(На встрече присутствовали с советской стороны С.Ф. Ахромеев, А.Ф. Добрынин, В.М. Фалин, А.С. Черняев,Э.А. Шеварднадзе; с американской стороны – Дж. Бейкер, Б. Скоукрофт и другие официальные лица)
[...]М.С. ГОРБАЧЕВ. Если бы мы раньше не установили личный кон такт, не было бы опыта сотрудничества у наших министров и, главное, не состоялась бы Мальта, то, уверен, наши страны оказались не подготовленными к событиям в Восточной Европе, и особенно в Германии. А значит, могли бы быть совершены большие ошибки. Ведь достаточно одной спички, чтобы в периоды напряженности вспыхнул костер.
Теперь же можем констатировать, что острый период кардинальных перемен протекал в принципе спокойно, хотя сами изменения приобретали порой весьма острые формы и в Восточной Европе, и в Советском Союзе.
Хочу предложить вам в этой связи сразу же рассмотреть в едином комплексе картину меняющейся Европы и процессы, запущенные объединением Германии. Ведь это настолько связано, что нельзя оторвать одно от другого...
Я считаю реальным нахождение такого варианта решения внешних аспектов объединения Германии, который не только не препятствовал бы, но, наоборот, поощрял позитивные тенденции в советско-американском диалоге, в Европе, как и во всем мире. Варианта, который имел бы протяженность во времени и был бы синхронизирован с европейскими процессами. Тогда, пройдя через переходный период, мы вышли бы на новые структуры отношений в Европе, включая и отношения в сфере безопасности. В течение такого периода необходимо было бы быстро изменить природу противостоящих блоков – перевести их в русло взаимодействия, трансформировать из военных в преимущественно политические организации. Такую позитивную направленность скрепило бы, на наш взгляд, какое-то соглашение или соглашения между ОВД и НАТО.
Параллельно вы бы проявили инициативу в целях реформы доктрины НАТО, а Советский Союз привел бы в соответствие со своей новой оборонительной доктриной конкретику военных построений. Развивались бы обмены между штабами, мы бы совместно рассмотрели уровни вооруженных сил будущей объединенной Германии. Одновременно были бы поставлены и более общие вопросы, связанные с взаимодействием структур безопасности СССР и США.
Наконец, такой творческий подход инспирировал бы и новые варианты обеспечения безопасности объединенной Германии – скажем, опирающейся на две опоры – не только на Западе, но и на Востоке. В порядке гипотезы предположу, что это могла бы быть какая-то форма ассоциированного членства.
Должен признать, что мысли, которыми поделился с нами государственный секретарь в Москве, дали толчок и нашему творчеству, для которого характерен поиск взаимовыгодных продолжений. Надеюсь, что и вы не обманете наши ожидания и предложите что-нибудь новенькое. Ведь если мы с вами договоримся, то, уверен, немцы с на ми согласятся.
Дж. БУШ. Спасибо за ваши разъяснения. Как я понимаю, у нас в германском вопросе имеются фундаментальные расхождения. Воз можно, его истоки коренятся в разном историческом наследии СССР и США. Ваша озабоченность, недоверие в отношении намерений объединенной Германии слишком глубоки, игнорируют 50-летний опыт демократии на немецкой земле.
Вместе с тем ваши опасения можно понять. Мы тоже сражались с Гитлером, но американские жертвы не идут в сравнение с 27 млн русских жизней, принесенных в жертву вооруженной борьбе с нацистской Германией.
И все же, как мне кажется, наш подход к Германии более перспективен и лучше просчитан во времени. Ведь процессы объединения разворачиваются быстрее, чем кто-либо из нас мог себе представить, и нет силы, которая может их затормозить. Поэтому подозритель ность, обращенная в прошлое, здесь особенно плохой советчик. Мне кажется, наш подход к Германии как к близкому другу более прагматичен и конструктивен, хотя, скажу откровенно, его разделяют далеко не все и на Западе. Некоторые западные европейцы также, как и вы, не доверяют ни ФРГ, ни немцам в целом. Однако все мы на За паде едины в одном: главная опасность в том, чтобы выделить Германию из сообщества демократических стран, навязать ей какой-то особый статус и унизительные условия существования. Как раз такое развитие событий могло бы привести к возрождению немецкого милитаризма и реваншизма, чего вы опасаетесь.
Видимо, не забывая о тех нарушениях прав человека, которые имели место в нацистской Германии, надо в то же время учитывать и ее последний демократический опыт, исходить из того, что немцы заслужили достойное и равное место в семье демократических государств. Таким образом, суммируя, хочу сказать, что мы подходим к Германии с разных позиций, хотя изменения, как вы правильно заметили, меняют лик и Советского Союза, и Соединенных Штатов, вступая в противоречие с устоявшимися стереотипами.
Конечно, у нас нет магического кристалла, и мы не можем прорицать будущее, однако, насколько можно себе представить ближайшую перспективу, самое большое зло – это выделение единой Германии в особую категорию. Тут с нами согласны не только западные европейцы, но и большинство стран Восточной Европы. При этом объединенная Германия не должна быть ничьим врагом, и процесс ее встраивания в новую Европу предполагает самое тесное участие СССР, справедливый учет интересов вашей страны.
И еще об одном вопросе. Думаю, вы все-таки согласитесь, что какое-то американское присутствие в Европе необходимо, хотя некоторые люди в самих США придерживаются иной точки зрения, жалуются на непропорционально большое бремя по защите и экономическому обеспечению Европы, которая выпала на долю американцев. Так вот, если исходить из преобладающего у нас убеждения, то политическое, экономическое и военное участие США в европейской судьбе незаменимо для безопасности и стабильности всего Старого света.
Порой меня спрашивают – и это вопрос не без подвоха, – кто же враг Америки в новой неузнаваемо изменившейся Европе? И я с убежденностью отвечаю: неопределенность, нестабильность, непредсказуемость. Как бы это ни было трудно, но я хочу вас заверить, что американское присутствие в Европе ни в коей мере не угрожает интересам Советского Союза. Более того, сегодня наше присутствие там – гарантия стабильности.
Конечно, мы действуем в условиях демократии, и, если новое поколение немцев решит так, мы уйдем из Германии. Но сейчас, повторяю, настроения совсем иные. На эти настроения работают и традиции НАТО, многие статьи Североатлантического договора. С учетом всего сказанного я еще раз призываю вас перебороть страх перед единой Германией, оставить прошлое позади. На этом пути вы встретите в нас надежных партнеров, и мы вместе сможем показать остальному миру, что поднялись над эгоистическими интересами, работаем ради всеобщего блага.
Понимаю, что вы, возможно, не найдете в моих словах ничего нового. Но поверьте, это искреннее убеждение, и если я не прав, то прошу вас не колеблясь указать на мои ошибки. Добавлю лишь, что стараюсь не торопиться с выводами и тем более не проявлять поспешности или политической экстравагантности в поступках. Помнится, когда рухнула Берлинская стена, мой политический оппонент упрекал меня в робости, в том, что я недостаточно энергично приветствовал это событие. Однако я принял во внимание ваш призыв проявлять осмотрительность, действовать деликатно, учитывая хрупкость новых процессов в Европе и в Советском Союзе.
Что же касается моего критика, то я сказал, что не намерен, как мальчишка, танцевать на обломках Берлинской стены. Поверьте, не мы толкаем Германию к объединению и не мы определяем темпы этого процесса. И уж, конечно, у нас и в мыслях нет нанести какой-то вред Советскому Союзу. Поэтому мы выступаем за членство объединенной Германии в НАТО, не игнорируя и более широкий контекст СБСЕ, учитывая традиционные экономические связи двух германских государств. Такой вариант отвечает, на наш взгляд, и советским интересам. Так что прошу указать мне, в чем я не прав.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Прежде всего думаю, что понял основной источник вашей обеспокоенности. Вы считаете присутствие США в Европе фактором стабильности и обеспокоены перспективами его сохранения. Что ж, я уже говорил, что сейчас американское присутствие в Европе даже необходимо (а что будет потом, покажет жизнь). При этом я говорю именно о военном присутствии, поскольку экономическое и политическое участие США в европейских делах – это бесспорная константа.
Европа – естественный центр мировой политики, и если допустить здесь перекосы, то последствия скажутся на всем мире. Советско-американское же сотрудничество – одна из опор, на которых стоит европейское политическое пространство. Поэтому мы за учет ваших интересов, а значит – за американское присутствие в Европе.
Но вы допускаете методологический просчет, когда связываете свое присутствие только с НАТО, и опасаетесь, что выход ФРГ из Североатлантического союза будет началом его конца, а значит, и началом конца вашего военного присутствия на континенте. Я с этим выводом не согласен, но озабоченность понимаю. Особенно примени тельно к сегодняшним реалиям, когда без НАТО, возможно, в любом случае не обойтись.
Вижу и ваши попытки изменить функции НАТО, попробовать во влечь в эту организацию новых членов. Если курс на трансформацию союза, на его политическую диффузию в общеевропейском процессе серьезен, то это, конечно, совсем иное дело. Но тогда встает вопрос о превращении НАТО в подлинно открытую организацию, дверь в которую не была бы затворена ни для одного государства. Тогда, пожалуй, и мы могли бы подумать о членстве в НАТО. Теперь же для такого радикального вывода, честно говоря, маловато фактов.
Теперь на другую тему Вас чрезвычайно беспокоит самочувствие объединенной Германии, по которому вы вычисляете и здоровье НАТО. Беспокоит настолько, что вы забываете о самочувствии и интересах Советского Союза. А это, в свою очередь, никак не помогает ни стабильности, ни предсказуемости.
Вместо того чтобы зацикливаться на членстве будущей объединен ной Германии в НАТО, давайте лучше подумаем о том, как сблизить все еще разделяющие Европу военно-политические блоки. Скажем, почему отвергать с порога членство ФРГ одновременно в НАТО и в Варшавском Договоре? Такое двойное членство могло бы стать связующим элементом, своего рода предтечей новых европейских структур, а заодно закрепило бы и НАТО. В практическом плане объединенная Германия могла бы заявить, что будет соблюдать все обязательства, унаследованные как от ФРГ, так и от ГДР. Что бундесвер по-прежнему подчиняется НАТО, а войска в ГДР – правительству новой Германии. Одновременно на территории нынешней ГДР в течение переходного периода оставались бы советские войска, и все это могло бы быть дополнено каким-то соглашением между ОВД и НАТО. Таким образом, мы снимем озабоченность многих стран и подстегнем создание будущих структур европейской безопасности.
Не обязательно добиваться всего сразу Тут возможен и поэтапный подход. Скажем, мы приветствовали бы изменение доктрин НАТО уже на ближайшем заседании этого блока.
Возникает естественный вопрос: если НАТО не с нами собирается воевать, то с кем? Уж не с Германией ли?
Дж. БУШ. Я же говорил – с нестабильностью.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Неужели вы думаете, что чем больше оружия, тем устойчивее стабильность. Казалось бы, прошедшие десятилетия должны были убедить вас, каким тяжелым грузом ложатся на плечи народов гонка вооружений, конфронтация.
Ну, да мы с вами, как говорится, «погоняли» мысль – пусть теперь наши министры поищут конкретные варианты решения внешнеполитических вопросов объединения Германии. Поищут с учетом прогресса в рамках «2 + 4», при сохранении наших прав по итогам войны. С этими правами никому не советую шутить – они окончатся лишь на завершающем этапе всеобщего урегулирования.
Одна из перспективных для поисков областей – обсуждение содержания переходного периода: чем его наполнить, какими структурами, как менять союзы и какие вырабатывать общие документы. В этой связи готов публично подписаться под следующим обязательством: если хоть в какой-то момент переходного периода у США появится ощущение, что Советский Союз пытается ущемить их интересы, то Вашингтон получает безоговорочное право на выход из договоренности и на соответствующие односторонние действия. Но мы такого никогда не допустим. Ведь это противоречило бы нашим собственным интересам.
Дж. БУШ. Очень хорошо. Принимаю это ваше заявление к сведению. Однако хотелось бы исправить одно неверное впечатление. Я отнюдь не думаю, что чем больше оружия, тем больше стабильности. Напротив, США стремятся к скорейшему соглашению в Вене и немедленному переходу к еще более глубоким сокращениям в рамках Вены-2. При этом, разумеется, готовы учитывать законные интересы Советского Союза.
Может быть, мне не стоило бы это говорить, но я думаю, что не правильно проводить параллели между выводом советских войск из стран, которые в них больше не нуждаются, и перспективой сокращения американского военного присутствия, которое приветствуется практически всеми европейцами и является фактором стабильности.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Здесь мы сможем договориться. Но нужно ясно представлять себе, что если у советских людей сложится впечатление, что с нами в германском вопросе не считаются, то все позитивные процессы в Европе, включая переговоры в Вене, окажутся под серьезной угрозой. Это не блеф. Просто народ заставит нас остановиться и осмотреться. А мне бы этого очень не хотелось. Я хочу двигать советско-американский диалог, добиваться скорейшего достижения договоренностей в Вене и на других форумах.
В этой связи очень важно, чтобы мы добились здесь, в Вашингтоне, четкого понимания. Иначе все осложнится, а для этого нет никаких объективных показаний. Более того, возможна и дополнительная гибкость, конечно, если она исходит с обеих сторон. Скажем, я помню, как государственный секретарь давал мне понять в Москве, что не прочь возвратиться к нашему старому предложению – об ограничении уровня советских и американских войск не 195 тыс., а 225. Что же, об этом можно подумать.
Дж. БЕЙКЕР. Хочу воспользоваться возможностью, чтобы подчеркнуть главную мысль: мы стараемся во всей полноте учитывать интересы Советского Союза, и об этом наглядно говорят те девять пунктов, которые я излагал в Москве. Напомню вкратце их содержание. Мы пошли на поддержку создания общеевропейских структур, чего раньше избегали.
Провозгласили адаптацию НАТО к новым условиям за счет укрепления ее политического компонента. Стараемся как можно быстрее двигаться в направлении ограничения вооруженных сил, включая бундесвер. Разумеется, для этого требуется самый тесный контакт и доверие немцев.
Заверили Советский Союз, что в ГДР в течение ограниченного периода не будет никаких натовских войск. Готовы на протяжении короткого периода времени допустить пребывание советских войск на территории ГДР. Президент имеет в виду позднее обсудить этот вопрос с вами несколько подробнее. Мы придали новый импульс обсуждению проблемы тактического ядерного оружия в Европе.
Уже теперь мы стараемся обеспечить окончательное и устраивающее всех решение по границам. У нас с немцами достигнуто понимание относительно обязательства будущей Германии отказаться от обладания ядерным, химическим и бактериологическим оружием. США стараются создать благоприятные политические условия для дальнейшего развития советско-немецких экономических связей. Все это однозначно направлено на обеспечение законных интересов Советского Союза.
Э.А. ШЕВАРДНАДЗЕ. Мы с государственным секретарем готовы поработать по всем этим вопросам. Однако центральный вопрос военно-политического статуса будущей Германии требует решения на уровне президентов.
Необходимо определиться и с содержанием переходного периода, в течение которого сохранялась бы ответственность объединенной Германии и перед НАТО, и перед ОВД. И это отнюдь не химера, ведь параллельно будут идти сближение двух блоков, демонтироваться военное противостояние и закладываться основа для коллективной безопасности в Европе.
Дж. БУШ. НАТО – это якорь стабильности.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Но два якоря надежнее. Вы как моряк должны это понимать.
Дж. БУШ. А где мы найдем второй якорь?
М.С. ГОРБАЧЕВ. На Востоке. Какой конкретно – пусть обмозгуют наши министры.
Дж. БУШ. Да, пусть подумают. Но нужно учитывать необычайный темп объединения Германии. После успешного завершения согласования в рамках «2 + 4» рукой подать до новой Германии.
А опереться в этот момент можно будет только на НАТО. Конечно, обсудить расширение роли процесса СБСЕ стоит, но я вам честно скажу, что он слишком громоздок, чтобы рассчитывать на быстрый и конкретный результат.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Мы не исключаем никаких вариантов. Возможно, НАТО и ОВД сохранятся в какой-то форме в течение более долгого времени, чем это сейчас можно представить. Тогда они, как я уже говорил, могли бы заключить соглашение, учитывающее создание единой Германии, а также метаморфозы собственных организаций. Опять-таки существовала бы возможность перекрестного членства ОВД и НАТО. Ведь если мы хотим навсегда покончить с расколом континента, то и военно-политические структуры нужно привести в соответствие с объединительными тенденциями общеевропейского процесса. Сегодня это, может быть, звучит неожиданно, но мы вступаем в абсолютно новый период европейской политики. К тому же. Вторая мировая война уже засвидетельствовала рождение весьма необычной коалиции, объединенной общей благородной целью. Разве мы глупее Сталина и Рузвельта? <
b>Дж. БУШ. Надо учиться и на их ошибках.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Так давайте же создадим новую свободную коалицию, изменим доктрины и институты, утвердив примат политики над военными структурами.
Дж. БЕЙКЕР. Как вам практически видится сосуществование новой НАТО и нового Варшавского Договора?
М.С. ГОРБАЧЕВ. Сначала – конкретное соглашение между блоками, из которого вырастут многочисленные обмены, создание сов местных органов по укреплению доверия, предотвращению кризисных ситуаций. Эти процессы станут хорошим подспорьем и для венских договоренностей, обеспечат их политической страховкой. Если же поступить иначе, включить мощную объединенную Гер манию в один союз, то сразу же возникнет дисбаланс, перед нами встанут вопросы, на которые никто не сможет найти ответ.
Дж. БУШ. Вы согласны с нашим исходным тезисом, что объединенную Германию нельзя ставить в особое положение.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Соглашусь, если вы примете ассоциативное участие, принцип сближения блоков при посредничестве объединенной Германии, то есть положение, не меняющее нынешних обязательств ни ФРГ, ни ГДР, а за этим, естественно, последует и реформа самих блоков, в органической увязке с венским и общеевропейским процессом. Страшные жертвы, которые мы понесли в ходе Второй мировой войны, – это тоже психологическая и политическая реальность сегодняшнего дня. И никто – не мы и не вы – не может ее не учитывать.
Дж. БУШ. И все же мне трудно вас понять. Может быть, потому, что я не испытываю страха перед ФРГ, не вижу в этой демократической стране агрессивной державы. Если вы не поломаете свой психологический стереотип, нам будет трудно договориться. А договоренность возможна, ведь и мы, и Коль хотим сотрудничать с вами во всех областях.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Тут не должно быть неясности. Мы никого не боимся – ни США, ни ФРГ. Просто мы видим необходимость изменения отношений, ломку негативной и создания конструктивной модели. Это наш свободный выбор.
Я надеюсь, что из присутствующих никто не верит в такую чепуху, будто какая-то из сторон победила в «холодной войне». Подобные мысли скользят по поверхности, ухватывая лишь верхушку айсберга. Вывод должен быть совсем иным: 50 лет конфронтации доказали ее абсурдность, то, что она ведет лишь к самоуничтожению.
Теперь о доверии. Вы утверждаете, что мы не доверяем немцам. Но почему же тогда мы дали добро их стремлению к объединению? Зажечь красный свет мы могли – механизмы у нас были. Однако мы предоставили им возможность делать свой выбор демократическим путем. Вы же говорите, что доверяете ФРГ, а тянете ее в НАТО, не позволяете самой определить свою судьбу после окончательного урегулирования. Пусть она сама решает, в каком союзе ей состоять.
Дж. БУШ. Я с этим полностью согласен. Но ведь немцы уже достаточно ясно определили свой выбор.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Нет. Это вы стремитесь поставить их под свой контроль.
Дж. БУШ. Если Германия не захочет оставаться в НАТО, ее право выбрать иную участь. Так говорится и в Заключительном акте Хельсинки.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Давайте тогда сделаем публичное заявление по итогам наших переговоров, что Президент США согласился, что суверенная объединенная Германия сама решит, какой военно-политический статус ей избрать – членство в НАТО, нейтралитет или что-то иное.
Дж. БУШ. Выбирать союз – право каждой суверенной страны. Если правительство ФРГ – я рассуждаю чисто гипотетически – не захочет оставаться в НАТО, даже предложит нашим войскам убраться, мы примем этот выбор.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Значит, так и сформулируем: Соединенные Штаты и Советский Союз за то, чтобы объединенная Германия по достижении окончательного урегулирования, учитывающего итоги Второй мировой войны, сама решила, членом какого союза ей состоять.
Дж. БУШ. Я бы предложил несколько иную редакцию: США однозначно выступает за членство объединенной Германии в НАТО, однако, если она сделает другой выбор, мы не будем его оспаривать, станем уважать.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Согласен. Беру вашу формулировку
Дж. БУШ. Может быть, пусть все-таки наши министры обсудят эту проблему поподробнее.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Я только за, но пусть обсудят и включение такой формулировки в какой-то итоговый документ, и наши идеи о переходном периоде.
Дж. БЕЙКЕР. Как ни говорите, но одновременные обязательства одной и той же страны перед ОВД и НАТО отдают шизофренией.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Только для финансиста, который складывает центы в доллары. А политика – это порой поиск возможного в сфере непривычного.
Дж. БЕЙКЕР. Но ведь обязательства перед ОВД и перед НАТО – это соперничающие обязательства.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Вот-вот, это уже теплее. Вы повели речь о соперничестве, а оно потянет за собой противостояние. Значит, ничего не меняется. И втягивая объединенную Германию в один блок, вы резко ломаете баланс. Тогда и нам придется решать, что делать в новой обстановке – продолжать ли сидеть в Вене и т. д. Давайте все же откажемся от конфронтационной логики и будем искать конструктивный выход.
В.М. ФАЛИН. Хотел бы уточнить один момент. Мы ведем речь о замене временных структур, хотя они и просуществовали около 50 лет, на постоянные, в которых Советский Союз и США смогут объединиться на всю обозримую перспективу Вы сами говорили, что ФРГ в будущем может поставить вопрос и о выходе из НАТО. Поэтому нам с вами неплохо бы подумать о будущем, просчитать грядущую структуру безопасности. Гарантию здесь даст лишь общеевропейская система, в которую на равных со всеми условиях вольется и объединенная Германия.
Если мы с вами будем объединены пониманием общей конечной цели, то договоримся и по переходному периоду Главное – отказаться от военного противостояния, понять, что безопасность в Европе неделима. В этом смысле объединение Германии должно стать концом раскола Европы в сфере безопасности, а не увековечиванием его.
Дж. БУШ. Как быть с публичным заявлением?
Э.А. ШЕВАРДНАДЗЕ. Я бы здесь не торопился, вел себя осторожно с учетом хрупкости нынешнего прогресса и в рамках «2 + 4», и в плане подготовки общеевропейской встречи в верхах, и под углом Венской договоренности.
Дж. БУШ. Что же мы все-таки скажем, если нас спросят об итогах этого обсуждения?
М.С. ГОРБАЧЕВ. Ответим, что все это заседание в расширенном составе посвятили рассмотрению ситуации в Европе, в том числе под углом урегулирования внешних аспектов объединения Германии. Договорились на основе этого обмена мнениями, что министры иностранных дел и эксперты продолжат проработку поднятых вопросов. А если нас спросят, сблизились или нет наши позиции, то можно было бы сказать, что обмен мнениями получился серьезный и полезный, и мы теперь лучше понимаем подходы и позиции друг друга. Кроме того, можно было бы добавить, что в ходе обсуждения были выдвинуты идеи, требующие дополнительной проработки. Пусть поломают себе голову, что это за идеи.
Дж. БУШ. Согласен. Так и поступим.
Архив Горбачев-Фонда. Фонд№ 1, опись № 1
М.С. ГОРБАЧЕВ. Мы обсуждали проблемы европейского процесса, особенно в связи с внешними аспектами объединения Германии. Я не могу сказать, что мы пришли к согласию. Но это не означает, что наши усилия были бесполезными. В ходе обсуждения появились новые аргументы, новые возможные углы зрения, были пояснены позиции. Мы готовы вести и дальше обсуждение в поисках приемлемого для всех решения. Да мы и не могли этот вопрос решить здесь, в Вашингтоне, вдвоем с Президентом. Есть формула «2 + 4», есть другие европейские государства, у которых также большой интерес к тому, чтобы было найдено правильное решение, которое бы всех удовлетворило.
Мы хотим, и в этом позиция Советского Союза, чтобы именно совместно были найдены такие решения, которые вписывались бы в общую позитивную тенденцию перемен в Европе и в мире, укрепляя безопасность, а не расшатывая и не уменьшая ее.
«Правда». 05.06.1990
(На встрече присутствовали с английской стороны помощник М. Тетчер сэр Пауэл, с советской – А. С. Черняев)
[...] М.С.ГОРБАЧЕВ. Я понимаю, почему Президент Буш держится за НАТО – ведь без этого союза отпадет необходимость в американском военном присутствии в Европе, и, соответственно, существенно уменьшится политическое влияние США на континенте. Поэтому они за то, чтобы Германия была в НАТО. Им кажется, что без Германии НАТО неполноценна, а нет НАТО – нет американского присутствия в Европе.
Лично я воспринимаю это очень серьезно. Исходный пункт у меня с ним и с вами – принципиальное положение: не может быть неравной безопасности. Если один из партнеров будет испытывать неуверенность, терзаться подозрениями, чувствовать себя и свою безопасность ущемленной, – дело не пойдет.
И второй момент этого же исходного пункта: ничто в мире не пойдет, если мы не будем сотрудничать с Соединенными Штатами по всем направлениям. Это не исключает того, что мы должны сотрудничать с другими странами. Но если с США не будет взаимопонимания, ничего не будет хорошего, это будет мешать всему..
М. ТЭТЧЕР. Соединенные Штаты являются наиболее мощной экономической державой в мире. У них великолепно развита система свободного предпринимательства; наконец, там живут замечательные, щедрые душой люди. Действительно, США взяли на себя роль своего рода «мирового полицейского», но это лишь помогло им положить конец ряду конфликтов. Согласна с вами – прогресс возможен только при сотрудничестве и взаимопонимании между Советским Союзом и Соединенными Штатами, Европой, с дальнейшим подключением Японии и Китая.
Что касается объединения Германии, то у меня есть определенные опасения на этот счет, и я поделилась ими с Президентом Миттераном. Правда, разница в том, что я высказываю эти опасения публично, а Миттеран нет, что вполне понятно, поскольку он стремится поддержать позицию ФРГ в Европейском сообществе.
Я убеждена, что для объединения необходим длительный переходный период. За это меня критиковала пресса в ФРГ, Франции, США. Но сейчас уже стало ясно, что длительного периода не будет и что ГДР присоединится к ФРГ в соответствии со статьей 23 Конституции этой страны Вся Европа наблюдает за этим процессом не без определенного страха, очень хорошо помня о том, кто начинал обе мировые войны. Задача состоит в том, чтобы исключить возможность конфликта, который вновь исходил бы с немецкой земли.
Американское военное присутствие в Европе является стабилизирующим фактором. Но только в одном месте это присутствие необходимо больше всего – на территории Германии. Франция не интегрирована в систему военного командования НАТО, Голландии и Бельгия слишком малы для размещения там американских войск, Испания слишком далеко, на территории Великобритании уже достаточно американских сил. Таким образом, остается Германия. Кстати, в американском Конгрессе некоторые считают, что надо существенно сократить уровень военного присутствия США в Европе. Я надеюсь, что американские законодатели не зайдут в этом слишком далеко. Если американские войска останутся в Германии, это будет мощным фактором безопасности для всех, включая Советский Союз. И поскольку ГДР намерена присоединиться к ФРГ, а последняя уже является чле ном НАТО, то мы считаем, что в НАТО должна войти вся объединен ная Германия вместе с размещенными там американскими войсками. Вопрос состоит в том, как успокоить не только Советский Союз, но и другие страны по поводу германской угрозы. У вас были предвари тельные переговоры на эту тему. Я встречалась вчера с госсекретарем Бейкером. Высказываются идеи ограничения германской армии уров нем существенно более низким, чем 400 тыс. Вы высказывали предложение подумать о совместной декларации НАТО и ОВД. Необходимо поработать и над этим вопросом. Но, о чем бы мы ни договаривались, американские войска должны оставаться в Европе, в Германии как фактор мира и стабильности, причем они должны включать ТЯО (тактическое ядерное оружие) на возможно минимальном уровне. Вы правы относительно европейских структур безопасности. И здесь мне кажется, нельзя недооценивать роль процесса СБСЕ.
Я говорила вчера госсекретарю Бейкеру, что в Европе существует экокомическая структура в виде ЕЭС, оборонительная структура в виде НАТО, и мы должны больше задействовать СБСЕ, вести там политические дискуссии, обсуждать вопросы, относящиеся к безопасности. Ведь мы в данном случае имеем дело с 35 государствами и с огромной территорией – от западного побережья США до восточного побережья Советского Союза и границы с Китаем. Пусть дважды в год встречаются министры иностранных дел стран СБСЕ. В том же ключе вы сказывается и г-н Шеварднадзе.
Мы оба сознаем, что исторически в странах Центральной Европы всегда присутствовал элемент неустойчивости, неуверенности в будущем. Им необходим форум, в котором они могли бы участвовать на равных основаниях с ведущими державами. И этот форум – СБСЕ. [...]
М.С. ГОРБАЧЕВ. Издалека мы подошли к вопросу объединения Германии. Может быть, сейчас покажется необычным, что я говорю. Но к этому не надо относиться с подозрением. Мы найдем то, что ус троит всех.
Никакие варианты не должны отбрасываться как выходящие за рамки обычного или несбыточные. При этом неважно, чей именно это будет вариант – Тэтчер, Буша, Горбачева или папы римского. Главное – не зачеркнуть то, что уже накоплено, создано, а укрепить это. А началось великое дело, и все мы – его участники. Посмотрите, что происходит в Европе. А если в Европе сложатся новые отношения между государствами, то это состоится и во всем мире.
Меня очень беспокоит, чтобы при обсуждении статуса Германии ни одна из стран не чувствовала себя ущемленной, чтобы не был нарушен баланс, не возникла у кого-то неуверенность. Поэтому, я думаю, несколько процессов должны идти взаимосвязанно, и все должно охватываться переходным периодом. Процесс объединения Германии, – а это и ваше мнение – должен идти спокойно, взвешенно. Но не все так считают. Наш друг Коль все пытается подогнать под предвыборную кампанию. Хочет быть «отцом» объединения Германии. Но есть реальности. Вчера я беседовал с премьер-министром ГДР. И, несмотря на то, что он представляет ту же партию, что и Коль, мне нравится его трезвость и озабоченность стратегической и политической ситуацией в Европе.
Интересны результаты последних опросов общественного мнения в Западной Германии. В то время как еще недавно 56% опрошенных высказывались против чересчур быстрого объединения, сейчас эта цифра возросла до 60%. Все это будет определяться внутренними пружинами. А если говорить о внешних аспектах, тут многое будет зависеть от нас. Никто не отменял права четырех держав. И делать вид, что они исчерпаны, преждевременно. Мы должны окончательно закрыть вопрос, должен быть документ об окончательном урегулировании. Без этого не может быть полного суверенитета объединенной Германии. И это надо самим понять, четко доводить до немцев, до всех европейцев.
Далее. Мы слышим рассуждения о вхождении в НАТО объединенной Германии. Но Коль – канцлер ФРГ, а не объединенной Германии. А вы поддерживаете вхождение Германии в НАТО. На каком основании? Объединенной Германии еще нет. Мы можем говорить о какомто подготовительном этапе, рассматривать варианты. И поэтому нам нужен вариант, который не нанес бы ущерба европейскому процессу Есть несколько проблем, которые надо решить, чтобы идти к новым структурам безопасности. Речь идет об изменении самой природы двух блоков с таким расчетом, чтобы они трансформировались в политические организации.
Немалые надежды возлагаем на предстоящее совещание в верхах НАТО в Лондоне. Боюсь, что, если оно не принесет каких-либо ощутимых позитивных результатов, это может посеять подозрения среди некоторых европейских стран.
В последнее время мы говорим о европейском информационном, культурном, правовом, научном пространствах. Пора говорить и о едином пространстве безопасности. И на этой основе решать внешние аспекты объединения Германии. Приглашаю подумать о подготовке совместного документа НАТО и ОВД, в котором будет зафиксировано сближение между двумя союзами, растущее взаимопонимание между ними, налаживающееся сотрудничество. Было бы неплохо создать межблоковый постоянный орган, в рамках которого могли бы совещаться и проводить консультации военные эксперты. Кстати, министры обороны начали ездить друг к другу.
Почему бы объединенной Германии не подтвердить обязательства между ФРГ и НАТО и между ГДР и ОВД. В этом случае у нас будет два якоря, удерживающих объединенную Германию. Это дополняет предложения, по которым у нас есть понимание: о нерушимости границ, о недопустимости обладать ядерным оружием, об уровне вооружений и т. д.
Все эти предложения имеют право на существование. Нельзя под ходить к военно-политическому статусу объединенной Германии однозначно, как это делает Запад. Ведь сколько форм членства разных стран в НАТО: французская модель, датско-норвежская модель, британская модель.
М. ТЭТЧЕР. Наши подводные лодки, оснащенные ядерными ракетами «Поларис», подчинены объединенному командованию НАТО. Я имею прерогативу в любой момент вывести их из этого подчинения. Что же касается ядерных сил США на нашей территории или в наших водах, но они не могут быть использованы без нашего согласия.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Совершенно правильно. Модели членства в НАТО бывают разные, и в этом смысле необходима гибкость. Я все это и хочу использовать, чтобы обосновать еще одну модель, чтобы она отвечала интересам всех. Реформирование НАТО и ОВД и соглашение между ними привели бы к тому, что любые государства могли бы вступить в одну из этих организаций. Может быть, кто-то еще захочет вступить в НАТО. А если бы мы, СССР, решили вступить в НАТО? В общем, необходим переходный период для процесса формирования европейских структур безопасности, во время которого на территории этой страны будут оставаться войска четырех держав. Я это сказал Бушу В ближайшее время мы, видимо, разработаем довольно стройную концепцию решения этого вопроса и, безусловно, поделимся ею с вами. А пока пусть наши министры иностранных дел, подчиненные им эксперты «погоняют» эти вопросы.
М. ТЭТЧЕР. Идущий с нарастающей быстротой процесс объединения Германий – это реальность, которая еще более станет таковой после 1 июля нынешнего года, когда в силу войдет важнейшее для будущего этой страны соглашение об экономическом и валютном союзе. Медлить с обменом марок ГДР на марки ФРГ нельзя, поскольку стоимость марки ГДР постоянно падает. Различные финансовые институты ФРГ открывают сейчас свои филиалы в ГДР, поскольку, если они этого не сделают, то, по мнению Коля, вновь начнется массовый отток граждан ГДР в ФРГ в поисках более высокого уровня жизни. Единственная мера, способная это предотвратить, – быстрое объединение. 1 октября собираются также объединиться обе ветви ХДС.
Поскольку ГДР присоединяется к ФРГ, она автоматически унаследует все международные обязательства Федеративной Республики, включая членство в НАТО и ЕЭС. В рамках ЕЭС необходимо будет осуществить ряд переходных мер для более быстрого вхождения восточной части, объединенной Германии в рыночные отношения. У меня нет никаких сомнений в том, что канцлер Коль использует процесс объединения для целей предвыборной кампании. Я лично постоянно выступала за длительный переходный период. Но, признаюсь, среди западных стран я была в этом одинока.
Мне интересно было услышать, что вы ожидаете ощутимых результатов от июльской встречи в верхах НАТО. В настоящее время министры иностранных дел союза обсуждают в Шотландии будущую военную стратегию НАТО: какие для нее понадобятся вооружения, должна ли оборона иметь характер передового базирования или может быть глубинной. В Западной Германии находится 1,2 млн войск, они долины иметь адекватные объекты для обучения и военных учений. Кстати, западные немцы считают, что таких объектов сейчас на их территории слишком много. Все это требуется обсудить, но, боюсь, мы можем не успеть к июлю подготовить конкретные решения по всем этим вопросам.
Мы также пытаемся предсказать последствия заключения соглашения по обычным вооружениям для всех заинтересованных сторон. Безусловно, удельный вес политических вопросов в деятельности НАТО будет возрастать, хотя она и останется оборонительным, стратегическим союзом. Мы будем сохранять структуру НАТО в целом, поскольку намереваемся продолжать переговоры по контролю над вооружениями, а также работать в направлении сближения двух союзов.
Что касается освобождения немецкой территории от оружия мас сового уничтожения, то я считаю, что наличие ТЯО в американских войсках в Германии является жизненно важным фактором. В против ном случае будет подорвана сама основа американского военного присутствия там.
Вы упомянули Францию – ее в свое время вывел из военной структуры НАТО Президент де Голль в результате своих разногласий с союзниками. Штаб-квартира союза была переведена из Парижа в Брюссель. Иногда я говорю французскому руководителю, почему бы вам не сделать обратный шаг, ведь де Голля давно уже нет. Но они продолжают придерживаться принятого им решения.
М.С. ГОРБАЧЕВ. По данным нашей разведки, французские вооруженные силы задействованы в планах НАТО на случай чрезвычайной ситуации.
М. ТЭТЧЕР. Да, конечно, кроме того, имеется франко-германская бригада.
На передовых рубежах в ФРГ находится 70 тыс. британских войск – 55 тыс. сухопутных и 15 тыс. ВВС. Имеется и ядерное оружие, находящееся в рамках интегрированного командования НАТО. Но, как я уже говорила, мы можем в любой момент вывести его из-под контроля этого командования.
У нас сложились особые, фундаментальные отношения с США, основанные на истории, традициях, культуре, языке. Буш всецело поддерживает канцлера Коля.
Совместное заявление НАТО и ОВД – хорошая идея, но надо ее тщательно проработать, чтобы это заявление звучало убедительно. Во многом благодаря вам в мире сложилась новая ситуация. Такое за явление теперь выглядит реальностью. В него могли бы войти меры доверия, оно могло бы поставить на официальную основу обмены визитами между министрами обороны, формализовать дискуссии между ними, военными экспертами. Там можно было бы заявить о стремлении двух союзов поддерживать безопасность на уровне минимального сдерживания.
М.С. ГОРБАЧЕВ. В заявлении также может быть зафиксировано намерение создать постоянный совместный орган – центр по предотвращению конфликтов.
М. ТЭТЧЕР. Под эгидой СБСЕ у нас проходят переговоры по обычным вооружениям. Может быть, стоит в этих же рамках договориться об ограничении войск, размещенных в Германии. Наверняка появятся и новые дополнительные соображения. В
скоре после объединения Германия, которая будет насчитывать 80 млн человек, станет настоящим экономическим гигантом, самой мощной экономической державой в Западной Европе. И тут нельзя упускать из виду вопрос безопасности. Единственное, чем можно обуздать амбиции новой Германии, если таковые появятся, это присутствием на ее территории американских войск. Уверена, что, когда вы завершите процесс перестройки и станете сильней в экономическом отношении, ваша роль в Европе неизмеримо вырастет.
Но как страховку американские войска необходимо сохранить. Если бы у нас не было военных флотов в Персидском заливе, то неизвестно, как далеко бы зашла война между Ираном и Ираком.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Хорошо, пусть над этим вопросом продолжают работать наши министерства иностранных дел. А на следующее заседание «шестерки» мы, вероятно, привезем наш проект формулы решения этой проблемы.
М. ТЭТЧЕР. Можете ли вы сейчас сообщить какие-либо детали этой формулы?
М.С. ГОРБАЧЕВ. Это было бы несколько преждевременно, пока мы еще определяемся. Необходимо, чтобы немцы понимали: пока не будет окончательного урегулирования на базе переговоров «2 + 4», объединенная Германия не может считаться полностью суверенным государством.
М. ТЭТЧЕР. Важно, чтобы окончательное урегулирование не затягивалось искусственно. Немцы не против какой-то формы мирного урегулирования, но предпочли бы достичь его, не расширяя при этом круг «шестерки».
Таким образом, на повестке дня стоят следующие вопросы. Первое. Соглашение по общим вооружениям должно быть заключено в этом году, прогресс в целом удовлетворительный. Второе. Необходимо тщательно проработать вопрос о совместном заявлении НАТО и ОВД и его тексте. Третье. Будут продолжены переговоры в рамках «2 + 4».
М.С. ГОРБАЧЕВ. Если урегулирование внешних аспектов германской проблемы будет протекать нормально и спокойно, ни у одной из заинтересованных стран не будет сомнений в его правильности, не возникнет никаких подозрений. Если же какая-либо страна займет деструктивную позицию и нацелится на смещение баланса сил, то мы будем вправе считать, что наша безопасность находится под угрозой. И тогда нам придется вновь проанализировать ситуацию, с тем, чтобы определить наши дальнейшие действия. Мое желание – идти дорогой, на которую мы встали. Она уже вывела нас на крупные решения и обещает длительный мирный период. И сорвать это – нанести тяжелый удар по всему прогрессу Поэтому не может быть ультимативного подхода.
М. ТЭТЧЕР. Я вполне понимаю вашу позицию. Я тоже хотела бы видеть устойчивое сотрудничество между нами. Иной вариант ущемлял бы вашу безопасность, что было бы не в наших интересах. Мы положили начало такому сотрудничеству, что очень важно. Без этого не было бы продвижения вперед. Конечно, объединение Германии связано с определенными последствиями, и мы не должны ничего упускать из виду Я говорила об этом вчера с госсекретарем Бейкером и моим министром иностранных дел Хэрдом. Поэтому, действительно, давайте возвратим все эти вопросы на дальнейшую проработку в наши внешнеполитические ведомства. [...]
Архив Горбачев-Фонда. Фонд N2 1, опись № 1
М.С. ГОРБАЧЕВ. Естественно, большое внимание было уделено германской проблеме. Я подробно изложил наши аргументы и наши озабоченности. Г-жа Тэтчер подтвердила, что она понимает необходимость максимально учесть наши мнения. Я не раз говорил в Америке и здесь снова изложил в развернутом виде свои соображения г-же Тэтчер. Центральная мысль моих рассуждений остается та же – нельзя замыкаться на одном каком-то варианте, который неизбежно будет односторонним. Нужен интенсивный обмен мнениями, интенсивный поиск предложений, с тем чтобы выйти на оптимальный вариант, который бы удовлетворил всех, а самое главное – способствовал бы развитию и укреплению позитивных процессов Европы и в мире. И ни в коем случае не оказался бы тормозом этого процесса.
Оба мы подтвердили свою позицию о праве немцев жить в едином государстве. Но окончательное подведение итогов войны – это дело не только одних немцев. Уже имеется механизм «2 + 4». Он должен сполна сыграть свою роль, которая вытекает из итогов войны, а не из раскола Германии. Он, как известно всем, произошел позже. Естественно, в контексте общеевропейского процесса мы говорили и об участии в решении этого вопроса всех европейских государств. [...]
М. ТЭТЧЕР. Президент уже выделил некоторые наиболее важные вопросы, которые мы обсуждали. Конечно же, мы обсуждали последствия объединения Германии. И вы знаете нашу точку зрения, что объединенная Германия должна оставаться в НАТО. Она имеет право выбора своих союзнических обязательств, но мы также понимаем, что Советскому Союзу и Варшавскому Договору потребуются гарантии в том, что их безопасность будет обеспечена. Мы должны дать подобные заверения, как я уже говорила, в том числе на встрече стран НАТО, с представителями которых я беседовала.
«Правда». 10.06.1990
Раздел Германии, связанное с ним переселение людей с Востока на Запад и различные правовые системы в двух немецких государствах привели в вопросе о правах на имущество к многочисленным проблемам, затрагивающим интересы многих граждан в Германской Демократической Республике и в Федеративной Республике Германия. При решении стоящих на повестке дня имущественных вопросов оба правительства исходят из необходимости социально приемлемого примирения различных интересов. Правовые гарантии, юридическая определенность, а также право на собственность являются теми основными принципами, которыми руководствуются правительства Германской Демократической Республики и Федеративной Республики Германия при решении насущных имущественных вопросов. Лишь таким образом удастся обеспечить прочный мир в области права в будущей Германии. Оба германских правительства договорились о следующих основополагающих принципах.
1. Отчуждение собственности, происходившее на основе оккупационного права или верховенства оккупационных властей (с 1945 по 1949 год), не может быть отменено. Правительства Советского Союза и Германской Демократической Республики не видят возможностей для ревизии принятых тогда мер. Правительство Федеративной Республики принимает это к сведению с учетом исторических изменений. Оно считает, что окончательное решение вопроса о возможной государственной компенсации должно быть предоставлено будущему общегерманскому парламенту.
2. Управления по опеке и подобные меры, ограничивающие право распоряжаться собственностью на землю, производственными пред приятиями и прочим имуществом, подлежат ликвидации. Тем самым гражданам, имущество которых было взято в государственное управление из-за их бегства из ГДР или по другим причинам, возвращается право распоряжаться своей собственностью.
3. Отчужденная недвижимость возвращается бывшим владельцам или их наследникам исключительно с учетом указанных в пунктах а) и б) категорий:
а) возвращение прав собственности на земельные участки или строения, использование или предназначение которых, в частности, были изменены таким образом, что они были переданы в общественное пользование, использованы в комплексном жилищном или поселковом строительстве, присовокуплены для хозяйственного использования или включены в новое предприятие, в силу сложившихся обстоятельств не возможно. В этих случаях выплачивается компенсация, если в соответствии с действующими для граждан Германской Демократической Республики положениями подобная компенсация уже не была осуществлена;
б) если граждане Германской Демократической Республики добросовестно приобрели в собственность подлежащую возврату недвижимость или вещное право распоряжаться ею, то в таких случаях необходимое социально приемлемое возмещение убытков бывшим владельцам посредством замены земельного участка равноценным или посредством компенсации. Это относится и к недвижимости, которая была продана государственным опекуном третьим лицам. Детали подлежат уточнению;
в) если бывшие владельцы или их наследники имеют права на возвращение имущества, то вместо такового они могут выбрать компенсацию.
Вопросы учета изменения стоимости будут решены отдельно.
4. Содержащиеся в пункте 3 положения распространяются соответственно на использованные под застройку земельные участки, которые находились в управлении владельцев, которыми распоряжались по их поручению и которые были национализированы в связи с экономическими потребностями.
5. Охрана прав квартиросъемщиков и существующие права на пользование для граждан Германской Демократической Республики в отношении затрагиваемых данным заявлением земельных участков и зданий гарантируются, как и прежде, и регулируются согласно действующему в каждом конкретном случае законодательству Германской Демократической Республики.
6. На управляемых предприятиях существующие ограничения на распоряжение отменяются; собственник вступает во владение имуществом своего предприятия.
Для предприятий и участий, переведенных в народную собственность в 1972 году, действует закон от 7 марта 1990 года об учреждении и деятельности частных предприятий и об участиях в предприятиях. При этом статья 19 абзац 2, предложение 4 истолковывается таким образом, что государственная доля подлежит продаже частным обществам по их заявлению; таким образом, решение о продаже принимается не по усмотрению компетентной инстанции.
7. В случае предприятий и участий, переведенных в народную собственность путем конфискации в период с 1949 по 1972 год, бывшему собственнику с учетом изменения стоимости предприятия предприятие передается в качестве единого целого, либо передаются доли общества или продукции предприятия, если он не желает воспользоваться компенсацией. Детали еще требуют более подробной регламентации.
8. В случае, если имущественные ценности, включая права на получение дохода, приобретены в результате недобросовестных махинаций (например, злоупотребления властью, коррупции, принуждения или обмана со стороны покупателя), то приобретение прав не подлежит охране и должно быть аннулировано. В случаях честного приобретения применяется пункт 3, б.
9. В случае, если проводились конфискации имущества, связанные с противоречащими правовому государству уголовными процедурами. Германская Демократическая Республика создаст законодательные условия для их исправления посредством процедуры, отвечающей требованиям правосудия.
10. Долевые права граждан Федеративной Республики Германия в займе выкупа старых активов обслуживаются, включая проценты, во второй половине 1990 года, то есть после валютного перевода.
11. В случае сохранения валютных ограничений в платежном обороте они перестают действовать с вступлением в силу валютного, экономического и социального союзов.
12. Управляемое государственными инстанциями Федеративной Республики Германия в порядке опеки на основании исполнительного закона о носителях прав имущество юридических лиц публичного права, существующих или существовавших на территории ГДР, передается правомочным лицам или их правопреемникам.
13. Исполнение.
а) Германская Демократическая Республика немедленно создаст необходимые правовые нормы и процедурные положения.
б) Она объявит, где и в течение какого срока граждане, которых это касается, смогут выдвинуть свои требования. Срок подачи заявлений не будет превышать шести месяцев.
в) Для удовлетворения требований о компенсации в Германской Демократической Республике будет образован самостоятельный в правовом отношении, отделенный от государственного бюджета фонд.
г) Германская Демократическая Республика позаботится о том, чтобы до истечения срока в соответствии с пунктом 13, б не производились продажи земельных участков и зданий, прежние права собственности на которые не выяснены, за исключением случаев, когда между заинтересованными лицами имеется согласие о том, что возвращение не рассматривается или о нем не заявляется. Отчуждения земельных участков и зданий, прежние права собственности на которые не выяснены, но которые тем не менее были произведены после 18 октября 1989 года, подлежат пересмотру
14. Оба правительства поручают своим экспертам выяснение дальнейших деталей.
«Нойес Дойчланд». 16-17.06.1990
М.С. ГОРБАЧЕВ. Приветствую вас, г-н Генеральный секретарь. Сам факт, что вы сидите в этом кабинете и мы беседуем, означает, что в ми ре что-то происходит.
М. ВЕРНЕР. Действительно, мне все еще кажется, что это происходит во сне, что это мечта.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Вы очень хорошо сказали: как будто это происходит во сне. Наше сознание очень консервативно, не поспевает за действительностью. Когда в 1986 году я проработал со своими коллегами новые предложения во внешней политике и мы вышли на Заявление от 15 января, то в Европе, в натовских кругах многие говорили, что это, мол, утопия, пропаганда.
А теперь уже позади соглашение о ликвидации средних ракет и на горизонте договор о 50-процентном сокращении ядерных вооружений, соглашение о сокращении обычных вооружений, о ликвидации химического оружия. И вот генеральный секретарь НАТО господин Вернер находится здесь, в Кремле. Вот и утопия! [...]
Все сейчас меняется. Я приветствую любое встречное движение. На Мальте я сказал Президенту Бушу: Советский Союз более не считает Соединенные Штаты своим врагом. Так что сегодняшний мир, идеи, реальности – все это меняется.
Должен сказать, нам многое нравится в Лондонской декларации, но не все. Я так понимаю, что за один шаг все не пройти. [...] Может быть, вы хотите теперь прокомментировать декларацию?..
М. ВЕРНЕР. Вы упомянули о вашем заявлении от 15 января 1986 года. Мы все очень внимательно тогда прислушались к нему. Но некоторые из нас говорили тогда, что надо подвергнуть его испытанию на искренность.
А сегодня, когда мы тоже меняемся, мы говорим, что вы тоже можете подвергнуть нас испытанию на искренность. Это в связи с нашей декларацией.
Могу заверить вас, что эта декларация отнюдь не пропаганда, а очень серьезный документ... Так, например, мы решили прежде всего изменить нашу военную стратегию. Я уже создал под своей эгидой специальную группу в составе политических и военных деятелей, которая будет разрабатывать детали, касающиеся изменения стратегии в военной и ядерной областях. Мы ищем пути выхода из конфронтации и перехода к новой эре сотрудничества... Мы предлагаем вам сотрудничать не только в политической области, но и в экономической, и даже в военной.
Поэтому я приглашаю вас от имени Североатлантического союза приехать в Брюссель и выступить в штаб-квартире НАТО. Мы были бы рады, если бы вы приняли это наше приглашение. [...]
М.С. ГОРБАЧЕВ. Мой последний опыт убеждает в верности древнеиндийского изречения: дорогу осилит идущий. Оно возникло еще две тысячи лет тому назад. Но и сегодня оно применимо. И я хотел бы применить его к отношениям не только между Западом и Востоком, но и между НАТО и Варшавским Договором. Сегодня имеется не только взаимное понимание, но и определенное встречное движение. Это не простой процесс. Тут и вы, и мы проявляем пока еще осторожность. Но если пойдем по этому пути, то осилим возникающие проблемы. [...]
М. ВЕРНЕР. Если быть честным, то надо признать, что происходящие сегодня в НАТО преобразования не произошли бы без преобразований здесь, у вас. Так что преобразования у нас – это реакция на ваши смелые инициативы. Мы хотим меняться так же, как и вы, но лед тронулся только благодаря вам.
Я председательствовал на Лондонской встрече в верхах. И у меня сложилось убеждение, что действовать надо сейчас, уже в этом году. Для этого сегодня имеются уникальные возможности с обеих сторон.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Мы считаем, что не можем пройти мимо друг друга сейчас, когда открывается шанс на то, чтобы сотрудничать вместе, признавая наши взаимные интересы, чтобы можно было перевести международные отношения в нормальное русло и открыть в них длительный мирный период. В этом нуждается весь мир. [...]
Мы должны сообща продолжать то, что начато, оставить позади драму «холодной войны» и конфронтации и обратить взоры в будущее. В противном случае возникнет настоящий исторический тупик. Мы хорошо сознаем необходимость совместных действий и уже начали взаимодействовать с вами. Этому мы придаем огромное значение. Все остальное должно быть подчинено этой задаче. И Варшавский Договор, и НАТО, и создание будущих структур европейской безопасности – все должно быть подчинено этому
Мы начали размышлять над тем, каким могло бы быть возможное содержание совместной декларации НАТО и Варшавского Договора. Быть может, если мы выйдем на договоренность в этом плане, это будет значимый, весомый документ, который явится крупной вехой в мировой политике. [...]
Я очень высоко ценю нашу встречу... С удовольствием принимаю ваше приглашение приехать в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе. У меня будет что там сказать. Когда это сделать – будем думать. [...]
Архив Горбачев-Фонда. Фонд № 1, опись № 1
(На встрече присутствовали X. Тельник и А. С. Черняев)
М.С. ГОРБАЧЕВ. Сердечно приветствую вас в Москве, г-н Коль. Мы сможем с вами провести углубленный обмен мнениями по тем вопросам, которые представляют взаимный интерес.
Г. КОЛЬ. Очень рад, что впереди два дня бесед. Будут хорошие беседы. Мне очень нравится высказывание Бисмарка: «Когда Бог идет по истории, надо постараться ухватиться за край его одеяния». Именно эти слова характеризуют наше время, особенно первую половину 90-х годов.
Особая ответственность ложится на наше поколение, на людей нашего возраста. Мы не участвовали непосредственно в войне, наша совесть ничем не отягощена, но мы помним войну, видели ее ужасы. Это отличает нас от нынешней молодежи. Я сам это чувствую по своим двум сыновьям. В отношении людей нашего поколения я использую выражение «милость позднего рождения». У нас есть опыт, которого нет у других. И мы должны в полной мере положить его на алтарь цивилизации.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Эту мысль особенно хочу поддержать. У нас, действительно, есть возможность сравнить прошлое и настоящее. Мне было 10 лет, когда началась война, и 15 лет, когда она закончилась. Это особенно впечатлительный возраст. Нынешнее поколение может быть лучше, но мы обладаем уникальным опытом. Шанс, который открывается, мы почувствовали. Наше поколение еще может сказать свое слово в истории. Меньше стало разговоров, кто выиграл, кто проиграл. Мы почувствовали, что мы – одна цивилизация...
Хотел бы в связи с нашей встречей «застолбить» принципиально важную мысль. Так случилось, что в 90-х годах опять Россия и Германия должны многое сделать, жить в добре и согласии, взаимно обогащать друг друга, укреплять взаимопонимание, наращивать взаимовыгодное сотрудничество. Когда они разошлись, это обернулось тяжелыми последствиями для наших народов. Мы с вами можем сделать так, чтобы эти два народа были вместе. Я ставлю наши отношения с Германией вровень с советско-американскими. Они не менее важны для судеб наших народов, для истории.
Г. КОЛЬ. Я с этим полностью согласен. Не сомневаюсь в том, что новое качество отношений между Германией и Россией пойдет на пользу советско-американским отношениям. Цель моего при езда такова: дать импульс процессам в отношениях между нашими государствами, имея в виду выйти через год на подписание все объемлющего договора между Советским Союзом и объединенной Германией, который учел бы все достойное в существующих договорах СССР с двумя германскими государствами и, конечно, внес бы много нового.
Могу сказать, что если все пойдет нормально, то в декабре этого года состоятся общегерманские выборы. Предвосхищать их результаты я не могу, но исхожу из того, что я буду продолжать свое дело. Поэтому через год мы сможем открыть новую, зримую для всех главу в советско-германских отношениях, вступить в новую эру
Договор надо разрабатывать без особой рекламы, но интенсивно, не теряя времени. После общегерманских выборов вопрос о единстве будет решен. Нас уже ничто не будет отвлекать, и мы сможем очень быстро добиться взаимного успеха.
Я за то, чтобы рассмотреть с перспективой на будущее все действующие между нами договоры и соглашения, определить при этом, что устарело, что может работать впредь, а что должно быть сформулировано по-новому в соответствии с требованиями времени. Мне хочется, чтобы этот договор охватил все основные аспекты политических, экономических, культурных и гуманитарных отношений, создал надежную основу для дальнейшего взаимопонимания и сотрудничества между советским и германским народами.
Когда мы начнем двигаться к этой цели, то, я уверен, мы будем не одни. Буш тоже присоединится к нам. Я это почувствовал на недавней встрече НАТО в верхах. Идея советско-германского договора благотворно отразится на других процессах, в частности на налаживании сотрудничества между НАТО и ОВД под крышей СБСЕ. Принципиальное значение будет иметь намечаемая совместная декларация двух союзов. Я бы хотел, чтобы она имела характер пакта о ненападении и неприменении силы. Тогда все народы вздохнули бы с облегчением. Как видите, наш всеобъемлющий договор призван сыграть историческую роль. Назрело хорошее дело, и его надо реализовать.
В последние четыре недели мне пришлось участвовать в трех важных встречах лидеров западных стран в Дублине, Лондоне и Хьюстоне. На всех этих встречах были поставлены ориентиры на будущее, согласованы курсы движения, по сути дела, в одном, позитивном на правлении. Темпы, правда, будут разные.
В Хьюстоне позитивно было воспринято ваше послание Бушу. На этой встрече обозначилась четкая тенденция в поддержку проводимых и намечающихся в СССР реформ. Серьезное внимание будет уделяться внутриполитическому развитию в вашей стране.
Надо иметь в виду, что 4 ноября у Буша будут выборы. После них он будет свободнее и увереннее. Можете исходить из того, что он будет рядом с нами.
Если у вас четкая ставка на политику реформ, на выработку со ответствующей концепции того, что и когда вы будете осуществлять, то я бы просил вас приложить усилия для того, чтобы такая концепция была готова к ноябрю, самое позднее – к декабрю. Предстоят важные встречи общеевропейского и мирового масштаба. И на них, само собой разумеется, как всегда, речь зайдет о ходе политики реформ в Советском Союзе. Если будет выражено пожелание, то мы можем прислать к вам для консультаций наших экономических экспертов. Для самих нас основная задача на ближайшие месяцы – справиться с процессами в Германии. Положение в экономике ГДР оказалось значительно тяжелее, чем мы первоначально предполагали. Тенденция такова, что с каждым днем оно будет усложняться, а не упрощаться. Это придется учитывать.
Я не собираюсь подталкивать эти процессы. Раньше у нас были другие представления, мы настраивались на то, чтобы все шло своим ходом, солидно и обстоятельно. Однако развитие приняло драматический оборот, имеющий последствия и для вас. Обстановка вынуждает нас одновременно браться за несколько дел, поэтому мы должны рассчитывать друг на друга, доверять друг другу. В этом смысле общегерманские выборы 2 декабря будут иметь определяющее значение.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Можно сказать, что вы стоите перед своей перестройкой. Цели большие и трудные.
Г. КОЛЬ. Будем помогать друг другу. Мы об этом условились в прошлом году во время вашего пребывания в ФРГ.
Мы сдержали слово в отношении кредитов, в вопросе о пребывании в ГДР группы советских войск. Время такое, что мы можем полагаться на слово друг друга.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Мы видим ваши проблемы. На нынешнем этапе отношений необходимо строго учитывать политический контекст развития наших государств. Необходима взвешенность в суждениях, доверительность, взаимопонимание и взаимодействие. Одними бумагами всего не решить, нужен живой диалог, живое общение. Хотя и хорошие бумаги нужны.
Г. КОЛЬ. Согласен. Это значит, что в эти два дня нам предстоит серьезная работа. На мой взгляд, на первый план выдвигаются такие вопросы, как дальнейшая судьба группы советских войск в Германии, членство объединенной Германии в НАТО, а также численность будущей общегерманской армии. Это три барьера, которые нам надо перепрыгнуть. Они имеют значение и для завершения работы в рамках механизма «2 + 4», обретения Германией полного суверенитета, а потолок для немецкой армии непосредственно затрагивает сферу НАТО. Однако на первом плане, конечно, стоят вопросы отношений между СССР и объединенной Германией.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Динамика событий требует повышенного внимания от политиков. Все надо рассматривать во взаимосвязи, в движении вперед. Мы прилагаем усилия для того, чтобы закрепить Дж. Буша на позициях, которые содействовали бы такому прогрессу А давление на него было сильное – это я видел. И он все-таки пошел на крупные шаги с тем, чтобы вывести наши отношения на новый уровень. Думаю, и на ша последовательность в политике, развитие отношений с ФРГ помогают США занимать конструктивную позицию. И это хорошо. Я обнаружил – скажу это откровенно, – что американцы беспокоятся, не задумали ли мы с вами вытеснить США из Европы. В бесе де с Бушем я твердо сказал, что присутствие американских войск в Европе – стабилизирующий момент. Для Буша такое откровение явилось неожиданностью, он меня даже переспросил. Я ему подтвердил, что не мыслю новых отношений без активной роли США.
Г. КОЛЬ. Я с ним долго говорил на эту тему Мы знаем, что присутствие американских войск на европейском континенте Советский Союз долгое время воспринимал скептически.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Наша позиция трансформировалась после анализа реальностей.
Г. КОЛЬ. Это внесло новый конструктивный элемент в отношения СССР и США. В Лондоне и Хьюстоне это было воспринято с большим удовлетворением.
Бушу понравилась упомянутая мною цитата из Бисмарка. Он реалист и хорошо видит мои проблемы. Идущие в Германии процессы в Европе нравятся не всем. Историческое прошлое в определенной степени до сих пор обременяет наши отношения с Италией, Францией и Англией. Мы знаем, что понадобится значительное время, пока все забудется.
У Буша четкая концепция с учетом развития в Европе. Немцам он отводит в ней большую роль. Он не будет воспринимать с недоверием динамичное развитие отношений между немецким и советским народами, между СССР и объединенной Германией. США за это. Скоукрофт много мне говорил о конструктивной американской линии в отношении советско-германского сближения. Вы его знаете, это умный человек.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Такое же впечатление он произвел на меня во время моих бесед с американцами.
Г. КОЛЬ. Это тонкий и взвешенный политик, а не какой-то там генерал-крикун. Скоукрофт знает Клаузевица и понимает, что советско-американские отношения должны быть поставлены на новую основу Это один уровень. Германия – несколько другой уровень. Но чем лучше будут отношения между СССР и США, тем легче нам будет улучшать атмосферу в Европе.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Сейчас политический контекст существенно отличается от того, который был два-три месяца тому назад. Налицо движение НАТО в сторону трансформации, усиления акцента на политический спектр деятельности. В Лондоне был сделан большой шаг на пути сбрасывания с себя оков прошлого. То, что Советский Союз теперь не рассматривается Западом в качестве противника, имеет большое значение для разработки планов на будущее. Мы знаем и ценим ту роль, которую играют Федеральный канцлер и правительство ФРГ в развитии позитивных процессов в Европе. В Советском Союзе внимательно за этим следят. Наше общественное мнение постепенно, шаг за шагом перестраивается в сторону понимания того выбора, который сделал немецкий народ, встав на путь объединения. Прошлое мы не можем забыть. В каждую семью у нас в свое время пришло горе. Но надо повернуться лицом к Европе, встать на путь сотрудничества с великой немецкой нацией. Это и есть наш вклад в укрепление стабильности в Европе, в мире.
Тут подбрасывают некоторые военные, в силу их специфических качеств, журналисты, что, мол, распродаем за марки Победу, которая досталась такой ценой, с такими жертвами. Ситуацию нельзя упрощать, но мы должны видеть реальность.
И все же ситуация меняется к лучшему. И мы можем рассуждать конкретно и перспективно, оставляя эмоциональную сторону, хотя и не забывая ее. И вам, и нам необходимо исходить из посылки: мы видим цель, будущее и видим актуальные проблемы, которые надо решать в связке. Без этого мы не сможем двигаться дальше. Решающее значение для этого будет иметь подведение под наши отношении новой договорно-правовой базы. Поэтому я хотел бы передать вам наши соображения к договору между СССР и Германией. Не как проект, а как соображения. Может быть, у вас что-то появится. И будем это двигать. Это цель.
Г. КОЛЬ. У меня тоже есть соответствующие мысли, изложенные на бумаге, которую я вам сейчас передам. Хотел бы особо подчеркнуть, что это мои собственные соображения. Они не выносились на обсуждение в федеральное правительство. При их составлении я не привлекал на помощь даже министров. У министров много сотрудников, один скажет что-то другому, а потом все выплеснется на страницы газет. МИД и министерство финансов я тоже пока оставил в стороне.
Речь идет покалишь об эскизе мыслей и соображений. Хотел бы отметить, что в нем много общего с германо-французским договором. Я бы предложил, чтобы мой ближайший сотрудник Тельчик и кто-нибудь из ваших доверенных лиц рассмотрели бы этот документ в предварительном порядке, а на следующем этапе можно будет, наверное, уже подключить МИДы обеих стран. Я пока за конфиденциальность, так как не хочу, чтобы эта тема дискутировалась у нас в ходе предвыборной кампании.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Я вас хорошо понимаю, дам поручения. При подготовке договора надо пойти на встречные шаги, прояснить позиции, с тем чтобы не возникало недопонимания. Часть позиций уже выкристаллизовалась, остальное можно будет доработать. Ясно, что новая Германия будет располагаться на территории ФРГ, ГДР и Берлина, что она откажется от претензий на перекройку границ. Есть и другие вопросы, где наши позиции близки, и их быстро можно привести к общему знаменателю.
Г. КОЛЬ. Многое не представляет для нас проблем, во многом мы пошли очень далеко. По границам были приняты две одинаковые резолюции Народной палаты ГДР и бундестага. Это очень серьезный и солидный шаг.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Мы исходим также из того, что Германия откажется от ядерного, химического и биологического оружия.
Г. КОЛЬ. В этом не может быть никаких сомнений.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Речь должна идти о нераспространении на территорию ГДР военных структур НАТО и сохранении там на какой-то переходный период советских войск, а также о ликвидации четырехстороннего статуса Берлина.
Г. КОЛЬ. То есть о полном суверенитете Германии.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Да, но при том понимании, что сократятся наши войска на переходный период.
Есть две тяжелые темы: о членстве Германии в НАТО – здесь вопрос ясен. Де-факто после объединения на территории нынешней ГДР не должно быть войск НАТО. Это в переходный период, а потом вопрос будет терять остроту Возникнет переходное состояние, характеризующееся тем, что при юридическом членстве Германии в НАТО ее восточная часть будет оставаться в сфере действия Варшавского Договора. Мы даем, таким образом, развязку проблемы о членстве Германии в НАТО.
Второе. Вы настаиваете, чтобы с момента создания единой Германии были отменены четырехсторонние права и ответственность. Требование это не совсем реальное, так как потребуется ратификация соответствующего документа «шестерки». Она займет некоторое время. В принципе мы могли бы пойти на то, чтобы записать в документе об основных принципах пункт об отмене четырехсторонних прав и ответственности. Предпосылкой этого является заключение нового договора об условиях пребывания наших войск в Германии в течение трех-четырех лет, либо подтверждение действительности всех договоров с ГДР, которыми регулируется в настоящее время пребывание там советских войск.
Г. КОЛЬ. Эти соображения мы тщательно проанализируем. Я думаю, мы сможем согласиться с пребыванием на территории бывшей ГДР в течение трех–четырех лет группы советских войск, численность которой будет дополнительно согласована. Может быть найден и какой-то другой вариант. Так или иначе, мы заинтересованы в том, чтобы прекратились четырехсторонние права и ответственность, и Германия стала полностью суверенной.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Пребывание наших войск должно быть обязательно урегулировано. Оно не должно повисать в воздухе, для него нужна правовая основа. В противном случае их будут воспринимать как оккупантов.
Г. КОЛЬ. Моя цель ясна. Германия в целом будет входить в НАТО. И вы, и мы это понимаем. Мы знаем, что ждет НАТО в будущем, и думаем, что теперь и вы в курсе дела. Мой друг Вернер, конечно, говорил вам об этом. Войск НАТО на территории ГДР не будет. Если я вас правильно понял, вы не хотите, чтобы сфера действия НАТО распространялась на территорию бывшей ГДР в течение трех–четырех лет, пока там будут находиться советские войска. Переход территории ГДР в сферу НАТО должен будет произойти после вывода оттуда советских войск.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Речь идет о совмещении двух принципиальных вопросов. Объединенная Германия является членом НАТО. Де-факто бывшая территория ГДР до тех пор, пока там находятся советские войска, в сферу действия НАТО входить не будет. Суверенитет объединенной Германии при этом никоим образом не ставится под сомнение. По истечении переходного периода можно будет начать переговоры о выводе советских войск.
Г. КОЛЬ. Я думаю, нам надо заключить отдельный договор об условиях пребывания советских войск в Германии. Если мы будем обращаться к договорам, ранее заключенным между СССР и ГДР, то для немцев это явится психологическим синдромом. Послышится уже упомянутое вами слово «оккупация». Поэтому я за новый отдельный договор.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Договор об условиях пребывания советских войск в течение трех–четырех лет.
Г. КОЛЬ. Три–четыре года для меня не проблема. Это будет проблема для вас, так как экономическая ситуация на территории, где находятся советские войска, изменяется. И это соответствующим образом будет на них воздействовать.
Для меня проблема заключается в том, куда пойдут отсюда солдаты и чем они будут заниматься. Здесь мы могли бы оказать содействие. И психологически нам будет легче это сделать, если будет заключен новый договор и, таким образом, исчезнет последний оттенок оккупационных времен. Мы могли бы оказать содействие в обучении военнослужащих гражданским профессиям, причем таким, которые понадобятся именно для перехода на рыночную экономику
М.С. ГОРБАЧЕВ. Плюс жилье.
Г. КОЛЬ. Только должно быть сказано, что жилье будет строиться для граждан Советского Союза, а не для военнослужащих Советской Армии. Не должно быть никакого намека на то, будто бы действует некая программа германской помощи Советской Армии.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Расселять возвращающихся военнослужащих мы будем по всей территории СССР, а она не такая уж маленькая. Так что ваша озабоченность будет снята.
Г. КОЛЬ. Ребенку надо дать настоящее имя с тем, чтобы оно ни у кого не вызывало сомнений.
В целом хотел бы сказать, что немцы с пониманием и поддержкой высказываются в пользу оказания помощи Советскому Союзу Здесь у нас крепкий тыл. Заслуга в этом прежде всего ваша, г-н Горбачев, и ваших сподвижников. Вера в необратимость реформ, позитивных изменений в Советском Союзе, исходящая из Москвы, оказывает на немцев глубокое благотворное воздействие. Через 10 лет заканчивается XX век. И мы у себя в Германии полны решимости завершить его достойно вместе с великим Советским Союзом на пользу Европе и всему миру. США нас тоже поддержат. Любопытно, что американцы вновь открыли для себя Германию. Сейчас каждый второй сенатор в Вашингтоне утверждает, что у него бабушка была немка.
Хорошие отношения у нас с Францией. Однако есть определенные проблемы. До сих пор был баланс. У ФРГ нет и не будет ядерного оружия, а наша экономика сильней французской и еще более укрепится после объединения. Спрашивается, во что же обходится ядерное оружие? Советский Союз воевать не собирается. НАТО тоже к войне не готовится, а ядерное оружие требует немалых сумм из бюджета. У французов в этой связи возникают психологические сложности. В этих условиях Германия хочет мира, новых отношений с великой Россией. Да и объединение ее происходит не на основе противопоставления другим странам, а в согласии с соседями и со всеми, кого оно затрагивает. Мир с Россией для нас не будет выжат под давлением каких-то обстоятельств, а заключен на свободной, суверенной основе в качестве двух равноправных партнеров. Хотел бы повторить: вся история России и Германии свидетельствует о том, что между русскими и немцами никогда не было врожденной вражды. Силы зла, а не добра натравливали их друг на друга, и это имело трагические последствия. Не случайно в свое время в Россию добровольно приехали 2 млн немцев. Они пустили глубокие корни, и за ними надо ухаживать.
М.С. ГОРБАЧЕВ. В перерывах съезда я гулял по Кремлю и три раза встречался с немцами из Мюнхена, из Штутгарта, из других городов. Всегда получался очень теплый, задушевный разговор.
Г. КОЛЬ. День ото дня наш народ становится все более оптимистичным. Прогресс советско-американских отношений, объединение Германии, новая глава в отношениях с СССР – все это вселяет уверенность в мирное будущее. Мы наметили темы для наших предстоящих бесед. Я и моя делегация готовы к самой конструктивной работе.
М.С. ГОРБАЧЕВ. Мы ее начали в Москве, а продолжим на Кавказе. В ясном горном воздухе многое и видится яснее.