Лента: Политика

ПАХОМОВ Юрий Николаевич – академик Национальной Академии наук Украины, директор Института мировой экономики и международных отношений НАН Украины.

Однажды было сказано, что если бы видимость и сущность совпадали, наука была бы излишня, и это полностью относится к пониманию нынешнего мирового финансового кризиса.

Чисто внешне мировой кризис 2008 года схож с кризисом 1997-1998 гг., накрывшим развивающиеся страны, но пощадивший развитые страны Запада. Действительно, и в одном, и в другом случае кризис был финансовым, что отражало доминирование финансов над экономикой, возникшее под влиянием глобализации. И тогда, и теперь источником кризиса был перегрев экономики, вызванный гонкой за прибылью за рамками платежеспособного спроса.

Все это так, но есть отличия нынешнего кризиса от прошлого, заставляющие забыть о сходстве.

Уже на старте кризис 2008 года был обозначен Аленом Гринспеном как самый глубокий за последние 100 лет. Понятно, что подобная характеристика кризиса бывшим руководителем Федеральной резервной системы США основана не столько на оценке нынешнего этапа, сколько на предвидении масштаба разрушений в будущем. А это означает, что истоки кризиса – не ипотека и даже не сам по себе спекулятивный перегрев фондового рынка, а нечто более фундаментальное, коренящееся в глубинных механизмах функционирования экономики и социальной сферы США. Соответственно, от такого кризиса, поскольку США – центр и мотор глобализации, затрещит весь охваченный глобализацией мир.

Существенно для нынешнего мирового кризиса и то, что сейчас в мировые лидеры рвутся страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), а США, как и другие страны Запада, сходят с лидерского пьедестала. Несомненно, что наметившаяся планетарная «пересменка» будет со своей стороны радикализировать разразившийся мировой кризис и ускорит тектоническое смещение цивилизационных плит. В такой ситуации мировой кризис с эпицентром в Соединенных Штатах может сработать как спусковой курок фундаментальных цивилизационных сдвигов. И тогда американская модель глобализации может быть ускоренно (сравнительно с ситуацией бескризисной) заменена иной моделью, – вероятнее всего, восточноазиатской.

Драматизм судьбы Соединенных Штатов, отраженный в нынешнем кризисе, обусловлен, в конечном счете, ценностным перерождением этой страны, а именно – деградацией протестантских ценностей, связанных с культурой труда, бережливостью, бытовым аскетизмом и т.д. Ныне происходит погружение этой могущественной страны в пучину ажиотажного потребительства, подогреваемого гонкой за новыми и новыми благами, с непомерным расточительством ресурсов, духовным опустошением, культом удовольствий.

Потребительская модель, утвердившаяся в США, не так уж безобидна. Ее оборотная сторона – жизнь в долг. Для десятков миллионов американцев считается естественным хроническое превышение расходов над доходами, что предопределяет неуклонное нарастание кредитной задолженности.

Цифры тут впечатляющие; динамика и манипулирование – тоже. Объем долговых ценных бумаг увеличился за 2000-2007 гг. с $2,2 трлн. до $5,8трлн., т.е. почти в 3 раза. В долговые операции вовлекается и малый бизнес, что только усугубляет кризисный характер ситуации. Управление долгами в США становится видом бизнеса. Привычный образ жизни населения ведет к тому, что страна увязает в долгах все больше и больше. Если представить, что США жила бы жизнью замкнутой, все это окончилось бы банкротством и взрывом. В ситуации же открытости и глобального доминирования Соединенные Штаты из года в год решают проблему компенсации разрыва доходов и расходов посредством неэквивалентного присвоения плодов труда других, преимущественно бедных стран. И масштаб присвоения таков, что это дорого обходится планете.

При 5% населения Земли США поглощают около 30% потребляемых мировых ресурсов. А чтобы перекрыть огромный торговый и платежный дефицит, в ход пускаются изощренные приемы спекулятивной накачки «пустой» денежной массы, полученной не только за счет печатания материально необеспеченных долларов, но и циничной продажи своих накопленных долгов. Плоды такого долгового присвоения богатства других стран весомы. Так, если ВВП США составляет $13-14 трлн., то совокупный долг (государственный, корпоративный и т.д.) зашкаливает за $50 трлн. Ничего подобного человечество не знало. Легко представить, какие разрушительные процессы возникают в мире на почве действия тех механизмов, с помощью которых держава-спрут выкачивает ресурсы планеты без какой-либо возвратности.

В Соединенных Штатах годами нарастал разрыв между массивом товарного присвоения и платежеспособным спросом (что и привело к мировому кризису). К тому же в последние годы американцам не удавалось покрывать свои астрономические долги без сбоев. В итоге финансовый кризис навис над страной-банкротом как неизбежный.

Неотвратимость кризиса проистекала и из того, что спекуляции долгами, в конце концов, приходит конец, ибо мир начинает противиться и обмену пустых зеленых фантиков на дорогие материальные ресурсы, и скупке долгов. Резкое ухудшение в США финансовой среды совершенно очевидно. Стала лопаться возможность зарабатывать миллиарды на сомнительных сделках – как источники богатства они уже считаются фальшивыми. В такой ситуации финансовый глобальный массив скачкообразно становится переоцененным. Уже давно ясно, что наращиваемые Соединенными Штатами долги никогда не будут выплачены. И точно так же ясно, что США «нуждаются» в кризисе, чтобы их не выплачивать. После кризисного толчка, исходящего от ипотеки, в США сразу появился спрос на новый «пузырь», который начал немедленно формироваться. Под финансовую систему Соединенных Штатов вслед за крахом ипотеки стал тут же подводиться гнилой фундамент из очередных финансовых пирамид.

Немалый вклад в формирование внутреннего кризисного фона внесла и ментальность американского бизнеса, вздувающего прибыль в отрыве от производительности труда. Менеджеры, распалённые игрой на фондовом рынке и общей царящей в стране спекулятивной атмосферой, всецело сосредоточиваются на раздувании цены акций, не слишком заботясь о производительности, откуда и возникают «пузыри». Такая практика, отличная от мотиваций большинства успешных стран, все больше вредит престижу американского бизнеса. Когда Институт репутации исследовал компании 29-ти стран с позиций успешности, то первая компания США появилась в списке лишь на 15-м, а вторая, – на 25-м местах.

Однако решающий вклад в раздувание виртуальной денежной массы внесла финансовая сфера. Именно финансовые институты США спровоцировали лавинообразное накопление в планетарном масштабе квазиденежной массы посредством использования множества не только основных, но и производных (вторичных, третичных и т.д.) инструментов, позволяющих, по сути, безгранично «делать из денег деньги». Это и процессы хеджирования, и использование дериватов, и многое другое. Ежедневное перемещение финансов на международных финансовых рынках превышает ВВП всех стран мира. Трудно даже представить этот виртуальный космос. Все это, как и американское потребление в долг, не могло продолжаться бесконечно. Над планетой рано или поздно должна была разразиться гроза, вызванная лопающимися «пузырями», то есть взрывным обесценением того, что еще недавно вроде бы имело статус богатства. Кстати, понятие «пузырь» – своеобразный символ нынешних Соединенных Штатов. В стране даже лечение от «пузырей» происходит путем манипулирования «пузырями». Так, решение Конгресса США, согласно которому на нужды пострадавших банков было выделено $700 млрд., – типичное лечение «пузыря пузырем». Условное название этой акции – «Закон о Пузыре», но лучше было бы назвать «Пузырь в законе».

Коллапс «ипотечного пузыря» на таком общем фоне – мелкое событие. Что-то рано или поздно должно было сдетонировать. Не случись ипотечной эпопеи, было бы что-то другое.

Общий вывод состоит в том, что ситуация, порожденная нынешним кризисом, существенно отличается от предыдущей (то есть мирового кризиса 1997-1998 гг.) и разыгравшуюся финансовую стихию не так просто ввести в русло. Конечно, благодаря сверхусилиям американского государства, в том числе по выкупу банкротов, кризис можно заглушить. Однако ненадолго. Ибо факторы, породившие нынешний кризис, заложены не в финансовых перегревах, а в способе существования «единственной глобальной державы». А из этого следует, что кризис – этот ли, или ближайший следующий – с помощью традиционных приемов устранить уже не удастся


В нынешней кризисной ситуации, как и в период всемирного кризиса 1929-1933 гг., нужно бороться не симптомами, а с первопричинами разрушительных процессов. Нужно менять поведенческую модель главной экономики планеты – экономики США.

Соединенные Штаты не могут перестать быть разрушителем мирохозяйства, не пройдя через преобразования, лишающие страну нынешнего потребительского комфорта. Не исключено, что это произойдет лишь в результате оттеснения США от лидерского пьедестала. Пока же баланс того, что США привычно хотят и что реально могут, не в их пользу. Выйти же из гибельной ситуации за чужой счет – за счет остального мира – уже не удается. «Последний рост Америки, – как пишет Нобелевский лауреат Дж.Стиглиц, – не был ни устойчивым, ни инклюзивным. Большинство американцев сегодня находятся в худших условиях, чем семь лет назад». Характерно, что еще до начала нынешнего кризиса в рейтингах бизнес-климата США перешли с первого на девятое место в мире.

Соединенные Штаты уже до такой степени расшатали планетарную стабильность, что на глобальном пространстве, по-видимому, будут востребованы радикальные, усмиряющие это государство перемены. Вопрос лишь в том, какой мере жестокости должна отвечать смирительная рубашка. Господствующая в США потребительская модель опасна не только для других, но и для самих американцев; она опустошает внутренний мир человека, лишает его высоких смыслов.

Пока же «добровольно» с потребительской моделью Соединенные Штаты расставаться не хотят, и это травмирующее мир состояние – завершающий этап всей евроатлантической эволюции. История здесь повторяется, ведь происходящее в США – это аналог процессов, которые на вершине славы разложили, ослабили и загубили Древний Рим.

Фактором, способствующим схождению США с лидерского пьедестала, выступает и американская демократия. Ни один претендент на высшую власть в Соединенных Штатах не отважится посягнуть на потребительскую модель в ее нынешнем виде, такого смельчака просто никуда не выберут. Поэтому заигрывание с электоратом – превыше всего. Выбирают при демократии лишь того, кто ублажает толпы плебеев. Совсем, как в Древнем Риме на этапе, когда народ требовал «хлеба и зрелищ».

Однако идут другие времена. Бывшие должники США (например, Китай) стали их кредиторами. Да и в иерархии преуспевающих стран у Америки уже не первое место. Существенно повлияло на Америку и то, что она позволяет себе комфорт, несопоставимый с благополучием других миров, будучи единственной сверхдержавой. А ведь еще недавно, в условиях соперничества с Советским Союзом, Америка была другой – самодостаточной.

Из двух главных финансовых моделей современности – англосаксонской (англо-американской) и континентальной – наиболее уязвимой оказалась модель англосаксонская, которую используют США. Именно эта модель, ориентирующая на приоритет фондового рынка, чревата в кризисных ситуациях потерей устойчивости экономики в целом. Схема функционирования международного фондового рынка, формируемого по англосаксонской модели, – это, по сути, пирамида. В неустойчивой ситуации она быстро рушится. Как заявил недавно министр финансов Германии П.Штайнбрюк, «мы наблюдаем крах англосаксонской модели бизнеса». К этому привели и «всенародный» спекулятивный ажиотаж, и бесконечное мультипликационное кредитование. В итоге, как заметил российский эксперт Е. Гавриленков, «объем виртуальных денежных суррогатов, который образовался в США, не поддается осмыслению»; цена спасения американской экономики, по его прогнозам, – не менее $5 трлн. Это почти 1/3 годового ВВП США! То есть американская финансовая модель утратила способность самоупорядочиваться.

Влияние этого обстоятельства на мировую экономику огромно, и здесь нужны не только краткосрочные, но и радикальные долговременные меры. В результате их применения нынешняя финансовая система сойдет с арены и будет заменена качественно иной. Кризис, по мнению экспертов, будет длиться еще 1,5-2 года. Он не только потопит многие крупнейшие финансовые компании мира, но и сделает успешными новые структуры. Речь идет о Китае, который, будучи финансовым гигантом, а не банкротом, как США, активно ищет новые рынки для своих инвестиций. Вступили в борьбу за овладение качественными активами и российские компании. Вырисовываются за счет слияний и поглощений контуры новых лидеров.

Новая – посткризисная – финансовая система должна будет гарантировать стабильность и устойчивость развития мировой экономики. Это достижимо лишь при условии изменения всей совокупности институтов, обеспечивающих надежность мировых финансов. Новая мировая финансовая архитектура не должна функционировать под эгидой тех международных организаций (особенно МВФ, отчасти Всемирного Банка), которые были созданы более полувека назад и основательно себя дискредитировали.

Система регулирования мировых финансов должна быть адаптирована к проблемам энергетической безопасности, предотвращения экологических катастроф, преодоления бедности, решения проблем миграции и др.

В какой мере планетарно разбушевавшийся финансовый кризис опасен для Украины? Ответ на вопрос неоднозначен. С одной стороны, из-за неразвитости фондового рынка и слабой интеграции в мировую банковскую систему страна должна избежать чересчур болезненных ударов кризиса. С другой стороны, она лишена той «подушки безопасности», какой, к примеру, располагает Россия (стабилизационный фонд, массивные золотовалютные резервы). Кроме того, уязвимость Украины проистекает из ее чрезмерной «завязанности» на низкотехнологическом экспорте, не позволяющем успешно справиться с назревающими вызовами (цены на газ, спад востребованности из-за кризиса, отсутствие диверсификации, устарелость основных фондов и т.д.). Поскольку в ходе кризиса гибнут слабые и возвышаются жизнеспособные, перед Украиной в сфере производства сгущаются проблемы.

Немалую опасность, осложняющую приспособление к кризису, создает терзающий власть хронический конфликт и, как следствие, – хаотичность хозяйственной жизни. Это провоцирует бегство капитала, особенно иностранного. Повышенная угроза нависает над компаниями и финансовыми учреждениями, стратегия которых базируется на привлечении заемных ресурсов путем получения кредитов и через эмиссию ценных бумаг.

Угнетающее влияние на экономику может оказать ухудшение условий кредитования, а также его существенное сокращение. Речь уже идет не о потребительстве, а о предприятиях, нуждающихся в кредитах. Кроме прочего, удорожание кредитов ложится грузом на затраты предприятий, а это фактор снижения конкурентоспособности и повышения инфляции. Может дать о себе знать и увеличивающийся дефицит платежного баланса.

В России рассчитано, что промышленность по итогам негативных кризисных явлений может потерять до трети малых и средних предприятий. То же самое может произойти и в Украине. Ведь кредитные ресурсы для многих будут недоступны. В такой ситуации Национальный банк должен ориентировать банковскую систему на кредитование реальной экономики, а не потребительского спроса.

Значительно больше в условиях кризиса должна быть роль государства. Мы видим, как возрастает его роль в странах, еще недавно гордившихся либерализмом, особенно в США. Кстати, и Великий кризис 1929-1932 гг. был преодолен благодаря активнейшему вмешательству государства. Тут нужны нестандартные меры, ибо нестандартна сама ситуация.

Источник: "Фонд Стратегической культуры "