Лента: Религия

Развитие и укрепление в Западной Европе секуляризированного общества поставило Римско-Католическую Церковь перед рядом пастырских проблем, с которыми, возможно, ещё придется столкнуться Русской Православной Церкви. «Богослов.Ru» публикует перевод с итальянского языка интервью главы Верховного суда Апостольской Сигнатуры, архиепископа г. Сент-Луиса монсеньора Раймонда Л. Бёрка (Raymond L. Burke), который рассказывает об упадке благоговейного отношения к Святым Дарам в Римско-Католической Церкви и о том, что могут сделать пастыри для укрепления правильного отношения пасомых к Причастию. С монсеньором Бёрком беседует Томас Дж. Мак Кенна.

Т. Дж. Мак Кенна: Ваше Преосвященство, такое впечатление, что сегодня преобладает несерьезное отношение к принятию Евхаристии. Почему? Не думаете ли Вы, что это влияет на образ жизни верующего как католика?

Монс. Раймонд Л. Бёрк.: Думаю, что одной из причин, по которой стало распространяться такое несерьезное отношение, является умаление значения Евхаристии. Без поклонения Святой Евхаристии люди быстро теряют евхаристическую веру. Известно, что существует высокий процент католиков, которые не верят в то, что в Евхаристии присутствуют Тело и Кровь Христовы. Известно о пугающе высоком проценте католиков, не участвующих в воскресных мессах.

Другим важным аспектом является утрата связи между Таинством Евхаристии и Таинством Покаяния. Возможно, что в прошлом эта связь была несколько преувеличена: люди думали, что каждый раз, приступая к Причастию, нужно сначала исповедоваться, даже если они не совершали смертных грехов. Сегодня люди регулярно подходят к Чаше, но, возможно, никогда не исповедуются или очень редко. Мы потеряли чувство нашего недостоинства принимать Причастие и необходимости исповедовать грехи и каяться, для того, чтобы достойно приступить к Святой Евхаристии.

К тому же к этому добавляется уверенность, проистекающая из светского подхода к вопросу, что причащение Святых Даров является правом: будто сам факт, что мы католики, влечет за собой наше право принимать Причастие.

Несомненно, что, как только мы приняли крещение и достигли сознательного возраста, мы должны быть готовы к Святому Причастию и, если достойны, должны причащаться. Но с другой стороны, мы никогда не имеем принятие Причастия никогда не является нашим правом.

Может ли кто требовать себе право принимать Тело Христово? Это есть акт безмерной любви Божией. Наш Господь дарует нам Себя в Теле и Крови, но мы никогда не можем сказать, что у нас есть право на Него в Святом Причастии.Каждый раз, когда приступаем к Нему, мы должны делать это с глубоким чувством собственного недостоинства.

Вот некоторые из тех причин,которые лежат в основе несерьезного отношения к Евхаристии. Это видно хотя бы из того, как некоторые одеваются для принятия Святого Причастия, например, можно видеть людей, приближающихся к Причастию с не сложенными должным образом руками или даже переговаривающихся между собой, а некоторые даже в момент принятия Гостии не выказывает должного благоговения – все это указывает на необходимость в обновлении проповеди веры и евхаристической практики.

Т. Дж. М.: Существуют церковные правила, предотвращающие ненадлежащее поведение верующих и направленные на благо общины. Не могли бы Вы прокомментировать их и объяснить, должна ли Церковь и иерархи вмешиваться в их пояснение и исправление.

Монс. Р. Л. Берк: В отношении Евхаристии, например, существуют два особых правила, касающихся достойного причащения. У них две цели: благо самого человека, потому что недостойно принимать Тело и Кровь Христовы – это богохульство. Если этоп роисходит намеренно, при нераскаянном смертном грехе, то это богохульство. Таким образом, для блага человека Церковь должна научить нас, что всякий раз,принимая Евхаристию, мы сначала должны исследовать нашу совесть.

Если у нас на душе есть смертный грех, мы должны сначала исповедовать его и получить отпущение, и только после этого приступать к Таинству Евхаристии. Нередко наши тяжелые грехи спрятаны глубоко, и о них знаем только мы сами и, может быть, кто-то еще. В этом случае мы сами должны держать под контролем ситуацию и быть в состоянии остановить себя, чтобы не принять Причастие недостойно.

Но есть и другие случаи, когда люди совершают тяжкие грехи намеренно и у всех на виду, например, должностное лицо сознательно поддерживает действия, противоречащие Божьему и вечному нравственному закону, например, публично выступает в защиту искусственного прерывания беременности, которое влечет за собой убийство невинных и беззащитных живых созданий. Человек, совершающий грех таким образом, заслуживает публичного порицания и лишения Причастия до тех пор, пока не изменит свою жизнь. Если человек, получивший замечание, упорствует в смертном публичном грехе и приступает к Причастию, тогда священнослужитель должен отказать ему в Причастии.

Почему? Прежде всего это нужно для спасения самого человека, то есть для предотвращения совершения им богохульства. Но также и для спасения всей Церкви, для предотвращения искушения,которое может быть двух видов: во-первых, искушение, вызванное нашимр асположением к принятию Святых Даров. Другими словами, нельзя вводить людей в заблуждение, что можно пребывать в состоянии смертного греха и подходить к Причастию. Во-вторых, люди могут думать, что действие, которое человек совершает публично и которое всегда рассматривалось как серьезный грех, нас амом деле таковым не является, потому что Церковь позволяет ему принимать Причастие. Если общественный деятель открыто и намеренно поддерживает право женщины на аборт и причащается Святых Даров, что будут думать обычные люди? Ониб удут введены в заблуждение и станут верить, что погубить невинную жизнь в материнской утробе – это порядочно.

Оформление церковной дисциплины относится еще ко времени апостола Павла, и на протяжении своей истории Церковь всегда считала своим долгом регулировать вопрос принятия Причастия, дар Тела и Крови Христа – самого священного сокровища, которым обладает Церковь,регулировать эту практику таким образом, чтобы, во-первых, люди не подходили ине принимали Святого Причастия недостойно, рискуя нанести себе духовный вред,и, во-вторых, чтобы всегда хранилась в чистоте евхаристическая вера и чтобы верующие не впадали в заблуждения относительно сакральности Таинства и нравственного закона.

Т. Дж. М.: Ваше Преосвященство, есть случаи, когда общественные деятели ходят на мессу,принимают Таинства и открыто называют себя католиками, но на деле поддерживают законодательство, противоречащее католической нравственности. Некоторые из них утверждают, что имеют чистую совесть и что это их личное дело. Не могли бы Вы разъяснить, почему такая позиция ошибочна и почему работа над собой,собственной совестью не является личным делом каждого?

Монс. Р. Л. Берк: Это верно, что мы должны вести себя, как велит совесть, но она должна быть приведена в подобающее состояние. Наша совесть должна руководствоваться истиной в той или иной ситуации. Совесть не субъективная реальность, с помощью которой я решаю для себя, что хорошо и что плохо. Напротив, это объективная реальность, ради которой я должен привести свои мысли в соответствие с истиной.

Иногда говорят о примате совести в таком смысле: «Нужно делать то, что говорит тебе совесть», и на этой аксиоме затем строится вся жизнь. Конечно, это верно в том случае, когда совесть сформирована должным образом.

Я люблю повторять слова кардинала Джорджа Пелла, архиепископа г. Сиднея: «Мы должны говорить не о примате совести, а о примате истины» – то есть истины Божьего нравственного закона, с которым мы должны сообразовывать свою совесть. Только после этого совести может принадлежать первенство.

Т. Дж. М.: Некоторые не хотят слышать ни от кого, даже от епископа или священника, как они должны себя вести, принимая Тело и Кровь, и считают, что это является частью их права на Причастие. Что Вы об этом думаете?

Монс. Р. Л. Берк: Прежде всего, нужно сказать, что Тело и Кровь Христовы – это дар любви Божией нам, людям. Самый большой дар, дар, выходящий за пределы нашей способности описать его. Поэтому ни у кого нет права на него, точно так же, как нет у нас никакого права на любой другой дар, полученный нами. Подарок – безвозмезден, его делают из любви, и это то, что делает Бог всякий раз, когда мы участвуем в мессе и принимаем Святую Евхаристию. Следовательно, говорить, что у нас есть право на Причастие – неверно.

Если мы хотим сказать, что мы подготовлены к Святому Причастию и можем принять Святые Дары во время совершаемой мессы, что у нас есть право принять Святые Дары в том смысле, что мы имеем право подойти к Причастию, то тогда да, это верно.

Итак, в Причастие вовлечены наш Господь, причащающийся и, наконец, человек, преподающий Таинство, который должен быть уверен, что в Евхаристии участвуют люди, достойные Ее. И, несомненно, у Церкви есть право отказать в Причастии человеку, открыто упорствующему в серьезном грехе до тех пор, пока он не подготовится должным образом.

Это право причащающего отказать в Причастии тому, кто упорствует в тяжелом и публичном грехе, предусмотрено кодексом канонического права, канон 915. В противном случае, когда не признается право на отказ в Причастии грешнику, приступающему к Святым Дарам и искушающему других, сам причащающий оказывается в состоянии насилия над собственной совестью по отношению к серьезнейшему вопросу. И это, естественно, неверно.

Т. Дж. М.: Ваше Преосвященство, создается впечатление, что требование к епископу, священнику или даже представителю Ватикана исполнить канонический закон часто рассматривается как жестокость, как акт злоупотребления властью по отношению к верующим. Это не считается актом милосердия, в целях которого предотвратить возможность подойти к Причастию, не будучи достойным и рискуя собственным вечным спасением. По этой причине Церковь установила правила. Не могли бы Вы прокомментировать этот аспект церковного служения?

Монс. Р. Л. Берк: Да,конечно, это так. Самый милосердный поступок – помешать ближнему совершить святотатство. Во-первых, нужно обличить того, кто хочет его совершить.Во-вторых, нужно избегать участия в святотатстве.

Это похоже на то, как родители запрещают ребенку играть с огнем. Разве кто-нибудь скажет, что родитель немилосерден, если он призывает ребенка к дисциплине? Наоборот, мы скажем, что такой родитель по-настоящему любит свое дитя.

Также и в Церкви: исходя из любви, она запрещает совершать поступки, серьезно оскорбляющие Бога и страшно опасные для человеческой души.

Т. Дж. М.: Иногда говорят, что когда какой-либо представитель Церкви обличает общественных деятелей-католиков,то он использует свое влияние для вторжения в сферу политики. Как Вы ответите на такое мнение?

Монс. Р. Л. Берк: Епископ,другой представитель церковной власти или даже приходской священник, попавший в подобную ситуацию, делает это ради блага души человека, этого общественного деятеля. Речь идет не о желании вмешаться в политическую жизнь, а о вмешательстве в духовную жизнь политика, который, если он католик, должен следовать Божьему закону и в политической деятельности. Если он этого не делает, то должен быть обличен своим пастырем.

Поэтому пытаться заставить замолчать пастыря, обвиняя его во вмешательстве в эту область, когда он просто заботится о душе члена своего стада, смешно и неправильно. Это можно понять потому, как, выступая перед епископами, Папа Бенедикт XVI обличил желание некоторых людей оставить место вере и религии только в частной жизни, утверждая, что она не имеет ничего общего с жизнью общественной. Это просто ошибочно.

Мы должны свидетельствовать о нашей вере не только в частной жизни, но и в нашем общении с другими, чтобы засвидетельствовать о Христе. Итак, пора прекратить думать, что наша вера является только личным делом каждого и никак не связана с нашей общественной жизнью.


Перевод"Богослов.Ru "
Источник: "Radici Cristiane", № 37, авг/сент 2008