Лента: Вопросы и комментарии

Скажите пожалуйста, в чем же положительное влияние т.н. Куликовской битвы и самого Дмитрия Донского? Ведь не секрет, что эта битва отнюдь не свидетельствовала о первых шагах по снятию монгольского ига, а была всего лишь заурядной битвой вассалов Золотой Орды (князей московских) на стороне законного Хана Тохтамыша против узурпатора Мамая, чье войско наполовину состояло из наемников. После этой битвы Иго только укрепилось. В чем же провиденциальное значение? Просьба ответ не аргументировать ссылками на советские учебники, а ответить по существу.

---

Ответ

Если речь идёт о положительном влиянии на усиление государственности Московского княжества, то оно вполне очевидно. На самом деле, современная критика Куликовской битвы (не места, где она происходила, а именно исторического значения) обычно исходит от людей, склонных к поддержке неолиберальной идеологии и занимающих позицию, близкую к высказывавшейся одним из героев "Братьев Карамазовых" Достоевского, Смердяковым. Понятно, что в удалённых от нас исторических событиях далеко не всё ясно, но характерная черта "либерального" подхода состоит в сопутствующем негативном эмоциональном заряде и в попытке выдавать некие недоказанные возможности за факты. Например, известно, что эпизод благословления Сергием Радонежским Дмитрия Донского не упоминается в дошедших до нас наиболее ранних источниках (но упоминается в несколько более поздних), а "либеральный" критик этот факт непременно трансформирует в утверждение, что самого благословления не было, будто бы это доказано (и, значит, Д.Андреев, ссылающийся на этот эпизод, ошибался).

Однако, заложенное в вопрос утверждение о "вассалах Золотой Орды" напоминает не только "либеральную" позицию, а даже больше "евразийское" учение Л.Н.Гумилёва (правда, там само понятие монгольского ига отрицается). Во всяком случае, идеи такого рода обязаны распространением именно Л.Н.Гумилёву. Всерьёз относиться к суждениям столь сомнительного историка как Лев Гумилёв не стоит, поэтому просто надо отметить, что оценка "не секрет, что эта битва отнюдь не свидетельствовала о первых шагах по снятию монгольского ига, а была всего лишь заурядной битвой вассалов Золотой Орды" является нетрадиционной и недавно появившейся интерпретацией фактов, которые были известны давным-давно, и сделана она при полном игнорировании исторических оценок, дававшихся в века более близкие к собственно событию.

"Незаконность" Мамая, который не был чингизидом, т.е. формально не мог быть Ханом и ставил на это место управляемых людей – лишь предлог. Конфликт княжества Московского с Мамаем начался раньше появления Тохтамыша на сцене. Хорошо понятно также, что целью Москвы в перспективе была независимость. Ради "законности" Тохтамыша никто стараться не стал бы. Да никакой благодарности Тохтамыша за подобные "старания" ведь и не просматривается; ход известных исторических событий показывает ровно обратное.

Есть также "критика" Куликовской битвы от академика Фоменко, но это уже совсем за гранью...

Достаточно объективная оценка Куликовской битвы, чуждая идеологически обусловленных крайностей, представлена, например, в нынешней статье в Википедии.

Что касается советских учебников то вообще-то до 600-летней годовщины в 1980 году, когда было принято решение широко отпраздновать эту дату, советская идеология не делала особенного упора на значение Куликовской битвы.

Если важны именно ссылки на авторитетные мнения, то хорошо известны мнения русских дореволюционных историков о Куликовской битве. Например, С.Ф. Платонов (1860-1933, репрессирован при Сталине) пишет:

"Тем не менее Куликовская битва имела громадное значение для северной Руси и для Москвы. Современники считали ее величайшим событием, и победителю татар, великому князю Дмитрию, дали почетное прозвище "Донского" за победу на Дону. Военное значение Куликовской победы заключалось в том, что она уничтожила прежнее убеждение в непобедимости Орды и показала, что Русь окрепла для борьбы за независимость. Набег Тохтамыша не уменьшил этого значения Мамаева побоища: татары одолели в 1382 г. только потому, что пришли "изгоном", внезапно и крадучись, а Москва их проглядела и не убереглась. Все понимали, что теперь Русь не поддастся, как прежде, нашествиям Орды и что татарам можно действовать против Руси только нечаянными набегами. Политическое же и национальное значение Куликовской битвы заключалось в том, что она дала толчок к решительному народному объединению под властью одного государя, московского князя. С точки зрения тогдашних русских людей, события 1380 г. имели такой смысл: Мамаева нашествия со страхом ждала вся северная Русь. Рязанский князь, боясь за себя, "изменил", войдя в покорное соглашение с врагом. Другие крупные князья (суздальско-нижегородские, тверской) притаились, выжидая событий. Великий Новгород не спешил со своей помощью. Один московский князь, собрав свои силы, решился дать отпор Мамаю и притом не на своем рубеже, а в диком поле, где он заслонил собой не один свой удел, а всю Русь. Приняв на себя татарский натиск, Дмитрий явился добрым страдальцем за всю землю Русскую; а отразив этот натиск, он явил такую мощь, которая ставила его естественно во главе всего народа, выше всех других князей. К нему, как к своему единому государю, потянулся весь народ. Москва стала очевидным для всех центром народного объединения, и московским князьям оставалось только пользоваться плодами политики Донского и собирать в одно целое шедшие в их руки земли." (Полный курс лекций по русской истории)

С.М. Соловьёв усматривал значение Куликовской битвы не только для становления Российской государственности вокруг княжества Московского, но и для Европы, поскольку завоевательный вектор Мамая был обращён на Запад. При этом С.М.Соловьёв не забывает и о тяжёлой цене, которая была в этой битве заплачена. Аналогичные по направленности оценки высказывали Ключевский и Карамзин.

"В то время, когда она [Россия] достигла вышней степени бедствия, видя лучшие свои области отторженные Литвою, все другие истерзанные Моголами, – в то самое время началось ее государственное возрождение, и в городке, дотоле маловажном [Москва], созрела мысль благодетельного Единодержавия, открылась мужественная воля прервать цепи Ханские, изготовились средства независимости и величия государственного." (Карамзин Н.М. История государства Российского)

Таким образом, как и следовало ожидать, критика, как "либеральная", так и "евразийская", становится в оппозицию не только позднесоветскому патриотическому чувству, но и вообще всему традиционно сложившемуся в России мнению, в т.ч. мнению серьёзных историков, изучавших вопрос глубоко. Данная ими оценка значения Куликовской битвы никак не менее профессиональна и адекватна, нежели любые суждения современных критиков, даже если последние имеют какое-то личное отношение к исторической науке. Несмотря на то, что в наше время фактов известно больше, они ничего принципиально не меняют в вопросе общей оценки значения битвы. В сущности, надо понимать, что приверженец западно-космополитической идеологии изнутри движим некими иррациональными импульсами к подобного рода критике, и ничего тут поделать нельзя, никакие разумные аргументы его не переубедят. С "евразийством" дело обстоит чуть лучше, здесь просто надо убедиться в общей несостоятельности учения Гумилёва, обратить внимание на приверженность его самого к псевдонаучным объяснениям и терминам и т.п. После того, как вера в силу учения Гумилёва исчезнет, человек будет понимать, что гумилёвская интерпретация не единственная, и в целом весьма далека от убедительности.

Теперь можно рассмотреть ситуацию с точки зрения метаистории. Здесь нет ничего особенно сложного и запутанного. Прежде всего, следует уяснить, что в Золотой Орде имел место конфликт двух уицраоров: человекоорудием первого был Мамай, человекоорудием второго – Тохтамыш. Очень важно учитывать, что Тохтамыш начал завоевание Золотой Орды только с 1377 года, т.е. незадолго до 1380 года, тогда как конфликт Москвы с Мамаем начался ещё прежде, когда Мамай лишил московского князя великокняжеского ярлыка. Если бы стоявший за Тохтамышем уицраор не сумел бы развить успешную завоевательную активность, то с разгромом Мамая золотоордынскому монгольскому игу пришёл бы конец. В этом и заключается "идея" противостояния Дмитрия Донского власти Мамая, и она была провиденциально оправданной. Предвидеть же в точности какое влияние окажет появление ещё одного ордынского уицраора было невозможно. Принципиальный курс на государственную независимость, которая одна только и могла обеспечить обеспечить сохранность Российской метакультуры и открывала бы возможности выполнения ею своих метаисторических задач – был верным и благословенным свыше.

Несмотря на поражение понесённое войском Мамая, стоявший за Мамаем уицраор в Куликовской битве уничтожен не был, а лишь потерпел значительный урон. Мамай собирался идти новым грабительским набегом на Русь (не повторяя ошибки и не вступая в битву). Уничтожен уицраор был только тогда, когда Мамай потерпел окончательное поражение от Тохтамыша. После этого власть над Золотой Ордой захватил второй из двух ордынских уицраоров; именно с ним и связано дальнейшее возобновление зависимости Москвы от Орды.

Можно ли поставить вопрос например так, что Дмитрию Донского следовало бы выждать, чтобы Тохтамыш победил Мамая своими силами? Что было бы в этом случае? Достало ли бы у Москвы сил тут же разгромить Тохтамыша? Вероятнее всего, что нет. Сражаться с ним было бы труднее, чем с Мамаем, на которого едва достало сил. А если нет, то стал ли бы Тохтамыш спокойно наблюдать усиление Москвы? Конфликт и попытка уничтожить или ослабить российского уицраора всё равно оказались бы неизбежными. Но при этом у русских не было бы вдохновляющего примера Куликовской битвы, укреплявшего волю в дальшейшем стремлении завоевать независимость, а у Тохтамыша не было бы опасения повторить участь Мамая, вследствие чего он вполне мог бы и решиться на полномасштабную битву. Вместо того, чтобы мириться с соседством российского уицраора, новый ордынский уицраор мог бы попытаться разделаться с ним вслед за уничтоженным ордынским предшественником.

Так или иначе, но совершенно невозможно говорить сколько-нибудь доказательно, будто бы Москва что-то в целом, с учётом всех возможностей и опасностей, проиграла из-за Куликовской битвы. А вот вдохновляющее значение примера Куликовской битвы трудно переоценить.

Нельзя также забывать, что после Куликовской битвы была значительно уменьшена опасность для Москвы с западного направления, от Великого Княжества Литовского, которое выступило в Куликовской битве союзником Мамая.