Карелы проживают в Республике Карелия (автономия с 1923 г.) в Тверской, Ленинградской Мурманской, Вологодской областях, а также в Финляндии. Карельский язык, относящийся к прибалтийско-финской группе, имеет несколько сильно отличающихся диалектов, что осложняет создание единого карельского литературного языка.

Карелы сформировались на основе аборигенных племен южной Карелии и юго-восточной Финляндии. На рубеже 1-2 тыс. н.э. предки карел населяли северное и северо-западное побережье Ладожского озера и упоминаются в скандинавских сагах как кирьяла. В 11 веке началась миграция на север, в район между Ладожским и Онежским озерами. В состав карельского народа вошла часть веси, саамов. В 12-17 вв. формируется карельская народность. С 12 в. территория Карелии вошла в состав Новгородского государства. С этого времени среди карел постепенно распространяется православие. Культура карелов имеет много общего с культурой северных русских. Основой традиционного хозяйства было трехпольное и подсечное земледелие с применением пахотных орудий северорусского типа. Подсобное значение имели скотоводство, разведение птицы транспортное оленеводство, а также охота, рыболовство, лесные промыслы торговля в разнос (коробейничество) Из ремесел были развиты кузнечное, бондарное, ткацкое, золотошвейное дело, производство керамики, плетение из бересты и соломы, резьба и роспись по дереву. Карельские ремесленники славились как искусные оружейники, поставлявшие ружья по всему русскому Северу.

Традиционные поселения были трех типов: погосты с церковью, торговыми лавками; хутора; деревни беспорядочной, прибрежно-рядовой и уличной планировки. Крестьянское жилище представляло собой срубную избу, которая отапливалась русской печью. Основной формой семьи является малая, состоящая из трех-четырех поколений, во главе с дедом или отцом. Семейное имущество считалось общим достоянием.

В традиционной обрядности сохранилось много архаичных элементов, связанный с дохристианскими верованиями. Фольклор представлен древними рунами, исполнение которых сопровождается игрой на кантеле; свадебными и похоронными плачами; свадебными, лирическими, шуточными песнями, преданиями, сказками, загадками. Руны, записанные Э. Ленротом, послужили основой для создания широко известного карело-финского эпоса Калевала .

Собрались как-то зимой деревенские мужики артелью, решили в город за товарами съездить. Решили и поехали. Целый день с утра до вечера ехали. А город-то неблизко. К вечеру доехали до какой-то деревни незнакомой.

– Тут, братцы, ночевать надо. А утром дальше двинемся. Заехали на постоялый двор, лошадей распрягли, говорят:

– А сани-то надо бы повернуть оглоблями вперед, чтобы в сторону города смотрели. А то как завтра дорогу узнаем. Куда поедем?

И повернули сани оглоблями к городу. А один парень-шутник услыхал их разговоры, дождался, пока они в избу ушли да заснули – и повернул сани обратно, оглоблями назад, сторону дома.

Утром запрягают мужики лошадей, усаживаются, – в город едут. Едут они едут, проезжают какую-то деревушку, а один из них и говорит:

– Братцы, да вроде мы эту деревню вчера проезжали!

– Да, много ты понимаешь! Деревень-то много, все одинаковы. Не ехали мы тут вчера!

И дальше путь держат. Проехали еще деревушку. А за ней-мостик.

– Братцы, да ведь это мост-то знакомый. У соседней деревни, против нашей!

– Чего еще придумал! Мостов-то на свете много, все один на другой похожи. Правь, Васька, дальше!

Дальше едут. В свою родную деревню въезжают.

– Ой, да ведь деревня-то – наша! Вот с места мне не сойти – наша! И дом-то эвон – мой стоит!

– Ну да, твой! Много одинаковых деревень на свете, и дома есть одинаковые. Гони, Васька!

– Да вон на берегу баба белье стирает, как две капли воды на мою жену похожа!

– Много на свете и баб одинаковых!

А баба услышала их речи да как закричит с речки:

– Ох вы, непутевые, ох вы, дурни этакие! Свою деревню не узнали? Да как же это вы ухитрились с пустыми руками домой-то вернуться?

Так мужики в тот раз в город и не попали!

Жил в далекие времена один царь. Очень любил он слушать сказки. По всему государству искали царские слуги сказочников для царя, – царь требовал каждый день новую сказку. А если ему рассказывали такую, которую он уже слышал однажды, он приказывал сказочника казнить. А как было узнать, слыхал он эту сказку или не слыхал?

Бывало, как только начнут ему во второй раз знакомое рассказывать, так царь сейчас же распоряжался отрубить рассказчику голову.

И вот пришел день, когда уже не осталось в этом царстве сказочников, которые решились бы выступить перед царем. А царь из себя выходит, кричит на слуг:

– Доставайте мне сказочника откуда хотите! А не то всем вам конец!

Мечутся слуги, себя не помнят от тревоги. И вдруг является во дворец какой-то незнакомый парень.

Пришел, с царем поздоровался и говорит:

– Хочешь, царь, мою сказку послушать?

А царь и рад-радешенек. Торопится, в рот парню смотрит.

– Давай, давай, рассказывай скорее! И усаживает его подле себя в мягкое кресло. Парень говорит:

– Ну, слушай. Такую сказку ты еще, верно, не слыхивал. Было это давным-давно, когда мой дед и твой дед вместе сарай строили. Такой был длинный сарай, что если бы в нем бревно протянуть – белка за целый день не смогла бы от конца до конца проскакать. Вот это был сарай! Ты про такое не слыхал?

– Нет, не слыхал, – царь говорит, – а что дальше было?

– А дальше завтра расскажу, – ответил парень и ушел. Наутро опять приходит. Царь его опять рядом с собой усаживает, торопит:

– Ну, так что же дальше-то было?

– Так вот, – говорит парень, – твой дед и мой дед в этом сарае быка вырастили. Такой был бык, что ласточке целый день лететь нужно было, чтобы с одного рога на другой перебраться. Ты про такого быка слыхал?

– Нет, – говорит царь, – не приходилось.

– А не слыхал, так на сегодня и хватит, – говорит парень. И опять ушел.

«Хитрый ты парень, – думает царь, – а только я все равно тебя перехитрю. Быть тебе, как и другим, без головы!»

Созвал он всех своих придворных и говорит:

– Когда завтра этот парень снова рассказывать начнет, вы все приходите слушать, и что бы он ни сказал, кричите:

«Мы это слышали, слышали! Вот я его и подловлю.»

Пришел парень и еще раз. Уселся, начал рассказывать.

– Когда твой отец и мой отец по соседству царствовали, взял твой отец у моего отца в долг тридцать бочек золота. На тридцати лошадях увез. Слыхали ли вы про это?

– Слыхали, слыхали! – закричали хором придворные.

– Ну, раз все слыхали, так отдавай, царь, долг! – говорит парень.

И пришлось царю золотом с парнем расплачиваться. Ведь не поспоришь, коли все хором кричат, что про этот долг слышали.

Велел царь своим казначеям приготовить парню золото.

Собирали, собирали, да всего десять бочек набрали, больше у царя в казне не оказалось.

Разбогател наш парень, на тройке коней от царя уехал. А царь с тех пор перестал сказки слушать. Проучили его!

Жили старик да старуха. Было у них двое детей – сын и дочь. И выросли они такие красивые, что ни в песне спеть, ни в сказке сказать. Старик со старухой совсем состарились, чувствуют, что смерть близко. Наказывают они своим детям:

– Живите, дети, дружно, не обижайте друг друга!

Похоронили брат с сестрой родителей и остались вдвоем, да еще собачка у них была. Брат на охоту ходит, сестра хозяйство дома ведет. Дружно живут. Однажды на охоте встретил парень царевича. Царевич так загляделся на него, что глаз не может отвести, и говорит:

– Какой же ты, братец, красивый! Кто ты и откуда?

Отвечает ему парень:

– Я-то что! Вот сестра у меня настоящая красавица!

– Отдай мне ее в жены! И ты будешь свой век богато жить, с нами рядом.

Пришел брат домой и рассказал обо всем сестре. Девушка подумала и говорит:

– До тех пор не выйду замуж, пока своим подолом отцовский порог не изотру.

Только сестра вышла из избы, брат взял топор, разрубил порог на куски и сложил обратно. Вошла сестрица в избу, задела за порог подолом – порог и рассыпался. Говорит брат сестре:

– Пойдешь теперь замуж за царевича?

– Вот как изотру при помоле ручной жернов отца с матерью, тогда и пойду.

Брат спустился в подполье, разбил жернов на кусочки, собрал их и поставил на место. Утром стала сестра зерно .молоть – жернов на куски и рассыпался. Брат говорит:

– Теперь, наверно, пойдешь замуж?

– И теперь еще не пойду! Вот когда износится от шитья иголка, оставленная мне матерью, тогда уж и выйду за царевича.

Брат взял иголку, переломил ее пополам, а куски сложил вместе. Стала сестра шить брату рубашку – иголка сломалась.

Делать нечего, пришлось сестре согласиться выйти замуж за царевича. Собрала она свои лучшие наряды, сели в лодку и собачку с собой взяли. Плывут они на лодке, долго ли, коротко ли. Видят, бежит ведьма Сюоятар по берегу. Забежала на мысок и кричит: дети добрых родителей, возьмите меня в лодку! Мои ноженьки ветками исцарапаны, муравьями искусаны! Девушка говорит:

– Не бери, братец, ее в лодку! Это Сюоятар, а зло добром не обернется.

Едут дальше. Сюоятар бежит по берегу. Забежала на следующий мысок и кричит:

– Ой вы, дети хороших родителей, возьмите меня в лодку! Мои ноженьки кусты исцарапали, муравьи искусали! Не могу идти дальше.

Девушка опять и говорит:

– Не возьмем ее, братец, – зло добром не обернется.

Плывут они, плывут, в одном месте оказались так близко от берега, что Сюоятар прыгнула в лодку, села вместо девушки грести и отняла у нее слух. Вот впереди царский берег показался. Говорит брат:

– Прихорашивайся, сестра! Надень свой кашемировый сарафан – царский дом виднеется, городская стена светится!

Сестра не слышит, переспрашивает:

– Что ты говоришь, милый братец? А Сюоятар вместо него отвечает:

– Вот что говорит твой милый братец: плюнь в воду, прыгни в море, обернись черной уткой! Опечалилась девушка. А брат опять:

– Прихорашивайся, сестра! Надень свой шелковый сарафан – царский дом виднеется, городская стена светится!

Сестра снова переспрашивает:

– Что говорит милый братец? Сюоятар в ответ:

– Плюнь в воду, прыгни в море, обернись черной уткой!

Сестра думает: Отчего это братец на меня разгневался?

Уж совсем близко царский дворец. Брат говорит:

– Прихорашивайся, сестрица, надень свой подвенечный сарафан – царский дом виднеется, городская стена светится!

Сестра спрашивает:

– Что говорит мой родимый братец? Сюоятар опять передает:

– Вот что говорит твой родимый братец: плюнь в воду, прыгни в море, обернись черной уткой!

Сестра заплакала, но ослушаться не посмела, плюнула в воду, выпрыгнула из лодки, обернулась черной уточкой и поплыла. А Сюоятар рада, надела ее подвенечный наряд.

Подъезжает парень с Сюоятар к берегу, не говорит царевичу, что с ними в дороге случилось. Царевич видит, что его обманули, но делать нечего, пришлось принять Сюоятар. А юношу запер с дикими жеребцами, пусть его изувечат!

Плавает черная уточка недалеко от берега, печальным голосом крякает, будто зовет кого-то. А собачка, которую брат с сестрой из дому взяли, бегает по берегу и жалобно скулит.

Настала ночь. Вышла уточка на берег, поднялась на мосток, принесла с собой вышитую рубашку для царевича и стала звать собачку:

Собачка отвечает:

– Бросили твоего братца к диким жеребцам на погибель!

Просит девушка собачку:

Может быть, царевич и пожалеет моего братца. А ты завтра опять приходи на берег.

Побежала Пятнашка, оставила рубашку царевичу в изголовье, никто и не видел.

Утром царевич просыпается, смотрит – в изголовье рубашка лежит, разноцветными шелками вышита. Спрашивает:

– Откуда эта рубашка, кто ее сшил? Сюоятар отвечает:

– Сама я сплю, а руки у меня работают! Царевич удивляется, не верит Сюоятар. Велит он слугам перевести парня к коровам в хлев, если жив еще. Слуги так и сделали.

На другой вечер, когда все улеглись, опять выходит уточка на мосток и зовет собачку:

На этот раз девушка принесла с собой полотенце, которое она вышила для царевича. Просит собачку:

Может, царевич и пожалеет братца. Завтра опять приходи. Я в последний раз выйду.

Собачка так и сделала: отнесла полотенце и сунула в изголовье царевичу. Он как проснется утром – полотенце появилось! Что за чудеса! А Сюоятар опять свое:

– Это я вышила! Хоть глаза у меня закрыты, да руки мои не спят.

Задумался царевич еще больше. Велел перевести парня к овцам, а сам отправился к старухе-вдове, которая всем помогала советом: не знает ли она, что это все значит? Приходит он к вдове и рассказывает ей, как он хотел жениться на красавице, а оказалась уродина, как уже две ночи подряд у него под подушкой появляются подарки. Вдова говорит:

– Как же, знаю! Твою невесту Сюоятар превратила в утку, а себя выдает за невесту. А это уточка присылает тебе с собачкой подарки, чтобы ты помиловал ее брата. Она и сегодня придет на берег попрощаться со своей собачкой, а потом улетит в другие края.

– Как бы мне ее спасти, чтобы она снова стала девушкой? Посоветуй, добрая вдова, – просит царевич.

– Хорошо, я дам тебе совет, – говорит старушка. – Приходи сегодня вечером на берегпораньше спрячься в укромном месте. Как только все уснут явится уточка и станет звать собачку. Ты ее тут и лови. Поймаешь – не выпускай из рук. Будет она превращаться в разных тварей. Но ты не огорчайся, бросай на землю через левое плечо, пока она не превратится в девушку.

Поблагодарил царевич старушку, сам домой пошел. Велел слугам перевести юношу во дворец, тайком от Сюоятар. Вечером отправился на берег, спрятался и стал ждать.

Настала ночь, вышла уточка на мосток, кличет свою собачку. Собачка бежит на голос хозяйки. А царевич выскочил из своего укрытия да как схватит уточку! Поймал ее, держит крепко. Превратилась она в змею, царевич ее разорвал и бросил через левое плечо; она – в ящерицу. Царевич опять ее пополам разорвал и через левое плечо бросил. Она веретеном обернулась – он и веретено ломает и бросает через левое плечо. Во что только она не превращалась! Это Сюоятар ее так заколдовала, чтобы ей не быть больше девушкой. Наконец превратилась она в скалку, переломил царевич скалку, выбросил и ждет. Как оглянется – стоит девушка невиданной красоты, какая ему даже во сне не снилась! Берет он девушку за руку, зовет с собой. А она говорит:

– Не пойду я с тобой! Сюоятар меня погубит, со свету сживет.

– Со мной ничего не бойся! – успокаивает Девушку царевич.

Оставил он ее у вдовы, сам пошел домой. Наказал слугам натопить баню пожарче, вырыть под порогом яму в девять сажен и залить ее кипящей смолой. А от крыльца до бани разостлать красное сукно. Все так и сделали. Ведут Сюоятар в баню-она головой во все стороны вертит: пусть все видят какую ей честь оказывают! Двое слуг под руки ведут цареву жену в баню по красной дорожке! Довели до порога, сдернули сукно, она и упала в яму, в кипящую смолу. Только успела крикнуть:

– Пусть мои руки превратятся в змей, ноги – в гадюк, волосы в червей ползучих! Пусть из ямы вылетят комары да мошкара, чтобы вечно кусать и мучить людей.

Привел царевич свою настоящую невесту во дворец. Очень она обрадовалась, как увидела своего брата живым и здоровым. Царевич справил свадьбу на славу, всех людей созвал на пир, кто только двигаться мог. А брат невесты был на первом месте, тут он и жить остался со своей сестрой. И вдову не забыли, наградили богато. И живут они по сей день, если не умерли. А люди еще долго верили, что вся лесная нечисть на земле от Сюоятар пошла.

Давным-давно жили в горах Саянах великаны. Больше всего они любили гонять чаи. И у каждого были любимая чашка или бокал с блюдцем. Потом великаны как мамонты вымерли, а посуда так и осталась лежать там и сям под горными перевалами. Рядом с ней возвышаются до сих пор либо горы черных или белых сухарей, либо обломки печенья, либо куски сахара.

Вот о чем поведал ранним утром на берегу реки Шумак Алпан людям. Загорелись у них глаза, захотелось им сладкой халявы. Но алпан предупредил, что путь туда неблизкий, все выше и выше по ручью в горы, через каменные преграды. Но разве народ теперь остановишь. Поняли они, что незачем им тащить наверх вафли Артек и сахар-рафинад, покидали все лишнее в мешки, бросили в лисью нору и ломанулись наверх. Того не знали только, что закупорили они своим добром лисе с семейством выход наружу. А та из-за природной таежной деликатности не посмела прикоснуться к чужому, – едва не двинула кони вместе с детьми. Не думали про это богатыри и богатырши, торопились к чайному столу. Одна Илон Оранжевый Комбинезон не спешила, у нее в мешочке из кожи молодого изюбра за многие дни добровольного голодания скопилось немало конфет и вафелек.

Долго ли, коротко ли шли они – притомились, решили напоследок своего какавы выпить, чтобы там ни с кем не делиться, да дров с собой взять, чтобы там ни у кого не просить. Пошли дальше, видят на берегу ручья два снежничка, словно два кусочка от безе. Поднялись еще выше – вот она гигантская чаша – стены гор вокруг, а выщербленные края – перевалы. На дне чаши был когда-то чай, да позеленело все от времени. Поняли тут спутники Алпана, что припозднились они к чаепитию, принялись юрты ставить, похлебку варить, стирать-полоскать, на дне каменной чаши купаться.

Только строгий Алпан Большая Борода начистил до блеска котелок, посмотрелся в него (традиция такая) и велел на край чашки карабкаться – тот, который люди Ветреным прозвали. За кусками каменного, зеленью подернутого хлеба, увидели они озеро-блюдце, из отколотого края которого лился-переливался недопитый великаном слабенький травяной чаек. Покарабкались наверх по жестким каменным кускам, крошился под руками и ногами старый сосуд, уже не до застолий им было, доцарапались до края чашки. Походили по ней туда-сюда, чуть не сдуло, а потом лихо съехали вниз. А духи, что в раньше служили у великанов , расстарались, начали гостей из чайника сверху поливать дождичком и подсыпать сахару-граду. Бежали чаевники, ног под собой не чуя, к родным кибиткам. Нахлебались до последней нитки, отогревались, копая золотой корень... А вечером видели, как рядом с каменной чашей выросла в небе и ушла за хребет семицветная радужная ручка старинного фарфора. Видно духи в другую долину конфетницу с угощениями поволокли.

Давным-давно жили старик со старухой. Некому было их старость покоить – не былоу них ни сына, ни дочери. Пошел как-то старик в лес дрова рубить. А старуха иговорит:

– Вытесал бы ты, старик, из ольховой чурки мне куклу. Я бы ее вместо ребенка вколыбели качала, коли своих детей качать мне не привелось.

Пошел старик в лес и целый день тесал из ольховой чурки куклу. Принес стариккуклу домой, сделал колыбельку. Старуха спеленала деревяшку, как ребенка,уложила в колыбель, стала качать и песни колыбельные ей петь.

Три года качала старуха ольховую чурку. Однажды утром стала она хлебы печь.

Слышит – колыбель сама закачалась – застучала по половицам. Оглянулась: вколыбели сидит трехлетний мальчик и раскачивается. Спрыгнул он на пол иговорит:

– Испеки мне, мать, хлебец, я есть хочу!

Старуха так обрадовалась, что не знает, куда сына и посадить, чем егонакормить. Спрашивает сын: – А. где же отец? – Отец поле пашет. – Я пойду емупомогать, – говорит мальчик. Пришел на край поля, кричит:

– Здравствуй, отец, я пришел тебе помогать!

Старик остановил лошадь, посмотрел и говорит:

– Кто меня отцом кличет? У нас же нет сына.

– А я Ольховая Чурка, которую мать три года качала. Теперь я ваш сын. Скажи,что мне делать.

Смотрит старик: перед ним стоит молодец, что ни в песне спеть, ни в сказкесказать!

– Ну, коли ты мне сын, помогай. Надо сделать изгородь, чтобы медведи овес нетравили.

Пошел старик обедать, а Ольховая Чурка остался поле городить. Такую изгородь изтолстых деревьев сделал, что зайцу под нее не пролезть, птице через нее неперелететь. А проход на поле не догадался оставить. Вернулся старик, увиделэто, только головой покачал. А вечером старухе сказал:

– Силы у парня много, а что толку: такую изгородь сделал, что теперь и на полене попадешь.

За всякую работу с охотой принимался Ольховая Чурка, но в полсилы работать неумел. Вот и выходило, что не столько пользы от его помощи, сколько хлопот.

Ольховая Чурка и сам понял это. Однажды утром и говорит он старухе:

– Испеки, мать, мне подорожников. Пойду по белу свету бродить, может, где моясила и пригодится.

Всплакнула старушка, а Ольховая Чурка взял с ее плеч красный платок, привязал кжерди под потолком и сказал:

– Когда с этого платка кровь закапает, тогда и ищите меня.

И пошел. Шел близко ли, далеко ли, видит: сидит на утесе, на берегу озера,человек и удит. Удилище – толстенная сосна, леска – якорная цепь, а заместо крючка – якорь.

– Вот это силач так силач! – сказал Ольховая Чурка.

– Что ты, добрый человек! Разве я силач? Говорят, есть на свете Ольховая Чурка – так тот всем силачам силач! – говорит Удильщик.

Смолчал Ольховая Чурка, не сказал, кто он.

– Пойдем вместе белый свет смотреть, – говорит он Удильщику.

Пошли вдвоем. Шли близко ли, далеко ли, слышат грохот. Смотрят: стоит человек,высоко над головой скалу поднял. Как бросит скалу на скалу, так обе иразлетаются на куски.

– Эй, добрый человек, что ты делаешь? – кричат ему Ольховая Чурка и Удильщик.

– А я не знаю, куда силу девать – просто так тешусь.

– Вот это силач так силач! – говорит Ольховая Чурка.

– Что ты, разве я силач? Вот говорят есть на свете Ольховая Чурка – тот всемсилачам силач! – отвечает Скалолом.

Опять ничего не сказал Ольховая Чурка о себе.

– Пошли вместе белый свет смотреть, – говорят Скалолому Ольховая Чурка и Удильщик.

Идут втроем. Шли близко ли, далеко ли, стало вдруг смеркаться. И чем дальшеидут, тем темнее становится. Удивились путники – ведь только что было утро,почему же среди бела дня ночь наступила? Идут они, идут – совсем темно стало,как в осеннюю ночь. Видят впереди что-то ровное, словно море, а на берегу не тогород, не то крепость – в темноте-то не разобрать.

У самой крепостной стены стоит бедная избушка, в которой жила старая вдова.

Зашли в нее путники и спрашивают:

– Что это за земля, где среди бела дня ночь наступает?

– Ох, сыночки! Уже три года не видим мы ни солнца, ни месяца, ни зари. Одинзлой человек проклял солнышко, потому что жгло его сильно, вот девятиглавыйзмей и похитил солнце. Другой злодей месяц проклял, потому что мешал он емуворовать и темные дела творить. И шестиглавый змей похитил месяц. А третийдурной человек зарю утреннюю проклял: лентяй был, так заря, видишь ли, емуспать мешала по утрам. Трехглавый змей и унес зарю.

– А нельзя ли этому горю помочь? – спросил Ольховая Чурка.

– Ох, сынок, – говорит старая вдова, – три года ищут силачей, которые могли быэтих змеев одолеть, да нигде не могут найти. Есть у нашего царя такой волшебныйнапиток: слабые его и пить не могут – обжигает, как огонь. Вот если бы кто смогтри чаши этого напитка выпить, тот освободил бы зарю, кто бы выпил шесть чаш – освободил бы месяц, а кто бы девять чаш осушил – тот и солнце бы освободил...

Только нет таких силачей у нас.

– А не попробовать ли нам? – говорит Ольховая Чурка. Пошли они к царю.

А было у царя свое горе великое. Трехглавый змей, который зарю утреннюю на дноморское унес, потребовал старшую дочь царя на съедение.

Принесли тот волшебный напиток огненный, налили первую чашу. Удильщик взял ивыпил ее до дна – не поморщился. Налили другую чашу – выпил, и третью выпил.

Скалолом шесть чаш выпил, а Ольховая Чурка – все девять до дна осушил, какбудто это была вода. Разнеслась весть по округе: нашлись богатыри, которыемогут зарю, месяц и солнце освободить!

Попросили Удильщик, Скалолом и Ольховая Чурка им мечи сковать: первомутрехпудовый, второму шестипудовый, а Ольховой Чурке девятипудовый меч. Взялиони мечи и пошли к той старой вдове, попросили у нее ночлега.

Наступил вечер, когда трехглавый змей должен выйти из моря за старшей дочерьюцаря. Привели слуги девушку на берег и на камень усадили. Приходит Удильщик иговорит ей:

– Смотри зорко на море и жди, а я тем временем посплю. Когда змей будет из морявыходить, разбуди меня.

Положил он голову царевне на колени и крепко заснул. Прошло сколько-то времени,всколыхнулось море раз, другой, третий. Царевна начала Удильщика трясти, а онне просыпается. Вот уже голова змея показалась над водой. Тут у царевны отстраха сил прибавилось, встряхнула она Удильщика что было силы! Он вскочил,схватил свой трехпудовый меч и пошел на змея. Увидел змей молодца и говорит:

– Ху-ху, человечьим духом пахнет. Хотел одну съесть, а пришли двое.

– Раньше времени не радуйся! Сперва поборемся, – говорит Удильщик.

– Коли ты такой сильный, то выдохни, чтоб здесь железное поле было, где намбиться, – говорит змей.

– Зачем тебе, толстобрюхому, железное поле? Я и на песке тебе головы отрублю.

И стали они биться. Бились они, бились, снес Удильщик змею голову, другую, атретью никак отрубить не может. Крикнул молодец:

– Смотри, дом твой горит!

Оглянулся змей, тут Удильщик и третью голову отрубил. Царская дочь подарила емусвое именное кольцо и стала звать с собой в царский дворец, но молодец велел ейодной идти домой, а сам пошел к той старушке-вдове, где его ждали товарищи.

А утром рано люди проснулись: на небе утренняя заря сияет.

Но скоро опять потемнело. Пошел Ольховая Чурка с товарищами по городищу гулять,а народ уже не радуется, снова плачет! Узнали они, что шестиглавый змей,который месяц на дно морское унес, требует среднюю дочь царя.

Настал вечер. Теперь пришел черед Скалолому идти со змеем биться. Приходит онна берег моря, а средняя дочь царя уже там сидит на камне, слезами заливается.

Подходит к ней Скалолом и говорит:

– Не горюй, девушка, авось все обойдется. Я тут немного посплю, а ты не спускайглаз с моря, жди, когда змей будет подниматься. Тогда меня разбуди. Если непроснусь, то уколи меня булавкой.

Положил Скалолом голову царевне на колени и заснул крепким сном. А царевна глазне спускает с моря. Вот всколыхнулось море раз, другой, третий. Стала царскаядочь тормошить Скалолома, а тот никак не просыпается. Вот уже море в четвертыйраз всколыхнулось и в пятый, а царевна все не может разбудить своего спасителя.

Вспомнила наконец о булавке, уколола руку Скалолома. Тот мигом вскочил на ногии схватил свой шестипудовый меч.

Всколыхнулось море в шестой раз, и вышел из воды шестиглавый змей. Увидел змей Скалолома и говорит:

– Ху-ху! Человечьим духом пахнет. Хотел одну съесть, а пришли двое! То-то ужиндобрый будет.

– Раньше времени-то не хвались! Давай сперва силами померяемся, – говорит Скалолом.

– Ну, коли ты такой сильный, так выдохни, чтобы здесь медное поле стало, гденам биться, – говорит змей.

– Зачем тебе, толстобрюхому, медное поле? Я и на песке тебе головы поотрубаю.

И пошел Скалолом на змея. Бились, бились они, отрубил молодец змею голову,вторую и третью, но змей не поддается. Уже четвертая, пятая голова скатилась напесок, а у змея будто и силы не убавилось. Никак не может Скалолом шестую,последнюю голову одолеть. Пошел на хитрость:

– Смотри-ка, змей, дети твои на тебя дивуются, что ты безголовый стал! – кричит Скалолом.

Змей оглянулся – и шестая голова на песок скатилась. И тут из моря выплылалуна, которую змей на дно морское упрятал. А царевна на радостях подариласвоему спасителю именное кольцо и стала звать его с собой в царский дворец, но Скалолом пошел к старой вдове, где его дожидались Удильщик да Ольховая Чурка.

Пошли утром три товарища по городищу гулять и видят: народ ликует, как ввеликий праздник.

Но не успели люди вдоволь нарадоваться, как разнеслась молва: сам девятиглавыйзмей требует на съедение младшую дочь царя.

Настал вечер, привели царские слуги младшую царевну на берег моря, на белыйкамень усадили. Сидит она на камне и горько плачет.

Вдруг, откуда ни возьмись, очутился перед ней молодец с девятипудовым мечом(это был Ольховая Чурка) и говорит царевне:

– Раньше времени девушка, не горюй! Я немного посплю, а ты не спускай с моряглаз и жди: как начнет змей выходить, меня разбуди. Если не добудишься, то выньмой нож из ножен и ткни меня в руку – тут уж я вскочу.

Положил голову на колени девушке и заснул. Мало ли, много ли времени прошло,всколыхнулось море раз, другой, третий... Царевна давай молодца будить,тормошить, а Ольховая Чурка все спит. Всколыхнулось море в четвертый, пятыйраз, волны до неба взметнулись, а она все не может его разбудить. Вот уже ввосьмой раз вздыбилось море, огненные полосы пробежали по гребням волн. Тутцаревна вспомнила о ноже, схватила за рукоятку, вынула из ножен и ткнулаострием Ольховую Чурку в руку. Когда море в девятый раз вздыбилось, он уже былна ногах. Вышел из воды девятиглавый змей, увидел Ольховую Чурку и говорит:

– Ху-ху! Сам Ольховая Чурка ко мне на ужин пришел! Это как раз по мне! Слыхал япро Ольховую Чурку, но не надеялся, что он сам ко мне в пасть полезет.

– Хвастливые речи только слабосильным говорить, – отвечает Ольховая Чурка. – Лучше без лишних слов к делу приступить!

– Ну, коли таким сильным себя мнишь, так выдуй серебряное поле, где нам биться!

– говорит змей.

– Для чего тебе серебряное тюле? Твоим головам и на песке мягко будет лежать, – говорит молодец.

И пошел Ольховая Чурка прямо на змея со своим девятипудовым мечом. Не успелзмей опомниться, как полетели у него три головы с плеч. Уже четвертая, и пятая,и шестая головы на песок скатились, а змей все не поддается. Бились они долго,вот уже седьмую голову Ольховая Чурка отрубил, а последние две никак не можетодолеть. Но вот и восьмая голова покатилась. Тут уж и Ольховая Чурка сталуставать. И не отрубить бы ему последней головы, если бы не придумал хитрость.

– Смотри, змей, солнышко из моря выходит! – крикнул Ольховая Чурка.

И правда, над морем уже заря занялась. Змей оглянулся. Тут Ольховая Чурка идевятую голову змею отрубил.

Младшая царевна выбежала из-за камня, взяла Ольховую Чурку за руку и сталазвать во дворец: хотелось ей отцу показать своего спасителя. Но он велел ейодной идти во дворец, а подарок ее – именное кольцо – спрятал в карман.

Ольховая Чурка пошел к избушке старой вдовы и лег спать. Совсем немного удалосьему поспать, разбудили его радостные крики с улицы.

– Почему там кричат, чему радуются? – спрашивает Ольховая Чурка.

– Э, родимый, – отвечает старушка-вдова, – ты все спишь, и про то не ведаешь,что солнышко ясное встало. Три года мы солнца не видали – как же тут нерадоваться! Один только Ольховая Чурка на свете мог убить девятиглавого змея иосвободить солнце. Хоть бы одним глазом на него взглянуть!

Удильщик и Скалолом поглядывают на своего товарища: может он и есть Ольховая Чурка?

Вышли все трое из избушки, пошли по городищу гулять. Говорят люди тремтоварищам:

– По всему царству ищут трех силачей, которые освободили утреннюю зарю, месяц исолнышко ясное да еще избавили царство от страшных змеев. Царь обещал каждомуиз этих молодцев в жены ту царевну, которую тот спас. А еще обещал царьподелить между ними полцарства и половину сокровищ.

Три дня прошло, а те молодцы никак не объявляются. На четвертый день приходятцарские слуги в избушку старой вдовы и говорят:

– У тебя какие-то три чужестранца живут. Вели им по приказу царя явиться водворец.

– Ну что ж, раз ведено, так надо идти, – говорит Ольховая Чурка. – Только надонам нарядиться как следует. Нет ли у тебя, хозяйка, какой-нибудь рванойодежки, что от мужа покойного осталась?

Принесла вдова из подклети рваную одежду, молодцы натянули ее на себя и сталипохожи на нищих бродяг. Так и пошли в царский дворец. Не пускают их слуги – неместо нищим в царских палатах. Тогда Ольховая Чурка и говорит:

– Позовите сюда младшую дочь царя.

Пришла царевна, Ольховая Чурка вынул из кармана ее именное кольцо и говорит: – Признаешь ли свое кольцо, царевна?

Тут царевна вскрикнула от радости и бросилась Ольховой Чурке на шею. Слуги дивудаются! А царевна отстранила слуг и сказала:

– Они победили змеев!

Пришли они в ту палату, где был царь с царицей и со своими дочерьми.

Разгневался было царь – зачем впустили бродяг – но младшая дочь подошла к царюи все рассказала. Тут и Удильщик и Скалолом показали свои кольца, и старшиедочери царя признали в них своих спасителей.

Что лее оставалось делать – хоть и не по вкусу пришлись царю женихи, а свадьбунадо справить: не к лицу царю изменять своему слову.

Но тут заговорил Ольховая Чурка:

– Не надо нам ни царства, ни дочерей твоих, царь. Об одном только просим: дайнам царь, добрых коней и немного припасов, чтобы доехать до родной стороны.

Обрадовался царь и щедро наградил молодцев. Только младшая дочь царяопечалилась: по душе ей пришелся Ольховая Чурка.

И отправились три товарища в обратный путь.

Едут они, едут, вдруг видят – стоит в лесу, недалеко от дороги, избушка.

Избушка как избушка, но какие-то странные голоса оттуда слышны. Слез Ольховая Чурка с коня и обернулся горностаям. Вскарабкался на поленницу дров, под самоегнездо избушки. Слышит голос:

– Вот едут убийцы моих сыновей! Думают скоро дома быть. Да не уйти им от меня!

Ольховая Чурка тут догадался, что это мать тех змеев, Сюоятар.

– А что ты им сделаешь? – спрашивает другой голос.

– А напущу на них такой голод, что они совсем сил лишатся. А возле дорогинакрою столы со всякой едой. Но как только они присядут к тем столам, тотчасумрут. Откуда им знать, что стоит лишь ударить трижды мечами по столам, какисчезнут эти столы, а вместе с ними и голод.

– А если они догадаются? – спрашивает кто-то.

– Если на этот раз они спасутся, – говорит Сюоятар, – то я напущу на них такуюжажду, что они от слабости с коней валиться будут. А возле дороги я наколдуюозеро, и берестяные черпачки тут будут – только пей! Станут молодцы пить – тутим и смерть. А догадайся они мечами три раза по воде ударить, пропало бы озеро,и жажду их как рукой бы сняло. Ну а если они и на этот раз спасутся, то есть уменя про запас третья хитрость: напущу на них такой сон, что они с конейпопадают. А у самого края дороги три кровати поставлю. Как улягутся на нихмолодцы, тут и сгорят. На этот раз и меч им не поможет. Хитрее всех Ольховая Чурка, но если он эту тайну вслух выскажет, то навеки с белым светомраспрощается.

Выслушал это Ольховая Чурка, побежал от избушки горностаем, потом обернулсяснова человеком. Идет к своим товарищам, задумался крепко, опечалился. АСкалолом и Удильщик начали его расспрашивать, о чем в избушке говорили и что залюди там живут.

– А, пустое дело, – говорит Ольховая Чурка. – Там какие-то женщины от нечегоделать болтали всякое.

Поехали они дальше. Проехали немного, и напал на них такой голод – хоть ложисьи умирай. И тут же, откуда ни возьмись, появились у дороги столы со всякойедой. Не успели Скалолом и Удильщик руки протянуть, чтобы взять по куску, как Ольховая Чурка ударил своим мечом три раза по столам, и они пропали.

Рассердились товарищи:

– Не дал нам поесть! А еда такая хорошая была.

Ничего не сказал Ольховая Чурка, но все вдруг заметили, что есть им уже вовсене хочется.

Едут дальше. Проехали сколько-то, и напала на них такая жажда, что прямоумирают они от слабости. А у самой дороги вдруг озеро появилось, и берестяныечерпачки на берегу положены. Не успели товарищи Ольховой Чурки с коней слезть,чтобы напиться, как тот ударил по воде три раза мечом, и озера как не бывало. Ау путников жажда прошла.

Едут дальше. Напал на них такой сон, что вот-вот с коней свалятся. И показалисьу края дороги три кровати с перинами и подушками пуховыми – только спи,отсыпайся. Соскочили Скалолом и Удильщик с коней, хотели было броситься накровати. Тут Ольховая Чурка, не помня себя, закричал:

– Постойте! Если вы ляжете на эти кровати, то погибнете!

Рассердились товарищи на Ольховую Чурку, разгневались не на шутку:

– Что ты нам ни есть, ни пить, ни спать не даешь? – говорят они. – Ты какхочешь, а мы ляжем – нет сил больше ехать.

Видит Ольховая Чурка, что не послушаются они, а как сделать, чтобызаколдованные кровати исчезли, не знает.

– Погодите, послушайте, что я вам скажу, – говорит Ольховая Чурка. – Этикровати Сюоятар наколдовала. Если вы ляжете на них, то сгорите. Вы бы давнопропали, если бы не я. Про это колдовство я от самой Сюоятар слышал, когдаходил к той избушке...

Только успел сказать эти слова, как превратился в ольховый чурбан, которыйстарик некогда вытесал. Погоревали тут Удильщик и Скалолом, погоревали, но чтоделать? Не оставаться же им тут на веки вечные. Поехали они дальше, своейдорогой. А сон с них так и слетел.

В это самое время в доме старика и старухи с того красного платка, который Ольховая Чурка перед уходом к воронцу привязал, кровь закапала. Испугаласьстаруха, запричитала:

– Беда случилась с моим ненаглядным сыночком, которого я три года в колыбеликачала!

Собралась старуха сына искать, из беды выручать. Старик уговаривает:

– Куда ты, старая, пойдешь? И где ты его найдешь? Может, ему уже глаза воронывыклевали, кости звери лесные растаскали? Только сама пропадешь.

Но не послушалась старая, собрала в кошель еды, кошель на плечи, посох в руки – и вышла на дорогу, еще до солнышка. Спрашивает старушка у зари утренней:

– Золотая зоренька, скажи, не видела ли моего сына, Ольховую Чурку?

– Нет, – говорит заря, – не видела. Спроси у моего братца месяца, он высоко внебо поднимается и всюду заглядывает, может, он видел.

Идет старушка день до самой ночи. Взошла полная луна. Старушка спрашивает:

– Месяц ясный, скажи, не видал ли сына моего, Ольховую Чурку?

– Нет, – говорит месяц, – не видал. Я плохо в темных чащах вижу, а ты лучшеспроси у старшего брата солнышка, оно во все уголки заглядывает, ничего от егоглаз не скроется.

Идет старушка всю ночь, утро, до самого полудня, когда солнце высоко поднялось.

Спрашивает у солнца:

– Солнышко светлое, скажи, не видало ли ты сына моего, Ольховую Чурку?

– Знаю я, где Ольховая Чурка. Он меня от змея девятиглавого освободил, а я вотего беде помочь не могу.

И рассказало солнышко, где и как найти Ольховую Чурку. Приходит старушка на тулесную опушку, где Ольховая Чурка остался лежать, увидела деревянную куклу,узнала сразу – как не узнать, коли три года ее качала – припала к ней изапричитала:

– Сынок мой единственный, ненаглядный, что с тобой приключилось? На кого тыменя, старую, покинул?

Плачет старушка над Ольховой Чуркой. Упала слеза горячая на деревянную куклу – ожил Ольховая Чурка, вскочил на ноги – молодец молодцом, как и раньше был!

– Долго же я спал! – говорит Ольховая Чурка.

– Век бы спал, сыночек, если бы не я, – отвечает мать.

Вернулись мать с сыном домой. Старик им сильно обрадовался. Стали они жить, нетужить. Может, и нынче еще Ольховая Чурка со стариком и старушкой живет, аможет, опять пошел дело себе по плечу искать. Как знать?

Было у крестьянина три сына. Старшего и среднего отец любил, ни в чем им неотказывал, а младшего считал дурачком и во всем его обижал.

Жили-пожили, сыновья стали взрослыми, пришло время их женить. Говорит отец:

– Вот, сыновья, вы уже взрослые, жениться вам пора. Поезжайте, кто кудапожелает, а завтра утром вернетесь и скажете мне, каких невест себе сосватали.

Принарядились старшие сыновья, дал им отец по коню, а младшему ничего не дал. Вчем был, в том и отправился он за невестой. Старшие братья поехали прямо вбогатые дома, быстро себе невест сосватали, дочерей богатых крестьян, пригожихда с большим приданым. А младший брат пошел куда глаза глядят, думает: Кто заменя, горемычного, пойдет, да и одет-то я не как жених! А идти надо. Шел, шелпо тропке, зашел в лес, да потерял тропку. Много ли, мало ли верст прошел,кругом лес глухой, деревья стоят высокие, кусты непроходимые. Видит – стоитизбушка. Маленькая такая, низенькая – надо зайти, отдохнуть, спешить-то некуда!

Зашел в избушку, а там никого. Посреди избушки стол стоит, на столе мышкасидит, на гостя глазенки таращит. Сел парень на лавку, думает: Подожду хозяев,должен же кто-то прийти! Тут мышь заговорила, ласковым голосом спросила:

– Куда, добрый человек, путь держишь?

Удивился крестьянский сын, отвечает:

– А ведь ты мне ни помочь, ни помешать не можешь, так зачем тебе знать, куда яиду?

– А ты скажи, не скрывай, – молвит мышь, – кто знает, может, я и смогу тебепомочь!

Понравилось парню, что мышь так приветливо с ним говорит, решил сказать ейправду:

– Жениться мне надо, невесту ищу, – и рассказал, как отец наказал всем братьямнайти невест и как отправил их в путь.

Мышь ему говорит:

– А ты женись на мне!

Это показалось парню до того забавным, что он рассмеялся, но как вспомнил свойдом, отца, задумался: Раз все надо мной смеются, называют дурачком, я иневесту приведу по себе! Согласился он жениться на мышке, обручился с ней ивернулся домой.

Собрались все братья, отец спрашивает у них, кто какую невесту сосватал.

Старший и средний сыны похваляются невестами, а младшему хвалиться нечем. Отецговорит:

– Ну, а ты, дурачок, кого сосватал?

– А я в лесу невесту нашел.

– Кого это ты там сосватал?

– А что в лесу есть, то и нашел, – ответил сын.

Не стал он больше ничего объяснять, забрался на печку и лег спать.

На следующий день отец опять позвал сыновей и говорит:

– К завтрашнему утру принесите мне хлеб, испеченный вашими невестами. Япосмотрю, кто лучше печь умеет.

Отправились братья к своим невестам. Старший и средний едут, весело напевая.

Младший тоже пошел, хоть и не надеялся ничего получить. Какой от мышки хлеб! – думает. – Разве что сухую корочку найдет да принесет . Добрался он до избушки,а мышь, его невеста, на столе сидит, словно ждет. Спрашивает она у жениха:

– Зачем пожаловал, мой суженый, не за мной ли приехал?

– Пришел за хлебом. Отец всех нас отправил к невестам, чтобы испекли для негохлеб. Хочет посмотреть, кто лучше печь умеет, – сказал он.

– Не тужи, ложись спать.

Только жених уснул, мышка вышла на крыльцо, позвонила в колокольчик:

– Родичи мои славные, слуги мои верные, собирайтесь все ко мне!

Сбежалось тут мышей видимо-невидимо! Говорит им мышь-невеста:

– Принесите мне каждая свое лучшее пшеничное зернышко!

Мигом разбежались все по норкам, принесли по зернышку, смололи, замесили тестои хлеб испекли. Утром подает невеста парню хлеб. Обрадовался он, но ничего несказал, только поблагодарил и пошел домой. Явились сыновья к отцу в назначенноевремя, каждый подает ему свой хлеб. У старшего сына хлеб из ржаной муки, усреднего – из ячменной, обыкновенный крестьянский хлеб. Раскрывает отец хлебмладшего сына – он такой ароматный, румяный, мягкий – из чистой пшеницы, хотьна царский стол подавай! Удивился отец, откуда у дурачка такой хлеб, нопромолчал, не хотел обидеть старших, любимых сыновей. Дает он другое задание:

– Теперь пусть ваши невесты соткут по куску полотна! Я хочу посмотреть, ктолучше ткет.

Опять идут братья к невестам. Младший глядит уже повеселее, надеется, авось иего мышка что-нибудь придумает. Пришел в избушку, мышка тут как тут. Сказал оней, зачем на этот раз пришел. Она уложила жениха спать, взяла колокольчик,вышла на крыльцо.

– Родичи мои славные, слуги мои верные, соберитесь все ко мне!

Тут сбежалось много мышей, ждут, что она скажет. Мышка-невеста говорит:

– Принесите мне каждая свое лучшее льняное волоконце!

Мыши юркнули в норки, выбрали волокно, что получше, мигом вернулись к хозяйке.

И закипела у них работа: быстро спряли нитки, стали основу сновать, ткать – кутру полотно было готово, да такое белое и тонкое, как паутина. Невестасвернула полотно, вложила в ореховую скорлупку, сколько вошло, и подала жениху.

Парень поблагодарил мышку и отправился домой. Другие братья уже там с полотном – с большими кусками. Стыдно стало младшему, что у него так мало, да думает:

«Пусть смеются, не впервой мне терпеть насмешки!»

Показали старшие – обыкновенное грубое льняное полотно. Младший мешкает. Отец и говорит ему:

– Что же ты, дурак, не показываешь мастерство своей невесты? Видать, и невестав тебя!

Подает он отцу орех, а братья хохочут. Взял отец орех, раскрыл его, вытащил полотно, расстелил – оказалось пятьдесят локтей такого тонкого и белогополотна, какое только у царей, наверно, и бывает! Отец больше прежнегоудивился, но не говорит сыну доброго слова:

– Ладно, хорошо, что и ты принес, иди на печку, спи!

Проходит сколько-то дней, опять говорит отец сыновьям:

– Настало время, сыновья, и невест показать. Поезжайте за ними, а завтра утромвсе будьте здесь!

Старшие, как всегда, на конях, а младший пешком. Идет и думает: Вот будетпотеха братьям и отцу, как приведу я свою мышку. Теперь-то уж выгонят издому!.. Ах, лучше по свету скитаться или в той лесной избушке жить, чем терпетьобиды в отцовском доме! С этими думами входит в избушку и говорит невесте:

– Отец хочет тебя видеть.

– Что ж, поедем, – отвечает мышка.

Запрягла она трех черных мышей в карету из ореховых скорлупок, одну мышьпосадила за кучера, сама села в карету:

– Ну вот, я готова, едем!

Поехали. Мышь едет, а парень рядом шагает. Хоть и страшно ему, и стыдно, а чемубыть, того не миновать! Надо им через речку ехать, по мосту. Въехала мышь всвоей карете на мост, а тут прохожий навстречу идет, дивуется:

– Что за путники такие, сроду не видал, чтобы мышь в карете ехала! Вот такбарыня! – взял и пнул. И невеста с каретой, и упряжка – все полетело с моста вреку и скрылось под водой.

Парень остановился в смущении, не знает, как и быть, что же он теперь отцускажет? Сосватал себе мышь, и та утонула, но не успел он еще с места тронуться,как вдруг вода в реке забурлила и на берег выскочила тройка вороных коней,запряженных в золоченую карету! Выбрались кони на дорогу, кучер осадил их,тройка остановилась. А из кареты выходит девушка невиданной красоты, и во снеему такая никогда не снилась! Стоит он, будто к месту прирос. А девушка смотритна него, улыбается и говорит:

– Что же ты стоишь? Садись в карету и вези меня к своему отцу! Это я, твояневеста!

Ничего не понимает парень, но все-таки сел в карету. Подумал, что это сон. Тутдевушка стала ему рассказывать о себе:

– Я дочь короля. Злая Сюоятар превратила меня и все наше царство в мышей за то,что я не согласилась выйти замуж за ее сына. И до тех пор я должна была бытьмышью, пока не найдется человек, который согласится жениться на мне и пока меняне сбросят в воду. К счастью, прохожий сбросил меня в реку, и я смогупоказаться твоему отцу девушкой.

Счастливый жених подъехал с красавицей-невестой, с дочерью короля, к отцовскомудому. Там ждали его, остальные братья с невестами уже были на месте. При видетакой богатой упряжи все опешили. Но когда младший сын подвел свою невесту котцу – никто глазам своим не поверил, а отец и рта раскрыть не смог. Вот такдурачок, всех одурачил! Тут отцу стыдно стало, что он обижал его, называлдураком. Уж по-другому стал смотреть он на младшего сына. На свадьбе отецспрашивает у него, где он нашел такую невесту. А сын опять и отвечает:

– В лесу нашел.

Хотел отец обозвать сына по привычке дураком, да вовремя спохватился. Девушкауслышала это и рассказала отцу все без утайки.

После свадьбы младший сын уехал в королевство своей жены, где все уже сталопо-прежнему. Там они и сейчас живут в счастье да богатстве, если еще живы.

Жил когда-то в одной деревне парень. Женился он на девушке, издалека привез еек себе домой. Дружно стали жить, но молодая жена что-то грустная ходит. Муж иговорит ей:

– О чем ты все тоскуешь?

Она ему отвечает:

– Хорошо мне с тобой, да дом родной забыть не могу, оттого и тоскую. Муж ейверит и не верит: в жизни не знал тоски. А жена нет-нет и вздохнет украдкой,глаза невеселые. Захотелось мужу испытать, что это такое – тоска по дому,говорит жене:

– Пойду-ка я в чужие края, наймусь в работники, поживу и посмотрю, есть ли насвете тоска или нет.

И ушел в далекие края, нанялся в работники к одному купцу. Дал ему купец новыесапоги и сказал:

– Я тебя возьму в работники с таким условием: будешь служить у меня до тех пор,пока эти сапоги не износишь.

Долго ли сапоги износить! Согласился молодой муж и стал на купца работать.

Работает, работает, а сапоги все как новенькие. Много ли, мало ли временипрошло – стало ему тоскливо. То жену вспомнит, то дом родной. Смотрит насапоги: не износились ли? Куда там! Все такие же, как в первый день.

Шел он как-то с поля, соху на плече нес. Идет навстречу человек. Смотрит – земляк! Обрадовался, про все расспрашивает: и про жену, и про дом, и про то,про се. Даже соху не догадался на землю опустить. Вот что значит землякавстретить!

Пришел в дом купца, задумался: Вот и мне довелось узнать, что такое тоска подому. Правду жена говорила . Прожил он у купца много лет. А сапогам износу нет.

Шел он однажды лесом, смотрит – избушка. Постучался, дверь открыл, видит – сидит в избе старушка. И спросил он у старушки:

– Не знаешь ли, бабушка, что это за сапоги на мне? Из какой кожи сшиты?

Восемнадцать лет ношу их, а они все не износятся!

Говорит ему старушка:

– Сапоги твои не простые, а заколдованные. Но я тебе дам совет. Как придешьдомой, к хозяину своему, так сними сапоги и брось их незаметно в печку. А утромдостань. Они сгореть не сгорят, да зато быстро износятся. Тогда и службе твоейу купца конец.

Так и сделал муж. Сапоги в печку бросил, утром достал, обулся, они враз иразвалились.

Пришел он к хозяину:

– Ну, хозяин, сапоги мои истрепались. Теперь срок мой кончился!

Делать нечего, дал ему купец расчет и домой отпустил. Идет он домой, ног подсобой от радости не чует.

А день был жаркий, и начала его жажда мучить. Вдруг увидел он ручей. Нагнулся,чтобы попить, а водяной вцепился ему в бороду и не пускает.

Взмолился мужик:

– Батюшка водяной, отпусти ты меня! Я дома восемнадцать лет не был!

А водяной его за бороду держит и говорит:

– Не отпущу, покуда не пообещаешь отдать мне то, чего дома у себя не знаешь!

Обрадовался муж: эка задача, да он дома у себя, поди, все знает. И пообещалводяному то, чего дома не знает.

Водяной его отпустил, он и пошел домой.

Приходит домой, а жена его с дочкой встречает. Не знал, не ведал, что пока укупца служил, жена его дочку родила – красавицу Насто.

Пока он на чужбине был, Насто выросла и невестой стала. Да такой красивой, чтони в сказке сказать, ни пером описать: ни в верхнем, ни в нижнем мире, ни наземле, ни в подводном царстве такой не сыщешь:

Обрадовались жена и дочь, от счастья не знают, куда мужа, куда отца посадить,чем угостить! А он сидит невесел: ведь дочь свою единственную водяному обещал!

Как остались муж с женой вдвоем, жена его и спрашивает:

– Что это ты, муженек, невесел? Тебе бы радоваться, что домой вернулся, а тыпечален!

Он ей все и рассказал:

– Вот отчего я печален. Как нагнулся я в дороге дальней к ручью воды напиться,так водяной меня за бороду схватил. Обещай, говорит, что отдашь мне из домуто, чего и сам не знаешь! Откуда мне было знать, что ты дочку родила? Я иобещал.

Заплакала жена и сказала:

– Чему быть, того не миновать. Только своими глазами видеть, как водяной нашудочь любимую со двора уведет, я не могу. Давай, уйдем пораньше из дому, а Настооставим здесь. Без нас беде быть, все легче жить.

Ушли отец с матерью ночью из дому. А красавица Насто одна осталась. Утромвстала – дома нет никого. Вышла Насто во двор, а там одна коза старая бродит.

Обняла девушка козу и заплакала.

Коза ей и говорит:

– Не плачь, не горюй. Лучше запряги меня, в санки соломы положи, а сама в нейзаройся.

Запрягла Насто козу, сама в соломе зарылась. И пошла коза, санки повезла кудаглаза глядят.

Едут они – вдруг навстречу толпа водяных идет. Спрашивают у козы:

– Красавица Насто ждет ли нас?

– Ждет, ждет! – отвечает коза. – Столы накрыты, самовары кипят, свечи горят.

Пошли водяные дальше своей дорогой, побежали к дому, где Насто жила, а коза сдевушкой тем временем далеко ушла.

Приехали в одну деревню, вылезла Насто из соломы. Попросилась в домпереночевать. Люди глаз оторвать от Насто не могут: видеть не видели, слышатьне слышали о такой красоте. Ведь у нее:

Прослышал о ней царский сын, сам в ту деревню прискакал. Понравилась емудевушка, полюбилась. И решил он на ней жениться. А Насто сказала ему:

– Ты мне люб, царевич, и согласна я за тебя замуж пойти, но обещай только, чтоникогда ты меня с козой моей не разлучишь. Где я буду, там и она должна быть.

Где я стану есть, пить, там и старая коза эта чтобы пила и ела.

Царевич сказал:

– Пусть по-твоему будет. Для тебя что хочешь сделать готов!

Увез царевич красавицу Насто во дворец и козу с ней вместе взял. Стали онижить-поживать.

Вот прошло времени столько, а может, еще больше, родила Насто сына красотынеобыкновенной, под стать ей самой.

Прослышала о том колдунья Сюоятар, старухой обернулась, пришла во дворец вняньки наниматься.

А царевич-то не знал, кто она, взял ее в няньки.

Повела нянька красавицу Насто с ребенком в баню. А баня-то на берегу озерастояла. Подвела к воде и крикнула:

– Эй, водяные! Вот она, обещанная, возьмите ее!

Только вымолвить успела, поднялись из воды руки, схватили красавицу Насто иутянули под воду.

А вместо нее Сюоятар свою дочь во дворец привела. Увидел царевич Сюоятаровудочь безобразную, подумал:

«Была моя жена красавицей, а как сына родила, видно, некрасивой стала!»

А ребенок день и ночь без матери родной плачет. Да что ребенок – сады цвестиперестали, цветы завяли, птицы умолкли.

Невзлюбила дочь Сюоятар старую козу красавицы Насто. Говорит царевичу:

– Уберите ее прочь с глаз моих! А еще лучше – зарежьте!

Диву дается царевич: что с женой стало? То в козе своей души не чаяла, толькочто за стол не сажала, а тут зарезать просит. Сказала коза слугам царским:

– Вы не режьте меня, слуги добрые! Сперва пустите в поле широкое, на зеленыйлужок попастись, а уж потом убивайте.

Пожалели слуги царские старую козу, отпустили в поле широкое, на зеленый лужок.

А коза на берег озера пришла и крикнула:

– Водяной, водяной, отпусти красавицу Насто! Позволь мне на прощание ей хотьодно слово сказать!

Привязал водяной к ноге Насто золотую цепь, отпустил красавицу на берег. Обняла Насто свою старую верную козу, и заплакали они обе. А потом сказала коза:

– Пришла я с тобой, Насто, прощаться. Зарежут меня скоро!

Поплакали бы они еще, да в это время водяной потянул за цепь, и скрылась Настопод водой.

Пришла коза домой в слезах, в печали глубокой.

А Сюоятарова дочка опять говорит:

– И чего ее держат, козу шелудивую? Зарежьте ее!

Повели слуги козу резать, а она им и говорит:

– Слуги, слуги, погодите меня резать! Отпустите меня, старую, перед смертью вполе широкое, на зеленый лужок попастись!

Пожалели ее слуги, отпустили в широкое поле, на зеленый лужок погулять,попастись.

А царевич-то все удивляется, никак в толк не возьмет: вчера жена в козе души нечаяла, а сегодня резать просит. Почуял он что-то недоброе, тайком за слугамипошел, а как они козу отпустили, за ней прокрался, посмотреть хотел, куда козаходит, для чего отпустить просится. Спрятался за камнями и стал ждать.

Подошла коза к воде и крикнула:

– Водяной, водяной! Отпусти красавицу Насто на бережок! Позволь мне ей трислова сказать!

Вышла красавица Насто на берег, золотой цепью звенит. Обняла старую козу, и обе – и Насто, и коза – заплакали. А потом коза сказала:

– Прощай, моя ненаглядная Насто! Зарежет меня сегодня Сюоятарова дочка!

Только сказала – потянул водяной золотую цепь и утащил красавицу Насто в озеро.

А коза на берегу осталась плакать.

Подошел к ней царевич и сказал:

– Не плачь, коза верная! Иди спокойно домой, а я за тобой следом приду.

Идет царевич вслед за козой, думает, как ему жену спасти, а Сюоятар с дочкойвместе со света сжить. Пошел в кузницу, отковал молот себе по руке – большой, тяжелый. Наутро козе сказал:

– Иди, коза, в широкое поле, на зеленый лужок!

А сам следом пошел.

Пришла коза на берег, к воде подошла, крикнула:

– Водяной, водяной! Отпусти красавицу Насто в последний раз со мной повидаться,перед смертью моей попрощаться!

Вышла красавица Насто на берег, золотой цепью звенит. Выскочил тут из-за камняцаревич, молотом так хватил, что разлетелась цепь золотая на мелкие куски.

Сказал он красавице Насто:

– Жена моя любимая! Я тут, твой муж!

А Насто к нему кинулась, заплакала:

– Не будет нам жизни, не видать нам счастья! Ты меня освободил, а злая Сюоятарвсе равно погубит!

А царевич сказал ей:

– Об этом не печалься – я знаю, что делать.

Пошли они вместе домой. Царевич жену и козу ее верную в амбаре спрятал. Сампошел, приказал слугам баню затопить, а под порогом ее котел с кипящей смолой вземлю врыть да тропку от дома до самой бани красным сукном устлать.

Когда все готово было, зашел во дворец и сказал Сюоятар и ее дочери:

– Суббота сегодня, пора в баню идти. Все готово уже, баня истоплена. Пожалуйтеобе по красному сукну к жаркому полку!

Пошли Сюоятар с дочкой в баню. Идут по красному сукну, вышагивают, головами вовсе стороны вертят, смеются:

– Хе-хе! Ха-ха! Только нам такая честь – по красному сукну да к банному полку!

Только порог бани перешагнули – провалились и упали обе в котел с кипящейсмолой. Там и сварились.

А царевич с красавицей Насто зажили счастливо. Тут бы и сказке конец, да что-тозагрустила Насто, затосковала. И повез ее царевич в далекие края, туда, где ееродители жили – отец с матерью. Только подъехали, а родители их у дорогивстречают.

Насто и говорит:

– Или вы ждали меня, или не ждали?

А отец ей отвечает:

– Как не ждать, доченька, коли знал я, что нет силы сильнее, чем тоска по домуродному.

Обнялись они и на радостях заплакали.

Вот и сказка вся.

Было то во времена давние, когда мой дед и твой дед вместе один сарай строили, да такой здоровущий, что по бревну его белка с конца в конец за целый день едва доскакать могла. Вот это был сарай так сарай!.. Не слыхал?

Жил в давние времена один царь. И до того он любил сказки, что дня не мог провести без них. А легко ли было рассказывать тому царю сказки, коли их все ему пересказали, а он их переслушал! Да мало того: ты ему не просто сказку расскажи, а обязательно новую, о которой он и слыхом не слыхал. А расскажешь старую, так непременно голову тебе отрубят. Таково было его решение, таков был его приказ. На то он и царь. Ну, и летели в его государстве головы с плеч, потому что некому было сказать сказку, которую бы царь не знал.

Вот и настал день, когда никто не согласился к царю пойти, никто не решился ради царской прихоти голову сложить.

Забегали министры, засуетились слуги. А царь вопит:

– Коли не представите сказочника – всем головы поснимаю!

Теперь понятно, почему министры забегали?

То-то!

Однако бегай не бегай – охотников нет запросто так свою голову отдать. Не идет никто, и весь сказ. А царь шипит!..

Вдруг, представьте, нашелся один молодец, отчаянная голова! Сам вызвался.

– Давайте, – говорит, – я пойду к царю! Взял да и пошел.

Царь усадил его и говорит:

– Сказывай!

А молодец начинает:

– Было то во времена давние, когда мой дед и твой дед вместе один сарай строили, да такой здоровущий, что по бревну его белка с конца в конец за целый день едва доскакать могла. Вот это был сарай так сарай!.. Не слыхал?

– Не слыхал, – сказал царь.

– Ну, коли не слыхал, – сказал молодец, – так и спи, а я завтра приду.

И ушел.

На другой день приходит. Царь ему сам стул подставляет, говорит:

– Сказывай сказку!

А тот начинает:

– Помнишь, какой сарай мой дед и твой дед построили? Так вот, вырастили они в том сарае быка, да такого, что ласточке, чтобы с одного его рога на другой перепорхнуть, целый день лететь нужно было! Про это слыхал?

– Нет, не слыхал!

– Ну, а коли и эту сказку не слыхал, – говорит молодец смело, – тогда ложись спать, а я завтра приду.

Ушел и опять голову целой унес.

Лежит царь, с боку на бок ворочается, думает:

"Вот ведь умник, умеет сочинять! Но и я не лыком шит: ума не хватит – хитростью одолею. Придерусь, и все одно отрубят тебе голову!"Поутру созвал царь своих министров и говорит им:

– Приходите вечерком сказки слушать. И запомните: что этот молодец ни скажет, вы на то дружно говорите, что, мол, уже слышали.

Пришел молодец в третий раз. Царь ему стул навстречу выносит. Молодец и говорит:

– Когда твой отец и мой отец по соседству царствовали, взял твой отец у моего отца взаймы золото: сорок бочек тем золотом наполнили, и каждая бочка доверху полным-полна. Вот сколько золота в них было... Слыхали?

А министры царский наказ помнили и закричали все разом:

– Слыхали!

– Ну, раз слыхали, – сказал молодец, – то тогда пришла пора – отдавай, царь, долги!

Что делать? Тут уж не до казни, не до головы, срам-то какой – золото взял и не отдает! Пришлось царю раскошелиться!

Стали золото собирать, все собрали, всю казну подчистую подмели, и набралась всего одна бочка.

Ну, да наш молодец не жадный. Ему и одной бочки довольно было.

Забрал он золото и поехал. А царь с тех пор остерегался головы рубить! И сказки слушал, да еще спасибо говорил.

Так-то вот!

Посеяли однажды медведь, волк и лиса рожь. Поспела рожь. Сжали они ее и свезли в ригу. Просушили снопы, стали молотить. А лиса поднялась на колосники*, будто бы придерживает их, а сама нет-нет да и сбросит колосник то волку, то медведю на голову. Говорят они лисе:

* Колосники – жерди, на которых сушатся снопы.

– Держи, кума-лиса, колосники хорошенько, чтоб не падали!

Лиса отвечает:

– Уж я так стараюсь, так стараюсь, да они не держатся! А сама нарочно по жердочке роняет.

Обмолотили медведь и волк рожь. Вышло три кучи: в куче поменьше – зерно, в средней куче – мякина, а в самой большой – солома. Стали делить урожай. Лиса говорит:

– Давайте так поделим: меньшому – маленькую кучу, среднему – среднюю, большому – большую.

Так и сделали. Лисе досталось зерно, волку мякина, а медведю солома.

Стали они молоть. У лисы жернов стучит, а у волка и медведя тихонечко шуршит. Волк с медведем и спрашивают:

– Почему у тебя, кума-лиса, жернов стучит, а у нас только шуршит?

Лиса говорит:

– Я как молоть начала, подсыпала песку, потому жернов у меня и стучит.

Подсыпали волк и медведь песку – и у них жернова застучали. Смололи они все и принялись кашу варить. Варят, варят, у лисы каша белая и пыхтит, а у волка с медведем черная и не пыхтит. Спрашивают они у лисы:

– Почему у тебя каша белая и пыхтит, а у нас такая черная и не пыхтит? Дай попробовать твоей каши.

– Нет, сперва я вашей попробую.

Взяла лиса немного каши у волка и медведя, положила незаметно в свой котел, с краю, и говорит:

– С этого, с этого краю пробуйте! Попробовал медведь, говорит:

– Твоя каша не лучше моей. Медведь-то своей каши отведал!

Попробовал волк:

– Хрен редьки не слаще. Ему тоже своя каша досталась.

– А почему у тебя каша белей? – не унимаются волк и медведь.

Лиса отвечает:

– Я муку в проточной воде держала, оттого и кашабелей.

Собрали волк и медведь мякину и солому, опустили в речку – у них течением все и унесло.

Вот как их кума-лиса обманула.

Жила когда-то старушка. И было у нее всего добра один лапоток. Пошла старушка по свету. Шла, шла, видит – дом. Зашла она в избу и говорит:

– Нельзя ли у вас переночевать?

– Можно, – сказали хозяева.

– Есть у меня лапоток, куда бы его положить?

– Положи с лаптями, под лавку.

– Не хочу с лаптями, – сказала старушка, – еще спутаю. Положу с курами.

И бросила лапоток к курам.

Утром стала собираться в путь, говорит:

– Была у меня курочка... Хозяйка удивилась:

– Не курочка ведь у тебя была, а лапоток!

Старушка спорить:

– Курочка была, курочка!

И взяла курочку. Пошла дальше.

Шла, шла, смотрит – стоит дом у дороги.

– Пустите ли переночевать? Пустили ее.

– Есть у меня курочка, где бы ее пристроить?

– Посади к курам.

– Не посажу к курам – можно перепутать. Посажу ее к телятам. И пустила курочку к телятам.

Утром стала собираться, спрашивает:

– Где же мой теленочек? А хозяйка в ответ:

– Не теленочек, а курочка!

– Теленочек был, теленочек, – спорит старушка. И взяла теленочка. Шла, шла – дом на пути.

– Пустите на ночь.

– Оставайся.

– Есть у меня теленочек. Куда бы его поставить?

– Поставь с телятами.

– С телятами перепутается. Поставлю с коровами. Поставила теленочка с коровами.

Утром стала собираться:

– Где же моя коровушка?

– Не корова у тебя была, а теленочек, – сказала хозяйка.

– Какой теленочек? Не теленочек, а корова.

И взяла корову. Опять идет, идет, видит – дом. Просит:

– Пустите переночевать.

– Ночуй.

– Есть у меня корова. Где бы ее поставить?

– Ставь с коровами.

– Нет, лучше с лошадьми, а то еще перепутается. И поставила в конюшню.

Утром проснулась и спрашивает:

– Где же моя лошадь? А хозяин говорит:

– Не лошадь ведь была, а корова. Старушка свое:

– Лошадь была, лошадь!

И взяла лошадь. Да еще сказала:

– Где-то сбруя была...

И сбрую забрала. Запрягла лошадь, поехала. Навстречу мышка:

– Подвези меня, тетенька!

– Садись.

Поехали вдвоем. Едут, едут, навстречу заяц:

– Тетенька, подвези!

– Садись.

– Поехали втроем. Едут, едут, навстречу лиса.

– Подвези, тетенька!

– Садись.

Поехали вчетвером. Едут, едут, навстречу волк:

– Не подвезешь ли, тетенька?

– Подвезла бы, да уж больно много вас набралось. Ну да ладно, садись.

Поехали впятером. Едут, едут, навстречу медведь.

– Подвези меня, тетенька!

– Лошадь едва и нас тянет. Мышка говорит:

– Возьми медведя, а я слезу.

– Что толку: ты легкая, а медведь тяжелый, – отвечает старушка.

Медведь все просит:

– Возьми меня. Я одной ногой буду отталкиваться. Взяла старушка медведя.

Ехали, ехали-оглобля сломалась. Послала старушка за оглоблей зайца. Принес он тоненькую хворостинку – не годится.

Пошла лиса. Принесла тонкую веточку – не годится.

Пошел волк. Принес длинное-предлинное деревцо – тоже не подходит.

– Иди-ка теперь ты, медведь.

Медведь принес толстое сучковатое бревно – и оно не годится.

– Придется самой идти, – сказала старушка. – А вы караульте лошадь.

Пока старушка искала оглоблю, звери лошадь съели, одну шкуру оставили. Натянули шкуру на жерди. Пришла старушка, сменила оглоблю, запрягла лошадь. Стала понукать – лошадь не идет. Ударила по лошади – лошадь и свалилась.

– Пропал мой лапоток, ничего у меня не осталось, – сказала старушка и заплакала.

Жил-был мальчик-сирота. И чтобы прокормиться, пришлось ему в пастушки пойти, коз пасти.

Гонит он однажды коз мимо ржаного поля. А козы через изгородь перелезли и в рожь. Гонялся, гонялся за ними пастушок, голос надорвал кричавши, а упрямые козы будто назло ему по ржи носятся и топчут колосья.

Сел пастушок на камень и заплакал. Прискакала тут к нему белка. Спрашивает:

– Что ты плачешь, мальчик?

– Не могу коз из ржи выгнать.

– Только-то и горя? Я тебе их мигом выгоню! – говорит белка и прыг-скок поскакала в поле.

Бегала, бегала за козами, из сил выбилась. Села рядом с пастушком и тоже заплакала. Плачут вдвоем.

– Прибегает лиса. Спрашивает:

– Чего плачете?

– Да вот не можем коз из ржи выгнать.

– Эка беда! – говорит лиса. – Я вам их мигом выгоню!

Бегала, бегала лиса за козами, умаялась совсем, села рядом с пастушком и белкой, тоже плакать начала. Плачут втрог ем, слезы утирать не успевают.

Идет из лесу медведь.

– Что вы тут разревелись? – спрашивает.

– Как же нам не плакать. Никак не можем коз из ржи выгнать.

– Эх вы, мелкота! Не можете коз выгнать. Так и быть, я вам помогу.

Полез медведь через изгородь, сломал ее. Побежал за козами, а те врассыпную – попробуй, поймай их! Ревет медведь, кружится по полю, больше чем козы рожь топчет, совсем упарился. Вернулся ни с чем. Сел рядом с пастушком, белкой и лисой и от горя заревел. Вчетвером плачут.

Летит мимо овод.

– Смешно, – говорит, – такие большие и плачут. Кто вас обидел?

А они хором отвечают:

– Никак не можем коз из ржи выгнать!

– Ну, я вашему горю помогу, – говорит овод.

– Где тебе! – отвечает пастушок. – Я гнал – не выгнал, белка гнала – не выгнала, лиса гнала – не выгнала, медведь – эдакий силач – и тот не смог выгнать ...

А овод как зажужжит:

– Уж я, уж я, уж я выгоню! – и полетел в поле.

Как услышали козы, что овод над ними вьется, так вприпрыжку побежали, через изгородь перемахнули и на дорогу! А овод все над ними кружит и жужжит:

– Уж я, уж я, уж я их!

Пастушок схватил хворостину и побежал за козами. Даже спасибо не успел сказать своим помощникам.

Жили два брата – богатый и бедный. Настал Новый год, у бедняка в закромах пусто, нечем детей накормить. Приш-лось ему волей-неволей идти к богатому брату просить о по-мощи.

– Дай мне, брат, ради праздника немного мяса в долг, – говорит бедный брат.

Ничего не сказал богатый брат, принес коровью ногу и швырнул ее бедняку.

Поклонился тот, стал благодарить. А богач разозлился, досадно ему, что пришлось мясо отдать, крикнул:

– Получил и проваливай! Иди с этой коровьей ногой хоть к самому Хийси*!

* Хийси – по древним верованиям карел – мифический хозяин леса, который якобы мог менять свой облик, но чаще всего выступал в образе древнего старика. Позднее Хийси стали отождествлять с чертом.

Взял бедный брат мясо, а сам думает: "Делать нечего, раз брат велел, придется идти к Хийси. Только где я его найду?"Идет он, идет по лесной тропинке, слышит – топоры стучат. Подошел поближе – дровосеки. Спрашивает их бедный брат:

– Скажите, дровосеки, не знаете ли вы дороги к Хийси?

– Знать-то мы знаем, только идти к нему не советуем. А зачем он тебе?

– Да надо ему вот коровью ногу снести. Дровосеки говорят:

– Иди от поленницы к поленнице – это мы для Хийси дров нарубили – так и дойдешь до его избушки. Только возьми с собой березовое полено. А зайдешь в избу, руки ему не подавай, протяни полено, иначе без руки останешься. А если он будет предлагать тебе награду, то не бери ничего, попроси у него только ручной жерновок, который он всегда за спиной носит.

Поблагодарил бедняк дровосеков за добрый совет и пошел дальше. Наконец пришел к избушке Хийси. Заходит, смотрит – сидит старый Хийси на печи, за спиной жернов.

Поздоровался бедный брат, а Хийси руку ему с печи протягивает:

– Здравствуй, гость!

Бедняк протянул ему полено. Схватил Хийси полено и так сжал, что из полена вода закапала. Бедняк говорит:

– Вот я тебе коровью ногу в подарок принес. Получай! Обрадовался Хийси:

– Все сулят мне подарки, только никто не приносит. Разве что с собаками что-нибудь пошлют. А собаки, известное дело, дорогой сами все съедят. А ты сам подарок принес, и за это я тебя награжу. Чего ты хочешь, золота или серебра?

– Не надо мне ни золота, ни серебра, – говорит бедный брат. – А коли наградить меня хочешь, дай мне этот жерновок, что у тебя за спиной висит.

Закряхтел Хийси, жалко жернова.

– Не хотел я его никому отдавать, – говорит, – но раз ты пришел ко мне с подарком, так и быть – бери. Только помни – жернов этот не простой: он намелет всего, что ни прикажешь.

Взял бедняк жернов и пошел домой. Как раз к празднику успел. Зашел в избу и говорит:

– Ну-ка, жернов, намели нам угощенья к праздничному столу!

И жернов замолол. Полетели из-под жернова и караваи хлеба и калитки и пироги – столько всякой еды, что на столе не умещается.

Дети бедняка наелись, повеселели, на улицу побежали. Встречает их богатый брат и спрашивает:

– Что это вы такие сытые да веселые стали? Еще недавно из дому не выходили, от голода подыхали, а теперь вон как резвитесь.

– А отец к Хийси ходил и принес от него в подарок такой жернов, который намелет все, что захочешь.

Пошел богатый брат к бедному брату и спрашивает, правду ли ему дети рассказали. Бедняк и говорит:

– Помнишь, дал ты мне коровью ногу и велел идти с ней к Хийси? Я и пошел. А Хийси подарил мне этот жернов – всего намелет, что захочешь.

Позавидовал богатый брат удаче бедняка, говорит:

– Я тебе мясо дал – так теперь ты дай мне жернов ненадолго.

– Возьми, – отвечает бедняк. – У меня теперь всего вдоволь. Мне не жалко.

Принес богатый брат жернов домой и приказал ему молоть. Намолол жернов и муки, и круп, и сахару. Скоро амбары богатого брата стали ломиться от всякого добра – на десять лет хватит, ни сеять, ни пахать не надо.

А у бедного брата припасы к концу подходят. Пошел он к богатому брату жернов обратно взять. А богач не отдает:

– Какой жернов? – удивляется. – Никакого жернова я у тебя не брал. У меня у самого есть, зачем мне твой? – И выгнал бедняка.

А сам на другой день отправился со своими работниками на море рыбу ловить. «Дай, – думает, – жернов с собой возьму, пусть соль мелет. Прямо в лодке можно рыбу засолить, на берег не надо возвращаться».

Целый день ловили они рыбу. Наловили порядком, засолили всю рыбу, задремали от усталости: дело было к ночи. А жернов все мелет и мелет соль. Уже целая гора соли посреди лодки выросла, а жернов знай мелет... Некому его остановить – все спят. Так и пошла лодка ко дну.

И жернов на дно упал, и все продолжает соль молоть. И поныне на дне морском мелет. Вот почему вода в море соленая.

Жила в стародавние времена одна вдова. И было у нее три дочери. Пошли как-то девушки в лес. Ходят сестрицы по лесу, ягоды собирают и меж собой беседуют.

– Если бы царевич взял меня замуж, – говорит старшая сестра, – я бы приготовила из трех ячменных зерен еду для целого войска.

– А я из трех льняных волокон соткала бы для всего войска одежду, – говорит средняя.

Младшая помолчала, а потом молвила:

– А если бы меня царевич взял в жены, то я бы трижды родила ему по три золотых сына: руки от запястья золотые, ноги от колена серебряные, по месяцу на висках, солнышко на макушке, на каждом волоске по звездочке небесной.

И как раз в это время в тех местах царевич охотился. Подслушал он разговор девушек и решил жениться на младшей сестре. Пришел домой, попросил у отца благословения на женитьбу. Отец перечить не стал, благословил сына. Женился царевич на младшей сестре, а старшую и среднюю тоже во дворец взял.

Пожили сколько-то времени, родила царица трех чудесных сыновей: руки от запястья золотые, ноги по колено серебряные, по месяцу на висках, солнышко на макушке, на каждом волоске по звездочке небесной. Как и обещала. А царевич в ту пору был в отъезде. Пошел царь-отец бабку-повитуху искать. Идет по дороге, попадается ему навстречу Сюоятар, кланяется царю:

– Куда направился, царь-кормилец?

– Пошел бабку-повитуху искать.

– Возьми меня!

Он ее и взял. А Сюоятар знала, какие дети родились у царицы. Забежала домой, будто за веником, и прихватила трех мышат. Пришла к царице, забрала ее чудесных сыновей, подложила вместо них трех мышат. А детей отнесла в зеленое поле, на желтую ниву, под белый камень. Сама пошла к царю и говорит ехидно:

– Иди посмотри, кого родила царица: там три мышонка паршивых.

Приезжает царевич домой. Опечалился он, узнав, каких детей жена родила, да делать нечего. Проходит некоторое время, царевич снова уезжает по своим делам царским, а жена дома остается. Опять в это время родились у нее три сына, такие красавцы: руки от запястья золотые, ноги по колено серебряные, по месяцу на висках, солнышко на макушке, на каждом волоске по звездочке небесной.

Опять отправился царь бабку-повитуху искать. Невестка ему говорит:

– Не бери, батюшка, ту, что первой встретится, возьми вторую.

Идет царь по лесной тропинке, навстречу ему Сюоятар:

– Здравствуй, царь-кормилец, куда путь держишь?

– Иду бабку-повитуху искать.

– Возьми меня!

– Не возьму. Невестка не велела брать ту, что первой встретится.

Сюоятар быстренько по лесу пробежала и снова вышла на дорогу, царю навстречу идет, просится в повивальные бабки. Царь и не узнал ее. Приводит домой. А она уже припасла трех воронят.

Подложила Сюоятар воронят царице, взяла чудесных сыновей и отнесла их, как и в первый раз, в зеленое поле, на желтую ниву, под белый камень.

Возвратился царевич домой, еще больше опечалился, да решил посмотреть, что будет в третий раз. Опять уезжает он по своим делам, жена остается одна. Немного времени прошло, родила она трех сыновей, таких же красивых, как и прежде. В третий раз идет царь за повитухой.

Говорит ему жена царевича:

– Не бери, царь-батюшка, в бабки ни первой, ни второй встречной, возьми третью.

А Сюоятар тут как тут:

– Здравствуй, царь-кормилец, куда идешь?

– Иду бабку-повитуху искать.

– Возьми меня!

– Не велела невестка брать первую встречную. Не возьму тебя!

Пробежала Сюоятар по лесу, снова выходит царю навстречу, а он и на этот раз не берет ее в повитухи. Сюоятар прошла вперед, опять круг сделала и в третий раз попадается царю. Царь и не узнал, что эта та же самая женщина, взял ее. На этот раз Сюоятар захватила трех щенят, приходит с ними в баню, а там только два сына. Знала жена царевича, что не отступится от нее Сюоятар, придет и унесет сыновей, – спрятала одного сына под косы.

Сюоятар кричит на нее:

– Где третий сын, куда спрятала?

– Нету третьего, двое всего и было.

Унесла Сюоятар и этих сыновей на то же место: в зеленое поле, на желтую ниву, под белый камень.

Вернулся царевич из поездки, разгневался на жену. А Сюоятар ему наговаривает:

– Вот как тебя жена ловко обманула, обещала золотых сыновей, а народила мышат, воронят да щенят. Убить ее надо!

И велел царевич смастерить бочку с железными обручами, посадить туда жену и бросить в море. Так и сделали. А коварная Сюоятар радуется. Говорит царевичу:

– Меня бы взял в жены, так я бы тебе восемь золотых сыновей привела: руки от запястья золотые, ноги по колено серебряные, по месяцу на висках, солнышко на макушке, на каждом волоске по звездочке небесной.

Но не хочет царевич жениться на Сюоятар – тошно ему на нее смотреть. И все же не прогнал ее. Так Сюоятар и осталась при царском дворе ждать своего часа.

Плавает мать с сыном по морю, носит их по волнам. Сын растет в бочке не по дням, а по часам. Много ли, мало ли времени прошло, уж и сами они не знают. Вот однажды слышат, бочка будто о берег бьется, о камешки стукается. Сын говорит:

– Позволь, матушка, бочку разломать, хочу на солнышко поглядеть, свежим воздухом подышать!

– Не надо, сынок, еще утонем.

– Не утонем – берег близко.

Просил он, просил, мать и разрешила. Выпрямился сын, уперся ногами в днище – оно и вылетело. Вышли они на берег, видят пустынный остров. Сын взял у матери шелковый платок, ударил три раза крест-накрест и говорит:

– Пусть встанет на этом месте дворец не хуже царского!

И вырос на пустынном острове дворец, всего у них вдоволь, живут и нужды не знают. Замечает сын, что мать невеселая, чем-то опечалена, плачет часто. Стал он спрашивать, что с ней. Царица и рассказала сыну:

– Есть у тебя восемь братьев, таких, как ты. Сюоятар отняла их у меня совсем маленькими, с тех пор я их и не видела.

Сын говорит:

– Не горюй, мама. Испеки мне девять колобков на грудном молоке и сшей девять рубашек. Пойду я братьев искать.

– Не ходи, сынок, Сюоятар и тебя погубит!

– Теперь не погубит, коль раньше не сумела. Испекла мать девять колобков, сшила девять рубашек.

Надел сын одну рубашку, бросил колобок на землю и отправился в путь. Куда колобок катится, туда и он идет. Прикатился колобок на берег моря. Ударил сын трижды шелковым платком крест-накрест – появился серебряный мост с медными перилами. Прошел он по этому мосту, а колобок дальше катится, по зеленому полю, через желтую ниву и скатился в расщелину скалы. Смотрит молодец – а там дом стоит. Зашел в дом – на полу спят восемь юношей – все точь-в-точь такие же, как и он: руки от запястья золотые, ноги по колено серебряные, по месяцу на висках, солнышко на макушке, на каждом волоске по звездочке небесной. Положил он каждому в изголовье по колобку и по рубашке, а сам спрятался за печку. Утром просыпаются братья, удивляются – откуда появились колобки и рубашки. Пробуют колобки – вкусно:

– Кажется, будто на материнском молоке эти колобки испечены!

Примерили рубашки – всем впору:

– Кажется, будто родная матушка эти рубашки сшила. Тут выходит девятый брат из-за печки и говорит:

– Я ваш брат, пришел за вами! Съешьте эти колобки, наденьте рубашки, я вас отведу домой, к родной матери.

Обрадовались братья, собрались в дорогу и пошли все вместе к матери. Где пройдут – там темный лес светлеет. А мать, как увидела их, заплакала, запричитала от радости.

Зажили они на славу, без печали и горя.

Ходили там нищие, милостыню собирали. Увидали они мост и пошли по нему. Смотрят – стоит на острове богатый дворец. Подошли к дворцу, дивятся. Тут выходят из дворца девять молодцев чудесных, красавцев невиданных. Повели они нищих в дом, приняли как гостей, накормили, напоили. Погостили нищие и обратно засобирались. А царица им еще с собой всякого добра надавала. Случилось нищим проходить мимо царского дворца. Увидел их царь, зазвал к себе:

– Заходите, люди добрые, расскажите, что видели и слышали.

– Есть у нас что порассказать. Ходили мы, ходили по свету, притомились, пришли на берег моря отдохнуть, видим – серебряный мост с медными перилами. Пошли мы по мосту и попали на остров. Пустынный это был раньше остров. А теперь на том острове дворец лучше царского! Из дворца вышли девять молодцев, все красавцы, один к одному: руки от запястья золотые, ноги по колено серебряные, по месяцу на висках, солнышко на макушке светится, на каждом волоске по звездочке небесной! И мать у них пригожая да ласковая. В саду у них птички поют, деревья диковинные растут. Угощали там нас на славу и с собой еще дали!

Царевич задумался, тоска его одолела, по всему выходит, что это его жена с сыновьями. Просит он нищих проводить его на остров к тому дворцу. Отправляются они в путь. Подходят ко дворцу – им навстречу девять чудесных братьев. И сразу кругом засияло, засверкало, даже глазам больно. А следом за молодцами мать выходит. Узнал тут царевич свою жену, упал перед ней на колени, просит прощения" домой зовет. Жена ему отвечает:

– Не пойдем мы с тобой, Сюоятар нас погубит!

– Об этом вы не тужите! – говорит царевич.

И отправляются все с царевичем. Сын берет у матери шелковый платок, ударяет три раза крест-накрест – дворца как не бывало. Переходят мост, опять сын ударяет – и мост исчез.

Как увидела Сюоятар чудесных молодцев и с ними их мать и отца – так и слова сказать не может. Быстрехонько скрылась с глаз долой, задворками, задворками – и до лесу добралась. Пока спохватились – ее и след простыл.

А царевич устроил такой пир, какого еще не видывали в этом царстве. И я там была. Дали мне узорчатые варежки, гороховую плеть, восковую лошадь. Поехала я мимо поповского гумна – гумно загорелось. Лошадь моя от жары растаяла, узорчатые варежки сгорели, гороховую плеть куры склевали. Так мое добро и пропало, на том и сказке моей конец.

Жили когда-то в старину муж с женой и дочерью. Однажды потерялась у них в лесу черная овца. Отправились мать с отцом ее искать, а дочь дома оставили. Разошлись в разные стороны, идут по лесу и кличут овцу. Вдруг навстречу жене – Сюоятар. Говорит:

– Плюнь в мои ножны, обойди вокруг меня три раза – найдется твоя овца.

Женщина обрадовалась, плюнула в ножны, обошла вокруг Сюоятар три раза и сама превратилась в черную овцу! А Сюоятар той женщиной обернулась и кричит:

– Эй, муженек скорей сюда, я уже нашла овцу! Пошли домой, а муж ничего не замечает. Привели овцу,заперли в хлев. Дочь сразу приметила – это не ее мать. Хоть и похожа на нее, а глаза неласковые, злые. Пошла девушка в хлев, на овечку глянула – глаза как у родной матери! Заплакала она, обняла овцу. Та и говорит:

– Ах, доченька, превратила меня Сюоятар в овцу, а сама мое место заняла. Пои ты меня из чистого ковшика, корми хоть корочкой хлеба. Не могу я пойло пить вместе с овцами!

Стала дочь чаще в хлев ходить, поит мать из чистой посуды, поесть ей приносит что-нибудь получше. Сюоятар видит, что овца пойло не пьет, говорит мужу:

– Совсем перестала эта черная овца есть и пить, надо ее убить, не то околеет.

Дочь услышала это, прибежала в хлев, кинулась матери на шею, плачет заливается:

– Хотят тебя, маменька, убить, так приказала Сюоятар отцу.

А мать ее утешает:

– Ничего не поделаешь, доченька. А когда меня будут резать, приходи с отцом в хлев, возьми в платочек три капли моей крови и закопай этот платочек под окном.

Поплакали они вместе, попрощалась дочь с матерью и ушла домой. Утром отец засобирался овцу резать, наточил нож, а дочь следом за ним в хлев. Заплакала, просит отца не убивать овцу. Отец и сжалился, не убил. Вернулся в избу, повесил нож на гвоздь. На второй день Сюоятар разворчалась, отправляет мужа снова в хлев. Дочь опять побежала за отцом, просит его оставить овцу в живых. Не мог отец устоять перед дочерью, так и вернулся в избу. Сюоятар злится. На третий день отправляет мужа, наказывает, чтобы не возвращался, пока не убьет овцу. Опять побежала дочь следом, заплакала, но ничего уже не помогло. Зарезал отец овцу. Подложила дочь платочек, взяла три капли материнской крови, закопала платок под окном, как мать наказывала. И выросла на этом месте белая береза.

Тем временем родила Сюоятар дочь. Еще больше невзлюбила она падчерицу, с утра до ночи заставляет ее работать.

Жили они так сколько-то времени. Однажды царь решил устроить у себя пир. Надо царевича женить, вот на пиру он и будет выбирать себе невесту.

Слуги царские созывают людей:

– Люди добрые, приходите к царю на бал. Здоровые пусть сами придут, хромые – на коне приедут, слепые – на лодке приплывут.

Сюоятар засуетилась, засобиралась на царский бал. Дочь свою прихорашивает, а падчерице говорит:

– Тебе на бал нельзя идти, работы много. Да и надеть-то тебе, замарашке, нечего.

А сама разворотила печь и наказывает, чтобы к их приходу печь была на месте, как прежде. Ушли они, а девушка не знает, как за дело приняться. Пошла к тому месту, где платочек закопала, села под березой, плачет. Вдруг услышала она голос матери:

– Что ты, моя доченька, так горько плачешь?

– Ах, матушка, ушли все на царский пир. Сюоятар разобрала печку и наказала к их приходу поставить на место. Если не сделаю, так меня убьют. А как я печку поставлю?

Мать и говорит:

– Отломи от березы ветку, ударь крест-накрест, скажи: «С маминого благословеньица, стань, печь, как прежде стояла».

Дочь так и сделала. Приходит обратно к березке, радостная. А мать спрашивает у нее:

– Не хочется ли тебе, доченька, на царский пир-бал?

– Как же не хочется, да ведь у меня никакой одежды нет, только сарафан холщовый, что на мне.

Тут появился конь: один волос золотой, другой серебряный, а третьему и названия нет. Мать велит дочке в одном ухе умыться, в другом одеться и ехать на бал.

Приезжает девушка на царский двор, там слуги ее встречают, коня привязывают к золотому столбу. Как вошла она в палаты царские, так все кругом засветилось, будто солнышко из-за тучи выглянуло. Царевич как посмотрел на нее, так и глаз не может отвести. Весь вечер вокруг нее ходит, только с ней танцует, больше никого не замечает.

А дочери Сюоятар за столами не видно, не пустили ее в палаты. Сидит она в передней избе на лавке около печки. Кухарка ворчит: «Ходят тут всякие, побираются, не сидится дома!» Стала чугун доставать из печи ухватом, да черенком и ударила дочь Сюоятар – у той шишка огромная вскочила над глазом, она в слезы.

А девушка уже домой засобиралась. Захотелось царевичу узнать, кто она такая и откуда приехала. Решил он на хитрость пойти: велел слугам дверной косяк дегтем намазать" авось что-нибудь прилипнет. Побежала девушка – шапочка с головы и пристала к смоле. Взял царевич шапочку. А девушка выбежала во двор, вскочила на коня и уехала. Только ее и видели.

Вернулась домой, надела свой холщовый сарафан, коров пригнала, убрала в избе и забралась на печь. Приходит Сюоятар с дочкой, та глаз рукой прикрывает, ревет во весь голос.

Девушка спрашивает:

– Что с тобой, чего ты плачешь? А Сюоятар и говорит:

– Да вот очень уж прыткая, бегала с царевичем по царским палатам, играла и упала, чуть глаз не вышибла себе. Вот и выскочила на лбу шишка. А кто на печи сидит, с тем ничего не случается.

И рассказывают они, какая красавица на бал приезжала. Девушка говорит:

– Не я ли хоть это была?

– Ты, замарашка, молчи уж там на печи, перебирай золу! Тебя и на порог царский не пустят!

На второй день царь опять собирает пир, зовут всех? «Здоровые – пусть сами придут, хромые – на коне приедут, слепые – на лодке приплывут». Сюоятар с дочкой опять пошла. А перед уходом смешала она ячмень, овес и рожь вместе и наказала падчерице все зерно за вечер перебрать, да еще коров с пастбища пригнать.

Осталась девушка одна, пошла к березе, рыдает. Мать спрашивает, отчего дочь так горько плачет. Девушка в ответ:

– Как мне не плакать, все ушли на пир, а Сюоятар перемешала ячмень, рожь и овес и велела за вечер все перебрать. Где мне успеть?

– Не плачь, доченька, возьми ветку с березы, ударь три раза крест-накрест и скажи:"С маминого благословеньица, отделитесь, зернышки, как раньше были".

Взяла девушка веточку, сделала как мать наказывала, зерна и отделились. Пошла она опять к березе. Дала ей мать коня: один волос золотой, другой серебряный, третьему и названия нет. Умылась девушка в одном ухе, в другом оделась, стала краше прежнего и поехала на пир. Приезжает к царскому дворцу, а царевич уже поджидает ее, привязывает коня к золотому столбу, берет девушку за руки и ведет в палаты, ни на шаг от нее не отходит.

А дочка Сюоятар опять на кухне сидит, кости перебирает. Ее и близко к царскому столу не подпускают. Кухарка ворчит, в сердцах толкнула чугун прямо на ногу дочери Сюоятар. Та завыла от боли.

Пир уже к концу подходит, девушке надо домой поспеть. А царевич скобу дверную дегтем смазал, перстень тут и остался. Девушка вскочила на коня и уехала. Переоделась, коров домой пригнала и залезла на печь. Сидит, ждет.

Приходят все с пира. Дочь Сюоятар хромает.

– Что с тобой? – спрашивает падчерица. Мать говорит:

– Бегала с царевичем, в жмурки играла, упала и ногу ушибла. А кто на печке сидит, с тем ничего не случается.

Давай они рассказывать наперебой, что там было, как приезжала девушка невиданной красоты, и никто не знает, кто она и откуда.

– Не я ли хоть это была? – спрашивает девушка.

– Ты, замарашка! Сиди себе на печи, в золе, и помалкивай, – говорит мачеха.

Ну, ладно. На третий день царь опять устраивает пир. Хочется царевичу узнать, что это за девушка, и жениться на ней. Сюоятар опять собирается с дочкой на пир. На этот раз налила она в молоко воды.

– Мы пойдем на царский пир, а ты тем временем отдели молоко от воды. И коров вечером пригони.

Ушли они. Девушка осталась одна, пригорюнилась, пошла на могилу матери: плачет-причитает, свою горькую долю оплакивает. Мать опять и спрашивает:

– Что, доченька, причитаешь, чем тебя обидели? Рассказала она матери, какую работу оставила ей Сюоятар. Мать говорит:

– Отломи веточку от березы, ударь три раза крест-накрест, скажи: «С маминого благословеньица, отделитесь молоко и вода, как прежде были». И приходи сюда.

Взяла девушка ветку, ударила крест-накрест, как мать ее научила. Молоко от воды и отделилось. Приходит обратно к березе. Мать дает ей коня, краше прежнего. В одном ухе девушка умылась, в другом оделась и поехала на бал. Царевич встречает ее, ведет в палаты, за стол сажает, не отходит от нее.

А дочь Сюоятар опять на своем прежнем месте сидит, злится, что ее не пускают в палаты. Кухарки и слуги ворчат на нее: «Путается тут в ногах, мешает». Одна кухарка схватила ее за руку, оттолкнула в сторону, руку ей и вывихнула. Та опять в слезы.

А девушка на пиру веселится, все ею любуются, и царевич больше всех. Побыла она свое время, опять быстренько в дверь – и убежала. А порог был дегтем вымазан – башмачок к нему и прилип.

Хочется царевичу найти красавицу, где бы она ни была. На следующий день он собрал всех девушек, чтобы примерить шапку, перстень и башмачок; которой они подойдут, ту он и возьмет за себя замуж. А Сюоятар очень хочется свою дочь за царевича отдать. Обтесала она у ней голову, чтобы шапочка пришлась впору, обстрогала палец, чтобы перстень надеть, обстрогала ногу, чтобы башмак подошел – все и подошло. Видит царевич – не та это девушка, эдакая дурнушка, да что делать. Слово царское крепко, обещал – надо взять.

Поехал царевич к себе домой с невестой. Плывут на лодке.

А девушка коров на берегу пасет и напевает:

* Курик – колотушка из отесанного полена для колки дров.

Царевич спрашивает:

– О чем там девушка поет? А невеста отвечает:

– Да это пастушка. Она с коровами переговаривается, себя забавляет.

Проехали немного, девушка идет по берегу, снова поет:

Хочет царевич подъехать к берегу, спросить у пастушки, о чем она поет, да невеста не пускает:

– Нечего слушать песни пастушки. Она коров ублажает, себя забавляет, делать ей больше нечего.

Опять едут, а песня снова с берега доносится:

Не послушался царевич невесты, подъехал к берегу, девушка ему все и рассказала. Он как снимет шапку с невесты – так и есть, голова вся в крови, нога в крови и палец тоже.

Примерил на девушку-пастушку – ей все впору. Взял ее царевич в жены, а дочь Сюоятар бросил в воду.

Но Сюоятар ничего об этом не знает. Думает – ее дочка и есть жена царя.

Вот родила жена царевича ребенка. Сюоятар пошла навестить внука и дочь. Плывет на лодке, смотрит, красивый цветок в озере вырос. Подъехала она ближе и хотела сорвать его для внука. А там голос такой тихий: «Что ты, мать, делаешь, чуть сердце мое не вырвала».

Узнала Сюоятар всю правду, оживила она дочь и поехала дальше.

Приходит в дом царевича, ничего не говорит. Истопила баню и там обратила жену царевича в голубую важенку, оле-ниху, и отпустила по вольному свету бегать, а свою дочь во дворец привела. Видит царевич – что-то сталось с женой, вроде и не она это. Да ничего не говорит. А ребенок день и ночь плачет, никто унять его не может – голодный, молока-то нет.

Жили-пожили. А у царя был пастух, коров пас. Сидит он как-то на пеньке, в свой рожок играет. Откуда ни возьмись – подбегает к нему голубая важенка и говорит:

Плачет ли моя ласточка, Стонет ли моя зоренька? Печален ли мой господин?

Я жена царевича, Сюоятар превратила меня в важенку. Отвечает пастух:

Плачет твоя ласточка, Стонет твоя зоренька, И печален твой господин.

Важенка просит пастуха:

– Принеси ты завтра ребенка в лес. Я приду сюда и буду кормить и холить его, пока другие олени в озере купаются... А если не будут давать, так ты скажи: «Раз не можете дома утешить ребенка, дайте мне его в лес. Там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шепот листочков ребенок, глядишь, и успокоится».

Под вечер бежит стадо оленей – мимо пробежали, бежит второе стадо – тоже мимо, третье стадо побежало – и голубая важенка с ними убежала.

На следующий день пастух говорит царевичу:

– Дайте мне ребенка в лес, я понянчу его там, раз он у вас все время плачет.

– Дома не можем успокоить, где уж тебе, – говорят ему.

– А вы дайте, там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шепот листочков, может, дитя и успокоится.

Дали ему, авось и вправду утешит. Приносит пастух ребенка в лес и кличет:

Важенка, голубонька, Иди дитятко кормить, Свою ягодку поить! Она у Сюоятар не ест, У злой ведьмы не пьет, Из рожка не сосет!

Важенка прибежала, сбросила с себя оленью шкуру, превратилась в женщину, взяла ребенка на руки, кормит его грудью, а сама и плачет и смеется от радости. Накормила, ребенок успокоился, заснул. Целый день мать нянчилась, играла с ним, ласкала его.

Вечером отдала ребенка пастуху, сказала, чтобы и завтра принес. Накинула на себя шкуру и побежала за третьим стадом оленей.

Ребенок дома всю ночь проспал спокойно, не плакал. Царевич удивился, задумался.

Утром пастух опять просит ребенка:

– Дайте мне его в лес на день. Там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шепот листочков дитя и успокоится.

Сюоятар не хотела давать ребенка, да царевич ее не послушался, разрешил. Опять приходит пастух на то самое место, зовет важенку:

Важенка, голубонька, Иди дитятко кормить, Свою ягодку поить! Она у Сюоятар не ест, У злой ведьмы не пьет, Из рожка не сосет!

Прибегает важенка, сбрасывает шкуру, берет свое дитя на руки, кормит его, убаюкивает, песенки поет. Целый день провела с ребенком. Жаль ей уходить, да надо. Отдала ребеночка пастуху и говорит:

– Принеси его еще завтра, в последний раз. А потом уж я прийти не смогу, уходит наше стадо в другие края, за далекие моря, – сама надела шкуру и побежала стадо догонять.

Пастух принес ребенка домой, ребенок ночь спит без просыпу, не плачет, не беспокоится. Царевич уже не на шутку встревожился: тут что-то не ладно! Решил он сходить к старушке-вдове, что она скажет, она ведь все знает. Приходит к ней и говорит:

– Вот у меня ребенок все плакал, плакал, ничем унять не могли, а как стал пастух брать его в лес, так две ночи спит, голоса не подает. Что за чудо?

– Вот что, царевич, – говорит старушка, – не мудрено, что ребенок успокоился, – уже два дня он сосет материнское молоко. Ведь твою жену Сюоятар обратила в голубую важенку, а женой у тебя ее дочь. Вот важенка-мать и кормит ребенка в лесу. Ты завтра опять дай ребенка пастуху, сам иди за ним следом и спрячься. Важенка прибежит, сбросит шкуру, станет ребенка кормить. А ты в это время шкуру сожги. Как только шкуру сожжешь, жена сделается мертвой, но ты не пугайся. Там направо есть скала, под скалой два родничка – в одном мертвая, в другом живая вода. Ты принеси этой воды, побрызгай сначала мертвой водой, потом живой, она и оживет. Только так ты спасешь свою жену, не то она всю жизнь будет важенкой.

На третий день царевич с радостью отдал ребенка пастуху, а сам пошел за ним следом. Приходит пастух в лес, зовет:

Важенка, голубонька, Иди дитятко кормить, Свою ягодку поить! Она у Сюоятар не ест, У злой ведьмы не пьет, Из рожка не сосет!

Смотрит царевич – бежит важенка, что есть силы несется. Прибежала, сбросила шкуру, взяла ребенка на руки, села на пенек и начала кормить и ласкать его. Царевич так и обмер – точно, его жена! Подкрался он, взял шкуру и бросил в костер. Женщина чувствует – гарью пахнет:

– Кто мою шкуру сжег, тот меня погубил! – и упала мертвая.

Царевич побежал к скале, зачерпнул из одного родничка мертвой, из другого живой воды. Побрызгал мертвой водой, потом живой-ожила жена, встала, обрадовалась, да ненадолго.

– Зачем ты меня спас, все равно Сюоятар погубит!

– Не погубит, ей недолго жить осталось!

Привел он жену с ребенком домой. А Сюоятар с дочерью в смоляной яме сожгли, как делали в старину.

И стал царевич жить счастливо со своей женой и ребенком.

Жили когда-то белка, рукавица да иголка. И пошли они в лес. Смотрят – перед ними три тропинки. Белка-она ведь старше всех была – и говорит:

– Мы по разным тропочкам пойдем, а кто первый находку найдет, тот и остальных позовет.

Иголка шла, шла и пенек смолистый нашла, кричит:

Подбежали тут к иголке рукавица с белкой.

– Вот какой пенечек я нашла! – говорит иголка.

– Хо! Какая же это находка? Таких пеньков полон лес! И с досады побили они иголку. А потом вновь по разнымтропкам разошлись. Иголка шла, шла и лесную ламбу* увидела. Опять она кричит:

* Ламба – небольшое лесное озеро без истоков.

– Ой, скорее, рукавица, Вместе с белочкой-сестрицей! Я по тропке шла И находку нашла!

Подходят к ней рукавица с белкой:

– Ну, что еще нашла? Иголка и отвечает:

– Озерко лесное нашла.

Опять попало тут иголке. Рукавица и белка больно ее били да приговаривали:

– Нашла находку – озерко!

И опять все в разные стороны разошлись.

Подходит иголка к болоту и видит: олени траву щиплют.

Иголка подкралась к самому большому оленю и спряталась в травинке, что на кочке перед оленем росла. Олень проглотил ее вместе с травой и упал замертво. Тут выскочила иголка да как крикнет:

– Ой, скорее, рукавица, Вместе с белочкой-сестрицей! Я по тропке шла И находку нашла!

А рукавица с белкой в ответ:

– Нет уж, хватит! Ей лишь бы за нос нас водить. Верно, опять пенек нашла.

Второй раз зовет иголка:

Ой, скорее, рукавица, Вместе с белочкой-сестрицей! Я по тропке шла И находку нашла!

А рукавица с белкой в ответ:

– Не обманешь! Видно, опять на ламбу набрела. Третий раз зовет иголка:

Ой, скорее, рукавица, Вместе с белочкой-сестрицей! Я по тропке шла И находку нашла!

Тут подходят наконец к ней рукавица с белкой.

– Ну, какая еще находка?

– Я оленя нашла.

А олень на кочке мертвый лежит.

Рукавица с белкой давай иголку по головке гладить – больно уж хороша находка. Разделали они оленя и мяса сварить надумали, да вот беда – котелка у них нет. Иголка и говорит белке:

– У тебя коготки острые, надери-ка бересты, мы из нее котелок смастерим и мяса наварим.

Принесла белка бересты.

Иголка прошила бересту – и котелок готов.

– А ведь у нас и воды нет, и взять ее негде, – говорят рукавица с белкой.

А иголка отвечает:

– Да я же ламбу нашла! Там воды хватит. Сбегала рукавица по воду.

– А у нас и дров нет, чтобы огонь развести. Иголка говорит:

– Так я пенек смолистый нашла! Стали они варить.

Вот сварилось мясо, наелись они досыта, а остатки домой прихватили.

Верно, и теперь еще едят, если запас не вышел.

Жили-были муж да жена. И была у них одна-единствен-ная дочь Маша. Выросла Маша красавицей, как ягодка на лесной поляне. Отец и мать очень любили свою дочь, души в ней не чаяли. И рукодельница она была хорошая. За что ни возьмется, все у нее в руках спорится. Жили они счастливо, да вот мать захворала и умерла. Остался отец вдвоем с дочкой. Нелегко им было, а жили они дружно. Но вот надумал отец жениться, а в жены ему попалась Сюоятар. У нее тоже была дочь, Марфа, дурнушка, непослушная да ленивая.

Невзлюбила Сюоятар свою падчерицу, всю тяжелую работу по дому на нее взвалила. А Маша все делает, слова не скажет, и красота ее не вянет. Мачеха еще пуще злится,.. Решила она падчерицу со свету сжить. Придумала Сюоятар девушкам работу: родной дочери дала шелковую куделю прясть, в горнице ее посадила. А падчерице – куделю из травы болотной. Ведет ее к проруби и наказывает:

– Здесь пряди, не уходи никуда. А если веретено уронишь в прорубь, сама за ним полезешь!

Осталась девушка одна, сидит и прядет. Пряла, пряла, оборвалась у нее нитка, сорвалось веретено и упало в воду. Что делать?

– Рыбка-плотичка, – просит Маша, – подай веретенце!

А из проруби в ответ:

– Молодые ножки, иди сама по дорожке!

И мачеха тут прибежала, заставляет лезть за веретеном. Поплакала Маша, страшно ей в воду лезть, да делать нечего. Накинула она на голову сарафан и прыгнула в прорубь. Там открылась перед ней широкая дорога, светло кругом, красиво! Пошла она по дороге. Идет, идет. Навстречу ей – стадо коров. Окружили они девушку, стали просить:

– Девушка, девушка, подои нас, и нам станет легче, и ты молочка попьешь. А в награду за твою доброту лучшая из нас за тобой пойдет.

Девушка взяла подойник, подоила коров, попила молока парного и дальше пошла. И лучшая корова из стада за ней идет. Долго ли, коротко ли шли, встречается табун лошадей. Тоже к ней с просьбой:

– Девушка, девушка, причеши нас, подстриги нам гривы, подкороти хвосты. А за работу возьми лучшего коня из табуна.

Маша причесала их, подстригла гривы, подрезала хвосты и пошла, а следом за ней – лучший конь. Видит – стоит домик у дороги. Заходит, а там старушка на печи сидит. Поздоровалась Маша, села на лавку. Хозяйка у нее спрашивает:

– Кто ты такая и откуда пришла?

– Я бедная девушка, пришла с белого света.

И рассказала все, что с ней приключилось. Выслушала ее старуха и говорит:

– Девушка, голубушка, истопи баню, помой меня и моих деток. Давно мы в бане не были, хвораю я.

Маша быстренько баню истопила, вымыла полок, веники приготовила. Сначала помыла-попарила хозяйку, та осталась довольна. Потом старуха дает ей решето, – а там ящерицы и лягушки. Взяла их девушка, всех веничком попарила, теплой водой окатила. Довольны детки, хвалят Машу. Хозяйка рада, что так хорошо помылись, говорит:

– Вот тебе, добрая девушка, за труды, – и подает ей сундук и ларец.

Поблагодарила Маша старушку, взяла сундук и ларец и домой отправилась, а лошадь и корова за ней идут. Пришла Маша домой. Лошадь и корову во двор завела, сундук и ларец в амбар снесла. Как откроет сундук – там всякого добра полно, раскрывает ларец, – а в нем камни самоцветные переливаются, аж глазам больно! Увидела это Сюоятар, зависть ее одолела, почему не ее дочь, а падчерица стала такой бога-той. И посадила Сюоятар свою дочь прясть у проруби, дала куделю из болотной травы.

Сидит Марфа, прядет. Веретено в воду и упало. Говорит она:

– Рыбка-плотичка, подай веретенце! А из воды отвечают:

– Молодые ножки, иди сама по дорожке! Страшно прыгать, да приданого хочется. Прыгнула онав прорубь, а там широкая дорога. Она и пошла по ней. Шла, шла, встречается ей стадо коров. Просят коровы де-вушку:

– Девушка, девушка, подои нас, нам тяжело ходить. А за работу возьми лучшую из нас.

Посмотрела она на них и отвечает:

– Я дома и своих коров не дою, а вас и подавно не буду. У меня ручки белые, молоком мытые.

Коровы рассердились на нее, давай ее бодать, еле жива убежала. Идет и плачет. Шла, шла, навстречу ей табун лоша-дей. Окружили Марфу лошади, просят, чтобы она их причеса-ла, гривы подрезала, хвосты подкоротила, а они ей за это лучшую лошадь обещают.

Девушка и им отвечает:

– Мои руки мать молоком мыла, не хочу их пачкать вас грязных причесывать и стричь!

Обиделись на нее лошади, погнались за ней, копытами бьют – еле ноги унесла. Опять пошла дальше, плачет от досады и боли. Шла, шла, увидела домик. Заходит в избу, села на лавку, молчит. Старуха с печи говорит ей:

– Здравствуй, девушка. Откуда путь держишь и зачем идешь?

Марфа отвечает:

– Пришла я с белого свету, веретено уронила в прорубь, ищу его.

Старуха говорит:

– Истопи для меня и для моих детей баню, помой и попарь нас. А я тебя за это награжу.

Марфа баню кое-как протопила, с дымом закрыла; вода чуть теплая, веники сухие. Повела в баню старушку, сухим веником ее похлестала, холодной водой помыла. Та, бедная, совсем замерзла, забралась дома на печку отогреваться. Дала ей детей помыть – ящериц и лягушат. Пришла Марфа с ними в баню, швыряет их, проклинает. Сухим веником всех похлестала, в ведро с холодной водой высыпала, палкой перемешала и обратно на решето бросила. Половину покалечила. Плачут они, пищат, жалуются старушке на Марфу:

– Лучше бы не отправляла нас с такой злой девушкой: заморозила она нас, искалечила, кому хвост оторвала, у кого лапки обломала, кому глаза выколола. Помыла холодной водой, в холодной и угарной бане.

Ничего не говорит хозяйка девушке. Дает ей за работу сундук и ларец. Та обрадовалась: вот и у нее будет много добра! И про веретено забыла, а старушка ей наказывает:

– Как придешь домой, не заноси добро в амбар, а то старикова дочь обменяет. Неси прямо в ригу, там и открывай.

Приходит девушка домой с сундуком да с ларцем. Идет с матерью в ригу. Открыла сундук – там смола. Взялась за ларец – из него пламя вырвалось. Вспыхнула смола, загорелась в риге солома. Не успели мать с дочерью с места сойти, слова вымолвить, тут и сгорели.

Остались опять отец с дочерью вдвоем, живут в своем доме счастливо и богато. Вот и вся сказка.

Жил в давние времена крестьянин с женой. Было у них девять сыновей. Заболел как-то отец и задумался: дай-ка на случай своей смерти поделю между сыновьями имущество. И поделил: старшему – лошадь и сани, второму-соху да борону, третьему-ригу и цеп, четвертому – корову и подойник, пятому – барашка да овечку, шестому – лодку и сети, седьмому – лук да собаку, восьмому – кошель и топор, девятому – лыжи да ахкиво*.

* Ахкиво – легкие санки в виде лодочки, которые охотник брал с собой в лес.

– А если десятый сын родится, то ему уж дом достанется, – сказал отец.

И вот стало известно, что в семье должен родиться десятый ребенок. Поговорили между собой братья и решили:

– Если десятый сын родится, то придется нам с родным домом расставаться. Лучше заранее уйти. Пойдем в лес, там и жить будем.

А родителям сказали, будто на охоту собрались. Говорят отцу и матери:

– Мы пойдем на охоту, может, несколько дней пробудем. Если родится девочка, то поставьте на крышу прялку, а если мальчик – косу. Мы как будем из лесу возвращаться, так и узнаем, кто у нас появился – брат или сестра.

И ушли. Прошло несколько дней, родила мать дочку. Вспомнила, о чем ее сыновья просили, поставила на крышу прялку.

А злая колдунья Сюоятар уже успела узнать об уговоре и ночью подменила прялку косой.

Братья каждое утро подходили к опушке леса, чтобы посмотреть, что стоит на крыше. И вот видят – коса на крыше появилась. Опечалились братья, да что делать – раз решили домой не возвращаться, если родится брат. Так тому и быть. И ушли они далеко в лес. Проходят дни, бегут недели. Девочка растет да хорошеет, а сыновей все нет и нет. Уже много лет прошло, дочка подросла и такая стала пригожая, что ни в песне спеть, ни в сказке сказать. Однажды видит она: достала мать из сундука девять мужских рубашек, глядит на них и плачет.

Спрашивает дочка:

– Чьи это рубашки и почему ты на них глядючи плачешь?

Мать ей отвечает:

– Ох, доченька, если бы ты знала, так и сама бы заплакала. Было у тебя, доченька, девять братьев, но ты их не видела никогда. Перед тем как тебе родиться, пошли они в лес на охоту и не вернулись.

Много дней ходила дочка задумавшись – и надумала:

– Дай, маменька, мне эти девять рубашек. Я пойду братьев искать.

Заплакала мать:

– Ой, доченька, только и радости у меня осталось – что ты! Уйдешь и не вернешься, как братья твои. Как тогда жить буду!

А дочка ей говорит:

– Не бойся, маменька, я вернусь и братьев найду!

Стала мать дочку в дорогу собирать. Испекла калиток да шанежек, положила в кошель девять рубашек и говорит:

– Возьми, доченька, с собой нашу собачку Пятнашку. Все веселей в дороге будет.

Пошла дочь с Пятнашкой. Шла, шла по лесной тропинке, догоняет их женщина: лицо безобразное, сарафан из рогожи. Это была Сюоятар, только девушка-то этого не знала.

– Здравствуй, красавица! – говорит Сюоятар. – Нам, видно, по пути. Пойдем вместе, веселей будет.

Пошли они вместе. Дошли до озера. А день был жаркий. Сюоятар и говорит девушке:

– Давай искупаемся!

Тут Пятнашка подбежала к своей хозяйке:

– Гав-гав! Не ходи купаться – беда будет! Разозлилась Сюоятар, схватила камень, бросила в собакуи перебила ей лапу.

Послушалась девушка свою собачку, не стала купаться. Идут они дальше, а Пятнашка за ними на трех лапах скачет. Подошли к другому озеру.

– Давай искупаемся! – говорит опять Сюоятар. А собачка возле хозяйки вертится, за подол тянет:

– Гав-гав! Не ходи купаться – беда будет! Схватила Сюоятар камень, запустила в собачку – вторуюлапу ей перебила. Не стала девушка купаться, взяла собачку на руки, несет ее, а сама плачет – жалко ей собачку.

Шли они, шли, снова впереди озеро синеет. Сюоятар и говорит:

– Давай искупаемся, легче будет идти! Собачка залаяла:

– Гав-гав! Не ходи купаться – беда будет! Вырвала Сюоятар собачку из рук девушки и убила ее-Девушка заплакала, пошла дальше, а Сюоятар от нее не отстает.

Идут они опять сколько-то времени. А жара и впрямь невыносимая. Показалось впереди озеро.

– Давай искупаемся! – говорит Сюоятар. – Сил нет дальше идти.

Девушка совсем изнемогала от жары и согласилась. Стали они купаться, Сюоятар говорит:

– Давай нырять – кто дольше под водой пробудет.

Нырнула девушка, а Сюоятар тем временем на берег выскочила, оделась в платье девушки, ее кошель с рубашками братьев схватила. Пришлось девушке в рогожное платье Сюоятар одеться. А та в платье иголку воткнула. Девушка той иголкой укололась и тут же онемела.

Идут они по тропке – Сюоятар впереди, девушка за ней. Показалась полянка, а на поляне избушка. Зашли они в избушку, а в ней девять молодцев отдыхают, спят.

Сюоятар девушку за печку посадила, а сама достала из кошеля девять рубашек, положила каждому молодцу в изголовье по рубашке да еще по калитке* положила. Сама расселась посреди избы и ждет, когда братья проснутся.

* Калитки и шаньги – ватрушки из пресного теста.

Вот проснулись братья, встали, увидели рубашки. Удивляются:

– Откуда эти рубашки взялись? Ведь их родная мать своими руками сшила!

Повеселели они, стали примерять рубашки, а тут смотрят – и калитки румяные у каждого в изголовье положены. Попробовали, диву даются:

– Что за чудо? На всем белом свете только наша мать такие вкусные калитки печь умеет! Откуда же они взялись?

Захихикала тут Сюоятар:

– Неужели вы, братья мои любимые, меня не заметили? Ведь я – ваша сестра единственная, я и принесла вам гостинцы из дому.

Обрадовались братья, стали Сюоятар обнимать, целовать – поверили ей.

Увидел тут младший брат девушку за печкой и спрашивает:

– А это кто?

А девушка ничего сказать не может. Молчит и только плачет.

Сюоятар смеется:

– Какая-то горемычная по дороге увязалась за мной. Не то немая, не то дурочка. Пусть за печкой сидит. Отправим ее завтра свиней пасти.

Начала Сюоятар в доме хозяйничать.

Каждое утро Сюоятар отправляет бедную девушку свиней пасти. Дает ей с собой в лес пирог из лягушатины и помоев в туесок берестяной. А перед тем, как в лес ее отправить, из рогожного платья иголку волшебную вынимает, чтобы девушка могла в лесу свиней созывать.

Пасет девушка свиней, видит – по небу гуси летят. Говорит она гусям:

Вечером девушка свиней пригнала, а Сюоятар уже на дороге ее встречает. Незаметно в ее одежду иглу воткнула – и девушка опять ни слова сказать не может. Сидит за печкой и слезы льет. Удивляются братья, почему эта девушка все время плачет. Сюоятар им говорит:

– Что вы на нее глядите, удивляетесь! Она же дурочка, от рождения, видно, такая.

Жалко стало младшему брату девушку, пошел он однажды тайком за ней в лес, посмотреть, как она там свиней пасет – немая. И на этот раз Сюоятар незаметно из ее платья иголку вынула, чтобы девушка могла свиней созывать.

Пасет девушка свиней, видит – летят гуси. Она опять запричитала, заплакала:

Младший брат это услышал, выбежал из-за деревьев, обнял сестру. Она ему все и рассказала.

Погнали они свиней вместе. А Сюоятар, как и прежде, на дороге девушку встречает. Заслонил брат сестру и говорит:

– Долго ты, ведьма проклятая, нашу сестру мучила – теперь будешь ответ держать!

Окружили братья Сюоятар. Та вся сжалась, затрепетала от страха.

А сестра говорит:

– Пусть надевает свое рогожное платье и уходит подобру-поздорову.

Не стали братья сестре перечить. Сюоятар кое-как натянула на себя рогожное платье, без оглядки в лес убежала.

А девять братьев и сестра быстро собрались в путь-дорогу, к отцу с матерью домой отправились.

Жили когда-то два брата – бедный и богатый. Богатый брат жил припеваючи, а бедный уже по миру собрался идти, осталось только кое-какое тряпье связать в узел. Вышел он с детьми из избы и тут слышит позади голос:

– Не покидайте меня, возьмите с собой! Посмотрел бедный брат вокруг и спрашивает:

– Кто ты таков?

А в ответ ему:

– Я Горе твое, у тебя век свой живу и на житье свое не жалуюсь. Хорошо мне у тебя живется.

Бедный брат велел Горю за ними идти, жернова нести. Отправились они в путь, идут, к речке подошли. А через речку одно бревнышко перекинуто. Перенес брат своих детей осторожно через переправу, последним стал Горюшко свое перетаскивать. Донес до середины реки, взял да и стряхнул в воду. Сам говорит жене:

– Пойдемте обратно домой. Раз Горюшко мы потопили, заживем теперь.

Вернулись они домой и зажили, как богатый брат. Спрашивает богатый у бедного:

– Как это ты сумел разбогатеть? Бедный брат отвечает:

– Когда мы пошли по миру, Горе за нами увязалось, а я взял да и утопил его в реке. С тех пор и зажили.

Богатый брат говорит:

– В какой реке ты Горе утопил?

Бедный брат ему рассказал и место указал. Одолела богатого брата зависть. Срубил он ель, сделал из нее удилище, а вместо крючка якорь привязал. Потом заколол самого захудалого коня для наживки и пошел к реке ловить Горе. Сидит, удит. Вот клюнуло. Поднимает он удочку, смотрит; Горе поймал. Горюшко обрадовалось, что его из воды вытащили, не знает, как и благодарить богатого брата. А богатый брат тоже доволен, лестно ему за доброго человека прослыть. Пошли они домой. Как к дому подошли, богатый брат и говорит:

– Ну, Горюшко, полезай обратно к брату на печь. А Горе ему в ответ:

– Неужто я от тебя, такого доброго человека, уйду? Ведь ты меня спас, из воды вытащил! Нет, не пойду к твоему брату, он меня снова в реку бросит.

И полезло Горе на печь к богатому брату. С тех пор богатый брат стал беднеть, а бедный богатеть.

Жили в старину муж и жена. Прожили они жизнь в любви и согласии, но обидела их судьба: не было у них детей. Однажды говорит жена мужу:

– Мы теперь стары стали, сил мало осталось. Надо нам кого-нибудь вместо сына в дом взять. Стал бы он нас кормить в старости.

Отправился муж сына искать. Идет по лесной тропинке, смотрит – навстречу медведь. Что делать? Хотел бежать,. да сил нет, и решил: будь что будет. Поравнялся медведь со стариком и вдруг человеческим голосом заговорил:

– Куда идешь, дяденька?

– Да вот сына искать пошел...

– Возьми меня сыном, – говорит медведь. Старик испугался, слова вымолвить не может. А медведь ему:

– Не бойся, дяденька, я тебя не трону. Если возьмешь, буду тебе добрым сыном, а не возьмешь, иди спокойно своей дорогой.

Старик подумал-подумал: «Странный какой медведь, по-нашему говорит, пожалуй, надо взять». Привел медведя домой, заходят в избу. А жена у окошка лен прядет. Муж говорит:

– Смотри, я сына нашел.

Медведь подает старухе лапу: «Здравствуй, мать!» Старушка так испугалась, что без чувств упала. Медведь лапой слегка ударил ее по плечу – она и очнулась. Медведь говорит:

– Не бойся, мать, я вас не трону, вот увидите.

Стали они жить втроем. Каждое утро сын-медведь спрашивает:

– Что надо делать, отец и мать?

Что отец да мать скажут, то и делает. Отец и мать не нарадуются.

Долго жил медведь у старика и старухи, но вот задумал жениться.

Отец и мать и рады бы иметь в доме невестку, да боязно: кто за медведя пойдет?

А он говорит:

– Думаю к царевой дочери посвататься.

Вот ведь что придумал! Пытаются отец да мать сына образумить:

– Не отдаст тебе царь свою дочь. Мы – бедные старики, а ты, сын, хоть и хороший и добрый, да на человека-то не похож...

А сын-медведь свое:

– Попытка не пытка, посватаюсь, а там видно будет. Иди, отец, завтра к царю.

На следующее утро взял старик весла и отправился на лодке на другую сторону озера, где царский дворец стоял. Пришел к царю: так и так, мол, мой сын хочет на твоей дочери жениться. Царь было разгневался, а потом решил посмеяться над стариком.

– Что за сын у тебя? – спрашивает он. – Может, он царевич или королевич?

– Мой сын, – говорит старик, – похож на медведя. Тут уж царь рассвирепел, но виду не показывает.

– Ах вот как! – говорит. – Так пусть прежде выстроит он такой же дворец, как у меня, а уж потом и сватается к моей дочери. А не будет дворца – за дерзость я вам обоим головы снесу.

Пошел старик домой опечаленный. А сын увидел его в окно и матери говорит:

– Смотри, отец голову повесил, верно, не с добрыми вестями возвращается.

Пришел отец в избу:

– Я же говорил, не отдаст царь за тебя дочь. Велел он, чтобы ты такой же дворец, как у него, построил. А не сделаешь, так тебе и мне головы снесут.

Сын говорит:

– Оставь заботу на завтра.

Настал вечер, поужинали они и легли спать. Когда старики уснули, сын-медведь вышел во двор. Первый раз поклонился на север, второй раз – на восход солнца, третий раз – на полдень. Откуда ни возьмись, нашло медведей видимо-невидимо. Обернулись молодцами и спрашивают:

– Что тебе надо, хозяин?

– Чтоб утром на этом месте стоял дворец лучше царского.

А сам вернулся в избу и лег спать. Просыпаются утром старик и старуха, глянули в окно – глазам своим не верят. Давай скорее сына будить.

– Вставай, сын! Посмотри на чудо: вечером тут ничего не было, а за ночь вырос дворец лучше царского!

Сын говорит:

– Этот дворец – наш дом, мы теперь в нем жить будем. Поди, отец, к царю, и скажи, что я его задание выполнил.

Пришел старик к царю, говорит:

– Исполнил мой сын твое задание. Выдавай за него свою дочь.

Но не так-то просто с царем сговориться. Говорит он старику:

– Пусть твой сын построит через озеро мост. И чтобы были на этом мосту мраморные столбы с самоцветными камнями, птицы-соловьи вокруг пели. Тогда и отдам свою дочь. А не сделает – за дерзость голову отрублю.

Опять идет отец домой печальный. Сын смотрит в окно и говорит матери:

– Смотри, бедный отец опять голову повесил.

Приходит отец, рассказывает:

– Первое задание ты, сын, выполнил, но царь задал новое, еще труднее. Велел он тебе через озеро мост построить, чтоб на мосту мраморные столбы стояли, самоцветные камни бы горели на каждом столбе и птицы-соловьи бы пели.

Сын говорит:

– Оставь, отец, заботу на завтра.

Наступил вечер, поужинали они, легли спать. А сын не ложится. Когда отец с матерью уснули, вышел он во двор. Поклонился раз на север, второй раз-на восход солнца, третий раз поклонился на полдень. Как и первый раз набежало медведей полон двор. Обернулись они молодцами и спрашивают:

– Что тебе, хозяин?

– Надо, – говорит он, – к утру мост через озеро построить с мраморными столбами и чтобы камни самоцветные горели ьа каждом столбе да птицы-соловьи бы пели.

А сам вернулся в дом, лег спать.

Встают утром отец и мать, удивляются: отчего это вся изба как будто сияет? Посмотрели в окно – а там мост через озеро проложен и камни самоцветные на мраморных столбах сверкают! Будят они сына:

– Вставай, скорее! Смотри, вечером ничего не было, а теперь мост!

– Так и должно быть, – говорит сынг-По этому мосту к царю ездить будем.

Опять приходит отец к царю:

– Мой сын все выполнил, как ты велел. Теперь, верно, можно и свадьбу сыграть?

Задумался царь. Никак от старика не отделаться. Говорит старику:

– Я еще подумаю. Приходи через трое суток, тогда и скажу.

Идет старик домой, не знает, то ли радоваться, то ли горевать. Пришел домой, говорит сыну:

– Царь трое суток подумает, а потом свое слово скажет. Сын говорит:

– За трое суток много можно выдумать, только все его думы будут напрасными.

Через три дня отец опять пошел к царю.

– Что, царь, надумал? Отдашь ли дочь за моего сына?

– Пусть твой сын сделает такую карету, которая бы сама по земле и по воде ходила, и на этой карете приедет за моей дочерью. А не то – голова долой!

Идет отец домой, снова голову повесил. Смотрит сын в окно и матери говорит:

– Смотри, мать, опять отец печальный возвращается. Приходит отец и говорит:

– Вот что царь надумал: пусть, говорит, твой сын сделает карету, которая бы сама по земле и по воде ходила.

– Три дня царь думал и только-то всего придумал! – говорит сын. – Оставь, отец, заботу на завтра.

Отец ворчит:

– Долго ли еще к царю ходить? У меня уже ноги от этой ходьбы заболели.

Настал вечер, отец да мать легли спать. А сын-медведь вышел во двор, поклонился один раз на север, второй раз – на восход солнца, третий раз – на полдень. Набежало из лесу медведей видимо-невидимо. Обернулись они молодцами и спрашивают:

– Что теперь тебе, хозяин?

– Надо, – говорит он, – к утру такую карету смастерить, которая бы сама по земле и по воде ходила.

А сам вернулся в дом и лег спать. Отец да мать встали утром, смотрят: а под окном карета золотом и серебром на солнце сверкает!

Будят они сына:

– Вставай, сын! Смотри, вечером во дворе ничего не было, а теперь карета под окнами такая, что даже во сне не приснится.

Сын и говорит:

– Одевайтесь, отец и мать, – поедем за царской дочерью.

Принарядились они, сели в карету и поехали. Едут по мосту с мраморными столбами, а кругом птицы-соловьи заливаются. Видят царские слуги, что карета без лошадей, сама идет. Побежали к царю. Царь думает: «Не избавиться мне от этого жениха, никак не добраться до его головы – все задания выполнил. Знать, сила у него такая есть».

Отец и мать выходят из кареты, а сын остается в карете. Заходят старики в царские палаты, царь выходит им навстречу.

– А где же жених? Почему не заходит в палаты? – спрашивает царь.

Зовут жениха, а он в ответ:

– Пусть царская дочь сама ко мне выйдет.

Вышла царевна жениха встречать, подошла к карете, руку подала, но как разглядела молодца, чувств лишилась, бездыханная стала. Жених вышел из кареты, тронул ее лапойслегка по плечу, девушка и пришла в себя. Пошли они во дворец. Загоревали царь с царицей: правду старик сказал, что сын его на медведя похож. Как же дочь с таким мужем жить будет? Но свадьбу справлять надо, коли он все задания выполнил.

Справили свадьбу, поехали молодые в дом мужа. А когда настал вечер, сбросил муж с себя медвежью шкуру – и превратился в юношу, что ни в песне спеть, ни в сказке сказать! Обрадовалась царская дочь. А утром муж опять надел медвежью шкуру и стал, как прежде, медведем.

Живут-поживают, а жене хочется узнать, что за чудеса творятся с мужем. Однажды она и начала выпытывать:

– Что за чудеса с тобой творятся? Днем ты медведь, а вечером превращаешься в молодца, что ни в песне спеть, ни в сказке сказать. Почему ты не можешь всегда быть человеком?

– Не могу я тебе этого сказать, – говорит муж. – Но знай, теперь уже недолго мне осталось медведем ходить. Скоро превращусь в человека. Но об этом пока никто не должен знать.

– Доверься мне, я сумею сохранить тайну, – просит жена.

– Ну, так слушай. Когда я был мальчиком, Сюоятар похитила меня у родителей. Потом, когда подрос, я сбежал от нее, и за это она обратила меня в медведя на три года. Через месяц этот срок кончится. Колдовство ее перестанет иметь силу.

Так и рассказал жене всю правду. Прошло сколько-то времени, поехали молодые в гости к царю. А царица и начала расспрашивать:

– Как же ты, доченька, живешь с таким мужем? Ведь и смотреть на него страшно.

Дочь говорит:

– Он очень хороший, меня не обижает.

А мать все свое: «Да на человека-то он не похож». Обидно стало дочери, забыла она предупреждение мужа и все матери рассказала. Рассказала, как его Сюоятар заколдовала, как он превращается в молодца, красивее и лучше которого нет во всем царстве.

Легли они вечером спать, а царица прокралась в спальню, схватила медвежью шкуру и в печи сожгла.

Утром муж смотрит – нет шкуры. Опечалился он, говорит жене:

– Не послушалась ты меня, вот и навлекла на нас обоих беду. Больше ты меня не увидишь.

Дал жене на память шелковый пояс, снял кольцо с пальца, попрощался и исчез – только она его и видела. Заплакала царская дочь, говорит матери:

– Что ты наделала? Погубила ты мою жизнь! Вернулась она в дом мужа, к старику и старухе. Живетс ними, годам счета не ведет, все тоскует. Однажды и говорит старикам:

– Не могу я больше так жить. Пойду мужа искать. Если найду-вернусь вместе с ним, а не найду – где-нибудь на дороге умру.

И отправилась мужа искать. Идет по лесам, идет по болотам, через скалы, через бурелом перелезает. Пришла в темный еловый лес. Смотрит – избушка на петушиных шпорах вертится.

– Избушка, избушка, – говорит женщина, – не вертись, остановись, стань к лесу задом, ко мне передом! Дай путнику заночевать, озябшему обогреться.

Избушка остановилась. Заходит она в избу, а там старуха на. печном столбе сидит, угли в печке носом шевелит и приговаривает:

– Вот хорошо, сама человечина пришла: есть, пить да за ухо лить!

Отвечает женщина:

– Какая, бабушка, из путника еда: ни мяса, ни жира, одни жилы да кости. Лучше бы накормила, напоила, а тогда уже и съела.

– Ишь ты, – удивляется старуха, – сумела ответить! Накормила она ее, напоила, стала расспрашивать:

– Откуда бредешь, куда идешь? Женщина все ей и рассказала. Старуха говорит:

– Видала я твоего мужа. Девять лет назад он здесь проходил, ночь у меня переночевал.

На утро собралась женщина в путь. Старуха и говорит ей:

– Дальше, за три года пути отсюда, живет моя старшая сестра. Она больше моего знает. Но как зайдешь в избу, сумей ей ответить.

Пустилась женщина в путь. Идет по лесам, по борам, сухие болота прямиком переходит, топкие болота кругом обходит. Пришла в темный еловый лес. Смотрит – стоит избушка на петушиных шпорах и вертится. Стала она приговаривать:

– Избушка, избушка, не вертись, остановись, стань к лесу задом, ко мне передом! Дай путнику заночевать, озябшему обогреться.

Избушка остановилась. Заходит она в избу, а там старуха, страшнее первой. На печном столбе сидит, ноги вокруг столба обвила, носом угли в печке шевелит:

– Хо-хо, вот и человечина сама пришла, мне есть, пить да за ухо лить!

Женщина в ответ:

– Какая, бабушка, из путника еда: горстка костей да ложка крови. Лучше бы накормила, напоила да спать уложила, – глядишь, помягче бы я стала, тогда уж и съела бы.

– Ишь ты, сумела ответить! – похвалила старуха. Слезла она с печного столба, накормила, напоила женщину, спать уложила. Утром стала ее расспрашивать:

– Откуда идешь, куда бредешь?

Рассказала та все: как мужа потеряла, как искать его пошла. Старуха говорит:

– Твой муж проходил здесь шесть лет назад. Дальше, за три года пути отсюда, живет моя старшая сестра. Я грозна, только она в три раза грознее. Она тебе скажет, где твой муж. Но сумей хорошо ей ответить.

Пустилась она опять в путь. Идет, идет, через леса и топи. Озера обходит, реки переплывает. Приходит опять в темный еловый лес. Смотрит-стоит избушка на петушиных шпорах и вертится. Она и говорит избушке:

– Избушка, избушка, не вертись, остановись, стань к лесу задом, ко мне передом! Дай путнику заночевать, озябшему обогреться.

Избушка остановилась. Заходит женщина в избу, а там старуха – страшнее страшного. Сидит на печном столбе: руки, как грабли, глаза, как плошки, носом горящие угли в печке шевелит. Увидела старуха путницу, обрадовалась:

– Хо-хо! Сама человечина прямо в рот лезет! Женщина отвечает:

– Какая, бабушка, из путника еда: вместо мяса кости, вместо крови водица. Ты бы меня накормила, напоила, в баньке попарила да спать уложила – а уж потом бы и съела.

– Ишь ты, сумела ответить!

Спустилась старуха с печного столба, накормила, напоила путницу, в бане попарила.

Трое суток проспала царская дочь. На четвертое утро просыпается. Старуха и начинает расспрашивать:

– Откуда идешь, куда бредешь? Женщина рассказала.

Старуха говорит:

– Знаю я твоего мужа. Три года тому назад он здесь проходил. Теперь он у Сюоятар в работниках.

– Как же мне его найти, в глаза ему хоть один раз заглянуть? – спрашивает женщина.

– Найти-то можно, но повидаться с ним трудно, – говорит старуха. – Сюоятар его зорко стережет. Каждое утро она посылает его через непроходимые леса дальнее поле пахать. А поле это заколдованное – вся изгородь вокруг него обвита змеями. А на ночь Сюоятар запирает его в амбар и перед сном поит сонным зельем, чтобы он ночью не убежал. Но я тебе помогу. У Сюоятар есть три амбара полных льна. Ты попросись к ней прясть, она тебя возьмет, но даст одну неделю срока. Если ты за это время не спрядешь весь лен, Сюоятар превратит тебя в чайку. Но я дам тебе вот эту дудку. Как только дунешь в нее, появится мышей видимо-невидимо. Хлопни три раза в ладоши – и они превратятся в девушек и спрядут тебе лен. А еще дам я тебе вот это перышко ласточки, оно тоже может пригодиться. Дунь на него и обернешься ласточкой.

Поблагодарила женщина старуху и пошла к Сюоятар. Три года шла, пути не разбирая. Ночи не спала. И дошла наконец до лесной поляны, где был дом Сюоятар. Заходит в избу, здоровается.

– Откуда ты взялась? – спрашивает Сюоятар. – Люди сюда не знают дороги.

– А я, тетенька, заблудилась, совсем обессилела от голода. Позволь мне у тебя немного пожить, сил набраться. Может, работа есть какая, я ведь прясть большая мастерица.

– Работа-то у меня есть, – говорит Сюоятар. – Видишь вот эти три амбара. Они полны льна. Если спрядешь весь лен за неделю – добром отпущу, а не спрядешь – пеняй на себя! Сама напросилась.

Женщина согласилась. Дала ей Сюоятар сухую корку хлеба и воды кружку и отвела в первый амбар. Только дверь амбара закрылась, женщина достала дудку, дунула – набежало из всех щелей мышей видимо-невидимо, и обернулись все девушками. У каждой в руках прялка и веретено. За два дня весь лен в амбаре спряли.

Но не за тем ведь женщина весь этот нелегкий путь прошла, чтобы у Сюоятар лен прясть. Стала она следить, когда ее муж с поля возвращается и куда Сюоятар его спать уводит, Видит, как заходит солнце, запирает ведьма ее мужа в четвертом амбаре, который стоит в стороне от дома. Как с ним повидаться, словом перекинуться? И вспомнила тут она о перышке, которое дала ей старуха. Подула она на перышко и тотчас превратилась в ласточку. Летает, носится вокруг амбара, где муж спит, никак не может щелку найти. Наконец заметила маленькое отверстие под стрехой и юркнула в амбар, на землю опустилась и стала опять женщиной. Принялась она будить, тормошить мужа, а он спит мертвецким сном – ведь Сюоятар его сонным зельем напоила. Приникла жена к нему и всю ночь проплакала. А перед рассветом сняла шелковый пояс, который он ей на память оставил, и опоясала им мужа. Сама опять обернулась ласточкой и улетела.

Просыпается муж и видит, что рубашка у него на груди мокрая, думает: «Что за чудо?» Потом пояс заметил: "Точно такой же пояс я жене оставил! Неужели жена моя приходила?"Послала опять Сюоятар работника пахать поле, которое змеи стерегут, а жена во втором амбаре лен прядет. Вечером, когда мужа увели спать, она опять обернулась ласточкой и юркнула в амбар. Снова пыталась мужа разбудить, трясла его и тормошила, но он так и не проснулся. Проплакала она всю ночь над ним, а утром, перед восходом солнца, сняла с пальца кольцо, которое он ей на память оставил, надела ему на мизинец, превратилась в ласточку и улетела.

Просыпается муж и видит на пальце кольцо. «Да это же то самое именное кольцо, которое я жене на память оставил! – думает он. – И что это я гак крепко сплю? Уже вторую ночь ко мне кто-то приходит, а я ничего не слышу. Верно, Сюоятар чем-то поит меня».

Вечером, когда Сюоятар налила работнику сонного зелья в кружку, он не стал пить, а незаметно вылил под стол. Заперла Сюоятар его в амбаре, но на этот раз он не уснул, ждет, что будет. Вот влетела в амбар ласточка, обернулась женщиной. Смотрит он – да это же его жена! Рассказала она, как искала его, как наконец дорогу к нему нашла.

И решили они следующей ночью бежать. Когда наступила ночь, отперла жена все запоры, выпустила мужа, и ушли они в лес.

А Сюоятар тем временем почуяла что-то неладное, пошла посмотреть, на месте ли ее пленник. А в амбаре пусто! Рассвирепела ведьма и пустилась в погоню. Слышат муж с женой, что Сюоятар за ними гонится, догоняет уж. Свистнул тут муж, и тотчас со всех сторон прибежали медведи. Встали они на задние лапы, зарычали и двинулись на Сюоятар. Только клочья от нее остались.

А муж с женой вернулись к старику и старухе. Обрадовались старики.

И сын их больше в медведя не превращался. Стал он с женой жить да поживать. Может, и поныне еще живут.

Когда-то царь Петр Первый путешествовал в наших северных краях. Прослышал он, что в одной деревне у кузнеца такой конь, равного которому нет по резвости и силе. Захотелось царю на этого коня посмотреть и, если правду про него говорят, то купить.

Приехал царь в деревню, зашел в кузницу, попросил коня подковать. Кузнец сковал подкову и бросил остужаться. А царь Петр взял подкову, повертел в руках да и разогнул. Говорит кузнецу:

– Идет молва, что хороший ты кузнец, а подковы твои, как глиняные.

Кузнец ничего не говорит, делает новые подковы и коня подковывает. Царь дал ему за работу серебряный рубль. Кузнец берет рубль, вертит в руках да и разламывает монету пополам, и говорит:

– Что это царь-деньги твои будто из мякины. Понравилась или нет царю смелость кузнеца, про то неизвестно. Спросил он, как ни в чем не бывало:

– Говорят, у тебя конь добрый есть?

– Есть кой-какой, – отвечает кузнец.

– Не отвезешь ли меня на нем в город? Только смотри, за час надо доехать.

А до города верст пятьдесят будет. Кузнец подумал и согласился.

– Только помни, – продолжает царь Петр, – ежели в срок не доставишь, пеняй на себя. На то уж будет моя воля.

– Ладно, – говорит кузнец, – повезу. Дай только время три железных прута сковать и коня запрячь.

Сковал кузнец три прута железных, запряг коня и погрузил в сани железные болванки, нудов на пятнадцать. Удивился царь, спрашивает:

– А груз зачем? Эдак мы и до вечера не доплетемся.

– А это, чтобы конь не слишком шибко бежал.

Царь только головой покачал. Уселись они в сани, поехали. Конь трусит себе потихоньку. Царь и говорит:

– Видно, быть тебе, кузнец, на целую голову ниже, за то что хвастался конем.

– А я разве хвастался? – сказал кузнец и ударил коня другим прутом.

Конь рванул и помчался. У седоков только ветер в ушах свистит! Второй перелесок проехали. А царь все недоволен:

– Помни наш уговор: если в срок не приедем, пеняй на себя!

Ударил кузнец коня третьим прутом. Конь взвился и полетел, словно птица! Сани едва земли касаются.

– Понял теперь, царь, – прокричал кузнец царю Петру на ухо, – зачем я болванки положил?

Уже не разобрать, где поля, где леса. Не видывал еше царь такой быстрой езды. Домчал их конь в город на полчаса раньше условленного срока.

Встает царь из саней и спрашивает:

– Сколько же твой конь стоит? Кузнец говорит:

– Не продается конь. Царь второй раз спрашивает. Кузнец опять свое:

– Не продается конь. Спрашивает царь третий раз:

– Да неужто коню цены нет? Проси за него что хочешь. Все отдам.

А кузнец стоит на своем:

– Ведь сказано уже – не продается конь.

Царь не на шутку рассердился и застрелил коня.

Пошел кузнец с горя бродить по городу. Бродил до самого вечера и пришел на постоялый двор. А там сидит старый писарь. Спрашивает он у кузнеца:

– Кто тебя, добрый человек, обидел?

– Эх, старина, крепко меня обидели. Только правды мне не найти, потому что обидчик мой – сам царь.

И рассказал, как было дело. Писарь говорит:

– Найдется управа и на царя. Я тебе так составлю прошение в суд, что там по справедливости рассудят. Когда царь спросит, что ты хочешь за убитого коня, скажи свое заветное желание.

И написал кузнецу прошение.

На другой день ищут кузнеца, в суд зовут. И решил суд, что прав кузнец, что царь должен за коня кузнецу заплатить, сколько тот ни попросит.

– Что возьмешь? – спрашивает царь. Кузнец отвечает:

– Я уже сказал тебе, царь, что конь не продается. То же и сейчас скажу. Но за то, что ты коня моего убил, освободи, царь, весь мой род от царских податей.

– Быть по сему! – сказал царь. Видать, понравился ему смелый кузнец.

Жили два брата – один бедный, другой богатый. Бедный день и ночь работал, а все равно нищета из всех углов выглядывала. Детишки его зимой на печи сидели – не во что было их одеть и обуть. Сухую корку слезами смачивали.

Идет как-то бедный брат поздней осенью мимо риги богатого брата. Слышит – в риге молотят. Заглянул в ригу, а там девять незнакомых маленьких мужичков работают вовсю.

– Кто вы такие? – спрашивает бедный брат.

– Мы – счастье твоего брата. Он спит, а мы за него работаем.

«Вон сколько у брата счастья, оттого-то он и богатый!» – думает бедняк. Спрашивает у мужичков:

– А есть ли у меня счастье? И где найти его?

– Твое счастье на берегу озера под старой колодой спит – отвечают мужики. – Сломай ветку рябины, хлестни его той веткой три раза и скажи: "Ты все спишь, а у меня дети с голоду помирают!"Утром пошел бедный брат свое счастье искать. Так и есть: на берегу под трухлявой колодой спит маленький мужичок в красной рубахе. Отломил бедняк ветку с рябины, ударил мужичка три раза и говорит:

– Ты все спишь, а мои дети с голоду помирают! Протер мужичок глаза кулаками, зевнул и сел.

– Что тебе надо? – спрашивает.

– Помоги мне чем-нибудь, – просит бедняк. Порылся мужичок в карманах и достал золотую монетку.

– Вот тебе монетка. Стоит перекинуть ее с ладони на ладонь – и появится у тебя еще такая же монетка. Сколько раз перебросишь, столько и золотых монет будет.

Обрадовался бедняк, поблагодарил мужичка в красной рубахе – и пошел домой.

Стал перекидывать монету с ладони на ладонь – выросла на столе кучка золота. А на золото – известное дело – всего можно купить. И стал бедняк жить не тужить.

Завидно стало богачу. Пришел он к бедному брату и спрашивает:

– Как это ты, братец, сумел из нищеты выбраться?

А бедный брат был добрый и доверчивый – все и рассказал богачу. И даже золотую монетку показал. Загорелись глаза у богатого брата, стал он просить:

– Дай мне на время эту монетку, хочу новый дом построить, деньги нужны. Брат и отдал монетку. Набил богач золота полные мешки, а монетку спрятал на дно сундука. Прошло времени немного, немало, у бедняка все припасы кончились. Пошел он к богатому брату за монеткой.

– Отдай, брат, мою монетку! – говорит, – мне она теперь нужна.

Богач отвечает:

– О какой монете ты толкуешь? Я у тебя никогда ничего не брал и брать не собираюсь.

И надавал бедному брату пинков и прогнал со двора.

Вернулся бедняк домой ни с чем, да вспомнил о своем счастье – о мужичке в красной рубахе. Приходит на берег озера: а мужичок на прежнем месте спит. Взял бедняк ветку рябины, ударил ею мужичка и говорит:

– Ты спишь, а у меня беда!

И рассказал все мужичку. Рассердился он на бедняка.

– Зачем же ты, простофиля, отдал монетку? Ну да ладно, на этот раз я тебе помогу, а больше не приходи.

Дал мужичок бедному брату холщовую скатерть.

– Как расстелешь эту скатерть, – говорит, – появится на ней еда, о какой ты в жизни не мечтал. Только смотри, скатерть никому не отдавай.

Пришел бедняк домой, расстелил скатерть:

– Ну, жена и детки, чего бы вы хотели поесть? Говорите – все будет.

Жена сказала:

– Сейчас бы каши с маслом поесть!

Только проговорила это – появился на столе горшочек с кашей, каша масляная, рассыпчатая. Наелись они сами и соседей досыта накормили.

Дошел до богатого брата слух о чудесной скатерти и пришел он к брату.

– Слышал я, что у тебя скатерть необычайная завелась. Захотелось тут бедняку перед богачом похвастаться.

Расстелил он скатерть и говорит:

– Никогда ты, брат, у меня не угощался. А теперь, видишь, могу попотчевать тебя всем, чего только пожелаешь.

– Хочу гуся жареного и бочонок заморского вина сладкого! – говорит богач.

Только сказал – и появилось на столе блюдо с жареным гусем и бочонок вина.

Сели братья за стол. Богатый брат сам не пьет, а все бедному подливает да подливает.

Захмелел бедняк. Весело ему стало. Даже брату своему жадному, у которого снега зимой не выпросишь, радуется. А богачу только этого и надо:

– Дай-ка мне, браток, свою скатерть. У меня ведь завтра именины, хотелось бы гостей на славу угостить.

Тут бы бедняку и вспомнить о своей монетке, да где там!

– Бери скатерть! – говорит он. – Я не жадный, а скатерти не убудет.

Схватил богач скатерть и унес домой. Созвал попов да купцов, богатеев разных. Решился и бедный брат поздравить богатого брата, хоть раньше никогда в праздники к нему не смел заглядывать. Но теперь ведь другое дело: с его скатерти все эти богатые гости будут угощаться. Не успел он через порог перешагнуть и поздороваться, как брат заорал:

– Ты куда лезешь? Не видишь, какие люди тут сидят?! Опозорить меня хочешь?

Вернулся бедняк домой, от обиды чуть не плачет.

Прошло несколько дней, а брат все не несет скатерть. Ни крошки не осталось в доме бедного брата. Что делать? Пришлось опять к мужичку в красной рубахе идти. Пришел, разбудил мужичка – свое счастье. Тот не на шутку рассердился.

Монетку я тебе дал, скатерть дал – жить бы тебе не тужить, а ты все меня беспокоишь! Видно, ума тебе не хватает.

Пришло что-то на ум мужичку, повеселел он, подмигнул и сказал:

– Хочешь, я тебе ума прибавлю? Возьми вот эту суму, повесь ее через плечо, стукни по ней вот этой палочкой и скажи: "Сума, дай ума!"Бедняк так и сделал. Только сказал: «Сума, дай ума!», как из сумы выскочили семь мужичков и давай его палками колотить!

Взмолился бедняк:

– Пожалей, голубчик! Скажи, чтоб перестали! Подождал немного мужичок в красной рубахе, потом ска-зал:

– Сума, хватит ума!

И семеро мужичков тотчас в суму убрались.

– Ну, набрался ума? Знаешь, что дальше делать?

– Знаю! – сказал бедняк.

Пошел он домой и по дороге встретил богатого брата.

Увидел тот суму – а сума была красивая, из телячьей кожи – и говорит:

– Что это за сума у тебя, братец?

– О, в этой суме ум всего света спрятан. Теперь я буду самым умным человеком на свете!

Загорелись глаза у богатого брата: «Пожалуй, неплохо быть самым умным. И почет, и уважение, а главное, с умом можно еще богаче стать».

Говорит он брату:

– Не дашь ли, браток, мне суму эту ненадолго. Бедный брат отвечает:

– Возьми, пожалуй. Как придешь домой, стукни по суме вот этой палочкой и скажи: «Сума, дай ума!» Вот и получишь ума.

Разошлись братья по домам. А у бедного брата жена как раз баню истопила, пошел он париться.

Немного времени прошло, бежит жена богатого брата и с порога кричит:

– Где хозяин?

– Что случилось? – спрашивает жена бедняка.

– Твой муж дал моему хозяину какую-то проклятую суму! Выскочили из сумы семь мужиков и дубасят мужа палками. Убьют ведь!

Побежали женщины к бане, зовут бедного брата. А тот им из бани кричит:

– Я еще парюсь! Не беда, пусть брат ума набирается. Помылся бедняк, не спеша оделся и пошел к богатомубрату. Уже издали слышит крик:

– Ой-ой, братцы, голубчики! Отпустите! Пожалейте!

Только бедняк переступил порог, как богатый брат взмолился:

– Браток, родной, выручай! Вели им перестать!

– Сейчас узнаем, – говорит бедный брат, – набрался ли ты ума.

А мужички из сумы все продолжают колотить богача. Тот уже сообразил, зачем брат ему эту суму дал, но до того был жадный, что никак не хочет отдавать золотую монетку и скатерть: может, брат и так его пожалеет. А бедняк преспокойно сидит на лавке и приговаривает:

– Нет, не набрался ты ума. Пусть немного прибавят. Не выдержал богач, кричит жене:

– Жена, достань со дна сундука золотую монету! А про скатерть пока молчит.

Принесла жена монетку, отдала бедняку. А бедняк все сидит, ждет. Пришлось жене богача и скатерть достать. Только после этого бедняк сказал:

– Сума, хватит ума!

Семеро мужичков мигом юркнули в суму. Взял бедняк монету, скатерть и суму, а на прощанье сказал:

– Ты был хитер, а ума тебе не доставало. Теперь набрался ума, только смотри, не растеряй ум-то! – И ушел.

А богатого брата после этого всей семьей трое суток в бане парили, растирали. Еле жив остался.

Были раньше старик да старуха, жили вдвоем и были очень бедны. Не было у них ни скотины, ни другого добра. Старик ходил работать к богатым людям, но домой ничего не приносил.

Как-то раз прослышали старик со старухой, что царь устраивает большой пир и зовет всех: богатых и бедных. Старик тоже засобирался. Но как пойти к царю без подарка!

И придумал: велел старухе сварить горшок киселя и с этим киселем отправился к царю на пир. Рассмешил старик царя своим подарком, и дал ему царь за сметливость мерку золота. Обрадовался старик. Идет домой довольнешенек. Встречается ему человек, едет верхом на лошади.

– Откуда идешь, дядя?

– Иду с царского пира. Отнес горшок киселя, получил за это мерку золота. Теперь как приду домой, куплю чего-нибудь себе и старухе!

– Давай меняться! Ты мне золото, я тебе лошадь.

Что ж, меняться так меняться. Взял старик лошадь, отдал золото, радуется:

– Теперь можно поле на своей лошади вспахать!

Сел на лошадь, проехал немного, видит – женщина гонит корову. Спрашивает старика:

– Откуда едешь, дядя?

– Еду с царского пира. Отнес горшок киселя, получил мерку золота. Променял золото на лошадь. Теперь в хозяйстве своя лошадь будет.

– Давай меняться. Ты мне лошадь, я тебе корову! Понравилось это старику, говорит:

– Пусть молоко у нас будет. То-то старуха обрадуется! Повел он корову домой. Прошел немного, встречает женщину, она свинью в город ведет.

– Где был, дядя?

– Был на царском пиру. Отнес горшок киселя, получил мерку золота. Золото променял на лошадь, лошадь променял на корову. Вот веду корову домой, будет у нас со старухой молоко.

– А не променяешь ли корову на свинью?

– Можно, – согласился старик. – Приду домой, заколю свинью, вот и будет у нас мясо!

Гонит он свинью и повстречал женщину с овцой.

– Куда, дядя, ходил?

– Ходил на царский пир. Отнес горшок киселя, получил мерку золота. Золото променял на лошадь, лошадь на корову, корову на свинью. Как приду домой, заколю свинью – поедим со старухой мяса вдоволь.

– А не променяешь ли свинью на овцу? Обрадовался старик:

– Отчего же нет? Променяю, глядишь, шерсть будет, навяжет старуха и рукавиц и чулок.

Прошел еще немного. Догоняет женщину с курицей.

– Куда ходил, дядя?

– Ходил на царский пир. Отнес горшок киселя, получил мерку золота. Золото променял на лошадь, лошадь на корову, корову на свинью, свинью на овцу. Теперь хоть шерсть будет, можно навязать чулок и рукавиц.

– Давай меняться.

– Это хорошо – курица яиц нанесет. Будем и сами есть, и для продажи накопим.

Идет дальше, курицу под мышкой несет. Попадается навстречу женщина, на груди у нее иголка приколота.

– Откуда идешь, дядя?

– Иду с царского пира. Отнес горшок киселя, получил мерку золота. Золото променял на лошадь, лошадь на корову, корову на свинью, свинью на овцу, овцу на курицу.

– Поменяй курицу на иголку.

Старик согласился.

– Приду домой, так хоть лохмотья свои починим.

Идет, идет, уже к дому подходит. Стал перелезать через изгородь и уронил иголку на землю. Стал шарить в траве, каждую травинку перебрал, а иголки не нашел. Так и пришел домой ни с чем. Говорит старухе:

– Зря я кисель царю носил, лучше бы сами съели.

Жили-были муж и жена, у них было семеро детей. Однажды муж и говорит жене:

– Давай продадим козу и купим детям хотя бы ситцу на новые рубашки.

– Много ли мы получим, если козу продадим? Всего три рубля, а от этого и не разбогатеем, и беднее не будем! Не лучше ли продать телку? – сказала жена.

Посоветовались и решили продать телку.

Вот однажды утром повел мужик телку в город. Пришел с телкой на базар, а там – поп с двумя работниками ходит да высматривает, не попадется ли чего подешевле. Увидел поп мужика и говорит работнику:

– Иди, обмани мужика, купи телку, будто козу покупаешь.

Подошел работник к мужику и спрашивает:

– Что, хозяин, продаешь?

– Да разве ты не видишь? Телку продаю...

– Не телка ведь это, а коза.

– Нет, телка!

Спорили они, спорили, так и пришлось работнику уйти ни с чем. Пришел он к попу и говорит:

– Этого мужика не надуешь.

Поп послал второго работника. И с ним мужик заспорил. Пришлось работнику вернуться обратно. А мужик и думает:

– Неужели весь народ в городе ослеп, не могут отличить телку от козы! Или я сам ошибся – привел вместо телки козу?

Тут к мужику поп подошел и спрашивает:

– Что, хозяин, продаешь?

– Разве не видишь, батюшка? Телку продаю!

– Какая же это телка, хозяин? Ведь это коза. Мужик снова задумался.

– Раз батюшка говорит, что коза, видно, я и в самом деле ошибся, вместо телки козу продавать привел!

Подумал так мужик и продал попу телку за столько, сколько коза стоит, за три рубля.

Пришел домой и давай жену ругать:

– Почему дала мне козу, а не телку?

– Ослеп ты, что ли? – удивилаеь жена. – Я тебе телку дала, а коза в хлеву осталась.

– Ну, жена, значит, обманул меня поп.

И стал мужик думать, как с попом расквитаться. Взял старую шляпу и пошел в город. Зашел в один магазин, купил пшена и говорит приказчику:

– Я деньги сейчас заплачу, а за пшеном завтра зайду. Возьму пшено, приподниму шляпу и скажу «квит», а ты мне тоже ответишь «квит», я и уйду.

Зашел мужик в другой магазин, заплатил за шесть аршин ситца и договорился с приказчиком, что ситец завтра возьмет.

В третьем магазине купил пять фунтов сахару, заплатил деньги и сказал приказчику:

– За сахаром завтра приду.

На другой день мужик снова пошел в город. Пришел на базар и ждет, когда поп зайдет в магазин, где он вчера пшено покупал.

Только поп в магазин, мужик – следом за ним. Спрашивает у приказчика:

– Есть ли у вас пшено?

– Есть, – отвечает приказчик.

– Взвесь-ка мне два фунта.

Приказчик отвесил два фунта, мужик забрал пшено, приподнял шляпу и говорит:

– Квит!

– Квит! – ответил приказчик.

Вышел мужик из лавки, а поп и думает: «Вот это шляпа! Мне бы такую шляпу. Да я бы все пшено забрал!» – и пошел за мужиком.

А мужик зашел в другой магазин и опять спрашивает:

– Есть ли у вас ситец?

– Есть.

– Отмерьте мне шесть аршин. Приказчик отмерил.

Мужик взял ситец, приподнял шляпу и сказал:

– Квит?

– Квит!

Смотрит поп и думает: "Мне бы такую шляпу, я бы весь ситец забрал!"В третий магазин мужик пошел. Там он взял пять фунтов сахару. Только мужик вышел из лавки, поп к нему:

– Вот что, хозяин, продай мне эту шляпу, возьми за неё сколько хочешь.

– Нет, не продам, – ответил мужик.

– Продай! Возьми хоть все мое богатство.

– А дашь за шляпу пятьсот рублей, пять коров, три тел-ки да три лошади?

– Дам, – говорит поп.

– Тогда принеси деньги да пригони ко мне на двор скот. И шляпу получишь, – согласился мужик.

На другое утро поповские работники пригнали стадо и деньги принесли. Мужик отдал попу шляпу и научил, как с помощью шляпы получать товар.

Как только поп ушел, мужик и говорит жене:

– Смотри, жена, сколько я за телку нашу получил! На следующий день, рано утром, запряг поп пятнадцатьлошадей и поехал в город. Зашел там в самый большой мага-зин и спрашивает:

– Есть ли у вас ситец?

– И ситец есть, и другие товары, – отвечает приказчик. Нагрузил поп пятнадцать возов и отправил домой. Приказчик и говорит:

– Ну, батюшка, давай счет держать! Поп поднял шляпу:

– Квит!

– Как так квит, когда денег еще не заплатил? – удивился приказчик. – Ты сначала, батюшка, деньги заплати, тогда и будет квит!

Поп решил, что приказчик не понимает его, сунул шляпу под мышку и опять:

– Квит?

Видит приказчик, что поп не собирается платить, позвал полицию:

– Видите, поп набрал пятнадцать возов товару, а платить не хочет, только шляпу поднимает да твердит «квит».

Так и пришлось попу товары обратно везти.

Были в одном доме очень скупые хозяева. Зашел как-то к ним солдат и попросился переночевать. Хозяева отказали. Солдат нарочно походил по деревне и опять в этот дом зашел. Увидел во дворе хозяина.

– Много вас, ночлежников, – говорит хозяин, – только что один солдат приходил проситься, а теперь уж и второй пришел. Не держим мы постояльцев!

А солдат глухим притворился, говорит:

– Спасибо, спасибо! – И зашел в избу. Поклонился хозяйке:

– Хозяюшка, меня хозяин переночевать позвал, вот я и пришел.

– Не пускаем мы ночлежников, – говорит хозяйка.

– Спасибо, спасибо, – отвечает солдат. Пришел хозяин, а хозяйка ему:

– Зачем ты этого ночлежника пустил?

– Не пускал я его, – говорит хозяин. – Я ему отказал, но он, видно, глухой, не понял. Когда сядем ужинать, не зови его к столу.

– Нет, нет! И ты тоже с ним не заговаривай. Собрала хозяйка на стол, молча сели ужинать. А солдатна лавке сидит, смотрит на них. Хозяин забыл про уговор, повернулся к солдату и спрашивает:

– Ты откуда родом-то?

– Спасибо, спасибо, – говорит солдат и проворно садится за стол.

После ужина хозяин обращается к жене:

– Утром я рано в лес поеду, а ты напеки блинов, пока солдат еще спит. А когда он уходить будет, не забудь взять с него деньги за ночлег.

Солдат слышит этот разговор и думает про себя: "Меня не обманете!"Утром хозяин встал раненько, поел блинов и поехал в лес. Хозяйка осталась блины печь. А солдат украдкой смотрит на нее. Когда хозяйка напекла большую горку блинов, он встал, оделся, взял свой мешок, будто собрался уходить. Хозяйка швырнула сковородку на шесток, вцепилась солдату в плечо:

– За ночлег деньги давай!

– Спасибо, спасибо, хозяюшка! – говорит солдат и садится блины есть.

Съел солдат все блины и говорит:

– Спасибо, спасибо.

Сам сел на лавку и думает: «Пусть еще напечет блинов». Хозяйка напекла, а солдат опять будто бы собрался уходить. Взял свой мешок под мышку и говорит:

– Спасибо тебе, хозяюшка, за угощенье и за ночлег. А хозяйка в ответ:

– Ел да спал, так знай и деньги платить!

– Что? Блины мне с собой взять? Спасибо, спасибо, добрая хозяйка, – сказал солдат, взял оставшиеся блины и вышел.

Приехал вечером хозяин, хозяйка и говорит ему:

– Ну и ночлежник! Ел, пил, ночь переспал, а денег не заплатил да еще все блины с собой захватил. Ни одного ноч-лежника никогда больше не пустим!

Однажды тугодумовский мужик отправился в соседнюю деревню в гости к куму. Приходит, а у кума лошадь пала, и он с нее шкуру сдирает.

– Что ж это ты, – удивляется, – среди зимы, в самый извоз, лошадь зарезал?

Решил кум подшутить над гостем:

– А теперь, – говорит, – лошадиные шкуры больно дорогие. За одну шкуру я выручу столько денег, что смогу десять лошадей купить.

Кум, как услышал это, тут же повернул назад. Прибежал домой, заколол свою лошадь, стал шкуру сдирать.

– Что ты делаешь? – спрашивают соседи.

– А нынче, – говорит, – в соседней деревне все лошадей режут! Шкуры в Петрозаводске дорого ценятся. Поеду туда, продам – на десять лошадей денег выручу!

Мужики всех лошадей в деревне и закололи. Весной ни пахать, ни сеять не на чем было.

Жили-были муж и жена. Мужа звали Хомой. Хоме все кажется, что жене дома легко управляться с хозяйством, в тепле да под крышей. А он целыми днями то пашет, то дрова рубит. Говорит он жене:

– Вот что, жена, поди-ка теперь ты пахать, а с хозяйством дома и я справлюсь.

Жена в ответ:

– Я пойду, только ты все домашние дела справь к моему приходу: печь истопи, коров подои, хлеб испеки да ячмень смели. Вот тут сметана – масло сбей, кур выпусти, да гляди, чтоб коршун цыплят не унес, поросенка накорми... И за ребенком смотри, чтоб не плакал.

И ушла в поле пахать. Ей что, знай себе пашет. Хома стал хозяйничать, а сам думает: «Много же она мне работы оставила, за что приняться, чтобы все успеть?» Затопил печь, подоил корову. Глядит, времени много прошло, солнце уже высоко. Давай скорее тесто месить. Взял квашню с печки, поставил на лавку – тут вспомнил про кур. Побежал в хлев, пустил кур в избу, насыпал зерна, и двери оставил открытыми. А когда же масло сбивать и ячмень молоть? Придумал Хома: горшок со сметаной положил в кошель. Пока будет зерно молоть, масло само собьется. Тут ребенок в люльке заплакал. Он его качать. А потом привязал веревку – одним концом к люльке, другим – к своей ноге и пошел в сени зерно на ручном жернове молоть. Крутит жернов, ногой люльку качает, в кошеле на спине масло сбивается. Все вроде хорошо. Вдруг в избе куры закудахтали, ребенок закричал. Бросился Хома в избу, споткнулся о порог, упал и всю сметану на себя пролил. Веревка за ногу зацепилась, он дернул за нее – люлька перевернулась, ребенок на пол упал, расшибся и пуще прежнего плачет. Совсем растерялся Хома. А весь переполох в избе поросенок наделал. Забежал он в открытую дверь, квашню свалил с лавки, куры перепугались-в печь попрыгали – так и сгорели в печи, на горячих углях. Схватил Хома ребенка, убаюкивает его, а сам весь в сметане. Остальные дети по углам разбежались, кто куда.

– Авой-вой-вой, – причитает Хома, – что я наделал? Как я жене покажусь: ребенка расшиб, сметану пролил, ячмень не смолол, куры сгорели, тесто поросенок съел! Что делать мне, горемычному? А жена вот-вот обедать придет!

Посмотрел в окно: тесть идет, уже во дворе! Он скорей на полати, детям наказывает:

– Скажите дедушке, что отец и мать в поле ушли, пахать.

Дедушка пришел, дети ему так и сказали, как отец велел. Дедушка всем гостинцы раздает:

– Это тебе, это тебе, это дайте матери, а вот это отцу. Хочется Хоме посмотреть, что тесть ему принес, да ешебоится – вдруг дети его гостинец съедят? Ерзал, ерзал на полатях и свалился оттуда. Тесть говорит:

– Авой-вой-вой, Хома-зятюшка, что с тобой?

– Ой, тестюшка дорогой, и не спрашивай: остался я дома за хозяйку, да все не так сделал, – и рассказывает он тестю, что наделал.

– А я пришел тебя, зятюшка, на свадьбу звать!

– Ну, раз пришел, так надо идти. Сбегай-ка за матерью, – говорит он старшему сыну.

Приходит хозяйка с поля, спрашивает:

– Где обед?

– Ох, женушка, еще спрашиваешь про обед! Все у меня не так: ребенка расшиб, куры сгорели, тесто свинья съела, сметану пролил... Да что и говорить – не останусь я больше за хозяйку, сама хозяйничай.

– Так я и знала, что ничего у тебя не получится!

– А батюшка пришел нас на свадьбу приглашать, надо пойти! – Хома уже про все свои несчастья забыл.

Кое-как прибрали, пошли на свадьбу. А там только еще гости съезжаются, свадьба на завтра назначена. А сегодня суббота – надо баню истопить, да дров нет. Спрашивают:

– Кто поедет в лес за дровами? Хома кричит первым:

– Я!

Ну что же, дали ему хорошую лошадь, взял он топор и поехал. Выбрал в лесу дерево потолще да подлиннее и давай рубить. Думает: в какую бы сторону его свалить? Думал, думал и решил свалить дерево прямо на дугу – легче будет на телегу наваливать. Тюкал, тюкал полдня, наконец свалил дерево. Упало оно на дугу, а у лошади и ноги в стороны разъехались, она и не дышит уже.

– Что же это я опять натворил!

Сел на пень и давай плакать. Проплакал до самого вечера. А дома уже давно баню истопили, попарились, помылись, говорят:

– Что-то зятя Хомы долго нет?

Пошли искать. Приходят в лес, а он сидит на пне, слезами заливается.

– Что ты плачешь? – спрашивают у него.

Он и слова сказать не может, только всхлипывает.

– Перестань, поедем домой!

Посадили его на телегу и повезли. Приехали домой. Свадьба уже в разгаре. Овцу зарезали. Надо бы для гостей мясо сварить.

– Кто будет мясо варить?

Хома опять выскочил раньше всех:

– Я буду варить!

– Ну, вари.

Сварил он мясо во дворе в большом котле, направился к дому, а собаки окружили его, лают. Он бросил им один кусок, второй – так все мясо и разбросал, а собаки все лают. Он и суп им выплеснул: «Нате, ешьте, только отвяжитесь от меня!» И пришел домой с пустым котлом.

– А, зять Хома, уже сварил мясо? Где же оно?

– Не спрашивайте – собаки как напали на меня да залаяли, так я им все мясо и скормил, а под конец и суп вылил!

– Авой-вой-вой, зять Хома, что ты опять наделал! Чем же мы гостей угощать будем?

Усадили его на копну осоки в огороде и говорят:

– Сиди тут и в избу не являйся!

Но не сидится Хоме, приходит в избу, садится на лавку среди гостей, как ни в чем не бывало. Хозяин говорит:

– Кто пойдет за квасом? Бочка в амбаре стоит. Хома тут как тут:

– Я пойду!

– Ну, раз пойдешь, так иди. Вот ведро.

Взял Хома ведро, пошел в амбар, вытащил затычку, квас течет в ведро. Собаки опять на него залаяли, он и запустил в них затычкой! Квас уже через край льется, а бочку заткнуть нечем. Что делать? Сунул Хома в отверстие палец, заткнул бочку. Стоит, ждет, когда придут за ним. Палец распух, хоть караул кричи! А хозяин ждет, когда Хома принесет квасу для гостей. Ждали, ждали, наконец пошли за ним. Приходят, а Хома стоит у бочки и приплясывает: палец не может вытащить. Пришлось бочку разбить. Говорят Хоме:

– Чтоб больше в избе не показывался! Хватит с нас твоих выдумок!

Забрался Хома на крышу, заглядывает в отдушину, что на свадьбе делается.

А отдушина была большая, все края в густой саже, Хома вместе с хлопьями сажи и свалился с потолка. Невесту и всех гостей перепачкал.

– Ох, зять Хома, что ты еще придумал, всю свадьбу испортил!

Опять его усадили на осоку и сказали:

– Чтоб больше с места не сдвинулся! Забрался Хома в сено и уснул-устал бедняга.

Гости припозднились, стали их на ночь оставлять. Пошла слепая старуха постельники сеном набивать и не заметила, как Хома потихоньку в постельник залез. Постелили гостям на полу, легли они вповалку спать. А Хома то одного щипнет, то другого пнет.

Гости думают, что кто-то из них в темноте проказничает, начали друг друга винить.

Один говорит:

– Что ты пинаешься? Другой говорит:

– Нет, это ты пнул!

Стали смотреть постели, распороли постельник, а там Хома. Отец и говорит дочери:

– Вези скорее своего Хому домой, если хочешь, чтоб он жив остался!

Посадили Хому на телегу, повезли домой, и гости поехали домой.

На этом кончилась свадьба, тут и сказке конец.

Однажды два мужика из деревни Тугодумово, Ховатта да Матти, собрались на рыбалку. Дело было летом. День жаркий, солнечный. Сели они на плот, добрались до середины озера и закинули удочки. Сидят, ждут, когда клюнет. Жарко. Захотели они пить. Ховатта говорит:

– Матти, я пить хочу!

Отвечает Матти:

– Потерпи, воды нет.

Сидят удят. Уже и удить стало невмоготу. А как еще плеснет рыбка по воде, так они только пересохшие губы обли-зывают.

– Пить! – снова говорит Ховатта.

– Да где же воду возьмешь? Нет ее!

Уж так пить хотят, что и удить не могут, сил нет. Легли на плот. Матти еще говорит что-то, а Ховатта и говорить не может, все во рту пересохло, язык не ворочается.

– Теперь, – говорит Матти, – мне и рыбы не надо, толь ко бы глоток воды найти.

А Ховатта мычит что-то в ответ, не разобрать.

Поднялся небольшой ветерок, воду рябит, и плот поти-хоньку к берегу гонит. Прибило плот к берегу, а они все ле-жат, встать не могут. Кафтаны намокли, но они ничего не чувствуют.

Идет по берегу мужик, подходит к ним, удивляется:

– Что за чудо, два здоровенных мужика лежат на плоту и не встают? Что вы тут лежите?

– Да пить, – говорит Матти, – хотим до смерти, не мо-жем с места сдвинуться!

А Ховатта лишь головой кивает.

– Так чего же не пьете?

– А где воду взять?

– Да наклоните вы свои головы и пейте досыта! Напились они, легко им стало. Поблагодарили прохожегои пошли по домам.

Собрались тугодумовские мужики в Питер за товаром. Поехали. Целый день едут. Вечером попали в деревню, заехали на постоялый двор переночевать. Говорят меж собой:

– Давайте поставим сани оглоблями вперед, в сторону Питера, чтобы утром не гадать, в какую сторону ехать!

Так и сделали. А деревенский парень услышал этот разговор и вздумал подшутить над проезжими. Как только они заснули, повернул все сани в обратную сторону. Утром за-прягли мужики лошадей и поехали дальше. Проезжают мимо деревушки. Вот один и говорит:

– Да вроде мы эту деревню вчера уже проезжали?

– Мало ты ездил по свету, потому и не знаешь, много одинаковых деревень бывает! – отвечает другой.

Едут дальше. К мосту подъезжают. Опять один и го-ворит:

– Это, вроде, наш мост.

– Мост на мост бывает похож, не один наш мост свете! – возражают ему.

Въезжают в деревню. Уже и остальные засомневались – Очень уж эта деревня на нашу смахивает. Еще дом – точно как мой!

А самые упрямые не сдаются:

– Много таких деревень вокруг, и дома есть одинаковые!

– Да вон на берегу женщина полощет белье, как две капли воды похожа на мою жену!

– Много на свете одинаковых женщин! – И мимо проехали.

Услышала женщина их речи да как закричит:

– Ах вы, непутевые, дурни бестолковые, что ж это обратно возвращаетесь, да еще вздумали мимо своей деревни проехать?

Тут уж они поверили, что в свою деревню вернулись. Знать, кто-то подшутил над ними. Больше они в Питер не ездили.

Стали тугодумовцы лодку шить. Лето близится, рыбу ловить надо. Мастерят на сарае. Вот и готова лодка. Давай испытывать, сколько человек она выдержит. Сели десять человек – выдерживает, двадцать – выдержала. Девяносто – тоже выдержала. Девяносто девять человек забралось в лодку – всех выдержала! Пришел еще один мужик, сотый. А на сарае балки были гнилые, переломились, они все и полетели вниз.

Говорят:

– Эта лодка может выдержать только девяносто девять человек, не больше!

Спустили они весной лодку на воду. Все мужики и прыгнули в нее разом. Лодка хлебнула воды одним бортом, другим – и пошла ко дну. А плавать никто не умел, все и утонули, бедняги.

Тугодумовские мужики народ трудолюбивый, исполнительный. Да вот беда, не всегда они знали, чем заняться. Вот и ходили в соседнюю деревню узнавать, что тамошние крестьяне делают. Посмотрят и сами за ту же работу принимаются и уж делают все по совести.

Вот как-то в середине зимы пошел парень из Тугодумова в соседнюю деревню. Идет по озеру и видит, как мужик золу на лед сыплет, чтобы лед быстрее растаял, мережу хочет ставить.

Спросил парень мужика, что он делает. А мужик решил подшутить над ним и говорит:

– Ты что, не видишь, овес сею, быстрее прорастет, а весной урожай соберу!

Побежал парень к себе в Тугодумово, рассказал, что видел. Все обрадовались – урожай раньше соберут. И посеяли весь овес в снег. Весной ни семян, ни урожая!