Лента: Политика

Отрывок, статья полностью: Борис Межуев , журнал «Смысл»

О чем молчат экономисты

За всеми рассуждениями о «мировом рынке» и «глобализации» часто отступает на второй план неэкономическая подоплека всех этих явлений. Наивным наблюдателям кажется, что свобода торговли, особенно в нынешнем ее виде, есть нечто такое, что вытекает из самой природы прогресса. Между тем глобализация по-американски представляет собой определенный проект, нацеленный на реализацию в первую очередь не экономических, а политических задач.

Старт этому проекту был дан в 1971 году, когда США в одностороннем порядке вышли из Бреттон-Вудских соглашений, прекратив обмен своей валюты на золото. Уступая лидерство Китаю и СССР в Евразии и Японии в рыночной конкуренции, США сделали отчаянный шаг — они конвертировали свою еще крепкую экономическую мощь в политическую. Отныне доллар сам стал единственным эквивалентом мирового рынка, он единственный был оплотом стабильности мирового рынка. А его опорой стала военная мощь США и Федеральная резервная система, обеспечивающая управление рисками.

Вся мировая капиталистическая экономика теперь была ориентирована на погоню за долларом, чем обеспечивался его высокий спрос. Обрушение этого спроса сразу же превращало в банкротов страны-экспортеры, чья экономика зависела от стабильности долларового курса и в конечном счете — от уверенного положения самих США в мировой системе. Получалось, что весь мир теперь кредитовал США, вкладывая свои деньги в их процветание. А США, разумеется, извлекали глобальную ренту от такого положения вещей, доходы от которой они направляли в том числе и на пропаганду американского образа мысли и жизни для доказательства того, что положение Америки и выстраиваемая ею глобализация как бы соответствует самой природе вещей. Американский гегемонизм стал уникальной самонастраивающейся системой — бороться с ней для каждой из стран означало бы борьбу с самим собой.

Между тем эта глобализация, прекрасным образом работая на Америку как на центр мирового капитализма, весьма плохо работала на Америку как национальное государство. Хлынувший в страну дешевый импорт из Китая и стран Юго-Восточной Азии отнимал рабочие места у простых американцев. Негативный эффект от этого еще более усиливался практикой аутсорсинга рабочих мест американскими компаниями в страны с дешевой рабочей силой. Кроме того, за импорт нужно было чем-то платить, а чем можно было платить стране, чей реальный сектор экономики испытывал значительные трудности в силу вышеописанных факторов?

И вот в 1990-е обнаружилось удивительное средство решить эту последнюю, центральную для всей этой экономико-политической конструкции проблему — спекулятивная финансовая пирамида. Дело даже не в том, что провалилась идея «новой экономики» о ненасыщаемом спросе рынка информационных технологий. Сама по себе ложная, эта идея сегодня часто воспроизводится как пример успешного пиара, принципиально необходимого для функционирования глобальной экономики. Вслед за инфотехнологиями придет какая-то очередная техническая инновация, и весь мир сейчас, за исключением стран-изгоев, вынужден решать фактически одну проблему — как не дать Америке обанкротиться.

Кто придет на смену Америке

Очевидно, что механизм, долгое время работавший на гегемонию Америки, теперь начал давать сбои — США все более ощущают прессинг со стороны Китая и стран Юго-Восточной Азии, своим спросом на доллар, собственно, и обеспечивающих его прочность. Допустим, доллар рухнет, кто поручится, что капиталы не найдут для себя какую-то новую резервную валюту, к примеру, юань? Можно ли себе представить мир, в котором хотя бы какую-то часть глобальных функций взял на себя Китай? Какие ценности тогда немедленно станут доминирующими в этом мире? Кто при такой глобализации, при рыночной свободе с таким исходом будет, к примеру, всерьез рассуждать об универсальной привлекательности идеи демократии? Никто ведь не знает, чего в политическом плане следует ожидать от Китая. А ведь перспектива китайской гегемонии — только один из возможных исходов надвигающегося кризиса — далеко не самый катастрофический.

Хуже — если рынок вообще просядет, то есть все обретет свою реальную стоимость и народы начнут войну друг против друга за перераспределение природных ресурсов. То есть того богатства, которое имеет реальную, а не виртуальную, спекулятивно вздутую стоимость. То, что заимствовалось у народов третьего мира за счет хитроумных механизмов рыночного либерализма, теперь будет просто отбираться силой. Очевидно, что намек на что-то подобное имеется и в книге Гринспена — так, он совершенно неожиданно для американских читателей объявил во всеуслышание о том, что реальной причиной интервенции в Ирак была нефть.

Причем Гринспен говорит об этом даже без осуждения, просто в качестве констатации факта — Хусейн мог нарушить транспортировку нефти по Ормузскому проливу и тем самым обеспечить $120 за баррель, США не могли ему этого позволить. Намек ясен: рыночная глобализация — это карточная игра с краплеными картами, прекращение которой чревато прямым выяснением отношений с шулером, в которой последний пока имеет все шансы одержать безусловную победу. А в этой самой игре можно все-таки надеяться на какой-то, хотя бы и самый скромный, выигрыш.

От того, хватит ли всем игрокам терпения — перед лицом почти неизбежного дефолта — продолжать затянувшуюся игру, зависит слишком многое.

Источник:
"Война и Мир "

---

КОММЕНТАРИЙ

В статье известного и талантливого философа-публициста Б.Межуева, не учитываются метаисторические корни текущей политической ситуации. Экономический рост Китая и возможность его экономического доминирования, объективно является фактором препятствующим политико-экономическому доминированию США, ставящим под вопрос лидерство США в условиях экономической глобализации.

Вместе с тем, те трансфизические силы, которые избрали американскую государственность в качестве орудия, насаждающего идеологию либерал-космополитизма (доктрину, имеющую общемировые потенции и, в тоже время, объединяющую человечество на максимально возможных на текущий момент бездуховных основаниях) не могут возложить эту роль на какую-либо иную государственность. Никакая иная государственность не выдвинула идеологию, имеющую такую же общемировую притягательность как либерал-космополитизм и не обладает необходимыми военно-полическими ресурсами. И если ресурсы можно нарастить, то с идеологией все гораздо сложнее, потому никаких идеологических альтернатив либерал-космополитизму не наблюдается. Напротив, все государства, включая и Китай, стремятся минимизировать противоречия своей политической системы с политико-экономическими догмами либерал-космополитизма.

Поэтому, если даже США начнут проигрывать экономическое соревнование с Китаем, и таким образом, будет затрудняться процесс глобализации именно под главенством США, то это вовсе не означает, что государственность США, за которой стоят инфернальные силы планетарного уровня, утеряет эту свою санкцию. Если мировая экономика перестанет быть инструментом мировой гегемонии США, то тогда эти же планетарные силы пойдут на то, чтобы разрушить этот инструмент, поскольку он перестал выполнять ту роль, которая возложена на него именно этими планами. А главенствующим фактором в этих условиях станет не экономическая, а военная мощь государства. Ведь истинные, метаисторические причины войн не устранены, а это значит, что как только мирное развитие перестанет содействовать планам построения общемировой тирании, то человечество вновь окажется ввергнутым в военные противостояния.

Поэтому, отвечая на вопрос "Кто придет на смену Америке", можно сказать, что, если экономическое соревнование с Китаем приобретет угрожающие для доминирования США формы, то придет несколько иная Америка, готовая как провоцировать региональные конфликты, так и участвовать в них, готовая создавать условия и действовать в условиях "управляемого хаоса", Америка предельно циничная, объявляющая "свободой" и "демократией" то, что содействует ее экспансионистским целям и жестоко подавляющая любые силы протеста.