Лента: Религия

Как-то однажды профессиональный интерес к буддизму привел меня в город Дхарамсалу в Северной Индии. Здесь я была принята в Библиотеку тибетских рукописей и архивов (Library of Tibetan Works and Archives) в качестве иностранного слушателя курса буддийской философии.

Скромная квартира, которую я снимала, находилась между комплексом библиотеки и монастырем Нейчунги – оракула Далай-ламы ХIV. Если в библиотеке я пополняла теоретические знания, то в монастыре уже соприкасалась с «живым» буддизмом. Оттуда каждое утро доносились звон колоколов и песнопения буддийских монахов. Иногда я видела самого хозяина монастыря, он всегда улыбался и вежливо здоровался. Кто он такой? И какую роль он играет в тибетском правительстве в изгнании?

Традиция оракулов раньше была известна многим народам, но сохранилась она, пожалуй, только у тибетцев. У них с давних пор существуют мужчины и женщины, которые действуют как посредники между миром людей и миром духов. Их целью является не только предсказание будущего, как можно было бы предположить. Помимо этого оракулы могут быть призваны как охранители, а в некоторых случаях к ним прибегают как к целителям. И хотя принято говорить об оракулах как о людях, это делается только для удобства. Согласно буддийской традиции они могут быть определены как «духи», которые входят в физические тела конкретных людей и через них общаются с миром людей.

Самые значительные из них – те, услугами которых пользуется тибетское правительство. Главным из них является оракул Нейчунга, через него вещает Дорже Дракден, один из божеств-хранителей Далай-лам. Когда Далай-лама IV (1617–1682) стал духовным и светским правителем Тибета, Дорже Дракден впервые установил с ним контакт. В честь него Далай-лама IV построил специальный монастырь и назвал его Дорже Драйанг Линг. Обитель была оформлена как официальная резиденция Государственного оракула Тибета. Дорже Дракден был назначен личным покровителем всех последующих Далай-лам.

Во времена культурной революции в Китае монастырь оракула Нейчунги был полностью разрушен, а его монахи изгнаны из страны. Благодаря спонсорской помощи зарубежных гуманитарных организаций тибетцы восстановили монастырь – но уже в Дхарамсале в Индии. Он был официально открыт и освящен Далай-ламой ХIV 31 марта 1985 года. В настоящее время в нем насчитывается свыше 70 монахов, возглавляемых Нейчунгой.

О двух последних оракулах монахи рассказали мне следующее. Лобсанг Жигме, в тело которого во время транса входил Дорже Дракден, то есть Нейчунга, был тринадцатым оракулом Далай-ламы. Он умер в 1984 году в Индии, достигнув преклонного возраста и честно послужив тибетскому народу.

В течение последующих трех лет монастырь жил без своего оракула, но его монахи по просьбе Далай-ламы многократно устраивали специальные церемонии, призванные вернуть его. Однажды во время очередной церемонии монах Тубтен Нгодуб, сидевший среди своих собратьев, внезапно впал в транс. Согласно тибетской традиции это означало, что его телом овладел дух Нейчунга, который таким образом дал понять, что до тех пор, пока жив Тубтен Нгодуб, он будет приходить к ним через его тело. О случившемся незамедлительно доложили Далай-ламе, он встретился с новым медиумом и дал ему, как полагается в таких случаях, несколько советов, в частности, пройти трехмесячный ритрит – особый вид буддийской медитации, помогающий подготовить ум и тело к контакту с духом. Официально Тубтен Нгодуб был признан Государственным оракулом Тибета с сентября 1987 года. Тогда ему было 29 лет.

Поскольку я жила в двух шагах от монастыря оракула, то иногда общалась с ним. В жизни Тубтен Нгодуб был обычным человеком, не склонным к многословию, но всегда подчеркнуто вежливым и доброжелательным. Быть оракулом, по его признанию, очень сложно. Особенно трудно ему дается восстановление физического тела после транса, когда в нем побывал дух Нейчунга.

Как-то я поинтересовалась у Тубтена, не происходили ли в детстве с ним какие-нибудь вещи, которые предвещали о таком будущем. Он сказал, что рос самым обыкновенным мальчиком, разве что иногда видел вещие сны. Об одном из них он рассказал следующее: «Я родился и вырос в той части Тибета, где вообще деревья не растут. Там только голые горы да мелкие кустарники. В 1966 году, когда мне было девять лет, моя семья была вынуждена бежать из оккупированного китайцами Тибета в Индию через Бутан. Накануне мне приснился сон: моя семья находится во дворе дома, который был выстроен в стиле, отличном от тибетского. Вокруг росли большие деревья, они были очень густые. Кругом цвели разноцветные цветы. Вдали виднелись высокие горы. Такого в Тибете я никогда не видел. Утром сказал отцу об этом сне, но он не придал этому никакого значения. В глубоких сумерках мы добрались до селения Шишинган в Бутане, где жили тибетские беженцы. Нас приютила одна семья. Мы проспали ночь, утром я вышел на улицу и… увидел точно ту картину, что видел во сне. Я этот сон помню, как будто видел его прошлой ночью».

Далай-лама советуется с Нейчунгой при решении особо важных дел. «Сам я встречаюсь с ним несколько раз в году, – рассказывает Далай-лама ХIV. – Это может звучать неестественно для западного читателя XXI века. Даже некоторые тибетцы, особенно те, которые считают себя «прогрессивными», имеют предубеждение против использования мною этого древнего метода получения информации. Но я делаю это по той простой причине, что ответы оракула всякий раз, когда я задавал ему вопрос, оказывались верными. Не хочу сказать, что полагаюсь исключительно на совет оракула. Вовсе нет. Я спрашиваю его мнения так же, как советуюсь с собственной совестью. Я считаю божество своей «верхней палатой». Нижнюю палату составляет Кашаг (Парламент). Как и всякий другой лидер, я консультируюсь с ними обеими, перед тем как принять решение по государственным вопросам. Иногда в дополнение к совету Нейчунги я принимаю во внимание определенные предсказания».

В один из дней после нового года оракул входит в транс. Эта традиция существует у тибетцев уже сотни лет. В состоянии транса оракул обычно делает предсказания: ему задают конкретные вопросы, он на них отвечает. Если ожидается что-то плохое, он об этом не только сообщает, но и пытается предотвратить. И, наоборот, усиливает положительное влияние благоприятных предзнаменований. Нейчунга делает предсказания только глобального характера – например, о положении в мире, будущем тибетского народа, результатах переговоров между главами тибетского правительства и других стран и т.д. Он никогда не берется предсказывать будущее отдельного человека. С подобной просьбой к нему даже бессмысленно обращаться.

Как-то однажды я спросила его, не собирается ли он приехать в Россию, на что получила ответ: «Я уже несколько раз бывал в вашей стране. Когда впервые приехал к вам, это было во время перестройки, очень сложно было разговаривать с людьми, сильно сказывались последствия атеистической идеологии. Но с тех пор многое изменилось в России, сейчас вы стали более открытыми и восприимчивыми к духовным знаниям. Поэтому мне есть о чем с вами говорить в следующий раз».


Марина Васильевна Монгуш – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Российского института культурологии
Источник: "НГ-Религии"