Лента: Вопросы и комментарии

Хотелось бы понять "куда" эманировала из Отчего лона самая первая монада? Что об этом пишет Д. Андреев?

В качестве ответа напрашивается кенома Валентина, однако, хотелось бы уточнить – ведь возможно, что и "никуда" – т.е. я имею в виду рождение\творение монад как способ эволюции Самого Божества, движения внутри Самого Бога. Тогда бунт Люцифера есть выявление Божеством своего несовершенства (подобно как и страстное движение Софии в системе Валентина), становится понятно, почему новых отпадений быть не может.

Во второй половине вопроса – крайне слабо связанные с предметом ассоциации, ну да ладно, разберём и их...

Вопрос "куда" предполагает наличие пространства (которое, по Д.Андрееву, вторично по отношению к частицам материальности), или, если попытаться дать более общую формулировку, наличие иного субстанциального объекта/объектов, помимо Бога, которые существовали бы уже прежде рассматриваемого события. Если говорить об рождении/творении Богом монад в то время, когда материальное мироздание уже существовало, то духовные монады эманируют во вселенную, в материальные миры.

       Преисполнено света и звона,
       Устремилось в простор бытия,
       Отделяясь от Отчего лона,
       Мое Богом творимое Я.

       Я увидел спирали златые
       И фонтаны поющих комет,
       Неимоверные иерархии,
       Точно сам коронованный Свет;

       И гигантов, чье имя, как пламя,
       Не помыслить, не произнести:
       Между грозными чьими очами
       Для тебя – миллион лет пути...

       Островами в бескрайней лазури
       Промелькнули Денеб и Арктур,
       Вихри пламенных творчеств и бури
       Созидавшихся там брамфатур.

Что же касается ряда самых первых богорождённых монад, начавших свой путь в пору, когда никакие материальные слои ещё не были создано, то с ними, должно быть, происходило примерно следующее:

1) Процесс их творения в Боге обрёл существенно отдельное и самосознающее бытие от постоянного процесса творения Богом себя.

2) Они сохраняли субстанциальные связи с Богом и находились в процессе общения с ипостасью Бога-Сына, Мирового Логоса (хотя мира ещё не было). Надо подчеркнуть, что это были такие монады, начальное состояние которых кардинально отличалось, например, от начального состояния любой из человеческих монад. Первые – из категории тех, о которых Д.Андреев пишет: "Их немного. Они крупнее масштабно, они непосредственно вышли из непостижимых глубин Творца, они предназначены к водительству мирами и с самого начала приступают к нему (РМ 6.2.1).

3) Постепенно эти монады начали свои первые шаги в созидании материального мироздания, творчески воплощая открывающийся им замысел Логоса. Конечно же, творение на первоначальных стадиях не может быть сравнимо c тем величием и великолепием, которое мироздание приобрело впоследствии. Путь первых монад уникален и не повторяется последующими монадами: ни богорождёнными, ни богосотворёнными. Они начинают свои пути становления не под непосредственным водительством Логоса, а в уже существующих мирах вселенной.

* * *

Теперь что касается взглядов последователей Валентина. Кенома гностических учений не существовала прежде отпадения духовных сущностей из Плеромы и, следовательно, на вопрос "куда" не отвечает. Кенома – это описание состояния отпавших из Плеромы "Эонов". Если бы отпадения продолжались постоянно, то, конечно, можно было бы сказать, что кто-то "эманирует в Кеному". Но гностики считали отпадение однократным актом, после чего "Эоны" уже порождают друг друга (подобно тому, как София-Ахамот – "ветхозаветного" Иалдабаофа). О первом же отпадении от Плеромы нельзя сказать, что происходит эманация в Кеному; правильнее говорить, что в этот момент Кенома появляется: "Так возникла кенома – лишенность знания (kenOma gnOseOs), которая есть только тень имени" (Извлечения из Теодота; цит. по Е.В.Афонасину)

Чем отличается гностическая космогония от концепции Д.Андреева?

1) Гностиками предполагалось предсуществование в Плероме, тогда как духовные монады – не предсуществуют в Боге, а творятся Им. Сказать, что София Ахамот "тоже творится" – нельзя, т.к. это не есть творческий акт с ясным целеполаганием и сознательными действиями для достижения цели. Это – непроизвольная и нежеланная эманация вследствие каких-то волнений Небесной Софии. Смысл понятия "эманация" у Д.Андреева другой, т.к. эманация монад является одновременно творческим актом Божества.

2) Отпадение из Плеромы гностических представлений – однократное (если не считать последующую "сотериологическую" эманацию оттуда Эона или целой цепочки Эонов, явленных людям Спасителем Христом). Творение же Богом монад – разных, несходных друг с другом в изначальных качествах – продолжается и совершенствуется постоянно.

3) Мироздание рассматривается гностиками как зло, концепцией Д.Андреева – как благо, без которого не могла бы возникнуть сама подлинная Плерома (которая появляется только после восхождения к Богу монад, прошедших свой путь становления).

В принципе, все три пункта такие же различия характеризует и разницу между гностическими и ортодоксальными течениями христианства. Есть правда, в историческом христианстве направление, которое полагает Бога непричастным к появлению новых людей (понятие духа часто игнорируется или считается какой-то заёмной у Бога "жизненной силой", а душа считается нетворчески-природным путём возникающей будто бы из "сочетания" душ родителей); в этом случае второй пункт общих различий надо исключить, т.к. идея автоматического возникновения душ людей вполне сближается с представлениями некоторых гностиков о самой низшей породе "плотских" людей, творцом каждого из которых индивидуально не является даже Иалдабаоф.

* * *

Теперь о Деннице. По Д.Андрееву, нет оснований считать, что предполагаемая самая первая из богорождённых монад и есть Денница-Люцифер. В представлениях ортодоксального христианства действительно часто утверждается, что Люцифер был самым величайшим из ангелов. Д.Андреев нигде не называет Люцифера ни первым по времени рождения, ни самой великой из всех духовных монад по творческому могуществу. Статус Люцифера на момент его богоотступничества определён как "один из величайших" (РМ 2.3.15).

По поводу трактовки бунта Люцифера как "выявления зла в Боге"... Зло – это не абстрактный формальный объект, который можно "перемещать" – там прибудет, здесь убудет – а вполне конкретные качества волевой сферы сознания, связанные с самоутверждением себя за счёт других. Разве из жизни можно привести пример, чтобы кто-то "выявил" зло и тем самым от него сам в себе избавился?

Качествами зла в сознании Бог никогда не обладал. Точно так же, не обладал ими ни Денница, ни другие богоотступнические монады, ни когда они начали свой путь становления, ни долгое время после. Они приобрели эти качества лишь впоследствии, когда отвергли принцип всеобщей любви и встали на ложный путь. Они изменили качества своего сознания, и именно этим их внутренним "деланием" появилось в мире зло. У массового отпадения к злу не может не быть своих причин, которые Богом не могли быть предвидены заранее – из-за сложности внутренней организации сознания, из-за непредставимости жизненных путей монад, обладающих свободной волей (независимостью от внешнего "управления", в т.ч. со стороны Бога), в творимом им мироздании, условия которого предоставляют им широчайшую свободу выбора. Но после того, как общая сущность множества частных путей отпадения к злу уясняется, природу монад можно изменить, чтобы устранить неустойчивость сознания любой из духовных монад к злу. В чём именно была суть этой неустойчивости и необходимого изменения природы – за пределами наших нынешних знаний.

В принципе, идея о корнях зла в Боге нередко высказывалась в иудаизме. Действительно, в Ветхом Завете утверждается неоднократно, что Бог творит и добро и зло (Ис 45:7; Ам 3:6; 1 Цар 16:14; Плач 3:37-38 – то что на русский переводится как "бедствия" в оригинале – "ра", зло; в англ. переводе KJV – Evil). Определённые нехорошие тенденции в ту же сторону есть и в ортодоксальной догматике, когда, например утверждают, что добро не по факту, а по самому по определению равнозначно воле Бога, оправдывая "божьи кары"; к счастью, эти тенденции сдерживаются светлыми местами в новозаветных текстов и общая ситуация лучше, чем в иудаизме.

Роза Мира отличается именно категорическим отрицанием в Боге тех качеств сознания, которые определяют понятие зла, и вытекающих из этих качеств злых деяний по отношению к другим существам (потопов и иных насылаемых "божьих кар"). Ничего подобного в Боге нет, и никогда не было.