В этой стране все не так как у людей, живущих на материке. Островитяне вообще народ другого сорта. Стиль жизни, ироничное отношение к жителям материка, своеобразный юмор, самодостаточность. Возможно, они ощущают себя жителями собственной планеты. И территория в 372,2 тысяч километров, составляющая острова Японского архипелага, крупнейшие из которых Хонсю, Хоккайдо, Кюсю и Сикоку – это планета – Япония.

Возможно, такой вызов всем нам, живущим на материке, обусловлен длительной изоляцией, ограниченностью общения с иностранцами фактически до середины 19 века. В первом тысячелетии на Японию все же оказали давление Корея и Китай, чьи цивилизации были более развиты. В 7 веке из Кореи в Японию пришел буддизм. А с 12 века в стране установился военный режим и Японией правили сёгуны (военные диктаторы), чье господство продолжалось до 1867 года, когда последний сёгун Токугава Есинобу передал власть императору Муцухито.

После окончания второй мировой войны и принятия новой конституции Япония отказалась от применения вооруженной силы как средства решения международных споров. Япония лишилась права иметь регулярную армию, а император передал все законодательные полномочия парламенту.

Образ жизни японцев полностью европеизирован. Но в домашнем быту сохраняется национальный уклад. Особенно сильны традиции в кухне. Японская кухня очень популярна во всем мире. Что стоит одно суши: сырая рыба с катышком вареного риса. Суши готовят только мужчины. У женщин температура тела чуть выше, что на суши сказывается неблагоприятно.

Национальная одежда – кимоно или юката удобна во время отдыха и для домашней работы. Кимоно, перевязанное оби, сохраняет тепло и обеспечивает хорошую вентиляцию в душную погоду, это наиболее подходящая одежда для японского климата. Поверх кимоно нередко надевают хаори – такого же покроя как кимоно, но значительно короче и с не сходящимися на груди полами. На ноги надевают носки – таби, и обувь – дзори или гэта.

У японцев своя эстетика – эстетика простоты, изящества и рационализма. Они во всем хотят видеть красоту. В устройстве и интерьере жилища, где почти пустая комната в течение дня трансформируется то в спальню, то в гостиную с садиком. В уникальной культуре выращивания карликовых деревьев – бонсай. В церемонии приготовления чая. В создании японского сада, который для них, японцев, самодостаточная вселенная, хотя размеры его могут быть крошечными.

Вообще, все маленькое трогает своей прелестью , – говорит Сэй Сёнагон в своих Записках у изголовья . Поиски истинной красоты привели к созданию уникальной японской поэзии. Трогает и восхищает возникшее еще до 8 века пятистишие вака или, как его называют в наши дни, танка, и сложившееся к 16 веку трехстишие хокку, теперь его обычно называют хайку. Три строки, где умещается жизнь, мир, вселенная, космос.

Танка и хайку при всей древности своего происхождения являются живыми и постоянно развивающимися.

И в заключении, представляю вам описание чайной церемонии. Надеюсь, что это станет традицией, и в дальнейшем мы будем рассказывать о новых обычаях этой удивительной страны.

Чайная церемония.

(Тя-но-сю) – строго регламентированное искусство приготовления и питья чайного напитка в присутствии гостей. Чайная церемония восходит к обычаю, берущему свое начало в 7 веке, употреблять чай во время медитации в дзэн-буддийских храмах в Китае. Именно тогда были открыты тонизирующие свойства чая. В период Хэйан церемония чаепития стала неотъемлемой частью Японской светской культуры. Бытовая процедура питья чая превратилась в особый культ, в котором соединились элементы архитектуры, живописи, садово-паркового искусства, ремесел. Его сущность отразилась также в различных философских концепциях, а культ чая, в свою очередь, стимулировал их развитие. Чайная церемония – воплощение единства творческого начала, восприятия природы, религиозно-философского настроения и социального общения. Как форма социального общения чайная церемония получила широкое распространение во всей стране и во всех слоях населения, т.к. дзэн-буддизм проповедовал возможность достижения просветления любым человеком в условиях обыденной жизни. В основу чайной церемонии положены четыре принципа: гармония – единение человека с природой, упорядочение мироздания; почтение – равноправие всех участников, проявление уважения их друг к другу; чистота – очищение через соприкосновение с прекрасным; тишина – условие для медитации. Считалось, что реализация этих принципов открывает путь для достижения внутренней гармонии участников церемонии.

Ритуал чайной церемонии начинается с прохождения по саду, специально устроенного для нее. На каменной дорожке следует оставить все мирские заботы. Затем проводится омовение рук и полоскание рта из каменного сосуда или колодца, находящегося вблизи чайного домика. Выход в домик в старину был не выше 90 см, чтобы подчеркнуть равенство всех входящих. Конструкция и внутреннее убранство домика строго регламентированы, начиная с ориентации по странам света и связанного с этим освещения. Единственным украшением внутреннего помещения служит свиток какэмоно или икебана. Утварь для чайной церемонии – металлический чайник, деревянная ложка для насыпания чая, керамическая чаша, бамбуковый веничек для сбивания пены – очень просты, но изящны, что отражает эстетические принципы японцев. Мастер чайной церемонии, используя стандартный набор приемов приготовления чая, импровизирует перед посетителями. Наиболее ответственный момент церемонии – насыпание чайного порошка в чашу, заливание водой и взбивание содержимого веничком в пену, т.к. от соотношения количества воды и чая, от быстроты движения рук мастера зависит вкус чайного напитка. Существует два типа чайной церемонии – приготовление густого или жидкого чая. В первом случае чай готовится в большой керамической чаше, каждый отпивает из нее, обтирает край и передает соседу. Во втором – чай готовится персонально для каждого гостя.

В настоящее время существует три основные школы чайной церемонии – Ура Сэнкэ, Омотэ Сэнкэ, Мусанокодзи Сэнкэ. Две первые – ведущие в Японии, общедоступные, насчитывающие миллионы приверженцев. Третья обычно привлекает высшие слои общества. Ура Сэнкэ имеет своих последователей за рубежом. Многие любители чайной церемонии не только посещают чайные домики, но и совершают ритуал у себя дома.

Когда-то давно жили в одной местности две сестры. Старшая была красивая и добрая девочка, а младшая – злая, жадная.

Однажды в ясный осенний день младшая сестра сказала старшей:

– Сестра, пойдем в горы собирать желуди.

– Хорошо, они, наверное, ужо созрели и осыпались. Пойдем пособираем,– ответила старшая сестра. Они взяли по мешку и отправились в горы. В горах им попадалось много потрескавшихся желудей. Сестры усердно собирали их и клали в мешки. Но младшая украдкой сделала в мешке старшей дырку, и, сколько та ни собирала желудей, ее мешок никак не наполнялся: желуди вываливались из дырки и падали на землю. А сзади шла младшая сестра и, не разгибая спины, подбирала их.

– Я уже наполнила мешок, сестра. Пойдем домой,– сказала она.

А старшая ответила:

– Ах, ты уже набрала? Как быстро! А мой мешок еще не полон.

– Тогда не торопись, собирай. А я вернусь домой,– сказала младшая и быстро ушла.

Старшая сестра осталась одна. Разыскивая желуди, она незаметно зашла далеко в горы и скоро сбилась с дороги.

– Ах, что же мне теперь делать?

С плачем блуждала она по горам. Тем временем совсем стемнело. Неожиданно девочка увидела ветхий маленький храм. В нем одиноко стоял Дзидзосама*. Лицо у него было ласковое, доброе. Старшая сестра опустилась перед Дзидзосама на колени и почтительно поклонилась ему.

* Дзидзосама – божество, покровительствующее детям.

– Дзидзосама, Дзидзосама, в горах стемнело. Я, бедная девочка, не знаю, как быть. Разреши мне, пожалуйста. переночевать эту ночь здесь.

– Гм, гм! Оставайся, я не против. Но в последнее время с наступлением ночи откуда-то собирается сюда много красных и синих чертей; они пируют и шумят. Не будет ли тебе страшно ночевать здесь? – ответил Дзидзосама.

– Ой! – вскрикнула старшая сестра.– Но мне некуда больше идти!

И она заплакала. Дзидзосама пожалел ее:

– Хорошо, хорошо. На эту ночь я спрячу тебя за своей спиной. Но ты должна тоже кое-что сделать.

– А что мне надо сделать?

– За моей спиной на стене висит шляпа из осоки. Когда наступит полночь, соберутся черти, напьются сакэ и начнут танцевать, ты несколько раз ударь по этой шляпе и пропой, как петух: Кукареку!

– Хорошо, я поняла,– сказала старшая сестра и спряталась за спиной Дзидзосама.

В полночь откуда ни возьмись явилось множество красных и синих чертей. Это и в самом деле были страшные черти с ужасными рожами и рогами на голове. Взвизгивая, бормоча что-то непонятное, достали они целую гору золотых и серебряных монет и стали считать их. Потом начали пить сакэ. Напившись допьяна, они принялись отплясывать:

– Скок-прыг, трам-тарарам, скок-прыг, трам-тарарам! Теперь самое время ,– подумала старшая сестра и, как ей наказывал Дзидзосама, сильно забарабанила рукой по шляпе из осоки и по-петушиному пропела: Кукареку!

Черти, с увлечением кружившиеся в пляске, так и подскочили.

– День наступает! Беда! Беда! Уже петух пропел!

– Светает! Беда! Беда!

– Бежим! Бежим!

Вопя во всю глотку и толкая друг друга, в страшном смятении бросились они бежать.

А вскоре и вправду рассвело. Старшая сестра горячо поблагодарила Дзидзосама и собралась идти домой. Но Дзидзосама окликнул ее:

– Эй, послушай! Нельзя оставлять неведомо кому то, что здесь лежит. И золото и серебро – теперь твои. Забирай все!

Старшая сестра наполнила золотыми и серебряными монетами карманы, взяла в руки столько денег, сколько могла унести, разыскала лесную дорожку и вернулась домой.

Дома отец и мать очень беспокоились. Когда она рассказала им о Дзидзосама и выложила деньги, они обрадовались и сказали:

– Вот и хорошо! Это награда за твой скромный нрав и доброе сердце.

Только один человек не радовался удаче старшей сестры – это была злая и жадная младшая сестра. Она хотела сделать сестре неприятность, а получилось наоборот – сама помогла ей получить богатство. И ей стало невыносимо досадно.

И вот как-то младшая сестра взяла дырявый мешок и опять позвала старшую в горы за желудями. На этот раз сколько ни собирала она желудей – все они вываливались из дырки. А старшая сестра сразу же наполнила свой мешок желудями.

– У меня уже полный! А у тебя? -спросила она.

– У меня еще почти пустой,– ответила младшая.

– Тогда давай пособираем вместе.

– Не надо. Суешься не в свое дело!

– Ну, давай поделим мои.

– Вот еще! Не говори глупостей. Раз наполнила мешок, возвращайся быстрее домой,– сказала младшая сестра и сердито надула губы.

Делать нечего, отправилась старшая сестра домой.

– Вот и хорошо! – сказала младшая, оставшись одна, и быстро пошла дальше в горы,– хоть бы поскорей стемнело! Ох, уж это солнце, до чего оно медленно движется!

Вскоре стало смеркаться. Придя на место, о котором рассказывала старшая сестра, младшая отыскала маленький старый храм.

– Вот он! Вот он! Здесь! И Дзидзосама стоит. А на месте ли шляпа из осоки?

Она заглянула за спину Дзидзосама: шляпа из осоки была там.

– Тут! Тут! Хорошо бы было в нее ударить!

– Добрый вечер, Дзидзосама. Почему у тебя такое странное лицо? Все говорят, что Дзидзосама очень приветлив. Кстати, разреши мне сегодня переночевать здесь. Никаких чертей я не боюсь, а подражать пению петуха умею очень хорошо. Это совсем просто. Если сегодняшний вечер будет удачным, я тоже окажу тебе, Дзидзосама, небольшую услугу.

Услышав это, Дзидзосама очень удивился и подумал: Что это за странная девчонка пришла сюда?

Не обращая ни на что внимания, младшая сестра быстро зашла за спину Дзидзосама.

– Хочешь ты или не хочешь, но я здесь переночую. Ах, какой ты пыльный и грязный, Дзидзосама! Очень неприятно было бы провести даже одну ночь в таком грязном месте и не получить никакой награды. Ну, да уж ладно!

Ворча, она достала принесенные с собой колобки и стала жевать.

– Видно, вкусно! Не дашь ли ты мне один? – спросил ее Дзидзосама.

Младшая сестра скорчила гримасу.

– Что ты говоришь? Ведь божества не едят. Тебя бы назвали обжорой. А ты вовсе не такой уж спокойный. Фу, противно! – сказала она и искоса со злостью посмотрела на Дзидзосама.

После этого Дзидзосама больше уж ничего не говорил.

Наступила полночь, и послышался визг чертей.

– Пришли! Пришли-таки! – обрадовалась младшая сестра.

В эту ночь тоже собралась большая толпа чертей – красных и синих; они пересчитывали золотые и серебряные монеты и пировали.

Жадная младшая сестра, увидев кучу денег, не смогла вытерпеть. Она раньше времени ударила по шляпе из осоки, висевшей позади Дзидзосама, и пропела непохожим на петушиный голосом:

– Кукареку! Кукареку! Кукреку! Кукреку!

Но черти еще не опьянели.

– Ой, разве уже рассвело?

– Нет, еще не должно светать. Чересчур рано. Как странно!

– Да-да, очень странно! Давайте поищем, нет ли здесь кого.

И черти зашли за спину Дзидзосама.

– Здесь! Здесь человек! Какая-то девчонка! Они увидели дрожавшую от страха младшую сестру и вытащили ее из угла.

– Глупая! Бестолковая! Вздумала петуха изображать! Разорвем ее на куски и съедим на закуску к сакэ!

– Простите! Ой-ой-ой! Помогите! Я... я буду хорошая! Только не... не... не убивайте меня – обливаясь слезами, просила младшая сестра.

Едва-едва спаслась она и еле живая прибежала из лесу домой.

Жили в старину старик и старуха. Они держали лавочку и занимались приготовлением и продажей тофу*.

* Тофу – творог, приготовленные из соевых бобов.

Детей у них не было; одиночество стариков скрашивали пес Онгоро и кот Нэнгоро. Хозяева любили их, как своих детей.

Однажды старик пошел на поле, где росли бобы, и увидел там еле живого ужа. Вид у ужа был такой жалкий, что старик подобрал его и отнес домой. Он дал ему кличку Норо.

– Ну вот, наша семья и увеличилась,– сказал старик.– А вы, Онгоро и Нэнгоро, смотрите дружите с Норо!

Хозяева заботливо ухаживали за своими питомцами, вдоволь кормили их. Норо быстро вырос и стал на диво большим ужом. Он отличался мирным нравом и никому не причинял зла, но соседи пугались огромной змеи и перестали ходить в лавочку. Дела у старика со старухой пошли из рук вон плохо. Посоветовавшись, они порешили, как ни жаль было, отнести Норо на прежнее место.

На следующий день старик взял ужа и отправился на бобовое поле.

– Норо, Норо, очень печально, что так получается, но ничего не поделаешь. Ползи куда хочешь и не поминай нас лихом!

Старик разговаривал с Норо, как с человеком. А уж посмотрел на него, юркнул в яму и вытащил оттуда небольшую шкатулку.

– Дедушка, дедушка, в благодарность за хлопоты, которые я вам доставил, примите от меня эту шкатулочку. Она даст вам все, что пожелаете,-сказал Норо и исчез под землей.

Обрадованный старик вернулся домой.

– Старуха, старуха, погляди, какую замечательную вещицу подарил нам Норо. Чего тебе сейчас хочется?

– Я хочу рыбы с рисом.

Не успела старуха договорить, как на столе появились горячий, прямо с пару, рис и вкусная вареная рыба.

С тех пор стоило старикам чего-либо пожелать – ни в чем им не было отказа, и зажили они в свое удовольствие.

Однажды старуха сказала старику:

– Шкатулка, которую мы получили от Норо, принесла в наш дом достаток, но все равно нам тоскливо и одиноко, потому что у нас нет детей. Попроси, пусть шкатулка подарит нам сыночка и пусть ему будет сразу лет восемнадцать.

– Что? Ты хочешь сына? – старик покачал головой.– Не надо желать слишком многого. И так у нас к обеду всегда всякие яства, даже еще теплые. Не довольно ли нам и этого?

Но старуха слышать ничего не хотела и твердила свое:

– Что бы ты ни говорил, все равно я не успокоюсь. Накрыла она шкатулку куском ткани и стала приговаривать:

– Даруй нам сына-наследника!

И что бы вы думали? Ткань заколыхалась, и в тот же миг перед ними явился восемнадцатилетний юноша. Старуха заплакала от радости:

– О, спасибо, спасибо! Теперь я доживу жизнь спокойно.

Но сын-то оказался совсем не таким, каким подобает быть хорошему сыну: ни разу не назвал стариков отцом и матерью, знай себе наедался до отвала вкусными кушаньями, которые доставляла шкатулка, бездельничал и никому не давал покоя. И все старики души в нем не чаяли.

– Мы не можем заставлять его называть нас отцом и матерью – говорили они,– а остальное все уладится постепенно.

Случилось так, что однажды старик со старухой оставили сына смотреть за домом, а сами отправились в город. Вернувшись домой, они не нашли ни сына, ни бесценной шкатулки.

Ноги у обоих подкосились, они повалились на пол и даже плакать были не в силах. Онгоро и Нэнгоро не могли равнодушно смотреть на стариков, которые как-то сразу ослабели и одряхлели.

Конечно, чудесную шкатулку утащил этот негодник! Мы должны отыскать ее и этим отблагодарить хозяев за их заботы ,– решили они и принялись за поиски.

Днем их могли заметить, поэтому им приходилось выходить только по ночам. Сверкая светящимися в темноте глазами, они обыскали каждый дом в деревне, но ничего не нашли.

Тогда Онгоро и Нэнгоро стали рыскать по зарослям камыша, по прибрежным отмелям, но все их старания оставались безуспешными.

Тем временем начался период дождей. Онгоро и Нэнгоро, промокшие насквозь, дошли, продолжая поиски, до Носиро(Носиро – город в устье р. Енэсиро, в префектуре Акита (северная часть о. Хонсю).)

Тут они заметили на другом берегу реки совсем новый дом.

«Откуда он взялся? Странно!» – подумали они и ночью потихоньку переправились через реку.

Этот новый дом принадлежал беглецу. На божнице стояла чудесная шкатулка, которую сторожила белая мышь. Нэнгоро набросился на мышь, а Онгоро схватил шкатулку и пустился наутек.

Прибежав к берегу, они увидели, что дамбы прорваны и вода в реке с каждой минутой прибывает.

– Онгоро, что нам делать?

– Если будем мешкать, останемся без шкатулки. Смелее, вперед!

И они, рискуя жизнью, кинулись в мутный поток и поплыли. Сильное течение сносило их, и была минута, когда им показалось, что пришел конец, но тут откуда ни возьмись появилась плывущая по реке крыша сарая. Они вскарабкались на нее, но в этот миг шкатулку, их сокровище, смыло волной.

Несколько дней носились по волнам упавшие духом Онгоро и Нэнгоро. С огромным трудом нашли они потом дорогу домой.

Тот день, когда они выбрались на сушу, был базарный. В стоявших рядами лавках шла бойкая торговля.

– Онгоро, смотри-ка, какой большой карась лежит! Давай принесем его старикам в подарок!

С этими словами Нэнгоро схватил рыбу и во весь дух пустился бежать. Пораженный его поступком, Онгоро помчался следом.

Они добрались до дома, но там никого не было: старик со старухой куда-то вышли. Друзья подвесили рыбу на крюк около очага и, истомленные долгим странствием, заснули глубоким сном.

Они не проснулись: когда возвратились старик со старухой, Онгоро и Нэнгоро были мертвы.

– Наконец-то вы вернулись – и что же? Вернулись, чтобы умереть...

С плачем похоронили старики Онгоро и Нэнгоро. А что было делать с принесенной в подарок рыбой? Старики решили ее съесть. Они сняли карася с крюка, вспороли ему брюхо – и оттуда вдруг выпала их драгоценная шкатулка!

И зажили старики тихо и скромно. Шкатулка давала им каждый день столько риса, рыбы и приправы, сколько они хотели, а большего они и не просили.

Вот что случилось в стародавние времена.

Провинцией Синано правил князь, который отличался завидным здоровьем, находился в расцвете сил и терпеть не мог стариков и старух.

И неряхи они, и княжеству нет от них никакого проку, говаривал он. Тех, кому перевалило за семьдесят, всех до единого он высылал на отдаленный остров. Прокормиться там было очень трудно, старики же и вовсе не могли добыть себе пропитания и быстро погибали. Горем и ненавистью к князю преисполнились сердца жителей Синано, но ничего поделать они не могли.

Есть в Синано местность под названием Сарасина. Жил там один крестьянин со своей старушкой-матерью. Из головы у него не выходила мысль, что матери уже исполнилось семьдесят лет и вот-вот должны явиться княжеские чиновники и увести ее. Разве перенесет она далекую ссылку? Какая уж там работа в поле – все у него из рук валилось! Измучился он вконец и решил, что лучше самому увести мать из дому, чем дожидаться, пока жестокосердные чиновники ушлют ее неведомо куда.

Наступил вечер пятнадцатого дня восьмого месяца. Полная луна заливала ясным светом поля и леса. Крестьянин, стараясь не выдать свой замысел, обратился к матери:

– Не правда ли, матушка, луна сегодня необыкновенно прекрасна? Пойдемте в горы, полюбуемся лунным сиянием.

Посадил он мать себе на спину и пустился в путь. Сначала он, шагая по заброшенной дорожке, пересек поляну, а потом вступил в лес. Тут старуха принялась обламывать ветки с деревьев, росших по обе стороны тропинки, и бросать наземь. Крестьянин удивился:

– Матушка, зачем вы это делаете? Старуха усмехнулась, но ничего не ответила. Крестьянин продолжал углубляться в горы. Он миновал лес, пересек долину и поднялся на вершину горы. Там царила мертвая тишина, даже птицы не пролетали над этой горой. От яркого лунного сияния было светло как днем, так что можно было разглядеть сверчка, едва слышно стрекотавшего в густой траве.

Крестьянин посадил мать на траву, взглянул на нее, и слезы хлынули у него из глаз.

– Что с тобой? – спросила старуха.

Сын опустился перед ней на землю и признался:

– Выслушайте меня, матушка! Я хитрил, когда приглашал вас полюбоваться луной. Доставил я вас в такую глушь потому, что вам пошел уже семьдесят первый год и я боюсь, как бы вас не отправили в ссылку на далекий остров. Вот я и придумал сделать так, чтобы вы не попали в руки безжалостных чиновников. Будьте, пожалуйста, снисходительны ко мне!

Старуху его слова, по-видимому, ничуть не удивили.

– Я давно все поняла и примирилась со своею участью. Ты же возвращайся домой и работай усердно. Уходи поскорей, а не то заблудишься дорогой,– ответила она.

Опечалился крестьянин, услышав такие слова. Долго не мог он расстаться с матерью, но она уговорила его, и он поплелся обратно. Разбросанные по земле ветки указывали ему путь, и он ни разу не сбился с дороги.

«Как предусмотрительна была матушка, набросав веток, чтобы я не плутал на обратном пути!» – думал он с глубокой благодарностью.

Возвратившись домой, он уселся у входа и устремил взор на луну, сиявшую над вершинами гор. Невыносимая грусть охватила его, слезы полились ручьем. Как-то сейчас матушка там, на горе?

Эта мысль опечалила его еще больше, и, не долго думая, он встал и зашагал по знакомой дороге, не заметив даже, что было уже за полночь. Когда он, едва переводя дух, забрался на гору, где оставил мать, она сидела, закрыв глаза, на прежнем месте и в той же позе, как и при расставании.

– Очень плохо я поступил, покинув свою мать, но теперь я ни за что вас тут не оставлю. Мы вернемся, и я буду заботиться о вас, как должно,– сказал крестьянин, и они вместе возвратились домой.

Однако жить по-прежнему им было нельзя: старуха рано или поздно могла попасться на глаза чиновникам.

Поразмыслив, крестьянин выкопал под полом яму и поселил в ней мать.

Однажды к князю прибыл посол с письмом от правителя соседней провинции. В письме говорилось: Сделайте мне веревку из пепла, а не сделаете – пойду на вас войной и разгромлю .

Войско у правителя той провинции было сильное, и на победу надеяться не приходилось. Князь, оказавшись в затруднительном положении, созвал своих приближенных на совет, но никто не знал, как изготовить такую веревку.

Тогда по всему княжеству было объявлено: Кто укажет способ сделать веревку из пепла, получит от князя большую награду .

В народе только и разговоров было, что о нашествии и разорении, которым подвергнется родная земля, если не удастся смастерить веревку из пепла.

– Вряд ли у кого это выйдет,– говорили люди. Никому в голову не приходило, как надо взяться за дело. И тогда наш крестьянин подумал: Может быть, моя матушка знает, как это сделать?

Спустился он в подпол и рассказал матери, что заботит людей. Старуха засмеялась:

– Да это легче легкого! Надо хорошенько пропитать веревку солью, а потом сжечь, вот и все!

«Что и говорить, старому человеку ума не занимать», – с гордостью подумал крестьянин. Он тотчас же отправился во дворец и рассказал, как следует поступить, чтобы получилась веревка из пепла. Князь обрадовался и дал крестьянину в награду много денег. Веревку, которую, казалось, изготовить было невозможно, вручили послу, и тот поспешил к своему властелину.

Прошло немного времени, и из соседней провинции опять прибыл посол. На этот раз он привез драгоценный камень и письмо, гласившее: Проденьте через этот камень шелковую нить, а не сумеете – пойду на вас войной и разгромлю .

Князь принялся рассматривать камень со всех сторон. В камне было отверстие, по такое узкое и извилистое, что пропустить через него нить не было никакой возможности.

Князь созвал приближенных на совет, и они признали задачу неразрешимой.

Тому, кто догадается, как продеть шелковую нить через отверстие в камне, была предложена большая награда. Но как люди ни ломали себе головы – придумать ничего не могли.

А крестьянин опять отправился за советом к матери.

– Что же тут трудного? Надо намазать медом камень у одного конца отверстия, привязать муравья к шелковинке и пустить его с другого конца. Муравей поползет на запах меда по всем извилинам и протянет за собой нить сквозь отверстие,– ответила она, улыбаясь.

Крестьянин заторопился во дворец, предстал перед князем и пересказал ему все, что услышал от матери.

Князь был очень доволен и хорошо наградил его. А посол, получив обратно драгоценный камень с продетой через него шелковой нитью, отправился восвояси.

Понурился правитель соседней провинции, когда вернулся его посол. Да, есть в Синано умные люди! Не так-то просто прибрать к рукам эту землю! -подумал он.

А в Синано все успокоились и решили, что враг унялся и больше к ним не сунется.

Но вскоре в третий раз явился посол с письмом. На этот раз он вел в поводу двух кобылиц. Определите на глаз, которая из кобылиц мать, которая дочь, а не сможете – пойду на вас войной и разгромлю ,– прочитал князь в письме.

Взглянул он на лошадей, а те как две капли воды похожи одна на другую: обе одного роста, одной масти, даже скачут и резвятся одинаково. Задумался князь, созвал приближенных на совет, но те и на этот раз ничего не придумали. Волей-неволей пришлось ому объявить, что всякий, кому удастся разрешить новую задачу, получит любую награду, какую пожелает.

Народ заволновался. Желающие заслужить награду толпами приходили ко дворцу и разглядывали приведенных из соседней провинции лошадей. Но даже известные на всю округу знахари-коновалы в недоумении покачивали головами.

А крестьянин вновь обратился к матери. Выслушав сына, она, как и прежде, сказала с улыбкой:

– Ну, и это не велика трудность! Про такое дело мне как-то рассказывал покойный муж. Надо положить перед лошадьми охапку травы. Одна сразу набросится на еду: это – молодая лошадь. Другая переждет, пока первая насытится, и лишь потом доест остатки – это и будет мать.

Обрадованный крестьянин прибежал во дворец и попросил:

– Поручите мне, пожалуйста, отличить кобылку от ее матери!

Он набросал лошадям свежей травы, и все произошло так, как говорила старуха: одна лошадь сразу же с жадностью стала поедать траву, а другая осталась стоять спокойно, глядя, как та кормится.

Тут и князю все стало ясно.

– Здесь, конечно, ошибки быть не может! С этими словами он повесил на лошадей таблички с надписями и передал кобылиц послу.

– Вы совершенно правы,– проговорил посол и уныло двинулся в обратный путь.

– Ты оказался мудрее всех. Дарю тебе все, что пожелаешь! – сказал крестьянину князь, изумленный его сметливостыо.

Крестьянин сообразил, что сейчас самое время просить князя пощадить старуху-мать.

– Денег мне не надо и вещей тоже,-сказал крестьянин.

Князь изменился было в лице, но крестьянин поспешно продолжал:

– Я прошу вас спасти жизнь моей матери. И он рассказал князю все без утайки. Тот слушал, вытаращив глаза от удивления. Узнав, что все задачи удалось разрешить благодаря проницательности старой женщины, он был поражен.

– Верно говорится, что старикам ума не занимать! – воскликнул он.– Умная старуха спасла от беды всех нас. Я прощаю крестьянина, скрывшего свою престарелую мать, и впредь не буду ссылать стариков на остров.

Крестьянин был щедро награжден, а ликованию. народа не было предела.

И так как последняя задача, на которую больше всего рассчитывал правитель соседней провинции, была удачно разгадана, ему пришлось отказаться от мысли завладеть провинцией Синано.

Много лет тому назад в одной деревне родился славный малыш. И хотя расти-то он рос, но неизвестно почему, все оставался младенцем. Даже говорить не научился.

«Уродился же у нас такой несмышленыш! Какая судьба ждет его?» – тревожились отец с матерью. Но помочь горю ничем не могли.

Так и рос малыш, не вылезая из корзины, в которую его положили родители.

Минуло ему пять, семь, десять лет. И все это время мальчуган пролежал в корзине, не вымолвив ни словечка.

И вот в тот день, когда ему исполнилось пятнадцать лет, он вдруг закричал на весь дом:

– Отец, купи-ка мне железную палку в сто кан* весом!

* Кан – мера веса, равная 3,75 кг.

Услышав его голос, отец был поражен:

– Смотри-ка, сынок заговорил!

Мать тоже очень удивилась, подбежала к сыну и воскликнула:

– Ты и вправду можешь говорить?

– Да, как видите, я разговариваю. Купите мне, пожалуйста, железную палку!

Изумляясь все больше и больше, отец спросил:

– Зачем тебе палка, если ты и ходить-то не умеешь?

– Верно, пока не умею. Но железная палка будет служить мне посохом, когда я начну ходить,– сказал мальчик.

«До сих пор он совсем не говорил, а сегодня заговорил, да так бойко и разумно. Не иначе, это какой-то необыкновенный ребенок», – подумал отец и, не мешкая ни минуты, отправился в городок заказать железную палку весом в сто кан.

Через несколько дней кузнец сообщил, что заказ готов.

Отец взял с собой двадцать соседей, и все они с возгласами Эн-яра-хой! , Эн-яра-хой! взвалили палку на плечи, принесли в деревню и отдали ее мальчику. Тот с радостью схватил палку, оперся на нее, крякнул, поднатужился и встал на ноги. Затем он потянулся и, к всеобщему удивлению, в мгновенье ока возмужал и превратился в красивого и толстого, как борец, здоровяка ростом больше шести сяку*.

* Сяку – мера длины, равная 30,3 см.

Отец с матерью и жители деревни рты разинули от изумления и принялись протирать глаза: не во сне ли все это происходит? Мальчик, столько лет пребывавший в младенчестве, вдруг стал красавцем-богатырем! Как же это было не отпраздновать!

Начались поздравления, люди принялись хлопотать и готовить все для пира. Кто стряпал кушанье из риса с красными бобами, кто пек лепешки, кто тащил сакэ.

Когда все собравшиеся принялись пить и есть, петь я плясать, молодой силач, улыбаясь, сказал:

– В благодарность за то, что в мою честь устроили такой замечательный праздник, я покажу вам свою силу.

Он выступил вперед, легко поднял свою железную палку весом в сто кан и начал одной рукой быстро вертеть ею. Палка замелькала в воздухе, будто колесо водяной мельницы. Все были ошеломлены и, не мигая, уставились на него.

«Ну и ну, он не простой человек! Этого ребенка, несомненно, послали боги», – решили собравшиеся и назвали его, до сих пор не имевшего имени, Тикаратаро*.

* Тикаратаро – мальчик-силач.

Прошло около года. Однажды Тикаратаро обратился к отцу и матери:

– Дорогие родители, отпустите меня на три года! Родители удивились и спросили его, куда он собирается.

– Как вы знаете, равного мне по силе человека нет ни в нашей деревне, ни в соседних. Вот я и надумал побродить по свету и испытать свою силу. Мне хочется побывать всюду и помочь людям, чем могу,– объяснил Тикаратаро.

– Это ты хорошо придумал. Можешь смело отправляться в путь,– согласился отец.

А мать весь день напролет варила рис и стряпала из него колобки величиной с арбуз. Испекла она тридцать больших колобков, уложила их в большущий мешок и подала сыну.

Тикаратаро отведал колобков, вышел из родного дома и зашагал по дороге, громко постукивая своей палкой.

Так шел он много дней и однажды повстречался с великаном, который катил перед собой огромный камень поперечником в три кэн*.

* Кэн – мера длины, равная 1,8 м.

«Похоже, что этот великанище чувствует себя на дороге полным хозяином. Катит свой камень и ни на кого не обращает внимания. Что за нахал!»

Размышляя так, Тикаратаро продолжал идти вперед до тех нор, пока камень не подкатился к нему. Тогда Тикаратаро громко закричал незнакомцу:

– Эй, ты, брось безобразничать!

Он остановил камень своей палкой и отшвырнул его ногой. Камень пролетел десять кэн и бухнулся в поле. Великан, кативший камень, страшно разгневался и набросился на Тикаратаро:

– Зачем ты отбросил мой камень?

– А не хочешь ли ты помериться со мной силой? Если хочешь, то сначала назови себя,– предложил Тикаратаро.

– Согласен,– отвечал великан. Я – первый силач в Японии, зовут меня Исикотаро. А тебя как?

Тикаратаро засмеялся:

– Это ты-то – первый силач в Японии? Не смеши меня лучше! Слушай хорошенько: первый силач в Японии – я, а зовут меня Тикаратаро. Хочешь убедиться в этом – давай сразимся!

– Ну, держись! – вскричал Исикотаро.

И они схватились. Но Исикотаро не устоял: одним махом поднял Тикаратаро противника в воздух и с возгласом Э-э-эй! со всего размаха так швырнул его, что тот шлепнулся в грязь за сто кэн от места борьбы.

– Ва-ва-ва! – взвыл Исикотаро.

Тикаратаро громко рассмеялся.

Весь измазанный, Исикотаро выбрался на дорогу и, смиренно сложив руки, сказал:

– Тикаратаро-сан, сдаюсь на вашу милость. Первый силач в Японии – вы. Позвольте мне послужить вам.

– Ладно, будь моим слугой,– согласился Тикаратаро и двинулся дальше, сопровождаемый Исикотаро.

Через несколько дней пути они повстречали великана, который, кряхтя, тащил на себе кумирню, покрытую красным лаком.

– Оя, оя! И силища же у этого великана! Уж, наверное, он называет себя первым силачом в Японии,– смеялись Тикаратаро и Исикотаро, идя ему навстречу.

Но, когда они подошли ближе, оказалось, что кумирня, которую нес великан, загораживала всю дорогу, так что нельзя было ни пройти, ни обойти.

– Эй, ты же нам проходу не даешь! – крикнул Тикаратаро.

Но великан и не подумал извиниться. Сердито уставившись на подошедших, он заорал:

– Что такое? Не можете посторониться, так проваливайте, откуда пришли, простофили вы этакие!

Его слова вывели Тикаратаро из себя. Железной палкой ударил он по кумирне, та с грохотом повалилась на землю и разбилась вдребезги.

Гнев незнакомца не имел предела. С налитым кровью лицом накинулся он на Тикаратаро.

– Ах, так ты разбил мою кумирню? Это тебе даром не пройдет! Разве ты, невежа, не слышал имени Мидотаро – первого силача в Японии?

– Гм, это тебе только кажется, что ты – первый силач в Японии, ведь на самом-то деле сильнее всех я,– спокойно ответил Тикаратаро и указал на своего спутника: – Это мой слуга по имени Исикотаро. После меня он самый сильный человек в Японии. Если ты чем-нибудь недоволен, тебе придется иметь дело с ним.

Едва он договорил, как Мидотаро бросился на Исикотаро. Завязалась отчаянная борьба. Они боролись, схватываясь и расходясь, напрягая все свои силы, но никому из них не удавалось взять верх над противником.

– Исико, погоди-ка, сейчас я за него возьмусь! – крикнул Тикаратаро.

Он схватил Мидотаро за шею, с силой встряхнул и отбросил далеко в сторону. Мидотаро отлетел на сто кэн и рухнул посреди поля.

– Хо-хо-хо! – захохотал Тикаратаро.

– Ха-ха-ха! – вторил ему Исикотаро, держась за бока.

Мидотаро, весь в грязи, вылез на дорогу и, почтительно сложив руки, обратился к Тикаратаро:

– Прежде я был из силачей силачом, всегда всех побеждал, а вот сейчас впервые потерпел поражение. Возьмите меня, пожалуйста, к себе под начало, прошу вас!

– Ладно, будешь мне служить. Смотри, будь хорошим товарищем Исикотаро. Ступай за мной,– разрешил Тикаратаро и, сопровождаемый двумя силачами, продолжал путь.

Шли они, шли и однажды, с наступлением ночи, пришли в большой город. К их удивлению, в городе не было ни души, не слышалось людских голосов. Даже кошек и собак не было видно. Город словно вымер. Это неспроста! Наверное, что-то случилось ,-подумали силачи.

Они стали бродить по городу и в одном переулке заметили девочку, сидевшую на корточках под навесом. Им показалось, что она плачет. Силачи подошли к ней и спросили:

– Что случилось? Почему ты плачешь, девочка? Отчаянно рыдая, девочка посмотрела на незнакомцев и проговорила:

– Этой ночью меня должен съесть оборотень.

– Что ты говоришь! Тебя съест оборотень? За что же?

– Месяца два назад в нашем городе появился страшный оборотень. С тех пор он приходит каждую ночь и одного за другим пожирает людей. Сегодня настал мой черед.

Девочка зарыдала еще сильнее и повалилась на землю. Трое силачей переглянулись. Тикаратаро ласково потрепал девочку по плечу:

– Ну-ну, успокойся, перестань плакать. Теперь тебе нечего бояться. Мы расправимся с этим злодеем-чудовищем! Веди-ка нас скорей к себе домой!

Обрадованная девочка воскликнула:

– Благодарю вас! Обязательно убейте оборотня! Она привела их в свой дом, и они с нетерпением стали поджидать прихода страшилища.

Глубокой ночью на улице раздался жуткий вой: уо-о! уо-о! Двери дома затрещали и упали. На пороге показался огромный оборотень, весь заросший шерстью, со сверкающими огнем глазами и длинными острыми клыками.

– Хватай его! – скомандовал Тикаратаро. Мидотаро бросился на врага, но получил такой сильный удар, что отлетел в сторону. Тогда с криком Ну, держись, мерзкий оборотень! в бой кинулся Исикотаро. Но оборотень не испугался и с ужасным воем продолжал рваться в дом.

Тут Тикаратаро замахнулся своей палкой и двинулся на врага, а Исикотаро и Мидотаро с двух сторон схватили чудовище за ноги. Оборотень в страхе попятился и в тот же миг Тикаратаро обрушил палку ему на голову. От злодея и мокрого места не осталось.

Ликованию девочки и ее родителей не было границ.

Весть о гибели чудовища сразу же разнеслась по всему городу, и, хотя до рассвета было еще далеко, все жители покинули дома и прибежали благодарить силачей.

– Вы – наши спасители,– со слезами на глазах говорили они.-Не уходите от нас!

– Оставайтесь вместе с вашими спутниками навсегда у нас! – просили они Тикаратаро.– Будьте князем в нашем городе! Мы все просим вас остаться!

Тикаратаро задумался и, улыбнувшись, покачал головой.

– От всей души благодарим вас за такие любезные слова, но исполнить вашу просьбу мы не можем. На свете, наверное, еще немало людей находится в беде, подобной той, какую вы только что избежали. Мы для того и странствуем, чтобы помогать простым людям.

Наступило утро. Горожане с грустью распрощались с Тикаратаро, Исикотаро и Мидотаро и проводили их через весь город.

И три силача продолжали свое странствие.

Случилось это давным-давно. Жил в одной деревне старейшина. Очень любил он разные диковинные вещицы покупать. Были у него сосуды красоты невиданной, тарелки, серебром отливающие, а уж картин и свитков и вовсе не счесть. Одним словом, богач. Приехал как-то раз в ту деревню заморский торговец. Издалека приехал, товару привез видимо-невидимо. Позвал его богач в гости. Вот сидят они, беседу ведут.

– Слышал я, – говорит торговец, – что очень ты богат, и хранится у тебя много разных чудес.

– Да что ты! – махнул рукой старейшина. – Какие это чудеса? Ты вот, небось, по свету столько всего повидал, что тебя ничем не удивишь.

– Что правда, то правда, – согласился торговец. – Много на свете невиданного. Да вот хотя бы это. Достал он маленькую шкатулочку и богачу протянул. Открыл ее богач, видит – лежит в шкатулке рыболовный крючок.

– Что это? – удивился он.

– Не простой это крючок, – объяснил торговец, – а тот самый, который боги в руках держали – он ведь помогает спуститься в подводное царство.

– Вот чудеса! – воскликнул богач. – Неужто тот самый?

– А у тебя есть что-нибудь необычное? – спросил его торговец.

– Есть, – кивнул богач. – Купил я удивительный свиток. На нем петух нарисован. Посмотришь – ни дать, ни взять – живой! Но вот чудо так чудо – каждое утро, чуть рассветет, кукарекает петух, заливается!

– Быть того не может! – не поверил торговец. – Где ж это видано, чтоб нарисованные петухи кукарекали?

– На свете и не такое бывает! – засмеялся богач.

– Надо же, – не переставал удивляться торговец, – сколько на свете живу, а такого не слышал. Что-то не верится мне. Давай поспорим. Если и вправду твой петух на рассвете запоет, отдам я тебе весь свой товар, а если нет, то ты мне столько добра отдашь, сколько мои лошади унести смогут.

– Да зачем спорить-то? – не понял богач. – Все равно ты проиграешь – петух каждое утро поет.

– Не верю! – заупрямился торговец. – Давай поспорим!

– Ладно, – согласился богач, – давай.

А до рассвета уж недолго осталось. Только заря заниматься стала, поднял петух на свитке голову, да как закричит: коккэко! коккэко! коккэко!

Чего только на свете не бывает!

– Поет! Поет! – воскликнул торговец. – Вот невидаль-то!

Отдал он богачу свой товар и в тот же день домой отправился. Вернулся он и всем в своем краю рассказал о петухе со свитка.

– Что же ты за дурень такой! – стали над ним смеяться. – За одно коккэко весь товар отдал! И то правда, – подумал торговец, – несправедливо это .

Стало торговцу жалко своего товара и очень захотелось во что бы то ни стало обратно его вернуть.

«Петух, конечно, сокровище чудесное, – думает, – да товар-то лучше, за него большие деньги получить можно.»

Собрался он в дорогу и снова в ту деревню поехал, где старейшина жил. Обрадовался богач, его увидев:

– Заходи, – приглашает, – очень я тебе рад.

– Понравился мне твой петух, – говорит торговец. – Всем я в своем краю о нем рассказал. Да только не верят люди! Не бывает такого! – говорят.

– Как же не бывает? – удивился богач. – Ты же своими глазами моего петуха видел, да и пение его слышал!

– Вот то-то и оно, – покачал головой торговец. – Понимаешь, сомнение ко мне закралось: вроде слышал я твоего петуха, а вроде и нет. Уж и не знаю, приснилось мне его пение, что ли...

– Как приснилось? – не понял богач. – Мы же вместе петуха слушали.

– Не знаю... не знаю... – замялся торговец и предложил: – Давай его опять на рассвете послушаем. Только вот снова спорить придется. Если запоет петух, мой товар у себя оставишь, а если не запоет, я его домой заберу. Идет?

– Странно все это, – пожал плечами богач. – Но ты мой гость, пусть будет, как ты хочешь. Согласен!

Лег он спать и крепко-крепко заснул. А торговец не спит: недоброе дело задумал. Встал он тихонько, к свитку подошел, постоял немного, а потом из-за пазухи достал что-то и рукой петуха коснулся.

Скоро и светать стало. Запели в деревне первые петухи, а за ними и остальные. Только петух на свитке богача молчит.

Подошел богач к свитку, понять не может, почему его петух голоса не подает.

– Что случилось? Что за беда стряслась?

– Так я и думал, – зевнул торговец, – приснилось мне тогда, что петух твой кукарекал. Правду люди говорили: не может нарисованный петух во все горло кричать.

– Как же не может? – заплакал богач. – Сколько дней он меня своим пением радовал.

– Раз петух утром не запел, проиграл ты наш спор, – сказал торговец, – Отдавай мне скорее мой товар.

Ничего не ответил ему богач. Погрузил торговец свои мешки на лошадей и в путь двинулся. А богач места себе не находит: Не заболел ли мой петушок? – думает. Подошел он к свитку поближе, глядь – торчит у петуха в горле тот самый крючок, который торговец ему показывал! – Вот до чего жадность доводит! – рассердился богач. – Ради своих мешков чудо-петушка не пожалел. Вынул он крючок, петушка лечить стал. Да только голос к нему не вернулся. Никто больше не слышал, как нарисованный петух поет.

А торговец домой радостный ехал. Так тебе и надо, – думает, – пусть ни у кого такого петуха не будет! . Ехал, ехал, да и не заметил, как лошадь оступилась. Упали мешки торговца в лужу, и сам он вместе с ними упал. Так и остался в грязи сидеть.

В давние-предавние времена стояла на берегу большой реки одна деревушка. Весело и богато жили там люди. Только вот была у них одна беда: построят через реку мост – прочный, красивый, – а как дождь пойдет или ветер задует, разлетится мост на мелкие щепки и вниз по течению уплывет. Сколько ни строили люди мосты, а такого, чтоб дождь или бурю выдержать мог, никак построить не могли. Собрались они однажды, совет держать стали: как такой мост построить, чтоб вечно стоял? Думали, думали и решили в соседнюю деревню сходить – плотника позвать. Был тот плотник мастером хоть куда, со всей округи к нему люди шли помощи просить.

Пришли крестьяне к плотнику, в поклоне низком склонились и говорят:

– Просим тебя, почтенный мастер, построить в нашей деревне мост.

– Хорошо, – согласился плотник. – Будет вам новый мост!

– Ну и славно! – обрадовались крестьяне.

Вернулись они домой и ждать стали, когда же плотник новый мост выстроит.

А у плотника на душе неспокойно. Взялся я за дело сгоряча, – думает. – Неспроста в той деревне мосты на щепки разлетаются . Да и жена ворчать стала:

– Зря ты за это дело взялся. А вдруг и твой мост под дождем не устоит? Вот стыд-то будет!

Ну, делать нечего – раз обещание дано, выполнять его надо. Собрался плотник и на берег реки отправился – осмотреть то место, где мост строить будет. Пришел он на берег, видит – разлилась река от дождей, бурлит-клокочет.

– Да, непростое это дело – через бурную реку мост построить, – пробормотал плотник. – Надо бы его вот так строить ..., а может ... и вот эдак ...

Долго он на берегу стоял, все никак решить не мог: как же этот мост строить. Вдруг ни с того, ни с сего поднялись в реке высокие волны, закрутился водоворот и появился из воды огромный демон.

– Ха-ха-ха! А вот и я! – загрохотал он. – Ну что, плотник, придумал, как через нашу реку мост строить будешь?

– Да вот, думаю... – отвечает демону плотник. – Очень мне хочется людям помочь и мост хороший построить.

– Ничего у тебя не выйдет, и не старайся, – засмеялся демон. – Силенок не хватит. Никто из людей этот мост построить не сможет. Не по человеческим силам эта работа. Правда, знаю я, как тебе помочь...

– Знаешь? – обрадовался плотник. – Тогда дай мне совет, ничего для тебя не пожалею.

Наклонился демон к плотнику поближе и говорит:

– Ничего не пожалеешь, значит? Да ты не бойся, я дорого не возьму. Давай так сделаем: я мост построю, а ты мне свой глаз отдашь. Идет?

Обомлел плотник:

– Мой глаз? Зачем он тебе? – спрашивает.

– Ну вот, ты и испугался! – покачал головой демон. – Это же не больно! Зато мост через реку века стоять будет! А люди решат, что это ты его построил.

– Не знаю, что тебе и ответить... – растерялся плотник.

– А ты подумай, – сказал демон, – до завтра подумай.

И в пучину погрузился.

Стоит плотник на берегу, рукой двинуть от страха не может. Может, приснилось мне все это? – думает. – Дождусь утра, а там посмотрим, что будет . На следующее утро, еще затемно, отправился плотник на берег реки. Только к воде подошел, да как вко-панный и остановился: высится над рекой половина моста, да как ладно срубленная!

– Эй, плотник, – услышал он, – нравится тебе мой мост? Я же говорил, что хороший мост будет!

Поднял плотник голову, видит – сидит на краю моста демон, улыбается.

– Неужто ты один за ночь полмоста построить успел? – удивился плотник.

– Конечно, один! – с гордостью ответил демон. – Это вам, людям, подмога нужна, а мне – ни к чему. Потер демон руки от удовольствия, что похвалили его, и спрашивает:

– Отдашь свой глаз за мой мост?

– Не решил еще, – ответил плотник. – Вот достроишь, тогда и говорить будем.

– Хорошо, – согласился демон. – Завтра утром, значит, и поговорим.

Совсем опечалился плотник, что делать, не знает: и мост хорош, и глаз отдавать жалко. Проснулся он наутро, слышит: грохочет в небе гром и дождь льет как из ведра.

Обрадовался плотник: Ну, теперь разлетится демонов мост на щепки, и не надо мне будет ему свой глаз отдавать!

Собрался он и на берег побежал. Видит – достроил демон за ночь мост, да такой красивый! И вот чудо: дождь хлещет, волны вздымаются, а мост стоит себе, как стоял, не шелохнется даже!

Испугался плотник не на шутку:

Погибель моя пришла, – думает, – не отвертеться мне теперь, придется глаз демону отдавать . А тут как раз и демон из воды выглянул.

– Видишь, какой славный мост я построил! – хвалится. – За такую красоту и глаза не жалко! Давай сюда глаз!

– Подожди еще немного, – взмолился плотник. – Надо, чтоб все по чести было. Вижу я, что не сломили твой мост дождь и ветер, а вот выдержит ли он бурю?

– Конечно, выдержит! – засмеялся демон. – Да ты, я вижу, время тянешь, должок отдавать не хочешь. Нехорошо это!

– Послушай, – сказал плотник. – Ну, что ты к моему глазу прицепился? Может, я как-нибудь по-другому с тобой рассчитаюсь?

– По-другому? – удивился демон. – А что с тебя еще-то взять можно?

Думал он, думал, наконец, и говорит:

– Ладно, загадаю я тебе загадку. Отгадаешь – мост тебе подарю, не отгадаешь – глаз отдашь.

– Загадывай свою загадку, – согласился плотник.

– Ишь ты, как осмелел! – захихикал демон. – Думаешь, я тебе легкую загадаю? А ну-ка, узнай к утру, как меня зовут!

– Как тебя зовут?! – оторопел плотник. – Кто же мне это скажет, кто знает?

– Не узнаешь – глаз отдашь! – крикнул на прощанье демон и в воду ушел.

Побрел плотник домой печальный-препечальный. Лег спать, да не идет к нему сон. Как демона звать могут? – думает. Слышит плотник – заплакал в соседней комнате ребенок, подошла к нему жена, успокоила, да песенку напевать стала:

-Спи, малыш мой, засыпай! Демону имени не называй! А не то Онироку придет, И глазок твой возьмет!

– Что за странная песня! – удивился плотник. – Онироку какой-то придет... Глазок твой возьмет... Ой, да это про моего демона песня! – осенило его.

Вскочил плотник и давай по комнате бегать и кричать:

– Онироку! Онироку! Онироку!

Вернулись к плотнику спокойствие и радость. Посмотрел он в окно: а там луна яркая светит, улыбается. На следующее утро чуть свет побежал плотник к реке. А демон уже на мосту сидит – его поджидает.

– Ну что, плотник, узнал мое имя? – спрашивает.

А плотника прямо так и распирает имя демоново сказать. Но решил он сначала демона подурачить. Медлит с ответом.

– Вижу я, не знаешь ты моего имени, – сказал демон. – Отдавай глаз!

– Нет, нет, подожди! – закричал плотник. – Тебя зовут... Онитаро!

– Ха-ха-ха! – засмеялся демон и даже подпрыгнул от радости. – Не отгадал, не отгадал! Давай сюда глаз!

– Сейчас, сейчас скажу, – снова сделал вид, что задумался, плотник. – Теперь не ошибусь. Тебя зовут... Онихати!

– Неверно, неверно! – завизжал от восторга демон. – Не знаешь, все равно не знаешь! Отдай глаз! Выскочил он из воды, подбежал к плотнику, вот-вот глаз вырвет.

– Вспомнил! Вспомнил! – заорал что было мочи плотник. – Тебя зовут Онироку! Тебя зовут Онироку! Наш мост построил Онироку!

Вытаращил демон глаза. Постоял так с минуту, а потом как в воду бросится – и исчез.

– Подожди, Онироку, не уходи! – закричал плотник. – Я хочу, чтобы все знали, что это ты мост через реку построил!

Звал плотник демона, звал, да все без толку. Не появился больше Онироку. Никто его с той поры так и не видел. А мост, демоном построенный, много-много лет людей радовал, и никакие бури и дожди ему не страшны были.

В давние времена жила в одной деревне добрая старушка. На вид – ни дать ни взять тростинка, но сила в ней была богатырская. И вот чудеса: годы шли, а силы у нее не убывало.

Жила она одна-одинешенька и все по дому сама делала: день-деньской на рисовом поле работала, а по утрам в горы ходила – пни старые для топки корчевала.

Вот как-то раз по осени отправилась старушка в лес, только за пень могучий ухватилась, слышит – кличут ее:

– Бабушка, бабушка, помоги! Лошадь, мешками с рисом груженая, с моста в реку упала! Видит – спешат к ней из деревни люди.

– Лошадь у хороших хозяев с моста не падает, – ответила старушка. – Ладно уж, пособлю. Бросила она вырванный пень и с крестьянами вместе в деревчю побежала. Смотрит – барахтается под мостом лошаденка. Прыгнула старушка в воду, подняла лошаденку и на мост поставила.

– Получайте свою лошадь целой-невредимой, – говорит, – да впредь смотрите лучше, когда она по шаткому мостику идет.

Доброй была та старушка. Вот и слышалось кругом: Выручи, бабушка! , Помоги, бабушка! .

Кончилась осень. Новый год не за горами. Стали крестьяне к празднику готовиться – рисовые лепешки-моти печь. Во всех домах работа кипит, спорится. Кто пестом рис в ступке отбивает, у кого мельница жужжит-поет. Радостно у людей на душе. Старушка тоже тесто намесила и румяных моти наделала. А потом по соседям отправилась – может, кому помощь нужна: не шуточное дело пестом бить или мельницу крутить – тут сила нужна! Многим помогла старушка – и ей радостно, и людям приятно.

Разнесся звук пестов и мельниц далеко по округе, даже в самой преисподней его услыхали. Сидит в подземном царстве главный министр демонов да прислушивается:

– Что это за странный звук с земли доносится? – спрашивает.

– То крестьяне пестами рис отбивают – к Новому году готовятся, – отвечают ему вельможи. Задумался главный министр и говорит:

– Что-то в этом году мало людей на земле поумирало. А то, бывало, покойному в дорогу столько угощений всяких приготовят! А вот нынче никто нам моти с земли не принесет, как мы будем Новый год встречать?

Вздохнули вельможи – что тут поделаешь? Думал-думал главный министр, где рисовые моти достать, и, наконец, говорит:

– Киньте клич по всей преисподней! Пусть демоны сюда спешат! Дело я для них придумал! Собрались по приказу главного министра демоны, от мала до велика.

– Остались мы в этом году без новогодних моти, – пожаловался им главный министр и приказал: – Отправляйтесь-ка вы на землю и добудьте нам с владыкой преисподней Эммой румяных моти. Негоже без них на праздник остаться!

– Слушаемся, – ответили демоны и тотчас пустились в путь.

Выбрались они на землю и по разным краям разбрелись. Был среди тех демонов один силач, никого ему по силе равного во всей преисподней не было. И случилось так, что попал он как раз в ту деревню, где старушка-богатырша жила.

Поднялся демон на гору, у подножья которой деревня раскинулась, да как закричит:

– Эй, вы, людишки, трепещите! Явился к вам из преисподней демон-силач!

Испугались люди, по домам попрятались.

– Спаси нас, судьба, – молят. Спустился демон в деревню – никого. Пришлось ему в дома стучаться.

– Не бойтесь меня, – говорит, – не трону я вас. Не за этим пришел. Выходите поскорее да моти новогодние выносите!

Удивились люди:

– Зачем тебе моти? Неужели и в преисподней Новый год встречают? А потом спрашивают:

– Как же мы тебе их отдать можем? Ведь праздник скоро, не успеем мы новые приготовить.

– Какое мне дело?! – ответил демон. – Сказано нести, значит, несите!

Стали люди демону рисовые моти выносить, а кто не вышел, к тому демон сам в гости пожаловал. Дошла очередь и до старушки. Заглянул демон к ней в окно, видит – сидит бабка, маленькая-премаленькая, тоненькая-претоненькая.

– Эй ты, старая, – загрохотал демон, – есть у тебя новогодние моти?

– Кто это такой невежливый в чужой дом врывается? – отозвалась старушка.

– Как кто? – не понял демон. – Я же на гору забирался и всем говорил, что я демон-силач из преисподней! Глухая ты, что ли?

– Никакая я не глухая, – обиделась старушка, – и нечего под окном у меня стоять и кричать-надрываться, а то я и впрямь оглохну.

Обомлел демон – никто еще с ним на земле так смело не разговаривал.

– Эй ты, бабка, – снова закричал он, – есть у тебя новогодние моти?

– Откуда у меня могут быть моти? – удивилась старушка. – Нынче неурожай риса был.

– Врешь! – рассвирепел демон. – У всех в деревне – урожай, а у нее одной, видите ли, неурожай!

– Неужто тебе неизвестно, – усмехнулась старушка, – что новогодние моти своими руками готовить надо, а не по чужим дворам силой отнимать? Моих моти ты не получишь, да и все остальные вернешь!

– Ну, это мы еще посмотрим! – засмеялся демон.

Поднялась старушка да поближе к окну подошла. Тут демон ее за руку как схватит! А ручка-то тонюсенькая, только что не прозрачная!

– Ха-ха-ха! – загромыхал де-мон. – Куда тебе, бабка, со мной тягаться! Стоишь – колышешься. Сломаю тебя, как хилую соломинку!

– Никто меня еще хилой соломинкой не называл! – рассердилась теперь и старушка. – Силу мою узнать хочешь? Давай потягаемся!

– Давай, – согласился демон. – Вот только не придавить бы тебя!

Сказал и руку в окно просунул. Схватила старушка демонову руку да как сожмет! Демон даже поморщился.

– Вижу, что есть у тебя кое-какие силенки, – говорит.

А старушка все сильнее руку демона сжимает. Выступила у того на лбу капелька пота.

– Ну что, демон, так ли я слаба? – спрашивает старушка.

– Нет, не слаба ты, – отвечает демон, а у самого уже слезинка в глазу появилась.

А старушка еще сильнее руку демону сжала. Не зря она каждый день пни старые в лесу корчевала. Это-то потрудней работка будет, чем с демоном состязаться!

Борются старушка с демоном минуту, борются две... А как пять прошло, взмолился демон:

– Подожди, дай передохнуть!

– Чего ждать-то? – ответила старушка. – А отдыхать в преисподней будешь.

Не выдержал тут демон, заплакал:

– Ладно, бабка, победила ты меня. Отпусти руку, а не то и вовсе вырвешь!

– Вот это да! – удивилась старушка. – Сколько лет на свете живу, никогда не видела, чтоб демоны плакали! Надо б и вправду тебя отпустить, а то до дома не доберешься. Оставляй-ка ты наши моти и иди с миром.

Вздохнул демон: что он теперь владыке Эмме скажет? Да только своя жизнь дороже!

Оставил он котомку с новогодними моти под окном у старушки и прочь побрел.

Раздала старушка крестьянам рисовые лепешки и отправились они по домам Новый год встречать.

Жил когда-то в маленькой горной деревушке старик-дровосек. Родных у него не было, вот и хил он вдвоем со своей собакой. Вместе они в горы ходили хворост собирать, вместе потом его в город на продажу отвозили. Продадут – купят риса, тем и жили.

Вот как-то раз поутру отправился дровосек в лес. Идет, по сторонам глядит, птичек слушает, а собака впереди бежит, хвостиком виляет. Вдруг видит старик: остановилась собака, уши подняла, а потом стремглав в заросли бросилась.

– Эй, эй, подожди! Куда ты? – закричал дровосек. И за собакой в глубь леса побежал. Глядь: лежит у старого дерева медведь, стонет жалобно, а двинуться не может. Подошел старик ближе – а медведь-то раненный: торчит из лапы острая стрела.

– Вот бедняжка! – воскликнул старик. – Надо бы тебе помочь.

Вынул он стрелу из медвежьей лапы, а кровь-то как хлынет. Подбежала тут собака и давай рану зализывать. Сорвал дровосек полынь, к ране приложил – полегчало медведю.

– Ну вот и славно, – сказал старик. – Теперь ты, медведь, лежи тихонько и не двигайся, скоро боль твоя пройдет.

На следующий день снова пришел дровосек со своей собакой медведя проведать. Стали они за ним ухаживать да подкармливать. Совсем скоро поправился медведь и стал старику во всем помогать.

Погрузит, бывало, дровосек хворост на повозку, медведь ее по тропинке везет, а собака сзади толкает. Так они до города и шли. А в городе только, и разговоров, что о медведе, который повозку с хворостом привозит. Как увидят люди, что старик с горы спускается, мигом на улицу высыпают, товар у него купить спешат. Хорошо зажил старик со своими зверями. Вместе работают, вместе вечера коротают. Так несколько лет и прошло.

А тут новая беда. Совсем стар старик стал, хвори его разные одолели. Случалось, что не было у него сил утром в горы идти.

Решили соседи позвать лекаря из города, да поздно – помер дровосек.

Стали люди думать, что теперь со стариковыми зверями делать. Многие их приютить хотели. Да только собака с медведем по-своему решили.

Забрались они на вершину холма, сели у могилы дровосека и завыли. Как ни старались их в деревню забрать, ничего не получалось. Стали тогда им пищу на холм носить, а они и есть-то ничего не едят.

Много прошло времени. Сдохла старикова собака. Остался медведь один-одинешенек.

Но вот как-то раз пришли люди к могиле дровосека, смотрят – нет медведя. Стали его искать – найти не могут. Вдруг видят – лежит у самой дороги, что по холму вьется, большой камень, ну, точь-в-точь – медведь.

Сказывают, что стал тот медведь-камень деревню охранять да крестьянам помогать. Бывало, везут они товар в город на продажу, а путь-то нелегкий – попробуй повозку на холм втащить, обязательно к медведю-камню подойдут, поклонятся.

– Здравствуй, господин медведь, – скажут. – Как нынче твое здоровье?

Загудит камень, будто с людьми здоровается.

– Помоги нам, – попросят крестьяне. – Подними повозку на холм по крутой дорожке, очень тебя просим. Качнется камень вправо, качнется влево, глядь – повозка в гору сама поехала.

Поблагодарят крестьяне медведя-камень, поклонятся ему низко и дальше пойдут.

Говорят, камень тот по сей день на дороге лежит и в деревню ту только добрых людей пускает.

Давным-давно жили в одной деревне старик со старухой. Были они старыми-престарыми, еле ноги волочили, но жили дружно и во всем друг другу помогали.

Бывало, сидят у огня, греются:

– Немощные мы с тобой стали, – скажет старик. – Вот который день крыша протекает, а сил прореху заделать нет.

– Не печалься, – ответит ему старуха. – Течь в крыше – не беда. Хуже, что мы с тобой того гляди помрем, а очень бы хотелось еще чуток пожить.

Вот как-то раз отправился старик в горы – хворост собирать. Идет и думает: Помню, любила моя старуха грибочков поесть. Пойти поискать, что ли?

Взвалил он вязанку на спину и вглубь леса пошел. Идет – там грибочек увидит, тут – сорвет. Шел-шел, да и заблудился. А день-то жаркий выдался. Светит солнце – спасу нет. Вот бы глоток воды сейчас , – думает старик. Вдруг слышит – журчит где-то в чаще ручеек, звонко так поет – бьются капельки о камушки.

Пробрался старик через заросли, видит – струится по скале вода, а у подножья – небольшое озерцо.

– Эх, напьюсь сейчас холодной водички! – обрадовался старик.

Сбросил он вязанку, сел на бережку, рукой воду зачерпнул:

– Ой да вода! Ой да вкуснотища! – воскликнул. – А какая прохладная! А какая сладкая! Никогда в жизни такой воды не пил!

Напился он воды, чувствует, будто спина болеть перестала и голова на бок не падает. Поднялся было, а ноги как не свои – все попрыгать да побегать норовят. Весело старику стало: Что за чудесный лес! – думает. – Что за яркое солнце! Эх, хороша жизнь!

Невдомек старику, что не простой воды он напился, а молодилъной, и что не старик он теперь вовсе, а молодой парень. Старику бы в воду глянуть! Да куда там! Подхватил он вязанку и по горной тропинке к старухе побежал.

Прибежал к дому, да как закричит:

– Старуха, старуха, это я вернулся! Заплутал малость, вот и припозднился.

Повернула старуха голову и проворчала:

– Эй, парень, ты чего в мой дом врываешься, да еще вдобавок околесицу всякую несешь?

Раскрыл старик рот от удивления.

– Ты что, старуха, – говорит, – совсем ума лишилась, что ли? Это же я!

– Ха-ха-ха! – засмеялась старуха. – Думаешь, раз я старая, меня дурачить можно?

– Ты, видно, днем дрыхла, – рассердился старик, – не проснулась еще. Протри глаза!

– И не спала я днем, – обиделась старуха. – Что мне надо, то я вижу. Отвечай немедленно: кто ты такой и что тебе надо?

Опешил старик – понять не может, что с его старухой стряслось?

– Ты что же, не узнаешь меня? Это же я, твой старик, – снова заговорил он.

– Какой же ты старик? – вытаращила глаза старуха. – Ты же молодой еще совсем! Ой, насмешил!

– Кто молодой? – не понял старик. – Да ты поближе подойди, погляди получше!

Подошла старуха поближе.

– Странно, – говорит, – вроде кимоно на тебе стариково...

– Не стариково, а мое собственное, – рассердился старик. – А чье, по-твоему, кимоно я носить должен?

– И голос, вроде, совсем как у моего старика, – призадумалась старуха.

– А как ты думаешь? – не унимался старик. – Чьим же еще голосом я говорить должен?

– Да и лицо у тебя такое, какое у моего старика в молодости было... – совсем растерялась старуха.

– Как в молодости? – не поверил старик. – Ну ты, старуха, скажешь! Вспомнила, что сто лет назад было!

Уставилась старуха на него, глаз оторвать не может. Не по себе старику стало. Подошел он к лохани с водой, да в воду и заглянул: смотрит на него оттуда молодой парень, улыбается.

– Эй, старуха, – пробормотал старик. – Что со мной случилось?

– Вот и я не пойму, – ответила старуха. – Вроде ты, а вроде и не ты!

Посмотрел старик еще раз в воду, да как себя по лбу ладонью хлопнет.

– Понял, понял! – кричит. – Напился я в лесу воды из озерца. Была та вода, видно, молодильная, вот и вернулась ко мне молодость!

Стал старик по дому прыгать да плясать.

– Ой да я! Ой да я! – радуется. – Вновь я молодым стал! Не боюсь теперь ни болезней, ни смерти!

А потом старухе и говорит:

– Не печалься! Завтра поутру в горы пойдем, озеро то найдем. Будешь и ты у меня снова молодой и красивой! Заживем мы с тобой опять весело и счастливо.

– Почему это я должна до утра ждать? – обиделась старуха. – Ты сегодня молодым стал, а я до завтра старухой жить должна.

– Так ведь поздно уже, – стал уговаривать ее старик. – Кто же по ночам в горы ходит? Да и озерца того впотьмах не найдем. Подожди до утра!

– Подожди, подожди... Не хочу! – не унималась старуха. – Вон сколько лет ждала – старухой стала.

Не стал старик ее больше слушать, лег и заснул, да так крепко, что ничего не услышал.

Наутро видит – нет старухи.

– Эй, старая, где ты? – закричал он. Но никто ему не ответил.

Понял старик, что не дождалась его старуха, сама в горы отправилась.

Ладно, пусть идет, – думает ста-рик. – Нет у нее, видно, сил ждать. Придет назад такой же красивой, как раньше была .

Поднялось солнце из-за гор, за го-ры и село. Смеркаться стало, а старуха все не возвращается.

– Видно, заблудилась в лесу моя старуха, – решил старик. – Придется идти ее искать.

Собрался он и в горы пошел. Идет – старуху кличет. Вдруг слышит – плачет где-то в чаще младенец.

Удивился старик: откуда тут младенец? Пробрался он сквозь заросли, к озерцу вышел, видит – лежит на каких-то тряпках младенец, кричит-надрывается. Пригляделся старик получше, а это и не тряпки вовсе, а старухино кимоно.

Понял тут старик, что пожадничала его старуха: оторваться от воды молодильной не могла, вот и превратилась в дитя малое. Взял старик младенца и домой отнес. Так и пришлось ему свою старуху нянчить.

Случилось это давным-давно. Стояла среди гор маленькая деревушка. Тихо и спокойно жили там люди. Только стали вдруг поговаривать, что поселилась на перевале лиса-оборотень и людей морочит. Думали-думали жители деревни, что им делать, и решили на перевал отправиться – посмотреть, вправду ли лиса там живет. Взяли они фонари и пошли в горы, да прежде договорились: кто лису приметит, фонарем знак подаст.

Жил в той деревне один парень. Звали его Гонсукэ. Вот идет Гонсукэ и думает: Эх, хорошо бы мне ту лису увидеть! Уж я-то ее бы одурачил!

А тем временем все по лесу разбрелись. Остался Гонсукэ один, за деревом спрятался и стал ждать. Вдруг видит: кусты зашевелились, и лиса из зарослей выходит. Заметался Гонсукэ, словно воздушный змей в небе, – как бы лисе на глаза не попасться!

А лиса в его сторону и не смотрит. Присела она под большим деревом, что у самой дороги росло – отдыхает. Посидела-посидела, а потом – давай с дерева листья рвать, да на голову себе сыпать. Не успел Гонсукэ и ахнуть, как превратилась лиса в красивую девушку с волосами до пят. Наклонилась девушка, собрала с земли сочные плоды, подняла руку над головой и – засверкал у нее в волосах чудесный гребень.

Смотрит Гонсукэ на лису, дивится.

Ну и повезло же мне, – думает. – Не каждый день увидишь, как лиса к своим плутовским забавам готовится .

Сорвала тут девушка-лиса пучок сухой травы да себя им по спине ударила. Глядь – а это уж и не солома вовсе, а младенец! Огляделась лиса вокруг и прямо к дереву-фуки направилась. Листья с него стряхнула, и обратились они в зеленое покрывало. Завернула лиса в него младенца и на спину себе посадила. Смотрит Гонсукэ на лисьи превращения, глазам своим не верит.Вышла лиса на горную тропинку. Видит – на дороге конский навоз валяется. Провела она рукой, и появились на том месте сладкие рисовые лепешки. Взяла лиса листья прицветника – стали они узелком для гостинцев; завернула в них лепешки и по тропинке к деревне спускаться стала. Идет девушка по лесу, а Гонсукэ за ней тихо-тихо крадется. Шли они, шли и подошли, наконец, к большому дому.

Стукнула лиса в дверь раз, стукнула другой и говорит:

– Это я пришла, дочка ваша! Отоприте дверь!

– Ох, доченька! Заждались тебя совсем, – услышал Гонсукэ голоса из-за двери. Видит – на пороге старик со старухой стоят.

Испугался Гонсукэ не на шутку:

Вот хитрая бестия! – думает. – В старикову дочку обратилась и теперь морочить их будет! А старикам-то и невдомек, что лиса это! .

Ворвался он в дом, да как закричит:

– Гоните ее, гоните! Я – Гонсукэ из деревни, что под самой горой! Эй, старик, не дочка это твоя, а лиса-оборотень! Я сам видел! Берегись – обманет она тебя!

Подскочил Гонсукэ к девушке, да крепко-накрепко за волосы схватил.

– Эй, парень, не тронь дочку нашу! – накинулся на него старик. – Никакая это не лиса!

– Да нет же, – не унимался Гон-сукэ, – лиса это! Я сам в горах видел, как она в девушку превратилась. И не младенец у нее за спиной, а пучок сухой травы! А сладкие лепешки в узелке – из конского навоза!

– Ты, негодный, в дом чужой врываешься, да еще и глупость всякую несешь! – вконец рассердился старик.

– Да не вру я, не вру! – чуть не заплакал от досады Гонсукэ. – Ну, не верите – проверьте! Подпалите ей подол платья – коли прав я, она тот-час в лису обернется!

– А что, может, и впрямь огнем ее испытать? – обратился старик к своей старухе.

Взял он из очага головешку, да к дочкиному подолу поднес. Заплакала девушка, запричитала:

– Какая же, какая же я лиса? А искорки уж по платью побежали. Вспыхнула девушка и в тот же миг умерла.

– Что ты наделал! – закричал старик. – Дочку нашу страшной смертью погубил! Что теперь нам, старым, делать, как жить?!

Залилась старуха слезами горькими. Побледнел Гонсукэ, а потом тоже заплакал:

– Я ведь и вправду думал, что лиса это. Спасти вас хотел!

Вот свдят они втроем, слезы льют. Вдруг слышат – по деревне монах идет, сутру читает. Бросился старик к монаху:

– Господин монах, – стал просить он, – в дом мой зайдите. Беда у меня случилась.

Согласился монах, в дом вошел. Рассказали ему старики обо всем. Выслушал монах, а потом и говорит Гонсукэ:

– Дурной поступок ты совершил – дочь старикову убил. Должно теперь тебе монахом стать – так закон велит. Возьму тебя к себе в ученики, и будешь ты молиться духу усопшей, прощение вымаливать.

Сказал так и к старикам обернулся:

– Не горюйте, старики, – говорит, – была дочка ваша доброй и ласковой, потому и на небесах покой обретет. Научу я Гонсукэ уму-разуму. Отслужит он по девушке заупокойную, душа ее счастьем и наполнится.

Усадил монах Гонсукэ посреди комнаты, молитву прочитал, а потом и голову брить начал. И спереди сбрил волосы, и сзади. Стала голова на большой шар похожа.

– Делайте, господин монах, все, что положено, – говорит Гонсукэ смиренно. – Надо мне вину свою искупить.

Закрыл он глаза, сидит, голову наклонив. Вдруг слышит чей-то голос:

– Эй, Гонсукэ, что с тобой случилось? Кто тебе голову обрил? Уж не лиса ли?

– Какое там! – отвечает Гонсукэ. – Совершил я дурной поступок, вот и пришлось мне в ученики к монаху идти.

Раздался тут в ответ громкий смех. Очнулся Гонсукэ, голову поднял. Видит – стоят вокруг деревенские парни, со смеху покатываются. Огляделся он вокруг: нет старика, нет стару-хи, да и монаха тоже нет. Лежит перед ним лишь куча конского навоза, да фонарь у самых ног валяется.

– Обморочила! – только и смог выкрикнуть Гонсукэ. Схватился он руками за голову – а она-то бритая! Ни одного волоска лиса-оборотень не оставила!

Вот такую историю сказывают!

В давние, давние времена стоял в одной деревне старый храм. И все было бы ничего, если бы не поселился в том храме оборотень. Стали люди бояться к храму подходить: то покажется им, что ступени скрипят, а то вроде и смеется кто-то. Жуть, да и только!

Вот как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет?

А в это самое время пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся.

– Да неужели никто с оборотнем справиться не может? – пожал плечами Тасукэ. – Ладно, помогу вам – сам в храм пойду.

Дождался он ночи и в храм отправился. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко! Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может.

Наконец, стихло все. Видит Тасукэ – стоит перед ним оборотень, улыбается.

– Ты кто такой? – спрашивает. – Смельчак, что ли? Один ко мне пришел?

– Конечно, один. А то с кем же? – не понял Тасукэ и снова зевнул.

Оторопел оборотень:

– Так ты что же, меня не боишься?

– Что значит бояться? – не понял Тасукэ.

– Чудак ты, да и только! – захихикал оборотень. – Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот ты чего боишься?

– Отстань от меня, – рассердился Тасукэ. – Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь.

Примостился оборотень рядом с Тасукэ и объяснять принялся:

– Понимаешь, – говорит, – ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому в храм не ходят.

– Кто ты? Оборотень? – переспросил Тасукэ. – Никогда бы не поверил!

– Да, я – оборотень, – гордо ответил тот. – Ты тоже меня должен бояться!

– Ну вот еще! – ответил Тасукэ. – Дурак я что ли тебя бояться. Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу – мурашки по коже.

– Ну, я же говорил, говорил! – обрадовался оборотень. – Все на свете чего-нибудь боятся.

– Все? – не поверил Тасукэ. – И ты тоже?

– Я? – задумался оборотень. – По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Запах у них противный, с ума меня сводит.

Посмотрел оборотень в окошко, заторопился.

– Светает уже, пора мне уходить, – говорит. – Приходи завтра – я тебя пугать буду!

На следующую ночь Тасукэ снова отправился в храм. Захватил он с собой большой чан с крышкой и много-много баклажанов принес. Сварил их, крышкой закрыл и ждать стал, когда оборотень пожалует.

В полночь явился оборотень. Идет, потом обливается. Присмотрелся Тасукэ получше, видит – несет оборотень большой мешок. Отдышался и говорит:

– Ну, готовься, сейчас я тебя пугать буду!

Вынул он из мешка горсть золотых монет и в Тасукэ швырнул.

– Ну что, страшно тебе? – спрашивает. – Сейчас еще страшнее будет!

Бросился Тасукэ от оборотня, бегает по храму и кричит:

– Ой, боюсь! Ах, боюсь!

Обрадовался оборотень.

– Все чего-нибудь боятся! – кричит.

Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не усьшал. А потом подбежал к чану, да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар, и наполнился храм запахом вареных баклажанов.

Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью из храма бросился. Выбежал в сад, да за дерево схватился, глядь – и в гриб превратился, большой-пребольшой.

Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят – а это и не монеты вовсе. а грибочки. Так ни с чем они и ушли.

А Тасукэ дальше отправился, и везде об оборотне из старого храма рассказывал.

А что же стало с большим грибом? Он, говорят, до сих пор у храма стоит. Сначала его съесть хотели, да раздумали: может, он ядовитый, раз оборотнем раньше был?

В давние-предавние времена жили в одной рыбацкой деревушке муж с женой. Жили они дружно, да только вот беда – детей у них не было. Каждый день ходила жена в храм богам молиться, все просила их: Пошлите нам на радость хоть какое дитя! .

Сжалились, наконец, боги. Родилась у жены с мужем девочка. Доброй и красивой была она, но стали замечать отец с матерью, что никак не растут у нее на голове волосы. Закручинились родители: За что мы богов так прогневали? За что они дочку нашу долгожданную не пощадили? . Ну, делать нечего. Какое дитя ни есть, а свое.

А тем временем стали в той деревне происходить удивительные вещи. Заприметили рыбаки, что каждый день в один и тот же час появляется в море яркий свет. Погорит-погорит, да и погаснет, будто неведомая сила знак какой подает.

Очень хотелось рыбакам узнать, кто там в пучине морской скрывает-ся, да боязно в море отправляться. И родители девочки со всеми вместе дивились, понять хотели, откуда тот удивительный свет льется.

Вот сидят они как-то под вечер дома. Вдруг жена и говорит: – А что, если этот свет нам с тобой предназначен? Может, боги нам знак подают, и спасет этот чудный блеск нашу дочку от ее беды?

– Может, и так, – согласился муж. – Надо нам самим в море отправиться.

Так они и сделали. На следующий день сели муж с женой в лодку и поплыли к тому месту, откуда свет появлялся.

Долго они плыли, уж и смеркаться стало. Вдруг откуда ни возьмись брызнул им в лицо яркий свет, зажмурились муж с женой – не ослепнуть бы. Попривыкли немного, глаза открыли, вокруг огляделись – вот красота-то! Море так и сверкает!

– Что за чудеса? – удивились муж с женой. – Волшебство, да и только!

Присмотрелись они получше, видят – льется тот свет с самого морского дна.

Страшно стало мужу с женой – что-то таит в себе морская бездна? Думали они, думали, что дальше делать, наконец, жена и говорит:

– Спущусь-ка я на дно. Надо же посмотреть, что там внизу. Может, найду избавление от дочкиной беды. Нырнула женщина в море, на дно опустилась, видит – лежит на песке маленькая статуя богини Канной.

– Это же надо! – удивилась жена. – Такая маленькая статуя, а такой яркий свет излучает!

Подняла она статую со дна, хотела было наверх всплыть, да не успела... Потемнело все вокруг, накрыла бедную женщину черная тень – появился невесть откуда огромный скат.

А муж наверху от волнения места себе не находит: Нельзя мне было жену одну на морское дно отпускать , – думает. Взял он меч и сам на дно спустился. Смотрит – вьется вокруг жены чудовище, а она изо всех сил отбивается.

– Отпусти мою жену! – закричал муж. – Лучше меня растерзай!

Услышал скат человеческий голос, развернулся и на мужа кинулся.

– Скорее всплывай наверх, – успел крикнуть муж жене.

Долго боролся он со скатом, наконец, вонзил чудовищу в брюхо меч, да и потопил его на морском дне. Собрал муж последние силы, выбрался на берег, но только на песок упал – душа его и покинула.

А жену рыбаки в море подобрали, еле живую. Вынесли на берег, смотрят – держит она в руке статую богини Каннон.

– Где ты ее взяла? – спрашивают. – Неужто на морском дне?

А женщина еле слышно им и отвечает:

– Умираю я, видно. Отдайте эту статую моей дочке. Пусть хранит ее богиня Каннон.

Сказала так, вздохнула и умерла. Похоронили рыбаки мужа с женой у самого моря, а рядом кумирню построили и статую богини Каннон там поставили.

По-прежнему потекла жизнь в деревне. Вот только осталась девочка круглой сиротой – некому утешить, некому приголубить. Каждый день поутру приходила она на могилу родителей богине Каннон помолиться.

И вот как-то раз привиделся девочке странный сон. Снится ей, будто вошла в ее дом сама богиня Каннон, встала у изголовья и говорит:

– Жалко мне твоих почивших родителей и тебя жалко. Пусть исполнится то, за что они жизни своей не пожалели.

Сказала так и исчезла.

Проснулась девочка, по сторонам огляделась – понять не может, то ли сон это был, а то ли и не сон. Посмотрела она в зеркало, да глазам своим не поверила: выросли у нее за ночь волосы красоты невиданной, до самых пят!

Выскочила она из дома и на берег побежала – на могилу родителей.

– Спасибо вам, что от беды меня избавили, – говорит.

Повернулась она к статуе богини Каннон – поклониться хотела, и вдруг показалось девочке, что улыб-нулась ей статуя и головой кивнула.

Много лет прошло с тех пор. Выросла девочка, стала она красавицей писаной. Издалека приходили люди посмотреть на ее красоту.

Каждый день расчесывала девушка свои чудесные волосы. Да только волоски, что на гребне оставались, не выбрасывала – не было им цены, ведь посланы они были самой богиней Каннон! Вот и вешала их красавица на ветви сливовых деревьев.

Случилось так, что далеко-далеко от той рыбацкой деревушки вышел как-то раз знатный князь погулять по своему дворцовому саду. Видит – висит на дереве волосок. Удивился князь:

– Откуда он взялся? Может, воробьи принесли?

Снял князь волосок с ветки, да как воскликнет:

– Что за чудо! Разве бывают такие прекрасные волосы у земных женщин?! Никак это волос с головы небесной феи!

Девушка с такими волосами должна быть необыкновенно хороша собой , – подумал князь, и вспыхнула в его сердце любовь к неизвестной красавице.

Во все концы своих владений отправил он слуг искать хозяйку этих прекрасных волос. Долго искали слуги и нашли, наконец, бедную девушку из рыбацкой деревни. Привезли ее в княжеский дворец.

Увиделись князь и девушка и сразу же полюбили друг друга. Стала красавица княжеской женой, и родился у нее сын с такими же чудесными волосами. Долго и счастливо жила она, но никогда не забывала о своих родителях и даре богини Каннон.

Случилось это давным-давно. Жили в одной горной деревне старик со старухой. Целый день они трудились, а богатства все не прибавлялось.

Вот как-то раз по весне отправился старик в горы хворост собирать. Шел он, шел, пока не попал в лесную чащу. Остановился старик передохнуть. Вдруг слышит – кричит кто-то:

– На тебе! Получай! Еще получай! А тут и другой голосок послышался:

– Ну погоди, негодная! Я тебе отомщу!

Удивился старик, вокруг огляделся – нет никого! Решил он тогда в траве посмотреть. Раздвинул заросли, да как вкопанный и остановился. Глядит – глазам не верит: две мыши борьбой сумо* занимаются! Одна мышь толстая-претолстая, а другая – тощая-претощая! Толстая мышь на тощую навалилась и кричит:

* Сумо – японская борьба.

– На тебе! Получай! Получай!

Присмотрелся старик к мышам получше, да от удивления аж присвистнул:

Вот чудеса! – думает он. – Никак эта тощая мышь – та самая, что в доме у меня живет. Да и толстую знаю – из дома соседа-богача она будет .

Поспешил старик домой – старухе про мышиное сумо рассказать.

– Сдается мне, – сказала старуха, – что неспроста наша мышь такая тощая. Мьг с тобой в бедности живем, вот и мышь нам под стать!

– Давай-ка, старуха, – предложил старик, – попробуем ее чуток подкормить. Может, силы у нее и прибавится?

Собрала старуха остатки рисовой муки и испекла румяную лепешку. Положил старик лепешку перед мышиной норкой. Наутро смотрит – нет лепешки, да и ни единой крошки не осталось.

Обрадовались старики:

– Наконец-то, – говорят, – наша бедная мышь досыта наелась! Теперь уж точно – сил у нее для борьбы сумо прибавится!

На следующий день отправились старик со старухой в горы. Очень старухе хотелось поглядеть, как мыши в сумо борются.

Притаились они за деревом и стали ждать. Вдруг слышат, кричит толстая мышь:

– Получай! Еще получай! А тощая ей вдруг как закричит в ответ:

– Ну, погоди у меня! Посмотрим, кто кого! Сама получай!

Повалила тощая мышь толстую на траву.

– Дай передохнуть, – взмолилась толстая мышь.

Отдышалась она и спрашивает:

– Что за чудо с тобой, сестрица, случилось? Вчера я Тебя без труда победить смогла, а сегодня ты как будто сильнее стала?

– Что правда, то правда, – согласилась тощая мышь. – Видишь ли, сестрица, тебе меня не понять: ты в богатом доме живешь, а я в бедном. Нечасто мне удается вдоволь поесть. Да вот решили хозяева меня подкормить – положили к норе рисовую лепешку. Думаю я, что теперь каждый вечер меня угощение дома ждать будет.

– Как же я люблю рисовые лепешки! – вздохнула толстая мышь. – И совсем никто меня ими не угощает! Послушай, сестрица, принесла бы ты мне кусочек попробовать.

Покачала тощая мышь головой:

– Нет, – говорит, – не могу. Негоже мне из дома своего рисовые лепешки таскать, там и без того есть нечего. Не могу я тебя задаром кормить.

Призадумалась толстая мышь, а потом и спрашивает:

– А если не задаром? У моего хозяина денег видимо-невидимо. Только ведь деньги – это не рисовые лепешки, ими лакомиться не будешь. Давай меняться! Я тебе монету, а ты мне кусок лепешки! Обрадовалась тощая мышь:

– Ладно, – говорит, – так и сделаем.

Услышали старик со старухой про мышиный уговор и домой поспешили. Заняла старуха у соседей рисовой муки, да лепешек напекла. А потом достала красного полотна и сшила два пояса – фундоси, в которых все настоящие борцы сумо выступают.

Вот, наконец, наступил вечер. Пришла толстая мышь к тощей в гости. Увидела фундоси, удивилась:

– Эти тряпки тоже есть будем? – спрашивает.

– Да ты что?! – засмеялась тощая мышь. – А еще себя борцом сумо считаешь! Это же набедренные повязки, фундоси называются. Мы в них с тобой сразу на настоящих борцов будем похожи.

Одели мыши на себя фундоси и за угощение принялись. Поела толстая мышь и говорит:

– Я монету принесла, как уговаривались. Возьми ее скорее.

Взяла тощая мышь монету, да на старикову божницу положила.

На следующий день вновь старик со старухой в горы отправились. Огляделись вокруг – нет мышей! Присмотрелись получше – да нет же, вон в траве красные фундоси виднеются! Поднялись мыши из травы – ну, ни дать, ни взять – чемпионы по борьбе сумо!

– Приготовиться к параду борцов сумо, – командует толстая мышь.

– На-а-чинай! – вторит ей тощая. Смотрят старик со старухой на мышиное сумо – смеются до слез.

– Не победишь меня больше! – кричит тощая мышь. – Получай!

– И меня не победишь! – кричит толстая. – И ты получай!

С тех самых пор так и повелось. Стала толстая мышь по вечерам к тощей в гости ходить, да исправно уговор мышиный выполнять. Как придет, обязательно монетку из дома богача принесет. Угостит ее тощая мышь лепешкой, а монетку на божницу положит.

Разбогатели мало-помалу старик со старухой. Никогда они больше нужды не знали. А как случалась свободная минутка, сразу в горы отправлялись – на мышиное сумо посмотреть да посмеяться.

В давние-давние времена стоял в одной деревне богатый дом. Много поколений сменилось в нем, но самым ценным сокровищем того дома всегда оставалась чашка. Очень красивая это была чашка – из зеленого фарфора с голубым отливом. Иногда по вечерам доставал хозяин свою чашку из особого ящичка и любовался ею.

Вот как-то раз отправился богач в харчевню – с друзьями попировать. Знатный был ужин! Наелся богач до отвала, а хозяин все угощения подносит да подносит. И что ни угощение, то непременно в красивой чаше лежит.

Любопытно богачу стало, решил он чашки хозяйские получше рассмотреть. Взял одну – языком от удовольствия прищелкнул, взял другую – головой одобрительно кивнул. Взял третью – да от удивления так с открытым ртом сидеть и остался. Была та чашка как две капли воды на его собственную похожа! И тоже из зеленого фарфора с голубым отливом!

Вытаращил богач глаза на чашку, взгляда отвести не может! А тут и друзья чашку заприметили. Стали они ее из рук в руки передавать, да нахваливать:

– Что за чудная вещица!

– Никогда в жизни ничего похожего не видел!

– Бьюсь об заклад, нет на свете другой такой чашки!

Слушал богач друзей, слушал, а сам от злобы уж рассудок потерял. Пришел, наконец, в себя. Позвал хозяина и говорит:

– Хочу я, милейший, чашку эту у тебя купить! Заплачу, сколько хочешь, ничего не пожалею! Называй цену!

Склонился хозяин харчевни в почтительном поклоне, а потом и говорит:

– Простите меня великодушно, но не могу я эту чашку продать. Досталась она мне от отца, а отцу – от деда. Много поколений нашей семьи хранили ее, как самую ценную вещь!

Совсем рассердился богач:

– Нет мне до этого дела! – кричит. – Хочу купить чашку и куплю!

Сунул он хозяину в руку 30 золотых монет. Не успели все и глазом моргнуть, как схватил богач чашку из зеленого фарфора с голубым отливом, высоко поднял ее над головой, да как бросит на пол! Разлетелась чашка на мелкие кусочки!

Вскрикнул хозяин, гости с мест повскакивали, а богач улыбается да руки потирает!

– Не потерплю я, – говорит, – чтоб еще у кого-то на свете такая чашка была! Чашка из зеленого фарфора с голубым отливом – сокровище только моего дома!

Вернулся богач вечером домой радостный, и сразу к заветному ящичку направился. Сейчас, – думает, – на свою чашку посмотрю . Открыл он ящичек, да так без памяти и упал. А когда очнулся, видит – лежат в ящичке осколки разбитой чашки из зеленого фарфора, а среди них – 30 золотых монет, те самые, которые он заплатил хозяину харчевни.

Когда-то, давным-давно, в маленьком домике за горой жил одинокий дровосек. Он был очень беден, рубил в лесу деревья и тем перебивался со дня на день.

Однажды вечером мимо его лачуги, едва волоча ноги и опираясь на палку, проходил усталый странник.

– Извините, пожалуйста. Мне очень неловко просить вас, но я заблудился и не знаю, как быть. Не пустите ли вы меня переночевать? – попросил странник дровосека.

Дровосек взглянул на него и увидел, что странник, по-видимому, пришел издалека – весь покрыт пылью, изнемог и еле стоит па ногах. Дровосек сжалился над ним и сказал:

– Да, да, я вижу, что вы очень устали. Если вас не пугает моя бедная лачуга н вам здесь нравится, пожалуйста, оставайтесь у меня без всякого стеснения.

Странник обрадовался и вошел в дом. Дровосек высыпал из ящичка остатки риса, приготовил ужин и предложил страннику. Приправой к рису было только мисо( Мисо – густая масса из соевых бобов; служит приправой.), но гость несколько раз наполнял свою чашку и весело приговаривал:

– Ах, как вкусно! Как вкусно!

Так он съел весь рис, что был в котелке. Дровосек же только попил украдкой воды, так как в котелке ничего для него не осталось.

– Я очень обязан вам. Вы помогли мне вернуть силы. Спасибо! Я никогда не забуду вашего благодеяния,– сказал странник дровосеку на другое утро.– Здесь в горах есть пруд; если когда-нибудь вам придется туго, приходите к этому пруду и трижды хлопните в ладоши: хлоп, хлоп, хлоп! И каждый раз вы будете получать праздничное угощение. Только обязательно возвращайте столик и посуду. На самом-то деле я – старый карп и живу в этом пруду.

И, вымолвив эти удивительные слова, странник тут же куда-то исчез. Случаются же такие необычные вещи!

Дровосек чувствовал себя так странно, словно его околдовала лиса-оборотень.

– Как это он сказал: «Близ пруда трижды хлопни в ладоши. Тогда появится праздничное угощение»? Неужто правда?!

Дровосек ущипнул себя за щеку, чтобы убедиться, что все это не сои. «Чем рассуждать, пойду и попробую разок»,-решил он наконец и отправился к горному пруду.

Вода в пруду была, как всегда, голубая и прозрачная; в ней отражались деревья и облака. Ничего необычного здесь не было.

«Уж не подшутил ли надо мной гость?» – подумал дровосек, но решил все же проверить слова старика и звонко хлопнул три раза в ладоши: хлоп, хлоп, хлоп!

А-а-ах! К его несказанному удивлению, вода в пруду забурлила, и на ее поверхности показался красивый лакированный столик. На столике было разложено великолепное угощение, и подплыл он прямо к стоявшему на берегу дровосеку.

– Правда! Правда! Вот чудеса-то! Вот чудеса! Дровосек от радости даже подпрыгнул. Он унес столик домой и съел вкусные кушанья. А потом, как ему было ведено, отнес столик обратно к пруду. Столик тут же погрузился на дно.

Рассказывают, что с тех пор бедный дровосек с гор стал богатым, как князь. Стоило ему проголодаться, он три раза хлопал в ладоши и всегда получал прекрасное угощение.

– Зачем же мне трудиться не покладая рук? Это глупо,– говорил он и только и делал, что спал.

Поспав, он наедался, а насытившись, снова засыпал. И стал он очень-очень толстым.

– Ах, приятно, приятно!

Вот и на этот раз дровосек с удовольствием ел угощение, принесенное им из горного пруда, и разглядывал превосходные чашки из красного лака.

Вдруг он подумал: «Хорошо бы иметь дома хотя бы одну такую великолепную чашку! Правда, мне сказано, чтобы я обязательно их возвращал... Э, да чего там, возьму-ка я одну чашечку. Никто и не заметит. Все будет в порядке, сойдет!» Он украл одну красивую чашку и спрятал ее в шкаф. Затем, ловко расставив на столе все по-другому, как ни в чем не бывало вернул столик.

На следующий день, проголодавшись, дровосек, как обычно, пошел к пруду и ударил в ладоши: хлоп, хлоп, хлоп!

– Вот так штука!

Вода в пруду оставалась совершенно спокойной, и ничто не всплыло на ее поверхность.

Хлоп! Хлоп! Хлоп! Дровосек, рассердившись, изо всех сил стал ударять в ладоши, еще и еще, так что даже руки у него заболели, но на воде по-прежнему не появилось ни одного пузыря.

– Черт возьми! Он все-таки узнал, что я украл чашку!

Дровосек с досады затопал ногами, но изменить ничего не мог.

«Ну, ладно! Одну-то чашку я все-таки украл. Продам ее старьевщику. Она, наверное, денег стоит»,– решил он.

Но в этот вечер в доме дровосека из шкафа вдруг вырвалось пламя, и весь дом в один миг сгорел дотла. Сгорела, конечно, и красная чашка. Даже следов от нее не осталось.

– Ох, видели дурака? – вздыхал дровосек, роясь в пепле пожарища.

В далекие времена жили в одной деревне очень богатые люди. Почему они были такими богатыми? Да потому, что дружили крестьяне той деревни с самим богом горы. Вот и помогал он им хороший урожай вырастить, вредных насекомых да темные силы отогнать. Каждую осень уходил бог в горы, и оттуда, сверху, за деревней присматривал. А весной он обязательно вниз спускался и в деревню приходил. Ждали его крестьяне с нетерпением – никогда без бога горы рис на поля не высаживали, потому и называли его весной богом рисового поля. Был бог горы очень добрым, но уж слишком застенчивым: то краснел от скромности, то лицо прикрывал от смущения, ну впрямь как юная девушка.

Но вот как-то по весне случилась такая история. Как всегда, пришел бог горы в деревню – крестьяне как раз рис сажали. Встретили его как полагается – с почестями, подарки поднесли, угощение устроили. И все было бы ладно, если бы не надумал бог горы по деревне прогуляться. Обошел он дома, обошел поля да и к ручью вышел. Сел на бережок отдохнуть. Сидит – любуется. И надо же было такому случиться, чтоб посмотрел бог горы в ручей, отражение свое-то и увидел! А как увидел, так и запричитал:

– Ой, ой! Вот беда! Неужели это я?! Никогда не знал, что я такой урод! Ну и лицо! Как же мне стыдно! Как стыдно!

Заплакал бог горы горючими слезами, пожитки подхватил и в горы стремглав побежал.

Растерялись крестьяне.

– Подожди! – кричат. – Не печалься! Мы тебя и такого любим и чтим!

А бог горы бежит без оглядки, ничего слышать не хочет.

Испугались крестьяне. А что, если он теперь никогда не вернется? – думают. Так и случилось. Спрятался бог горы в лесной чаще, людям на глаза не кажется.

Пришла в ту деревню большая беда: рассада стала чахнуть, заливные поля сохнуть, а деревья в горах и вовсе расти перестали. Не знают крестьяне, что делать, как горю помочь. Думали они, думали, да и пошли к одной мудрой старушке совета просить. Рассказали они ей про свою беду.

Задумалась старушка, а потом и говорит:

– Старая я, годов двести, почитай, на свете живу. Не припомню что-то, как этот бог горы выглядит. Вы сами-то его хорошо в лицо помните?

– А как же? – удивились крестьяне. – Каждый год по весне он в деревню приходит.

– Ну и как? – опять спросила старушка. – Вправду он так собой нехорош?

– Вправду, – вздохнули крестьяне. – Да ведь это неважно! Все равно он для нас самый лучший!

– Конечно, – согласилась мудрая старушка, – самое главное, что бог горы добрый. Но вот незадача – уж очень он стеснительный. Видно, стыдно ему стало, что лицо у него уродливо, потому и убежал он от вас. Раньше-то он этого не знал.

– Что же нам теперь делать? – спросили крестьяне. – Беда у нас – того гляди в деревне голод начнется. Работаем мы на полях с утра до ночи, а ничего у нас не растет.

– Надо вам найти кого-нибудь еще некрасивей, чем бог горы, – по-советовала старушка. – Пусть увидит, что не он на свете самый безобразный.

Задумались крестьяне. Кто же еще так некрасив, как бог горы? Думали-гадали, но ничего не придумали.

– Ладно уж, – сказала старушка, – дам вам совет. Пойдите к нашему ручью и поймайте там рыбу-окодзэ. А как поймаете, посмотрите на нее внимательней – никто на свете так уродливо глаза не таращит!

– Окодзэ? И то правда!, – обрадовались крестьяне.

Сходили они к ручью, рыбу-окодзэ поймали издавай хохотать:

– Ха-ха-ха! Ну и рожа!

-Вот умора!

– Ай да уродина!

Посадили они рыбу-окодзэ в большой кувшин и скорее в горы побежали. Нашли дом бога горы, постуча-лись:

– Открой нам, бог горы, – просят. – Посмотри, что мы тебе принесли!

Открыл бог горы дверь, в кувшин заглянул – а там рыба сидит, глаза таращит, челюстями туда-сюда двигает! Жуть, да и только!

– Вот это да! – удивился бог горы. – Бывает же такое на свете! Вижу я, что есть кто-то еще уродливее меня! Как хорошо, что я не рыба-окодзэ! А она-то, она-то, посмотрите, как глазами вращает! Ха-ха-ха! Ой, не могу больше! Сейчас лопну от смеха!

Смеется бог горы, и крестьяне смеются. Радостно всем им стало и весело. Вернулось к богу горы хорошее настроение. Помирился он с крестьянами. Стали в деревне опять богато жить: рис на полях заколосился, плоды на деревьях созрели. И жили с тех пор всегда крестьяне и бог горы в мире и согласии.

Случилось это очень-очень давно. Висел на звоннице в храме Сэннэндзи, что в Симоносэки, огромный колокол. Звон его разносился далеко по округе и всегда радовал людей.

Каждое утро в один и тот же час ударял звонарь по колоколу.

– Ну вот, – говорили крестьяне, – это звонит колокол храма Сэннэндзи. Значит, пора Нам в поле отправляться.

И каждый вечер узнавали люди время по удару большого колокола.

– Слышите? – спрашивали они друг друга. – Уже прозвенел колокол. Надо бы домой возвращаться. Так и жили люди в тех местах: по удару колокола.

Но однажды случилось вот что. Вышли крестьяне на поля, работают, рук не покладая, вдруг слышат – звонит большой колокол храма Сэннэндзи. Удивились крестьяне:

– Не время еще нашему колоколу звонить. Может, беда какая стряслась?

Услыхал звон колокола и сам настоятель храма. Очень его это рассердило: Что за непорядок такой! – подумал он. – Кто посмел в такой час в колокол ударить?! .

Вышел настоятель из храма, на звонницу глянул, да так и остолбенел: колокол звенит, а звонаря-то и рядом нет!

– Вот невидаль! – всплеснул руками настоятель. – Где ж это видано, чтоб колокола сами по себе звонили?

Начались с того дня в храме Сэннэндзи настоящие чудеса. Чуть вечер настанет, поднимется на звоннице ветерок, а как полночь наступит, загудит колокол, да на всю округу как забьет: гон!гон!гон!

Стали люди замечать, что особенно громко звучит он во время дождя или шторма. Неспроста все это , – думали они. Но что делать – не знали.

А тем временем от колокола в той деревне совсем житья не стало. Бьет всю ночь напролет, хоть уши затыкай. Натянут себе крестьяне одеяла на голову, а уснуть все равно не могут.

И чем бы все это кончилось – неизвестно, если б не явилась однажды ночью к настоятелю красивая девушка. Вошла она неслышно в храм, у изголовья встала и говорит:

– Прислал меня к тебе Повелитель морской из самого Дворца дракона. Очень ему хочется колокол с твоей звонницы иметь. Прикажи его к нам во дворец отправить, а не то большая беда придет – разлетится твой храм, да и колокол впридачу, вдребезги!

Сказала так, и в тот же миг в струйку дыма превратилась. Поплыл тот дымок над морем и исчез.

На следующее утро позвал настоятель крестьян, стали они совет держать.

– Раз Повелитель морской из Дворца дракона требует колокол ему отдать, так и сделаем, – решили крестьяне. – А не то он нас со свету сживет. Только как мы колокол со звонницы снимем и на берег морской отнесем?

Думали они, думали, и решили сетку сплести самую прочную, из женских волос. Собрали по деревне волосы – кто прядь отдал, кто две, и сплели за две ночи большую сеть. И надо же: ни в первую ночь, ни во вторую не бил больше колокол.

На третий день поутру собрались крестьяне перед храмом. Самых сильных позвали, чтоб колокол вниз спустить могли. Вышел из храма и настоятель.

Только собрались люди за дело приниматься, слышат – заскрипело что-то на звоннице. Головы подняли, да так и обомлели: пошатнулся колокол, вздохнул вроде, да сам вниз спускаться стал. Идет – с бока на бок переваливается. На каменные ступени осторожно так ступает! А их-то без малого сотня будет! Спустился колокол, сетку с себя стряхнул, да по деревне зашагал.

А как к холму подошел, постоял, отдышался, да по крутой тропинке вверх забираться стал. Так до берега моря и дошел. Остановился у самой воды, как вкопанный, а дальше – ни с места.

Подбежали крестьяне, думать стали, как же теперь колокол в воду опустить.

– Позовите скорее Матагоро, – кричат. – Он в нашей деревне самый сильный!

Прибежал Матагоро, а с ним и все силачи деревенские. Подхватили они колокол и стали его в воду толкать. Долго они колокол в море тянули, пока, наконец, он на дно морское не ушел.

Посмотрел Матагоро: а у него в руках колоколово ухо осталось – так тянули, что оторвали.

Сказывают, что с тех пор потекла в деревне спокойная жизнь, а настоятелю храма тайны великие открылись. Научился он угадывать время штормов и тайфунов, приливов и отливов, нередко рыбакам помогал и урожай от непогоды спасал.

А для храма новый колокол отлили – ничуть не хуже прежнего. А наверх ему ухо от старого приделали, чтоб не забывали люди о колоколе из Дворца дракона.

Давным-давно, когда город Киото ещё был столицей Японии, жила в Киото лягушка. Жила она не где-нибудь, а при храме, в маленьком полувысохшем колодце во дворце.

Хорошо ей там было: дно мягкое, липкое, сырое.

Но вот наступило жаркое лето. Такое жаркое, что всё кругом повысохло – лужи, канавы, ручьи. И старый колодец, конечно, тоже совсем пересох. Дно потрескалось, стало сухое и твёрдое. Даже не верилось, что в колодце сидишь.

«Придётся переезжать! – подумала бедная лягушка. – Но куда же? Поблизости всё кругом высохло. Пойду-ка я в город Осака. Осака, говорят, у моря, а я моря никогда не видела. Хоть погляжу, какое оно!» Выбралась лягушка из колодца и тихонько поскакала по дороге в город Осака.

А в городе Осака жила другая лягушка. В большом круглом пруду ей жилось привольно. Она зарывалась с головой в мягкий ил или плавала в мутной воде среди качающихся водорослей, а в солнечный день грелась на тёплом гладком камне.

Но и в Осака тоже стало очень жарко. Там тоже высохли и канавы, и ручьи, И пруды. Высох и тот круглый пруд, в котором жила лягушка. Дно совсем обмелело. Всю жизнь жила лягушка в пруду и вдруг очутилась на суше – ни воды, ни ила, одна сухая пыль.

«В Осака засуха! – подумала лягушка. – Надо куда-нибудь перебираться. Пойду-ка я в город Киото. Киото, говорят, столица Японии. Заодно посмотрю на столичные дворцы и храмы».

Подумала так лягушка и поскакала не спеша по дороге в Киото.

И случилось так, что обе лягушки отправились в путь в один и тот же день и даже в один и тот же час – рано утром. Одна поскакала из Киото в Осака. Другая из Осака в Киото. Скакали лягушки не торопясь: скок – и посидят, скок – и посидят. И так как вышли они в путь в одно и то же время и каждая из них скакала не быстрее и не медленнее другой, то, значит, и встретиться они должны были как раз посередине дороги.

А как раз посередине дороги между Осака и Киото стоит гора Тэнодзан. Вот лягушки прискакали к этой горе, отдохнули немного и стали потихоньку взбираться вверх по склону. Взбирались они, конечно, очень медленно, потому что не привыкли скакать по горам. Пыхтя и надуваясь, лезли они всё выше и выше. Друг друга они ещё не видели, потому что между ними была гора. Наконец лягушки добрались до самой вершины. Тут-то они столкнулись головами.

– Вот так так! – сказала киотоская лягушка.

– Вот так так! – сказала осакская лягушка.

– Я лягушка из Киото и скачу в Осака. А вы? – спросила киотоская лягушка.

– Я лягушка из Осака и скачу в Киото. У нас в Осака такая засуха!

– В Осака засуха? В Осака засуха? – всполошилась киотоская лягушка. – Как и в Киото? Как и в Киото?

– А разве в Киото тоже жарко?

– Как же, как же! У нас в Киото не то что лужи, а даже и колодцы пересохли.

– Значит, незачем нам и скакать дальше, – печально сказала осакская лягушка. – Если у вас засуха и у нас засуха, так уж лучше погибать у себя дома.

Лягушки замолчали и задумались. Обидно возвращаться с полдороги!

Думали они, думали и решили друг друга проверить. Мало ли что тебе наговорят прохожие!

– Я вот что думаю ,– сказала киотоская лягушка. – Уж если я взобралась на этакую гору, так хоть погляжу отсюда на город Осака. Ведь с горы, должно быть, можно увидеть и море.

– Вот это хорошо придумано! – сказала осакская лягушка. – Посмотрю- Ка и я с вершины горы. Ведь отсюда, пожалуй, можно увидеть и дворцы и храмы города Киото.

Обе лягушки поднялись на задние лапки, вытянулись во весь свой лягушечий рост, выкатили свои лягушечьи глаза и стали глядеть вдаль.

Смотрели, смотрели, и вдруг киотоская лягушка шлёпнулась на землю и сердито сказала:

– Да что же это такое? Ничего нового, ничего интересного! Точь-в-точь наш Киото! Все говорят: море, море! А никакого моря я в Осака не вижу.

И осакская лягушка тоже рассердилась:

– Что же это такое! Какая же это столица! Точь-в-точь наш Осака. Я-то думала увидеть столичные дворцы и храмы. А на самом деле ничего там нет интересного, всё как у нас.

– Ну, если так, надо возвращаться в Киото! – сказала киотоская лягушка. – Будем ждать дождя дома.

– Ну, если так, надо возвращаться в Осака! – сказала осакская лягушка. – Если пойдёт дождь, и дома мокро будет.

Лягушки простились, повернули каждая в свою сторону и зашлёпали вниз по горе. И как только скакнули разок-другой, так и потеряли друг друга из виду, потому что между ними снова поднялась острая вершина горы.

Тем всё и кончилось: киотоская лягушка вернулась в Киото, а осакская лягушка – в Осака. И до конца своей жизни думали они, что город Киото как две капли воды похож на город Осака, а город Осака – на город Киото.

Но только это неверно. Совсем не похожи эти города.

Так в чём же дело?

А в том, что киотоская лягушка видела вовсе не Осака, а свой родной Киото, а осакская лягушка видела вовсе не Киото, а Осака.

Ведь у лягушек глаза на макушке. И поэтому когда они стали на задние лапки и задрали головы кверху, то глаза у них оказались сзади.

Вот они и смотрели не вперёд, а назад: каждая лягушка смотрела туда, откуда пришла.

Только сами они об этом не знали.

И вот осакская лягушка вернулась в Осака, в свой пруд, и грустно сказала своим лягушатам:

– Что Осака, что Киото – всё одно болото! И лягушата горько заплакали. Оттого и говорят: «Дети лягушки – те же лягушки». А киотоская лягушка вернулась в Киото, на старое место, забралась опять в свой колодец и сказала соседкам-лягушкам:

– Никакого моря на свете нет!

Оттого и говорят: «Колодезная лягушка моря не знает».

На краю деревни Тояма, почти у самого леса, жили старик со старухой. Однажды осенним вечером они сидели и грелись у печки. По крыше стучал дождь, в домике было холодно и сыро. – Кого ты боишься больше всего на свете? – спросила старуха старика. Старик подумал и ответил:

– Конечно, тигра. Страшнее тигра нет никого на свете!

Старуха покачала головой:

– Это верно, тигр страшный зверь. Он нападает на овец, на коров и даже на лошадей. Но ведь у нас с тобой скота нет, что ж нам, беднякам, бояться тигра? Нет, я гораздо больше боюсь ямори, они такие противные, скользкие. Смотри, вон один уже ползёт!

И старуха показала на потолок: по потолку медленно полз ямори – маленькая серая ящерица.

А за окном притаился в это время тигр. Это был молодой, глупый тигр. Он крался вдоль стен и хотел пробраться в домик, чтобы съесть старика и старуху.

Слух у тигра острый. Стоя под окном, он услышал, что больше всего на свете старуха боится ямори.

Тигр обиделся. «Что это за ямори? До сих пор я думал, что страшнее меня нет никого. А выходит, что ямори ещё страшней. Хотел бы я посмотреть на этого зверя», – сказал про себя тигр.

И он задумался о том, какая морда, какие клыки и лапы должны быть у ямори, которого люди боятся больше, чем самого тигра. В темноте ему представились самые страшные чудовища, какие только могут представиться молодому и глупому тигру ночью, в дождь, под чужим окном. И тигру стало страшно. Ему казалось, что ямори вот-вот выскочит из домика и набросится на него.

Вдруг старик в домике крикнул:

– Ай, ползёт!

Тут бедный тигр задрожал от ужаса и пустился бежать так быстро, как мог, так быстро, как никогда не бегают старые, умные тигры.

Только добравшись до самого леса, тигр побежал тише.

«Ну, теперь ямори далеко от меня, а я далеко от ямори», – подумал тигр.

Он почти успокоился и хотел уже передохнуть, как вдруг опять задрожал от страха: что-то вскочило ему на спину.

«Ямори!» – подумал тигр.

На самом деле это был не ямори, а человек, деревенский конокрад.

Он давно уже стоял под деревом на опушке леса и посматривал, не бродит ли где-нибудь поблизости отвязавшаяся лошадь.

И вдруг он увидел, что к опушке леса бежит кто-то на четырех ногах.

От жадности у вора зарябило в глазах: ему показалось, что это жеребёнок. Конокрад изловчился, прыгнул на спину тигру и вцепился ему в шею.

А тигр со страху не разобрал, кто на него вскочил, да он и не мог видеть, что делается у него на спине. Ещё больше испугался тигр и пустился бежать во второй раз, да так быстро, как никогда не бегают старые, умные тигры.

Конокрад еле держался у тигра на спине. Никогда до сих пор он не видел, чтобы жеребёнок бегал так быстро. Испугался конокрад и ещё крепче ухватился за шею своего «жеребёнка».

А тигру показалось, что это страшный ямори запустил в него свои когти. Он помчался ещё быстрей. А чем быстрей он бежал, тем крепче цеплялся за его шею конокрад, а чем крепче цеплялся за его шею конокрад, тем быстрее бежал тигр. Так, пугая друг друга, неслись они в глубь леса.

Тигр знал, что в лесу есть гора, а под горой глубокая яма. К этой яме он и бежал.

«Надо сбросить ямори в яму! Если не сброшу, он меня съест», – думал тигр. Наконец он подбежал к самому краю ямы и что есть силы тряхнул головой. От толчка конокрад разжал руки, перекувырнулся и полетел вверх ногами в яму.

Тут только тигр перевёл дух и медленно поплёлся прочь.

Он очень устал за этот вечер.

Хвост у него повис, морда опустилась, и всё, что было на морде, тоже обвисло – и усы, и брови, только нос не обвис: нос у тигра плоский и поэтому висеть не может.

Неподалёку от ямы сидела на дереве обезьяна. Когда тигр бежал мимо неё, она показала на него пальцем и засмеялась.

– Отчего ты смеёшься? – спросил тигр обиженно.

– Уж очень у тебя смешной вид! Что с тобой?

– О, что со мной! Я сейчас видел ямори! – сказал тигр.

– А что это такое – ямори? – спросила обезьяна.

– Это страшное чудовище! Оно кинулось на меня и вскочило мне на спину. Но я не испугался. Я побежал к яме и сбросил чудовище на дно.

Обезьяна оскалила зубы и ещё громче засмеялась:

– Ах ты, дурак, дурак! Я видела, кого ты сбросил в яму. Это был вовсе не ямори, а человек.

Тигр рассердился:

– Обезьяна, а .говоришь дерзости.

Докажи, что это был не ямори, а человек!

– Что ж тут доказывать? Пойди сам к яме да и посмотри!

Тигр поёжился. Очень ему не хотелось возвращаться к яме. Но и отказаться нельзя было – стыдно перед обезьяной. Он стоял на месте и переминался с ноги на ногу, а так как у него было целых четыре ноги, то это продолжалось очень долго. Обезьяна посмотрела на него и опять засмеялась:

– Ну и трус же ты! Давай пойдём вместе.

Обезьяна слезла с дерева и храбро зашагала к яме.

Ничего не поделаешь, пришлось тигру пойти за обезьяной. Но до самой ямы он не дошёл, а остановился недалеко от края, спрятался за деревом и стал ждать, что будет.

Обезьяна подошла к яме и нагнулась.

– Ну, что там? -спросил тигр из-за дерева.

– Не знаю. В яме темно, ничего не видно. Как тут разберёшь, кто сидит в яме?

Обезьяна задумалась.

– А, придумала! Опущу-ка я туда хвост и пощупаю.

А надо сказать, что дело это происходило давным-давно. Обезьяны были тогда не такие, как теперь. У них был длинный-длинный хвост, такой длинный, что обезьяна могла свободно закинуть его себе на плечо и обмотать несколько раз вокруг шеи, как шарф.

Вот такой длинный хвост обезьяна и опустила в яму.

А в яме барахтался конокрад. Он пробовал вскарабкаться по отвесной земляной стене наверх, но каждый раз земля обваливалась и он падал на дно.

И вдруг он увидел, что в яму опускается какая-то длинная верёвка.

«Наконец-то пришли мне на помощь!» – обрадовался конокрад.

Он подпрыгнул, крепко ухватился обеими руками за обезьяний хвост и повис на нём.

Обезьяна сразу почувствовала, что за хвост кто-то уцепился. Она испугалась и дёрнула хвост кверху, но вытянуть его не могла, потому что конокрад был тяжёлый и крепко держался за хвост.

Тянула обезьяна, тянула, дёргала-дёргала, но так и не вытянула хвост. Только лицо у неё покраснело от натуги. А конокрад услышал, как она кряхтит, и подумал:

«Вот как стараются добрые люди меня вытащить! Только бы мне не сорваться!» Подумал он это и ещё крепче уцепился за хвост.

Обезьяна так и завизжала от боли. Тигр услышал её визг, осторожно выглянул из-за ствола и увидел, что обезьяна мечется по краю ямы, дёргается изо всех сил, а отойти от ямы не может.

«Вот беда! – подумал тигр. – Видно, ямори поймал обезьяну за хвост. Сейчас он взберётся по хвосту наверх и выскочит!» Тигр зажмурился от страха и в третий раз пустился бежать, да так быстро, как никогда не бегают старые, умные тигры.

А обезьяна и не заметила, как он убежал. В последний раз собрала она все свои силы и выдернула хвост. Но тут её длинный хвост оборвался и упал на дно, а у обезьяны остался только самый корешок хвоста.

С той поры хвост у обезьяны короткий, а лицо красное.

В одну деревенскую гостиницу зашёл странствующий торговец. За плечами у него был большой тюк с товарами. А хозяйка гостиницы была жадная женщина. Когда она увидела тюк, ей захотелось его заполучить. Она отвела торговца в комнату, а сама побежала к мужу посоветоваться, как выманить у торговца тюк.

– Это очень легко сделать, – сказал ей муж .– Надо нарвать травы мёга, сварить её и подмешать в ужин. Трава мёга отшибает память. Если торговец её поест, он непременно забудет тюк у нас.

Хозяйка так и сделала: пошла в сад, нарвала полную охапку травы мёга, сварила её и отвар подмешала во все блюда, даже в рис. А потом подала всё это на ужин торговцу.

Торговец съел ужин и ничего не заметил. Только голова у него немного закружилась и к лицу прилила кровь; ему захотелось спать. Он пошёл к себе в комнату, лёг и сразу заснул. Наутро он проснулся ещё на рассвете с тяжёлой головой, собрался и ушёл дальше.

Хозяйка подождала, пока торговец уйдёт из гостиницы, и сейчас же бросилась в его комнату за тюком. Но комната оказалась пустой. Хозяйка всё осмотрела, всё обшарила. Тюк не иголка, заметить его нетрудно. Но как ни искала, а найти его никак не могла. Раздосадованная, она побежала к мужу.

– Ни к чему твоя трава мёга! Напрасно я её варила. Торговец ушёл и ничего нам не оставил.

– Не может быть! Кто поест травы мёга, непременно что-нибудь забудет. Поищи хорошенько! Наверное, он что-нибудь забыл.

Хозяйка опять бросилась в комнату, где ночевал торговец, опять всё осмотрела, всё перерыла и опять ничего не нашла. Наконец она остановилась посреди комнаты и растерянно оглянулась по сторонам. Вдруг она хлопнула себя по лбу и на весь дом закричала:

– Забыл! Забыл!

Муж услышал её крик и прибежал к ней.

– Ну что? Что забыл?

– Заплатить забыл!

На самом севере Японии, на острове Хоккайдо, в деревне Инаги, жил крестьянин Гомбэй. Не было у него ни отца, ни матери, ни жены, ни детей. И земли у него не было. Жил он один на самом краю деревни, в маленькой избушке, а промышлял охотой на диких уток.

Каждый день Гомбэй поднимался до зари, шёл к большому озеру неподалёку от деревни, расставлял ивовые силки и долго-долго стоял у воды, подстерегая уток. За день ему удавалось поймать когда трёх, а когда двух уток. А бывало, что в силки к нему попадала всего одна утка, а то и вовсе ни одной.

Вот как-то ранней весной Гомбэй три дня подряд приносил домой только по одной утке. На третий вечер, возвращаясь с охоты, он стал думать:

«Ставлю я каждый день по три силка, просиживаю у озера с зари до зари, а ловлю всего-навсего по одной утке в день. Вот и завтра мне опять придётся встать ни свет ни заря, а потом весь день мёрзнуть на берегу. А что, если бы я поставил на озере сто силков? Наловил бы я тогда сразу столько уток, что мог бы целый месяц сидеть дома и греться у печки».

На другое утро Гомбэй никуда не пошёл, а сел плести из ивовых прутьев Силки. Сплёл сто силков, расставил их на озере, а сам на ночь ушёл спать. Всю ночь ему снился один и тот же сон: будто со всего света слетаются утки и садятся прямо в его силки. Проснулся Гомбэй среди ночи, быстро оделся и побежал к озеру. Прибегает на берег, а никаких уток на озере нет. Как стояли силки с вечера, так и стоят. Все силки связаны верёвкой, а конец верёвки обмотан вокруг дерева.

Гомбэй оглядел силки и притаился на берегу у дерева.

Понемногу стало светать. И вдруг откуда-то в самом деле налетело много-много уток. Покружились они всей стаей над озером, а потом на воду села одна утка, за ней другая, третья, четвёртая. И как только садилась утка на воду, так прямо и попадала в силки Гомбэя.

Скоро во всех силках было по утке. Только один силок ещё оставался пустым, а над озером летала последняя утка. Тут Гомбэй отвязал от дерева конец верёвки и стал медленно наматывать её себе на руку. Ему жаль было вытаскивать силки, пока хоть один силок оставался пустым.

«Ещё бы одну утку поймать, и у меня будет целых сто. Тогда я и вытащу силки.» А тем временем уже совсем рассвело и взошло солнце. Когда оно показалось из-за гребня гор, яркие лучи его упали на озеро, и вода в озере заблестела, засверкала. Утки на воде встрепенулись, замахали крыльями, и все девяносто девять с силками на ногах поднялись над озером. Гомбэй крепко натянул верёвку. Но утки были сильнее его – их ведь было девяносто девять. Они поднимались всё выше, а с ними вместе уходила верёвка. Уже не Гомбэй тянул верёвку, а верёвка тянула Гомбэя. И вот он отделился от земли и поднялся в воздух. Чем выше летели утки, тем выше поднимался и Гомбэй. Он висел на конце верёвки и крепко держался за неё обеими руками. Озеро осталось далеко внизу. Гомбэй только жмурился – он боялся посмотреть вниз. А утки летели всё выше, всё дальше, пролетели над озером, над деревней, над лесом, взвились над горой. И вдруг верёвка, на которой висел Гомбэй, оборвалась. Утки улетели дальше, а Гомбэй повис в воздухе. Сердце у него замерло от страха.

Тут бы Гомбэю и упасть, но он не падал. Удивился Гомбэй и осторожно открыл глаза. И что же? Он увидел, что по-прежнему летит по воздуху. Его подхватил ветер. Сильный ветер нёс Гомбэя высоко над землёй, над лесами, над горами, над долинами, над морем, далеко-далеко к югу. Летел Гомбэй день, летел другой, летел третий. На третий день ветер немного утих, и Гомбэй стал медленно-медленно спускаться на землю. Смотрит, а под ним крыши домов и кругом поле. На поле крестьяне сеют ячмень. Как раз посреди поля и опустился Гомбэй. Тут крестьяне бросили работу и со всех сторон побежали к нему. Гомбэй потопал ногами, помахал руками – от долгого полёта он не чувствовал ни рук ни ног, – а потом вежливо поздоровался с крестьянами и спросил:

– Что это за деревня? Куда я попал?

– Это деревня Акано, – ответили крестьяне.

– Никогда не слыхал про такую деревню. А вы-то сами японцы?

– Конечно, мы японцы! А ты, верно, издалека, раз не знаешь деревни Акано?

– Я с острова Хоккайдо, с самого севера Японии.

– А деревня Акано – на острове Кюсю, на самом юге Японии. Как же ты попал к нам и почему свалился с неба?

Тогда Гомбэй рассказал крестьянам, как его подняли в воздух утки, а потом три дня нёс ветер.

– Теперь тебе до дому не добраться, – сказали крестьяне, выслушав рассказ Гомбэя. – Для этого пришлось бы переплыть много проливов и морей и пройти пешком всю Японию с юга на север. Это тебе будет не по силам. Оставайся лучше с нами. Поселись у нас в деревне, помогай нам в работе, а мы тебя будем кормить.

Гомбэй немного подумал и согласился.

– На родине у меня никого и ничего не осталось. Отчего бы мне и не пожить у вас?

Так Гомбэй и остался жить на острове Кюсю, в деревне Акано. Поселился он у крестьян, помогал им в работе, сеял с ними ячмень, вырывал сорняки. Время шло быстро, кончилась весна, а потом и лето. Ячмень вырос и созрел, настала пора жатвы.

Однажды рано утром крестьяне пошли с серпами в поле и принялись за жатву. Гомбэй тоже усердно взялся за работу. Вдруг ему попался очень толстый, высокий колос. Гомбэй пригнул его к земле и хотел уже срезать серпом, как вдруг колос отпрянул обратно и ударил Гомбэя с такой силой, что подбросил его в воздух. Но Гомбэй не упал на землю. Его снова подхватил ветер и поднял высоко над полем.

Гомбэй не удивился. Он сразу понял, в чём дело.

– Это, верно, тот самый ветер, который принёс меня на Кюсю! Теперь ветер возвращается обратно и, конечно, донесёт меня домой.

На этот раз Гомбэй устроился в воздухе поудобнее, чтобы у него опять не затекли руки и ноги.

А ветер нёс Гомбэя высоко над землёй: над лесами, над горами, над долинами, над морем, далеко-далеко на север. Целый день нёсся по воздуху Гомбэй, но вот к вечеру ветер утих, и Гомбэй медленно-медленно опустился на землю.

«Я летел нынче только день, а в тот раз летел три дня. Значит, я ещё не прилетел на Хоккайдо», – подумал Гомбэй.

Он огляделся. В самом деле: место было незнакомое. Кругом – пустынная равнина. Не то что жилья – даже деревца или кустика не было видно вдалеке.

Гомбэю стало страшно. К тому же солнце уже село, и стало темнеть, и со всех сторон надвигались тёмные тучи.

«Скоро дождь пойдёт. Куда я укроюсь?» – подумал Гомбэй. И он быстро зашагал вперёд, надеясь дойти до какого-нибудь жилья.

Вдруг он наткнулся на большой белый гриб.

«Вот какие удивительные грибы растут в этой стране!» – подумал Гомбэй. Но, нагнувшись, он увидел, что это вовсе не гриб, а широкая крестьянская шляпа, сплетённая из рисовой соломы.

«Вот хорошо! – обрадовался Гомбэй.– В такой шляпе я и в дождь не промокну!» Он поднял шляпу и хотел надеть её на голову. Но шляпа была ему мала. Долго тянул её за широкие поля Гомбэй и наконец всё-таки напялил её себе на голову. А чтобы она не улетела, завязал под подбородком тесёмками и зашагал дальше.

Не прошёл Гомбэй и сотни шагов, как в самом деле стал накрапывать дождь. Всё небо застлали тучи. Ветер так и рвал шляпу с головы. Но шляпа плотно сидела на голове у Гомбэя, да и тесёмки были завязаны крепко.

Долго рвал ветер шляпу и наконец поднял её в воздух вместе с Гомбэем, да так высоко, что Гомбэй уже не видел под собой земли – ни лесов, ни гор, ни моря, – а видел только облака под ногами.

Первый раз в жизни Гомбэй видел облака так близко. Одни облака были курчавые, а другие гладкие, одни толстые и пушистые, а другие сплющенные и тонкие.

Так летел он над облаками день, летел другой. А на третий день ветер утих, и Гомбэй стал опускаться на землю.

«Куда-то теперь я попаду?» – подумал Гомбэй.

Он посмотрел вниз и увидел, что опускается в большую деревню. Посреди деревни стояла высокая пятиэтажная пагода. Не успел Гомбэй её как следует разглядеть, как очутился на самой её вышке и ухватился руками за шпиль пагоды. Стоять так высоко было страшней, чем летать.

Огляделся Гомбэй кругом, поискал, нет ли ступенек, но никакой лестницы не было. Тогда Гомбэй громко, во весь голос, закричал:

– Помогите! Помогите!

На крик изо всех домов выбежали люди. Вся деревня сбежалась к пагоде. Сначала никто не мог понять, откуда слышен голос. Вдруг один мальчик крикнул:

– На пагоде человек!

Тогда все столпились вокруг пагоды и задрали головы кверху. Снизу Гомбэй казался таким крошечным, что его трудно было даже разглядеть. А он смотрел вниз и кричал:

– Помогите! Помогите!

И вдруг у него закружилась голова.

Гомбэй покачнулся, выпустил из рук шпиль и упал с пагоды прямо на столпившихся внизу крестьян. Крестьяне ахнули, бросились в стороны да так стукнулись лбами друг о друга, что у всех из глаз посыпались искры. От искр всё кругом загорелось. И крестьяне сгорели. И пагода сгорела. И Гомбэй сгорел. И сказка вся тоже сгорела.

В городе Осака жил врун. Он всегда врал, и все это знали. Поэтому ему никто не верил.

Один раз он пошёл гулять в горы. Когда он вернулся, он сказал соседке:

– Какую змею я сейчас видел! Громадную, толщиной с бочку, а длиной с эту улицу.

Соседка только плечами пожала:

– Сам знаешь, что змей длиной с эту улицу не бывает.

– Нет, змея в самом деле была очень длинная. Ну, не с улицу, так с переулок.

– Где же это виданы змеи длиной с переулок?

– Ну, не с переулок, так с эту сосну.

– С эту сосну? Не может быть!

– Ну, постой, на этот раз я тебе скажу правду. Змея была такая, как мостик через нашу речку.

– И этого не может быть.

– Ну ладно, сейчас я тебе скажу самую настоящую правду. Змея была длиной с бочку.

– Ах, вот как! Змея была толщиной с бочку и длиной с бочку? Так, верно, это и была не змея, а бочка.

Одному человеку захотелось поиграть на флейте, а флейты у него не было. Он пошёл в лавку купить себе флейту. В лавке он долго выбирал и осматривал одну флейту за другой, дул в каждую и щупал снаружи и даже внутри. В одну флейту он так глубоко засунул палец, что никак не мог вытащить его обратно. Тянул-тянул – палец не вылезает. Дёрнул изо всей силы – палец ещё крепче застрял. Как он ни бился, а палец не двигался ни взад, ни вперёд. Чтобы вытащить палец, оставалось только одно: разбить флейту. Но ведь флейта была чужая. Значит, надо было её сначала купить.

– Извините, пожалуйста, сколько стоит ваша флейта? – спросил он у хозяина лавки.

Хозяин подумал:

«Этот неосторожный человек слишком глубоко засунул палец в мою флейту и никак не может от неё освободиться. Значит, он заплатит сколько мне вздумается».

И он запросил за флейту столько, сколько стоили три флейты.

Покупатель торговаться не стал и, заплатив за флейту, побежал домой, чтобы дома разбить её молотком и высвободить палец.

Свою покупку ему не пришлось нести ни в руках, ни в кармане: она была надета на палец. Он махал пальцем во все стороны, потому что палец болел.

Вдруг из-за высокой бамбуковой изгороди одного дома он услышал прекрасные звуки флейты.

Ему захотелось узнать, кто это так хорошо играет. Он даже позабыл, что у него болит палец.

В изгороди он нашёл наконец место, где бамбуковые жерди разошлись и между ними образовалась щель.

Он поглядел одним глазом в щель, стараясь разглядеть, что делается за изгородью. Но щель была такая узкая, что он ничего не увидел.

Тогда он ещё крепче прижался лицом к изгороди. От этого бамбуковые прутья ещё больше разошлись, и ему удалось просунуть в щель всю голову.

Но в эту самую минуту прекрасная музыка кончилась, и на балконе опустили занавеску.

– Вот досада! Еле-еле просунул голову, а смотреть не на что!

Любитель флейты опять вспомнил, что у него болит палец, и потянул голову назад. Но голова его плотно застряла в щели. Бамбуковые жерди, которые он раздвинул лбом, теперь снова сошлись и зажали ему шею, как ошейник. Он дёргался и вертел головой так, что изгородь трещала.

На шум выбежали хозяева дома. Когда они увидели голову, торчавшую среди бамбуковых прутьев изгороди, они закричали:

– Что тебе надо? Зачем ты сюда сунулся?

– Извините, пожалуйста, – сказал любитель флейты, – сколько стоит ваша изгородь? Я хотел бы унести её с собой.

Стоял тёплый весенний день. Хэйсаку пошёл в горы накосить себе сена.

Солнце ласково припекало, и ленивому Хэйсаку захотелось отдохнуть и погреть спину. Он уселся н а пень, стал смотреть на высокое голубое небо и слушать чириканье воробьев. Слушал-слушал и совсем забыл о работе. А когда ему надоело сидеть, он вынул из кармана игральные кости и принялся подбрасывать их. Кости падали на большой плоский камень, который лежал тут же около пня, а Хэйсаку приговаривал:

Кости, кости, Ложитесь, кости, Белые кости.

Вдруг сзади, с высокой сосны, послышался тоненький голосок:

– Хэйсаку, что это ты делаешь? Хэйсаку испугался. Он оглянулся и увидел прямо перед собой на ветке сосны носатого чёрта – Тэнгу, настоящего Тэнгу, как его рисуют на картинках:

Длинный нос торчит выше головы, а в руке веер.

Хэйсаку упал на колени, задрожал и заплакал:

– Пощади меня, Тэнгу, не тронь меня!

– Да ты не бойся! – ласково сказал Тэнгу. – Я вовсе и не собираюсь тебя убивать. Я только хочу знать, что это ты подбрасываешь и зачем бормочешь какие-то слова? Что у тебя в руках?

– Это? Это игральные кости. Вот видишь, так будет одно очко, а так два, может выпасть и три, и четыре, и даже шесть. В кости можно выиграть много денег.

Тэнгу ничего не понял, но всё-таки подумал, что игральные кости – забавная штука. И ему очень захотелось их получить.

– Хэйсаку, отдай-ка мне твои игральные кости.

Но Хэйсаку не согласился:

– Как же я отдам тебе кости? Это всё равно что отдать свою голову.

Носатому Тэнгу ещё больше захотелось получить кости.

– Я ведь не прошу их у тебя даром! Я дам тебе за них одну очень хорошую вещь, – сказал он как можно ласковее.

– Что ж ты мне дашь?

– А вот что.

И Тэнгу показал ему веер, который держал в руке.

– Только и всего? А на что мне такой потрёпанный веер?

– Как! Ты не знаешь, что такое веер Тэнгу? Вот я тебе сейчас объясню. Если постучать по разрисованной стороне веера и три раза сказать: "Нос, расти! Нос, расти! Нос, расти!"– Тогда кончик носа, твоего или чужого, это как тебе понадобится, станет расти кверху. Захочешь, чтобы нос вырос ещё повыше, постучи сильнее. Захочешь, чтобы он рос медленно, постучи тихонько. Если же ты пожелаешь, чтобы нос стал опять короче, и это можно сделать: только постучи по оборотной стороне веера и три раза скажи: «Нос, сожмись! Нос, сожмись! Нос, сожмись!» – и нос понемножку начнёт делаться меньше. Видишь, какая это замечательная вещь, веер Тэнгу. Ну, говори, веришь ли ты мне или не веришь? А не то я сейчас вытяну твой плоский нос выше головы.

Хэйсаку испугался и закрыл нос рукой:

– Верю, верю! Помилуй! Пощади! Как я буду жить с таким длинным носом!

– Ну так давай меняться. Вот тебе веер, а я возьму твои игральные кости.

– Хорошо, – ответил Хэйсаку. Он был очень рад, но притворился, что слушается Тэнгу только из страха.

Хэйсаку отдал Тэнгу старые, потрескавшиеся кости, получил за них волшебный веер и, довольный, пошёл домой.

...Ленивый Хэйсаку шёл по дороге и думал: «На ком бы попробовать волшебную силу веера?» Вдруг он увидал торжественное шествие: четверо слуг несли на бамбуковых носилках под шёлковым балдахином красавицу, а спереди, сзади, справа и слева шла целая толпа слуг и служанок.

Эта красавица была дочерью самого богатого князя в округе.

«А ну-ка, попробую я вытянуть ей нос! Вот будет забавно!» – подумал Хэйсаку.

Он незаметно вмешался в толпу слуг, Пробрался к самым носилкам, легонько стукнул в веер с разрисованной стороны и прошептал три раза:

– Hoc, расти! Hoc, расти! Hoc, расти!

И вот у красавицы нос слегка загнулся, а потом стал понемножечку вытягиваться кверху – вырос на вершок, потом на два вершка, потом на три. А Хэйсаку так испугался, что поскорей убежал домой.

Через два-три дня повсюду разнёсся слух, что дочь князя заболела небывалой болезнью: у неё вырос кверху кончик носа и она стала похожа на Тэнгу. Ни лекарства врачей, ни молитвы монахов, ни заклинания знахарей – ничто ей не помогает. Бедная красавица заперлась у себя в замке, закрыла лицо широким рукавом и целый день плачет. А родители совсем потеряли голову от горя.

Наконец перед воротами княжеского замка вывесили большое объявление:

КТО ВЫЛЕЧИТ КНЯЖНУ ОТ НЕБЫВАЛОЙ БОЛЕЗНИ. ТОТ ПОЛУЧИТ ЕЕ В ЖЕНЫ.

Когда ленивый Хэйсаку увидел это объявление, он сейчас же побежал домой, взял свой волшебный веер и поспешил в замок.

– Я могу вылечить княжну! – сказал Хэйсаку, как только его впустили в замок.

Слуги повели его в покои княжны. Хэйсаку низко поклонился красавице, а потом постучал в оборотную сторону веера и прошептал три раза:

– Нос, сожмись! Нос, сожмись! Нос, сожмись! И сейчас же нос красавицы стал уменьшаться – сначала на один вершок, потом на два, потом на три. Кончик его выпрямился, и нос стал такой же красивый, как был раньше. А сама красавица стала ещё лучше, чем была.

Нечего делать, пришлось ей выйти за Хэйсаку замуж.

Так с помощью волшебного веера Тэнгу ленивый Хэйсаку сделался самым богатым человеком в деревне. Он мог теперь есть жареных угрей с белым рисом сколько ему хотелось, целыми днями мог валяться в постели или гулять по горам, а главное – ничего не делать. Так он и жил. Один день наедался до отвала, другой день спал без просыпу, третий день слонялся по своим владениям, а потом начинал сначала.

Но всё это ему скоро надоело, ничего не делать было очень скучно.

Однажды Хэйсаку лежал в саду и от скуки зевал. Чтобы хоть как-нибудь позабавиться, он вытащил из-за пояса свой веер, посмотрел на него и подумал:

«А как далеко может вытянуться мой собственный нос?» И тут ему сразу стало веселее. Он сел, постучал в веер и сказал три раза:

– Нос, расти! Нос, расти! Нос, расти!

Сейчас же кончик носа у Хэйсаку загнулся кверху и стал расти. Вырос на вершок, на два, на три. Хэйсаку постучал ещё. Нос вырос на шесть вершков, на целый аршин, на два аршина, на три. Вот он вырос выше дома, выше самого высокого дерева. Вот вытянулся кверху так высоко, что сам Хэйсаку уже не мог разглядеть снизу кончик своего носа. Хэйсаку совсем развеселился. Он забарабанил по вееру что было сил. Нос вытягивался, вытягивался, вырос выше облаков, дорос до самого неба и проткнул небо насквозь.

А на небе сидел в это время Гром. Вдруг он видит: что-то тоненькое, красное и острое проткнуло небо и лезет кверху. Гром удивился.

«Похоже на морковку. Но я никогда не видел, чтобы морковка росла на небе, да ещё кончиком вверх!» – подумал Гром.

И он крепко ухватился за морковку своей ручищей.

– Ай! – крикнул Хэйсаку внизу на земле.

Хоть кончик носа и ушёл от него да- Леко, но всё же это был кончик его собственного носа, и бедному Хэйсаку стало больно. Он сейчас же перевернул веер, забарабанил по другой его стороне и заговорил быстро-быстро:

– Нос, сожмись! Нос, сожмись! Нос, сожмись!

И в самом деле: нос сразу стал уменьшаться – на вершок, на два, на три.

Но Гром крепко держал кончик носа в руке, а Гром, конечно, был сильнее Хэйсаку. Нос становился всё меньше и меньше, а кончик его по-прежнему оставался на небе. А так как кончик носа не мог опуститься с неба на землю, то самому Хэйсаку пришлось подняться с земли на небо. Сначала он должен был встать на ноги, потом подняться на цыпочки, потом совсем оторваться от земли. Чем меньше делался нос, тем выше подымался Хэйсаку. Его подняло выше дома, выше самого высокого дерева в саду, выше облаков и, наконец, подтянуло к самому небу. Но дырка, которую он проткнул носом, была так мала, что сам Хэйсаку не мог в неё пролезть. И он остался висеть на кончике своего собственного носа под самым небом.

Так и висит он до сих пор.

Давным-давно жил в деревне Асано старик. Звали его Гоэмон. Это был необыкновенный старик: на правой щеке у него торчала шишка. Большая круглая шишка, похожая на хорошее яблоко.

Когда Гоэмон смотрел налево, он всё видел. А когда смотрел направо, то видел только свою шишку. Это ему очень не нравилось. А вдобавок от тяжёлой шишки голова у него свешивалась набок. Это тоже было неудобно.

Старик только и думал, как бы ему избавиться от шишки.

Вот раз пошёл он в лес на гору нарубить себе дров. Вдруг началась гроза. Ударила молния, загремел гром, полил дождь.

"Куда бы мне спрятаться? "– подумал старик и стал смотреть по сторонам. Неподалёку он увидел большое дуплистое дерево. Обрадовался старик, побежал к дереву и забрался в дупло.

А уже стемнело. В горах не стучали больше топоры дровосеков. Было совсем тихо. Только ветер с воем проносился мимо дерева. Гоэмону стало страшно. Со страху он съёжился на самом дне дупла, крепко зажмурился и стал бормотать про себя: «Кувабара, кувабара» ( Чур, меня!).

В полночь, когда ветер утих и капли дождя стали падать всё реже и реже, с горы раздался какой-то шум – громкий топот и голоса.

Сидеть в дупле старику было так скучно, что он очень обрадовался голосам. Открыл глаза, поднялся во весь рост и осторожно высунул голову из дупла.

Что же он увидел?

С горы к дереву шли не люди, а горные чудища. Красные, синие, зелёные. У кого было три глаза, у кого два носа, у кого рог на лбу, у кого рот до ушей. А только такой шишки, как у Гоэмона, не было ни у одного чудища. Гоэмон ещё больше испугался. Он присел в дупле и так съёжился, что стал чуть ли не меньше своей собственной шишки.

Тем временем чудища с воем и рёвом подошли к самому дереву и стали рассаживаться на траве. Главное чудище село посредине, а по бокам полукругом уселись чудища поменьше. Потом все они достали из карманов фарфоровые чашечки, рисовую водку и стали угощать друг друга, совсем как люди. Сначала пили молча, потом хором запели песню, а потом вдруг одно маленькое чудище вскочило, выбежало на середину круга и пустилось плясать. За ним пошли в пляс и остальные. Одни плясали получше, другие похуже. Когда пляска кончилась, главное чудище одобрительно кивнуло головой и сказало:

– Хорошо, очень хорошо! У нас сегодня весело. Но только вы все пляшете одинаково. Вот если бы хоть кто-нибудь сплясал по-другому, по-новому!

Старик всё это слышал. Он сначала сидел в дупле и боялся открыть глаза. Но потом понемногу его стало разбирать любопытство. Он осторожно приподнялся и чуть-чуть высунул голову наружу, так что только его левый глаз был над дуплом, а правый глаз, нос и шишка оставались в дупле. А когда Гоэмон увидел, как весело чудища пляшут, он совсем забыл про страх. Ноги у него так и заёрзали. Но в дупле было тесно – там не то что плясать, а и пошевелиться нельзя было.

И вдруг Гоэмон услышал, как главное чудище проговорило: «Вот если бы хоть кто-нибудь сплясал по-другому, по-новому!» Тут старику до смерти захотелось выскочить из дупла и поплясать на свободе. Нет, страшно! А вдруг съедят?

Пока он так раздумывал, чудища принялись все разом хлопать в ладоши, да так дружно и весело, что Гоэмон больше не мог утерпеть.

– Эх, чего бояться! Попляшу в последний раз, а там пускай едят!

Он опёрся рукой на край дупла, перекинул ногу и выскочил прямо на середину круга.

Чудища даже перепугались. Повскакали с мест, всполошились:

– Что такое?

– Что случилось?

– Человек!

А старик, не слушая ничего, давай плясать! То подскочит, то пригнётся, то сожмётся, то вытянется, то направо забежит, то налево отойдёт, то волчком завертится. Пляшет и покрякивает:

– Э-э, коря, э, коря...

Чудища засмотрелись на него, стали притопывать ногами, прищёлкивать языком, бить в ладоши.

– Здорово!

– Ярэ!

Когда Гоэмон наконец выбился из сил и остановился, главное чудище сказало:

– Вот спасибо, старик! Мы сами любим поплясать, а такой пляски ещё никогда не видели. Приходи завтра вечером, спляши нам ещё раз.

Гоэмон только улыбнулся:

– Ладно! Я и без вашего зова приду. Сегодня, по правде говоря, я не собирался плясать, не приготовился. А уж к завтрашнему вечеру я припомню всё, что плясал в молодости.

Тут чудище, которое сидело справа от главного, сказало:

– А может, старик задумал нас обмануть и не придёт? Надо взять у него что-нибудь в залог.

Главное чудище кивнуло головой:

– В самом деле надо.

– Но что же у него взять?

Чудища зашумели. Одни кричали: «Шляпу!», Другие: «Топор!» Но главное чудище подняло руку и, когда все замолкли, сказало:

– Лучше всего взять у него шишку со щеки. Я видал людей и знаю, что такой шишки ни у кого нет. Наверно, это очень драгоценная вещь.

У Гоэмона от радости задрожали руки и ноги. Но он притворился, что ему очень жаль своей шишки.

– Лучше вырвите у меня глаз, -закричал он, -лучше выдерните язык, оторвите нос, уши, но только, пожалуйста, не трогайте шишку! Я столько лет ношу её, я так берегу её. Что я стану делать без шишки?

Главное чудище, услыхав это, сказало:

– Поглядите, как он дорожит своей шишкой! Ну, если так, взять её!

Сейчас же самое маленькое чудище подскочило к старику и мигом открутило шишку с его щеки. Гоэмон даже ничего не почувствовал.

В это время стало светать. Закаркали вороны.

Чудища засуетились.

– Ну, старик, приходи завтра! Получишь назад шишку.

И вдруг все исчезли.

Гоэмон оглянулся – никого нет. Потрогал щеку – гладко. Скосил глаза вправо – и сосну видит, и ветки, а шишку не видит.

Нет больше шишки!

– Вот счастье! Ну и чудеса бывают на свете!

И старик побежал домой, чтобы поскорей обрадовать свою старуху.

Когда старуха увидала его без шишки, она всплеснула руками:

– Куда же ты девал свою шишку?

– У меня её черти взяли.

– Ну-ну! – только и сказала старуха, и глаза у неё стали круглые.

А в той же самой деревне жил другой старик. Звали его Буэмон. Он так был похож на Гоэмона, как будто один из них был настоящий, а другой вышел из зеркала. У Буэмона тоже была на щеке Большая шишка, только не на правой, а на левой.

Поэтому, когда он смотрел направо, то видел всё, что хотел видеть, а когда смотрел налево, то видел не то, что хотел, а только свою шишку.

И голова у него тоже свешивалась, только не направо, а налево.

Шишка Буэмону давно надоела. Ему очень хотелось, чтобы у него не было шишки.

Вот идёт он по деревне и встречает своего соседа, Гоэмона. Смотрит, а у Гоэмона правая щека стала такая же гладкая, как и левая. Будто и не было у него шишки.

– Слушай, – спросил он,– куда же девалась твоя шишка? Может, её срезал какой-нибудь искусный лекарь? Скажи мне, пожалуйста, где он живёт, и я сейчас же пойду к нему. Пусть он срежет и мою шишку.

А Гоэмон отвечает:

– Нет, это не лекарь снял мою шишку.

– Не лекарь? А кто же? Тут Гоэмон рассказал Буэмону всё, что с ним случилось в прошлую ночь.

– Вот оно что! – сказал Буэмон. – Ну, плясать-то и я умею! Сегодня же пойду к чертям и спляшу. Скажи только, где это место, куда они приходят ночью.

Гоэмон рассказал подробно, как найти дерево с дуплом, в котором он просидел ночь.

Буэмон, конечно, обрадовался и сейчас же побежал в лес, нашёл дерево, залез в дупло и стал ждать чудищ.

Ровно в полночь сверху с горы послышался шум: громкий топот и голоса. К дереву с воем и рёвом бежали красные, синие, зелёные чудища. Как и накануне, они расселись на траве перед деревом и начали пировать. Сперва выпили рисовой водки, потом запели хором песню.

А старик как только увидел чудищ, забился в дупло и зажмурил глаза. Со страху он даже забыл, зачем пришёл.

И вдруг он услышал, как главное чудище проревело:

– Ну что, нет ещё старика?

Маленькое чудище запищало в ответ:

– Где старик? Что же нет старика? Тут Буэмон вспомнил про свою шишку и подумал: «Ну, уж если пришёл, надо вылезать. Так и быть, спляшу им!» И он кое-как выкарабкался из дупла. Самое маленькое чудище увидело его и завизжало во весь голос:

– Пришёл! Пришёл! Вот он! Главное чудище обрадовалось:

– А, пришёл? Ну, молодец, старик! Ступай-ка сюда, попляши.

Чудища захлопали в ладоши. А старик от страха чуть жив: поднял он правую ногу – левая подогнулась, чуть не упал. Поднял левую – правая подогнулась, опять чуть не свалился.

Главное чудище смотрело-смотрело и вдруг рассердилось:

– Что это за пляска! Ты сегодня так скверно пляшешь, что смотреть противно. Довольно! Убирайся! Эй, отдать ему залог!

Сейчас же самое маленькое чудище подбежало к старику. – На, получай обратно!

И шлёп! – прилепило ему шишку на правую щёку. Теперь у старика две шишки: справа шишка и слева шишка. Зато хоть голова не свешивается ни направо, ни налево, а держится прямо.

На краю города жил бондарь. Работы у него не было, и денег, значит, тоже не было. А зима выдалась суровая. Каждый день дул сильный ветер. Маленький домик бондаря скрипел и шатался. Даже самые толстые деревья в саду гнулись до земли.

Как-то раз утром бондарь посмотрел в окно и сказал своей жене:

– Посмотри, какой ураган! Наконец-то мы с тобой разбогатеем.

– Как же это мы разбогатеем от урагана? Не понимаю! – ответила жена.

– Ну и глупы вы, женщины! Никогда не слушаете мужей, вот и упускаете из рук счастье.

– Что же это за счастье – ураган? Бондарь откашлялся и сказал:

– Видишь ли, дело вот в чём. Когда дует сильный ветер, подымается пыль. Пыль попадает людям в глаза. От пыли глаза краснеют, слезятся. Вот в этом наше счастье.

– Ну и пусть у людей глаза слезятся, в чём же тут наше счастье?

– Какая ты непонятливая! Люди будут болеть глазами. Много народу ослепнет. Появятся, значит, слепые. А что могут делать слепые? Им только и остаётся бродить по дорогам, играть, петь и просить милостыню. А на чём они будут играть? Понятно, на сямисэнах. Вот в этом наше счастье.

– Ну и пусть играют на сямисэнах, в чём же тут наше счастье?

– Вот бестолковая! Ведь сямисэны обтягивают кошачьей кожей. Понадобятся сямисэны – понадобятся и кошки. Всех кошек перебьют. Вот в этом наше счастье.

– Ну и пусть перебьют кошек, в чём же тут наше счастье?

– Да ведь если кошек не будет, во всех кладовых разведутся мыши. Мыши изгрызут все кадушки и бочки. Значит, людям нужны будут новые бочки и обручи. У меня будет много работы. Вот мы с тобой и разбогатеем!

Один крестьянин оседлал лошадь и поехал в город за соей. В городе он купил двенадцать кадушечек сои.

– Больше восьми кадушечек твоя лошадь не поднимет, – сказал ему купец, – оставь четыре здесь. Приедешь за ними завтра.

– У меня лошадь старая, – ответил крестьянин. – Ей и восьми кадушечек много. Я навьючу на неё только шесть, а остальные потащу сам.

Так он и сделал: шесть кадушечек навьючил на лошадь, а остальные шесть взвалил себе на спину. Потом взобрался на лошадь верхом и поехал.

Лошадь сделала шаг-другой и стала. Ноги у неё так и подгибались. Видно было, что до деревни ей не доплестись.

– Вот неблагодарное животное! – закричал крестьянин. – Другие навьючивают на своих лошадей по восьми кадушечек, а я жалею тебя – шесть кадушечек на себе везу. Что же ты ещё упираешься?

В одной деревне жила женщина с сыном. Сына звали Ётаро. Он был тихий и послушный мальчик: не шалил, не проказил, старался всем услужить, но только был очень недогадлив.

Однажды мать сказала ему:

– Ётаро, я пойду на речку бельё полоскать, а ты посмотри за рыбой. Она на кухне, а там сидит кот.

Мать взяла корзину с бельём и пошла на речку. А Ётаро сейчас же побежал на кухню, посмотрел по сторонам и увидел на полке блюдо с рыбой.

«Не могу я сидеть, задрав голову, и всё время смотреть на полку! – подумал Ётаро.– Лучше поставлю блюдо на пол».

Ётаро так и сделал: поставил блюдо с рыбой на пол, а сам уселся рядом и не моргая стал смотреть на рыбу. Про кота он и забыл. А кот в это время подкрадывался к рыбе всё ближе и ближе. Подобрался к самому блюду, ухватил лапой рыбью голову и стащил её на пол. Ётаро и не пошевелился. Кот съел рыбью голову, стащил с блюда рыбий бок и тоже съел. Так понемногу он съел всю рыбу. На блюде остался один только рыбий хвост.

Наевшись досыта, кот отошёл в сторону, свернулся в клубок и уснул.

«Вот теперь мне и смотреть не на что! – подумал Ётаро. – Рыбы на блюде больше нет. Пойду-ка я во двор, погуляю немножко».

Ётаро выбежал из дому, а навстречу ему мать с бельём.

– Ётаро, что ты делаешь во дворе? – спросила мать. – Я же тебе велела смотреть за рыбой.

– Я и смотрел.

– Отчего же ты убежал из кухни?

– А мне больше не на что было смотреть. От рыбы один хвост остался.

– А где же вся рыба?

– Кот съел.

– А ты что делал?

– А я на рыбу смотрел. Ты велела мне смотреть, я и смотрел.

– Ах, какой ты у меня глупый! – сказала мать. – Как ты не догадался крикнуть коту «брысь». Кот бы убежал, и рыба осталась бы цела.

– Верно, – сказал Ётаро.– В другой раз буду умнее.

На другое утро мать сказала:

– Ётаро, сходи на огород, посмотри, поспела ли редька. Да заодно погляди, не едят ли гусеницы капусту.

Ётаро сейчас же побежал в огород. Видит, редька и в самом деле поспела. Уже кое-где из земли торчат белые головки. Зато капуста вся изъедена. На листьях её сидят большие зелёные гусеницы.

Ётаро посмотрел на гусениц и подумал:

«Теперь-то я знаю, что мне делать. Надо прогнать гусениц с капусты».

И он закричал во весь голос:

– Брысь! Брысь!

Гусеницы и не пошевелились.

– Брысь! – ещё громче крикнул Ётаро.

Но, как он ни кричал, гусеницы спокойно сидели на листьях. Ётаро заплакал и побежал к матери.

– Чего ты плачешь? – спросила мать.

– Как же мне не плакать? Гусеницы едят нашу капусту. Я кричал им «брысь, брысь», а они не слушаются.

– Какой ты глупый! – сказала мать. – Разве гусеница и кошка одно и то же? Надо было убить их, вот и всё.

– Верно, – сказал Ётаро. – В другой раз буду умнее.

В тот же день после обеда Ётаро сказал матери:

– Сегодня у нас в деревне представление – борцы приехали. Можно мне пойти посмотреть на них?

– Можно, – ответила мать. – Только не толкайся в толпе и веди себя повежливее.

Ётаро обрадовался и побежал к деревенскому храму. Там во дворе уже шло представление. Посреди двора был выстроен дощатый помост, и на нём боролись два больших, толстых человека. Вокруг помоста толпились зрители. Вся деревня сбежалась на представление, и поэтому во дворе было очень тесно и жарко. У всех зрителей в руках были круглые бумажные веера, разукрашенные чёрными знаками. Веера тихо шелестели, и по всему двору проносился лёгкий ветерок.

Ётаро пришёл поздно и оказался в самом конце двора. Ему ничего не было видно, кроме затылков и спин зрителей. От нечего делать он стал рассматривать затылки. И тут он увидел розовую, блестящую, будто покрытую лаком, лысину. На самой её середине на единственном волоске сидела большая чёрная муха.

«Муха сидит на лысине совсем как гусеница на капусте, – подумал Ётаро. – Она съест последний волос старика. Надо её поскорее убить. Это будет очень вежливо».

Ётаро высоко поднял свой веер и хлопнул старика по затылку. Муха сейчас же перелетела на голову другого соседа. А старик охнул и обернулся. Увидев Ётаро, он сердито закричал:

– Как ты смеешь драться, негодный мальчишка! И, размахнувшись, он больно ударил Ётаро по щеке.

Ётаро заплакал, щека у него вздулась и покраснела. С плачем выбрался он из толпы и побежал домой к матери.

– Что ты так рано вернулся? – удивилась мать.

– Из-за моей вежливости меня побили, – сказал Ётаро. – Я хлопнул одного старика по голове веером, чтобы убить муху, а он рассердился и поколотил меня.

– Ах, какой ты глупый! – сказала мать. – Зачем же ты хлопнул старика по голове? Надо было помахать веером, муха бы и улетела.

– Верно, – сказал Ётаро. – В другой раз буду умнее.

На другой день в деревне случился пожар. Ётаро никогда в жизни не видел пожара и побежал со всех ног смотреть, как горит дом. Ещё издали он увидел жёлтое пламя в густом чёрном дыму. По всей улице бегали и суетились люди. Ётаро добежал до горящего дома и остановился на другой стороне улицы.

Вдруг раздался грохот, и во все стороны полетели искры: это обвалилась горящая балка. Одна искра перелетела через улицу и упала на бумажное окно, у которого стоял Ётаро.

– Ой, ой! – закричал Ётаро. – Надо прогнать искру, а то от неё загорится весь дом.

Он вытащил из-за пояса веер и стал махать им изо всей силы. От этого искра ещё сильнее разгорелась и бумага начала тлеть.

Люди, которые жили в доме, заметили, что бумага у них на окне дымится, испугались и выбежали на улицу.

Тут они увидели Ётаро, который стоял у окна и раздувал веером огонь. Люди так рассердились на него, что вырвали у него из рук веер и хорошенько отколотили Ётаро. А загоревшуюся бумагу сейчас же залили водой.

Испуганный и заплаканный, Ётаро поплёлся домой.

– Что с тобой случилось? – спросила мать, увидев заплаканного сына.

– Меня опять побили, – сказал Ётаро, плача. – Я хотел согнать искру с бумажного окна, чтобы не загорелся дом, и стал махать на неё веером, а у меня отняли веер и поколотили.

– Ну и глупый же ты, – сказала мать. – Разве можно тушить искру веером? Огонь надо заливать водой.

– Это верно, – ответил Ётаро. – В другой раз буду умнее.

На следующий день утром Ётаро пошёл погулять. Он дошёл до самого края деревни. А на краю деревни стояла кузница. Дверь в неё всегда была открыта настежь, а внутри целый день полыхало пламя. Перед огнём раскачивались взад и вперёд два парня. Они били по раскалённому железу молотами на длинных ручках. Когда молот ударял по железу, во все стороны сыпались искры.

Ётаро остановился перед дверью и заглянул внутрь.

– Опять пожар! – обрадовался Ётаро. – Ну, теперь я знаю, что делать.

Он набрал полное ведро воды и вылил его в огонь. Кузнецы сначала только рты разинули. А когда вода в пламени зашипела, они набросились на Ётаро, надавали ему тумаков и вытолкали на улицу. С громким плачем побежал он домой.

– Что опять случилось? – спросила мать.

– Опять побили меня, – сказал Ётаро. – Я проходил мимо кузницы, а там горел огонь и сыпались искры, совсем как на пожаре. Я хотел залить огонь водой, как ты мне велела, а кузнецы рассердились и побили меня.

– Ну и глупый же ты! -сказала мать. -Ведь в кузнице огонь нужен для работы. Разве ты не видел, как там кузнецы бьют молотами по железу? Уж если ты хотел им помочь, так делал бы то же, что и они.

– Верно, – сказал Ётаро.– В другой раз буду умнее.

Через два дня, когда царапины и синяки у Ётаро зажили, он пошёл опять гулять. Только отошёл он от дома, как увидел двух парней, которые колотили друг друга палками.

«Надо им помочь!» – подумал Ётаро.

Он поднял с земли толстую суковатую палку и что есть силы ударил сначала одного, потом другого парня по голове.

Парни сейчас же перестали драться, и оба накинулись на Ётаро. Они были старше и сильнее его, да к тому же их было двое. Они так больно избили Ётаро, что он еле дотащился до дому.

– Что с тобой? – спросила мать. – Опять тебя побили?

– Опять, – сказал Ётаро. – Я увидел на улице двух парней. Они били друг друга палками. Я стал им помогать, а они оба вдруг набросились на меня и давай меня колотить.

Мать только рукой махнула:

– До чего же ты глуп, Ётаро! Ведь тут надо было не помогать, а разнимать.

– Верно, – сказал Ётаро. – В другой раз буду умнее.

Семь дней после этого сидел Ётаро дома, боялся показаться на улицу. Но на восьмой не утерпел и пошёл погулять.

Вышел он на улицу и видит: посреди дороги грызутся две собаки.

Ётаро остановился и закричал:

– Перестаньте драться!

Собаки его, конечно, не послушались. Тогда Ётаро подбежал к ним, ухватил их обеих за хвосты и стал растаскивать в разные стороны. Собаки ещё больше рассвирепели, зарычали и вцепились бедному Ётаро в икры. Если бы прохожие не подоспели на помощь, собаки разорвали бы его в клочья.

Едва живой вернулся Ётаро к матери.

Мать посмотрела на него и ничего уж больше не сказала.

Дурака учить – только время терять.

На дне моря случилась беда – у морского дракона заболела дочка.

Дракон был сильнее всех в море: страшный длинный хвост кольцами, из пасти огонь. Все его боялись: и акулы, и рыбы, и медузы.

И вот у дракона заболела дочка. Собрал он у себя во дворце самых лучших лекарей. Лечили они драконову дочку на все лады, поили её всякими лекарствами – ничего ей не помогало. Дочка всё худела и синела.

Тогда дракон созвал своих подданных и спросил:

Что мне делать?

– Са! – только ответили рыбы и склонили головы набок. А когда в Японии говорят «са», это значит: «сказать нечего».

Тогда послали за каракатицей. Каракатица поплавала-поплавала вокруг больной и сказала:

– Нужно достать печень живой обезьяны.

Дракон рассердился:

– Чтобы раздобыть печень живой обезьяны, надо сначала достать живую обезьяну! А где же найдёшь её здесь, на дне моря?

– Не сердись! – сказала каракатица. Она была очень старая и всё знала. – Далеко на юге есть в море Обезьяний остров. Пошли туда кого-нибудь, тебе и привезут живую обезьяну.

За таким большим делом не пошлёшь кого попало. Стали думать, кого бы послать. Дракон говорит:

– Пошлём акулу. Она зубастая.

Каракатица замахала всеми своими восемью ногами:

– Нет! Нет! Разве можно посылать акулу? Вдруг она проглотит обезьяну вместе с печенью!

– Ну, тогда пошлём рыбу-пилу. Она юркая.

– Нет! – опять сказала каракатица. – А вдруг рыба-пила по дороге перепилит обезьяну пополам!

– Кого же тогда послать?

– Вот что! – сказала каракатица. Она была старая и всё знала. – Пошли медузу. Всем известно, что обезьяна живёт на суше. Значит, чтоб достать её, надо вылезть из воды. А это может только медуза. Медуза хвастается, что у неё четыре ноги и ей нипочём ходить по земле. Пусть же достанет обезьяну.

– Слышишь, медуза? – спросил дракон.

– Слышу, – сказала медуза. – Только мне никогда до сих пор не приходилось доставать обезьян. Обезьяна – какая она с виду?

– У обезьяны красное лицо, красный зад и короткий хвост. Она любит лазить по деревьям и есть каштаны.

– А-а, – сказала медуза. Она хотела уже отправиться в путь, но задумалась и опять спросила: – А как достают обезьян?

– Конечно, тебе силой обезьяну не захватить. Ты маленькая, а она большая. Надо её обмануть.

– А-а, – второй раз сказала медуза и тронулась было в путь, но опять остановилась и спросила: – Как же я её на себе довезу, если я маленькая, а она большая? Мне будет тяжело.

– Что поделаешь! Придётся тебе потерпеть.

– А-а, – в третий раз сказала медуза, всплыла со дна моря наверх и поплыла по волнам далеко-далеко к югу.

Всю дорогу медуза думала. Она думала о том, как бы ей обмануть обезьяну, и дорога показалась ей короткой. А плыла она целых три дня.

Наконец далеко-далеко впереди на голубой воде показалась чёрная точка.

«Вот и Обезьяний остров!» – подумала медуза.

Она поплыла быстрей, добралась до берега, отряхнулась и вылезла на сушу. И сразу же она увидела дерево, а на дереве красный зад и короткий хвост.

«Вот она, живая обезьяна!» – Здравствуй, обезьяна! – заговорила медуза. – Какая хорошая погода!

– Здравствуй, не знаю, как тебя зовут. Погода хорошая, это правда, а кто ты такая и откуда взялась?

– Я – медуза. Я живу на дне моря. Мне захотелось погреться на солнышке, и я всплыла наверх погулять.

Нечаянно заплыла сюда и вылезла на берег. У меня, видишь ли, четыре ноги. Мне все равно, что по воде плавать, что по суше ходить. А славный у вас тут островок!

– Лучший остров в мире, – сказала обезьяна. – Посмотри, какие у нас высокие деревья, сколько кругом орехов и каштанов. Тебе, верно, никогда ещё не приходилось бывать в таком прекрасном месте.

– Ну, как сказать! – ответила медуза. – Я похвалила твой остров потому, что я вежливая. Но ты сама должна понимать, что я видела на свете места и получше. Ведь я живу на дне моря!

– Неужели? – удивилась обезьяна и перебралась на ветку пониже: отсюда ей было слышнее. – А разве там можно жить?

– Что ты, неужели не знаешь? Неужели не слыхала про дворец морского дракона? Я живу около самого дворца.

– Слыхать-то слыхала, а видеть не пришлось, – призналась обезьяна. – Разве только на картинках...

– Ну, наше дно гораздо красивей, чем на картинках! – перебила медуза. – Ты даже не можешь себе представить, как там хорошо!

– Что же там хорошего? – спросила обезьяна. Медуза хотела было сказать, что там густая солёная вода и много-много тины и слизней. Ведь для неё это было самое вкусное. Но она вовремя вспомнила, что ей велели обмануть обезьяну, и сказала:

– Там очень высокие деревья, вдвое выше, чем у вас.

– А есть ли на них каштаны? – спросила обезьяна и перебралась на самую нижнюю ветку.

– Каштаны? Да сколько хочешь! Они растут у нас на всех деревьях. Не то что на каштановых, а даже и на соснах!

– О! – удивилась обезьяна. Она совсем слезла с дерева и подошла к самой воде. – Как бы я хотела побывать у вас. Медуза обрадовалась, но притворилась, что ей всё равно.

– Если уж тебе так хочется побывать у нас, я могу тебе, пожалуй, показать дорогу, – сказала она.

– Но ведь я не умею ходить по воде.

– Не умеешь? Жалко. Ну, да уж раз тебе очень хочется, так и быть, я повезу тебя на своей спине.

– Нет, как можно! Тебе будет тяжело.

– Не беспокойся, я потерплю.

– Ну, если ты так любезна, спасибо! Давай поедем. Медуза плюхнулась в воду, а любопытная обезьяна осторожно шагнула на её широкую спину, уселась на корточки и длинными Руками ухватилась за бока медузы.

– Только потише,– сказала она.– Я боюсь свалиться в воду: спина и бока у тебя такие скользкие!

– Ничего, держись покрепче!

Медуза поплыла быстро-быстро. Дело было сделано: живая обезьяна сидела у неё на спине. Теперь медузе больше не о чем было думать. Ей даже стало скучно. К тому же она была болтлива и не любила молчать, когда есть с кем поговорить.

– Скажи, пожалуйста, – спросила вдруг медуза, – у тебя есть печень? Обезьяна удивилась:

– А зачем тебе это знать?

– О, это очень важно!

– Для чего же это важно?

– Так. Не могу сказать. Обезьяна даже испугалась. Она сразу поняла, что против неё что-то затевают.

– Нет, пожалуйста, скажи мне, – попросила она медузу .– А то вдруг окажется, что печень у меня совсем не такая, как тебе нужно.

Тут уж и медуза испугалась. Она забыла, чему её учили, и рассказала обезьяне всю правду:

– Твоя печень нужна для дочки морского дракона. Она заболела, и её никак не могут вылечить. Вот меня и послали за тобой. Когда я тебя привезу, у тебя возьмут печень, драконова дочка её съест и будет здорова.

Обезьяна так и задрожала от страха.

Она чуть не соскочила со спины медузы, но кругом было море. Что ей было делать? Попросить, чтобы медуза отвезла её обратно? Но ведь медуза её не послушается.

Обезьяна подумала немного и сказала самым спокойным голосом:

– Конечно, я с удовольствием отдам свою печень. У меня их много. Неужели же я пожалею одну или две печёнки, да ещё для кого? Для дочки морского дракона! Не такая я обезьяна, чтобы жалеть. Но отчего же ты не сказала мне этого сразу? Ведь я, как нарочно, оставила все свои печени дома.

– Как – оставила?

– Да так и оставила! Утром я их выстирала и повесила на дерево сушить. Печени надо раз в неделю стирать, а то они делаются грязные.

«Вот беда! – подумала медуза. – Хорошо ещё, что я вовремя её спросила».

– Эй, ты! – сказала она обезьяне. – Чего же я тебя даром везу? На что ты мне без печени?

– Верно, – ответила обезьяна. – Давай вернёмся на остров за печенью.

– А ты правду говоришь? Они и в самом деле висят там на дереве?

– Вот увидишь! У меня там есть одна очень хорошая, жирная печень.

– Так ты её и возьми, самую жирную. Хорошо?

– Непременно. Только поскорей довези меня до берега!

Медуза повернулась и поплыла обратно к острову.

Как только она очутилась у берега, обезьяна спрыгнула с её Спины на землю, в два скачка добралась до дерева и ухватилась За нижнюю ветку руками и ногами.

– Что же ты так долго? – позвала её медуза. – Скорей! Мы и так потеряли много времени.

А обезьяна взобралась на самую верхушку дерева и показала медузе язык.

– Невежа! – рассердилась медуза. – Слезай скорей!

– И не подумаю! Спасибо за прогулку. Больше я на тебе не поеду.

– А печень? Как же я без неё останусь? – заплакала медуза.

– Как ты без неё останешься, мне всё равно. А вот я без неё не хочу оставаться. Ты думаешь, мои печени и в самом деле висят на дереве? Нет, у меня всего одна печень, и та у меня внутри, где ей и полагается быть.

– Так ты, значит, меня обманула? – Рассердилась медуза. – Ведь это же бессовестно! Я на тебя пожалуюсь морскому дракону.

– Не боюсь я твоего морского дракона. А если тебе уж так хочется получить мою печень, полезай ко мне на дерево сама. У тебя ведь четыре ноги.

Но лазить по деревьям медуза не умела.

– Послушай, – сказала она тогда, – а как же дворец морского дракона? Ты ведь собиралась на него посмотреть. А каштаны на соснах?

– Не нужны мне твои каштаны на соснах. Я люблю только каштаны с каштанов, – ответила обезьяна.

Так и пришлось глупой медузе возвращаться ни с чем. Она опять поплыла по волнам далеко-далеко на север, домой. И опять дорога показалась ей короткой: она всё время думала. Думала теперь она о том, отчего это обезьяна больше не хочет поглядеть на подводное царство.

А дома её уже три дня ожидал дракон и все его подданные.

– Где же обезьяна? – закричали рыбы, как только увидели медузу.

– На дереве, – печально ответила медуза. – Сначала я её обманула, а Потом она меня. Я ей рассказала, что у нас на соснах растут каштаны. Обезьяне это понравилось. Она уселась ко мне на спину, и я её повезла. Но потом по дороге обезьяна вспомнила, что оставила свою печень дома, и нам пришлось вернуться на остров. А на самом деле обезьяна меня обманула: печень была у неё с собой. Ей просто не хотелось ехать к нам в подводное царство. Она думает, что каштаны на соснах не сладкие.

Морской дракон послушал-послушал медузу, потом ударил хвостом по дну и закричал:

– Бейте её изо всей силы! Так бейте, чтобы все кости из неё выколотить! Такая дура и без костей проживёт.

Били медузу, били, били её, били – и вправду все кости из неё выбили.

С тех пор медуза и осталась без костей. И колышется она на волнах, как мягкий зыбкий комок.

На что дураку кости?

Хозяин достал где-то ивовый росток и посадил у себя в саду. Это была ива редкой породы. Хозяин берёг росток, сам поливал его каждый день. Но вот хозяину пришлось на неделю уехать. Он позвал слугу и сказал ему:

– Смотри хорошенько за ростком: поливай его каждый день, а главное – смотри, чтобы соседские дети не выдернули его и не затоптали.

– Хорошо, – ответил слуга, – пусть хозяин не беспокоится.

Хозяин уехал. Через неделю он вернулся и пошёл посмотреть сад. Росток был на месте, только совсем вялый.

– Ты, верно, не поливал его? – сердито спросил хозяин.

– Нет, я поливал его, как вы сказали. Я смотрел за ним, глаз с него не спускал, – ответил слуга. – С утра я выходил на балкон и до самого вечера смотрел на росток. А когда становилось темно, я выдёргивал его, уносил в дом и запирал в ящик.

Первый рассказ.

В деревне Титоса в храме был скупой и жадный настоятель.

Он никогда не давал своему служке ничего сладкого, а съедал всё сам.

А служка очень любил сладкое.

Как-то раз настоятелю принесли из деревни душистого, свежего мёду. Он положил мёд в банку, а банку поставил в укромное место, в божницу. И не дал служке даже попробовать.

Через несколько дней настоятелю пришлось уйти на целый день. Он сказал служке:

– Будь осторожен: тут, в божнице, у меня стоит банка со страшным ядом. С виду он похож на мёд, но это только так кажется. Стоит лизнуть этого яду – и ты умрёшь.

Как только настоятель ушёл, служка вытащил банку и съел весь мёд. А когда в банке уж ничего не осталось, он испугался и стал думать, как бы ему обмануть настоятеля.

Думал, думал и придумал. Он взял любимую чашку настоятеля, разбил её и положил черепки посреди комнаты, а сам лёг, укрылся одеялом и стал ждать.

Поздно вечером вернулся настоятель.

В комнате было темно. Настоятель сердито крикнул:

– Эй, служка, где ты? Что ж ты не зажёг фонаря?

А служка из-под одеяла только стонет:

– Простите, отец настоятель! Я умираю! Сейчас мне конец. Скорей прочитайте молитву!

Настоятель испуганно спросил:

– Что с тобой, служка, что с тобой?

– Я виноват перед вами, отец настоятель. Сегодня я сидел на полу и мыл вашу любимую чашку, да вдруг пробежал кот и толкнул меня под руку. Я уронил чашку, и чашка разбилась. Мне только и осталось, что умереть. Я вытащил из божницы яд и съел всю банку. Ох, я уже чувствую, как яд разливается по моим жилам. Ох, мне худо! Прочитайте скорей молитву, отец настоятель!

И служка ещё громче застонал. Настоятель понял, что служка его обманывает, а сказать ничего не мог. Так он и остался без мёда.

Второй рассказ.

Как-то раз настоятеля опять не было дома. Служка сидел у входа и дремал.

Вдруг кто-то постучался. Служка открыл дверь и увидел старушку соседку с узелком.

– Нынче праздник, отдайте это отцу настоятелю, – сказала соседка и отдала служке узелок.

Как только она ушла, служка поднёс узелок к носу: от узелка шёл тёплый сдобный запах.

«Если я отдам узелок жадному настоятелю, я даже не узнаю, что в нём было,– подумал служка. – Лучше посмотреть сейчас».

Служка развязал узелок; в платке оказалась корзинка с тёплыми сдобными лепёшками. Служка осторожно вынул одну лепёшку и съел, потом вытащил другую и тоже съел, потом третью и так незаметно съел все лепёшки. А когда ни одной лепёшки уже не осталось, служка схватился за голову: «Пропал я! Что мне делать?» Думал он, думал и придумал: снова завязал корзинку в платок и побежал с ней в храм.

Там он положил узелок у ног статуи Будды Амида, а крошки от лепёшек налепил Будде на губы. Потом вернулся домой, уселся на прежнее место и как ни в чём не бывало стал ждать настоятеля.

Скоро вернулся и настоятель. Первым делом он спросил у служки:

– Приходил кто-нибудь, пока меня не было?

– Да, была соседка. Принесла к празднику узелок отцу настоятелю.

– Где же этот узелок?

– Я отнёс в храм и положил у ног Амида.

– А, это ты хорошо сделал! Пойду посмотрю.

Настоятель отправился в храм и в самом деле у ног Амида нашёл узелок.

Недолго думая он развязал узелок, открыл корзинку и увидел, что она пустая, только крошки были на дне.

– Эй, служка, ты всё съел? – сердито крикнул настоятель.

Служка прибежал, посмотрел на пустую корзинку и притворился, что очень удивлён.

– Вот чудеса! Никогда бы не поверил! – сказал он и показал на статую Амида. – Смотрите, отец настоятель:

Видно, Амида решил, что этот узелок принесли ему, и всё съел. Видите, у него и крошки на губах остались.

Настоятель тоже посмотрел на статую и рассердился:

– Это ты съел мои лепёшки? Вот скверный идол!

И он в гневе ударил медную статую посохом по голове.

Статуя зазвонила: бо-о-он, бо-о-он... А настоятелю показалось, что статуя говорит: «Он... Он...» Настоятель снова накинулся на служку:

– Слышишь, Амида говорит: «Он, он». Значит, это ты съел! Что ж ты отпираешься?

Служка пожал плечами:

– Так он вам сразу и признается! Надо его пугнуть как следует. Погодите, я его заставлю говорить!

Служка сбегал за чайником с кипятком и стал лить кипяток на голову Амида и приговаривать:

– Ну что, правду я сказал? Было это или не было?

Вода потекла с головы статуи на пол и забулькала: буль -буль -буль...

– Вот видите, отец настоятель, – сказал служка, – вот он и признаётся:

«Было, было, было».

Настоятель покачал головой и пошёл спать голодный.

Третий рассказ.

Однажды во время сильного дождя настоятель куда-то ушёл, а служка остался дома один. Вдруг в дверь постучался крестьянин: дождь застал его в пути и он сильно промок. Крестьянин попросил одолжить зонтик, потому что ему нужно было далеко идти.

Служка вынес новый зонтик настоятеля, только что купленный в городе. Крестьянин поблагодарил, взял зонтик и ушёл. Вечером настоятель вернулся домой и, как всегда, спросил, не заходил ли кто-нибудь, пока его не было дома.

– Да, был один крестьянин, попросил меня одолжить ему зонтик.

– И ты дал?

– Да, я ему дал ваш зонтик.

– Зачем же это ты сделал? – рассердился скупой настоятель. – Надо было не давать.

– Как же я мог не дать, когда шёл такой сильный дождь.

– А ты бы сказал, что зонтик сломан! Стоял, мол, вчера долго на солнце, рёбра у него рассохлись, обтяжка лопнула, его и бросили в чулан.

– Другой раз буду знать, – ответил служка.

Через несколько дней пришёл с просьбой другой крестьянин. Настоятель был в это время в храме, а служка возился на дворе. Вот крестьянин и обратился прямо к служке:

– Погода стоит сегодня хорошая. Надо бы мне съездить за горы к дочери, да лошадь моя захромала. Не даст ли мне настоятель на денёк свою лошадь?

– Нет, – ответил служка, – не даст. Он говорит, что лошадь, мол, вчера долго стояла на солнце, рёбра у неё рассохлись, обтяжка лопнула, вот её и бросили в чулан.

Удивился крестьянин, покачал головой и ушёл.

А настоятель, сидя в храме, слышал весь этот разговор. И как только крестьянин ушёл, он выбежал на двор и стал бранить служку:

– Что за глупости ты говоришь! Лошадь – не зонтик. Надо было сказать, что лошадь, мол, вчера объелась белены, скакала весь день как бешеная, отбила себе все ноги и теперь дрыхнет в конюшне.

– Хорошо! – ответил служка. – Следующий раз буду знать.

Через несколько дней в деревне умер один богач. Родные умершего Пришли звать настоятеля. Встретили они служку на дворе и говорят:

– У нас в доме покойник. Не может ли настоятель прийти к нам отслужить заупокойную службу?

– Нет, – ответил служка, – не может. Настоятель вчера объелся белены, весь день скакал как бешеный, отбил себе все ноги и теперь дрыхнет в конюшне.

– Ну, такого настоятеля нам не надо! – ответили родственники умершего и ушли прочь.

Как зовут Толькочона по-настоящему, никто не знал.

Дело в том, что, когда он родился, его мать стала придумывать ему имя. А кто-то сказал ей, что люди с длинным именем долго живут. Вот она и стала придумывать длинное-длинное имя. Придумала имя вдвое длиннее, чем у отца, – нет, мало. Придумала в семь раз длиннее – тоже мало. «Дай придумаю ещё!» Думала она день и ночь, и ещё день и ночь, и ещё день и ночь, и так устала думать, что совсем выбилась из сил. Наконец она сочинила такое длинное имя, какого и на свете никогда не бывало. Тут она очень обрадовалась и сказала родным: «Пусть мальчика зовут Чон...» Но едва только она сказала «Чон», как ослабела и умерла. Так никто и не знал, какое длинное имя придумала она своему сыну.

– Ну, – говорят родные, – она успела сказать только «Чон», пускай же мальчика и зовут Толькочон.

Скоро отец Толькочона женился во второй раз, и у его второй жены тоже родился сын. Мачеха Толькочона была женщина сильная и здоровая. Хотя она тоже думала три дня, чтобы придумать сыну имя подлиннее, но от этого ничуть не устала и на четвёртый день выговорила всё имя до конца. И даже после этого не умерла, а осталась жива.

А имя и в самом деле было очень, очень длинное.

Вот оно:

Вот какое было длинное имя!

Оба мальчика росли вместе и часто ссорились друг с другом. Младший брат то и дело обижал и дразнил старшего:

– Ах ты, Толькочон! Чон-чон! Только-только! Только-чон! Толькочон сердился и тоже принимался дразнить брата:

– Ах ты, ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО...

Но тут язык у него заплетался. А когда он начинал сначала, младший брат был уже далеко.

Длинное имя и в самом деле приносило младшему счастье. Чтобы позвать его, нужно было иметь много свободного времени. Поэтому, когда надо было кого-нибудь куда-нибудь за чем-нибудь послать, всегда звали Толькочона:

– Толькочон, принеси поскорее воды! Толькочон, сбегай за углем!

И Толькочон приносил воду, бегал за углем и делал всё, что ему приказывали. А младший брат делал только то, что ему вздумается.

Даже когда младший был в чём-нибудь виноват, отец всегда звал старшего:

– Толькочон, иди сюда! Я тебе сейчас задам!

А младшему брату всё сходило с рук.

И мать его думала:

«Как хорошо, что я дала своему сыну такое длинное имя!» Однажды старший брат играл с товарищами на дворе и упал в колодец. Товарищи закричали:

– Толькочон упал в колодец! Толькочон упал в колодец!

Сейчас же прибежали взрослые, спустили верёвку и вытащили Толькочона из колодца.

Мачеха подумала:

«Видно, правду говорят, что дети с коротким именем несчастливые. Вот Толькочон и свалился в колодец!» А через два дня дети опять играли на дворе возле колодца. Младший брат вскочил на сруб колодца и закричал:

– Толькочон упал в колодец потому, что у него несчастливое короткое имя. А у меня счастливое длинное имя. Значит, я в колодец не свалюсь.

Тут он поскользнулся и полетел в колодец. Товарищи бросились к дому его родителей и стали кричать:

– Скорее! Скорее! Ваш ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭНКЭЙ (НЕТ, НЕ БЭНКЭЙ!)

ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО КОКЭТАОТИТА...

ХОНЭТАТОКЭТА...

Тут они сбились и начали сначала:

– Скорее! Скорее! Ваш ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО ХЭМЭТАКАМЭТА...

Тут они опять сбились и опять начали сначала:

– Скорее! Скорее! Ваш ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО ХЭМЭТАКАМЭТА...

АНОЯМА КОНОЯМА АМООСУ КОМООСУ МООСУ, МООСУ...

Но тут один мальчик закричал:

– Неверно, неверно, мы пропустили всю середину! И они опять начали сначала:

– Скорее! Скорее! Ваш ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО ХЭМЭТАКАМЭТА...

Тут они замолчали, отдохнули немного и заговорили снова:

ИЧООГИРИКА ЧОЧОРАГИРИКА ЧООНИ ЧООНИ ЧОБИКУНИ ЧОТАРОБИЦУНИ НАГАНОБИЦУНИ АНОЯМА КОНОЯМА АМООСУ КОМООСУ МООСУ, МООСУ МООСИГО ЯСИКИАНДОНИ ТЭММОКУ ТЭММОКУ МОКУНО, МОКУНО МОКУДЗОБО ТЯВАНЧООСУНО ХИХИДЗО-ЭИСКЕ упал в колодец!

Услышали это родители, схватили верёвку и побежали к колодцу.

Но было уже поздно: мальчик с длинным именем утонул.

Было это давным-давно. Барсук позвал улитку пойти вместе с ним на поклонение в храм Исэ (Исэ – местность в Японии, где находится много древних храмов; главный из них называется Исэ.).

Несколько дней были они в пути, и, когда подходили к Великому храму, улитка сказала: – Господин барсук, что это мы с тобой плетемся шагом? Тебе не надоело? Не попробовать ли нам теперь пуститься до Великого храма Исэ наперегонки?

– Ну что же, это будет любопытно,– согласился барсук и приготовился бежать. Улитка раскрыла края раковины и незаметно пристроилась к кончику барсучьего хвоста. Барсук побежал.

– Разве я уступлю какой-то улитке! – приговаривал он, прибавляя шагу.

Вскоре он нырнул в ворота храма.

– Ну вот, я победил!

Барсук от радости махнул хвостом, ударил им о каменную ступеньку-и тут послышалось: Крак!

У улитки, примостившейся на кончике его хвоста, откололась половина раковины и упала на землю. Но улитка, превозмогая боль, сказала:

– Эй, господин барсук, ведь ты опоздал! Я уже давно здесь. Видишь, вылезла из раковины, чтобы отдохнуть.

Разве могла хитрая улитка признаться, что она проиграла?!

Это было в эпоху Камакура*. Один чиновник переправлялся однажды ночью через реку Намэри, и его слуга нечаянно уронил в воду десять мои (Мон- мелкая монета, грош.).

* Эпоха Камакура – название периода в истории Японии (конец XII – середина XIV в.).

Чиновник немедля приказал нанять людей, зажечь факелы и отыскать все деньги. Некий человек, глядя на это со стороны, заметил:

– Печалясь о десяти монах, он покупает факелы, нанимает людей. Ведь это обойдется гораздо дороже десяти мон.

Услышав эти слова, чиновник сказал:

– Да, некоторые думают так. Многие жадничают во имя экономии. Но потраченные деньги не пропадают: они продолжают ходить по свету. Другое дело десять мон, которые утонули в реке: если мы их сейчас не подберем, они будут навсегда потеряны для мира.

Вот что называется истинной экономией!

Косукэ и Оцукити жили по соседству. Семья Косукэ была жадная и нечестная, а в семье Оцукити все были честные и добрые. Косукэ был очень богат, а Оцукити очень беден. Дело было весной. Под крышей дома Оцукити свила ласточка себе гнездо и вывела трех птенчиков.

И вот однажды один из птенчиков выпал из гнезда и сломал себе лапку. Это заметил Оцукити. Он пожалел птенчика и перевязал ему лапку. Вскоре наступила осень, и все ласточки улетели в южные края. Среди них была и ласточка со сломанной лапкой.

Когда птицы прилетели на юг, эта ласточка рассказала царю ласточек о том, как помог ей Оцукити. Царь ласточек внимательно выслушал ее рассказ и сказал:

– Это очень добрый человек. Когда ты следующей весной полетишь туда, надо будет чем-нибудь отблагодарить его.

Опять пришла весна, и ласточки вернулись в гнездо под крышей дома Оцукити. Однажды, когда Оцукити вышел во двор, ласточка, которой он помог прошлой весной, обронила перед ним какое-то семечко. Оцукити подобрал его и посадил в углу сада. Вскоре посаженное семя дало росток, из него выросла лоза, на ней зацвели белые цветы, а потом созрели две огромные тыквы-горлянки.

Оцукити разрезал одну из них. Она оказалась такой ароматной, что Оцукити решил ее попробовать. Вкус у тыквы тоже был необычайно приятный, и добрый Оцукити созвал всех жителей деревни, чтобы угостить их.

Все его односельчане с удовольствием ели тыкву и приговаривали: Как вкусно, как вкусно! Вторую тыкву-горлянку Оцукити положил сушить на солнце. Когда тыква высохла, он разломил ее и увидел, что она наполнена золотыми монетами.

«Вот хорошо-то!» – подумал Оцукити и стал перекладывать монеты из тыквы в другое место. Но удивительное дело! Сколько он их ни перекладывал, тыква вновь наподнялась монетами. Так Оцукити сразу стал богачом. Сосед Косукэ узнал об этом и преисполнился зависти. Он отправился к Оцукити и взял у него одно ласточкино гнездо. Скоро в нем вывелись птенцы, но, сколько Косукэ ни ждал, ни один из них не падал из гнезда.

Тогда, сгорая от нетерпения, Косукэ бросил в гнездо камень. Один из птенчиков с испугу взлетел, упал на землю и повредил себе лапку. Косукэ обрадовался и перевязал ее. Наступила осень, и ласточки снова полетели в южные края. А Косукэ подумал: Вот хорошо! Придет весна, и, наверное, ласточки меня отблагодарят, как Оцукити . Когда ласточки прилетели на юг, та, что повредила лапку из-за брошенного в гнездо камня, рассказала об этом случае царю ласточек.

– Такого скверного человека следует наказать,– сказал царь.

Весной ласточки вернулись в гнездо под крышей дома Косукэ.

Однажды Косукэ вышел во двор и увидел ласточку с поврежденной лапкой, которая бросила перед ним какое-то семечко.

– Наконец-то я получу вознаграждение!

С этими словами Косукэ подобрал семечко и посадил его в углу своего сада. Вскоре посаженное семя дало росток, из него выросла лоза, на лозе зацвели белые цветы, а потом созрели и две огромные тыквы-горлянки.

Тогда Косукэ, подражая Оцукити, разрезал одну из них и пригласил па угощение жителей деревни. Но тыква оказалась такой горькой и жесткой, что у всех спело рот от первого же куска, и гости очень рассердились.

Но жадный Косукэ подумал: Ну ладно, пусть первая тыква была горькая и жесткая, зато если во второй окажутся золотые монеты, все будет хорошо . И он положил вторую тыкву-горлянку сушиться на солнце.

«Когда высохнет эта горлянка, я получу несметное количество золотых монет; пожалуй, нужно приготовить для них место», – решил жадный Косукэ. И пока тыква-горлянка сушилась, он приготовил множество таких огромных ящиков, что их нельзя было и в дом втащить.

Скоро горлянка совершенно высохла, и Косукэ, предвкушая радость, расколол ее. Но вместо золотых монет из нее повалил черный дым. Это было так неожиданно, что Косукэ, потрясенный, упал лицом на землю.

Лежа ничком, жадный Косукэ забеспокоился: Как бы из-за этого дыма не случилось пожара и не сгорели мой дом и все мое имущество!

Вскоре дым рассеялся и Косукэ поднялся. Дом был цел. Но удивительное дело! Драгоценности и золото, надежно запрятанные в доме, исчезли вместе с этим странным дымом.

Так честный и добрый Оцукити стал богатым человеком, а нечестный и жадный Косукэ превратился в бедняка.

Давным-давно это было. Шел как-то крестьянин по заброшенной тропинке, и вдруг ему повстречался тэнгу*. А надо сказать, что тэнгу крестьянин знал только по картинкам. Завидев крестьянина, чудище закричало громовым голосом:

* Тэнгу – сказочное чудовище с длинным носом, обитающее в горах.

– Эй, ты, человек! Знай, что от меня еще никто не уходил, не вздумай и ты бежать! Я тебя сейчас съем! Готовься!

Крестьянин весь задрожал, но собрался с духом и ответил:

– А я очень много слышал о вас, господин тэнгу! Значит, вы и есть тэнгу? Здесь такое глухое место, что мне никак от вас не убежать. Я готов, делайте со мной,что хотите. Но не согласитесь ли вы сперва выслушать мою просьбу?

– Ну, что еще у тебя за просьба? Говори живей! – крикнул тэнгу.

И крестьянин сказал:

– Люди говорят, будто тэнгу может принять какой угодно вид. И мне, прежде чем быть съеденным вами, хотелось бы удостовериться, доподлинно ли вы тэнгу.

Тэнгу захохотал во все горло.

– Это мне ничего не стоит. Говори, во что же мне превратиться?

– Станьте большой криптомерией*.

* Криптомерия – вечнозеленое хвойное дерево; иногда достигает 45-60 м высоты.

– Самой высокой среди тех, что окружают нас,-сказал крестьянин.

В мгновение ока тэнгу превратился в высокую криптомерию, которая, казалось, доставала до неба.

Крестьянин потрогал ствол дерева и произнес:

– Конечно же, это тэнгу! Не успел я и подумать, как появилась такая замечательная криптомерия!

– Теперь ты убедился в моем могуществе? Хватит с тебя? – спросил довольный тэнгу.

Но крестьянин попросил еще раз:

– Уж очень мне хочется, чтобы вы стали большим камнем!

Тэнгу тотчас же превратился из криптомерии в огромный, чуть не с гору, камень. Крестьянин опять принялся на все лады восхищаться тэнгу, а под конец добавил:

– Вот вы без труда превратились в две такие громадины, какие я пожелал увидеть. А сможете ли вы стать чем-нибудь совсем крохотным? Покажите, пожалуйста, еще раз ваше умение. Обернитесь, например, маленьким бобом на моей ладони.

– Хм, только и всего? – засмеялся тэнгу, наморщив свой длинный нос.

И он сразу же, превратись в малюсенький боб, оказался у крестьянина на ладони.

Тут крестьянин сунул боб в рот, разгрыз и проглотил.

С той поры вошло в обычай, как кто расхвастается, называть его тэнгу .

Давным-давно жил в столице один сват. Целыми днями подыскивал он женихов и невест.

Однажды он просватал пятнадцатилетнюю девушку за тридцатипятилетнего мужчину, скрыв его возраст. Но родители невесты вскоре прослышали, что жених стар.

– Мы ни за что не отдадим дочь: ведь между возрастом жениха и невесты двадцать лет разницы,– сказали они.

Что мог поделать сват? Он решил пожаловаться судье. Судья вызвал обе стороны и спросил родителей девушки:

– Вы дали слово, по какой же причине теперь отказываетесь?

– Сват обманул нас: жених на двадцать лет старше невесты, поэтому мы не согласны. Мы бы отдали ее, если бы он был хотя бы только вдвое старше ее.

– Пусть будет, как вы хотите. Отдайте ему свою дочь через пять лет. Жених обязан это время подождать. Тогда ему исполнится сорок, а ей – двадцать, и жених будет старше невесты как раз вдвое.

Так порешил судья, и обе стороны с извинениями удалились. Поистине мудрое решение!

Однажды четверо монахов затворились в келье горного храма, дав обет промолчать семь дней. К ним имел доступ лишь мальчик-служка, приносивший все необходимое.

С наступлением ночи в келье начал меркнуть светильник. Казалось вот-вот он угаснет. Один из монахов тот, что сидел к огню ближе других, не на шутку встревожился и воскликнул:

– Мальчик, поправь же скорее фитиль!

Услыхав это, монах, сидевший с ним рядом, сказал:

– Кто же это говорит, когда дал обет молчания?! Сосед второго очень рассердился на обоих за нарушение обета и проговорил:

– И что вы только за люди!

Тогда старший монах, восседавший на главном месте, с важным видом изрек:

– Только мне одному удалось промолчать!

Давным-давно в одной деревушке жили бедные старик со старухой.

Однажды старик отправился в горы за дерном. Только он собрался было отдохнуть, как невдалеке услышал слабый писк. Старик удивился и пошел в ту сторону, откуда доносились звуки. Там на полянке он увидел, как боролись две мыши – худая и толстая. Спрятавшись в тени дерева, старик стал наблюдать за борьбой и разглядел, что худая мышь – из его собственного дома, а толстая – из дома известного деревенского богача. Конечно, мышка из его дома была слабее, и мышь богача легко ее опрокидывала. Старику стало жаль свою мышку.

Вернувшись домой, он рассказал старухе о том, что видел в горах.

– Очень жаль нашу бедную мышку. Давай приготовим моти( Моти – рисовые лепешки) и покормим ее, чтобы у нее прибавилось силы,– сказал старик.

Они наготовили моти и положили в углу на кухне.

На следующий день старик опять пошел в горы за дерном. Когда за деревьями снова послышалось попискивание, он подошел к полянке и увидел там тех же двух мышей, занятых борьбой. Как и накануне, он стал наблюдать за ними из-за дерева, но теперь мышь из его дома уже не была такой слабой, и победа не склонялась ни на чью сторону. Но вот мышь из дома богача, немного передохнув, спросила:

– С чего это ты сегодня вдруг стала такая сильная?

– Вчера вечером я съела целую гору моти, вот у меня и прибавилось сил,– задорно ответила мышь из дома старика.

– В таком случае я приду к тебе сегодня вечером, и ты досыта накормишь меня моти, хорошо? – спросила мышь богача.

– Это не так просто сделать. Старик и старуха хорошие и добрые люди, но они очень бедны, и такого угощения, как моти, у них самих-то почти не бывает. Если хочешь наесться досыта, принеси побольше денег, и тогда старик со старухой наготовят тебе целую гору моти.

Слушая этот разговор, старик смеялся до колик. Потом он быстро спустился с горы и, придя домой, передал старухе весь услышанный им разговор мышей. Старуха тоже посмеялась от души.

Они достали весь рис, какой только нашелся у них в доме, и настряпали столько моти, что и двум мышам съесть их было бы не под силу. Затем они положили моти на кухне в углу.

– Раз уж они затеяли сумо, то, хоть они и мыши, им необходимы фундоси*, – сказала старуха.

* Фундоси – набедренная повязка, которую надевают во время борьбы.

Сделав из кусочков красной материи два маленьких фундоси, она аккуратно положила их возле горки моти.

В этот вечер мышь из дома богача, взвалив на спину мешок с деньгами, принесла его на кухню к старику. Поджидавшая ее здесь худенькая мышка стала помогать ей переносить деньги из дома богача к старику. Три раза ходили мыши за деньгами, хоть и не близко это было. Наконец в углу кухни старика образовались две горки монет, нисколько не уступавшие двум горкам моти, приготовленным для мышей.

Тогда обе мыши не спеша принялись уплетать моти. Наевшись досыта, мышь из дома богача сказала:

– Спасибо за угощение. Благодаря вашим заботам завтра будет еще более интересное состязание. До свидания.

И она ушла домой.

На следующий день старик, довольный собой, поднимался на гору. Чем же закончится сегодняшняя борьба? – размышлял он.

Приблизившись к месту борьбы, он, как и ожидал, услышал, что с полянки раздаются бодрые выкрики, непохожие на прежний писк.

Предвкушая увлекательное зрелище, старик занял свое обычное место в тени дерева. И его мышь и мышь из дома богача были в фундоси, отчего выглядели, как заправские борцы.

Съеденные накануне вечером моти придали обеим мышам одинаковую силу: они то схватывались, то расходились, то, вновь схватившись, отчаянно пищали и опять расходились, но, сколько ни старались, ни одна из них не могла взять верх.

А старик с того времени благодаря деньгам, принесенным мышами, стал очень богатым человеком.

Некий князь имел множество диковинных сокровищ. Чего только у него не было: и рога бородатого льва, и рыбий пуп, и веер тэнгу и даже набедренная повязка бога грома Каминарисама!

Князь очень гордился своими сокровищами. Но предметом его особой гордости был золотой петух. Хотя он и был сделан из золота, выглядел петух совсем как настоящий. Каждый день, едва лишь начинало светать, он выкрикивал три раза: Кукареку!

Самым большим наслаждением для князя было время от времени вынимать свои сокровища и рассматривать их. Драгоценностями, которые ему особенно правились, он никогда не уставал любоваться.

Было у князя восемь главных слуг, И каждый из них, как и подобало княжеским слугам, тоже имел свое сокровище – какую-нибудь редкость, которой гордился.

И вот однажды князь созвал этих слуг и сказал им:

– Вот что: завтра вечером я устраиваю смотр сокровищ. Приходите все в замок со своими драгоценностями. Тот, чье сокровище окажется лучшим, получит щедрую награду.

Слуги обрадовались:

– Смотр сокровищ ! Вот интересно!

– Награду получу я!

– Ну, уж нет – я!

Так переговариваясь, разошлись они по домам.

Наступил вечер следующего дня. Князь достал золотого петуха и стал ждать слуг с их редкостями.

Вскоре появился первый слуга. Он принес свое сокровище – глаз дракона .

Второй слуга принес маленький череп.

– Вот череп теленка,– самодовольно сказал он. Третий слуга принес ведьмин фонарь. Четвертый – желудок барсука. Пятый – ботинки для воробья. Шестой – крылья и лапки голубя-вертуна. Седьмой – искусственное ухо для глухого.

Один за другим собрались со своими диковинками семеро слуг и стали ждать восьмого, но он все не появлялся.

– Где же он? Что с ним приключилось?

– Ему, наверное, нечего показать!

– Поэтому он и не пришел! Жаль, но... Пока семеро слуг вели такой разговор, появился восьмой слуга. Он почтительно поклонился князю.

– Я опоздал, нет у меня никакого оправдания.

– Потом будешь извиняться. Покажи скорее, какое сокровище ты принес?

– Да, да... Только у меня нет такого сокровища, которое можно назвать особенным. Я не знал, что мне принести сегодня вечером, и взял с собой сокровище самое обыкновенное.

– Хо! Обыкновенное сокровище? Что это еще такое? Показывай скорее!

– Я оставил его перед воротами замка.

– Что же ты, иди скорей за ним!

– Да, да. Сейчас!

Восьмой слуга пошел и сразу же вернулся со своим сокровищем. Это были четыре послушных мальчика и четыре прехорошенькие девочки. Дети стали парами и вежливо поклонились.

Весь большой зал посветлел от сияния оживленных детских лиц. А золотой петух князя и диковинки его слуг сразу потускнели.

– М-да...– вздохнув, заговорил князь,– в самом деде, это замечательное сокровище. Прекрасные дети! Чего уж обыкновенное, – а рядом с ними наши редкости и драгоценности все равно, что мусор. Я завидую тебе, потому что у тебя есть первое сокровище Японии – дети. Ты победил. Первая награда принадлежит тебе. Поздравляю! Поздравляю!

Услышали другие слуги слова князя, и им стало стыдно. Низко опустили они головы и долго не поднимали их.

Жил на свете заяц, и было у него заветное желание – море переплыть, на далеком морском острове побывать. Но плавать зайчишка не умел, и лодки у него не было.

Думал-думал заяц и придумал. Гулял он как-то раз по берегу моря, увидел акулу и спрашивает:

– Как думаешь, акула, у кого больше друзей – у тебя или у меня?

– Тут и думать нечего, у меня, конечно, – сказала акула. – Все акулы в морях и океанах – мои друзья.

– И сколько же у тебя друзей?

– Не знаю, – задумалась акула, – много, очень много, но сколько именно – откуда мне знать! Я их не считала.

– А давай посчитаем, – предложил заяц.

– Да как же мы их посчитаем? – удивилась акула.

– А ты подзови акул к нашему берегу, – предложил заяц. – Раз они твои друзья, обязательно приплыть должны. Лягут акулы на волны бок о бок друг к другу, как раз до того вон острова вытянутся. Вот я их и пересчитаю.

«Ай да заяц!» – удивилась акула.

Позвала она на следующее утро всех своих друзей, легли акулы бок о бок в одну линию от берега до самого острова.

– Ну, начинай! Попробуй-ка сосчитать моих подруг! – крикнула зайцу акула.

Взобрался заяц на спину акуле, постоял, подумал, а потом с одной акульей спины на другую стал перескакивать и громко считать:

– Одна, две, три, четыре...

Так и считал, пока не добрался до заветного острова. А там спрыгнул на землю да как закричит:

– Здорово я вас одурачил, глупые акулы! Очень мне нужно знать, сколько у акулы друзей! Я на остров попасть хотел! А вы-то и поверили!

Рассердились акулы, ринулись к острову, да заяц давно уж на земле стоит, попробуй достать его. Правда, одной акуле все же удалось схватить зайца за хвост и вырвать клок шерсти.

Уплыли акулы. Сидит заяц на камне, лапой оборванный хвост поглаживает. Вот так дела! – думает. – Как же я теперь домой попаду? Как через море переберусь?

А уж темнеет, страшно зайцу на незнакомом острове.

Услышал дух, хозяин острова, как горько плачет заяц, и подошел к нему:

– Что ты, заяц, слезы льешь? Акул обмануть надумал? А что же вышло? Разве можно так! Попросил бы акулу, она бы тебя и так по морю прокатила! Ложись-ка спать, завтра утром что-нибудь придумаем.

Наутро дух и говорит:

– Обещаешь мне никого больше не обманывать? Перед акулой повинишься?

– Да, – молвил заяц.

– Бери мою лодку, – сказал дух, хозяин острова, – и возвращайся домой.

Вернулся заяц домой, перед акулой повинился и с тех пор никого больше не обманывал.

В старину, далекую старину, как-то раз под вечер шло у цикад большое веселье.

Вдруг одна из них жалобно заверещала:

– Ой, больно! Ой, не могу! Ой, голову ломит! Поднялся переполох. Решили цикады скорее по слать за лекарем. Тут заспорили они между собой:

– Пошлем ту, нет, лучше эту...

А самая старая и мудрая цикада посоветовала:

– Надо сороконожку послать. У нее ног много, она скорее всех добежит.

Попросили цикады сороконожку сбегать за лекарем, а сами стрекочут возле больной:

– Потерпи немного, потерпи, потерпи!

Стонет больная, а лекаря все нет как нет. Где же наша сороконожка? Отчего она до сих пор лекаря не привела? – тревожатся цикады. Пошли они посмотреть, не вернулась ли сороконожка к себе домой. Видят: сидит сороконожка, обливаясь потом, на пороге своего домика, a перед ней – ворох соломенных сандалий.

Спрашивают ее цикады:

– Что же лекарь так долго не идет? А сороконожка в ответ:

– Не видите разве, я спешу изо всех сил. Как раз двадцать первую ногу обуваю. Надену сандалии на все, свои ноги и сразу же побегу за лекарем.

Тут только догадались цикады, что сороконожка еще только обувается в дорогу. Хорошо, что больная тем временем и без лекаря выздоровела.

Недаром старики говорят: Первым добежит не тот, кто быстрее всех бегает, а тот, кто скорее всех в дорогу соберется .

Как-то раз выдалось лето особенно жаркое. Солнце пекло день за днем, а дождя все не было. Наступила жестокая засуха. Высох даже старый колодец в Киото, где жила одна лягушка. Думала она, думала, как ей быть, и решила переселиться в другое место.

– Осака, говорят, оживленный город, и море там близко! Хочется мне посмотреть на море. И отправилась лягушка из Киото в Осака. Но в Осака тоже стояла такая же засуха. Вода даже в лотосовом пруду пересохла. Лягушка, что там жила, целыми днями смотрела на безоблачное небо и, наконец, сказала с досадой:

– Нельзя больше оставаться в Осака! Киото – столица Японии, в нем живет сам Сын Неба, наверно, там много интересного.

И лягушка из Осака отправилась в Киото. Между Киото и Осака десять ри расстояния. Обе лягушки двинулись в путь рано утром в одно и то же время, точно сговорились: одна из Киото в Осака, другая из Осака в Киото. Быстро-быстро запрыгали они по дороге.

Благополучно добрались лягушки до горы Тэннодзан, что стоит на полпути между Осака и Киото.

Они прыгали по дороге целый день, очень проголодались, поясницу у них разломило, и от усталости обе лягушки еле двигали лапками.

Наконец, они достигли горного перевала и тут встретились.

Окликнули лягушки друг друга, поздоровались и познакомились.

Лягушка из Киото стала рассказывать лягушке из Осака о столице. Лягушка из Осака стала рассказывать столичной лягушке о своем городе. Лягушка из Киото была жестоко разочарована, узнав, что и в Осака тоже нет дождя. Лягушка из Осака страшно огорчилась, узнав, что и в столице засуха. Но обе не решались верить друг другу, пока не посмотрят собственными глазами.

– Ну-ка, я посмотрю с вершины горы на Киото, – сказала лягушка из Осака.

– И я тоже посмотрю на Осака. Мне так хочется увидеть море! – отозвалась лягушка из Киото.

Тут обе лягушки поднялись на задние лапки, вытянулись, что было сил, и давай таращить свои большие глаза.

Лягушка из Киото старалась получше рассмотреть Осака, а лягушка из Осака хотела увидеть столицу.

Вдруг лягушка из Киото сердито крикнула:

– Что такое! Этот самый хваленый город Осака похож на Киото, как две капли воды! Болтали: Там море, там море! А его и не видать!

Лягушка из Осака тоже завопила:

– Что такое! Какое безобразие! Болтали: Ах, Киото, ах, столица! Я и думала, что там красивые сады, чудесные здания, и что же! Киото просто второй Осака.

– Ну, если Киото так похож на Осака, что же в нем интересного?

– Ну, если Осака так похож на Киото, что же в нем хорошего?

Обе лягушки решили, что дальше идти не стоит. Лягушке из Киото надо идти в Киото, а лягушке из Осака надо вернуться в Осака. И крикнули лягушки друг другу прощай и запрыгали восвояси.

Но на самом-то деле случилось вот что: лягушка из Киото увидела совсем не Осака, а свой родной город, и лягушка из Осака тоже увидела не столицу, а старые места. Потому что глаза у лягушек на спине, и когда они поднялись на задние лапки, то, конечно, стали смотреть не вперед, а назад.

Вернулась лягушка из Киото домой в свой колодец и принялась рассказывать подружкам:

– Никакого моря на свете нет! Все это пустая болтовня!

А лягушка из Осака снова поселилась в лотосовое пруду и с тех пор наставляла своих деток:

– Киото, что наш Осака! Одна слава, что столица, а на деле такой же пыльный городишко!

Давным-давно жили по соседству краб и обезьяна. Однажды в погожий день отправились они прогуляться. Идут по горной тропинке – лежит на земле зернышко хурмы. Обезьяна его подобрала, и пошли они дальше. Подходят к реке, и тут краб нашел рисовый колобок. Поднял его краб и показывает обезьяне:

– Смотри-ка, что я нашел!

– А я нашла вот это зернышко! – отвечает обезьяна.

А сама с завистью думает: Эх, мне бы такой колобок! И начала она уговаривать краба:

– Давай поменяемся: ты мне рисовый колобок, а я тебе семечко хурмы.

– Э, нет. Мой колобок вон какой большой...

– Но ведь семечко можно посадить, взойдет оно, вырастет дерево, сколько хурмы ты соберешь, подумай!

Подумал краб и согласился:

– Ну что ж, пожалуй, ты права! – И краб променял свой большой колобок на маленькое семечко хурмы.

Схватила обезьяна колобок и тут же, у краба на глазах стала им лакомиться. А когда съела, сказала:

– До свидания, краб! Спасибо тебе за угощение!

И, посмеиваясь, убежала. А краб поспешил к себе в сад и посадил там семечко.

Посадил и приговаривает:

Скорее всходи, семечко хурмы, а не то раздавлю клешней.

– Ах, эта подлая обезьяна! Ну, ничего, не плачь, я тебе помогу.

Но безутешен молодой краб, плачет и плачет. Тут подкатывается к нему с грохотом ступка и спрашивает:

– Ты чего, краб, плачешь?

– Как же мне не плакать, – отвечает краб, – убила обезьяна моего отца, а как отомстить ей – не знаю.

– Ах, эта подлая обезьяна! Ну, ничего, не плачь, я тебе помогу.

Тогда перестал молодой краб плакать. Собрались вокруг него каштан, оса, морская капуста да ступка, и стали они совет держать, как отомстить обезьяне. Посоветовались и отправились в путь.

Приходят, а обезьяны нет дома: видно, наелась она хурмы и пошла прогуляться в горы.

– Вот и хорошо! – сказала ступка. – Ступайте все в дом, спрячьтесь там и ждите.

Вошли они в дом. Огляделся каштан и говорит:

– Я тут спрячусь! – Забрался в очаг и зарылся в золу.

– А я здесь, – сказала оса и притаилась возле кувшина с водой.

– А я здесь, – сказала морская капуста и раскинула свои стебли на пороге. I- Ну, а я сюда заберусь, – сказала ступка и влезла на притолоку.

Наступил вечер. Вернулась обезьяна домой и говорит:

– Уф, в горле все пересохло!

Присела она у очага, протянула руку к чайнику, но тут из горячей золы с треском вылетел каштан да как стукнет ее прямо по носу!

– Ой! – вскрикнула обезьяна и, закрыв морду лапами, побежала на кухню.

Только нагнулась она над кувшином с водой, чтобы нос омыть, как вдруг с жужжанием вылетела из своего укрытия оса и впилась ей в глаз.

– Ай! – закричала обезьяна пуще прежнего и стремглав бросилась на улицу. Второпях поскользнулась она на стеблях морской капусты, что дожидалась ее на пороге, и растянулась плашмя у входа. Этого только и нужно было ступке. С грохотом свалилась она на обезьяну и придавила. Лежит обезьяна под ступкой, только лапами дрыгает.

Тут и подполз к обезьяне молодой краб.

– Вот тебе за отца! – крикнул он, взмахнул своими клешнями и отхватил обезьяне голову.

Отправились как-то обезьяна и краб вместе гулять. Нашла обезьяна по дороге косточку персика, а краб – рисовый колобок. Очень захотелось обезьяне съесть рисовый колобок, вот и стала она упрашивать краба поменяться. Уж и так и сяк она краба уговаривала, пока тот наконец не согласился. Схватила обезьяна рисовый колобок, мигом проглотила. А краб персиковую косточку сохранил, домой принес, весной в землю посадил. Проросла косточка, появилось деревце. Росло, росло и скоро дало плоды – сочные, сладкие.

Очень хотелось крабу попробовать персик, но как его с ветки снимешь? Вот и попросил он обезьяну помочь.

Прибежала обезьяна, взобралась на дерево – от сочных плодов оторваться не может, а про краба и думать забыла.

Ждет краб под деревом, когда обезьяна ему персик кинет. А обезьяна тем временем наелась, вниз посмотрела – тут только про краба и вспомнила. Засмеялась и кинула крабу персик – неспелый, зеленый да жесткий.

Обиделся краб и решил проучить обезьяну. Призвал краб на помощь своих друзей – ступку, пчелу и каштан.

Думали они, думали, как наказать обезьяну, и наконец придумали.

Вот вечером зазвал краб обезьяну к себе в дом. Пришла обезьяна, у жаровни важно развалилась. А каштан незаметно подкатился и шмыг в огонь. Лежит, поджаривается.

Только обезьяна разморилась, выскочил каштан из огня и прыг ей на ноги. Закричала обезьяна, вскочила, а тут пчела давай жалить обидчицу.

Бросилась обезьяна вон из жилища краба, да о ступку споткнулась – растянулась посреди хижины. Поняла тогда обезьяна, что наказал ее краб за обиду. Повинилась она перед ним и его друзьями.

Простил ее краб. А обезьяна хорошо запомнила этот урок и никого больше не обижала.

В старину у змеи не было глаз. Поэтому стала она учиться искусству пения, выучилась и восхищала всех своим чудным голосом. В старину у земляного червя были зоркие глаза. Но он не мог никому рассказать о том, что видел, потому что был немым. Как-то в один весенний денек, когда змея разливалась сладкими трелями, прискакал к ней сверчок:

– А, змея, ты уже проснулась после зимней спячки и выползла на солнышко!..

– На солнышко-то я выползла, – ответила змея, – только что мне в этом за радость? Кругом, говорят, такая красота, а я ничего не вижу!

– Знаешь что, змея, если б ты только решилась расстаться со своим прекрасным голосом, то могла бы увидеть все, что хочешь.

– Радостную весть я слышу! Но как это сделать?

– Случилось мне недавно повстречаться с земляным червем. Он сказал мне взглядом, что хотел бы обменять свои глаза на твой чудный голос.

– Хм, тут надо подумать! Менять или нет песни на глаза? Глаза-то как будто лучше...

И змея попросила сверчка быть посредником в обмене. Побежал сверчок к земляному червю:

– Приятель, ты как будто хотел обменять свои глаза на песни змеи?

Земляной червь подмигнул в знак согласия.

– Я рассказал об этом змее. Змея говорит, что тоже согласна меняться.

У земляного червя глаза так и заблестели. Это значило:

«Прошу, очень прошу!»

– Ну тогда я буду между вами посредником. А за это вы мне чем-нибудь заплатите. Мне бы вот хотелось самому спеть хоть одну-две песни... Скажи, земляной червь, когда ты обменяешься со змеей, не одолжишь ли ты мне ненадолго ее голос? Я тебе верну, как только потребуешь!

Земляной червь сказал глазами, что согласен. И вот обмен совершился. Змея отдала ему свой голос, земляной червь получил от нее чудные песни, но одолжил их на время сверчку, как было условлено.

С этого дня сверчок стал прекрасным певцом и весело распевал: Рю-рю-рю! Рю-рю-рю!

Но он не захотел возвращать такие чудесные песни земляному червю. Он ведь немой и не может потребовать их обратно!

С тех пор земляной червь все ждет понапрасну, чтобы сверчок вернул ему свой долг, и всюду ползает за ним следом.

Когда люди начинают копать землю возле канав и луж, они находят земляных червей и думают, что это земляные черви поют так красиво: Рю-рю-рю!.. Но на самом деле земляной червь петь не может. У него украли его песни!

В старину сова летала днем где хотела и ничего не боялась. В те времена была она красильщиком. Прилетали к ней разные птицы, и она их красила, в какой только цвет они пожелают: в красный, синий, бирюзовый, желтый... Увидел это ворон и позавидовал. Был он большим щеголем, и хотелось ему, чтобы сова выкрасила его в самый красивый цвет. Полетел он к сове:

– Госпожа сова! Госпожа сова! Выкрась меня, пожалуйста, в какой-нибудь особый, небывалый цвет, какого нет ни у какой другой птицы. Я хочу весь свет поразить своей красотой!

– У-гу, у-гу, хорошо! – согласилась сова. Долго ломала она себе голову, в какой же цвет ворона выкрасить! Наконец посадила она ворона в горшок с самой лучшей черной-черной тушью. Потом вытащила сова ворона из горшка и говорит:

– Ну, теперь нет тебе равного среди птиц! Обрадовался ворон, поспешил к зеркалу полюбоваться, в какой же цвет его выкрасили. Посмотрел, да так и ахнул. С головы и до самого кончика хвоста стал он черным-черным, и не разберешь даже, где глаза, где нос! Обозлился ворон:

– В какой это ты цвет меня выкрасила, негодница? Стала сова оправдываться:

– Ты же сам хотел, чтоб я тебя выкрасила в небывалый цвет, какого нет ни у одной птицы!

– Погоди же, погоди! Теперь мы кровные враги! злобно закаркал ворон. – Я тебе отомщу!

С тех пор сова уже не летает при свете. Боится сова мести ворона, оттого и прячется днем.

Давным-давно на дне моря в прекрасном дворце жил морской Дракон со своею женой. Правил он всеми рыбами, и не было в море никого, кто бы не признавал его власти. Но вот случилось так, что ни с того ни с сего заболела жена Дракона и слегла в постель. Уж как ни старались врачи, каких только лекарств ни давали ей – ничего не помогало.

Таяла жена Дракона на глазах, и никто не знал, доживет ли она до завтра.

Дракон совсем потерял покой. Созвал он своих подданных и стал держать совет, как быть дальше. Но все только недоуменно переглядывались. Вышел тогда вперед осьминог-отшельник, поклонился морскому царю и говорит:

– Бывал я везде, знаю много и о людях, и о зверях, что на суше живут. Так вот, слышал я, что при такой болезни лучше всего помогает печень живой обезьяны.

– Где же ее раздобыть?

– К югу отсюда есть остров Саругасима, что означает обезьяний остров . Живет на этом острове множество обезьян. Вот и нужно послать туда кого-нибудь поймать обезьяну.

Стали судить да гадать, кого послать за обезьяной. Тут морской окунь и говорит:

– С такой службой лучше всего, пожалуй, медуза справится. Она хоть на вид и безобразна, да есть у нее четыре лапы.

А надо сказать, что в те далекие времена медуза была совсем не такой, как сегодня. Были у нее и кости и сильные лапы, и могла она не только плавать, но и по земле ползать, как черепаха.

Позвали тотчас же медузу и приказали ей отправляться на обезьяний остров.

Медуза среди морских жителей не очень-то выделялась своим умом. Приказал ей Дракон достать обезьяну, а как это сделать – она понятия не имела.

Принялась медуза останавливать всех без разбору да расспрашивать:

– Скажите, какова на вид эта обезьяна?

Говорят ей рыбы:

– Это зверь с красной мордой и с красным задом, хорошо лазает по деревьям и очень любит каштаны и хурму.

– А как же поймать эту обезьяну?

– Нужно обмануть ее.

– А как обмануть?

– Говори о том, что обезьяне больше всего нравится, а после скажи ей, что во дворце у Дракона полно всяких вкусных вещей. Расскажи обезьяне что-нибудь такое, чтобы ей захотелось с тобой поехать.

– А как же я ее довезу до подводного дворца?

– Повезешь на себе.

– Пожалуй, тяжело будет.

– Ничего не поделаешь, придется потерпеть. Таков приказ Дракона.

– Ладно, я постараюсь, – сказала медуза и поплыла к острову Саругасима.

Скоро вдали показался какой-то остров.

– Не иначе как Саругасима, – решила медуза. Подплыла она, вылезла на берег, осмотрелась вокруг и видит: неподалеку на ветвях сосны качается какое-то чудище с красной мордой и красным задом.

«Так вот она какая, эта обезьяна!» – подумала медуза.

Как ни в чем не бывало подползла она не торопясь к дереву и говорит:

– Здравствуй, обезьяна. Чудесная сегодня погода.

– Хорошая! – отвечает обезьяна. – Только я тебя как будто не примечала раньше на нашем острове. Откуда ты взялась такая?

– Зовут меня медузой, я подданная его величества морского Дракона. Сегодня уж очень денек погожий, вот я и пришла сюда погулять. Правду говорят: Саругасима – прелестный уголок!

– Да, здесь неплохо. И место красивое, и каштанов и хурмы вволю. Вряд ли где найдется столько, – сказала обезьяна и гордо посмотрела сверху на медузу.

Выслушала медуза обезьяну и нарочно так громко расхохоталась, будто и в самом деле было над чем смеяться.

– Конечно, что и говорить, Саругасима местечко хорошее! Да только куда ему до дворца Дракона. Ты там не была, вот и хвастаешься своим островом. Эх, хотела бы я показать тебе наше подводное царство. Дворец там весь из золота, серебра и драгоценных кораллов, а в саду круглый год полным-полно каштанов, хурмы и других разных плодов – бери сколько хочешь!

Слушает обезьяна, а сама все ближе к медузе спускается. Наконец, слезла с дерева и говорит:

– Да, в таком месте и я бы не прочь побывать. Дело, кажется, идет на лад , – подумала медуза.

– Что ж, если хочешь, могу взять с собой, – сказала она обезьяне.

– Так я же не умею плавать!..

– Ничего, я свезу тебя. Давай садись ко мне на спину.

– Ах вот как! Ну что ж. спасибо.

Взобралась обезьяна медузе на спину, и поплыли они по морским волнам. Проплыли немного, обезьяна и спрашивает:

– Скажи, медуза, далеко еще до дворца Дракона?

– Да порядочно...

– Уж очень скучно так ехать!

– Ты сиди там смирно да держись покрепче, а то, чего доброго, в море свалишься.

– О, прошу тебя, будь осторожней, не плыви так быстро!

Так переговариваясь, плыли они и плыли. А медуза, мало того, что умом слаба, была еще и болтлива. Не вытерпела и спрашивает:

– Послушай, обезьяна, а что, есть у тебя живая печень? Что за странный вопрос , – подумала обезьяна.

– Конечно, есть, да зачем она тебе вдруг понадобилась?

– А как же! В печени вся суть...

– Какая суть?

– Да я просто так говорю...

Но встревоженная обезьяна все приставала с расспросами. Медузе показалось это очень забавным, и она принялась подтрунивать над обезьяной. А обезьяна с тревогой все спрашивала:

– Послушай, медуза, скажи, в чем дело?

– Ну, что мне с тобой делать! Сказать или не сказать?

– Не дразни, говори скорее!

– Так уж и быть, скажу. Видишь ли, недавно тяжело заболела жена Дракона. Говорят, что спасти ее можно только живой печенью обезьяны. Вот я и приплыла на остров, чтобы заманить тебя. Теперь тебе ясно, почему я говорила, что вся суть в печени?

Услышала это обезьяна и затряслась от страха. А сама думает: Пока я на море, сколько ни шуми, все равной ничего не сделаешь! Вот она и говорит:

– Ах вот оно что! Ну, если от моей живой печени жена Дракона поправится, пожалуйста, берите сколько угодно. Только что же ты не сказала об этом раньше? Я ведь ничего не знала и всю свою печень оставила на острове.

– Что? Оставила печень?

– Ну да! Висит она на ветвях той сосны, где я сидела. Видишь ли, печень это такая штука, что ее нужно время от времени вытаскивать и просушивать хорошенько.

Сказала это обезьяна, а медуза просто в отчаянии.

– И нужно же такому случиться! Как же я повезу тебя во дворец Дракона? Кому ты нужна там без печени?!

– Да и мне самой тоже как-то неудобно: иду во дворец, и без подарков. Ты уж извини, придется тебе потрудиться. Отвези-ка меня обратно на остров, я заберу свою печень, тогда и поплывем во дворец Дракона.

Поворчала, поворчала медуза, но делать нечего, поплыли они обратно к острову. Только подплыли к берегу, соскочила обезьяна со спины медузы и проворно взобралась на дерево. Да так и осталась там.

– Послушай, обезьяна, ты что там сидишь? Скорей забирай свою печень и иди сюда! – закричала медуза. А обезьяна сидит на дереве и презрительно смеется:

– И не подумаю. Убирайся-ка восвояси! Хватит с меня морских прогулок!

Медуза чуть не лопается от досады:

– А как же твое обещание?

– Глупая ты, медуза! Кто же это отдаст тебе свою печень? Печень отдай, а сама с жизнью простись? Нет уж, извини! Впрочем, если тебе так хочется получить мою печень, полезай сюда. Что? Влезть не можешь? Эх ты глупая.

С этими словами повернулась обезьяна к медузе спиной и похлопала себя по красному заду.

Поняла медуза, что осталась в дураках, да делать нечего, пришлось ей возвращаться во дворец Дракона ни с чем.

Приплывает медуза во дворец, а там все ее ждут не дождутся. Увидели, окружили толпой и спрашивают:

– Ну, что, где обезьяна? Достала ты живую печень? Нечего делать, пришлось медузе рассказать по порядку все, как было дело.

В бешенство пришел морской Дракон.

– Ах ты глупое создание! Чтобы впредь была тебе наука, переломайте ей все кости! Эй, кто там! Бить эту тварь до тех пор, пока в ней костей не останется.

Набросились тут все жители моря на медузу и начали ее колотить как попало:

– Получай, болтунья! Получай, простофиля!

Били ее, били, переломали все кости, и стала медуза с тех пор такой, какой мы ее видим сегодня.

Давным-давно жили в одной деревне старик со старухой. Детей у них не было, а потому держал старик воробья в клетке и любил его как родное дитя.

Однажды ушел старик в лес за дровами, а старуха осталась дома стирать. Забыла она крахмал на кухне, пошла за ним, а его как не бывало. Пока старуха у колодца стирала,воробей выпрыгнул из клетки и съел все подчистую. Догадалась старуха, что крахмал склевал воробей, обозлилась донельзя. Поймала она бедную птицу, разжала ей клюв и говорит:

– Это твой язык сделал мне эдакую пакость? Схватила ножницы – чик, и остался воробей без языка. Выбросила его старуха на улицу и смеется:

– Ступай теперь куда хочешь!

– Ой, ой, ой!.. – жалобно запищал воробей и улетел со двора.

Вечером из лесу с вязанкой дров за плечами вернулся старик.

– Ох, и устал же я сегодня! И воробей, наверное, не кормлен. Дам-ка я ему зерна.

Подошел он к клетке, а воробья там и нет. Удивился старик, спрашивает старуху:

– Послушай, старуха, ты не знаешь, куда воробей наш девался?

– А, воробей! Твой воробей склевал у меня весь крахмал! – злобно ответила старуха. – Отрезала я ему за это язык, да и прогнала.

– Эх, бедняга, как жестоко с тобой поступили!.. – в отчаянии воскликнул старик.

Ночь старик не спал, все думал, куда же улетел его воробей без языка. На другой день встал он чуть свет и отправился на поиски своего любимца. Идет, сам не зная куда, постукивает палкой и кричит:

– Где ты, воробышек с обрезанным языком? Откликнись! Где твой дом? Где твой дом? Перешел он поле, перевалил гору, опять идет полем и опять через горы. Наконец, вышел к месту, где бамбук рос. И вдруг оттуда слышит:

– Воробей с обрезанным языком здесь живет! Обрадовался старик, пошел на голос и видит: в тени густых бамбуковых зарослей стоит красный домик, а воробей с обрезанным языком уже отпер ворота и идет ему навстречу:

– Добро пожаловать, старик!

– Ну, как твое здоровье, воробышек? Уж очень я соскучился по тебе – вот и пришел проведать.

– Я очень рад, спасибо тебе, старик. Проходи, пожалуйста!

Провел он старика к себе в комнаты. Там воробей пал ниц у ног старика и говорит:

– Виноват я перед тобою, что, не спросившись, съел драгоценный крахмал в твоем доме. Прошу тебя, прости меня и не сердись.

– Что ты, что ты! Это я виноват. Ведь в мое отсутствие случилось с тобой такое несчастье. Но я счастлив, что вижу тебя снова.

Собрал воробей всех своих близких родственников и друзей, стали они угощать старика его любимыми кушаньями, а потом под веселую песню затеяли перед ним воробьиные пляски. И так был доволен старик, что забыл даже о своем доме. А пора было возвращаться: на дворе уже смеркалось. Заторопился старик:

– Спасибо тебе, воробышек, весело провел я день, а теперь разреши откланяться. Пока солнце совсем не село, нужно домой идти.

– Убогая моя хижина, но прошу тебя, оставайся ночевать! – просил воробей, а вместе с ним и остальные.

– С удовольствием бы, да старуха ждет дома. Извини, не могу сегодня. Я еще к тебе приду.

– Жаль, жаль. Ну что ж, подожди тогда немного, я тебе подарок приготовил.

Ушел воробей и вскоре возвратился с двумя корзинами.

– Вот, старик, две корзины: одна тяжелая, другая легкая. Выбирай любую!

– Ой, что ты, угостил меня как, да еще и подарки... Ну, да ладно, так и быть – возьму. Только стар я уже, да и дорога дальняя, так что лучше возьму-ка я что-нибудь полегче.

Взвалил старик легкую корзину на плечи и распрощался с воробьями.

– Ну, до свиданья. Я еще к вам зайду.

– Обязательно! Будем ждать! Смотри береги себя... – Так провожали старика воробьи до самых ворот.

Старуха сидит дома одна и злится. Солнце уже село, а старика все нет.

– И куда это он запропастился? – ворчит старуха. Но вот, наконец, появился старик с корзиной за плечами.

– Ты где это пропадал до сих пор?

– Не сердись, старуха! Был я сегодня в гостях у воробья. Ах, как там меня угощали! Какие пляски воробьиные показывали! Да вдобавок ко всему, вот смотри, подарок мне преподнесли.

Снял с плеч старик корзину, а старуха уже приветливо улыбается:

– О, это хорошо! Что там в этой корзине? Подняла она крышку, да так и ахнула. Полна корзина драгоценностей: и золото, и серебро, и кораллы, и жемчуг – все сияет так, что глазам больно. Обрадовался старик.

– Знаешь, – говорит он старухе, – воробей-то мне две корзины давал: одну тяжелую, другую легкую – бери, мол, любую. Ну, а куда мне тяжелая – стар я, да и дорога дальняя, – вот я и взял ту, что полегче. Признаться, я тогда и не думал, что в ней такие дорогие вещи.

Надулась старуха:

– Эх ты, старый дурак! Не мог взять тяжелую корзину. Уж в ней-то, конечно, было больше всего, чем в этой.

– Не будь такой жадной, старуха. С нас и этого хватит.

– Это почему же хватит? Э, да что с тобой говорить! Пойду сама, принесу и тяжелую корзину.

Стал старик отговаривать старуху, а она и слышать ничего не хочет: даже утра не дождалась, ушла из дому. Уже совсем стемнело, но старуха, не разбирая дороги, все шла с палкой в руке и кричала:

– Где ты, воробей с обрезанным языком? Отзовись! Перешла она поле, перевалила гору, опять идет полем и опять через гору. Наконец, пришла к бамбуковым зарослям. И вдруг слышит:

– Воробей с обрезанным языком здесь живет! Наконец-то! – подумала старуха. Пошла она на голос и видит: отпирает ворота воробей с обрезанным языком.

– А, это ты, бабушка! Добро пожаловать, – приветливо сказал он и проводил старуху в дом.

Хотел было воробей провести ее наверх в комнаты, но старуха только поглядела вокруг и отказалась.

– Нет, я уже вижу, что ты здоров, а больше мне здесь делать нечего. Ты лучше давай поскорей подарок, да я отправлюсь домой!

«Ох и жадная же ты!» – подумал про себя воробей.

А старуха торопит, покрикивает:

– Скорей, скорей пошевеливайся!

– Сейчас, сейчас принесу! Подожди немного, – сказал воробей и вскоре принес две корзины.

– Вот две корзины: тяжелая и легкая. Выбирай любую.

– Давай ту, что потяжелее!

Взвалила старуха корзину на спину, попрощалась кое-как и отправилась в обратный путь. Корзина и так была тяжела, а как понесла ее старуха, стала она еще тяжелее. Трещат у старухи кости, вот-вот хребет переломится. Как ни упорствовала она, а пришлось сдаться.

– Уф!.. Уж если она такая тяжелая, то сколько же в ней добра! Вот радость-то! – бормочет старуха. – Дай-ка посмотрю, что там есть! Заодно и отдохну немного.

Присела она на камень, что лежал на обочине дороги, опустила на землю корзину и быстро подняла крышку. Но вместо ослепительных сокровищ вдруг стали выползать оттуда разные чудовища и гады.

– Вот она, эта старая жадная ведьма! – закричали они и набросились на старуху.

Одни уставились на нее страшными глазами, другие стали лизать ей лицо липкими языками. Помертвела старуха.

– Помогите! Спасите! – закричала она диким голосом и бросилась опрометью бежать.

Лишь под утро, еле живая, добралась она кое-как до дому.

– Что с тобой, старуха? – испугался старик. Рассказала она, что с ней приключилось, а старик ей и говорит:

– Вот видишь, в какую беду ты попала. В другой раз не будешь такой бессердечной и жадной!

В старину жили в городах Эдо, Осака и Киото три знаменитых враля. Как соберутся все трое вместе, сразу начинают врать наперегонки. Один говорит:

– Недавно я оторвал небо от земли и сунул их себе в ноздри. Что же вы думаете? Все равно в ноздрях пусто! Слышите – свистит!

Другой говорит:

– Ха, только и всего? А я так вчера для забавы щелчками подбрасывал небо и землю, да вдруг чихнул, их и сдуло без следа!

А третий подхватывает:

– Недавно солнце очень пекло, так я надел целый мир себе на голову, только так и укрылся в тень.

Но решить, кто из них самый ловкий враль, они так и не могли.

Как-то враль из Киото и враль из Эдо отправились в гости к вралю из Осака. Выбегает им навстречу его маленький сынок и говорит:

– Папы нет дома!

– Куда же он пошел?

– Папа сказал, что недавно ураганом гору Фудзи подломило, она еле держится, того и гляди упадет. Вот он и пошел подпереть ее двумя курительными палочками.

– А мама твоя где?

– Мама сказала, что вся Индийская земля изорвалась, взяла с собой три иголки для шитья и пошла ее латать.

Оба враля были совсем ошарашены. Хотели было бежать без оглядки, да досада их взяла, вернулись назад.

– Эй, послушай, мальчуган, недавно ураганом у нас унесло большую каменную ступку, уж не залетела ли она к вам в дом?

– Что ж, очень может быть,– отвечает мальчик.– Поглядите, не запуталась ли она в паутине под окном.

Прикусили оба враля языки и поскорей удирать! Тут и отец вернулся. Сынок ему говорит:

– Сейчас к нам приходили дяденька из Киото и дяденька из Эдо.

– Хо, в самом деле? А что дальше?

– Они меня спросили: Где твой папа? Я им говорю: гора Фудзи еле держится, ураганом ее подломило, вот ты и пошел туда – подпереть ее двумя курительными палочками. Они спросили: Где твоя мама? А я им говорю: Индийская земля изорвалась, мама взяла три иголки и пошла ее латать. Они ушли, да потом вдруг вернулись и спрашивают, не занесло ли к нам бурей их каменную ступку. Я говорю, посмотрите – может, она в паутине запуталась. Тут они сдались и убежали со стыдом.

Ужаснулся отец, слушая этот рассказ!

-Ты еще ребенок, а врешь так бессовестно! Не буду тебя дома держать, отнесу куда-нибудь.

Посадил он мальчишку в мешок для угля, завязал мешок веревкой, взвалил на спину и пошел.

Скоро попался ему по дороге питейный дом. Потянуло оттуда винным духом. А отец любил выпить. Повесил он мешок с мальчишкой на ветку сосны и отправился пить вино.

Тем временем маленький враль нашел в мешке дырку и стал смотреть наружу. Вдруг видит – ковыляет по дороге сгорбленный старичок. Тогда мальчуган затянул нараспев, словно молитву:

– Старый, стань молодым! Старый, стань молодым! Подошел старичок к мешку, окликнул мальчишку:

– Ты что там в мешке делаешь?

– Да ведь это волшебный мешок! Если влезть в него и прочитать заклинание: Старый, стань молодым! Старый, стань молодым! – любой помолодеет. Я ныне утром был шестидесятилетним старцем, но вот влез в мешок и слишком долго читал заклинания. Теперь, как видишь, стал совсем подростком.

Старик от изумления глаза вытаращил.

– Скажи, пожалуйста, какой чудесный мешок! Я тоже хочу помолодеть! Пусти меня в него!

– Что ж, можно, только даром я тебя не пущу!

– Хочешь, я дам тебе эти вкусные мандзю?

Мальчуган взял мандзю, посадил старика вместо себя в мешок и убежал домой.

Вскоре старый враль вышел навеселе из питейного дома. Посмотрел – и глаза стал протирать от изумления: сидит в угольном мешке вместо его сынка незнакомый старик и голосит вовсю: Старый, стань молодым! Старый, стань молодым!

Удивился отец, но, когда узнал, в чем дело, вовсе голову потерял:

– Ах он, негодник! Это мой маленький сын, враль, каких мало, вас обманул. Простите, пожалуйста. Извините великодушно! – И, рассыпаясь в извинениях, он освободил старика из мешка.

Вернулся отец и видит – сынок давно уже дома, сидит и уплетает мандзю. Схватил старый лжец маленького враля за ворот и снова засунул в угольный мешок.

– Ах ты, негодяй этакий! На этот раз я тебя проучу! Пошел он с ним по другой дороге. Но и там тоже оказался питейный дом. Тянет из него винным духом – мимо пройти невозможно! Крепился, крепился отец и не выдержал; снова повесил мешок на ветку сосны и пошел пить вино.

Выглянул мальчишка сквозь дырочку из мешка и видит – идет по дороге старушка подслеповатая. Подождал он, пока она подойдет поближе, и давай бормотать заклинания:

«Очи, прозрейте! Очи, прозрейте!»

Удивилась старушка, подошла к самому мешку и спрашивает:

– Что ты там делаешь?

– Как что делаю? Сижу в волшебном мешке и читаю заклинания: Очи, прозрейте! Очи, прозрейте! Я уже с самого утра читаю эти заклинания – и вот прозрел. А раньше был совсем слепым.

– Ах, какой удивительный мешок! Я очень плохо вижу, нельзя ли пустить меня в этот мешок хоть на минуточку? – просит старушка.

– Отчего же нельзя, только даром я не пущу!

– У меня есть хурма. Всю тебе отдам, только пусти меня в мешок.

Дала она мальчишке целую корзину хурмы, а он запрятал старуху в мешок и со всех ног пустился домой.

Вскоре вышел отец из питейного дома в самом веселом расположении духа. Глядь – сидит в мешке незнакомая старуха, моргает глазами и причитает: Очи, прозрейте! Очи, прозрейте!

Изумился отец, но, узнав, в чем дело, еще более диву дался:

– Это все проделки моего негодного сынка, отъявленного враля! Простите, пожалуйста! – И, повторяя без конца извинения, он выпустил старуху из мешка.

Вернулся отец домой, и что же он видит? Наелся его сынок хурмы до отвала и храпит себе, развалившись посреди комнаты.

Ну что с таким будешь делать!

С тех пор враль из Эдо, враль из Осака и враль из Киото уже не спорили, кто самый ловкий.

Жил когда-то в хижине среди гор одинокий бедняк. Работал он не покладая рук, но не мог заработать даже себе на пропитание. Бывало, наступит ночь, а он все сидит и думает горькую думу, как ему дальше на свете жить.

Как-то раз пошел бедняк, как всегда, работать к хозяину, у которого батрачил. Вернулся он затемно в свою хижину и лег спать. А ночью поднялась страшная буря. Проснулся бедняк и слышит, кричит кто-то неведомо где тонким голоском: Помогите! На помощь!

Думает он: Где бы это могло быть? Тем временем начало светать. Встал он, пошел в горы за хворостом. И тут снова услышал тот же голосок: Помогите! Спасите! Пошел бедняк на зов, и что же он видит? Сломало бурей старое дерево, на котором было журавлиное гнездо, и прищемило птицу упавшим деревом. Жалобно кричит журавлиха, а издали кажется, будто кто-то зовет: Помогите! Помогите! Подошел бедняк ближе и увидел, что стонет журавлиха в смертной муке. Пожалел он птицу и освободил ее.

– Ах, бедняжка, напугала ты меня своим криком! Ну, теперь ты свободна, а мне пора на работу. Прощай!

Спаслась журавлиха от одной беды, да не спаслась от другой. Не может она взлететь! Захлопает крыльями и упадет на землю, захлопает крыльями и опять свалится. Взял бедняк ее на руки, стал гладить, жалеть, вправил журавлихе поврежденное крыло.

– Ну, журавль-птица, пора мне на работу, а ты поправляйся и лети себе куда-нибудь в хорошее место!

Пошел бедняк прочь, а журавлиха смотрит ему вслед, роняет слезы.

Вскоре после этого выпал как-то дождливый день.

Не пошел бедняк на работу, остался дома. В полдень небо прояснилось, и он отправился в горы за хворостом. Вдруг видит, собирает в лесу хворост женщина, на вид лет двадцати с небольшим, красоты небывалой. Удивился бедняк: Откуда здесь такая? А женщина заговаривает с ним, посмеивается:

– Давно мне хотелось повстречаться с тобой!

– Да кто ж ты будешь? Она только смехом заливается.

– Из каких ты мест?

Не отвечает красавица, только усерднее хворост собирает.

Так они оба и работали в лесу до самого вечера. Когда стало смеркаться, бедняк сказал:

– С меня хвороста хватит, я пошел домой. А красавица ему:

– И я с тобой!

Не отстает от него ни на шаг, идет за ним прямо в его хижину. Смутился бедняк:

– Бедно я живу, стыдно мне принимать такую гостью!

Красавица и бровью не повела.

– Ничего, – говорит, – у меня своего дома нет. Пожалуйста, позволь мне здесь поселиться.

Достала она бумажный сверточек из-за пазухи, высыпала оттуда два зернышка риса и просит бедняка дать ей котелок. Бросила красавица две рисинки в котелок, и наполнился он до краев отборным рисом. Наелись они досыта и легли спать.

С тех пор вынимала она три раза в день по две рисинки из-за пазухи и варила их в котелке. И каждый раз они ели сколько хотели, да еще и оставалось.

Сначала бедняк часто говорил красавице:

– Я ведь последний бедняк в деревне! Скоро опротивеет тебе такая жизнь. Но я тебя не держу: уходи, если хочешь, туда, где тебе будет лучше! Зачем тебе со мной маяться?

Но женщина не уходила. Она собирала с ним хворост в горах или оставалась дома и усердно ткала.

Видит бедняк, что она не уходит, и думает: Надо мне больше работать, пока у ней рисинки в бумажном свертке не кончились . С утра до ночи рубил он в лесу деревья, работал без устали.

Стала красавица женой бедняка. Каждый день она оставалась дома и ткала, ткала не покладая рук. Только и слышался стук ткацкого станка: Тинкара-канкара-тон-тон-тон!

Пришло время, и родилась у нее маленькая дочка. Зажили они втроем.

Но вот, когда миновало три года, как-то раз жена говорит бедняку:

– Снеси-ка в город мою работу и продай купцам.

– Сколько может стоить эта пушистая, мягкая ткань? – спрашивает муж. А сам думает: Еще удастся ли ее сбыть?

– Я вложила в мой труд всю душу, – молвила жена, – но, пожалуй, за триста рё эту ткань можно отдать.

Не поверил муж. Триста рё – неслыханные деньги! Однако взял ткань и понес ее в город к самому богатому купцу.

– Не купишь ли ты у меня эту ткань?

– А сколько ты за нее просишь?

– Уступлю за триста рё.

– Так и быть, заплачу тебе триста ре и буду отныне беречь эту ткань, легче пера, мягче пуха, как самую большую семейную драгоценность.

Отсчитал купец бедняку триста рё. С тех пор зажил бедняк со своей семьей в достатке.

Но прошло еще немного времени, и вот однажды говорит жена мужу:

– Подросла наша доченька, может уж готовить пищу и ухаживать за тобой. Я теперь за тебя спокойна. Пришла пора нашей разлуки.

Удивился муж.

– Что случилось? Отчего ты говоришь такие речи?

– Много я трудилась для тебя, муженек, потратила все свои силы, и приходится мне принимать прежний образ. Знай: я та самая журавлиха, что ты спас когда-то. Хотела я отблагодарить тебя за твою доброту, но больше быть с тобой не могу. Зато у тебя останется дочка. А я, погляди, какою я стала! Ведь я все свои перья выщипала, чтобы сделать ту чудесную ткань!

Обернулась она снова журавлихой, и увидел муж, что вся она общипана, бока у нее красные, голые, остались одни правильные перья. Взмахнула журавлиха крыльями, с трудом поднялась в воздух и медленно-медленно полетела в горы.

Поселились как-то в амбаре супруги-мыши и зажили припеваючи. Всего у них было вдоволь: и риса, и пшеницы, и проса, и бобов. Не было только детей. Стали они просить богов, и вот родилась у них мышка-девочка. Подросла она, превратилась в мышку ослепительной красоты. Во всем мышином царстве Японии не было невесты краше. Стали родители приглядывать ей жениха, да куда там! Разве найдешь среди мышей пару такой красавице.

– Наша дочь первая красавица в Японии, – рассудили отец с матерью. – Так нужно и жениха ей найти самого лучшего.

Думали они, думали, кто же на свете самый лучший, самый могущественный, и решили, что солнце. Живет оно высоко в небе и освещает весь мир земной.

Взяли отец с матерью дочку с собой и отправились на небо. Приходят к солнцу, поклонились низко и говорят:

– О солнце! Ты самое могущественное. Просим тебя, возьми нашу дочку в жены.

Улыбнулось приветливо солнце и отвечает:

– Спасибо вам за предложение, только есть на свете другой жених, он могущественнее меня.

– Могущественнее тебя?– удивился отец. – Кто ж это такой?

– Облако! – отвечает солнце. – Сколько бы я ни старалось светить, сквозь облако мне не пробиться.

– Вот оно что! Делать нечего, отправил отец мышки жену с дочерью домой, а сам пошел к облаку. Приходит и говорит:

– Облако! Ты самое могущественное на свете. Просим, возьми нашу дочку в жены!

– Спасибо вам за предложение. Только есть на свете другой жених, он могущественнее меня.

– Могущественнее тебя? – удивился отец. – Кто ж это такой?

– Ветер! – отвечает облако. – Подует он – и гонит меня, куда хочет.

– Вот оно что!

Покачал отец мышки головой и отправился к ветру. Приходит и говорит:

– О ветер! Ты самый могущественный на свете! Просим тебя, возьми нашу дочку в жены!

– Спасибо вам за предложение. Только есть на свете другой жених, он могущественнее меня.

– Могущественнее тебя? – удивился отец. – Кто же это такой?

– Стена! – отвечает ветер. – Сколько бы я ни дул, опрокинуть ее не могу.

– Вот оно что!

Почесал отец мышки за ухом и потихоньку пошел к стене.

Приходит и говорит:

– О стена! Ты самая могущественная на свете! Просим тебя, возьми нашу дочку в жены!

– Спасибо вам за предложение. Только есть на свете другой жених, он могущественнее меня.

– Могущественнее тебя? – удивился отец. – Кто ж это такой?

– Да любая мышь! – отвечает стена. – Какой бы я ни была прочной, мыши свободно прогрызают во мне свои норы. С ними я ничего не могу поделать.

– Вот оно что! – воскликнул отец мышки, изумившись на этот раз еще больше. Захлопал он от удовольствия в ладоши и говорит – Как это я раньше не замечал, что мы и есть самые могущественные существа на свете. Ну, спасибо тебе, стена. И с гордым видом он отправился домой. Вскоре выдали родители свою дочку замуж за соседнюю мышь. Зажили молодые дружно да весело. Почитали они своих родителей, и было у них много детей, так что мышиный род в амбаре и по сей день процветает да здравствует.

Давным-давно жили в домике над рекой старик со старухой. Старик ходил в лес за дровами, а старуха стирала на реке белье.

Однажды сидела старуха возле воды, белье полоскала.

Вдруг видит: плывет по реке огромный персик, плывет, с боку на бок переворачивается.

«Ох, какой прекрасный персик! – подумала старуха. – Вот бы поймать его: хороший бы гостинец был старику!»

Наклонилась она над водой, протянула руку, да никак не может дотянуться. Стала она тогда хлопать в ладоши и приговаривать:

И вот закачался персик на волнах, подплыл к самым ногам старухи и остановился. Обрадовалась старуха:

Скорей отнесу его старику, съедим персик вместе .

Подобрала она персик, положила его в таз с бельем и пошла домой.

Наступил вечер. С вязанкой дров за спиною вернулся из лесу старик.

– Ну, старуха, как ты тут без меня?

– Ах, это ты, старик? Да все тебя ждала. Заходи скорее, у меня для тебя припасен гостинец.

– Посмотрим, посмотрим, что ты там приготовила! Снял старик соломенные сандалии, вошел в дом. Тут старуха достала персик, большой да тяжелый...

– Ну-ка, посмотри!

– Хо-хо, вот это да!.. Где же ты купила такой чудесный персик?

– Не купила, а в реке поймала!

– Что? В реке поймала? Ну, совсем диво-дивное.! С этими словами старик взял персик и принялся его разглядывать со всех сторон. И вдруг персик в руках старика с треском разломился на две половинки, и оттуда с громким плачем выпрыгнул красивый мальчик.

– Ох! – вскрикнули в испуге старик и старуха. – Что же это такое?

Но потом подумали: Мы все время горевали, что у нас нет детей. Вот боги и послали нам этого мальчика!

Поднялась тут в доме суматоха: старик принялся воду греть, старуха пеленки готовить. Искупали они найденыша. Взяла старуха младенца на руки, а он как толкнет ее!

– Вот это крепыш!

В удивлении переглянулись старик со старухой. Чудесный достался им сын! И так как родился он из персика, назвали они его Момотаро.

Стали старик и старуха бережно растить мальчика. Оба души в нем не чаяли, рос Момотаро не по дням, а по часам. Другим детям за ним было не угнаться. Вскоре стал он таким богатырем, что не было в целой округе никого, кто мог бы померяться с ним силой. Но сердце у Момотаро было доброе, старика и старуху почитал он, как своих родителей.

Минуло Момотаро пятнадцать лет. К этому времени во всей Японии не было человека сильнее его. И захотелось Момотаро отправиться куда-нибудь в другую страну испытать свою богатырскую силу.

Тут как раз объявился в их краях один купец. Объездил он весь мир, побывал на разных островах и в далеких заморских землях и много рассказывал интересного. Рассказывал он и про остров Онигасима, что стоит далеко за морем, на самом краю земли. Плыть туда нужно много лет. А живут там черти в неприступном железном замке, сторожат они несметные богатства, что награбили в разных странах.

Услышал Момотаро про остров чертей и потерял покой: решил он до него добраться. Приходит Момотаро домой и говорит старику:

– Отпусти меня, отец! Испугался старик:

– Куда же ты собрался?

– Хочу походом идти на Онигасима, – отвечает Момотаро. – Хочу чертей разогнать!

– Ну что ж, ступай! Дело это достойное. Старуха тоже согласилась и добавила:

– Дорога будет дальняя, в пути, пожалуй, есть захочется. Ну, ничего, мы тебе наготовим припасов.

Вытащили тут старик со старухой большую ступку на середину двора; старик взялся за пест, старуха принесла зерно, и начали они толочь просо для лепешек. Удались лепешки на славу. А к тому времени и Момотаро свои сборы закончил. Облачился он в плащ, что носят в походе воины, пристегнул к поясу меч, а с другого боку подвесил мешок с просяными лепешками. Потом взял в руки боевой веер с персиками и благоговейно склонил голову.

– Прощай, отец, прощай, мать!

– Задай чертям хорошенько! – сказал ему на прощанье старик.

– Будь осторожен, береги себя! – напутствовала его старуха.

– Ну что ты, не беспокойся! Ведь у меня лепешки, каких во всей Японии не сыскать, – ответил Момотаро и весело отправился в путь.

А старик и старуха вышли за ворота и долго смотрели ему вслед, пока он не скрылся вдали.

Долго ли, коротко шел Момотаро, а пришел он на высокую гору. Вдруг из густой травы с лаем выскочила большая собака. Оглянулся Момотаро, а собака поклонилась ему почтительно и спрашивает человечьим голосом:

– Момотаро-сан, куда это ты путь держишь?

– Иду походом на Онигасима.

– А что это у тебя в мешке?

– Просяные лепешки, каких во всей Японии не сыскать.

– Дай одну, с тобой пойду.

– Ладно, пойдем! Вот тебе лепешка!

Съела собака лепешку и пошла следом за Момотаро.

Спустились они с горы, прошли немного и очутились в лесу. Вдруг откуда ни возьмись с громким криком соскочила с дерева обезьяна.

Оглянулся Момотаро, а обезьяна поклонилась ему почтительно и спрашивает человечьим голосом:

– Момотаро-сан, куда ты путь держишь?

– Иду походом на Онигасима.

– А что у тебя в мешке?

– Просяные -лепешки, каких во всей Японии не сыскать.

– Дай одну, с тобой пойду.

– Ладно, пойдем! Вот тебе лепешка!

Съела обезьяна лепешку и тоже пошла следом за Момотаро.

Спустились они с горы, прошли лес и вышли в широкое поле. Вдруг откуда ни возьмись с неба фазан летит.

Оглянулся Момотаро, а фазан сел перед ним, поклонился почтительно и спрашивает человечьим голосом:

– Момотаро-сан, куда это ты путь держишь?

– Иду походом на Онигасима.

– А что у тебя в мешке?

– Просяные лепешки, каких во всей Японии не сыскать.

– Дай одну, с тобой пойду.

Ладно, пойдем! Вот тебе лепешка!

Склевал фазан лепешку и полетел следом за Момотаро.

Стало у Момотаро три верных слуги: собака, обезьяна и фазан. Вчетвером идти веселей.

Долго ли, коротко ли они шли; и наконец вышли на берег моря. Здесь, как на счастье, увидели они лодку.

Быстро вскочил в нее Момотаро, а за ним его верные слуги.

– Я буду грести, – сказала собака и взялась за весла.

– Я буду править, – сказала обезьяна и уселась за руль.

– Я буду смотреть вперед, – сказал фазан и примостился на носу лодки.

Ярко светило солнце, море сверкало как зеркало. Понеслась лодка, точно стрела из лука, точно молния, пронзающая тучи. И скоро фазан на носу закричал:

– Вижу остров, остров вижу!

Захлопал он громко крыльями, взмыл в небо и полетел прямо навстречу ветру.

Посмотрел Момотаро в ту сторону, куда полетел фазан. Далеко-далеко, где небо с морем сходилось, заметил он что-то темное, вроде облачка. Но чем ближе подплывала лодка, тем яснее видел Момотаро, что это не облако, а мрачный остров.

Наконец, он сказал:

– Вот он, остров Онигасима, перед нами! Смотрите!

– Банзай, банзай! – дружно закричали в ответ собака и обезьяна.

А лодка уже подплывала к берегу. Вот показался и замок чертей. Со всех сторон его обступили неприступные скалы. У огромных чугунных ворот виднелись часовые.

На самой высокой крыше сидел фазан и смотрел в их сторону.

Много, много лет понадобилось бы другому, чтобы доплыть до острова чертей, а Момотаро и глазом не успел моргнуть, как был возле него.

Момотаро выскочил на берег, а за ним его верные слуги.

Увидели черти незнакомых пришельцев, испугались. Поспешно скрылись они за стенами замка, а чугунные ворота за собой крепко заперли.

Подбежала тогда собака к воротам, стала, скрести лапами и громко лаять:

– Эй вы, черти, отпирайте ворота! Пришел к вам сам Момотаро из Японии!

Услышали черти эти слова, задрожали от страха. Изо всех сил навалились они на ворота и держат, не пускают.

Слетел тут с крыши фазан и давай им клевать глаза. Не выдержали черти – разбежались. Тогда обезьяна вскарабкалась на высокую стену и отворила изнутри ворота.

С боевым кличем ворвались Момотаро и его воины в замок. Навстречу им выскочил сам главный черт, окруженный толпой чертенят. Все они размахивали толстыми железными палицами и испускали страшные вопли.

Но только видом страшны были черти, а как стал им фазан глаза клевать, а собака за ноги хватать, заметались они, визжа от боли. А когда и обезьяна пустила свои когти в дело, взвыли они еще громче, побросали свои палицы и попрятались кто куда.

До конца бился только главный черт, но и его Момотаро придавил к земле. Сел он верхом на широкую спину черта, сжал ему шею сильными руками и говорит:

– Ну что, пришел твой конец? Перехватило у черта дух, из глаз его покатились слезы, и запросил он пощады:

– Отпусти меня, пощади мою жизнь! Я тебе за это все свои богатства отдам!

Отпустил его Момотаро. Тут открыл главный черт кладовые и отдал ему все свои сокровища. А тем сокровищам равных на свете нет. Были тут и плащ-невидимка, и зонт-невидимка, и волшебная колотушка бога счастья, и драгоценный жемчуг, и кораллы, и черепаховые щиты, и много-много другого добра.

Сложил все это Момотаро в лодку и с тремя своими слугами поплыл обратно. Еще быстрее прежнего полетела лодка по волнам. И вскоре добрались они до Японии.

Пристали они к берегу, нагрузили драгоценностями целую повозку. Впряглась в нее собака и повезла, фазан за веревку сбоку тянет, обезьяна сзади подталкивает – так втроем они и тащили тяжелый воз.

А дома старик со старухой ждут не дождутся Момотаро. То один, то другой повторяет: Пора бы ему вернуться!

Но вот настал радостный день, и Момотаро вернулся домой. Он гордо шагал впереди, а за ним его верные слуги везли богатую добычу. Увидели его старик со старухой и обрадовались.

– Вот это герой! – восхищался старик. – Нет ему равных в Японии!

– Хорошо, что целым вернулся! – говорила старуха. – Это дороже всего!

А Момотаро обернулся к своим верным слугам и спрашивает:

– Ну как, страшно было биться с чертями? В ответ ему радостно залаяла собака, обезьяна громко засмеялась и показала белые зубы, а фазан прокричал свое кен-кен , взлетел вверх и несколько раз перевернулся в воздухе.

День был ясным, безоблачным, и вишни буйно цвели в саду.

Давно-давно жили на белом свете старик со старухой. Были они люди честные и добрые, да вот беда – детей не имели. А потому держали они собаку по кличке Сиро. Любили они ее, как родное дитя, и Сиро за любовь да ласку служил им верно и преданно.

А по соседству жили тоже старик и старуха. Но эти были люди жадные и злые, Сиро ониненавидели и всегда ругали его или старались чем-нибудь ударить.

Однажды перекапывал добрый старик свое поле, а Сиро бегал за ним по пятам. Побегал он, побегал, понюхал землю, потом вдруг схватил хозяина за полу зубами и потащил в дальний угол поля, где рос старый вяз. Притащил Сиро старика к дереву и давай лапами землю скрести. Скребет, а сам лает, будто хочет сказать: Рой здесь! Рой здесь!

«Что за притча?» – подумал старик. Копнул он мотыгой – зазвенело что-то. Стал рыть дальше и выкопал целую кучу золотых. Испугался старик, позвал скорее старуху. Вдвоем кое-как перенесли они клад к себе в дом. Так нежданно-негаданно разбогатели добрые люди...

Узнал про это жадный сосед, и одолела его зависть. Пошел он к старику, стал просить, чтобы тот дал ему собаку на время. Старик, по своей простоте, возьми да и дай. Обвязал сосед шею Сиро веревкой и потащил на свое поле.

– У меня тут тоже должно быть золото. Ищи! Ищи! – закричал он и так сильно дернул веревку, что бедный Сиро от боли заскреб землю лапами.

– Ага, значит, здесь! Взялся сосед за мотыгу. Копал он, копал, но, кроме камней да обломков черепицы, ничего не выкопал. Однако не отступил от своей затеи: стал рыть глубже. Но тут вдруг из-под земли повалил густой смрад и яма наполнилась нечистотами.

– Фу, гадость какая! – вне себя от злости закричал жадный старик.– Вот же тебе за это!

Размахнулся он мотыгой и ударил собаку по голове. Сиро только взвизгнул и вытянулся на земле.

Как ни горевали после старик со старухой, делать было нечего. Перенесли они Сиро в сад, вырыли там яму и похоронили его со слезами. А сверху на этом месте посадили маленькую сосенку.

Стала сосенка расти не по дням, а по часам и скоро превратилась в огромное могучее дерево.

«Сделаю-ка я что-нибудь на память о Сиро!» – подумал старик. Срубил он сосну и выдолбил из нее ступку.

– Давай напечем рисовых лепешек,– сказал он старухе.– Наш Сиро так их любил!

И вот принялись они вдвоем толочь рис в ступке. Но что за диво! Сколько они не толкут, рису в ступке только прибавляется. Стал он сыпаться через край и скоро засыпал всю кухню.

Узнали про это жадные соседи, и пуще прежнего заела их зависть. Пошли они, не стыдясь, опять к старику и старухе, просят одолжить им ступку. А старик со старухой люди добрые: как не одолжить, если соседи просят!

Принес сосед ступку домой, насыпал в нее рису и принялся со своей старухой толочь. Да только вместо риса из ступки вдруг пошел дурной запах и полились нечистоты – всю кухню загадили.

Обозлились жадные соседи, разбили ступку на мелкие кусочки и сожгли ее.

Пришел добрый старик за своей ступкой, а от нее только кучка пепла осталась. Опечалился он, да делать нечего. Собрал пепел в корзинку и печально побрел домой.

– Посмотри, старуха, что осталось от сосны Сиро!

Понес старик пепел в сад, хотел на то место высыпать, где Сиро был похоронен, но тут дунул ветер и развеял горсть пепла по всему саду. Попал пепел на ветви слив и вишен, что мерзли под снегом, и вдруг – что за чудеса! – на глазах у старика покрылись они цветами. Была середина зимы, а в саду у старика настоящая весна наступила.

От радости старик даже в ладоши захлопал.

– Ах, как хорошо. Так, пожалуй, если я захочу, все кругом зацветет!

Собрал он остатки пепла в корзину и отправился в город. Идет по улице и кричит:

Я – дед Ханасака! Я – дед Зацветай вишневый цвет ! Куда приду, Там цветут вишни в саду!

Как раз в это время возвращался с охоты правитель провинции со своею свитой. Услышал он старика, подозвал к себе и говорит:

– Я такого еще не видал. А ну-ка, попробуй! Пусть зацветут вот эти засохшие ветки вишни.

Старик быстро забрался с корзиной на дерево.

– Цвети, золотая, цвети, серебряная! – крикнул он и высыпал на ветки пригоршню пепла. В тот же миг на глазах у князя все дерево покрылось пышными цветами.

– Удивительное дело! – изумился правитель.– Невиданная красота! – Похвалил он старика и щедро одарил.

Прослышал об этом жадный сосед, и опять взяла его зависть. Наскреб он в корзину пепла, что остался от ступки, и тоже отправился в город. Идет по улице и кричит:

Как раз в это время опять проезжал мимо правитель- Ах, это ты, сеятель цветов? Ну что ж, покажи нам еще раз, как цветут у тебя деревья!

Жадный старик с самодовольным видом полез на вишневое дерево. Забрался на самую верхушку и давай как попало швырять пепел да приговаривать:

– Цвети, золотая, цвети, серебряная!

Налетел сильный ветер, понес он пепел во все стороны. Досталось тут князю и его свите. Набился им пепел и в нос, и в глаза, и в рот. Поднялась здесь невообразимая суматоха: кто глаза протирает, кто чихает, кто кашляет, кто отряхивается. Разгневался правитель:

– Ах ты, лживый старикашка! Да как ты смел надо мной смеяться?!

Приказал он схватить старика, отколотить хорошенько и бросить его в темницу – чтобы в другой раз людей не обманывал.

В давние времена в провинции Танго, в деревне Мидзуноуэ, жил рыбак по имени Урасима Таро.

Каждый день выплывал он утром в море ловить рыбу, а вечером возвращался домой.

И вот как-то вечером идет он вдоль берега и видит: собрались возле самой воды дети. Чем это они забавляются? – подумал Урасима. Подошел он ближе, – оказывается, поймали ребята молодую черепаху и гоняют ее по песку. Забавлялись, забавлялись, а потом начали мучить беднягу: кто камнем бросит, кто палкой ткнет. Жалко стало Урасиме черепаху.

– Эй, ребята! – обратился он к детям. – Отпустите черепаху! Ведь вы ее совсем замучаете! Но те только смеются:

– Ну и пусть! А тебе-то что? Наша черепаха – что хотим, то и делаем.

– Отдали бы лучше мне, – попросил Урасима.

– Ишь чего захотел! Поймай сам!

– Так я ведь не даром прошу. Я за нее заплачу.

– Заплатишь – дело другое. Давай деньги! Дал Урасима ребятам несколько мелких монет, а взамен получил черепаху.

Довольные ребятишки куда-то убежали, а Урасима остался один с черепахой. Поглаживает, он ее по панцирю и говорит:

– Эх ты, бедняга! Ну что, досталось тебе? Слышал я, что цапля тысячу лет живет, а черепаха и того больше, а вот ты сегодня чуть не погибла. Хорошо, я подоспел вовремя! Видно, в самом деле суждено тебе долголетие. Ну, плыви себе, да смотри, больше не попадайся ребятам в руки.

С этими словами отпустил Урасима черепаху в море, а сам отправился домой.

На другой день, как всегда, отправился Урасима в море рыбу ловить. Вдруг слышит, кто-то окликает его:

– Урасима-сан! Урасима-сан! Испугался Урасима, смотрит на волны и думает:

«Кто бы это мог быть? Кругом ни души: ни лодки, ни людей не видно».

Но тут совсем рядом вынырнула из воды черепаха.

– Неужели это ты звала меня? – в изумлении спросил Урасима.

– Да, я, – с почтительным поклоном отвечала черепаха. – Ты вчера выручил меня из большой беды, жизнь мне спас. Вот я и приплыла поблагодарить тебя. В знак глубокой признательности прошу тебя пожаловать во дворец бога морей Дракона. Случалось ли тебе его видеть?

– Нет! – отрицательно покачал головой Урасима. – Ведь он, говорят, где-то очень далеко отсюда!

– Ну, для нас с тобой расстояние ничего не значит. Хочешь, провожу тебя во дворец?

– Спасибо за любезное приглашение, только мне ведь за тобой не угнаться.

– А тебе и незачем плыть самому. Сядешь на меня и доедешь спокойно.

– Как же я помещусь на твоей маленькой спине?

– Не беспокойся, усядешься.

И вот на глазах у рыбака панцирь черепахи вдруг стал расти. Он сделался таким большим, что на нем теперь мог свободно поместиться человек.

Забрался Урасима на спину черепахе, и пустились они в путь по бурным волнам океана ко дворцу Дракона.

Плыли они, плыли, наконец вдали показались красные ворота.

– Что это там впереди? – спросил Урасима черепаху.

– А это и есть дворец Дракона. Вон, видишь, высокая кровля виднеется?

– Значит, мы уже на месте?

– Да, я же тебе говорила, что мы с тобой быстро доберемся. А теперь сходи на берег. Пойдем пешком.

Проводила черепаха Урасиму до ворот дворца, а у ворот стража стоит.

– Эй, привратники! – громко крикнула черепаха. – Доложите, что прибыл к нам гость из Японии, великодушный рыбак Урасима Таро.

Доложили привратники, как было ведено. Вышли навстречу Урасиме придворные сановники Таи, Хирамэ, Карэй и другие высокочтимые рыбы. Стали они церемонно раскланиваться и приветствовать его:

– Добро пожаловать, почтенный Урасима Таро! Большую честь оказал ты нам, прибыв сюда, в подводное царство. Спасибо и тебе, благородная черепаха, что потрудилась, привезла желанного гостя.

Повели они Урасиму во внутренние покои, а там встретила его сама хозяйка дворца, прекрасная дочь морского Дракона, Отохимэ с многочисленною, свитой придворных. Усадила она Урасиму на почетное место и повела такую речь:

– Благодарим тебя, славный Урасима, что соизволил пожаловать к нам. Ты оказал большую услугу нашему царству – спас жизнь черепахе. Вот мы и пригласили тебя, чтобы отблагодарить чем только сможем. Располагайся в этом дворце, как дома, и отдыхай.

Понял Урасима, что он здесь желанный гость, и радостно и беззаботно стало у него на душе.

– Спасибо за приглашение! – сказал он. – Никогда еще я не был в таком дивном дворце.

Подали тут угощение: яства разные и вино. А потом начались песни и веселые пляски, и пошел пир горой.

А когда улеглось веселье, пошли они осматривать дворец. Ведет Отохимэ гостя и показывает ему палаты дворцовые: все тут из драгоценных кораллов, жемчуга и лазурита. Глядит Урасима, не налюбуется – так здесь разубрано, так разукрашено, что и не рассказать.

Но настоящим чудом был дворцовый сад! На восточной стороне его, как весной, распускались нежные цветы вишни и сливы, из густой изумрудной листвы неслась соловьиная трель. На южной стороне царило лето: буйно росли травы, стрекотали цикады и кузнечики. На западной стороне сада тихо шелестели багряные листья клена и пышно цвели хризантемы – там стояла золотая осень. А на северной стороне сада была зима: деревья утопали в снегу, звонким прозрачным льдом были скованы реки и ручьи.

С восторгом смотрел на все это Урасима Таро, забыв обо всем на свете. Как волшебный сон, незаметно текло здесь время. Но скоро опомнился Урасима. Спохватился он, что оставил дома мать и отца, собрался быстро в дорогу и пришел проститься с Отохимэ.

– Не один день провел я под твоим гостеприимным кровом. Хорошо здесь было, но надо мне идти. Прощай!

– Не покидай нас, погости еще немного!. – стала упрашивать его дочь Дракона. Но непреклонен был Урасима.

– Что ж, так и быть, не стану тебя удерживать, – согласилась Отохимэ. – Только так я тебя не отпущу. Вот, возьми на прощанье! – С этими словами поднесла она Урасиме красивую шкатулку.

Стал было отказываться Урасима, да куда там – хозяйка дворца и слушать не захотела. Взял он шкатулку, а Отохимэ ему и говорит:

– Смотри, что бы с тобой ни случилось, никогда не открывай ее, не то быть беде!

Простился Урасима с красавицей Отохимэ и, держа шкатулку в руках, уселся опять на спину черепахе.

Доставила черепаха его на берег моря, попрощалась и уплыла.

Осмотрелся Урасима. Все как-будто осталось по-прежнему, но только, странно, людей знакомых почему-то не было!

– Что бы это могло значить? – недоумевал Урасима. В смутной тревоге поспешил он домой. Но и дома его встретили незнакомые люди. Наверное, за время моего отсутствия родители куда-нибудь переехали , – подумал он.

– Я Урасима Таро и жил в этом доме, – обратился он к людям. – Скажите, куда переехали мои родные?

– Ты Урасима Таро? – удивленно спросили те.

– Да, я самый!

– Ха-ха-ха! Да ты, оказывается, шутник! Здесь действительно жил когда-то рыбак Урасима, только было это лет семьсот тому назад. Как же ты вдруг живым объявился?..

Смутился Урасима, не поверил им:

– Какие там семьсот лет! Всего два-три дня назад я жил здесь с отцом и матерью. Зачем вы смеетесь надо мной? Сказали бы лучше правду!

– Правду говорим мы, – отвечают ему жители деревни. – Есть у нас преданье, что жил здесь когда-то молодой рыбак Урасима. Отправился он однажды в море рыбу ловить и не вернулся домой. Ждали его, ждали отец с матерью, да так и не дождались – померли. Было это очень давно. Уж не призрак ли ты, который пришел навестить родные места?

Беспомощно оглянулся кругом Урасима. И в самом деле, все показалось ему не таким, как прежде. Неужели люди правы? – думал Урасима, но поверить им боялся.

Как во сне, не зная сам зачем, побрел он опять на берег моря. Не было у него теперь ни дома, ни родных. Тяжело и мрачно стало у него на душе.

И тут вдруг вспомнил Урасима о шкатулке, которую держал в руках. Зачем подарила мне дочь морского Дракона этот дивный ларец? И почему наказывала никогда не открывать его? Может, в нем разгадка всей тайны? Открою его!

Развязал Урасима шнуры шкатулки, поднял крышку и только было хотел заглянуть внутрь ее, как взвилось оттуда фиолетовое облачко дыма. Коснулось оно лица Урасимы, и в тот же миг цветущий юноша превратился в дряхлого, покрытого морщинами старца. В одно мгновение поседели его волосы, согнулась спина, задрожали ноги, в одно мгновение пронеслась над ним вереница лет, пронеслась его жизнь и замерло дыхание в груди его.

В одной деревне недалеко от реки жил старый крестьянин. Было у него две дочери. Трудно жилось крестьянину. С утра до вечера ковырял он мотыгой свой клочок земли поблизости от дома. Но земля была так плоха, что урожая не хватало и на полгода.

Однажды, когда крестьянин работал на своём поле, к нему подошёл одетый в нарядное кимоно какой-то человек и сказал:

– Доброе утро, друг! Солнце еще не взошло, а ты уже на поле. Зачем ты утруждаешь себя так?

– Приходится вставать раньше солнца, – ответил крестьянин. – Иначе и я, и мои дочери – все мы умрём с голода.

– Мне жалко тебя, – сказал незнакомец. – Давай я взрыхлю за тебя твое поле.

Смутился крестьянин.

– Спасибо, добрый человек. Но я очень беден и не смогу заплатить за твой труд.

Незнакомец упёрся руками в колени и поклонился крестьянину в пояс:

– Отдай мне в жёны одну из твоих дочерей, и мы будем в расчёте.

Бедный крестьянин обрадовался, что его дочь выйдет замуж за такого вежливого и трудолюбивого человека, и промолвил:

– Хорошо, я согласен.

Придя домой, крестьянин сказал старшей дочери:

– Счастье не прошло мимо нас. Радуйся: на тебе хочет жениться добрый и трудолюбивый человек. Он работает сейчас на нашем поле.

Дочь подошла к окну, взглянула на поле и вдруг закричала:

– Отец, отец! Смотрите скорее, это людоед-оборотень!

Крестьянин подбежал к окну и увидел на своём поле не человека, -а отвратительную волосатую обезьяну.

Заплакала старшая дочь:

– Что вы наделали! Ведь это людоед из ближайшего леса. Он уведёт меня к себе и съест, как съел уже многих других девушек.

От ужаса отец не мог выговорить ни одного слова.

– Не бойся, сестра, – сказала вдруг младшая дочь. – И вы, отец, тоже не отчаивайтесь. Скажите людоеду, что я согласна стать его женой. Только купите мне в приданое красивый веер и большой глиняный котёл.

Перед закатом солнца обезьяна снова приняла вид человека. Людоед вошёл в дом крестьянина, поклонился и сказал:

– Я своё обещание выполнил, поле обработал. Теперь ты должен выполнить своё обещание – отдать мне в жёны одну из твоих дочерей.

Крестьянин указал на младшую дочь и проговорил:

– Вот твоя будущая жена. Но я не хочу отдавать свою дочь без приданого. Приходи завтра в полдень. К этому времени всё будет готово.

– Хорошо! – проговорил оборотень. – Завтра ровно в полдень я приду за своей невестой...

Как только людоед скрылся, крестьянин поспешил в лавку. Здесь он купил на последние деньги черепаховый веер и большой глиняный котёл.

На другой день ровно в полдень людоед явился за своей жертвой. Невеста ждала его в белом свадебном наряде и держала в руках новый красивый веер. Увидев жениха, она сказала:

– Я готова следовать за вами. Только как быть с глиняным котлом? Это моё приданое, и я ни за что не расстанусь с ним.

Людоед покосился на котёл и пробурчал:

– Тебя никто не заставляет расставаться с ним. Бери его с собой, если тебе так нужен этот котёл...

– Что вы, что вы! – воскликнула невеста. – Разве вы не видите, какой он большой? Да мне его даже не поднять!

– Хорошо, я сам понесу его, только пойдём скорее, – сказал оборотень.

– Но если вы понесёте котёл, то обе ваши руки будут заняты, – сказала невеста.

– Ну и что из того? Пусть будут заняты! – закричал сердито оборотень.

– А как же я перейду через речку? – спросила девушка. – Там такие шаткие и узкие мостки. Я умру от страха, если не смогу опереться на вашу руку...

– Тогда оставь этот неуклюжий котёл здесь. Завтра я приду за ним.

– Нет, нет, я обязательно должна взять его с собой. Знаете, что я придумала? Разрешите, я привяжу котёл вам на спину. Тогда всё будет хорошо: вы сможете помочь мне перейти через реку.

– Хорошо, – согласился людоед. – Скорее привязывай котёл, и мы отправимся в путь!

Про себя же оборотень подумал: Дай только завести тебя в лес, а там я быстро с тобой расправлюсь!

Девушка привязала крепко-накрепко к спине людоеда огромный глиняный котёл, попрощалась с отцом, с сестрой и отправилась за женихом. Она шла за людоедом и непрерывно восхищалась своим новым веером:

– Ах, какой прекрасный веер! Я уверена, что такого веера нет даже у дочери знатного самурая! Я умерла бы от горя, если бы потеряла такой веер!

Людоед слушал эти слова и злобно думал: Ты умрёшь раньше, чем думаешь! Я уже вижу за рекой вершины деревьев. Там в лесу я тебя и съем!.. Вскоре они подошли к реке. С одного берега на другой были перекинуты деревянные мостки. Людоед взял девушку за руку, и они направились на другой берег. Но едва они достигли середины реки, как девушка испуганно вскрикнула:

– Погодите, погодите! Я уронила веер, мой прекрасный веер! Какое страшное несчастье!!!

– Никакого несчастья нет! – сердито сказал людоед. – В моём доме множество драгоценных вееров... Поспешим, и ты сама скоро в этом убедишься. Уверяю тебя, что через час ты уже не будешь огорчаться.

Дочь крестьянина, конечно, отлично поняла, почему людоед говорит, что через час она уже не будет огорчаться. Закрыв лицо руками, девушка сделала вид, что плачет, и горестно воскликнула:

– Этот веер подарил мне мой дорогой отец! Разве вы не знаете, как надо беречь родительские подарки! Нет, нет! Боги накажут меня, если я забуду о родительском подарке. Умоляю вас, достаньте со дна реки мой драгоценный веер!

– Хорошо! – закричал людоед. – Я достану тебе веер! Стой на мостках и не шевелись, а то упадёшь.

С этими словами людоед сбежал с мостков на берег и вошёл в воду.

– Пройдите, пожалуйста, ещё немного, веер упал дальше, – сказала девушка, увидев, что оборотень остановился недалеко от берега.

Людоед продвинулся и начал шарить руками по дну.

– Не там, не там! – закричала ему с мостков девушка. – Ближе к середине!

Людоед снова сделал несколько шагов вперёд.

– Дальше, ещё дальше! – закричала опять дочь крестьянина.

Теперь вода доходила людоеду уже до груди.

– Вам осталось совсем немного, совсем немного! – воскликнула девушка. – Веер находится у ваших ног, я отлично вижу его сверху. Скорее ныряйте, пока веер не унесло течением.

Забыв о том, что на спине его огромный глиняный котёл, людоед изо всех сил нырнул. Котёл мгновенно наполнился водой и сразу же утянул людоеда на дно. Сколько оборотень ни бился, – все оказалось напрасным: уж очень крепко был привязан на его спине котёл.

Так крестьянская дочь спасла жизнь себе и своей сестре.

С тех пор и говорят люди: борись с несчастьем умом, а не слезами!

Жил в одной деревне старик. Пошел он как-то в лес и нашел там старый красный колпак. Обрадовался старик находке: хоть и стар колпак, да ведь у него и такого не было.

«В пору ли он мне?» – подумал старик и надел колпак на голову. И что же? Слышал -он до того только щебет и – крики птиц, а тут вдруг весь лес наполнился спорами и разговорами. Где мать детей кличет, где муж с женой спорит, а там слышны нежные любовные речи.

Старик даже в сторону шарахнулся от испуга! Сбила ветка колпак у него с головы, и сразу стихли речи, снова зазвенел только птичий щебет. Поднял старик колпак с земли, надел на голову, и опять послышались разговоры и вверху, на ветках, и внизу, в кустах. Снял колпак – снова непонятный птичий щебет да шорох листьев. Надел колпак – опять разумные речи.

– Вот оно что! – догадался старик. – Не простую вещь я нашел, а сокровище, колпак чуткие уши . Кто его наденет, станет понимать язык всего живого на земле: птиц, зверей и растений. Слыхал я про него и раньше, да только не верил, что есть такой!

Пошел старик дальше в лес, присел отдохнуть под большим деревом и задремал. Проснулся он от вороньего карканья.

– Что это я, соснул, кажется, – встрепенулся старик. Поднял голову и видит: прилетел откуда-то ворон и опустился на ветку того самого дерева, под которым он спал. Вскоре с другой стороны прилетел еще один ворон и сел на ветку рядом с первым.

Поскорее надел старик свой красный колпак и стал слушать.

Повели над ним два ворона разговор странными хриплыми голосами.

– Давно мы с тобой не встречались, брат,– сказал один ворон. – Ты откуда путь держишь?

– Был я на морском берегу, но пропала там рыба, нечем стало кормиться, вот я и прилетел сюда, – ответил другой ворон. – А ты где летал, брат?

– Прилетел я из Арами; право, и там не легче. Всюду одно-и то же! Лучше скажи, что на свете нового, небывалого?

– Особых новостей нет. Хотя, постой, расскажу тебе, что случилось в моей стороне, на морском берегу. В одной деревне лет шесть назад строил богач кладовую. Стали делать над ней крышу из дранки. И случилось так, что заползла в ту пору на крышу змея, ее и прибили гвоздем. Лежит змея, томится, полуживая, и все эти годы ее верная подруга носит ей пищу. Терзает их тяжкое горе, копится их обида на людей год от года. И поразила она дочку богача неизлечимой болезнью. Если никто не догадается приподнять доску и освободить змею, то умрут и змея, и девушка. Много раз летал я над крышей и каркал об этом во все горло, да ведь люди не знают сострадания! Никто не внял моим речам.

Другой ворон отвечал ему:

– Правда твоя, непонятливы люди! Как громка ни каркай, им все невдомек.

Наговорились вороны и разлетелись: один – на запад, другой – на восток.

Услышал это старик и подумал:

«Хорошо, что на мне был чудесный колпак! Надо скорей идти к богачу спасать девушку и змею. Но раньше выряжусь-ка я почудней, чтобы видели, что я не простой человек».

Отыскал старик на окраине деревни брошенный старый улей, обклеил его бумагой и напялил на голову.

По японскому народному поверью, горе и обиды могут причинить тяжелую болезнь обидчику даже без воли и ведома обиженного.

В таком наряде приходит старик к дому богача и кричит у ворот:

– Гадатель пришел, гадатель!

Богач как раз сидел, голову ломал: чем ему больную дочь вылечить? Позвал он старика:

– Эй, гадатель, не стой у ворот, зайди ко мне в дом, погадай!

Зашел старик в дом, спросил:

– О чем погадать нужно?

– Дочь моя уж много лет болеет, вот-вот умрет.

Погадай, с чего на нее болезнь напала и как ее вылечить.

– Ведите меня к больной, – говорит старик.

Сел он у изголовья больной девушки и забормотал непонятные заклинанья:

Стебельки кудзу ползучие По горам ползут, смотри, Стелются на двадцать ри!

Пробормотал он так, а потом рассказал все, что услышал от ворона.

– Правду говорит гадатель, – воскликнул богач. – Как раз лет шесть назад строил я кладовую. Тогда, видно, и случилось это. Надо скорее освободить змею.

Тут же позвали плотника, что жил по соседству, и велели ему поднять дранку. В самом деле, оказаласьпод ней змея, вся высохшая, прозрачно-белая, еле живая.

– Вот она, причина болезни! – сказал старик. Осторожно положили змею в корзинку, снесли с крыши вниз, поставили корзинку на берегу ручья истали поить и кормить змею. А когда она оправилась, отпустили ее на волю.

И стала болезнь девушки понемногу проходить. Вскоре она совсем поправилась.

Богач, не помня себя от счастья, подарил старику триста ре.

Вернулся старик домой, справил себе новую одежду и на радостях отправился странствовать.

Однажды сел он отдохнуть под раскидистым деревом возле дороги. Глядь, снова прилетают два ворона – один с запада, другой – с востока. Уселись они на дереве и повели между собой разговор.

– Тоскливо жить все в одном и том же городе, мало слышишь нового, – жалуется первый ворон, – поневоле улетишь в новые края.

– Это правда, – отвечает второй ворон, – но вот в городе, где я жил, случилось небывалое. Тяжело заболел один богач, не сегодня-завтра умрет. А все отчего? Лет шесть назад пристроил он к своему дому парадные покои и, чтобы расчистить для них место, велел срубить старое камфарное дерево. Пень этого дерева остался стоять под застрехой, и течет на него дождевая вода с крыши. Не погибли корни дерева, и, пока держится в них жизнь, дают они новые побеги. Да только их тут же обрезают. И жить дерево не живет, и умирать не умирает. Думает оно горькие думы, и от этих дум напала на богача тяжелая болезнь. Каждую ночь из горных лесов приходит множество деревьев навещать своего несчастного друга. Жалуется им камфарное дерево, а что они могут сделать! Уж дали бы ему жить на свободе или выкопали бы, чтобы сразу засохло и не мучилось больше!

Услышал старик рассказ ворона и отправился к богачу. Пришел и кричит у ворот:

– Гадатель пришел, гадатель! Выбежали люди из покоев богача:

– Гадатель, зайди сюда, хозяин тебя приглашает. Ввели старика в такие богатые покои, каких он в жизни не видел. Огляделся старик и спрашивает:

– О чем же вам погадать?

– Много лет уже болеет хозяин этого дома, – отвечают ему. – Сколько мы ни призывали врачей и Заклинателей, пользы от них никакой!

– Не беспокойтесь! – говорит им старик важным голосом. – Я узнаю причину болезни и вылечу вашего хозяина.

Забормотал старик свои заклинанья:

А потом стал говорить:

– Строили вы лет шесть назад парадные покои возле дома...

– Ах, прорицатель, откуда ты знаешь, что мы строили такие покои лет шесть назад? – спрашивают его домашние.

– Это мне открыло мое гаданье. Поселите меня в тех покоях, и за три дня и три ночи я открою причину болезни вашего хозяина и изгоню ее.

Отвели старика в те самые покои, где камфарное дерево мучилось. Первым делом он приказал:

– Не входите ко мне, пока не позову! Настала ночь, но старик не лег спать, надел он свойколпак и слушает, что дальше будет.

В полночь что-то зашелестело, снаружи зашуршало и послышался голос:

– Эй, камфарное дерево, откликнись! Как нынче твое здоровье?

В ответ послышался тихий-тихий голос, точно из-под земли:

– Кто это говорит? Не дерево ли наги с горы Роккауси? Ты ко мне приходишь каждую ночь издалека. Как мне благодарить тебя за твою заботу? Об одном только теперь я думаю, как бы мне поскорей умереть, но не приходит ко мне смерть, и нет конца моим мученьям.

Стало дерево наги утешать друга:

– Что ты, что ты, нельзя падать духом! Надейся! Так побеседовали они и расстались. Но не прошло и часа, как снова послышался шорох и чей-то голос спросил:

– Эй, камфарное дерево, каково тебе сегодня? Отвечает камфарное дерево еле слышно:

– Меня уже не спасти. Не знаю, как и благодарить вас, друзья, за то, что вы каждую ночь навещаете меня! Кто это говорит со мной! Уж не ползучая ли сосна с горы Хаятинэ?

– Она самая.

– Ты пришла издалека!..

– Ничего! Просто я собралась погулять и зашла к тебе по дороге. Настанет весна, и ты непременно поправишься! Надейся!

И снова послышалось: шурх-шурх! Это уходила ползучая сосна.

Старик в своем колпаке чуткие уши слышал все их речи и думал: Поскорее бы рассветало!

И едва наступило утро, старик попросил проводить его к больному. Сел он у его изголовья и опять забормотал свои заклинанья про ползучие побеги кудзу. А потом рассказал про горе лесных деревьев. Ведь не только камфарное дерево страдает – все деревья на высоких горах вокруг горюют о своем друге.

– Надо скорее вырыть пень камфарного дерева, тогда и больной поправится! – сказал старик.

Тотчас же вырыли пень камфарного древа, поставили в саду, разукрасили, словно божество. И стала пропа-дать болезнь хозяина дома. Скоро он был уже совсем здоров.

Все в доме не знали, как благодарить старика. Снова получил он триста ре и вернулся к себе домой. Решил он, что с него довольно, и бросил гаданье.

Развел старик хороший сад, какого ни у кого больше в деревне не было. Поселились в нем из благодарности к старику самые красивые деревья со всей округи и цвели каждую весну небывалым цветом. И все звери и птицы тоже дружили со стариком, потому что он их понимал и жалел.

В давние времена на берегу моря жил бедный рыбак, по имени Кэндзо Синобу.

Однажды в холодный ветреный день в хижину Кэндзо кто-то постучал. Кэндзо открыл дверь и увидел на пороге дряхлого старика.

– Позволь мне переночевать у тебя, – попросил странник. – Много раз прошел я без отдыха и вот теперь прошу тебя дать мне приют и утолить мой голод. Смутился Кэндзо.

– Почтенный учитель, я очень беден и могу предложить вам на ужин всего одну рыбёшку.

И Кэндзо показал на очаг, где в котелке варилась какая-то небольшая рыбка.

– Но ведь ты варишь эту рыбу для себя, – сказал странник.

– Я только что поужинал и совсем сыт, – стал уверять Кэндзо гостя. – Не отказывайтесь от моего скудного угощения и, умоляю вас, не думайте обо мне.

Когда странник поужинал, Кэндзо уложил его на свою циновку, а сам, голодный, лёг прямо на земляной пол.

Ночью Кэндзо проснулся от стонов странника.

– Что с вами, учитель? – встревожился Кэндзо.

– Мне холодно, мне очень холодно! Если ты не разведёшь сейчас огонь, – я умру.

«Что мне делать? – подумал Кэндзо. – У меня совсем не осталось хвороста».

Так подумав, Кэндзо схватил топор и поспешил на берег, где стояла его ветхая лодка. Рыбак взмахнул топором, и вскоре лодка превратилась в груду щепок. Придя домой, Кэндзо развёл в хибати огонь.

Когда в хижине стало тепло, странник поднялся с циновки и сказал:

– Спасибо тебе, теперь я снова здоров. Скажи мне, каково твоё самое заветное желание? Ответил, не задумавшись, Кэндзо:

– Я хочу, чтобы все японцы обладали мудростью, здоровьем, честно нажитым богатством, храбростью, знанием и весельем.

В ответ странник сказал:

– Эти людские блага хранятся в ларце на вершине Золотой горы. Там их сторожит синий дракон. Многие смелые люди пытались подняться на Золотую гору, но труден туда путь. Тысячи смертей подстерегают того, кто попытается добыть эти блага!

– Я не испугаюсь ничего! – громко сказал Кэндзо. – Скажите только мне, почтенный учитель, где находится Золотая гора.

Ответил странник:

– Ступай на юг, но помни: достигнуть Золотой горы может лишь тот, кто любит свой народ больше самого себя, кто не отступит перед смертью!

Утром, когда взошло солнце, Кэндзо отправился в путь. Двадцать дней шёл он на юг, как сказал ему странник. На двадцать первый он оказался на берегу широкой реки.

Задумался Кэндзо: Как перебраться на другой берег? Заметив невдалеке чей-то дом, Кэндзо направился к нему. Там он спросил у хозяина:

– Почтенный господин, где я могу достать лодку, чтобы перебраться на другой берег?

– Что вы, что вы?! – замахал руками хозяин. – Никому на свете не удалось переплыть эту реку.

Водовороты ее столь ужасны! Всякий, кто пытался перебраться на тот берег, погибал!

– Но я должен обязательно попасть на другой берег! – воскликнул Кэндзо.

– Ни одному смертному не удалось переплыть через эту реку, – сказал снова хозяин.

– Будь у меня свёрток шёлка, я сразу бы перебрался на тот берег! – воскликнул Кэндзо.

– Я дам вам свёрток шёлка, – сказал хозяин. – Только я не понимаю, как вы переправитесь на шёлке через реку.

Получив шёлк, Кэндзо сразу же начал мастерить из него огромного змея. Когда змей был готов, Кэндзо обратился к хозяину с такими словами:

– Прошу вас, привяжите меня к змею и запустите в воздух. Как только ветер отнесёт меня на тот берег, я перережу верёвку и опущусь на землю.

Хозяин стал отговаривать смельчака:

– Вы можете разбиться. Оставайтесь лучше жить в моём доме, и я выдам за вас замуж мою единственную красавицу дочь. Когда же я умру, вы станете владельцем многих земель и лесов.

Кэндзо сказал:

– Японская пословица гласит: Кто хочет отнять у дракона волшебный камень, тот должен вступить с драконом в бой . Тот же, кто решил сделать свой народ счастливым, тот не должен бояться за свою жизнь!

– Пусть будет по-вашему, – сказал хозяин и принялся за дело.

Привязав Кэндзо, хозяин запустил змея. Змей взвился под облака и быстро перелетел по ветру через широкую и бурную реку. К этому времени ветер утих и Кэндзо стал опускаться на землю. .Как только ноги его коснулись земли, он радостно воскликнул:

– Скорее в путь, нельзя терять ни минуты! Но едва он сделал несколько шагов, как вдруг из-за кустов выскочил свирепый тигр. И в это же мгновение Кэндзо услышал за своей спиной странное шипение.

Кэндзо оглянулся и увидел ползущего к нему удава. Спасения для Кэндзо не было: впереди – тигр, позади – удав.

Вдруг раздался страшный шум и с неба камнем упал громадный орёл. Он схватил Кэндзо и, прежде чем тигр и змей пришли в себя, поднялся в воздух.

С каждой минутой орёл поднимался всё выше и выше; и наконец Кэндзо потерял из вида землю. Кэндзо сразу же догадался, что орёл несёт его в своё гнездо, чтобы там растерзать.

Когда орёл начал опускаться, Кэндзо увидел под собой бушующий океан и прибрежные скалы. Ещё несколько взмахов – и орёл окажется на скале, в своём гнезде. Вдруг орёл увидел, что в гнезде сидит обезьяна и готовится сожрать его птенцов. Пронзительно закричав, орёл выпустил из своих когтей человека и бросился на обезьяну.

Кэндзо упал в воду, и огромные волны понесли его далеко в открытый океан.

«Неужели я погибну, не добыв своему народу счастья?» – горестно подумал Кэндзо.

И в этот момент он заметил поблизости кита. Собрав последние силы, Кэндзо подплыл к киту и взобрался ему на спину. Кит же был таким огромным, что даже не заметил, что на него кто-то взобрался.

Очень скоро киту надоело лежать на одном месте, и, подняв вокруг себя громадные волны, великан отправился в путь.

Усталый Кэндзо растянулся на спине кита и сам не заметил, как заснул. Когда же он проснулся, то увидел вблизи от себя берег. Не долго думая Кэндзо бросился в воду и поплыл к берегу.

Едва ноги его коснулись песчаного берега, как от усталости и голода он упал и потерял сознание.

Бедный Кэндзо лежал на берегу до тех пор, пока его не заметил мальчик, пригнавший на берег быка. Мальчик увидел Кэндзо и начал обмахивать его веером. Кэндзо открыл глаза, но встать на ноги не мог. Тогда мальчик помог ему сесть на быка и повёл быка в ближайший бамбуковый лес.

В бамбуковом лесу стоял просторный дом. Из дома вышел человек и спросил мальчика:

– Кого ты привёз?

– Отец, этот человек лежал без сознания на берегу моря, и я не мог оставить его без помощи, – ответил мальчик.

Тогда отец похвалил мальчика, пригласил Кэндзо войти в дом, накормил его и уложил спать.

Долго спал Кэндзо, когда же проснулся, в комнату его вошел отец мальчика и спросил:

– Скажите, почтеннейший, куда вы держите путь?

– Я иду на вершину Золотой горы, чтобы добыть для народа мудрость, здоровье, богатство, знания, храбрость и веселье.

– Я слышал об этой горе, – сказал отец мальчика. – Если вам дорога жизнь, не ходите туда! Никто не возвращается оттуда живым. Оставайтесь в моём доме и живите, сколько угодно.

– Нет! – сказал твердо Кэндзо. – Не уговаривайте меня. Пока я жив, ничто не сможет остановить меня на полпути.

И Кэндзо снова отправился на юг.

Он миновал безлюдную степь, переплыл большое озеро, пробрался сквозь непроходимый лес и увидел перед собой бесконечную пустыню. Три для шёл благородный Кэндзо по горячей пустыне, умирая от голода и жажды; на четвёртый день он увидел вдали вершину Золотой горы.

Обрадованный Кэндзо бросился бежать к горе и в полдень был уже у её подножия. Не останавливаясь, Кэндзо начал взбираться на вершину. Совсем немного прошёл он, как вдруг откуда-то сверху раздался громовой голос:

– Ни шагу дальше, или ты будешь растерзан! Нелегко было испугать Кэндзо. Он выхватил меч и устремился вперёд. И вдруг его окружили страшные собаки. Они стояли вокруг Кэндзо, разинув пасти, и бешено сверкали глазами. Снова раздался сверху голос:

– Повернись к ним спиной, ступай отсюда, и они тебя не тронут. Если же ты сделаешь хоть один шаг вперёд, псы разорвут тебя на части!

Кэндзо ударил мечом ближайшую собаку, и собака, поджав хвост, сразу же убежала. Остальные псы пронзительно завыли и защёлкали зубами. Снова ударил Кэндзо мечом ближайшую собаку, и эта собака тоже поджала хвост и поползла прочь.

Опять раздался грозный голос:

– Сделай хоть один шаг назад – и ты будешь спасён!

И тогда Кэндзо понял, что эти псы страшны только для тех, кто при виде опасности устремляется не вперёд, а назад.

И, поняв это, Кэндзо перестал стоять на месте, а стремительно ринулся вперёд. Тогда свирепые псы жалобно заскулили и исчезли.

Не успел Кэндзо сделать и несколько шагов, как увидел красавицу девушку. Девушка бежала ему навстречу, простирала руки и повторяла только одно слово:

– Спасите! Спасите!

– Кто посмел тебя обидеть? – спросил Кэндзо.

– Я убежала от синего дракона. Он гонится за мной!

– Я защищу тебя! – воскликнул Кэндзо и поднял вверх свой меч.

– Знайте же, что синего дракона не может поразить никакой меч. Но здесь поблизости есть пещера. В эту пещеру синий дракон никогда не входит...

– Так поспешим же туда! – обрадовался Кэндзо. Девушка устремилась вперёд, Кэндзо последовал за ней.

Когда Кэндзо вошёл в пещеру, он долго не мог прийти в себя от изумления. Посреди пещеры стоял дзэн, уставленный множеством яств и кувшинами с вином.

И, усадив Кэндзо на белоснежную циновку, девушка начала любезно его угощать.

Она подливала ему то из одного кувшина, то из другого. Такого вкусного вина Кэндзо никогда в жизни не пил.

Вскоре Кэндзо уснул; когда же он проснулся, то от ужаса чуть не умер: девушки в пещере не было, а сам он оказался прикованным толстой цепью к стене пещеры.

Понял тогда Кэндзо, что это коварный синий дракон принял облик девушки, заманил его в пещеру и приковал во время сна цепью к стене.

Несчастный Кэндзо лежал в пещере и ждал появления ужасного дракона. Но дракон не показывался.

Много дней прошло с тех пор, как Кэндзо очнулся прикованным к стене пещеры. Его мучили голод и жажда, с каждым днём силы несчастного иссякали. И вот, когда Кэндзо уже приготовился умереть, в пещере вдруг завыл ветер, затряслись стены – и перед рыбаком предстал синий дракон.

Это был страшный дракон. На змеиной шее вращалась огромная лошадиная голова с бычьими ушами. Брюхо и спина дракона поросли толстой чешуёй.

– Согласись вернуться к себе, и я не трону тебя! – прохрипел дракон: – Если не согласишься, я уморю тебя голодом.

– Пока я жив, я не откажусь от мечты сделать свой народ счастливым, – ответил Кэндзо.

Дракон разинул пасть – и пещера наполнилась смрадным, дымом. Снова завыл ветер и снова затряслись каменные своды пещеры. Когда же дым рассеялся, дракона в пещере не оказалось. Он исчез. Но в пещеру сразу же ворвались десять демонов. Каждый из них подходил к Кэндзо и говорил:

– Согласись вернуться домой, и мы дадим тебе столько золота, сколько ты сможешь унести. И каждому из них Кэндзо отвечал:

– Лучше я умру, чем вернусь на родину без ларца с людскими благами!

Тогда демоны схватили железные палицы и начали избивать Кэндзо. После каждого удара они спрашивали:

– Уйдёшь отсюда?

И каждый раз он отвечал:

– Нет!..

Ничего не могли сделать демоны с Кэндзо и поспешили к своему покровителю.

С бешеным рёвом ворвался синий дракон в пещеру. Он разорвал цепь, которой Кэндзо был прикован к стене, притащил его к огромному водопаду и бросил в водяную пропасть. Но как только Кэндзо скрылся в бурных потоках воды, дракон вытащил его и сказал:

– Вернись домой, и я дам тебе столько жемчужин, сколько ты сможешь поднять. Согласен?

– Нет! – выкрикнул Кэндзо. – Нет!

– Ну, тогда пришёл твой конец! – зарычал в бешенстве дракон.

Он привязал Кэндзо к высокой сосне, над головой его прикрепил на ста верёвках громадный валун. Сделав так, дракон сказал:

– Этот камень держится на ста верёвках. Через каждую минуту я буду перерезать по одной верёвке. Если через сто минут ты не признаешь себя побеждённым, камень размозжит твою голову!

И, сказав так, он начал перерезать верёвки. Прошло девяносто девять минут. Теперь камень держался всего на одной верёвке. – Последний раз спрашиваю тебя: уйдёшь ты отсюда или нет? – завопил дракон.

– Нет, – снова ответил Кэндзо, – нет!

– Смерть тебе! – закричал дракон в ярости и взмахнул мечом, чтобы рассечь последнюю верёвку. В этот момент раздался грозный голос:

– Остановись!

Кэндзо поднял глаза и увидел рядом с драконом того самого странника, который рассказывал ему о Золотой горе и о ларце с человеческими благами. Странник был одет в красную шёлковую одежду; в правой руке была золотая палочка.

Злобный дракон даже не обернулся в сторону странника. Взмахнув мечом, он рассек последнюю верёвку, на которой держался огромный валун.

Но странник, который на самом деле был могущественным волшебником, прикоснулся к валуну золотой палочкой – и камень упал к ногам привязанного к сосне Кэндзо.

– Я растерзаю тебя! – завопил дракон и, изрыгая смертельное пламя, устремился на волшебника.

Но тот сказал волшебное слово и превратился в могучего великана. Увидев это, дракон превратился в льва. Тогда великан вновь принял облик человека, поднял вверх золотую палочку – и из-за туч на льва посыпались острые стрелы.

Зарычав от боли, лев подпрыгнул на месте и исчез.

– Вы победили синего дракона! – закричал привязанный к дереву Кэндзо.

Но волшебник не торопился радоваться. Он вынул зеркало, положил его на землю, и в зеркале отразилось всё, что делалось за облаками. Кэндзо увидел в небе дракона, который целился в волшебника отравленной стрелой. Вновь поднял волшебник к небесам золотую палочку – и дракон свалился на землю. Но едва он прикоснулся к земле, как превратился в волка и бросился бежать. Волшебник принял облик тигра и понёсся в погоню за волком. Тогда волк превратился в коршуна, а волшебник – в могучего орла. Но в тот самый момент, когда орёл настигал коршуна, коршун, сложив крылья, упал в траву, превратился в крота и ушёл глубоко в землю. В то же мгновение орёл превратился в вепря и начал разрывать нору крота. Крот выскочил из-под земли, обратился в камень и покатился вниз с горы. Тогда странник принял снова свой облик, ударил по камню золотой палочкой – и камень разлетелся на мелкие осколки. Но осколки эти поднялись в воздух и превратились в ядовитых мух. Странник поднял горсть песку, подбросил его – ив воздухе оказалось множество воробьев. Воробьи набросились на мух, стали клевать их, и вскоре из всех мух уцелела только одна. Кэндзо увидел её, когда она была уже высоко в небе. Ещё мгновенье – и она скрылась бы за облаками. Но странник дунул на тучи, и все небо покрылось паутиной. В этой паутине и запуталась муха.

Кэндзо видел, как муха билась в паутине. Но чем больше она билась, тем сильнее запутывалась. Волшебник бросил в муху золотую палочку – и муха, превратившись в дракона, разорвала паутину. Упав на землю с такой высоты, дракон разбился насмерть.

Тогда странник отвязал Кэндзо от дерева и сказал:

– Ты не щадил жизни, чтобы сделать счастливым свой народ, потому я и пришёл тебе на помощь. Ты не испугался смерти, не отрёкся от своей мечты, поэтому злые силы не могли умертвить тебя. Ступай же на вершину Золотой горы. Отныне путь туда для тебя свободен.

Обрадованный Кэндзо, забыв об усталости, поспешил на вершину. Здесь он сразу же увидел заветный ларец, схватил его и побежал вниз.

День и ночь шёл теперь Кэндзо домой. Он спешил в Японию, чтобы наделить свой народ всеми человеческими благами.

Ступив на родную землю, Кэндзо открыл крышку ларца, и оттуда вылетели Мудрость, Здоровье, Богатство, Храбрость, Знание и Веселье.

Блага эти до сих пор живут на земле. Говорят, что обрести их может тот, кто никогда не заботится о себе, а думает только о счастье и благополучии своего народа.

Давным-давно жил в одной деревне старик. И была у этого старика на правой щеке огромная шишка. Болталась она сбоку и вечно ему мешала.

Пошел однажды старик в лес за дровами. Вдруг поднялась страшная буря, засверкала молния, загремел гром, полился дождь ручьями.

Хотел старик вернуться домой, да куда там в такую погоду! Стал он думать, как ему дальше быть. Глядь, рядом дерево с большущим дуплом. Забрался старик в дупло и ждет, когда дождь утихнет. А тем временем ночь наступила. В густом лесу темно, хоть глаз выколи, ветер жутко завывает. Страшно старику. Сидит он в дупле и дрожит, глаз не может сомкнуть.

В полночь дождь приутих и ветер улегся. И вот слышит старик в лесу голоса, будто толпа людей спускается с высокой горы. Насиделся старик один в темноте, набрался страху, но тут, как услышал голоса, на душе у него сразу полегчало.

«Вот, – думает, – и попутчики мне нашлись». Высунулся он из дупла, да так и обмер от ужаса. Вместо людей идут друг за другом какие-то чудища, не иначе – черти! Цветом они разные и одеты пестро. Идут, гомонят, дорогу фонариками освещают. И кажется, будто светятся в темноте десятки кошачьих глаз.

У старика от страха душа в пятки ушла. Забился он в дупло, сидит там ни жив ни мертв, дрожит – зуб на зуб не попадает.

А черти все ближе и ближе подходят. Поравнялись с деревом, в котором старик сидел, погалдели, погалдели что-то по-своему и остановились.

«Ну, – думает старик, – пропал я!» И еще больше испугался.

Тем временем один из чертей, должно быть самый главный, уселся прямо перед дуплом, а по правую и левую сторону от него расположились и остальные черти. И каких страшилищ тут только не было! И одноглазые, и со ртами до ушей, и с плоскими, безносыми рожами, да такие все противные и страшные, что и не рассказать!

Откуда-то появились у чертей вино, глиняные чарки, и пошел пир горой. Выпили черти и захмелели, а больше всех самый главный: сидит, глазища таращит, гогочет во всю глотку. Вскочил тут один молодой черт, взял блюдо с каким-то кушаньем и почтительно подносит главному черту. Потом начал что-то говорить ему, а что – не разберешь. Сидит главный черт, в левой руке чарку держит, слушает молодого и смеется. Посмотришь, ну, точь-в-точь, как у людей! А потом затянули черти песню на разные голоса. Молодой черт выскочил вперед и пустился в пляс. И началось тут!.. Один за другим выходили черти в круг показать, кто во что горазд. Были тут и ловкие плясуны – этих все хвалили. Были никудышные – этих провожали громким смехом. Главный черт совсем разошелся.

– Такой веселой пирушки, как сегодня, у нас еще не бывало. А ну, кто еще хочет сплясать? Выходи! – крикнул он.

Все это время старик сидел, скорчившись, в дупле и со страхом думал: Попал я в переделку! Но потом любопытство взяло свое. Начал он из дупла выглядывать и сам не заметил, как забыл все свои страхи. Смотрит на пляски чертей, словно так и полагается, и даже ногами притопывает. Дальше – больше: совсем развеселился старик. А как услышал слова главного из чертей, так и самому захотелось выйти в круг, поплясать. Но тут же спохватился он и думает:

«Высунусь я из дупла, схватят меня черти и сожрут! Нет уж, потерплю, посижу лучше здесь».

А черти, как нарочно, еще веселее в ладоши хлопают и в такт подпевают. Не выдержал старик:

– Эх, будь что будет, пойду! А съедят, так все равно один раз помирать!

Сунул он топор за пояс, надвинул шапку поглубже и выскочил на поляну прямо перед самым носом у главного черта.

– Сейчас я вам покажу, как надо плясать! От такой неожиданности черти перетрусили больше, чем сам старик. Повскакивали с мест, загомонили:

– Что такое? Кто такой? Да ведь это, никак, старый человек к нам пожаловал!

Но старику уже было все равно. Он усердно выделывал коленца, носился по кругу быстрее белки и, словно подвыпивший, выкрикивал: Э-эх! Э-эх!

И так это было забавно, что черти скоро пришли в себя. Стали они хлопать в такт и всячески подбадривать старика.

– Вот это молодец! Давай, давай! Покажи, как пляшут! – громко кричали они, забыв обо всем на свете.

А когда старик устал и остановился, главный черт в восхищении сказал:

– Ну и плясун же ты! Никогда такого не видел. Завтра вечером приходи опять, спляшешь нам еще раз!

-Хэ-хэ, я и без вашего приказа приду, – самодовольно ответил старик. – Сегодня я так, безо всякой подготовки плясал, а вот завтра к вечеру подготовлюсь – спляшу еще лучше.

Но тут черт, что сидел третьим слева от главного черта, поднялся и говорит:

– Э нет, так не годится. А вдруг обманет старик и не придет? Давайте возьмем у него что-нибудь в залог, чтобы сдержал свое слово.

– Да, ты, пожалуй, прав, – согласился главный черт.

Загалдели тут черти, стали спорить, что лучше взять у старика. Один кричит – шапку, другой – топор. Прекратил шум главный черт.

– Нет, – говорит, – лучше всего возьмем у него шишку со щеки. Шишка, должно быть, счастье приносит. И уж, наверное, старик дорожит ею больше всего на свете.

А старик в душе радуется: Вот, – думает, – повезло! Но сам виду не подает и нарочно, словно вправду испугался, просит чертей:

– Что вы, что вы! Разве можно! Да отрежьте мне нос, глаза вытащите, только шишку, прошу вас, не троньте! Ведь сколько лет я ее берегу как сокровище. Отнимете – пропаду я тогда!

Услышал эти слова главный черт, -обрадовался.

– Ну, что я вам говорил? Старик и в самом деле дорожит шишкой. Взять ее в залог. Эй, кто там!

Подскочили тут к старику черти, и не успел он опомниться, как открутили ему шишку. Старик даже не почувствовал.

В это время начало рассветать, на деревьях вороны закаркали.

Испугались черти, повскакивали.

– Ну, старик, завтра вечером обязательно приходи! Тогда и получишь свою шишку.

С этими словами бросились черти кто куда и скрылись.

Провел старик рукой по щеке – гладкое место. Огромной шишки как не бывало!

– Вот за это спасибо. Бывают же чудеса на свете! И, не в силах сдержать свою радость, пустился старик бегом домой, чтобы поскорее показаться старухе. Увидела старуха, что старик без шишки вернулся, испугалась и спрашивает:

– Куда же ты шишку девал?

Рассказал ей старик, как черти у него шишку в залог забрали.

Слушает старуха, ахает, а у самой глаза от удивления совсем круглые! И хоть просил ее старик об этом чуде другим не рассказывать, старуха в тот же день разнесла новость по всей деревне.

А рядом с ними жил другой старик с такой же шишкой, только на левой щеке.

Узнал он, что сосед избавился от своего украшения, и завидно ему стало. Пришел он к старику и спрашивает:

– Скажи, куда девалась твоя шишка? Кто этот искусный лекарь, что сумел ее отрезать? Как найти этого человека? Я бы тоже хотел вылечиться.

– Да нет! – отвечает ему наш старик. – У лекаря я не был. Шишку вчера вечером у меня черти в лесу отобрали.

– Как это отобрали? – изумился сосед.

Тут наш старик и рассказал ему обо всем подробно: как он плясал и как черти взяли у него шишку в залог.

Выслушал сосед рассказ старика и говорит:

– Вот так история! Пожалуй, и я пойду спляшу чертям. Скажи только, как их найти?

– С удовольствием, – отвечает старик. И он рассказал соседу, как добраться до поляны с большим деревом.

Обрадовался тот, поспешил в лес. Нашел там заветное дупло, забрался в него и с трепетом стал ждать прихода чертей.

И вот в полночь действительно показалось множество чертей. Пестро разряженные, с яркими фонарями в руках вышли они из леса, о чем-то переговариваясь.

Вскоре черти, как и в прошлую ночь, расселись перед дуплом и стали пировать.

– Что-то нет нашего старика, – заметил главный черт.

– Почему нет его? – зашумели другие. – Эй, старик, выходи скорее!

Услышал их крики старик и думает: Ну, теперь пора!

Боязливо выполз он из дупла и остановился. Его сразу же заметили.

– Вот он, вот он! – закричали черти. Обрадовался и главный черт:

– Наконец-то! Иди сюда! Спляши нам что-нибудь позабавней!

Старик испуганно оглянулся, неуклюже взмахнул руками и начал топтаться на месте. Поморщился главный черт:

– Что с тобой сегодня, старик? Ты так плохо пляшешь, что и смотреть противно! Хватит, кончай. Ступай себе откуда пришел. Эй, кто там! Отдайте старику вчерашнюю шишку!

Выбежал молодой черт, у которого шишка с прошлого вечера хранилась.

– На, получай! – крикнул он и посадил старику вторую шишку на правую щеку.

– Это не моя! Не моя! – завопил старик, но было уже поздно.

Так и прибежал он из лесу с шишками на обеих щеках.

Как-то в самый канун Нового года в дом бедняка постучал торговец рисом:

– Добрый вечер!

– Кто там?

– Это я, торговец рисом. Сегодня последний день года, пора тебе долги отдавать!

– А! Торговец рисом... Меня нет дома,– послышалось в ответ.

Удивился торговец – он же с хозяином говорил. Стоит и не знает, что делать. А сам тем временем водит рукой по бумажной стене-сёдзи. Водил-водил, пока в сёдзи дырка не получилась. За-глянул в нее торговец и обомлел: хозяин-то дома! Лежит себе, от-дыхает. Рассердился торговец:

– Никак, ты меня надуть вздумал! Оказывается ты дома, ми-лейший. Я тебя вижу. Вскочил тут бедняк, подбежал к сёдзи да как завопит:

– Где же это видано! Приходит в чужой дом и сёдзи дырявит!

– Как нескладно получилось,-смутился торговец рисом.

Вынул он из кармана бумагу и стал затыкать дырку. – Взгляни, дырки больше нет,-сказал он.

– И ты что же, не видишь меня больше?-отозвался бедняк.

– Не вижу,– вздохнул с облегчением торговец. – Совсем не видишь?

– Совсем не вижу.

– Ну и славно,– обрадовался бедняк,– а раз так, нет меня дома.

Жил старый человек, по имени Такэтори. Из камыша и бамбука он мастерил красивые циновки, корзины и продавал их на базаре.

Однажды Такэтори принёс, как всегда, из рощи вязанку бамбука, сел в уголок и принялся за работу. Вдруг он услышал, как кто-то произнёс тоненьким-тоненьким голоском:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте! – ответил Такэтори и стал оглядываться по сторонам. Но сколько он ни оглядывался, никого в хижине не увидел.

«Должно быть, послышалось», – решил Такэтори и снова принялся за работу. Взял он бамбуковую трубочку и только собрался согнуть её, как услышал совсем рядом тот же голосок:

– Здравствуйте!

Посмотрел Такэтори в трубочку и увидел там крошечную девочку. Поставил Такэтори девочку на ладонь, налюбоваться не может – какая красивая!

– Откуда ты взялась? Почему ты такая малень-кая? – спрашивает мастер. Девочка отвечает:

– Потому что я родилась на луне. А на луне все девочки такие маленькие. Зато мы очень быстро растём. Скоро я буду совсем большой.

– Да как же ты сюда попала? – опять спрашивает Такэтори.

– А я гуляла по лунной тропинке, оступилась и упала на землю. Хорошо еще, что угодила в бамбуковую трубочку, а то бы, верно, совсем разбилась.

– Что же мне с этой крохой делать? – подумал вслух Такэтори.

– Возьми меня в дочери, – отозвалась девочка. – Я буду помогать тебе плести циновки, поддерживать огонь в очаге, чинить одежду, ухаживать за цветами в саду...

– Хорошо, оставайся, – говорит Такэтори. – Будешь мне дочерью. А называть я тебя стану Тростинкою.

И осталась Тростинка жить в хижине Такэтори.

Как обещала девочка, так и случилось. Росла она не по дням, а по часам, помогала отцу плести циновки, собирала хворост для очага, чинила старику одежду.

Прошло несколько месяцев, и Тростинка превратилась в настоящую красавицу.

А неподалёку от хижины Такэтори жил кузнец. Это был весёлый и сильный человек. Искуснее его не было никого во всей провинции. Он мог смастерить любую вещь из золота, серебра, железа и даже из драгоценных камней. Целыми днями работал кузнец в своей кузнице, громко распевая песни.

Однажды кузнец увидел Тростинку и полюбил её. И Тростинка тоже полюбила весёлого кузнеца.

Кузнец сказал:

– Тростинка, выйди за меня замуж.

Тростинка ответила:

– Приди завтра к моему отцу, попроси, чтобы он отдал меня тебе в жёны. Как отец решит, так и будет.

Пока Тростинка разговаривала с кузнецом, к хижине Такэтори подъехали три знатных правителя ближних провинций. Первым в хижину вошёл правитель Исидзукури и сказал старику:

– Хочу жениться на твоей дочери. Если не отдашь мне её в жёны, прикажу бросить тебя в море на съедение акулам. Завтра я приеду за ответом.

Сказал так и вышел из хижины.

Следом за ним вошёл правитель Курамоти и сказал:

– Если не отдашь мне в жёны свою дочь, прикажу бросить тебя на съедение тиграм. Завтра я приеду за ответом.

И с этими словами вышел из хижины.

Последним к Такэтори вошёл правитель Миуси и сказал:

– Отдай мне в жёны свою дочь. Не отдашь – прикажу отрубить тебе голову. Завтра я приеду за ответом.

Пришла Тростинка домой, рассказал ей обо всём старик.

– Что будем делать? – спрашивает Такэтори. Отвечает Тростинка:

– Не бойся. Завтра я сама встречу правителей, сама буду с ними разговаривать.

И вот наступило утро. Первым к хижине Такэтори подъехал Исидзукури. На пороге его встретила Тростинка и сказала:

– Слышала я, что вы хотите на мне жениться. Правда ли это?

– Конечно, правда, я за тем сюда и приехал. Тогда Тростинка сказала:

– Хочу знать, сильна ли твоя любовь, велика ли храбрость твоя. Привези мне на свадьбу из Индии железную чашу, наполненную алмазами. Чашу ту сторожит восьмиглавый людоед. Да помни: выкована чаша из железа тоньше прозрачного крыла стрекозы. Привези ту чашу, и поверю я, что ты любишь меня. Буду ждать тебя сто дней.

– Я убью людоеда и привезу тебе чашу из Индии, – сказал Исидзукури и вышел из хижины.

По дороге он встретил правителя Курамоти и правителя Миуси.

– Тростинка согласилась выйти за меня замуж! – закричал довольный Исидзукури. – Приглашаю вас через сто дней на свою свадьбу.

Услыхав такое, Курамоти и Миуси вернулись в свои владения, а Исидзукури, отъехав немного от хижины Такэтори,, сказал себе так: Не стану драться с людоедом. Хватит у меня и своих алмазов, чтобы наполнить ими железную чашу. Ну, а чашу мне сделает любой кузнец .

Так решив, Исидзукури дал слуге монету и сказал:

– Ступай к кузнецу, прикажи ему выковать для меня железную чашу. Да скажи, чтобы железо было тоньше прозрачного крыла стрекозы.

Сделал кузнец железную чашу невиданной красоты. Взял её слуга, а монету кузнецу не отдал, себе присвоил.

Вот на сотый день Исидзукури нарядился в праздничные одежды, наполнил прозрачную чашу из железа алмазами и отправился к невесте.

Положил правитель провинции к ногам Тростинки свадебный подарок и начал хвастаться:

– Сорок дней плыл я в Индию, на сорок первый пристал мой корабль к берегу. На берегу увидел я ужасного людоеда. У него было четыре шеи и на каждой шее по две головы. Обнажил я свой меч и вступил с людоедом в бой. Много дней длился этот бой, сто раз был я на волосок от гибели. Но я не отступил, не испугался и убил людоеда. Потом я взял железную чашу, наполненную алмазами, и привёз её тебе. Теперь хочу, чтобы сегодня же была наша свадьба.

Выслушала Тростинка рассказ Исидзукури, вспомнила о кузнеце, заплакала.

Такэтори говорит:

– Благородный правитель доказал свою любовь и храбрость. Пойду звать гостей на свадьбу.

Но он и шага не успел сделать, как у хижины появился кузнец. Кузнец поклонился Исидзукури и сказал:

– Справедливый господин, твой слуга обманщик. Обещал мне дать монету, если я сделаю для тебя вот эту железную чашу, что стоит сейчас у ног Тростинки, а сам ничего не заплатил. И выходит, что эта чаша не твоя, а моя!

С этими словами кузнец высыпал на землю алмазы из чаши, а чашу протянул девушке и сказал:

– Дарю тебе её.

И отправился к себе в кузницу. Прижала Тростинка чашу к груди и сказала властителю провинции:

– Никогда я не буду женой обманщика! Ступай прочь!

Посрамлённый Исидзукури, пряча за веером лицо, поспешил прочь от хижины Такэтори.

Едва он скрылся, как у хижины показался Курамоти.

– Я пришёл к Исидзукури на свадьбу, – сказал он.

– Исидзукури трус и обманщик! – воскликнула Тростинка. – И я никогда не буду его женой. Обрадовался Курамоти.

– Выходи замуж за меня. Я храбрый и всегда говорю правду. А не выйдешь, – брошу твоего отца тиграм на съедение!

Ответила Тростинка:

– Хочу знать, сильна ли твоя любовь, велика ли твоя храбрость. Есть в океане плавучая гора Хорай. Растёт на плавучей горе чудесное вишнёвое дерево. Корень у него серебряный, ствол золотой, ягоды жемчужные. Труден путь к той горе. Если любишь меня, добудь к свадьбе ветку с жемчужными вишнями.

– Я найду гору Хорай в океане и привезу тебе ветку с жемчужными вишнями, – сказал гордо Курамоти. – Через сто дней созывайте гостей на свадьбу.

Сказал так и отправился к себе. Немного отошёл он, увидел кузницу, а в кузнице – кузнеца за работой. Спросил Курамоти кузнеца:

– Что ты умеешь делать?

– Что прикажешь, всё сделаю.

– Тогда сделай мне такую вишнёвую ветку, чтобы вишни на ней были жемчужные. А я тебе за это подарю шёлковое кимоно.

Согласился кузнец, принялся за работу. Много дней не угасал огонь в горне, много дней не покидал кузнец своей кузницы и в назначенный день принёс правителю Курамоти вишнёвую ветку с жемчужными вишнями.

Схватил Курамоти ветку и поспешил к Тростинке.

Забыл он от радости, что обещал подарить кузнецу за работу шёлковое кимоно.

Пришёл правитель к невесте, видит – сидят у хижины Такэтори и Тростинка, плетут из бамбука циновки.

Положил Курамоти к ногам Тростинки свадебный подарок, стал врать.

– Нелегко досталась мне эта ветка. Тридцать дней плыл я на корабле по океану. Ветер сорвал на корабле паруса, смерч сломал мачты, но я не вернулся назад, а плыл всё вперёд и вперёд. На сорок первый день прибило меня к берегу. Но едва ступил я на берег, как увидел громадное страшилище. Голова у страшилища была тигриная, лапы обезьяньи, из пасти чёрный дым вырывался, из глаз летели искры. Заметило меня страшилище, проревело: Возвращайся домой, или я тебя растерзаю! Не испугался я, ответил: Лучше погибну, чем вернусь, не исполнив приказания Тростинки . Набросилось на меня страшилище. До самого вечера дрался я с ним, к вечеру отрубил чудищу голову и поехал дальше искать в океане плавучую гору Хорай. И вот увидел я, что навстречу кораблю плывёт гора такая высокая, что вершина её прячется в тучах. Высадился я на гору Хорай, стал искать чудесное дерево. Нашёл его на самой вершине горы. Охраняли то дерево три тигра. Не испугался я их. Одному тигру отрубил голову, другому – лапу, а третий поджал хвост и убежал. Тогда я сорвал вишнёвую ветку с жемчужными вишнями, сел на корабль, и попутные ветры пригнали меня к нашему острову. Выполнил я твоё приказание, теперь хочу, чтобы сегодня же была наша свадьба.

Такэтори говорит:

– Храбрый Курамоти доказал свою любовь и храбрость. Пойду звать гостей на свадьбу.

Только собрался он идти, как у хижины появился кузнец. Отвесил кузнец поклон Курамоти и сказал:

– Господин мой, вы обещали мне шёлковое кимоно, если я сделаю вам эту ветку с жемчужными вишнями.

Почему же вы нарушили своё слово?! И выходит, что эта ветка не ваша, а моя!

Поднял кузнец с земли ветку, протянул её Тростинке:

– Дарю тебе её.

И отправился к себе в кузницу.

Сказала Тростинка властителю острова:

– Никогда я не буду женой обманщика! Ступай прочь!

Посрамлённый Курамоти, закрыв веером лицо, поспешил прочь.

Едва он скрылся, как у хижины показался Миуси.

– Я пришёл на свадьбу, – сказал Миуси. – Но почему я не вижу знатного жениха? Где достойный правитель Курамоти?

– Курамоти трус и обманщик! – воскликнула Тростинка. – И я никогда не буду его женой! Обрадовался Миуси.

– Выходи за меня замуж. Я храбрый и всегда говорю правду. Не согласишься – прикажу отрубить голову твоему отцу.

Ответила Тростинка:

– Хочу знать, сильна ли твоя любовь, велика ли твоя храбрость. Добудь мне из Китая золотую птицу. Птица та – не больше ноготка на мизинце, но на каждом крылышке её десять тысяч перышек. Только знай, что золотую птицу стережёт свирепый морской дракон. Если любишь меня – привези к свадьбе золотую птицу из Китая.

– Привезу, – сказал Миуси и пошёл прочь. Утром правитель сел на корабль и поплыл в Китай.

Море было гладкое и спокойное. Два дня плыл Миуси по спокойному морю, на третий расхвастался:

– Никого я не боялся и морского дракона не испугаюсь. Найду его, отрублю голову, а птицу золотую заберу себе!

Только он так сказал, поднялись ветры, страшные волны погнали корабль прямо на скалы.

Догадался Миуси, что слова его услыхал морской дракон.

Задрожал он от страха, завопил не своим голосом:

– Прости меня, повелитель! По глупости я расхвастался! Где мне, ничтожному, бороться с тобой! Оставь меня в живых, и я всю жизнь стану прославлять твою доброту. А о Тростинке и думать больше не буду.

Услыхал дракон трусливые слова правителя, сжалился над ним. Рассеялись на небе тучи, успокоились волны, а ветры погнали корабль в другую сторону. К ночи прибило корабль к какому-то берегу. Сошёл Миуси на землю – оглядывается, где он. В это время из-за горы показалась луна и правитель увидел, что ветер пригнал корабль к тому самому селению, где жили Такэтори и Тростинка.

Вспомнил тут Миуси о золотой птичке, которую обещал привезти невесте. Что он теперь скажет Тростинке? Как признается, что испугался злых ветров, что отрёкся от своей любви к ней? Не выйдет она за такого труса замуж!

Вдруг правитель услыхал далёкий стук молота.

– Это кузнец работает! – догадался Миуси. – Солнце еще не взошло, а он уже трудится... И правитель поспешил в кузницу.

– Сделай мне к полудню золотую птицу, – приказал он кузнецу. – И чтобы была та птица не больше ноготка на мизинце. Да запомни: на каждом крылышке её должно быть десять тысяч перышек. Если сделаешь, как приказал, – получишь в награду шёлковый зонтик и новые гэта!

Согласился кузнец, стал работать.

В полдень пришёл правитель в кузницу, а золотая птица уже готова: сама с ноготок, на каждом крылышке десять тысяч перышек. Сидит птица на ладони у кузнеца как живая, вот-вот улетит.

Схватил Миуси чудо-птицу, побежал к хижине Такэтори. У хижины увидел он старика с дочерью, поставил к ногам девушки подарок, сказал:

– Выполнил я твоё приказание, теперь хочу, чтобы сегодня же была наша свадьба. Такэтори говорит дочери:

– Благородный правитель выполнил своё обещание. Теперь ты должна своё выполнить.

– Я своего слова не нарушу, – сказала Тростинка. – Только хочу узнать, как храбрый правитель добыл у морского дракона золотую птицу.

Унизил правитель свою честь ложью, стал рассказывать:

– Десять дней носили ветры по морю мой корабль. На одиннадцатый день увидел я у берега десятиглавого дракона. Началась у нас битва. Отрубил я девять голов у чудища, хотел отрубить десятую, взмолился трусливый дракон: Возьми золотую птицу, только не лишай меня жизни! Сжалился я, оставил в живых дракона. А золотую птицу привёз тебе в подарок.

Выслушала Тростинка рассказ, вздохнула печально и вдруг увидела, что к хижине бежит кузнец.

– Бесчестный правитель! – закричал кузнец. – Я сделал всё, как ты сказал: выковал тебе золотую птицу величиной с ноготок и на каждом крылышке сделал десять тысяч перышек. Но ты ничего не дал мне за мою работу. Значит, и птица эта не твоя, а моя!

Сказав так, кузнец протянул Тростинке золотую птицу:

– Дарю её тебе!

Подошла Тростинка к кузнецу, встала рядом с ним, сказала сурово властителю:

– Не буду я женою обманщика! Ступай прочь! Посрамлённый Миуси поспешил скрыться. Засмеялась радостно Тростинка, сказала кузнецу:

– Все знатные правители оказались обманщиками и трусами. Только ты один сумел сделать всё, что мне хотелось. Пусть отец назначает день свадьбы, я буду твоей женой.

И только она сказала так, сразу же померкло солнце и на чёрном небе взошла огромная красная луна.

Всплеснула в ужасе руками Тростинка, залилась слезами:

– Знаю я, почему в ясный полдень исчезло солнце и взошла луна на чёрном небе! Это разгневался лунный царь за то, что полюбила я на земле человека. Теперь он заберёт меня к себе на луну.

– Не отдам я тебя лунному царю! – закричал кузнец и взмахнул молотом. – День и ночь буду охранять я твою хижину!

Ничего не сказала в ответ Тростинка. Только покачала горестно головой и ушла в хижину вместе с отцом.

Остался кузнец сторожить хижину. Но могучий лунный царь скользнул своими лучами по глазам кузнеца, и кузнец уснул. В полночь повелитель луны послал за Тростинкой своих слуг. Опустились слуги лунного царя на облаке к хижине, раздвинулись перед ними двери, вошли они к Такэтори.

Тростинка говорит:

– Возвращайтесь на луну без меня! Я люблю кузнеца и не расстанусь с ним!

Тогда хитрые слуги лунного царя сказали:

– Славный правитель луны прислал тебе свадебный подарок, смотри.

И они открыли ларчик, а в ларчике лежало кимоно такой красоты, что его не стыдно было бы носить и жене императора.

Обрадовалась Тростинка, надела на себя кимоно.

Не знала она, что наряд этот заколдован: кто надевал его, тот сразу же забывал о своей прошлой жизни. Только солнечные лучи могли разрушить колдовскую силу лунного наряда.

Надела Тростинка кимоно, забыла и об отце своём – старом Такэтори, и о женихе своём – самом искусном на земле кузнеце.

Посадили лунные жители Тростинку на облако, и поплыло облако в небо.

В то же мгновение очнулся кузнец, бросился в хижину, а там только Такэтори. – нет Тростинки.

Рассказал Такэтори, как слуги лунного царя обманули его дочь, как увезли её на облаке.

Взглянул кузнец в небо, схватил молот, побежал вслед за облаком. Много часов бежал он, пока не остановилось облако над вершиной высокой горы. Взобрался кузнец на гору, закричал:

– Я здесь, Тростинка, я спасу тебя!

Но, как только он воскликнул так, облако поднялось и поплыло к луне. Не помня себя от горя, кузнец с такой силой ударил молотом по горе, что вершина её разверзлась, из трещины горы взметнулся вверх огненный столб и окутал облако. Растаяло облако от огня, сгорели в пламени слуги лунного царя. Только одна Тростинка осталась невредимой, потому что её защищало волшебное кимоно.

Опустилась Тростинка на вершину горы, жива и невредима. Радостно закричал кузнец:

– Бежим скорее, спрячемся, пока лунный царь не послал за нами погони!

Но на бедной Тростинке было заколдованное кимоно; она смотрела на кузнеца и не узнавала его.

– Пойдём же, пойдём отсюда скорее! – торопил кузнец.

Но Тростинка по-прежнему не узнавала своего жениха.

– Кто ты такой? – сердито спросила она. – Ступай прочь, я не знаю тебя!

И она оттолкнула кузнеца. Тогда несчастный кузнец воскликнул:

– Для чего мне жить, если ты разлюбила меня?! И с этими словами бросился в расщелину горы. В ту же секунду взошло солнце, лучи его осветили заколдованное кимоно и волшебная сила лунного наряда пропала.

Сразу же Тростинка всё вспомнила: как похитили её слуги лунного царя, как спас её кузнец, как она оттолкнула его и как он бросился в расщелину горы.

Тогда и она воскликнула:

– Я останусь навсегда с тем, кого любила!

Так воскликнув, Тростинка бросилась вслед за кузнецом в расщелину.

Десять тысяч лет прошло с тех пор, как исчезли с земли Тростинка и кузнец. Но люди в Японии до сих пор помнят о них. Многие же уверяют, что Тростинка и кузнец не погибли и живут в подземном дворце, прячась от гнева лунного царя. И когда они разводят свой очаг, то из расщелины к луне поднимается столб огненного дыма.

И с тех пор японцы назвали эту гору Фудзи-сан, что значит Гора бессмертия.

В старину жили в городах Эдо, Осака и Киото три знаменитых враля. Как соберутся все трое вместе, сразу начинают врать наперегонки. Один говорит:

– Недавно я оторвал небо от земли и сунул их себе в ноздри. Что же вы думаете? Все равно в ноздрях пусто! Слышите – свистит! Другой говорит:

– Ха, только и всего? А я так вчера для забавы щелчками подбрасывал небо и землю, да вдруг чихнул, их и сдуло без следа! А третий подхватывает:

– Недавно солнце очень пекло, так я надел целый мир себе на голову, только так и укрылся в тень.

Но решить, кто из них самый ловкий враль, они так и не могли.

Как-то враль из Киото и враль из Эдо отправились в гости к вралю из Осака.

Выбегает им навстречу его маленький сынок и говорит:

– Папы нет дома!

– Куда же он пошел?

– Папа сказал, что недавно ураганом гору Фудзи подломило, она еле держится, того гляди упадет. Вот он и пошел подпереть ее двумя курительными палочками.

– А мама твоя где?

– Мама сказала, что вся Индийская земля изорвалась, взяла с собой три иголки для шитья и пошла ее залатать.

Оба враля были совсем ошарашены. Хотели было бежать без оглядки, да досада их забрала, вернулись назад.

– Эй, послушай, мальчуган, недавно ураганом у нас унесло большую каменную ступку, уж не залетела ли она к вам в дом?

– Что ж, очень может быть, – отвечает мальчик. – Поглядите, не запуталась ли она в паутине под окном. Прикусили оба враля языки и поскорей удирать! Тут и отец вернулся. Сынок ему говорит:

– Сейчас к нам приходили дяденька из Киото и дяденька из Эдо.

– Хо, в самом деле? А что дальше?

– Они меня спросили: Где твой папа? Я им говорю: гора Фудзи еле держится, ураганом ее подломило, вот ты и пошел туда – подпереть ее двумя курительными палочками. Они спросили: Где твоя мама? А я им говорю: Индийская земля изорвалась, мама взяла три иголки и пошла ее латать. Они ушли, да потом вдруг вернулись и спрашивают, не занесло ли к нам бурей их каменную ступку. Я говорю, посмотрите – может, она в паутине запуталась. Тут они сдались и убежали со стыдом.

Ужаснулся отец, слушая этот рассказ!

-Ты еще ребенок, а врешь так бессовестно! Не буду тебя дома держать, отнесу куда-нибудь.

Посадил он мальчишку в мешок для угля, завязал мешок веревкой, взвалил на спину и пошел.

Скоро попался ему по дороге питейный дом. Потянуло оттуда винным духом. А отец любил выпить. Повесил он мешок с мальчишкой на ветку сосны и отправился пить вино.

Тем временем маленький враль нашел в мешке дырку и стал смотреть наружу. Вдруг видит – ковыляет по дороге сгорбленный старичок. Тогда мальчуган затянул нараспев, словно молитву:

– Старый, стань молодым! Старый, стань молодым! Подошел старичок к мешку, окликнул мальчишку:

– Ты что там в мешке делаешь?

– Да ведь это волшебный мешок! Если влезть в него и прочитать заклинание: Старый, стань молодым! Старый, стань молодым! – любой помолодеет. Я ныне утром был шестидесятилетним старцем, но вот влез в мешок и слишком долго читал заклинания. Теперь, как видишь, стал совсем недоростком.

Старик от изумления глаза вытаращил.

– Скажи, пожалуйста, какой чудесный мешок! Я тоже хочу помолодеть! Пусти меня в него!

– Что ж, можно, только даром я тебя не пущу!

– Хочешь, я дам тебе эти вкусные мандзю?

Мальчуган взял мандзю, посадил старика вместо себя в мешок и убежал домой.

Вскоре старый враль вышел навеселе из питейного дома. Посмотрел – и глаза стал протирать от изумления: сидит в угольном мешке вместо его сынка незнакомый старик и голосит вовсю: Старый, стань молодым! Старый, стань молодым!

Удивился отец, но, когда узнал, в чем дело, вовсе голову потерял:

– Ах он, негодник! Это мой маленький сын, враль, каких мало, вас обманул. Простите, пожалуйста. Извините великодушно! – И, рассыпаясь в извинениях, он освободил старика из мешка.

Вернулся отец и видит: сынок давно уже дома, сидит и уплетает мандзю. Схватил старый лжец маленького враля за ворот и снова засунул в угольный мешок.

– Ах ты, негодяй этакий! На этот раз я тебя проучу! Пошел он с ним по другой дороге. Но и там тоже оказался питейный дом. Тянет из него винным духом – мимо пройти невозможно! Крепился, крепился отец и не выдержал; снова повесил мешок на ветку сосны и пошел пить вино.

Выглянул мальчишка сквозь дырочку из мешка и видит – идет по дороге старушка подслеповатая. Подождал он, пока она подойдет поближе, и давай бормотать заклинания: Очи, прозрейте! Очи, прозрейте!

Удивилась старушка, подошла к самому мешку и спрашивает:

– Что ты там делаешь?

– Как что делаю? Сижу в волшебном мешке и читаю заклинания: Очи, прозрейте! Очи, прозрейте!

Я уже с самого утра читаю эти заклинания – и вот прозрел. А раньше был совсем слепым.

– Ах, какой удивительный мешок! Я очень плохо вижу, нельзя ли пустить меня в этот мешок хоть на минуточку? – просит старушка.

– Отчего же нельзя, только даром я не пущу!

– У меня есть хурма. Всю тебе отдам, только пусти меня в мешок.

Дала она мальчишке целую корзину хурмы, а он запрятал старуху в мешок и со всех ног пустился домой.

Вскоре вышел отец из питейного дома в самом веселом расположении духа. Глядь – сидит в мешке незнакомая старуха, моргает глазами и причитает: Очи, прозрейте! Очи, прозрейте!

Изумился отец, но, узнав, в чем дело, еще более диву дался:

– Это все проделки моего негодного сынка, отъявленного враля! Простите, пожалуйста! – И, повторяя без конца извинения, он выпустил старуху из мешка.

Вернулся отец домой, и что же он видит? Наелся его сынок хурмы до отвала и храпит себе, развалившись посреди комнаты.

Ну что с таким будешь делать!

С тех пор враль из Эдо, враль из Осака и враль из Киото уже не спорили, кто самый ловкий.

В одной деревне жил крестьянин, по имени Гэмбэй. Соседи недолюбливали Гэмбэя: уж очень он был хвастлив. Если с кем-нибудь случалась неприятность, Гэмбэй смеялся и говорил:

– Со мной такого никогда не будет! Меня так просто не проведёшь!

Однажды Гэмбэй собрался в город. Он решил купить себе там на базаре тёлку. Жена Гэмбэя выбрала самую крепкую верёвку и, подавая её мужу, сказала:

– Веди телушку домой на верёвке. Да смотри, чтобы по дороге не украли тёлку воры.

– Какие глупости ты говоришь! – рассердился Гэмбэй. – Чтобы у меня украли тёлку! Нет, меня так просто не проведёшь!

В тот же день отправился Гэмбэй в город. Долго бродил он по базару и, наконец, увидел рослую, откормленную белую тёлочку.

«Вот это как раз то, что я искал! – обрадовался Гэмбэй. – Ни у кого в нашей деревне нет такой тёлки!»

И от удовольствия Гэмбэй даже защёлкал языком.

Сторговался он с продавцом и погнал тёлку домой. На окраине города вспомнил Гэмбэй, что поблизости здесь живёт его старый знакомый – сапожник.

Зашёл Гэмбэй к другу и сразу же начал хвастаться:

– Смотри, какую я тёлку купил! Такой тёлки у тебя никогда в жизни не было!..

И от удовольствия Гэмбэй опять защёлкал языком. А у сапожника был подмастерье – мальчик Итиро.

Итиро посмотрел на тёлку, тоже пощёлкал языком и сказал:

– Это верно, тёлка хороша. Смотрите только, Гэмбэй-сан, чтобы по дороге её не украли.

Услыхав такие слова, Гэмбэй стал смеяться:

– У тебя бы её, конечно, увели, а меня не проведёшь! Не такой я человек!

Сказав так, он попрощался и пошёл домой, в деревню.

Как только Гэмбэй скрылся, Итиро сказал:

– Позвольте мне, хозяин, отучить этого человека от хвастовства.

– От этой болезни его никто не отучит, – ответил мастер.

– Все-таки прошу вашего разрешения: позвольте мне попробовать.

– Как же ты это сделаешь?

– А я украду у него тёлку.

– Попробуй, если хочешь. Только ничего из этого не выйдет: ведь он ведёт телку на верёвке.

– Посмотрим, посмотрим! – воскликнул подмастерье и, сорвав со стены новую пару гэта, выбежал на улицу.

Итиро знал дорогу, по которой шёл Гэмбэй. По боковым тропинкам он опередил хвастуна и, бросив один башмак на дорогу, спрятался в траве.

А довольный Гэмбэй тянул за собой тёлку и мурлыкал какую-то песенку. Вдруг он увидел на дороге башмак.

– Це, це, це! – огорчился хвастун. – Жаль, что нет второго. За одним я и наклоняться не буду...

И, дёрнув за верёвку, он повёл тёлку дальше. Так прошёл он благополучно, может быть, ри, а может быть и меньше, но, только войдя в дубовую рощу, снова натолкнулся на такой же башмак.

– Как жаль, что я не поднял первого башмака! – огорчился Гэмбэй. – А впрочем, он, наверное, по-прежнему валяется на старом месте.

Гэмбэй наскоро привязал тёлку к дубку и бросился со всех ног на дорогу, где он увидел первый башмак. Башмак лежал на старом месте.

Схватив его, Гэмбэй поспешил в рощу. Но когда он подбежал к дубку, – тёлки не оказалось.

Гэмбэй обшарил всю рощу, но тёлка словно сквозь землю провалилась.

«И как это она ухитрилась отвязаться? – огорчался Гэмбэй. – Только бы никто не узнал, что со мной случилось такое...»

Не найдя тёлки, отправился он снова в город: нельзя же было вернуться к жене без тёлки. Тогда пришлось бы во всём признаться.

А Итиро к этому времени уже пригнал украденную тёлку домой и спрятал её во дворе. Итиро рассказал мастеру, как он перехитрил хвастливого Гэмбэя, и они оба долго смеялись.

– Что же мы будем делать с этой тёлкой? – спросил подмастерье.

Хозяин не успел ничего ответить, потому что в этот момент раздвинулись двери и в дом вошёл Гэмбэй.

– А где же твоя тёлка, почтенный Гэмбэй-сан? -спросил, как ни в чём не бывало, мастер.

– Тёлка? Ах, тёлка! Знаешь, она мне разонравилась, и я продал её какому-то прохожему. Хочу теперь купить себе другую. Потому и вернулся.

Хозяин угостил Гэмбэя табаком и сказал:

– Тебе повезло: я давно уже собирался продать свою телушку. Если не будешь скупиться, – могу тебе её уступить.

И он приказал подмастерью привести тёлку.

– Сколько же ты хочешь за неё? – спросил Гэмбэй, когда Итиро выполнил распоряжение хозяина.

– Да столько же, сколько ты заплатил за свою.

– Вот еще! – замахал на него руками Гэмбэй. – Разве можно сравнить мою тёлку с твоей?! Моя была и крупнее и жирнее! Да и шерсть на твоей тёлке гораздо короче!

– Как знаешь, дешевле я не продам.

Пришлось Гэмбэю за свою же тёлку снова выложить денежки.

Когда он вывел её со двора, мастер сказал:

– Надеюсь, Гэмбэй-сан, что никто по дороге не украдёт твоей тёлки?

И снова Гэмбэй заявил хвастливо:

– Ну уж нет, меня не проведёшь! Не такой я человек!

Как только Гэмбэй ушёл, Итиро опять попросил:

– Позвольте, господин хозяин, я ещё раз украду эту тёлку.

– Ну, второй-то раз у тебя это не получится! Теперь его так просто не обманешь.

– А всё-таки позвольте мне сделать такую попытку. Уж очень хочется отучить его от хвастовства.

– Что ж, попытайся...

Итиро снова бросился в рощу, чтобы опередить хвастуна. Спрятавшись поблизости от дороги в кустах, он стал поджидать. И, как только Гэмбэй появился на тропинке, подмастерье громко замычал:

– Му-у-у-у, му-у-у...

– Да ведь это же кричит моя пропавшая тёлка! – обрадовался Гэмбэй. – Сейчас я поймаю её, и у меня будет две тёлки.

И, привязав тройным узлом тёлку к дубу, Гэмбэй бросился в кусты, откуда слышалось мычанье.

Тогда Итиро, продолжая мычать, начал перебегать с места на место. Заманив хвастуна в самую чащу, подмастерье поспешил к дубку, отвязал тёлку и погнал её домой.

Только к закату солнца выбрался Гэмбэй на тропинку. Здесь он сразу же увидел, что и вторая его тёлка пропала.

Снова Гэмбэй зашагал в город.

Войдя в дом сапожника, он молча остановился у дверей.

– Что привело вас снова в город и где ваша прекрасная тёлка? – спросил хитрый Итиро.

– Да видишь ли, – начал врать хвастун, – по дороге я зашёл в храм и подарил тёлку настоятелю, чтобы боги были ко мне ещё милостивее. Утром я пойду на базар и куплю себе новую.

Хозяин усмехнулся и сказал:

– Нет нужды ждать до утра. У меня припасена на продажу ещё одна прекрасная телушка.

Едва сдерживая смех, Итиро привёл белую тёлку. Чтобы не рассмеяться, хозяин всё время прикрывал рот веером. Гэмбэй увидел тёлку и недовольно пробурчал:

– Эта тёлка во сто раз хуже моей!

Тут уж мастер и подмастерье не выдержали и начали смеяться так громко, что сбежались соседи. Все начали спрашивать, что случилось.

Тогда хозяин рассказал, как хвастливый Гэмбэй дважды купил одну и ту же тёлку и пришёл за ней в третий раз.

Тут и соседи начали весело смеяться. Когда смех немного утих, мастер сказал:

– Гэмбэй-сан, обещай никогда больше не хвастаться, и я отдам тебе тёлку и деньги.

Пришлось Гэмбэю согласиться: нельзя же вернуться домой без денег и без тёлки. Забрал он тёлку, выпросил потолще верёвку и поплёлся к себе.

Вскоре эта история дошла и до его деревни.

С того времени, если Гэмбэй начинал похваляться, кто-нибудь восклицал:

– Гэмбэй-сан, расскажите, как вы три раза покупали одну и ту же телушку.

И тогда хвастун обмахивался сконфуженно веером и умолкал.

Жил на свете один бедняк, великий мастер небылицы сочинять. Как-то раз позвал его богач и говорит:

– Слышал я, здорово ты всех надуваешь. Но бьюсь об заклад, меня тебе не обмануть. Ну а коль обманешь, получишь десять золотых.

– Премного благодарен,– обрадовался бедняк,– очень мне кстати эти десять золотых. Только вот незадача какая...

– Что такое?

– Да не знал я, зачем ты меня к себе зовешь... Не знал, вот и не взял шкатулку с небылицами, дома ее оставил.

– Что это за шкатулка такая?-удивился богач.

– Замечательная шкатулка! В ней столько всякой лжи. Без нее где мне с тобой тягаться! Пошли слуг ко мне домой, пусть они скорее шкатулку принесут, тогда и сразимся.

Послал богач слуг к бедняку домой. Прибежали слуги, весь дом обшарили, а шкатулки не нашли. Так и вернулись ни с чем.

– Недотепы вы эдакие, плохо искали! – рассердился богач. А бедняк молчал-молчал да как захохочет:

– Не так уж и трудно обмануть тебя!

Взял бедняк свои десять золотых и отправился домой.

В давние времена жил в одном селении бедный старый человек, по имени Ханасака. Около хижины старого Ханасака росло красивое вишневое дерево.

Как-то утром, когда и солнце еще не взошло, увидел Ханасака у своего дерева тощую бездомную собаку. Добрый Ханасака пожалел голодную собаку, накормил ее и оставил жить в своей хижине.

Когда наступил месяц цветения вишен, Ханасака вышел из дома полюбоваться своим цветущим деревом. Позади Ханасака шла собака. Когда собака поравнялась с цветущей вишней, она вдруг бросилась под дерево и начала рыть лапами землю.

– Не смей подрывать корни у дерева! – закричал Ханасака.– Ты погубишь мою любимую вишню.

Но собака, не слушая хозяина, продолжала рыть землю.

Рассерженный Ханасака подбежал к дереву и хотел ударить собаку, но в этот момент он увидел, что собака отрыла большой ларец. Удивился Ханасака и открыл осторожно на ларце крышку. Открыл-и глазам не поверил: ларец был наполнен серебряными монетами.

В тот же день довольный Ханасака рассказал о своей находке соседям. А рядом с Ханасака жил богатый и жадный старик. Когда сосед узнал, что собака Ханасака нашла клад, он пришел к нему и сказал:

– Какая у тебя хорошая собачка, Ханасака-санг. Очень хорошая! Позволь мне немного погулять с ней у себя в саду.

Не захотел Ханасака огорчать соседа, разрешил погулять ему со своей собакой до заката солнца.

Как только богач привел собаку в свой сад, он сразу же приказал:

– Ищи клад!

Но собака не стала искать клада. Она легла на дорожке, зевнула и закрыла глаза.

– Ах ты, ленивая падаль!-закричал злобно богач и стал бить собаку палкой.– Ищи сейчас же клад! Вот тебе! Вот тебе!

Избитая собака вскочила с дорожки, подбежала к хиноки* и принялась скрести под ним землю.

* Хиноки – разновидность кипариса.

– Быстрее, быстрее рой! – торопил жадный богач, не отходя от собаки ни на шаг.

И вдруг он увидел, что собака отрыла большой, покрытый ржавчиной ящик.

Сан-приставка, означающая почтительное обращение.

– Клад! Я нашел клад! – закричал радостно богач и сорвал с ящика крышку.

И тогда из ящика с шипом, визгом, писком выползли отвратительные змеи, ящерицы, пауки, жабы, летучие мыши.

– Ах ты, подлая тварь! – завопил в ярости богач и так ударил собаку по голове, что та свалилась замертво.

Жестокий старик вытащил мертвую собаку на дорогу, закопал под сосной и пришел к Ханасака.

– Твоя собака сдохла,– сказал он сердито.-Я закопал ее под придорожной сосной...

Долго стоял у могилы своей собаки печальный Ханасака. Потом он спилил сосну и сделал из нее ступку для зерна.

– Каждый раз, когда я стану толочь зерно в этой ступке,– сказал Ханасака,– я буду вспоминать мою собаку.

В тот же вечер Ханасака бросил в ступку горсточку риса. И как только он это сделал-свершилось чудо. Ступка сразу же наполнилась доверху рисом. Но самое удивительное началось потом: сколько бы Ханасака ни брал из ступки риса, она по-прежнему оставалась наполненной рисом.

Вскоре все мешки в хижине Ханасака были наполнены отборным, очищенным рисом.

Удивился богатый сосед: откуда у Ханасаки столько зерна? Пришел он к Ханасаке, поклонился, спросил ласково:

– Откуда у тебя, почтенный Ханасака-сан, столько прекрасного риса?

Простодушный Ханасака и на этот раз ничего не утаил от соседа, все рассказал ему.

Тогда жадный сосед скорчил печальное лицо и стал просить:

– Дорогой Ханасака-сан, одолжи мне на один вечер твою ступку. Только на один вечер. Весь мой рис съели мыши, и теперь дети мои умирают с голода.

Поверил добрый Ханасака лжецу, дал ему волшебную ступку.

Прибежал богач домой, насыпал в ступку зерно, начал толочь. И только он прикоснулся к ступке-свершилось чудо: из ступки поднялась туча ядовитых мух, комаров, шмелей, пчел, ос, москитов. И все они, непрерывно жужжа, кусали, царапали и жалили жестокого человека.

Тогда богач схватил ступку и бросил ее в горящий очаг. Сгорела волшебная ступка, только кучка золы осталась от нее.

На другой день Ханасака пришел к соседу, стал просить обратно свою ступку. Богач говорит:

– Ступка твоя сошла с ума. Прыгнула в огонь и сгорела. Огорчился Ханасака:

– Эта ступка была мне памятью о моей славной собаке. Дай мне хоть щепотку золы от сгоревшей ступки.

– Бери,– сказал богач,-мне для тебя золы не жалко. Положил Ханасака щепотку золы на ладонь и пошел грустныйдомой. Была зима, и все деревья стояли покрытые снегом. И вот, когда Ханасака подошел к своей хижине, налетел ветер, сдунул с его ладони золу и осыпал ею вишню. И снова случилось невозможное. На глазах у всех вишневое дерево Ханасака покрылось нежными цветами.

Когда об этом чуде узнал жадный сосед, он обрадовался.

– Ну, теперь я разбогатею! – воскликнул он и, собрав всю золу от сгоревшей ступки, побежал во дворец правителя провинции.

У дворца его остановила стража.

– Доложите благородному правителю,-сказал богач,– что я могу заставить цвести среди зимы любое дерево в его саду.

Доложила стража правителю о словах старика. Удивился правитель, вышел посмотреть на человека, который может зимой оживить его сад. Остановился правитель под яблоней, сказал:

– Заставь цвести сейчас эту яблоню, и я щедро награжу тебя. Жадный богач проворно залез на яблоню и, недолго думая,высыпал на ее ветви полную шапку золы. Золы было столько, что она залепила правителю глаза, забилась в нос, в уши, в рот. А дерево, каким было, таким и осталось.

– Это обманщик! – воскликнул сердито правитель.– Эй, стража! Схватить его!

Стража стащила богача с яблони и так избила его палками, что он еле живой добрался до своего дома.

С тех пор этот человек даже близко не подходил к хижине Ханасака.

С давних пор считаются кошка с вороной заклятыми врагами. А случилось это вот почему.

Жила на свете одна ворона. Страсть как любила она всякие вещи таскать да в укромном месте припрятывать. Спрячет, а потом сама же найти не может. Очень огорчало это ворону. Вот и пошла она к кошке посоветоваться.

– Помоги мне, кошка,– стала просить она.– Почему не могу я найти своего добра?

– Расскажи мне, ворона, куда же ты наворованное прячешь?– спросила кошка.

– О! – воскликнула ворона.– Прячу я его в самое надежное место! Под облаками! Вижу красивое облако плывет, я его замечаю и под ним где-нибудь в кустах добро свое оставляю.

– Ну и глупая же ты, ворона! – засмеялась кошка.– Разве ты не знаешь, что облака на месте не стоят, а по небу плывут! Проплыло облако и все! Если по облакам свои тайники замечать будешь, никогда ничего не найдешь!

Задумалась ворона и говорит:

– Не морочь мне голову! Куда это еще облака уплывают? Все это ты, кошка, придумала, чтобы самой мое добро заполучить!

Так она умной кошке и не поверила. Как и прежде, ворованные вещи под облака прятала.

Узнали звери о вороньей глупости, стали над ней посмеиваться:

– Ну и уморила ты нас, ворона!

– Нашла место – под плывущими облаками! Еще больше рассердилась ворона на кошку.

– Я думала, ты мне подруга,– ворчала она.– А ты взяла и всем рассказала, где я добро свое храню.

С тех пор разладилась у вороны с кошкой дружба. Летает теперь ворона по свету и кричит во все горло: «Кошка, отдай мое добро!»

Давным-давно в густых лесах близ города Мацумото жило множество диких зверей. Об этом узнали охотники и стали ходить в тот лес на охоту. С утра до вечера слышались в лесу крики и выстрелы. И с каждым выстрелом зверей в лесу становилось все меньше и меньше. И наконец наступил день, когда из всех зверей в лесу остались только барсук да лиса с лисенком.

Долго барсук и лиса не выходили из своих нор: они боялись встретиться с охотниками. Охотники же, решив, что они перебили всех зверей, перестали ходить в этот лес.

И вот, лежа в своей норе, лиса подумала так: «Если я покину свою нору, то неизвестно, попадусь ли я на глаза охотнику. Если же я останусь здесь еще на несколько дней, то и я и мои лисенок – оба мы погибнем от голода».

Так подумав, лиса осторожно высунулась из норы и начала оглядываться и прислушиваться. Но нигде не было никаких признаков людей.

Обрадованная лиса побежала к норе барсука и крикнула:

– Господин барсук! Вылезайте, не бойтесь: охотники перестали ходить в наш лес! Теперь мы спасены!

Трусливый барсук долго не решался высунуть из норы нос, но голод заставил его, в конце концов, покинуть свое убежище.

– Что же мы будем делать?-спросил барсук у лисы.– Ведь в нашем лесу не осталось ни одного зверька. Пройдет день-другой – и мы умрем с голоду. Уж лучше погибнуть от пули охотника, чем умереть голодной смертью!

В ответ на это лиса сказала:

– Но ведь мы оба умеем принимать любой облик. Давайте сделаем так: я превращусь в охотника, а вы притворитесь убитым. Я продам вас какому-нибудь купцу: а на полученные деньги куплю все, что нам захочется. Вы же, выбрав удобный момент, сбежите обратно в лес, и мы разделим пополам все, что я раздобуду.

– Согласен! – воскликнул радостно барсук.-Давайте сделаем так поскорее: у меня нет больше сил терпеть голод!

– Хорошо,-сказала лиса и приняла облик охотника. Увидав это, барсук сразу же притворился мертвым.

Тогда охотник-лиса перекинула его через плечо, попрощалась с лисенком и отправилась в город Мацумото.

Дальше все было так, как задумала лиса. Какой-то купец купил барсука и, бросив его в угол, сказал:

– Завтра утром сдеру с него шкуру. А пока, любезный, получите за своего барсука деньги.

Получив деньги, лиса-охотник отправилась на базар. Чего только не накупила там лиса! С большим трудом дотащила она до своего дома мешок с едой.

Когда голодный лисенок увидел столько еды, он от радости подскочил выше своей головы. Но лиса сказала:

– Не смей ничего трогать: дождемся господина барсука и разделим все поровну.

Весь день голодный лисенок скулил и клянчил у матери хотя бы рыбий хвостик. Лисе было очень жалко своего сына, но она все равно ничего ему не дала, а только говорила.

– Потерпи немного, потерпи еще немного. Придет господин барсук, мы разделим пополам нашу добычу и приступим к еде.

Барсуку удалось убежать от купца только на заре. Он примчался к лисьей норе и закричал сердито:

– Вы, наверное, уже все съели без меня, обжоры!

– Что вы, что вы, господин барсук! – сказала лиса.– Мы без вас даже и мешка не решились развязать!

– Так я тебе и поверил,– пробурчал барсук и, забрав свою половину, отправился в нору.

Через несколько дней барсук явился к лисе и сказал:

– Я уже все съел. Теперь настала моя очередь продавать тебя. Притворись мертвой, а я приму облик охотника и отправлюсь в город.

Когда лиса притворилась мертвой, барсук принял облик охотника и понес ее продавать.

Едва он появился на базаре, как его зазвал в свою лавку какой-то купец и сразу же купил у него лису. Пока купец отсчитывал за лису деньги, барсук подумал: «Надо мне избавиться от этой надоедливой лисы. Тогда не придется делиться с ней пищей».

И злой барсук, отозвав в сторону купца, прошептал ему:

– Лиса только притворяется мертвой. На самом деле она жива и собирается ночью сбежать от вас.

Услышав это, купец взмахнул тяжелой палкой и убил несчастную лису.

А бессердечный барсук купил на базаре два мешка еды и поволок их в лес.

Напрасно бедный лисенок ждал весь день и всю ночь свою мать. Утром он прибежал к барсуку узнать, что случилось с лисой.

Барсук, который уже успел выпить большую чашку сакэ, лежал, развалившись на мешках с едой. Увидев лисенка, он начал врать:

– Твоя мать совсем не любит тебя! Она не захотела возвращаться к тебе, сколько я ее ни уговаривал.

Когда лисенок увидел, сколько у барсука еды, он догадался, что барсук погубил его мать, чтобы не делиться с ней добычей.

Ничего не сказал лисенок. Он вернулся в свою нору и стал думать, как ему отомстить бессердечному барсуку.

Однажды лисенок долго не мог заснуть от голода. Перед рассветом он решил пробраться в ближнее селение и раздобыть себе что-нибудь на обед. Но лисенку не повезло. Он думал, что в такое время все люди в деревне спят. Оказалось же, что на дороге у селения работало много крестьян.

Лисенок притаился в высокой траве и стал слушать, о чем говорят люди. А говорили они о том, что в полдень через дорогу проедет сам даймио*, и нужно поскорее сделать дорогу к лесу гладкой и приятной.

* Даймио – могущественный князь.

Услыхав об этом, лисенок прибежал к норе барсука и сказал:

– Господин барсук! От своей матери я слышал, что вы можете принять любой облик. Неужели это правда?

– Конечно, правда,– сказал хвастливо барсук.

– А знаете ли вы, что я тоже могу принять любой облик? – спросил лисенок.

– Ну, это ты врешь! – рассердился барсук.

– Нет, не вру! Сегодня же в полдень я приму другой облик и, если вы меня узнаете, обязуюсь быть вашим рабом до конца своих дней!

– Согласен! – закричал барсук.– Согласен! Только имей в виду: когда ты станешь моим рабом – не жди от меня пощады!

Перед самым полуднем барсук вышел на лесную дорогу и стал осматриваться. Вдруг он увидел, что по дороге какие-то люди несут паланкин. В паланкине сидел сам даймио и обмахивался веером.

«Ах, вот в кого превратился хитрый лисенок»,– подумал барсук и прыгнул в паланкин. Вырвав из рук даймио веер, он закричал:

– Жалкая тварь! Ты осмелился думать, что я глупее тебя! Отныне ты мой раб до конца своих дней. Вылезай из паланкина!

Испуганный даймио выскочил из паланкина и закричал:

– Бешеный барсук! Бешеный барсук! Убейте его скорее! Тут один из слуг выхватил из-за пояса меч и отрубил барсукуголову.

Так отомстил лисенок за смерть своей бедной матери.

Жил когда-то на свете один старик. Было у него две дочери и три сына. Выдал он дочерей замуж, разлетелись они изродного гнезда. Остался старик с сыновьями жить. Только вот беда: совсем он ослеп, ничего без помощи сыновей делать не мог. Как-то раз собрались братья в поле, а старику и говорят:

– Мы пахать пойдем, а ты во дворе сиди и пшеницу охраняй, чтоб птицы не склевали.

– Не под силу мне такая работа,– отвечает старик.– Не услежу я сослепу за птицами.

– А ты слушай получше,– учат сыновья,– ты же не глухой: прилетят птицы, крыльями по мешкам забьют, ты и услышишь.

Дали они отцу длинную бамбуковую палку – птиц отгонять, посреди двора посадили и прочь ушли.

Вернулись они вечером, видят: сидит старик, палкой в разные стороны машет, а птицы все равно пшеницу клюют.

Рассердились сыновья:

– Зачем мы тебя сторожить оставляли? Какой от тебя прок? Заплакал старик, но ничего сыновьям не ответил. А те меж собой совет держать стали.

– От нашего отца одни убытки! – говорит старший.

– Нет от него никакой пользы! – вторит средний.

– Зажился наш отец на этом свете! – поддакивает младший. «Вот если бы он помер,-стали мечтать братья,– разделилибы между собой все его богатства, зажили б без хлопот». Так и задумали они недоброе.

Пришли сыновья как-то раз поутру к отцу и говорят:

– Решили мы сегодня, батюшка, на дальний остров отправиться – порыбачить маленько. Поехали с нами. Свежий воздух и уха тебе не повредят.

Обрадовался старик:

– Давно хотел я ушицы душистой поесть!

Сели они в лодку и к скалистому острову поплыли. Наловили там рыбы, знатная уха получилась. А как смеркаться стало, говорят сыновья отцу:

– Устал ты, небось? Ложись, поспи немного, а мы, как назад соберемся, тебя и разбудим.

Поверил старик сыновьям, лег и заснул. А как наутро проснулся, звать их стал. Но никто ему не ответил. Понял отец, что бросили его дети на диком острове голодной смерти дожидаться. А тут и море забурлило, поднялись волны высокие, задул ветер холодный. Стали волны о скалы биться, а одна до самой вершины острова поднялась и старика в море смыла.

А в это самое время из города дочери стариковы приехали – отца проведать. Навезли они ему гостинцев всяких видимо-невидимо. Постучали в дом – нет ответа. Удивились дочери, к соседке пошли.

– Не случилась ли с батюшкой нашим беда?-спрашивают.– Обещал он нас дома дожидаться.

Пожала соседка плечами:

– Не знаю, не ведаю, что с отцом вашим приключилось. Только видела я, как вчера он с сыновьями на рыбалку собирался, а вечером дети без отца вернулись. Может, захворал он в пути?

Побежали дочери к морю. Решили они, что погиб их отец в пучине вод. А раз так, вынесет море его тело на берег. Осмотрели они все прибрежные скалы-ничего не нашли. Сели у воды и заплакали. Вдруг видят – торчит в море недалеко от острова одинокая скала, а на той скале... отец сидит, пригорюнившись.

– Батюшка, батюшка!-закричали дочери.-Живой! Живой! Наняли они лодку и отца домой привезли.

– Как ты на скале оказался?-стали расспрашивать дочери.– Что с тобой случилось?

Вздохнул старик и говорит:

– Не думал я, что сыновья мои погубить меня надумают. Заманили они меня на дикий остров и бросили, а сами домой уплыли. Поднялся в море шторм, смыла меня со скалы большая волна, чуть было я не погиб.

– Как же тебе спастись удалось?-удивились дочери.

– Только я в море упал и тонуть стал,-рассказал старик,– подплыла ко мне большая акула, на спину к себе посадила и до одинокой скалы довезла.

– Спасибо тебе, акула,– стали благодарить дочери,– что батюшку нашего спасла.

Вышли они на берег, видят – вдалеке и вправду большая акула плавает.

– Надо бы нам ее отблагодарить,– сказал старик. Привели дочери на берег молодого бычка. Подплыла акула,бычка взяла и в морской пучине скрылась. И в тот же миг прозрел вдруг старик и стал видеть не хуже прежнего. Не было конца радости! Взяли дочери отца за руки и домой повели.

А сыновья отца и не думали искать, поделили они стариково богатство и решили отпраздновать нежданную удачу. Погрузили угощения всякие в лодку и в море поплыли за рыбой. Выбрались они в открытое море, но только сеть закинули, потемнело кругом, поднялся ветер. Закачало лодку из стороны в сторону, а потом и вовсе перевернуло. Барахтаются братья в воде, на помощь зовут, да кто их услышит? Так и погибли злые сыновья в морской пучине. А дочери старика в город жить взяли. И жили они вместе долго и счастливо.

Случилось это давным-давно. Жил в одной деревне старик, и было у него три дочери.

Шел как-то раз старик мимо заброшенного колодца. Вдруг видит – поймала змея лягушку, того гляди проглотит. Жалко стало старику лягушку, поднял он с земли камень, на змею замахнулся и крикнул:

– Эй, змея, отпусти-ка ты лягушку, я тебе за это дочку в жены отдам.

Повернула змея к старику голову, языком прищелкнула, а потом быстро-быстро в траву уползла.

– Ну, лягушка, скачи домой скорее! – засмеялся старик и дальше пошел, а про обещание свое и думать забыл.

Только, вот, вечером постучался в дом старика незнакомый юноша и говорит:

– Пришел я, старик, за твоей дочкой. Обещал ты мне ее, помнится, в жены отдать.

Обомлел старик, стоит – слова от страха вымолвить не может. "Что же я за дурак такой,-думает.– Как же я не понял, что не простая это змея была, а змей коварный!"Собрался старик с духом и отвечает юноше:

– Помню я, добрый человек, о своем обещании. Только вот незадача-дочек-то у меня три. Не решил я пока, какую из них тебе в жены отдать. Приходи-ка ты лучше в ночь полнолуния, тогда и поговорим.

– Ладно,– согласился юноша,-договорились. Как большая луна над горой взойдет, так я и приду.

Сказал и исчез, будто и не приходил вовсе. Опечалился старик не на шутку, день-деньской думы тяжкие думает: как дочерей своих от змея уберечь. А луна все ярче по ночам светит – назначенный срок приближается.

Позвал тогда старик дочерей своих и говорит:

– Простите меня, неразумного. Пообещал я по недомыслию одну из вас змею в жены отдать. Придет он завтра. Что нам теперь делать?

Услыхали дочери отцовы речи, побледнели от страха.

– Не пойду я за змея замуж! – сказала старшая дочь.

– И я не пойду,– сказала средняя.

А младшая промолчала, что делать, не знает: и отца жалко, и к змею идти боязно. Подумала она, подумала и говорит:

– Не печалься, отец, пойду я за змея замуж, раз уж ты обещание дал.

Заплакал старик слезами горючими.

– Прости меня, дочка, за мою глупость,-говорит. Покорилась бедная девушка судьбе, села у окна, ждать стала,когда змей за ней явится. Вдруг слышит-скребется кто-то за дверью. Вышла она, видит-сидит у дома лягушка.

– Здравствуй, красавица,– говорит лягушка.– Слышала я, что выходишь ты замуж за змея коварного. Не по любви, видать, выходишь. Да ты не бойся, я тебе помогу, как твой батюшка мне у заброшенного колодца помог. Только, когда к жениху своему пойдешь, захвати с собой тыкву-горлянку да тысячу иголок.

Наступила, наконец, ночь полнолуния. Взошла над горой большая луна, и в тот же миг появился на стариковом дворе юноша-змей.

– Ну что, старик, решил, какую дочь мне в жены отдашь?– спрашивает.

– Младшую отдам,– отвечает старик.

Попрощалась девушка с отцом и сестрами и вместе с женихом своим в путь отправилась. Долго шли они лесом, в горы поднимались, пока не пришли, наконец, к большому пруду.

– Вот здесь я и живу,– сказал юноша.– Прыгай в воду! Посмотрела девушка в пруд, испугалась: тиной зеленой прудзатянут, отовсюду змеиные головки торчат-девушку рассматривают.

Вспомнила она лягушкины наставления и говорит:

– Прежде чем войду я в дом твой, утопи-ка ты в своем пруду мою тыкву-горлянку, да иголки мои на дно опусти.

– Ладно, давай сюда свое приданое,– согласился юноша. Бросил он тыкву в воду, топит ее, топит, а потопить не может,все она на поверхности плавает. Рассердился тогда юноша-змей и высыпал иголки на дно. А дно-то илистое. Воткнулись иголки в ил острием вверх. Юноша-змей на них и наступил!

Взвыл он злобно от боли и вмиг свой истинный облик принял – превратился в огромного страшного змея. Зашипел змей:

– Ах ты, негодная! Обмануть меня вздумала! Не жди теперь пощады!

Закричала девушка и прочь по тропинке подальше от пруда побежала. Видит – стоит средь деревьев маленькая кумирня. Спряталась там девушка – еле дышит от страха.

Подполз змей к кумирне, да как захохочет:

– Нашла, где от меня спрятаться! Раздавлю тебя, как яичную скорлупку!

Обвил он кумирню плотным кольцом, все крепче и крепче сжимает. Захрустела кумирня, вот уж и крыша рухнула, и стены качаются.

"Нет мне теперь спасения,-думает девушка.– Задушит меня змей!"Собрала она последние силы и еле слышно прошептала:

– Помоги мне, лягушечка, спаси меня!

И в тот же миг все вокруг стихло. Перестали стены качаться, не слышно змеиного хохота. Открыла девушка глаза, видит – появилось невесть откуда целое море лягушек, видимо-невидимо. Уселись они на спину змею коварному и давай его топтать и покусывать. Топтали, топтали, пока дух из него вовсе не вышибли.

Вышла девушка из своего укрытия, лягушкам поклонилась.

– Спасибо вам,– говорит,-если б не вы, не видать мне больше неба синего и луны ясной.

Вернулась девушка домой жива-невредима на радость отцу и сестрам. А потом за хорошего парня замуж вышла и жила долго и счастливо.

Случилось это много-много лет тому назад. Возвращался один корабль с острова Мияго в столицу Наха. Много добра было на том корабле – богатые подарки прислали жители острова своему государю.

Сидят матросы на палубе, морем любуются.

– Что за славная погода нынче выдалась! – радуются.– Море спокойное, солнышко светит приветливо!

Вдруг ни с того, ни с сего зазвенела над морем флейта, сначала тихо, а потом все громче, громче.

– Кто же в море на флейте играет? – удивились матросы. Был среди них один моряк, совсем мальчик, звали его Кана.

Очень он был сообразительным.

– Не нравятся мне эти звуки флейты,– сказал он.– Никак, Бог ветра резвится. Не было бы беды.

– О чем это ты толкуешь? – удивились матросы.– Пусть Бог ветра делает, что хочет, мы уже совсем близко от берега. Вон наш остров вдалеке виднеется.

Ничего не ответил Кана, только стал внимательно за небом следить. А на небе вдруг облака появились, а потом и тучки, одна темнее другой. Задул ветер, да такой сильный, что закачало корабль из стороны в сторону.

– Никак, шторм начинается,– забеспокоились матросы.

А ветер все сильнее, волны все выше, дождь полил как из ведра. Испугались моряки. «Дотянуть бы до берега,-думают.– Только бы дотянуть!».

Поднялась тут высокая волна да все товары с палубы смыла.

– Держите мешки!-кричат одни.

– Сами держитесь, сейчас еще волна будет! – кричат другие.

Хлещет дождь, вздымаются волны, носят они корабль по морю, как пушинку. «Ну все, конец наш пришел,-решили матросы.– Нет нам теперь спасения».

Целую ночь боролись моряки со штормом. А к утру ветер стих. Смотрят они – не видать родного острова, только вдалеке земля незнакомая виднеется.

– Сжалились над нами боги,– сказал Кана.– Не дали нам погибнуть в морской пучине.

Направились матросы к неизвестному острову. Вышли на берег, огляделись. Что за чудо этот остров: цветов кругом видимо-невидимо, птицы поют, стрекозы летают. Вот благодать!

– Не может быть, чтоб на таком прекрасном острове люди не жили,– решили моряки.– Надо бы пойти поискать человеческое жилье.

Отдохнули они на берегу и в глубь острова пошли.

– Эй, эй!-кричат.– Есть на острове люди? Отзовитесь! Покажитесь!

Вдруг слышат, загремели вдалеке барабаны: «Бон-бон, пон-пон!» Обрадовались матросы, на звук барабанов побежали. Выбежали на поляну да как вкопанные и остановились: сидят на поляне чудища, в барабаны бьют. Увидели они людей, с мест повскакивали, закричали радостно:

– Вот и людишек нам боги послали! Славный у нас будет ужин!

– Ой! Да ведь мы на остров людоедов попали,– поняли матросы.

Хотели они было назад в лес убежать, да куда там! Схватили их людоеды и в деревню потащили.

А надо сказать, что были чудища с того острова жуть какими страшными: на голове – рога, из шеи крылья птичьи торчат, рты черные, будто тушью вымазанные, а в уши морские раковины вставлены! Раз увидишь – всю жизнь не забудешь!

Притащили людоеды моряков в деревню, приказали женщинам котел принести да костер развести.

– Сейчас людей варить будем,-говорят. Заплясали людоеды вокруг матросов, кричать стали:

– Эх, поедим!

– Эх, попробуем!

– Вот вкуснотища!

Стоят моряки – ни живы ни мертвы. Вышел тут из дома старейшина, обвел матросов долгим взглядом да на Кана указал:

– Вот этот мне нравится! – говорит.– Хочу его съесть!

Подбежали к Кана чудища, за руки схватили, к котлу потащили. Только его в кипяток бросить собрались, раздался в толпе громкий женский голос:

– Стойте! Стойте! Не бросайте его в котел!

Смотрят моряки – вышла из дома старейшины девушка красоты невиданной. Расступились людоеды-дорогу ей дали. Была та девушка дочерью старейшины, звали ее Мамуя.

– Стойте! – повторила Мамуя.– Негоже сегодня человека убивать,– звезды не велят! Вот завтра – пожалуйста!

– Ну, раз звезды не велят, не будем его сегодня есть, до завтра оставим,– согласились людоеды.

Не посмели они Мамуя перечить. Знали чудища, что дана девушке великая сила будущее знать. Приказала Мамуя морякам за ней идти. Вывела их из деревни, по полю повела. "Жалко будет от рук красивой девушки погибнуть,-думают моряки.– Если бы чудища съели, не так обидно б было!"Привела их Мамуя на берег горной реки, показала на хижину, что поодаль стояла.

– Ложитесь спать, здесь вас никто не тронет,– сказала девушка.– Завтра я к вам приду.

На следующее утро, чуть рассвело, явились к морякам два чудища – мясо принесли.

– Попробуйте наше угощение,– говорят и хитро так улыбаются.

Очень моряки были голодны. Как увидели они мясо, слюнки у них так и потекли. Хотели они было его отведать, как вбежала тут в хижину Мамуя.

– Не ешьте! – кричит.– Отравленное это мясо! Варили его в настое ядовитых трав. Если съедите кусочек, превратитесь тут же в волов и будут тогда всю жизнь людоеды на вас поле пахать.

Испугались моряки, отбросили мясо в дальний угол хижины. Стали они Мамуя благодарить.

– Вот уж не думали,– говорят,– что найдем мы на этом страшном острове человеческое участие.

Повернулась девушка к Кана:

– Очень ты мне понравился, потому и решила я тебя и товарищей твоих спасти.

Полюбили Мамуя и Кана друг друга.

– Нельзя тебе на нашем острове оставаться,– сказала Мамуя.– Коль спасешься, приезжай потом за мной, не хочу я всю жизнь среди людоедов жить.

– Не бойся,– ответил Кана.– Если спасемся, обязательно я придумаю, как тебя отсюда увезти.

Вечером снова пришла Мамуя к морякам и говорит:

– Все в деревне думают, что вы в волов превратились. Завтра многих из вас зарежут и съедят, потому сегодня ночью вам с острова бежать надо. Как луна взойдет, пришлю я свою служанку, она-то вас из деревни и выведет. А у моря я лодку оставлю, так что бегите! Пусть вам боги помогут!

– Спасибо тебе,– сказал Кана.– Никогда я тебя не забуду и обязательно за тобой приеду.

Поздно ночью, как и говорила Мамуя, пришла к морякам ее служанка и вывела их к морю. А там и вправду лодка ждала и рулевой надежный. Только они в лодку сели, видят – бежит по тропинке Мамуя.

– Возьмите еду и воду,-говорит. А потом повернулась к Кана:– Вот тебе стебель волшебного бамбука, он вас от всего защитит. Растет этот бамбук только на нашем острове. Коль настигнет вас в море большая волна, сломай одно коленце, и волна вас не погубит.

Тронулись моряки в путь. А море неспокойное, волны поднимаются, того гляди лодку накроют. Испугались было матросы: снова море нас погубить хочет,-но Кана их успокоил.

– Есть у меня чудесное средство от волн и штормов,– говорит. Сломал он одно коленце бамбука, в море кинул, и в тот же миг успокоились волны и ветер стих.

Всю ночь плыли моряки, а как светать стало, увидели они, что далеко позади остров людоедов остался.

– Спаслись мы благодаря тому, что среди нас Кана оказался,-стали говорить моряки.-Коль вернемся живыми домой, будь у нас капитаном.

Поднялось над морем солнце. Вернулось к матросам хорошее настроение-все страшное позади. Вдруг видит Кана, появилась на горизонте черная тучка, стала она расти, расти и все больше приближаться.

– Да никакая это не туча,-воскликнул Кана.– Отправились людоеды за нами в погоню на быстроходной лодке.

– Что же нам теперь делать?-стали спрашивать моряки.

– Доверьтесь мне, что-нибудь придумаем,-успокоил их Кана. Огляделся он вокруг, видит – лежит среди моря небольшойостровок, лесом поросший.

– Гребите к тому острову,– приказал он своим друзьям. Пробрались моряки через коралловые рифы, что остров окружали, на берег песчаный выскочили и быстрее к лесу побежали.

– Стойте! – остановил их Кана.– Необдуманно мы с вами поступили-на песке прибрежном следы свои оставили. Доберутся людоеды до острова, сразу поймут, где нас искать. Надо бы на берег вернуться и следы запутать.

Послал Кана двух матросов на берег следы запутывать. Только они назад в лес прибежали, людоеды к острову подплыли.

– Не уйдете!-кричат.– Островок маленький, необитаемый, спрятаться-то тут негде!

Бросились людоеды по острову рыскать. А Кана с друзьями в лесу большую нору нашли, сидят – не дышат. Дождался Кана, когда людоеды подальше в лес уйдут, друзьям своим и говорит:

– Теперь самое время нам бежать с этого острова прочь. Бросились моряки на берег, сели в лодку, на которой чудищаприплыли.

– Вот невидаль! – говорят.– Волшебная эта лодка, что ли,– руля не видать.

Привязали они к ней свою лодку и приказали:

– Неси нас, чудо-лодка, отсюда к родным берегам. Полетела волшебная лодка с быстротой невиданной, еле водыкасаясь. Удивляются моряки:

– Бывают же на свете такие чудеса! Никто нас теперь догнать не сможет!

А что же стало с людоедами? Обыскали они весь остров и снова на берег вернулись. Видят-пропали лодки, как не было. Поняли они тогда, что перехитрил их Кана. Закричали людоеды, завыли, ногами затопали, да что поделаешь? Так и остались они на необитаемом острове своей смерти дожидаться.

А моряки в столицу вернулись живые-невредимые. Рассказали они государю об острове людоедов. Приказал повелитель собрать смельчаков да на остров тот отправиться. Поплыл с ними и Кана. Встретила его Мамуя радостно. Вместе они в столицу вернулись и жили долго и счастливо. А волшебный бамбук еще много раз спасал их от штормов и тайфунов.

Случилась как-то на Окинаве большая беда: налетел страшный тайфун, а за ним великая засуха пришла. Ничего на поле не уродилось. Каждый день смерть за людьми приходить стала.

Жил в те времена на острове один старик. Очень старым он был. Тяжело было старику чужое горе видеть, вот и ходил он по деревне, чем мог людям помогал: с кем горстью риса поделится, кому свою одежду отдаст.

А голод все ближе и ближе подступает: стали люди друг у друга последнюю скотину воровать, а потом – и кошек с лягушками да змеями убивать.

Вот как-то вечером шел старик по лесу. "Что делать дальше? Как людей от смерти спасти?"-думает. Слышит – заухала в глуши сова.

– Не к добру сова тут раскричалась,– пробормотал старик. Поднял он голову, прислушался.– Никак, это новая весть из мертвого царства. Всюду, всюду смерть! Сгинь! Сгинь!

Пошел старик дальше. Вот уж совсем темно стало. Вдруг видит – идет ему навстречу по горной тропинке незнакомец. На плече гроб тащит, а в руке мотыгу несет. Поздоровался с ним старик и говорит:

– Очень я, почтенный, твоему горю сочувствую! Скажи мне, кто же в твоем доме умер?

Остановился незнакомец, вздохнул тяжело, а потом и говорит:

– Спасибо тебе, дедушка, на добром слове. Батюшка мой скончался, да нет у меня денег, чтоб похороны устроить. Вот и решил я в лес пойти да там батюшку и похоронить. Перед людьми совестно, потому ночью-то и отправился.

Сказал так незнакомец и еще глубже в свои черные одежды лицо спрятал.

– Не справиться тебе одному,– отозвался старик,-давай пособлю!

Пошли они дальше вместе.

– Давай твоего батюшку в рощице похороним,– предложил старик.

– Что ж,– согласился незнакомец,– место тут хорошее, тихое, да и вид отсюда красивый открывается.

Стали они по очереди землю копать.

– Дедушка,– говорит вдруг незнакомец,– уронил я в темноте ароматические палочки. Тут в двух шагах всего. Помолись пока за батюшку моего, а я мигом вернусь.

– Хорошо,– согласился старик,– я пока помолюсь, а ты иди.

Ушел незнакомец и пропал. Ждал его старик, ждал. Уж и утро наступило, а незнакомца все нет.

– Как же можно первому встречному такое дело доверять?– удивлялся старик.– Видно, не вернется назад этот сыночек. Надо б хоть посмотреть, за кого я всю ночь Будде молился.

Подошел старик к гробу, открыл крышку, а там... груды золотых монет! Понял тогда старик, что был то не простой человек, а само божество. Так оно старика за доброту одарило.

Вернулся старик в деревню и золото меж всеми поровну поделил. Стали люди богатыми – не надо им больше было скот у соседей воровать да зверей убивать.

Часто потом в деревне историю эту рассказывали и всегда гроб тот почтительно «спасителем от смерти» величали.

Эта сказка – о маленьком мальчике, таком маленьком, что родители дали ему имя Иссимбоси. Они назвали его так, потому что по-японски имя Иссимбоси означает: Мальчик с пальчик.

И верно, Иссимбоси был не больше мизинца. Но он никогда ни перед кем не опускал глаз, был храбр, весел и умен. Когда Иссимбоси исполнилось шестнадцать лет, он пришел к родителям и сказал:

– Хочу посмотреть, как живут в Японии люди. Отпустите меня в Киото.

Испугалась мать:

– Куда ты пойдешь из родного дома? Погибнешь еще в чужом городе! Тебя всякий обидеть может!

– Я себя в обиду не дам, не бойтесь!-говорит Иссимбоси.

– Ну, если ты такой храбрый, тогда ступай,– согласился отец.

Стал Иссимбоси собираться в дорогу. Из иглы сделал меч, из соломинки – ножны, из ореховой скорлупы-лодку, из палочки для еды – весло.

Попрощался Иссимбоси с родителями, сел в свою ореховую лодку и поплыл вверх по реке. Немало пришлось поработать ему веслом, прежде чем он пристал к берегу близ Киото.

И вот, наконец, Иссимбоси оказался в столице. Он важно положил руку на рукоятку меча и стал прогуливаться по шумным улицам Киото. Какие здесь были огромные и красивые дома! А сколько народа на улицах!

И так, прохаживаясь по улицам, он оказался вдруг перед чьим-то великолепным дворцом.

– Ах, какой дворец! – воскликнул Иссимбоси.-Я хочу жить в нем!

А надо вам знать, что у Иссимбоси слово никогда не расходилось с делом. Вот почему, не раздумывая долго, он прошел в ворота, поднялся на ступени и очутился в комнатах дворца. Дворец этот принадлежал первому министру императорского двора – князю Сандзё.

Никто из стражи даже не заметил, как Иссимбоси проник в покои первого министра. Министр важно восседал на камидза*.

* Камидза – почетное место в княжеском дворце.

– Здравствуйте, господин мой! – сказал громко Иссимбоси.

– Кто это здоровается со мной?-удивился Сандзё.-Я никого не вижу!

Иссимбоси подошел совсем близко к камидза и сказал громче прежнего:

– Я здесь, господин мой. Я стою у ваших ног! Министр опустил вниз глаза и увидел крошечного человечка.

– Кто ты, откуда?-удивился Сандзё.

– Меня зовут Иссимбоси. Я пришел в Киото, чтобы посмотреть, кто и как здесь живет. Позвольте мне остаться у вас и служить вам!

– Да разве ты на что-нибудь годен? Над тобой все мои слуги станут смеяться!

– Пусть только посмеют! – воскликнул сердито Иссимбоси и выхватил из соломенных ножен свою шпагу-иголку.

– Ара!* Вот ты какой отчаянный! – сказал министр.– Ну что ж, мне нужны смелые люди. Оставайся, служи мне.

* Ара – восклицание, выражающее удивление.

Так Иссимбоси поселился во дворце первого министра императора – князя Сандзё.

Прошло немного времени, и нового слугу все полюбили. Иссимбоси был приветлив, весел, услужлив. Приказания министра он выполнял быстро и хорошо.

Особенно привязалась к Иссимбоси дочь князя – пятнадцатилетняя Огин. Иссимбоси играл для нее на бива*, пел ей деревенские песни и сопровождал Огин во время прогулок.

* Бива – старинный музыкальный инструмент.

Однажды во время прогулки Иссимбоси и Огин сами не заметили, как оказались за стенами города. Невдалеке темнел лес, в котором водились страшные черти.

И как только Иссимбоси и Огин подошли к лесу, оттуда выскочил громадный черт. За поясом у черта вместо меча была заткнута небольшая колотушка.

Увидев черта, Огин в страхе бросилась бежать в Киото. Но Иссимбоси не сдвинулся с места. Он обнажил свой меч и грозно выкрикнул:

– Стой! Ни с места! Удивился черт:

– Кто кричит?

А Иссимбоси снова:

– Стой, не то проткну тебя мечом!

Только теперь заметил черт Иссимбоси. Заметил,– и давай смеяться. Уж очень смешно размахивал иглой Иссимбоси. Кончил черт смеяться, заорал:

– Ах ты, ничтожная улитка! Да я тебя живьем проглочу! И, схватив Иссимбоси, черт проглотил его.

Как только Иссимбоси попал черту в живот, он начал колоть чудовище своей иглой.

Завопил черт страшным голосом; глаза его от боли на лоб полезли.

А Иссимбоси, не переставая, все колет да колет черта иглой.

От боли у черта даже ноги подкосились. Упал он на землю, завыл, стал кататься – ничего не помогает: колет его Иссимбоси без устали.

Наконец догадался черт, как спастись от смерти. Набрал он в себя воздух, а потом, что было силы, выдохнул его. Вместе с воздухом выдохнул он и Иссимбоси.

Обрадовался черт, что никто его больше не колет, и помчался в лес. Только колотушка осталась на том месте, где он катался.

Иссимбоси поднял колотушку и бросился догонять Огин. А Огин стояла у городской стены и плакала. Она была уверена, что огромный черт убил крошечного Иссимбоси.

– А вот и я! – весело сказал Иссимбоси и помахал, как ни в чем не бывало, колотушкой черта.

– Спасибо, спасибо тебе!-воскликнула Огин.– Если бы ты не остановил черта, он утащил бы меня в лес! Пойдем скорее домой, я расскажу отцу о твоей храбрости...

И они отправились домой.

Иссимбоси шел рядом с Огин и размахивал колотушкой. И случилось так, что он коснулся колотушкой веера Огин. И сразу же этот веер стал вдвое больше. Удивился Иссимбоси, прикоснулся колотушкой к своему мечу. И меч его тоже сразу же стал вдвое длиннее.

– Черт потерял волшебную колотушку! – закричал Иссимбоси.– Смотрите, что сейчас будет!

Он заметил под деревом червяка, прикоснулся к нему колотушкой-и червяк стал не менее ужа.

– Дай мне скорее эту колотушку! – воскликнула радостно Огин.– Я знаю, что надо делать!

Огин схватила колотушку и пять раз подряд прикоснулась ею к голове Иссимбоси. И от каждого прикосновения колотушки Иссимбоси становился все больше и больше. Наконец, когда Огин прикоснулась к нему шестой раз, Иссимбоси превратился в рослого, красивого юношу.

Когда Иссимбоси и Огин вошли в покои Сандзё, министр спросил:

– Кто этот юноша, почему он находится в моем доме? Тогда Огин рассказала, как Иссимбоси спас ее от черта,как черт потерял от страха волшебную колотушку и как Мальчик с пальчик превратился в высокого красивого юношу.

Иссимбоси сделал шаг вперед, поклонился министру и сказал:

– Я люблю Огин, и Огин любит меня...

А дочь Сандзё тоже сделала шаг вперед и тоже сказала:

– Неужели вы не позволите своей дочери выйти замуж за того, кто спас ей жизнь?

Нечего и говорить, что министр сделал так, как просила Огин.

Иссимбоси стал мужем Огин. Вскоре в Киото приехали родители Иссимбоси. И все в доме Огин и Иссимбоси жили весело, дружно, как и полагается жить хорошим людям.

Это случилось, когда страной правил глупый и завистливый князь Масаюки. Глупее этого князя были только его советники.

Князь Масаюки не терпел умных и догадливых людей. Стоило только обнаружиться в его княжестве умному человеку, и несчастного навсегда изгоняли из родной страны. Однажды у князя пропала любимая собака. Сразу же во все концы княжества были отправлены слуги. Всем им было строго-настрого наказано: без собаки во дворец не возвращаться.

В поисках собаки одному из слуг пришлось проходить мимо небольшого рисового поля. Как раз в это время на огороде трудился дедушка Рискэ. Это был последний умный человек в княжестве. Остальных умных людей самураи давно уже изгнали из страны.

Увидев дедушку Рискэ, слуга спросил на всякий случай:

– Скажи-ка скорее, здесь не пробегала собака нашего князя?

Дедушка Рискэ разогнул спину и ответил:

– Собака нашего князя? Крохотная собачонка? С ушами, которые волочатся по земле? Хромая на переднюю лапку?

– Да, да, она самая! Скорее скажи мне, куда побежала эта собачка.

– Куда она побежала? Да как же я скажу, если я никогда в жизни не видел княжеской собачонки?

– Как не видел? Откуда же ты знаешь все ее приметы?

– Приметы!? О, это просто! Я заметил на дороге крохотные следы собаки. У нас в деревне таких крохотных собачонок не держат. Следы от трех лап отпечатались на песке хорошо, а четвертый – еле-еле виден. Ну, я и понял, что собака хромает на одну лапу.

– Но откуда же ты узнал, что уши ее волочатся по земле?

– Откуда узнал? А я заметил рядом с отпечатком лап непрерывный след с двух сторон. Я и догадался, что у собаки такие уши, что они волочатся по песку.

– Так, значит, ты не видел собаки? Тогда покажи мне ее следы.

Дедушка Рискэ вывел слугу на дорогу, и тот поспешил по следам собаки. Вскоре слуга увидел княжескую собачонку. Она сидела, окруженная со всех сторон голодными деревенскими псами, и дрожала от страха.

Слуга схватил собачонку и побежал во дворец.

– Как удалось тебе найти мою любимую собаку?-закричал обрадованный князь.

Слуга поведал своему господину о том, как дедушка Рискэ помог ему отыскать пропажу. Князь выслушал рассказ и нахмурился:

– Этот ничтожный деревенский старик решит, пожалуй, что он знает то, чего не знаю я!

На другой день у князя пропал конь. Снова во все концы страны бросились на поиски слуги. И снова один из слуг забрел к дедушке Рискэ.

– Послушай, почтенный человек,– сказал слуга,– не пробегал ли поблизости здесь княжеский конь?

– Княжеский конь? Белогривый? Ростом почти в один кэн*?

* Кэн – 1,81 метра.

– Да, да! Скажи мне скорее, в какую сторону он поскакал?

– В какую сторону он поскакал? Да как же я скажу, если я никогда в жизни не видел этого коня?

– Как не видел? Откуда тогда тебе известны его приметы?

– Приметы? Сейчас скажу. Я увидел на дороге следы конских копыт. По обе стороны дороги листья на деревьях были объедены на высоте одного кэн. А чуть пониже ветер развевал зацепившиеся на дереве белые конские волосы.

– Так значит, ты не видел коня? Тогда укажи хоть дорогу, на которой ты заметил конские следы.

Дедушка Рискэ, этот последний умный человек в княжестве, вывел слугу на дорогу и показал следы. Вскоре слуга увидел то, что искал. Белогривая лошадь щипала сочную траву и лениво отмахивалась хвостом от назойливых мух.

Когда слуга подъехал на княжеском коне ко дворцу, обрадованный князь спросил:

– Как удалось тебе найти моего любимого коня? Слуга рассказал все, как было.

Опять нахмурил брови князь:

– Этот наглый старик совсем не умеет себя вести! Если я услышу еще раз, что он знает то, чего не знаю я, придется изгнать его из моего славного княжества!

Слова эти дошли до слуха умного дедушки Рискэ, и он их хорошо запомнил.

Прошла неделя, и из княжеской тюрьмы убежал один заключенный. Князь был вне себя от ярости, потому что утром заключенному должны были отрубить голову. Еще бы! Этот крестьянин, выпив на празднике лишнюю чашку сакэ*, закричал на всю деревню:

– Наш князь – первый дурак в стране!

И вот теперь этот преступник убежал! Сколько его ни искали, никак не могли найти. Стража видела, что беглец направился в сторону дома дедушки Рискэ, а найти его не могла.

А дедушка Рискэ сидел у дверей своего домика и посмеивался.

Он давно догадался, что беглец взобрался на вершину густого дуба. Умный Рискэ видел, что вокруг дуба кружатся вороны, а сесть на него не решаются.

Схватила стража дедушку Рискэ, приволокла его во дворец.

– Говори, где спрятался преступник! – кричит князь.

Сакэ-крепкий напиток из риса.

– Не знаю,– отвечает старый крестьянин.– Откуда мне знать то, чего не знает сам князь?

– Стража говорит, что он в полдень пробежал мимо окна твоей лачуги! Ты, верно, спал в это время, бездельник!

Дедушка Рискэ ответил:

– Должно быть, князю не известно, что крестьяне встают раньше солнца, а ложатся при звездах?

– Значит, ты знаешь то, чего не знаю я? Эй, стража! Прогнать его из моей страны!

Услыхав княжеский приказ, придворные глупцы схватили последнего умного человека в стране – дедушку Рискэ – и выгнали его за заставу.

И не осталось после этого в княжестве ни одного умного человека.

С тех пор эту землю все люди называют Страной дураков.

В давние времена жил вблизи одной деревни демон. Помнили старики, что был он когда-то обычным деревенским парнем, но случилась беда – приучился он чужих кур да быков вылавливать и сырыми съедать. Рассердились за это на него крестьяне и прогнали прочь из деревни. Нашел демон себе пещеру средь коралловых рифов и стал гам жить. Прошли годы, одичал он совсем и превратился, наконец, в настоящего дикаря. Много горя приносил он крестьянам: то лошадь убьет у бедняка, то быка; а то и на человека набросится. Страшно стало людям в своей деревне жить.

Вот как-то раз собрались крестьяне у дома старейшины – совет держать. "Как с демоном справиться?"-думают.

– Сила у него страшная,– сказал старейшина.– Просто так его не одолеть. Надо бы придумать какую-нибудь хитрость.

– А давайте ему в пищу яд насыпем,– предложил один.– Он и не заметит, как умрет.

– Нет,– покачал головой старейшина,– это у нас не получится. Ведь должен тогда кто-то в пещеру к демону отправиться. А это – гибель. Недаром люди смеются: надумали мыши кошке на шею колокольчик повесить!

Думали крестьяне, думали, да так ничего и не придумали. Только собрались расходиться, выступила вперед молодая женщина и говорит:

– Разрешите мне к демону в пещеру пойти. Может, меня он и не съест – ведь сестра я ему младшая.

Стали люди ее отговаривать.

– Не ходи туда,– говорят.– Братец твой совсем на зверя стал похож. Он и не посмотрит, что сестра пришла – разорвет на куски и съест.

Не пустили ее односельчане в пещеру. Да только женщина своего решения менять не захотела. Вернулась она домой, замесила тесто и приготовила из него на пару рисовые лепешки-моти. Завернула их в ароматные листья персика и в большую корзину сложила. Помнила она, что были лепешки-моти когда-то самым любимым кушаньем брата. Лежат лепешки в корзине – мягкие, сочные, только одна из них – твердая: положила в нее хозяйка кусок черепицы, чтоб откусил братец лепешку, да зуб себе и сломал.

Дождалась женщина утра, поставила корзину себе на голову и в путь отправилась. Долго она шла, пока, наконец, не подошла к пещере.

– Братец мой, где ты?-позвала она тихонько. Загудело все внутри пещеры, выскочил оттуда демон -свирепый от злости. Посмотрела на него сестра да от страха чуть разума не лишилась: стал братец ее чудищем невиданным – волосы и борода по ветру развеваются, глаза красными огнями сверкают, а на лбу то ли две шишки, то ли два рога торчат! Нагнулся демон к сестре поближе да как захохочет:

– Ха-ха-ха! Кто бы подумать мог-дождался-таки! Сестра родная навестить надумала! Ну, заходи, коль пришла! У меня давно живот подвело! Слышишь, как бурчит!?

– Знала я, что голоден ты,– сказала женщина,– вот и принесла тебе угощение!

– Очень люблю я Что ж, сестра, заходи -всякие гостинцы! – загрохотал демон, -посмотри, как я тут живу!

Схватил он женщину за руку орлиной хваткой и в пещеру втащил. Посмотрела она вокруг – валяются в пещере кости: бычьи да лошадиные, а среди них и человеческие виднеются.

– Ну, сестра, показывай, что ты мне принесла,-сказал демон. Открыла женщина большую корзину, в которой лепешкилежали, вынула из нее маленькую кастрюлю, куда дома еще печенку лошадиную положила, и демону протянула:

– Попробуй, братец, может, тебе и понравится. Приготовила я для тебя старушечьи потроха.

– А ты молодец! – захохотал демон.– Очень я старушечьи потроха люблю.

Схватил он кастрюлю да мигом лошадиную печенку и проглотил.

– Послушай, братец,– сказала тут сестра,– уж больно у тебя здесь дурно пахнет. Давай поднимемся на вершину скалы, будем морем любоваться и лепешками лакомиться.

Согласился демон. Отправились они на вершину скалы. Поднялись, сели на большой камень. Посмотрела демонова сестра вниз – дух у нее так и захватило: бушует под скалой море, взлетают волны вверх, вот-вот вершины скалы достигнут!

– О чем задумалась, сестрица? – загрохотал демон.– Показывай, какие лепешки ты мне принесла!

Достала женщина из корзины лепешку, в которую кусок черепицы запекла, и брату протянула.

– Кушай,– говорит,– да только будь осторожен, уж больно жесткие лепешки получились, зуб себе не сломай.

Посмотрел демон на сестру пристально, но ничего не сказал. Откусил он кусок лепешки да от боли так и взвыл – сломал-таки себе зуб! Вскочил демон, злоба в глазах так и сверкает. Накинулся было он на сестру, да оступился и упал вниз в бушующие волны.

Избавились крестьяне от злого демона. Зажили они теперь спокойно и счастливо.

С тех пор, говорят, и появился на Окинаве такой обычай: в восьмой день двенадцатого лунного месяца, в тот самый, когда пришло крестьянам избавление, готовят люди паровые лепешки-моти, заворачивают их в ароматные листья персика и угощают друг друга. Называют их «демоновы лепешки». Верят в этом краю, что оберегают лепешки от болезней и нечистой силы.

В давние-давние времена жил в одной горной деревне старик. Было у него три сына. Старшего звали Итиро, среднего- Дзиро, а младшего – Сабуро. Решили старшие братья в город податься, на службу поступить – уж очень не хотелось им с отцом в бедности жить. Остался старик с младшим сыном.

Вот как-то раз дал отец Сабуро монетку в одну йену и говорит:

– Сходи, сынок, на базар, купи что-нибудь.

Отправился Сабуро в путь. Вышел он из деревни, два ри* всего прошел, вдруг видит – тащит старуха кошку на соломенной веревке, да еще ее, бедную, палкой бьет.

* Ри – мера длины – 3,9 км.

– Эй, бабушка, зачем ты кошку бьешь? – закричал Сабуро.

– Моя кошка, что хочу, то и делаю,-рассердилась старуха.– Глупая она: чужих кур да гусей таскает, а мышей не ловит. Нет от нее никакой пользы, вот и хочу я ее в реке утопить.

– Подожди, бабушка,– взмолился Сабуро.– Не топи кошку, отдай ее лучше мне. А я тебе за это одну йену дам.

– За кошку одну йену дашь?-удивилась старуха.– Что ж, давай!

Отдал Сабуро старухе монетку и получил за нее кошку. Взял он ее на руки и говорит:

– Идем, кошечка, ко мне жить. Я тебя никогда обижать не буду.

Так с кошкой домой и вернулся.

На следующий день отец снова дал Сабуро монетку в одну йену и отправил его на базар.

Прошел Сабуро два ри, вдруг видит – идет ему навстречу старик, на соломенной веревке собаку тащит, да еще ее, бедную, палкой бьет.

– Дедушка, зачем же ты собаку бьешь?! – закричал Сабуро.

– Бесполезная это собака,– ответил старик,– дом не сторожит, а только овец да свиней у соседей таскает. Надумал я в реке ее утопить.

– Дедушка, не топи собаку,– попросил Сабуро,– отдай ее лучше мне. А я тебе одну йену заплачу.

– За собаку одну йену заплатишь? – удивился старик.– Что ж, забирай!

Отдал Сабуро старику монетку и получил за нее собаку.

– Идем, собачка, ко мне жить,– говорит.– Никто тебя больше обижать не будет.

И на третий день вновь получил Сабуро от отца монетку в одну йену и на базар отправился.

– Только ты, сынок, не трать деньги попусту,– попросил отец.– То, что ты кошку с собакой от смерти спас – это хорошо. Да вот только дал я тебе сегодня последнюю монетку, ничего больше у нас нет.

Пришел Сабуро на базар. Ходил-ходил, да так ни с чем и ушел. Идет по лесу, вдруг видит – на опушке дети играют. Остановился посмотреть – а у детей в руках маленькая обезьянка бьется-вырывается.

– Что же вы, негодные, делаете? – закричал Сабуро.– Зачем мучаете маленькую обезьянку?

– Глупая это обезьянка, ничего делать не умеет. Такую и помучить не жаль,– ответили дети.

– Отдайте мне обезьянку, я вам за нее одну йену заплачу,– предложил Сабуро.

– И правда заплатишь? – не поверили дети.– Забирай ее скорее!

Схватили дети монетку и прочь побежали. Погладил Сабуро обезьянку и говорит:

– Маленькая ты еще, потому и не знаешь, как опасно одной по лесу гулять. Не понесу я тебя в деревню, а отпущу на волю. Беги скорее!

Обрадовалась обезьянка, склонилась перед Сабуро в поклоне, а потом быстрее в горы поскакала.

А тем временем совсем темно стало. Идет Сабуро по лесу и думает: «Как теперь отцу на глаза показаться – ни покупок, ни денег у меня нет». Сел он под большое дерево, думать стал, что ему дальше делать. Вдруг слышит – зовет его кто-то: «Кя, кя, кя!». Обернулся – стоит перед ним маленькая обезьянка.

– Зачем ты назад вернулась? – удивился Сабуро.– Опасно здесь, скорее уходи!

Заговорила тут обезьянка человеческим голосом:

– Пришла я, Сабуро, поблагодарить тебя за спасение. Рассказала я о твоем добром поступке своему дедушке. Очень он захотел тебя увидеть. Знай же, Сабуро, что мой дедушка – царь всех обезьян!

Подивился Сабуро – какие только чудеса на свете не случаются! Очень ему любопытно стало на обезьянье царство посмотреть.

– Ладно,-говорит,– веди меня к своему дедушке. Отправились Сабуро с обезьянкой в дорогу. Долго они шли: и в ущелье спускались, и на гору поднимались, и лесом густым пробирались. Подошли они, наконец, к большим скалам. Смотрит Сабуро, а в скалах – настоящий дворец построен, и стражники с копьями у ворот стоят. Огромно царство обезьяньего правителя. В центре костер горит, да так ярко, что светло во дворце, как днем. А в глубине – сам царь обезьян восседает. Совсем старым он оказался, морщинистым, из ушей седые пряди волос спускаются.

– Входи, Сабуро, в мой дворец,– пригласил юношу царь.– Поведала мне внучка о том, что ты ее от смерти спас. Если бы не ты, была бы у нас большая беда. Будь в моем дворце желанным гостем, живи с нами, сколько пожелаешь!

Принесли тут слуги всякие угощения, стал царь Сабуро потчевать. А потом обезьяны для Сабуро всякие трюки показывать стали, совсем как в театре. Очень Сабуро у царя обезьян понравилось. Но вот пришло время и домой возвращаться.

– Хочу я на прощание сделать тебе подарок,– сказал царь обезьян.– Это самая чудесная вещица, что есть в нашем царстве. Она ведь сродни молоточку счастья – все принесет, что пожелаешь.

Протянул он Сабуро красный мешочек, а в нем маленькая монетка лежит. Поблагодарил юноша царя и домой отправился. Вернулся он в деревню с первыми петухами. Смотрит – на пороге дома отец стоит.

– Где ты был, Сабуро?-спрашивает.– Всю ночь я тебя прождал, глаз не сомкнул. Изболелось мое сердце от тревоги за тебя.

– Прости меня, батюшка,– сказал Сабуро.– Не хотел я тебе боль душевную причинять. Да только случилось со мной чудо – достался мне в подарок от царя обезьян красный мешочек, а в нем волшебная монета. Будем мы теперь с тобой, батюшка, богато жить. Никогда больше ты нужды знать не будешь.

Рассказал Сабуро отцу о том, что с ним ночью приключилось: и о внучке царской рассказал, и об обезьяньем повелителе, а потом и говорит:

– Давай, батюшка, для начала мы себе дом хороший построим! Ну-ка, волшебная монетка, сделай так, чтоб на месте нашей лачуги богатый дом появился!

Выскочила тут монетка из красного мешочка-дзинь, дзинь, дзинь! Глядь – стоит на месте лачуги красивый двухэтажный дом под резной крышей. Дивится отец-только руками разводит. Попросил Сабуро у монетки еще амбар с мукой да амбар с рисом. Зажили они с отцом богато.

Разлетелась молва о волшебной монете по деревням. Стали бедняки к Сабуро приходить – помощи просить.

Вот как-то раз пришел к Сабуро из дальней деревни крестьянин. «Одолжи мне, Сабуро, волшебную монету,– просит.– Вот увидишь, через три дня я ее целой-невредимой тебе верну».

Согласился Сабуро и отдал монету. Вечером третьего дня вновь пришел крестьянин из дальней деревни-как уговаривались – монету вернул. А тут и старшие братья из города пожаловали – молва о богатстве Сабуро и до них долетела.

Обрадовались Сабуро с отцом, братьев увидев. На почетное место сажают, дорогими яствами потчуют.

«Надо бы братьям одежды богатые подарить»,– подумал Сабуро. Взял он монетку и говорит:

– Ну-ка, волшебная монетка, принаряди моих братьев! Сказал так – смотрит-лежит монетка на ладони, не шелохнется, одежды богатые не дарует.

"Что же такое с нашей монеткой случилось?-удивился Сабуро.– Никак, крестьянин тот дурное дело совершил – волшебную монету подменил!"Бросился Сабуро в ту деревню, откуда крестьянин приходил. Видит – стоит там богатый дом, а вокруг – амбары белокаменные. Сразу понял Сабуро, откуда у злого крестьянина такое богатство появилось. Да что поделаешь?

А тем временем кошка, та самая, которую Сабуро от смерти спас, хозяину своему помочь решила. Выбралась она потихоньку из дома и в деревню отправилась, откуда крестьянин приходил. Нашла она дом обманщика и – шнырк внутрь. Притаилась и ждать стала. Вдруг видит – бежит мышка. Схватила ее кошка, запищала мышка жалобно – стала на помощь звать. А тут и вправду изо всех углов мыши повыскакивали – видимо-невидимо – пищат во все горло, лапами размахивают. А потом вдруг замолчали все. Выступила вперед старая мышь и говорит:

– Госпожа кошка, сжальтесь над нами! У нас сегодня большое веселье – внучку мою замуж выдаем. Да вот беда – попалась вам в лапы наша невеста. Воля ваша, но пожалейте жениха и родителей!

– Ладно,– ответила кошка,– не буду есть вашу невесту. Только вы мне за это принесете одну вещицу-волшебную монету, что в красном мешочке лежит. Как найдете ее, так вашу мышку и отпущу.

Разбежались мыши по всему дому. Долго они искали, наконец к кошке вернулись.

– Посмотрите, госпожа кошка,– кричат,– не эту ли монетувы ищете?

– Да, похоже, она самая! Что ж, хорошо вы поработали – получайте вашу невесту живой-невредимой.

Подхватила кошка заветный мешочек с волшебной монетой, да что было духу домой побежала.

Бежит кошка, а на полпути ее уж собака поджидает:

– Ты, кошка, наверное устала,– говорит.– Давай дальше я мешочек понесу!

– Нет, собака, не устала я,– ответила кошка.– Не надо мне твоей помощи.

– Негоже тебе одной к хозяину возвращаться,– рассердилась собака.– А то он подумает, что неблагодарная я совсем!

Сказала так собака, вырвала у кошки красный мешочек и прочь припустила.

Бежала собака, бежала, пока не прибежала на берег реки. Остановилась она было передохнуть, вдруг видит – смотрит на нее из воды другая собака, а во рту у нее точно такой же красный мешочек! Удивилась собака, залаяла. Тут-то мешочек с волшебной монетой в воду и упал! Пришлось собаке домой ни с чем возвращаться.

А тем временем и кошка к реке подошла. Села она на берегу, видит – плывет большая рыба. Решила кошка хоть рыбу Сабуро отнести. Поймала ее и домой побрела.

Взял Сабуро большой нож, распорол рыбе живот и вдруг... дзинь, дзинь, дзинь – покатилась по полу волшебная монетка! Удивился Сабуро: как она туда попала? Пришлось кошке с собакой все хозяину рассказать.

– За то, что монетку вернули – спасибо,– сказал Сабуро.– Только вот плохо, что собака нечестно поступила и меня обмануть хотела. Будешь ты за это, собака, жить теперь во дворе – дом сторожить.

С тех пор так и повелось: живет кошка в доме возле хозяев, а собака – у ворот, дом охраняет.

Давным-давно жила в одной деревне лиса по имени Ямада. Очень она любила озорничать да проказничать. Вот и приходилось людям ее задабривать: то по дороге из города сладостей кулек на обочине оставят, то после свадьбы или поминок угощение принесут. «Это лисе Ямада на забаву»,– говорили в деревне.

Жил в той деревне один старик – честный, покладистый. Только вот беда – левым глазом совсем не видел. Случалось ему нередко в город на базар ходить. Бывало, продаст старик там овощи да всякую всячину, что в горах соберет, и купит своей старухе свежей рыбки полакомиться. Очень уж его старуха рыбу любила. Вот как-то раз в базарный день шел старик по дороге, в город спешил. А дорога та была старой, узкой, травой заросшей – мало кто по ней ходил. Идет старик и видит: на обочине в траве лиса спит. «Вот так на! – удивился старик.– Первый раз вижу, чтоб лиса среди бела дня на дороге спала. Верно, оборотень это!»

Поднял старик большой ком земли да на лису замахнулся.

– А ну, прочь отсюда! – крикнул.

Проснулась лиса, испугалась. На старика злобно уставилась. А старику-то и не страшно вовсе.

– А ну, кыш, кыш! – закричал он и засмеялся.

– Ладно, ладно,– зашипела лиса,– все равно возвращаться будешь. Вот тогда и потягаемся!

Фыркнула лиса, хвостом ударила и в горы побежала. «Пусть старик идет себе на базар,– думает,– а я тем временем к старухе его схожу, поморочу немного».

Остановилась лиса, вокруг себя обернулась и мигом в старика превратилась. Глянешь – не отличишь. Ну точь-в-точь старик! Только вот незадача: смотрела она старику на дороге глаза в глаза, вот и не смекнула, что на левый глаз старик слепой был. Сама на правый ослепла.

Пошла лиса в деревню, нашла дом старика и кричит:

– Эй, старуха, я с базара вернулся!

– Что-то рано ты сегодня,– удивилась старуха.– Может, случилось что?

Вышла она старику навстречу, видит – у того правый глаз слепой. «Как же это быть может?-призадумалась старуха.– Утром уходил – левым глазом не видел, а сейчас-правым. Может, это и не мой старик совсем. Может, лиса Ямада меня морочит». Догадалась старуха, но виду не подала.

– Ну, рассказывай, что случилось,– говорит.– Рыбки-то купил?

– А как же, купил,– отвечает ей лиса. И протягивает котомку с рыбой, что в дверях прихватила.

– Что за рыбка! – стала нахваливать старуха.– Свежая! Жирная! Только вид у тебя после базара усталый. Не надо было тебе сегодня в город ходить.

– Сам знаю, что не надо было ходить! – отвечает лиса.

– А раз так, то должен сказать: "Устал я, старуха, хочу поспать!"– Сам знаю, что должен говорить,– вновь отвечает лиса.

– Коль знаешь, добавь: "Дома у нас, старуха, не жарко вовсе, вот усну-ноги замерзнут. Принеси-ка соломенный мешок да ножки мои укутай!"– Сам знаю, что ноги греть надо! – рассердилась лиса.– Неси мешок, старая!

Побежала старуха, мешок принесла, а в мешке-сено.

– Эй, старик,– говорит,– надо бы тебе в мешок по пояс забраться, сено тебя и согреет.

– Сам знаю! – говорит ей лиса.– Я всегда люблю ноги в мешке с сеном греть.

Помогла старуха лисе в мешок залезть и опять учить стала:

– Послушай, старик, теперь ты мне должен сказать: "Завяжи мне, старуха, ноги соломенной веревкой, а то ветер продувать будет!"– Сам знаю! – отвечает ей лиса.– Не хочу я, чтобы ветер меня обдувал.

Схватила старуха соломенную веревку и ноги стариковы сверху донизу обвязала.

– Спи,-говорит,– старик, отдыхай!

А лиса-то и впрямь согрелась, ее ко сну и потянуло. Тут как раз настоящий старик вернулся. Тот, что на левый глаз слепым был.

– Эй, старуха,– кричит,– я с базара пришел!

– Что за чудеса сегодня творятся! – всплеснула руками старуха.– Оба на одно лицо! Только у того правый глаз не видит, а у этого – левый!

– О чем это ты говоришь? – удивился старик.

Взяла его старуха за руку и в дом повела. Вошел он и видит – спит в комнате лиса, веревками перевязанная. Узнал ее старик и говорит:

– Вот бесстыжая лисица! Отомстить мне надумала за то, что спугнул ее сегодня.

Услышала лиса голоса, проснулась. Поняла, что во сне вновь свой лисий облик приняла. Хотела было вскочить, да не может – крепко веревки держат. Рванулась она вправо, рванулась влево – да куда там! Взмолилась тогда лиса:

– Отпусти меня, старик, отпусти меня, старуха! Не буду никогда вас больше морочить!

– Ладно уж,– сжалился над лисой старик.– Уходи прочь, да в другой раз думай, прежде чем с людьми тягаться.

Развязали они лису и отпустили. С тех пор никто в деревне лису Ямада не видывал. Ушла она из тех мест. А вместе с ней беды и напасти ушли.

Во времена давние один молодой крестьянин, звали его Масао, полюбил дочь рыбака – красавицу о-Такэ. О-Такэ тоже полюбила Масао. День и ночь думали они друг о друге.

Встретив раз девушку, Масао сказал:

– Завтра я пошлю к твоему отцу сватов с подарками... Довольная о-Такэ побежала домой. Но дома ее ожидалогоре. В гостях у отца сидел старый богатый лавочник и говорил:

– Ты, конечно, помнишь, что должен мне сто рё*? Рыбак поклонился лавочнику и сказал:

* Рё – старинная денежная единица.

– Кто забывает о своих долгах, тот годен только на корм рыбам.

– В таком случае возврати мне через день весь свой долг. Если не вернешь, я посажу тебя в тюрьму.

Взмолился бедный рыбак:

– Не губи меня, пожалей хотя бы дочь мою!.. Тогда лавочник сказал:

– Хорошо. Я пощажу тебя, но только при одном условии: через день о-Такэ должна стать моей женой.

Так сказав, старик поднялся и ушел.

Утром, когда сваты Масао пришли с подарками к отцу о-Такэ, они узнали, что завтра девушка станет женою старика-лавочника. Сваты поспешили к Масао и поведали ему печальную весть.

Узнал об этом Масао и побежал к рыбаку. Он увидел отца славной о-Такэ, распластался перед ним на земле и стал умолять:

– Я люблю твою дочь больше жизни. Отдай мне ее в жены, и клянусь тебе, что за всю свою жизнь она не прольет ни одной слезы.

Вздохнул рыбак и сказал:

– Разве у тебя есть сто рё? Разве ты можешь отдать мой долг лавочнику? Разве ты можешь спасти меня от тюрьмы? Ничего не поделаешь, придется моей дочери покинуть послезавтра мой бедный дом.

Воскликнул в горести Масао:

– Легче мне ослепнуть, чем видеть о-Такэ женою уродливого и жадного старика!

И в тот же день он покинул родную деревню, чтобы поселиться в соседней провинции.

Много часов прошел Масао без отдыха, и ночь застала его в лесу. Молодой крестьянин выбрал большое дупло, залег в него и задремал. В полночь Масао проснулся от сильного шума. Он выглянул из дупла и увидел летящего демона-людоеда с ящиком на спине. Демон опустился у соседнего дуба, сорвал с ящика крышку и вытащил оттуда почтенного старца. Злобно воя, демон схватил старика, привязал его накрепко к дубу, зевнул и сказал:

– Хочу спать. На заре проснусь и съем тебя!..

Демон зевнул еще раз, потом положил рядом с собой меч и сразу же захрапел.

Масао видел из своего дупла, как привязанный к дереву старец пытался разорвать веревки. Но демон привязал его так крепко, что все старания человека оказались напрасными.

Тогда Масао вылез из дупла, подполз бесшумно к старцу и перерезал веревки, которыми тот был связан. Не теряя секунды, освобожденный человек подбежал к демону, схватил меч и пронзил им спящее чудище. После этого он поклонился Масао в пояс и промолвил:

– Благородный человек, ты спас мне жизнь, и я хочу наградить тебя.

С этими словами старик вытащил из-за пояса мертвого демона веер и начал обмахиваться им. И о чудо! Старец начал молодеть. Не прошло и минуты, как перед Масао стоял сильный мужчина.

– О, Масао! – сказал человек.– Демон украл у меня этот веер молодости. Теперь я дарю его тебе. Знай, что старому человеку стоит обмахнуться этим веером пять раз – и он станет вдвое моложе.

И человек исчез на глазах изумленного Масао.

Молодой крестьянин посмотрел на волшебный веер и подумал: «В нашей деревне почти в каждом доме живут немощные старики. Пусть же этот веер принесет им счастье».

В полдень он подошел к своей деревне и сразу же заметил у дома лавочника много нарядных людей.

– Что здесь происходит? – спросил Масао. Кто-то ответил ему:

– Сегодня старый лавочник женится на красавице о-Такэ. Он простил ее отцу долг и подарил ему пять жемчужин. Пойдем с нами на свадьбу.

Когда Масао переступил порог дома лавочника, все гости были уже в сборе и ждали невесту.

Масао сел невдалеке от лавочника и тоже стал ждать о-Такэ.

Вскоре раздались радостные возгласы: это несли в паланкине невесту.

Печальная о-Такэ села, как полагается, напротив жениха и сразу же увидела Масао. Лавочник заметил, что невеста смотрит на Масао, рассердился и сказал молодому крестьянину:

– Сейчас же уходи отсюда! Я тебя не звал на свою свадьбу! Масао поднялся и сказал:

– Для счастья о-Такэ мне не жаль ничего. Вот тебе веер молодости, обмахнись им пять раз, и ты станешь вдвое моложе.

Лавочник вырвал из рук Масао веер и начал обмахиваться. Сразу же с лица его исчезли глубокие морщины, седые волосы вновь стали черными, спина распрямилась, в глазах появился блеск. Когда он взмахнул веером в пятый раз, то превратился из дряхлого старика в крепкого сорокалетнего мужчину.

– А теперь верни мне веер, и я пойду,– сказал Масао.– Ведь в нашей деревне так много старцев. Сегодня же все они будут снова молодыми.

Но лавочник оттолкнул Масао и закричал:

– Я не хочу оставаться сорокалетним! Я хочу быть таким же молодым, как и ты!

С этими словами он взмахнул веером в шестой раз.

И тут все гости увидели, что жених мгновенно превратился в младенца. Младенец барахтался в праздничных одеждах лавочника и вопил на весь дом.

Гости не могли удержаться от смеха.

– Ну и жених! Все хорошо, только ему нужна не жена, а нянька!

Масао же не стал смеяться над лавочником. Он подошел к отцу о-Такэ, протянул ему веер и сказал:

– Вот мой свадебный подарок. Разве молодость стоит меньше, чем пять жемчужин?

И тут все старики, которые были на свадьбе, закричали:

– Нет ничего на свете дороже молодости!

Отец о-Такэ принял от Масао свадебный подарок, и на другой же день была отпразднована свадьба Масао и о-Такэ. На свадьбу была приглашена вся деревня. Не пришел только лавочник. Да и как он мог явиться на праздник, если еще не умел ходить и лежал, запеленутый, у себя дома?

О-Такэ и Масао прожили долгую молодую жизнь. Со дня свадьбы о-Такэ никто в их деревне не знал старости, все были молоды и здоровы.

Жил когда-то в деревне Тоносиромура, что на острове Иси-гаки, добрый рыбак. Стояла та деревня на самом берегу моря. Каждый вечер, когда над берегом появлялась Небесная река, отправлялись рыбаки на лов.

Случилась как-то темная безлунная ночь. Мало кто решился отправиться в море. Рыбаку же захотелось счастья попытать. Далеко от берега отплыл рыбак, сеть закинул и стал ждать.

Вдруг откуда ни возьмись налетел ветер, и раздался из темноты страшный голос:

– Судьба и наказание-вот закон этой жизни!-загромыхал он. «Кто это здесь посреди моря разговаривать может?» – удивился рыбак.

– Устал я, притомился... Все в жизни – тщета... А что это там впереди? Никак остров? – снова заговорил сам с собой неведомый голос. Страшным он был, громким, будто ударял невидимый великан кувалдой о прибрежные скалы.– Да, этот островок- именно то, что мне нужно...– продолжал голос и вдруг как закричит: – А это что еще за человечишко здесь плавает?!

Понял рыбак, что заприметила его темная сила. Поднялась вдруг на море высокая волна, подхватила лодку, перевернула. Плывет рыбак в темноте, захлебывается. «Вот и смерть моя пришла»,-думает.

А потом вдруг все стихло, спокойным стало море, будто и не было волны, да и никакого голоса не было. Смотрит рыбак – плывет ему навстречу большое бревно. Ухватился рыбак за него, дух перевел и воскликнул:

– Не знаю, кто ты, мой спаситель, но благодарю тебя за то, что не дал мне погибнуть в пучине вод. Покажись мне, кто ты, человек ли, дух ли?

Поднялся тут легкий ветерок, и предстал перед рыбаком его спаситель. Глянул рыбак, да чуть было бревно от страха из рук и не выпустил. Было у него лицо черное-пречерное, круглое, как большой шар, а на лице том ни глаз, ни носа, ни рта не было. Понял рыбак, что не человек его спас, а оборотень.

– Кто ты и откуда взялся? – прошептал еле слышно рыбак.

– Не человек я, а Дух чумы,– гордо ответил оборотень.– Приказал мне Главный Дух болезней, тот самый, чей голос слышал ты над морем, заразить этот остров чумой.

– Что ты, что ты,– взмолился рыбак,– умоляю тебя, не посылай на наш остров дурных болезней!

Приблизил тогда оборотень к рыбаку свое страшное лицо и говорит:

– Ты, я вижу, человек добрый, потому не постигнет тебя небесная кара, не пошлю я на твою семью чуму – только ты один на всем острове и спасешься. Запомни мои слова! Сегодня вечером, как только стемнеет, появится над вашей деревней большая ночная птица – она-то и принесет на остров болезнь. Выходи тогда скорее во двор, да выноси ступку-крупорушку. Как только птицу увидишь – начинай пестом ударять, будто рис толчешь. От этого звука злые чары и рассеются.

– Прошу тебя, придумай, как нам всю деревню спасти?– взмолился рыбак.

– Рад бы я помочь твоей деревне,– ответил Дух чумы,– да не смею приказа ослушаться. Прощай и не забудь мои слова! – крикнул он и исчез в темноте.

Добрался рыбак до берега и сразу к дому старейшины побежал. Рассказал ему обо всем, стали они вместе думать, как остров от беды спасти. Думали-думали, да так ничего и не решили. Тогда рыбак и говорит:

– Надо народ собрать да все людям рассказать. Пусть вечером во двор выходят, ступки-крупорушки выносят. Как появится ночная птица, начнем дружно пестами ударять. Подумает птица, что это звук из моего двора доносится, покружит-покружит и улетит.

На том и порешили. Велел старейшина в гонг ударить, да так, чтобы на самых дальних полях услыхали. Собрались крестьяне, рассказал им старейшина о беде, что над их островом нависла.

Вернулись люди домой, вынесли ступки-крупорушки и ждать стали, когда ночная птица прилетит. Долго ждали, пока совсем не стемнело.

Тут откуда ни возьмись появилась в небе большая птица. Как увидели ее крестьяне, принялись изо всех сил пестами ударять, будто рис в ступке толкут. Спустилась птица пониже, облетела остров раз, облетела другой, а потом взмыла в небо и исчезла.

Спас рыбак деревню от чумы. Стали люди его благодарить за то, что помог всем от беды избавиться.

Но самое чудесное потом началось: урожаи на острове небывалые родятся, рыбы невиданные ловятся – будто все горные и морские божества крестьянам помогать решили.

Много лет прошло с той поры. Состарился рыбак и умер. А жители деревни стали почитать то место в море, где спас рыбака Дух чумы, святым. Отправлялись они туда помолиться богам о добром улове и богатом урожае. Назвали то место Амагаваго-такэ, что значит Святая вершина Млечного пути. Говорят, что и по сей день почитают.

В давние времена были воробей и зимородок родными братьями. Мать у них умерла, стали они с отцом жить. Старший брат, воробей, вырос сыном послушным: отца почитал, да день-деньской в поле работал. А зимородок, хоть и ростом не в пример воробью вышел, и здоровья был недюжего, крестьянского труда не любил, в поле не работал, а целыми днями бездельничал.

Позвал как-то раз отец братьев и говорит:

– Решил я вас, сыновья мои любимые, отпустить из дому. Отправляйтесь-ка в город, найдите себе службу по душе и учитесь уму-разуму.

– Как же мы тебя, батюшка, одного оставим?-спросил воробей.

– Нашел из-за чего беспокоиться,– ухмыльнулся зимородок.– Батюшка наш хоть и стар, но бодр и здоров. Что с ним случиться может?

Отправились братья в город, и случилось на счастье так, что поступили они на службу к одному феодалу-даймё.

Стал воробей работать, изо всех сил стараться. А зимородок огляделся вокруг, дух у него так и захватило: никогда прежде не видал он таких развлечений как в городе! Стал зимородок целыми днями гулять, только его воробей и видел. Пришлось старшему брату за младшего работать. А хозяину-то что – платит им одинаково.

Время идет, живут братья в городе, а зимородок все ленивей становится: целыми днями отдыхает да сакэ потягивает – деньги воробья прогуливает, об отце и не вспоминает. А воробей отцу то письмо напишет, то денег пошлет.

Так незаметно десять лет и минуло. И вот как-то раз получили братья от отца письмо: «Рад я, что оба вы трудолюбивыми выросли,– писал им отец.– Только вот болит у меня душа за младшего сына – зимородка. Что ж не пишешь ты мне писем, сынок?! Стар я стал, того гляди помру. Хочется мне вас перед смертью повидать».

– Послушай, зимородок,– сказал воробей,– надо нам поскорее в деревню возвращаться. Плох наш батюшка стал, велит нам сыновний долг его навестить.

Сказал так и в дорогу собираться стал.

– Ты, братец, поезжай,– ответил зимородок,– а я потом приеду.

Собрался воробей и в деревню поехал. А зимородок-то что надумал: захотел он в деревню в богатом одеянии явиться, чтобы все увидели, каким красавцем он стал.

Добрался зимородок до деревни – разодетый-разнаря-женный, а отец-то помер. Люди со всех деревень окрестных к воробью идут – кручину с ним разделить хотят.

Посмотрели люди на зимородка, долг свой сыновний забывшего, да и отвернулись от него.

Батюшка перед смертью очень о тебе беспокоился,– сказал воробей зимородку и горько заплакал.

Постояли люди, послушали, да и говорят:

– Что же ты, зимородок, такой разнаряженный на отцовы похороны явился! При жизни отца не почитал, да и смерть его ничему тебя не научила! Променял ты доброту сердечную на наряды богатые!

Сказали так люди и пошли от зимородка прочь.

С тех самых пор носят зимородки красивые наряды, да мало кто их видит, потому что селятся они далеко в горах и людям на глаза редко показываются.

Случилось это давным-давно. Как-то раз поздним дождливым вечером шла девушка по имени Ямато с поля домой. А дорога ее вдоль деревенского кладбища пролегала. Шла Ямато, шла, как вдруг послышалось ей, будто где-то младенец плачет. Огляделась она вокруг, видит – лежитна заброшенной могиле ребенок, пригляделась получше – а этои не ребенок вовсе, а большая черная кошка.

Не успела Ямато испугаться, как раздался тут из заброшенноймогилы хриплый страшный голос:

– Эй, кошка, что ты здесь распищалась?!

Перестала кошка мяукать – прислушалась. А Ямато за деревом спряталась. Стоит – не шелохнется.

– Ну вот что,-продолжал хриплый голос,– в первый же ясный вечер, пока в деревне фонари не зажгут, отправляйся-ка ты к большому дому с каменной оградой. Сядь у ворот и начни мяукать, да пожалостливей. Пусть думают, что ребенок плачет. И тогда младенец, что в том доме недавно родился, чихать начнет. Как чихнет три раза, душа его вылетит вон, он и умрет.

– Так, значит,– замурлыкала кошка,– нет ему спасения, коль три раза чихнет?

– Нет,– ответил хриплый голос.– Хотя от этих людей можно всего ожидать. Знай, что когда ребенок чихать начнет, а кто-нибудь произнесет волшебное слово «кусукэ», не будут наши чары действовать. Беги тогда прочь!

Снова заплакала кошка голосом младенца, спрыгнула с могилы и исчезла в темноте.

Стоит Ямато за деревом – ни жива, ни мертва. Страшно ей стало. Дождалась девушка, пока затихнут все звуки вокруг, выбралась неслышно из своего укрытия и побежала в деревню. «Какое странное волшебное слово я узнала»,– думает.

Решила Ямато никому в деревне ничего не говорить и стала ждать первого ясного вечера. Очень ей хотелось спасти ребенка, который недавно в большом доме с каменной оградой родился.

С утра до вечера работала девушка в поле. И вот, наконец, настал первый ясный вечер. Только стало смеркаться, подошла она к дому с каменной оградой.

– Эй, Ямато, что ты сегодня так рано с поля вернулась?– удивился хозяин дома.

– Слышала я, что ребенок у вас нездоров,– ответила девушка,– вот и решила его проведать.

– Добрая ты, Ямато! Спасибо тебе за заботу,– сказал хозяин,– а ребенок наш и вправду болен.

Вышла тут хозяйка, Ямато в дом приглашает. А тем временем на дворе совсем темно стало. Вот-вот фонари зажгут. В стойлах коровы замычали. А на улице пусто – никого не видать.

Глянула Ямато за каменную ограду, видит – крадется вдоль нее черная кошка, та самая, что дождливым вечером на кладбище с темными силами говорила. Все ближе к дому подбирается, а глаза злобным синим блеском сверкают. Шипит кошка, изгибается. «Пришла-таки»,– подумала со страхом Ямато.

А кошка тем временем совсем близко подошла, села у ворот и замяукала жалобно-прежалобно.

– Ой, что это? Смотрите – кошка! А плачет совсем как младенец!– встревожилась хозяйка и еще крепче обняла своего ребенка.

– Вот бестия! Да еще и черная! – воскликнул хозяин и перегнулся через каменную ограду.– Пошла прочь! Кыш! Кыш!

Но тут ребенок чихнул.

– Апчхи!

– Кусукэ! – быстро проговорила Ямато.

– Апчхи! – вновь чихнул ребенок.

– Кусукэ! – вновь сказала Ямато.

– Апчхи!

– Кусукэ!

Только произнесла она волшебное слово в третий раз, перестала черная кошка мяукать, посмотрела злобно на Ямато и бросилась прочь.

– Ха-ха-ха! – засмеялись хозяева.– Что за странные слова ты говоришь?

– Ха-ха-ха! – вдруг засмеялся ребенок.

– Смотрите, ребенок ваш поправился! – обрадовалась Ямато.– Смеется даже!

Теперь могла девушка рассказать обо всем, что слышала на кладбище.

– Вот почему пришла я сегодня с поля пораньше,– закончила она.

– Какие страшные вещи ты рассказываешь! – воскликнули хозяева.– Тебе мы обязаны жизнью нашего ребенка. Будь же всегда в нашем доме желанным гостем!

Стали они Ямато благодарить, угощать и подарки подносить.

С тех самых пор, говорят, и появился на островах Рюкю обычай: чихнет ребенок – обязательно кто-нибудь скажет волшебное слово «кусукэ».

Жил в деревне Катано крестьянин с женой. Была у них дочка-добрая, веселая девочка.

И вот однажды мать девочки тяжело заболела и умерла. А через год отец женился на злой, некрасивой соседке.

Мачеха невзлюбила свою падчерицу, постоянно ругала ее и заставляла делать самую тяжелую работу.

Как-то летом мачеха приказала девочке прополоть залитое водой рисовое поле. Когда девочка подошла к полю, она увидела, что какой-то мальчишка поймал сачком вьюна и собирается нести его домой.

– Зачем тебе эта рыбка?-спросила девочка.

– А я скормлю ее кошке.

Девочке стало жалко вьюна, и она попросила:

– Отдай его мне.

– Ишь ты какая,-рассердился мальчишка.– Не для того я ловил вьюна, чтобы отдать его тебе.

– Ну, не хочешь отдать, тогда поменяемся,– предложила девочка.-Я тебе дам горсть бобов, а ты мне вьюна.

– Согласен,– сказал мальчик.– Давай бобы, получай рыбешку.

И они поменялись.

Девочка взяла умирающего вьюна и пустила его в ручей. Вьюн же ожил, пошевелил усиками и опустился на самое дно.

Вскоре мачеха опять отправила девочку пропалывать поле. Но как только девочка приблизилась к ручью, она увидела спасенного ею вьюна. Он весело плавал у берега, выскакивал из воды, нырял и снова появлялся на поверхности. Девочка бросила ему горсточку риса и пошла дальше.

С тех пор так и повелось. Каждый день девочка приходила к ручью и бросала вьюну полгорсточки риса.

Однажды мачеха увидела, что падчерица бросает вьюну рисовые зерна.

– Ах ты, негодная! – закричала она.– Я тебе покажу, как скармливать рис какой-то уродливой рыбе!

И она тут же на берегу ручья так избила девочку, что та долгое время не могла подняться на ноги.

Вьюн все это видел. «Злая женщина из-за меня наказала девочку,– печально размышлял он, лежа на дне.– Теперь я никогда больше не увижу ее».

Как же удивился вьюн, когда через несколько дней к нему на рассвете прибежала девочка, бросила в ручей несколько зерен и проговорила:

– Не сердись, но больше у меня нет. Мачеха дает мне теперь одну горсточку на три дня.

Должно быть, мачеха решила уморить девочку голодом. Но девочка собирала на поле съедобные коренья и ела их ночью, когда засыпала мачеха.

Тогда мачеха решила избавиться от падчерицы другим способом. Она знала, что за дальним лесом есть глубокий омут, на дне которого живет свирепый речной дракон.

И вот мачеха сказала ласковым голосом:

– Послушай, милая, я ведь очень люблю хризантемы. За дальним лесом на берегу омута растут прекрасные цветы. Каких там только нет цветов! Прошу тебя, нарви мне букет красных хризантем. А на обратном пути купи себе шелковое кимоно. Вот тебе деньги.

Отправилась послушная девочка к омуту. Путь ее лежал через лес. Когда девочка вошла в лес, она увидела охотника. Охотник целился из лука в маленькую обезьянку, сидевшую на вершине хи-ноки.

– Не убивайте ее, не убивайте! – закричала девочка.

– Вот еще! – сказал охотник.– За шкуру убитой обезьяны мне дадут деньги.

Девочка поспешно достала свои деньги и протянула их охотнику.

– Вот вам, только не трогайте бедную обезьянку!

– Это другое дело! – сказал довольный охотник и отправился домой.

А девочка помахала обезьянке рукой и пошла дальше – к омуту.

Еще издали увидела она на берегу омута множество цветов. Красные хризантемы росли у самой воды.

А свирепый дракон только и ждал, когда на поверхности тихого озера появится человеческая тень.

И вот девочка подошла к самому омуту. Еще секунда – и тень ее упадет на воду. И тогда никто не спасет ее от дракона.

Но едва девочка подошла к омуту, как на поверхности воды появилась стая вьюнов. Они сновали у берега, били хвостами по воде, поднимали со дна ил и мутили воду. Прозрачная вода стала такой черной, что на поверхности омута ни за что нельзя было различить тень девочки.

А девочка, даже не подозревая об опасности, начала не спеша рвать хризантемы. К вечеру она была уже дома.

Мачеха увидела, что девочка вернулась живой, и от злобы совсем потеряла голову. И тогда решила она отравить свою падчерицу.

Через несколько дней испекла мачеха нигиримэси*, положила в каждый колобок крупинку яда и сказала ласковым голосом:

– Милая дочь моя! Совсем я расхворалась. Не знаю, доживу ли до утра. Ты одна можешь спасти меня. На южном склоне гор растут целебные травы. Собери и принеси мне пучок целебных трав.

* Нигиримэси – колобки из риса.

Не теряя времени, девочка начала собираться в горы. Когда она уже завязала на поясе бант, мачеха сказала:

– Путь твой долог. Я испекла тебе в дорогу нигиримэси. Когда почувствуешь голод, съешь их.

Девочка поблагодарила мачеху и пошла в горы. В полдень она нарвала пучок целебных трав и поспешно отправилась домой. Она так торопилась, что даже и не заметила, как оказалась в том самом лесу, где совсем недавно спасла от охотника маленькую обезьянку. До дому было еще далеко, и девочка очень проголодалась. Но она вспомнила про больную мачеху и подумала: "Поем, когда приду домой, а сейчас надо торопиться. Напьюсь и побегу скорее!"Девочка подошла к лесному ручью, нагнулась и... увидела своего старого знакомого – вьюна. Вьюн широко разинул пасть и не спускал с девочки глаз.

– Ты, видно, совсем голодный. Чем бы мне покормить тебя?– спросила девочка.

Тут она вспомнила про нигиримэси и бросила их вьюну.

Колобки спокойно начали опускаться на дно, а вьюн даже не притронулся к ним. Он только радостно ударил по воде хвостом и уплыл куда-то.

Когда девочка напилась из ручья, ей вдруг захотелось спать. Веки ее так и слипались. «Отдохну одну минуточку»,– решила она и села под дерево. И только она прислонилась к дереву, как в то же мгновение уснула.

Проснулась девочка от какого-то приятного звона. Она открыла глаза и увидела, что с дерева, под которым она уснула, сыплются желтые листья. Падая на землю, листья превращались в золотые монеты и звенели.

Удивленная девочка подняла вверх глаза и заметила на дереве маленькую обезьянку. Оказывается, это обезьянка сбрасывала к ногам своей спасительницы желтые листья.

Девочка взяла несколько монет, снова помахала приветливо обезьянке рукой и пошла домой.

Когда мачеха увидела, что девочка стоит перед ней жива и невредима, она побелела от злобы и спросила:

– Ты нигиримэси съела?

Тут девочка вспомнила, как избила ее мачеха за то, что она бросала вьюну рисовые зерна. Поэтому девочка не решилась признаться, что она скормила колобки рыбе, и сказала:

– Нигиримэси я съела.

– Ну и что с тобой было потом? – нетерпеливо спросила мачеха.

– Потом я напилась из ручья, села под дерево и уснула. А когда проснулась, то вся земля под деревом была усыпана золотыми монетами. Я даже захватила несколько таких монет. Вот они...

Мачеха схватила монеты, а сама подумала: «Если съесть ядовитый колобок и запить водой из лесного ручья, то и живой останешься, и богатой станешь».

На другой же день злая женщина испекла ядовитый рисовый колобок и отправилась в лес. Придя к ручью, она съела колобок, напилась воды из ручья, села под дерево и уснула.

Так крепко уснула, что никогда уже больше не проснулась. лась.

Давным-давно жили в одной деревне муж с женой. Бедно они жили. Муж тот ленивым был, крестьянского труда не любил, только и делал, что целыми днями по двору слонялся. А жена его с утра до ночи в поле трудилась – да только вот богатства никак не прибавлялось! Случилось это как-то вечером. Заглянула жена в амбар, а там ничего, кроме горстки ячменя и нет вовсе. Вздохнула она и решила ячменную кашу сварить.

– Ты что же, опять ячменем меня кормить надумала?– рассердился муж.– Не хочу есть эту кашу!

– Что же нам теперь делать? – ответила жена.– Риса в доме давно нет, да и ячменя совсем немного осталось. А ведь этот ячмень на нашем с тобой поле уродился, мы и за него-то богов благодарить должны.

– Глупая ты, и голова у тебя дырявая! – не унимался муж.– Не желаю больше есть ячменную кашу!

Отшвырнул он миску.

– Бедный! Только и делаешь, что бездельничаешь, лучше бы работал! – вздохнула жена и принялась за еду.

– Не смей мне перечить, негодная! – закричал муж и выгнал жену из дома.

Побрела она куда глаза глядят: вот уж и деревня позади, и поле. Вышла жена на горную тропинку. «Пойду в горы, там и умру»,-думает.

Шла она, шла – тихо кругом, только изредка где-то сова угрюмо ухнет. Вдруг видит – горит среди деревьев тусклый огонек, будто окошко светится. Подошла жена поближе-и вправду: стоит меж скал ветхий домик. Заглянула она в дом, а там у огня бородатый человек сидит, кабанье мясо варит.

– Простите меня за беспокойство,– сказала женщина. Обернулся человек и говорит:

– В такую ночь люди в горы не приходят! Может, ты оборотень?!– Выхватил он из-за пояса длинный охотничий нож.

– Смилуйтесь надо мной! – взмолилась бедная женщина.– Я – крестьянка из деревни, что под самой горой. Пустите меня переночевать.

– Да ты, я вижу, в самом деле живой человек,-проговорил бородач.– Что ж, входи, коль пришла.

Приоткрыла жена соломенную дверцу и в дом вошла.

– Расскажи мне, какая беда тебя ночью в горы привела? – стал расспрашивать ее хозяин.

Нечего было жене от него скрывать, она обо всем и рассказала.

– Надо мужа твоего за леность проучить,– сказал хозяин.– Поживи пока здесь. Вот увидишь – нужда его работать заставит.

А муж жену ждал, ждал – не верил, что надолго она из дому уйти может. А потом отправился ее искать. До утра по деревне ходил, каждый уголок осмотрел, в каждый закоулок заглянул, а жены так и не нашел.

День прошел, другой. Слоняется муж по двору-работать-то он не умеет. На третий день не стало больше сил голод терпеть. Пришлось тогда мужу учиться бамбуковые корзины плести. Сплетет – продаст, тем жить и стал.

Так десять лет, как сон, и пролетели. Смирился муж с тем, что его жена давно умерла, и редко о ней вспоминал. Жил он бедно, работал плохо, совсем опустился.

Вот как-то раз понес муж бамбуковые корзины по горным деревням. Шел-шел, да и пришел к тому самому домику, что меж скал стоял.

– Корзины! Корзины! Покупайте прекрасные бамбуковые корзины! – закричал он, подойдя поближе.

Вышла из домика женщина, посмотрела на него, да чуть было от удивления не вскрикнула. Но решила виду не подавать, что мужа признала.

– Милости просим, господин торговец, заходите в дом,– говорит,– очень нам нужны бамбуковые корзины. Да вы, наверное, с дороги устали – отдохните, поешьте.

А муж-то с годами подслеповат стал, жену и не признал сразу. Поставила она перед ним миску с ячменной кашей и угощать стала:

– Кушайте, не стесняйтесь!

Голоден был муж, мигом угощение заглотил и нахваливать стал: "Что за каша! Ах, как вкусно!"– С каких это пор полюбил ты так вареный ячмень? – рассмеялась вдруг женщина.– Помнится мне, раньше ты его терпеть не мог!

Посмотрел тут муж на нее и жену свою узнал.

– Ах! – только и вскрикнул он.

Стало ему вдруг так стыдно, что схватил он большую корзину, натянул себе на голову и бросился прочь из дома.

– Эй, подожди! – закричала жена, бросаясь вдогонку.– Подожди, остановись! Я ведь давно тебя ждала! Давай вернемся в деревню и будем жить в мире и согласии!

Но муж все бежал и бежал, пока не увидел быструю горную речку. Остановился он было передохнуть, да вдруг чувствует: стала корзина медленно с головы на спину сползать. Сделался он маленьким-маленьким, а потом – раз! – и превратился в горную черепашку!

– Ой, что же с тобой случилось?! – закричала жена. Подбежала она к реке, подхватила черепаху на руки и горько-горько заплакала. А черепаха от стыда голову в панцирь втянула.

С тех пор, говорят, и стал панцирь у черепах на Окинаве напоминать бамбуковую корзину, а капризным детям, которые родителей не слушаются и плохо едят, стали говорить: «Ешь хорошенько, а не то превратишься в горную черепашку!»

Во времена давние-стародавние стояла у подножия горы Тёфукуяма небольшая деревенька. Сказывали жители тех мест, что живет на вершине горы ведьма-ямамба, страшная-престрашная, злющая-презлющая. Очень боялись крестьяне на гору подниматься. Вот как-то раз взошла над горой Тёфукуяма большая луна. Собрались жители деревни вместе и луной любоваться отправились. Только к горе подошли, поднялся в лесу сильный ветер, сорвал листья с деревьев, а потом раздался с вершины страшный голос:

– Слушайте меня, люди! – загрохотал он.– Это я, хозяйка горы Тёфукуяма! Беда у меня стряслась: родила я вчера ребенка, а кормить его нечем. Вот и хочу я, чтоб принесли вы мне на гору рисовых лепешек-моти, да побольше, а не то умрет мой сыночек. Не послушаетесь – спущусь с горы и всех вас съем!

Испугались крестьяне, домой поспешили, совет держать стали. «Нельзя ведьму-ямамбу ослушаться,– думают.– Да и ребенка ее жалко, хоть и ведьмин младенец, а все равно – дитя».

Собрали они по домам рис, приготовили лепешки – целую гору. Стали решать, кому к ямамбе идти.

– Пусть Камаясу и Гонроку отправляются! – сказал старейшина.– Они в нашей деревне самые смелые.

Заупрямились смельчаки: неохота им к ведьме идти – а вдруг съест?

– Как же мы к ямамбе пойдем,– спрашивают,– если мы дороги не знаем?

Выступила тогда вперед одна древняя старушка и говорит:

– Я знаю, как ведьму-ямамбу в лесу найти. Но стара я, нет у меня сил лепешки нести. Пусть со мной смельчаки пойдут, а я уж дорогу им укажу.

Так и сделали. Пошли Камаясу и Гонроку вместе со старушкой в лес. Шли-шли, пока на самую вершину не поднялись. Только передохнуть присели, раздался у них над головой ведьмин голос:

– Вижу, не торопитесь вы ко мне в гости! Моти принесли? Задрожали смельчаки, словно листья на ветру.

– Ой, боюсь! – кричит один.

– Спасите, страшно! – кричит другой. Бросились они прочь, кубарем с горы и слетели. Всплеснула старушка руками:

– Куда вы?! Как же я одна лепешки донесу?

Кричала, кричала, да все без толку: смельчаков уж и след простыл. Вздохнула старушка, да к ведьме в пещеру вошла.

– Здравствуй, ямамба,– говорит.– Вот принесла я тебе рисовых лепешек. Не хотим мы, чтоб сыночек твой голодной смертью умер.

– Спасибо,– улыбнулась ямамба.– Трудно мне одной на горе жить – некому помочь. А где моти-то?

– Очень они тяжелые оказались,– ответила старушка.– Сделай милость, пособи – внеси их в дом, а то они так на тропинке и лежат.

– Это мы мигом! – обрадовалась ямамба.– Ну-ка, сынок, сбегай да принеси нам лепешки!

Удивилась старушка: как же младенец, что вчера народился, эдакую тяжесть понесет? Глядь – встал из угла детина ростом с большой камень-валун, выбежал из пещеры и в ту же минуту назад вернулся – моти принес.

Стали ямамба с сыном лепешками лакомиться да нахваливать:

– Вот вкуснотища! Считай, это получше будет, чем людишками и лошаденками питаться!

Посидела старушка в ведьминой пещере еще чуток и говорит:

– Пора мне, ямамба, домой возвращаться, загостилась я у тебя.

Опечалилась ведьма.

– Побудь еще,– просит.– Очень уж мне тут скучно. Ты не бойся, я тебя не трону. Поживи у меня еще немного.

Ну, делать нечего. Осталась старушка у ведьмы-ямамбы жить, стала по хозяйству помогать да за ребенком присматривать.

Миновала осень, зима уж на исходе. Наконец позвала ведьма старушку и говорит:

– Пришла пора тебя домой отпустить. Хорошо мне с тобой жилось, да ты ведь человек, а человек с людьми жить должен. В благодарность за помощь твою хочу я сделать тебе подарок.

Сказала так и сверток протянула. Посмотрела старушка – а это кусок чудной парчи.

Взмахнула ямамба рукой, и в тот же миг поднялся на горе ветерок. Подхватил он старушку, закружил и в деревне у самого ее дома опустил.

А там старушку давно уж и ждать перестали: решили, что съела ее злая ямамба. Вдруг видят – стоит старушка посреди деревни, сверток в руках держит. Обрадовались все, ее увидев, расспрашивать стали:

– Как тебе от ведьмы убежать удалось? Засмеялась старушка и говорит:

– И совсем она не злая, ведьма с горы Тёфукуяма, и совсем не страшная!

Развернула старушка сверток и подарок, что от ямамбы получила, всем показала. А потом сшила из той парчи красивые платья своим внучкам. Но вот чудо: сколько от того куска ни отрезали, он все меньше не делался! Так всей деревне из ведьминой ткани нарядов и нашили!

Стали люди с тех пор хорошо жить – богато, в достатке. Подружились они с ведьмой-ямамбой и не боялись больше на гору Тёфукуяма подниматься. А ямамба в благодарность стала людей от бед и напастей всяких защищать. Перестали люди в той деревне болеть. Сказывают даже, что дети там никогда не кашляли.

Случилось как-то одному князю отправиться в дальний путь. Вышел он утром на крыльцо, на небо глянул и говорит своим слугам:

– Кажется мне, что сегодня непременно дождь будет. Не забудьте зонты прихватить. Переглянулись слуги удивленно: о каком дожде господин толковать изволит – небо ясное, солнышко приветливо светит, ни одного облачка не видать. Так они зонты и не взяли.

Тронулся князь в путь. Вдруг к полудню, откуда ни возьмись, набежали на небо тучки, задул ветер, а потом и дождь хлынул. Да такой сильный! Добрались князь с придворными до маленького деревенского храма, спрятались под крышей.

– Я же говорил, что непременно дождь будет,– обрадовался князь.– Вот что значит предусмотрительность! Хорошо, что мы с собой зонты прихватили!

Испугались тут слуги не на шутку, по углам попрятались. "Не сносить нам теперь головы,– думают,– уж больно наш князь в гневе страшен!"А князь им кричит:

– Эй, слуги, зонты несите! Некогда нам тут прохлаждаться – в дорогу пора!

Еще больше испугались слуги:

– Прости нас, господин,– говорят,– не взяли мы из дома зонты.

Как услышал князь такие речи, засверкали у него глаза злобой:

– Ну, погодите у меня! – закричал.– Вот до места доберемся, я вам объясню, что значит княжеского приказа ослушаться!

Поняли слуги, что не миновать им суровых наказаний – совсем приуныли.

Был среди них один паренек – младший слуга. Страсть как он шутки всякие любил. Как начнет историю какую-нибудь рассказывать, все вокруг со смеха так и покатываются, даже угрюмые и те улыбаются.

– Да, негоже приказы князя не выполнять,– сказал он.– Ну да вы не печальтесь, что-нибудь придумаете.

– Что же теперь придумаешь?-вздохнули слуги.– Очень наш князь сердит.

– Надо его развеселить,-догадался младший слуга.– Посмеется князь – гнев и пройдет.

Посмотрели на него слуги недоверчиво:

– Трудно князя рассмешить, коль он в гневе пребывает.

– Не беспокойтесь,– успокоил их юноша.– Это уж моя забота.

– И то правда,– согласились слуги.– Только ты нам помочь и можешь.

– Слушайте меня внимательно,– приказал младший слуга.– Как услышите княжеский смех, сразу к князю бегите и прощения просите.

Направился младший слуга к князю, поклонился и говорит:

– Позволь мне, князь, слово молвить.

– Что тебе надо, бездельник? Говори! – разрешил князь. Склонился слуга в поклоне еще ниже.

– Пришел я каяться в великих грехах своих,-молвил юноша.– К вам пришел-к господину своему.

Удивился князь:

– Ты еще такой молодой, откуда у тебя грехи великие взялись?

– Стыдно мне признаться,– отвечает юноша,– но думал я раньше, что неверно боги землю сотворили, непродуманно все в жизни нашей устроили.

– В чем же ты богов упрекнуть надумал?-спросил князь.

– Ну вот хотя бы взять сегодняшний день,– стал объяснять слуга.– Только мы за ворота выехали, дождь полил, а сидели бы дома, ни одна капля с небес не упала бы.

– Дождь – это не беда,– ответил князь,– да и мы не сахарные- не растаем. Хуже, что увидел я, как дурны мои слуги – заставили меня под дождем мокнуть.

– Поверь, мой господин,– улыбнулся юноша,– что не только это помог узнать сегодняшний дождь.

– А что же еще?

– Понял я, что до конца жизни должны мы быть благодарны богам, что создали они нас такими, каковы мы есть.

– Объясни-ка получше,– попросил князь.

– Видишь ли, мой господин, отправились мы сегодня в дальний путь и попали под дождь. Вымокли все до нитки. Но это не страшно. Неприятно то, что капли дождя попадали в рот, уши и глаза. И вот я подумал: как славно придумали боги, что сделали нам носы дырочками вниз. Ведь если бы наши носы смотрели дырочками вверх, в них бы попала вода, потому что у наших носов нет замочков и закрыть их никак нельзя. А если бы на наших носах, смотрящих вверх, висели замочки, мы бы не смогли дышать и умерли. Так что пришел я каяться, что плохо о богах думал. Уставился князь на своего слугу, минуту так постоял, а потом как захохочет:

– Ой, не могу, ой, уморил! Ты смотри, что придумал – замочки для носа! Носы дырочками вверх! Ой, не могу, сейчас лопну от смеха!

Смеется князь, остановиться не может. А тут как раз и остальные слуги подбежали.

– Помилуй нас, князь,– просят,– за то, что ослушаться тебя посмели.

– Ладно, ладно, ступайте,– махнул рукой князь.– Это надо ж – замочек для носа! Вот насмешил!

Кончился дождь, опять солнышко засияло. Снова князь в путь тронулся, пока ехал, все повторял:

– Замочек для носа! Вот умора! Замочек для носа!

В давние времена жил в одной деревне богач. Было у него три сына. Стар стал богач, вот и решил при жизни добро меж сыновьями поделить.

Позвал их как-то отец и говорит: – Видно, придет скоро время мне помирать. Вот и надумал я теперь же богатства свои вам отдать. Поделите поровну мои поля, рис в амбарах, шелка в сундуках. Пусть никто из вас нужды не знает.

А потом помолчал и добавил:

– Есть, правда, у меня еще кувшин с золотом, кому его отдать- не знаю. Хочу, чтоб получил его тот, кто меня больше любит.

– Тогда кувшин с золотом мне принадлежит по праву,– сказал старший сын.– Вспомни, батюшка, когда ты хворал, моя жена от тебя не отходила, травами поила. Благодаря нам ты и поправился.

– Нет,– прервал его средний брат.– Этот кувшин мне принадлежит. Вот когда батюшка ногу подвернул, я его на своей спине носил. Не легкая это ноша!

– О чем вы толкуете, братья? – возмутился младший брат.– Разве о золоте надо думать, когда наш батюшка нездоров?

Прошло несколько дней. Снова позвал отец своих сыновей.

– Совсем плох я стал, того гляди – умру,– прошептал он.– Сказал мне лекарь, что есть только одно средство меня от смерти спасти – надо мне пить материнское молоко.

Оторопели братья.

– Где же мы его возьмем? Есть, конечно, у наших жен молоко, но кормят они детей. Если будут они тебе его отдавать, наши дети умрут голодной смертью.

Вышли сыновья из отцова дома, совет держать стали:

– Не могу я стать убийцей собственного дитя! – воскликнул старший.

– Отец все равно когда-нибудь умрет,– сказал средний.

– Не гоже отца бросать,– застыдил их младший.– Детей еще родить можно, а батюшка у нас один.

– Ты, видно, совсем рехнулся! – рассердились старшие братья.– Поступай, как знаешь!

Вернулся младший брат домой, все жене рассказал. Заплакала она горькими слезами, а потом и говорит:

– Прав ты, придется нам с тобой от ребенка отказаться, чтоб батюшку спасти. Много он в жизни для нас хорошего сделал, теперь и наш черед настал ему добром отплатить.

Отправился младший сын к отцу,– Не печалься, батюшка,– говорит.– Будет тебе материнское молоко. Об одном лишь тебя прошу – укажи место, где дитя наше схоронить. Негоже нам его смерти голодной дожидаться.

– Спасибо тебе, сынок,– заплакал отец,– что дитя родное не пожалел во имя отца. Отправляйтесь-ка вы с женой на край деревни, там возле поля большая сосна растет, под ней могилку и выройте. Да только, смотрите, пока могилку не выкопаете, дитя свое не убивайте!

Заплакал младший сын и домой пошел. Взяли они с женой кирку и лопату и к большой сосне отправились. Стали могилу копать, а сами все на дитя поглядывают – играет ребенок среди травы, смеется счастливо.

– Нет больше у меня сил эту муку терпеть! – закричала жена.– Убей меня вместе с ребенком!

– Подожди! – сказал муж.– Не идет дальше моя лопата, что-то твердое в земле лежит!

Посмотрели они, а это кувшин с золотом. Глядь – а рядом отец стоит – живой и невредимый.

– Спасибо тебе, сынок, за любовь твою,-говорит.– Не знал я, кому золото отдать. Теперь вижу – твое оно. Притворился я, что болен смертельно, испытать вас хотел. Бери жену и ребенка, и домой идите.

Зажил с тех пор младший брат в богатстве и достатке.

Жил когда-то в маленькой горной деревушке старик-дровосек. Родных у него не было, вот и жил он вдвоем со -своей собакой. Вместе они в горы ходили – хворост собирать, вместе потом его в город на продажу отвозили. Продадут – купят риса, тем и жили. Вот как-то раз поутру отправился дровосек в лес. Идет – по сторонам глядит, птичек слушает, а собака впереди бежит, хвостиком виляет. Вдруг видит старик: остановилась собака, уши подняла, а потом стремглав в заросли бросилась.

– Эй, эй, подожди! Куда ты? – закричал дровосек. И за собакой в глубь леса побежал. Глядь: лежит у старого дерева медведь, стонет жалобно, а двинуться не может. Подошел старик ближе – а медведь-то раненый: торчит из лапы острая стрела.

– Вот бедняжка! – воскликнул старик.– Надо бы тебе помочь.

Вынул он стрелу из медвежьей лапы, а кровь-то как хлынет. Подбежала тут собака и давай рану зализывать. Сорвал дровосек полынь, к ране приложил – полегчало медведю.

– Ну вот и славно,– сказал старик.– Теперь ты, медведь, лежи тихонько и не двигайся, скоро боль твоя пройдет.

На следующий день снова пришел дровосек со своей собакой медведя проведать. Стали они за ним ухаживать да подкармливать. Совсем скоро поправился медведь и стал старику во всем помогать.

Погрузит, бывало, дровосек хворост на повозку, медведь ее по тропинке везет, а собака сзади толкает. Так они до города и шли. А в городе только и разговоров-то, что о медведе, который повозку с хворостом привозит. Как увидят люди, что старик с горы спускается, мигом на улицу высыпают, товар у него купить спешат. Хорошо зажил старик со своими зверями. Вместе работают, вместе вечера коротают. Так несколько лет и прошло.

А тут новая беда. Совсем стар старик стал, хвори его разные одолели. Случалось, что не было у него сил утром в горы идти.

Решили соседи позвать лекаря из города, да поздно – помер дровосек.

Стали люди думать, что теперь со стариковыми зверями делать. Многие их приютить хотели. Да только собака с медведем по-своему решили.

Забрались они на вершину холма, сели у могилы дровосека и завыли. Как ни старались их в деревню забрать, ничего не получалось. Стали тогда им пищу на холм носить, а они и есть-то ничего не едят.

Много прошло времени. Сдохла старикова собака. Остался медведь один-одинешенек.

Но вот как-то раз пришли люди к могиле дровосека, смотрят- нет медведя. Стали его искать – найти не могут. Вдруг видят-лежит у самой дороги, что по холму вьется, большой камень, ну точь-в-точь – медведь.

Сказывают, что стал тот медведь-камень деревню охранять да крестьянам помогать. Бывало, везут они товар в город на продажу, а путь-то нелегкий – попробуй повозку на холм втащить, обязательно к медведю-камню подойдут, поклонятся.

– Здравствуй, господин медведь,– скажут.– Как нынче твое здоровье?

Загудит камень, будто с людьми здоровается.

– Помоги нам,– попросят крестьяне.– Подними повозку на холм по крутой дорожке, очень тебя просим.

Качнется камень вправо, качнется влево, глядь – повозка в гору сама поехала.

Поблагодарят крестьяне медведь-камень, поклонятся ему низко и дальше пойдут.

Говорят, камень тот по сей день на дороге лежит и в деревню ту только добрых людей пускает.

Случилось это очень-очень давно. Жил в одной деревне богач. Денег у него было да добра всякого видимо-невидимо. И все бы было ничего, если бы не был тот богач скрягой, каких свет не видел.

Вот как-то раз в самый канун Нового года постучал к нему в дом седовласый странник.

– Пусти меня погреться,– попросил он.– Замерз я, да и голоден. Пусти переночевать.

– Переночевать?-рассердился богач.– Не подобает мне всяких бродяг в дом пускать, да еще перед Новым годом. Всякий знает: кто первым в твой дом войдет, таким и весь год будет. Мне только нищего и не хватало! Иди, старик, прочь!

Позвал богач слуг. Схватили они палки, побили странника, а потом за ворота вытолкнули.

Вздохнул старик и дальше побрел. Видит – стоит на краю деревни дом – лачуга лачугой. Постучался странник:

– Пустите, добрые люди, на ночлег. Не дайте замерзнуть. Открыли страннику дверь старик со старухой, дряхлые-предряхлые, лет сто, почитай, на свете живут.

– Заходи, погрейся,-говорят,– только не обессудь: уж очень мы бедны. Угостить тебя нечем.

Вошел странник в дом, огляделся. «Вот бедность-то»,– думает.

А старики опять за свое:

– Прости нас, уж очень у нас неприглядно, бедно. Может, тебе лучше к богачу сходить, там, небось, сегодня знатное новогоднее угощение готовят!

– Угостили меня в том доме палками да руганью,– ответил странник.– Позвольте у вас остаться, вижу я, дружно вы живете.

– Что правда, то правда,– улыбнулись старики.-Денег нет-не беда, зато мы друг другу во всем помогаем, жаль только, что старыми стали.

– Новый год скоро придет. Давайте чай пить,-засуетилась старуха.

Принесла она кипяток да всем разлила. Напился гость чаю и говорит:

– Пора теперь и мне вас угостить. Неси, старик, хворост, а ты, старуха, котелок, да побольше.

Удивились старики: чего это странник задумал, что варить собрался? Но спорить не стали, все, как он велел, исполнили.

Разжег странник огонь, котелок поставил, рукой по нему провел, глядь – а в котелке рис с красными бобами! Да так много – до самого верха!

Вскочили старики, глаза вытаращили, слова вымолвить не могут.

– Садитесь, отведайте мое угощение,– засмеялся странник.– Меня после разглядывать будете.

Наелись старики до отвала, гостя поблагодарили и спать легли.

Наутро встали – нет странника.

– Слушай, старуха,– говорит старик,– не простой это странник был. Думаю я, что сам Бог Нового года к нам приходил.

– Вот ведь дожили! – всплеснула руками старуха.– С самим божеством рис ели!

Подивились старики и к божнице направились, помолиться, чтоб Новый год не хуже старого был. Только подошли – засверкала божница, засияла. Глядь – сидит на ней вчерашний гость, приветливо улыбается.

– Поздравляю вас с Новым годом,– говорит.– Не узнали вы меня давеча – а я Бог Нового года и есть.

– Прости нас, что бедностью тебя встретили,– стали извиняться старики.

– Не бедностью, а теплом и добротой,– ответило божество.– Очень мне у вас понравилось. Знайте же, что прихожу я к людям, чтобы злых наказывать, а добрых защищать. Решил я выполнить любое ваше желание. Говорите, чего от меня получить хотите.

– Да что ты, Бог Нового года,– замахали руками старики,– ничего нам не надо!

– Совсем ничего? – удивилось божество.

– Совсем,– кивнули старик со старухой.– Все у нас хорошо, только вот здоровья маловато: ноги совсем не ходят.

– Знаю я, как вас отблагодарить,-сказал Бог Нового года.– Верну я вам молодость. Живите счастливо и радостно.

Подозвал он старуху, руку ей на голову положил, и в тот же миг превратилась дряхлая старуха в юную девушку, статную и лицом пригожую. Подозвало божество старика, глядь – стоит рядом с красавицей юноша – волосы как смоль черные, глаза весельем светятся. Засмеялись парень и девушка, друг на друга глядя. А потом к божнице повернулись – нет старика. Пропал, как не было.

Разнеслась весть о чудесном превращении по всей деревне. Узнал богач, рассердился:

– Вы что, негодные, понять не могли, что не нищий к нам приходил, а сам Бог Нового года?-стал ругать он слуг.– Идите куда хотите, но старикашку этого хоть из-под земли достаньте и сюда приведите!

Побежали слуги по окрестным лесам и деревням-нигде найти старика не могут. Вдруг видят – сидит он под большим деревом, отдыхает.

– Господин Бог Нового года, пожалуйте к нам в гости,– стали зазывать его слуги.– Очень наш хозяин рад будет вас видеть.

– Ладно, так и быть, зайду к вашему хозяину,– согласилось божество.– Правда, у меня до сих пор бока намяты.

Только вошел Бог Нового года в дом богача, бросился хозяин ему в ноги.

– Прости,– говорит,– что не пустил я тебя ночевать, я же не знал, что ты божество. А теперь, раз пришел, омолоди меня скорее, да и жену мою тоже.

– Хорошо,– усмехнулось божество.– Зови всех, кто в доме есть.

Обрадовался богач, домочадцев своих собрал, да и слуг не забыл.

Погладил Бог Нового года богача и его жену по голове и начали они шерстью покрываться, пока в больших обезьян не превратились. Закричали обезьяны: «кя, кя, кя!» – и в горы убежали. А слуг богача превратило божество в мышей. Разбежались мыши по углам.

Опустел дом богача. Пошел Бог Нового года к беднякам и говорит:

– Нет больше у того дома хозяев. Идите туда и живите. Разрешаю я вам взять скот и поля, которые раньше богачу принадлежали. Трудитесь прилежно и живите в согласии.

Сказал и исчез. Переехали бедняки в дом богача. Только вот беда: стали обезьяны по ночам с гор прибегать да кричать злобно.

Надоело божеству слушать, как богач и его жена по-обезьяньи ругаются. Развел он на дорожке из гравия огонь. Прибежали обезьяны, перед домом сели, зад себе и опалили. Испугались они, закричали и прочь убежали.

Стали бедняки жить спокойно и счастливо. А у обезьян с тех самых пор зады красными остались, будто обожженными.

В давние времена жил один крестьянин. И крепко верил тот крестьянин в волшебные свойства полыни. Каждое лето собирал он полынь, сушил, в вязанки связывал и приговаривал:

– Нет такой напасти, от которой полынь не помогла бы. Однажды забрался к нему ночью вор. Прокрался в дом, вытащил из-под подушки кубышку с деньгами и из дома выскочил. Да убежать далеко не успел – проснулся крестьянин. Вот и пришлось вору в саду под кустом спрятаться.

А крестьянин вышел во двор, огляделся, вдруг видит – около куста след. «Не иначе, вор след оставил,– подумал крестьянин,– надо бы его получше рассмотреть».

Принес вязанку сухой полыни и разжег огонь. Все жарче костер разгорается. Лежит вор под кустом – слезами обливается, огонь к самым пяткам уже подбирается. Терпел, терпел вор, да не выдержал, бросился наутек.

Бежит и думает: «Что это за траву такую невиданную поджег он? Никак, трава волшебная – сразу на то место, где я спрятался, указала! Чудеса! Надо бы деньги-то вернуть».

А крестьянин ничего и не заметил, сидит на корточках, след вора рассматривает. Вдруг видит: выползает из кустов вор, кубышку с деньгами протягивает.

– Возьми свою кубышку,– говорит.– А что это за траву волшебную ты поджигал?

– Это полынь, средство от всех напастей,– ответил крестьянин, а потом добавил: – В том числе и от воров.

Поднялось солнце из-за гор, за горы и село. Смеркаться стало, а старуха все не возвращается.

– Видно, заблудилась в лесу моя старуха,– решил старик.– Придется идти ее искать.

Собрался он и в горы пошел. Идет – старуху кличет. Вдруг слышит – плачет где-то в чаще младенец. Удивился старик: откуда тут младенцы? Пробрался он сквозь заросли, к озерцу вышел, видит – лежит на каких-то тряпках младенец, кричит – надрывается. Пригляделся старик получше, а это и не тряпки вовсе, а старухино кимоно.

Понял тут старик, что пожадничала его старуха: оторваться от воды молодильной не могла, вот и превратилась в дитя малое.

Взял старик младенца и домой отнес. Так и пришлось ему свою старуху нянчить.

В давние времена жил в одном городе бедный бондарь. Звали его Ягоро. Целыми днями он только и делал, что трудился- кадки да бочки мастерил. Был он один-одинешенек на свете, ни родителей, ни жены.

Вот как-то раз лег Ягоро спать. А ночь-то темная, безлунная. Лежит он, вдруг слышит, будто кто-то по веранде ходит. Ему бы подсмотреть, да тьма кругом, хоть глаз выколи. Подождал Ягоро еще чуть-чуть, а тут вдруг что-то как громыхнет! Вскочил он, свечку зажег и на веранду выбежал. Глядь – стоит посреди веранды большой сундук. Откуда взялся – неизвестно! Удивился Ягоро. "Интересно, что там внутри, может, деньги?"-думает. Подошел он к сундуку, крышку открыл, да так и ахнул – сидит в сундуке девушка красоты невиданной.

– Здравствуй, Ягоро,– говорит.– Вижу я, трудишься ты день-деньской, некогда тебе о женитьбе подумать. Вот и решила я тебя замуж взять. Давай вместе жить.

Обрадовался Ягоро. Женился он на девушке из сундука. Зажили они дружно и весело.

Разнеслась молва о красоте жены бондаря по всей округе. Прослышал о ней и сам князь. Очень захотелось ему на красавицу ту посмотреть. Позвал князь слуг и отправился прямиком в дом бондаря. Видит – хибарка бедная, совсем покосилась. Зашел внутрь, да так и ахнул – вот она где, красота невиданная!

А жена бондаря князя в дом приглашает, угощение подносит. Одолели князя думы недобрые: "Негоже, чтоб у этого замарашки такая красивая жена была. Не место ей в грязной хибаре, а место в княжеском замке!"Посидел князь в гостях у бондаря еще немного, а как уходить собрался, так и говорит:

– Приглянулась мне твоя жена. Хочу я, чтоб она ко мне в замок жить поехала. Согласен?

Опешил Ягоро:

– Да что ты, князь! – говорит.– Как же я на такое согласиться могу!

– Перечить мне вздумал! – рассердился князь.– По добру не отдашь, силой возьму!

– Нехорошо это, князь,– стал стыдить его Ягоро.– Что про тебя люди скажут?!

Задумался князь, наконец, и говорит:

– Задам я тебе задачу. Решишь – красавица твоя, не решишь- тогда уж не серчай, поедет она ко мне в замок.

Делать нечего. Согласился Ягоро. Явился он на следующее утро к князю в замок. Вышел князь ему навстречу, усмехается:

– Хочу я, чтоб посадил ты в моем саду сливовое дерево, да не простое, а такое, которому нынче тысяча лет будет. Но и это еще не все. Хочу, чтоб сидели на том дереве тысяча воробьев и весело чирикали.

Закручинился Ягоро. "Не решить мне княжескую задачу,– думает,– где ж это видано такое дерево вырастить!"Пришел он домой, грустный-прегрустный. Увидела жена, что муж невесел, расспрашивать стала:

– Поведай мне, какая беда с тобой случилась. Может, я помочь смогу?

– Да что ты!-махнул рукой Ягоро.– Мне теперь никто помочь не сможет.

– Все равно расскажи,– просит жена.– Вдруг вдвоем что-нибудь и придумаем.

Услышала она про княжескую задачу, призадумалась, а потом и говорит:

– Это не беда. Будет тебе и дерево, будут и воробьи. Только делай так, как я тебе скажу.

Наутро научила жена бондаря, что делать надо, и в замок его отправила.

Пришел Ягоро, велел о себе князю доложить. Удивился князь.

– Ты что меня в такую рань беспокоишь! Где дерево с воробьями?

Хлопнул тут Ягоро в ладоши – появилось в саду сливовое дерево- старое, корявое. Сразу видно – тысячу лет растет.

Выпучил князь глаза, слова сказать не может. А Ягоро смеется:

– Это еще не все, князь. Сейчас и воробьи прилетят.

Хлопнул он еще раз в ладоши. Налетели вдруг откуда ни возьмись воробьи – видимо-невидимо. Над садом покружили и на сливовое дерево сели. Зачирикали, зачирикали, да так громко, хоть уши затыкай.

Позеленел князь от злости.

– Ладно,-говорит,– с этой задачей ты справился. Только ведь то разминка была. Проверить я тебя хотел. А испытание впереди будет. Хочу я теперь, чтоб пригнал ты ко мне завтра поутру тысячу лошадей, дорогим товаром груженных. Не пригонишь – не видать тебе твоей жены!

Опечалился бондарь. «Где же я тысячу лошадей возьму?» – думает. Пришел он домой, жене о новой задаче рассказал.

– Не горюй,-говорит красавица,-и с этой задачей справимся. Вьшхпа она в сад, к муравейнику подошла и давай муравьев считать:

– Один, два, три, четыре...

А как тысячу набрала, рукой взмахнула, глядь – перед домом стоит тысяча лошадей – статных, красивых.

Сорвала жена бондаря большой пучок травы, да по травинке лошадям на спину положила. Превратилась трава в тюки с дорогим добром.

Погнал Ягоро лошадей в княжеский замок. Скачут лошади – земля трясется. Все заполонили – и дороги, и сады. Вышел князь – дивится.

– Не знал я, что ты так богат,– говорит.– Ладно, будем считать, что и вторую задачу ты решил. Но это ведь тоже разминка была. Вот теперь-то я тебя испытывать буду. Хочу я, чтоб принес ты мне чудесную вещицу – «то, что нежданно, да надобно».

– Что же это такое? – удивился бондарь.

– А ты подумай, подумай и принеси,– засмеялся князь. Вернулся Ягоро домой, пуще прежнего тоска его одолела.

«Нет мне теперь спасения,-думает.– Придумал князь такое, что никто не в силах исполнить». Опять жена его просить стала:

– Расскажи мне, какую на сей раз задачу злой князь задал? Заплакал бондарь:

– Пришла, видно, нам с тобой пора расстаться. Хочет князь, чтоб принес я ему «то, что нежданно, да надобно». Никак понять я не могу, что это такое.

Задумалась жена.

– Вот это задача, так задача! Тут простыми чудесами не обойдешься, тут смекалка нужна.

Думала красавица семь дней и семь ночей, как задачу решить. Наконец, позвала она Ягоро и говорит:

– Получай «то, что нежданно, да надобно»! Смотрит муж – стоит перед ним большой шкаф.

– Неужели это и есть то, что князь принести велел? – спрашивает.

Засмеялась жена.

– Оно самое и есть,– отвечает.

Не стал Ягоро жену расспрашивать. "Пусть будет, что будет!"-думает. Собрался он в дорогу, а жена ему и говорит:

– Ты когда в замок придешь, сначала правую дверцу открой, а уж потом левую. Услышал князь, что бондарь явился, выбежал навстречу. Очень ему хотелось самому узнать, что же это такое – «то, что нежданно, да надобно». Видит – стоит посреди двора шкаф. Удивился князь:

– Ты зачем мне шкаф принес? У меня свой есть.

– Это не простой шкаф,– говорит Ягоро.– Это «то, что нежданно, да надобно».

– Чепуха! – не поверил князь.– И совсем это не нежданно, и совсем не надобно! Это просто старый шкаф!

– А ты открой правую дверцу! – попросил Ягоро. Подошел князь к шкафу, правую дверцу открыл. И что же?

Вышли из шкафа воины-самураи, целое войско. Обошли кругом и назад в шкаф вернулись. Подивились все.

– А ведь правда,– говорят.– Новое войско для противника всегда нежданно, а ведь как в бою надобно!

Понял князь, что снова бондарь его победил, расспрашивать стал:

– А что же за левой дверцей скрывается?

– Не знаю,– признался Ягоро,– но можем и посмотреть. Открыл князь левую дверцу и... ринулось оттуда пламя огня!

– При чем тут огонь? – закричал князь.– Не справился ты, бондарь, с задачей, не справился. Отдавай жену!

– Почему же не справился? – засмеялся Ягоро.– Пожар в доме никогда не ждут, зато огонь нужен всем!

Хотел было князь ему ответить, что новую задачу придумать хочет, да не успел: пополз огонь по княжескому замку.

– Помогите! Спасите! – закричал князь и прочь побежал. А огонь за ним – за пятки хватает.

Добежал князь до пруда и... бултых в воду-только лягушек распугал.

Вернулся Ягоро к своей красавице-жене, и жили они долго и счастливо, а про князя больше и не вспоминали.

Давным-давно это случилось. Надумал как-то Лунный старец узнать, кто из зверей самый добрый. Посмотрел на землю- видит: живут в лесу обезьяна, лиса и зайчик. Превратился тогда Лунный старец в бедного странника, спустился на землю, подошел к зверям и говорит:

– Устал я с дороги, сил нет дальше идти. Три дня во рту рисового зернышка не было. Помогите, зверюшки! Не дайте умереть с голода.

– Бедный странник! – воскликнули звери.

Поднесла обезьяна Лунному старцу плоды с деревьев – сочные, сладкие, лиса рыбу принесла – большую, свежую. Один только зайчик стоит, с места не шелохнется: ничего у зайчика съестного нет.

Заплакал зайчик, запричитал:

– Чем же я-то могу помочь бедному страннику? Думал-думал и надумал:

– Принеси, обезьяна, хворосту побольше, а ты, лиса, разожги огонь, да пожарче.

– Что ты такое придумал? – стали спрашивать звери, но сделали все, как зайчик сказал.

Подошел зайчик к страннику и говорит:

– Ничего у меня нет. Но не выдержит мое заячье сердце, если умрешь ты с голоду. Прыгну я сейчас в костер, поджарюсь, ты уж меня и съешь.

Услышал странник такие речи – мигом в Лунного старца обратился и говорит:

– Давно искал я по свету самого доброго зверя. И обезьяна, и лиса правильно поступили, что на помощь слабому пришли. Но все-таки самый добрый среди вас-зайчик. Возьму-ка я тебя, зайчик, с собой на Луну.

Поднял Лунный старец зайчика на руки и исчез.

И если в ясную ночь ты внимательно посмотришь на Луну, то обязательно увидишь там Лунного старца и маленького зайчика.

Давным-давно жил на свете старик. Страсть как он любил чай пить и всегда сам чай заваривал. Да и за чайной посудой следил с великим тщанием. Однажды зашел старик в лавку, смотрит, на полке чугунный котелок стоит. Старый такой, ржавый. Но у старика глаз наметанный, живо и под ржавчиной разглядел, что котелок красив на диво.

Вернулся старик домой с покупкой и тотчас взялся за дело: старательно почистил котелок – не осталось на нем и следа прежней ржавчины,– а потом друзей позвал.

– Посмотрите, какой чудесный котелок я сегодня купил,– похвастался он.– Сейчас налью в него воды и отменным чаем вас попотчую.

Положил старик угли в жаровню, разжег огонь, котелок на него поставил. Все уселись вокруг – ждут, когда вода закипит.

Котелок потихоньку нагревался, нагревался, но тут началось такое! Просто чудеса! Сперва у котелка барсучья голова появилась, потом барсучий хвост вырос, а вскоре и четыре короткие барсучьи лапы высунулись.

– Уф! Уф! Как жарко! – закричал котелок человеческим голосом.– Похоже, я закипаю! Д-да, закипаю!

Выскочил котелок из огня и на своих коротких барсучьих лапах опрометью бросился к двери.

Остолбенел старик, глядит – глазам не верит! Где же это видано, чтоб котелки по дому бегали!

– Скорей! Скорей! – завопил старик.– Держите его! Не упустите!

Один из гостей веник схватил, другой палочки, которыми угли в жаровне помешивают, третий – черпачок. Все в погоню за котелком пустились!

Долго гонялись они за необычайным котелком, а когда наконец настигли его, видят, барсучья голова, барсучий хвост и четыре короткие барсучьи лапы куда-то пропали – самый обыкновенный котелок, да и только!

– Странно! – удивился старик.– Котелок-то, видно, заколдованный. Ни к чему он мне. Надо бы его отдать кому-нибудь.

Тут как раз старьевщик объявился. Протянул ему старик котелок и говорит:

– Вот, в доме завалялся. Отдам задешево. Сколько можешь, столько и заплати.

Взял старьевщик котелок, повертел в руках и дал за него медную монетку. Старьевщик доволен выгодной сделкой, а старик – тем, что от странного котелка избавился.

Вечером лег старьевщик ночевать, в доме тихо-тихо, вдруг голос:

– Уважаемый, где вы? Сделайте милость, откликнитесь! Открыл старьевщик глаза, зажег лампу:

– Кто это меня зовет?

Смотрит, на подушке котелок стоит: с барсучьей головой, с барсучьим хвостом и с четырьмя короткими барсучьими лапками.

– Кто ты? Уж не тебя ли я сегодня у старика купил? – заговорил старьевщик.

– Да,– раздалось в ответ,– только знайте, я не котелок, я барсук, и зовут меня Бумбуку. Я приношу удачу. Старик меня на огонь поставил, решил воду вскипятить, я от него и сбежал. Не будете меня обижать, не поставите на огонь, я вам удачу принесу.

– Удивительные вещи ты рассказываешь,-проговорил старьевщик.– Скажи на милость, как ты можешь принести мне удачу?

– О! Не беспокойтесь! – Котелок весело помахал барсучьим хвостом.-Я умею делать уморительные трюки, сами увидите! Станем мы с вами представления давать, деньги со зрителей собирать.

Что же, хорошо! Смастерил старьевщик подмостки, афишу написал- "Волшебный котелок Бумбуку приносит удачу!"Посмотреть на Бумбуку народ тянулся с большой охотой. Чего только не делал барсук, как только не ублажал людей: и прыгал, и перекатывался, и на перекладине повисал. Но больше всего зрителям нравилось, когда Бумбуку по веревке ходил: в одной лапе фонарь, в другой веер. Чудеса, да и только!

А после каждого выступления старьевщик давал Бумбуку несколько рисовых лепешек.

Разбогател старьевщик. Вот однажды и говорит он барсуку:

– Каждый день потешаешь ты людей, устал небось. Денег у меня теперь вдоволь. Возвращайся лучше к старику, живи у него тихо да спокойно.

Обрадовался Бумбуку.

– Я очень устал и с радостью пожил бы у старика, да ведь он все норовил поставить меня на огонь. А вдруг он не будет угощать меня рисовыми лепешками?

– Не беспокойся, Бумбуку, я все улажу,– ответил старьевщик.

Взял он денег, любимые барсучьи лепешки прихватил и вместе с Бумбуку пошел к старику.

– Позвольте, почтенный, Бумбуку пожить у вас,– попросил старьевщик.– Только, пожалуйста, не ставьте его на огонь и угощайте рисовыми лепешками.

– Конечно, пусть остается,– согласился старик.– Я отведу Бумбуку самое почетное место в доме, он ведь и впрямь удачу приносит. Знал бы я об этом раньше, разве стал бы его на огонь ставить!

Поставил старик у себя в доме две высокие тумбы. На одной котелок красуется, на другой рисовые лепешки разложены.

Говорят, Бумбуку и по сей день в стариковом доме стоит, очень ему это нравится. Люди приходят, приносят рисовые лепешки и больше никогда на огонь его не ставят. Так и живет Бумбуку – спокойно и счастливо.

Случилось это в давние времена, когда столицей Японии был еще город Нара.

Жили в одной деревне у самого моря юноша по имени Ирацуко и девушка по имени Ирацумэ. Были они оба лицом пригожи. Сватала их людская молва.

– Вот было бы хорошо, если б полюбили друг друга Ирацуко и Ирацумэ! – говорили вокруг.

Но только юноша и девушка будто и не замечали друг друга вовсе. Услышит Ирацуко, что люди говорят, да только рукой махнет: отстаньте, мол. А как начнут соседки перед Ирацумэ жениха нахваливать, улыбнется девушка и прочь пойдет.

Вот как-то раз устроили крестьяне большой праздник. Собрались они под вечер на лесной поляне, стали петь, плясать да стихи слагать. Тут-то и подошел юноша к красавице Ирацумэ.

– Повернись ко мне, погляди на меня,– говорит.– Красива ты, будто молодая сосенка. Махни мне своей веточкой, дай знак, что любишь меня.

Зарделась девушка.

– Не подобало мне такие речи слушать,– отвечает.– Да уже не скрою, признаюсь, что давно люблю тебя.

Заприметили люди, что Ирацуко и Ирацумэ беседы ведут, любопытно им стало. Уж и так они и эдак подслушать хотели, то подойдут- усмехнутся, то в сторонке встанут – улыбнутся. А потом и вовсе надоедать стали:

– Когда на свадьбу позовете?

– Скоро ль свадьбу играть будем? Рассердился Ирацуко:

– Нет от вас покоя,– говорит.– Не смотрите на нас, не трогайте нас!

Схватил он девушку за руку и в глубь леса побежал. Покачали люди головами.

– Не хотели мы их обидеть,– говорят.– Просто радуемся, что счастье они свое нашли.

А влюбленные в лес прибежали да под старой сосной присели.

– Вот ведь какие люди! – никак не успокоится Ирацуко.– Нет от них спасения!

– И то правда! – согласилась Ирацумэ.– Вечно свои носы в чужие дела суют!

Стало смеркаться. Тихо кругом, только луна на небе сияет, да листья с деревьев падают. Просидели влюбленные всю ночь под старой сосной, так и не заметили, что утро наступило. Огляделись они вокруг: солнышко из-за горы поднимается, вдалеке петухи запели, собаки залаяли.

– Пойдем в деревню,– сказал Ирацуко. Хотел он было подняться, да не смог – ноги будто в землю вросли.

– Я помогу тебе! – воскликнула Ирацумэ и тоже хотела встать, но и ее ноги слушаться перестали.

– Что с нами случилось? – удивились влюбленные.

А в это время крестьяне в лес пришли – отправились они Ирацуко да Ирацумэ искать. Глядь – стоят на самом краю леса две молодые сосны.

Ахнули люди, руками всплеснули:

– Посмотрите, посмотрите! Это же Ирацуко и Ирацумэ в сосны превратились!

– Не хотели они, чтоб люди на них смотрели, вот и спрятались от чужих глаз!

– Да, их тут и вправду никто не увидит!

Испугались юноша и девушка: "Неужто это о нас люди говорят? Неужто это мы в сосны превратились?"Так и остались две сосны на краю леса стоять. Бывало, придут крестьяне в лес, сядут под ними, спросят заботливо:

– Как поживаешь, красавица Ирацумэ?

– Как здоровье, Ирацуко?

Зашумят сосны, заскрипят, ветвями забьют, и покажется людям, будто ворчат они:

– Опять вы нам надоедаете! Опять покой наш нарушаете! Нет от вас спасения – не глядите на нас, не трогайте нас!

Вздохнут крестьяне и прочь пойдут. Так и прозвали те сосны: маленькую, что раньше Ирацумэ звалась,– сосна-«не гляди на меня», а большую, что была некогда юношей Ирацуко,– сосна-«не тронь меня».

Когда-то очень давно жил в одном монастыре монах. Откуда он появился в тех местах, никто не знал, но тянулись к нему люди – и лицом пригож, и нрава доброго. Очень скоро пошли дела старого монастыря на лад, да и монах тот разбогател. Только стали замечать прихожане странную вещь: как придут они в храм, нападает на них глубокая дремота, а как очнутся – то денег не досчитаются, то украшений богатых не найдут.

– Что за чудеса в нашем храме творятся? – стали спрашивать друг друга люди.– Не может ведь такого быть, чтоб монах этот на нас дремоту насылал!

Подумали прихожане и так решили: не будем больше в старый монастырь ходить, может, и не виноват монах, да зачем с темной силой тягаться.

А монах-то тот и вправду непростой был. Научился он еще в юности колдовскому мастерству, да вот беда: не во благо, а во зло свой дар использовал. Понял он скоро, что заподозрили прихожане неладное, и надумал он по-другому себе богатство добывать. Стал монах ночи дожидаться да незаметно в дома чужие проникать. Усыпит хозяев, да и обворует. Никто его поймать не мог. А монах так осмелел, что забрался к самому князю во дворец, да и его обокрал!

Собрал князь своих слуг и говорит:

– Неладные дела творятся в наших краях. Объявился здесь монах-колдун, насылает он на людей дремоту и порчу, а сам тем временем черные дела вершит. Надо бы нам придумать, как от монаха этого избавиться.

– Не гневайся на нас, князь,– ответили ему слуги,– позволь сказать. Беда-то наша в том, что не видим мы того монаха, когда он на воровскую охоту выходит. Умеет этот колдун оставаться невидимым. Мы ему никакого вреда причинить не можем, а он нас то за волосы схватит, то ногой ударит, а то и мечом норовит зарубить.

Призадумался князь, призадумались слуги: как от монаха-колдуна избавиться, да так ничего и не решили.

А тем временем прибыл в те края принц Тятан. Был он юноша бесстрашный. Услышал он историю про монаха-колдуна, удивился:

– Неужто во всем государстве не нашелся смельчак, чтоб злого колдуна одолеть? Покажите мне тот монастырь, где монах скрывается, потягаюсь я с темной силой!

– Не ходи туда, принц Тятан! – стали отговаривать его люди.– Неровен час – погубит он тебя.

Но смелый принц никогда своих решений не менял. Раз надумал с колдуном сразиться, так тому и быть.

Отправился принц в старый монастырь. Видит – стоит монастырь в лесной глухомани, дорожки, по которым некогда люди ходили, травой заросли высокой, а сам монастырь затянут паутиной.

– Да, не очень-то веселенькое местечко,– почесал затылок принц Тятан,– видно, давно сюда добрые люди дорогу забыли.

Подошел он к покосившимся воротам, да как закричит:

– Эй! Есть тут кто-нибудь, кто Будде служит? Отворились ворота, и вышел навстречу принцу монах-колдун.

– Кто ты и что тебе надо? – грозно спросил он.

– Я принц Тятан,– ответил юноша.

Услышал монах такое знатное имя, задумался: «Раз называет себя этот юноша принцем, значит, очень он богат. Будет чем поживиться». А вслух сказал:

– Прошу вас, заходите! Очень я рад, что сам принц Тятан посетил эту скромную обитель!

Провел колдун принца в храм и спрашивает:

– Позвольте спросить, зачем пожаловал ко мне принц в гости?

– Слышал я,– отвечает Тятан,– что большой ты мастер играть в шашки-го. Вот и решил я с тобой силой да умением потягаться. Давай сыграем партию!

– Воля ваша,– ответил монах.

Принес он шашки-го, начали они играть. Только не смотрит колдун на игру, не может он взгляд отвести от драгоценного меча, каменьями украшенного, что у принца Тятан на боку висит. "Вот бы мне такой меч заполучить!"-думает.

Забормотал колдун свое заклинание, начал на принца дремоту наводить. Видит – склонил юноша голову над доской да и заснул крепким сном. Обрадовался монах, подкрался к принцу, только руку к мечу протянул, как вскочит тут принц Тятан да как закричит:

– Ах ты, негодный монах! Надумал меня обморочить и меч мой, что от предков мне достался и славную службу нашему роду служил, украсть?!

Оторопел монах:

– Разве ты не заснул?-спрашивает.

– Не боюсь я твоей колдовской силы! – воскликнул юноша.– Ты меня в дремоту ввести хотел, да я хитрее оказался. Только дурман твой голову наполнять стал, притворился я, что уже заснул крепким сном, а ты, глупый, и поверил!

Загорелись глаза монаха недобрым светом.

– Никто прежде не видел, как я колдовство свое творю! – прошипел он.– Придется мне тебя убить!

С этими словами бросился злой колдун на бесстрашного юношу, да не тут-то было! Отскочил принц в сторону. Понял тут монах, что принц его убить надумал. Превратился он в маленькую птичку и хотел было из храма вылететь, но вскинул Тятан свой драгоценный меч и задел птичку. Превратилась та птичка снова в монаха. Упал он на пол весь в крови, исчезла его колдовская сила. Испустил дух злой колдун.

Вернулся принц Тятан в свой замок целый и невредимый. Только начались с того дня в его владениях всякие чудеса. Стал появляться в разных местах страшный призрак: косматый, грязный, весь в крови, глаза злобой светятся. Испугались люди, пришли к принцу и говорят:

– Принц Тятан, защити нас от этого чудища! Боимся мы теперь наступления ночи.

Понял принц, что не дает ему покоя душа умершего монаха. Дождался он, когда призрак в его замке появится, вышел ему навстречу и говорит:

– Не позволю тебе мой народ пугать. Убирайся по-хорошему из моих владений!

Засмеялся в ответ ему призрак страшным голосом. Но не испугался юноша. Вскинул он меч и ударил по тому месту, где призрак появился. В тот же миг закричали в садах птицы, посыпались с деревьев листья, разлетелись во все стороны голубые искры. А потом все стихло.

С тех самых пор никто больше страшного призрака во владениях принца не видел. Но вот скоро пришло в те края новое несчастье: как родится у кого в семье мальчик, вскрикнет и тут же умрет.

Снова пришли люди в замок принца Тятан.

– Новая беда у нас случилась,-говорят.– Не дают нам темные силы спокойно жить. Помоги нам, принц Тятан.

Думал, думал принц, как людям помочь, и так решил: как родится в семье мальчик, пусть выходят родители на улицу и громко об этом всем сообщают. Не посмеют тогда злые силы к тому дому приблизиться, да и колдовские чары силу потеряют.

С тех пор, говорят, отступила беда от владений принца Тятан. А на юге Японии, на островах Окинава, обычай появился о рождении мальчика во всеуслышание рассказывать.

Случилось это много-много лет назад.

Стояла среди гор и лесов маленькая деревенька. Ве-. село и богато жили там люди. Водили они дружбу с белыми цаплями: видимо-невидимо было их в тех местах. Прилетят, над деревней покружат да у реки сядут. Жили крестьяне и цапли в мире и согласии.

Но вот как-то раз пришла в ту деревню большая беда – наступила засуха. Высохли реки и пруды. Даже в колодцах ни капли воды не осталось.

Опечалились люди. «Пропадет теперь урожай,-думают,– настанет в деревне великий голод». Пошли они к старейшине совета просить.

– Надо помолиться небесным богам,-решил старейшина.– Может, сжалятся они над нами, пошлют на землю дождь.

Стал старейшина богам усердно молиться. Вдруг слышит – бегут к его дому люди.

– Вода! Вода! Смотрите – вода! – кричат.– Вода с небес льется!

Выбежал старейшина из дома, понять не может, о чем люди толкуют. Глянул вдаль, да так рот от удивления и открыл. Стоит над лесом, что за самой деревней раскинулся, белый столб, колышется, ни дать, ни взять-река от земли до неба поднялась, да и только!

Бросились крестьяне к лесу, подбежали ближе, а это и не река вовсе, а белые цапли. Вытянулись они от земли до самых облаков и крыльями машут.

– Неспроста цапли здесь кружат,– сказал старейшина.– Будто указывают нам на что-то!

– Помню я, рассказывал мне дед,– сказала одна старушка,– что есть в нашем лесу чудесное болото – в нем вода никогда не высыхает. Может, белые цапли нам его отыскать помогают.

Пошли крестьяне в лесную чащу. Долго они по лесу ходили, пока не вышли к большому болоту. Смотрят – а болото тоже сухое. Совсем растерялись крестьяне. Стоят, что делать, не знают.

А старейшина все свое твердит:

– Неспроста белые цапли над болотом кружили! Ох, неспроста!

Обошел он болото, и показалось вдруг ему, что журчит где-то рядом вода, поет ручеек, заливается. Дотронулся старейшина до высокой скалы, а она-то мокрая!

– Видно, внутри скалы родник бьет,-догадался он,– а может, и река течет.

Удивились все:

– Как же река внутри скалы течь может? Куда же она течет и откуда?

А старейшина все равно на своем стоит:

– Течет река и все!

Приказал он позвать камнетеса и скалу ту разбить. Ударил камнетес раз, ударил два, а скала словно железная, только и делает, что гудит – ни одного кусочка от нее не отлетает. Позвал камнетес помощников. Стали они вместе бить, а разбить все равно не могут.

Вот уж и смеркаться стало. Подошел тогда старейшина к скале поближе и просить стал:

– Сжалься над нами, госпожа скала, открой нам свои воды, напои наших детей.

Качнулась тут скала, и увидели все у самого ее подножия маленькую трещину. Стала та трещина расти, расти, да скалу раздвигать.

Испугался старейшина, да как закричит:

– Отойдите от скалы! Отойдите!

Бросились крестьяне врассыпную, за деревьями попрятались, смотрят, что дальше будет.

А скала покачалась да перестала. А потом как вздохнет глубоко, да как кашлянет, да как выплюнет из нутра своего струю чистой звонкой воды! Высоко в небо взлетела та струя, засверкала в лунном свете!

Пораскрывали крестьяне рты от удивления, глядят – глаз отвести не могут. А тут и белые цапли появились – кружат у воды, то поближе подлетят, то крылом коснутся, а то и голову под брызги подставят!

Весело стало всем, радостно. Напоила та струя звонкая и лес, и поле, наполнила водой реку, пруды и болото лесное.

– Прав я был,– сказал старейшина,– неспроста белые цапли над болотом кружили. Видно, не простые это птицы, а посланцы Духа лесного болота. Услышал хозяин болота наши молитвы, вот и послал нам спасение.

Поклонились крестьяне цаплям. А птицы еще над лесом покружили и прочь улетели.

Сказывают, что построили жители той деревни на краю лесного болота храм и назвали его Саги-но мия, что значит «Храм белых цапель», и с тех пор Духу лесного болота поклоняться стали, да и про белых цапель не забыли – всегда их радушно в той деревне встречали.

Случилось это давным-давно по осени в одной деревне.

Пришла пора урожай собирать. А он славный уродился: налился рис, колосья к земле клонит. Вышли крестьяне утром в поле – а рис-то из земли вырван, поле потоптано. Закручинились они: Кто же посмел наш урожай испортить? Кто воровать надумал.

Убрали они рис, сколько за день смогли, и по домам отправились. На следующий день приходят, видят-опять кто-то по полю ходил.

Решили тогда крестьяне вора выследить да наказать сурово. Стали они по очереди сторожить. А вор-то хитрее оказался- перестал приходить вовсе.

Обрадовались крестьяне:

– Здорово мы его напугали! Пусть знает: не дадим ему безнаказанно наш рис топтать!

Не стали больше они поле сторожить, а вор-то тут как тут! Снова по ночам рис воровать начал. Вот ведь напасть какая!

Жил в той деревне один парень. Звали его Тара. Был он добрым и смелым. Никто его в каратэ победить не мог. Очень хотелось Тара людям помочь, вот и решил он ночного вора выследить.

Взял Тара большую палку и, как стемнело, на поле отправился. А ночь-то безлунная, темно, хоть глаз выколи. Лег Тара в траве, дыхание затаил, ждать стал, когда вор появится. Долго он так лежал. Вдруг слышит-крадется кто-то. Сначала, вроде, легкими шагами шел, а как приблизился-загрохотало все, да ветер горячий поднялся.

Лежит Тара в траве, по сторонам смотрит, а ничего не видит- тьма же кругом. Стал он тогда прислушиваться, и показалось ему, что вор серпом колосья срезает. Выскочил смельчак из своего укрытия и на звук серпа побежал. Видит-у самых его ног сидит кто-то. Размахнулся Тара и что было силы палкой вора-то и ударил.

Издал вор жалобный стон, под ноги Тара рухнул и замер – умер, значит.

Испугался Тара, заплакал:

– Вот беда-то! Не хотел я человека убивать, и в мыслях того не имел. Думал я, как людям помочь и вора поймать.

Ну, сколько слез не лей, а вора-то все равно не оживить. Вздохнул Тара и к старшему брату пошел – за советом.

– Помоги мне, брат,-стал просить Тара.– Подтверди перед людьми, что не замышлял я страшное убийство.

– Ах ты, негодный! – закричал на него старший брат.– Сам в петлю лезешь, да и меня за собой тянешь! Ты бы раньше ко мне за советом пришел, когда вора убить надумал. Что же, по-твоему, вор – не человек? Ты не просто вора убил, а человека. Значит, ты убийца и есть!

Совсем растерялся Тара.

– Неужели тебе меня совсем не жалко, старший брат? – спрашивает.– Прошу тебя, засвидетельствуй, что все случайно вышло.

– Засвидетельствовать?-рассердился старший брат.– Да ты что, рехнулся? Тогда же все подумают, что я с тобой заодно. Убирайся прочь из моего дома! Нет у меня с убийцей ничего общего!

Так и выгнал старший брат младшего. Идет Тара, слезы горькие льет. «Нет мне теперь спасения,-думает,-даже брат от меня отказался. Куда идти – не знаю. Хоть в болоте топись».

Шел он так, шел, пока не подошел к дому своего друга. «Дай,– думает,– зайду, попрощаюсь перед тем, как в болото брошусь».

Отворил друг дверь, удивился:

– Ты что же это, Тара, по ночам гуляешь? Или случилось что?

Рассказал ему Тара обо всем – и о том, как людям помочь хотел, и о том, как вора нечаянно убил. Только о старшем брате умолчал-стыдно ведь.

– Да...– задумался друг,-грустная история вышла... Но ты не печалься, я тебя в обиду не дам. Всем расскажу, что не хотел ты его смерти. Ну, а если не поверят, скажу, что вместе мы с тобой ночью на том поле были. Вдвоем и умирать не страшно.

– Спасибо тебе на добром слове,– сказал Тара.– Только гибели твоей я не хочу. Сам за все отвечу, коль придется!

– Ладно, не кручинься, поживем-увидим,– стал подбадривать его друг и предложил: – Давай лучше на поле сходим и на вора поглядим, а то ведь ты и не знаешь, кого убил. Да и негоже ему посреди поля лежать-похоронить его надо.

– И то правда,– согласился Тара,– пойдем.

А тут и светать стало. Пришли Тара с другом на поле, видят – чернеет что-то среди колосьев. Подошли поближе, да так на месте и застыли! Не человек перед ними лежит, а большой болотный угорь! Давно за ним крестьяне охотились! Был тот угорь хозяином окрестных болот и много хлопот людям доставлял.

– Вот тебе и вор! – засмеялся друг.– Ты, значит, дважды людям помог: от вора урожай уберег, да еще впридачу-деревню от злого угря спас!

Подняли друзья большого угря и в деревню отнесли. Вот была радость! Со всех окрестных деревень приходили люди на угря посмотреть.

– Вот он какой, оказывается, хозяин болот! – удивлялись.

– А какой большой!

– А какой страшный!

– Спасибо тебе, Тара, что всех нас от смерти голодной и от угря злого спас.

Зажарили крестьяне большого угря и устроили настоящий пир. Сидел Тара на том пиру во главе стола, а рядом с ним – друг. Только старший брат на праздник не пришел. Стыдно ему стало, что не помог он Тара в трудную минуту. Собрал старший брат свои пожитки и навсегда из тех мест ушел.

Жил некогда в одной деревне мальчик по имени Сабуро. Был он так глуп, что соседи прозвали его Глупый Сабуро. Если поручат ему одно дело, он кое-как сделает, а если два поручат – все перепутает. Вечно попадал он впросак. Родители очень огорчались, но все же надеялись, что Сабуро когда-нибудь поумнеет. Как-то раз отец говорит ему:

– Пойди, Сабуро, и выкопай бататы. Все, что из земли достанешь, разложи на грядке и просуши на солнышке.

– Хорошо,– ответил Сабуро и отправился на поле. Только начал он копать бататы, как вдруг мотыга удариласьо что-то твердое. Копнул Сабуро глубже и вытащил большой горшок. Открыл, а там полно золотых монет-целое богатство.

«Отец сказал, чтобы все, что я из-под земли достану, сушиться положил»,– вспомнил Глупый Сабуро и разложил монеты на грядках.

Потом пошел домой и говорит:

– Нашел сегодня я горшок с золотом, теперь золотые монеты на грядках сушатся.

Родители только руками развели. Прибежали на поле, а золота давно уж след простыл.

– В следующий раз,– наказал отец,– как найдешь что-нибудь, так заверни и домой принеси.

– Хорошо,– ответил Сабуро.

На следующий день увидел он на дороге дохлую кошку. Завернул ее и домой принес.

– Ну нельзя же быть таким глупым! – рассердился отец.– Надо было выбросить ее в реку.

Наутро увидел Сабуро огромный пень. Страшно тяжелый был пень, но Глупый Сабуро хорошо помнил наказ отца – схватил он пень и потащил к реке.

В это время мимо шел сосед.

– Что ты делаешь, глупец! Этот пень еще для топки сгодится. Надо было разрубить его и домой отнести.

– Хорошо,-сказал Сабуро,– в следующий раз я так и сделаю.

Пошел он домой, вдруг видит, на обочине дороги красивая чашка валяется. Видно, кто-то потерял ее. Поднял Сабуро чашку да как хлопнет о землю! Разлетелась чашка на куски. Собрал их Глупый Сабуро и домой понес.

– Посмотри, мама, что нашел я сегодня!

Глянула мать: да ведь это осколки чашки, которую отец взял с собой в поле!

Утром родители решили:

– Все, что ты делаешь, никуда не годится. Мы сегодня на поле пойдем, а ты уж дома сиди.

И оставили Сабуро одного. «Не понимаю, почему люди зовут меня Глупый Сабуро? – подумал мальчик.-Я ведь все-все делаю точно так, как они мне советуют».

В давние времена жили в Японии демоны с длинными носами. Называли их тэнгу. Были у тэнгу волшебные веера: шлепнешь по носу одной стороной-начинает нос расти, шлепнешь другой-нос снова коротким становится.

Как-то раз три маленьких тэнгу играли в лесу с таким волшебным веером. Шлепали друг друга по носу то одной, то другой стороной.

Увидел барсук волшебный веер и подумал: "Вот бы мне такой! Уж я бы времени на глупости тратить не стал! Уж я-то нашел бы, что с этим веером делать!"У нас-то, в Японии, даже малые дети знают, что барсуки мастера выделывать всякие трюки и умеют превращаться в кого угодно. Вот барсук и решил обмануть тэнгу. Превратился он в маленькую девочку, положил на тарелочку четыре булочки с бобовой начинкой и пошел к тэнгу.

– Здравствуйте, маленькие миленькие тэнгу,– сказал барсук голосом девочки,-я принесла вам булочки с бобовой начинкой. Попробуйте, они очень-очень вкусные.

Маленькие тэнгу страсть как любили булочки с бобовой начинкой. Съели они по одной и видят – на тарелке еще одна булочка осталась! Кому же она достанется? Спорили-спорили, да так ничего и не решили. Тогда девочка и говорит:

– Я знаю, что надо делать. Закройте глаза. Кто дольше простоит с закрытыми глазами, тот и съест последнюю булочку.

Маленькие тэнгу согласились, зажмурились, застыли на месте- ждут. А барсук схватил веер и был таков. Маленькие тэнгу так и остались стоять с закрытыми глазами.

– Ха-ха-ха! – смеялся барсук.– Ловко я обманул этих глупых тэнгу!

Думал-думал барсук, куда же пойти с удивительным веером, где испробовать его волшебную силу, и решил отправиться в город.

Пришел, видит у храма красивую девушку, вокруг нее слуги толпятся. «Не иначе, дочь богача»,– подумал барсук. Подкрался к девушке и тихонько шлепнул ее по носу веером. Тут и вырос у красавицы длинный-предлинный нос. Испугалась девушка, закричала, слуги врассыпную бросились! Шум, гам поднялся! А барсук сидит себе на камешке, усмехается.

Созвал богач лекарей, да не знают те, как такую хворь излечить. Все средства испробовали, ничто не помогает. Тогда разнеслась по городу весть: отдаст богач свою дочь в жены тому, кто дочь его исцелит! И половины своих богатств богач тому не пожалеет!

Много охотников нашлось получить в жены красавицу да еще и половину сокровищ в придачу. Только никто из них вылечить бедную девушку не смог.

Пришел тогда барсук к богачу и говорит:

– Отведи меня к твоей дочери. Я ее мигом от недуга излечу!

Обрадовался богач, повел барсука к дочери. Шлепнул легонько барсук девушку по носу волшебным веером, и нос на глазах уменьшился.

Заплакал отец от радости, слугам к свадьбе готовиться велел. Все в делах да хлопотах, только барсук день-деньской бездельничает- пьет да ест, ест да пьет, да на солнышке греется. «Чем бы заняться?» – все думает.

Достал он волшебный веер, хлоп себя по носу – нос вверх стал расти. Смотрел-смотрел барсук да и уснул. А нос все растет! Одно облачко проткнул, другое, третье. До самого неба вырос нос у барсука.

А на небе тем временем небесные строители мост строили. Видят, с земли шест какой-то тянется.

– Вот и шест для перил,– обрадовались и изо всей силы потянули барсука за нос.

Проснулся барсук – ничего понять не может. Огляделся – испугался. Земля далеко внизу осталась, над головой пушистые облака плывут. Кричал-кричал барсук, на помощь звал, да никто не откликнулся.

Что стало с тем барсуком – неизвестно. Только никто его с тех пор больше не видел.

В давние времена жили в одной горной деревне старик со своей внучкой. Жили они бедно, все богатство – клочок земли маленький-премаленький, с кошкин лоб.

Каждое утро отправлялись дед с внучкой на свое поле, работали на нем от зари до зари. А поле хоть и маленькое, а кормило их – то редькой, то дынями, а то и бобами.

Вот как-то раз задумал старик редьку посадить. Согласилась внучка.

– Очень я, дедушка, редьку люблю,– говорит.– Коль вырастет, не будем с тобой зимой голодать.

Вскопали они землю, стали семена бросать да приговаривать: «Редька, редька, взойди! Редька, редька, уродись! Вырасти большой на радость деду и внучке!».

Посадили они семена и ждать стали, когда листочки появятся.

Через несколько дней видят – зазеленело их поле. Обрадовались дед с внучкой:

– Вон сколько редьки уродится! Не страшна нам теперь зима!

Настала пора редьку поливать. Стали старик с внучкой к ручью ходить, а путь-то неблизкий, все под гору, под гору. Зачерпнут ведерко-и назад, все в гору, в гору. Да вот беда: только польют поле, заколышет редька листиками, будто просит: «Пить! Пить!». Так и ходили старик с внучкой целый день по воду.

Только вот однажды спустились они к ручью, да так и обомлели- нет в ручье воды, высох. Опечалилась внучка, заплакала:

– Что же с нами теперь будет? Погибнет наша редька, и мы с голоду умрем!

Думал старик, думал, где воды взять, и придумал:

– Давай-ка мы с тобой на гору Тога сходим, там бог Сомбу-цу живет.

– Бог Сомбуцу? – удивилась внучка.-А кто это?

– Это очень важный бог, бог грозы,– ответил дед.– От него все дожди на свете зависят. Посылает он, коль захочет, град и ливни на землю.

– Ну, раз он такой важный и помочь нам может – пошли,– вздохнула внучка.

Собрались они и на гору Тога отправились. Вьется горная тропинка, все выше и выше убегает.

– Далеко ли еще? – спрашивает внучка.

– Вот рощу минуем, а там рукой подать,– отвечает ей дед. Поднялись они, наконец, на гору.

– Ну, вот и пришли,– сказал старик.

Смотрит внучка, понять не может, куда это они пришли. Стоит на вершине скала, а под ней яма.

– Что это? – удивилась внучка.– Неужто эта скала и есть великий бог грозы Сомбуцу?

– Да,– ответил старик.– Это и есть бог Сомбуцу. Священная это скала.

Поклонился он скале в пояс, рядом сел, руки в молитве сложил.

– Бог Сомбуцу, пошли нам на поле дождь,– стал просить старик.

– Помоги нам, добрый бог Сомбуцу, гибнет наша редька. Спаси нас от голода! – стала просить внучка.

Долго они сидели, да только голоса бога Сомбуцу так и не услышали.

На следующий день снова пришли дед с внучкой к скале, и опять ничего не сказал им бог Сомбуцу. А редька тем временем совсем пожухла, опустила листочки, вот-вот погибнет.

На восьмой день проснулись дед с внучкой, смотрят – опять небо ясное, ни одной тучки не видать.

– Видно, не так добр великий Бог грозы Сомбуцу, как люди говорят,– проворчал старик.– Не хочет он слышать наши молитвы.

Ну, делать нечего. Снова пошли дед с внучкой к священной скале. Снова просить стали:

– Сжалься над нами, Бог Сомбуцу, пошли нам хоть какой дождик! Напои наше поле! Спаси нашу редьку!

Молчит скала, ничего не отвечает им Бог грозы Сомбуцу. Рассердился тут старик не на шутку, да как закричит:

– Врут люди, что ты помочь можешь! Не бог ты, а мошенник!

Поднял он с земли камень, да как по скале им ударит! Покатился камень и на дно той самой ямы, что у подножия скалы была, упал.

Загудела тут скала, зашаталась, и раздался из ямы хриплый голос:

– Кто посмел камни в меня бросать? Кто мой сон нарушил? Вот я вам!

Испугались старик с внучкой.

– Ой, спасите! – закричали и подальше от скалы отбежали. А потом старик и говорит:

– Прости меня, великий Бог грозы Сомбуцу, что камень в тебя бросил. Только нет больше сил молчание твое терпеть. Восемь дней приходим мы к тебе-дождя просим. А ты все молчишь.

Сказал так старик, смотрит – перестала скала качаться.

– Восемь дней, говоришь, ходите? – переспросил Бог грозы.– Ну, прости, прости! Да ты, видно, днем ко мне приходишь. А я очень люблю днем вздремнуть, да так крепко засыпаю, что ничего не слышу. Не сердись, прости меня!

– Ладно,– ответил старик,– не сержусь. Ну, теперь-то пошлешь нам на поле дождь?

– А почему же не послать-то? – засмеялся Бог грозы.– Жалко, что ли?

Вздохнул он глубоко, дрему прогнал, да как закричит:

– Эй вы, слуги верные, просыпайтесь! Дело для вас нашлось!

Забурчало что-то в глубокой яме, закряхтело, а потом вдруг из нее дым повалил. Потянулся дым к небу, глядь – сидят уже там громовики, видимо-невидимо. Каждый на своей тучке.

– Ух ты! – удивились дед с внучкой.– Вот, оказывается, как дожди мастерятся.

– Эй вы, не зевайте! – закричал громовикам Бог грозы Со-мбуцу.– А лучше-ка дайте им на поле дождя, да помокрее!

Услышали громовики приказ и сразу же за дело принялись – стали они что есть мочи колотушками по тучам бить. Загремели тут раскаты грома, засверкала молния, покрыла небо темная туча и хлынул на землю ливень.

– Эх, хорошо! – кричат громовики постарше.

– Эй, поддай еще! – кричат те, что помоложе.

Обрадовались дед с внучкой дождю. Поблагодарили Бога грозы и домой заспешили. Прибежали на поле, видят – поднялась их редька, зазеленели листики, белые головки из земли торчат. Знатный урожай собрали в тот год дед с внучкой.

А в тех краях с той самой поры обычай появился: как придет засушливое лето, пойдут деревенские парни на гору Тога к Богу грозы Сомбуцу. Кинут камень в яму глубокую – Бог от сна и очнется. Старики сказывают, что после этого всегда дожди начинаются.

Когда-то очень давно в местечке Нагаивая, что в префектуре Ойта на острове Кюсю, жила одна старушка. Звали ее о-Цунэ-сан. Страсть как любила она всякие праздники и представления.

Вот как-то раз позвали ее родственники на праздник в свою деревню. Обрадовалась о-Цунэ-сан, стала в дорогу собираться. А путь-то неблизкий: через горный перевал, на побережье

Матама. Очень понравился о-Цунэ-сан тот праздник, до самого вечера гости веселились.

Стала старушка в обратный путь собираться, а родственники ее уговаривают:

– Не ходи, переночуй, а уж утром в путь двинешься. Время позднее. Пока до перевала дойдешь, совсем стемнеет. Страшно на перевале ночью.

– Ну вот еще! – ответила о-Цунэ-сан.-Дорогу в лесу я хорошо знаю. Да и ночь сегодня лунная, ничего со мной не случится!

С тем в путь и отправилась. А дорога в горах крутая: все вверх и вверх бежит.

Добралась, наконец, старушка до перевала Сиромару. А день уж совсем угас. Только она отдохнуть присела, слышит – забили где-то рядом праздничные большие барабаны.

– Что бы это могло быть?-удивилась о-Цунэ-сан.– Праздник в Матама давно закончился. Может, здесь на перевале новый храм построили, а я не знаю?

Забилось у нее сердце – вот-вот выпрыгнет! Вскочила о-Цунэ-сан, да по тропинке вниз побежала. Вдруг видит: навстречу ей люди идут, веселые, нарядные, в руках бумажные фонарики держат.

– Скажите, куда вы спешите?-стала спрашивать старушка.– Верно, тут поблизости праздник будет?

– Неужели ты, бабушка, ничего не знаешь? – удивились люди.– Сегодня на перевале большое представление. Идем с нами!

Пошла о-Цунэ-сан со всеми вместе. Подошли они к маленькому домику. Заглянула о-Цунэ-сан внутрь – а там все совсем как в театре. И представление идет о том, как верный слуга харакири совершает.

А скоро и время антракта наступило. Стали тут гостей потчевать: и рис вареный поднесли, и лепешки сладкие. А потом опять представление началось. Очень грустную историю зрителям показали. О том, как спасла воина-самурая белая лисица, а потом явилась к нему в облике юной красавицы. Поженились самурай и девушка-лиса. Родился у них мальчик. Только не могла лисица навсегда с людьми остаться. Настало время ей в лес возвращаться. И запела тогда она песнь о разлуке, жалостливую-прежа-лостливую.

Заплакали зрители, песню ту услышав. И о-Цунэ-сан плачет, слезами обливается. Сильно ее представление за душу тронуло.

– Надо же,-дивилась она,-какие чудеса в горной глуши показывают! Бежать в деревню надо, людям про то поведать!

Бросилась старушка со всех ног домой в Нагаивая. Прибежала и тут же дочери рассказала о том, что на перевале видела. Слушала ее дочь, слушала, а потом как рассмеется:

– Где ты представление это видела? – спрашивает.– На перевале Сиромару? Ничего там не было. Просто решила Белая красавица над тобой посмеяться, вот и обморочила! И не рисом тебя там угощали, и не сладостями, а навозом – конским да коровьим.

– Кто такая Белая красавица? – удивилась о-Цунэ-сан.

– Да так лису прозвали, что на нашем перевале живет. А всего их в округе три: Белая красавица, Огненная красавица да Кошка-царевна. Так их люди называют.

– Быть того не может! – воскликнула о-Цунэ-сан.– Я же своими собственными глазами видела!

Так и не поверила она дочери. Дождалась вечера и снова на. перевал Сиромару отправилась. Идет по тропинке, а луна ей дорогу освещает. Но вот совсем темно стало. Зажгла о-Цунэ-сан бумажный фонарик, вокруг посветила – нет в лесу того домика, где она представление смотрела, и ничто о вчерашнем празднике не напоминает.

Спряталась старушка за деревом и ждать стала. Вдруг откуда ни возьмись появилась белая лиса, обернулась в красивую девушку. Смотрит о-Цунэ-сан из-за дерева во все глаза. Совсем забыла, что в темном лесу стоит, а рядом оборотень резвится.

А лисе и дела нет до о-Цунэ-сан. Не собиралась она на сей раз старушку конским да коровьим навозом кормить! Ждала белая лиса в гости своих подружек-лис, чтоб большой праздник устроить и до утра веселиться.

Жила-была обезьянка, маленькая и глупая. Целыми днями она только и делала, что прыгала с ветки на ветку.

– Будь осторожней,– говорили ей большие обезьяны,– так недолго и упасть!

Но обезьянка никого не желала слушать. Она забиралась на самые высокие деревья и прыгала на самые тонкие ветки.

Как-то раз забралась она на высокое дерево. Вдруг ветка под ней обломилась, и обезьянка упала в колючий куст, а длинная острая колючка вонзилась ей в хвост.

– Ой, ой! Как больно! – заплакала обезьянка, и все увидели, что она к тому же трусиха.

Как раз в это время шел по лесу брадобрей и нес в котомке свои бритвы. Обрадовалась обезьянка:

– Помоги мне, пожалуйста, отрежь бритвой кончик хвоста вместе с этой противной колючкой.

Достал брадобрей бритву, только поднес ее к хвосту, а обезьянка как закричит:

– Ой! Это будет больно! – и отскочила в сторону. Брадобрей и отхватил обезьянке почти весь хвост. Увидела это обезьянка и заплакала:

– Посмотри, что ты наделал с моим хвостом! Верни мне хвост или отдай свою острую бритву!

Не мог брадобрей вернуть обезьянке хвост и отдал ей свою бритву.

Бежит обезьянка по лесу дальше, острой бритвой размахивает.

Вдруг видит, старушка хворост собирает. А хворостины толстые, длинные. Никак их старушке не разломить.

Захотелось обезьянке похвастаться острой бритвой, подошла она к старушке и говорит:

– Посмотри, какая у меня бритва. Мигом хворост ею расщепишь.

Обрадовалась старушка, ну хворост щепать, только ведь бритва для этого дела непригодна – быстро затупилась.

– Что ты наделала с моей острой бритвой! – рассердилась обезьянка.– Верни мне бритву или отдай свой хворост!

Не могла старушка вернуть обезьянке острую бритву и отдала ей свой хворост.

Взвалила обезьянка хворост на спину и поскакала дальше.

Вдруг видит, во дворе хозяйка рисовые лепешки печет. Захотелось обезьянке рисовых лепешек. Подошла она к хозяйке и стала смотреть. А у хозяйки хворост сырой, горит плохо.

– Возьми лучше мой хворост, он совсем сухой! – предложила обезьянка.

Обрадовалась хозяйка, взяла вязанку и бросила в огонь. Разгорелся огонь, стали лепешки подрумяниваться. А как догорел хворост и хозяйка вынула лепешки, закричала обезьянка:

– Что ты наделала с моим хворостом! Верни мне его или отдавай свои лепешки!

Не могла хозяйка вернуть обезьянке хворост и отдала ей свои лепешки.

Схватила их обезьянка и побежала дальше. Бежала, бежала, повстречала старика с большим медным гонгом. Захотелось обезьянке иметь такой гонг, она и говорит:

– Есть у меня, старик, вкусные рисовые лепешки. Дай мне за них твой гонг.

– Ладно,– согласился старик,– можно и поменяться. Схватила обезьянка гонг, забралась на вершину дерева и давай бить в гонг.

– Я самая красивая на свете обезьяна! -кричит.– У меня самый замечательный на свете гонг! Бом! Бом! Был у меня хвост, отдала я его за бритву. Бритву выменяла на хворост, а хворост на лепешки, а за лепешки получила этот чудесный гонг! Бом! Бом! Бом!

Обезьянка так сильно ударила в гонг, что не удержалась и свалилась в колючий куст. Громко засмеялись обезьяны и с тех пор стали называть ее бесхвостой Бом-Бом.

Мать только рукой махнула:

– До чего же ты глуп, Ётаро! Ведь тут надо было не помогать,– разнимать надо было.

– Верно,– сказал Ётаро.– В другой раз буду умнее.

Семь дней после этого сидел Ётаро дома, боялся показаться на улицу. Но на восьмой не вытерпел и пошел погулять.

Вышел он на улицу и видит: посреди дороги грызутся две собаки.

Ётаро остановился и закричал:

– Перестаньте драться!

Собаки его, конечно, не послушались. Тогда Ётаро подбежал к ним, ухватил их обеих за хвосты и стал растаскивать в разные стороны. Собаки еще больше рассвирепели, зарычали и вцепились бедному Ётаро в икры. Если бы прохожие не подоспели на помощь, собаки разорвали бы его в клочья.

Едва живой вернулся Ётаро к матери.

Мать посмотрела на него и ничего уж больше не сказала.

Дурака учить – только время тратить.

Когда-то очень давно жило на острове Онуяма много-много дождевых червяков.

Случилось это как-то раз, когда взошла на небе яркая луна. Озарила она своим светом листья деревьев, заблестела в капельках росы. Обрадовались дождевые червяки, принарядились получше и отправились на праздник – луной любоваться. Уж как они веселились: и пели, и плясали, а потом и пирушку устроили. Только один старый червяк присел одиноко под деревом и жалобно заплакал.

Увидел его молодой червяк и спрашивает:

– Почему ты так горько плачешь, дедушка? Что за беда с тобой стряслась? Посмотри, какая красивая луна сегодня на небе, какие все вокруг веселые!

А тут и другие червяки подползать стали.

– Что случилось? – спрашивают. Вытер старый червяк слезы и говорит:

– Вот гляжу я на вас – молодые вы еще, зеленые! Пляшете себе, поете – ничего и не знаете! А я день и ночь думу тяжкую думаю. Был я когда-то, как и вы, молодой, жили мы на острове тихо и спокойно. Мало нас, дождевых червяков, здесь было. А теперь куда ни глянь – одни червяки кругом! Что же дальше будет? Скоро нам тут ни места, ни пищи не хватит, и умрем мы тогда все голодной смертью!

Услыхали это молодые червяки и тоже заплакали. А со всех сторон все новые и новые червяки подползают, волнуются. «Что случилось?» – спрашивают. Как узнают, что скоро голодная смерть придет, тут же рыдать навзрыд начинают.

А тем временем на морском берегу под большим камнем лежала старая змея. Любовалась она луной, любовалась, а потом притомилась и заснула, да так крепко, что и не заметила, как хлынул с холма водный поток, подхватил ее и закружил что было силы. Проснулась змея, испугалась:

– Что за беда! Откуда на нашем острове река взялась?! Собрала она силы и поплыла вверх по течению – надо жузнать, что там на холме приключилось! Долго плыла змея, пока не добралась до самой вершины. Вылезла она на травку, отдышалась, видит – сидят на холме тысячи дождевых червяков и рыдают, да так горько, что падает с холма настоящий водопад!

– Эй вы, глупцы, что вы тут разревелись?! – рассердилась змея.– Из-за ваших слез меня чуть в море не унесло!

– Не гневайтесь, госпожа змея,– стали всхлипывать дождевые червяки.– Выслушайте нас!

И рассказали они змее о том, что скоро негде будет им жить и умрут они голодной смертью.

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялась змея.– Вот уж вправду люди говорят: колодезная лягушка моря не знает! Вы что же, думаете, глупые, ничего на свете кроме вашего островка и нет вовсе? Выйдите на берег моря да посмотрите вдаль – сколько вокруг островов всяких! Сколько на свете земли всякой!

Так сказала старая змея червякам, повернулась и прочь уползла под свой большой камень.

– Странно это, очень странно! – пробурчал старый червяк.– Сколько лет на свете живу, а никогда о других землях ничего не слышал.

Решили тогда червяки проверить, правду ли змея сказала. Выбрали они самых, сильных червяков и отправили их в море – пусть узнают, есть ли на свете еще острова. Сели молодые червяки на большие опавшие листья и поплыли в море. Долго они плыли и вот, наконец, на рассвете увидели перед собой много-много разных островков: больших и маленьких.

– Какой здесь простор!

– Как здесь красиво!

– Сколько здесь всякой пищи! – в один голос закричали дождевые червяки.

Поспешили они домой вернуться, чтоб другим червякам о новых островах рассказать. Обрадовались дождевые червяки, собрали большие опавшие листья и поплыли к другим островам.

С тех самых пор на любом острове Рюкю можно встретить дождевого червяка.

В давние времена жил в одной деревне старик. Страсть как любил он рыбу удить. Только вот незадача – рыбак-то он был никакой. Целый день у моря сидит, а пойманных рыбешек и на ужин не хватает. Думал старик, что ему делать, и придумал: «Пойду-ка я на рыбалку ночью. Вокруг- никого, да и рыба сонная, тихая, авось, мне и повезет».

Вот как-то раз ночью отправился рыбак к морю. Нашел место безветренное, у самой скалы, удочку забросил – ждать стал. Вдруг видит – сидит за скалой другой рыбак.

Рассердился старик. «И ночью покоя нет,– думает.– Зачем он на мое место удить пришел?» Хотел было он тому рыбаку сказать, чтоб он прочь уходил, да раздумал – решил его получше разглядеть.

Посмотрел он внимательнее, да от страха совсем дар речи потерял – сидит за скалой чудище, что на большом тутовом дереве живет: лицо красное, волосы красные, в разные стороны торчат. Испугался старик, сжался весь, еле дышит. Совсем про рыбу позабыл. А у чудища-то рыба только и делает, что клюет. Так они до рассвета и просидели.

«Только бы утра дождаться,– думает старик.– Вот солнышко взойдет, чудище и исчезнет. Никогда больше ночью рыбачить не пойду!»

А тут и светать стало. Поднялось чудище, потянулось и спрашивает:

– Эй, старик, ты чего такой неразговорчивый? Боишься меня, что ли? Не бойся, я тебя не трону. Вижу я, ты тоже любитель по ночам рыбу ловить. Очень это мне нравится, а то скучно одному ночи коротать.

– Не знал я,– отвечает старик,– что чудища любят рыбой лакомиться. Вот бы никогда не подумал, что ты рыбачить ходишь.

– И не люблю я рыбу вовсе,– поморщилось чудище.– Нравятся мне только рыбьи глаза, а саму рыбу я и не трогаю.

– А куда же ты ее деваешь? – удивился старик.

– Выбрасываю,– ответило чудище.– Но ты, если хочешь, себе ее взять можешь.

Стоит старик, не знает, что делать: боязно у чудища рыбу брать.

– Чего задумался? – засмеялось чудище.– Бери – не пожалеешь. Рыба как рыба.

Взял старик ту рыбу, домой отнес и уху сварил. Славная уха получилась.

С тех пор так и повелось. Только луна взойдет, берет старик удочку и на рыбалку спешит, а чудище его уже у ворот поджидает.

– Здравствуй, старик,– говорит.– Теплая ночь нынче выдалась, чую я, хороший лов будет.

Придут они на берег, у скалы сядут и до утра рыбачат. А как заря заниматься станет, вынет чудище у пойманной рыбы по левому глазу и съест, а остальное старику отдаст.

Большой улов был у чудища. Стал старик много рыбы домой приносить – одному уже и не съесть. Надумал он тогда рыбой торговать. И надо же, раскупали ту рыбу безглазую в одно мгновение!

Разбогател старик. Лень ему стало каждую ночь с чудищем на рыбалку ходить. Вот и надумал он от друга своего избавиться.

Пошли они как-то раз рыбу удить, старик и говорит:

– Вот ты, чудище, такое на рыбалке удачливое, наверное, нет на свете ничего, что бы ты не мог сделать.

– Да, пожалуй,– согласилось чудище.– Многое мне под силу.

– Неужели ты ничего на свете и не боишься? – удивился старик.

– Испугать меня трудно,– засмеялось чудище.– Есть, правда, две вещи, которые мне совсем не по душе. Никому я о них не говорил, но тебе, как другу, скажу. Очень не люблю я скользких осьминогов, да еще петухов, которые о начале дня возвещают.

Хорошо запомнил старик слова чудища и решил того, во что бы то ни стало, напугать.

Дождался старик ночи, надел соломенный плащ, капюшон на голову натянул и на крышу своего дома забрался – ждет, когда чудище за ним придет. А чудище и не ведает, что старик недоброе задумал, идет по тропинке, удочкой размахивает и песенку напевает. Подошел к воротам, да как вкопанный и остановился. Видит- сидит на крыше большой петух, крыльями машет.

Удивилось чудище: «Что это петух среди ночи на крыше делает?» Увидел старик, что чудище его заметило, и давай еще быстрее руками махать, словно крыльями, да кричать во все горло: «Коккэкко! Коккэкко! Скоро солнце взойдет! Скоро солнце взойдет!».

Испугалось было чудище, назад попятилось, да остановилось. «Странный какой-то голос у этого петуха,– думает,– на стари-ковый похож». Догадалось оно, что старик его провести решил, рассердилось.

– Где же, старик, твоя благодарность? – спрашивает.– Я с тобой дружить хотел, а ты...

Заплакало чудище, лицо руками закрыло и прочь побежало, да у ворот осьминога увидело – скользкого, противного. Закричало чудище, задрожало, да в темноте и пропало, будто и не приходило вовсе.

Обрадовался старик, что от нечистой силы избавился. «Не надо мне теперь на рыбалку ходить,– думает.– Буду дома сидеть, денежки подсчитывать, да на солнышке греться».

Но не вышло так, как старик хотел. Проснулся он поутру – тут болит, там болит. Поохал, поохал, да и помер.

Сказывают старые люди, что это чудище его наказало за то, что благодарным быть не умел.