Лента: Политика

http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/04-09-07c.ht
Институт Ближнего Востока РАН
В.И. Месамед

Ирано-американские отношения в течение всего периода после победы исламской революции варьировались в амплитуде "плохие–очень плохие". Отношение к США в Иране после событий 1979 г. укладывалось в определение "Шейтан-э бозорг" (Большой дьявол), Иран прочно занял место на сконструированной американцами символической "оси зла". Все эти годы обе страны придерживаются различных, зачастую противоположных позиций по большинству глобальных и региональных проблем. С приходом к власти в Иране исламских либералов во главе с Сейед Мохаммадом Хатами в 1997 г. появилась надежда на нормализацию двусторонних отношений, которая в силу разных причин не обрела реальность. Выход на решающие позиции в 2005 г. неоконсерваторов во главе с президентом Махмудом Ахмадинежадом прибавил ирано-американской конфронтации новые краски.

Однако уже с прошлого года в Иране вновь заговорили о возможности сближения, особенно на фоне активно декларируемой Ираном возможности способствовать нормализации обстановки в Ираке. Последняя по времени попытка налаживания ирано-американского диалога на уровне глав МИДов двух стран намечалась на конференции в египетском курортном городе Шарм аш-Шейхе 3-4 мая нынешнего года, главной темой на которой стало обсуждение проблемы безопасности Ирака и его послевоенной реконструкции. Это была бы первая подобная встреча за почти три десятка лет, минувших после установления в Иране режима исламской республики. Судя по реакции иранской прессы накануне этой конференции, в Тегеране не были убеждены в необходимости встречи главы МИДа Манучехра Моттаки с американской коллегой Кондолизой Райс, ибо многие в Иране до сих пор не приемлют идеи сближения со своим главным идеологическим противником. Али Ага-Мохаммади, один из видных иранских политиков клерикального лагеря, заявил накануне открытия конференции, что никаких переговоров с США в Египте не будет до тех пор, пока США не преодолеют враждебности по отношению к Ирану. В то же время президент Ахмадинежад в ходе одного из выступлений за несколько дней до встречи в Шарм аш-Шейхе еще раз официально подтвердил готовность его страны к диалогу с Вашингтоном.

Тем не менее в жарком Шарм аш-Шейхе лед не тронулся. Сама К. Райс, отвечая на вопрос о том, удалось ли ей побеседовать с главой иранского МИДа, ответила, что на конференции для этого не нашлось удобного повода. По всей вероятности, в США и не надеялись, что на такой встрече и в таком формате может действительно произойти прорыв в американо-иранских отношениях. К тому же идея движения навстречу США еще не столь популярна в Тегеране, и у иранской дипломатии до сих пор не выработана стратегия диалога с США, который, как признают многие трезвомыслящие политики в Тегеране, пришло время начать. Вместе с тем следует отметить наличие двусторонних контактов, в частности два раунда прошедших уже в нынешнем году встреч послов Ирана и США в Багдаде, пытавшихся найти совместные пути выхода из иранского кризиса.

В последние недели появились отчетливые признаки того, что США ужесточают свою позицию по отношению к Ирану. Это проявилось, в частности, в речи президента Буша 29 августа перед членами ветеранской организации "Американский легион" в городе Рино (шт. Невада). Буш заявил там, что создание Ираном ядерного оружия грозит Ближневосточному региону «ядерным Холокостом» и является не локальной, а глобальной проблемой. США, сказал Буш, будут противостоять этой опасности, пока еще не поздно. Затронутая в этой же речи тема непрекращающейся помощи Ирана деструктивным силам в Ираке наводит аналитиков на мысль о том, что беспрецедентная жесткость его оценок преопределена готовящимся докладом по Ираку, в котором администрация президента Буша предполагает переложить на внешний фактор – негативную роль Ирана в иракской войне – часть ответственности за очевидные провалы на иракском направлении. По словам Буша, то, что происходит сейчас в Ираке, имеет непосредственное отношение к будущему Ближневосточного региона. Он добавил, что преждевременный вывод американского контингента из Ирака будет иметь своим следствием ускорение выхода Ирана на обладание ядерным оружием. Это в свою очередь чревато цепной реакцией распространения ядерного оружия на другие страны региона, такие как Египет, Саудовская Аравия, Иордания и др. Немалый конфликтогенный потенциал региона Ближнего Востока рискует обратить это оружие в источник региональной катастрофы. В этой связи Буш еще раз указал на опасность, которую несет милитаризация Ирана всему региону, и призвал к сплочению мирового сообщества для того, чтобы изоляция Ирана и вводимые против него экономические санкции были как можно более эффективными.

Аналитическое сообщество по-разному интерпретирует более жесткую, чем обычно, тональность высказываний американского президента. Возможно, они означают решимость Буша положить конец проникновению Ирана в Ирак, использовав при этом военную силу. В пользу такого предположения говорят и запрашиваемые американским президентом у конгресса США дополнительные ассигнования на военные действия в Ираке в сумме 50 миллиардов долларов.

Но не исключено и то, что речь Буша можно интерпретировать и как признание готовности американской администрации использовать силу в решении ядерной поблемы Ирана. Таким, а не мирным путем США хотели бы положить конец продвижению Ирана по опасному для судеб мира в регионе пути еще до того, как Иран реально станет членом ядерного клуба. Ранее Буш не высказывался так прямолинейно о военной опции в решении этой проблемы. Однако в его последних высказываниях можно видеть и реакцию на прозвучавший несколькими днями ранее призыв президента Ирана Махмуда Ахмадинежада к США вывести свои войска из Ирака. "У Ирана имеется достаточно сил для того, чтобы заполнить образующийся вакуум". По сути, это было подтверждением озвученных администрацией Буша опасений, что любое отступление США из Ирака вызовет замещение образовавшейся лакуны иранскими силами.

Возможно, речь идет и о том, что президент США предпочитает в оставшиеся полтора года своей каденции декларировать Иран в качестве главного фактора дестабилизации ситуации в Ираке и Ближневосточном регионе в целом. В таком контексте ему представляется, что стабилизация обстановки на этом геополитическом пространстве невозможна иным путем, кроме пресечения иранского вмешательства в Ираке и обуздания его ядерной программы путем военной акции.

В Иране, однако, превалирует точка зрения, что, завязнув в иракском "болоте", США не в состоянии предпринять военную акцию против Ирана. С другой стороны, иранские СМИ высказывают предположение, что неудачи на иракском треке как раз и обусловят попытку нынешней американской администрации на завершающем этапе каденции поднять свою популярность легкой и быстрой победой в молниеносной военной акции против иранских ядерных объектов.

К такому шагу США подталивает неэффективность применения апробированных мер воздействия со стороны международных стуктур, направленных на минимизацию исходящих от Ирана вызовов глобальной стабильности. Последние резолюции Совета Безопасности ООН уже доказали свою полную никчемность и воспринимаются в Иране как простые клочки бумаги. Именно так их охарактеризовал президент Махмуд Ахмадинежад. Столь же "эффективны" и доклады Межународного агентства по ядерной энергии (МАГАТЭ), которые стараниями его генерального директора Мухаммеда эль-Барадеи все больше напоминают договоры о взаимопонимании между Ираном и этой специализированной организацией ООН, деятельность которой по инспекции иранских атомных объектов никак не приближает мировое сообщество к обладанию полной информацией о том, в каком же направлении движется ядерный Иран – к созданию мирной ядерной энергетики или к последовательному созданию атомной бомбы. США отнюдь не одиноки в понимании тупиковости предпринятых попыток мирного решения иранской атомной проблемы. С ними солидаризируется Франция. Ее новый президент Николя Саркози во время августовского визита в Вашингтон высказался за возможность, наряду с мирным, и военного пути решения этой проблемы. По сообщению Le Monde от 1 сентября, на днях Саркози заявил, что для обуздания иранской атомной программы не следует ждать очередного решения Совета Безопасности ООН. Необходимо немедленно приступить к жестким санкциям, а затем и к последнему возможному пути. Такую же жесткость приемлет и недавно начавший каденцию премьер-министр Великобритании Гордон Браун.

Новый жесткий поворот в американской политике по отношению к Ирану, как нам представляется, был весьма неожиданным для иранского руководства. Этим, вероятно, объясняется тот факт, что иранское руководство пока еще однозначно не отреагировало на беспрецедентно резкие заявления Буша. Вряд ли следует считать достаточной реакцией дежурное выступление пресс-секретаря МИДа Мохаммада-Али Хоссейни, который охарактеризовал высказывание главы Белого дома как обычное рутинное измышление. Иранская позиция по отношению к словам Буша не отражена и в словах секретаря комиссии иранского парламента по национальной безопасности и внешней политике Казема Джалали, отметившего, что как раз сами США тесно сотрудничают в Ираке с «Аль-Каидой» и фундаменталистским движением «Талибан», являясь их моральным и материальным спонсором. Однако из Тегерана раздаются и здравые голоса. По сообщению информационного агентства ИСНА, выступая перед студентами в городе Мешхеде в минувшую пятницу 31 августа, экс-президент Ирана Али-Акбар Хашеми-Рафсанджани предостерег от превращения иранской атомной программы из национального приоритета в национальную беду. Садек Зибакалам, профессор политологии Тегеранского университета и приверженец исламиста-прагматика Хашеми-Рафсанджани, в субботнем интервью информационному интернет-порталу Aftabnews сказал, что как раз по отношению к ядерной программе проходит водораздел между США и Ираном. "Именно после прихода к власти радикалов во главе с Ахмадинежадом в этой точке усиливается противостояние, которое чревато угрозой национальным интересам иранского народа".

Таким образом, в противостоянии США и Ирана наступает новый этап конфронтации. К чему он приведет? Это покажет самое ближайшее будущее.