Лента: Религия

Статья соискателя ученой степени кандидата исторических наук священника Романа Сколоты посвящена анализу государственно-церковных отношений в 1919 – 1925 гг. в Нижнем Поволжье. Научный руководитель: д.и.н., профессор Якушенков С.Н. Астраханский государственный университет. Статья публикуется в авторской редакции.

В настоящее время тема государственно-церковных отношений в советский период все еще остается малоизученной, хотя внимание к ней историков постоянно растет. Особенно актуальна эта проблема в регионах, где исследования по данному вопросу ведутся крайне медленно. Прежде всего, это объясняется малодоступностью (засекреченностью) многих документов касающихся положения Церкви в советском государстве. Астраханский регион в данной ситуации не является исключением.

В представляемой статье предпринята попытка на основе ранее засекреченных документов, а также документов, впервые вводимых в научный оборот, дать анализ положению Церкви на Нижней Волге в 1919 – 1925 гг. Исследование базируется на материалах архивов Астраханской области — Государственного архива Астраханской области (ГААО) и Архива управления ФСБ по Астраханской области.

Скрытое и явное давление на Церковь начинается в центре страны и в провинции практически сразу после революционных событий октября 1917 г. В большинстве случаев оно носило стихийный и антиправовой характер. Нижневолжский регион в этом смысле не стал исключением. Еще с 1919 г. в Астрахани и губернии начинает набирать обороты компания по массовому закрытию церквей, которая проводилась непосредственно комиссией по отделению Церкви от Государства, существовавшей при Губернском отделе юстиции. При этом имущество большинства из закрывавшихся храмов (в частности изделия из ценных металлов) передавалось в Народный банк. [1]

Подавляющая часть мероприятий по ликвидации храмов была проведена комиссией при Отделе юстиции с прямым нарушением советского законодательства, в частности декрета об отделении Церкви от Государства (23 января 1918 г.). Способы, которыми власти добивались конфискации церковных зданий, были различны. Так в одном из отчетов, поступивших на имя председателя Губисполкома от комиссии по отделению, объяснялись следующие мотивы закрытия церкви «Скоропослушницы». «На территории находятся командные курсы, это оскорбляет чувство верующих. Кроме того учреждениям, действующим на умы затемняюще, среди курсов не место. Здание отдается для культурно-просветительских учреждений курсов». При этом сообщалось, что община (20 – 30 человек) выступает против закрытия, «но храмов в Астрахани много, пусть посещают соседние».[2] Таким образом, местные власти производили конфискацию церковных зданий, пользуясь моментом, бесконтрольно, зачастую не имея юридических основания, а лишь пользуясь хитрыми уловками.

Наряду с закрытием храмов и ликвидацией религиозных общин местные власти для борьбы с Церковью широко применяли репрессивные меры против духовенства Астраханской епархии. По окончании военных действий на территории губернии советские органы заня­лись чисткой и выявлением «приспешников белых» в местах, некогда занятых частями белой армии. В связи с проведением чистки пострадало немало священнослужителей в сельских районах епар­хии. При этом расследования затруднялись позицией крестьян, от которых «ничего по­дозрительного нельзя было узнать — народ сильно религиозный».[3] Во многих случаях на защиту осужденных пресвитеров выступали жители — прихожане церквей.[4] Многие дела на священнослужителей фабриковались по ложным доносам. В некоторых случаях ложность обвинений доказывалась судом и, обвиняемо­го освобождали.[5]

В течение 1920 – 1925 годов часть духовенства пострадало по так называемому делу «об обновлении икон». В середине 1920 года в Губисполком начали поступать сведения об иконах, которые чудесным образом начинали преображать­ся и светлеть в храмах, в крестьянских избах, в домах и кварти­рах горожан.[6] Обновление икон было воспринято властями как контрреволюционная акция духовенства, направленная, прежде всего, на снижение эффективности антирелигиозной агитации и пропаганды. В Губисполкоме и ГубЧК отдавали себе отчет в том, что при распространении информации о чудесах среди населения могут начаться массовые брожения. Практически одновременно с первыми поступившими донесениями об обновлении икон начались расследования. К сожалению, в распоряжении историков пока нет точных документальных данных о количестве и социальном составе привлеченных к суду по этому делу. Известно лишь несколько случаев обвинения епархиальных священнослужителей.[7] Но при этом, мы можем уверено говорить о том, что меры принятые ГубЧК, не дали ощутимых результатов — в последующие годы случаи обновления икон продолжались, а информация об этом получила широкое распространение.[8]

Кроме практических действий, направленных на непосредственное подавление Церкви, в 1919 – 1925 гг. астраханские власти работали и над созданием аппарата по агитационно-пропагандистской работе. Целью этого аппарата было, прежде всего, влияние на общественное мнение о Церкви и советской власти.

Главная ответственность за продвижение в массы нужных идей и мнений в этот период лежала на Агитационно-пропагандистском отделе Губкома РКП(б). До начала изъятия церковных ценностей его основная работа заключалась в поднятии авторитета советской власти, который был очень низким, особенно среди крестьян. В селах перед началом посевных проводились политико-просветительские работы.[9] В период голода деятельность отдела включала в себя не только поднятие населения на борьбу с бедствием, но и информационное подавление любых недовольств политикой Государства (при поддержке так называемых «агиттроек»).

Весной 1922 г. внимание властей и агитационно-пропагандистского аппарата переключается на подготовку и безболезненное проведение компании по изъятию ценностей из храмов и монастырей. В это время на первые позиции выходит губернская пресса. Статьи, вышедшие в марте — апреле 1922 г. в газете «Коммунист», имели своей целью, прежде всего, настроить голодающее население против Церкви и заручиться его поддержкой при проведении описей и конфискаций церковного имущества.[10] Эта работа удалась почти повсеместно — открытых столкновений с властями во время изъятия не было.

В апреле 1924 г. в Астрахани создается еще одна (полуофициальная) организация, имеющая антицерковную направленность — «Союз Безбожников» (СБ). Согласно уставу, главной задачей СБ являлось «объединение всех сознательных трудящихся для организации активной борьбы против религии во всех видах и формах». Официальными печатными органами астраханского отделения СБ стали центральные издания — газета «Безбожник», журналы «Безбожник» и «Антирелигиозник».[11] Но, согласно документам, вплоть до 1927 г. работа СБ среди населения велась вяло и не имела больших успехов. Отсутствовала поддержка СБ со стороны сельсоветов, ГПУ и рядовых партийцев. В тоже время в сельской местности религиозность населения не снижалась. Как сообщалось с мест, во многих сельсоветах отводились места под храмы, в пользование приходов отдавались сенокосные угодья, церкви снабжались стройматериалами для ремонта.[12]

Фактором, заметно сдерживающим деятельность органов ГПУ (ВЧК), НКЮ и Губисполкома в отношении Церкви стала деятельность так называемого «Союза церковно-приходских православных общин Астраханской епархии». Эта уникальная для своего времени организация, созданная и зарегистрированная в 1919 г. и являющая собой яркий пример участия общества в жизни Церкви, долгое время являлась фактически единственным официальным органом управления Астраханской епархии. Согласно уставу деятельность Союза общин была направлена на восстановление церковного образо­вания для детей и взрослых, организацию пасторских курсов, церковно-певческой школы, духовных библиотек и читален, богаделен и многое другое. В то же время эта организация не стремилась брать на себя прерогативы высшей церковной власти в Епархии или сопер­ничать с ней.[13]

Союз по своей форме был коллегиальным демократическим органом, дея­тельность которого распространялась более на регулирование вза­имоотношений между церковными общинами (приходами) и внут­ри них. Внимание его к вопросам епархиально­го управления было вынужденным, оттого что их уже не мог разрешить Епархиальный Совет. После же полного прекращения рабо­ты Епархиального Совета летом 1919 г., Союз церковно-приходских общин оказался единственным церковным органом управления Епархии.

Деятельность новой организации в создавшихся условиях охватила многие сферы церковной жизни. Союз общин на протяжении нескольких лет находился как бы на границе государственных и церковных интересов. По свидетельству документов, практически не было такой сферы государственно-церковных отношений, в которые бы не вмешивался Союз. В документах упоминаются случаи, когда при его поддержке приходы выигрывали судебные тяжбы с организациями, пытающимися завладеть храмами.[14] Имущество некоторых закрывающихся храмов передавалось в полное распоряжение Союза общин, который мог распределять их на нужды других приходов.[15]

Интересен тот факт, что Союз имел возможность держать связь с ближайшим окружением главы РПЦ и получать разрешения на свои действия непосредственно от патриарха. При такой поддержке уже в первые месяцы своего существования эта организация развернула бурную просветительскую деятельность. Именно эта работа стала мощным противовесом для антирелигиозной пропаганды. К тому же, судя по масштабам проводившейся работы, Союз общин не имел, в отличие от своих оппонентов, недостатка в средствах и квалифицированных кадрах.

В связи с активной деятельностью, в октябре 1920 г. на Союз церковно-приходских общин Астраханской епархии обратили внимание центральные органы ВЧК в столице. Был проведен ряд расследований, по результатам которых ГубЧК были арестованы несколько членов правления Союза.[16] Вскоре за недостаточностью улик почти все они были освобождены.[17]

После закрытия дела Союз церковно-приходских общин продолжил свою работу. Во время проведения компании по изъятию ценностей ему принадлежала ведущая роль в отстаивании интересов Церкви. В 1922 – 1924 годах деятельность Союза была направлена на преодоления «обновленческого» раскола в среде астраханского духовенства. Причем в этой ситуации, при защите единства епархии, ему удалось повести за собой большую часть священнослужителей и мирян, несмотря на столкновения с правящим астраханским епископом Анатолием (Соколовым), принявшим «обновленчество».

Таким образом, антицерковная деятельность местных властей проходила в Астраханской губернии с переменным успехом. Ряд трудностей, с которыми пришлось столкнуться ГПУ, Губисполкому и другим органам в проведении «церковной политики» в 1919 – 1925 гг. были обусловлены, прежде всего, позицией населения. Большая его часть в течение многих лет продолжала относиться с недоверием к власти большевиков, а также открыто защищать православную Церковь.


Сколота Роман, священник
Источник: "Богослов.Ру"


[1] ГААО, ф. 1, оп. 1, д. 26, л. 32.

[2] ГААО, ф. 1, оп. 1, д. 190, л. 72.

[3] Архив Астраханского УФСБ, д. 7387, л. 15(8).

[4] ГААО, ф. 1178, оп. 1, д. 340, л. 49.

[5] Очерки истории астраханской епархии. – Ростов н/Д, 2002. – С. 179.

[6] ГААО, ф. 1, оп. 1, д. 190, л. 217 об.

[7] Архив Астраханского УФСБ, д. 1579-с, л. 46; д. 1684-с, л. 33.

[8] ГААО, ф. 477, оп. 1а, д. 13, л. 217.

[9] ГААО, ф. Р-477, оп. 1, д 223, л. 3.

[10] К изъятию церковных ценностей// Коммунист. № 74 от 2 апр. 1922.

[11] ГААО, ф. 3337, оп. 1, д. 1, л. 1.

[12] Там же, л. 34-36.

[13] Архив Астраханского УФСБ, д. 2674-с, л. 8.

[14] ГААО, ф. 1, оп. 1, д. 26, л. 31.

[15] Там же, л. 39.

[16] Там же, л. 49.

[17] Там же, л. 36.