Шли через лес два приятеля и вдруг слышат – поёт, заливается какая-то птичка. Первый сказал:

– Послушай, приятель, как хорошо поёт для меня эта пташка.

– Она поёт не для тебя, а для меня, – возразил другой.

– Как бы не так! Станет она петь для такого дуралея.

– Ты сам дуралей! Это она для меня поёт.

Слово за слово и они поругались, а поругавшись – подрались. Когда дружки вернулись домой, первый отправился прямо к судье и рассказал ему, как он поругался с приятелем, а тот его отлупил. Рассказал ему всё как было и попросил:

– Господин судья! Защити меня, накажи этого драчуна?! Я отблагодарю тебя. Сегодня же вечером подарю отличного вола, если ты скажешь, что мой неверный приятель не прав.

– Не беспокойся? – ответил судья. – Твой товарищ проиграет дело. Иди домой и приведи вола. А рано утром приходи в суд.

Повеселел парень и пошёл домой, бормоча себе под нос: Я тебе покажу, для кого пела пташка!

Прошло немного времени и к судье явился второй приятель:

– Справедливый судья! Ваша милость! – Так и так. ..

И он подробно рассказал судье, как они с приятелем шли через лес, как услышали пение птички, которая пела для него, а приятель заспорил, что она поёт для него, как они поругались и подрались. Всё по порядку выложил.

– Встань на мою сторону, господин судья, и накажи этого драчуна и дуралея. Если ты дашь мне слово, что я выиграю дело, я сегодня же вечером подарю тебе откормленного кабана.

– Хорошо, добрый человек! – ответил судья. – Я обещаю тебе, что твой приятель проиграет дело. Сейчас ты иди домой и приведи кабана, а рано утром приходи в суд. Ночью оба приятеля тайком друг от друга доставили судье свои подарки и спокойно вернулись домой: каждый думал, что выиграет дело и проучит другого.

Рано утром в назначенный час оба приятеля пришли к судье. А судья притворился, что впервые их видит и спрашивает; – Что вам угодно? Зачем пожаловали?

– Справедливый судья! Так и так.

И каждый рассказал со всеми подробностями о том, что их привело в суд.

– Мы просим тебя, господин судья, чтобы ты справедливо рассудил, для кого пела птичка.

– Друзья мои! – сказал им судья. – Сначала обещайте мне помириться, как поступают все разумные люди, и тогда я вам скажу, для кого пела птичка. Согласны?

– Согласны, господин судья! Только скажи нам поскорее, для кого пела птичка?

– Вы оба обманулись, дорогие друзья.

Птичка, пение которой вы услышали в лесу, не пела для вас.

– А для кого же, господин судья?

– Для меня пела птичка, для вашего мудрого и справедливого судьи.

– Спасибо, ваша милость! – ответили истцы и примирённые пошли домой.

По дороге слово за словом они вернулись к своему спору и согласились, что птичка в лесу действительно пела для господина судьи, раз он получил в подарок вола и кабана.

Шли через лес два приятеля и вдруг слышат – поёт, заливается какая-то птичка. Первый сказал:

– Послушай, приятель, как хорошо поёт для меня эта пташка.

– Она поёт не для тебя, а для меня, – возразил другой.

– Как бы не так! Станет она петь для такого дуралея.

– Ты сам дуралей! Это она для меня поёт.

Слово за слово и они поругались, а поругавшись – подрались. Когда дружки вернулись домой, первый отправился прямо к судье и рассказал ему, как он поругался с приятелем, а тот его отлупил. Рассказал ему всё как было и попросил:

– Господин судья! Защити меня, накажи этого драчуна?! Я отблагодарю тебя. Сегодня же вечером подарю отличного вола, если ты скажешь, что мой неверный приятель не прав.

– Не беспокойся? – ответил судья. – Твой товарищ проиграет дело. Иди домой и приведи вола. А рано утром приходи в суд.

Повеселел парень и пошёл домой, бормоча себе под нос: Я тебе покажу, для кого пела пташка!

Прошло немного времени и к судье явился второй приятель:

– Справедливый судья! Ваша милость! – Так и так. ..

И он подробно рассказал судье, как они с приятелем шли через лес, как услышали пение птички, которая пела для него, а приятель заспорил, что она поёт для него, как они поругались и подрались. Всё по порядку выложил.

– Встань на мою сторону, господин судья, и накажи этого драчуна и дуралея. Если ты дашь мне слово, что я выиграю дело, я сегодня же вечером подарю тебе откормленного кабана.

– Хорошо, добрый человек! – ответил судья. – Я обещаю тебе, что твой приятель проиграет дело. Сейчас ты иди домой и приведи кабана, а рано утром приходи в суд. Ночью оба приятеля тайком друг от друга доставили судье свои подарки и спокойно вернулись домой: каждый думал, что выиграет дело и проучит другого.

Рано утром в назначенный час оба приятеля пришли к судье. А судья притворился, что впервые их видит и спрашивает; – Что вам угодно? Зачем пожаловали?

– Справедливый судья! Так и так.

И каждый рассказал со всеми подробностями о том, что их привело в суд.

– Мы просим тебя, господин судья, чтобы ты справедливо рассудил, для кого пела птичка.

– Друзья мои! – сказал им судья. – Сначала обещайте мне помириться, как поступают все разумные люди, и тогда я вам скажу, для кого пела птичка. Согласны?

– Согласны, господин судья! Только скажи нам поскорее, для кого пела птичка?

– Вы оба обманулись, дорогие друзья.

Птичка, пение которой вы услышали в лесу, не пела для вас.

– А для кого же, господин судья?

– Для меня пела птичка, для вашего мудрого и справедливого судьи.

– Спасибо, ваша милость! – ответили истцы и примирённые пошли домой.

По дороге слово за словом они вернулись к своему спору и согласились, что птичка в лесу действительно пела для господина судьи, раз он получил в подарок вола и кабана.

В давние времена жил один крестьянин. Водилось у него кое-какое добро, но больше всего на свете дорожил он любимой женой. Встанут они, бывало, с зарей – и дружно за работу возьмутся. Трудились в поте лица и сводили кое-как концы с концами. Но недаром говорится, что горе да беда по людям ходят. Не прошло и года после свадьбы, как потерял несчастный муж единственное свое сокровище: умерла его дорогая жена.

Известно, что хорошая хозяйка – гордость любого дома и кто такой жены лишился, тому уж на нерадивую и смотреть тошно. Опустела изба у вдовца, остыл очаг, а сам он ходит теперь в грязной рубахе и в пир, и в мир, и в добрые люди. Ничего не поделаешь, пришлось ему подумать о женитьбе. Невест на выданье – что орехов в лесу, а присмотрись к ним – и увидишь: девка красива, да прясть ленива. Надоело крестьянину выбирать себе невесту, и вот однажды решил он пойти в соседнее село и жениться на первой девушке, какая встретится ему на пути.

Когда-то в старину были мельницы с конской тягой. У околицы соседнего села стояла как раз такая мельница, и возле той мельницы вдовец увидел девушку – она дожидалась, пока мельник смелет ее зерно.

– Пойдешь за меня замуж, красная девица? – спрашивает он наудачу.

Девушка встрепенулась и пропела сладким голоском, будто медовых пряников наелась:

– Не знаю. Спроси матушку!

Для жениха невеста всегда найдется, но у крестьянина слово было твердо, и от своего его решения отступиться он не захотел. Пошел к матери той девицы, что возле мельницы помола дожидалась, а она ему и говорит:

– Девка у нас на выданье – это правда да только скажу тебе начистоту: не при учена моя доченька ни овец пасти, ни стирать, ни обед готовить. Потом не пеняй на нас за то, что мы тебе кота в мешке подсунули.

– Смотри, сынок, – вмешался тут отец девицы, – набаловала мать свою дочку только что в мед ее не обмакивала да в молоке не купала. Коли надеешься, что сумеешь сделать из нее хорошую жену, – ну что ж, тогда бери!

Жених и сам понял, какова невеста, едва она слово молвила, но говорит старику:

– Не велика беда! Есть у меня большая торба – покуда торба полна, молодуха будет сидеть сложа руки.

И тут вдовец показал старику большую пеструю торбу, доверху набитую всякой снедью – пшеничным хлебом, мясом, маслом, а что за секрет в той торбе заключен, так и не открыл. Только добавил, обращаясь к невесте:

– Твое дело следить, чтобы торба всегда была полна, а больше ни о чем не заботься.

И пошло тут веселье: отец до смерти рад сплавить свою лежебоку, да и мать радехонька, что пристроила любимую дочку, а жених доволен, что невеста согласилась лишь до тех пор бездельничать, пока торба будет полна.

На следующий день муж собрался в поле пахать, а молодуха осталась дом сторожить. Перед уходом муж повесил торбу на гвоздь и наказывает:

– Эй, торба! Покаты полна, изволь всю работу по дому переделать!

И к двери, а жена его окликнула:

– Что же это ты, муженек, уходишь, а не говоришь, где мне взять обед и ужин?

– В торбе всякая всячина припасена – потрудись только ручки протянуть, моя голубка.

Вечером муж возвратился с пашни домой и видит – молодуха устроилась за печкой с кошкой на коленях, не поймешь, кто кому песни мурлычет. А в доме беспорядок и запустение. Лентяйка спотыкается о метлу, а все равно к ней не притрагивается – с какой стати, если муж приказал торбе хозяйничать. Муж еще порога не успел переступить, а жена уж к нему с жалобой:

– Посмотри-ка, муженек, твоя торба даже в избе не подмела!

Крестьянин притворился, будто это ему в диковинку, разбушевался и давай лупить торбу:

– Ах ты, лентяйка этакая, все бы тебе на гвозде висеть!

Отхлестал он торбу как следует, а потом воскликнул, словно догадался о чем-то:

– Послушай-ка, жена, сдается мне, будто отощала наша торба...

– Так я же из нее брала себе еду и на обед, и на ужин!

– Вот потому, наверное, торба и была сегодня такая нерадивая, – сказал муж и вынул из нее ужин.

То же самое было и на второй, и на третий день. Муж все ругал и бил торбу, пока она и вовсе не опустела.

– Как же нам теперь быть? – забеспокоилась жена, когда подошло время обедать.

Муж будто тоже расстроился да встревожился, – мол, и у меня от забот голова кругом идет, а когда жена хорошенько проголодалась, сказал:

– Да-а, ничего, видно, нам другого не остается, как наполнить торбу доверху... А тогда можно и отдыхать.

– Что же нам делать?

– Придется потрудиться над торбой. Я ведь тебя предупреждал, когда пришел свататься, – набей торбу и гуляй себе на здоровье. Но после первого же обеда торба сильно похудела – ты и сама это заметила.

Тут муж показал своей жене, за какое дело ей в первую очередь приниматься. Пришлось молодухе и в доме прибрать, и скотину накормить, а муж свернул голову большому петуху и велел его зажарить. Потом достал муки и научил жену тесто замешивать, печку топить да хлеб печь. Когда все было готово, муж сложил хлеб и жареного петуха в торбу и говорит:

– Ну вот, теперь, женушка, можешь и посидеть сложа руки.

Пришла пора пшеницу жать. Крестьянин дал жене серп – ступай, мол, жни да снопы вяжи.

– Да я же не умею! – плачется молодуха.

– Научишься, не горюй, жена. Если любишь за печкой сидеть, люби и торбу битком набивать. Из пшеницы мука будет, из муки – лепешки, вот тебе и торба полна.

Поневоле приходится молодухе работать, да только больно уж ей не нравится, что запасы в торбе то и дело тают и надо их пополнять постоянно. И передала она своей матери: забери, мол, меня домой или мужа моего укроти.

Мать разозлилась, как ведьма, и со всех ног бросилась к дочери. А зять свою тещу давненько поджидал и, как только увидел ее, схватил пилу и давай пилить дрова да сваливать их прямо под ноги себе.

– Эй ты, сумасшедший! Где это видано – себе под ноги дрова сваливать? – еще от калитки заверещала баба.

– А что, матушка, разве только сумасшедшие себе дрова под ноги сваливают? – кротко отвечает зять, будто не догадываясь, какая буря сейчас разразится.

Видит теща, что зять не в своем уме, и ринулась к дочке. Наговорила ей молодуха с три короба, а мать выслушала ее жалобы и давай зятя честить. Зовет его теща в избу, а зятя и след простыл. Они туда, сюда, наконец разыскали его на чердаке.

Разъярилась баба пуще прежнего:

– Ты что это забился за трубу, будто летучая мышь или сова какая!

– Ох, матушка, не браните меня! – заохал бедняк. – Это я от забот прячусь! Не знаю, куда схорониться, – они меня по пятам преследуют.

– Какие еще заботы, разрази тебя гром!

– Да вот пахать надо, а у меня один вол подох. Что мне теперь делать, горькому горемыке? Ведь пара волов нужна, с одного-то ярмо спадает и борозда вкривь ложится!

– А чем же ты, дурачина, жену-то кормить будешь, если не посеешь вовремя! – отчитывает его баба.

А зять навострил уши, молчит и слушает.

– Давай твоего вола, я тебя сейчас научу, как надо работать! – заорала на него теща.

Зять живо вывел вола в поле и плуг наладил. Баба тоже времени даром не теряет – влезла в ярмо вместе с волом и говорит зятю:

– Теперь рукоятки крепко держи, борозда-то и ляжет ровненько!

Зять слушается, а теща провела борозду почти до середины поля и говорит:

– Что ж ты разнюнился, раскис, словно прошлогодняя кислая капуста? Впрягайся вместо меня, а жена пусть рукоятки у плуга поддерживает-и чтоб все поле было засеяно!

– Хорошо, матушка, – отвечает крестьянин. – Только повторите все это погромче, чтобы моя жена услышала.

– Да я с тобой, с непутевым, и разговаривать-то не стану, – огрызнулась баба и помчалась к дочери, а от нее прямой дорогой домой, чтоб глаза ее больше зятя не видели.

Возвратилась теща в свое село и по всем соседям разнесла, какой у нее зять растяпа, не может собственную жену хлебом обеспечить, только и знает, что со своей торбой носится. Прожужжала она уши всем соседям, а пуще всех своему старику, покуда не собрался он навестить зятя.

– Ну, сойдутся теперь две премудрые головушки! – насмехается баба.

Но старику и дела нет до ее насмешек. Зять ему сразу понравился, – видать, что работящий и бережливый хозяин, а свою жену и дочку старик уж до тонкости изучил. Вот и решил он своими глазами посмотреть на житье-бытье молодых. Приходит к деревне и видит, что зять пашет, а дочь вола ведет.

– Так, так, дети мои, – обрадовался дед, – дружно работайте и заживете безбедно.

Умно говорит старик, зять прямо не знает, куда его и усадить, а дочка сразу отцу жаловаться:

– Батюшка! Как брал он меня замуж, так обещал, что мне совсем не придется работать, а на деле, смотри, я в поле наравне с ним.

– Позволь, уговор был такой: отдыхай, пока торба полная! Так ведь, батюшка?

– Так, так, – подтвердил тесть. – А что с торбой, разве она не полная?

– Полная, – отвечает дочь, – если не брать из нее еду на обед и ужин.

– Ну что ж, ты не обедай и не ужинай, вот и будешь баклуши бить, а торба у тебя полная будет! – посоветовал ей отец.

– Я голодать не привыкла!

– Тогда клади в нее ровно столько, сколько берешь!

Видит старик, что его зять умнее, чем он думал, а зять понял, что есть у него толковый старик, и уж постарался угостить хозяина на славу. Три дня пировали они, хозяйка только подносить успевала. Когда тесть собрался домой, зять проводил его честь по чести да еще баклагу с медовым питьем повесил ему на шею.

Жил-был лев. Однажды он заболел и лежал в своем логовище. Приходит кнему на поклон медведь. Лев его спрашивает:

– Послушай, медведушка, скажи-ка мне, не воняет ли тут, в моемлоговище?

– Да, здорово воняет, – отвечает медведь.

Рассердился лев и растерзал медведя.

А заяц стоял у входа в логовище и все видел. Пошел он на поклон кольву, а тот спрашивает:

– Послушай, зайчик, скажи-ка, воняет ли тут, в моем логовище?

– О нет! – говорит зайчик. – Чему бы тут вонять, тут очень хорошопахнет!

– Врешь, – отвечает лев, – здесь не пахнет, а воняет, – и растерзалзайца.

Все это видел и слышал волк, который ждал перед логовищем. Приходит ион на поклон ко льву. Тот его спрашивает:

– Скажи, волк, в логовище моем воняет или пахнет?

Волк отвечает:

– И не воняет и не пахнет.

– Врешь ты, должно либо вонять, либо пахнуть, – сказал лев, схватилволка и растерзал.

Все это видела и слышала лисица. Когда она пришла ко льву на поклон, онее спрашивает:

– Послушай, лиса, скажи-ка мне, воняет или пахнет в моем логовище?

Лисица отвечает:

– Прости меня, пресветлый царь, ей-богу, не знаю, пахнет ли тут иливоняет: я простудилась, насморк у меня, оттого и не могу тебе сказать, аврать не смею.

И лев не растерзал лисицу, потому что она была умна.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Жили-были муж да жена. Жили они дружно, никогда не ссорились и неругались. А соседи их, тоже муж и жена, вечно бранились, как цыгане. Муж иговорит жене:

– Я нашего соседа знаю с детства. Такой был умный, степенный идостойный человек, а как женился, словно с ума спятил. Ты только послушай,как он кричит, ругается и бранится, даже трава кругом вянет от этакойбрани.

– Чего ты удивляешься, – говорит жена, – разве ты не знаешь, что женаможет своего мужа рассудка лишить и так ему мозги набекрень свернуть, чтоон дураком сделается...

– Не может того быть, не верю. Хотел бы я посмотреть, как это мне женамозги набекрень свернет.

Так они препирались, спорили, но, слава богу, ни до чего плохого, кромеострых слов, у них дело не дошло. Муж был человек горячий, крутой,вспыльчивый, но отходчивый; а жена была злопамятная. Поссорились онизимой. Но вот прошла зима, наступила весна, начались полевые работы – пахота под овес, а потом под кукурузу и просо. Муж пошел с плугом в полепахать, а жена осталась дома обед готовить. Обед надо было самой отнестимужу, потому что служанки они не держали. Взяла котелки с обедом дляпахарей и пошла в поле. Встречает рыбаков с богатым уловом. Вспомнила, чтоее муж, как кошка, падок на рыбу, да еще вспомнила, как они зимойпоссорились (злопамятная она была женщина), и быстро сообразила, как ейлегко будет доказать мужу, что жена может лишить его рассудка. Купила онау рыбаков крупного карпа, спрятала в передник и пошла в поле. Муж ее спогонщиком пахал в одном конце поля, а жена свернула с дороги и пошла вдругой конец. Там вытащила карпа из передника, положила его на поле ипонесла обед туда, где пахари поворачивают плуг. Пахарям осталось пройтидве борозды. Подгонял волов подручный, то лаской, то бранью, а муж шел заплугом. Когда он дошел до того места, где жена спрятала карпа, лемехвыпахал рыбу из борозды. Муж как увидел выпаханного карпа, так и закричал:

– Эге, стой, подручный! Погляди, братец ты мой, мы, на счастье,выпахали карпа.

А карп-то еще живой, рот разевает. Удивляются пахари, откуда тут бытькарпу, но оба соглашаются, что хоть и похоже на чудо, да уж такое имвыпало счастье. Взял муж карпа и, довольный, понес его жене.

– Смотри-ка, жена, что я выпахал. Знаешь, какой я охотник до рыбы;половину свари, а половину изжарь к ужину, – вот и угостимся на славу.

Жена ни слова не сказала, молча взяла карпа и после обеда пошла домойготовить пахарям ужин. Карпа она бросила в воду, а к ужину приготовилапохлебку из свинины, да пожиже. Приготовила тертое тесто на молоке,испекла штрудель на свином сале. К ужину пришли пахари и другие рабочие споля. Жена накрыла на стол, поставила похлебку с накрошенным хлебом.

Работники проголодались, уплетают за обе щеки. А муж ел кое-как, всеподжидал суп из карпа. Жена принесла копченое сало и свиные потроха. Мужтолько попробовал два-три кусочка, приберегая место для рыбы. Женапринесла штрудель, муж к нему и не притронулся. Надоело ему ждать рыбу, ион резко спросил жену:

– Где же рыба, почему ты не подаешь рыбу?

– Какая рыба? Откуда?

– Эй, жена, не дури. Я сегодня на нашем поле выпахал крупного карпа идал его тебе, чтобы ты половину сварила, а половину изжарила к ужину.

– Бог с тобой, с ума ты спятил! Где это видано, чтобы рыбу можно быловыпахать. Перекрестись, ты рехнулся.

– Эй, смотри, жена! Ты хочешь меня одурачить, я тебя сейчас за косуоттаскаю.

Муж выскочил из-за стола и бросился на жену. Домочадцы подбежали,хотели защитить, но не смогли совсем заслонить ее от взбешенного мужа. Онсхватил кусок толстой веревки и ударил жену. На шум, на крики сбежалисьсоседи, с трудом освободили жену и увели ее, а мужа связали веревкой каксумасшедшего. Этого муж никак не ожидал и стал по-настоящему бушевать,орать и доказывать, что он и в самом деле выпахал на своем поле крупногокарпа, отдал его жене и велел половину сварить, половину изжарить к ужину.

Люди приходили, слушали, и каждый говорил:

– Бедняга, он совсем рехнулся.

Привели доктора, но к мужу нельзя было и подступиться, стал он бранитьи врача и жену и все кричал, что он совсем здоров, а из него хотят сделатьсумасшедшего. Но как только он снова заговорил о карпе, доктор велел литьна него холодную воду, а если возможно, то ледяную. Но и это не помогло,он только еще больше злился и бесился. Доктор ему не помог, и дня черездва соседки уговорили увезти больного в монастырь. Пусть монахи над ниммолитву сотворят, может, в нем бес сидит. Муж рассердился, обозвалдомашних дураками и болванами, а жену ведьмой, цыганским отродьем исказал:

– Погоди, мерзавка, ты хочешь мне мозги свернуть набекрень, а я тебехребет поломаю, волосы твои без гребня расчешу, отделаю тебя палкой порукам-ногам.

– Ты бы лучше богу помолился, он и вернет тебе разум, а чегопридираться и вздор городить? – сказала жена.

Домочадцы связали его и отвезли в монастырь; монахи принесли старинныебольшие книги и стали читать над ним, чтобы выгнать из него беса. Абольной говорил монахам, что зря трудятся, никакого беса в нем нет.

– Отцы почтенные, – говорит, – если можете, то лучше выгоните беса измоей жены, а из меня выгонять – это все равно что солому молотить,никакого беса во мне нет, и вовсе я не ополоумел, а всегда буду говорить,что выпахал карпа и дал его жене, чтобы она половину сварила, половинуизжарила к ужину. А она, подлюга, дурачит меня, говорит, что и неслыхивала никогда, чтоб кто карпа выпахал.

– Эй, жена, чтоб тебе пусто было, дай мне только до палки добраться, ятебе покажу!

Монахи слушали, слушали, и не верится им, что он не сумасшедший и что внем никакого беса нет, – наоборот, из его слов заключили, что онполоумный, и все вместе читали над ним молитвы. Собралось монаховмножество, а позади них стала жена, и, потихоньку, чтобы никто не заметил,как только муж посмотрит в ее сторону, она и высунет из передника головукарпа. Увидел муж рыбью голову, да как закричит:

– Отцы почтенные, вон карп, вон он в переднике у жены!

Монахи как ударят его Часословом по голове, у него так мозги иперевернулись.

Так жена мучила мужа довольно долго, пока не уверила его, что можетлишить его рассудка. Но, как слышно, он потом так отомстил жене, что у неепропала всякая охота его дурачить. Ничего нет хуже, как делать всенаперекор.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Жили-были на свете муж с женой. Подошла старость, а детей у них все нетда нет. И муж и жена день и ночь молили бога послать им ребеночка – пустьхоть крошечного лягушонка! И что ж! Бог смилостивился над ними, – черездевять месяцев родила женщина, но кого бы вы думали? Лягушку! Они и ейбыли рады – все лучше, чем ничего!

Лягушка редко заходила в дом, больше всего любила сидеть ввинограднике. Старик с утра до вечера копался там, и жена каждый деньприносила ему на виноградник обед. Но вот однажды почувствовала она, чтоот старости совсем ослабела. Ноги у нее разболелись, с места сдвинуться недают – где уж тут мужу обед нести! Тут прискакала со двора дочка-лягушка(ей уже минуло четырнадцать лет) и говорит:

– Матушка, ты уже старенькая, невмоготу тебе носить отцу обед. Давайлучше я снесу!

– Дорогая моя дочка-лягушка, да разве можешь ты снести обед?! У тебяведь даже рук нет – чем же ухватишь горшок с едой?

– А ты поставь его мне на спину, привяжи к лапкам – и ни о чем небеспокойся, – сказала лягушка.

– Ну что ж, попробуй!

Старушка поставила горшок ей на спину, привязала к лапкам и проводиласвою дочку из дому. Лягушка потихоньку, полегоньку добралась до садовойограды, а калитку открыть не может, да и перескочить через ограду с ношейнелегко, – и стала она звать отца. Подошел старик, взял горшок с едой ипообедал. А лягушка попросила отца посадить ее на черешню. Старик сделал,как просила лягушка, и она песню запела. Голос ее разносился далековокруг, и был он так красив и звучен, будто пела это не лягушка, аволшебница-вила. Как раз в ту пору охотился поблизости королевич. Услышалон дивное пение, а когда песня смолкла, подъехал к старику и спросил, незнает ли он, кто так чудесно поет. Старик ответил, что никого вокруг невидать – только ворон мимо пролетел.

– Прошу тебя, скажи, кто поет на твоем винограднике. Если молодец – будет мне побратимом, если девица – невестой!

Но старик побоялся признаться королевичу, да и стыдно ему было. Икоролевский сын ни с чем уехал домой.

На другой день лягушка опять принесла обед старику отцу, он посадил еена черешню, и она снова запела. А королевич уж тут как тут. Вздумалось емупоохотиться на старом месте, может, еще раз услышит волшебную песню иузнает, кто так поет. Лягушка между тем заливалась соловьем сидя начерешне, и голос ее разносился далеко вокруг. Когда песня смолкла,королевич подъехал к старику и стал допытываться, кто пел на еговинограднике. Но старик знай отнекивается.

– А кто же тебе обед принес? – спрашивает королевский сын.

– Да я сам принес, – отвечает старик. – Пошел было домой обедать, нотак устал, что не мог проглотить ни кусочка, вот и взял обед с собою навиноградник.

– Ах, что за песня! Так и хватает за сердце! Ты, верно, знаешь, старик,кто тут пел! Доверься мне! Если добрый молодец – будет он мне побратимом,если девушка – невестой!

Не выдержал старик и говорит:

– Сказал бы я, да стыдно! Боюсь, как бы ты не рассердился!

– Не бойся, говори все!

Старик и признался королевичу, что поет его дочь-лягушка.

– Пусть она спустится с дерева.

Лягушка спрыгнула на землю и снова запела. А у юноши сердце затрепеталоот счастья, и говорит он лягушке:

– Будь моей невестой! Завтра во дворец придут невесты двух моих старшихбратьев. Король, мой отец, объявил: чья невеста принесет самый прекрасныйцветок, та и станет королевой. Ее мужу, а своему сыну, передам, мол, якоролевскую корону. Приходи и ты во дворец и принеси свой любимый цветок.

Отвечает ему лягушка:

– Хорошо, я приду во дворец, если ты хочешь. Пришли мне только белогопетуха, и я прискачу к тебе верхом на петухе.

Королевич уехал и прислал невесте белого петуха. А лягушка отправиласьк Солнцу и попросила у него платье. На следующее утро лягушка оседлалапетуха и, захватив с собой солнечное платье, поскакала во дворец. Стража уворот не хотела было ее пропускать, но лягушка пригрозила пожаловатьсякоролевичу, и караульные тотчас распахнули перед ней ворота.

Как только въехала она в городские ворота, петух обернулся белым конем,а лягушка превратилась в самую красивую девушку на всем свете. Одета онабыла в солнечное платье, а вместо цветка держала в руке пшеничный колос.

Такой явилась девица-лягушка в королевский дворец. Вот подходит корольк невесте старшего сына и спрашивает, какой цветок она принесла. Девушкапротянула ему розу. Невеста среднего сына подала королю гвоздику.

Обернулся король к невесте младшего сына и увидел в руке у нее пшеничныйколос.

– Ты принесла самый прекрасный и полезный цветок! Видно, понимаешь, чтобез хлеба нельзя прожить. А раз ты это понимаешь, значит, из тебя выйдетхорошая хозяйка. Зачем нам цветы да роскошь? Выходи замуж за моегомладшего сына, и я передам ему королевскую корону.

Так лягушка и стала королевой!

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты

Жили-были еж и серна. Поспорили они, кто скорее пробежит по долине. Ежсвернулся клубочком и скатился вниз, а серна разбежалась, прыгнула – и такголовой ударилась о дерево, что погибла. Теперь у ежа было достаточно мясана жаркое, но сам-то он не мог разделать тушку и пошел искать мясника.

Встречает зайца; тот спросил, куда еж идет. Еж ответил, что за мясником.

Заяц ему показал свои зубы и сказал, что он хороший мясник. Но еж зайцу неповерил и пошел дальше. Повстречалась ему лисица, но и она в мясники негодилась. Наконец еж встретил волка. Волк спросил, куда он идет. Ежответил, что он мясника ищет. Волк ему показал свои клыки и сказал, чтопойдет с ним. Пришли они, волк разделил серну на четыре части и сказал:

– Первая часть моему дяде, вторая – отцу, третья – матери, а четвертая – мне самому.

Еж его и спрашивает:

– А что же мне достанется?

– Да то, что останется, – ответил волк.

Ежу не понравилось, что ему ничего не достанется, и он позвал волка ксудье:

– Пойдем судиться.

Волк согласился. А еж знал местечко, где был поставлен капкан на волка.

Вот подошли они к капкану, еж постучал по железу своей лапой и говорит:

– Господин судья, вставайте.

Стучал он так несколько раз, а волк и говорит:

– Что ты так долго не можешь добудиться сонливого судьи? Дай-ка я егоразбужу.

Еж согласился. Волк ударил лапой по капкану и попался. Еж отошел всторонку и стал смеяться. Вскоре пришел человек с топором, чтобы волкаубить. Ударил волка по голове, а еж и говорит:

– Это твоему дяде.

Ударил второй раз:

– Это твоему отцу.

В третий раз ударил:

– Это твоей матери.

А как ударил человек в четвертый раз, волк испустил дух, а еж сказал:

– Это тебе самому, а все, что осталось, – мне.

И еж сам съел серну.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Жил-был бедняк. Приходит к нему черт и говорит:

– Я тебе дам все, что захочешь, если ты мне поможешь. Я черт. Пойди ксвоему священнику, возьми кадило и кропильницу и принеси в ад. Тыпрогонишь оттуда владыку преисподней, а меня водворишь на его место.

Бедняк ему отвечает:

– Все, любезный, я тебе раздобуду, но сперва достань мне хлеба.

Черт пошел за хлебом. У одного хозяина жали в поле пшеницу. Все, что задень сожнут, черт ночью собирал и сносил на гумно к бедняку и бросал наземлю, так что на одну сторону сразу падала солома, а на другую – зерно.

Потом черт спросил бедняка:

– Ну, приятель, хлеба я тебе принес, чего ты еще хочешь?

А бедняк отвечает:

– Спасибо за хлеб, любезный, а теперь достань-ка мне мяса.

Пошел черт за мясом. У одного хозяина в стаде был здоровенный бык; чертсхватил его за хвост, взвалил себе на плечи, притащил на гумно к бедняку ибросил его так, что на одну сторону упали кости, а на другую – мясо. Опятьспрашивает черт:

– Ну, приятель, принес я тебе хлеба и мяса, чего еще хочешь?

Бедняк и говорит:

– Хотелось бы мне, любезный, иметь такие гусли, чтобы все заплясали,как я на них заиграю. Когда наешься и напьешься, надо и повеселиться! Аеще, любезный, хотелось бы мне иметь такое ружье, что било бы без промаха.

Черт пошел и достал ему и гусли и ружье. Теперь настал черед бедняка.

Надо было идти к священнику. Уж он просил, просил отдать кадило икропильницу – насилу выпросил. Принес черту. Тот показал ему дорогу впреисподнюю. Бедняк пошел впереди черта, кадит и кропит святой водой. Какпришли они в преисподнюю с кадилом и кропильницей, все черти разбежались;только тот, что на цепи сидел, не убежал и страшно зарычал. Бедняк ещеразок покадил и окропил его, черт снова зарычал, разорвал цепи и тожеубежал. Когда все черти разбежались, хозяином преисподней стал тот черт,что пришел с бедняком. Он сказал ему:

– Теперь ступай, ты сделал все, как я хотел, отныне я стал владыкойпреисподней, а ты ступай и веселись на земле сколько хочешь!

Ушел бедняк из преисподней, поднялся на землю и пришел прямо домой. Какраз в это время в церкви служили обедню. Возле церкви росла высокая липа,а вокруг липы – сплошной терновник; на липе же сидела сорока. Стал изцеркви народ выходить, вышел и священник. Он заметил на липе сороку иговорит бедняку:

– Коли убьешь эту сороку, я пойду за ней босой.

Бедняк убил сороку, и она упала в густой терновник. Попу пришлосьразуться и босым идти в терновник. Только он туда залез, бедняк взял своигусли и заиграл. Все пустились в пляс, а священник в терновнике отплясывалтак, что весь был в крови. Один человек не захотел плясать перед церковьюи схватился за столб, но все время стукался о него носом и лбом. Когдавсем надоело плясать, а в особенности священнику, стали они проситьбедняка, чтобы прекратил он свою игру, но гусляр отказывался, пока каждыйне обещал ему заплатить. Бедняк перестал играть и собрал со всех дань: ктодал сексер, кто два, кто форинт, – кто сколько мог, а священник один далдесять форинтов. Вот какую службу сослужили бедняку гусли и ружье!

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Жил некогда богач. Было у него три дочери. Две заносчивые, нравные.

Подавай им каждую неделю новые наряды да уборы драгоценные. Третья же дочьбыла покорная и хорошая. Не позволяла, чтобы отец много на нее тратился, идовольствовалась малым. Случилось, что богач начал понемногу разоряться: то в одном, то в другом деле неудача. Потерял он почти все свои деньги, итолько в одном городе осталось у него двадцать пять тысяч. Решил онпоехать за ними – надо же было на что-то и жить и торговать. Призвал отецдочерей и говорит им:

– Дорогие мои дочки, я потерял свое состояние. Были у меня миллионы, атеперь осталось всего двадцать пять тысяч за одним человеком. Поедувыручать деньги, не знаю только – буду ли еще торговать или будем их такпроживать. Но вам двум не смогу теперь покупать столько нарядов идрагоценностей.

А дочки в ответ:

– Как поедешь за деньгами, перво-наперво купи нам наряды и украшения – без них не смей и домой показываться. Торговать же можешь на те, чтоостанутся.

Отец подумал про себя: «Эти две о бедности и слышать не хотят, а ведь,может быть, скоро им придется думать о куске хлеба... Плохо нам будет».

Потом спрашивает младшую дочь:

– Ну, Роза, а тебе что привезти?

– Ничего мне не надо, кроме розочки. И служанки мне не надо, самауправлюсь.

Вот какая она была скромница!

– Не хочу, чтобы ты работала, как служанка, – отвечал отец, – ведь тыодна моя утеха. Не будь тебя, и жить бы не стоило.

Поехал купец в город за деньгами. А когда возвращался домой, то сбилсяс пути и заблудился в лесу. Дождь лил как из ведра. Ехал, ехал купец полесу и вдруг, на беду свою, повстречал гайдуков. Те дочиста его обобрали,отняли и лошадь, и деньги, и пожитки и отпустили. Стал он самым беднымчеловеком на свете. Теперь у него не было, как говорится, чем и мышьнакормить. И вот идет он, все глубже заходит в лесную чащу, кругом тьмакромешная, ни зги не видать, а дождь так и хлещет. Но вот вдали показалсяогонек, купец пошел прямо на него; подходит и видит – стоит прекрасныйдворец. А купец устал, есть хочет. Думает: «Войти или не войти? Чтоподелаешь, надо войти, даже если и головы лишусь. Будь что будет – войду».

И вошел во дворец. Сперва попал на кухню. Там никого не было, но в очагегорел яркий огонь. Купец погрелся, посушил одежду. Как только одеждаподсохла, он прошел в соседнюю комнату. Глядит – накрыт стол, и на немдымится похлебка. Ударил приятный запах в нос голодному купцу, и он ужсобрался сесть поужинать, как вдруг оробел. Шагнет к столу, да опятьназад. «Эх, была не была, поужинаю». Сел и поужинал как следует. Съелпохлебку, а тут блюдо само переменилось – на столе появилось мясо, потомтретье и четвертое блюдо и, наконец, черт возьми, даже черный кофе – акругом ни души. Поужинал купец, прошел в другую комнату, а там ужеприготовлена постель. Лег он и заснул. А утром проснулся – его уже завтракждет. Поел он и пошел в сад возле дома. Там всякие фрукты и розы всехсортов. Вспомнил он, что обещал младшей дочери розочку. Сорвал цветок ипошел к воротам, как вдруг появилось неведомое и страшное чудовище.

Заревело, зарычало, так что все затряслось. Спрашивает купца – кто он, каксюда попал и как смел сорвать розу в саду? Купец рассказал все, что с нимслучилось, а также о том, что его младшая дочь Роза просила принести ейвсего только одну розочку. Вот он и сорвал ее в этом саду, потому чтогайдуки у него и цветок украли. Как услышало чудовище о дочери Розе, иговорит:

– За цветок ты должен отдать мне самое для тебя дорогое. Приведи сюдасвою младшую дочь Розу и отдай мне ее в жены. А не отдашь – голову долой.

Что ж делать, пришлось купцу дать обещание. Но чудовище на слово неповерило, написал купец договор, и только тогда его отпустили домой.

Приходит он домой, отдал своей дочери розочку и горько заплакал, зарыдал.

Дочка спрашивает:

– Что с тобой, батюшка, о чем ты так убиваешься? О потерянномбогатстве? Так ведь и другие становились бедняками, а все-таки, с божьейпомощью, жили да поживали. И мы проживем как-нибудь. Не стоит плакать.

– Если бы ты, доченька, знала, что со мной приключилось, то не стала быменя утешать, а плакала бы вместе со мной.

– Батюшка, дорогой, расскажи про свою беду, я с радостью и жизнь отдамза тебя.

– Как узнаешь ты, что случилось, то и впрямь лучше тебе жизни лишиться.

И рассказал ей отец все, признался, что должен отвести ее к чудовищу.

– Не убивайся, батюшка, я пойду с тобой, и будь что будет. Положимся наволю божию.

На другой день они отправились, и отец привел дочку во дворец кчудовищу.

Там в комнатах был уже приготовлен обед. Грустно пообедали они, и отец,слезы проливая, сокрушался, как это он оставит тут свою любимую дочь. Хотьбы и ему самому позволили тут побыть, повидаться с чудовищем, спросить,что думает он делать с дочкой и можно ли ее будет навещать. Но чудовищегде-то пряталось. Его можно было видеть только по утрам, от восьми додевяти часов, и то лишь в саду. Так и пришлось отцу уехать, не повидавшисьс ним. А дочка прошла по всему дворцу. Горницы были все прибраны, всюдуувидела она много нарядов, угощенья и всего, что девичьему сердцу мило, нонигде не встретила ни одной живой души. Не пришлось ей ни готовить, нимыть, ни постель стелить – все само собой делалось. Поужинала дочка испать легла. Поутру встала, увидела накрытый стол, поела и пошла погулятьпо саду, полюбоваться всякими красотами. Подошла к канаве и тут увиделачудовище. Звали его Живал. Девушка испугалась, задрожала и от страха немогла слова вымолвить. А Живал ревел во весь голос, ходил и все крушил насвоем пути, пока ее не заметил. А как увидел, что она перепугалась, сталее утешать, успокаивать, говорил, что он-де не такой плохой, какимкажется, и просил поцеловать его. Девушка пуще прежнего испугалась – какэто поцеловать такое чудовище?

– Лучше умру вот тут, на месте, чем тебя поцелую. Хоть убей, но этогосделать не могу. Как это так – поцеловать тебя!

И залилась слезами.

– Полно, не плачь, – сказал Живал, – я принуждать не буду, только еслитебе охота придет.

Живал же был заколдованный юноша, и если бы девушка его хоть разпоцеловала, то и расколдовала бы. И вот прожили они вместе целый год,виделись только по утрам, но девушка так привязалась к чудовищу, что едвамогла дождаться минуты, когда с ним встретится. А все же поцеловать его нерешалась. Так прошел год. Девушка часто говорила, что хотела бы навеститьотца, посмотреть, как он поживает. Наконец Живал и говорит:

– Коли тебе так хочется повидать отца, я тебя отпущу, успокойся. Тысегодня ляжешь спать как обычно, а проснешься в отчем доме. Вернуться жедолжна на другой день, иначе плохо будет и тебе и мне. Помни, что я тебесказал. Возвращайся вовремя.

Было девять часов, и чудовище ушло, а девушка вернулась во дворец. Онаедва могла дождаться, когда стемнеет и можно будет лечь спать. Деньтянулся будто двадцать дней, но вот наконец настала ночь. Девушка легла изаснула, а утром проснулась в отцовском доме. И как же они с отцомобрадовались друг другу! Стали рассказывать про свое житье-бытье. Дочка нина что не жаловалась и говорила, что ей живется хорошо. «Все у меня есть,чего только душенька захочет, и если бы ты, батюшка, был со мною, ничегобы мне больше и не надо было. Живал мне никогда слова плохого не сказал,ничем меня не обидел».

Как услышали сестры, что ей хорошо живется, стали завидовать, когда жеона сказала, что должна в срок воротиться, а иначе плохо будет и ей иЖивалу, то сестры, чтобы как-нибудь ей досадить, стали упрашивать ееостаться еще на один день. Девушка поддалась уговорам и осталась на одиндень больше, чем было позволено. Но на второй вечер она поспешила лечь впостель, как ей сказал Живал, и наутро проснулась во дворце. Позавтракалаи пошла искать Живала. Она так к нему привыкла, что ей не терпелось егоповидать. Но нигде девушка не могла его найти и – удивительное дело! – даже голоса он не подавал, а его всегда по утрам было слышно. Ходила онапо саду туда-сюда и звала его: «Живал, Живал», – но никто не откликался.

Ищет она, плачет, убивается и наконец находит его в кустарнике. Лежит какмертвый, ей-богу. Она заплакала, запричитала: «Живал, Живал!» Он все недвигался. «Встань, дорогой мой, дай я тебя поцелую». И поцеловала. Онвскочил, звериная шкура с него спала, и перед ней предстал юноша – писаныйкрасавец. Стали они обниматься да целоваться. И рассказал ей юноша, что онкоролевский сын, что он уже семь лет как заколдован и расколдовать его могтолько поцелуй девушки по имени Роза. «А теперь пойдем за твоим отцом, даи поженимся».

Взяли они отца и сестер и отправились к королю, отцу Живала. Какуслышал народ, что королевич вернулся, то по всей стране веселье пошло. Акоролевич женился на скромной девушке Розе.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Среди всех юнаков наших Перо Медведич, коего родила медведида, могпохвалиться силой, а Королевич Марко славился хитроумными затеями. Однаждысобрались Перо Медведич, Королевич Марко и Лютида Богдан и пошлистранствовать по белу свету. Друг на друга смотрят косо, но ни один несмеет на другого напасть. Долго они так шатались и наконед захотели есть.

Перо Медведич поймал буйвола, убил и освежевал его, а потом поджарил навертеле. Когда они наелись, им захотелось пить.

– Пойди-ка ты, Марко, – говорит Перо, – и принеси воды в этой шкуре,там внизу, под кручей, колодед.

Трудно это было для Марко, да что поделаешь! Взял он шкуру и еледотащил до колодда.

«Что ж теперь делать? – подумал он. – Я едва дух не испустил, пока неспорожнем шкуру, а теперь придется тащить ее в гору с водой».

Думал, думал и придумал. Взял мотыгу и ну копать землю вокруг колодда.

Копает, копает, а наверху его ждут не дождутся.

– Пойду-ка посмотрю, что он там делает, – сказал Перо.

Спустился, а Марко все копает.

– Что ты тут делаешь? Мы умираем от жажды, а тебя все нет.

– А что ж мне за водой сюда лазить взад и вперед? – говорит Марко. – Вот я окопаю весь колодед и перенесу его наверх.

– Нельзя, – перебил его Перо, – вода нужна будет и другим.

Перо взял шкуру, наполнил ее водой и отнес наверх, а Марко шел за ним.

Настала ночь, и они легли спать. Лютида Богдан и Марко накрылисьплащами, а Перо повалился как был и сразу захрапел. Заснул и ЛютидаБогдан. Тогда Марко встал, подкатил на то место, где он раньше лежал,колоду и накрыл ее плащом. Сам же спрятался за дерево и ждал, что будет.

Проснулся Перо Медведич, потянулся, встал, нашел какой-то чурбан и какдаст им по этой колоде, – раз, два! – а потом снова лег и захрапел.

Утром, когда все поднялись, стали друг другу рассказывать свои сны.

Лютида говорит:

– Я видел то-то и то-то.

А Перо:

– Я то-то и то-то.

Марко же говорит:

– А мне снилось, что меня две блохи укусили.

Как услышал это Перо Медведич, испугался и не захотел больше шататьсяпо свету с Марко. Так и пошли каждый своей дорогой.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Жил когда-то славный юнак – Королевич Марко. Раз сидел он со своейматерью за ужином, и тут ему принесли три письма. Одно было из города Будыот тамошнего короля, второе из города Сибиня от герцога Сибинянина Янко, атретье из города Баязета от султана Баязета. В письме из Буды король звалМарко в сваты, в письме из Сибиня герцог Сибинянин Янко приглашал его вкумовья, крестить двух маленьких сыновей, а в письме из Баязета султанзвал его взяться за оружие против грозной арапской земли. Марко спросил:

– Куда мне ехать, мать?

– Ступай в войско султана. Бог-то нам простит, ну, а турки, пожалуй, вобиде будут.

Марко стал готовиться к войне. Взял он с собой слугу Голубана.

Как доехали они до третьего ночлега, Марко напился вина и заснул. СлугаГолубан стал будить его и говорит:

– Эй, господин мой Королевич Марко, ты и прежде ходил на войну, ноникогда так крепко не спал.

А Королевич Марко ему в ответ:

– Странный приснился мне сон – будто из города Костура пришел юнак,захватил и спалил мой дом, убил мою старуху мать и увез из кладовых всемое добро.

– Не верь ты снам, – говорит слуга Голубан, – сон – ложь, только богправду ведает.

Как пришли они в грозную землю арапскую, стал Марко брать один город задругим и забрал все сорок четыре города. Но когда подошли они к городуКара-Окан, то осаждали его четыре года, но так и не могли взять. Маркоубивал арапских юнаков, а головы их посылал султану Баязету. Непонравилось это туркам, и они оклеветали Марко перед султаном, дескать, онрубит и посылает головы убитых. Как услышал это Королевич Марко, топопросил султана отпустить его на несколько дней отпраздновать именины.

Пришел он в зеленый лес, раскинул шатер, сидит там и попивает красноевино. Арапские дозоры сразу узнали, что в войске султана нет КоролевичаМарко, и закричали своим:

– Теперь нападайте, лютые арапы, теперь в войске султана нет грозногоюнака на коне его Шарце!

Арапы напали на султаново войско, и погибло тогда шестьсот тысячвоинов.

На другое утро опять кликнули клич дозорные:

– Еще раз нападайте, лютые арапы, в султановом войске все еще нет тогогрозного юнака на быстроногом Шарце!

Снова напали арапы и побили сто тысяч воинов.

Тогда султан написал Королевичу Марко письмо: «Поспеши-ка, приемный сынмой Марко, не то арапы все мое войско порубят!» И вернулся Марко к войску султана. Как увидели его дозорные, закричалисвоим:

– Отступайте, лютые арапы, – вон он, грозный юнак!

Начали отступать арапы, но Марко врезался в самую середину войска иразогнал его на три стороны. Одну часть изрубил саблями, другую копытамиШарца потоптал, а третью полонил и привел к султану. Получил Марко вбитвах семьдесят ран. Спросил его султан:

– Марко, сын мой приемный, тяжелы ли твои раны? – запустил руку вкарман и дает ему тысячу дукатов – раны залечить.

Марко взял деньги, но пошел не раны залечивать, а ходил от одной корчмыдо другой искать, где вино получше.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Шел солдат со службы. Идет по дороге и видит – лежит большая рыба,никак до воды добраться не может. Солдат взял палку и столкнул рыбу вводу. Рыба ему говорит:

– С добром пойдешь, добро найдешь.

Солдат подумал: «Что ты для меня можешь сделать?» – и пошел дальше.

Видит – птица сидит, взлететь не может, бьется так, что весь клюв в крови.

Поднял ее солдат и отнес в харчевню. Спросил там масла и смазал птицеперья. Пустил ее, а она ему говорит:

– С добром пойдешь, добро найдешь.

А солдат подумал: «Чем ты мне можешь помочь?» – и пошел дальше. Пришелна луг, а там в крапиве розмарин растет. Солдат выкопал его, понес в городи посадил в саду под персиковым деревом. Розмарин ему говорит:

– С добром пойдешь, добро найдешь.

Солдат подумал: «Чем ты мне можешь помочь?» – и пошел дальше. Приходитв другой город. А в том городе королева обещала отдать свое королевствотому, кто так хорошо спрячется, что она его не найдет. Ладно. Солдат исказал, что он сумеет спрятаться. Королева ему говорит:

– Смотри, коли найду тебя три раза, придет тебе конец.

Пошел солдат к морю, целый день ходил-бродил по берегу. Наступаетположенное время, – будет сейчас королева искать его, и тут солдатвспомнил о рыбе, которую он пустил в воду. Подплыла рыба, разинула пасть иговорит:

– Залезай в мою пасть.

Но королева посмотрела в подзорную трубу и нашла солдата. Тогда онсказал: «Пойду-ка я к птице, может, она меня выручит». Птица унесла его внебо к другим птицам, но королева посмотрела в подзорную трубу, нашла егои говорит:

– Ты в небе, среди птиц, слезай.

Тогда солдат вспомнил, что и розмарин ему сказал: «С добром пойдешь,добро найдешь». Пошел он к розмарину. Тот ему и говорит: «Сорви с меняветочку и снеси королеве во дворец, ты станешь листочком и спрячешься унее за ухом. Там уж она тебя не найдет».

Так и вышло. Искала, искала его королева, да никак найти не могла. Алисток розмарина упал из-за уха королевы и превратился в человека. Таксолдат получил королевство.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Жил на свете старик со старухой. У них было два сына и две снохи. Жилиони очень бедно, и никакой животины у них не было, кроме козла. Как-то разпослал старик младшую сноху отвести козла в лес и нарвать ему листьев,чтобы он не издох с голоду. Пошла сноха в лес. Но вскоре козел возвратилсяи заблеял перед домом: «Ме-хе-хе-хе!» Выходит старик и спрашивает, что с ним и отчего он вернулся домой. Акозел отвечает:

– Ты послал сноху, чтобы она попасла меня на травке, а она надела мнена морду петлю – я и не мог есть.

Старик послал другую сноху, потом младшего сына и, наконец, старшего,но каждый раз козел возвращался и говорил то же самое. Тогда пошластаруха. Взяла она в рукавицу мякины, идет и сыплет ее за собой,приманивает козла. Козел шел за ней, пока из рукавицы сыпалась мякина, акак вся мякина вышла, он опять домой прибежал и стал жалобно блеять:

«Ме-хе-хе-хе!» Старик спрашивает, что с ним, а козел отвечает:

– Послал ты старуху, чтобы она нарвала листьев, а я бы ветки поглодал.

Она воткнула мне прутья в глотку – я глодать и не могу.

Старик поверил, что козел говорит правду, и сам пошел с ним. А козел ис ним проделал то же самое. Тут старик рассердился, пришел домой, зарезалкозла, ободрал его, посолил, насадил на вертел и пристроил жариться наогне. А козел соскочил с вертела – и ну бежать, да и угодил прямо в лисьюнору. Лисы в ту пору дома не было. Возвращается она и слышит, что в домекто-то есть. Побоялась войти и, печальная, пошла прочь. Встречается ейзаяц и спрашивает, отчего она такая невеселая. Лиса ему рассказывает, чтокто-то залез в ее дом и она боится туда войти.

– Пойдем вместе и посмотрим, кто там, – говорит заяц.

Пошли. Подходят к норе, заяц и кричит:

– Эй! Кто сидит в теткиной норе?

А козел отвечает:

– Я – козел лупленый, заживо резаный-недорезаный, заживосоленый-недосоленый, заживо жареный-недожареный! Зубы у меня как колья – перегрызу тебя, как нитку!

Испугались заяц и лиса и давай бог ноги. Дорогой встречают волка,медведя и льва. Те спрашивают, чего они бегут. Увидя таких сильных зверей,лиса и заяц остановились, рассказали все, как было. Отправились онивместе, чтобы водворить тетку в ее дом. Но напрасно: козел и им ответилтак же, как и зайцу. Пригорюнились они и стали бродить по полю. Встретилсяим еж, и они ему все рассказали. Еж говорит:

– Пойду-ка я попытаю счастье. Посмотрю, кто там.

Опять все подошли к норе, и еж крикнул:

– Эй! Кто там в теткиной норе?

А козел отвечает:

– Я – козел лупленый, заживо резаный-недорезаный, заживосоленый-недосоленый, заживо жареный-недожареный! Зубы у меня как колья – перегрызу тебя, как нитку!

А еж в ответ:

– Я еж, всему селу голова! Как свернусь в клубок да как дам тебетумака!

Тут козел выскочил и убежал.

Перевод с сербскохорватского Н. Дмитриева

Собрались раз птицы и стали судить да рядить, кто чем плох. Одну корятза одно, другую за другое, и каждая честно признается, если в чемвиновата. Да и что тут долго разговаривать, ведь все друг друга знают.

Дошел черед до кукушки.

– Эх, кукушка, кукушка, тебе больше других должно быть стыдно, ты ведьяйца свои кладешь в чужие гнезда!

Все думали, что она от стыда голову склонит и ни слова в ответ непромолвит, но ошиблись. Кукушка нахохлилась и разинула клюв:

– Подумаешь! Меня вы укоряете, что я кладу яйца в чужие гнезда, а рыбамни слова не говорите, а ведь они свою икру мечут прямо в воду.

– Не беспокойся, кукушка, – сказала одна старая птица, которая немалокукушкиных яиц высидела, – если бы нам пришлось и рыбьих детенышейвыкармливать, то и рыбам бы от нас досталось, да еще как!

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Отслужил солдат двенадцать лет и пошел домой на побывку. Шел он, шел ивдруг набрел на господскую усадьбу, а оттуда доносились шум и песни.

Подумал служивый: «Наверно, здесь идет пир горой. Почему бы и солдату неподкрепиться? Ведь у меня с утра маковой росинки во рту не было!» И вошелв усадьбу.

А там за столом, уставленным винами и яствами, пировало много господ.

Солдат попросил и его напоить-накормить, – дескать, очень он устал ипроголодался с дороги. Гости с радостью его приняли и усадили за стол.

Спрашивает солдат, нельзя ли ему переночевать в усадьбе, а утром он дальшев путь двинется.

– Ну что ж, – отвечают ему, – для храброго человека ночлег найдется.

– А на что же тут храбрость? – удивился солдат.

Служивому объяснили, что в усадьбу каждую ночь является черт и, кого низастанет, утаскивает с собой.

– Нам уже пора по домам расходиться, – говорят ему гости, – но коли тыхрабрый малый, оставайся здесь. Еды и вина у тебя вдоволь, стерегиусадьбу. Неизвестно только, найдем ли мы тебя поутру живым.

Отвечает им солдат:

– Э-э! За меня не беспокойтесь! Я чертей не боюсь, пусть хоть целаясотня сюда нагрянет!

Солдат остался, а господа ушли. Сидит он за столом, угощается, винопопивает. Около полуночи все двери вдруг распахнулись настежь. Входит черти кричит служивому:

– Ты что здесь делаешь?

Солдат ничуть не испугался и отвечает:

– Как видишь, отдыхаю себе, ем да пью.

– А кто тебе позволил остаться здесь на ночь? – возмутился черт. – Этомоя усадьба. Кого застану в этом доме, того в плен беру. И тебя тоже уведус собой!

– Ты-то, может, и хотел бы меня увести, да только я не пойду!

– Почему это ты не пойдешь? – удивился черт.

Отвечает солдат:

– А потому, что ты косматый и безобразный, с тобой совестно и налюди-то показаться! Давай я тебя обрею, чтобы ты покрасивее был, тогда ипойду с тобой! А если не дашься, так и знай, ничего у тебя не выйдет!

Видит черт, что попался ему храбрый пленник – с таким беды необерешься, и согласился побриться, чтобы стать красивее. Солдат велелчерту принести дубовую доску, четыре больших гвоздя и молоток. Чертпритащил гвозди, доску и молоток, а солдат приказал ему лечь на пол ивытянуть руки и ноги. Черт послушался, а солдат и давай прибивать чертовылапы к полу. Черт вырывается, верещит, да служивый запретил ему ворочаться – лежи, мол, смирно, а не то никуда с тобой не пойду. Пригвоздил солдатчерта к полу и говорит ему:

– Сейчас я тебя брить начну.

Схватил дубовую доску и давай ею черта скоблить.

Черт зарычал и стал брыкаться. А служивый его успокаивает:

– Лежи смирно. Хочешь быть красивым – терпи!

Доска дерет черта, вырывает из шкуры целые клочья шерсти. Зарекаетсячерт солдата трогать – лишь бы отпустил его. Но служивый про то и слышатьне желает. Черт взмолился, слезно просит помиловать, обещает солдатуподарить усадьбу и вдобавок сообщить диковинную тайну. Солдат оставил своебритье и спрашивает черта, какая там у него тайна. Черт и говорит:

– В полночь в эту горницу, где мы с тобой сейчас находимся, вползетстрашная, большущая змея. Днем-то она в подвале сидит, обвившись вокругтрех огромных бочек, полных золота. Если ты поцелуешь ту змею, онапревратится в красавицу, потому что это не змея, а заколдованная девица.

Едва умолк черт, за дверью послышалось зловещее шипение, и в комнатувползла змея. Солдат, не медля ни минуты, подскочил к ней и поцеловал. Втот же миг змея обернулась девицей-раскрасавицей и стала благодаритьмолодца за то, что он освободил ее от колдовских чар.

Тут черт и говорит солдату:

– Отдаю тебе и красавицу, и дворец, и всю усадьбу. Но смотри непереступай ее границу – иначе снова станешь моим пленником, и я утащутебя!

И пропал.

Утром явились в усадьбу господа и диву дались: сидит солдат скрасавицей за столом и угощается.

– Много смельчаков вызывалось стеречь усадьбу, и все они бесследноисчезали! Как же это солдату удалось с чертом справиться?

Рассказал тогда солдат, что приключилось с ним ночью, господа похвалилиего за храбрость и ушли, а молодец остался в усадьбе со своей красавицей,и она стала его женой.

Зажили они в любви и согласии, только скоро стало им скучно одним вусадьбе. Вот однажды солдат и предложил молодой жене прокатиться в город – пусть, мол, полюбуются люди на наше счастье! Он забыл и думать, какойзапрет наложил на него черт. Велел он слугам запрячь коней и поехал сженою в город. Только выехали за ворота своей усадьбы, как навстречу имчерт. Вспомнил тут солдат про запрет, и сердце у него в пятки ушло. «Ну,думает, сейчас черт свое возьмет».

До усадьбы далеко. «Все равно черт догонит меня», – решил молодец.

Видит он – так и так пропадать, обхватил обеими руками жену за шею и сталцеловать в последний раз. А черт издалека за ним наблюдал, и почудилосьему, что солдат вздумал свою жену брить. Перепугался черт. «Не дамсябольше в твои руки», – подумал он, повернул назад и пустился наутек,только пятки засверкали.

С той поры черт оставил в покое смельчака, и солдат по сей день живетсо своей женой, если только не умер.

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты

Однажды парень, по имени Маркеля, попал к туркам в плен. Там он провелмного лет. А был он ловкий, на все руки мастер, весельчак и певец. Все егополюбили.

Полюбил его и турецкий визирь, задумал его потурчить и приблизить ксебе.

Стал он его обхаживать, заманивать, врать и льстить, лишь бы пареньпринял турецкую веру. Но Маркеля не поддавался, увертывался и, как угорь,выскальзывал из рук.

Время шло, а Маркеля все отказывался потурчиться и стать приближеннымвизиря. Тому это надоело, и он приказал мулле отвести Маркелю в мечеть итам силой его потурчить. А парню сказал:

– Слушай, язва ты этакая, через три дня тебя отведут в мечеть ипотурчат. Не хочешь добром, так силой заставим, а не то – голову долой.

Турки всячески уговаривали и уламывали Маркелю, но тщетно. На третийдень приходит Маркеля к визирю и говорит:

– Благородный визирь! Нынче ночью я видел во сне пророка Магомета иразговаривал с ним.

– Да что ты! – говорит визирь. – Вот видишь, неверный, я тебе желаюдобра, хочу тебя потурчить, а ты, дурак, отказываешься.

– Благородный визирь, – говорит Маркеля, – дозволь рассказать тебе всепо порядку, что я видел во сне как наяву. Вижу большое, широкое поле,такое огромное, что и глазом не окинешь. Посреди поля высокое, ветвистоегрушевое дерево, под ним густая тень. В тени сидит Магомет на золотомковре, весь в золоте и драгоценных каменьях, сидит себе отдыхает итрубочку покуривает. Прислуживают ему двое слуг в богатых одеждах. Сталимне издалека махать руками, чтобы я поскорее подошел к их господину. Япоспешил подойти к Магомету; стою перед ним как приговоренный. Ни слова неговорю, и он меня ничего не спрашивает. Немного погодя в поле показаласьбольшая толпа, словно церковная процессия. Люди шли по двое в ряд и неслихоругви. Сначала двигались люди в белых как снег одеждах с белымизнаменами, потом в золотых одеждах – с золотыми знаменами, в серебряныходеждах – с серебряными знаменами, в красных – с красными, в голубых – сголубыми, в желтых – с желтыми, в черных – с черными, в бурых – с бурыми,в серых – с серыми и, наконец, в зеленых одеждах с зелеными знаменами, – бесчисленное множество народа! А в самом конце шагали люди в заплатанныходеждах. И заплаты всех цветов. Словно шутами вырядились, и знамена-то уних пестрые, как дятлы: тут – немного белого, там – золотого, а тамсеребряное, и красное, и черное, и голубое, и бурое, и серое!.. Вся этатолпа прошла мимо грушевого дерева, потом дальше через поле и исчезлавдали.

Я таращил глаза – не понимаю, что все это значит, смотрю на Магомета,хочу спросить, что это за толпа такая, да не смею и рта раскрыть. Простоостолбенел. Пророк вздрогнул и говорит:

– Люди в золотых одеждах и с золотыми знаменами – это мои турки. Вбелых и в цветных одеждах – христиане; тут и католики, и лютеране, икальвинисты, и ариане, и богомилы и прочие.

– А кто это в пестром заплатанном рубище? – спросил я Магомета.

– Да те, что перешли из одной веры в другую, – ответил он.

– Вот видишь, благородный господин! – сказал Маркеля визирю. – Если я,по твоему желанию, потурчусь, значит, на том свете буду среди пестрыхлюдей. Скажи по совести, могу ли я хотеть потурчиться?

– А правда ли, неверный, что ты такой сон видел и слышал словаМагомета?

– Правда, благородный визирь! Дай тебе бог здоровья и счастья, незагоняй ты меня в толпу пестрых.

– Слушай, неверный! – говорит визирь. – Велик аллах! Ты лицезрелпророка. Ступай себе домой, ты больше не раб, ты свободен.

Маркеля, не долго думая, взвалил на плечи мешок, взял в руки палку идавай бог ноги из турецкой неволи. Пришел он благополучно домой и сталрассказывать, как обманул визиря.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

У одной жены был муж пьяница. Пьет ли вино или ракию, всегда осушитбокал или стакан до дна, а потом оближет усы, чтобы не пропала ни однакапля. Жена старалась отучить мужа от этакой привычки, умоляла и заклиналаего, говорила, что он позорит себя на людях и выдает, что он настоящийпьяница, что другие тоже пьют, но выпивают чарку степенно, не спеша, а нетак жадно, как он.

Но все было напрасно, и муж не отстал от своей привычки. Тогда женапридумала, как сделать, чтобы мужу опротивело выпивать бокал до дна. Онакупила на ярмарке красивую чарку, а на дне ее был нарисован прекрасныйангел, краснощекий, с голубыми глазами и позолоченными крылышками.

Принесла она чарку к обеду, налила полную вина и поднесла мужу. Тот сталразглядывать, увидел на дне ангелочка, улыбнулся, провел рукой по усам,взял чарку и осушил до последней капли.

– Бесстыдник, не боишься ты, что ли, божьего ангелочка, что пьешь такжадно?

– Молчи, жена, – ответил муж, – я боялся, что ангелочек утонет в вине,и мне стало жаль его; потому так и пил.

Вскоре опять была ярмарка, жена купила другую чарку, а на дне ее былнарисован безобразный чертенок с рожками, хвостом – настоящее страшилище.

Жена принесла чарку к обеду, налила ее полную вина и поднесла мужу. Тотрассмотрел, улыбнулся, как прежде, погладил усы и выпил чарку до дна, допоследней капли.

– Бедняга! – воскликнула жена. – Неужто не боишься черта, что опять такжадно пьешь?

– Молчи, жена, – сказал муж, – я не хотел, чтобы этому мерзавцудосталась хоть капля, а потому и выпил до дна. Ничего ему не оставлю,когда у меня в горле сухо.

«Все напрасно! – подумала жена. – Волк линяет, а привычки не меняет».

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Жил-был кузнец. У него было двое подмастерьев, парни крепкие. Когда онив кузнице ковали скобель из железа, то не только наковальня, но и землятряслась, и кузница дрожала, как водяная мельница, когда мелют кукурузу.

Подмастерья спали на одной кровати, один с краю, другой у стены. Прошлонемного времени, и тот, что спал с краю, начал прихварывать, чахнуть исохнуть. Был он прежде румяный и такой толстощекий, что, казалось, еслиударить по одной щеке, другая, того и гляди, лопнет; а тут отощал, словноего лихорадка извела. Спрашивает товарищ:

– Что с тобой, приятель, почему осунулся и чахнешь?

– Эх, приятель, – отвечает он, – плохо мне. Никто еще не попадал втакую беду, как я. Боюсь и сказать тебе, все равно не поверишь.

– Скажи, брат, все без утайки, честью клянусь, я тебя не выдам, дажеесли б узнал, что у тебя руки в крови по локоть. Вижу, что ты сохнешь игибнешь, вот и жаль мне тебя стало. Ты, право, на себя не похож, тебя уж иузнать нельзя, и с каждым днем все больше хиреешь.

Тот молчит, а приятель опять спрашивает:

– Может, на тебе домовой верхом ездит?

– Много хуже. Расскажу тебе, приятель, но только пусть все останетсямежду нами, не хочется, чтобы бабы судачили обо мне на всех углах. Знаешьли что? Хозяйка-то наша – ведьма. Каждую ночь, как только мы заснем,приходит она к нашей кровати со своей дьявольской плетью, стегнет меня, явстаю, оборачиваюсь конем, она меня взнуздывает, потом седлает, садится наменя верхом и – айда с другими ведьмами на Аршань. Гоняет меня по полям игорам, весь я тогда в мыле, и во все стороны летит белая и кровавая пена.

Как доберемся до Аршань-горы, привяжет она меня к дереву и идет на шабаш свилами и ведьмами, а перед рассветом снова вскочит на меня, своего коня, имчится домой, и снова я обливаюсь кровавым потом. Подъехав к дому, снимаетона с меня узду, я снова превращаюсь в человека и ложусь спать, усталый иразбитый. Вот почему я чахну и сохну, вот почему хвораю.

– А ведьма каждую ночь приходит? – спрашивает приятель.

– Каждую ночь в новолунье, а в другое время как когда.

– Ладно, – говорит товарищ, – теперь ты ложись к стене, а я лягу с краюи поквитаюсь с ведьмой.

Так они и сделали. Была ночь под первую пятницу после новолунья. Парнипоменялись местами: хворый лег к стене, а здоровый с краю.

Когда в доме все стихло, здоровый парень притворился спящим. Дверь вкомнату, где спали парни, отворилась, и вошла хозяйка-ведьма. В правойруке плетка, в левой уздечка. Подошла прямо к кровати, где спали дваприятеля, и замахнулась плеткой, чтобы ударить того парня, что лежал скраю. Он вскочил и кинулся на нее, как кошка на мышь, схватил ведьму заруки, вырвал у нее плетку и узду и стал лупить по спине. Ведьма вмигобернулась кобылицей. Парень взнуздал ее, вывел на двор, сел на нее верхоми погнал по дороге к лесу. Вернулся же по другой дороге и гнал ее такнещадно, что она была вся мокрая, как вымоченная в реке конопля. Так онгонял ее вокруг села по полю до рассвета, а потом пригнал к кузне,привязал и разбудил приятеля. Хозяина в ту пору не было дома. Парниотворили кузницу, раздули огонь, выковали четыре подковы, подковаликобылицу на все четыре ноги, а потом привели во двор и скинули с нееуздечку. Она превратилась в женщину, убежала к себе в комнату и легла впостель. Стала ее бить лихорадка, и расхворалась она смертельно. Пришелдомой кузнец и глазам своим не верит: жена лежит, руки и ноги подкованы.

– Что случилось, жена, скажи, ради бога?

– Не знаю, легла спать совсем здоровая, а на заре проснулась от боли, ивот, погляди, что случилось, наверно, сам дьявол меня подковал.

– Чтоб тебе ни дна ни покрышки! – говорит кузнец. – Придется молчать искрывать нашу беду. Никому ни слова о нашем несчастье. Ну и чудеса! Где жеэто видано, где ж это слыхано?

С большим трудом кузнец расковал свою жену. Она долго болела, а чуть ейполегчало, первым делом взяла плетку и узду и потихоньку сожгла их в печи.

И с той поры она уже больше ведьмой не бывала. Хворый подмастерьепоправился, снова стал румяным и таким толстощеким, что, кажется, еслиударить по одной щеке, другая, того и гляди, лопнет. Все это так и было, ана правду похоже, как лягушка на лошадь или улитка на вола.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

Жил-был старый купец. Как-то говорит он жене:

– Состарились мы с тобою, матушка, долго не протянем, а мы ведь богаты,и добра у нас много. Разделим-ка его между нашими двумя дочерьми. Ведь всеравно наследство к ним перейдет, а мы по крайней мере доживем свой век беззабот. Сегодня будем обедать и ужинать у одного зятя, завтра – у другого,так в мире и согласии доживем свой век. А умрем – не будет у детей причиныссориться да судиться. Что ты на это скажешь, мать?

– Если б знать, как зятья примут наше решение, то я согласна. Боюсьтолько, не вышло бы по пословице: «С деньгами мил, без денег постыл».

Может, зятья сначала и будут о нас заботиться, но потом это им надоест.

Куда мы тогда денемся? А вдруг я переживу тебя, что тогда будет? Недаромговорится: «Трудно теще на зятьевых харчах жить!» Делай, как бог велит, нотолько, прошу тебя, не все деньги-то отдавай, чтобы не пришлось нам настарости лет горе мыкать и получать свое же добро из чужих рук. Мы ведь незнаем, когда пробьет смертный час. Худой мир лучше доброй ссоры.

Старик купец велел приготовить хороший обед, позвал зятьев, дочерей сдетьми и, когда все как следует угостились, объявил о своем решении. Зятьяс женами охотно на все согласились. Богом клялись ухаживать за старымиродителями до конца жизни и заботиться о них.

Отец поделил свое имущество и деньги между детьми, словно передсмертью. Жены, однако, послушался и оставил у себя толику денег про черныйдень. Так юнак на случай беды тайком припасает оружье.

Стали теперь зятья по очереди звать тестя и тещу и на обед, и наполдник, и на ужин.

У дочерей было много детей. Дед каждый день приносил внукам подарки. Носкоро вспомнил, что кошелек его тощает, и перестал их одаривать.

Вот-то удивились зятья и дочки! Смотрят исподлобья, словно сердятся.

Старика это огорчило и обидело.

Сидит он раз печальный и понурый перед своим опустевшим домом – горюет,что обманулся в собственных детях.

А соседом у него был его бывший компаньон, старый друг и побратим,такой же старик, как и он. Смотрел он из окна через дорогу и догадался,почему побратим грустит. Взял свою широкополую шляпу, палку и пошел ксоседу.

– Бог в помощь, побратим, – поздоровался он с другом. – Чего это тызакручинился? Какая беда с тобой стряслась, какие заботы тебя грызут? Язнаю, что накопил ты и имущества и денег, – приготовился к зимовке, какстарый хомяк. Ты здоров и для своих лет сильный и крепкий. Ни в чемнедостатка не знаешь, все у тебя есть.

– Эх, побратим, – отвечал купец со вздохом, – и не спрашивай, помочьвсе равно не можешь, сам виноват. Был ум, да сплыл, оттого теперь и плачу.

Ведь все, что я нажил, все мое добро и деньги, все пошло прахом, все вводу кануло.

– Как так? – спрашивает компаньон.

– Да отдал я все своим неблагодарным детям, вот теперь и каюсь.

– Неправильно ты поступил, побратим, – сказал ему друг, – зачем прижизни все отдал детям? Зятья – чужая косточка, а жены всегда слушаютсямужей. На зятьев, тесть, не надейся! Вот что, я тебя из беды выручу,только ты не дури и слушайся меня. О будущем не беспокойся. Ожегся намолоке, станешь дуть и на воду.

Вот что мы сделаем, – сказал он еще. – Ты приготовь угощение, даполучше, – все на мой счет. Позови своих зятьев и дочерей с детьми.

Пригласи соседей, кумовьев и друзей.

Я приду последним и кое-что принесу. Ты же смотри не удивляйся, атолько скажи: «Неужели это надо было делать сейчас, как будто у меня уженет больше денег?» Мы им всем отведем глаза, да еще покажем, как старикипомнят пословицу: «Долг платежом красен».

Старый купец приготовил угощение, позвал зятьев и дочек с детьми,кумовьев и соседей. Все пришли, но одно место за столом оставалосьсвободным. Хозяин ждал к себе своего побратима. Гости сели обедать, а тоговсе нет. Несколько раз хозяин отворял двери, выглядывал и сожалел, чтодруга все нет: «Прийти-то он наверняка придет, раз обещал, я его хорошознаю, у него слово твердое. Бьюсь об заклад, что он потому опаздывает, чтохочет рассчитаться еще за то время, когда мы вместе торговали. Думает, чтоиначе ему неудобно прийти ко мне на угощение».

Не успел хозяин сказать эти слова, как вошел его побратим. Он тяжелодышал, так как на спине нес какой-то мешок. Вошел, поздоровался со всеми исказал хозяину:

– Друг Ерко! Прости, что не вовремя тебя беспокою. Но я бы сгорел состыда, побратим, если б пришел к тебе в гости, не выплатив старый долг.

Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты взял деньги и отчет от меня принял, аты все мешкаешь. Я принес твои деньги, сосчитал их как полагается. А вот иотчет, ты его потом проверь и деньги пересчитай. Теперь у меня как гора сплеч свалилась!

– Побратим! – говорит хозяин. – Я пригласил тебя не для того, чтобы тыпринес деньги и отчет. Я хотел, чтобы ты угостился и повеселился вместе снами. Но раз уж ты принес деньги, – чтоб тебе пусто было! – кинь мешок вонтуда за шкаф и садись за стол. Придет время – приберу деньги и проверюотчет. Если б и другие мои должники были такие же честные да вовремяденьги отдавали, мне не пришлось бы корить себя, что я чересчур уступчивда щедр.

Зятья, дочки и все гости смотрели и слушали, о чем они говорят. Потомодин зять и шепчет другому:

– Посмотри на тестя! Притворялся, что остался без гроша за душой, авидишь, сколько у него еще денег! Да сколько ему еще должны! – Дочки другдругу то же самое нашептывали.

Одна из дочерей сказала мужу:

– Слушай-ка, станем опять приглашать отца с матерью на обед, полдник иужин.

– Конечно, – ответил муж, – надо угождать родителям.

Вторая дочь сказала мужу:

– Слышишь, что сестра говорит своему мужу? Они снова будут звать отца сматерью и постараются им угождать. Сделаем и мы так же, чтобы родители непозабыли нас на смертном одре. Погляди – у отца-то целый мешок денег, икакое он нам поставил угощенье. Да и шкафы тут не пустые.

– Верно, жена, – отвечает муж, – надо опять ухаживать за родителями иберечь их как зеницу ока. Все нам воздается сторицей, когда они закроютглаза.

И дочки сговорились с мужьями о том, как они будут ухаживать зародителями и заботиться о них. Они думали получить еще бОльшие деньги.

Хорошо зажили старики родители – дети словно об заклад побились, ктородителям будет лучше угождать, служить, кормить и поить их и так беречь,чтобы, как говорится, и муха на них не села.

Старик Ерко часто вспоминал своего побратима, который избавил его оттяжких бед и забот. А дети надеялись, что после смерти отца им достанетсяневесть какое богатство.

Схоронил старик свою старуху, а вскоре и сам умер. В завещании его былонаписано: «Дорогие детушки, как схороните меня с честью, отоприте большойсундук, и там найдете наследство».

Дети схоронили отца с честью. Вытащили из-под его кровати большой кованый сундук, запертый на три замка. Взяли ключи, отперли. А сундук-то оказался пустой. Нашли только письмо:

«Дорогие детушки! Еще при моей жизни вы получили от меня изрядноеимущество и большие деньги. Теперь, как видите, сундук пустой, а был онполон золота и серебра, да только все уже к вам перешло. Не надейтесь нановое наследство, а, помолившись богу, работайте, сберегайте и будетебогаты.

Ваш отец Ерко».

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

В те времена, когда еще не было ни железных дорог, ни железных птиц ипрочих чудес, а непаханых степей было больше, чем садов и нив, – развелосьстолько разбойников, что ни жандармы, ни пандуры* не могли с нимисправиться. Да и кто бы мог с ними сладить? Все это были отчаянные парни,голытьба, которой надоело маяться в тяжкой нужде, вот и сорвалась она, какголодные псы, с цепи. Грабили замки графов и баронов, забирали скот иконей и отдавали бедноте. Народ оберегал и укрывал разбойников, потому чтоони всем делились с бедными.

* Пандур – стражник (сербскохорв.).

Знатные и важные господа в Пеште совсем сна лишились! Делать им нечего,они на досуге всегда какую-нибудь пакость выдумают. И вот однажды графРадая объявил королю, что он готов истребить разбойников, если емуразрешат действовать, как он хочет. Король согласился.

И начались тут дела несусветные. Для графа Радаи закон не писан, что онвыдумает, то и закон – людской и божеский. Сидит себе граф в Сегедине давинцо холодное попивает, а его пандуры повсюду чудеса вытворяют.

Сказывают, что у графа на Тисе такая машина была, что могла живогочеловека перемолоть как на колбасу, и молотое его мясо выбрасывали рыбам.

Редко кому удавалось живым выбраться из его лап, и уж если кто вырвется,сколько ни проси, ни упрашивай, ни умоляй его рассказать, что там было – он как в рот воды наберет и только отвечает:

– Иди сам к Радае – узнаешь!

Всем известно было, что если какой-нибудь пандур Радаи попадается вруки разбойников, то на нем и местечка живого не остается, где бы он могпочесаться: если его и выпускали живым, то кожу-то с тела белого сдирали.

Старики рассказывают, что в те времена славился один разбойник-удалец,да такой красавец, какие раз в сто лет рождаются. Кровь у него былагорячая, и в сраженьях со стражниками он орудовал не пистолетом, а саблейи дубиной. Рубит стражников Радаи, да еще приговаривает:

– Вот как научил нас драться Королевич Марко!

Все шло хорошо, но там, где булат не возьмет, там золото купит. Радаянашел продажную душу. Бедного разбойника выдали. Пандуры спящего схватилиего, не успел он и саблей взмахнуть, – сковали ему руки. Пандуры взвалилиего как мешок на коня и привезли к графу Радае.

У графа Радаи словно камень с души свалился. Поймал наконец своегозлейшего врага. Так и сверкал от ненависти очами.

– Отрублю тебе голову, да еще и твоей же саблей!

Граф угрожает, а разбойник как расхохочется, так что цепи на рукахзазвенели.

Разъярился Радая, кричит:

– И ты еще можешь смеяться?

– А почему бы нет? – ответил разбойник наставительно, словно был передним несмышленый ребенок. – Эх ты, Радая! Я собой пригож, да и то непозволял твоим палачам смотреть на меня, – сразу же сносил им голову сплеч, а ты позволяешь мне глядеть на твою пакостную рожу.

– Долго глядеть не будешь, пандуры уже несут для тебя плаху.

Радая грозится, а разбойник опять как расхохочется и говорит:

– Ну что ж, знать, суждено мне погибнуть, если уж попал я в твои сети.

Зато уж и прощусь я с тобой по-свойски, хоть и связаны у меня руки.

И не успел Радая моргнуть, как разбойник плюнул в бороду графа, длякоторого закон не писан! Да еще перед пандурами!

Побагровел Радая от злости, а еще больше от стыда и тоже плюнулразбойнику в лицо.

– Вот теперь мы квиты! Знай, не пройдет и минуты, как твоя головаслетит с плеч.

Радая трясся от ярости, а разбойник чуть не лопнул от смеха.

– Скажи мне перед смертью, чему ты опять смеешься? – спрашивает Радая,чуть не плача от досады.

– Да как же мне не смеяться, коли ты так глуп и думаешь, что отомстилмне за свою бороду! Эх, Радая, я-то сейчас оплеванную голову с плечсброшу, а ты, на позор себе, будешь ходить с оплеванной рожей до самойсмерти.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

В давние времена люди жили подолгу – и все не умирали и не умирали, ужприходилось молодым их убивать. Но один человек радовался, что отец егожив, не хотел его убивать, а спрятал под кадку и там и кормил.

В том городе старейшины решили однажды выбрать судью и назначить того,кто поутру первый увидит солнце. Сын об этом рассказал отцу.

– Завтра старейшины будут выбирать судью и выберут того, кто первыйувидит солнце.

Старик отец в ответ и говорит:

– Сынок дорогой, пойди и ты туда, повернись спиной к восходу, смотри насамую высокую гору, вот и увидишь первым солнце.

Сын послушался и пошел к старейшинам. Все они смотрели туда, где должнобыло показаться солнце, а он повернулся к восходу спиной и стал смотреть вдругую сторону – на самую высокую гору. Старейшины это заметили и сталимежду собой переговариваться:

– Поглядите, что за болван, – смотрит в другую сторону.

А парень им вдруг объявляет:

– Вон, смотрите, – вон солнце на самой высокой горе.

Старейшины подивились и спрашивают:

– Кто это тебя научил так смотреть, чтобы первым увидеть солнце?

– Старик отец меня научил, – ответил он.

Старейшины ему говорят:

– Если хочешь быть судьей, приезжай к нам завтра ни босой ни обутый, нипеший ни конный!

Вернулся сын домой, все рассказал отцу, поведал и о том, что от негопотребовали старейшины, если он хочет попасть в судьи. Отец ему говорит:

– Отрежь головки сапог и надень голенища – будешь ни бос ни обут.

Садись верхом на козла, чтоб ноги по земле волочились, – и придешь кстарейшинам ни пеший ни конный.

Сын послушался отца – так и приехал к старейшинам. Те снова подивилисьи спросили:

– А кто тебя этому научил?

Он опять ответил:

– Старик отец меня научил.

Тогда старейшины поставили его судьей. И стал он суды вершить.

Случилось раз, что погибла вся рожь, а семян нигде не было. Думалистарейшины, думали и другие – где достать семян, ничего не моглипридумать. Судья обо всем рассказал отцу:

– По всему свету, батюшка, рожь погибла, нигде зернышка ржаного недостать.

Отец ему говорит:

– Сынок дорогой, пойди и возьми с кровли самой лучшей риги старыйобмолоченный сноп, отнеси его в поле и закопай! Так и получишь рожь.

Сын послушался отца, пошел, открыл самую лучшую ригу на селе, отвезсноп в поле и закопал. Через некоторое время на этом месте выросла рожь.

Старейшины это увидели, снова подивились и спросили сына:

– Кто тебя научил, кто наставил так сделать?

– Старик отец меня научил и наставил, – ответил судья.

Тогда старейшины спросили:

– Многому старик отец тебя научил. Где же он?

– Жив мой отец, мне не хотелось его убивать, и я спрятал его подкадкой.

– А почему ты его держишь под кадушкой?

– Во-первых, люблю я отца, хочу, чтоб он жил, а во-вторых, из-подкадушки он дает мне умные советы!

Тут-то старейшины и решили, что нельзя стариков убивать, пусть себеживут, кому сколько положено, и учат молодых уму-разуму.

И с той поры люди стариков не убивают, а оставляют жить, кому скольковеку отпущено.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского

И у нас были спахии*. У некоторых были такие поместья, что за целый деньверхом не объедешь.

* Спахия – турецкий землевладелец (сербскохорв.).

У одного на хуторе было батраков – чуть не целая деревня. Как-то развыпал очень урожайный год, и работящие и бережливые батраки, у которых,кроме того, были еще своя птица и свиньи, надеялись малость поправить своидела.

Спахии это пришлось не по вкусу. Много людей перебывало у него, и онприметил, что сытый батрак легче бросает хозяина. А это ему было не сруки. Он любил держать людей в строгости.

Делать ему было нечего, и скоро он надумал, как поступить.

За хутором в глубокой долине насажен был хороший виноградник. С трехсторон его окружали горы, а со стороны хутора – ров. Через ров былперекинут мостик.

Подождал хозяин осени, когда в карманах батраков зазвенели кое-какиегроши, и сказал одному из них:

– Знаешь, что мне пришло в голову? Пропала у меня охота к томувинограднику, что за рвом. Бросить его жалко, продать некому, ведь онпосреди поместья. Вот я и надумал: самое лучшее, продать его вам, моимлюдям. Отдам по дешевке, лишь бы от него избавиться, а вам как-никакподмога. Сложитесь и возьмете кто сколько может.

Каждому, а в особенности батраку, хочется стать хозяином, да еще когдаможно купить землицы по дешевке. Вот батраки и попались на удочку.

Помещик отдает мотыку* виноградника за пять форинтов – дешевка. Кактут не польститься? Батраки и купили – кто одну, кто две мотыки, а ктоподнатужился, тот взял и больше.

* Мотыка – мера площади виноградника (сербскохорв.).

Купили, заплатили; каждый знал, где его полоска. Один из батраков надругой день поднялся чуть свет, – не терпелось полюбоваться на свойвиноградник. Правда, видел он ту землю уже много лет, потому что исостарился в батраках у спахии, но ведь одно дело – хозяйское добро, адругое – свое собственное.

Встал он спозаранку, пошел ко рву, хотел по мостику пройти к своемувинограднику, глядь, а мостика-то и нет. Исчез за ночь, словно его вилыпохитили.

Мостика нет, а по ту сторону рва сидит сторож спахии. Дремлет, опершисьна дубину, а на коленях ружье.

Ну, раз мостика нет, надо прыгать. И батрак прыгнул в том месте, гдепрежде проходил мостик, – там ров был поуже.

Перепрыгнул – и прямо к своему винограднику. А сторож не пускает:

– Куда прешь?

– К себе на виноградник. Хочу своим добром полюбоваться.

– Постой. Ты зачем через ров перепрыгнул? Виноградник твой, а ров-тоспахии.

– Ну и что?

– Что?.. А то, братец ты мой, что спахия не позволяет прыгать через ровбесплатно, – сказал сторож.

И тут-то стало ясно, зачем он здесь сидит с заряженным ружьем.

Перепрыгнешь через ров, плати пять форинтов.

– Ах, так?

– А как же иначе? Раз перепрыгнул, плати пять форинтов и любуйся себедосыта своим виноградником.

Сторож оперся о дубинку, как архангел на меч у врат райских, и стережетров. Видит батрак, что без пяти форинтов не обойдешься. Подумал немного игрустно вздохнул.

– Ну, давай пять форинтов, – торопит его сторож.

– Погоди маленько, – отвечает батрак и – гоп! – перепрыгнул назад черезров.

– Значит, не хочешь в свой виноградник?

– Да что я, дурень, что ли, стану я ломать ноги, прыгать туда и сюда.

Эх, братец, не я один, другие еще глубже завязли. Я-то купил всего двемотыки по пяти форинтов. Прыгнул через ров туда, прыгнул обратно, а теперьпусть спахия хозяйничает в моем винограднике. Чтоб я еще прыгал, ноги бил, – этого он не дождется.

Батраки быстро смекнули, как помещик хотел их облагодетельствовать.

Пошли они с горя ко рву и давай прыгать через него перед сторожем. Ктосколько мотык купил, тот столько раз и перепрыгнул. У кого, кромевинограда, были еще и денежки, тот расплатился, но один батрак купил успахии всего одну мотыку и когда перепрыгнул через ров, понял, в какуюбеду попал.

Ведь он отдал помещику все свои деньги, а перепрыгнул раз – и потерялкупленную мотыку виноградника. Как же теперь домой попасть?

– Жена, беги продай что можешь, собери пять форинтов и купи у спахиимотыку земли, чтобы было чем расплатиться, а то я до конца дней своихостанусь на этой стороне.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского