Лента: Политика

В 1961 году я ездил в Советский Союз по программе обмена студентами. Обмен тогда проводился во второй раз, а целью программы было достижение некоторой «оттепели» в шедшей тогда холодной войне.

Нас было три группы, всего приблизительно 35 американских студентов. Советские власти не особенно хотели, чтобы мы свободно общались с русскими студентами, так что нас постоянно возили по стране, и в результате мы многое повидали в коммунистической стране и империи.

Моя группа въехала в СССР через Югославию и Румынию, потом мы были в Москве, Ленинграде, Киеве, Ташкенте, Самарканде и в советском спортивном лагере на черноморском побережье Грузии, а обратно возвращались через Польшу и Восточную Германию, как раз когда строилась Берлинская стена. Когда Юрий Гагарин впервые полетел в космос (это был успех советской пропаганды), мы были в горах Кавказа.

Сильнее всего в Советском Союзе бросалось в глаза то, что, если не считать сверкающего чистотой московского метро с блестящими мраморными полами и стенами, а также красивых старых зданий, построенных еще при царях, там не было ничего. По московским бульварам не ездили машины. В маленьких продовольственных магазинах не было товаров. В универмаге ГУМ нам не смогли продать ничего, хотя мы принесли им в горстях рубли, полученные за джинсы Levi, рубашки на кнопках и школьные ботинки — их с нас буквально сняли на улице.

Помню, как я ехал в Ташкенте на автобусе, и вдруг появился грузовик, везший мясо. Туша висела на железной балке без всякой крыши. Все немногочисленные машины поехали за грузовиком. Водитель автобуса отклонился от маршрута и тоже за ним поехал.
Пассажиры автобуса оживились, испытывая предвкушение. Из магазинов и офисных зданий начали выходить люди. Когда грузовик подъехал к небольшой мясной лавке, уже выстроилась длинная очередь.

В Советском Союзе люди очень внимательно следили за всеми доставками товаров. Люди выстраивались в очереди за любыми товарами, потому что их можно было сменять на другие товары. Товаров было мало, так что деньги были не лучшим платежным средством.

Пребывание в СССР привело мне иммунитет к преувеличенным заявлениям об успехах советской экономики. Когда я учился в аспирантуре, существовало общепринятое мнение, что благодаря центральному планированию советская экономика росла очень высокими темпами по сравнению с рыночными экономиками. В 1962 году издательство Принстонского университета опубликовало для Национального бюро экономических исследований научный труд Уоррена Наттера (G. Warren Nutter) «Рост промышленного производства в Советском Союзе». Наттер пришел в своей работе к выводу, что официальные данные о росте советской промышленности были преувеличенными и что темпы роста экономики СССР не представляли собой ничего примечательного на фоне темпов развития США в аналогичный период. Выводы Наттера были восприняты как весьма спорные, тогда мало кто с ним согласился.

Еще и в 1980-х годах в ЦРУ все еще господствовала точка зрения, согласно которой Советский Союз может победить в гонке вооружений, потому что централизованное управление инвестициями позволит экономике расти с той скоростью, с какой будет нужно для противодействия наращиванию военной мощи со стороны США. Когда советская экономика рухнула, в ЦРУ было организовано мое выступление, в котором я объяснил аналитикам управления, почему они ошибочно оценили возможности своего противника.

Советская экономика рухнула потому, что производила из более ценных вещей менее ценные. Стоимость выпускаемой продукции заносилась в статистические данные, но затраты на производство были выше, чем стоимость произведенного. Другими словами, Советский Союз не создавал ценность, а уничтожал ее.

Причиной тому было продиктованное идеологическими соображениями категорическое нежелание управлять капиталовложением и распределением ресурсов на основе цен и прибылей. Показателем успешного управления считалась не прибыль, а выполнение плана по валу, измерявшемуся в тоннах, квадратных метрах и тысячах штук товара.

К примеру, показателем успешного развития строительной отрасли было количество ныне строящихся проектов. Из-за этого вся Москва покрылась недостроенными зданиями, потому что все усилия были направлены на запуск новых строек. Из-за этого возник дефицит жилья, потому что существовал стимул не заканчивать начатые стройки, а начинать новые.

Если производительность обувной фабрики определяется количеством пар обуви, то появится огромное количество детской обуви, а больших размеров – не будет, потому что из одного и того же количества материала можно сделать или одну пару большого размера, или несколько — малого.

Когда план по гвоздям давали в единицах, то делали только маленькие гвозди, а больших не делали. Когда план задавался в килограммах, то все товары делались большими и тяжелыми. Есть знаменитый советский мультфильм, в котором директора фабрики по производству гвоздей награждают званием Героя Советского Союза за перевыполнение плана. Во дворе завода стоят два огромных крана и держат один огромный гвоздь.

Когда план производства лампочек задавался в единицах, лампочки получались маленькими, когда по весу — тяжелыми. Однажды Никита Хрущев пожаловался: люстры такие тяжелые, что «потолки над головой прогибаются».

Изобилие природных ресурсов вкупе с низкой стоимостью их добычи и минимальным количеством ресурсов, выделяемых на потребительские нужды, позволило советской экономике функционировать невзирая на крайне неэффективное, с точки зрения потребительской удовлетворенности и эффективности экономической системы в целом, использование ресурсов. Но вечно так продолжаться не могло.

А экономика США в 1960-х работала эффективно. При капиталовложениях и распределении ресурсов руководствовались ценами и прибылями. Товары и услуги, производившиеся американскими фирмами для американских потребителей, делались с применением трудовых ресурсов Америки, и прибыли корпораций свидетельствовали о том, что экономика обслуживает интересы благосостояния потребителей. Реальные заработки и жизненный уровень американцев рос вместе с ростом производительности экономики.

В 1970-х годах наметилось ухудшение ситуации с балансом между инфляцией и безработицей, замаячила угроза стагфляции (застоя в экономике одновременно с инфляцией). Но проблема, как оказалось, была в конкретной экономической политике, а не в системе капитализма в целом. Кейнсианская макроэкономическая политика способствовала росту спроса, давая легкие деньги, но ограничивала производство из-за высокого уровня налогообложения. Экономисты, концентрирующиеся на предложении, а не спросе, исправили эту проблему, введя обратную политику: ужесточили монетарную политику и снизили налоги. Вследствие этого экономика США снова начала расти, причем не пришлось расплачиваться за это ростом инфляции.

Как ни странно, следствием развала Советского Союза в 1991 году стало начало разрушения и американской экономики. Наступление «конца истории» принудило китайских коммунистов и индийских социалистов присоединиться к победившей стороне и открыть свои страны для притока капитала из стран первого мира. Впервые в истории американские корпорации заполучили огромное количество безработных и низко оплачиваемых работников. Гигантское, сверхизбыточное предложение труда в Индии и Китае привело к тому, что брать людей на работу можно было за баснословно низкие зарплаты, и маржа поплыла в карманы директоров, акционеров и дельцов с Wall Street.

Вывод производства из США за границу стал причиной отделения доходов американцев от производства потребляемых ими товаров и услуг. Появление высокоскоростного интернета позволило привлекать к работе профессионалов, находящихся за границей, в частности, при создании программного обеспечения, а это снизило привлекательность получения университетского образования, равно как и перспективы выпускников в части трудоустройства. В подобной «офшорной» экономике прибыли корпораций больше не служат мерой экономического благосостояния населения.

В росте доходов американцев начался застой — не считая богатых людей, роста нет уже двадцать лет — но экономика продолжала расти за счет нарастания потребительского долга, занявшего место отсутствующего роста чистой заработной платы. Политика главы Федеральной резервной службы Алана Гринспэна (Alan Greenspan) на понижение процентной ставки вызвала бум в отрасли недвижимости и вознесла уровень цен на жилье на новые высоты, что позволило американцам рефинансировать свои ипотеки и потратить свои капиталы. Любой смог получить кредитную карту, и многие американцы превысили свой лимит в несколько раз.

К началу XXI века экономика США стала такой же «потемкинской», какой была советская экономика. На смену росту доходов пришел рост потребительской задолженности и достиг недопустимо высокого уровня, и в то же время жадность никак не регулируемого финансового сектора довела уровень задолженности до безответственного уровня, что и вызвало финансовый кризис, по сей день грозящий западному миру.

Традиционная экономическая политика — низкая процентная ставка, большой бюджетный дефицит — не вернет американцам рабочих мест, потому что они уже уплыли за рубеж. Низкая процентная ставка лишает доходов пенсионеров и живущих на сбережения, еще в большей степени снижая потребительский спрос. Огромный дефицит приводит к обесцениванию доллара и ставит под угрозу его статус как мировой резервной валюты. США зависят от импорта, и поэтому ослабление доллара еще больше сокращают покупательную способность потребителей.

К тому же проводимые Федеральной резервной службой операции «количественного облегчения» ситуации, то есть выкуп банков и монетизация федерального дефицита, сокращает доходы потребителей, в то же время угрожая потребителям инфляцией и сокращением льгот (социальных, медицинских и прочих), а также сокращением программ по поддержке уровня доходов.

В потемкинской экономике США делается вид, что мы можем позволить себе тратить триллионы долларов на войны, триллионы долларов на оборонный бюджет и еще триллионы долларов на выкупы, хотя значительная часть налоговой базы вывезена за границу, а авторитет доллара и кредитоспособность Минфина подорваны.

На фоне высокой и хронической безработицы, комиссия по дефициту, созданная президентом Обамой, решила выжать американцев еще сильнее, чтобы налоговое бремя не мешало богатым монополизировать рост благосостояния до последнего доллара. Оплачивать военные расходы заставляют получателей социальных льгот, а выкупать банки планируется за счет повышения пенсионного возраста и сокращения льгот. А Элис Ривлин (Alice Rivlin) из комиссии еще и хочет усугубить ситуацию, введя общенациональный налог с продаж в 6,5%, и если он будет введен, то потребительские расходы сократятся еще значительней, при том, что на дворе самая страшная рецессия со времен «великой депрессии».

В СССР идеология не позволила Советам спастись с помощью организации экономики на принципах цены и прибыли, а не валовых показателей. В США такие могущественные группы, как Wall Street и ВПК, о которых нас предупреждал президент Эйзенхауэр, не позволяют принять меры, которые смогли бы вдохнуть новую жизнь в потребительскую экономику, вернув обратно вывезенные за рубеж рабочие места и сократив бюджет, положив конец не приносящим ничего, кроме вреда, войнам.

Выгодность дешевой иностранной рабочей силы для корпораций и финансового сектора можно компенсировать системой налогообложения корпораций, привязанной к тому, где создается добавочная стоимость их продукции: низка ставка налога, если добавочная стоимость создается с привлечением американского труда, и высокая — если используется иностранный труд. Эта простая перемена поможет американцам вновь получить работу, восстановит механизмы вертикальной мобильности, благодаря которым американское общество остается обществом возможностей, восстановит налоговую базу штатов, городов и федерального правительства, а также сократит дефицит внешнеторгового баланса на то количество товаров и услуг, которое производится за границей американскими фирмами для американского рынка.

Но подобно тому, как советские партийные боссы держались за власть вплоть до самоуничтожения, американские олигархи будут душить американскую экономику вплоть до смертельного исхода. Неужели то, что президент Обама так и не смог ничего изменить лишь в очередной раз показывает, что изменения в Америке начнутся только после катастрофы?



Пол Крейг Робертс (Paul Craig Roberts)– заместитель министра финансов при президенте Рейгане
Источник: "ИноСМИ "
Оригинал публикации: "Potemkin America "