Лента: Религия

Гностицизм и исследование исторической личности Иисуса

В начале марта 2006 г. в Вашингтоне был представлен гностический манускрипт под названием «Евангелие от Иуды». Создание рукописи, найденной в Египте в 1978 году, восходит к III веку; это перевод на коптский язык с греческого оригинала, выполненный во II столетии. Приведение в порядок тысячи фрагментов и их расшифровка потребовали нескольких лет работы, которую финансировал швейцарский фонд, а также журнал National Geographic, который и будет заниматься пропагандой найденного сочинения. Рекламную кампанию подогревает сенсационность, которую сегодня вызывают подобные темы, особенно когда они предлагаются вне какой-либо серьезной исторической проверки, как это имеет место в случае с «Кодом да Винчи». Первая появившаяся в СМИ информация на эту тему заранее преувеличивает значение древней рукописи в понимании Иисуса как исторической личности, а также ее роль в антисемитизме, как будто бы оправдание гностиками Иуды является центральным вопросом для антииудейства. Габриэле Боккаччини, один из крупнейших итальянских специалистов по иудаизму и профессор Университета Мичигана (США), пишет по этому поводу для журнала il Regno.

«Евангелие от Иуды» – это сочинение христиан-гностиков. Публикация рукописи представляет собой исключительного значения вклад в понимание жизни и богословия этой важной страницы истории христианства в II-III вв. нашей эры. В противоположность «Коду да Винчи» Дэна Брауна – литературного произведения, основанном на полном вымысле[1], «Евангелие от Иуды» является источником исключительной важности, заслуживающим внимания и изучения его историками по раннему христианству и свидетельствующем о большом разнообразии античного христианства в его трудном пути к ортодоксальности. Поэтому немаловажно, что это сочинение доступно сегодня также и за пределами узкого круга специалистов.

Враждебность гностиков к другим христианам

Признавая историческую важность публикации «Евангелия от Иуды», тем не менее нужно сразу же с полной ясностью сказать, что попытки сенсационным образом представить его как текст, который произвел бы переворот в нашем видении Иисуса и Его отношений с Иудой (или как сочинение, служащее исторической основой литературным фантазиям «Кода да Винчи»), лишены какого то бы ни было основания. «Евангелие от Иуды» (так же, как и другие гностические труды, на которые ссылаются в «Коде да Винчи») – это гностический текст настолько поздний, что не предлагает никаких исторических сведений о жизни Иисуса, а интерпретирует Евангелия в свете гностического учения. Это сочинение, где особый ученик – лучше, если это известная фигура, которая оставаясь где-то на границах традиции, тем не менее не выходит за ее пределы, например, Фома, Иуда или Мария Магдалина – всегда характеризуется как тот, кто получил тайное откровение Иисуса.

Выбор самого Иуды очень хорошо отражает возрастающую взаимную «вражду» между гностиками и другими христианами; последние в ответ на претензии гностиков, что они обладают высшими знаниями, отвечали им обвинениями в «предательстве» или «ереси». Таким образом, очевидно, что гностики перестали отождествлять себя собственно с предателем Иудой, удивительным и парадоксальным образом отвергая обвинения; по их мнению, Иуда (так же, как и община гностиков) – не предатель, но тот, кто получил от Иисуса подлинное откровение, в котором было отказано другим ученикам.

Чтобы вести речь о гностическом Евангелии (или лучше сказать – о протогностическом), которое – параллельно с синоптической традицией и автономно от нее – действительно содержало бы в себе подлинные сведения об Иисусе (хотя бы даже и соединенные с более поздними изречениями), следует обратить взор на более раннее «Евангелие Фомы» – текст, который действительно является пятым Евангелием[2], посвященным Иисусу, как это признано в современных исторических исследованиях. Евангелие же от Иуды, напротив, как и многие другие аналогичные тексты, возникшие позднее в кругу гностиков – с одной стороны, а с другой – в иудео-христианском окружении, не имеет никакого прямого отношения к устным преданиям об Иисусе и первых учениках.

Правда состоит в том, что с исторической точки зрения мы почти ничего не знаем об Иуде за исключением того, что, согласно древней христианской традиции, ученик обратился в предателя. Мы не знаем причин его выбора и его поступка, если только не в рамках интерпретации их христианской теологией.

Фантазия писателей и художников уже давно используется, чтобы заполнить историческую брешь; предлагаются гипотезы – более или менее приемлемые, более или менее правдоподобные в художественном отношении – для изображения в мрачном свете изверга или, наоборот, чтобы оправдать его[3]. Можно еще долго говорить об этом, но в данном случае мы имеем дело с историей литературы и искусства и развитием христианского богословия, а не с историческими исследованиями, посвященными Иисусу.

Проблема антисемитизма

Остается также еще одна очень серьезная проблема, а именно вопрос о том, каким образом предательство Иуды послужило поддержкой для антисемитизма, становясь – особенно в народных представлениях о Страстях Христовых – символическим знаком (или клеймом позора), лишний раз подтверждающим, что Иисуса предал весь еврейский народ (Иуда). Но для того, чтобы отвергать антисемитизм, нет необходимости реабилитировать Иуду. Даже если он и совершил предательство, что есть «антисемитского» в том, что один еврей предал другого еврея?

Проблема заключается не в предательстве Иуды-еврея, но в том, что на протяжении веков в христианской традиции действительно имела место тенденция «переменить» еврейскую принадлежность Иисуса, предложив образ Иисуса со скандинавской внешностью, не еврея, – высокого роста, блондина, с голубыми глазами. Но Иисус был евреем – родившимся и выросшим в еврейской семье, с прекрасным еврейским именем, которое только относительно к Нему мы переводим на итальянский язык как «Gesú» (Иисус Христос), но которое является ни чем иным, как ветхозаветным Giosuè (Иисус).

Это был еврей, обрезанный на восьмой день после рождения, выполнявший предписания Торы, тот, кто молился в синагоге и шел в Иерусалим, чтобы праздновать там еврейские праздники. Парадоксальным образом в религиозной жизни Иисуса так мало «христианского»: Он никогда и ногой не ступал в церковь, никогда не праздновал ни одного из великих христианских праздников, таких как Рождество, Пасха, Пятидесятница, никогда не читал Посланий св. Павла, как и Евангелий (которые основаны на Его учении, но все они написаны после Его смерти). Иисус родился, жил и умер будучи евреем; Его проповеди (даже если они оригинальные и новаторские) основаны на еврейском богословии той эпохи…

Это не означает утверждения, что Иисус был просто евреем, как все остальные. Он стал религиозным реформатором в высшей степени оригинальным и самобытным, и это в отличающемся плюрализмом контексте еврейской религии эпохи Второго храма – периода, который богат личностями великих реформаторов, от кумранского «Учителя справедливости» до Гиллеля и Филона Александрийского, также как и претендентов на звание Мессии, от Иуды из Галилеи до Теуды…

Своим учением Иисус дал историческое начало реформаторскому мессианскому движению, которому после Его смерти и особенно после разрушения Иерусалимского храма в 70 году н. э. было предназначено развиваться также и за пределами иудаизма. Как реформатор Иисус часто вел диалог или же имел разногласия с другими группами иудейских реформаторов (такими, как фарисеи и ессеи), до тех пор, пока радикальность Его учения не привела Его к столкновению с авторитетными священнослужителями храма, а также с римлянами, беспощадными императорскими блюстителями мира и порядка в этом регионе.

Но наряду со всем этим, в действиях Иисуса нет ничего, что трагически разделяло бы Его со своим народом, которому Он всегда оставался верен. Если бы Он жил в эпоху Гитлера, а не Понтия Пилата, мы нашли бы Его не на кресте, а в газовой камере Аушвица, и вместе с ним – Его семью и всех Его первых последователей – от Марии до Петра, Павла и Иоанна…

Иллюзорный подход

В последние десятилетия – начиная со II Ватиканского Собора до исторического визита Иоанна Павла II в римскую синагогу – христианской Церковью были сделаны огромные шаги с целью положить конец печальному явлению антисемитизма. Также и христианское богословие признает сегодня еврейскую принадлежность Иисуса уже не как непреодолимое противоречие, но как неизбежное следствие Воплощения Слова: «еврейство» относится к человеческой природе Сына Божьего.

Таким образом, проблема антисемитизма касается не Иуды, но Иисуса и «возвращения» Ему и Его движению еврейского характера. Шумный международный успех «Кода да Винчи» показывает, как гностические сочинения могут быть неисчерпаемым источником вдохновения также и для современных писателей. Но действительность и историю нельзя путать с фантазиями и творческим вдохновением художников[4].

«Евангелие от Иуды» – замечательное сочинение для изучения развития гностического христианства в II-III вв., даже если в нем не имеется никакой исторической информации об Иисусе, хотя уже сами по себе эти сведения заключали бы в себе изумительную новизну для тех, кто хотел бы серьезно заниматься этой темой, без необходимости обращать эти факты в сенсационное открытие.


Источник: "Agnuz "
Оригинал публикации: "il Regno "


Примечания

1 Даже если из-за характеристики этих двух сочинений как «гностических», в дискуссиях, разгоревшихся в эти дни, эти два труда курьезным образом приравниваются друг к другу.

2 Или шестым Евангелием, если принимать в расчет также потерянное Евангелие, послужившее источником для Матфея и Луки.

3 До конца XVIII была широко распространена традиция создания драм и романов, в центре которых – фигура Иуды, его противоречивое отношение друга-врага к Иисусу. Эта традиция приобрела народный характер благодаря выдающимся историческим фильмам, начиная с «Царя царей» Чечиле де Милле, вышедшем в свет в 1927 году, до более поздних творений: «Иисус Христос – суперзвезда» Нормана Джуисона или «Последнее искушение Христа» Мартина Скорсезе.

4 Недавно вышедший роман Симона Майера уже описали в прессе как новое открытие «Евангелия от Иуды», которое неизбежно совершит переворот в понимании истоков христианства.