Лента: Политика

Год назад победа Дональда Трампа на выборах для многих стала самым большим политическим разочарованием в новейшей истории Америки. Но имелись ли у этой неожиданной победы исторические предпосылки?

Перелет в Лос-Анджелес – через пустыню, над горами, к пригородам мегаполиса, усеянным бобовидной формы бассейнами, – вызывает приступ ностальгии с почти наркотическим эффектом.

Этим маршрутом 30 лет назад я отправился воплощать в жизнь детскую мечту о путешествии в Соединенные Штаты. Америка всегда будоражила мое воображение – как место и как идея. Так что момент, когда я пересек иммиграционную зону аэропорта под ободряющим взглядом американского президента-кинозвезды, вряд ли можно назвать любовью с первого взгляда.

Мое увлечение началось намного раньше – с вестернов, полицейских сериалов, комиксов о супергероях и фильмов – таких, как "Вестсайдская история" и "Бриолин". Готэм-Сити из историй о Бэтмене оказал на меня большее влияние, чем Лондон. В свои 16 лет я помнил больше президентов, чем британских премьер-министров. Как и многие из впервые приехавших в Америку, и многие из моих соотечественников, я мгновенно почувствовал, что все вокруг мне близко и знакомо.

Америка 80-х подтверждала все стереотипы – от широченных многополосных хайвеев до необъятных размеров холодильников, от кинотеатров под открытым небом для автомобилистов до закусочных, где можно заказать гамбургер, не выходя из машины. Мне полюбились эти масштабы, самоуверенность и прямота. Приехав из Англии – страны, где будущее многих было предопределено с самого рождения, я находил саму идею американской мечты не просто привлекательной, но спасающей от оков рутины.

Социальная мобильность, которую я увидел здесь, была большой редкостью среди моих однокашников. Поражало, насколько мало это вызывало отторжения: чужой успех был стимулом не столько для зависти, сколько для подражания. Появление "кадиллака" вызывало совсем иную реакцию, чем "роллс-ройса".

Это был 1984 год – Лос-Анджелес принимал Олимпийские игры. Благодаря бойкоту со стороны Советского Союза и его сателлитов атлеты США лидировали в медальном зачете еще увереннее, чем на прошлых Олимпиадах.

В "макдональдсе" действовало специальное предложение, разработанное, судя по всему, еще до того, как страны Восточного блока решили не пускать своих спортсменов в Америку: при предъявлении скретч-карты можно было бесплатно получить "биг мак", "кока-колу" и порцию картофеля фри, если американский атлет завоевывал медаль в одном из видов спорта. Несколько недель я питался бесплатным фастфудом, поглощая калории под речевку "США! США!"

Это был пик американского возрождения. После многолетнего национального кошмара вьетнамской войны, Уотергейта и иранского кризиса с захватом заложников страна демонстрировала способность к обновлению. 1984 год, так не похожий на антиутопические предсказания Джорджа Оруэлла, был наполнен праздниками и оптимизмом. Дядя Сэм – тогда никто не переживал по поводу гендерной принадлежности этого символа страны – снова почувствовал себя комфортно.

Для миллионов американцев это и в самом деле было "новое утро Америки", выражаясь словами из слогана второй предвыборной кампании Рональда Рейгана. В этот год президентских выборов он разгромил своего оппонента от Демократической партии Уолтера Мондейла, победив в 49 штатах из 50 и набрав 58,8% голосов избирателей.

Конечно, нельзя сказать, что в тогдашней американской политике царила полная идиллия. Единства во власти, как обычно, не было: республиканцы сохраняли контроль над сенатом, но демократы господствовали в палате представителей. Шли яростные споры относительно объявленной Рейганом еще в 1980-м году политики "возвращения прав штатам".

Эту политику – расширение прав штатов за счет прав федерального правительства – многие воприняли как угрозу наступления на гражданские свободы в южных штатах, мучительно избавлявшихся от расовых проблем.

Символичным для многих был тот факт, что об этой части своей программы Рейган объявил в Филадельфии – но не в той знаменитой Филадельфии, что в Пенсильвании, где была подписана Декларация независимости, а в другой – на юге, в штате Миссисипи. Этот захолустный городок заслужил дурную славу после убийства там белыми расистами трех правозащитников в 1964 году. Как и Никсон, Рейган использовал "южную стратегию", эксплуатирующую страхи белого населения перед чернокожими.

И тем не менее, хитом сезона была духоподъемная песня о любви к родной Америке, защитнице свободы – "Боже, благослови США" Ли Гринвуда, да и политики и близко не были так враждебны друг к другу, как их коллеги сегодня.

Несмотря на то, что спикер палаты представителей, демократ Тип О'Нил, жестко критиковал рейганомику, а самого президента называл "главным эгоистом" и "Гербертом Гувером с улыбкой", два потомка ирландских иммигрантов умели находить общий язык, поскольку оба стремились действовать в интересах своей страны.

Оба понимали, что созданная отцами-основателями система управления невозможна без компромисса, а система сдержек и противовесов подразумевает, что вы не только получаете, но и отдаете. Они совместно работали над налоговой реформой и сохранением социальной защиты.

Страна переживала подъем. Паранойя 50-х, бунт 60-х, деморализация 70-х – все это осталось позади.

Ход истории не бывает гладким и линейным. Период с 1984 года до нынешнего времени можно четко разделить на два отрезка. Последние 16 лет XX века были временем американской гегемонии. Первые 16 лет XXI столетия стали периодом разочарования и упадка. Сегодняшняя Америка во многом отражает разницу между этими двумя временными отрезками.

Доминирование

На закате тысячелетия казалось, что триумф Америки на лос-анджелесской Олимпиаде продолжается уже не только в спорте, но и в мировой политике.

Спустя всего два года после того, как Рейган призвал Горбачева снести Берлинскую стену, этот железобетонный и идеологический барьер пал. США выиграли холодную войну. В мире установился новый порядок с одной сверхдержавой на сцене.

Скорость, с которой США с союзниками выиграли первую войну в Персидском заливе в 1991 году, помогла изгнать призраков Вьетнама. С приходом в Кремль реформатора Бориса Ельцина появилась надежда на демократические реформы в России. Даже несмотря на события на площади Тяньаньмэнь, ожидалось, что когда-нибудь за Россией последует и Китай, уже взявший курс на рыночную экономику.

Это настроение хорошо передает написанное в 1989 года знаменитое эссе американского политолога Фрэнсиса Фукуямы "Конец истории", в котором говорилось о всемирном распространении либеральной демократии западного образца как "наивысшей формы политической организации для современных стран".

Тогда все предсказывали, что крупнейшей мировой экономикой скоро станет Япония, но этого не случилось: Америка не сдала свои позиции гегемона в мировых финансах и торговле, и не корпорация Sony сейчас правит бал в мировой экономике, а американская Силиконовая долина.

Обещание Билла Клинтона построить мост в XXI век воплотилось в жизнь, хотя настоящими архитекторами и инженерами этого строительства стали Microsoft, Apple и Google. Через 30 лет после водружения звездно-полосатого флага на Луне Америка захватила лидерство не только в космическом, но и в киберпространстве.

Нельзя сказать, что этот период доминирования США был безоблачным. Беспорядки в Лос-Анджелесе в 1992 году, спровоцированные избиением Родни Кинга и оправданием участвовавших в нем офицеров полиции, вскрыли серьезные расовые противоречия.

Попытка импичмента Билла Клинтона продемонстрировала обострение межпартийного противостояния в политической жизни Америки. В эпоху круглосуточных телевизионных новостей политика стремительно превращалась в мыльную оперу.

К 31 декабря 1999 года утверждение, что XX век был веком Америки, звучало как аксиома. Я был в Вашингтоне, когда Билл Клинтон произнес новогоднюю речь на Национальной аллее. Когда огни фейерверков осветили монумент Линкольна, он выглядел как гигантский восклицательный знак или величественная цифра "один".

Пошатнувшаяся уверенность

Вскоре ход истории драматически и непредсказуемо изменился. Хотя апокалиптические прогнозы, связанные с "ошибкой 2000", не оправдались, казалось, что США поразил вирус. 2000 год запомнился крахом "доткомов".

Конфликт вокруг результата президентских выборов, на которых в ноябре 2000-го сошлись Джордж Буш и Альберт Гор, сильно подкосил репутацию американской демократии. Дипломат из Зимбабве даже призвал Африку прислать международных наблюдателей для контроля пересчета голосов во Флориде.

За пределами США тоже появились первые признаки грядущих неприятностей. В России под залпы новогодних салютов Владимир Путин сменил Бориса Ельцина.

2001 год принес с собой кошмар 11 сентября, оказавшийся еще более страшной травмой для нации, чем Перл Харбор. После трагедии 9/11 Америка стала менее гостеприимной, более подозрительной. Развязанная администрацией Буша "война против терроризма" – бесконечный вооруженный конфликт в Афганистане и Ираке – высасывали из страны кровь и ресурсы.

Крах компании Lehman Brothers в 2008 году и последовавший за ним мировой экономический кризис, возможно, имели для психики американской нации еще более тяжелые последствия, чем разрушение башен-близнецов. Точно так же, как 11 сентября подорвало доверие к системе национальной безопасности страны, финансовый кризис разрушил уверенность в ее экономической безопасности.

Когда родители больше не уверены, что их дети будут жить лучше, чем жили они, американская мечта становится похожей на химеру. Американский общественный договор, согласно которому, если вы упорно трудитесь и "играете по правилам", ваша семья будет преуспевать, больше не кажется чем-то само собой разумеющимся. За период с 2000 по 2011 годы совокупные чистые активы американских семей сократились. К 2014 году в руках богатейшего одного процента американцев оказалось больше денег, чем у беднейших 90%.

Избрание первого чернокожего президента стало в глазах мировой общественности и тех 69 миллионов американских избирателей, которые проголосовали за него, знаком того, что Америка все еще способна возродиться.

"Да, мы можем".
"Дерзость надежды".
Барак Хусейн Обама. Его невероятная история успеха казалась очень американской.

Хотя в годы его правления было многое сделано для восстановления экономики, он не смог вновь объединить страну. Создание "постпартийной" нации, нации сотрудничества и компромисса, которое Обама анонсировал в своей знаковой речи на съезде Демократической партии в 2004 году, оказалось иллюзией, такой же, как и строительство пострасового общества, о котором он мог лишь мечтать.

"Приоритетом номер один для меня является ограничение президентства Обамы одним сроком", – заявил вскоре лидер сенатского меньшинства Митч Макконнелл, выражая тем самым настроение большинства своих соратников-республиканцев. В дальнейшем это привело к кризису власти, вплоть до приостановки работы правительства на полмесяца в 2013 году. Политическая карта Америки, вместо того принять смешанный фиолетовый оттенок, еще больше разделилась на красный и голубой (цвета республиканцев и демократов).

А за пределами Капитолийского холма ответом на избрание чернокожего президента стали "движение чаепития" – консервативное движение против проводимой политики и истерия вокруг того, что Обама якобы родился за пределами США и потому не имеет права баллотироваться в президенты. Правые и левые отвернулись от центра и вместо этого начали стремиться максимально мобилизовать свой ядерный электорат: афроамериканцев, протестантов, ЛГБТ-сообщество, владельцев оружия и т.д.

На протяжении своего президентства Барак Обама продолжал говорить о необходимости двигаться вперед, к более совершенному обществу. Но реальность как будто насмехалась над ним. Стрельба в школе Сэнди-Хук. Массовое убийство в Орландо. Волна полицейского насилия. Гангстерские разборки в ставшем ему родным Чикаго. Раздрай в Вашингтоне. Эпидемия опиоидов. В здравоохранении все показатели свидетельствовали о том, что здоровье нации ухудшается. Впервые с 1993 года снизилась средняя ожидаемая продолжительность жизни.

На этом фоне прошла предвыборная кампания 2016 года, памятная тем, что друг другу противостояли два самых непопулярных кандидата в истории, а закончилась она победой претендента с более высоким негативным рейтингом, чем у его противника, да еще и набравшим на три миллиона голосов меньше.

20 января 2017 года я снова оказался на Национальной аллее. В этот раз это была инаугурация Дональда Трампа. Празднование содержало некоторые отсылки к рейгановским временам. Так, Ли Гринвуд снова спел свой гимн "Боже, благослови США", хоть голос у него уже не тот, что 30 лет назад.

Еще там скандировали "США! США!" – сторонники Трампа делали это всю его кампанию, особенно в те моменты, когда он в очередной раз обещал построить стену на границе с Мексикой. Первая семья государства своей телегеничностью напоминала героев мыльной оперы 80-х, вроде "Династии" или "Фэлкон Крест".

Это зрелище вызвало в памяти слова Нормана Мейлера, который сказал о Рейгане, что тот понимал, что "президент Соединенных Штатов – это главный герой мыльной оперы в экранизации великой американской драмы и ему нужно быть звездой". Трамп в свое время понял это, и этим объясняется значительная часть его успеха, хотя его "звездный статус" добыт, скорее, в реалити-шоу, а не во второсортных голливудских фильмах.

И все же Трамп – не Рейган. Его образ потрясающего кулаками разгневанного гражданина имеет иную тональность, чем более позитивный подход Рейгана. Он играет на психологии жертвы – как в личном, так и национальном масштабе, что было бы совершенно нехарактерно для Рейгана.

Таким образом, всего за 30 лет Соединенные Штаты прошли путь от "нового утра Америки" до мрачного "разорения Америки" (American carnage) – одного из самых ярких выражений из инаугурационной речи Трампа.

Похмелье

Очень соблазнительно считать прошлогоднюю победу Трампа неким отклонением. Историческим недоразумением.

Весь избирательный процесс в итоге свелся к всего 77 744 голосам в трех ключевых штатах: Пенсильвании, Мичигане и Висконсине. Но если мы вспомним весь этот цикл от расцвета до упадка, пройденный с 1984 по 2016 годы, то феномен Трампа перестает выглядеть таким уж случайным.

Во многих смыслах неожиданная победа Трампа ознаменовала кульминацию большого числа разнообразных трендов в американской политике, обществе и культуре, многих из которых произрастают из периода мирового доминирования Америки конца XX века.

Давайте посмотрим, как падение Берлинской стены изменило Вашингтон, и как это ускорило наступление эры политики конфронтации и разрушения. В послевоенные годы сотрудничество между двумя основными партиями США было нормой, частично из-за общей цели победить коммунизм.

Наличие общего врага благотворно влияло на атмосферу в отношениях партий. Чтобы провести закон, президент Эйзенхауэр, например, постоянно сотрудничал с вожаками демократов, такими как спикер Палаты представителей Сэм Рейберн или лидер сенатского большинства Линдон Джонсон.

В рамках борьбы с коммунизмом и в ответ на запуск первого советского спутника, например, обеими партиями был принят Закон об учебной подготовке по национальной обороне (NDEA) от 1958 года, который улучшил преподавание точных наук.

Большим стимулом к отмене законов о расовой сегрегации в южных штатах в середине 1960-х было то, что эти законы вовсю использовала советская пропаганда.

Но с окончанием холодной войны сотрудничество двух партий на почве патриотизма и общего внешнего врага начало чахнуть. В 1990-е тогдашний лидер сенатского меньшинства Боб Доул стал все чаще прибегать к тактике обструкции законопроектов. Временная приостановка работы правительства стала оружием в политической борьбе.

В 1994 году во время довыборов в конгресс случилась "республиканская революция": в Вашингтоне появилась когорта несгибаемых партийцев, страдавших идеологической идиосинкразией по отношению к правительству демократа Клинтона и потому малоспособных к конструктивному сотрудничеству.

Спикер Палаты представителей Ньют Гингрич, первый республиканец на этом посту за 40 лет, представлял собой как раз именно такой типаж пламенного партийца, окопавшегося на Капитолийском холме.

В то время партии еще хоть как-то, со скрипом, но сотрудничали, как, например, в проведении в середине 1990-х в реформы социального обеспечения и уголовно-процессуального права.

Но столичная политика становилась все жестче. Манипуляции с границами избирательных округов привели к тому, что члены Палаты представителей стали старательнее соблюдать партийную дисциплину. Границы округов проведены таким образом, что стимулируют принадлежность к одной партии, которая занимает господствующие позиции в таком округе. А угроза для выборных деятелей исходит не от других партий, а от соперников внутри собственной.

Умеренные или прагматики, отклоняющиеся от линии партии, рискуют на праймериз перед следующими выборами получить удар со стороны более правоверных однопартийцев.

К моменту созыва 112-го Конгресса 2011-12 гг. в Палате представителей не осталось более консервативных демократов, чем самые либеральные из республиканцев, и наоборот. Это было нечто новое. В послевоенные годы между сходящимися флангами партий, либеральными республиканцами и консервативными демократами, были довольно значительные идеологические пересечения. В этой новой, более поляризованной атмосфере слова "межпартийное сотрудничество" стали чуть ли не ругательством.

Занялся бы конгресс импичментом Биллу Клинтону за предполагаемый роман со стажеркой, если бы Америка по-прежнему участвовала в холодной войне? Думаю, что нет – в те, более серьезные времена на это посмотрели бы как на какую-то ерунду, отвлекающую от по-настоящему важных дел.

Когда конгресс угрожал импичментом Ричарду Никсону, там было совсем другое дело, поскольку Уотергейт и его сокрытие тянули на по-настоящему тяжкое преступление.

Импичмент Клинтону ознаменовал появление еще одного политического тренда: делигитимизации действующих президентов. И этой игрой увлеклись обе партии.

Демократы называли Джорджа Буша "нелигитимным", потому что Ал Гор набрал больше голосов, а Верховный суд принял спорное с их точки зрения решение и присудил победу кандидату от республиканцев во время пересчета голосов в штате Флорида.

"Движение рожденцев" (The Birther Movement) во главе с Дональдом Трампом пыталось делигитимизировать Барака Обаму своими лживыми расистскими утверждениями о том, что он родился не на Гавайях, а в Африке.

Теперь некоторые демократы оспаривают легитимность Трампа – частично на том основании, что он получил меньше голосов избирателей, чем Хиллари Клинтон, а частично потому, что, по их утверждениям, он добился победы с помощью Кремля.

Более вызывающим и крикливым стал в последнее время и стиль политических выступлений, комментариев, статей и шоу.

Возможно, все началось в тот момент в 1998 году, когда сайт Drudge Report впервые опубликовал имя Моники Левински, обойдя журнал Newsweek, который в нерешительности раздумывал, стоит ли публиковать такую взрывоопасную историю. Успех Drudge Report демонстрирует, как новые медиа, отринув правила, которых придерживаются респектабельные СМИ, могут прославиться фактически в одночасье.

Этот урок был, без сомнения, усвоен Эндрю Брейтбартом, редактором Drudge Report, который основал ультраправый новостной ресурс Breitbart News.

Интернет и соцсети, в которых поначалу видели величайший в истории инструмент сближения людей, на самом деле стали рассадником цинизма, вражды и разнообразнейших теорий заговора. Америка стала еще более раздроблена.

Продолжалось "Великое расслоение": за период 1979-2007 гг. совокупный доход 1% богатейших семей вырос на 275%, тогда как у 20% беднейших семей Америки доходы выросли всего на 18%.

Инновационные технологии в корне изменили ситуацию на рынке труда. В этот период автоматизация убила больше рабочих мест, чем глобализация. В период с 1990 по 2007 гг. машины "зарубили" до 670 тыс. рабочих только в промышленном секторе США.

Бунт промышленного Среднего Запада, который привел Трампа в Белый дом, некоторые описывают именно как восстание против роботизации, хотя сами сторонники Трампа так не считают. С подачи самого миллиардера многие из них винят в своих проблемах иммигрантов и иностранные компании.

Корни "опиоидного кризиса" можно отыскать в начале 1990-х, когда американские врачи стали чрезвычайно часто прописывать сильные обезболивающие. Между 1991 и 2011 годами число таких рецептов выросло в три раза.

Америка словно была одурманена собственной победой в холодной войне и последовавшими успехами. Затем пришло похмелье последних 16 лет.

Америка Трампа

За последние несколько месяцев я не раз летал все тем же путем, с востока на запад – в Калифорнию, и не раз задавался вопросом: что подумала бы сегодня об Америке какая-нибудь впечатлительная 16-летняя девушка? Было бы у нее то же ощущение чуда, какое было у меня 33 года назад? Или же она, любуясь закатом над Тихим океаном, подумала бы, не закатилась ли звезда Америки?

Что бы она подумала о массовых убийствах с применением огнестрельного оружия – очередные только что случились в Лас-Вегасе и в маленьком городке в Техасе? Конечно, стрельба с большим числом жертв для Америки – не новость. Всего за несколько дней до моего первого приезда в Штаты в 1984 году вооруженный человек застрелил в "Макдоналдсе" в пригороде Сан-Диего 21 человека. Тогда это стало самым кровопролитным массовым убийством в новейшей американской истории.

Однако разница между "тогда" и "теперь" заключается в том, с какой регулярностью эти расстрелы происходят, и как эта повторяемость сделала их чем-то обыденным. Что было наиболее поразительно в связи с Лас-Вегасом, так это приглушенная реакция всей страны на то, что вооруженный убийца убил 58 человек и ранил сотни.

В прежние времена подобные массовые расстрелы шокировали, а сейчас уже не вызывают такой острой реакции у тех, кто лично не связан с этими событиями. Проходит месяц – и уже как будто ничего и не было.

Что бы эта девочка подумала о расовых отношениях? Тогда, в 1984 году, чернокожие спортсмены – Карл Льюис, Эдвин Мозес, Майкл Джордан – были объединяющими нацию фигурами, их победы на Олимпиаде и других соревнованиях были победами всей страны. Теперь же собственный президент поливает грязью некоторых чернокожих звезд спорта за то, что они в знак протеста встают на одно колено во время исполнения гимна перед началом игры в знак протеста – хотя право на протест записано в Первой поправке к конституции.

Что бы она подумала о череде случаев, когда полицейские стреляли в невооруженных чернокожих мужчин, как и о том факте, что проданное на аукционе оружие, из которого был застрелен Трейвон Мартин, ушло за 100 тыс. долларов?

Очередным симптомом стало факельное шествие неонацистов в Шарлоттсвилле и ремарки президента, который, описывая эту толпу, сказал, что там были и "очень хорошие люди". Президент фактически поставил на одну доску обе стороны столкновений в Шарлотсвилле: и белых расистов, и демонстрантов, выступавших против расизма.

Я в тот день был на пресс-конференции в Трамп-тауэр. Один оператор, афроамериканец, выкрикнул: "Какой сигнал это посылает нашим детям?" Вопрос остался без ответа, но озабоченные родители задаются им каждый день, глядя на поведение Дональда Трампа.

А как насчет споров о сносе памятников? Последний ветеран гражданской войны умер в 1959 году, но война – в новых формах – тянется до сих пор. Америка все еще борется со своим первородным грехом рабовладения.

А что, если бы эта девочка не полетела через весь континент от океана до океана, а приземлилась где-то в середине, в центре Америки?

Тут она увидела бы совершенно другую картину, чем в Лос-Анджелесе. В "ржавом поясе" по рекам вновь плывут вереницы барж с углем. Местные предприниматели верят в политику Трампа, потому что они видят ее результат в своих портфелях заказов и на своих счетах.

В угледобывающих штатах рады сворачиванию плана Обамы "Чистая энергия". В "библейском поясе" богобоязненные протестанты видят в Трампе своего, такую же, как они, жертву издевательств со стороны либеральной элиты. В "солнечном поясе", вдоль мексиканской границы, горячо поддерживают его планы борьбы с нелегальной иммиграцией.

На многих футбольных стадионах наша девушка услышала бы многоголосый гул недовольных болельщиков, которые согласны с президентом в том, что вставание на колено в знак протеста оскорбляет национальный флаг. В барах, профкомах и на собраниях ветеранов из Американского легиона она увидела был множество людей, аплодирующих Трампу за то, что он "говорит все, как есть" и плюет на правила президентского протокола и политкорректность.

В экономике в целом тоже все выглядит очень неплохо. Индекс Нью-Йоркской фондовой биржи по-прежнему на небывалой высоте. Индекс предпринимательской уверенности идет вверх. Безработица – на низшей отметке за последние 16 лет. Большая часть из 62 млн человек, проголосовавших за Трампа, продолжает считать его скорее национальным спасителем, чем национальным позорищем.

Во многих "красных штатах", традиционно голосующих за республиканцев, лозунг "Вернем Америке былое величие" сейчас звучит так же мощно, как и год назад. В целом по стране у Трампа сейчас самый низкий в истории рейтинг – всего 35%, но среди республиканцев он составляет 78%.

Что касается международной политики, то, наверное, можно сказать, что противники Америки сейчас опасаются Соединенных Штатов больше, чем при Обаме, а ее союзники перестали считать, что дружба и поддержка США им гарантирована при любых обстоятельствах.

Так называемое "Исламское государство" [организация, запрещенная в России и ряде других стран] выбито из Ракки. Союзники по НАТО пообещали увеличить расходы на оборону. Пекин под прессингом Вашингтона, похоже, начал оказывать экономическое давление на Пхеньян.

И в то же время лозунг Трампа "Америка прежде всего" все больше превращается в "Америка остается одна", что особенно заметно по Парижскому соглашению о климате и иранской ядерной сделке.

Трамп обидел в "Твиттере" таких давних союзников США, как Австралия и Германия, и просто взбесил самого близкого друга, Британию, серией твитов по поводу терактов и роста преступности.

То, что он обзывает своих врагов – Ким Чен Ына, например, он назвал "коротышкой с ракетой" – выглядит просто по-детски. На самом деле, по поводу Северной Кореи довольно многие опасаются, что твиты Трампа могут привести к ядерному конфликту.

Мало какие страны сейчас смотрят на Америку Трампа как на пример для всего мира, "сияющий град на холме", о котором говорил Рейган в своем прощальном обращении к нации. Со времен Франклина Делано Рузвельта американских президентов называли "лидерами свободного мира", а теперь этим титулом все чаще награждают канцлера Германии Ангелу Меркель.

Журнал Economist, который троллит Трампа чуть ли не еженедельно, назвал самым влиятельным человеком в мире китайского лидера Си Цзиньпина.

Американская исключительность теперь, как правило, воспринимается в негативном ключе. "Только в Америке" стало насмешкой.

Рональд Рейган любил повторять придуманную им 11-ю заповедь: "Ни один республиканец не должен плохо отзываться о другом республиканце". Времена изменились: теперь некоторые из наиболее едких и проницательных критиков президента-республиканца состоят как раз в рядах его собственной партии.

Сенатор Джефф Флейк назвал его "угрозой демократии". Боб Коркер говорит, что нынешний Белый дом – это "детский сад для взрослых". Джон Маккейн постоянно ругает Трампа за "фальшивый, полуграмотный национализм". Джордж Буш говорит, что в американской политике становится больше нетерпимости, конспирологии и откровенных выдумок – правда, Буш-младший не назвал при этом имени Трампа.

То, что Трамп отказывается играть по правилам и хочет быть этаким "антипрезидентом", похоже, уже разрушительно действует и на институт президента, и на гражданское общество.

Художники бойкотировали прием в Белом доме накануне ежегодной церемонии вручения премий Кеннеди-центра – одного из важнейших событий в культурной жизни страны.

Приглашение игрокам баскетбольной команды "Голден Стэйт Уорриорз", чемпионам НБА, на прием в Белом доме было отозвано из-за того, что спортсмены в знак протеста опускались на одно колено во время исполнения гимна. Раньше допустимость подобных действий не ставилась под вопрос.

Даже к одной из самых формальных и торжественных обязанностей главнокомандующего – приносить соболезнования семьям погибших военных – Трамп подошел настолько неформально, что это привело к некрасивой ссоре с вдовой солдата.

Неудивительно, что те, кто давно следит за политикой в Вашингтоне, считают, что этот последний год стал одним из самых неприятных и постыдных периодов в истории Соединенных Штатов и их президентов.

В результате публика начинает все больше любить предшественников Трампа. Когда пять бывших президентов в конце октября появились вместе на благотворительном концерте в Техасе, их встретили как команду супергероев, надевающих плащи перед последней решающей битвой.

Даже Джорджа Буша его давние враги из числа либералов сейчас вспоминают с нежностью и легкой ностальгией – это многое говорит о нынешнем удивительном времени.

Заявление Трампа, что он может быть таким же великим президентом, как Авраам Линкольн, – одно из самых смешных примеров его похвальбы. Кроме похвальбы, мы слышим ложь, "альтернативные факты" и нападки на "фейковые СМИ" – так Трамп называет, в частности, одни из лучших газет Америки, New York Times и Washington Post.

Недавно он даже угрожал отозвать лицензии у критиковавших его вещательных компаний. Некоторым это напомнило 1984 год – только не тот, когда была лос-анджелеская Олимпиада, а тот, о котором писал Джордж Оруэлл.

33 года назад рейгановский лозунг "в Америке снова утро" символизировал обновление и жизнелюбие, а теперь Америка по утрам занимается тем, что проверяет президентский "Твиттер". Трамп обычно начинает свой день с серии злых или издевательских твитов о его врагах. Новая норма, как это часто называют. Более уместно было бы назвать это новой ненормальностью.

У Америки есть предохранители, позволяющие ей нормально фунционировать вне зависимости от политики и президента. Но ресурс этих предохранителей не бесконечен. Я долгое время считал, что, что бы там ни творилось в Вашингтоне, США спасут другие жизненно важные центры. Нью-Йорк – финансовая и культурная столица. Сан-Франциско – технохаб. Бостон – город науки. Голливуд – центр развлечений.

Адрианна Макалистер, директор департамента виртуальной реальности в Google, выступает с презентацией
Но теперь Голливуд сотрясает скандал с Харви Вайнштейном, другой скандал, с Uber, высветил проблемы с корпоративной этикой в технологической сфере, а дело банка Wells Fargo выставляет в самом неприглядном виде Уолл-стрит.

Американские университеты лидируют в мировых рейтингах, но лучшие учебные заведения едва ли служат двигателями социальной мобильности. Проведенное New York Times исследование 38 колледжей, среди которых Йель, Принстон и Дартмут, показало, что выходцев из 1% самых богатых семей среди студентов-американцев больше, чем выходцев из социальных слоев, составляющих нижние 60% в рейтинге доходов. В этом году почти треть поступивших в Гарвард были сыновьями и дочерями выпускников университета.

Автоматизация производства продолжит уничтожать рабочие места. В одном из исследований предсказывается, что в течение следующих 15 лет компьютеры и машины уничтожат около 40% нынешних рабочих мест в США.

Когда я в прошлом году был в районе Ржавого пояса недалеко от Питтсбурга, я был поражен, узнав, как много водителей такси раньше работали в сталелитейной промышленности. Теперь бывший "стальной город" превратился в столицу робототехники, где Uber испытывает беспилотные автомобили.

Поговорка "Америка всегда катится в ад, но вечно останавливается на полпути" вроде бы все еще верна, но сейчас есть ощущение, что страна решила проверить: а вдруг таки получится? Сейчас США кажутся не единой страной, а каким-то пространством, занятым воюющими племенами. Еще не государство на грани развала, но уже и не совсем единые "соединенные штаты".

В своих поездках по этой стране я пытался и не мог понять, что же сможет объединить американцев, по какому пункту в своих политических спорах они смогут, наконец, договориться. По вопросу о ношении оружия? Нет. Об абортах? Нет. О здравоохранении? Нет.

Даже такое катастрофическое событие как 11 сентября 2001 года не смогло сплотить страну.

Оно скорее посеяло новые семена раздора, особенно в том, что касается иммиграции. Некоторые американцы согласны с Дональдом Трампом, что необходимо запретить въезд в США людям из стран с преимущественно мусульманским населением. Другие считают это позором для Америки.

Когда я много лет назад впервые приехал в США, я увидел сплоченную нацию. Те празднества по случаю Олимпиады были в какой-то степени проявлением национализма, но в этом также была общность духа и цели. Во всем, от "Рапсодии в стиле блюз" Гершвина, которую исполняли на 84 белых роялях, до завоевавшей кучу медалей пестрой и разноязыкой команды США.

От пилота, который облетел вокруг стадиона "Мемориал Колизеум" с помощью реактивного ранца, до покупателей, которые покидали "Макдоналдс" с бесплатными бургерами. Была причина для радости. Настоящее было чудесным. Америка снова чувствовала себя Америкой.


Источник: "BBC"