Давным-давно в нашем городе Травнике жил один бедняк. Кто-то сказал ему, что в Царьграде можно заработать деньги, если стать носильщиком, и он решил попытать счастья. И не ошибся. Столица падишаха кипела людьми, а в гавань каждый день заходили корабли из близких и далёких стран, груженые заморскими товарами. Работы – сколько угодно, только не ленись. А наш земляк был сильным и трудолюбивым. Трудом и бережливостью он сумел за несколько лет накопить целых сто дукатов.

«На эти деньги – думал носильщик, – я смогу в Травнике открыть лавку. Заживу по-человечески и люди станут меня уважать. Хватит с меня тех товаров, что я до сих пор перетаскал на своей спине и от этого сгорбился, как верблюд. Поработаю носильщиком ещё некоторое время, пока не накоплю денег на обратную дорогу, а эти сто дукатов отдам на хранение какому-нибудь честному человеку.»

Начал он присматриваться к людям, выискивать человека, которому можно было бы доверить деньги. В конце концов остановил он свой выбор на одном паломнике, хозяине большой лавки, полной дорогих товаров.

«Наверняка это почтенный человек. Он не только богат, но и в Мекку на поклонение ходил. В его руки я спокойно могу отдать деньги, накопленные с таким трудом, ценой стольких лишений и полуголодной жизни – подумал носильщик и вошёл в лавку.»

Паломник-купец спросил его, зачем он пожаловал, и наш земляк рассказал, что его привело к нему:

– Эти сто дукатов я заработал честным трудом. Хочу их дать тебе на сохранение, пока не соберу ещё немного на обратную дорогу. А за услугу я заплачу тебе сколько положено.

Купец с радостью согласился взять деньги, пообещав не брать ни гроша за услугу у такого бедного человека.

Носильщик опорожнил свой потертый кошелёк, поцеловал руку почтенному паломнику и опять отправился на пристань таскать тюки и ящики.

Прошло немного времени. Носильщик не доедал, не досыпал, жил в грязной лачуге, и в конце-концов накопил нужные на дорогу деньги. Отправился он к купцу.

– Я пришёл за своей сотней дукатов, пора мне в родной город возвращаться, – сказал он с поклоном.

– Какие сто дукатов? – вскочил купец. – Прогоните вон этого сумасброда! – крикнул он слугам, и те вытолкали бедняка на улицу.

Так и остался носильщик с пустыми руками. Пошёл он, куда глаза глядят. Шёл, шёл и остановился на углу улицы.

– Ой, какая беда! Столько трудов, столько лишений и всё пошло насмарку! – запричитал горемыка.

Из окна одного дома его заметила турчанка и послала за ним свою служанку. Носильщик решил, что его зовут что-нибудь перенести и побрёл за женщиной.

– Мне показалось, что ты чем-то огорчён, вот я и захотела узнать, что с тобой стряслось? – сказала турчанка.

– Провались ты пропадом, женщина, со своими расспросами! – рассердился обманутый бедняк. – Всё равно ты ничем мне не поможешь.

– Ты лучше расскажи, что у тебя за беда, а уж я что-нибудь придумаю.

Он рассказал ей всё по порядку: как приехал в Царьград, как работал не покладая рук, пока не скопил сто дукатов, как отдал их на хранение купцу и как поплатился за свою доверчивость.

Женщина внимательно его выслушала и сказала:

– Твоему горю можно помочь. Я догадываюсь о каком человеке идёт речь. Многих людей обманул он, пока разбогател. Чтобы аллах простил ему его прегрешения, отправился он паломником в Мекку, но, видно, каким был, таким и остался. Ты обожди, я сейчас переоденусь. Мы выйдем вместе, ты пойдёшь впереди меня и как только приблизимся к лавке этого обдиралы, дай мне украдкой знак. Я зайду в лавку, а ты постой немного на улице, а потом войди и потребуй свои сто дукатов. Только притворись, что меня не знаешь. Вот увидишь, что он вернёт тебе деньги.

Так они и сделали, как посоветовала турчанка. Носильщик показал ей лавку и остался ждать на улице, а турчанка вошла и поздоровалась:

– Селям алейкум!

– Алейкум селям! – поклонился купец. – Пожалуйста, госпожа, присядь! – указал он ей на стул.

Женщина села и заговорила таинственным шёпотом:

– Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу. Только поклянись, что не скажешь никому ни слова.

Купец пообещал сохранить тайну и сделать всё, что в его силах, лишь бы услужить госпоже.

– Я была женой богатого человека, – начала рассказывать она. – Недавно мой муж умер и оставил мне много драгоценностей и около четырёх-пяти тысяч дукатов. Однако после его смерти объявилась уйма наследников, а мне не хочется делить с ними богатства моего мужа. Вот я и решила попросить тебя спрятать эти деньги и драгоценности, пока власти не разделят имущество моего мужа. За эту услугу я заплачу тебе сколько положено, когда приду за моим богатством.

С первых же её слов купцу стало ясно, что он сможет поживиться чужим добром. Он еле дослушал турчанку и заверил её, что с радостью услужит ей, а за хранение богатства не возьмёт ни гроша. В это время вошёл носильщик и попросил вернуть ему деньги.

– Одну минуточку, сынок, – заторопился купец. – Сколько денег ты мне дал?

– Сто дукатов!

Купец отсчитал ему деньги, а носильщик спросил:

– Сколько я должен тебе за услугу?

– Нисколько. Грешно брать деньги у бедного человека за такую ничтожную услугу, – ответил купец.

Носильщик поблагодарил его и вышел. Турчанка пообещала, что деньги и драгоценности пришлёт со служанкой и тут же заторопилась домой. Купец проводил её с низкими поклонами и стал ждать служанку, Поглаживает себе бороду, хитрец, и мечтает об огромном богатстве, которое свалится на него прямо с неба. Ждёт он час, ждёт другой – никто не появляется. Понял, наконец, купец, что женщина обманула его. Его, который обвёл вокруг пальца столько людей! Разозлился он на самого себя, за то что вернул деньги носильщику, и закрыл лавку раньше времени. Однако, вместо того, чтобы пойти в мечеть и помолиться аллаху, как это делает каждый правоверный, он отправился домой и стал ходить взад-вперёд, точно лев в клетке, бормоча себе под нос:

«Погнался за двумя зайцами, вот ни одного и не поймал.»

– Почему ты такой пасмурный, мой господин? – спросила у него жена.

Он рассказал ей всё, ничего не утаив. А она выслушала его и сказала:

– Я думаю, что твоему горю легко помочь. Только ты обещай, что потом не будешь меня ругать. Завтра утром я возьму деньги у носильщика.

Муж пообещал, что не будет на неё сердиться, что бы она ни сделала, лишь бы вернула деньги, которые он упустил из-за собственной глупости.

Утром купец пошёл на пристань, а его жена с двумя детьми отправилась следом за ним. Показал он ей носильщика и спрятался за ящиками, посмотреть, что произойдёт. А жена его бросилась, словно безумная, к нашему земляку, повисла у него на шее и закричала благим матом:

– Вот он мой муженёк! Два года назад Наш человек отвёл детей к турчанке. Добрая женщина вымыла их, накормила, а носильщику велела прийти на следующий день.

Купеческая жена не успела ещё порог своего дома переступить, как муж выбежал ей навстречу со словами:

– Ну как, взяла у него деньги обратно?

– Деньги-то взяла, а вот детей потеряла! – и она рассказала всё, что случилось У судьи.

Заохал, заахал купец, но делать было нечего.

– Ладно, потерпим немножко, да посмотрим, что будет делать этот бедняк с двумя детьми. Как он их прокормит? – сказал он.

Утром носильщик пришёл к турчанке в назначенный час.

– Возьми детей, отведи их на невольничий рынок, и скажи глашатаю, что продаёшь их с торгов. Первоначальная цена – сто дукатов, а кто даст больше, тот их и получит. Только смотри, чтобы глашатай непременно прошёл мимо лавки купца, – наказала она.

Носильщик так и сделал. Повёл глашатай детей по царьградским улицам и закричал, что было мочи, что дети продаются с торгов, а первоначальная цена – сто дукатов. Когда он проходил мимо лавки купца, отец сразу же узнал своих детей и закричал:

– Даю на один дукат больше!

– Сто один дукат! – закричал глашатай и свернул к невольничьему рынку. А там их ждала турчанка.

– Кто смеет глумиться над этими славными малышами? – возмутилась она. – Я даю за них пятьсот дукатов!

Опять пошёл глашатай по улицам, крича во все горло:

– Пятьсот дукатов за двух детей! Кто даст больше!

Когда он проходил мимо лавки, купец закричал:

– Даю на один дукат больше! Глашатай вернулся на торжище и опять крикнул:

– Пятьсот один дукат!

– Тысяча дукатов! – перебила его турчанка.

Глашатай смекнул, что торг идёт между турчанкой и купцом, и поспешил к его лавке. А отец детей опять прибавил только один дукат и послал за женой, потому что был уверен, что никто не даст больше денег за его собственных детей. Однако, он ошибся. Услышала турчанка, что жадный купец прибавляет всего лишь по одному дукату, и сказала:

– Даю тысячу пятьсот! Скрепя сердце купец прибавил ещё один дукат.

– Тысячу пятьсот один дукат дают за этих двух детей! – крикнул глашатай.

– Кто смеет глумиться над несчастными? – раздался голос турчанки. – Даю за них две тысячи дукатов!

Глашатай объявил новую цену. Ошеломлённый купец воздел руки к небу и воскликнул:

– Аллах, аллах, до каких пор будет продолжаться этот торг? Ведь я разорюсь из-за этих детей. Пусть их возьмёт тот, кому они так понадобились. Больше не прибавлю ни одного гроша!

Однако его жена, прибежавшая в лавку за своими ненаглядными детишками, услышав эти слова, стала рвать на себе волосы и, бросившись в ноги жадному супругу, закричала:

– Дай, дай ещё! Отдай всё за своих детей! Может, аллах простит нас за нашу жадность!

Что тут делать! Разве может человек отказаться от своих детей? Скрипнув зубами, купец повысил цену ещё на один дукат.

Глашатай вернулся на торжище и провозгласил новую цену.

– А я даю две тысячи пятьсот дукатов за этих милых детей, потому что у меня нет своих.

Услышал купец, как подскочила цена, начал рвать свою бороду, бить себя в грудь, и даже халат разорвал на себе от злости. Что тут делать! Разве можно отказаться от своих детей? Дал он ещё один дукат.

Только тогда турчанка сказала носильщику, чтобы он прекратил торг. Приказали глашатаю передать детей тому, кто дал за них больше. Глашатай отвёл детей к их родителям, получил от купца две тысячи пятьсот один дукат и вручил их носильщику. Отправился наш земляк в дом турчанки, высыпал к её ногам все деньги и сказал:

– Добродетельная женщина, возьми эти деньги. Ты заслужила их, потому что ты не только добрая, но и умная-разумная. А мне, прошу тебя, дай только те сто дукатов, которые я заработал честным трудом!

Удивилась турчанка и сказала:

– Эти деньги твои. Возьми их в награду за все свои лишения и страдания. Бери дукаты и, не мешкая, уезжай из Царьграда, пока цел.

Носильщик поцеловал носок туфли турчанки, поблагодарил её за всё и в тот же день отправился в свой родной город Травник. Там он открыл большую лавку, женился и зажил в мире и довольстве. Каждый год в самый большой мусульманский праздник он приглашал к себе в гости друзей и рассказывал им о своих мытарствах в преславном городе падишаха. Среди гостей бывал и мой прапрапрадедушка. Вернувшись из гостей, он рассказал своим детям и внукам о том, что слышал, а они в свою очередь рассказывали эту историю своим детям и внукам, так этот рассказ дошёл и до моих ушей.

Повстречались как-то лиса и барсук на дороге, и спрашивает лисица:

– Куда путь держишь, барсучище? Отвечает барсук:

– Да вот иду искать себе в товарищи мудреца – такого, чтоб он разумным советом мог меня из любой беды выручить. Например, про твою премудрость, тетушка, много я наслышан. Слава о тебе по всему свету идет, даже в песнях и то тебя воспевают!

– Скажи-ка ты мне, барсучище, – говорит лиса, – сколько ты хитростей придумал, которые из беды тебя выручать могут?

– Признаться, я придумал три хитрости. Отменные хитрости, замечу я тебе. А теперь ты мне скажи, сколько хитрых уловок, которые могут от любого несчастья избавить, изобрела ты сама?

– Девять уловок, – отвечает лиса. Барсук так и подскочил от восторга! – Тебя-то мне и нужно в товарищу! У тебя девять уловок да у меня три – значит, никакой черт нам не страшен. Давай, лиса, побратаемся!

– Ладно! – согласилась лиса, и пошли они вместе. Да только у лисы одно баловство на уме – все бы ей взад-вперед через дорогу перепрыгивать, да перекувыркиваться, да скакать туда-сюда. И понятно, попалась она в капкан. Попалась и молит барсука:

– Эй, барсучок, побратим дорогой! Стряслась со мной лихая беда! Что мне теперь делать? Выбери из своих хитрых способов какой-нибудь похитрее, авось да и пособишь мне в моем несчастье.

– Не стану я тебя выручать! Сама ты себя погубила!

А лиса не унимается:

– Милый барсучок! Любезный мой братик! Не дай мне пропасть! Посоветуй, как из неволи вырваться! Отвечает барсук:

– Если бы не побратались мы с тобой, лиса, ни за что бы я тебя не стал из беды выручать. Но теперь, так и быть, дам совет. Как только приблизится к тебе тот человек, что капкан ставил, ты и начни о его ноги тереться да ластиться к нему. Человек подумает, что ты ручная, и выпустит тебя. Да смотри сразу не удирай, не то пристукнет тебя человек чем ни попадя – тогда не стоило и труда из капкана вырываться. Ты сперва пойди за человеком, а потом улучи минутку – и беги со всех ног.

Не успели барсук с лисой толком переговорить, глядь – человек идет. Увидел его барсук и бросился в кустарник – поминай как звали! А лиса осталась человека дожидаться. Вот подошел мужик к лисе, и она стала к нему ластиться, о ноги тереться. Решил мужик, что лиса ручная, выпустил ее, наладил капкан и домой побрел. Лиса за ним вдогонку затрусила, а возле первой же рощицы задала стрекача. Только ее и видели. Обернулся мужик – лисицы и след простыл.

– Ну, ладно, плутовка, во второй раз тебе уж от меня не улизнуть!

Слонялась как-то лисица по лесу, да и угодила опять в тот же самый капкан. И вот прикидывает и так и сяк – неужели нельзя извернуться. Вдруг откуда ни возьмись барсук, и к лисе:

– Что с тобой, тетушка, приключилось?

– Да вот, побратим, снова я в капкан попалась! Прошу тебя – помоги. У тебя ведь еще два хитрых способа про запас остались, научи меня одному. Может, мне удастся из капкана вырваться.

– Хорошо! – говорит барсук. – Притворись мертвой, человек и отшвырнет тебя прочь! Да смотри не вскакивай сразу! Дождись, покуда он станет капкан заряжать, вот тогда и беги!

В скором времени приходит мужик. Увидел он дохлую лису, вытащил ее из капкана и отшвырнул в сторону. Стал капкан заряжать, а лиса вскочила на ноги и была такова. Оглянулся мужик – да куда там, лиса уж в гору трусит рысцой. Покачал он головой да пробурчал что-то сквозь зубы, а барсук глаз с него не сводит, наблюдает из-за кочки. Наладил человек капкан и побрел домой.

Время шло, и вот однажды, на беду свою или на счастье, попался и барсук в злополучный капкан. Лиса между тем следила за ним из-за куста и, как увидела барсука в ловушке, стала над ним потешаться. Бедняга барсук и ну ее упрашивать:

– Ради бога, сестричка, у тебя ведь есть девять хитрых уловок, открой мне одну, помоги спастись!

А лиса недаром известна вероломством своим и ответ дала, словно ножом полоснула:

– Ого! Вот это мне нравится! Раньше я все страдала, а ты на мои муки со стороны смотрел, а теперь сам помучайся да мозгами пошевели! Свои хитрые уловки я лучше на черный день для себя приберегу.

Выслушал барсук Лисицыны слова и проговорил жалобным голосом:

– Подойди ко мне поближе, сестрица! Давай хоть попрощаемся друг с другом напоследок – знать, конец мой пришел!

Лиса поверила барсуку. Подползла к нему, а барсук рванулся словно бешеный и схватил ее. А тут как раз идет тот самый мужик, от которого лиса дважды убегала. Увидел он, что творится возле его капкана, и крикнул:

– Держи ее, барсук, пока я не подоспею. Я тебя отпущу, а с лисой обманщицей сведу свои счеты!

Барсук дождался человека и сдал ему на руки лису. Человек выпустил барсука на волю, и лисице топором вдолбил в голову все ее девять хитрых уловок.

Жил в Сараеве юноша по имени Омер. Был он самым известным бездельником во всём городе. Днём просиживал в кабачках, а по ночам бродил от дома к дому и играл на тамбуре под девичьими окнами. И надо признать, то играл он и пел на славу, да и на вид был статным и пригожим.

Часто советовал отец своему непутёвому сыну:

– Хватит тебе шататься по кабакам, сынок! Хватит вертеться возле девушек! Пора тебе за ум взяться. Мы уже состарились и не можем сами прокормить себя.

Однако Омер не слушался отца. Он тащил из дома всё, что ему попадало под руку, и продавал, продолжая вести свою разгульную жизнь. Не перенесли его родители такогостыда и позора и ушли в могилу раньше времени.

Остался Омер один в пустом доме, гол как сокол, и впервые в жизни серьёзно призадумался над своим житьём-бытьём:

Кто теперь будет прясть и ткать, дом убирать, готовить обед? Видно, пора мне за ум приниматься. Ничего другого мне не остаётся, как жениться.

Взял Омер тамбур, спрятал его под жилет и отправился к дому, где жила красавица Мейра. Был уже поздний вечер. Давным-давно пропел муэдзин свою последнюю молитву. В комнате Мейры горела свечка, оттуда доносились приглушённые голоса. Постучал Омер в окно – разговор стих; ударил он по струнам, запел – свечка погасла. Значит, красавица и слышать не хочет об Омере!

Три ночи подряд ходил он и играл под её окном, а потом возвращался домой с понурой головой: ни разу Мейра не откликнулась на его песню. На четвёртую ночь молодой повеса опять пошёл петь под её окном.

«Спою в последний раз, но если она и сейчас не отзовётся, то больше моей ноги там не будет!» – решил он.

Заиграл Омер на тамбуре и запел грустным голосом:

Свечка в комнате опять погасла, но вдруг окошко открылось. От радости у Омера закружилась голова.

«Наконец-то я тронул её сердце», – подумал несчастный певец.

– Ты что, Омер, сумасшедший или сходишь с ума? – строго спросила Мейра. – Зачем ты всю ночь торчишь под моим окном и позоришь меня? Заруби себе на носу: ничего не выйдет из того, что ты затеял?

Все надежды Омера мигом испарились.

Увидела девушка, как сник бедняга, смягчилась и добавила:

– Ах ты, неразумный! Уж не задумал ли ты жениться на мне?

– Да! – еле слышно прошептал Омер.

– Выброси эту глупость из головы, – сказала ему девушка. – В твоём доме не найдётся даже корочки хлеба, а ты хочешь жениться. Знаю, ты скажешь что мы – с одного поля ягоды! Это верно, я тоже бедная. Но ведь ты знаешь, что во всём Сараево нет девушки краше меня – об этом все говорят. Значит аллах – вечная ему слава! – уготовил мне другую, лучшую судьбу. Меня просватает какой-нибудь богач. .Только знай, Омер, дорого не золото и серебро, а то, что сердцу мило. Я не променяла бы тебя и на самого завидного городского жениха, однако не могу нарушить священной родительской воли: должна я выйти замуж за того, кто не только меня прокормит, но и обеспечит спокойную старость моим родителям, ведь вся их надежда на меня От этих слов полегчало на душе у парня.

– Ну, если дело за этим стало, – сказал он, – скажи мне, какой выкуп хочет твой отец?

– Не очень большой! Стань купцом, открой лавку, чтобы мог всех нас прокормить и одеть.

– Ну хорошо! Завтра я приду к тебе и скажу, что сделал. До свидания, Мейра, покойной ночи! – попрощался Омер.

Утром отправился Омер к ростовщику Искару, другу его покойного отца. Рассказал он ему о своей беде и попросил взаймы тридцать кошельков денег.

– Я буду очень рад, если красавица Мейра станет твоей женой, – сказал Искар. – Только когда ты думаешь вернуть мне деньги?

– Через семь лет, – ответил Омер, не долго думая.

– Так! А что будет, если через семь лет ты мне не вернёшь долга? Дружба – дружбой, а деньги – врозь!

– Если я тебя обману, отрежешь от моего языка один драм! – разгорячился Омер.

– Так и быть! – согласился Искар. – Пойдём к судье и заключим наш договор: если через семь лет ты не вернёшь мне шестьдесят кошельков денег – такой у меня процент – я отрежу у тебя один драм языка.

Пошли они к судье и заключили договор честь по чести. Ростовщик отсчитал Омеру тридцать кошельков денег и пожелал ему счастливой жизни.

Начал готовиться парень к свадьбе: накупил дорогих вещей, пушистых ковров, серебряной посуды, обставил свой дом с невиданной роскошью.

Через месяц сыграли свадьбу. Пригласил Омер музыкантов и плясунов, столы ломились от всевозможных яств. Целую неделю продолжался свадебный пир. Все дивились прекрасному убранству комнат, богатому угощению.

Зажил Омер со своей молодой женой, словно бей, и думать совсем перестал о том, как вернёт такой большой долг. Истратив половину денег, он наконец занялся торговлей, как и обещал Мейре. Однако не напрасно говорят старые люди: Не берись за гуж, коль не дюж . Не лежало у Омера сердце к торговле.

Быстро пролетело шесть лет. Увидел Омер, что деньги у него на исходе и приуныл. Ночами не спит – вертится, вздыхает. От мрачных мыслей похудел Омер, согнулся в три погибели.

Спрашивает его Мейра, что с ним, а он только одно твердит:

– Оставь меня в покое! Пропала моя головушка. . .

А Мейра знала об уговоре с первого дня, однако молчала – всё надеялась, что её муж как-нибудь да справится.

Когда осталась одна неделя до назначенного срока, Мейра решила пойти к судье.

«Видно, мой муж так ничего и не придумает. Пойду-ка я к судье, попробую его умилостивить. На что мне муж без языка!»

Пришла она к судье, отвесила ему три глубоких поклона, оставила дорогой подарок и ушла, не сказав ни слова. Тоже самое она сделала и на другой день.

«Эта женщина не зря меня так обхаживает, – подумал судья. – Видно хочет о чём-то попросить, да не смеет, бедняжка.»

На третий день Мейра опять пришла к судье, поклонилась ему в ноги, оставила подарок и пошла обратно. А судья приказал слуге вернуть её.

– Женщина! Вот уже третий день ты приходишь ко мне, но всё не можешь решиться сказать свою просьбу. Поведай мне, что тебе надо от меня? Говори! – сказал ей судья.

А Мейра только того и ждала. Она низко поклонилась, поцеловала у судьи полу халата и сказала:

– Ах, милостивый судья! Твоя доброта мне развязала язык. У меня действительно есть к тебе просьба: позволь мне в следующую пятницу только часок посидеть на твоём месте в суде.

– О, женщина! Клянусь аллахом, что исполню твою просьбу. Если хочешь, ты можешь остаться на моём месте весь день!

Мейра поцеловала туфлю судьи, поблагодарила его и довольная ушла.

Настал назначенный день. Ни свет ни заря послал Искар своего человека к Омеру за деньгами. А откуда у Омера деньги? Он показал слуге кончик языка и сказал:

– Вот так я рассчитаюсь с твоим хозяином! – и тут же заплакал.

Вернулся слуга и передал ростовщику ответ Омера.

– Ах, так! – вскричал Искар. – Пойдём скорее к судье!

В это время Мейра пришла в суд. Судья дал ей свой халат, надел ей на голову белую судейскую чалму, а сам спрятался в соседней комнате и стал смотреть в замочную скважину, что будет дальше.

И вот – приходит ростовщик, волоча за шиворот заплаканного Омера. Оба они поклонились безбородому судье, а тот помолчал некоторое время, посасывая свой кальян, а потом и спрашивает:

– Почтенные купцы, что привело вас ко мне?

– Рассуди нас, справедливый судья, – ответил ростовщик и начал рассказывать о займе и договоре.

Выслушал мнимый судья Искара и обратился к Омеру.

– Так ли это, Омер, как рассказывает почтенный Искар?

Омер заплакал ещё сильнее и потвердил что ростовщик сказал истинную правду. Тогда молодой судья раскрыл книгу законов, полистал её, остановился на какой-то странице и зашевелил губами, делая вид, что читает. Наконец он закрыл книгу и обратился к Искару:

– Да, да, ты имеешь полное право! Так написано в этой священной книге. А бритву ты принёс?

– А как же! – воскликнул ростовщик. Он вытащил острую бритву и стал размахивать ею под носом несчастного Омера.

– Эй ты, почтенный! – прикрикнул на него судья. – Смотри не ошибись! Ты должен отрезать от языка своего должника ровно один драм. Иначе худо тебе придётся!

Испугался ростовщик.

– Праведный судья! – сказал он. – Почему ты так говоришь? Если я ненароком отрежу немного больше, то доплачу Омеру за убыток. А если отрежу меньше – будем считать, что я сделал ему подарок.

– Замолчи, неразумный! – громко крикнул судья. – Как ты смеешь выдумывать свои законы! Немедленно решай! И помни, если отрежешь чуть больше или чуть меньше одного драма, я прикажу палачу отрубить тебе голову. Так написано в священной книге.

Не на шутку перепугался Искар и начал умолять:

– Прости меня, праведный судья! Мне и в голову не приходило вмешиваться в твои судейские дела. Не нужен мне язык моего должника. Дарю я ему и тридцать кошельков денег, ведь мы были с его отцом – а пошлёт его аллах. . в рай! – лучшими друзьями.

Услышав эти слова судья ещё больше рассердился и крикнул:

– Немедленно позовите палача! Я научу этого ростовщика, как надо уважать договор, скреплённый судейской печатью!

Прибежал палач, стал размахивать ятаганом. Упал Искар на колени, поцеловал полу судейского халата, стал упрашивать, чтобы помиловали его, а судья не соглашается и знай твердит своё:

– Или отрезай ровно один драм, или прощайся со своей головой!

Понял ростовщик, что без подкупа ему не выкрутиться и сказал:

– Праведный судья! За свою справедливость возьми и ты от меня тридцать кошельков денег. А своему должнику я прощаю и долг и проценты. Не хочу я его увечить. Помоги мне расхлебать кашу, которую сам заварил. Чёрт меня попутал, вот я и подписал такой договор.

– Рубите голову этой собаке ! – громко крикнул судья.

Палач потащил трясущегося от страха Искара, а тот крепко вцепился в халат судьи и заверещал:

– Смилуйся, господин! Ведь и ты такой же правоверный, как и я.. .

Тут в ноги судьи упал Омер, поцеловал его туфлю и попросил помиловать ростовщика.

– Хорошо, пусть будет по-вашему! – важно сказал безбородый судья. – Я прощаю тебя, Искар, потому что твой должник просит меня об этом. Но запомните хорошенько, что мусульманский закон твёрже камня!

Дал ростовщик судье тридцать кошельков набитых деньгами, а судья заставил его поцеловать Омера.

– Теперь я запишу в судебной книге, что дело улажено по взаимному согласию и никто ничего никому не должен, – сказал судья.

Обрадовались Омер и ростовщик, поблагодарили молодого судью за великодушие и справедливость и поспешили уйти. Не успела за их спиной закрыться дверь, как открылась другая, и в комнату вошёл настоящий судья. Вдоволь насмеявшись, он сказал Мейре:

– Женщина! Твоя голова мудрее Корана, да простит меня аллах! Если бы ты была мужчиной, то лучшего судьи нельзя было бы найти на всей земле падишаха!

Мейра поблагодарила судью за оказанную ей большую услугу и предложила ему пятнадцать кошельков с деньгами, которые получила от ростовщика. Но судья не только не взял их, но дал ей ещё один в награду за её ум и находчивость. Мейра, как и подобает, поцеловала полу халата судьи, закрыла лицо белой паранджой и вернулась домой раньше своего мужа, который зашёл с Искаром в кофейную, чтобы угоститься по случаю счастливого избавления.

К обеду вернулся радостный Омер. Открыл он калитку, а жена увидев его в окно начала над ним подтрунивать:

– Вот и Омер с отрезанным языком!

– Не угадала! – ответил ей муж. Мейра притворилась удивлённой – подумать только, её муж разговаривает с ней как ни в чём не бывало! А Омер стал ей рассказывать:

– Аллах – да живёт в вехах его имя! – и умный судья – да будет он жив и здрав! – избавили меня от беды. Жадный Искар наказан сполна, А до чего же хорош собой молодой судья, румяный, как яблоко. . .

– Неужели он красивее меня? – спросила хитрая Мейра и показала деньги, что принесла домой.

Заплакал Омер от радости, опустился на колени перед своей разумной женой и три раза поцеловал её в лоб. А когда Мейра рассказала ему всё, как было, то стала ему ещё дороже.

С тех пор Омер всегда слушал мудрые советы своей жены. Он стал старательно работать и через несколько лет они так разбогатели, что смогли с лихвой вернуть свой долг.

В одном селе водилось с полдюжины кур, и снесли они десяток яиц. А тут, как на грех, одна женщина говорит:

– Дай-ка я угощу наших кур солью, чтобы лучше неслись!

Набрала пригоршню соли и посыпала курам. Куры наклевались соли и в тот же час передохли, и во всем селе только и осталось что десяток яиц. Как раз об эту пору нагрянули в село жандармы и вот сговариваются:

– Что будем на ужин есть?

– Яичницу!

Разбили для них все яйца, только одно уцелело.

– Что же мне одному во всем селе делать? – воскликнуло уцелевшее яйцо. – Убегу-ка я отсюда! И единственное яйцо убежало из села в лес. А в лесу встретился яйцу петух. Завидел он яйцо и кричит:

– Куда путь держишь, дорогое яичко? А яйцо в ответ:

– И не спрашивай, дорогой петух! Доняла меня лихая беда! Кто бы в нашем селе ни остановился на ночлег, первым делом сговариваются, чем бы с дороги подкрепиться. Яйцами! Было нас десять штук, девять яиц уничтожили. Только я в том побоище уцелело. Ну, думаю, надо спасаться, взяло да и укатило в лес!

Говорит ему петух:

– И со мной в точности такая же история приключилась: кто ни остановится в нашем селе, первым делом сговариваются: Что будем за ужином есть? И не долго думая решают закусить жареным петухом. Было нас пятнадцать товарищей, четырнадцати головы долой, только я один из побоища живым выбрался. Ну, думаю, нет мне спасения и решил, пока не поздно, в лес податься.

Подружились яйцо с петухом, и пошли они дальше вдвоем. Набрели яйцо и петух на валун-камень, а на нем кошка сидит. Спрашивает кошка:

– Куда, милое яичко, путь держишь? А ты, дружище петух, куда бредешь?

Отвечает яйцо:

– И не спрашивай, Кошка! Лихая беда нас допекла.

А кошка допытывается:

– Да что такое с вами случилось?

– Ах, кошка дорогая, неслыханное несчастье! Злые люди перебили всех наших товарищей, только мы с моим другом петухом в живых остались. Но и нам гибель грозила, вот мы и решили в лес убежать. Авось, думаем, поживем еще немножко!

– Ах, милые вы мои! – говорит им кошка. – И я всяких обид натерпелась, потому что в нашем селе живут ужасно злые люди. Как чуть у них мясо выйдет, тотчас на кошку вину свалят – кошка, мол, мясо слопала! Поймают бедняжечку и прибьют до полусмерти. Кончится пшеница, а они, злодеи, снова за свое: Мыши пшеницу потравили, а кошка и не думает их ловить! И опять несчастная кошка страдает. А то еще бывает, оцарапается ребенок или просто ушибется где-нибудь – а кто виноват? Опять-таки кошка. Посмотрите – кошка отнимала у нашего ребенка мясо из рук и оцарапала его . И давай кошку лупить. Мочи нет, до чего мне это битье надоело, и сбежала я в лес. А теперь вот прошу вас – примите меня в товарищи.

Подружились яйцо, петух и кошка и отправились дальше втроем. Шли они лесом, шли и вышли на поляну, а на поляне пасется осел. Увидел осел петуха, яйцо и кошку, приветствовал их своей прекрасной песней, а потом спросил:

– Куда идете, дружная команда?

Отвечает ему яйцо:

– Натерпелись мы бед, ослик дорогой! Бессовестные люди из нашего села совсем нас замучили, просто сил наших больше не стало, и убежали мы от них в лес.

– И я настрадался досыта, – откликнулся осел. – Сами посудите. Если надо горшки на базар везти – грузят на осла. Дрова из леса на осле тащат. Глину для горшков – тоже на осле. Воду возят на осле; соль – на осле; навоз в поле – и то на осле! Надоела мне такая жизнь, поднял я свои уши и рысью в лес припустился. Милое яичко, и ты, петух, и ты, кошка, – примите меня в товарищи! Позвольте и я пойду вместе с вами!

– Ну что ж, пожалуй! – ответило яйцо, и осел пошел с ними вместе. Вот выходят они к ручью, а в ручье баран воду пьет.

Спрашивает их баран:

– Куда направляетесь, дружная команда?

– Гонит нас беда, приятель! – отвечает барану яйцо.

– Что за беда вас гонит?

– Страшная беда, друг дорогой! А ты почему в лесу бродишь?

– Ах, и не спрашивай, белое яичко! Хозяин мой – сущий злыдень! Он продал всех моих товарищей баранов, меня одного пощадил. Навязал мне на шею огромный колокол и поставил вожаком овечьего стада. Теперь я за всех в ответе. Потравит какая-нибудь овца зелень в поле или в огород заберется, а я своими боками отдувайся. Не стало больше моей моченьки сносить такие мучения, и решил я укрыться в лесу. Скажите, дружная команда, не примете ли вы меня к себе в товарищи?

– Отчего же, понятно, примем! – согласилось яичко. Пошли дальше все вместе – яйцо, петух, кошка, осел и баран. Бредут они лесом и вдруг выходят на лужайку. А на лужайке волк лежит. Увидел их волк и спрашивает:

– Куда идете, дружная команда? Отвечает яйцо:

– Ах, друг мой серый волк! Выгнала нас из дома беда!

– Что за беда, белое яичко?

– Ужас какая беда! Злые люди из нашего села со свету нас сживали, вот мы и убежали в лес! Говорит им волк:

– Ах, я тоже немало горя хлебнул. Какая живность ни пропадет у людей, они все на волка валят: Волк, мол, съел! И давай меня травить. Разобиделся я на такое обращение, ушел в лес и вот встретился с вами.

Пошли дальше вместе. Выходит компания на лужок, сели отдохнуть. Тут волк и говорит:

– Ну, что теперь делать будем? Проголодался я что-то! Кого бы мне съесть?

– Я для тебя не гожусь, очень уж я маленькое! Одно яйцо для волка – что слону дробинка! – откликнулось яичко.

– А у меня больно перьев много, – поспешил заметить петух, – ощиплешь меня – ничего и не останется.

– А у меня когти длинные, еще поцарапаю тебе нутро, – вставила кошка. Говорит осел:

– А я хоть и большой, да что толку – гляди, какой я тощий! Кожа да кости, а мяса совсем нет!

– Зато я и большой и жирный, – сказал баран. – Мной ты досыта наешься! Раскрой пасть пошире, а я разбегусь и вскочу тебе в глотку живьем.

Волк встал и раскрыл пасть. А баран разбежался, да как хватил волка рогами по лбу. Свалился волк и подох.

– Ого! – воскликнуло яйцо. – А ведь баран-то волка убил! Кто теперь тушу понесет?

– Я не могу, – откликнулся петух.

– И я не могу, – говорит кошка.

– А я привык тяжести таскать, – сказал осел, – грузите волка на меня.

Взвалили они волчью тушу на осла и пошли дальше.

Вдруг видят – перед ними дом. И решили в том доме заночевать. Стали через забор перебираться. Яйцо кое-как перекатилось, петух раскрыл свои крылья и перелетел, кошка вскарабкалась на забор, а оттуда соскочила вниз. Баран с разбегу перемахнул. А ослу нипочем не одолеть этакую высоту, потому что у него на спине груз лежит тяжелый. Наконец разбежался осел что есть силы и перепрыгнул с грехом пополам, а волчья туша свалилась у него со спины и упала под забор. Вот входит яйцо, петух, кошка, баран и осел в дом, глядь, а в доме полным-полно волков! Сели ужинать, стали пить за здоровье друг друга. Подняли здравицу и в честь атамана, а яйцо и говорит:

– Будьте и вы здоровы, как тот, кто лежит под забором!

– А кто там под забором лежит! – спрашивают волки. – Давайте-ка сходим посмотрим!

Подошли и видят – под забором дохлый волк валяется! Струсили волки – и наутек в лес. Забились в самую чащу, тут один волк и спохватился:

– Ну, не дурацкое ли это дело – сами в лес удрали, а яичную команду в доме оставили! Давайте вернемся и посмотрим, что они там делают!

А волки ни в какую не соглашаются.

– Не бойтесь, дурачье несчастное! Ничего с вами худого не случится!

– Что же ты нам велишь делать?

– Давайте вернемся обратно. Вы подождете меня за забором, а я войду и дом: не боюсь я команды яичной. Я сильнее их всех! Что против меня белое яичко, да пушистый серый зверек, да задира на ходулях, да дохлятина на четырех ногах? Как раскрою я пасть – так и кинется дохлятина бежать, а жирного да белого я схвачу и проглочу!

Повернули волки обратно к дому. Подошли к забору и остановились, а храбрый волк прямо к двери направился. Увидела его яичная команда, встревожилась.

– Куда нам деться? Сейчас они всех нас сожрут до единого!

А яйцо-атаман и говорит:

– Я зароюсь в золу, петух пусть на потолочную балку взлетит, кошка под лавкой притаится, осел – за дверью, а баран пусть в закутке спрячется. Как только волк войдет в дом, я начну попыхивать под золой, волк подойдет к очагу и станет огонь раздувать, а я вспыхну под золой и обдам волчью пасть пламенем. Кошка в тот же миг из-под лавки пусть выскочит и полоснет его когтями по глазам, баран боднет рогами из своего закутка, осел за дверью копытами застучит и затрубит во весь голос, а петух пусть скачет с балки на балку и кричит кукареку! .

– Глядь, уж волк на пороге. Вошел, а в доме пусто! Лишь жар в очаге теплится. Вздумал волк огонь разжечь да осмотреться как следует. Стал на угли дуть, а яйцо вспыхнуло под золой и опалило пламенем волчью пасть. А тут кошка из-под лавки выскочила и полоснула его когтями по глазам, баран прыгнул из закутка и боднул волка рогами, петух заметался с балки на балку и закукарекал, а осел затрубил и копытами за дверью застучал.

Выскочил волк из дома и со всех ног к своим кинулся. Прибежал, а волки и давай выпытывать – что там да как там. Огрызнулся волк:

– Отвяжитесь от меня! Мне и вспоминать противно! Подумайте только – круглый белячок зарылся в золу, пушистый зверь под лавкой схоронился, задира на ходулях взлетел на балку, жирный да белый в закутке спрятался, а дохлятина на четырех ногах за дверью притаилась. Вхожу я в дом – пусто! В очаге жар теплится. Я и решил огонька развести да оглядеться как следует. Подул на угли, а маленький белячок как вспыхнет под золой, да как обдаст меня пламенем, пушистый зверь из-под лавки выскочил, да как полоснет по морде когтями, жирный да белый выпрыгнул из своего закутка, как боднет меня рогами, а дохлятина на четырех ногах за дверью трубит: Пода-ать его сюда-а-а! Задира на ходулях мечется с балки на балку, заливается: Подать его сюда! Кукареку! Ну, думаю, еще не хватало мне в лапы к дохлятине попасться! Не хватало, чтобы вздернули меня под потолок к задире на ходулях! Этак, пожалуй, к своим не вернешься!

Выслушали волки своего товарища и сломя голову в лес бросились. А яйцо-атаман со своей командой и по нынешний день хозяйничает в волчьем доме.