В давние времена одна львица повредила грудную клетку и была больна, она не могла сама делать тяжелую работу. Своих детей у нее не было, поэтому он взяла к себе в дом детей древнего народа, чтобы он ей помогали.
Узнав об этом, один человек древнего народа Ди-Церретен, у которого была каменная голова, подошел к дому львицы в ее отсутствие, когда та пошла за водой. Львица черпала воду желудком убитого ею сернобыка, а Ди-Церретен пришел тем временем к ней в дом, чтобы застать детей одних. Он уселся и сказал:
– О дети, сидящие тут! Огонь вашего народа там, в верхней части оврага, который спускается с холма!
И двое детей вскочили и убежали к своим. Ди-Церретен заговорил снова:
– О дети, сидящие здесь! Огонь вашего народа вон там, чуть пониже верхней части оврага, который спускается по эту сторону холма! И еще трое детей ушли к своим. Ди-Церретен опять заговорил:
– О малыш, сидящий здесь! Огонь твоего народа вон тот, чуть пониже вершины оврага, что спускается по эту сторону холма!
И ребенок вскочил и пошел к своим.
Ди-Церретен заговорил опять:
– О дети, сидящие здесь! Огонь вашего народа вон там, в кустарнике, пониже верхней части оврага, который спускается с этой стороны холма!
И двое детей встали и отправились к своему народу.
Он сказал снова:
– О дети, сидящие здесь! Огонь вашего народа тот, что в верхней части оврага, который спускается с холма!
Двое детей встали и ушли. И он снова сказал:
– О дети, сидящие здесь! Огонь вашего народа в верхней части оврага, что спускается с холма! И еще трое детей встали и убежали к своим. И он снова сказал:
– О дети, сидящие здесь! Огонь вашего народа он там, наверху другого оврага, спускающегося с холма.
И двое детей встали и отправились к своим. А Ди-Церретен остался там, ожидая возвращения львицыЛьвица тем временем набрала воды и пошла к дому. Она шла и смотрела, но детей не было видно. Тогда она воскликнула, задыхаясь от ярости:
– Почему дети... дети... дети... дети... не делают никакой работы и даже не играют здесь, как всегда? Должно быть, из-за этого человека, который сидит там, у дома, и который, судя по голове, похож на Ди-Церретена?
И она очень рассердилась.
Она воскликнула:
– Действительно, это Ди-Церретен! Она подошла к дому и закричала:
– Отдай мне моих детей! А Ди-Церретен сказал:
– Наших детей теперь здесь нет! И львица закричала:
– Вон отсюда! Убирайся! Отдай мне детей! А Ди-Церретен сказал:
– Их нет!
Львица схватила его за голову и закричала от боли – ведь голова у него была каменной:
– Ох-ох-ох! Бедные мои зубы! Это все из-за этого проклятого большеголового, что уселся тут перед моим домом! Все из-за него!
А Ди-Церретен снова повторил:
– Наших детей здесь нет!
И он встал и ушел, он вернулся к себе, а львица осталась дома одна в ярости – ведь он пришел и увел от нее детей, с которыми она хорошо обращалась.
Гцонцемдима жила вместе со своей матерью и мужем. Они откочевали, пожили там, а потом снова откочевали в другое место и устроили новое становище. Тещу раздражал ее зять, а его маленький ребенок рассказал отцу, как теща оскорбила его. Тогда зять пошел и убил старуху. В это время Гцонцемдима не было дома, она ушла собирать клубни и растения.
Вернувшись в становище и увидев, что произошло, Гцонцемдима убила своего мужа. Затем она взяла его сандалии и зашвырнула их в небо. Сандалии улетели и превратились в грифов. Они стали грифами, которые машут своими крыльями вверх-вниз, вверх-вниз.
Ну, а младший брат мужа кочевал следом за ними Он шел по их следам и наконец нагнал их.
– Кто это там машет крыльями и улетает прочь – уж не грифы ли? Пойду-ка погляжу! Он удивлялся:
– Что им там нужно?!
И вот он подошел к грифам – и вдруг увидел там труп своего брата! А затем он увидел и труп его тещи! Он спрашивал себя: Как это могло случиться?! Снова и снова младший брат и его семья задавали себе этот вопрос.
А Гцонцемдима тем временем забрала ребенка и ушла оттуда. Мальчик отказывался оставить отца и бабушку, но она все же увела его с собой. Гцонцемдима бросила свою старую мать, и та осталась лежать там мертвая, а сама Гцонцемдима убежала к своим деду и бабке. Она с сыном стала жить вместе с ними.
Однажды пришел навестить их младший брат ее мужа. Он сказал, что хочет взять Гцонцемдима в жены, но это была хитрость – он обманул ее, чтобы увести от деда и бабки. Затем он убил Гцонцемдима, чтобы отомстить за смерть своего брата.
Но Гцонцемдима перед уходом сказала своей бабке:
– Взгляни, вот мое сердце! Слушай – мои слова так же верны, как то, что сейчас мы стоим здесь. Как только солнце перейдет за полдень, ты увидишь, как что-то летит к тебе как стрела – это будет мое сердце. И ты схвати его и не говори никому ни слова!
Бабушка сделала так, как она велела, взяла сердце Гцонцемдима и положила его в мешок. Она положила его в мешок, и оно лежало там и подрастало. Когда оно выросло, то снова стало человеком – красивой молодой девушкой. Это была Гцонцемдима, и она опять жила в становище своей бабушки, как и прежде.
Следующим, кто посватался к ней, был слон – он сказал, что хотел бы взять в жены эту красивую девушку, когда она достигнет брачного возраста. И однажды он пришел и увел ее.
Как-то слон нашел воду, но держал это в тайне. и один пил воду и ничего не говорил Гцонцемдима и ее семье. Но Гцонцемдима узнала и рассказала обо всем своим братьям. Ее братьями были гхашехмси – маленькие птички, которые кричат шаба! шаба! перед дождем и шау! – после дождя.
И вот Гцонцемдима, окруженная толпой своих братьев обвинила слона в жадности. Слон кинулся, выхватил ее из толпы и сказал, что убьет ее. Но ее братья бросились ей на помощь и убили слона.
Снова и снова они пронзали его копьями и кололи ножами, а те, кто смотрел на эту битву, кричали А! Копья! Копья! Копья! Затем они схватили эту громаду и повалили его на землю, мертвого.
Вот так умер слон.
Ну а Гцонцемдима превратилась в антилопу-каменного козла. Ее сердце стало антилопой, эту антилопу люди убили и отнесли домой, чтобы зажарить ее и съесть.
Каменный козел был когда-то сердцем человека сердцем Гцонцемдима.
Вот что произошло в давние времена. Нам рассказывали об этом старики, а мы слушали и говорили между собой:
– А! Вот какие истории происходили когда-то с людьми древнего народа!
В давние времена одна девушка заболела, она лежала в отдельной хижине и отказывалась от пищи, которую предлагали ей ее матери. Тайком от всех она убивала детей Воды и ела их.
Ее матери решили выяснить, почему девушка отказывается от еды, и вот как-то, когда все женщины и дети отправились на поиски личинок термитов, они велели одной девочке остаться дома и наказали ей следить за ее старшей сестрой, чтобы узнать, что она ест. А девушка ничего об этом не знала.
Девочка, спрятавшись в хижине своей матери, увидела, как ее старшая сестра вышла из дома болезни и спустилась к источнику. Она убила дитя Воды, принесла домой и сварила, а когда она съела все мясо, то снова легла. Но девочка следила за ней и все видела.
Когда вернулась мать девушки, девочка рассказала ей о том, что было, как ее старшая сестра убила какое-то красивое существо, которое было в воде.
Ее мать догадалась, она воскликнула:
– Это было дитя Воды.
И она больше ничего не сказала и снова отправилась на поиски личинок термитов.
Вдруг она увидела, что небо покрылось тучами поднялся ураган.
Она сказала:
– Видно, дома что-то неладное. Вихрь уносит все к источнику.
И вот из-за того, что ее дочь убивала детей Воды вихрь всех их унес в воду. А девушку, по вине которой это случилось, вихрь унес первой. Она попала в воду и превратилась в лягушку. Вслед за ней вихрь подхватил ее матерей, которые собирали коренья, он унес их в воду, и они тоже превратились в лягушек. Затем вихрь подхватил ее отца, который охотился там, и унес его к источнику, он также превратился в лягушку. И вот все они превратились в лягушек. И все их вещи: стрелы отца, тростниковые циновки, из которых сделаны хижины, – все оказалось в воде, так как люди стали лягушками. Они теперь растут у воды, это вещи первых людей, которые жили здесь до нас.
Старшая сестра-питон была женой кори-дрофы.
Кори взял в жены питона, а шакал был младшей сестрой питона.
Обе сестры отправились вдвоем к озерцу, к роднику, и сестра-шакал сказала:
– Взбирайся на это дерево. Давай поедим плодов нга, что висят здесь.
И вот сестра-питон взобралась на дерево, поднялась наверх, и тонкие ветви обломились под ее тяжестью. Она упала в родник.
Тогда сестра-шакал сказала:
– Ага! Теперь я пойду и отниму у нее ее мужа.
А сестра-питон осталась на дне родника, она так а лежала там.
Сестра-шакал подобрала вещи сестры-питона, одежду и украшения, и надела на себя. Она нацепила все на себя, примеряя и так и этак. К вечеру она возвратилась в становище кори. Сестра-шакал вошла в хижину сестры-питона и села там.
Вскоре вернулся домой муж сестры-питона.
– Где моя жена? – спрашивал он себя. – Кто это сидит здесь вместо нее? Почему я сегодня не вижу моей жены, теперь, когда я уже вернулся домой? Куда это ушла сегодня моя жена? Что случилось?
Стало темнеть. Все сидели вокруг и разговаривали. Когда совсем стемнело, кори взял стрелы и воткнул их в песок. Он воткнул их наконечниками кверху. И когда сестра-шакал отправилась спать, она легла на них и умерла. Когда рассвело, муж встал и ушел. Он превратился в кори-дрофу. А сестра-шакал стала шакалом.
В давние времена девушка древнего народа – это была первая девушка на земле, – притворившись больной, осталась дома. Она лежала в маленькой хижине, которую сделала для нее ее мать. Все женщины, ее матери, отправились выкапывать съедобные коренья, а она не пошла с ними, она лежала в своей маленькой хижине, и ее палка-копалка стояла рядом.
И вот она оставалась в хижине, а ее мать приносила ей пищу. Мать следила, чтобы девушка не ела дичь, убитую юношами. Ей можно было есть только дичь, убитую ее отцом, так как он был стариком. Если бы она стала есть дичь, убитую юношами, ее слюна могла бы попасть на мясо газели, а затем перейти на лук. Тогда лук охладеет, охладеют руки юношей и охладеет стрела, наконечник стрелы.
Мать принесла девушке съедобные коренья гхуин, но девушка рассердилась, что мать дала ей слишком мало кореньев, а она ведь не могла сама отправиться за гхуин, хотя и была голодна. Потому что она лежала в своей хижине.
Тогда девушка встала, запустила руки в древесную золу и забросила ее в небо.
Она сказала древесной золе:
– Пусть эта древесная зола станет Млечным Путем. Пусть она белой полосой простирается по небу, а возле нее пусть будут звезды.
И вот зола стала Млечным Путем.
Для того чтобы сделать звезды, девушка забросила вверх, в воздух, коренья. Это были пахучие съедобные коренья гхуин. Там были зрелые коренья красного цвета и они превратились в красные звезды, а молодые коренья белого цвета превратились в белые звезды.
Млечный Путь поворачивается вместе со звездами, которые плавно движутся своей дорогой. А когда Млечный Путь в своем движении доходит до земли, он поворачивается и звезды также поворачиваются и идут обратно, потому что они видят, что возвращается солнце, совершающее свой путь. И звезды уходят, а за ними приходит рассвет. И тогда Млечный Путь лежит тихо. И звезды также должны тихо стоять вокруг. А когда приходит их время, звезды снова плывут вперед по своим следам. Этим путем звезды следуют всегда.
А Млечный Путь, приблизившись к тому месту, где девушка подбросила вверх древесную золу, медленно спускается, а затем отправляется дальше и движется по небу. Звезды поворачиваются и свершают свой круг по небу. Небо лежит неподвижно. А звезды плывут по небу, они заходят, выходят снова, они плывут, следуя по своим следам. Когда выходит солнце, они бледнеют. А когда солнце садится, они снова выходят, поворачиваются и следуют за солнцем.
Спускается темнота, и звезды из белых становятся красными. И вот они ярко сияют, так как теперь ночь и они могут плыть дальше по небу. Когда люди отправляются куда-нибудь ночью, они знают, что звезды освещают для них землю. Млечный Путь мягко светится в темноте ночи – как древесная зола. Это девушка сказала, что Млечный Путь должен давать свет людям, чтобы они могли ночью найти дорогу домой. Ночью земля была бы совсем темной, если бы не вечный Путь и звезды.
Эта же девушка сделала саранчу, подбросив в небо кожуру от корня гцуисси, который она съела.
Она сначала забросила вверх, в небо, древесную золу, а потом подбросила вверх коренья гхуин. Она сделала это, рассердившись на свою мать за то, что та дала ей слишком мало кореньев.
Прежде солнце было человеком, который жил на земле, в своем доме, и его звали Солнечная Подмышка – от одной из его подмышек исходило сияние. Днем солнечный свет был белым, а ночью красным, как огонь. Когда он лежал, подняв вверх руку, вокруг становилось светло, как днем. Стоило ему опустить руку как повсюду наступала тьма. А как только он снова поднимал руку, вокруг его жилища разливалось сияние. Но вся остальная страна была сумеречной, и небо было тогда черным – света было столько, сколько бывает сейчас в пасмурный день, когда небо сплошь затянуло плотными облаками, скрывающими солнце. И вот люди древнего народа решили заставить солнце подняться в небо, чтобы оно обогревало и освещало всю землю и чтобы они могли сидеть и греться на солнце.
Одна старая женщина, у которой не было своих детей, сказала другой, чтобы та послала своих сыновей к этому старику, Солнечной Подмышке. Она сказала что дети должны отправиться к нему и дождаться пока он заснет. Она сказала этой женщине, что ее дети должны осторожно приблизиться, поднять Солнечную Подмышку и забросить его на небо. И тогда солнце будет ходить по всему небу и будет сиять повсюду, и вся земля будет освещена. А личинки термитов буду сохнуть на солнце.
Мать передала детям все, о чем говорила ей эта старуха. Она сказала детям:
– Дети! Дождитесь, пока солнце ляжет спать, и осторожно приблизьтесь. Потом все вместе схватите спящего, поднимите его и бросьте вверх, в небо.
Так ей говорила старуха, и так она передала все своим детям.
И вот дети собрались идти, а старая женщина сказала им:
– Вы должны пойти и сесть там и наблюдать за ним: если он лежит с открытыми глазами и смотрит, то сидите и ждите, пока он не заснет.
И еще она сказала:
– О дети! Скажите старику, что он должен превратиться в солнце, он должен стать жарким солнцем, Впредь он будет передвигаться по небу, он будет жить вверху, в небе, как жаркое солнце, и тогда личинки термитов будут сохнуть.
А дети слушали эту старую женщину, голова которой была седой, слушали все, что она им говорила И они слушали свою мать, которая передала им вес что говорила об этом старая женщина.
И вот дети отправились к нему. Они пришли, сели и стали ждать, а он лежал, подняв вверх локоть, и его Подмышка освещала все вокруг. Они сидели и ждал Потом они встали и прошли еще немного, осторожно приближаясь к нему. Они опять остановились и посмотрели на него, потом опять пошли вперед, осторожно подкрались к нему и, схватив его все вместе, подняли его вверх, а он был горячим. И они бросили его раскаленного, вверх и сказали ему, раскаленному:
– О солнце! Ты должно крепко держаться там наверху, и двигаться по небу как раскаленное солнцеОни сделали все так, как им говорила старая женщина.
Их отец сказал:
– Солнечная Подмышка крепко держится там, наверху. Это дети забросили его вверх, когда он лежал и спал.
Дети возвратились. Они пришли и рассказали, как все было. Старший из них сказал:
– Вот этот юноша держал его; я также держал его; мой младший брат держал его; и другой мой младший брат также его держал; и вот этот юноша со своим младшим братом держали его. Я говорил: Держите его крепче! Крепко держите старика! Затем я сказал; Бросайте его вверх! Бросайте старика вверх! И мы бросили вверх старика-солнце.
Юноша сказал старой женщине:
– О бабушка! Мы бросили его вверх. Мы сказали, что он должен превратиться в солнце, жаркое солнце, потому что мы зябнем. Мы сказали ему: О дедушка, Солнечная Подмышка! Оставайся там, стань жарким солнцем, чтобы личинки термитов могли высохнуть, чтобы вся земля стала светлой, чтобы вся земля стала теплой, чтобы ты все обогревал. Ты должен всегда сиять, прогоняя тьму. Когда ты будешь приходить, тьма будет уходить .
Солнце приходит – тьма уходит. Солнце садится – приходит тьма, а вместе с ней ночью приходит луна. Когда светает, солнце выходит, а тьма уходит. Ночью же выходит луна, луна освещает тьму, и тьма отступает. Луна сияет, унося тьму, а потом луна заходит и выходит солнце, оно разгоняет тьму и гонит луну. Но луна останавливается, и солнце пронзает луну своим ножом, и луна слабеет и угасает. Тогда луна говорит:
– О солнце! Ради моих детей оставь мне хотя бы спинной хребет!
И солнце уступает ее просьбам, оно оставляет ей спинной хребет ради детей. Так поступает солнце, и больная луна уходит прочь, она с трудом идет дальше и, больная, возвращается домой. Ей кажется, что она умирает.
Но луна вновь оживает и снова становится полной луной. Когда она становится новой луной, у нее опять вырастает живот, она становится большой, полной луной. Она оживает и выходит, она движется ночью по небу. Она – сандалия Цагна. Он некогда бросил ее в небо и приказал стать луной – темнота мешала ему И вот луна бродит в ночи.
Появляется солнце – и вся земля сияет, появляется солнце и освещает все вокруг – и люди могут везде ходить. Люди видят кустарник, они видят друг друга они видят мясо, которое едят; они видят газель, они гонят газель, и они стреляют в газель; они гонят страуса, они подкрадываются к антилопе, они также подкрадываются к антилопе куду, когда светло. Они ходят друг к другу в гости, когда солнце сияет и на земле светло, и солнце освещает им путь. Они странствуют, они охотятся и стреляют, они находят газель, они гонят газель, они устраивают на нее засаду и лежат в укрытии. Они лежат, вырыв в земле ямку и прикрывшись кустарником. Они лежат в этом маленьком домике из кустарника и ждут, пока появится газель.
Так рассказывают.
Один человек убил антилопу канна, вынул из нее кишки и отнес их зайчихе, которая жила с ним в его хижине.
Вместе с зайчихой они отправились к пруду, захватив с собой водяной корень. Они напились из пруда, и зайчиха стала мыть водяной корень, сильно расплескивая воду, а потом бросила его – вот так швырнула его в пруд, и он упал в воду. Потом зайчиха принесла воды и оставалась в хижине, где лежала убитая антилопа канна.
Пришел ее муж, он принес мясо, а кишки отдал зайчихе. Она полизала их, натерла ими шкуру, а муж смотрел, что она делает.
– Жена моя, что ты делаешь? – спросил он и убежал. А зайчиха осталась дома и плакала: Тшва тшва, тшва!
Когда муж заснул, она прислушалась, взяла обломок палки и воткнула его в землю. Она легла на палку. Опять она заплакала:
– Тше, тше, тше! Что это колет меня?
Сказав это, она умерла.
Ее мать сказала:
– Поднимите ее! Она спит смертным сном. Дочь моя уже давно умерла. Возьмите, поджарьте ее на огне, а когда поджарите, съешьте!
В давние времена, когда птицы Гнерру были людьми, один человек древнего народа женился на Гнерру. Они отправились собирать личинки термитов: ее муж выкапывал их палкой, а она складывала в мешок из шкуры газели. Личинки были все в земле, она вымыла их, и они вернулись домой.
Наутро Гнерру и ее муж снова отправились на поиски пищи. Муж выкапывал личинки – он был внизу, в яме, а Гнерру стояла наверху. Он складывал личинки в мешок, который держала Гнерру. Она утрясала мешок, а он выкапывал еще и еще и накладывал сверху. Потом он пошел в другое место и опять нашел личинки, он выкопал их и тоже положил в мешок. И вот мешок был уже полон доверху.
Но он опять пошел искать личинки, выкопал их и воскликнул:
– Дай мне твой маленький каросс, я положу в него личинки!
Жена возразила:
– Мы, из рода гнерру. не приучены складывать грязные личинки в наш каросс, который мы надеваем на спину.
Он опять воскликнул:
– Дай же мне твой маленький каросс, я положу в него личинки. Жена сказала:
– Клади на землю, мы не приучены складывать личинки с землей в кароссы. А он все твердил:
– Ну, дай мне, дай мне маленький каросс, чтобы положить личинки. Тогда жена сказала:
– А ты положи их на землю и сверху присыпь землей.
Он опять воскликнул:
– Дай мне каросс, я положу в него личинки, – а сам сорвал с нее каросс. И ее внутренности вывалились.
Увидев это, он заплакал и воскликнул:
– Ох, моя жена! Что мне теперь делать? А жена встала и запела:
Мы из рода гнерру,У нас не принято класть грязные личинкиВ кароссы, которые носим на спине.
Мы из рода гнерру,У нас не принято класть грязные личинкиВ кароссы, которые носим на спине.
Она положила свои внутренности обратно и пошла к дому своей матери. И вот она шла и пела:
Мы из рода гнерру,У нас не принято класть грязные личинкиВ кароссы, которые носим на спине.
Ее мать была дома, она услышала и сказала одной из своих дочерей:
– Взгляни в ту сторону, куда твоя старшая сестра ушла искать пищу, – мне кажется, будто ветер доносит ее голос. Уж не случилось ли чего – ведь мужья твоих сестер не умеют вести себя как должно.
Ее дочь поднялась, посмотрела и воскликнула:
– Вот идет твоя дочь, она идет и падает!
Тогда мать сказала:
– Видишь, что делают мужья твоих старших сестер! Уж если они берут нас в жены, то им следовало бы вести себя должным образом, а они поступают как сумасшедшие.
Она побежала навстречу своей дочери, захватив с собой новый маленький каросс, который был у нее припрятан на всякий случай. Она надела его на дочь, подхватила ее внутренности, вложила в маленький каросе и обвязала дочь ремешками каросса – их было четыре так как каросс был сделан из шкуры газели и это полоски кожи с ног газели. И она медленно повела свою дочь домой, она отвела ее в свою хижину.
Она очень рассердилась на мужа своей дочери и когда он хотел прийти к жене, не пустила его Она сказала, чтобы он вернулся к своему народу. Она сказала, что раз люди древнего народа не понимают, как надо вести себя с гнерру, то пусть уходят.
И вот муж ее дочери пошел обратно, к своим, а гнерру продолжали жить там.
В давние времена дождь был человеком – Гхауну. Его женой была младшая сестра птицы Гхагара. И вот Гхагара решил забрать свою младшую сестру у ее мужа Гхауну и отправился за ней, чтобы отвести ее обратно к родителям.
А Гхауну стал преследовать своего шурина, и они увидели, как он прошел возле них, за холмом, – заклубились облака и исчезли.
Гхагара стал торопить сестру:
– Надо идти дальше, до дома еще далеко! Гхауну прошел возле них – появились облака и снова исчезли.
Гхагара сказал своей младшей сестре:
– Ну, иди дальше, ведь ты же видишь, это Гхауну!
И она шла дальше с тяжелой ношей – она несла вещи мужа. Они были подобны воде и давили ей на спину, пригибая ее к земле, и становились все тяжелее.
Гхауну опять прошел мимо них, за холмом, – они увидели, как снова появились облака и исчезли.
Их дом был уже неподалеку.
Гхагара подождал, пока сестра его нагонит, и воскликнул:
– Да что там за тяжесть ты тащишь с таким трудом?!
Услышав, как Гхагара говорит о его вещах, Гхауну разгневался. Он чихнул, так что кровь брызнула из его ноздрей, и метнул в Гхагара молнию. Но Гхагара, подняв руку, тут же отбил удар и метнул молнию в Гхауну. И они стали метать друг в друга молниями.
Гхагара сказал сестре:
– Не отставай, иди рядом со мной, ты же видишь, твой муж не дает нам передохнуть и мечет молнии одну за другойТак Гхагара и Гхауну, сердитые друг на друга, всю дорогу метали друг в друга молнии. Гхауну думал, что отгонит Гхагара молниями, но Гхагара не боялся их огня и, в свою очередь, отгонял мужа своей младшей сестры Гхауну. А муж его младшей сестры все метал молнии в своего шурина.
А потом Гхагара метнул в мужа своей младшей сестры черную молнию, и эта смертоносная молния отогнала Гхауну. Он упал и лежал в агонии, громыхая громом.
А Гхагара обвязал голову сетью, так как она у него раскалывалась от боли, и вернулся домой. Гхагара натерся бушу и натер бушу также свою младшую сестру. Он лег в своей хижине.
А Гхауну лежал там, где его сразила молния, громыхая громом.
Мои бабушки говорили: когда на востоке скапливаются тяжелые облака, которые громоздятся друг на друга, как горы, и сверкает молния, – это Гхагара и Гхауну борются друг с другом.
У носорога было две дочери. Пока мать-носорог была в поле, к ее старшей дочери приходили по оче-реди свататься ее поклонники – сначала шакал, потом гиена, а затем рысь. Но, как только являлся очередной поклонник, младшая дочь каждый раз бежала к матери, чтобы сообщить ей о госте.
Мать-носорог говорила ей:
– Принеси мне мой короткий рог! Затем она надевала этот рог и мчалась к хижине, но серебристый шакал, отец девушек, успевал предупредить очередного поклонника, и тот немедленно убегал. Но вот пришел свататься леопард.
Младшая сестра побежала к матери и сказала ей, новый гость не похож на всех прежних женихов.
Тогда мать велела:
– Принеси мне мой длинный рог!
Когда она появилась, то застала у себя дома леопарда. Он не убежал, как все до него, хотя тоже был предупрежден об опасности. Мать-носорог бросилась на него, но он даже не пошевелился. Когда мать-носорог толкнула леопарда, старшая дочь набросилась на свою мать. Но та сказала, что только испытывала сме-лость ее поклонника, и заявила, что этот жених ей подходит – ведь он не убежал, как все прочие.
В давние времена одна молодая женщина была больна и лежала в своей хижине, а возле нее, на кароссе, лежал ее ребенок. Бык-дождь вышел из водоема , где был его дом, чтобы поесть. Он учуял запах молодой женщины и пожелал ее. Он пустился рысью вперед и приблизился к хижине, окутав ее туманом.
И молодая женщина тоже почувствовала запах дождя, его свежее дыхание. Она почувствовала, как он подошел к хижине, где она лежала, вот он обошел хижину и остановился перед входом, затаившись и припав к земле.
Но она увидела его уши и воскликнула:
– Кто здесь?!
Молодая женщина схватила кустарник бушу и бросила в лоб быку. Потом она встала и оттолкнула его, не прикасаясь к нему, так что между ее рукой и лбом быка-дождя был бушу. Затем молодая женщина осторожно взяла ребенка, завернула его в каросс и положила в сторонке – чтобы ее муж потом его забрал. Она думала, что больше сюда не вернется, она должна умереть и превратиться в лягушку. Бык-дождь заберет ее в свое водяное жилище.
Она взобралась на быка-дождя, и он понес ее к водоему. А она сидела на его спине и смотрела по сторонам, выискивая подходящее дерево.
Увидев дерево гхуерритен-гхуерритен, она сказала быку-дождю:
– Пойди к тому большому дереву и усади меня там, так как я больна.
И бык-дождь пустился рысью и принес ее прямо к этому дереву.
А она сказала:
– Встань под деревом, у самого ствола.
И тогда молодая женщина достала бушу, натерла им шею быка-дождя, и дождь сразу же уснул.
Увидев, что бык-дождь спит, она перебралась на дерево гхуерритен-гхуерритен и потом, держась за ветви, слезла с дерева и стала крадучись пробираться к дому.
Она уже добралась до дому, когда бык-дождь проснулся, почувствовав, что стало прохладно. Он вскочил и пошел, думая, что женщина все еще сидит на его спине. Он пришел к водоему и вошел в воду.
А женщина взяла бушу, сожгла его и стала натираться золой, так как она была зеленая и пропахла грибом кцху. И вот она натиралась, чтобы отбить этот запах дождя.
Пришли старые женщины, которые собирали коренья, и стали жечь рог, чтобы дождь почувствовал этот запах и не сердился на них. Если бы эта молодая женщина не вела себя так мудро, то все люди погибли бы, они превратились бы в лягушек.
У Сердца Утренней Зари есть дочь – Дитя Сердца Утренней Зари. Он называет ее мое сердце . Он про-глатывает свою дочь, и вот он идет один, теперь это единственная звезда – Сердце Утренней Зари. Когда же его дочь вырастает, он выплевывает ее. И она ста-новится его женой, теперь она тоже – Сердце Утрен-ней Зари, и она выплевывает другое Дитя Сердца Ут-ренней Зари, которое следует за мужем и женой – Сердцами Утренней Зари...
В давние времена жена Сердца Утренней Зари, рысь, была женщиной древнего народа, она была очень красива. Ее звали Гцо-Гнуинг-Тара. Муж Гцо-Гнуинг-Тара спрятал их ребенка под листьями съедобного корня гцуисси – он знал, что жена отыщет его там. Но сначала туда пришли другие животные и птицы – гиены, шакалы, голубые журавли и черные вороны, – и все они выдавали себя за мать ребенка. Но Дитя Сердца Утренней Зари только смеялось над ними, пока наконец не явилась его настоящая мать, и дитя ее Сразу узнало. Тогда оскорбленные шакал и гиена, чтобы отомстить, решили околдовать мать и превратить ее в рысь при помощи отравленных личинок термитов.
У Гцо-Гнуинг-Тара была младшая сестра Тсе-Де-Кое, девушка древнего народа, которая носила за неб ее палку-копалку. И вот они бродили вокруг в поиска личинок и копали, выискивая личинки в разрытой земле. Затем они собирали их, не давая им уйти обратно в землю.
А гиена взяла и отравила личинки почерневшим потом своих подмышек. Гцо-Гнуинг-Тара стала есть личинки, и вдруг все ее украшения – серьги, ручные и ножные браслеты, браслеты на лодыжках-стали с нее спадать, и ее каросс сам развязался и упал на землю, и ее кожаная юбка тоже соскользнула с нее и упала на землю, и сандалии тоже развязались сами.
Гцо-Гнуинг-Тара предупредила свою младшую сестру:
– Не трогай эти личинки – у них неприятный запах. Теперь тебе придется заботиться о ребенке.
Она превратилась в хищного зверя, вскочила и бросилась в заросли тростника.
Младшая сестра хотела ее удержать, она побежала за ней и закричала:
– О Гцо-Гнуинг-Тара! Кто же будет кормить твоего ребенка?
Ее старшая сестра ответила:
– Ты будешь приносить его, и я стану давать ему грудь. И пока я буду чувствовать, что я человек, а не хищный зверь, я буду с тобой разговаривать. Но ты приходи с ребенком быстрее, не медли. Принеси его завтра утром.
Младшая сестра вернулась домой, и гиена тоже пришла с ней, надев украшения Гцо-Гнуинг-Тара. Она пробралась в хижину и села на ее место. Сердце Утренней Зари вместе с другими мужчинами – шакалами, квагга, гну, страусами – были на охоте. Когда Сердце Утренней Зари вернулся домой, ребенок плакал и с ним была только его свояченица.
Он воскликнул:
– Почему это ребенок кричит, а Гцо-Гнуинг-Тара не обращает на него внимания?
Но гиена ничего не отвечала, а Тсе-Де-Коё успокаивала ребенка.
Дождавшись, пока муж ее старшей сестры снова отправился на охоту, она положила ребенка за спину и отправилась к своей старшей сестре.
Она шла, пока не добралась до зарослей тростника и позвала:
– О Гцо-Гнуинг-Тара, дай ребенку грудь.
Ее старшая сестра выпрыгнула из зарослей, подбежала и схватила ее, но она воскликнула: Это я! – и отдала ей ребенка.
Старшая сестра дала ребенку грудь и сказала:
– Приноси ребенка снова, да побыстрее, пока я еще чувствую себя человеком. Мне кажется, что я начинаю забывать тебя, я уже не узнаю тебя.
И она укрылась в зарослях тростника, а ее младшая сестра положила ребенка на спину и вернулась домой.
Перед заходом солнца она снова пошла с ребенком к своей старшей сестре.
Дойдя до зарослей тростника, она позвала:
– О Гцо-Гнуинг-Тара, дай ребенку грудь.
Ее старшая сестра выпрыгнула из зарослей, подбежала к ней и схватила ее, а она закричала:
– Это же я, это я!
Мать покормила ребенка грудью и сказала:
– Быстрее приноси его снова, так как я чувствую, что забываю тебя. Я уже не узнаю тебя.
И она скрылась в зарослях, а ее младшая сестра вернулась домой.
Утром младшая сестра снова отправилась к своей старшей сестре, она шла, шла, шла, шла, шла, пока не добралась до зарослей тростника, и позвала:
– О Гцо-Гнуинг-Тара! Дай ребенку грудь. А ее старшая сестра выпрыгнула из зарослей, подбежала к ней и схватила ее.
Младшая сестра отпрянула и закричала:
– Это я!
А старшая сестра сказала:
– Ты не должна больше приходить ко мне, так как я уже не чувствую себя человеком.
И младшая сестра вернулась домой.
А люди устроили танец гцу: женщины хлопали в ладоши, а мужчины кивали головами. Но гиена не вышла из хижины, она боялась, что ее узнают, хотя на ней и были надеты украшения Гцо-Гнуинг-Тара. И вот Сердце Утренней Зари, кивая головой подошел к свояченице и доложил руку на ее плечо.
А она уклонилась и воскликнула в гневе:
– Оставь меня! Пусть твои жены, старые гиены хлопают для тебя в ладоши!
Так она выдала гиену, раскрыв ее обман. Тогда Сердце Утренней Зари, схватив свой ассегай, бросился туда, где сидела гиена, и метнул в нее ассегай, но промахнулся. А гиена выскочила из дома и бросилась бежать, но, оступившись, попала в огонь и обожгла ногу. Гиена убежала, но украшения Гцо-Гнуинг-Тара, которые надевала гиена, остались лежать на том месте, где она сидела.
Сердце Утренней Зари стал бранить свояченицу за то, что она не сразу сказала ему о подмене и скрыла от него, что место его жены заняла гиена. Ведь гиена сидела к нему спиной, и он думал, что это Гцо-Гнуинг-Тара. Если бы она сидела к нему лицом, как это всегда делала его жена, он бы не ошибся. А если человек сидит к тебе спиной – мало ли кто может им оказаться! И вот так получилось, что он женился на гиене! Сердце Утренней Зари попросил свояченицу скорее сказать ему, где теперь его жена.
Но та ответила:
– Подожди, пока не рассветет. Мы пойдем туда, когда встанет солнце. Но не думай, что твоя жена осталась такой, какой она была прежде.
Утром он опять стал торопить свояченицу, чтобы они быстрее отправлялись.
Но она сказала:
– Прежде надо пригнать коз, чтобы выманить ее из зарослей тростника.
И вот они погнали коз к зарослям. Там Тсе-Де-Коё сказала мужу своей старшей сестры, чтобы он встал за ее спиной, а все остальные спрятались у него за спиной, так чтобы возле коз оставалась она одна.
Затем она позвала:
– О Гцо-Гнуинг-Тара, дай ребенку грудь!
Тут ее старшая сестра выпрыгнула из зарослей тростника и подбежала к ней. Но, заметив коз, она повернулась и бросилась на одну из них, а тем временем ее муж, ее младшая сестра и ее братья схватили ее. Потом зарезали коз и стали натирать Гцо-Гнуинг-Тара содержимым козьих желудков, и с нее стала сходить ее рысья шкура.
Тогда она сказала:
– Смотрите, не выдергивайте всю шерсть, оставьте немного волос на кончиках моих ушей, а то я перестану слышать.
И вот ее муж оставил кисточки на кончиках ее ушей. Но хотя братья Гцо-Гнуинг-Тара и вытащили ее из рысьей шкуры и она снова превратилась в прекрасную женщину, она уже не могла больше есть личинки термитов-ведь ее околдовали отравленными личинками. И теперь она стала рысью, которая ест мясо.
Сердце Утренней Зари не мог простить гиенам, что они околдовали его жену, и с тех пор, возвращаясь домой он всегда держал наготове лук и ассегай. Он шел, вонзая ассегай в землю, а его огромные глаза горели, как огонь. И все боялись его из-за его глаз, шакалы разбегались при его приближении.
В прежние времена один человек древнего народа попросил жену отрезать ему уши – он хотел походить на своего младшего брата. На самом же деле жена его младшего брата просто побрила тому голову, сняв волосы, а не кожу.
Жена отказывалась, но он настаивал. И вот его жена отрезала ему уши. Тут он как стал кричать! А ведь он сам просил, чтобы она это сделала.
Трубкозуб жил вместе с рысью, которую он избаловал, потому что любил рысь за ее красоту и за то, что она играла на музыкальном луке.
Как-то трубкозуб спал, положив голову на лук, как обычно. Но вдруг ночью лук зазвучал и разбуди трубкозуба. Однако рысь сказала, что лук зазвучал, потому что трубкозуб повернулся во сне.
Но на следующее утро, когда трубкозуб проснулся и попросил рысь сыграть для него, ему никто не ответил. Рысь украли люди. Трубкозуб стал преследовать их под землей и, забежав вперед, вырыл яму в которую они все попадали и убились. А трубкозуб за брал рысь домой.
В давние времена оса-каменщик была человеком. Вот как-то, взяв с собой лук и колчан со стрелами, муж-оса отправился вместе со своей женой. Он шел впереди, а жена – сзади.
Жена попросила:
– О муж мой! Убей для меня этого зайца! Муж положил свой колчан на землю и спросил:
– Где же заяц? Жена показала:
– Вон там он лежит.
И муж вынул стрелу и, пригнувшись, двинулся вперед – так, как обычно делают люди, чтобы не спугнуть зайца, когда тот лежит, затаившись.
А жена сказала:
– Сбрось свой каросс! Почему ты его не снимаешь?
И муж, продолжая продвигаться вперед, ослабил завязки своего каросса и сбросил его на землю.
Тогда его жена стала смеяться над ним, над его тонкой талией:
– Как это ты таким уродился? Так вот почему ты не хотел снять каросс!
Тут муж повернулся, прицелился из лука в свою жену и выстрелил, так что наконечник стрелы вонзился ей прямо в грудь. Его жена упала замертво.
Тогда он заплакал:
– И-и, и-и, и-и! О моя жена, и-и!
Он так плакал, как будто это не он же сам ее и подстрелил. Он плакал, потому что вынужден был так поступить и убить свою жену, и вот она умерла.
В давние времена Гцау, ящерица агама, был человеком древнего народа. Однажды Гцау отправился в путь, он хотел перейти через горы.
И вот он шел и пел:
Я собираюсь перебраться Через Гхуру-тснаПо ущелью,А потомЯ собираюсь перебратьсяЧерез Гце-гцваиПо ущелью.
Я собираюсь перебратьсяЧерез Гхуру-тснаПо ущелью.
Я собираюсь перебратьсяЧерез Гце-гцваиПо ущелью.
Но когда он проходил горы, думая перепрыгнуть их, горы схватили его и разломали. И вот передняя часть его тела опрокинулась и остановилась – она превратилась в гору Гхуру-тсна, а задняя часть опрокинулась, остановилась и превратилась в гору Гце-гцваи.
Ветер прежде был человеком. Он был сыном ветра. Как-то он играл с одним мальчиком по имени Гна-Ка-Ти, они катали по земле шар из кцуарри .
Ветер воскликнул:
– О Гна-Ка-Ти, смотри!
А Гна-Ка-Ти катил шар к нему и кричал ему в ответ:
– Приятель! Смотри!
Гна-Ка-Ти не знал его имени. Поэтому Гна-Ка-Ти называл его приятелем.
Ветер же всегда называл его по имени, он говорил:
– О Гна-Ка-Ти! Смотри!
И тогда Гна-Ка-Ти пошел к матери, чтобы узнать У нее имя своего товарища по игре.
Он сказал:
О мать, скажи мне, как зовут вон того моего приятеля. Он всегда называет меня по имени, а я его имени не знаю. Я тоже хочу называть его по имени, когда я качу к нему шар.
А мать сказала:
– Я не хочу сейчас называть тебе его имя. Подожди, пусть сначала отец укрепит нашу хижину, чтоб мы могли там укрыться. Тогда только ты узнаешь от меня имя своего приятеля. Но помни: как только задует ветер, тут же беги домой; ты должен скорее добраться до хижины, чтобы тебя не унесло ветром.
Мальчик ушел, и они опять стали играть. А потом он снова пришел к матери, чтобы узнать у нее имя своего товарища.
И тогда его мать назвала имя, повторив его несколько раз:
– Это Тсерритен-Гцуанг-Гцуанг, это Гхау-Гхаубу. Ти! Это Тсерритен-Гцуанг-Гцуанг, это Гхау-Гхаубу-Ти! Это Тсерритен-Гцуанг-Гцуанг!
Гна-Ка-Ти опять пошел гонять шар, и они стали играть, но он не называл друга по имени, он помнил, как мать его предупреждала:
– Ты не должен пока произносить имени твоего товарища, даже если он будет называть тебя по имени, А как только ты произнесешь его имя, сразу же беги домой, иначе тебя унесет ветром!
И они гоняли шар, а его товарищ называл его по имени. Наконец Гна-Ка-Ти увидел, что его отец закончил работу и надежно укрепил хижину, и Гна-Ка-Ти понял, что теперь он может произнести имя своего товарища.
Гна-Ка-Ти покатил шар к своему товарищу и крикнул :
– Смотри, о Тсерритен-Гцуанг-Гцуанг! Смотри, о Гхау-Гхаубу-Ти! Смотри!
И он тут же кинулся бежать, он помчался домой со всех ног, а его товарищ вдруг наклонился и упал в ложбинку. Он лежал, яростно брыкаясь. И вдруг подул ветер – такой сильный, что унесло циновки, из которых были сделаны хижины, и разметало заслоны из кустарника, которым прикрывали хижины, а люди ничего не видели из-за пыли.
Тогда мать ветра вышла из дома – их хижина осталась цела, так как они сами были ветрами. Она подошла к сыну, схватила его и поставила на ноги.
Он не хотел стоять и норовил снова улечься. Но мать удерживала его на ногах. И вот ветер утих, и пыль тоже улеглась. Поэтому мы говорим:
– Когда ветер лежит, он дует очень сильно. Когда же он стоит прямо, то утихает. Шум, который производит ветер, возникает от того, что он брыкается, и это шум от его коленей.
Теперь сын ветра превратился в птицу, он больше не ходит, как человек, а летает. Он живет в пещере, в горе, выходит оттуда и летает повсюду, а затем возвращается обратно. Он спит в пещере, а рано утром просыпается и вновь улетает на поиски пищи, потом возвращается в пещеру и спит там.