Жили когда-то маленькие брат и сестра, у которых не было ни отца ни матери. Мальчика звали Полэн, а девочку Полина. Они никогда не разлучались и очень дружили. Всем, что у него было, Полэн всегда делился с Полиной, и Полина тоже всем, что у нее было, делилась с братом. Жили они совсем одни, и так и выросли вдвоем в доме, который оставил им отец.

И вот однажды, когда они уже выросли, Полина сказала:

– Брат, пора уже тебе жениться.

– Зачем, сестра? К чему приводить в дом женщину, которой мы не знаем? А вдруг она принесет в наш дом раздоры и смуту? Уж пусть наш котелок кипит спокойно на нашем маленьком очаге.

– Не говори так, брат, не слушай глупых речей о том, что, мол, хорошую женщину найти трудно – посмотри хотя бы на меня. Послушай меня и женись, я буду любить твою жену так же, как люблю тебя, а когда тебе надо будет отлучиться, я буду дома не одна – мы будем дожидаться тебя вдвоем. Нехорошо, когда около молодой девушки вроде меня нет рядом женщины. Женись, Полэн.

Не стал спорить Полэн – нашел девушку и женился на ней.

Девушку эту звали Лида, и была она злобная и ненавистная. Она сразу стала ревновать мужа к Полине. "Почему это мой муж ее любит? – думала Лида. – Кто его жена, она или я? Кто станет матерью его детей, она или я? Подумаешь – сестра! У меня тоже есть сестра – ну и что?"Как-то вечером, вернувшись домой, Полэн поцеловал первой не Лиду, а Полину. Нет слов описать гнев молодой жены, однако она не показала виду и промолчала. Как обычно, они поужинали втроем и легли спать. Полэн сразу заснул, заснула и Полина, но Лида от злобы не могла уснуть и всю ночь проворочалась с боку на бок.

На рассвете, как только пропел петух, Лида вскочила с постели и побежала к своей крестной. Крестная Лиды была злобной старухой, такой злобной, что люди называли ее не иначе как Злюка, потому что ее язык был как ядовитое жало. Когда старуха замышляла какое-нибудь дурное дело, она становилась хуже бешеной собаки.

Лида рассказала старухе о своей обиде, и крестная сразу надавала ей злых советов о том, как поссорить Полэна и Полину. Вернувшись домой, Лида принялась за дело. Каких только пакостей и небылиц она ни придумывала, но ей не удавалось очернить Полину, и Полэн по-прежнему любил сестру. В душе у Лиды кипела ярость, и женщина твердила себе: "Все равно я своего добьюсь!"У Полэна была необыкновенная собака, которую звали Хватайка – ни олень, ни кабан, ни другие звери, когда она за ними гналась, не могли от нее уйти. Предложи По-лэну двести пиастров – он и тогда бы ее не продал. Хватайка очень любила Полину и ела только из ее рук, а когда кто-нибудь другой пытался накормить собаку, та не притрагиваясь к еде, уходила прочь.

И вот однажды, когда Полина готовила собаке еду, кто-то позвал ее, и она вышла во двор, оставив чашку с едой на столе. Лида это увидела, мигом достала из кармана рог, наполненный белым порошком, который ей дала Злюка, смешала порошок с едой и ушла. Вернувшись в комнату, Полина взяла со стола чашку, позвала Хватайку и дала ей поесть. Собака съела все до последней крошки и начала скулить. Лида притворилась рассерженной:

– До чего надоели эти животные в доме!

И она выгнала собаку из комнаты. Хватайка как пьяная побрела, шатаясь, через двор, подошла к канаве с водой и стала пить. Пила она, пила, живот у нее раздулся, и Хватайка подохла.

Полэн, возвращавшийся в это время домой, увидел мертвое тело собаки и позвал людей. Полина вышла во двор и увидела, что бедная Хватайка лежит мертвая у канавы. Ноги у нее подкосились, и, чтобы не упасть, ей пришлось сесть на землю. Полэн подошел к ней и сказал:

– Ах, сестра-сестра, Хватайка ела только из твоих рук, и только ты виновата в ее смерти!

Что могла сказать Полина в свое оправдание? Словно тяжелый камень лег на ее сердце.

У Лиды был кот, и во время обеда Полина бросила ему кусок мяса. Лида тут же схватила этот кусок и выкинула во двор со словами:

– Не смей! Ты ведь знаешь, что твоя рука приносит животным смерть; не смей кормить мою кошку, я не хочу, чтобы она подохла. Когда я захочу убить ее, вот тогда и попрошу, чтобы ее покормила ты!

Смолчала Полина. Из-за того что Лида ее так ненавидела, жить дома ей становилось все хуже и хуже. Но куда ей было деваться? Кроме брата у нее никого не было, и она по-прежнему оставалась в доме, хотя Полэн после того, что случилось с собакой, уже не был с нею так добр и ласков, как раньше.

Прошло девять месяцев как Полэн женился на Лиде, и Лида родила мальчика – красивого мальчика. Полэн и Полина были очень рады, и Лида тоже притворялась, что рада; однако в душе она исходила злобой, потому что младенец, прося грудь, плакал день и ночь и не давал спать. Когда начали прорезаться зубы и младенец кричал не переставая, мать стала награждать его шлепками. И вот однажды Полина взяла его на руки и стала играть с ним и забавлять его, и ребенок затих.

Дети, даже совсем маленькие, чувствуют, кто любит их, а кто нет. Мальчику еще шести месяцев не исполни-. лось, а он всегда, когда был на руках Лиды, тянулся к Полине. Кончит сосать и сразу начинает плакать и просится к Полине на руки. А как только Полина возьмет его, сразу замолкал и успокаивался. Лида места себе не находила от ревности. "Как, – говорила она себе, – и он тоже любит Полину больше, чем меня, свою мать? Так не бывать же этому, пусть я даже лишусь ребенка!"Как-то младенец заболел. Врач осмотрел его и сказал, что ребенка надо отнять от груди, потому что молоко у матери нехорошее – наверно, она беременна. Полэн взял сына у Лиды и отдал Полине. Полина, словно родная мать, стала заботиться о нем, купать его и кормить. Спать малыша Полина укладывала с собой в свою широкую кровать. «Если ему будет нужно что-нибудь ночью, – решила она, – то я сразу услышу, как он плачет».

А Лида так возненавидела теперь Полину, что видеть не могла больше своего ребенка, и младенец, когда мать склонялась над ним, начинал страшно кричать – такие злые были у нее глаза.

И вот однажды ночью, когда все в доме крепко спали, Лида подкралась тихонько к кровати Полины, схватила несчастного младенца за шею и удушила его. Потом, так же тихо вернувшись в свою комнату, она легла и прислушалась, но никто не шевелился, все крепко спали.

Рано утром на другой день пропел петух, и Полина поднялась с постели. Стала хлопотать по хозяйству, сварила кофе – ребенок лежит, не шелохнется. Полина засмеялась: – Ну и соня же ты, малыш!

Солнце поднялось – младенец лежит, не шевелится.

– Эй, малыш, уже колокол пробил!

Подошла Полина к постели, перевернула младенца и, едва взглянув на него, закричала:

– О Боже!

И она без чувств рухнула на пол.

Полэн услышал крик, а потом звук падения и, бросившись в комнату сестры, увидел: глаза у бедного мальчика закатились под лоб, а тело все черное. Он ощупал ребенка и закричал:

– О Боже, Лида, Лида, наш маленький умер!

Лида как ветер влетела в комнату, подхватила младенца на руки и, крича, пнула лежащую без чувств Полину. Она сказала мужу:

– Если так пойдет дальше, эта негодяйка убьет всех, кто живет с ней в доме!

Полэн словно лишился разума. Он схватил Полину, взвалил на спину, отнес в лес и там отрубил ей топором кисти рук. Бедная Полина, обливаясь кровью, сказала ему:

– О брат мой, мне, твоей сестре, ты отрубил руки, но скоро тебе придется плохо, и вот тогда ты обо мне вспомнишь!

Полэн ушел, оставив ее в лесу одну. Так бы и умерла Полина, но только вдруг она услышала шорох, и из зарослей показалась красивая маленькая собачка с длинной шерстью. Собачка потянула Полину за платье, словно звала за собой, и Полина, собрав последние силы, пошла за ней. Долго шли они по тропинкам между деревьями и наконец вышли из леса и увидели прекрасный дворец. Собака залаяла, и из дворца выбежало множество слуг. Собака, словно подзывая их, залаяла снова, и они подбежали к ней. Бедная Полина так ослабела от потери крови, что не могла больше держаться на ногах и упала на тразу. Тогда собака подала знак двоим слугам поднять ее и отнести во дворец.

Дворец, в который отнесли Полину, принадлежал королю. Короля в это время там не было – он отправился воевать в другую страну; но всегда, когда он уезжал куда-нибудь, будь то на войну или на охоту, он оставлял свою маленькую собачку распоряжаться за него во дворце, и она одна знала, что должен делать каждый из слуг в отсутствии хозяина.

И вот теперь собака велела слугам хорошенько ухаживать за Полиной. Девушку положили в красивой комнате на удобную мягкую постель, а потом зарезали курицу, сварили для Полины крепкий бульон, дали ей хорошего красного вина, стали следить за тем, чтобы ничто не нарушало ее покоя. Они все делали для того, чтобы она скорей выздоровела.

Не прошло и двух недель, как Полина встала на ноги, но вместо рук у бедной девушки были теперь обрубки.

Тут вернулся с войны король. Собачка стала прыгать вокруг, облизывать его, а потом повела хозяина з комнату Полины.

Полина была очень хороша собой, и король с первого взгляда в нее влюбился. Он сказал собаке:

– Да, Наместник (так звали собаку), ты поступил очень хорошо!

Собака замахала хвостом и залаяла, показывая, как она довольна похвалой.

Каждый день король приходил к Полине и подолгу с ней разговаривал.

Прошло около года, и настал день, когда королю снова надо было отправляться на войну. Перед тем как уехать из – дворца, он сказал Наместнику:

– Полина скоро должна родить. Когда это случится, пусть мне напишут, как она себя чувствует и кто у нее родился, мальчик или девочка. Заботься о них и следи, чтобы мать и ребенок не испытывали недостатка ни в чем: ведь пока меня не будет, ты останешься за хозяина.

Наместник завилял хвостом, показывая, что он понял, и король отправился в путь.

Прошло недели две, и Полина родила двух мальчиков. Едва почувствовав схватки, она сразу послала за повитухой. В комнате горел крохотный ночник, света от него почти не было, но когда родились дети, комната ярко осветилась: у каждого из них во лбу сияла звезда. Повитуха сказала:

– С этими детьми и кокосового масла не надо – они сами, как светильники.

Наместник велел написать королю письмо и рассказать в нем о рождении мальчиков. Письмо написали, и гонец понес его к королю. На середине пути он почувствовал усталость и, увидев дом, зашел в него попить воды и немного отдохнуть. А дом этот был тот самый, в котором жила Злюка. Она заговорила с гонцом и выведала, с каким поручением он послан. Тогда Злюка стала угощать его и незаметно подложила ему в еду какого-то зелья. Гонец еще не кончил есть, а его уже одолел сон, и он повалился на землю и заснул. Тогда Злюка вытащила у него из кармана письмо, прочитала его, быстро написала другое, подделала подпись и положила на место первого.

Проснувшись, гонец потер глаза и посмотрел на солнце:

– Матушки, как же долго я спал!

Он схватил свой посох, поблагодарил старуху и побежал дальше.

Прочитав письмо, король очень опечалился, потому что в нем было написано: «Ваше величество, Полина родила обезьянку и щенка. Мать и новорожденные чувствуют себя хорошо. Ждем ваших приказаний».

Король ответил: «Отец должен любить своих детей, даже если они обезьянка и собачка. Хорошо заботьтесь о новорожденных. Когда я вернусь, тогда и решу, что делать. Король».

Отдав это письмо тому же гонцу, король велел ему возвращаться поскорее домой.

Гонец отправился в обратный путь. Когда он дошел до дома Злюки, старуха уже подстерегала его у дороги. Она остановила гонца и сказала:

– Зй, приятель, ты, конечно, несешь домой ответ короля и очень спешишь, но все же остановись и немного передохни: родные только что прислали мне бутылку старого рома, и неплохо бы нам вдвоем его попробовать.

Ну разве мог он устоять против такого искушения? Злюка налила ему большой стакан, и едва слуга сделал глоток, как стакан выпал у него из рук, а сам он свалился со стула и заснул. Тогда Злюка вынула у него из кармана письмо, распечатала и прочитала, а потом взяла перо, чернила и бумагу и написала: «Вот мой приказ: возьмите эту ужасную Полину и выбросьте ее вместе с двумя ублюдками. Однако раз у нее нет рук, чтобы их держать, привяжите одного ей на спину, а другого к животу. Я приказал, а вы исполняйте. Король».

Очнувшись, слуга подумал, что его свалил ром, и ему стало очень стыдно. Он взял свой посох и отправился в путь.

Когда во дворце услышали о приказе короля, одни опечалились, потому что Полина была очень хорошая и добрая, а другие обрадовались, потому что до этого ей завидовали. Но радовались они или печалились, а должны были выполнять приказ короля.

Наместник негодовал: он не мог поверить, чтобы его добросердечный хозяин мог отдать такой жестокий приказ. Но он был собакой и не умел говорить, и только лаял и лаял; однако на этот раз никто его не слушал.

Полину вытащили-из постели, привязали к ней двоих младенцев, как было написано в письме, вывели на дорогу и велели уходить прочь. Йаместник не захотел оставить Полину одну и пошел вместе с ней.

Они шли, бедная Полина плакала, а Наместник молчал. Наконец они оказались в дремучем лесу. Наместник шел впереди, показывая дорогу. Вышли они на берег ручья, Полине захотелось пить, и она стала на колени, чтобы припасть к воде ртом, ведь ладоней у нее не было. Она наклонилась, чтобы достать ртом воду, и ребенок, который был привязан к ее спине, сорвался и упал в ручей. Полина мигом опустила туда обрубленные руки, хотя ла-доней не было и схватить ребенка было нечем. И тут случилось чудо! Вода эта была не простая, а волшебная, и едва Полина погрузила в нее обрубки рук, как на них мигом выросли новые кисти. Полина вытащила младенца из воды, обняла его, заплакала и стала благодарить судьбу. Наместник от радости, казалось, потерял голову – он запрыгал, залаял, начал кататься по земле.

Они пошли дальше и через три дня вышли из леса на открытое место. На самой опушке они увидели ветхую хижину с крышей из индийского нарда. Внутри лачуги никого не было. Тут они и остались. Полина навела в хижине порядок, набрала листьев и сделала из них удобную постель для себя и детей, и еще одну, маленькую, для Наместника. Потом она легла и заснула.

Рано утром Полина проснулась, села на постели и стала размышлять вслух:

– Что мне делать? Куда мне идти? Семьи у меня нет, позаботиться обо мне некому. Лучше мне остаться здесь и жить одной в этой старой хижине: сюда.никто не придет, здесь никто не будет меня преследовать, я буду спокойно воспитывать детей, и мы с Наместником найдем способ не умереть с голоду, – правда, Наместник?

Наместник залаял в ответ и замахал хвостом, показывая, как он этому рад.

Вернемся теперь к королю. Узнав, что Полина родила ему обезьянку и щенка, бедный молодой король загоревал и ему даже не захотелось возвращаться домой. Так тяжело было у него на сердце, что он провоевал пять или шесть лет Наконец, когда душевная боль немного поутихла, он вернулся домой. Там король первым делом спросил:

– Где мои дети, где Полина, где Наместник?

Люди рты разинули от удивления, услышав эти вопросы. К счастью, письмо короля сохранилось в ящике его стола. За ним сбегали и отдали королю в собственные руки. Король прочитал и теперь разинуть от изумления рот пришлось ему.

– Позовите ко мне гонца, который принес письмо, – сказал он. Когда гонец узнал, что король зовет его, душа у него ушла в пятки; но, хоть ноги у него подкашивались от страха, ему все равно пришлось пойти.

Король стал расспрашивать гонца, и тот рассказал обо всем, что с ним произошло, когда он носил письма. Король все понял, и неописуем был его гнев. Только одно слово он сказал: "Несчастный!"-и гонец повернулся на месте несколько раз как юла и повалился на землю. Король поднял его за волосы, поставил на нога и сказал:

– Веди меня к этой старой колдунье! Ну, иди! Когда они пришли к дому Злюки, король расставилвокруг дома стражу, а сам с гонцом вошел внутрь. Злюка прямо подпрыгнула, когда увидела их. Король спросил у гонца:

– Она?

– Она, ваше величество!

Тогда король велел ему связать старухе руки и ноги и положить ее на стол. После этого они вышли во двор, и король приказал поджечь дом с четырех углов. Злюка научала кричать, и вдруг, ярко вспыхнув, она взорвалась и умерла – и пусть ветер развеет ее прах!

После смерти Злюки король разослал во все стороны гонцов искать Полину. Они ездили, искали, спрашивали, но так и не нашли. Вернулись и рассказали королю об этом. Король затосковал, выслушав их, и стал худеть.

Прошло еще два года. Однажды король охотился в лесу, и его собаки подняли вдруг оленя. Король выстрелил и ранил его, однако олень не упал, а помчался как ветер. Он бежал и бежал, и собаки, устав, в конце концов отказались от погони. Только у короля оставались еще силы его преследовать. Когда бежавший олень видел, что король отстает, он останавливался; потом, видя, что король снова его догоняет, опять убегал. Так прошло два дня, и солнце уже третий раз клонилось к закату, когда они вышли на открытое место. Теперь ничто не загораживало дорогу оленю, и у него будто выросли крылья. Король посмотрел, а олень уже далеко-далеко, его не догонишь. Король сорвал с головы шляпу, махнул ею и со смехом закричал:

– Эй, друг, ты и вправду умеешь бегать!

Олень ничего ему не ответил и исчез вдали.

Оставшись один, король огляделся и увидел, что места эти ему незнакомы, он здесь никогда еще не бывал. Король подумал, что хорошо бы ему найти дом, где бы он мог остановиться на ночлег и где бы его немного покормили – после двух дней охоты он чувствовал голод. Он пошел, оглядывая все вокруг, и вдруг увидел вдали огонек. Он двинулся по направлению к огоньку и увидел небольшую хижину с кровлей из индийского нарда. Дверь была закрыта, и король в нее постучал. Стало слышно, что в хижине кто-то тихо ходит – будто боится, что его услышат. Король крикнул:

– Откройте, если у вас доброе сердце! Я устал и хочу-есть, помогите мне – Бог вас за это наградит!

Дверь отворилась, и король вошел. В хижине не было никого, кроме молодой женщины. Уже темнело, и король не мог разглядеть ее лица, но ему показалось, будто лицо это ему знакомо – оно было похоже на лицо Полины. «Айо, бедная Полина, – подумал он, – где-то ты сейчас?» Король попросил у молодой женщины чего-нибудь поесть, и она дала ему бататов, маниока и кусок жареного зайца. Положив все на тарелку, она поставила ее перед королем на стол. «Бедная Полина, – подумал он, – у нее не было рук, чтобы мне подавать!»

Король ел и смотрел на молодую женщину, однако она не смотрела на него, будто чего-то боялась. Обоим было как-то не по себе. Вдруг король услышал вдалеке лай собаки. «Не может быть! – подумал он. – Ведь это Наместник, я узнаю его голос!» Лай приближался. Король прислушался: собака была не одна, с ней были двое мальчиков, которые подражали ее лаю. Король поднялся и стал в дверях.

Ночь уже наступила, и снаружи царила непроглядная тьма. Но тут король начал протирать глаза, потому что увидел нечто такое, чего не видывал никогда. На лбу у каждого из мальчиков, бежавших к дому вместе с собакой, сияла звезда. Обе звезды были такие яркие, что вокруг стало светло, как днем. Король смотрел как завороженный на это чудо, и вдруг собака, бежавшая вместе с детьми, его почуяла. Завизжав, она бросилась к королю и стала прыгать, пытаясь лизнуть его в лицо. Потом, громко лая, она забила хвостом и начала кататься по полу и лизать королю ноги. Она лаяла, пока не охрипла. Король воскликнул:

– Так ведь это же ты, Наместник, ты!

Он взял пса на руки, и оба заплакали – так они былирады!

Потом, обернувшись, король бросился к молодой женщине и обнял ее:

– Полина, моя Полина!

И он стал целовать ее.

Еще до того, как пропел петух и наступил рассвет, они покинули ветхую лачугу и отправились в обратный путь, во дворец. Хотя солнце еще ке взошло, они легко находили дорогу – им освещали ее звезды, сиявшие во лбу у мальчиков.

После трех дней пути они прибыли во дворец. Ну и обрадовались же там все! Придворные стали кричать, смеяться и петь.

Благодаря живой воде руки у Полины были теперь снова с пальцами, так что было на что надеть обручальное кольцо. Король попросил ее руки, а потом надел кольцо ей на палец.

Они устроили роскошный пир, но когда уже все садились за стол, в столовую вошел и стал просить милостыню убогий нищий. Он шел хромая, на костылях, глаза у него были красные от слез, а рот кривой, как у рыбы, которая сорвалась с крючка.

Полина посмотрела на нищего и бросилась к нему на шею:

– Ведь это Полэн, мой брат!

И Полэн (это и вправду был он) рассказал им обо всем, что с ним было за эти годы. Лиде надоело с ним жить, и она попыталась отравить его. От этого у Полэна не стали ходить ноги и перекосило лицо. Но однажды Лида поссорилась с кем-то, ее ударили палкой по голове, и она тут же упала мертвая. Полэн убежал – он боялся, что подумают на него.

– Айя, это палка ее убила! – сказал он. Полина сказала:

– Давай обедать, брат! Ты навсегда останешься с нами, и тебе не нужно будет ни о чем заботиться.

И они начали пировать.

Жили когда-то обезьяна и черепаха. У черепахи было одиннадцать детей, а у обезьяны не было семьи, и она бродяжничала. Пошла однажды черепаха работать. Закончив работу, она получила за нее деньги и купила на них мешок риса. Возвращаясь с рисом домой, она остановилась у края дороги, поставила мешок на землю и пошла собирать сушняк. Вернулась с сушняком к месту, где оставила мешок и видит: на мешке сидит обезьяна. Обезьяна сказала ей:

– Эй, кума, посмотри – я нашла мешок риса!

– Этот рис не для тебя, кума, я купила его для своих детей; я оставила его у края дороги, потому что пошла собирать сушняк. Этот рис мой, и ты должна отдать его мне.

Но обезьяна знать ничего не хотела. Она сказала:

– Найденное принадлежит нашедшему! Я рис не отдам.

Очень огорчилась черепаха, но что поделаешь? Она сказала обезьяне:

– Что ж, кума, тогда хоть продай мне немного риса – детям дома есть нечего.

– Не могу, кума, мой рис не продается; сходи в лавку к китайцу и купи.

– Ну ладно, кума, придет день, и ты меня вспомнишь.

И вот однажды сидела обезьяна на нижних ветках дерева, а хвост ее свисал до самой земли. В это время мимо ползла черепаха. Она увидела обезьяну, крепко вцепилась в ее хвост и закричала:

– Я нашла обезьяний хвост! Найденное принадлежит нашедшему! Я ни за что его не отдам.

– Эй, кума, ты что, шутишь? Ведь этот хвост мой!

– Рис на дороге принадлежит тому, кто его нашел, и хвост на дороге тоже принадлежит тому, кто его нашел.

Рассердилась обезьяна, потянула хвост – черепаха не отпускает, висит на нем. Обезьяна тянет – черепаха не отпускает, висит; и пошла обезьяна с жалобой в суд.

Она сказала судье:

– Присуди, чтобы черепаха отдала мне мой хвост. Черепаха сказала судье:

– Присуди, чтобы обезьяна отдала мне мой рис.

Судья велел им все рассказать и, когда выслушал их, спросил у обезьяны:

– Где рис?

Обезьяна засмеялась и похлопала себя по животу:

– Здесь, судья!

Судья позвал стражника и велел ему принести колоду. Стражник принес и, положив на нее по приказу судьи хвост обезьяны, отрубил его. После этого судья сказал:

– Найденное принадлежит нашедшему!

Обезьяна нашла на дороге мешок риса – рис принадлежит обезьяне; черепаха нашла на дороге хвост – хвост принадлежит черепахе. Но если обезьяна захочет купить свой хвост, чтобы приклеить к тому, что у нее осталось, ейпридется отдать за него черепахе мешок риса. А теперь идите.

Жил когда-то лулу*. У него была жена и была маленькая дочь, которую звали Занна, а еще у них в доме жил маленький мальчик Зан, которого жена лулу младенцем подобрала на дороге.

* Лулу (креольск.) человекоподобное существо, персонаж маврикийского фольклора.

Лулу часто говорил жене: «До чего мне хочется съесть Зана!» Но жена ему этого не разрешала, потому что Зан был послушен, трудолюбив и всегда занят делом. Он никогда не спорил с ними и был хорошим слугой. Маленькая Занна очень любила Зана, потому что Зан был добр и ласков, всегда играл с нею и делал все, что она хотела.

Однажды лулу привел Зана на опушку леса и сказал ему:

– Вот топор, пила и рубанок, а вот деревья: сделай мне корабль, который плавал бы по суше. Сейчас восемь часов, я вернусь в десять. Если корабль к этому времени не будет готов, я тебя съем.

Взял Зан топор, срубил несколько деревьев, выпилил части корабля, соединил их – получился корабль. Только стоит этот корабль – и ни с места. Что делать? Бросил он все, упал в траву и горько заплакал.

И вот около половины десятого пришла Занна – она принесла Зану поесть. Увидев, что он плачет, она стала спрашивать:

– Что с тобой, Зан? Почему ты плачешь? Что тебя огорчило?

Достав из кармана платок, Занна вытерла ему глаза. Зан ей ответил:

– Посудите сами, молодая госпожа: ваш отец велел мне построить корабль, который плавал бы по суше. Когда он вернется в десять часов и увидит, что такого корабля нет, он убьет и съест меня.

Занна засмеялась и сказала:

– Так ты плачешь из-за этого?

Занна прошептала несколько слов, и корабль сам поплыл по суше. После этого она ушла.

В десять часов пришел лулу, посмотрел на корабль и говорит:

– Молодец, Зан! Тебе под силу то же, что и мне!

На другой день лулу повел Зана на берег реки, дал ему корзину без дна и сказал:

– Налови мне этой корзиной из реки две лодки рыбы! Сейчас восемь часов, в десять я приду. Если ты к этому времени не наловишь мне рыбы, я тебя съем.

Зан стал зачерпывать корзиной воду. Зачерпнет, вытащит – в корзине пусто. Он бросил корзину, сел на берегу и заплакал.

К половине десятого пришла Занна – принесла Зану поесть. Увидев, что Зан плачет, она спросила:

– Зан, почему ты снова плачешь? Что у тебя случилось?

– Посудите сами, молодая госпожа, – ответил Зан. – Ваш отец дал мне корзину без дна и велел наловить ею две лодки рыбы. Когда он придет в десять часов и увидит, что рыбы нет, он убьет и съест меня.

Занна, не говоря ни слова, взяла у него корзину, зачерпнула ею в реке – и разом вытащила рыбы на две лодки.

Зан съел все, что принесла Занна, и она ушла.

В десять часов пришел лулу, увидел рыбу и сказал:

– Молодец, Зан! Тебе под силу то же, что и мне!

На другой день лулу повел Зана на вершину высокой-высокой горы. Там он дал ему свинцовую мотыгу и свинцовый полольник и сказал:

– Вот хорошая мотыга и хороший полольник. Вскопай всю эту гору и засей ее маисом. Сейчас восемь часов, в десять я приду. Если к этому времени вся гора не будет засеяна и маис не поспеет, я тебя съем.

Маленький Зан взял мотыгу, ударил ею – мотыга погнулась; взял полольник, попробовал полоть – полольник разогнулся. Ничего не получается! Бросил он мотыгу и полольник, сел на камень и заплакал. Вскоре Занна принесла ему поесть и, увидев, что он снова плачет, спросила:

– Что это ты, Зан, опять плачешь? Что еще с тобой случилось?

– Посудите сами, молодая госпожа, – ответил Зан. – Ваш отец дал мне эту негодную мотыгу и этот негодный полольник и приказал вскопать гору и засеять ее маисом,да еще маис должен к его приходу поспеть. Когда он придет и увидит, что гора не вскопана и маис не поспел, он убьет и съест меня.

Занна взяла мотыгу и ударила ею по земле, взяла полольник и провела им – мигом гора была вскопана, засеяна, маис вырос и поспел.

Лулу пришел, увидел это и сказал:

– Молодец, Зан! Тебе под силу то же, что и мне!

На другой день лулу поднял Зана рано утром, отвел во двор и сказал:

– Сегодня ты будешь работать здесь. Вот большой камень, а вот утиное яйцо. Положи яйцо на землю и брось на него этот камень, но смотри не разбей яйцо – если разобьешь, я убью и съем тебя!

Бедный Зан, как он мог спастись? Он положил яйцо на землю, взял камень, бросил на яйцо, и оно разбилось. Лулу завыл от радости, схватил Зана, взвалил его себе на спину, отнес в угол двора, где стоял маленький сарайчик, бросил туда и запер на ключ. После этого он пошел в дом и, встретив по дороге Занну, сказал ей:

– Отправляйся скорее на кухню, налей полный котел воды и поставь его на огонь – мне нужно сварить Зана.

Занна побежала на кухню, подобрала там с земли три камешка и сказала одному из них:

– Когда отец окликнет меня и спросит, разожгла ли я огонь, ты ответишь ему: "Да, папа, он уже горит!"Занна бросила первый камешек в котел, а потом взяла второй и сказала ему:

– Когда отец окликнет меня и спросит, не закипает ли вода, ты ответишь ему: "Да, папа, уже поет!"Занна бросила второй камешек в котел, взяла последний и сказала ему:

– Когда отец окликнет меня и спросит, готова ли вода, ты ответишь: "Да, отец, приходи за ней!"Занна бросила последний камешек в котел, а потом пошла в угол двора, к сарайчику, где сидел маленький Зан, произнесла тихонько несколько слов, и дверь распахнулась. Занна схватила Зана за руку, и не говоря ни слова они побежали.

Через некоторое время лулу открыл окно и крикнул из комнаты, думая, что дочь на кухне:

– Эй, Занна, ты разожгла огонь? Первый камешек ему ответил:

– Да, папа, он уже горит!

Лулу сел, подождал, а потом снова крикнул дочери:

– Эй, Занна, вода закипает?

Второй камешек ему ответил:

– Да, папа, уже поет!

Прошло немного времени, лулу в третий раз подошел к окну и уже рассерженно крикнул:

– Занна, закипела у тебя наконец вода? Последний камешек ему ответил:

– Да, отец, приходи за ней!

Лулу сбежал с лестницы, бросился на кухню, а там огонь не горит и котел пуст. Бросился на другой конец, двора, подбежал к сарайчику – дверь распахнута, а Зана и след простыл.

От злости на губах у лулу выступила пена. Он помчался обратно в комнату, надел сапоги, выскочил на дорогу и бросился вдогонку за беглецами.

Занна оглянулась, увидела, что лулу их догоняет, и сказала Зану:

– Отец гонится за нами!

Сердце у Зана замерло, и он воскликнул:

– О Боже, молодая госпожа, что нам теперь делать?

– Не бойся, – ответила ему Занна. – Ты превратишься в пруд, а я в утку, и пусть он тогда нас ловит!

И тотчас Зан превратился в пруд, а Занна в утку. Лулу добежал до пруда, увидел в нем утку и спросил:

– Эй, утка, Зан и Занна здесь не пробегали? Утка ответила:

– Кря-кря!.

Лулу опять спросил то же самое, а утка ему снова:

– Кря-кря!

Он не стал больше спрашивать, вскарабкался на вы-сокое-превысокое дерево и стал смотреть. Смотрел-смотрел – на дороге ни души. Ничего не поделаешь – спустился с дерева и, так и не придумав, как ему быть дальше, вернулся домой и сказал жене:

– Я видел только утку в пруду, но сколько ни спрашивал ее про Зана и Занну, у нее на все был один ответ: . «Кря-кря, кря-кря!» Нет ни одного живого существа глупее утки!

Жена засмеялась:

– Ну нет, я знаю существо глупее: лулу глупее утки! Как ты не понял, что это они и были? Занна посмеялась над тобой – она и есть эта утка. Беги скорее, поймай их!

Лулу пришел в ярость, вернулся на дорогу и снова помчался следом за беглецами. Занна обернулась, увидела, что лулу за ними гонится, и сказала Зану: . . ..

– Отец снова нас догоняет, но ты не бойся – все будет хорошо. Я превращу тебя в повозку с ослом, а себя в возчика.

Лулу добежал до них и, увидев на дороге повозку с ослом, который упирается и не хочет идти в гору, спросил у возчика:

– Эй, возчик, не видел, не пробегали здесь Зан и Занна? А возчик знай подталкивает сзади повозку и покрикивает:

– Н-но, пошел! Н-но, пошел!

Лулу снова спросил, не видал ли возчик Зана и Занну, а возчик вместо ответа:

– Н-но, пошел! Н-но, пошел!

Лулу надоело спрашивать, он поднялся на пригорок и стал смотреть оттуда. Смотрел-смотрел, но кроме возчика с повозкой никого на дороге не увидел. Так и пришлось ему вернуться ни с чем. Он рассказал обо всем жене, а жена ему и говорит:

– Ну и глуп же ты! Ведь это они и были! Пойду-ка я сама – тебе их все равно никогда не поймать!

И она побежала по дороге. Занна обернулась, увидела бегущую мать и сказала Зану:

– Зан, бедный мой Зан, мы погибли – на этот раз за нами гонится моя мать, она хитрее меня! Но я все-таки что-нибудь придумаю, и, может быть, нам удастся спастись.

И тотчас они превратились в два цветка. Жена лулу добежала до них и сказала:

– Эй, дети, вы думаете, два несмышленыша вроде вас могут играть со мной в волшебников? А ну вставайте сейчас же!

Зан и Занна встали перед ней и заплакали. Жена лулу посмотрела на них и задумалась. Если она отведет их к мужу, он их съест; но ведь Занна ее дочь, да и Зан у нее с первых дней его жизни. Сердце женщины сжалось: нет, она этого не сделает. Из глаз ее потекли слезы, она обняла .Занну, расцеловала ее, а потом подтолкнула к Зану и сказала:

– Идите, дети! Идите же, .я вам разрешаю!

Зан и Занна пошли дальше, а женщина стояла и смотрела им вслед до тех пор, пока они не исчезли вдалеке. Тогда мать Занны утерла слезы и пошла в свой дом.

По дороге ей встретились две большие собаки. Она убила их, разрезала у них животы и вынула печень. Придя домой, она отдала печень мужу и сказала:

– Вот их печень, ешь, а я пойду лягу спать – я очень устала.

Лулу съел собачью печень, но не наелся и стал ворчать:

– Почему ты не принесла их целиком? А жена ему на это сердито ответила:

– Что я, лошадь, чтобы везти на себе два таких тяжелых тела? Хватит ворчать, дай поспать – у меня глаза слипаются!

Однажды человек по имени Зова взял мешок и пошел на работу. Шел он, и вдруг ему послышалось, будто где-то рядом плачет ребенок. Зова остановился, прислушался и пошел туда, откуда доносился плач, а когда пришел, то увидел, что это плачет крокодил под кустом черной смородины у края дороги.

Увидев около себя Зову, крокодил сказал:

– Айо, человек, если у тебя доброе сердце, пожалей меня! Я умираю от усталости и жажды, и у меня нет больше сил идти. Посади меня в мешок, что у тебя за спиной, отнеси к реке и брось в воду. Бог радуется, когда жалеют несчастных!

– Но как же мне тебя посадить в мешок? Ведь ты в нем не поместишься – слишком велик.

– А я так улягусь в нем, что войду. Положи мешок на землю и открой его – тогда сам увидишь.

Зова был добрый человек. Он положил мешок на землю, открыл его, и крокодил, свернувшись так, что стал похож на моток каната на палубе корабля, вкатился в мешок и сказал Зове:

– Ну, вот я и в мешке, добрый человек, бери и неси меня!

Зова взвалил мешок на спину, пошел к реке и бросил крокодила в воду, а сам сел отдохнуть, потому что мешок был тяжелый и Зова очень устал.

Крокодил напился воды, выкупался, и ему захотелось есть. Он вылез на берег, подполз к Зове и сказал, ухмыляясь:

– Эй, добрый человек, я хочу есть! Мы, крокодилы, очень любим человечину; дай-ка я откушу твою ногу.

Зова ушам своим не поверил:

– Как, я только что спас тебе жизнь, а ты хочешь меня съесть? Да у тебя совести нет!

– Какой еще такой совести? Я захотел есть, нашел вкусную еду да еще буду совеститься? Не думаешь ли ты, что крокодилы дураки?

В это время мимо проходила матушка курица. Зова увидал ее и сказал крокодилу:

– Давай спросим у матушки курицы, кто из нас прав – ты или я.

– Ладно, я согласен – спрашивай ее, а там будет видно.

Матушка курица выслушала их и, повернувшись к Зове, сказала:

– Я кладу яйца – люди их едят, высиживаю цыплят – люди их едят, а когда я становлюсь старой и петух больше не приходит ко мне, люди режут меня, вешают на дынное дерево, чтобы мое мясо стало нежным, приготавливают меня с приправами и едят. Так неужели ты думаешь, что я не посоветую крокодилу тебя съесть?

И матушка курица пошла прочь. Зова загоревал, а крокодил только смеется.

Тут пришла к реке на водопой корова. Зова подозвал ее и рассказал про их спор. Выслушав, корова сказала:

– Не мешай мне спокойно пить воду! Почему я должна печалиться, что крокодил хочет тебя съесть? Вы, люди, пьете мое молоко и делаете из него масло и сыр; когда у меня рождаются дети, вы убиваете и съедаете их; когда я состарюсь, вы убиваете меня и сдираете с меня шкуру, и даже из рогов моих делаете для себя ложки. Дай же мне спокойно напиться воды, человек!

Крокодил хотел уже броситься на Зову, но тут они увидели, что мимо идет собака, и человек позвал ее. Выслушав все, собака сказала крокодилу и Зове:

– Да вы, видно, надо мной смеетесь! Чтобы я поверила, что этот огромный крокодил мог вместиться в мешок? Вам придется подождать, чтобы я превратилась в осла, тогда я поверю вашим сказкам! А сейчас я могу поверить в это,только если увижу собственными глазами. Ну-ка, положи мешок на землю, добрый человек! И ты, крокодил, такой большой, с таким жестким хребтом, уверяешь, что можешь влезть в мешок?

Зова положил мешок на землю, и крокодил, свернувшись, снова влез туда. Тогда собака сказала Зове:

– Скорее закрой мешок и завяжи его хорошенько! Зова завязал мешок. Крокодил пришел в ярость, началкричать и биться, но Зова с собакой так и оставили его в мешке и ушли, посмеиваясь.

Долго ворочался и бился крокодил в мешке и наконец разорвал его и вылез наружу, но собака и Зова были уже далеко. Крокодил стал думать, как бы им отомстить, а потом зарылся в грязь на берегу реки и стал ждать. Пришла попить воды матушка курица – крокодил не шевелится, пришла попить воды корова – крокодил не шевелится. Разные звери приходили один за другим, пили воду – крокодил не шевелится. Но вот пришла собака – и крокодил, высунувшись из грязи, мигом схватил ее за лапу. Но собака была хитрая: видя, что глаза у крокодила залеплены грязью, и поняв, что из-за этого он плохо видит, она рассмеялась и сказала:

– Эй, крокодил, до чего же ты глуп! Думаешь, схватил мою лапу? Это сухая ветка, вот что это такое!

Очень удивился крокодил и открыл пасть, чтобы посмотреть, что же такое он схватил зубами. Собаку как ветром сдуло, и крокодил так и остался ни с чем.

Так собака сумела дважды одурачить крокодила.

Жил когда-то король, и была у него дочь, прекрасная как цветущая гуайява, – не девушка, а просто чудо. Когда какой-нибудь юноша имел несчастье увидеть ее лицо, он не мог оторвать от него глаз, и поэтому принцессу прозвали Клей-для-сердец. Клей этот был такой прочный, что у птицы, увязшей в нем, уже не было надежды освободиться.

Двести или триста королей из разных стран просили у отца принцессы ее руки, однако отец не хотел навязывать ей свою волю. Он говорил:

– Пусть Клей-для-сердец сама выбирает – ведь ей выходить замуж, не мне. Договаривайтесь с ней сами; если она скажет еда", я не стану говорить «нет». Когда голубка ищет мужа, не дрозд устраивает гнездо.

Слыша такие речи, Клей-для-сердец бросалась к отцу на шею, целовала его и говорила: – Какой хороший у меня отец!

Король был очень добродушен, и за это его прозвали король Пирог.

И вот однажды, когда Клей-для-сердец выехала на прогулку в карете, лошади понесли. Кучер попытался остановить их, но не смог. Река была рядом, еще мгновение – и карета бы в нее упала. Клей-для-сердец уже приготовилась выпрыгнуть из кареты, когда услышала чей-то крик:

– Не прыгайте, я вам помогу!

Из зарослей выскочил какой-то юноша и бросился к лошадям. Став перед ними, он преградил им путь, и лошади остановились.

Тогда Клей-для-сердец вышла из кареты и сказалаюноше:

– Большое вам спасибо, сударь, вы спасли мне жизнь. Надеюсь, эти своенравные лошади не причинили вам зла?

– Что вы, госпожа! Мне выпало счастье не дать им сбросить вас в реку, а вы спрашиваете, не причинили ли они мне зла! Добро, а не зло принесли мне эти своенравные лошади!

Клей-для-сердец покраснела как повернутая к солнцу сторона плода личжи, посмотрела на юношу и опустила глаза.

Тем временем кучер вывел карету с лошадьми назад, на середину дороги. Осмотрел сбрую, колеса, остальное – все цело. Клей-для-сердец снова села в карету, а следом за ней туда сел юноша. Он сказал принцессе:

– Я никогда больше не оставлю вас на милость этих лошадей – разве можно полагаться на такого никудышнего кучера? Со мной вы можете ничего не бояться – ведь меня зовут принц Без-страха.

Принцесса Клей-для-сердец и принц Без-страха стали разговаривать. Они говорили, говорили и никак не могли наговориться. Когда же они прибыли во дворец короля Пирога, Клей-для-сердец крепко обняла отца, рассказала обо всем, что случилось, и добавила:

– Отец, мою жизнь спас принц Без-страха! Это благодаря ему ты не плачешь сейчас над телом своей любимой дочери. Как нам отблагодарить его, отец, за то, что он для нас сделал?

Король посмотрел на них, а потом рассмеялся и сказал дочери:

– Может быть, дитя мое, я найду способ отблагодарить его, дай-ка попробую.

Он взял руку дочери, взял руку принца, соединил их и сказал:

– Не так ли, дети? Не хороший ли это способ все уладить? Говорите же!

Клей-для-сердец стала красной как зрелый плод манго, спрятала лицо у отца на груди, а потом зашептала ему что-то так тихо, что никто не мог расслышать. Но принц Без-страха закричал:

– Гип-гип-ура! До чего же вы умны, отец, и благородны!

Тут же назначили день свадьбы. Без-сграха всех торопил. Множество швей усадили за работу – шить платья, рубашки, пеньюары, постельное белье и другие нужные вещи. Принц Без-страха целые дни проводил около мастериц, не переставая их торопить:

– Работайте, девушки, работайте! Хватит греться на солнце – беритесь лучше за иголки!

Настал день свадьбы. Клей-для-сердец плохо спала эту ночь, и у нее заболела голова. Встав рано утром, она поднялась на крышу, чтобы подышать свежим воздухом. Побыв там, она решила спуститься вниз и пойти одеваться (ей приготовили роскошное подвенечное платье), как вдруг услышала над головой гром. Она подняла голову и увидела: из облака над ней прыгнуло на крышу какое-то огромное чудовище. Оно схватило Клей-для-сердец, топнуло ногой, взлетело как воздушный шар, вошло в облако, из которого спустилось, и исчезло в нем со своей добычей. Служанка принцессы, которая вместе с нею была на крыше, хотела закричать, но от ужаса у нее словно язык отнялся.

Служанка вернулась во дворец и рассказала о том, что случилось с принцессой, принцу и королю. Нет слов, чтобы описать их горе! Они стали кричать, плакать, рвать на себе волосы и одежду – но что тут можно было поделать, чем помочь?

Без-страха поднялся на высокую гору и стал смотреть оттуда во все стороны, не появится ли облако. Раза два или три облако проплывало совсем близко, но как ни всматривался принц, он не смог увидеть, что внутри облака, – оно было слишком плотное.

Велико было горе принца. Только одно утешение было у него – охота, которую он очень любил. И вот однажды, охотясь в дремучем лесу, он увидел несколько деревьев путешественника и услыхал за ними какой-то шум. "Может, это олень?"-подумал он и стал тихо пробираться между деревьев. Когда деревья путешественника остались позади, он увидел: большой лев и огромный попугай дерутся из-за только что убитой лани. Без-страха вытащил нож, разрезал лань на две равные части и сказал:

– Из-за чего вы деретесь? Ведь этой лани хватит на вас двоих. Я разрезал ее точно пополам, и пусть каждый из вас возьмет себе половину.

Довольные, лев и попугай сказали принцу:

– Спорить было не из-за чего, ты прав! И за то, что ты разрешил наш спор, мы хотим кое-что тебе подарить. Наши подарки помогут спасти Клей-для-сердец от лулу, заточившего ее в облаке.

После этого лев вырвал из гривы волос, дал его принцу и сказал:

– Когда ты захочешь превратиться в большого красивого льва вроде меня, достань этот волос и скажи: "Волос, делай свое дело!"-и ты сразу превратишься в льва. Когда же ты захочешь снова стать человеком, тебе надо только сказать: «Волос, сделай все как было!» Ты понял, что я сказал? Постарайся запомнить – это совсем не трудно.

Без-страха горячо поблагодарил льва, и тут попугай вырвал из крыла перо, дал его принцу и сказал:

– Когда ты захочешь стать попугаем вроде меня и летать куда тебе угодно, надо только взять это перо и сказать: "Перо, делай свое дело!"-и ты превратишься в попугая. Когда же ты захочешь снова стать человеком, тебе надо тольхо сказать: «Перо, сделай все как было!» Смотри же, запомни мои слова!

Принц поблагодарил попугая, и все трое разошлись в разные стороны.

Вернувшись во дворец, Без-страха поспешил к королю Пирогу, чтобы рассказать ему о своей встрече со львом и попугаем. Бедный старый король лежал на диване около открытого окна. Целые дни, с раннего утра до темноты, лежал он здесь, уставив взгляд в небо: не появится ли там облако, укравшее его дочь?

Вбежав в комнату, принц Без-страха воскликнул:

– Сейчас не время горевать, отец, – я отправляюсь спасать принцессу! Бог наконец сжалился над нами. Напишите ей письмо, и я сам отнесу его!

И он подробно рассказал королю Пирогу про свою встречу с попугаем и львом.

Старик бросился к столу, схватил перо и бумагу и написал: «Ах, моя дочь, моя дорогая дочь, какое горе меня постигло! Словно камень лег на мое сердце. Если Бог услышит мои молитвы, он еще хоть раз даст мне обнять тебя, я молюсь об этом днем и ночью. Это письмо тебе вручит принц Без-страха. Делай все, как он тебе скажет; если не считать твоего старого отца, нет никого, кто любил бы тебя так же сильно, как он».

Поставив внизу свою подпись, король отдал письмо принцу и сказал:

– Возвращайся скорей с хорошими вестями! Ведь ты знаешь – если мое горе еще продлится, я не вынесу его и умру!

Оставив несчастного старика, принц Без-страха поднялся на гору и увидел оттуда приближающееся облако. Оно плыло по небу как большой белый корабль и, подгоняемое ветром, постепенно подплывало ближе и ближе. Принц Без-страха достал перо попугая и сказал ему:

– Перо, делай свое дело!

В один миг тело принца изменилось, на месте рук появились крылья, нос превратился в клюв, а одежда – в перья. Принц Без-страха стал большим серым попугаем. Облако было уже совсем близко, и он поднялся и полетел к нему навстречу. Достигнув облака, Без-страха вошел в него и увидел, что внутри это облако как настоящий дом. Там были комнаты, коридоры, лестницы, двери и окна, но все это было не деревянное, как в домах на земле, а вырезано в самом облаке. Все было словно из ваты, легкой как дым, и принц Без-страха, увидев это, остолбенел от изумления.

Он вошел в переднюю – там пусто, никого нет. Перед ним была лестница, и принц Без-страха по ней поднялся. Наверху он увидел длинный-длинный коридор с множеством дверей, но все двери были заперты. Где же Клей-для-сердец? Без-страха приложил ухо к одной из дверей, прислушался – ничего не слышно, приложил ухо к другой – ни звука, подошел к третьей – и услышал оттуда какой-то храп. Это была комната лулу. Большой нос лулу от насморка был заложен, и он поэтому спал с открытым ртом. У тех, кто живет в облаках, всегда насморк, – спросите у жителей Кюрпипа*, они подтвердят.

* Кюрпип – высокогорное селение в центре острова Маврикий.

Без страха отошел от двери лулу и, стараясь не шуметь, двинулся дальше. Вдруг он остановился: из-за одной двери слышались плач и жалобы. "Не иначе как принцесса!"-подумал он и, открыв клювом дверь, вошел. И правда, в комнате была Клей-для-сердец.

Увидев попугая, принцесса подумала, что это лулу, наверно, прислал к ней птицу, чтобы скрасить ее одиночество. Но разве могла она принять подарок от лулу? Принцесса оттолкнула попугая и сказала:

– Твоего хозяина я ненавижу, так неужели полюблю тебя? Уходи прочь, я хочу плакать в одиночестве!

Тогда Без-страха достал перо и сказал ему:

Не успел он договорить, как превратился в человека. Увидев его, Клей-для-сердец вскрикнула и бросилась обнимать и целовать его. Когда они наконец смогли говорить, Без-страха отдал пршщессе письмо короля Пирога. Принцесса прочитала его и сказала:

– Ну конечно, я буду делать все, что ты мне скажешь! Я и сама, без совета отца знаю, что жена должна во всем слушаться своего мужа!

Принц Без-страха спросил, что за существо этот лулу, укравший ее. Клей-для-сердец ему ответила:

– Он похож на человека, но не человек. Его лицо – не человеческое лицо, глаза – не человеческие глаза, рот – не человеческий рот, тело – не человеческое тело. Я не знаю, кто он, может быть, дух? Я спрашивала у него, как его зовут, и он сказал, что его зовут Тело-без-души и мне никогда от него не вырваться, потому что никому не под силу его убить. Разрежь его на мелкие кусочки – с ним и тогда ничего не будет, потому что кусочки снова соединятся. Убить его можно, только зная, где спрятана его душа. Душа его в яйце, яйцо в голубе, голубь в красном тигре, а красный тигр в большом белом тигре. Сначала нужно убить белого тигра. Когда он издохнет,, из него выскочит и бросится на тебя, уже усталого, красный тигр. Его тоже надо убить. Из него вылетит голубь; этого голубя надо поймать и убить, а потом вынуть из него яйцо. А чтобы покончить с Телом-без-души, яйцо это надо разбить о его голову, и тогда он сразу упадет мертвый. Но разве человек может сделать все это? . .

– Ты спрашиваешь, может ли человек убить твоего лулу, но, видно, ты забыла мое имя, Клей-для-сердец, а ведь меня зовут принц Без-страха! Собирайся в обратный путь – не пройдет и трех дней, как я вернусь с этим яйцом и сделаю на голове у лулу яичницу. Так собирайся же, а сейчас не будем терять времени, я должен идти.

Они крепко обнялись на прощание, а потом, снова превратившись в попугая, принц спустился на землю.

Там он рассказал обо всем бедному старому королю Пирогу и отправился на поиски белого тигра.

А тигр этот жил в пещере огромной горы, стоявшей посреди широкой равнины. Никто не отваживался пройти мимо этой пещеры – все далеко обходили это место, боясь попасться на глаза тигру. Вся земля вокруг пещеры была белая от костей съеденных тигром животных.

Без-страха снова превратился в попугая и полетел к пещере. Там он сел на высокое дерево тамбалакок, которое перед ней росло. Он тихо спустился с дерева, достал волос, который ему дал лев, и сказал:

– А ну, волос, делай свое дело!

И он превратился в огромного-преогромного льва – второго такого в стране Маврикии никогда не было" Он зарычал, и рычание его было подобно грому – даже гора задрожала, и с нее покатились вниз на равнину большие камни.

Тигр в это время спал в пещере. Услышав рычание, он проснулся и выскочил наружу. Лев его ждал и, как только тигр появился, сразу же бросился на него. И они стали драться не на жизнь, а на смерть. Из пасти у того и другого падала пена, из ран текла кровь, но ни, лев ни тигр этого не замечали – они так вцепились друг в друга, что, казалось, они склеились. Вдруг тигр сжал челюстями лапу льва. Голова тигра была теперь внизу, и лев, ухватившись за его загривок, стал трясти голову тигра. Тигр выпустил лапу льва, и тогда лев прыгнул ему на спину и, прижав тигра к земле, сломал ему хребет.

Но бедный лев сам был изранен и совсем обессилел. Он начал лизать рану на лапе и тут увидел, что из убитого белого тигра вылезает наружу красный тигр. Еще мгновение – и красный тигр бросится на него. Но принц Без-страха был не только смел, но и умен – он тут же превратился в попугая, взлетел с земли и сел отдохнуть на дерево тамбалакок. Красный тигр, ошеломленный, так и остался стоять под деревом, а попугай сверху ему крикнул:

– Подожди, я отдохну немножко, а там посмотрим.

В это время лулу в облаке почувствовал себя хуже обычного и сказал:

– Не знаю, что это со мной – как-то не по себе.

А как же принц Без-страха? Когда он почувствовал, что силы к нему вернулись, он снова превратился в льва и бросился на красного тигра. Красный тигр был меньше белого – ведь он вмещался в него целиком – и стоило льву ударить этого тигра лапой три или четыре раза, как тигр повалился. Лев воскликнул:

– Да разве это тигр? Это не тигр, а дикая кошка!

И последним ударом лапа лев вспорол тигру брюхо. Красный тигр сразу умер, и лев осторожно стал копаться в его внутренностях.

Лулу в облаке пришлось лечь – ему стало совсем плохо.

Лев осторожно доставал из тигра внутренности, боясь, как бы не упустить голубя, когда голубь вдруг вылетел из пасти тигра, взмыл высоко и полетел. Лев со всех ног бросился за ним по земле, но разве может четвероногое угнаться за птицей? Голубь улетал от него все дальше и дальше. Казалось, еще мгновение5 и он совсем исчезнет из виду. Но тут Без-страха опять превратился в попугая и стал, чтобы вздеть дальше, подниматься выше и выше, как большой змей, подхваченный ветром.

Услышав его приближение, голубь напряг последние силы. Ах-уах – попугай уже у него над головой!

Попугай бросился на голубя сверху и вцепился в него. Клюнул один раз – и голубь потерял равновесие, попробовал лечь на одно крыло, потом на другое, но не смог и камнем упал вниз. Попугай распорол голубю живот и достал яйцо. Взяв яйцо в клюв, он полетел с ним на гору и стал ждать облака.

Наконец оно появилось и, подгоняемое ветром, медленно поплыло к горе. Взмахнув крыльями, попугай полетел к нему навстречу. Он знал теперь, с какой стороны вход, и сразу проник в комнату принцессы. Очутившись там, он сказал:

– Вот я и вот яйцо! Следуй за мной – времени на разговоры у нас нет!

И он поспешил в комнату Тела-без-души. Лулу лежал в постели и часто-часто дышал, как собака, только что загнавшая зайца. Попугай разбил яйцо о его голову – и тело лулу начало таять, превращаясь в воду. Вода потекла, и из облака пошел дождь. Облако стало таять у них под ногами. Попугай едва успел крикнуть Клею-для-сердец:

– Хватай меня за лапы и держись хрепче!

Облако редело, и попугай взмахнул крыльями и полетел с него прочь. Когда они спустились на гору, падал мелкий дождик – только это и осталось от облака.

Без-страха сказал перу:

– А ну, перо, сделай все как было!

Как только принц снова стал человеком, он заключил принцессу в свои объятия. Немало времени прошло, прежде чем они спустились с горы.

Когда король Пирог увидел горячо любимую дочь, радость его бела безгранична. Он целовал ее без конца и не мог нацеловаться. Наконец Без-страха засмеялся и сказал, освобождая жену из объятий короля:

– Отец, вы оставите ее без щек – а ведь это все-таки щеки моей жены!

И они позвали повара, чтобы заказать праздничный обед. Не – сосчитать блюд, которые им подали, – столько всякой всячины, что можно было умереть от обжорства.

Расскажу вам одну историю. Хоть я и не мастер рассказывать, зато вы мастера слушать.

Жил-был один человек, и умел он колдовать. И был другой человек, который страсть как любил играть в карты. Вот однажды встретились эти двое и сели играть. И тот, что был колдун – его звали дон Хуан, – все время выигрывал.

Дон Педро – так звали второго – сперва проиграл ему все свои деньги, потом колечко с пальца, потом булавку из галстука, потом другие вещи – пока наконец уж и проигрывать стало нечего.

Тогда дон Хуан говорит:

– Хочешь, сыграем на твою жизнь? Может, еще отыграешься!

Эх, была не была! – подумал дон Педро и согласился. Но ему опять не повезло! Проиграл и эту ставку.

– Теперь ты мой! – сказал дон Хуан. – Будешь мне служить. Справишься с работой – отпущу тебя с миром, а не справишься – не взыщи.

– Что ж, я готов, – говорит дон Педро.

– Когда начинать?

– Мне не к спеху, – отвечает колдун. – Как надумаешь, так и приезжай. Вот тебе мой конь, он дорогу знает.

Захохотал и исчез.

Побрел было дон Педро домой, а конь следом идет. И какая-то вдруг тоска его одолела: так и тянет, так вот прямо и тянет поскорей попасть к дону Хуану! Колдовство, да и только.

Сел он на коня и глазом не успел моргнуть, как очутился в незнакомом месте, перед воротами старинного замка.

Навстречу ему вышел сам дон Хуан, похвалил за расторопность и кликнул свою дочку, чтоб она свела гостя наверх и показала, где ему ночевать.

Дочь колдуна была красивая девушка по имени Бланкафлор – что значит Белый Цветок .

А надо вам сказать, что и дон Педро был молод и хорош собой. И, как водится, они приглянулись друг другу.

– Знаешь что, – сказала девушка дону Педро. – Мой отец задумал тебя погубить!

Будь начеку! Утром я подам тебе к завтраку горячего шоколаду. Отец приказал подмешать туда жгучее зелье: пока пьешь – оно не чувствуется, а после как огонь разгорается в желудке и может спалить дотла. Так ты потихоньку подсыпь в чашку вот этот холодильный порошок. А когда отец спросит: Не горячо ли вам, дон Педро? , отвечай: Спасибо, в самый раз .

Вот наступило утро. За завтраком хозяин спрашивает дона Педро, не горяч ли, мол, шоколад.

– Спасибо, – отвечает дон Педро, – в самый раз как я люблю!

А сам уж, конечно, все сделал, что Бланкафлор велела.

Удивился колдун:

– Ну, – говорит, – хорошо! Вот тебе моё первое задание. Покойная бабушка моя еще в девицах каталась на лодке да обронила в море золотой перстень.

Ты мне эту драгоценность фамильную отыщи и принеси! А иначе не видать тебе свободы.

Вышел дон Педро за дверь, идет мрачнее тучи. А там уже Бланкафлор его поджидает.

– Не горюй, – говорит, – все обойдется! Пойдем на берег, я обернусь русалкой, и хоть все дно морское обшарю, а перстенек прабабкин тебе сыщу!

Так они и сделали. Вечером приходит дон Педро к хозяину и подает перстень.

Тот самый, золотой, старинный, двести лет под водой пролежал!

Удивился дон Хуан пуще прежнего, да ничего не поделаешь. Похвалил усердного слугу и отослал до утра.

Утром за завтраком опять та же история. Хозяин спрашивает:

– Не горячо ли вам, дон Педро? А тот ему – нет, мол, в самый раз. Нахмурился колдун.

– Ну что ж, – говорит, – вот тебе мое второе задание. За одни сутки построй ты мне новый дворец вон там, неподалеку от старого, и чтоб завтра с утра мог бы я со всей семьей да со всем скарбом туда перебраться! А не сделаешь, не видать тебе свободы.

У дона Педро душа в пятки ушла. Ясно ведь, одному человеку такое не под силу. Вышел он за дверь туча тучей, а там уже Бланкафлор дожидается.

– Не горюй, – говорит, – это мы уладим! Вот тебе волшебная палочка, ударишь ею трижды по земле – появятся слуги на все руки. Им и приказывай.

И точно! Отошел дон Педро подальше от хозяйского дома, трижды удалил палочкой по земле, и выросли перед ним трое молодцов.

Объяснил он им, что ему нужно, а они в ладоши – хлоп, хлоп, хлоп! И, откуда ни возьмись, появилась целая армия работников. Одни камни таскают, другие землю копают, фундамент закладывают... Глядь-уже стены поднялись, уже и крышу кроют, и внутри красоту наводят!

Только солнышко взошло, вышел хозяин на балкон, видит: высится прекрасный дворец, чистыми окошками сверкает. Что тут скажешь?

Сделал он вид, будто ужас как доволен, похвалил дона Педро за усердие и отослал до следующего утра.

Наутро снова дон Педро в свою чашку с шоколадом холодильного порошка подмешал.

Хозяин спрашивает:

– Вы не обожглись, дон Педро? А он в ответ – ничего, мол, я как раз люблю погорячей.

Колдун от злости зубами заскрипел.

– Ну, – говорит, – слушай же мое последнее задание! Есть у меня дикий жеребец.

Ты мне его объезди да так усмири, чтоб на него малый ребенок без опаски садился! Выполнишь – ступай на все четыре стороны, а не выполнишь – прощайся с жизнью.

Ну, дон Педро не очень-то испугался. Вышел за дверь, идет-посвистывает.

Тут навстречу ему Бланкафлор, спрашивает: что, мол, за работу отец ему задал.

Он в ответ:

– Работенка – пустяк, в два счета управлюсь, уж с лошадьми-то я обращаться умею!

– Ах! – говорит Бланкафлор. – Бедный ты мой дон Педро! Ведь это как раз самое трудное и есть! Конь-то этот будет мой отец, а седло-то – моя мать, а подпруги, да ремешки, да стремена – все мои сестрицы. А сама я буду уздечкой.

Вот возьми ты этот хлыст, у него в рукоятке свинец, да как сядешь на коня – бей его по чему попало этой рукояткой, и по седлу колоти, по стременам да подпругам, а в бока вонзай ты ему вот эти шпоры. Да смотри за гриву не берись, а держись только за уздечку! Глядишь, мы их и одолеем.

Так и вышло. Сколько ни брыкался, ни храпел страшный жеребец, не удалось ему сбросить дона Педро. Он крепко сжимал уздечку, а коня, седло, подпруги да ремни со стременами так и осыпал ударами тяжелого хлыста! Под конец измученный, исколотый шпорами конь не то что присмирел, насилу добрел до конюшни.

Ну вот, стучится дон Педро к хозяину, а хозяин заперся у себя в спальне и не выходит. Просит передать дону Педро, что нездоров. Ездил, мол, вместе с хозяйкой в город на корриду, а там быки вырвались из загона и потоптали зрителей. И пусть, мол, дон Педро возьмет на прощание любого коня из его табунов и поскорей уезжает.

Пошел дон Педро за конем, а Бланкафлор тут как тут. Опять научила его, что надо делать.

Табунщики показывают ему самых красивых, дорогих лошадей, а он ни в какую!

Показывают лошадок похуже – он на них и не глядит! Наконец видит – стоит конь старый-престарый, тощий-претощий, все ребра на просвет.

– Вот этого, – говорит, – возьму.

Стали конюхи его отговаривать, но он им наплел, что разбойников боится.

Дескать, на хорошем-то коне еще, пожалуй,остановят: и коня отнимут, и кошелек.

А на такую клячу никто не позарится.

Вот повел он со двора своего тощего конька, а звали его, между прочим, Пенсамьенто, что значит Мысль . И недаром его так звали!

Ведет, значит, дон Педро коня, а Бланкафлор подбежала и говорит:

– Тот самый конь! Теперь можно ехать.

И как только стемнело, вскочили они на коня и умчались.

Но перед самым отъездом Бланкафлор прокралась к себе в спальню, взяла стакан, поплевала в него и поставила у изголовья.

Неспроста она так сделала! Потому что в полночь ее матушка, хоть и была сильно избита, вдруг вскочила с постели и разбудила мужа.

– Эй, эй, – зашептала она, – только бы этот дон Педро не увез нашу дочку на коне Пенсамьенто – быстром, как мысль!

Тут дон Хуан громко позвал:

– Бланкафлор! Ты у себя? И услышал в ответ:

– Я здесь, отец! Что, пора подавать завтрак?

Ему и в голову не пришло, что это отвечают слюнки из стакана.

– Спи, детка, спи! – сказал он и повернулся к жене: – Видишь, все в порядке.

Но через некоторое время мать опять проснулась. Опять она тормошит мужа:

– Эй, эй! Как бы этот дон Педро не увез нашу дочку на коне Пенсамьенто – быстром, как мысль!

Снова позвал дон Хуан:

– Бланкафлор, ты у себя? И услышал в ответ:

– Я здесь, отец! Что, пора подавать завтрак?

– Спи, детка, спи! – сказал он и повернулся к жене: – Больше не смей меня будить!

Но мать все не унималась. Видно было у нее нехорошее предчувствие!

Еще несколько раз она поднимала мужа и заставляла его окликать дочку. И каждый раз повторялось то же самое, только ответы Бланкафлор звучали все тише, все слабее, потому что слюнки в стакане стали высыхать.

А дон Хуан сердился на жену:

– Дай же дочке поспать, слышишь, какой у нее сонный голосок!

Но все-таки жена опять не выдержала и растолкала его.

– Эй, эй! – закричала она. – Боюсь я, что этот дон Педро увез нашу дочку на коне Пенсамьенто-быстром, как мысль!

И тогда муж вконец рассвирепел, задал ей трепку, и она угомонилась до утра Но как только рассвело, мать сама побежала в спальню Бланкафлор и тут же все поняла!

– Ах ты, старый болван! – запричитала она. – Что я тебе говорила? Ведь этот проходимец увез-таки нашу любимую дочку! Сейчас же лети и верни ее!

Пришлось дону Хуану обернуться черным вороном и лететь в погоню. И вот он уже настигает беглецов!

– Эй, эй, – говорит Бланкафлор дону Педро, – это мой отец нас догоняет.

Сейчас я превращу коня в церковь, себя – в колокольню, а ты будешь звонарем.

Станет он тебя расспрашивать, а ты тверди одно:

Да, сеньор, сейчас начнется служба!

Так они и сделали.

Дон Хуан обернулся опять человеком, подбежал к церкви и кричит дону Педро:

– Звонарь, звонарь, не проезжали тут парень с девушкой? Конь под ними тощий, да больно резвый!

А дон Педро знай названивает в колокола и бормочет:

– Да, сеньор, служба вот-вот начнется, не опоздайте, сеньор!

Тьфу, да то дурак какой-то! – подумал дон Хуан. – Видно, мне их не догнать . И он повернул назад. Воротился домой и все рассказал жене.

Жена рассердилась-раскричалась:

– Сам ты дурак! Ведь это ж они и были! Из ума ты выжил! Придется мне самой лететь за дочкой.

Обернулась она серой цаплей и полетела. И вот она уже настигает беглецов!

– Эй, эй, – говорит Бланкафлор дону Педро, – это моя мать нас догоняет.

Брошу-ка я перед ней свой гребешок.

Бросила гребень, и тотчас на пути у цапли встали высоченные горы! Задержалась цапля, но горы все-таки обогнула. И вот она опять настигает влюбленных.

– Эй, эй, – говорит Бланкафлор, – это снова моя мать нас догоняет. Брошу-ка я перед ней свое зеркальце, больше у меня ничего нет. Пусть оно разольется озером, ты и конь будете берегами, а я – маленькой рыбкой.

Так они и сделали.

Цапля опустилась на озеро и стала ловить рыбку. Но рыбка все время ускользала от нее. Наконец Бланкафлор сказала:

– Ну, будет, матушка! Видишь, тебе меня не достать.

– Что ж, будь по-твоему, – отвечала ей мать, – только знай: если твоего разлюбезного дона Педро, когда он вернется домой, обнимет кто-нибудь из его родни, то он тут же забудет тебя на целых семь лет!

И улетела.

А Бланкафлор и дон Педро помчались дальше, и по дороге он обещал ей, что нипочем не позволит никому из родственников себя обнимать.

Но вот они подъехали к воротам города, где жил дон Педро, и он сказал:

– Подожди меня здесь, я поеду вперед и все подготовлю.

Он, понимаете, хотел, чтобы родственники устроили его невесте торжественную встречу.

Все домашние очень обрадовались дону Педро. Еще бы, они ведь считали его погибшим! И конечно, каждый хотел тут же заключить его в объятия. Но он запретил им это, хотя и не объяснил почему. А потом он на минутку прилег на диван и задермал – очень уж устал с дороги.

В это время к дому подъехала еще одна родственница – двоюродная тетушка.

Она жила на другом конце города и радостную новость узнала последней. Своих детей у тетушки не было, и она всем сердцем любила дона Педро. И вот эта славная женщина ворвалась в дом, растолкала слуг, отмахнулась от родных и, не слушая никого-она к тому же была глуховата! – бросилась прямо к спящему и крепко обняла его...

Проснулся дон Педро, протер глаза. Ему говорят, что все, мол, готово для торжественной встречи – и музыка, и угощение. А он и в толк не возьмет – в чем дело да что за встреча.

– Ну как же, – толкуют ему, – ты ведь привез с собой какую-то девушку, собирался жениться!

– Откуда привез? – удивляется дон Педро. – Я разве куда-нибудь уезжал?

В общем, что предсказывала старая колдунья, жена дона Хуана, то и сбылось.

Забыл дон Педро свою невесту, будто ее и на свете не было.

И что же ей, бедняжке, теперь делать? Выстроила она себе дворец на окраине города – вот когда колдовство-то пригодилось! – да и стала там жить одна-одинешенька.

От скуки завела она себе пару голубков и обучила их человеческой речи. И столько раз пересказывала она голубкам свою печальную историю, что те запомнили ее наизусть и даже выучились представлять в лицах: голубок-за дона Педро, голубка – за Бланкафлор.

А между тем по городу уже ходили слухи о молодой незнакомке, что поселилась одна в прекрасном дворце, который неведомо откуда взялся. Кто принимал ее за удалившуюся от двора иностранную принцессу, кто за богатую вдову какого-нибудь заморского купца, и, само собой, многим хотелось познакомиться с ней поближе.

Вот однажды, когда Бланкафлор уже несколько лет прожила в уединении, дон Педро давал у себя званый обед. Кажется, он справлял именины. А впрочем, точно не знаю. Стали созывать гостей, и тут кто-то говорит:

– Давайте пригласим и ту девушку, принцессу или как там ее, что живет одна во дворце. Уж больно охота узнать, кто она и откуда!

Бланкафлор согласилась прийти, но только если ей позволят взять с собой обоих голубков. Ей, конечно, разрешили. Но за обедом она все время молчала.

А когда подали сладкое, кто-то из гостей не вытерпел и попросил:

– Любезная принцесса, не откроете ли нам, кто вы и откуда? Сделайте такое одолжение!

– Ладно, так и быть, – вздохнула Бланкафлор. – Только пусть за меня говорят мои милые голубки.

И голубки заговорили. Они ведь отлично знали всю эту историю и умели разыгрывать ее в лицах.

– Эй, эй, – начала голубка, – неужели ты забыл, как мой отец потчевал тебя огненным зельем? Неужели не помнишь, кто тебя выручил?

– Не помню, – отвечал голубок.

– Ну, так я тебе напомню!

И голубка стала рассказывать дальше, а перед самым концом истории опять спрашивает:

– Эй, эй, может, вспомнишь, как серая цапля, моя мать, предсказала нам разлуку?

Она знала, что дома тебя кто-то обнимет и ты забудешь меня на целых семь лет!

– Вспомнил! Ей-богу, вспомнил! – закричал вдруг дон Педро. – Ты – Бланкафлор, моя спасительница и невеста!

Ну, сами понимаете, тут решили уж заодно отпраздновать и свадьбу. Тем более на кухне оставалось вдоволь еды и питья, да и музыканты еще не разошлись.

Тотчас принесли новые вкусные кушанья, все опять наполнили бокалы, а жениха и невесту усадили во главе стола на мягких подушках и подносили им самые лакомые кусочки.

И хоть мы с вами сидим не на бархатных подушках, а на соломенных тюфяках, но и нам не мешало бы промочить горло и подкрепиться. Я бы сейчас не отказался и от обычных бобов с кукурузной лепешкой.

Недалеко от королевского дворца жил один темнокожий старик. Был он человек веселый, никогда не жаловался, не печалился. Работал с утра до вечера, а как стемнеет, сядет у дверей своей хижины и поет:

До чего же жизнь прекрасна! До чего же жизнь прекрасна! Не понравилось это королю. Почему, – думает, – этот старик такой счастливый? Почему веселую песню поет? Как посмел? Ну, погоди же! Я тебе покажу прекрасную жизнь!

Думал-думал, как чужую радость загубить, и надумал. Приказал позвать к себе старика и говорит:

– Возьми этот перстень с бриллиантом. Спрячь его и храни хорошенько. Он больших денег стоит. Вернешь, когда скажу. И смотри у меня, пропадет перстень – болтаться тебе на виселице.

– Ай-ай-ай! – испугался старик. – Где же мне спрятать эту вещь?

– Твое дело. Сам думай. Бери кольцо и ступай.

Поплелся старик домой. Идет и голову ломает: как быть? Пришел домой, сунулся в один угол, в другой, так и сяк прикинул да и закопал перстень в золе очага.

Разровнял золу, сел на пороге и давай напевать:

А король во дворце слушает и руки потирает:

– Играй, играй, недолго тебе осталось! Ведь что придумал, злодей! Послал слугу подсмотреть, куда старик драгоценность запрячет, чтобы после украсть и в море бросить.

Тот все в точности исполнил. Прокрался к хижине, залез на крышу, солому раз-греб и увидал, как старик перстень в очаге прячет. Утром ушел старик в поле, а слуга перстень стащил и в море кинул.

Вскоре позвал король старика во дворец и говорит:

– Приказываю тебе принести мне завтра перстень, который доверил я тебе сохранить.

Тот, конечно, сразу домой. Шарил, шарил в золе – нет кольца! Схватился за голову, ах, беда-то какая! Не миновать теперь виселицы. Погоревал, погоревал да и решил:

– Ничего не поделаешь. Чего зря слезы лить!

Присел у дверей и поет свое:

Глядь – идет мимо торговец рыбой. Окликнул старик рыбака, купил у него большую рыбу, наточил нож поострее и – ж-жик! – распорол рыбине брюхо. А там как блеснет! Ох ты, ах ты, да ведь это королевский перстень!

Тут старик и впрямь чуть не помер, от радости-то! Пляшет, вопит что есть мочи:

До чего же жизнь прекрасна! До чего же жизнь прекрасна! У короля чуть уши не лопнули. Ногами затопал.

– Тащи сюда этого мошенника! – орет слуге. – Чтоб сей же час представил мне мое сокровище!

А старик поет-веселится! Себя не помнит от счастья.

Прибежал он во дворец, протягивает королю перстень. Тот прямо ошалел.

– Говори, – кричит, – как дело было! Рассказал старик все по порядку. Стыдно стало королю. Отпустил он старика. Пошел старик домой, сел возле хижины и запел:

До чего же жизнь прекрасна! До чего же жизнь прекрасна! Так и пел до последнего своего часа, и никто его больше не трогал.

Вошла сказка в дверь как надо, а вышла задом наперед. Пусть король свою расскажет, а слушать – мой теперь черед.

Жила-была девушка, и ходила она каждый день по воду к источнику. И вот однажды шла она туда и увидела льва, который лежал в зарослях возле родника, Перепугалась она и кинулась бежать, но дома ни словом не обмолвилась. На следующий день она снова увидела льва на том же месте, впопыхах набрала воды и бросилась домой. И так продолжалось много дней: лев по-прежнему лежал в зарослях.

Наконец девушка сообразила: неспроста лев не двигается с места, верно, он болен. И однажды она сказала себе:

– Бедняга, должно быть, умирает с голоду?

За ужином она тайком припрятала немного еды со своей тарелки. Когда на следующий день она собралась к источнику, то завернула еду в банановый лист и спрятала за пазуху. У источника она поставила кувшин наземь и отправилась в заросли, где лежал лев. Близко она не подошла, а бросила ему еду издали. Так она делала изо дня в день и привыкла ко льву, перестала его бояться. Долго ли, коротко ли, а они крепко подружились. Она называла его дон Лев, а он ее – дона Элена.

Однажды лев сказал ей, чтобы она не носила ему еду в заросли: пусть, мол, просто покличет его, и он сам выйдет к источнику. И дона Элена звала его песенкой:

Выходи, дон Лев, ко мне, Пришла твоя подружка, Выходи, дон Лев, ко мне, Тебе поесть ведь нужно.

А лев отвечал:

С тех пор как Элена стала кормить льва, она уже никого не брала с собой по воду. Бывало, только рассветет, она схватит кувшин и бежит к источнику.

А уж сколько времени она там проводила! И вот однажды ее сестра, дона Анинья, и говорит:

– Что такое приключилось с доной Эленой? Почему она никого не берет с собой к источнику? Прежде она всегда звала меня, а теперь все одна и одна! И что только она там делает так долго?

И когда дона Элена опять пошла к источнику, дона Анинья потихоньку отправилась вслед за ней. Возле источника она спряталась в зарослях и стала наблюдать за сестрой. Дона Элена поставила кувшин на землю и запела свою песенку, а лев отвечал ей из лесу. Скоро он и сам появился, огромный такой. Дона Элена обрадовалась, заулыбалась и достала еду, которую принесла за пазухой.

Когда лев поел, она пригладила ему гриву, вытащила из нее сухие листья, вычесала блох. Все это заняло немало времени. Когда лев ушел в лес, дона Элена набрала воды и поспешила домой.

– Ах, вот почему ты ходишь одна! – сказала себе дона Анинья. – Ну, я тебе покажу!

На другой день она поднялась чуть свет, раньше доны Элены, взяла большой острый нож и побежала к источнику. Там она спела песенку Элены. Лев ответил ей и вышел из зарослей. Тут дона Анинья бросилась на него с ножом, пырнула в загривок, и лев упал. Злая девчонка пошла домой и никому ничего не сказала.

Дона Элена, бедняжка, как раз собиралась идти за водой и нести еду дону Льву.

А лев, израненный, весь окровавленный, кое-как добрался до того места, где дона Элена увидела его впервые. Она пришла к источнику и позвала его своей песенкой, но ответа не получила. Она снова запела, и снова никто не ответил.

И в третий раз повторила она песенку, и опять нет ей ответа. И сказала дона Элена:

– Ах, боже мой, дон Лев умер. И заплакала горючими слезами. Дону Льву, который слышал, как она его звала и как слезами заливалась, стало жалко дону Элену, он собрался с силами и слабым голосом ответил ей. Кинулась к нему дона Элена, продираясь сквозь густые заросли. А когда нашла его, израненного, окровавленного, то зарыдала так, что сердце у нее чуть не разорвалось. Дон Лев сказал ей:

– Не надо, не плачь. Я поправлюсь. Это твоя сестра так меня изранила. Она пришла к источнику и запела, я и подумал, что это ты. Тут она бросилась на меня с ножом, чуть не до смерти убила. Но ничего. Ты пойди домой и принеси мне большую миску золы.

Так она и сделала. Пришла домой, потихоньку взяла большую миску, набрала в нее золы и побежала к дону Льву. Она помогла ему натереться золой, и с тех пор дона Элена каждый день ходила поглядеть на него и покормить его.

Когда дон Лев выздоровел и начал ходить, он сказал ей:

– Завтра уж не приходи сюда. Позови меня от источника, и я сам выйду к тебе.

Назавтра так и было, он сам вышел к доне Элене, а когда поел, долго разговаривал с девушкой и потом сказал ей:

– Больше не приноси мне еды, меня уже здесь не будет. Иди домой и готовься к свадьбе. Мне тоже надо приготовиться. Меня околдовали, но сегодня чарам конец.

Он велел ей все свадебное угощенье стряпать своими руками, и чтоб никто, ни одна живая душа, ни к чему не прикасалась. И назначил день свадьбы.

Полетела дона Элена домой, от радости ног под собой не чуяла и, таясь от всех, принялась за свое приданое. Накануне дня, назначенного доном Львом, она не выходила из кухни и наготовила такую уйму еды, что все удивлялись и спрашивали, зачем она это делает. А дона Элена знай себе помалкивает.

И вот в дверь постучал прекрасный принц. Дона Анинья помчалась к себе в комнату, нарядилась-надушилась и вся сияя пошла в гостиную. Но прекрасный принц сказал; – С вами, сеньора, я и разговаривать не желаю. Не вы ли меня изранили у источника?

Я пришел за доной Эленой, я женюсь на ней.

Дона Анинья убежала прочь, сгорая от стыда и зависти к сестре, которая выходила замуж за такого прекрасного принца. Дона Элена вошла в гостиную растрепанная, вся в саже, с засученными рукавами и босая. И тут она поняла, кто такой был дон Лев. Принц попросил руки доны Элены у родителей, а раз все было готово, то свадьбу сыграли на следующий день. Ну и веселились же все, ели-пили до отвала, а потом молодые поехали в свой прекрасный дворец, где и прожили много лет в счастье и довольстве.

Жил-был король. И было у него три дочери. Вот однажды призвал он их к себе и спрашивает:

– Крепко ли вы меня любите? Одна говорит:

– Я люблю вас больше жизни, отец. Другая:

– Я люблю вас больше, чем свое сердце. А младшая сказала:

– Я люблю вас больше, чем соль.

Рассердился король на младшую дочь: как это она посмела сказать, что любит его больше, чем соль? И король прогнал ее.

Что было делать бедной девушке? Переоделась она в мужское платье, ушла из дворца и нанялась к другому королю ходить за курами и индюками. А свое королевское платье спрятала.

Прослужила принцесса там три дня, а на третью ночь один из королевских работников услыхал вдруг шум на птичьем дворе. Заглянул он туда, видит – стоит девушка, одетая как принцесса. А шум был от того, что птицы не узнали ее, когда она надела женское платье, и подняли крик.

Пошел тогда работник к королю и сказал:

– Чудные дела творятся! Новый-то работник наш не мужчина, а женщина. Король говорит:

– Как так женщина? Работник говорит ему:

– Она была в платье, какого я сроду не видал, но платье это женское. Король говорит:

– Буду за ней присматривать. На следующую ночь король подстерег ее, когда она вышла одетая принцессой, и сказал:

– Поди-ка сюда. Зачем ты это делаешь? Она ответила:

– Сейчас объясню, Ваше Королевское Величество.

Король спрашивает:

– Кто ты такая? Она отвечает:

– Я принцесса. Я сказала отцу, что люблю его больше, чем соль, и он выгнал меня.

– Иди на кухню, – говорит ей король, – и приготовь обед.

И приказал ей сварить суп без соли, а к обеду пригласил отца принцессы.

Когда король-отец пришел, стали накрывать на стол.

Король-хозяин говорит; – Прошу вас отобедать с нами! Король-отец ему в ответ:

– С удовольствием!

Принцесса накрыла на стол, подала обед, а потом король велел ей встать против отца и смотреть на него.

Начали короли обедать. Король-отец ест суп через силу.

Хозяин его спрашивает:

– Что случилось, Ваше Величество, почему не кушаете?

– Скажу вам по чести, – отвечает король-отец, – суп совсем без соли. Тогда хозяин говорит ему:

– Странно мне слышать от вас такие речи! Что вы дали бы, чтоб увидеть вашу дочь, которая любит вас больше, чем соль?

Король-отец отвечает:

– Корону!

Тогда к нему подвели дочь, король-отец узнал ее и крепко обнял.

Так король-отец нашел дочь и потерял корону.

Один юноша очень любил одну девушку и хотел на ней жениться. Но вот, забирают его на войну, и говорит он своей любимой:

– Смотри не выходи за другого, я скоро вернусь, и мы с тобой поженимся.

А чтоб никто не узнал про их любовь, юноша назвал девушку Кокосовой Пальмой, а она его – Кокосовым Орехом. Простились они друг с другом, горько плача, и ушел юноша на войну. Много женихов сваталось к девушке, но она всем отказывала, все ждала своего любимого. Так прошло несколько лет, и велит ей отец выходить замуж: хватит, мол, привередничать.

Делать нечего, пришлось ей покориться.

Наступил день свадьбы, и как раз в этот день вернулся с войны юноша. Стал он расспрашивать про свою любимую и узнал, что сегодня она выходит замуж.

Сильно опечалился юноша, даже есть не стал. Заметил это слуга-индеец и спрашивает, отчего он такой печальный. Поведал ему юноша свое горе, а тот ему и говорит:

– Не печалься, мой господин, доверься мне, я все устрою.

А на дворе дома, где жила девушка, росло деревце. Под это деревце юноша приходил когда-то беседовать со своей возлюбленной. Велел ему слуга укрыться под ним и обещал, что девушка непременно туда придет. Юноша так и сделал, а индеец отправился в дом невесты.

Там уже было полно гостей, невеста с женихом уже одеты, и все готово к свадьбе.

Ждали только священника. Тут индеец попросил позволения поздравить невесту, подошел к ней и спел:

Я с войны пришел к тебе, Неужель конец надежде?

Пальму ждет свою Орех Там, где ждал когда-то прежде.

Тут все захлопали в ладоши и закричали:

– Браво, индеец, спой другую!

Индеец спел еще куплет:

Из напитков всех вкусней Алуа, скажу по чести; Пальму ждет свою Орех В тот же час, на том же месте.

Гости зашумели:

– Здорово поешь, индеец! Спой еще! Индеец обрадовался и спел:

– Иль ты счастлива с другим?

Иль про все ты позабыла?

Пальма, Пальма, твой Орех По своей тоскует милой.

Тут вскочила невеста – ей, мол, пить захотелось – и за дверь. Прошмыгнула она тихонько во двор и побежала прямо к тому деревцу, куда прежде приходила беседовать со своим возлюбленным. Он один был ей по сердцу. Кинулась она в объятия своему милому, а тут как раз и священник подошел: юноша с ним заранее уговорился. Обвенчал он жениха с невестой, и жили они долго и счастливо.

Знаете ли вы, что раньше обезьян на земле не было? Да-да, не было тех самых обезьян, которые прыгают с ветки на ветку, смешат своими ужимками детей и с удовольствием лакомятся бананами, персиками и апельсинами!

Так вот, обезьян не было, и людям в одном селении оставалось так много фруктов, что очень скоро они растолстели и обленились. С каждым днем они становились все толще и толще, все ленивее и ленивее, и кончилось дело тем, что целыми днями они только лежали на солнце и ели фрукты. Единственное, чем они. себя утруждали, так это подняться с земли, чтобы нарвать спелых плодов. Но в конце концов жители селения настолько обленились, что предпочитали подождать, когда фрукты созреют и сами упадут к ним в рот.

Никто из них и пальцем не хотел шевельнуть, чтобы убрать валявшуюся повсюду кожуру бананов, косточки персиков и апельсиновые зернышки. Кучи мусора громоздились вокруг, и на них слеталось множество муж, ос, жуков и всяких других насекомых.

Сначала лентяи спали спокойно. Жужжание насекомых даже убаюкивало их, как колыбельная песня. Но скоро они так заросли грязью, что настали для них тяжелые времена. Их кусали слепни, жалили осы и пчелы, а некоторые жуки пребольно щипали и неприятно щекотали.

– Что же нам делать? – спрашивали лентяи друг к друга.

– Представляете, мне надо было поднять руку, чтобы отогнать муху, – жаловался один.

– А я должен был повернуть голову, чтобы согнать с носа пчелу, – плакался другой.

– Может, нам убрать банановую кожуру? – предложил третий.

– Или выкинуть подальше персиковые косточки? – спросил четвертый.

– И апельсиновые зернышки, – поддержал пятый.

– Это уж чересчур, – зашикали все остальные. – Такая работа нам не под силу.

– Все-таки надо что-то делать, – позевывая, сказала одна женщина.

– Ладно, что-нибудь когда-нибудь придумаем, – недовольно заворчали другие лентяи. – Только потом, а сейчас пора спать. Устали мы от этих разговоров.

И все дружно захрапели.

Так проходили недели, месяцы, годы. Перемен к лучшему не было. Для лентяев, разумеется. Но не для мух, ос, жуков и других насекомых. Все они за это время очень растолстели.

Как-то раз в селение забрел один незнакомец. Он неспешно переваливался на коротеньких ножках, волосы и борода у него были рыжие, а уши такие большие, что хлопали на ветру, словно пальмовые листья.

– Что это за место такое странное? – удивился незнакомец, когда шел в селение.

– Столько мух, пчел, ос, жуков! За ними не разглядишь людей. А впрочем, я вижу, кто-то спит прямо на земле. Я даже слышу, как он храпит.

Незнакомец медленно обошел спящих лентяев и постарался никого не разбудить.

– Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, – вдруг сказал он. – Здесь развелось столько насекомых, потому что люди этого селения очень ленивы. Они не хотят даже пальцем пошевелить. Где уж им убрать за собой очистки от бананов, косточки от персиков и апельсиновые зернышки?

Он подошел к кусту, срезал несколько ветвей, сделал из них веник и корзину и начал собирать в нее мусор.

Незнакомец работал до захода солнца, и все же ему удалось расчистить от мусора лишь крохотный участок земли.

В сумерки лентяи начали просыпаться: наступила пора ужинать.

Самый главный ленивец, Тера, повернул голову к своему слуге Куко:

– Что нового случилось у нас за день? Никаких происшествий не было, пока я спал?

Куко и сам провалялся весь день, поэтому он ответил:

– По селению ходит какой-то незнакомец. Он весь день работал – расчистил немного земли от банановой кожуры, персиковых косточек и апельсиновых зернышек.

– Работал? – в недоумении произнес Тера. – С чего бы незнакомцу здесь работать?

Странно! Пожалуй, придется с ним поговорить.

– Хорошо, Тера, я передам ему твою просьбу.

Куко повернулся на другой бок к своему слуге Яне и сказал:

– Яна, Тера хочет поговорить с незнакомцем.

– Хорошо, Куко, я ему передам. Яна повернулся на другой бок и сказал своему слуге:

– Пура, Тера хочет поговорить с незнакомцем.

– Хорошо, Яна, я ему передам, – сказал Пура и повернулся на другой бок к своему слуге, чтобы тот передал волю Теры дальше.

Вот таким путем до незнакомца дошла весть о том, что Тера хочет с ним поговорить.

– Я с удовольствием побеседую с вашим вождем, – сказал незнакомец, поставил корзину на землю и подошел к Тере.

– Кто ты такой? – спросил Тера. – И что это ты работаешь как заведенный?

Мне рассказали, что тебе удалось расчистить кусочек земли в нашем селении от мусора.

– Да, я смог убрать совсем немного. И незнакомец погладил свою рыжую бороду.

– Так что работа предстоит большая, Все селение завалено очистками бананов, косточками персиков и зернами апельсинов. Хижины ваши заросли грязью и разваливаются от ветхости. Одежда давно истлела и расползлась по швам.

– Да, так оно и есть, – зевнул Тера. – Мы слишком растолстели и обленились, чтобы работать.

– Я и сам вижу, – сказал незнакомец, – Ничего, я справлюсь с работой и без вашей помощи; – Ты сможешь все сделать один? – недоверчиво спросил Тера.

– Я прослежу, чтобы работа была сделана, – уклончиво ответил незнакомец.

– Делай, что хочешь. Я устал от разговора с тобой. У меня уже глаза слипаются.

Тера повернулся на другой бок и в тот же миг захрапел.

Незнакомец вернулся на маленький клочок земли, который он очистил от мусора, ловко срезал несколько веток с деревьев и стал из них что-то мастерить.

– Так-то ты работаешь? – сказал ему один из лентяев. – Да ты такой же ленивец, как и мы!

Незнакомец пропустил замечание мимо ушей, а сам что-то ловко вырезал из веток. Всю ночь напролет трудился он. К восходу солнца рядом с ним на земле стояло пятьсот деревянных фигурок.

Когда утром жители селения проснулись и увидели фигурки, они стали громко смеяться.

– Что за пустая трата времени! Ну не глупец ли ты? Мы отдыхаем, а ты вырезаешь и вырезаешь никому не нужные фигурки!

– Мои фигурки совсем не такие ненужные, как вам кажется, – терпеливо объяснил незнакомец. – Скоро вы в этом убедитесь.

Он встал во весь рост, простер руки над фигурками, произнес волшебное заклинание, и тут же одна из фигурок поднялась на ноги. За ней – другая, третья, четвертая...

Через несколько мгновений все пятьсот фигурок стояли ровно в ряд.

При виде такого удивительного зрелища лентяи застыли в изумлении.

– Люди селения! – громко обратился к ним незнакомец. – Все вы растолстели и обленились, никто не хочет работать. Поэтому я создал для вас целую армию слуг. Они будут убирать мусор, чистить и обновлять хижины, чинить вашу одежду.

Словом, будут делать все, что нужно.

– Ура! – закричали лентяи. – Теперь можно спокойно спать.

Незнакомец повернулся к деревянным фигуркам и сказал; – У каждого из вас будет своя работа.

И отправил нескольких из них на охоту, других – убирать мусор, третьих – привести в порядок жилища.

Жители селения были очень довольны. Теперь целыми днями, пока они грелись на солнышке, деревянные слуги без устали за них работали.

Прошло много времени. Как-то раз одна ленивица поднялась с земли и сказала:

– Пожалуй, сегодня я сама что-нибудь поделаю. Пойду подмету пол в хижине.

Но слуга-подметальщик тут же со всех ног бросился в ее хижину с веником в руках, и, когда женщина подошла к лачуге, на полу не было ни соринки, ни пылинки.

– Мне тоже хочется что-нибудь сделать, – сказал другой лентяй. – Пойду-ка я вычешу козла.

И опять – к его приходу все уже было сделано.

– А я, пожалуй, искупаю малыша, – поднялась с постели молодая женщина.

И здесь ее опередил слуга – чистый, опрятный малыш уже лежал в колыбельке.

Лентяев все сильнее и сильнее охватывало непонятное беспокойство. Они и рады бы потрудиться, да никакой работы не остается – все переделали слуги.

Тогда собрались лентяи все вместе и пошли к незнакомцу.

– Чем вы недовольны? – удивился незнакомец, а сам продолжал вырезать фигурки.

– Слуги плохо работают? Ну, ничего, я вырезал для вас еще пятьсот слуг.

– Хватит! Не надо нам больше твоих слуг! – закричали лентяи. – Мы сами хотим все делать!

Незнакомец молча мастерил фигурки. Тогда лентяи обратились к Тере.

– Скажи, вождь, что нам делать? – просили они. – Надо же нам чем-нибудь заняться!

Тера внимательно следил за целой армией слуг, которые без устали сновали взад-вперед.

– Честно говоря, я и сам не знаю, как быть, – сказал он. – Ведь теперь у нас в селении слуг больше, чем нас самих. Вот что я предлагаю. Давайте переберемся на другое место. Здесь нам больше делать нечего, а на новых землях мы хоть хижины себе построим заново.

– Правильно! – крикнул один из лентяев. – И воду будем себе носить!

– И собирать фрукты! – добавил другой.

– И убирать мусор! – вставил третий.

– Отлично, – сказал Тера и поднялся на ноги. – Сейчас же отправляемся в путь.

Собрали лентяи небогатые свои пожитки и перебрались на новое место. А старое селение оставили деревянным слугам.

Тем временем незнакомец все мастерил и мастерил свои фигурки. Скоро их стало полным-полно. Конечно, когда лентяи перебрались на новое место и зажили там как все нормальные люди, надобность в слугах у них отпала. И тут встал вопрос: что же делать с бесчисленными деревянными фигурками?

Скоро фигурки перессорились из-за того, что никак не могли поделить, кому чем заниматься. Тогда решили они переселиться на деревья. Через некоторое время они покрылись шерстью, научились лихо перелетать с дерева на дерево, ловко цепляться за ветки длинными, гибкими хвостами.

Вот так и появились в Колумбии обезьяны. А незнакомец все вырезает и вырезает свои деревянные фигурки...

Жил на свете один человек. Пошел он как-то раз на охоту, целый день бродил по лесу, но так ничего и не подстрелил. Приуныл он и уж повернул было к дому, как вдруг услышал чей-то голос из чащи:

– Отдай мне того, кто первым взглянет на тебя в твоем доме, и будет у тебя такая добыча, что ты ее и унести с собой не сможешь.

Обрадовался человек и говорит:

– Я согласен.

И такая тут пошла у него охота, что он еле успевал вскидывать ружье. Столько он настрелял, что ему даже было не под силу унести все с собой. Подошел он к дому, отворил дверь, и сразу же глянули на него глазки красавицы дочки.

Сильно тут опечалился охотник. Жена и дети стали его спрашивать, о чем он так горюет, да еще в такой удачный день. Долго он не хотел им открыться, наконец сказал:

– Милые мои жена и дети! Целый день бродил я сегодня по лесу, да так ничего и не подстрелил. И уже решил вернуться домой с пустыми руками, как вдруг услышал из чащи голос. И голос этот говорил мне, что если я отдам ему того, кто первый взглянет на меня в моем доме, будет у меня такая богатая добыча, что я не смогу даже унести ее с собой. Я подумал о собачонке, что всегда встречает меня первая, когда я возвращаюсь с охоты, и сказал, что согласен.

Но в дверях меня встретила моя дочка, она первая взглянула на меня своими глазками. Вот я и печалюсь, потому что против своей воли должен отвести ее в чащу и оставить там.

Тут жена и говорит ему:

– Вот еще, очень нужно! Не ходи туда больше охотиться, и всё тут!

Послушал охотник жениного совета и решил пока не ходить на охоту. Но прошло немного времени, кончились в доме все припасы, и видит охотник, что нужно брать ружье и идти в лес. Едва вступил он на опушку леса, как вдруг над его головой взлетело чудовище, всё в пламени, и закричало ему:

– Отдай, что обещал, или я тебя сожгу! Отдай, что обещал, или я тебя сожгу!

Со всех ног бросился охотник к дому и говорит жене и детям:

– Бежим скорей отсюда, а не то чудовище нас всех убьет! .

Бросились они бежать куда глаза глядят, а чудовище – за ними и грозит им страшным голосом:

– Отдай, что обещал, или я вас всех сожгу! Отдай, что обещал, или я вас всех сожгу!

Бегут они, а навстречу им бык.

– Что с вами? – спрашивает он беглецов.

– За нами гонится страшное чудовище, оно все уничтожает на своем пути!

– Подумаешь, – говорит им бык, – я его сейчас забодаю!

Остановились они и спрятались за быка. Но едва увидел бык чудовище, сразу задрожал.

– Бежим, друг, – говорит он охотнику, – с этим чудовищем шутку плохи!

Пустились бежать они все вместе: охотник, его семья и бык. Бегут из последних сил, а чудовище за ними следом:

– Отдай, что обещал, или я вас всех сожгу! Отдай, что обещал, или я вас всех сожгу!

Бегут они, вдруг навстречу им лошадь, и похвалилась она, что залягает чудовище.

Но увидела она чудовище, тоже струсила и помчалась быстрее стрелы.

И все животные, что попадались навстречу беглецам, пугались чудовища и обращались в бегство. Совсем уж беглецы из сил выбились, вот-вот упадут замертво, как вдруг видят: сидит возле своей норки сверчок и сапоги тачает. И кричит сверчок беглецам:

– Куда это вы бежите, сеньор, со всем своим семейством?

– За нами гонится страшное чудовище, оно всё уничтожает на своем пути!

– Спрячьтесь скорей в моем домике! Не успели они спрятаться, как появилось огненное чудовище:

– Отдай, что обещал, или я всех сожгу! Отдай, что обещал, или я всех сожгу!

Увидело чудовище сверчка и спрашивает:

– Не пробегал ли здесь человек с женой и ребятишками?

Но сверчок ничего ему не ответил и продолжал протыкать кожу шилом и трещать.

Чудовище опять его спрашивает, а сверчок знай себе помалкивает. Тогда рассердилось чудовище, бросилось на сверчка и в один миг его проглотило.

А сверчок очутился у чудовища в желудке и давай резать ему кишки своим сапожным ножом. Все брюхо ему располосовал, тут чудовищу и конец. Тогда вылез сверчок из его брюха и закричал:

– Сеньор, можете отправляться домой со своим семейством!

Вышел охотник из своего укрытия и увидел мертвое чудовище. Поблагодарил он сверчка, вернулся домой и с тех пор стал жить да поживать с женой и детьми и охотиться сколько вздумается – ведь чудовища, хозяина леса, больше не было в живых.

У одного человека была дочь на выданье. Пришел день свадьбы. Невеста со своей родней и друзьями отправилась в церковь, а рабыни остались на кухне готовить праздничный обед. И вдруг не хватило воды, чтоб подлить в кастрюли, которые уже стояли на огне. Тогда одна из служанок взяла кувшин и побежала к роднику.

Приходит и видит: сидит на ветке птичка колибри. Сидит и поет:

Поставила негритянка кувшин на землю и давай самбу плясать. Про все на свете забыла: и про воду, и про обед, и про свадьбу. Ждут ее дома, ждут не дождутся, а она у родника. Птичка колибри все поет, а негритянка все пляшет.

Прошло много времени, и отправилась к роднику другая рабыня – посмотреть, что там ее товарка поделывает, почему воду не несет. А та увидела подругу и запела:

Подбежала подруга и тоже пустилась в пляс. Стали теперь в доме ждать двоих.

Звали, кричали – ни ответа, ни привета. Тут и третья рабыня пошла к роднику, вслед за ней четвертая, и так все до одной. Придут – и ну плясать самбу, как полоумные.

Когда в доме не осталось больше ни одной рабыни, пошла за ними одна из сестер невесты. Едва негритянки увидели ее, как принялись петь:

Вошла девушка в круг и так заплясала, что только держись. Пошла другая сестра.

Но едва первая заметила ее, как запела во все горло:

Та ни минуты не колебалась. Пустилась плясать без оглядки. А мать девушек сидит как на иголках, не знает, что делать: обед подгорает, гости не идут и вообще ничего не готово. Все, кто в доме оставался, торчат зачем-то у родника и воду не несут.

Сказала она тогда себе:

– Ох, случилось что-то у родника! Пойду-ка сама погляжу.

Накинула она шаль на голову и пошла, Еще издалека услышала, как под ногами пляшущих земля кипит, а уж когда увидела, что все собрались в круг и пляшут самбу, когда услышала, как птичка колибри заливается, то принялась выписывать ногами такие узоры, что только держись. А тут еще дочери завидели ее и запели хором:

Старуха не выдержала и пустилась в пляс что было мочи.

То-то веселье пошло! Птичка так распелась, ну просто на части разрывалась.

И чем больше она пела, тем отчаяннее плясали женщины.

Дома остался только старик. Досадует он, что не идут новобрачные, не идут гости и куда-то подевались все женщины, которые ушли к роднику: жена, дочери, рабыни – одним словом, все. Старик готов был лопнуть от злости. Проклял все на свете, схватил плеть и вышел из дома.

– Погодите мне, я вас разыщу.

И помчался по дороге к роднику вне себя от гнева.

Увидела его старуха, подбоченилась и запела:

Вошел старик в круг и давай хлестать всех плетью направо и налево:

Досталось тут жене, досталось дочерям, досталось рабыням, и такой поднялся шум, что хоть святых выноси. Вмиг закончилась самба. Птичка колибри поглядела на всю эту свалку, взмахнула крылышками и улетела.

Жили в одной глухой деревушке муж с женой. Ладно жили и дружно, всем на зависть.

И все бы хорошо, да вдруг завелись у них в доме мыши, и сколько! Целые стаи!

Просто наказание!

Совсем замучились хозяева, как вдруг в один прекрасный день объявился в доме кот, черный, круглый, на диво смышленый. И пошел мышей давить и из дому гнать. Муж с женой на кота не нарадуются, все гладят его да ласкают.

И опять наступили в доме тишина и покой.

Вскоре понадобилось мужу отъехать по делам. Собрался он и на прощанье велел жене кота беречь, не обижать. Только он уехал, кот возьми да исчезни. Жена туда, сюда – нет кота. Чуть не помешалась от горя. Через сколько-то дней вернулся муж, она давай ему рассказывать, но и двух слов сказать не успела, как вдруг из спальни выбегает кот. Мяучит, жалуется, об ноги хозяина трется, а сам такой тощий, что ребра торчат. Огорчился хозяин.

А кот снова стал мышей промышлять, расти и толстеть. Тут опять хозяин собрался в дорогу и велел жене кота хорошо кормить, не забывать. А вышло все, как в первый раз. Удрал кот, а как хозяин вернулся – он тут как тут, кожа да кости, еле ноги волочит. Крепко поссорились муж с женой.

И в третий раз пришлось мужу отлучиться. На этот раз он предупредил жену:

– Если опять будешь кота голодом морить, берегись, дорого заплатишь.

И уехал. А кот в лес! Бегает хозяйка, ищет, весь дом обшарила, все щели облазила, не знает уж, какому святому молиться.

А тем временем и хозяин приехал. Спешиться не успел, а уже кричит:

– Жена, где мой кот?

– Ах, муженек, кот наш...

А он уж тут. Полуживой, стонет, на брюхе ползет. Ну, все! Раскричался хозяин, рассвирепел, успокоиться не может.

Прошло несколько дней, затосковал хозяин. Стала его совесть мучить, что был так груб с женой. Раньше-то как хорошо жили! Не выдержал и решил уйти из дому навсегда. Сказал, что ему снова нужно по делам, собрался и ушел.

Весь день шагал, куда глаза глядят, а как стемнело, устроился на ночлег в лесу на поляне. Вдруг слышит шумок. А это черти. Столпились у гнилого пня, галдят. Появился наконец и главный черт, уселся на пень и спрашивает всех по порядку, как идут их пакостные дела. Стали черти хвалиться наперебой своими подвигами. А один дьяволенок и говорит:

– Взялся я тут за одних людишек. Видеть не могу, что муж с женой в мире и согласии живут. И так к ним подбирался, и эдак, все впустую. Хотел было отступиться, да тут случай подвернулся. Мыши у них завелись. Прикинулся я котом, от мышей дом избавил и сделался хозяйским любимчиком. Души во мне не чаяли. Муж, когда из дому уезжал, всякий раз жене наказывал кормить меня сладко и беречь. А я удеру от хозяйки и жду, пока хозяин не вернется. А тут уж ему в ноги – голодный, исхудалый. Муж давай жену винить. И стали они ссориться. Дальше – больше. Под конец как увидал меня хозяин полуживым, так и накинулся на жену! После собрал пожитки и ушел навсегда. Бросил и жену, и хозяйство.

Завизжали черти от радости:

– Ах, проказник! Ах, молодец! Вот так ловко! Вот потеха! Чистая работа!

Наградить его хорошенько!

А человек лежит под кустом и все слышит.

– Вот, значит, как? Ах ты, нечисть поганая! Погоди же!

Побежал домой со всех ног. Так торопился, что к обеду был уже на месте.

Верная жена обрадовалась, навстречу бежит, зла не помнит. А кот уж тут как тут. Шмыг впереди хозяйки и к хозяину. Драный, тощий, в чем душа держится.

Взял хозяин его на руки, подержал и на землю опустил, А кот не отстает, жалуется, об ноги трется.

– Отвечай, жена, кормила ты кота? – грозно спрашивает муж, а сам палку на земле шарит.

– Как же его покормишь? Говорю я, убегает он без тебя.

– Ах, убегает? Ну, сейчас кое-кто у меня получит.

Схватил хозяин дубинку да как треснет по голове оборотня. Тот тут же и издох.

Три дня серой воняло.

Рассказал муж жене все, что видел в лесу, и стали они с тех пор жить еще лучше, чем прежде.

Жил-был один человек. Пошел он по свету счастье искать и забрел в лес.

Выбрал место, построил хижину и поставил невдалеке силок, а к силку приладил ружья: если какая дичь попадет, ружье выстрелит, даст знать. И ушел спать.

Только уснул – ба-бах! – пальнуло ружье. Побежал охотник к силку, а там кролик. Забрал он добычу и снова улегся.

Не успел глаза закрыть, опять выстрел. На этот раз – броненосец. Вытащил охотник зверя, вернулся в хижину и опять спать завалился.

Да не тут-то было. Трахтарарах! Охотник-к силку, глядь, а там девушка красоты невиданной.

Удивился охотник, спрашивает, откуда она и что тут в лесу делает. А девушка и отвечает; – Вышла я прогуляться и попала в твой силок. Освободи меня, а я за это отведу тебя в свой дом и выйду за тебя замуж. Только обещай никогда не вспоминать, что ты меня в силок поймал.

Ладно. Вскинул охотник на плечо ружье и пошел с девушкой. Привела она его в прекрасный дворец. Приказала слугам приготовить жениху чистую одежду, согреть воду для мытья, а после стол к ужину накрыть. Помылся охотник, переоделся, наелся до отвала всяких вкусных вещей.

Назавтра сыграли свадьбу. И зажил охотник в сытости и довольстве, все равно что граф или принц. Чего ни пожелает, все ему несут. Только вскоре загордился он и давай куражиться: то ему не так да это не так, слуг бранит, гоняет без толку, никак ему не угодишь.

Уж и женой недоволен, ворчит на нее, обижает, раз чуть не побил. А тут как-то не успели ужин вовремя подать. Разозлился, кричит на жену, оскорбляет ее всячески и так разошелся, что возьми да и скажи:

– Ты кто вообще такая? Добыча из моего силка!

Рассмеялась тут жена ему в лицо и запела:

И вся прислуга исчезла.

А жена поет:

И вмиг исчезла вся мебель. Даже стул, на котором муж сидел, так что бедняк шлепнулся на пол – бац! А жена дальше:

И дома как не бывало.

Тут она спела:

И нет ее!

Протер охотник глаза, смотрит: сидит он на земле в темном лесу, при нем ружье, на нем – грязная одежда. А хижина его давно уж развалилась. Вздохнул он и пошел куда глаза глядят.