Лента: Политика

Американскую политику в отношении Ирана можно охарактеризовать словами «назад в будущее». При Дональде Трампе Белый дом возродил стратегию экономического давления на Тегеран Джорджа Буша-младшего и отчасти Барака Обамы с целью заставить его отказаться от ядерного оружия. Однако она может привести к противоположным результатам.

Санкции как орудие давления

Событие, о котором так долго говорили, наступило 7 августа. В этот день вступил в силу первый блок новых американских санкций против Ирана. Впрочем, называть санкции «новыми» не совсем правильно, потому что это ограничения, которые были отменены после подписания в 2015 году соглашения по иранской ядерной программе (СВПД).

Дональд Трамп много раз называл это соглашение «ужасным» и противоречащим интересам США. 8 мая он объявил об одностороннем выходе США из ядерной сделки и о восстановлении санкций. К слову, у Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), которое следит за выполнением Тегераном условий ядерной сделки, претензий к иранцам нет.

Первый блок санкций вступил в силу в минувший вторник, второй начнет действовать через 90 дней — 4 ноября. Начиная с 7 августа, помимо прочего, должны прекратиться финансовые сделки между США и Ираном. Вводится запрет на импорт сырья и товаров, включая автомобили и такие известные, давно ставшие визитной карточкой ИРИ, как ковры и фисташки. Через три месяца Вашингтон собирается приостановить импорт нефти и газа из Ирана и запретить финансовым организациям какие-либо транзакции с Центробанком страны. И еще: Белый дом требует, чтобы его примеру последовали остальные страны.

Остальные подписанты соглашения выступают за его сохранение. Москва и Пекин однозначно, без каких-либо вариантов говорят, что СВПД жизненно необходим для стабильности в ближневосточном регионе и во всем мире. За сохранение соглашения и Брюссель, Париж, Берлин, и даже Лондон. В совместном заявлении главы МИД Великобритании, Франции и Германии, а также еврокомиссар по иностранным делам Федерика Могерини выразили глубокое сожаление односторонними действиями Вашингтона.

После того, как все попытки Эммануэля Макрона, Ангелы Меркель и Терезы Мэй уговорить Трампа не выходить из ядерной сделки провалились, Европа попыталась убедить сделать то же самое Тегеран. Иран не возражает, но требует от Евросоюза конкретных гарантий. С этим, конечно, труднее. Не удивительно, что переговоры между ЕС и ИРИ топчутся на месте. Единственное, что могут сделать европейцы, это пообещать защиту от вторичных санкций своим компаниям, которые, несмотря на угрозы Вашингтона, останутся в Иране и после 7 августа. Таким компаниям разрешат требовать компенсацию у правительства США в европейских судах. Впрочем, большинство экономистов и юристов считают, что шансы защитить «строптивых» бизнесменов невелики.

Пессимистический прогноз подтверждает и поведение самого бизнеса, особенно, крупного. Свыше 50 крупных транснациональных компаний уже объявили о свертывании отношений с Ираном. Несмотря на всю прибыльность сотрудничества с ним, большой бизнес прекрасно понимает, что она не идет ни в какое сравнение с важностью сохранения нормальных рабочих отношений с Вашингтоном. Отсюда и «великий исход» из Ирана, который с каждым днем, приближающим 4 ноября, будет набирать обороты.

Возникшая ситуация дает отличные возможности российским и китайским компаниям занять место, освобождаемое уходящими из Ирана западными фирмами. Активность российского и китайского бизнеса в ИРИ в последние месяцы резко возросла. Иранская делегация в июле, например, приезжала в Москву и подписала с российскими коллегами соглашение об инвестициях в иранский нефтегазовый сектор на $ 50 млрд.

Объявив о дате введения санкций, Дональд Трамп в свойственном себе стиле заявил, что готов к встрече с президентом Ирана Хасаном Роухани без предварительных условий. Роухани, который до этого несколько раз отвергал подобное предложение, заявил, выступая по национальному телевидению, что он готов к честным и искренним переговорам. Мистер Трамп же, по его словам, хочет сесть за стол переговоров с ножом в руке, т. е. с введенными санкциями. «Переговоры бессмысленны, когда против иранских детей и против иранского народа вводятся санкции, — заявил президент ИРИ. — Для начала следует отбросить нож».

Союзники есть, но все они разные

По словам советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, подход Белого дома к КНДР и ИРИ одинаков — максимум давления с целью заставить правительства этих стран отказаться от ядерного оружия. Требуется настолько ухудшить положение Ирана, чтобы его руководство было вынуждено сесть за стол переговоров.

Вот только когда настанет этот момент и настанет ли он вообще, никто не знает. У Ирана сейчас, в отличие от событий трехлетней давности, есть, кроме формальных союзников из Европы, и союзники реальные. Россия и Китай, например, уже не раз заявляли, что продолжат покупать у него нефть и после 4 ноября. Москву связывают с Тегераном и общие интересы в Сирии, где они поддерживают Башара Асада. Пекин тоже не намерен в угоду Вашингтону сворачивать деловые и торговые отношения с Тегераном.

Менее ясна ситуация с Индией и Японией, крупными импортерами иранской нефти. Дели и Токио не хотят отказываться от нее, но и не хотят портить отношения с Вашингтоном. Возможно, будет достигнут компромисс по следующей схеме: Индия и Япония уменьшат закупки нефти у Тегерана, но полностью от нее не откажутся. Нечто подобное, возможно, произойдет и с Южной Кореей, которая входит в четверку крупнейших покупателей иранской нефти. Впрочем, у Белого дома возможностей надавить на Сеул больше, чем на Дели и Токио.

Хасан Роухани сказал, что Тегеран может рассчитывать на Россию и Китай в вопросах с нефтью и банковскими операциями. Ирану наверняка поможет и Северная Корея, у которой с США не менее напряженные отношения и которая сейчас прекрасно видит, как можно доверять обещаниям американских лидеров. Вот только возможностей для помощи у северных корейцев, кроме ядерной программы, нет. Тем не менее, в таких делах важна и пропагандистская сторона. Главы МИД двух «государств-изгоев», как их называет западная пресса — иранец Мохаммад Джавад Зариф и кореец Ли Ён Хо — встретились на этой неделе в Тегеране и договорились о расширении отношений.

Конечно, Вашингтон тоже не дремлет. Он намерен подключить к давлению на Тегеран и своих союзников в регионе. Сейчас, например, идут переговоры о создании «Арабской НАТО» — Стратегического альянса Ближнего Востока (MESA), в который войдут Саудовская Аравия, Иордания, Египет и другие страны. В Совете национальной безопасности США MESA назвали «оплотом против иранской агрессии, терроризма и экстремизма, который принесет на Ближний Восток стабильность».

В качестве примера давления американцев можно привести и Ирак, для которого Иран — второй после Турции торговый партнер. Багдад под сильным давлением США запретил импорт ряда иранских товаров.

США хотят, чтобы Иран, кстати, 10 августа впервые в этом году проведший испытания баллистической ракеты, отказался от ядерного оружия. Вашингтон также требует, чтобы Тегеран ушел из Сирии и Ирака и перестал помогать йеменским хуситам и ливанской «Хезболле». Ну и конечно же, в Белом доме хотят сменить правящий режим в ИРИ. Очевидно, что американцы ставят заведомо невыполнимые требования и сознательно ведут дело к вооруженному конфликту.

За три года ситуация в регионе существенно изменилась. Недавнее потепление отношений между Израилем и монархиями Персидского залива и, в первую очередь, с Эр-Риядом открывает новые широкие возможности для смены власти в Иране. Израиль способен нанести удар по иранским ядерным объектам собственными силами. В таком случае ему понадобится только защита Вашингтона от враждебных действий Совбеза ООН. В случае затяжного конфликта с «Хезболлой» не помешает и военная помощь со стороны США и арабских монархий Залива.

Конечно, нельзя полностью исключать возможность нанесения военного удара по Ирану и самими США. Джон Болтон недавно, например, распорядился составить список возможных целей в ИРИ, а ЦРУ обратилось за помощью по этому вопросу к канадским и британским коллегам.

Хасан Роухани пригрозил блокировать Ормузский пролив. Эта важнейшая водная артерия длиной около 200 км и шириной немногим более 50 соединяет Оманский и Персидский заливы. Через нее проходит до трети мирового экспорта нефти из нефтедобывающих стран Персидского залива. Недавно в проливе прошли двухдневные учения по отработке действий иранских катеров береговой охраны, которые будут играть главную роль в случае начала боевых действий в проливе.

Что скажет улица?

Выступая ранее по телевидению, президент Ирана заявил, что, сплотившись, иранцы выстоят перед любыми санкциями. В прошлом призывы к сплочению под предлогом борьбы с внешними угрозами неизменно срабатывали. Однако использовать образ «Большого сатаны» с каждым разом становится все труднее. Сейчас, например, в Белом доме большие надежды возлагают на массовые акции протеста в Иране. На улицы как крупнейших иранских городов, включая Тегеран, Мешхед, Шираз и Исфахан, так и совсем небольших вышли тысячи демонстрантов с лозунгами: «Смерть инфляции!», «Смерть безработице!», «Смерть высоким ценам!» по примеру популярного в 80-е годы прошлого века лозунга аятоллы Хомейни — «Смерть Америке!».

Акции протеста нередко сопровождаются столкновениями с полицией и силами безопасности. Наученные горьким опытом событий почти десятилетней давности — массовых демонстраций 2009 года, правоохранители предпочитают действовать превентивно. Отсюда пока только один погибший и сотни задержанных.

МВД Ирана по привычке обвиняет в акциях протеста внешние силы. С освещением уличных протестов в Иране ситуация привычная. Западные журналисты ограничены в свободе перемещения, местные же под давлением властей рассказывают о событиях однобоко. Остается полагаться на арабские СМИ, которые тоже далеко не всегда объективны, и, главным образом, на соцсети.

Нынешним демонстрациям предшествовали бурные события декабря-января. Тогда на улицы более чем 80 иранских городов тоже вышли демонстранты. Они протестовали против ухудшения жизни, но их было намного больше. В столкновениях с полицией тогда погибло более 20 человек и свыше 4 тыс. были задержаны. Впрочем, сейчас еще, как говорится, «не вечер» и последствия санкций только-только начинают действовать.

Эксперты сходятся во мнении, что, хотя акции протеста и представляют вызов иранскому руководству, они все же едва ли являются для него серьезной угрозой. После 2009 года, когда в акциях принимало участие больше миллиона человек и когда столкновения между демонстрантами и силами правопорядка сопровождались многочисленными жертвами, власти основательно подготовились и не намерены допускать повторения событий девятилетней давности.

У демонстрантов же нет ни единого руководства, ни плана действий и программы. Выступления сейчас носят обособленный характер, что, естественно, снижает их силу. Показательно, что представители среднего класса Ирана, тоже недовольные жизнью и положением в экономике, предпочитают пока наблюдать за происходящим со стороны.

Будет еще хуже

В январе президент Роухани успокоил страсти, пообещав исправить ситуацию в экономике. Несмотря на обещания, дела в экономике Ирана идут все хуже и хуже. Естественно, с началом действия санкций положение еще больше ухудшится. Так, экономисты из BMI Research прогнозируют в следующем году снижение ВВП ИРИ на 4,3%. В том, что жизнь теперь с каждым днем будет становиться все тяжелее, иранцам ясно и без прогнозов высоколобых экономистов. У всех еще свежи воспоминания о жизни под санкциями до заключения ядерной сделки.

Показательно поведение иранского риала, который в этом году обесценился по отношению к американскому доллару на 80%. Особенно резкое падение зафиксировано во вторую неделю августа: при сохраненном Минфином для закупок лекарств, продуктов и предметов первой необходимости официальном курсе 42 тыс. риалов за $ 1, на «черном рынке» за доллар платят в два с половиной раза больше.

С каждым днем усиливаются слухи о вполне возможном в недалеком будущем вводе карточной системы, знакомой иранцам по 80-м годам прошлого столетия, когда ИРИ воевала с Ираком.

Даже не говоря о главной отрасли иранской промышленности — «нефтянке», экспорт которой к концу году вполне может сократиться на две трети, список секторов местной экономики, которые могут не устоять под давлением санкций, велик. Взять, к примеру, изготовление ковров, которым Иран уже много столетий славится на весь мир и который может попросту исчезнуть. Ковры ткут сотни тысяч высококвалифицированных специалистов, они приносят стране сотни миллионов долларов. Между мартом 2017 и январем 2018 гг. на экспорт, по данным Иранского национального коврового центра, ушли ковры на общую сумму в $ 336 млн.

Конечно, власти не сидят, сложа руки. В Центральном банке Ирана накануне вступления в силу санкций сменили управляющего. Сейчас им вместо Валиоллаха Сейфа руководит Абдольнасер Хеммати, который в первый же день работы объявил о ряде важных мер. Например, с понедельника, 6 августа, отменены ограничения на ввозимые в страну доллары и золото. 7 августа возобновлена работа обменных пунктов валюты, закрытых в марте этого года. Хеммати пообещал, что правительство субсидирует лекарства и продовольствие. Для экономии валюты власти запретили импорт более полутора тысяч товаров.

Экономическая и финансовая ситуация в Иране сейчас настолько тяжелая, что даже афганские мигранты возвращаются домой. По данным Международной организации по миграции, в этом году на родину вернулось уже более 400 тыс. афганцев. Это более чем вдвое больше, чем за весь 2017 г., когда в Афганистан вернулись 187 тыс. беженцев. Кстати, по мере роста экономических трудностей покидают страну и богатые иранцы. Только они едут, естественно, не в Афганистан.

Роухани или Сулеймани?

Главная мечта Белого дома, о которой в Америке из соображений политкорректности не принято говорить вслух, заключается, конечно же, в смене политического режима Ирана. Это сокровенная мечта всех американских администраций после Иранской революции 1979 года.

Однако смена власти может принести США намного больше вреда, чем пользы. Америке выгоднее иметь дело с Хасаном Роухани и подобными ему политиками. Они, конечно, не испытывают особой любви к «Большому сатане», но, по крайней мере, предсказуемы и с ними можно вести переговоры и договариваться.

Несмотря на очень бурные времена, иранский режим еще очень далек от падения по двум главным причинам. Во-первых, за последние четыре десятилетия он уже неоднократно доказывал свою прочность и способность переносить постоянно набирающие силу санкции. Режим выстоял главным образом благодаря стойкости простых иранцев, которые всегда приспосабливались к тяжелым экономическим временам и трудностям.

Во-вторых, протесты последних дней, начавшиеся по большому счету в декабре 2017 г., с одной стороны, свидетельствуют о существовании широкого недовольства в обществе состоянием экономики, коррупцией и неэффективным руководством. Но с другой стороны, речь, по крайней мере, на данном этапе еще не идет об организованной оппозиции, которая способна свалить режим.

Важно помнить, что с 1979 годом нынешнюю ситуацию в большей или меньшей мере роднят лишь экономические факторы. Революции предшествовали десятилетия борьбы организованной и сильной оппозиции. К тому же, тогда имелся сильный и харизматичный лидер в лице аятоллы Рухоллы Хомейни, более полутора десятилетий возглавлявший борьбу с шахским режимом.

Маловероятно, что нынешние беспорядки достигнут уровня, способного привести к падению режима, несмотря на то, что на это надеются в Вашингтоне. Но и в таком случае к власти придут не те живущие в основном за границей политики, на кого рассчитывают в Белом доме. Нет шансов, к примеру, у организации «Народные моджахеды Ирана» (MEK), которую больше всего «любят» в Вашингтоне, но которая практически не имеет поддержки в самом Иране. Иранцы считают «моджахедов» предателями, потому что они сотрудничали с Саддамом Хусейном в годы ирано-иракской войны и проводили теракты.

Секулярная часть иранского общества и особенно молодежь, хотя и критически относится к правящему режиму, но считает МЕК еще более экстремистской, чем нынешнюю власть. Поэтому несмотря на десятилетия поддержки из-за границы опекаемая Америкой оппозиция не имеет никакой поддержки дома и не в состоянии заменить режим.

Вполне возможная гражданская война в Иране будет катастрофой не только для него самого, но и для всего региона. Иранцы еще помнят кровавую революцию и восьмилетнюю войну с Ираком и, естественно, воспоминания эти не самые лучшие. Если им сейчас придется выбирать между нестабильностью и гражданской войной с одной стороны и экономическими лишениями — с другой, то они, скорее всего, выберут лишения.

Наиболее вероятным результатом падения режима аятолл будет захват власти военными. Больше всего шансов стать диктатором у харизматичного командующего силами спецназначения «Кодс» в составе Корпуса стражей Исламской революции (КСИР), бригадного Касема Сулеймани. Он считается одним из лидеров иранских националистов и «ястребов». К генералу Сулеймани, автору операций иранских сил в Ираке, Ливане и Сирии, многие иранцы относятся как к герою в борьбе с террористической организацией «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ или ДАИШ, запрещена в России). Верховный руководитель и духовный лидер Ирана аятолла Сейид Али Хаменеи называет Сулеймани «живым мучеником революции».

Согласно последним опросам, две трети иранцев относятся к нему очень положительно. К тому же, у Касема Сулеймани, как у одного из командующих КСИР, есть конституционное право защищать революционный режим как от внутренних, так и внешних угроз. Это значит, что в случае эскалации напряженности у него будут не только практические, но и юридические полномочия для подавления беспорядков. Даже если Сулеймани не возьмет власть в свои руки официально, он будет фактическим лидером страны, принимающим главные решения.

Трудно сказать, понимают ли эту опасность в Белом доме. Скорее всего, понимают, но продолжают усиливать давление на Иран в надежде на то, что ЦРУ, как оно неоднократно делало в других странах, сможет привести к власти в Тегеране устраивающих американцев политиков.


Сергей Мануков
Источник: >"EADaily"