Лента: Вопросы и комментарии

За отправную точку возьмём аксиоматический шаблон современного философского дилетантизма, увлекающий в круговорот утраченного смысла при попытках рассуждать о свободе воли. Формулируется эта подмена базовых понятий так: "Свобода воли есть способность человека принимать случайные решения".

Свобода воли, по самому смыслу сочетания слов, всегда означала, что состояние воли (как часть состояния сознания, "я", субъекта, души) свободно. От чего же именно? От внешнего управления, от случайностей, но, конечно же, не от себя, не от содержания собственной воли. Свобода от себя означала бы обезличивание, ибо тогда индивидуальная воля лишь указывала бы на объект (этот, а не тот), теряя способность формировать будущее из прошлого.

"Случайное решение" – это что вообще такое? Нечто причинно не связанное с вопросом, требующим решения, с его сутью? Но в каком смысле тогда это будет "решение", а не разрушительный для сознания процесс, наподобие облучения физического мозга радиацией?

Не бывает "случайных решений", или, точнее, они были бы бесконечно маловероятны в сравнении с деструктивными последствиями.

Тем не менее есть область, где можно надеяться усмотреть за случайностью положительную значимость. Случайность могла быть быть полезной в рамках свободы выбора (а не свободы воли). В формате процедуры обращения к примитивному механизму генерации случайных чисел как к одному из многочисленных внешних инструментов сознания. Наряду с обычным калькулятором, польза от которого, кстати, неизмеримо выше (тем более, что детерминированная последовательность псевдослучайных чисел легко задаётся несложной формулой математики, линейным конгруэнтным методом).

Ключевой момент здесь в том, что собственно решение об использовании внешнего инструмента должно быть осознанным, причинно обусловленными предшествующими установками воли и разумным осмыслением (что и есть свобода воли). Для начала мы должны нарисовать все допустимые варианты. Далее следует уяснить желательное распределение вероятностей; в простейшем случае можно согласиться с равными вероятностями всех вариантов. И лишь затем уместно бросать игральный кубик.

Мотивация обращения к случайностям может быть разной. Самый простой случай – два человека и у каждого свой вариант, и надо справедливым (симметричным) образом выбрать один, чтобы действовать в согласии.

У многих людей потребность в случайном выборе, 1) возможно, никогда и не возникала, 2) даже если и возникала, мнимая "беспричинная" случайность почти наверняка не требовалась, а достаточно было самого обычного броска кубика, монетки, жребия.

Если "беспричинного кубика" как инструмента вовсе нет – в тех по-настоящему нетипичных случаях, когда он всё-таки нужен – то свобода выбора (а не свобода воли!) действительно слегка сужается. Однако отсутствие в природе "беспричинных" случайностей, полное понимание причинности может и увеличивать свободу выбора, для ряда других ситуаций, причём этому множеству свойственна тенденция к перевесу по значимости.

Мнимые "беспричинные случайности" давали бы кое-какие возможности по части криптографии, исключая детерминированное просчитывание наперёд, но, с другой стороны – мешали бы расшифровывать криптографию, и, что гораздо важнее, планировать наперёд. Поэтому нельзя однозначно утверждать, что существование беспричинной случайности увеличивает свободу выбора.

Сверх того, полностью причинно обусловленный мир предпочтительнее, если только представить, что сознанию удалось достигнуть способности осмысленно действовать на тех уровнях, где фактические случайности имеют место. Либо сознание сталкивается на этих уровнях с бесконтрольным "первичным хаосом", с которым ничего уже не поделаешь, тупик, либо за случайностями стоит дополнительная глубина, которая при понимании причин и следствий станет новым полем деятельности. Беспричинная случайность была бы своего рода метафизическим изъяном бытия, непреодолимым разъедающим фактором нестабильности и непредсказуемости.

Важно понимать, что творческого потенциала в беспричинном "квантовом Копенгагене" нет. Компьютерным играм и подавляющему большинству прочих программ (за вычетом криптографии, конечно) беспричинные случайности ровным счётом ничего не прибавили бы по сравнению с используемыми в них детерминированными псевдослучайными последовательностями чисел, удовлетворяющими основным статистическим тестам.

Возвратимся от свободы выбора к свободе воли, с которой начали. Если в сознание установлен некий привод от условного "счётчика Гейгера", который бесконтрольно меняет состояние воли, без всякой причинной связи с мышлением, со смысловым наполнением текущих вопросов, и без сознательной причинности в самоопределении к использованию генератора случайностей (как постороннего с т.з. сознания инструментального средства), то имеем дело с фактором ограничивающим и даже разрушительным для свободы воли.

И теперь можно суммировать выводы по свободе воли и свободе выбора. Никакого отношения к самой сути свободы случайность не имеет. Вопрос о свободе теряет смысл, когда исчезает логическая связь с динамическим субъектом, существующим и сохраняющим преемственность к самому себе в форме причинно-следственного процесса, протекающего психически автономно (в прояснении смысла этой автономии – вся суть вопроса о свободе воли). И манипулятивное внешнее управление, и случайные воздействия, в т.ч. "со дна бытия", пагубны для преемственности субъекта самому себе, для его самоопределения.

(1) Для свободы воли (самоопределения сознания) случайные события – суть рабство хаосу, коррозия сознания, разрушение замыслов – ибо случайное, будь то мнимое беспричинное или не вызывающее никаких сомнений псевдослучайное, ни с чем не коррелирует.

(2) Для свободы выбора (широты спектра возможностей сознания в зависимости от характеристик внешней среды) существование беспричинных случайных событий оценивается либо неоднозначно, либо (в "продвинутых" раскладах) негативно.