Лента: Религия

Теоретической предпосылкой данного сообщения является попытка отрефлексировать идеи, высказанные в статье О.Е.Казьминой (Казьмина О.Е., 2009). Практической – анализ феноменов религиозного сознания молодежи (анализировалась группа населения в возрасте 18-25 лет, метод анализа – интервью, объем выборки – свыше 200 человек, состав отражает социодемографическую структуру г.Мурома), проявившихся в период празднования Всероссийского Дня Семьи, Любви и Верности, центром которого в 2008 и 2009 годах был город Муром. Этот праздник, с одной стороны, проводится на государственном уровне, а с другой – приурочен к Дню памяти св. Петра и Февронии Муромских, и, соответственно, имеет ярко выраженный религиозный контекст.

В своей работе О.Е. Казьмина, резонно отмечая, что традиционные объективистские методы измерения религиозности (чаще всего основанные на подсчете участия в тех или иных религиозных практиках) дают, особенно в отечественной молодежной выборке крайне низкие показатели, предлагает определять религиозность, и даже конфессиональность, как определенную форму идентичности. К сожалению, она не дает своего понимания этого понятия (говоря лишь о его связи с этнической идентичностью, впрочем, не уточняя характер этой связи). Между тем, его значение в гуманитарных науках далеко не однозначен. С одной стороны, идентичность рассматривается как результат идентификации личности с определенной группой, принятие ею групповых норм, ценностей и т.д. (Cote, J.E.; Levine, Ch 2002). С другой стороны, огромное влияние на гуманитарные науки оказала теория Э. Эриксона, в которой идентичность – это целостная характеристика индивида, его самоопределение, как результат целой серии социальных и личностных не только идентификаций, но и выборов. К сожалению, в современных науках, понятие идентичности часто теряет свою характеристику целостности, распадаясь на множество частных идентичностей (гендерная, профессиональная, национальная и т.д. идентичности).

В любом случае для определения религиозной идентичности необходимо определить, с чем собственно идентифицирует себя та или иная личность, в чем эта идентичность проявляется, и как это влияет на ее развитие.

В качестве объекта исследования нами был избран праздник Семьи, Любви и Верности, поскольку респонденты в интервью и опросах соглашались с утверждением о том, что он является центральным годовым событием их религиозных практик, позволяет ощутить (то есть идентифицировать) себя как православных.

Основными характеристиками религиозного сознания, проявившимися как в процессе празднования, так и в процессе его рефлексии, стали, на наш взгляд, следующие:

1. Синкретизм. В празднике принимали участие как молодые люди, определившие себя как «православные», так и «атеисты», и «мусульмане». При этом сам факт участия в празднике оценивался представителями всех групп как «хорошее» дело, вне зависимости, соответствовало ли поведение его участников православной традиции. Наконец, покупка сувениров светского содержания оценивалась равнозначно возжиганию свечей в церквях и покупке изображений с религиозной тематикой.

2. Надконфессиональность. Около 67% респондентов отметили, что праздник Петра и Февронии является «нашим» днем св. Валентина, празднование которого оценивалось как элемент западной культуры. Однако, в чем состоит соответствующее различие не смог сказать НИ ОДИН из респондентов. Так же, ни один из респондентов не мог сказать, почитаются ли Петр и Феврония католической церковью, и почитается ли св Валентин РПЦ.

3. Безразличие к содержательной стороне таинства брака (на которой, собственно, и строится трактовка праздника как дня семьи, любви и верности). В частности, ни один из респондентов ни смог объяснить, почему в день Петра и Февронии нельзя совершать церковный обряд брака (как известно, этот день приходится на Петровский пост). Естественно, заключив гражданский брак в День Семьи, Любви и Верности, молодожены отнюдь не собирались ни воздерживаться до конца поста от сексуального общения, ни воздерживаться от скоромной пищи и употребления спиртных напитков во время свадебного пира. Более того, именно гражданский брак рассматривается молодежью как накладывающий на них реальные обязанности. Нами было выявлено 17 молодых людей, которые заключили церковный брак именно с целью не связывать себя обязательствами, и, впоследствии, заключили гражданский брак, не расторгнув церковного.

4. Восприятие церкви исключительно как организационной структуры, а Патриарха и иерархии как государственных чиновников. На вопрос о том, является ли старообрядчество традиционной религией в России, и относится ли оно к православию, так же не смог ответить ни один респондент.

Таким образом, можно утверждать, что, хотя большинство молодых людей в российской провинции и определяет себя как православных, говорить об их православной идентичности как результате идентификации с православными нормами, ценностями, и тем более догматами – невозможно. Если же мы будем говорить об идентичности в эриксоновском понимании данного понятия, то мы вынуждены констатировать, что в этом случае речь может идти только о диффузной, размытой идентичности – состоянии, когда индивид еще не сделал ответственного выбора, (в особенности мировоззренческого), что делает его образ Я расплывчатым и неопределенным. Этот тип идентичности по Эриксону является патологическим.

В этой связи, на наш взгляд, можно говорить о глубочайшем идентификационном кризисе современной Русской Православной Церкви, которой приходится решать вопрос о том, является ли членом ее паствы, и вообще православным человеком, тот, кто не знаком и не желает знакомиться с ее догматами; индифферентен к таинствам и не видит разницы между РПЦ и другими конфессиями. Поощрение практик, приводящих к нарушению, как минимум, церковной традиции, во имя симфонии с государством, так же не может привести к формированию гармоничной конфессиональной идентичности, а приведет лишь к дальнейшей диффузии религиозной идентичности православных в российском обществе.

Наш общий вывод противоположен точке зрения О.Е. Казьминой (2009) о том, что идентичность может служить критерием оценки религиозности и тем более конфессиональности общества – далеко не каждое проявление веры (или суеверия) может быть отнесено к манифестации религиозной и тем более конфессиональной идентичности. Более того, даже наличие у личности определенной религиозной идентичности далеко не всегда это имеет для нее позитивный эффект, часто наоборот, препятствует ее нормативному, гармоничному и целостному развитию.


Источник: "Московское религиоведческое общество "


Казьмина О.Е (2009) РПЦ и проблемы идентичности, религиозного законодательства и прав человека в современной России // Этнографическое обозрение, , № 1

Эриксон Э. (1996) Идентичность, юность и кризис. М.,
Cote, James E.; Levine, Charles (2002). Identity Formation, Agency, and Culture. New Jersey: Lawrence Erlbaum Associates.