Лента: Религия

Об авторе: Отец Джон Хардон (18 июня 1914 — 30 декабря 2000) был исполнительным редактором журнала «Католическая Вера». Его рукоположили в день его 33-летия, 18 июня 1947 года, в городе Вест Баден Спрингс, штат Индиана. В течение 63 лет он являлся членом Ордена Иезуитов, в сане он прослужил 52 года. Отец Джон имел диплом магистра философии университета Лойолы и доктора богословия Грегорианского университета (Рим). Он также преподавал в Иезуитской богословской школе и в Университете Лойолы в Чикаго и в Институте передовых исследований католической доктрины в Университете св. Иоанна в Нью-Йорке. Он написал более сорока книг, включая «Католический катехизис», «Религии мира», «Протестантские церкви Америки», «Христианство в XX веке»", «Богословие молитвы», «План чтения на всю жизнь для католиков» и два катехизиса в форме вопросов и ответов на папские энциклики: «Евангелие жизни» и «Величие правды». Кроме того, он был активным членом многих организаций, таких как Институт религиозной жизни, Катехизаторы Марии, Вечная жизнь, Интер Мирифика, который публикует его курсы катехизиса.


Что представляет собой кризис веры в Католической Церкви, в чем его причины и каким образом он проявляется, как современные католики относятся к вере – об этом рассказывает в своей статье священник Джон (Хардон), автор более сорока книг, включая «Католический катехизис», «Религии мира», «Протестантские церкви Америки», «Христианство в XX веке»", «Богословие молитвы», «План чтения на всю жизнь для католиков».
Любое разумное существо обладает способностью верить. Когда мы верим, мы принимаем как истину слово другого человека. Кто-то убежден, что нечто истинно, основываясь либо на собственном опыте, либо на доводах разума, а мы принимаем его слова, поскольку доверяем ему, считая, что он знает, о чем говорит, и не лжет.

На основании этого человек, не верящий ничему, должен быть безумцем. Мы верим, что люди, которых мы зовем отцом и матерью — наши родители. Мы верим, что то, что мы покупаем в магазине, стоит затраченных денег. Мы верим, что то, что мы выучили в детстве — правда, и никто не вступал бы в брак, если бы обе стороны не верили бы в своего избранника/избранницу.

Одним словом, вера является частью самой природы человека как разумного создания. Однако одно дело — верить в других людей, и совсем другое — верить в Бога. Верить в то, что говорят нам другие люди, — это вера человеческая. Верить в Божественное откровение — вера Божественная, или, точнее, Божественной верой называется согласие человеческого интеллекта с Божественным откровением, не потому, что человек понимает, что открытое Господом — истина, а потому, что он принимает это как истину от Того, Кто не может ни обмануть, ни обмануться.

Бог не обманывает, ибо Он всеблагой и, следовательно, не лжет.. Его нельзя обмануть, ибо Он всеведущий и, следовательно, не ошибается.

Святой апостол Иоанн Богослов ставит один из самых сложных библейских вопросов. Почему, спрашивает он, будучи столь готовыми верить людям, мы так неохотно верим в Бога? Ответ, увы, очевиден. Мы так неохотно верим в Бога, потому что Он требует от нас не что иное, как принять истины, которые наш разум не может вместить до откровения и не в состоянии до конца постичь после него..

Мы видим, что между верой и откровением существует причинно-следственная связь. Господь открывает Себя человеку: Кто Он и чего Он желает; если человек откликается — он верит.

Это лишь прелюдия к настоящему содержанию данной статьи, поскольку современный кризис Католической Церкви — это, на самом деле, кризис веры.


В чем кризис?

Кризис, говоря обобщенно, есть неожиданная ситуация, влекущая за собой серьезные проблемы, не решаемые мгновенно. Это нечто вроде бедствия, но не совсем. Скорее, это надвигающаяся катастрофа, требующая немедленных и решительных действий. Если верные решения будут приняты безотлагательно, то катастрофы не произойдет. Более того, сумевшие решить серьезные проблемы, вызванные кризисом, извлекут пользу из этого опыта.

Когда мы говорим, что Церковь находится в кризисе веры, мы имеем в виду лишь это. Данный период является действительно критическим для Церкви, ведь миллионы верующих имеют не вполне ясное представление о своих убеждениях. Они не могут с уверенностью сказать, чего они должны придерживаться как католики. Оттого они эмоционально неуравновешены, находятся в сомнениях, выражаясь словами Господа, «как овцы, не имеющие пастыря».

В чем заключается кризис? Он может быть описан как феномен массового сознания. В настоящее время сложилось три типа отношения к священным тайнам Божественного откровения.

Одни открыто восстают против веры своих отцов и возмущены тем, что «им забивали голову ненужной современному человеку ерундой, наивными, но удобными объяснениями неведомого».

Другие пока еще не готовы отказаться от веры, к которой все еще стремятся, пусть только ради положительных эмоций или по традиции, или по каким-либо личным причинам. Но эти люди, как правило, сомневаются в том, во что католики былых времен верили с детской наивностью. Некоторые положения веры они принимают охотно, другие — со значительными оговорками. Например, сейчас так много говорят о коллегиальности, что уже далеко не все католики верят столь безоговорочно в папский примат.

Существует множество теорий, вращающихся вокруг трансфинализации и транссигнификации. Многие заявляют, что их вера в телесное присутствие Христа в Святом Причастии, мягко говоря, поколеблена. Поэтому многие священники не видят ничего особенного в том, чтобы, не делая различий, причащать кого угодно, будь он католик или протестант, или даже иудей, или индус.

Сейчас много рассуждают о личности Христа, и многим представляется, что для того, чтобы низвести Его на наш уровень, мы должны сделать Его человеком — возможно, божественным в несторианском понимании этого термина, но лишь постепенно осознающим, Кто Он. Ведь если с первого момента Своего существования Он осознавал Свою двойную природу, рассуждают они, Он не мог быть человеком в истинном смысле этого слова.

К тому же эксперты-демографы и социологи столько говорят о многочисленных проблемах в связи с ростом мирового населения, что немало людей ставит под вопрос учение Церкви о контрацепции. Более того, создание нормальной семьи в «контрацептивном» американском обществе налагает неудобоносимое бремя на католиков. Люди предпочитают усомниться в учении Церкви и следовать учению ее заклятых врагов.

Духовенство постоянно слышит и читает об открытости Духу, о проблемах идентичности, о целибате по выбору, о священнике — деятельном лидере общины вместо священника — авторитетного духовного руководителя, о связях с миром, о культовой ментальности вместо заинтересованного участия в жизни общины, о Причастии как о еде, об эмоциональном вреде исповеди, об иерархии священников как учителей, не облеченных, однако, свыше властью повелевать.

У нас даже возникли новые термины: релевантность, вовлеченность, гармонизация, силовая политика, центризм, программы чувствительности, ритуализация, гражданское неповиновение, разногласия внутри общины, институционализм... Неудивительно, что многие имеют серьезные сомнения не только в отношении той или иной стороны католической жизни, но и в отношении ценности католического вероисповедания вообще.

Учитывая все происходящее, третья группа людей не отвергает веру, не имеет серьезных сомнений в католической доктрине, но находится в замешательстве. Современные папы прибегают к целому ряду синонимичных выражений, описывая состояние все еще верующих людей. Они «в замешательстве», «растеряны», «озадачены», «обеспокоены», а некоторые практически подавлены видом Церкви после II Ватиканского Собора — Церкви, охваченной духовными судорогами, как и весь христианский мир.

Несмотря на оптимистические заверения в обратном, люди, знакомые с тем, что происходит, встревожены, и надежд на скорые изменения к лучшему нет.


Почему кризис?

Таким образом, любой реалист признает наличие кризиса веры. Что нам с ним делать? Как объяснить его? Почему мы находимся в этом кризисе? Было уже предложено множество объяснений, и те из них, которые адекватно отображают реальность, признают ясный пока еще твердым в вере католикам факт: у многих номинальных католиков и у значительной части их духовных руководителей, будь то миряне или священники, безоговорочная вера в католическое христианство ослабла, а у некоторых пропала совсем.

Осложняет проблему и, по сути, является частью кризиса следующее: нередко те, кто не верит больше в ценность Божественного откровения, не только настаивают на том, что они являются христианами и католиками, но и считают себя лучшими христианами и католиками, чем те, кого они называют «дособорными» или антиинтеллектуальными, или просто не осознающими происходящее.

Данная статья не имеет целью ответить на научные возражения против исторической веры Католической Церкви. В данном контексте неуместно также вступать в длинную дискуссию с теми, кто подвергает сомнению непрерывность апостольского предания в Церкви или отрицает полноту откровения в Иисусе Христе, или кто настаивает на новых формулировках каждого из неизменных догматов Церкви в пользу теологии процесса, в которой все, включая Бога, находится в состоянии непрерывного и нескончаемого изменения.

Почему возник настоящий кризис? Любое явление можно объяснить; стоит попытаться дать объяснение и данному явлению. Объяснение подыскать несложно. Кризис веры возник из-за вторжения чужеродных идей.

Как только мы признали это, то сразу же столкнулись с двумя терминами: «вторжение» и «чужеродные идеи», произошло это по той простой причине, что те, кто несет ответственность за данный кризис, будут отрицать или само вторжение, или чужеродность идей, признавая лишь их новизну.

Любая идея является чужеродной по отношению к религии, если она открыто противоречит тому, что данная религия отстаивает. Например, Католическая Церковь всегда верила, что Бог совершен, поскольку он бесконечен. Есть современные псевдо-католические авторы, которые утверждают, что Бог конечен и нуждается в нас, чтобы достичь совершенства.

Католическая Церковь всегда верила, что Бог вочеловечился в Иисусе Христе. Некоторые новые ученые авторы отрицают это: они верят, что Иисус Христос божественен лишь в некотором смысле и лишь настолько, насколько Бог был близок к нему, но его природа человеческая — Человек из Назарета.

Католическая Церковь всегда верила, что христианский брак — это неразделимый союз одного мужчины с одной женщиной до самой смерти. Сегодня моралисты, называющие себя католиками, утверждают, что это в прошлом. В наше время, говорят они, даже освященный брак может и должен расторгаться с позволением вступать во второй и третий брак, после совершения процедуры развода.

Католическая Церковь всегда верила, что Иисус Христос воплотил в своей жизни обеты целомудрия, нестяжания и послушания, и рукоположенные в сан призваны следовать Его примеру. Теперь появились псевдо-католические сторонники новой духовности, отменяющей эту традицию. Вместо целибата они предлагают серьезные отношения с людьми противоположного или того же пола, вместо отказа от излишеств — субъективную заботу о бедных, вместо послушания — разделенную ответственность или консенсус внутри группы, заменяющий авторитет.

Но если эти идеи чужеродные, то есть чуждые католической философии жизни, являются ли они «вторжением»? Да, по нескольким пунктам, как подтвердит всякий, кто знаком с происходящим в мире.

Прежде всего, они являются вторжением потому, что их не оправдывают догматы подлинного римского католицизма. Конечный Бог не есть бесконечный Бог; человек Иисус — не Сын Божий, вочеловечившийся для нашего спасения; церковная иерархия — не функциональные лидеры общин; нерасторжимый брак — не брак, который можно расторгнуть; субъективная помощь бедным, однополые браки и внешнее послушание — не евангельские заветы, открытые нам, по учению Церкви, в жизни и словах Спасителя.

Либо Католическая Церковь должна остаться незыблемой в области фундаментальных догматов веры, либо она больше не будет той Церковью, которую основал Христос.

Более того, эти чужеродные идеи являются «вторжением» и потому, что они буквально вторглись в умы людей, не подозревающих о том, что принятое ими на веру не ортодоксально, а гетеродоксально, т.е. относится к иной вере.

Мы не хотим возлагать вину на конкретных людей, чьи имена сейчас на слуху у богословов. Вне всякого сомнения, в большинстве случаев, когда эти блуждающие идеи были преданы гласности, они казались заслуживающими доверия, даже убедительными, так что неудивительно, что эта массовая атака на умы верующих католиков повлекла за собой столько жертв.

Есть еще один печальный довод в пользу оправданного использования термина «вторжение чужеродных идей». Вторжение, по определению, происходит не только извне и вероломно. Оно также происходит насильственно.

Конечно, речь не всегда идет о физическом насилии, хотя и оно применяется против миллионов наших единоверцев в Китае и Африке, где используются самые бесчеловечные средства, чтобы сломить сопротивление священников и мирян и заставить их отказаться от их католического наследия.

Под вторжением подразумевается многостороннее давление: психологическое и социальное, экономическое и юридическое, на науку и профессиональную деятельность, образование и власть, которое оказывает кумулятивное воздействие, почти непреодолимое и совершенно несовместимое с желанием гармонично вписаться в общество с его организациями и общественными институтами, контролирующими современные структуры формирования общественного мнения и социальные коммуникации.

Неудивительно, что некоторые из этих чуждых элементов проникли также в церковную организацию. В таких обществах, как Америка, идет «крестовый поход» конформизма. Горе тому, кто посмеет возвысить голос протеста или будет взывать к свободе совести, чтобы защитить себя от тех, кто во имя той же пресловутой свободы совести требует лояльности по отношению к доктринам Церкви и церковным правилам, в том числе и к церковно расторгаемым бракам, дабы лишить Церковь структуры, священство культа, религиозную жизнь правил.

Еще одно наблюдение — призыв к доверию, что имплицитно означает и веру в Бога.

Никто из тех, кто знаком с реальной ситуацией, не сомневается, что Католическая Церковь находится, с точки зрения веры, в чрезвычайной ситуации. Что такое чрезвычайная ситуация, как не время для срочных, но обдуманных решений? Церковным лидерам нужно не поддаваться бушующей вокруг них буре, а держаться изо всех сил за то, что заповедал Христос, за то, что для нас защищали такие поборники веры, как Афанасий, Августин, Иероним, Григорий Великий, за то, что в своей жизни воплотили такие святые и мистики, как Бенедикт, Франциск и Игнатий Лойола, Клара, Маргарет Мери и Тереза, Элизабет Сетон и Томас Мор, за то, что мы испытывали на протяжении своей жизни.

Повсюду раздаются соблазняющие голоса, и притом голоса ученые. На их стороне количество. Но нет, на стороне истинной веры и Христа — легион. Это мириады душ, начиная с того времени, как Христос вознесся к своему Отцу, и они составляют теперь Церковь Торжествующую. Они наши заступники пред престолом Божиим, они доказательство того, что мы не заблуждаемся. Настоящий кризис — это вызов, или, скорее, замечательная возможность доказать нашу верность Христу-Истине, чтобы однажды мы приняли Христа-Жизнь, Который призывал нас не бояться, говоря: «Я победил мир». Победим и мы, с его благодатью, и Церковь станет лучше и сильнее, испытав кризис.


Хардон Джон
Впервые эта статья была опубликована в журнале «Католическая вера» ("The Catholic Faith magazine") за март/апрель 1996 года.
Источник: "Богослов.Ru"