Лента: Религия

Наши корреспонденты побывали в полуразрушенном Рдейском монастыре, где полгода назад появился насельник"

Затворники, укрывшиеся от мира в подземном убежище в Пензенской области, в последние недели не сходят с телеэкранов и газетных полос. Сектанты, заблудшие души, отшельники, сумасшедшие"... Как только не окрестили за это время ожидающих в сырости и полумраке конца света "избранных Богом". "Их одурачили и одурманили", – говорят представители церкви. Одурачивший и одурманивший в охотку раздает интервью из Пензенской психбольницы, заверяя, что его последователи спустились под землю по своей воле. И они-де и есть истинные православные. Отшельничество действительно испокон веков было присуще больше христианству, нежели другим религиям. Однако оно подразумевало монашеское уединение в святых, далеких от цивилизации и труднодоступных местах. И никто из настоящих отшельников не тащил с собой детей и близких, не превращал свое затворничество в мировое шоу. Казалось бы, в нынешней России таких настоящих отшельников уже не осталось"... Нашим корреспондентам удалось разыскать в глухих болотах Новгородчины современного отшельника, который молится не только о своем спасении.



Неизвестно, о чем думали строители, поставившие на крохотном болотном островке собор, слегка уступающий своими размерами столичному храму Христа Спасителя. Возможно, они хотели воплотить древнюю русскую мечту о призрачном граде Китеже, сокрытом в бездонном озере. Граде, в котором нет ни скорби, ни страданий, и является он лишь людям чистым душой.

Впервые этот монастырь был упомянут в летописи от 1665 года, но точная дата его постройки затерялась в веках. По легендам, обитель основали соловецкие чудотворцы Зотий и Савватий, выбрав для праведной жизни один самых дремучих уголков Европы. Несмотря на безрадостный вид пустошей и бездонных трясин, место это благодатное. На болотных островах оказались удивительно плодородные почвы и свой микроклимат, который позволял выращивать даже виноград и арбузы.

При монастыре открылись стекольный и кирпичный заводы, каретная мастерская, семинария и школа. И в 1898 году, на самом пике расцвета, купец Александр Мамонтов начал постройку пятиглавого храма Успения Пресвятой Богородицы. Благодаря болотам монастырь пережил самые злые антирелигиозные кампании и только в 1932 году был закрыт, но монахини продолжали ютиться в своих кельях. Вместе с монастырем начал хиреть Рдейский край. В 1972 году, во время аномальных морозов, болота промерзли до дна, и с островов начался исход. Бежали вместе с избами, утягивая разобранные срубы тракторами. Монастырь остался ждать нового возрождения.

Год назад московские туристы решили добраться до обители быстро и с комфортом – на горных велосипедах. Закончилось это вызовом новгородских спасателей. Через неделю подвиг велосипедистов повторила еще одна группа экстремалов. С их слов: "Спали в гамаках на болоте, костер не горел, снег с дождем, видимость – 200 метров. Монастырь не нашли". Журналисты "КП" учли ошибки предшественников. У нас с собой – спутниковый навигатор с координатами монастыря. И мы выдвигаемся к "граду Китежу", проваливаясь в болота так, что вода затекает даже в рыбацкие сапоги-бродни. Долгих пять часов идем в каком-то оцепенении. Купола обители то появляются, то вновь исчезают или, как мираж, двигаются вместе с нами – торф, прогретый жарким летом, еще не остыл и пока отдает тепло, рождая морок. Почти без сил выбираемся на монастырский остров. На ночь глядя к отшельнику решаем не ходить. Более того, нам кажется, что на полуострове никого нет. Неужели ушел человек, испугался зимы? О том, что мы зря проделали такой тяжелый путь, думать не хочется. Быстро темнеет, и вдруг в сотне метрах от нас в громадине храма затеплился огонек свечи, и чистый мужской голос начинает петь что-то духовное.

"Тело легкое, мысли чистые"

Промозглое утро затягивает полуостров туманом. Котелок над костром из сырых дров неохотно побулькивает, когда к нашему "биваку" бесшумно подходит человек.

– Здравствуйте, православные, – протягивает намозоленную руку отшельник. – Меня зовут Юрий. Надо же, в такую-то пору и прям из Москвы приехали.

Потрепанная болоньевая куртка, потертые брюки, вязаная шапочка" Под рыжеватой бородой угадываются далеко не старческие черты лица. Светло-голубые глаза, взгляд тети Вали из детской передачи и тихая распевная речь.

– Приходите в келью, чаю попьем, поговорим, – набрав ведро воды из озера, Юрий исчезает в тумане.

– Откуда он узнал, что мы из Москвы? – пялимся мы друг на друга. Значков с надписью "Москвич" у нас нет, приехали на машине с питерскими номерами... Да и стоит она в 15 километрах отсюда...

Протоптанная тропинка в храм петляет по остаткам фундаментов разрушенного монастыря – трапезные, кельи, школа" Когда-то здесь кипела жизнь. Сейчас о ней ничего не напоминает. Лишь купола церкви величественно нависают над полуостровом. А под ними – слегка сутулая фигурка отшельника, перетаскивающего тяжеленные поленья. Кто-то из рыбаков нарезал бензопилой здоровенные кряжи, помог расчистить парк. От помощи Юрий не отказывается, и этот день мы побыли монастырскими трудниками. Работали до темноты, заготовив дров на пару месяцев вперед.

Останавливаемся передохнуть:

– Так тихонько работали, не разговаривали, но каждый знает, что делает какое-то дело, – улыбается Юрий. – Когда рядом какая-то православная душа – легче.

Судя по этой фразе, одиночество для Юрия все-таки тяжкое испытание, причем не единственное. Есть еще два: у него строгий пост (мяса отшельник не ест), и в его келье нет кровати. Он не спит в храме, нельзя. По секрету сказал, что дремлет, засыпает над псалтырем сидя. Получается, что как бы и не спишь.

– Тело легкое, мысли чистые, – так отшельник описывает свое состояние и ведет нас в келью – сушиться.

Уголок с иконками, стеллажи с книгами, стол дубовый да печка "буржуйка" – вот и все убранство кельи, оборудованной в бывшей свечной. Когда-то здесь жила последняя насельница монастыря монашка Люба, которую местные звали Голубушкой. Однако в 43-м году прямо в этой келье ее на стене распяли партизаны – женщина по неведению навела на них фашистов.

– Говорят, потом вот из этой стены народ гвозди выковыривал, хранит их по домам как святыню, – вздыхает насельник Юрий. – Правда или нет, не знаю. Я же тут недавно.

Знамение в журнале

Юрий приехал в Рдейский монастырь в июле. А в миру он увлекался мотоциклами. До сих пор вспоминает свою гордость – раритетную "Яву" 1969 года выпуска.

– Когда я на ней катался, из машин выглядывали, кричали: "Продай!" – вспоминает, улыбаясь, Юрий. – А когда решил уйти из мира, я его просто подарил хорошему человеку. Одно из самых тяжелых решений...

Про Рдейский край он узнал случайно, прочитав в журнале "Мото" об экспедиции байкеров на самодельных "болотоходах".

– Когда речь шла уже о выборе какого-то монастыря, я вспомнил эту публикацию, и Бог направил меня сюда. Шел и надеялся, что здесь кто-то есть, понимал, что одному будет тяжело. Тем более я только с мира пришел, до этого жил в семье. Я думал, если будет здесь хоть один насельник, то я здесь останусь. Пришел, и никого здесь нету (улыбается), а уйти отсюда не получилось...

– Дальше я как-то втянулся, – разливает в железные кружки кипяток Юрий. – Руки у меня откуда надо растут. Туристы подарили топор. Я его взял в руки и понял: это начало, как в старину, когда одним топором города ставились и храмы. Сразу же поднялся на крышу храма и вырубил весь лес, который там рос.

Юрий скупо рассказывает нам про первые недели жизни. Как пугала непривычная тишина и медвежьи следы на тропинке к озеру, как поедом ели комары. Как Бог посылал искушения в виде буйно православного мужика с тремя женами (!). Тоже хотел на острове поселиться, но Бог отвел... Как приезжали сатанисты, но сделать никаких пакостей не смогли, подавленные величием места. А потом Юрий получил что-то вроде благословения от последней насельницы – монахини-мученицы...

– Тут же были только стены, куча мусора, костры раньше жгли. Все закопченное было, рисунки непотребные. Я стал все это стирать, разгребать. Стал вести службу. И как-то пел в храме, а пою я громко, и вижу – зайчик. Пропрыгал мимо меня в алтарь, потом в келью Голубушки, побыл там долго и выскочил вон... И я понял, что лучшего места для жилья мне не найти. Мне мужики местные говорили, ты тут пока временно сделай, ползимы потерпи, а по зимнику завезем материалы, сруб сделаем тебе. Вот я потихоньку и обосновался. Полы застелил. Потом решил полочку сделать. Была уже такая духовная потребность, хоть книги почитать. Хорошо получилось, можно жить. Окно поставил, дверь" Главное – свет есть, свечечка есть. Сиди тихонечко, читай. Когда надо – помолился. Так и живем, тихонечко, хорошо.

С трудом мы вытягиваем из собеседника подробности его жизни в миру. То, что он не бездельник, мы поняли, едва увидев гигантский огород, который Юрий поднял, как в старину, руками и лопатой. Оказалось, он был учителем в колледже, готовил электриков и работал электриком. Оставил родственникам возделанную землю на своей ферме, да и на острове сразу же посадил зимний чеснок и начал мастерить ульи.

Зарево над куполами

– Какие были первые впечатления?

– Больно было. Храм очень сильно разрушили кладоискатели – золото везде искали. Даже крышу сняли... Еще лет пятнадцать назад на стенах держались фрески. Но кто-то приезжал с ружьями, стреляли прямо по ликам святых. Погост монастырский весь перекопали. Пару лет назад двое таких кладоискателей в километре отсюда в рыбацком вагончике сгорели. Сейчас все поменялось. Много людей хороших приходят, у всех болят души. А кому не надо сюда попасть, тот сильно помучается. Светлые люди быстро доходят, а у кого что-то плохое на уме – и по 12 часов добираются, и вообще назад поворачивают. И в последние годы, удивительно, вредить в храме перестали. А местные люди простые. Я ну никак не думал, что такая поддержка будет. Досочками помогли, пленкой крышу укрыть помогли. Рамы привезли. Они хотят, чтобы при храме кто-то жил. Раньше много раз люди думали, что делать с Рдейским монастырем. И каждый раз отступались. Теперь появился смысл в возрождении храма. Место-то удивительное, сюда люди тянутся.

– Удивляться часто приходится?

– Честно говоря, времени на это нет, у меня свои правила, которые я каждый день соблюдаю. Псалтырь читаю, работаю много, территорию облагораживаю, молюсь. Не за себя, за возрождение духовности православной. А так народ многое рассказывает. Вот книжку мне подарила про монастырь удивительная женщина. Она пыталась прийти сюда года три назад. Шли две сестры с пятилетним ребенком. Заблудились страшно, поняла, что не выйти. Начали молиться, и вдруг к ним вышли два ягодника.

Они и показали дорогу. Вышли на берег озера только под вечер. Смеркается. Устали страшно, еле двигаются, а монастырь все не видят, а это же единственное сухое место здесь, где можно остановиться на ночлег. Отчаялись они и в самом своем отчаянии увидели зарево над лесом. И на его фоне – купола. Я узнал потом от местных, что это непонятное зарево над храмом многие видели. А наутро, на Преображение, проснулись они с сестрой от звона колоколов. А здесь до ближайшей церкви-то километров 30 минимум. Мне кажется, монастырь здесь до сих пор живет какой-то особенной жизнью. Не пустой монастырь. Надо было раньше сюда мне приехать.

– Зачем все-таки вы ушли от мира?

– Душа тянулась. Тут совсем другая жизнь, спасаешься. Мне лучше здесь, хотя и в миру я много времени уделял церкви. Раз тянуло, значит, надо было идти. Раньше надо было уходить, меньше греха бы сделал"

На следующее утро собираемся обратно – в мир. Два дня, пока мы были в монастыре, стояла оттепель. Про обратный путь и думать не хочется, может, и заночевать в пути придется.

– Быстро дойдете, долетите с Божией помощью, – сказал нам на прощание Юрий. – Я за вас помолюсь. Еще и летом с детишками приедете...

Морозов не было, но болото замерзло. Мы знаем, так не бывает, но до деревни мы долетели за три с половиной часа. Как тут не поверить в Божие провидение? Москва – Новгородская область – Москва.

Комментарий церкви

Владыка МАРК, зам. председателя отдела внешнецерковных связей РПЦ:

– Церковь считает подвижничество хорошим делом. И, если мы возьмем жития святых, там будет очень много таких примеров. Подвижники, ставшие святыми, уходили в леса и проводили там время в уединенных подвигах. И сейчас есть такие люди. Они не рекламируют себя, наоборот, скрываются от мирской жизни в отличие от сектантов, которые пытаются сделать из своего затворничества рекламную кампанию.

Важно благословение на свой подвиг. Это подвиг непростой, он требует мудрости и душевной закалки. Отшельничество сейчас – редкое явление. Причина его – быть с Богом наедине, уйти от мирской суеты и соблазнов. Освободиться от второстепенного, чтобы обратиться к главному, к духовному преображению своей души и душ тех, кто окружает.

Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
"КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА" 6 декабря 2007 г.

Источник: "Интерфакс-Религия"