Лента: Политика

Прошедший 9-11 января с.г. первый официальный визит в Израиль президента США Джорджа Буша и его встреча с руководством ПНА имели очевидной для всех целью продвинуть вперед очередной виток израильско-палестинских переговоров о "постоянном урегулировании", старт которым был дан в Анаполисе.

Как известно, состоявшаяся в декабре 2007 г. в этом американском городе конференция по продвижению ближневосточного политического процесса закончилась с неопределенным результатом. С одной стороны, американцам удалось обеспечить собрание весьма высокого уровня. Помимо премьера Израиля Эхуда Ольмерта и председателя ПНА Махмуда Аббаса (Абу Мазена) в саммите приняли участие высокопоставленные делегации "ближневосточной четверки посредников" (США, Евросоюз, Россия и ООН) и Лиги арабских государств, включая таких ключевых ближневосточных игроков, как Египет, Иордания и Саудовская Аравия. С другой стороны, попытки государственного секретаря США Кондолизы Райс в ходе предшествовавших саммиту интенсивных контактов с высшим руководством Израиля и ПНА сблизить их позиции, по крайней мере, официально, не увенчались успехом.

"Дорожная карта" из Осло в Анаполис

Иерусалим (с заездом в Рамаллу) был первой и во многом определяющей станцией в ближневосточном турне Буша, который затем посетил арабские столицы Персидского залива и Египет. Перед ним стояла нелегкая задача: убедить арабских союзников США в отсутствии реальной альтернативы ближневосточной стратегии Вашингтона, коль скоро речь идет о выживании умеренных суннитских режимов перед лицом угрозы внутреннего и внешнего исламского радикализма.

В этом смысле разблокирование ситуации в зоне израильско-палестинского конфликта, замыкающего "дугу нестабильности" в тылу этих режимов, куда активно пытается проникнуть со своими идеями "новой исламской революции" Иран, был бы весомым аргументом в пользу американской стратегии. И именно эти перспективы (вместе с многомиллиардными военными контрактами) положил на стол Буш в Эр-Рияде и Кувейте. Соответственно, накануне и в ходе визита в Израиль сам Дж. Буш и его госсекретарь К. Райс не пожалели усилий, чтобы убедить руководство еврейского государства — стратегического партнера и близкого союзника США, поддержать этот проект. А эта задача была не столь проста, как может показаться на первый взгляд.

Известно, что традиционная позиция Израиля, лидеры которого, вне зависимости от их идеологических предпочтений, всегда выражали заинтересованность в нормализации отношений со стабильными арабскими режимами, исходит из того, что урегулирование израильско-палестинского конфликта отвечает интересам этих режимов не меньше, чем интересам Израиля, и потому они должны "оплатить свою часть акций". Параметры этих шагов известны: прекратить поддержку антиизраильских группировок и перестать выдвигать условием установления с Израилем полноценных дипотношений требования ухода Израиля со всех территорий за "зеленой чертой", раздела Иерусалима и возвращения в Израиль 2-4 миллионов арабов, именующих себя "палестинскими беженцами и их потомками". Именно таков был контекст дипломатического урегулирования отношений Израиля с Египтом в 1978-1979 гг. ("холодный мир" с которым пережил две интифады и две ливанские войны), а затем и с Иорданией в 1994 г.

Со своей стороны, большинство американских лидеров на протяжении последних десятилетий почти всегда проявляли понимание подобного подхода. Требования США к действиям Израиля в сфере урегулирования конфликта с арабами крайне редко были сформулированы жестче, чем декларации готовности к подобным действиям со стороны самого Израиля, причем для Дж. Буша это было характерно едва ли не больше, чем для всех его предшественников. Так, администрация США в период первой каденции Дж. Буша полностью приняла официальный подход правительства А. Шарона, пришедшего в Израиле к власти в феврале 2001 г., вскоре после начала в сентябре 2000 г. очередного витка палестинского террора (т.н. "интифады Аль-Акса").

Эта позиция состояла в том, что все предложения, которые внес, с благословения тогдашнего президента США Билла Клинтона, прежний премьер Израиля Эхуд Барак на пике получившего старт в Осло "мирного процесса" в Кемп-Дэвиде и Табе, аннулированы, поскольку палестинцы их отклонили. Примерно в этом же духе был выдержан и принятый в 2002 г. план "Дорожная карта", который формально остается официальной американской программой урегулирования израильско-палестинского конфликта. В этом плане ничего не говорится ни о проблеме Иерусалима, ни и о проблеме беженцев — там содержится лишь общее пожелание сторонам "достижения окончательного и всеобъемлющего соглашения, которое будет включать согласованное, справедливое, реалистичное решение проблемы беженцев" и "урегулирования посредством переговоров статуса Иерусалима, принимающего во внимание политические и религиозные проблемы обеих сторон". Причем решение этих и других ключевых проблем откладывалось на неопределенный срок (видимо, до момента, пока, как в свое время элегантно выразился Шарон, "у палестинцев не выправятся мозги" и они поймут, что с Израилем нельзя разговаривать с позиции силы).

Результатом интенсивных израильско-американских контактов, имевших место между проведенной Шароном в 2002 г. операции "Защитная стена", решительно подорвавшей инфрастуктуру арабского террора на Западном берегу Иордана, и инициированного им же в 2005 г. одностороннего вывода еврейских поселений и баз ЦАХАЛа из Газы и Северной Самарии, стало достижение некоего "взаимопонимания". Согласно этому неофициальному документу (который Шарон представлял общественности в качестве американских обязательств, что администрация США официально не подтвердила, но и не опровергла), Буш, оставаясь в рамках предусмотренной его "Дорожной картой" концепции "два государства для двух народов", тогда соглашался с ключевыми пунктами израильской позиции. И прежде всего с тем, что возвращение Израиля к границам 4 июня 1967 г. не отвечает существующей политической и демографической реальности.

Шарону тогда удалось убедить Буша и в том, что на палестинской стороне нет и в ближайшее время не будет ответственных лидеров, с которыми имеет смысл о чем-либо разговаривать, и потому Израиль, который, тем не менее, не заинтересован в возвращении политического и административного контроля над территориями, плотно заселенными палестинскими арабами, сам определит оптимальную конфигурацию своих "защищаемых" границ, распространив свой суверенитет на крупные поселенческие блоки и территории, обеспечивающие необходимую стратегическую безопасность страны (примерно 40% территории Иудеи и Самарии). Буш, по крайней мере публично, также не спорил с утверждением Шарона о том, что после того как Израиль ликвидирует в рамках программы "размежевания" часть еврейских поселений, остальные территории и поселения, которые окажутся внутри "забора безопасности", равно как и статус Иерусалима, при любом развитии событий не будут предметом никаких переговоров. Наконец, высокопоставленные представители администрации США также неоднократно давали понять, что они вполне разделяют консенсусное мнение в Израиле о том, что лица, именующие себя "палестинскими беженцами" и их потомками, не получат права на "возвращение" внутрь "зеленой черты". (Официальная израильская позиция по этому вопросу такова: поскольку первая арабо-израильская война 1948 г. была развязана палестинцами и арабскими странами, Израиль не несет ответственности за возникновение проблемы беженцев, и с его точки зрения, эта тема закрыта. Соответственно, это население должно быть интегрировано либо в странах, где оно проживает, как, собственно, и решилась проблема многих миллионов других беженцев после Второй мировой войны, включая еврейских беженцев их арабских стран, либо в рамках ПНА или будущего палестинского государства).

Как можно заметить, принятая в Анаполисе новая концепция разрешения израильско-палестинского конфликта существенно выпадает из этой парадигмы, будучи намного ближе к планам Барака–Клинтона 2000-2001 гг., чем к "пониманиям" Буша–Шарона трех–четырехлетней давности. Анаполис стал итогом подспудного, но все более ощутимого процесса изменений в подходах к проблеме администрации Буша, который шел на протяжении всей его второй каденции.

Причина этого, по нашему мнению, существенно выходит за рамки популярного суждения о том, что американцы, завязнув в иракском болоте и запутавшись в других противоречиях своей ближневосточной политики, в очередной раз решили поправить свои внешнеполитические активы за счет интересов Израиля. В не меньшей, если не большей степени этот сдвиг был спровоцирован кризисом инициированной самими израильтянами (без нажима и к немалому удивлению Белого дома) политики "размежевания", идеологической дезориентированностью и потерей платформы (вследствие этого кризиса) формально победивших на выборах 2006 г. в Израиле "неоцентристов", а также ощутимыми сигналами из Иерусалима о готовящемся резком сдвиге "влево" постшароновского истеблишмента.

Зачем это было нужно Ольмерту?

Тем не менее сама анаполисская инициатива Буша застала израильских лидеров явно врасплох, а параметры сюжетов, которые предполагалось вынести на обсуждение конференции "а-ля Мадрид-2" (профиль которой израильтянам удалось вскоре снизить до уровня "саммита"), шли явно дальше тогдашних "красных линий" многих фракций правительственной коалиции — как правоцентристских партий "Наш дом — Израиль" и ШАС, так и "умеренных" лагерей в левоцентристской партии Труда и самой правящей партии Кадима.

По данным прессы, в ходе своего последнего перед саммитом визита в регион К. Райс привезла в Рамаллу пакет документов, в котором перечислены уступки палестинским арабам со стороны Израиля, "включая границы, статус Иерусалима и палестинских беженцев", и гарантии оказания помощи со стороны США, которыми, согласно источникам в окружении Аббаса, "палестинское руководство было удовлетворено". В свою очередь, израильские лидеры, соблюдая правила предложенной им игры, на протяжении всех предшествующих встрече недель демонстрировали "сдержанный оптимизм". Тем не менее по мере приближения к дате конференции становилось все более очевидно, что стороны так и не сумеют выработать хотя бы черновик совместной декларации, что и случилось.

Насколько можно судить, израильская сторона имела и все еще имеет, как минимум, три причины для пессимизма. Так, были и есть сомнения относительно способности и, главное, готовности палестинской стороны выполнить требования первого этапа плана "Дорожная карта": уничтожить инфраструктуру террора. Особенно пессимистичны были и остаются представители израильских силовых структур — военной разведки (АМАН), внешней разведки (Мосад) и Службы общей безопасности (ШАБАК). (В заявлениях представители спецслужб отмечали, что "председатель ПНА Махмуд Аббас (Абу Мазен) не имеет практически никакого влияния и властных инструментов и потому не в состоянии даже справиться с палестинскими торговцами наркотиками, не говоря уже про террористов"). В силу этого, даже если на конференции в Анаполисе были бы достигнуты некие договоренности по урегулированию израильско-палестинского конфликта, шансы реализовать их на местах равны нулю. Причем этот пессимизм возрос именно после преданаполисского визита в регион К. Райс.

Кроме того, немалая часть израильского политического истеблишмента и общественности продолжают сомневаться в искренности декларируемых нынешним руководством ООП готовности к политическому компромиссу и не уверены, что это не очередная попытка достижения дипломатическими средствами целей уничтожения еврейского государства, которых им не удалось достичь, применяя только силу. Поэтому они резко возражали против наметившейся накануне, в ходе и после саммита в Анаполисе и очевидной в лагере Ольмерта тенденции сразу перейти к израильским обязательствам по "Дорожной карте", не "зацикливаясь" на ее первом пункте — требованиях к палестинцам разоружить и распустить террористические организации и других ультимативных гарантиях безопасности Израиля.

Наконец, есть сомнения и в предметности, даже в случае их достижения, договоренностей с Абу Мазеном, который весьма условно контролируя владения ПНА на Западном берегу р. Иордан, тем более не может "подписываться" за контролируемый радикальными исламистами из движения ХАМАС сектор Газы. (Как известно, хамасники, в июне 2007 г. силой захватившие власть в секторе, и родственные им террористические группы вообще не приемлют идеи какого бы то ни было компромисса с Израилем и не готовы признать самое его право на существование.) Готовность части израильского политико-аналитического сообщества принять предложенную в свое время Абу Мазеном схему – "вывести ХАМАС за скобки" и вести переговоры не с ПНА, а с ООП – организацией, с которой Израиль, собственно, и подписывал "соглашения Осло"), выглядит сегодня не очень оправданной. Она никак не решает проблему криминально-террористического анклава в Газе, откуда ведутся интенсивные обстрелы южных территорий Израиля ракетами "Касам". Кроме того, в этих условиях переговоры с Абу Мазеном, который ведет их от имени "всего палестинского народа", предоставляют, как и полагали "палестинопессимисты", своего рода альтернативный канал для фактической легализации ХАМАСа без выполнения им требований по его "нормализации" и отказу от террора.

Однако высшее политическое руководство Израиля проявило готовность пренебречь этими опасениями, пойдя навстречу просьбам Белого дома, хозяину которого в свете набирающей темп предвыборной кампании в США и необходимости укрепления союза с умеренными суннитскими режимами Ближнего Востока, был срочно необходим прорыв на израильско-палестинском треке. При этом "тройка" Ольмерт–Ливни–Рамон, равнодействующая "конкурентного сотрудничества" которых, судя по всему, сегодня и определяет направление внешнеполитической стратегии, руководствовалась рядом соображений.

Их официальный аргумент некоторое время назад озвучила глава МИДа Израиля Ципи Ливни, а затем, выступая 23 января с.г. на конференции в Герцлии (ставшей в последние годы основной площадкой представления стратегии израильского правительства в области внешней и внутренней политики) — высказал и сам премьер-министр Израиля. По их мнению, даже если палестинцы потерпят неудачу в воплощении достигнутых договоренностей, этот документ будет важен, поскольку в нем будут перечислены интересы Израиля, он будет включать параметры окончательного решения конфликта и заменит собой резолюции ООН и международные инициативы, подобные саудовской.

Критики подобного подхода могут заметить, что, во-первых, эти параметры могут оказаться существенно ближе к подходам израильских ультралевых и той же саудовской мирной инициативе, чем к схеме, которую готовы были бы поддержать большинство израильтян. Иными словами, приблизятся они или даже пойдут дальше кемп-дэвидских предложений Барака и плана Клинтона, но в отличие от последних, будут обозначать не "почти недостижимый максимум", а абсолютный, причем декларированный, минимум израильских уступок всякий раз, когда кому-либо придет в голову снять это соглашение с полки. И это не говоря уже о том, что весь сопутствующий достижению этих договоренностей антураж вполне способен пустить ситуацию по привычным рельсам "игры в одни ворота", когда подписанные документы на 100% будут обязывать Израиль и почти ни к чему не обязывать палестинских арабов.

Однако премьер и его люди, которые явно знакомы со всеми этими контраргументами (на что Ольмерт также намекнул в своей герцлийской речи), предпочли пренебречь также и ими — вероятно, в силу иных, более скрытых мотивов, которые, впрочем, также не являются особым секретом. Эхуд Ольмерт, рейтинг которого вследствие невнятных итогов второй ливанской войны и многочисленных коррупционных скандалов, остается крайне низок, возглавив сторонников скорейшего достижения договоренности с Абу Мазеном, имеет хороший шанс стать очередным "неприкосновенным любимцем" влиятельных израильских левых элит, несмотря ни на что настаивающих на соглашении с палестинцами практически "любой ценой". (В этом духе, например, на той же Герцлийской конференции высказался признанный символ левого лагеря, бывший лидер партии Труда и нынешний президент Израиля Шимон Перес.) А это в свою очередь может стать немаловажным фактором в борьбе за политическое выживание, которую ведет сегодня Ольмерт в контексте дискуссии вокруг окончательного варианта отчета комиссии Э. Винограда, расследовавшего деятельность правительства во время второй ливанской войны, обострившейся борьбы за власть в правящей Кадиме и конкуренции с лидером партии Труда Э. Бараком за симпатии левого центра.

Иными словами, перешедшие на левые позиции "новые центристы" из лагеря Ольмерта и Ливни почли за благо выдать администрации США щедрый кредит, заявив о согласии на интенсивные переговоры, в том числе и по ключевым вопросам, с целью достижения окончательного соглашения с Абу Мазеном до конца каденции нынешнего президента США, в надежде на ответные политические дивиденды.

Кроме того, в рассуждениях израильского премьер-министра явно присутствует расчет на обеспеченную поддержку Белого дома, что также есть немаловажный политический ресурс. (О том, насколько Буш и Ольмерт сегодня нужны друг другу, свидетельствует почти комичный эпизод во время встречи членами израильского кабинета прилетевшего президента США в аэропорту им. Бен-Гуриона, когда Буш с ходу принялся уговаривать ошарашенных лидеров правоцентристских партий НДИ и ШАС, Авигдора Либермана и Эли Ишая, не покидать правительство Ольмерта.) Ольмерт не преминул в очередной раз намекнуть на это обстоятельство, отметив в своей речи в Герцлии, что нынешние "наилучшие за всю историю страны" отношения Израиля и США не есть "само собой разумеющаяся картина", а "результат упорного труда". (Послание Ольмерта было понятно: не стоит раздражать Белый дом, и тот, кто критикует Ольмерта, чуть ли не ставит под угрозу стратегическое партнерство с США.)

Фоном для такого рода рассуждений часто служит нигде не провозглашаемое, но упорно циркулирующее в части политико-административных кругов страны убеждение, что Израиль, в принципе, может пойти по собственной инициативе или "по просьбе" извне почти на любые внешнеполитические эксперименты, коль скоро израильско-американский стратегический альянс способен купировать любые возможные издержки этих шагов. В том числе и в этом контексте израильские лидеры пытались представить свои уступки Белому дому на палестинском треке в качестве платы за американский "зонтик безопасности" против Ирана, который, по общему мнению израильтян, следует заставить отказаться от ядерной программы (с ее очевидной военной составляющей) любыми методами. И именно этот аргумент был представлен Ольмертом правому флангу своей коалиции – партиям НДИ и ШАС и группе Шауля Мофаза в правящей партии Кадима, возражающим против подобных далеко идущих и малооправданных уступок.

Зачем же приезжал Буш?

Тем сильнее было его разочарование, когда буквально через две недели после встречи в Анаполисе был опубликован отчет Национального совета по разведке США (U.S. National Intelligence Estimate) о том, что Иран остановил свою военную ядерную программу еще в 2003 г.

Вскоре после этого Китай и Малайзия подписали объемный энергетический контракт с Ираном, а Россия поставила три партии обогащенного ядерного топлива для реактора в Бушере. Похоже, что приславшие в Анаполис свои делегации прозападные арабские режимы также восприняли этот отчет в качестве сигнала смены курса США в отношении Ирана, в силу чего Египет немедленно предпринял усилия по улучшению отношений с этой страной, а Саудовская Аравия с почетом приняла президента Ирана М. Ахмадинежада во время его паломничества в Мекку. Эти и другие последствия ноябрьского "сюрприза", пишет ведущий израильский эксперт по проблемам ядерной безопасности Джеральд Стейберг, "в одночасье подорвали 15-летние усилия Израиля по созданию международной коалиции, способной экономическими санкциями или угрозой применения силы заставить Иран отказаться от своей военной ядерной программы, и напомнили Израилю об ограниченности американских гарантий безопасности и лимитах стратегического сотрудничества".

Внутриполитические последствия этой сравнительной новой ситуации также не замедлили сказаться. Ибо, одно дело, когда уступки палестинцам — это разумная и умеренная плата за решения намного более сложной проблемы ликвидации стратегической угрозы существованию страны и база для создания антииранского израильско-суннитского альянса, и совсем другое дело, если иранскую проблему Израилю придется решать самостоятельно (что и посоветовал ему в своей речи в Герцлии один из лидеров американских неоконсерваторов Джон Болтон) и союз с прозападными арабскими режимами из близкой перспективы переходит в категорию отвлеченных сюжетов. В итоге ускоренное достижение соглашения с палестинцами на невыгодных для Израиля условиях и в крайне неблагоприятной ситуации становится самоцелью, под чем подавляющее большинство израильтян отнюдь не "подписывались". Как показывают опросы общественного мнения, более трети израильтян выступают против создания палестинского государства и еще 40% хотя и не возражают против него в принципе, но сильно сомневаются, что оно будет миролюбивым.

В итоге перешедшие на левые позиции "новые центристы" из лагеря Ольмерта и Ливни, которые почли за благо выдать администрации США щедрый кредит, заявив о согласии на интенсивные переговоры, в том числе и по ключевым вопросам (Иерусалим, границы, беженцы и т.д.), с целью достижения окончательного соглашения с Абу Мазеном до конца каденции нынешнего президента США в надежде на ответные политические дивиденды, оказались в крайне непростой ситуации. С их точки зрения, Буш во время визита в Иерусалим должен был прояснить позицию США по трем пунктам: во-первых, дезавуировать выводы американского разведсообщества по поводу иранской ядерной бомбы; во-вторых, развязать Израилю руки в Газе, отделив проблему этого анклава от перспектив соглашения с Абу Мазеном, и в-третьих, развеять возникшее "недоразумение" и подтвердить гарантии безопасности Израиля в качестве ультимативной составляющей внешнеполитической стратегии США.

Что касается первого пункта, то тут американские и израильские лидеры, похоже, достигли полного взаимопонимания. Во время визита на Ближний Восток Буш неоднократно заявлял о том, что Иран не оставил своих военно-ядерных амбиций, что Тегеран продолжает обогащение урана, а это может быть использовано и в военных целях, что если его военная программа и была временно остановлена в 2003 г., то это благодаря иракскому примеру, и потому давление на Иран должно быть продолжено. (По данным прессы, в середине января в Израиль прибыла делегация высокопоставленных сотрудников спецслужб США с целью получения новой информации об иранской ядерной программе, способной опровергнуть отчет, опубликованный два месяца назад).

По второму пункту имеется меньше ясности. Израиль, похоже, получил "зеленый свет" от США на ликвидацию инфраструктуры террора в Газе либо методом точечных ликвидаций и экономических санкций, как предпочитают политики, либо методом проведения широкомасштабной "зачистки" сектора, как требуют военные. Но Буш, насколько можно судить, полагает, что в итоге в Газе должна быть восстановлена власть Абу Мазена, что в Израиле встречают с нескрываемым скептицизмом.

Наконец, Бушу, несмотря на гарантии и обещанные вливания в систему национальной обороны еврейского государства, не удалось полностью развеять опасения местного военно-политического и информационно-аналитического сообщества по поводу некоторой девальвации израильско-американского стратегического партнерства в свете иранского казуса и беспрецедентного давления в плане подписания весьма проблематичного для Израиля соглашения с ПНА. Именно поэтому одним из следствий визита Буша в Израиль стал новый виток дискуссии о том, в какой степени Израиль может и должен полагаться на Вашингтон в обеспечении жизненно важных аспектов национальной безопасности. Что же касается Ольмерта, то, несмотря на то что обстоятельства существенно изменились, особого выбора у него уже нет: похоже, он готов пройти "дорогу Анаполиса" до конца. Это грозит взорвать нынешнюю правящую в Израиле коалицию изнутри, что, судя по первым признакам (выход из коалиции НДИ), уже происходит.

Владимир (Зеэв) Ханин
Источник:"Институт Ближнего Востока "