Лента: Политика

Сегодня вопросы внешней политики обсуждает почти все общество. Это тот редкий случай, когда простые люди проявляют столь большой интерес к теме, интересовавшей до этого только специалистов.

Что же случилось? А случилась простая вещь — на фоне растущего кризиса, резкого ухудшения жизни и безработицы люди перестают верить тем, кто еще несколько лет назад рассказывал им о розовых перспективах быстрого вступления в Европейский Союз (помните, через 3 месяца!) и НАТО; о том, как там нас ждут и как (вместо нас самих и за их деньги) построят нам счастливую и богатую жизнь.

Сейчас, когда эти же обанкротившиеся политики начали открещиваться от своих действий, люди хотят разобраться — что же случилось? И что нужно делать?

Чтобы дать верные ответы на вызовы сегодняшнего дня, необходимо иметь адекватное представление того, каким путем и куда движется современный мир. Следует проанализировать состояние ключевых игроков на международной арене. А также и то, что собой представляет на этом фоне Украина.

Среди мировых тенденций, на которые стоит обратить внимание, в первую очередь отмечу следующие.

1. Перераспределение влияния между мировыми державами вследствие мирового кризиса. Даже беглый взгляд на статистику свидетельствует о том, какие страны действительно выходят победителями из этого кризиса, а какие — ожидает длительное выздоровление. В США, например, падение промышленного производства в июле 2009 г. составило 13%. Прогнозируется, что соотношение государственного долга и ВВП США достигнет в 2010 г. рекордной отметки в 98,1%, чего никогда не было за всю послевоенную историю страны.

Несколько более радужная, но в целом подобная ситуация сложилась и в европейских странах.

Однако, например, в Китае МВФ прогнозирует в этом году экономический рост на 7,5%, в Индии — на 5,4%.

С 1980-го по 2009 г. в мировой структуре ВВП доля стран «Большой семерки» сократилась с 51 до 41%, доля стран зоны евро уменьшилась за последние 17 лет с 20 до 15%, а доля стран БРИК увеличилась за тот же срок с 14,5 до 22,3%.

А если учесть, что в 2050 г. Китай и Индия будут производить уже около 50% мирового ВВП, то разве не был прав бывший глава Всемирного банка господин Вульфенсон, когда заметил, что Украина стремится к членству совсем не в той ассоциации, поскольку активное развитие будет происходить именно в Азии?

2. Именно национальные государства, а не надгосударственные образования оказались способными предложить быстрые и эффективные меры по выходу из кризиса.

Несмотря на все призывы к европейской солидарности, ЕС не смог дать консолидированный ответ на вызовы кризиса: каждая страна Евросоюза вынуждена выходить из него самостоятельно.

Кстати, ничто так не ударило по доверию новых стран-членов, наиболее пострадавших от кризиса, к институтам Евросоюза, как именно эта неспособность, проявившаяся в условиях кризиса. Многочисленные опросы общественного мнения свидетельствуют о резком падении популярности членства в ЕС среди населения стран Восточной Европы.

Впервые за всю историю Евросоюза затормозилась тенденция, в соответствии с которой ЕС десятилетиями наращивал привлекательность в других регионах мира.

Об этом же красноречиво свидетельствует и хроническая неспособность Евросоюза выработать действительно совместные внешнеполитические подходы к ключевым международным проблемам. Пока удается лишь наскоро лепить проекты наподобие «Восточного партнерства», где за красивыми словами четко проступают непримиримые разногласия в подходах, далекие от действительно единой внешней политики.

Очень метко сказал об этом известный американский политолог Джон Халсмен: «Если Запад непоправимо разделен, то же самое можно сказать и о крупнейших государствах Европы. Нигде, начиная от отношений с Россией и заканчивая экономическим кризисом и энергетической политикой, не существует даже минимальной договоренности между Германией, Францией, Великобританией, а о других и говорить нечего.

А в то же время пророки европейского проекта назойливо твердят об успехах со времен Римского договора, напоминают, что Европа является work in progress, заверяют, что время их оправдает. Но, как это продемонстрировала с разрушительной силой Великая депрессия, история никого не ждет. Вот почему национальные государства будут определять будущее мира, в то время как Европа будет медленно клониться к упадку».

3. Неумолимо растет геополитическая пропасть по обе стороны Атлантики. Достаточно вспомнить, как страстно желали европейцы прихода к власти Барака Обамы и каким твердым «нет» ответили европейские лидеры на призывы последнего увеличить численность войск на юге Афганистана и предоставить членство в ЕС Турции. Вспомним также и то, как тщетно пытался премьер-министр Великобритании попасть на аудиенцию к Бараку Обаме в сентябре этого года. Ничего подобного никогда ранее не случалось, вероятно, за всю историю американо-британских отношений.

Происходит необратимая маргинализация НАТО как инструмента атлантического взаимодействия, а также как организации, объединенной общими ценностями и интересами членов. Говоря словами того же Халсмена, «... альянсы атрофируются, когда они прекращают решать общие проблемы и служат лишь интересам доминирующей державы».

Растут свидетельства того, что несмотря на все хваленые гарантии безопасности, НАТО не в состоянии обеспечить безопасность всех его членов. Не случайно госпожа Даля Грибаускене — новый президент Литвы — призывала подготовить отдельный план НАТО по защите Балтийских стран, поскольку, по ее мнению, известной пятой статьи уже недостаточно.

Нетрудно предвидеть реакцию на это со стороны ключевых стран НАТО.

В последнее время НАТО испытало два чувствительных удара в контексте поиска смысла собственного существования после окончания «холодной войны». Имею в виду как прекращение дальнейшего расширения на восток, так и осознание неминуемого военного поражения в Афганистане. Афганская война станет для НАТО тем же, чем другая афганская война — около 20 лет назад — стала для СССР. НАТО еще будет вырабатывать новые стратегии и концепции, а его генсек господин Расмуссен — старательно имитировать усилия другого генсека — господина Горбачева по спасению Советского Союза путем реформ, однако судьбы НАТО эти усилия уже не изменят.

4. Приостановка евроинтеграционного проекта неминуемо трансформируется в рост роли и влияния отдельных государств Европы. И думаю, не ошибусь, если скажу, что ключевую роль на всем континенте все в большей степени будет играть Германия. Именно ее голос будет решающим и во внешнеполитической плоскости.

В ближайшие годы Германия должна будет решить, каким будет вектор ее дальнейшего развития как мировой державы. И можно уже сейчас предположить, что этот вектор не будет направлен на сохранение евроатлантических связей и на углубление евроинтеграции, по крайней мере в традиционном понимании этих двух процессов.

Ведущий немецкий историк Михаэль Штюрмер отмечает следующее: «Атлантический альянс и Европейский союз уже не являются терминами, единосущными с содержанием существования немецкого государства. Организационный принцип Европы состоял в том, чтобы связать Германию узами, одновременно стремясь к благосостоянию и безопасности в мире на основе Pax Americana. Геополитические землетрясения 1990-х еще не утихли. Тектонические плиты продолжают двигаться. Объединенная Германия еще не нашла своей роли ни в Атлантическом альянсе, ни в Европейском Союзе. Мы слишком велики, чтобы согласиться на нынешнее равновесие, и слишком малы, чтобы командовать».

5. Надежды на быструю и безболезненную интеграцию огромного восточноевропейского пространства в индустриализованную и развитую Европу потерпели катастрофическое поражение.

Через двадцать лет после падения Берлинской стены стало понятно, что средствами брюссельской бюрократии не удается преодолеть пропасть в историческом развитии, существовавшую между двумя частями континента на протяжении долгих десятилетий и даже столетий.
Одно из главных отличий между Западной и Восточной Европой заключается в следующем. В условиях «холодной войны» страны Западной Европы были вынуждены радикально — и навсегда — отказаться от национализма, от ксенофобии, от вековой национальной вражды. На Западе Европы давно утихли споры по поводу истории, прошлых побед и поражений, не говоря уже о событиях более далеких веков.

В то же время на Востоке протест против навязанной народам региона коммунистической системы неизбежно принимал вид национальных движений, со всеми присущими им положительными и отрицательными чертами. Объединенного восточноевропейского фронта сопротивления коммунизму не существовало, а следовательно, националистические болезни 20-х и 30-х годов в этих странах были лишь загнаны в подполье. Надежды на быстрые результаты реформ 90-х годов позволяли закрывать глаза на эти явления, проявившиеся в полной мере именно в годы кризиса.

Сегодняшняя Восточная Европа разобщена и погружена в глубокий кризис. Перманентные смены правительств, евроскептицизм, шовинизм и рост ультраправых движений — так нынче выглядит политическая палитра многих стран региона.
Еще хуже обстоят дела в странах, которые даже в коммунистическую эпоху не имели собственной полноценной государственности. Именно поэтому в Украине за основу строительства государства были взяты не современные западные политические теории, не идеи общественного баланса интересов и ценностей, а провинциальный, хуторянский национализм, который по своему содержанию не сильно изменился по сравнению с 30-ми годами прошлого века.

6. Ситуация в России. Современное состояние и перспективы развития России нельзя рисовать одной краской — ни мрачно-черной, ни идеалистически-розовой.
С одной стороны, кризис в немалой степени затронул Россию из-за высокой степени ее вовлеченности в мировую экономическую и финансовую системы. Кризис показал, что структурные проблемы развития этой страны, среди которых на первом месте — критическая демографическая ситуация, — пока не удается преодолеть. Что, в общем, и отметил сам президент России Дмитрий Медведев в известной статье «Россия, вперед!»

С другой стороны, особенностью восприятия России в Украине является то, что в головах украинцев происходит постоянное сравнение двух стран, от чего нельзя абстрагироваться. И вот в контексте этого сравнения, к сожалению, Россия Украину во многом обгоняет.

Именно политическая стабильность, пусть и российского образца, стала неизмеримо более мощным магнитом для иностранных инвестиций, нежели демократия по-украински, все чаще выглядящая в глазах западных наблюдателей как настоящий политический хаос.

За последние годы разница в уровне жизни между двумя странами стала впечатляющей. И уже не соответствуют действительности утверждения о том, что в России развивается только Москва, а за МКАДом — будто бы сплошные руины. В России сохраняются огромные диспропорции в региональном развитии, однако все больше точек развития возникает в разных, порой далеких регионах.

Только что посетил город Пермь, это Приуралье, северо-восток европейской части России. Как очевидец могу утверждать — редко какой областной центр Украины можно сравнить по уровню развития с этим индустриальным городом, где, однако, по утверждению местных жителей, еще в 90-х годах господствовали жуткий кризис и безденежье, так что люди просто умирали от голода.

Еще одна особенность, о которой мало говорят, — россиянам значительно легче, чем украинцам, получить шенгенскую визу. Не буду здесь приводить конкретные примеры отношения одних и тех же европейских стран к просителям виз в Киеве и в Москве. Однако как человек, знающий проблему изнутри, могу заверить: диспропорции значительны, и они — не в пользу украинцев.

Не случайно велико и количество украинских «заробитчан» на территории России, измеряемое сотнями тысяч. И число их не уменьшается, несмотря на кризис. Украинская власть, несмотря на все разговоры о патриотизме, забыла этих людей, бросила их на произвол судьбы. Каким образом будет защищать соотечественников президент, который уже полтора года не может встретиться со своим российским коллегой, — вопрос риторический.

Отнюдь не мифическая военная агрессия, не аннексия Крыма, о чем здесь назойливо вещают «хромые утки» от внешней политики, являются реальным вызовом украинской государственности со стороны России. Настоящий вызов — это то, что на Западе называется soft power, это способность сегодняшней России, несмотря на все проблемы, построить государство, где царят стабильность и понятные правила игры, государство, которое постоянно модернизируется, государство, с которым, в конце концов, считаются в современном мире.
Если украинская власть, вместо того чтобы предлагать своим гражданам аналогичные вещи, будет продолжать погружаться в пещерный национализм, в постыдное, шароварное хуторянство и заниматься поиском врагов вокруг себя, украинская государственность может просто не выдержать. Любое лицемерие имеет предел.

Беглый анализ международных факторов, влияющих на внешние позиции Украины, приводит к крайне неутешительным результатам, главный из которых заключается в следующем.

Сегодня, в условиях кризиса и глобального перераспределения влияния между ключевыми центрами силы, продолжать внешнюю политику на основе представлений о мире начала 90-х годов прошлого века или еще более устаревших штампов — это не просто тяжелая ошибка, это прямое преступление против украинского народа.

Бессмысленно жить иллюзиями прошлого десятилетия о том, что расширение ЕС и НАТО — это две стороны победного шествия Запада, который после «победы» в «холодной войне» и далее будет поглощать куски побежденной территории. Расширение ЕС и НАТО на восток по сути закончено. Высшую точку развития эти организации уже прошли и сейчас они сосредоточатся на сохранении приобретенного.

Бессмысленно жить так, будто за евроатлантическим пространством не существует огромного, динамично развивающегося мира. Как еще, если не как преступную ошибку, можно охарактеризовать внешнюю политику, при которой в течение пяти лет министры иностранных дел Украины не совершили ни одного визита ни в Китай, ни в Индию?

«Уверен, после октября 2004 отношения с Россией будут взаимовыгодными и стабильными» — это цитата из предвыборной книги Виктора Ющенко пятилетней давности. No comments.

С искренней симпатией отношусь к усилиям нашего нового министра иностранных дел по размораживанию этих отношений. Однако пока министр будет подчинен нынешнему президенту, на существенные сдвиги надеяться нечего.

Какой же должна быть внешняя политика Украины после президентских выборов, чтобы наша страна смогла наконец выйти из порочного круга заидеологизированности и хуторянства, отвоевать утраченные позиции на международной арене?

Первое. Надо определиться относительно главного ориентира политики безопасности государства. Признать, что членство в ЕС и особенно в НАТО — это призрак, не могущий быть надежным ориентиром нашего повседневного внешнеполитического выбора.

Если членство в ЕС еще может оставаться на повестке дня как далекая цель, как надежда на то, что когда-нибудь Евросоюз настолько радикально изменится, что сможет включить в себя Украину, то членство в НАТО — это идея, окончательно умершая без надежды на воскресение. Кто не верит, пусть зайдет на сайт Центра Разумкова, посмотрит, сколько в Украине сторонников членства в НАТО. Ровно 13% по состоянию на апрель этого года, более поздних данных нет, наверное, они еще более плачевны.

В последнее время ведется много разговоров о внешних гарантиях безопасности Украины в условиях закрытости членства в НАТО. Говорят о реанимации гарантий Будапештского меморандума и т. д. Хочу в ответ на это предложить наконец прекратить перекладывать на других собственную ответственность.

Придерживаюсь иного мнения: последовательное соблюдение мирной политики безопасности, поддерживаемой как политической элитой, так и населением страны, которая не воспринимается в качестве угрозы ни одной страной мира, а в первую очередь — странами-соседями, — это единственная действенная гарантия безопасности собственной страны.
В условиях Украины лучший выход — это законодательное оформление внеблокового статуса, определенного в Декларации о государственном суверенитете Украины, который существовал де-факто на протяжении всех 17 лет независимости и, убежден, будет существовать и впредь.

Приведу пример нейтральных стран Европы — Австрии, Швеции, Финляндии, Ирландии, провозгласивших нейтралитет после Второй мировой войны, в несравненно более тяжелых условиях, нежели мы имеем сейчас. В состоянии «холодной войны» и биполярного разделения мира ни одна из сторон не торопилась признавать нейтралитет этих стран. Ни одна из противоборствующих сторон не могла предоставить никаких внешних гарантий по поводу их нейтрального статуса.

И тем не менее угрозы военной агрессии против этих стран не было. Более того, нейтралитет стал отправным пунктом для реального экономического расцвета этих стран, построения в них демократических, плюралистических обществ, сохранения ими европейской идентичности. А Ирландия настолько ценит свою внеблоковость, что выдвинула ЕС отдельное требование относительно ее сохранения как условие положительного голосования по Конституционному договору!

Почему нейтралитет сыграл такую положительную роль в послевоенной истории этих стран? Потому что ни одна страна не считала, что нейтралитет Финляндии или Австрии был чем-то фиктивным, ненастоящим. За заявлениями о нейтралитете был национальный консенсус, стояли честные политики, которым доверяли, стояли солидные политические партии, придерживавшиеся этой политики.

В Украине, к сожалению, сегодня все наоборот. И президент, и правительство формально, вопреки всему, продолжают политику, направленную на членство в НАТО, политику, против которой выступает подавляющее большинство населения.
Между тем для изменения ситуации не нужны сверхусилия. Достаточно декларации Верховной Рады, изменений в концепции внешней политики и в закон о принципах политики безопасности. Нужны правительство, которое бы этих законов придерживалось, и оппозиция, которая бы это контролировала. Вопрос о каких-либо внешних гарантиях отпадет сразу.

Не отвергаю идею внешних гарантий внеблоковости Украины как таковую. При определенных условиях эта идея может быть полезной. Однако вести об этом разговор следует не сегодня, когда мы находимся в состоянии «холодной войны» с ближайшим соседом и неопределенности относительно ключевых ориентиров безопасности.

Второе. Найти свое место в сложной системе отношений между западной и восточной частями европейского и евроатлантического пространства.

При этом следует исключить порочную формулу «ЕС + НАТО равняется Западу». На самом деле круг вопросов, которые Украина должна решить во взаимодействии с ЕС и НАТО, существенен, но тем не менее ограничен. На направлении Евросоюза это — безвизовый режим и зона свободной торговли. Это — действительно ключевые, жизненно важные для Украины вопросы. А уже, допустим, вопросы энергетического сотрудничества желательно все же решать не только с ЕС, но и в трехстороннем формате, при участии стран-поставщиков, транзитеров и потребителей энергоносителей.

Нормальное сотрудничество Украина — НАТО должно продолжаться. Киев справедливо гордится тем, что принимает участие в международных операциях под эгидой НАТО. Там, где НАТО не служит орудием геополитического давления, а выполняет действительно важные миротворческие функции, участие Украины должно быть не только сохранено, но и по возможности расширено.

Сегодня и Запад, и Восток — это прежде всего сложная мозаика независимых государств. Нам надо учиться находить баланс интересов с каждой столицей, а не действовать по принципу: те и те страны — наши враги, поскольку против нашего вступления в НАТО, например.

Главное задание Украины я бы сформулировал так: нам нужно научиться строить отношения с Западом так, как это делает Россия, и взаимоотношения с Россией — так, как это делает Западная Европа.

Главное, что для этого нужно сделать, — отказаться от идеологизации отношений, от засорения их повестки дня конфликтными вопросами.

Если мы хотим, чтобы наши партнеры понимали логику нашей позиции, необходимо хорошо понимать их внутреннюю логику и их стремления. Отделить зерна от плевел: настоящие опасения от идеологических мифов.
И это касается в первую очередь отношений с Россией.

Мы жалуемся на то, что годами не можем достичь компромисса в вопросе делимитации границы с Россией. Но разве так трудно понять, что, например, вопрос недопущения иностранных военных кораблей в акваторию Азовского моря — это принципиальный вопрос национальной безопасности Российской Федерации, и уступок здесь не будет. В то же время для Украины он совсем не принципиален, нас больше беспокоят сугубо экономические интересы, зоны вылова рыбы и т. д. Компромисс по экономике в обмен на компромисс по безопасности — именно такой может быть формула разрешения азово-керченского вопроса.

Еще более актуальной могла бы быть такая формула в решении вопроса базирования Черноморского флота России в Севастополе.

Если полностью отбросить идеологию, надо честно признать: никакого принципиального государственного интереса у Украины в выводе флота до 2017 года не существует.

Есть, правда, два весьма распространенных мифа.

Во-первых, Конституция Украины не запрещает пребывание ЧФ России в Севастополе после 2017 года. Утверждающие иное заведомо лгут. В Конституции сказано лишь следующее: «Использование существующих военных баз на территории Украины для временного пребывания иностранных военных формирований возможно на условиях аренды в порядке, определенном международными договорами Украины, ратифицированными Верховной Радой Украины».

То есть создание новых баз на территории Украины Конституция действительно запрещает. А условия использования тех баз, которые уже действовали на момент вступления в силу Основного Закона, регулируются исключительно международными договорами, которые могут быть изменены, продолжены и т. д.

Во-вторых, пребывание в Севастополе Черноморского флота РФ не противоречит внеблоковому статусу Украины ни де-факто, ни де-юре. Есть, например, прецедент существования советской военной базы на полуострове Порккала, на территории нейтральной Финляндии, с 1944-го по 1956 г., причем договор об аренде базы был заключен на 50 лет, то есть должен был завершиться в 1994 г. И никоим образом этот договор не нарушал статус Финляндии как нейтрального, не присоединившегося к военным блокам государства.

А каковы в действительности прагматичные государственные интересы Украины в вопросе Севастополя? Очевидно, что они заключаются в получении максимальной прибыли от аренды земли и инфраструктуры, в обеспечении занятости жителей города, где флот является одним из крупнейших работодателей. А также — и это крайне важно, это уже вопрос внутренней безопасности и целостности страны — в лояльном, положительном отношении русскоязычных жителей Крыма и Севастополя к центральной власти в Киеве.

Все эти вопросы могут быть решены отнюдь не тупым противостоянием, а только путем взаимоприемлемого двустороннего компромисса между Киевом и Москвой.

Третье. Украине наконец-то нужно повернуться лицом к странам Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки.
Украина располагает относительно недорогими технологиями и товарами, пользующимися спросом на рынках этих стран. Украина имеет квалифицированные кадры и пока еще качественную систему образования.

Но надо понять: отечественный бизнес самостоятельно этими преимуществами воспользоваться не сможет. Необходимо поступать так, как поступают европейские лидеры, заранее планирующие политические визиты от президента до министров и при этом приглашающие в государственные самолеты представительные делегации бизнеса своих стран.

Ни один визит европейского политика в Китай или Индию не происходит без многочисленных бизнес-форумов, выставок и т. д. Любой европейский предприниматель знает: на Востоке крупные бизнес-соглашения заключают только после договоренностей на политическом уровне.

В Украине это тоже хорошо знали до 2005 года. И поэтому после выборов наш внешнеполитический истеблишмент должен в конце концов обратить внимание на эти страны: ведь именно там, а не на Западе кроются источники будущего экономического процветания Украины.

И последнее. Новая внешняя политика не может проводиться старыми средствами и главное — обанкротившимися кадрами.

Для меня однозначно: люди, сделавшие в последние пять лет Украину пешкой в геополитическом противостоянии, доведшие отношения с нашими традиционными партнерами до состояния «холодной войны», — должны либо покаяться в грехах, либо уйти. Это — аксиома, здесь говорить не о чем.

Тревожит иное: как быстро и ловко некоторые из этих людей на протяжении президентской кампании меняют свои взгляды. Некоторые, даже кандидаты в президенты, еще вчера подписывали тайные письма с просьбой предоставить Украине ПДЧ, а сегодня открещиваются от НАТО и предлагают... что б вы думали: Восточноевропейский проект интеграции, ни больше ни меньше!

По их примеру многие из так называемых «экспертов» — горячих сторонников евроатлантизма — сейчас быстро, как на марше, меняют окраску — не потому, что вдруг прозрели, а потому, что пытаются подстроиться под внешний курс новой власти после выборов.

Мимикрия — это всегда лицемерие. Оборотни не в состоянии завоевать международное доверие ни к себе, ни к государству, которое представляют.

И в этом заключается большая опасность. Некоторые могут молниеносным изменением взглядов на время привлечь кого-то из избирателей. Однако на международной арене считаются лишь с теми, кто имеет внутренний стержень. На внешней арене хорошо знают настоящую цену нашим политикам и экспертам. И поэтому обращаюсь ко всем гражданам Украины: делая свой выбор, оценивайте каждого не по словам, а по конкретным делам. Чтобы потом не было горько и больно за сделанный выбор, как сегодня в Украине многим, к сожалению, горько, больно и стыдно за выбор 2004 года.


Анатолий ОРЕЛ, генеральный директор Центра международных и сравнительных исследований
Источник: "Газета 2000 "