и мы всегда имеем достаточное количество воздуха, природа предоставляет нам воду, бог снабдил нас биологическими свойствами, которые позволяют нам работать, бог дает нам работу для того чтобы у нас были деньги, чтобы мы могли удовлетворять свои базовые потребности. То есть жизнь всегда предоставляет нам 99,9 процентов того, что действительно для нас важно, если не все 100 процентов. А мы ищем все то, чего у нас нет. Думая, что для нас важно именно то, чего у нас нет. И упуская из виду, что именно то, что у нас есть, это и есть то, что нам нужно. Причем наиболее важная вещь из этого нужного — это базовое чувство существования. Базовое чувство «Я ЕСТЬ». И оно у нас есть в каждый момент.

Г.Д.: Да, жизнь была бы раем без всех этих «следует» и «не следует»... Вовсе не хаотичной, а наоборот гармоничной.

Р.К.: Да. Если бы все смотрели на жизнь подобным образом, идея, например, землевладения выглядела бы нелепо. Все имели бы свою часть земли, все бы работали рядом друг с другом, были бы уверены в том, что у всех достаточное количество еды и воды, и среди людей был бы мир и гармония. Не было бы этого чувства конкуренции, которое так часто встречается сейчас, потому что мы чувствуем, что нам нужно бороться за то, чего, как нам кажется, нам не хватает. Впрочем, это не то, откуда происходит счастье человечества. Счастье человечества не в том, чтобы жить в гармонии. Счастье человечества в том, чтобы иметь внутреннее отношение к жизни как к тому, что просто происходит, и знать, что истинная природа каждого — это то, что предшествует всему происходящему и не затрагивается происходящим. Что истинная природа каждого совершенна, что истинная природа каждого это счастье и покой. И зная свою истинную природу, человек остается совершенным невзирая ни на какие обстоятельства. Он остается совершенным даже перед лицом смерти. Потому что то, что мы есть, никогда не умирает. Умирает только прибор, через который мы временно переживаем опыт жизни. И зная это, мы больше не боимся смерти.

Я надеюсь, ты все это подсократишь. Иначе тебе придется писать книгу.

Г.Д.: Кстати, не хотел ли бы ты написать книгу?

Р.К.: На самом деле, очень важно сказать в этом интервью, что большая часть из того, что я говорю, это учение моего учителя Рамеша Балсекара. Долгое время, пока я посещал Рамеша, я особо не задавал ему вопросов, потому что еще до того, как пришел к нему, уже имел понимание всего этого. Но часто он использовал совсем другие слова, чем то, как описывал это я, и иногда я пытался перефразировать это своими словами, а он все-таки настаивал на том, чтобы использовался именно его способ выражения. И в конце концов я осознал, что его способ выражения гораздо лучше, чем мой. Его слова описывают жизнь настолько точно, именно так, как я видел ее. И даже при глубоком моем понимании его описания были более точны. И в некоторый момент я отпустил свои описания и решил, что его описания гораздо красивее. И теперь я вижу, что описания, которые проходят через меня, очень похожи на те, которые проходили через него. Это согласуется с учением о том, что все, что происходит, зависит от наших ген и текущей обусловленности, ведь я провел пять лет, слушая учения Рамеша по многу часов каждый день, и поэтому то, что проходит сейчас через меня, это результат текущей обусловленности, которая сформировалась в значительной степени под влиянием учения Рамеша Балсекара. То есть это все мой опыт, но я использую описания Рамеша. Потому что они идеально подходят для выражения моего опыта.

В духовном поиске всегда очень важно задавать себе вопрос: «А чего мы ищем на самом деле?» Это должен быть первый вопрос, который нужно прояснить. И тогда мы видим, что момент, который вызывает нас на поиск, заключается в том, что мы чувствуем себя некомфортно с самими собой. То есть это чувство дискомфорта, которое можно назвать страданием, подталкивает нас к поиску. Много времени мы сначала тратим на приобретение вещей. Потом мы начинаем понимать, что мы ищем не каких-то новых вещей, а хотим окончания страданий. То есть этот духовный поиск это поиск конца страданий. С практической точки зрения для человека это означает «спокойствие ума». То есть мы на самом деле не ищем каких-то духовных опытов, мы не ищем состояний единства или блаженства или райского наслаждения. Эти идеи происходят из психологического ума, и они все в итоге отпадают. И все, что мы ищем на самом деле это простое состояние, когда мы можем быть в покое с самими собой вне зависимости от того, в каких обстоятельствах мы находимся. Так что покой ума это и есть человеческое счастье.

Г.Д.: То есть психологический ум ищет покоя для себя и освобождения от себя?

Р.К.: Этот психологический ум не осознает, что все, что требуется в жизни, это покой ума. Он думает, что счастье находится в удовольствиях. А потом приходит понимание, что удовольствия, в том числе и духовные состояния вроде блаженства, это не то, что мы ищем. А ищем мы простого состояния бытия в покое, в согласии со всем, что происходит от момента к моменту. И этот покой — естественное следствие бытия теми, кто мы есть на самом деле.

Г.Д.: Так кто же тогда ищет?

Р.К.: Да, ищет всегда психологический ум. Потому что он и есть страдание. И поскольку он есть страдание, он убегает от самого себя. Да, он ищет освобождения от самого себя. Но это освобождение приходит только тогда, когда он растворяется. То есть реализация это понимание, что страдание это движение психологического ума. И когда это осознание происходит, психологический ум останавливается, потому что перестает получать энергию. Он растворяется, и остается наше естественное состояние, которое всегда было и есть. Естественное состояние бытия, которое было скрыто движениями этого ума, его исканиями счастья в удовольствиях, думанием, что чего-то недостает и что нужно куда-то идти и искать чего-то. Мы понимаем, что все это затмевало то, что мы есть на самом деле. В любой момент то, что мы есть на самом деле, оно совершенно и оно здесь. Но психологический ум это затмевает. То есть с одной стороны просветление это то, что мы всегда есть. И не надо никуда ходить, оно доступно прямо здесь. Но ясным это становится только тогда, когда психологический ум растворяется. И поскольку психологический ум это прочно укорененные убеждения, которые подкреплялись всю жизнь, психологический ум может быть иногда очень сильным и крепким. И поэтому его растворение иногда может занять время.

Г.Д.: Как говорит Муджи, «иногда чтобы осознать безвременное необходимо время». Ты знаешь, когда я пришел на твой сатсанг, я обнаружил, что мой ум успокоился. Я знаю, что в присутствии мастера это происходит со многими. Почему это происходит?

Р.К.: Да, мне многие об этом говорили. Но я просто пребываю собой. Я могу только предположить, что это сила сатсанга. Сила пространства, куда пришли люди с особым намерением, особым желанием понять себя. И в таком пространстве наше истинное я начинает сиять сильнее. И когда в пространстве находится группа людей, в которых сильно сияет истинное я, это сказывается на пространстве, и пространство начинает оказывать на нас энергетическое воздействие, потому что мы энергетические создания. Это как камертон, который позволяет двум частотам, вибрирующим на разных частотах, настроиться на одну частоту. И то, что реально, это наша истинная природа. И частота, энергия нашей истинной природы гораздо более стойкая, чем все прочие частоты и вибрации. Поэтому в битве частот побеждает наша истинная природа. Может быть это может служить объяснением тому, что сидя в сатсанге мы чувствуем себя в покое. И тут очень важно осознать, что это на самом деле функционирует наша истинная природа, это не то, что кто-то другой дает нам, не что-то, что делает с нами учитель, а пробуждение того, что уже находится внутри всех нас. Так что когда мы, выходя из сатсанга, иногда чувствуем, что покой внутри нас покачнулся, мы можем все-таки знать, что он не потерялся, а просто временно прикрыт. Потому что наша истинная природа всегда есть. И она представлена всегда, когда есть осонавание каждого момента. А эта осознанность есть всегда, она необязательно должна быть осознаванием себя. Она может быть осознаванием стакана, осознаванием дерева, это просто способность осознанно наблюдать. И эта способность есть потому, что наша истинная природа есть. Так что в каждый момент каждый человек не просто близок к самому себе, а он всегда есть то, что он есть на самом деле. И мы знаем это, потому что сознание есть в любой момент. И то, что мы есть на самом деле, это и есть сознание. И осознание этого очень вдохновляет.


Глеб Давыдов
Источник: "Перемены"