Лента: Политика

http://globalaffairs.ru/numbers/25/7288.html
"Россия в глобальной политике".

Даниел Дрезнер – доцент кафедры международной политики Школы права и дипломатии им. Флетчера в Университете Тафтс; автор книги «All Politics Is Global» («Вся политика носит глобальный характер»). Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 2 (март – апрель) за 2007 год. (c) Council on Foreign Relations, Inc. (серьезная аналитика – ред.))


ВЗЛЕТЫ И ПАДЕНИЯ

На протяжении XX века список великих мировых держав, как это легко увидеть, был коротким: Соединенные Штаты, Советский Союз, Япония и страны Северо-Западной Европы. XXI столетие принесет большие перемены. Экономическими и политическими тяжеловесами становятся Китай и Индия: золотовалютные резервы первого превышают триллион долларов, вторая усиленно развивает сектор высоких технологий. Обе страны, открыто являющиеся ядерными державами, совершенствуют военно-морской флот. Согласно прогнозам Национального совета по разведке (научный центр правительства США), к 2025 году Пекин и Дели выйдут по своему экономическому развитию соответственно на второе и четвертое места на планете. Такие темпы роста знаменуют начало многополярной эпохи в мировой политике.

Подобные тектонические сдвиги станут вызовом международной системе, существующей с 1940-х годов и действующей под эгидой США. Эти многосторонние режимы, лидирующую роль в которых играет Вашингтон, на протяжении шести десятилетий способствовали либерализации торговли, становлению открытых финансовых рынков, нераспространению ядерного оружия. Тем самым они обеспечивали относительный мир и процветание, принося ощутимые преимущества Соединенным Штатам. Но до тех пор пока такие восходящие державы, как Китай и Индия, не войдут в структуру этих международных режимов, будущее последних будет оставаться неопределенным, давая лишний повод для беспокойства.

Принимая во внимание деятельность администрации Джорджа Буша за последние шесть лет, трудно рассчитывать на то, что она успешно справится с этой проблемой. Ведь стремление администрации действовать в одностороннем порядке, ярким свидетельством чего явилась война в Ираке, как раз и стало наиболее серьезным поводом для критики внешнеполитической деятельности США. Но из-за полемики вокруг Ирака в тени осталось другое направление долгосрочной стратегии администрации Буша, имеющее более прагматичный и многосторонний характер: попытка Вашингтона перестроить свою внешнюю политику и международные институты с учетом изменений в мировом раскладе сил. Администрация Буша перераспределяет ресурсы исполнительной власти так, чтобы в центре внимания оказались державы с развивающейся экономикой. Пытаясь добиться от них поддержки в отношении основополагающих принципов миропорядка, созданного Соединенными Штатами, Вашингтон приложил усилия к тому, чтобы поднять авторитет этих государств на различных форумах – от Международного валютного фонда (МВФ) до Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Это касается самых разнообразных сфер, будь то распространение ядерного оружия, валютные отношения или окружающая среда. Но поскольку эти усилия сосредотачивались скорее на второстепенных вопросах международной политики, нежели на проблеме глобальной войны с терроризмом, они ускользнули от внимания многих наблюдателей. Фактически Джордж Буш-младший возродил к жизни призыв Джорджа Буша-старшего, который настаивал на установлении «нового мирового порядка», обратившись к созданию, по сути, нового «нового мирового порядка».

Эти, по большому счету, неотмеченные усилия администрации хорошо продуманны и прошли всестороннее обсуждение. Но на пути их реализации возникают два серьезных препятствия.

Во-первых, усиление восходящих государств означает еще бОльшее ослабление стран, переживающих упадок. Не случайно некоторые страны – члены Европейского союза без особого энтузиазма отнеслись к отдельным аспектам стратегии Соединенных Штатов. В ответ на американский унилатерализм Евросоюз не замедлил установить собственные двусторонние отношения и проявил повышенный интерес к сотрудничеству с восходящими государствами. При этом европейские страны вовсе не собирались сократить свое избыточное представительство в многосторонних институтах.

Во-вторых, существует препятствие, созданное самой администрацией Буша из-за склонности Вашингтона к односторонним действиям. Коль скоро считается, что правительство США в последние годы способствовало ослаблению многих структур мирового управления, любые намерения нынешней администрации переписать правила глобальной игры, естественно, рассматриваются как очередная попытка Вашингтона обойти ограничения международного права. Коалиция скептиков, в которую входят такие государства, как Аргентина, Нигерия и Пакистан, приложит усилия к тому, чтобы затруднить действия Соединенных Штатов по упорядоченному включению Китая и Индии в «концерт» великих держав.

Несмотря на все препятствия, в интересах Соединенных Штатов удвоить усилия. Рост антиамериканизма оживил традиционно враждебные Америке группировки государств, такие, например, как Движение неприсоединения. Чтобы преодолеть скептицизм, США должны быть готовы к реальным уступкам. Если Пекину и Дели не дать почувствовать, что им будет оказан радушный прием в существующих международных организациях, они, возможно, создадут новые, предоставив Соединенным Штатам взирать на них со стороны.

PLUS ВA CHANGE (МЕНЯТЬ БОЛЬШЕ, ЧТОБЫ ОСТАВИТЬ ВСЁ ПО-ПРЕЖНЕМУ)

На момент создания в середине 1940-х годов Организации Объединенных Наций, МВФ, Всемирного банка, а в конце того десятилетия – Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ) и НАТО, США являлись бесспорным лидером западного мира. Деятельность этих организаций отражала доминирующее положение и предпочтения Америки, она была нацелена на то, чтобы усилить влияние Соединенных Штатов и их европейских союзников. Франция и Соединенное Королевство к тому времени уже много веков имели статус великих держав; действовавшие в 1950-е правила игры еще сохраняли за ними значительные привилегии. На них возлагались обязанности постоянных членов Совета Безопасности ООН. В соответствии с достигнутой тогда договоренностью пост директора-распорядителя МВФ всегда будет принадлежать представителю Европы. В ГАТТ Европе было де-факто предоставлено право голоса наравне с США.

Сегодня разграничение сфер влияния в мире происходит совершенно по-иному. По оценкам банков Goldman Sachs (GS) и Deutsche Bank (DB), к 2010 году ежегодный совокупный национальный доход Бразилии, России, Индии и Китая – так называемой группы BRIC (аббревиатура указанных стран впервые появилась в аналитической записке банка GS в 2003-м. – Ред.) – будет расти быстрее, чем соответствующий показатель США, Японии, Германии, Великобритании и Италии, вместе взятых. К 2025 году темпы его роста вдвое превысят такой же показатель стран G7 (группа высокоразвитых индустриальных держав).

Эти тенденции четко обозначились уже в 1990-х, а с окончанием холодной войны представилась возможность адаптировать международные институты к восходящим государствам. В тот период, однако, Вашингтон сделал ставку на укрепление уже существующих соглашений. ГАТТ превратилось во Всемирную торговую организацию (ВТО). НАТО расширилась, приняв в свои ряды страны Восточной Европы, и распространила сферу своего влияния на Балканы. Макроэкономические стратегии, известные как «Вашингтонский консенсус», стали чем-то вроде Священного Писания для основных международных финансовых институтов. Кроме создания форума Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) в 1989 году и приема Китая в ВТО в 2001-м (что потребовало от него немалых усилий), не произошло сколько-нибудь значительных институциональных изменений, отражающих участие восходящих государств в международных организациях. Многие новые форумы, такие, как, в частности, Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (FATF), включали в себя все тех же действующих лиц: Соединенные Штаты и их союзников – промышленно развитые страны.

У администрации Билла Клинтона имелись веские основания не предпринимать дальнейших шагов. Реформирование международных институтов – неблагодарный труд, требующий от властей предержащих добровольного отказа от части своего влияния. В 1990-е годы не было острой необходимости идти на такие меры: Китай и Индия набирали силу, но тогда казалось, что время обретения ими статуса великих держав наступит нескоро. Даже незначительные изменения в многолетнем внешнеполитическом курсе США, как, например, сокращение численности американских войск в Германии, вызывали серьезные разногласия. Самое главное, ставка администрации Клинтона на укрепление уже существующих соглашений сработала. Создание ВТО усилило режим международной торговли. НАТО возглавила эффективные операции в Боснии и Косово. Действие Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) было продлено на неопределенный срок. Несмотря на отдельные проявления недовольства в отношении американской гипердержавы, Соединенные Штаты казались способными легитимно продвигать свои интересы, умело используя многостороннюю дипломатию. В целом ничто не подрывало гегемонию США.

Однако за этими достижениями скрывались определенные издержки. Многие из восходящих держав полагали, что международные структуры в недостаточной степени позволяют им отстаивать свои интересы. Поведение МВФ во время азиатского финансового кризиса 1990-х воспринималось как высокомерие и вызвало негодование во всех странах Тихоокеанского бассейна. Дели был разочарован тем, что Вашингтон не одобрил индийские испытания ядерного оружия в 1998 году. Индия также устала от того, что ее рассматривали исключительно сквозь призму безопасности в Южной Азии.

Китай возмущали затянувшиеся переговоры по его вступлению в ВТО. А бомбардировки Косово силами НАТО создали Пекину тройную проблему. Случайный бомбовый удар по китайскому посольству в Белграде вызвал взрыв национализма. Готовность Вашингтона пренебречь границами другого государства для защиты прав человека находилась в вопиющем противоречии с представлениями Пекина о государственном суверенитете, а решение США действовать в обход ООН через НАТО ясно показало пределы влияния Китая на мировую политику. Таким образом, страны с самой быстрорастущей экономикой в мире вступали в новое тысячелетие с чувством недовольства по отношению к Соединенным Штатам.

НОВЫЙ КУРС

Реакция администрации Буша на теракты 11 сентября 2001-го вызвала лавину книг, предлагающих различные рецепты по переосмыслению общей стратегии США. В большей части этой литературы авторы ссылаются на хаос в Ираке и неудачи в войне с терроризмом, осуждается склонность администрации Буша к воинственному унилатерализму и утверждается, что возможен лучший способ действий. Учитывая тот факт, что администрация отвергла многосторонний подход в трактовке Конвенции по биологическому оружию, Женевских конвенций (об обращении с военнопленными. – Ред.) и операции «Свобода Ираку», такая критика вполне обоснованна.

Впрочем, анализ, представленный в этих книгах, нельзя назвать исчерпывающим, хотя, например, риторические атаки высказываний бывшего посла США при ООН Джона Болтона и бывшего американского министра обороны Доналда Рамсфелда могут легко заставить поверить в обратное. Но не все так прямолинейно. Есть множество причин, объясняющих недавние попытки Вашингтона наладить взаимопонимание с восходящими державами и связанные с этим усилия по перестройке системы мирового управления. Отчасти этот сдвиг произошел в результате кадровых изменений. Так, вовсе не случайно, что основная деятельность по налаживанию контактов развернулась в период пребывания Кондолизы Райс на посту госсекретаря и активизировалась после того, как Генри Полсон был назначен министром финансов. Отчасти перемены были навязаны администрации внешним миром. Как отметил в прошлом году Филип Гордон (Институт Брукингса) в журнале Foreign Affairs, неудача в Ираке сделала неоконсерватизм несостоятельной стратегией.

Однако в какой-то мере усилия по наделению законным статусом нового «концерта» великих держав уже давно составляли одно из направлений внешней политики администрации Буша. И многосторонний подход (в понимании Вашингтона) – это прежде всего средство продвижения целей США. Поэтому администрация следует советам институтов, которые считает эффективными (например, ВТО), и последовательно добивается выполнения важных, на ее взгляд, многосторонних норм и решений (будь то соглашения МВФ о займах или резолюции Совета Безопасности ООН). Но Вашингтон пренебрегает мнением многосторонних институтов, которые не способны действовать согласно собственным же нормам (таких, как некоторые другие органы ООН). В Стратегии национальной безопасности 2006 года вновь излагается двоякая позиция Белого дома: консенсус великих держав «должен поддерживаться соответствующими институтами, региональными и глобальными, нацеленными на все более долговременное, эффективное и всеобъемлющее сотрудничество. Там, где существующие институты можно реформировать, сделать их способными к решению новых проблем, мы совместно с нашими партнерами должны их реформировать. Там же, где необходимые институты отсутствуют, мы совместно с нашими партнерами должны их создать».

Глобальные институты перестают соответствовать своему назначению, когда состав их руководящих структур, принимающих решения, уже не отвечает соотношению сфер влияния в мире, а именно так обстоят дела на данный момент. Об этом наглядно свидетельствует пример Совета Безопасности ООН; «Группа семи» – это еще более вопиющий случай. В 1970-е страны «Группы семи» взяли на себя регулирование макроэкономических диспропорций в глобальном масштабе. В 1980-х годах, когда на эти страны приходилось 50 % мировой экономической активности, они добились умеренных успехов. Сейчас же, даже учитывая участие России (в формате «Группы восьми»), их действия не могут достичь эффекта без участия такого экономического тяжеловеса, как Китай.

Учитывать интересы восходящих стран, одновременно успокаивая державы статус-кво, – дело непростое. Но эта задача не покажется столь пугающей, если признать, что успех благотворно воздействует как на Соединенные Штаты, так и на поднимающиеся государства. Последние получат признание и легитимность, соответствующие их новой роли, при условии, что они примут многосторонний порядок, построенный на американских принципах. Но своим ощутимым ростом эти страны – особенно Китай и Индия – как раз и обязаны тому, что признали такой порядок. Поскольку они заинтересованы в сохранении нынешних высоких темпов экономического роста, их связывают с США некоторые общие интересы, в частности в области безопасности энергопоставок и предотвращения глобальных пандемий.

ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПОДХОД

Команда Буша уже приложила немало усилий, чтобы идти в ногу с меняющимся миром. Несколько лет назад она начала перераспределять ресурсы внутри американского правительства. Позже она возглавила многосторонние усилия по интеграции Китая и Индии в важные международные структуры.

Министерство обороны первым в государственном аппарате США взяло на себя труд осуществить крупные перемены, призванные отразить новый миропорядок. Оно начало с передислокации американских войск, находящихся за границей. В 2004 году войска численностью более 250 тыс. человек размещались в 45 странах; половина из них в Германии и Южной Корее – на фронтах холодной войны. Чтобы повысить мобильность вооруженных сил перед лицом непрерывно изменяющихся угроз, президент Буш в августе 2004-го объявил о сокращении численности вооруженных сил, размещенных за границей, а также о закрытии к 2014 году 35 % заграничных баз США. Значительная часть этих войск будет дислоцирована на собственной территории, зато остальные подразделения будут развернуты в других странах по периферии новой зоны угроз: в Восточной Европе, Центральной Азии и в Тихоокеанском регионе.

Государственный департамент тоже приспосабливается к новым условиям. В своем выступлении на факультете дипломатической службы Джорджтаунского университета в январе 2006-го госсекретарь Кондолиза Райс заявила: «В XXI веке такие поднимающиеся страны, как Индия, Китай, Бразилия, Египет, Индонезия, Южная Африка, все больше определяют ход истории... Наше нынешнее положение на мировой арене в недостаточной мере отражает это обстоятельство. Так, численность сотрудников Госдепартамента, работающих в Германии, где проживают 82 млн человек, почти такая же, как в Индии, стране с миллиардным населением. Сегодня стало очевидно, что Америка должна начать перераспределение наших дипломатических кадров в мире... их перемещение в новые точки, важные для XXI столетия». Райс объявила, что к 2007 году порядка ста сотрудников Госдепартамента будут переведены из Европы в такие страны, как Индия и Китай.

Одновременно Вашингтон занялся укреплением двусторонних отношений с Пекином и Дели. После неудачного начала (первый внешнеполитический кризис команды Буша произошел, когда американский самолет-разведчик столкнулся с китайским истребителем) администрация Буша скорректировала свое отношение к КНР. В сентябре 2005-го тогдашний заместитель госсекретаря Роберт Зеллик объявил: «Пришло время не ограничиваться только лишь открыванием дверей к членству Китая в международной системе. Нам нужно убедить Китай взять на себя роль ее ответственного акционера», с тем чтобы «работать вместе над укреплением международной системы, обеспечившей успех этой страны». С тех пор выражение «ответственный акционер» стало частью всех официальных заявлений США по Китаю, а стоящая за ним теория легла в основу целого ряда инициатив. Прошлой осенью Вашингтон выступил с инициативой проведения американо-китайского диалога по экономической стратегии. В декабре министр финансов Генри Полсон возглавлял делегацию из шести членов кабинета и председателя Федеральной резервной системы в ходе двухдневных переговоров с китайскими коллегами по широкому кругу вопросов – от сотрудничества в области энергетики до финансовых услуг и валютных курсов. Недавно Вашингтон предпринимал попытки вовлечь Китай в «концерт» великих держав путем обсуждения с ним проблем Северной Кореи и Дарфура, а также касаясь таких тем, как возобновление Программы развития, принятой в Дохе, и консультации с Международным энергетическим агентством.

Серьезным компонентом деятельности Соединенных Штатов явилось также укрепление связей с Индией. В 1990-е годы на протяжении почти всего десятилетия главной заботой США было улаживание индо-пакистанских разногласий по поводу Кашмира и предотвращение потенциальных ядерных кризисов. Даже при том что Пакистан – важный союзник Соединенных Штатов в войне с терроризмом, американо-индийские отношения в последние 5 лет значительно потеплели. В ноябре 2006-го Министерство торговли США направило в Индию самую представительную в его истории миссию по экономическому развитию, способствуя расширению торгового диалога между этими странами. В прошлом году Вашингтон и Дели заключили также двустороннее соглашение по сотрудничеству в области гражданского использования ядерной энергии, что означало признание Соединенными Штатами де-факто статуса Индии как ядерной державы. Соглашение подтверждает приверженность Дели нормам нераспространения при осуществлении своей гражданской ядерной программы, но оставляет военную программу Индии за рамками инспекций МАГАТЭ.

Со стороны критиков этого соглашения последовали предостережения о том, что оно угрожает режиму ДНЯО. Администрация Буша выдвинула контраргументы, заявив, что Индия набирает силу как великая держава, что ядерного джина нельзя опять загнать в сосуд, а поскольку Индия – демократическое государство, джин не причинит вреда. Согласно Стратегии национальной безопасности 2006 года, «Индия ныне готова взять на себя глобальные обязательства во взаимодействии с Соединенными Штатами, как и подобает крупной державе».

КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД

Ставя перед собой более амбициозные цели, администрация Буша стремится перестроить международные организации, с тем чтобы привести их в соответствие со структурами восходящих держав. В некоторых случаях преобразования прошли как бы сами собой. Например, создание блока развивающихся стран – «Группы 20» (G20) подвигло США пригласить Бразилию, Индию и ЮАР в «зеленую комнату» для переговоров. Это произошло в сентябре 2003-го на встрече министров стран – членов ВТО по вопросам торговли в рамках Дохийского раунда в Канкуне. С тех пор американские торговые представители настаивают на более активном участии Китая в надежде, что он окажет сдерживающее влияние на наиболее воинственно настроенные развивающиеся страны.

Подобным же образом Соединенные Штаты подбодряли Пекин время от времени принимать участие во встречах министров финансов и управляющих центральными банками стран «Группы семи». Вашингтон преследовал цель добиться признания растущей роли Китая в мировой политике и экономике, рассчитывая, что Пекин в свою очередь согласится с тем, что его политика в области валютных курсов и сдерживание потребления внутри страны способствуют глобальным экономическим диспропорциям. Представители Бразилии, Индии и ЮАР иногда также приглашались на встречи в рамках «Группы семи». Как утверждается в недавно опубликованном документе Министерства финансов США, «решение проблемы глобальных [макроэкономических] диспропорций требует тесного сотрудничества с новыми акторами вне «Группы семи».

Одновременно с целью придания Китаю (а также Мексике, Турции и Южной Корее) большего веса администрация Буша настойчиво добивалась изменения квоты голосов в Международном валютном фонде. Число голосов далеко, официально принадлежащее Пекину, не отражает реальных масштабов его экономики. Отвечая на вопросы The New York Times в августе 2006 года, заместитель министра финансов США по международным вопросам Тимоти Адамс сказал, что, «если реформировать МВФ и увеличить квоту голосов Китаю, последний почувствует себя более ответственным за достижение целей, стоящих перед этой организацией». На встрече в Сингапуре осенью 2006-го Международный валютно-финансовый комитет МВФ согласился перераспределить квоты, с тем чтобы отразить изменения в соотношении сфер мирового экономического влияния. Клей Лауэри, в тот момент помощник министра финансов по международным вопросам, вновь сформулировал позицию Вашингтона: «Достаточно давно мы пришли к заключению, что, если мы не добьемся признания растущей роли развивающихся экономик, МВФ во многом утратит свою значимость и мы все от этого потеряем». Вашингтон также недавно дал понять, что готов к присоединению Китая к Межамериканскому банку развития.

Вместе с тем администрация Буша предприняла шаги по расширению сотрудничества с набирающими силу державами и в других областях, особенно в том, что касается энергетики, охраны окружающей среды и нераспространения ядерного оружия. Вашингтон задействовал Пекин через рабочую группу АТЭС по энергетике. Китай и Индия, которые стремятся получить постоянный доступ к энергоресурсам, призываются к работе с Международным энергетическим агентством по созданию стратегических запасов нефти, чтобы способствовать эффективности энергетики и экологически рациональному развитию. Соединенные Штаты основали вместе с Австралией, Индией, Китаем, Южной Кореей и Японией Азиатско-тихоокеанское партнерство по развитию чистых технологий и климату (Asia-Pacific Partnership on Clean Development and Climate). (Поскольку доля членов партнерства в мировой экономике составляет более 50 %, оно по сравнению со странами, присоединившимися к Киотскому протоколу, потенциально обладает бЧльшими возможностями для того, чтобы справиться с глобальным потеплением.) США также рассчитывают, что Китай и Индия помогут остановить распространение ядерного оружия. От Пекина зависит возвращение Пхеньяна к шестисторонним переговорам и соблюдение финансовых санкций, ограничивающих доступ Северной Кореи к твердой валюте. В октябре 2006 года, после ядерного испытания, проведенного северокорейской стороной, Китай впервые поддержал резолюцию Совета Безопасности ООН относительно санкций против режима. Подобным же образом, обличая с цифрами и фактами в руках иранскую ядерную программу в Совбезе ООН, Вашингтон заручился поддержкой Индии как члена Совета управляющих МАГАТЭ.

ПРЕПЯТСТВИЯ

Еще слишком рано говорить, увенчаются ли успехом действия Вашингтона по привлечению Дели и Пекина в «концерт» великих держав. Некоторые американские инициативы провалились или оказались недостаточными. Первая внутренняя реформа МВФ принесла пока скромные результаты: квота голосов Китая возросла с 2,98 до 3,72 %. Реформа Совбеза ООН забуксовала ввиду кажущейся неосуществимости предложений, исходящих от самих органов ООН, а также из-за того, что ведущие державы не смогли договориться о кандидатурах в постоянные члены Совета Безопасности. Одно из многочисленных препятствий, парализующих Дохийский раунд, – отказ Европейского союза от дальнейшего сокращения сельскохозяйственных субсидий, если страны «Группы 20» не согласятся открыть доступ на свои внутренние несельскохозяйственные рынки. А противники американо-индийского соглашения по ядерным вопросам утверждают, что оно несовместимо с жесткой позицией Вашингтона в отношении Ирана и Северной Кореи.

Но скептикам следовало бы понять, что такие усилия приносят плоды только со временем. Исследования, проведенные независимо друг от друга Робертом Лоуренсом и Айеном Джонстоном (оба – профессора Гарвардского университета), показали, что непрерывное участие Китая в международных режимах в сфере экономики и безопасности постепенно, на протяжении многих лет, превращало Пекин из оплота революции в консервативную державу статус-кво. Стратегический экономический диалог с Китаем, получивший пока средние либо удовлетворительные оценки, уже начал свою работу (открытие состоялось 14 декабря 2006 года, второй раунд диалога намечен на май 2007-го. – Ред.). Как и в случае с американо-японской Инициативой по преодолению структурных препятствий, осуществленной более 15 лет назад и в конечном счете открывшей японский рынок для американских компаний розничной торговли, прогресс в отношениях с Пекином будет нескорым.

Еще одна трудность состоит в том, что переписывание правил функционирования существующих институтов – дело рискованное. Влияние – это игра с нулевой суммой, поэтому любая попытка повысить престиж Китая, Индии и других восходящих государств в международных организациях будет означать частичную утрату авторитета другими их участниками. Можно предположить, что потенциальные проигравшие станут тормозить или саботировать попытки реформ. Хотя европейские страны по-прежнему влиятельны, в экономическом и демографическом отношении они отстают как от восходящих государств, так и от Соединенных Штатов.

Европейские державы, которые во многих основных послевоенных институтах находились в привилегированном положении, рискуют потерять больше других в ходе передела сфер влияния в пользу стран Тихоокеанского региона. А фактически обладая правом вето во многих организациях, они способны пойти наперекор переменам, осуществляемым США. Европейцы утверждают, что они всё еще играют важную роль благодаря Евросоюзу, который позволяет им распоряжаться голосами 27 членов, составляющих единый блок во многих международных институтах. Но если Европейский союз движется в сторону создания Общей внешней политики и политики безопасности, то уместно задать вопрос, почему Брюссель располагает 27 голосами, тогда как 50 штатов, образующие Соединенные Штаты, имеют право только на один голос.

Существует вероятность того, что развивающиеся страны, находящиеся на периферии мировой экономики, поддержат Европу в ее противостоянии реформам, проводимым под эгидой США: они не хотят утратить то, пусть и небольшое, влияние, которым пользуются в международных институтах. Противодействие реформам в будущем, возможно, получит еще большее распространение, поскольку администрация Буша, вследствие склонности к односторонним действиям по ряду вопросов, заставила более пристально рассматривать мотивы ее поведения. Многие страны, скорее всего, будут расценивать реформаторские усилия Вашингтона как использование конъюнктуры, дабы освободиться от ограничений, налагаемых действующими международными соглашениями. Более того, рост антиамериканизма во всем мире стоит на пути тех правительств, которые готовы к сотрудничеству с Америкой.

Внутри страны администрация Буша тоже сталкивается с препонами. Инициатива Белого дома придать Китаю большее влияние в МВФ натолкнулась на сопротивление конгрессменов-демократов, считающих такие действия поощрением игрока, пренебрегающего правилами мировой экономики. Учитывая результаты промежуточных выборов-2006, подобного рода оппозиционные голоса будут звучать все громче. Опросы избирателей «на выходе» продемонстрировали высокую степень поддержки реализма и экономического популизма в геополитике, а такие настроения могут осложнить процесс перестройки институтов мирового управления.

С одной стороны, американцы будто бы склонны одобрить любую многостороннюю инициативу в области безопасности, помогающую снять часть бремени с Вооруженных сил США, которые находятся на пределе своих возможностей. С другой – американцы, похоже, настроены против того, чтобы помочь восходящим экономическим державам обустроиться в международных институтах.

ВНУТРИ ИЛИ ВНЕ?

Может показаться странным, что Соединенные Штаты сегодня стремятся лишить голоса своих давних союзников в Европе, с тем чтобы придать больше веса правительствам, программы которых зачастую отличаются от их собственной. Но альтернатива обескураживает еще больше: оставление этих стран вне интеграции, возможно, подвигнет их на самостоятельные действия и создание международных организаций вразрез с интересами США. В последние годы антиамериканизм вдохнул новую жизнь в практически бездействующие организации, например в Движение неприсоединения. Если Китаю и Индии не дать почувствовать, что они участвуют в управлении международной системой, в будущем это может создать дополнительные проблемы для Америки. Националисты в восходящих державах только и ждут образования малейшей трещины в отношениях с Вашингтоном.

В частности, Китай уже начал создавать новые институциональные структуры вне досягаемости Соединенных Штатов. Например, Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), в которую входят Казахстан, Киргизия, Китай, Россия, Таджикистан и Узбекистан (а также Индия, Иран, Монголия и Пакистан в качестве наблюдателей), содействует военному и энергетическому сотрудничеству этих стран, хотя пока на низком уровне. В июне 2006 года на саммите ШОС в Пекине президент Ирана Махмуд Ахмадинежад предложил вменить в обязанности этой организации «отражение такой угрозы со стороны довлеющих держав, как намерение использовать силу против других государств и вмешиваться в их дела». Такое впечатление, что это мнение нашло отражение в принятой на саммите совместной декларации. В ней отмечается, что «различия в культурных традициях, политических и социальных системах, ценностях и моделях развития, сформировавшиеся в ходе истории, не должны использоваться как предлог для вмешательства во внутренние дела других стран».

Китай также настойчиво обхаживает страны, богатые ресурсами. В октябре 2006-го в Пекине прошел саммит (в котором участвовали более 40 лидеров из Африки), при помощи которого Китай попытался обеспечить себе постоянный доступ на континент, богатый энергоресурсами. Лидеры – участники саммита предложили создать зоны свободной торговли в рамках ШОС и АТЭС. Они продемонстрировали такую готовность приступить к реализации данной идеи, что президент Буш был вынужден снять вопрос о глобальной войне с терроризмом в качестве первого пункта своей повестки дня для форума АТЭС и в ноябре 2006 года призвал к созданию зоны свободной торговли для этой организации.

Усилия Китая необязательно вступают в конфликт с интересами США, но достаточно Пекину пожелать, как это произойдет. С точки зрения Соединенных Штатов, для Китая и Индии предпочтительнее продвигать свои интересы в рамках глобальных структур управления под эгидой США, нежели вне их. В обмен на помощь в определении статуса этих государств в таких организациях, как ООН и МВФ, и обеспечение им признания и престижа, которых они добиваются, Соединенные Штаты могли бы получить определенную компенсацию – обещание Пекина и Дели принять ключевые правила глобальной игры.

Америку ждет многотрудное будущее. Европейские страны остаются ее главными союзниками. По таким проблемам, как защита прав человека и продвижение демократии, голос Европы звучит мощно и убедительно. Ввести Китай и Индию в «концерт» великих держав, не отдаляя при этом ЕС или его членов, потребует огромной воли и искусства дипломатии. Администрация Буша взяла солидный старт. По мере продвижения вперед ее задачу легко сформулировать, но трудно осуществить: сохранить близкие отношения со старыми друзьями и еще больше к себе приблизить новых.

---

---

КОММЕНТАРИЙ

Очень содержательная статья. Подробно изложено каким образом продвигался "новый мировой порядок" под эгидой США и каким образом будет продвигаться далее. Причем, солидный статус журнала ("Foreign Affairs") предполагает чистую аналитику, максимально освобожденную от пропагандистских штампов массовых изданий и в нем отмечается "солидный старт" администрации Буша.

Угроза американского "нового мирового порядка" представляется, в массовом сознании, как череда войн, проводимых США, тогда как в действительности "порядок" выстраивается вовлечением все новых и новых стран в международные политико-экономические структуры, главенствующую роль в которых имеют США. И уже в рамках этих структур происходит трансформация политико-экономических систем новых стран-членов в соответствии со стандартами либерально-космополитической идеологии.

В статье выражается опасение, последует ли Китай по предлагаемому ему пути, станет ли "ответственным акционером" нового мирового порядка (предполагается, видимо, что Россия, через включение в G-8 уже является подобным акционером),или же пойдет по пути создания своих собственных политических структур влияния на международную политику. Как пример приводится ораганизация стран ШОС. Можно с уверенностью сказать, что странам ШОС очень трудно будет противостоять международному влиянию США, т.к. у этих стран нет общей альтернативной идеологической базы. Без идеологического основания подобное противостояние выиграть просто невозможно. Можно лишь затруднить на данном этапе продвижение "нового мирового порядка" США, привлекая на свою сторону государства нежелающие вписываться в предлагаемое США мироустройство, но в конце концов, необходима будет и выработка новой идеологии и вместе с ней с ней и новых международных политико-экономических структур, для продвижения этой идеологии как альтернативы либерально-космополитическому мироустройству.

Какой будет эта идеологическая альтернатива? Возникнет ли она, или же возобладает мироустройство под эгидой либерально-космополитической доктрины США? Ответ на этот вопрос мы сможем получить в течении ближайших лет, когда и будут решаться судьбы мира.