Лента: Вопросы и комментарии

Фрейд даже отдалённого отношения не имел к открытию понятия о бессознательном, что очень часто, по невежеству, ему приписывают и ставят в заслугу. Он – не более, чем вторичный профанатор, ухвативший некоторые аспекты явления и постаравшийся выставить их за суть и основу.

Восприятие Фрейда всерьёз случается при недостатке умения мыслить критически в непременном сочетании с духовной помрачённостью (недалёкий, но пребывающий в духовном свете ум его отвергнет, и то же сделает ум изощрённый, пусть даже духовно выхолощенный). Практически ничего объективного в его построениях нет. Некоторым терапевтическим эффектом психологические практики обладают вне зависимости от истинности своих построений, а о принципиальной нефальсифицируемости фрейдизма, его способности "объяснять всё, что угодно" уже сказал философ науки К. Поппер:

"Наиболее характерной чертой данной ситуации для меня выступает непрерывный поток подтверждений и наблюдений, "верифицирующих" такие теории. Это постоянно подчеркивается их сторонниками. Сторонники психоанализа Фрейда утверждают, что их теории неизменно верифицируются их "клиническими наблюдениями".

[...] я не смог бы придумать никакой формы человеческого поведения, которую нельзя было бы объяснить на основе каждой из этих теорий. И как раз этот факт – что они со всем справлялись и всегда находили подтверждение – в глазах их приверженцев являлся наиболее сильным аргументом в пользу этих теорий. Однако у меня зародилось подозрение относительно того, а не является ли это выражением не силы, а, наоборот, слабости этих теорий?

[...] те "клинические наблюдения", которые, как наивно полагают психоаналитики, подтверждают их теорию, делают это не в большей степени, чем ежедневные подтверждения, обнаруживаемые астрологами в своей практике."

(Поппер К. Предположения и опровержения. Рост научного знания)


Слова "бессознательно", "бессознательный" нередко встречаются в русской классике (С.Т. Аксаков, Н.В. Гоголь, В.И. Даль, И.А. Гончаров, Т.Г. Шевченко, И.С. Тургенев). И, конечно же, ожидаемо, у Ф.М. Достоевского – ясновидца душ человеческих; и в романах, и в публицистике. "Можно очень много знать бессознательно", – читаем в его "Дневнике Писателя" за 1873 год.

"Философия бессознательного" немца Э.Гартмана вышла в свет на десятки лет раньше Фрейда, и обсуждалась выдающимися людьми своего времени, которых сложно представить опустившимися к уровню "венского шарлатана". Вл.С. Соловьёв написал о Гартмане статью для Энциклопедии Брокгауза и Ефрона, где назвал его "самым популярным из современных философов метафизического направления".

Русской философии конца XIX – начала XX века понятие бессознательного было хорошо известно. Тем более, что и философия, и психология тогда обретались под общей крышей Московского Психологического общества. Некоторые названия статей, опубликованных в ту пору в журнале "Вопросы философии и психологии": "Бессознательная психологическая деятельность и ее роль в жизни человека", "К вопросу о бессознательной душевной жизни", "Случай и бессознательное", "Подсознательное и его патология" (отнюдь не фрейдовская патология, заметим, и это 1915 год).

Несколько позднее для Даниила Андреева термины бессознательного и подсознательного становятся необходимым построительным элементом в изложении качественно нового религиозно-философского объяснения истории человечества. Вложенное автором "Розы Мира" смысловое наполнение опирается на те же общепринятые философские представления о бессознательном, что отражены и в русской дореволюционной традиции.

Говорить о бессознательном в европейской философии начали, по-видимому, с XVIII века. "...Лейбниц выдвигает на первый план вопрос о бессознательных или малых представлениях (petites perceptions); ему справедливо приписывают заслугу введения этого понятия в психологию. По мнению Лейбница, картезианцы, отрицая бессознательные представления, делали большую ошибку" (Лопатин Л.М. Статья "Лейбниц" для Словаря Брокгауза)

Фрейда можно, впрочем, рассматривать как некоего глашатая инфернально извращённой стороны бессознательного. Тут он действительно сказал "новое слово". Его учение стало одним из важных инструментов "либерального взлома" традиционной морали, оказало колоссальное растлевающее воздействие на духовно-культурную сферу.