Св. Максим, Цареградец, рода знатнаго. Получив полное образование, и богословское, и философское, и всякое другое, какое требовалось в то время, он был взят Императором Ираклием в придворные и исправлял дела перваго секретаря с успехом и достойною похвалою.

Когда поднялась монофелитская ересь, в порождении которой виновен был и царь с патриархом, и начались смуты, и во дворце, и в городе, и в других областях царства, Св. Максим почел это благословным поводом к удовлетворению всегдашняго своего желания оставить мир и поступить в какую либо обитель. Уволившись от дел, поступил он в Хрисопольскую обитель (641 г.), и со всею ревностию предался аскетическим подвигам, по строгим отеческим уставам, являя в себе для всех и во всех отношениях пример достойный подражания. Почему, когда потребовался новый настоятель в обители, он единодушно всеми избран был на сие служение, которое и исправлял достодолжно, не поблажая себе и не человекоугодничая.

Между тем ересь монофелитская все росла и росла, поддерживаемая двором и патриархом; росли вместе с нею и смуты. Не терпя смут, Св. Максим оставил обитель и направился в Рим. Мимоходом, он останавливался на время в Картагене, в Африке, где, на бывшем там соборе, обличил несостоятельность монофелитства в лице случившагося там патриарха Константинопольскаго Пирра, бывшаго не у дел. За тем переплыл в Рим, где также скоро принял участие в соборе против монофелитов, собранном Св. папою Мартином, по случаю повеления царева – принять и подписать типик, или составленное им изложение исповедания веры, куда внесено было и монофелитское зломудрие. На сем соборе осудили и прокляли монофелитство, и типик царский, и всех приемлющих это еретическое учение. Затем такое соборное определение разослали всюду, по Западу и Востоку.

Разгневанный тем царь распорядился схватить и папу Св. Мартина, и Св. Максима, и привезти в Царьград. По доставлении их сюда, Св. Мартина, после неимоверных истязаний сослали в заточение в Херсонес, где он и скончался (655 г.). А Св. Максима принялись склонять на свою сторону, что и делали очень усердно: сначала в царских палатах; потом в узилище в Цареграде; далее в Фракийском городке, Визие, месте перваго заточения Св. страдальца; затем, по вызове оттуда, опять в Цареграде, в обители Св. феодора, где он был помещен, – в более торжественной и грозной обстановке. Дело производили сенаторы, присутствовали при сем иной раз и архиереи. Целью имелось убедить Св. Максима согласиться на их учение, или хоть подписать типик, или хоть молчать. Ничто не удалось. Истина православия в устах Св. Максима являлась всякой раз победоносною, и заставляла не молчать только, но и преклоняться противников. Мужество поборника истины покушались поколебать и обещаниями, и угрозами, и указаниями, как обойти истину не заметно для других, наконец на последнем собрании и побоями. Ничто не помогло; и Св. Максима сослали во второе место заточения чрез Селимврию в Перверу, в прибрежиях Мраморнаго моря к западной стороне.

Но врагам истины не спалось; и Св. Максим снова вызван был в Царьград для увещаний, окончательных, кои и велись с большею настойчивостию, но также безуспешно, в трех приемах: в царских палатах, в узилище, и опять в палатах, где постановлено было и последнее решение: оставить страстотерпца в живых, но наложит ему муки, тягчайшия смерти. И предали его с сею целью в руки градскаго епарха.

Этот же безчеловечный мучитель, взяв преподобнаго, ввел его в претор, повелел обнажить и, простерши на земле, бить острейшими жилами. И били старца Божия столь безчеловечно, что не осталось ни одного целаго места на теле его, и кровию обагрилась вся земля под ним. – За тем едва дышащаго ввергли его в темницу.

На утро взяли Святаго опять в претор, – и еще жесточайшей подвергли казни: отрезали ему язык, богоглаголивый и ересеобличителный, и отсекли руку правую ножем и млатом за писание учительных и обличительных книг. Потом, извлекши из претора, раздетаго и разутаго, влачили по торжищу на поругание, показывая народу отрезанные – - язык и руку.

Наконец после таких безчеловечных мучений и поруганий отослали Святаго в далекое изгнание, в Мингрелию; и там заключили в Схемарскую темницу, где, прострадав три года, всякую терпя нужду, Св, Максим отошел ко Господу, утешен быв пред смертию некиим известительным видением. Это было в 662 году. Память Святаго Максима совершается 21 января.

Св. Максим оставил много писаний, и догматических и обличительных, более же нравоучительных и аскетических. В Греческом Добротолюбии помещены из них: главы о любви, числом четыреста; семсот глав о Пресвятой Троице, и о воплощении Бога-Слова, – более же о добродетелях и страстях; и толкование о молитве Господней.

(Сохранена орфография оригинала)

1) Един есть Бог, – безначалный, непостижимый, всю всецело имеющий силу быть (сый), всякую совершенно мысль исключающий о когда и как есть, как для всех недоступный и никакою тварью непознаваемый в естестве Своем.

2) Все сущее называется домыслимым, познаваемым, – таким, – познанию о чем имеются доказательныя начала. Бог же именуется недомыслимым, но из домыслимаго, познаваемаго веруется, что Он есть.

3) Познания сотворенных вещей имеют в доказательство свое, собственныя основания естественным путем получаемыя, которыми естественно и определяются. Бог же по основаниям в сих вещах находящимся, только веруется, что Он есть, давая благочестивым исповедание и веру в то, что Он есть, твердейшую всякаго доказательства. Вера есть истинное познание, имеющее недоказываемыя начала, будучи удостоверением в вещах, превышающих ум и слово,

4) Бог есть начало, средина и конец всего сущаго: начало, как Творец, средина, как Промыслитель, конец, как Завершитель, ибо, как говорит Писание, из Того, и Тем и в Нем всяческая (Рим. 11, 36).

5) Нет души, боле досточестной, чем та, которая по естеству разумна. Бог, яко благий, создавая всякую душу по образу Своему, приводит ее в бытие самодвижною, – (свободною). – Потом каждая по произволению своему или честь избирает, или безчестие наживает, произвольно, делами своими.

6) Бог, как написано, есть Cолнце правды (Малах. 4, 2), всех равно осиявающее лучами благости Своей. Душа же, по настроению своему, обыкновенно бывает или воском, как Боголюбивая, или грязью, как веществолюбивая. Как грязь по естеству своему солнцем изсушается, а воск естественно им умягчается: так и всякая душа веществолюбивая и миролюбивая, приемля от Бога внушения вразумительныя и по настроению своему отревая их, жестеет, как грязь, и сама себя подобно Фараону, ввергает в пагубу; всякая же Боголюбивая душа при этом умягчается, как воск и восприемля отпечатления образов Божественных вещей делается в духе жилищем Бога.

7) Осиявший ум свой Божественными разумениями, слово приучивший Божественными песньми непрестанно чтитьТворца, и чувство освятивший непорочными на все взираниями, – сей к естественному добру бытия по образу приложил и благобытие по подобию произвольным благонастроением.

8) Хранит душу свою не оскверненною тот, кто ум свой понуждает помышлять о едином Боге и Его совершенствах, слово поставляет правым истолкователем и изяснителем сих совершенств, а чувство научил благочестно взирать на видимый мир и на все, что в нем, и душе возвещать о величии сокрытаго в том разума.

9) Бог, освободив нас от горькаго рабства тиранам – демонам, даровал нам человеколюбное иго Богочестия, – смирение, коим вся сила дьявольская укрощается, всякое же добро благоустрояется приявшим его иго, и сохраняется некрадомым.

10) Верующий боится Бога; боящийся Бога смиряется; смиряющийся кротким делается, прияв настроение, недоступное для нееетественных движений гнева и похоти; кроткий соблюдает заповеди; соблюдающий заповеди очищается; очистившийся озаряется; озарившийся сподобляется совозлежать с женихом – Словом – в сокровищнице тайн.

11) Как земледелец, обозревая поле, пригодное к пересаждению на него дерев, неожиданно нападает иногда на сокровище: так и всякий подвижник, смиренный и непритворный, и ровный по душевному настроению, чуждому зарослей земных страстей, подобно блаженнейшему Иакову, на вопрос отца о способе благоуспешности: что сие, еже скоро обрел еси, о чадо? может ответить, говоря: еже даде Господь Бог твой предо мною (Быт. 27, 20). Ибо, когда Бог без труда с нашей стороны подает премудрыя созерцания Своей премудрости нам, не ожидавшим того, то мы думаем, что внезапно обрели духовное сокровище. Искусный и опытный подвижник есть духовный земледелец, узреваемое посредством чувств в видимых вещах, как дикое дерево, пересаживающий на духовное поле и обретающий при сем сокровище, – благодатное узрение проявления Божией премудрости в сотворенных вещах.

12) Ищущий ведения для показности и не достигающий его, пусть не завидует ближнему, и не убивается скорбию; а лучше пусть пройдет приготовительный к ведению труд, как установлено, – труд деятельной добродетели. Люботрудно совершая сие наперед телом, он уготовит душу к приятию ведения.

13) Те, которые право с благочестивым намерением пекутся о познании вещей, никаких не держа в мысли видов на показность пред другими, встретят пресветлыя о них созерцания и найдут указания к вернейшему познанию самих себя. К таковым говорит закон: вошедши в землю обетования, наследуете грады велжи и добры, которых не создавали, домы полны всяких благ, которых не строили, потоки ископаны, которых не ископывали, винограды и маслины, которых не насаждали (Вт. 6, 10. 11). Ибо живущий не для себя, а для Бога, бывает исполняем Божественных даров, которые не всегда явны бывают по причине упрежающаго нападения страстей.

14) Лицемер, пока думает, что не разгадан, покоен бывает и молчит, довольствуясь славою, какую имеет от того, что кажется праведным; когда же бывает открыт, то язвительныя изрыгает слова, поношением других думая прикрыть собственную срамоту. Такому слово Писания, уподобив его порождению ехидны, как лукаваго, повелевает творить достойные плоды покаяния, т. е. сообразно с тем, чем он кажется, переделать и свое сокровенное настроение сердца.

15) С целью повредить ближнему притворяющийся другом есть волк, овчею одеждою прикрывающий свое злодейство. Такой, встретив простой нрав, или что-нибудь по христиански простосердечно сказанное или сделанное, схватывает и пожирает, и потом безчисленными обдает поношениями тех, на слова и нравы коих нападает, яко соглядатай свободы братий, яже о Христе (Гал. 2, 4).

16) Притворяющийся с злою целию молчаливым, устрояет кознь против ближняго; не успев же в этом, отходит к страсти своей приложив терзание сердца. Но молчащий пользы ради умножает дружбу, и отходит радуясь, как получивший просвещение разогнавшее тьму.

17) В собрании братий стремительно пресекающий слушание беседы, не скрывает (т.е. обнаруживает), что болит славолюбием, которым будучи уловлен предлагает он многия прямыя и непрямыя мысли о предмете речи, желая разстроить течение ея.

18) Мудрый, и уча и учась, желает учиться и учить одному полезному; а кажущийся мудрец, и вопрошая и вопрошаемый, предлагает одно то, что питает любопытство.

19) Каких благ благодати делается кто причастным по Божиему благоволению, те и другим независтно долженствует он передавать, по слову Господню: туне приясте, туне дадите (Мф. 10, 8). Скрывающий под землею дар оклеветывает даровавшаго, будто он жесток (Мф, 25, 24), и отрицается от добродетели, ради щадения плоти. Кто же врагам продает истину, тот потом будучи осужден и как славолюбивый, не перенося безславия, удавление приемлет.

20) Тем, которые еще боятся брани против страстей и страшатся нападения невидимых врагов надлежит молчать, т. е. в борьбе за добродетель не следует употреблять способ противоречия, но обращаться к молитве, предав Богупопечение о себе и защиту свою: каковым говорится в книге Исхода: Господь поборет по вас, вы же умолкните (Исх. 14, 14). Тем же, кои по поражении гонящих их врагов, взыщут, в чувствах благодарения, уразуметь какой бы им начать образ добродетели, следует иметь только открытым сердечное ухо и внимать что речет Господь, как повелено было Израилю: слыши Израилю (Втор. 6, 4)! А кто по очищении сердца неудержно вожделевает Божественнаго ведения, тому благоприлично благоговейное дерзновение, в следствие коего ему речется: что вопиеши ко Мне (Исх. 14, 15)? Итак кому, ради страха, положено молчание, тому прилично только прибегание к Богу; кому же повелевается слушать, тому приличествует готовность к услышанию и исполнению заповедей Божественных; а достигшему духовнаго разумения, пригодно непрестанное в молитве вопияние, как с испрашиванием отвращения зол, так с изъявлением благодарения за полученныя блага[1, 30].

21) Душа никогда не может простертися к познанию Бога, если Сам Бог, по благоснисхождению к ней, не коснется ея и не возведет ее к Себе. И ум человеческий никогда не мог бы настолько востечь горе, чтобы приять некое Божественное озарение, если бы Сам Бог не восторгал его, сколько возможно уму человеческому восторжену быть, и не просвещал Божественными осияниями.

22) Верующий только, по Евангелию, сдвигает гору (Мф. 17, 19) греха деятельною в добре жизнию, исторгая из себя прежнее пристрастие к чувственным вещам, непостоянным и изменчивым. Кто же возмог сделаться учеником, тот приемля от Слова руками преломления (ломти) хлебов духовнаго ведения, насыщет ижи тысячи, делами показывая размножающую силуСлова (Мф. 15, 32 и д.). А возмогший быть и Апостолом, врачует всяк недуг и всяку болезнь и бесов изгоняет (Мф. 10, 1): изгоняет бесов т. е. прогоняет действо страстей; болезни исцеляет, т. е. упованием возводит к благочестивому настроению лишившихся онаго; недуги врачует, т. е. разслабевших от лености возбуждает и укрепляет словом о суде. Но получивший власть наступать на змию и скорпию (Лук. 10, 19) истребляет начало и конец греха.

23) Апостол и ученик, конечно есть и верующий; но ученик не всегда Апостол, а всегда верующий; только же верующий не есть уже ученик и Апостол. Впрочем возможно, жизнию и созерцанием, и этому третьему (верующему) взойти в чин и достоияство втораго (ученика), и сему второму – в чин и достоинство перваго (Апостола).

24) Что во времени по временному порядку производится, то, достигши совершенства, останавливается, потому что тогда прекращается естественное его возрастание. Но что благодать Божия производит по порядку добродетельной жизни, то и достигши совершенства опять подвигается к возрастанию: ибо здесь так бывает, что конец одного служит началом другаго. Кто пресек в себе живущия в нем тленныя страсти деятельною добродетелию, тот вместе с сим начал другия Божественнейшия преобразования от славы в славу (2 Кор. 3, 18): поколику и Бог, в нем действующий, не престает творить добро, как и не начинал, потому что, как свойство света есть – светить, так Божие свойство есть творить благое. Почему, по закону, – соответствующему состоянию вещей временных, раждающихся и умирающих, чтится суббота пресечением дел; а по Евангелию, соответствующему состоянию вещей духовных и мысленных, она празднуется благоделанием добрых дел, хотя не разумеющие, что суббота ради человека, а не человек субботы ради, – и что Сын человеческий Господь есть и субботы, негодуют на это (Мр. 2, 27. 28).

25) Для вкушения духовнаго радования душе недостаточно одного покорения страстей, если не стяжет и добродетелей чрез исполнение заповедей. Не радуйтесь, говорит Господь, яко бесы вам повинуются, – т. е. действа страстей, радуйтесь же, яко имена ваша суть написаны на небесах т. е. что по благодати сыноположения ради добродетели переписаны вы в место (в графу) безстрастия.

26) Пока не исторглись мы умом до чистоты из природы своей и всего, что есть после Бога, дотоле не можем считать себя стяжавшими неизменный навык к добродетели. Ибо только, когда любовию установится в нас такое настроение, познаем мы силу Божественнаго обетования; потому что совершенная непревратность достойных водружена, как должно верить, там, где предварительно ум любовию своею укоренил силу. И не изшедший из себя и всего, о чем можно как нибудь помышлять, и не утверднвшийся в превышающем, всякое помышление молчании (умолкнутии всех умовых движений) никак не может быт свободен от превратности.

27) Великий Моисей, после того уже, как поставил скинию свою вне стана, – т. е. после того, как сердце свое и ум твердо установил вне всего видимаго, – начинает поклоняться Богу; и после того, как вступил во мрак, т. е. в безвидное и безвещное место ведения, там пребывает, священнейшия совершая таинства (или посвящается на то) (Исх. 33, 7; 20, 21).

28) Во Святом Писании различать можно плоть и дух, как бы оно было некииж духовным человеком. И кто сказал бы, что буква Писания есть плоть, а смысл его – дух или душа, тот не погрешил бы против истины. Явно же, что тот премудр, кто оставя плоть, как тленное нечто, весь прилепляется к духу, как нетленному.

29) Исполняющий закон жизнию и поведением воздерживается от одних дел страстных, принося Богу в жертву действо безсловесных страстей. И этого для него достаточно ко спасению по духовному детству его.

30) Пестунствуемый пророческим словом к отвержению дел страстных, прилагает и отложение сочувствия им и сосложения с ними, составляющихся в душе, чтобы, показывая себя воздерживающимся от греха худшею частию т, е. плотию, частию лучшею, т. е. душею, не быть скрытно грешащим с неудержимостию.

31) Евангельскую искренно восприявший жизнь и начало и конец греха отсекает в себе, и всякую совершает добродетель и делом и умом, принося Богу жертву хвалы и исповедания, как избавленный от действеннаго нападения страстей, и свободный от мысленной с ними брани, и одно имеющий ненасытное услаждение, питающее душу надеждою будущих благ.

32) Чувство, или ощущение впечатлений чувственных, сопровождает деятельного, – трудящагося над совершением добродетелей; а нечувствие, или неколебание чувственными впечатлениями присуще созерцательному, ум свой сосредоточивающему в Боге, отторгая его от плоти и мира, Тот, подвизаясь разделить душу от естественных уз сочувствия плоти, деятельным на добром пути трудом, часто чувствует себя утомленным и благонастроение свое ослабевающим; а этот, исторгнув занозы сего сочувствия упражнением и пребыванием в созерцании, ничем уже совершенно не может быть пленяем и удерживаем, сделавшись чистым от того, чем обыкновенно уязвляли и удерживали его желавшие овладеть им.

33) Как плод непослушания есть грех, так плод послушания есть добродетель, и как за непослушанием следует преступление заповедей и разсторжение союза с Тем, Кто дал заповеди, так за послушанием следует исполнение заповедей и теснейшее соединение с Заповедавшим. Соблюдший убо чрез послушание заповедь, и правду исполнил, и единение любви к Заповедавшему сохранил неразрывным. А преступивший чрез непослушание заповедь, и грех соделал и отторг себя от единения любви с Заповедавшим.

34) Кто после расторжения союза по причине преступления опять идет к возсоединению, тот вопервых удаляется от страстей, потом от страстных помыслов, потом от природы и всего природнаго (т. е. от вещественнаго мира), потом от вещей мысленных и ведения о них (т. е. от мира духовнаго), наконец претекши разнообразие планов Провидения (течение событий), неведомо как приближается к самой Единице: в коей единой узрев свою непревратность, радуется радостию неизглаголанною (1 Пет. 1, 8), как обретший мир Божий, превосходящий всякий разум (Филип. 4, 7), и того, кто сподобляется его, непрестанно охраняющий от падения.

35) Страх геенны понуждает вводимых в сказанный путь (новоначальных) избегать греха; желание воздаяния благ придает готовности преуспевающим в делании добродетелей; а таинство любви восторгает ум превыше всего тварнаго, соделывая его слепым для всего, что после Бога. Ибо только тех, кои соделались слепыми для всего, что после Бога, Господь умудряет, показывая ему Божественнейшее (Пс. 145, 8).

36) На Господе, как на некоем основании веры, возсозидая высокое здание благ, будем полагать (на сем основании) злато, сребро и камение честное, т. е. чистое и неподмесное Богословие, жизнь светлую и славную, Божественные помыслы, и маргаритовидныя созерцания; а не дрова, сено и тростие (1 Кор. 3, 12), т. е. не идолослужение или пристрастие к чувственному, не жизнь неразумную, не помыслы страстные, лишенные, как зрелых колосьев, премудрых разумений.

37) Посвящающий себя ведению да утвердит стопы души своей пред Господом неподвижно, как сказал Бог Моисею: ты же здесь стань со мною (Исх. 33, 2 и д.). Ведать однакож подобает, что и между стоящими пред Господом есть различие, если не мимоходом читается любомудрыми следующее: суть неции от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти, дондеже видят царствие Божие пришедше в силе (Мар. 9, 1). Ибо Господь стоящим пред Ним не всем всегда является во славе; но к тем, которые только вводятся на путь к Нему (новоначальным) приходит Он в виде раба, а тем, кои сильны следовать за Ним в восхождении на высокую гору Его Преображения, является в образе Божием, в коем Он был прежде бытия мира. Итак возможно, чтобы один и тот же Господь неодинаково являлся приступающим к Нему, но одним так, а другим иначе, сообразно с верою каждаго разнообразя видение.

38) О проходящем деятельную жизнь говорится, что он, временно проживает во плоти, как пришлец имеющий целию деланием добродетелей отсечь от души своей сочувствие к плоти и отторгнуть себя от вещественных прелестей. А о том, кто проходит жизнь созерцатедьную, говорится, что он в самой добродетели пришельствует, как в зерцалах еще и гаданиях созерцающий истину. Ибо еще неузрены им, чрез вкушение как бы лицем к лицу, подлинные виды чаемых благ, как оне есть. И всякий Святый в отношении к будущим благам образом ходит, вопия: пресельник аз есмь и пришлец, якоже вси отцы мои (Пс. 38, 7, 13).

39) Хорошо всегда, от всего упраздняясь, искать Бога, как нам повелено (Пс. 45, 11; 104, 4). Ибо хотя по свойству настоящей жизни, ища Его, мы не можем дойти до предела глубины Божией, но, может быть, и малость некую глубины Его достигнув, узрим Святых святейшее, и духовных духовнейшее. Это образно показывает и Архиерей, когда от Святаго (первая часть скинии), которое святее двора, входит во Святое святых, которое святее святаго.

40) Если Сын Бога и Отца, Бог – Слово того ради соделался Сыном человеческим и человеком, да человеков соделает богами и сынами Божиими: то да веруем, что будем там, где ныне есть Сам Христос, как глава всего тела (Кор. 1, 18), соделавшийся Предтечею о нас к Отцу по человечеству. Ибо в сонме богов, т. е. спасаемых, будет стоящим посреде Бог, разделяя удостоения (сколько кто достоин) тамошняго блаженства, без местнаго однакож отстояния достойных одних от других.

41) Кто исполняет еще страстныя вожделения плоти, тот живет в земле халдейской, как служитель и делатель идолов. Когда же, разсудив здраво, придет он несколько в познание подобающаго ему по естеству образа жизни (и возимеет к нему сочувствие); тогда, оставя землю Халдейскую, идет в Харран Месопотамский (Быт. 11, 28-31), – т. е. в состояние, сопредельное добродетели и греху, не чистое еще от чувственной прелести. А когда он пройдет за пределы этаго средняго чувственнаго разумения добра; тогда вступает в землю благую, т. е. в состояние, свободное от всякаго греха и неведения, которое не ложный Бог показывает и дать обещает, как награду добродетели, любящим Его.

42) Ревнующий обрести любомудрие в духе благочестия и в боевой ставши порядок против невидимых сил, да молится, чтоб с ним пребыли и естественное различение (добра и зла), свет коего не велик, и просветительная благодать Духа; из коих первое детоводит плоть к деятельной добродетели, а вторая световодит ум всему предпочитать сожительство с премудростию (Прем. Сол. 8, 2), коею разоряются твердыни зла и всякое возношение, взимающееся на разум Божий (2 Кор, 10, 4). Это показывает и Иисус Навин, просящий в молитве, да станет солнце прямо Гаваону, – т. е. да сохранится в нем незаходимым свет ведения Бога на горе мысленнаго созерцания, – и луна прямо дебри – (Иис. Нав. 10, 12), – т. е. да естественное различение добра и зла, лежащее над плотскою немощию, пребудет неизменным относительно добродетели.

43) Гаваон есть высокий ум; а дебрь – плоть, смиренная смертию. Солнце есть Слово, просвещающее ум, дающее ему силу к созерцаниям, и от всякаго неведения его избавляющее; а луна – естественный закон, обязующий плоть законно покориться духу к приятию ига заповедей. Естества же символом принимается луна, по причине изменчивости. Впрочем во Святых естество бывает неизменным, по причине неизменнаго навыкновения в добродетели.

44) Не вне самих ищущих должен быть иском Господь, но в себе самих ищущие должны искать Его верою, в делах свидетельствуемою, Близ ти глагол есть, говорит Апостол; во устех твоих и в сердце твоем, сиречь глагол веры (Рим. 10, 8); ибо искание и глагола веры есть искание Самого Христа.

45) Ни помышляя о высоте Божеской безпредельности, да не отчаяваемся в Божием человеколюбии, как бы оно, по такой высоте, не могло достичь до нас; ни воспоминая о безмерной глубине нашего чрез грехи падения, да не неверуем в возможность возстания умерщвленной в нас добродетели. То и другое возможно для Бога, – как низойти и просветить ум наш ведением, так и возставить опять добродетель в нас, и нас совозвысить с Собою, посредством дел правды. Да неречеши в сердцы твоем, говорит Апостол, кто взыдет на небо? сиречь Христа свести: или кто снидет в бездну? сиречь Христа от мертвых возвести (Рим. 10, 6. 7).

46) Подобно животным, живущие для одних чувств, злоупотребляют творения Божии на угождение страстям. Не внемля всем явному слову премудрости, да познают и прославят Бога из творений Его, и да уразумеют, откуда мы, что мы, на какой конец, и куда стремиться посредством видимаго созданы, они во тьме блуждают весь век свой, и одно неведение о Боге осязают обеими руками.

47) Одной букве Св. Писания внимающие и телесным по закону служением связующие достоинство души, думают жертвами безсловесных животных благоугодить Богу. У них много попечения о теле и внешних его очищениях, о красоте же души, искаженной ранами страстей они нерадят, тогда как ея ради произведено все множество видимых вещей и изданы весь закон и все Божественное слово.

48) То, что Господь лежит на падение и возстание многим во Израили (Лк. 2, 34), если то и другое взять в добрую сторону, будет означать: на падение в каждом из верующих страстей и злых помыслов, и на возстание добредетелей и всякаго Боголюбиваго помысла.

49) Страха ради Иудейска сидящие в горнище дверем заключенным (Ин. 20, 19), – т. е. страха ради духов злобы, в стране откровений, на высоте Божественных созерцаний твердо установившиеся, заключив подобно дверям, чувства, – приемлют не ведомо приходящаго Бога – Слова, Который, явясь им, не по чину чувственных явлений, дарует чрез: мир вам безстрастие, а чрез дуновение – причастие Духа Святаго, сообщает власть над злыми духами и показывает символы своих таинств.

50) Земля Халдейская есть страстная жизнь, в которой устрояют идолов греховных и покланяются им. Месопотамия есть образ жизни, то на одну то на другую из противоположных сторон склоняющийся. А земля обетования есть состояние (духа) исполненное всяких благ (духовных). Всякий подобно древнему Израилю нерадящий о сем благонастроении, опять низпадает в рабство страстей, и лишается дарованной свободы.

51) Заметить надо, что никто из Святых добровольно не отходил в Вавилон: ибо неуместно и неразумно любящим Бога вместо того, что благо, избрать то, что худо. Если же некоторые из них невольно были отведены туда вместе с народом, то под ними разумеем мы тех, кои не сами от себя, а по особому обстоятельству, ради спасения нуждающихся в руководстве, оставя высокое слово ведения, переходят к учению о страстях: по каковому обстоятельству и великий Апостол почел более нужным пребыть во плоти, т. е. продолжать преподавание нравственнаго учения, для учеников, тогда как все желание имел отрешиться от нравственнаго учения, и со Христом быть чрез премирное и простое духовное созерцание (Филип. 1, 29).

52) Как блаженный Давид, играя на гуслях, успокоивал давимаго злым духом Саула (1 Цар. 16, 23): так всякое слово духовное, сладостное по проникающим его мысленным созерцаниям, успокоивает страждущий эпилепсиею ум, освобождая его от давящей его злой совести.

53) Чермен с добрыми очами, подобно великому Давиду (1 Цар. 16, 12), есть тот, кто при светлости жизни по Богу, имеет светозарное подобно ей и слово ведения. В таких добрая деятельность сочетавается с созерцанием; – и первая блестит разными видами добродетелей, а вторая светит Божественными помышлениями.

54) Молящийся получить насущный хлеб, конечно не весь приемлет его, как он есть сам в себе хлеб, но как может приять приемлющий. Всем просящим дает Себя Хлеб – животный – (Ин. 6, 35), как человеколюбивый, не всем однакож поровну; но соделавшим великия дела правды больше, а тем, кои скудны такими делами, меньше: каждому сколько может приять достоинство (или благонастроение) его ума.

55) Тому, кто деятельно проходит жизнь, Господь присущь посредством добродетелей, а от того, кто ни во что ставит добродетель Он отсутствует. И опять, мужу созерцательному Он присущь чрез истинное ведение вещей; от того же, кто в какой либо мере в сем погрешает, отсутствует.

56) В начале обучения людей ко благочестию дело обыкновенно идет так, как бы оно относилось только к телу. И беседуем мы на первых порах приступления к Богочестию более по букве, нежели по духу. Потом мало по малу приступая ближе к духу, и плотяность речений утончая духовными созерцаниями, в чистом чисто бываем уже мы Христе, сколь ко это возможно людям; так что можем говорит по Апостолу: аще и разумехом по плоти Христа, но ныне ктому неразумением (2 Кор. 5, 16). Это по причине простаго (или чистаго) приступания ума к Слову без покровов на Нем, так как мы преуспели уже от плотскаго разумения Слова взойти к узрению славы Его, яко Единороднаго от Отца (Ин. 1, 14).

57) Кто начал жить жизнию во Христе, тот превзошел правду и подзаконную и естественную: что давая разуметь Божественный Апостол говорит: во Христе Иисусе ни обрезание что может, ни необрезание (Гал. 6, 15), – словом – обрезание обозначая подзаконную правду, а словом: необрезание – намекая на подобную же праведность по закону естества.

58) Слово Божие есть путь (Ин. 14, 6) для тех, кои, проводя деятельную жизнь, верно и твердо текут поприщем добродетели, не уклоняясь ни на десно по тщеславию, ни на шуе поползновением на страсти, – и по Богу направляя стопы свои: чего до конца не соблюдши Аса, царь Иудейский (3 Цар. 15, 23), заболел, как о нем говорится, под старость ногами, как разслабевший и обезсилевший тещи далее путем жизни по Богу.

59) Аз есмь дверь, сказал Господь (Ин. 10, 9). Ибо Он тех, кои добре совершили весь путь добродетелей, в непорочном течении деятельной жизни своей, вводит в область ведения и как свет, показывает им пресветлыя сокровища премудрости. Один и тот же Он есть и путь, и дверь, и ключ, и царствие: путь, как путеводитель; ключ, как отпирающий достойным вход к Божественным сокровищам; дверь, как вводитель; царствие, как наследуемый, и по причастию во всех сущий.

60) Господь называется светом, жизнию, воскресением, истиною: Светом, и как озаритель душ, и как отгнатель тьмы неведения, и как просветитель ума к уразумению недоуменных вещей, и показатель таинств, доступных одним чистым; жизнию, как податель, душам, возлюбившим Его, подобающаго движения в области Божественных вещей; воскресением, как возбуждающий ум от мертваго пристрастия к вещественному и делающий его чистым от всякаго тления и мертвости; истиною, как дающий достойным неизменное расположение к делам благим.

61) Прославляет Бога в себе, не тот, кто словами только благоговейно чтит Бога, но кто ради Бога из-за заповедей терпеливо переносит страдания и труды. Таковый взаимно Богом прославляется славою сущею в Боге, как награду за добродетель по причастию нося в себе благодать безстрастия. Ибо всякий, прославляющий Бога в себе страданиями из-за добродетели в деятельной своей жизни, и сам в Боге прославляется чрез безстрастное озарение Божественными лучами в состоянии созерцания. И Господь, грядущи на вольную страсть говорит: ныне прославися Сын Человеческий, и Бог прославися о Нем. Аще Бог прославися о Нем, и Бог прославит Его в Себе, и абие прославит Его (Ин. 13, 31. 32). Отсюда явно, что за страданиями ради добродетели последуют Божественные дары благодати.

62) Пока душа совершает свое от силы в силу и от славы в славу прехождение, т. е. от добродетели преуспеяние в большей добродетели, и от ведения восхождение к высшему ведению, дотоле она неперестает быть пришельцею, по сказанному: много пришельствова душа моя (Пс. 119, 6). Ибо велико разстояние, и множество должно пройти ей степеней ведения, пока пройдешь в место селения дивна даже до дома Божия, во гласе радования и исповедания, шума празднующаго (Пс. 41, 5), – всегда к гласам глас, к духовным гласам духовный глас прилагая в преуспеянии в духовных созерцаниях, с радованием об умноузренных вещах, – с радованием и соответственным благодарением. Такия празднества совершают все, получившие благодать Духа, вопиющаго в сердцах их: Авва Отче (Галат. 4, 6).

63) Место селения дивна есть безстрастное и непоколебимое благонастроение к добродетелям, по коему Бог – Слово, пришедши, благоукрашает душу разными красотами добродетелей, как скинию. Дом Божий есть из многих и разных созерцаний составившееся ведение, по коему Бог, посетив душу, исполняет ее множеством мудрости. Глас радования есть взыграние души при взоре на множество добродетелей. Исповедание есть благодарение за славное насыщение или исполнение премудростию. Шум есть непрестанное таинственное славословие, из смешения обоих, т. е. радования и исповедания, слагающееся.

64) Мужественно преодолевший плотския страсти, и довольно побед одержавший над нечистыми духами, и помышления их изгнавший из своей душевной области, да молится, чтоб ему дано было сердце чистое и дух правый обновился во утробе его, т. е. чтоб благодатию Божиею совершенно очиститься ему от помыслов худых и исполниться помышлений Божественных.

65) Соделавший сердце свое чистым не только познает смысл и значение вещей второстепенных и после Бога сущих, но, прошедши все их, зрит некако и самаго Бога: в чем – крайнейший предел благ. Посетив такое сердце, Бог удостоивает Духом начертывать на нем Свои письмена, как на скрижалях Моисеевых, в такой мере, в какой оно само себя возрастило доброю деятельностию и созерцанием, по заповеди, таинственно повелевающей: расти и множитися (Быт. 35, 11).

66) Ум Христов, который приемлют Святые, – по сказавшему: мы же ум Христов имамы (1 Кор. 2, 16), – приходит не по лишению собственной нашей умственной силы, и не как существенно и лично переходящий в наш ум (на его место): но как своим качеством освещающий силу нашего ума и к одному с собою уносящий его действию. Ум Христов, по моему, имеет тот, кто о всем помышляет в Его духе, и чрез все приводится к мысли о Нем.

67) Мы называемся телом Христовым, по слову Апостола: вы есте тело Христово, и уди от части (1 Кор. 12, 27), – не по лишению наших тел, Его телом бывая, и не потому, чтобы Он лично переходил в нас, или разделялся по членам; а потому, что, подобно плоти Христовой, и наша освобождается от греховной тли. Ибо как Христос по естеству был безгрешен и плотию и душею, как человек; так и мы, верующие в Него и в Него облекшиеся Духом можем произволением быть в Нем без греха.

68) Пока кто в этой жизни находится, дотоле, сколько бы ни был совершен, по здешнему состоянию, в деятельности и умозрении, отчасти только имеет и ведение, и пророчество, и залог Святаго Духа, но не во всей полноте, – имея некогда придти в совершенное состояние, которое достойным показывает истину лицем к лицу, как она есть сама в себе: так что он не часть только полноты будет иметь, но самую полноту всю будет носить в себе по причастию. Ибо Апостол говорит, что тогда все (т. е. спасаемые) достигнут в миру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13); в Немже суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна (Кол. 2, 3); по проявлении чего еже отчасти упразднится (1 Кор. 13, 10).

69) Некоторые ищут, каково будет состояние удостоиваемых совершенства в Царствии Божием? Будет ли там преуспеяние и прехождение (к лучшему и лучшему) или будет одно, установившееся до неизменности положение? Как будут тогда тела и души, и как об этом думать? На это, подумавши, кто нибудь может сказать, что как в отношении к телесной жизни, пища имеет двоякое значение, – то она служит к возрастанию, то к сохранению питаемых, – именно, – пока достигнем совершенной меры возрастания телеснаго, питаемся для возрастания, а когда тело остановится в прибавлении увеличения, тогда питается оно не для возрастания, а для сохранения: так и в отношении к душе пища двоякое имеет значение. Питается она добродетелями и умозрениями, когда преуспевает, пока, прешедши все сущее, достигнет в меру возраста исполнения Христова: но достигши сего, останавливается в преуспеянии или прибавлении себе возрастания положенными средствами, и будучи питаема, непосредственно пищею нетленною, способом превышающим разумение, а, может быть, по тому самому и высшим возрастания, приемлет ее уже только для сохранения даннаго ей Боговиднаго совершенства и для изъявления безмерных услаждений от пищи оной, по коей приемля присещающее ее всегда одинаково благобытие, она бывает богом по причастию Божественной благодати, и сама преставши от всех по уму и чувству действий, и вместе с собою заставив престать и естественныя действия тела, сообоженнаго вместе с нею в мере доступнаго ему обожения; так что чрез душу и тело просиявает един Бог, с препобеждением естественных их признаков преизбытком славы.

70) Ищут некоторые из любящих до всего доходить, в чем будет состоять различие вечных обителей и обетованных наследий, – местом ли оно будет определяться, или количеством и качеством духовных совершенств каждаго? И одним кажется первое, а другим – второе. Кто познал, что есть: царствие Божие внутрь вас есть (Лук, 17, 21) и что: в дому Отца Моего обители многи суть (Ин. 14, 2), тот станет на сторону втораго.

71) Царство Бога и Отца по вседержительству есть во всех верующих, по благодати же в тех, которые всецело отложили всякое расположение к естественной жизни, – душевной и телесной и стяжали жизнь духовную; так что могут говорить: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20).

72) Возмогший трудами доброделания умертвить уды, сущия на земле (Кол. 3, 5) и чрез исполнение заповедей Слова победит сущий в нем мир, никакой не будет иметь скорби, как оставивший уже мир и начавший пребывать во Христе, победителе мира страстнаго и всякаго мира подателя. Ибо неоставивший пристрастия к вещественному, конечно будет иметь скорбь, изменяясь в чувствах вместе с изменением того, что изменчиво по природе; а начавший быть во Христе, ни под каким видом не возчувствует уже изменения в вещественном, каково бы оно ни было. Почему Господь говорит: сия глаголах вам, да во Мне мир имате: в мире скорбни будет, но дерзайте, яко Аз победих мир (Ин. 16, 33). То есть во Мне, Слове, вы иметь будете мир, будучи избавлены от превратности и смятения земных вещей и страстей в мире же, т. е. в пристрастии к вещественному будете иметь скорбь, по причине непрестаннаго в нем одного в другое изменения. Скорбь будут иметь оба, и действующий добродетельно, по причине соединеннаго с тем труда, и любящий мир, по причине потерь и лишений в вещественном; но у одного она спасительна, а у другаго разорительна и пагубна. Для того же и другаго покой есть Господь: для перваго тем, что по трудах доброделания дает ему покой безстрастия в состоянии созерцания; а для втораго тем, что чрез покаяние отнимает у него обычное пристрастие к тленному.

73) Нам надлежит быть не только телесных страстей убивателями, но и душевных страстных помыслов истребителями, подражая тому Святому, который говорит: во утрия избивах вся грешныя земли, еже потребити от града Господня вся делающия беззакония (Пс. 100, 8); т. е. телесныя страсти душевныя беззаконнующия помыслы.

74) Кто с благочестивым и правым ведением сохранит путь добродетели непокривленным чрез уклонения на противную ей сторону: тот будет уразумевать бывающее ему ради безстрастия посещение Божие, как уверяет тот же Святый Пророк, говоря: пою, и разумею, в пути непорочни, когда приидети ко мне (Пс. 100, 2).

75) Вводимому на путь благочестия не должно руководствоваться одною благостию к исполнению заповедей, но и памятованием о строгости судов Божественной правды почаще быть возбуждаему на подвиги; чтоб как любовию вожделевать Божественное, так страхом воздерживаться от худаго. Почему говорит: милость и суд воспою тебе, Господи (Пс. 100, 1), свидетельствуя, что как любовию услаждаемый молитвенно с Богом беседует, так страхом укрепляемый песнь к Нему возсылает.

76) Едино есть пребезначальное и пресущественное благое Существо, Триипостасная Единица, Отец, Сын и Дух Святый, трех безпредельных безпредельное сосущие; относительно бытия Коего, как Он есть, что есть и каков есть, для сотворенных умов недоступно всякое разумение. От всякаго убегает оно уразумений умствующих, отнюдь не исходя из естественной своей внутри сокровенности, и всякое всех ведений безмерно превосходит ведение.

77) Един Бог Отец, Единаго Сына Родитель, и Единаго Духа Святаго Изводитель; Единица неслиянная, и Троица нераздельная; Ум безначальный, Единый Родитель Единаго, существенно безначальнаго Слова, и Единой присносущной Жизни, т. е. Духа Святаго, Источник.

78) Един Бог, Единица безначальная и пресущная, частей неимеющая и нераздельная; один и тот же и Единица и Троица.

79) Раждается Христос Бог, и, с приятием плоти, имеющей разумную душу, соделывается человеком, – Он даровавший бытие всему сущему из несущаго, Котораго Дева родив преестественно, не лишилась никакого знамения девства. Ибо как Он человеком соделался, не изменив естества и не преложив силы; так и родившую Его и материю содевает и сохраняет Девою, в одном и том же на чудо чудом указывая и вместе каждым из них прикрывая другое. Бог Сам по Себе, по естеству Своему, всегда таинственно сокровен, и если выводит иногда Себя из естественной Своей сокровенности, то так, что самым проявлением ея делает ее еще более сокровеннейшею. Так (и в Своем рождении человеком) Он делает Деву раждающею материю, так, что само рождение содевало неразрешимыми узы девства.

80) Будем с верою смотреть на таинство Божественнаго воплощения, и, только прославлять без пытливости Того, Кто благоволил быть сему для нас. Ибо кто, надеясь на силу изследования своего разума, может изречь, как Бог – Слово зачинается? Как без семени образуется для Него плоть? Как раждается без истления? Как Матерь та, которая и по рождении пребыла Девою? Как превыше всякаго совершенства Сущий преуспевает возрастом (Лук. 2, 52)? Как чистый крещение приял? Как насыщал Сам алчущий? Как Сам утруждающийся подавал силу? Как Сам страждущий подавал исцеления? Как Сам умирающий оживотворял? И, – изрекая первое последним, – как Бог человек бывает, и – что еще паче таинственнейше есть, как Слово, по ипостаси существенно есть во плоти, по естеству ипостасно все пребывая во Отце? Как один и тот же и Бог есть по естеству, и стал естественно человеком, отнюдь не отрекшись ни от какого естества, ни от Божескаго, по коему Бог есть, ни от нашего, по коему стал человеком? – Все сии таинства вмещает одна вера, исповедающая сущими вещи, кои суть выше слова и разума (Евр. 11, 1).

81) Адам преслушав заповедь, узнал, что рождение естества нашего имеет начало от чувственной сласти. Господь, изгоняя сию из естества, не признал уместным для Себя зачатие от семени. Жена, преступившая заповедь, показала, что рождение естества нашего начинается муками. Господь, отревая сии от естества, родившись, не попустил родившей потерпеть истление; чтобы вместе и произвольную сласть и по причине ея непроизвольныя муки изять из естества, соделавшись истребителем того, чего не был Творцем, – и чтобы научить, что в духе таинственно должна зачинаться другая жизнь, начинающаяся, может быть, муками и болезнями, но оканчивающаяся всячески услаждением Божественным и обрадованием безконечным. Для сего бывает человеком и раждается, как человек, Создавший человека, да спасет человека, и страсти страстьми уврачевав, явится умертвителем наших страстей, паче естества Своими по плоти лишениями человеколюбно обновляя наши духовныя благорасположения.

82) Для добродетели благотворно подвизаться среди болезненных трудов; ибо в таком случае она благодушно все претерпевающим в награду приносит безстрастие души, по коему душа любовию соединяясь с Богом отторгается расположением от плоти и мира. Измождение тела есть укрепление души.

83) Увлеченные обольщением чувственной сласти, предпочли мы истинной жизни смерть. Понесем же благодарно убивающий сию сласть труд телесный, чтобы, когда смертию ея уничтожится вместе с нею чрез нее произшедшая смерть, восприять возвращающуюся к нам жизнь, прежде проданную за сласть, а теперь опять купленпую за немногие труды плоти.

84) Если, когда плоть здорова и в довольстве, обычно возрастает сила греха; то явно, что когда она в скудости, юнеть следует силе добродетели. Будем же нести мужественно измождение плоти, – сию очистительницу душевных скверн, и виновницу будущей славы. Недостойни бо страсти нынешняго времени к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8, 18).

85) Как врачи, тело врачующие, не одно и тоже для всех предлагают лекарство; так и Бог, врачуя душевныя болезни, не один, для всех пригодный, знает способ врачевания; но каждой душе, подавая благопотребное, совершает исцеления. Возблагодарим же Его, будучи врачуемы, хотя бы бывающее с нами и муку имело: ибо конец блажен.

86) Ничто так не обличает настроения души, как возстания плоти изможденной: ибо если она поддастся им, то покажет, что любит плоть паче Бога; а если пребудет непоколебленною такими приражениями, то обнаружит, что чтит добродетель паче плоти; ради чего Бога сожителем в себя восприимет, благоволившаго ради ея страдать нашим естеством, и, как древле ученикам, взывающаго: дерзайте, яко Аз победих мир (Ин, 16, 33).

87) Если все Святые были причастны обучительному наказанию; то будем вместе с ними благодарны и мы, когда обучительно наказуемы бываем, чтоб сподобиться быть причастными и славы их. Егоже любит Господь наказует, биет же всякаго сына, егоже приемлет (Прит. 3, 12; Евр. 12, 6).

88) Адам прияв ребро (жену из ребра), предлагавшее ему сласть, изверг человечество из рая. А Господь, благоволивший пронзенным быть копием в ребро, ввел в рай разбойника. Возлюбим же болезненное преутруждение плоти и возненавидим ея сласти: ибо то вводит в рай и делает причастными благ его; а те изгоняют из него и лишают благ его.

89) Если Бог страждет плотию, быв человек; то кто не порадуется, когда страдает, имея Бога соучастником в страдании? Ибо спострадание Ему виновно бывает царствия. Истинен сказавший: с Ним страждем, да и с Ним прославимся (Рим. 8, 17).

90) Если всячески необходимо болезновать, по причине срастворенной прародителем с нашим естеством сласти; то будем доблестно переносить временныя болезненности, притупляющия в нас жало сласти, и избавляющаго нас вечных за нее мучений.

91) Конец всех благ есть любовь, так как она всех ходящих в ней ведет, приводит и приближает к верховнейшему из благ Богу, виновнику всякаго блага, как всегда верная, никогда неотпадающая и всегда неизменною пребывающая. Вера есть основание, за нею следующих – надежды и любви, как твердо установляющая истину. Надежда есть крепость, – стоящих по краям ея, справа и слева, – любви и веры, как собою самою обеим им показующая верность (веруемаго) и достолюбезность (любимаго), и путь к тому творить собою научающая. Любовь есть исполнение их, как вся все последнее желательное обемлющая, и упокоение в нем подающая, вместо веры в то, что есть, и надежды того, что будет, вводя собою (и в себе) обладание сим, как настоящим и вкушение того, как присущаго.

92) Есть три зла, величаишия и злоначальныя, и всякаго, сказать просто, зла породители: неведение, самолюбие и ненависть, друг с другом родственно сочетанныя и взаимно друг друга поддерживающия. Ибо от неведения Бога – самолюбие, а от этого – ненависть в отношении к соестественному. И никто не противоречит тому, что лукавый производит и возбуждает их в нас, научая нас злоупотреблять своими силами – разумом, вожделением и энергиею.

93) Надлежит разумом, вместо неведения, к Богу возноситься чрез познание Его взысканием, – вожделением, очистив его от страсти самолюбия, только к Богу устремляться всем желанием, – энергиею, отрешив ее от ненависти, усидиваться улучить единаго Бога и создать в себе Божественную и блаженную любовь, с Богом соединяющую и Богом являющую Боголюбца, – любовь, которая из них (т. е. Боговедения и Богожелания) и ради которой они.

94) Когда отвергнем самолюбие, – это, как я сказал, начало и матерь всех зол, тогда вместе с ним отторгнется и все, что из него: ибо когда его не будет, тогда никакой вид или след зла не может уже никак устоять в нас.

95) Надлежит нам так себя самих и друг друга чтить и любить, как Сам Христос первый Своим примером показал, благоволив пострадать за нас.

96) Действо и доказательство совершенной любви к Богу есть искреннее и благожелательное расположение к ближнему. Ибо не любяй брата, егоже виде, Бога, Егоже невиде, как может любити, говорит Божественный Иоанн(1 Ин. 4, 20).

97) Вот дверь, коею входящий вступает во Святая Святых и сподобляется быть достойным зрителем непристулной красоты Святыя и царственныя Троицы.

98) Не возможно содружиться с Богом нам, бунтующим против Него страстьми и охотно платящим дань греха злому тирану и губителю душ, диаволу, если прежде не возстанем решительною войною против этого лукаваго. Ибо дотоле мы состоим врагами и противоборцами Богу, не смотря на то, что прилагаем к себе имя верных, пока самоохотно рабствуем страстям безчестия. И никакой нам не будет пользы от мира мирскаго, когда душа наша худа по своему настроению, возстает против своего Творца и не хочет быть под Его царскою властию; между тем, как продает себя безчисленным злым господам, ввергающим ее в грехи, и льстиво научающим вместо спасительнаго пути избирать паче путь, ведущий в пагубу.

99) Бог на то создал нас, чтоб мы соделывались общниками божескаго естества (2 Пет. 1, 4), и причастниками Его присносущности, и подобными Ему являлись (1 Иоан. 3, 2) по благодатному обожению, ради коего все сущее устроено и пребывает, и не сущее еще приводится в бытие и пораждается.

100) Если хотим именоваться и быть Божиими, то восприимем подвиг – не предавать страстям Слова, подобно Иуде, или не отрекаться от Него, подобно Петру. Отречение же от Слова есть отказывание делать добро из-за какого-либо страха, а предательство есть преднамеренное согрешение делом и самоохотный порыв к согрешению.

101) Самолюбие и плотское мудрование людей, отторгши их друг от друга, и криво истолковав закон, разсекло единое естество (едино-естественных) на многия части, и введши в силу ныне всех обдержащее жестокосердие, таким настроением вооружило природу саму против себя (т. е. людей друг против друга). Почему всяк кто здравым смыслом и благородным мудрованием успеет уничтожить такое настроение природы, самому себе прежде других, оказывает милость, настроив сердце свое, как следует по природе, и к Богу по такому настроению естественно приближась и показав на себе, что значит быть по образу, и как благолепно Бог в начале создав нашу природу подобною Себе и преясно отображающею в себе Его собственную благость, устроил ее во всем себе самой равною, не буйною, мирною, не возмутительною, с Богом и с самой собою тесно любовию связанною, – такою, по коей мы Бога обемлем вожделенно (т.е. как вожделенное благо), а друг друга сочувственно (как одного сущих естества).

102) Человеколюбивый Бог для того соделался человеком, чтобы человеческое естество (т. е. всех людей), собрать к Себе, и остановить его от падкости на зло; по коей оно само на себя разделяется, и само против себя возстает, никакой не имея остановки, по причине непостоянной подвижности (изменчивости) расположения в отношении к другим.

103) Отречемся, сколько силы есть от удовольствий настоящей жизни и от страха прискорбностей ея, и всеконечно избавимся от всякаго страстнаго помысла и от всякой злокозненности демонской. Ибо ради удовольствия любим мы страсти, и по причине прискорбностей бегаем добродетели.

104) Прелесть и сласть греха обыкновенно исчезает вместе с приведением в исполнение способов, коими он совершается; почему человек, находя по указанию самаго опыта, что за всякою сластию греховною преемственно всегда следует скорбное неудоволствие, к сласти возимел все стремление, а к неудовольствию и прискорбности – все отвращение, – первую изыскивая всею силою, а вторыя предотвратить всячески стараясь, полагая, – что впрочем совсем невозможно, – сим способом отделить их друг от друга, и только одним удовольствием услаждать свое злое самолюбие, не терпя совершенно никакой прискорбности, забыв, как обычно в ослеплении страстию, что сласть греховная никогда не бывает без горечи неудовольствия. Ибо с сластию греховною срастворена естественно горечь скорби, хотя вкушающие и забывают об этом по причине возобладания над ними страстной сласти: так как обладающее всегда так занимает внимание, что совсем закрывает от чувства, что предлежит потом. Таким-то образом за сластьми по самолюбию гоняясь, всякой горечи же, по той же причине стараясь всячески избегать, мы безчисленныя в себе поражаем тлетворныя страсти.

105) Не испытывает никто такого чувства сласти и горечи, когда освободивпшсь от всякой плотской склонности соединяется или наче прилепляется умом к Богу, во истину достолюбезному, дражайшему и превознесенному благу.

106) Как Богу никто не может чисто служить иначе, как совершенно очистив душу: так и твари не может он служить не лелея тела самоугодливо. Совершая это тлетворное телесное служение, и потому самому сластолюбив сущи, человек непрестанно имел в силе и действии сласть и горечь, вкушая всегда от древа преслушания, в коем в одно и тоже время растворено познание добра и зла, чувством испытываемое на самом деле.

107) Где разум не властвует, там обыкновенно присуща власть чувственная, с коею некако срастворена сила греха, чрез сласть влекущая душу к жалению сродной с нею по естеству плоти: в следствие коего она на себя прияв, как бы естественное ей дело, страстное и сластолюбное попечение о плоти, отводит человека от настоящей естественной жизни, и склоняет его сделаться для себя устроителем неимеющаго самостоятельнаго существования зла.

108) Зло для разумной души есть забвение естественных своих благ, происходящее от страстнаго отношения к плоти и миру, которое ум, став руководителем, уничтожает по своему ведению духовных порядков, истолковывая, как следует, происхождение и природу мира и плоти, и гоня душу в сродную ей область духовную, куда отнюдь не переступает закон греха, не имея чувства, которое могло бы послужить ему, как бы мостом для препровождения его к уму (или в, умную духовную область); так как прежния отношения сего чувства к душе уже разрушились и все чувственныя зрелища пройдены мимо, так что ум перешед их, уже совсем не чувствует их, став чужд им по настроению, как и по природе.

109) Как ум, держа страсти в своей власти, делает чувства орудиями добродетели; так и страсти, когда держат ум в своих руках, настраивают чувства ко греху. И надобно трезвенно смотреть и обсуждать, как следует душе блюсти подобающий добрый образ действования, пользуясь тем же к порождению и утверждению добродетелей, чем прежде пользовалась при совершении грехов.

110) Святое Евангелие вводит отречение от плотской жизни и восприятие жизни духовной. Я говорю о тех, кои всегда умирают (1 Кор. 15, 31) по человеку, т. е. по человеческой во плоти в мире сем жизни, живут же только для Бога Духом, по Божественному Апостолу, – живут никак уже не своею жизнию, но живущим в себе имеют Христа (Гал. 2, 20). Таким же образом мертвыми плотию почитаются и те, которыя имеют в мире сем великия скорби, мучения и притеснения, и с радостию терпят гонения и всякаго рода искушения.

111) Всякая страсть слагается и пораждается от сочетания чего либо чувственнаго с чувством, при уклонении естественных деятельных сил, – разумею, – раздражения, или похотения, или разума, – от праваго естественнаго своего образа действования. Если теперь ум, усмотрев цель этого их друг с другом сложения, т. е. чувственнаго предмета, чувства и естественной деятельной силы в сем учавствующей, возможет своим разсуждением каждое из сих воззвать в свойственный им по природе чин, и каждое созерцать само по себе, т. е. чувственный предмет без отношения к нему чувства, чувство без сродства с ним чувственнаго предмета, и деятельную силу в сем учавствующую, вожделение, к примеру сказать, или другую какую, без страстнаго к предмету чувственному и чувству расположения, не давая самой страсти направлять его умозрение – если, говорю, успеет ум это сделать; то он измельчит и разсеет подобно тельцу, слиянному древле Израилем (Исх. 32, 20), это сложение страсти, какая бы там она ни случилась, и разсыплет ее по воде ведения, совершенно уничтожив и самое тонкое помышление о страсти, чрез возвращение производящих ее вещей, к тому чину, какой свойствен им по природе.

112) Жизнь, запятнанная многими грехопадениями от плотских страстей есть оскверненная одежда (Иуды – 23). Ибо образом своей жизни, как одеждою какою, всякий человек обыкновенно проявляет каков он, праведен, или неправеден: один имеет одежду чистую, т. е. жизнь добродетельную, а у другаго жизнь вся испачкана злыми делами. – Или лучше оскверненная от плоти одежда есть внутреннее настроение и расположение, которое дает образ душе, какой имеет она по совести (или пред совестию), в силу воспоминания об исходящих от плоти худых днижений и действий, – каковую одежду непрестанно видя на себе, она (душа) поражается зловонием страстей. Ибо как от духа чрез разумное сочетание добродетелей одной с другою, в душе делается одежда нетленная, – коею облекшись, она является доброю и преславною: так от плоти чрез сплетение разных страстей, по сродству их одной с другою, производится для ней некая одежда нечистая и испачканная, являющая собою, какова душа, налагая на нее другой образ и подобие вместо Божественнаго.

113) Твердое и верное основание надежды на обожение для естества человеческаго есть вочеловечение Бога, в такой мере делающее человека богом, в какой Сам Бог соделался человеком. Ибо явно, что соделавшийся без греха человеком, может обожить и естество без преложения его в Божество в такой мере возвысив его до Себя, в какой Сам смирил Себя человека ради. – Чему таинственно поучая, великий Апостол говорит, что в вецех грядущих явится на нас презельное богатство благости Божией (Еф. 2, 7).

114) Нечистотою сластей, как ржавчиною, покрытую душу очищает болезненный труд, и совсем истребляет в ней всякую склонность к вещественному, когда она делом познает вред от любления его; чего ради Бог попускает диаволу, по праведному суду, угнетать людей мучительными скорбями.

115) Удовольствие и скорбь, и следующия за ними пожелание и страх, не были первоначально созданы вместе с естеством человеческим: иначе они принадлежали бы к числу черт, определяющих сие естество; но говоря согласно с учением великаго Григория Нисскаго, оне введены после потери свойственнаго нашей природе совершенства, быв привиты к неразумнейшей части нашего естества; и чрез них тотчас по преступлении заповеди обнаружилось явно и ясно наше подобие безсловесным животным, вместо блаженнаго образа Божия. Ибо надлежало, чтоб по омрачении достоинства разумности, человеческое естество праведно несло наказание от того самого, чем оно усвоило себе черты неразумности. Так премудро устроил Бог, чтоб человек приходил чрез то в чувство превосходства разумности.

116) Хороши бывают и страсти в руках ревнителей о добром и спасительном житии, когда, мудро отторгши их от плотскаго, употребляем к стяжанию небеснаго; именно: когда вожделение соделываем стремительным движением духовнаго возжелания Божественных благ; сластолюбие – живительным радованием под действием восхищения ума Божественными дарами; страх – предостерегательным тщанием о том, как бы не подвергнуться будущему мучению за прегрешения; печаль – раскаянием направленным на исправление настоящаго зла; и коротко сказать, когда страстями этими будем пользоваться к уничтожению или предотвращению настоящаго или ожидаемаго зла, равно как к стяжанию и сохранению добродетели и ведения, подобно тому, как мудрые врачи уничтожают или предотвращают сущее уже в теле повреждение от яда или имеющее проявиться телом ядовитаго зверька ехидны.

117) Закон перваго Завета деятельным любомудрием очищает естество наше от всякой скверны; а закон Завета Новаго созерцателным тайноводством мысленно возводит ум от телеснаго к сродным ему зрелищам вещей мысленных.

118) Св. Писание лишь только вводимых (новоначальных) и еще в предвратиях Божественнаго двора добродетелей находящихся, называет боящимися (руководящимися страхом); стяжавших же соразмерный навык в разумении и в образе совершения добродетелей, обыкновенно называет преуспевающими; а тех, кои духовным разумением взошли на самый верх истиннаго ведения добродетелей, называет совершенными. Итак отвратившийся от ветхаго вращания в страстях, и все свое расположение, по действию страха, предавший Божественным заповедям, никакого из благ, подобающих новоначалным, не лишается, хотя не стяжал еще навыка в добродетелях и не сделался причастником премудрости, глаголемой в среде совершенных (1 Кор. 2, 6). Равно и преуспевающий не лишается ни одного из благ, принадлежащих его степени, хотя не стяжал еще такого же презельнаго ведения Божественных вещей, какое свойственно совершенным. А совершенные, таинственно сподобившиеся уже созерцательнаго богословия и ум свой соделавшие чистым от всякаго вещественнаго мечтания, являются внедрившими в себя и Божественную любовь, носящую полное без всякаго недостатка подобие образа Божественной красоты.

119) Страх двояк: один чистый, а другой нечистый. Тот страх, который пораждается по причине прегрешений под действием ожидания мук, нечист; так как причиною имеет сознаваемый за собою грех, и не пребудет навсегда, потому что вместе с отъятием чрез покаяние греха исчезает. А тот, который и без этого боязливаго безпокойства из за грехов всегда стоит в душе, этот страх чист, и никогда не отойдет; потому что он некако соприсущ Богу, как дань от лица тварей, проявляя собою естественное всем благоговеинство пред Его величием, превысшим всякаго царства и силы.

120) Дух Святый во всех вообще есть, как всех объемлющий и о всех промышляющий, и во всех приводящий в движение естественныя семена (добра). Но в сущих под законом Он определительно есть, как указатель преступления заповедей и просветитель предсказаннаго относительно Христа обетования. Во всех же, сущих по Христе, кроме сказаннаго, и как сыноположитель, или усыновления производитель. А как премудрости податель, ни в ком из сказанных лиц не есть Он просто или безусловно, но только в тех, кои разумея дело соделали себя достойными Его Божескаго вселения своею Богоподобною жизнию. Ибо всякий, не творящий Божиих волений, пусть он и верный, неразумное имеет сердце, как детелище злых помыслов, и тело грехам (т.е. во грехах виновное) повинное, как всегда полное нечистыми страстными похотями.

121) Желающий всем человеком спастися и алчущий обожения их, Бог, их кичение и тщеславие, как безплодную смоковницу изсушает проклятием (Мф. 21, 19), чтоб они, предпочетши действительную праведность тому, чтоб только казаться праведными, и сбросив с себя лицемерный хитон добронравной показанности, неподдельно приступали к добродетели, как сего хощет Божественное слово, и благочестно прочее проводили жизнь, стараясь паче пред Богом держать доброе расположение души, нежели пред людьми выставлять внешно добронравную показность.

122) Дьявол и враг есть Божий и мститель. Враг, – когда из ненависти к Нему, являя притворную, ко пагубную, любовь к нам человекам, при возбуждении разных страстей, сластию от них чаемою прельщает произволение наше предпочитат вечным благам временныя, и ими похищая все расположение души, совсем отторгает нас от любви Божественной и делает произвольными врагами Сотворшаго нас. Мститель, – когда излив всю к нам ненависть требует казни в наказание нам, чрез грех соделавшимся, как бы подчиненными ему. Ибо ничто так не любезно диаволу, как видеть человека казнимым. Когда же это бывает ему попущено, он, подобно бури, налетает на тех, на коих по попущению Божию получил власть, придумывая одне за другими наведения им непроизвольных страданий (за произвольныя страсти), не повеление Божие исполнить хотя, но желая насытить свою к нам страстную ненависть; чтоб душа, изнемогши под тяжестию скорбей и бед отбросила всякую надежду на Божественную помощь, и наведение прискорбных случайностей, вместо вразумления, соделала причиною потери веры в самое бытие Бога.

123) Без Божия попущения и сами демоны ни в чем не могут служить дьяволу. Ибо Бог ведает, как с подобающим человеколюбным и благим промышлением попускать дьяволу чрез слуг своих совершать разныя наказания за то, в чем мы согрешили. Явно сие показывает Писание в сказании об Иове, в коем пишется, что дьявол совершенно ничего не мог сделать Иову без Божественнаго соизволения.

124) Благ сущи Бог и желая совершенно исторгнуть из нас семя зла т. е. похотение сластолюбное, лишающее ум Божественной любви, попускает дьяволу наводить на нас прискорбности и страдания: чтоб чрез прискорбности и очистить душу от яда предшествовавших похотений и внедрить в нее ненависть и совершенное отвращение от настоящих, льстящих одной чувственности, – как ничего полезнаго кроме мучительных последствий недоставивших при прежнем, удовлетворении их: и чтобы таким образом самую мучительную и человеконенавистную силу врага сделать обстоятельственною причиною возвращения к добродетели тех, кои произвольно погрешили против нея.

125) Страждущий за попрание Божией благодати, если познает цель врачующаго его Божественнаго промышления, то и случившуюся прискорбность с благодарностию приемлет радуясь, и грех за который наказуется охотно исправляет; а кто нечувствительным остается к таким врачевательным намерениям, тот и данной ему благодати праведно лишается и предается смятению страстей, оставлен будучи в дело приводить то, к чему внутри имел расположение и стремление.

126) Кто по Божию попущению к исправлению его наводимую на него чрез невольныя искушения скорбную беду, с благодарностью не приемлет и самомнение, по коему кажется себе праведным, раскаявшись не отлагает; тот как противящийся Божественным определениям праведных судов и произвольно не соглашающийся быть по Божественному повелению под игом вавилонскаго царя, предается в плен, терпит цепи и узы, голод, смерть и мечь, и совсем изводится из своей земли. Все это и многое другое подобное терпит и тот, кто, как из земли своей изводится из благонастроения и навыка в духе добродетели и ведения, по причине нехотения своего, из гордости и суетнаго о себе мнения в очищение своих грехов, благоволительно побыть, по Божественному Апостолу, в скорбях, нуждах и теснотах (2 Кор. 12, 10; 6, 4). Ведал великий Апостол, что уничижение внешнее чрез тягостныя телесныя положения имеет свойство сохранять в душе Божественныя сокровища; почему благоволительно претерпевал их, и для себя и для тех, которым должен был явить в себе образ веры и добродетели; чтоб они, хотя бы по своей вине пострадали что либо, подобно оному, подвергшемуся епитимии, Коринфянину (1 Кор. 5, 5), имели пред собою невинно страждущаго в утешение себе и в подражание его терпению.

127) Божественный Апостол разныя действа Святаго Духа называет разными дарами, одним и тем же Духом сообщаемыми (1 Кор. 12, 4). Такое явление Духа подается по мере сущей в каждом веры, в причастии известнаго дара; именно каждый из верующих, соответственно вере и сущему в нем душевному настроению, соразмерное приемлет действо Духа, дающее ему достаточное к исполнению такой или другой заповеди расположение и силу.

128) Как один получает слово премудрости, другой – слово разума, иной – веру, а иной – иное какое из исчисленных великим Апостолом дарований (1 Кор. 12, 8-12): так один получает чрез Духа дар совершенной, непосредственной и ничего вещественнаго неимеющей любви к Богу, по мере веры; другой чрез того же Духа получает дар совершенной любви к ближнему; иной – другой какой дар, по тому же Духу как я сказал; так как каждый имеет свой действующий в нем дар. Ибо всякое действенное и сильное к исполнению заповеди расположение Апостол называет даром Духа.

129) Вера есть сила, все внутри в благонастроении содержащая, или есть самое благонастроение. подающее преестественное, непосредственное, совершенное единение верующаго с веруемым Богом

130) Поелику человек, состоя из души и тела подлежит действию двух законов т. е. закону плоти и закону духа, из коих закон плоти имеет действо чувственное, а закон духа – мысленное или духовное; при чем закон плоти, чувственно действуя, обыкновенно связует с веществом, а закон духа, мысленно или духовно действуя, непосредственное производит единение с Богом: то совершенно в порядке бывает, что кто не размыслит в сердце своем (Лук. 11, 23) – то есть – не пресечет совершившагося чрез веру непосредственнаго единения с Богом; тот, как безстрастный, паче же как богом соделавшийся в силу единения с Богом чрез веру, речет горе, сей: прейди отсюду тамо, и прейдет (Мф, 17, 20): каковым изречением, как перстом указывается, что мудрование и закон плоти во истину тяжел и неудободвижим, для естественных же наших сил и совсем недвижим и не колеблем.

131) В естество человеческое чрез чувственность так укоренилась сила неразумнаго животолюбия, или животности, что многие ничем иным почитают человека, как плотию, имеющею способность только к наслаждению настоящею жизнию.

132) Господь, – сказав: ищите прежде царствия Божия и правды его (Мат. 6, 33), т. е. прежде всего познания истины, и потом деятельнаго упражнения в стяжании преподобных нравов, – ясно показал, что верующим должно искать единаго Божественнаго ведения и, украшающей его делами, добродетели.

133) Поелику многое потребно, чего верующие должны искать для Богопознания и добродетели. каковы: освобождение от страстей, терпение искушений, разумение добродетелей, и видов соответственных им деяний, изгнание пристрастия души к плоти, отчуждение расположения чувства к чувственному, совершенное отстранение ума от всего тварнаго, – и обще сказать, – безчисленное есть множество вещей, кои потребны для удаления от греха и неведения и стяжание ведения и добродетели: то Господь и сказал: вся, елика аще воспросите в молитве, верующее приимете (Мат. 21, 22), – выражая тем, что вообще всего, что способствует к Богопознанию и добродетели и притом этого одного благочестивые с разумом и верою должны искать и испрашивать: ибо это все душеспасительно для нас и Господь всегда подает сие просящим у Него.

134) Вонею животною в живот (2 Кор. 2. 16) был Апостол, как своим примером располагающий верных деятельно стремиться к стяжанию благоухания добродетелей, – или как проповедник, послушных слову благодати переводящий от жизни чувственной к жизни духовной; вонею же смертною в смерть был он для тех, которые от смерти неведения низринулись в смерть неверия, дав им возчувствовать ожидающее их осуждение.

135) Три есть силы в душе, – разумная, раздражительная (энергическая) и похотная. Разумною силою ищем мы знать что благо; похотною – вожделеваем познаннаго блага, а раздражительною подвизаемся и боремся из-за него. Любящие Бога, стремясь этими силами к Божественной добродетели и ведению, и одною ища, другою вожделевая, третьею подвизаясь, приемлют нетленную пищу и утучнающее ум ведение Божественных вещей.

136) Бог, создавшии человеческое естество, вместе с дарованием ему, по воле Своей, бытия, сочетал с ним и силу исполнять достодолжное; под силою же сею разумею существенно в естество наше вложенное движение (влечение) к совершению добродетелей, которее сознательно проявляется на деле по воле того, кто имеет его.

137) Человек, если будет держаться одного чувственнаго, свойственнаго телу, различения вещей по приятности и неприятности их; то, преступив Божественную заповедь, вкушает от древа познания добра и зла, т. е. от чувственнаго безсловесия, или неразумности, одно умея добре различать, что служит к сохранению целости тела, и вследствие того приятное принимать, как доброе, а неприятнаго избегать, как злаго. Если же он будет всецело держаться одного умнаго разсуждения, добре различающаго временное от вечнаго, то сохранив Божественную заповедь, вкушает от древа жизни, т. е. премудрости, в уме созидающейся, одно умея добре различать, что служит ко спасению души, и вследствие того славу вечных благ принимать, как добро, а тленность благ временных отвергать, как зло.

138) Добро для ума есть безстрастное расположение к духовному, а злострастная склонность к чувственному. Для чувства же добро есть страстное движение к телу, по вкушению сластолюбивой похоти, а злонеприятное состояние вследствие лишения сего.

139) Виноград дает вино; вино причиняет опьянение; опьянение – изступление (злое, – временную потерю смысла). Не так ли и живодейственный ум, – который можно уподобить винограду, – будучи возделываем добродетелями, пораждает ведение, а ведение пораждает доброе изступление, исторгающее ум из уз чувственных.

140) Вместе с помышлениями о чувственных вещах лукавый злокозненно влагает и воображения их внешних видов и форм, чрез кои обыкновенно возбуждаются страстныя вожделения тех вещей по одной их наружности, когда разумная наша деятельность останавливается в своем прехождении к мысленному и духовному через (или сквозь) посреде сущее чувство. Тут то враг и успевает растлить душу, ввергнув ее в страстное волнение.

141) Слово Божие есть свет и огнь, поколику освещает естественные помыслы, и попаляет неестественные; равно как поколику разгоняет мрак чувственной жизни для тех, кои чрез исполнение заповедей стремятся к чаемой лучшей жизни, а тех, которые самоохотно по любви к плоти держатся этой темной ночи жизни (чувственной) казнит огнем суда и осуждения.

142) Сила ума нашего по естеству способна к познанию телесных и безтелесных существ; о святой же Троице ведение приемлет она по единой благодати, веруя только, что она есть, но отнюд не дерзая пытать, что она есть по естеству, как (это делает) демонский ум.

143) Чистым оком веры узревший благолепие будущих благ охотно повинуется повелению изыти из земли своей, от сродства своего, и из дома отчаго, оставляя всякое сочувствие и пристрастие к плоти, чувству и всему чувственному, и бывая, если случится какое с сей стороны искушение, выше естества, как предпочетший естеству причину его, подобно великому Аврааму, предпочетшему Исааку Бога (Быт. 22 и 1 и д.).

144) Кто не славы ради, ни в видах лихоимания, ни из лести и человекоугодия, ни для показности (1 Сол. 2, 3-5) старается проходить добродетель и изучать Божественныя Писания, но все для Бога и делает, и говорит, и помышляет, сей с разумом шествует путем истины.

145) Кто постится и воздерживается от всякой страстевоспалительной пищи и другаго много делает такого, что может способствовать к избавлению души от греховных влечений, тот уготовляет путь, о коем говорится – (Лук. 3, 4): уготовайте путь Господеви. А кто по тщеславию, или лихоиманию, или из лести и человекоугодия, или для другаго чего либо, а не для Богоугождения берет на себя такой образ жизни, тот не творит правыми стезей Божиих: труд для уготовления пути подъемлет, а Бога сшествующим путем сим иметь не сподобляется.

146) Посвятивший себя истинной жизни, зная, что всякая прискорбность, произвольная ли или невольная, бывает смертию для породительницы смерти – похоти (Иак. 1, 15), всякия сретения острых невольных искушений принимает с радостю и веселием, терпением соделывая сии прискорбности путями удобными и гладкими, – к почести вышняго звания (Фил. 3, 14), незаблудно препровождающими его, благочестно по ним Божественное течение совершающаго. Ибо смерти породительница есть похоть; а смерть похоти есть црискорбность, произвольная, или помимо воли находящая.

147) Всяк многоизгибистую и многосоставную, со всем чувственным многообразно сплетшуюся похоть подавивший воздержанием, пути стропотные соделал правыми, а сретенныя несносныя и жестокия прискорбности поправший терпением, пути острые соделал гладкими. Почему Он в награду за добродетель и за труды ради ея, как добре и законно их подявший, и похоть победивший вожделением добродетели, а болезненность скорбей подавивший возлюблением истины, тем же и другим мужественно совершивший Божественные подвиги, узрит, по писанному, спасение Божие (Ис. 40, 5).

148) Стропотности (т. е. кривости и извилины) произвольных страстей, т. е. движения похоти, воздержанием выпрямивший, и острыя случайности непроизвольных искушений, т. е. разные виды прискорбностей, терпением угладивший, и сделавший путями ровными, – сей по правде узрит спасение Божие, как соделавшийся чист сердцем, коим, в силу добродетелей и благоговейных созерцаний, узревает Бога в конце борений и подвигов, по слову Господа: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 3), приемля за труды в совершении добродетелей, благодать безстрастия, кроме котораго никто не узрит Бога.

149) Ум, пока имеет в себе живущим памятование о Боге, взыскивает Господа чрез созерцание (Пс. 26, 4. 8), но непросто, а в страсе Господни (2 Парал. 26, 5), т. е. с исполнением заповедей. Ибо ищущий Господа без сего исполнения, не находит Его, потому что не в страхе Господнем взыскал Господа. И благопоспешит ему Господь (там же); ибо всякому с ведением делающему должное благопоспешает Господь, и научая его разным добродетелям, и открывая ему истинное значение вещей сотворенных.

150) Без веры, надежды и любви, как из худаго ничто в конец не истребляется, так и из добраго ничто совершенно не установляется в нас. Вера убеждает боримый ум прибегать к Богу и возбуждает его к дерзновению уверением в готовности для него всяких духовных орудий; надежда бывает для него необманчивою поручительницею за Божественную помощь, обещая истребление противных сил, а любовь соделывает его неудобоотторжимым, лучше же совсем неотторжимым от родственнаго сочетания с Божественным, даже и во время самой брани, прилепляя всю силу его расположения к вожделению Божественнаго.

151) Вера утешает боримый ум, воодушевляя его несомненностию в помощи; надежда, пред очи представляя уверованную помощь, отражает нападение сопротивоборцев; а любовь делает мертвым (или бездейственным) для Боголюбиваго ума приражение врагов, совершенно обезсиливая его вожделенным устремлением к Богу.

152) Обращение к Богу само собою ясно свидетельствует о полнейшем сердечном восприятии Божественной надежды, без коей никогда, ни у кого, ни по чему, не бывает устремления к Богу: ибо надежде свойственно представляти, пред очи будущее, как настоящее и удостоверять боримых супостатскою силою, что от них отнюдь не отступает покровительствующий им Бог, за Коего и ради Коего святым предлежит брань. Ибо без какого либо чаяния трудно или удобоисполнимаго, никогда ни у кого не бывает обращения к добру.

153) Всякий ум, Божественною силою препоясанный, как бы старейшинами какими и князьями имеет: – силу мыслительную, в коей пораждается разумная вера, научающая всегда созерцать неизреченно присущим Бога и будущими благами надеждою наслаждаться, как настоящими, – силу вожделительную, в коей установляется Божественная любовь, прилепляющая произволение к вожделению чистейшаго Божества и неотторжимым держащая расположение к вожделенному; – и силу раздражительную, в коей сильно водворяется Божественный мир, все движение вожделений устремляющий к возлюблению Божества. Сии силы всякий ум имеет содейственницами своими в искоренении зла и в насаждении и хранении добродетели.

154) Тому, кто не очистился прежде от страстей, не должно касаться разсматривания естественных вещей, потому что образы чувственных вещей могут вовлечь в страсть ум, не совершенно освободившийся от страстей. Ибо ум, из угождения чувственности долго останавливающийся в мечтаниях своих на видимостях чувственных вещей, бывает производителем нечистых страстей и чрез созерцание к сродным ему мысленным вещам перейти не имеет силы.

155) Кто во время возстания страстей мужественно заключит чувство, совершенно изгонит мечтание и память о чувственных вещах, и совсем подавит естественныя движения ума к изследованию того, что вне его: тот победоносно посрамит, с помощию Божественной благодати, возставшее на него злое и тиранское насилование страсти и дьявола.

156) Когда бывают ум безумен, гнев неудержим, похотение скотско, и вследствие того неведение, своеволие, и срамныя движения овладевают душею: тогда греховный навык с силою выступает, сплетшись с разными чувственными сластями.

157) Уму, научившемуся разумно избегать невидимых схваток или столкновений (с невидимыми врагами), не следует ни приступать к естественному разсуждению, ни что либо другое делать во время нападения злых сил, но только молиться, утомлять трудами тело, пресекать со всем тщанием вещесгвенное мудрование, и блюсти стены града, – разумею, – сторожевыя душевныя добродетели, или способы хранения добродетелей, т. е. воздержание и терпение; чтобы как нибудь враг, прельстив душу десными и похитив ея склонение на свою сторону, не отдалил ея от Бога, напаяя ее развращением мутным (Аввак. 2, 15), и мнимым добром не увлек сердца, ищущаго лучшаго, к худшему.

158) Кто разсудительным и всеобъемлющим воздержанием и терпением мужественно заключил чувства, и чрез душевныя силы входы к уму чувственных образов преградил; тот удобно разстроивает все злыя козни дьявола, обращая его вспять со стыдом тем же путем, каким пришел (4 Цар. 19, 33).

159) Кто во время возстания искушений воздерживается от помышлений о вещах, прилежит же молитве с собранием ума от всего к себе самому и к Богу, тот убивает грехотворную склонность, и тем со стыдом обращает вспять дьявола, возставляющаго сказанную склонность, в надежде на которую он и подступил к душе с обычною ему дерзостию, гордостными возставая против истины помыслами: что, и познав, и пострадав, и сделав великий Давид, по опыту очень хорошо знавший порядок всех мысленных браней, сказал: внегда востати грешному предо мною, онемех и смирихся, и умолчах от благ (Пс. 38, 2. 3): и после него Божественный Иеремия, повелевающий народу не исходить на нивы, и на пути не ходить, понеже мечь вражий обитает окрест (Иер. 6, 25).

160) Естественныя пожелания и удовольствия не подвергают укору тех, кои испытывают их, так как оне суть необходимыя следствия устроения нашего естества. Ибо естественное доставляют нам, и помимо воли нашей, удовольствие, – и прилучившаяся пища, удовлетворяющая предшествовавший голод, – и питие, утоляющее томление жажды, – и сон, обновляющий силы, истощенныя бодрствованием, – и все другое, что бывает у нас, по естественным потребностям, необходимое для благосостояния нашего естества, и благопотребное к стяжанию добродетели для ревнителей о том. Все такое уместно и во всяком избегающем греховнаго поползновения в разумных однакож предедах, недопускающих, чтоб он подвергся чрез то рабству, произвольно образующихся в нас, укоризненных и противоестественных страстей, не имеющих другаго в нас начала, кроме неуправляемаго разума движения естественных потребностей и пожеланий, которыя и прирождены не с тем, чтоб сшествовать нам в безсмертную ж долговековую жизнь.

161) Высочайшей благости дело есть, что она не только божественныя и безтелесныя естества мысленных тварей соделала отображениями неизреченной Божеской славы, как способныя сообразно с своею приемлемостию воспринимать все недомыслимое благолепие неприступной красоты; но и в тварях чувственных, во многом недостаточествующих пред существами мысленными, отпечатлела явные следы своего величия, могущие ум человеческий, в них углубляющийся, переносить прямо к Богу, восторгая его выше всего видимаго, как бы вводя в область верховнаго блаженства.

162) Деятельное любомудрие деятеля делает высшим страстей, а созерцательное знателя ставит выше всего видимаго, возводя ум его к сродным ему предметам.

163) С деянием соединяющий ведение, и с ведением деяние есть престол Божий и подножие ног Его: престол по ведению, подножие по деянию. Если же кто назвал бы небом такой человеческий ум очищенный от всякаго мечтания о вещественном и всегда занятый, или паче украшенный отрешенными помышлениями о Божественном, тот, мне кажется, не зашел бы за пределы истины.

164) Началом движения всякой страсти служит обыкновенно сродный с нею чувственный предмет. Ибо без такого предмета, который бы чрез посредство какого либо чувства привлекал к себе силы души, страстное движение никогда не порадилось бы; так как страсть без чувственнаго предмета не бывает. Не будь жены, не будет блуда; не будь яств, не будет чревобесия; не будь злата, не будет златолюбия. Так вся каго страстнаго движения естественных наших сил началом служит чувственный предмет, или бес, чрез него разжигающий душу на грех.

165) Между Богом и человеком стоят предметы чувственные и умно созерцаемые. Ум человеческий, желая пройти до Бога, не должен быть порабощен вещам чувственным в деятельной жизни, и отнюдь не задерживаем предметами мысленными в жизни созерцательной.

166) Гнев Божий есть болезненное чувство обучаемых; причиняется же сие чувство болезненное наведением невольных неприятностей в жизни, коими Бог часто приводит к скромности и смирению ум, надмевающийся добродетелию и знанием, давая ему чрез них познать самаго себя и сознать свою немощь, возчувствовав которую он отлагает суетное надмение сердца.

167) Гнев Господа есть сокращение или пресечение подаяния Божественных даров, которое (пресечение) бывает на пользу всякому уму, высоко и много о себе думающему, и хвалящемуся от Бога данными ему благами, как бы оне были плодом его собственных добродетелей.

168) Божественный, яко воистину, предел и закон Промышления в течении событий есть наказывать так, чтобы несчастиями научить благодарности тех, которые в лучшем состоянии оказались неблагодарными, испытание настоящих прискорбностей соделывая путем к признанию Божественной силы, действовавшей в предыдущем благобытии: дабы иначе, если бы Провидением попущено было нам безпрепятственно надмеваться тем, что в нас есть хорошаго, совсем не впасть нам в Богопротивную гордыню, возмечтав, что стяжание добродетели и ведения достигается собственными нашими естественными силами, а не благодатию.

169) Мнящий о себе, что достиг уже верха добродетелей, никак не станет уже искать источной причины благ, одному себе приписывая силу преуспевать в добре, и сам себя за то лишая утверждения и ограждения спасения, – т. е. Бога. А кто чувствует в себе естественную скудость сил на добро, тот не перестает спешно тещи к Могущему восполнить недостающее ему.

170) Праведно гнев посещает высокомудрствующий о себе ум, т. е. оставление его, или попущение ему потерпеть нападки от демонов, и в деятельности и в умствовании; чтоб он пришел чрез это в чувство естественной своей немощности и в сознание покрывающей его и все доброе в нем совершающей Божией силы и благодати и смирил себя далеко отревая от себя неестественную и чуждую ему высимость, дабы иначе не нашел на него другой гнев, – гнев отятия ниспосланных прежде даров.

171) Не образумившийся первым видом гнева, т. е. оставлением, и не смирившийся, признав его добрым научителем благодарности, встречает другой находящий на него гнев отъемлющий у него действие прежних дарований, и лишающий его охранявшей доселе силы. Ибо так говорит Бог о неблагодарном Израиле, представляя его под видом винограда: отыму ограждение его, и будет в разграблении; и разорю стену его, и будет в попрание; и оставлю виноград мой, и ктому не обрежется, ниже покопается и взыдет на нем, якоже на лядине, терние; и облаком заповем, еже неодождити на него дождя (Ис. 5, 5. 6).

172) Еще другой есть ведущий к нечестию путь, – нечувствие к потере добродетелей. Ибо привыкший оказывать неповиновение Богу (преслушанием заповедей) и Самого отречется Бога, когда позовет на то какое обстоятелство (угрожая за верность заповеди смертию): так как он плотскую жизнь предпочитает Богу и плотския удовольствия в чувствах сердца имеет лучшими всяких Божеских повелений.

173) Боголюбивый и добродетельный человек, подобно Езекии, разумно препоясавшийся силою, против демонов, если когда случится ему испытать приражение злых духов, завязывающих с ним невидимо в уме брань, и он, молитвы ради, приимет свыше от Бога посылаемаго ему Ангела, т. е. Божее слово премудрости, и, сокрушив, разсеет всю эту дьявольскую фалангу, – и однакож не припишет Богу причину такой победы и спасения, но одному самому себе; – то таковый не воздает Богу по воздаянию Его (2 Пар.32, 25), не уравнив с великостию спасения множество благодарения, и с благодеянием спасшаго не соразмерив свое к Нему благорасположение.

174) Просветим ум Божественными разумениями, а тело благоукрасим соответственными сим разумением, образами его держания, соделав его, чрез отвержение страстей, разумным детелищем добродетели. Ибо прирожденныя телу страсти, разумом управляемыя, не имеют ничего укорнаго, но когда допускается их движение без этого ограничения, тогда оне наводят укор. Почему говорится, что отвержение должно быть таких страстей, коих движение естественно, но коих употребление бывает часто не по естеству, не бывая управляемо разумом.

175) Вознесшийся сердцем по причине полученных им дарований и возвысокоумствовавший, яко не прием (1 Кор. 4, 7), праведно испытывает находящий на него гнев, когда Бог попускает дьяволу сплестись с ним мысленно, и как поколебать деятельные его порядки добродетели, так и помрачить умственныя его светлыя разумения, чтобы он, возчувствовав свою немощь, сознал где та сила, которая одна побеждает в нас страсти, и покаявшись смирился, отвергая дмение самомнения, и тем умилостивил Бога отвратить от него обыкновенно находящий на нераскаянных гнев, отъемлющий благодать, охраняющую душу и оставляющий пустым неблагодарный ум.

176) Никто не может истинно благословлять Бога, если он не освятил тело добродетелями, и душу не просветил истинными познаниями. Благорасположение к добродетели есть лице умозрительствующаго ума, как на небо, подъемлемое на высоту истиннаго ведения.

177) Блажен, кто воистинну сознал, что Бог в нас, как в органах, совершает всякое дело и созерцание, добродетель и ведение, победу и мудрость, доброту и истину, так что мы совершенно ничего к сему от себя не привносим, кроме одного, желающаго добра, расположения; каковое имея, великий Зоровавель говорит, обращая речь свою к Богу: благословен еси, иже дал еси мне, премудрость и Тебе исповемся Господи Боже Отец наших. От Тебе победа, и от Тебе премудрость, и Твоя слава, и аз раб Твой. (2 Ездр. 4, 60. 59) Как истинно благодарный раб все отнес он к Богу, все даровавшему, от Коего прияв, имел он премудрость; и Ему в исповедании приписав всю силу дарованных благ, кои суть, как сказано, сочетание победы и мудрости, добродетели и ведения, деяния и созерцания, доброты и истины: ибо оне друг с другом сочетаваясь, испускают лучи единой славы и светозарности Божией.

178) Все совершенства святых явно были дарами Божиими, так что никто совершенно ничего не имея, кроме дарованнаго блага, которое само Богом, как Владыкою всяческих бывает соразмеряемо со степенью благодарности и благорасположения приемлющаго, одного того обладателем остающагося, что посвящает Богу.

179) Всякий из нас по мере сущей в нем веры, стяжевает явное действие Духа: так что всякий сам для себя бывает раздаятелем благодати. Почему никто из благомудрствующих никогда не станет завидовать другому, обилующему благодатями, так как на нем самом лежит стяжать расположение, условливающее приятие Божественных благ |5, 34].

180) Причиною различия в раздаянии Божественных благ служит мера веры каждаго (Рим.12, 6); соответственно же тому, как веруем, имеем мы и ревностную готовность действовать в духе веры. Итак делающий (дела в духе веры) мерою своей деятельности показывает меру веры приемля и благодать в такой мере, в какой поверовал. А не делающий так мерою своего неделания показывает меру неверия, претерпевая и лишение благодати в такой мере, в какой вдался в неверие. Почему не хорошо делает завидующий добре действующим, когда явно в его, а не в чужих руках находнтся приумножение веры и дел, и затем приятие благодати, приходящей по мере веры (и сообразных с нею дел).

181) И почиет на Нем, говорит Исаия, Дух Божий, Дух премудрости и разума, дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия: исполнит Его Дух страха Божия (Ис. 11, 3. 4). Свойственны же сим духовным дарам: – страху – воздержание от злых дел; крепости – делание дел благих; совету – различение противоположнаго долгу; благочестию безошибочное видение должнаго; ведению – самим делом постижение сокрытой в добродетелях разумности; разуму – совершенное душе расположение к познанному (вкушение его); премудрости – недоведомое единение с Богом, делающее по причастию богом того, кто его причастен бывает.

182) Дух страха Божия есть воздержание от злых дел; дух крепости есть усердное стремление и движение к энергичному исполнению заповедей; дух совета есть навык различения (добра и зла), по коему разумно исполняем заповеди, отревая от лучшаго худшее; дух благочестия есть непогрешительное видение образов творения добродетелей, по коему действуя, никогда не отступаем от здраваго суждения разума; дух ведения есть верное понимание заповедей и разумных оснований их, на коих стоят и образы добродетелей; дух разума есть сосложение с образами и основаниями добродетелей (решимость исполнить первые и действовать по вторым) или лучше сказать, претворение (себя по ним), по коему совершается срастворение естественных сил с образами и основаниями заповедей; дух премудрости есть восторжение к Причине сущих в заповедях духовнейших разумений, и соединение с Нею, в силу коего, неведомо как, посвящаемы бывая, сколько это доступно людям, в сущее в Боге разумение вещей, сообщаем его другим людям речью, бющею из сердца, как из некоего источника.

183) Слепую имеет веру тот, кто по вере не исполняет заповедей Божиих. Ибо, если Божии заповеди суть свет (Притчи 6, 23); то явно, что без Божественнаго света остается тот, кто не исполняет Божиих заповедей, нося голословное, а не истинное Божественное звание.

184) Никто, согрешая, не может представлять в извинение греха немощь плоти. Ибо единение с Богом-Словом, разрешением клятвы возстановило в силе все естество, сделав таким образом неизвинительным для нас склонение произволения на страсти. Божество Слова, будучи всегда по благодати соприсуще верующим в Него, заглушает закон греха сущий во плоти (Рим. 8, 2).

185) Знание, необуздываемое Божественным страхом, производит надмение, внушая надмившемуся из-за него почитать собственным то, что даровано. Деятельность же, вместе с Божественною любовью множащаяся, не получая знания выше того, что следует делать, делает делателя смиренномудрым.

186) Небесное жилище есть безстрастный добродетельный навык, и знание, никакого заблуждения не имеющее, которое могло бы смущать мысли.

187) Первое безстрастие есть совершенное воздержание от злых дел, видимое в новоначальных; второе – совершенное отвержение помыслов о мысленном сосложении на зло, бывающее в тех, кои с разумом проходят путь добродетели; третье – совершенная неподвижность страстнаго пожелания, имеющее место в тех, кои от видимых вещей восходят к мысленным созерцаниям; четвертое безстрастие есть совершенное очищение даже от самаго простаго и голаго мечтания, образующееся в тех, кои чрез ведение и созерцание соделали ум свой чистым и ясным зерцалом Бога. Итак очистивший себя от страстных дел, и освободившийся от мысленнаго на них сосложения, и пресекший похотное к ним движение, и соделавший ум свой чистым даже от простаго о них помышления, имея сии четыре главныя безстрастия, исходит из области тварей вещественных и вступает в чин существ мысленных, Божественный и мирный.

188) Первым безстрастием называется нетрогающееся с места движение тела к действительному греху (побуждение есть, но ему не дают хода); вторым – совершенное отвержение душевных страстных помыслов, коим заморяется возможное по первому безстрастию движение, не имея возбуждающих его к действию страстных иомыслов; третьим – совершенная неподвижность похотения к страстям, ради коей и второе бывает, состоящее в чистоте помыслов; четвертым безстрастием называется совершенное отложение в мыслях всех чувственных мечтаний, покоему получает начало и третье, не имея чувственных мечтаний, живописующих картины страстей.

189) Начало и конец спасения каждаго есть премудрость, которая начиная прежде пораждает страх, а потом усовершившись к концу пораждает любовь. Или лучше, по началу она сама смотрительно бывает страхом, чтоб удерживать любителя своего от худа, а потом к концу сама собою естественно оказывается любовью, исполняя духовным обрадованием тех, которые сожительством с нею заменили обладание всеми видимыми благами.

190) Всякое исповедание смиряет душу, то научая ее признать, что она оправдана благодатию, то заставляя сознаться, что в прегрешениях своих она сама виновна, по причине нерадения своего.

191) Исповедание бывает двояко по содержанию: одно бывает в чувствах благодарения за дарованныя блага; а другое в чувствах самообличения и сознания в том, что наделано худаго. Ибо исповеданием называется и благодарное припоминание Божиих благодеяний, добре возчувствованных, и откровенное сознание худых дел виновными в них. Тоже и другое бывает породительницего смирения. Ибо смиряется обычно и тот, кто благодарит за блага, и тот, кто истязует себя за прегрешения: тот, считая себя недостойным дарованных благ; а этот, умоляя о получении прощения прегрешений.

192) Страсть гордыни состоит из двух неведений, или несознаний, кои сошедшись во едино производят одно слиянное мудрование (гордостное). Ибо один тот горд, кто не признает ни Божеской помощи, ни человеческой немощности. Таким образом гордость есть Божественнаго и человеческаго знания лишение.

193) Тщеславие есть отступление от цели, которая по Богу, и переступление к другой цели, которая не по Богу. Ибо тщеславен тот, кто для своей, а не для Божией славы заботится о добродетели, и трудами своими имеет в виду накупить лишь человеческих непостоянных похвал.

194) Человекоугодливый об одном том печется, чтобы внешнее его поведение быдо показно, и чтобы заслужить доброе слово льстеца, первым зрение, а вторым слух подкупая в свою пользу у тех, кои услаждаются или в удивление приводятся только видимым и слышимым, и добродетель определяют только тем, что показывают чувства. Человекоугодие таким образом будет добрых нравов и слов показывание пред людьми и для людей.

195) Лицемерие есть притворение дружбы или ненависть прикрываемая видом дружбы, или вражда под прикрытием благоволения действующая. или зависть подражающая характеру любви, или жизнь красная притворным видом добродетели, а не действительною добродетелью, или притворение праведности, показанием только, будто она есть, соблюдаемое, или обман, имеющий вид истины; – что все ухитряются устроять в нравственной испорченности подражающие змию.

196) Причина всех тварей и всех сущих в них благ есть Бог. Почему возносящийся добродетелю или знанием, и с мерою добродетели, т. е. преуспеяния в ней при помощи благодати, не сопростирающий сознание своей немощности, очевидно не избег злаго духа гордыни; ради собственной славы делающий добро, себя предпочел Богу, пронзен будучи остном тщеславия; творящий добродетель или говорящий о ней, только да видим будет человеки (Мф. 23, 5), человеческое одобрение поставил выше Божескаго, боля страстию человекоугодия; а подкрасивший свое поведение только честною представительностию добродетели злонамеренно для обмана и видимостию благоговеинства прикрывающий недоброе настроение сердца, торгует добродетелию по лукавству лицемерия. Не очевидно ли, что всякий из сих на другое нечто, а не к Причине всего направил цель свою.

197) Демоны ни целомудрия не ненавидят, ни постом не гнушаются, равно как ни раздаянием имений, ни странноприимством, ни псалмопением, ни прилежанием к чтению, ни уединением, ни высокими умозрениями, ни спанием на голой земле, ни бдением, ни всем другим, чем характеризуется жизнь по Богу, – пока целию таких дел поставляется что нибудь им угодное.

198) Демоны, борющие при недостатке добродетели, суть те, которые научают блуду и пьянству, сребролюбию и зависти; а при добродетелях борющие суть те, которые научают самомнению, тщеславию и гордости, и таким образом чрез десное скрытно насевают в нас шуее.

199) О когда бы и нам этим духам злобы, которые невидимо приступают к нам с притворным видом духовной дружбы, и, в намерении благим нам соделать смерть греховную (Рим. 7, 3), говорят: будем и мы строить вместе с вами (2 Ездр. 5, 65), – отвечать: несть вам и нам созидати дом Господу Богу нашему. Мы одни созиждем его Господу Богу Израилеву (2 Ездр. 5, 68). Одни, – потому что, освободившись от духов борющих по недостатку добродетели, которых мы уже избежали, не хотим опять быть искушенными и от вас, вознесшись избытком ея, и пасть падением, столько гибельнейшим перваго, сколько в том была легче надежда возстания, потому что мы тогда были в числе снисходительно прощаемых по причине немощи, а в этом или совсем ея нет, или она очень затруднительна, потому что мы будем в состоянии ненавидимых за гордость. – И мы не одни, потому что имеем святых Ангелов помощниками себе в добром, паче же самаго Бога, нам Себя являющаго делами правды и нас Себе созидающаго во святый храм, свободный от всякой страсти.

200) Много может молитва праведнаго поспешествуема, как сказано (Иак. 5, 16). Поспешествуема же она бывает двояко: первое (когда молящийся сам праведен), и возносит к Богу молитву при делах по заповедям, как такую, которая не в одном только слове состоит, и не пустым звуком голоса произносится, и предлежит праздною и ничего твердаго под собою неимеющею, но есть действенна и жива, воодушевляема будучи делами по заповедям. Ибо сила и состоятельность молитвы зависят от исполнения заповедей чрез творение добродетелей; в следствие чего праведный имеет сильную и многомогущую молитву, поспешествуемую заповедями. Второе, когда кто, прося молитвы у праведнаго, сам творит дела молитвы, обещая исправить и действительно исправляя прежнюю жизнь, и таким добрым своим обращением делая молитву праведнаго сильною и многомогущею.

201) Никакой нет пользы от молитвы праведнаго для прибегающаго к ней, когда он более услаждается грешными делами, чем добродетелями. Так некогда и великий Самуил оплакивал Саула грешащаго, но умилостивить за него Бога не был силен, не прияв в поспешество плачу своему подобающаго исправления грешащаго. Почему Бог, останавливая раба Своего от безполезнаго плача, говорит ему: доколе ты плачети о Сауле. Аз же уничижих его, не царствовати во Израили (1 Цар. 16, 1).

202) Опять и Иеремия сострадательнейший, молясь о народе иудейском, до безумия прилепившемся к прелести демонской, не услышивается, потому что молитва его не была подкрепляема обращением безбожных иудеев от этой прелести. Почему останавливая и его от непрестаннаго умаливания без пользы, Бог говорит: не молися о людех сих, и не проси, еже помиловатым быти им, и не моли, ниже приступай ко Мне о них, яко не услышу тя (Иерем. 7, 16).

203) Знак великаго невежества, чтоб не сказать безумия, искать спасения молитвами Святых тому, кто в сердце услаждается пагубными делами, и просить прощения в том, чем с самохвальством в тоже время действительно сквернится он в мыслях и чувствах. Просящему молитвы праведнаго не должно позволять самому себе делать ее безплодною и недейственною, если воистину ненавидит зло; но окрыляя ее своими добродетелями, делать ее действенною и сильною востечь до Могущаго давать оставление прегрешений.

204) Много может молитва праведнаго поспешествуема будучи или праведным творящим ее, или тем, кто просит праведиаго творить ее. Со стороны праведнаго споспешествуется она тем, что дает ему дерзновение пред лицем Того, Кто мощен исполнять прошения праведных; а со стороны того, кто просит о ней праведнаго, тем, ёсли он оставляет прежнее свое худонравие и всем сердцем обращается к добродетели.

205) Слово истины двоякую ведает печаль, из коих первая в душе составляется невидимо, а вторая видимо устрояется в чувственном порядке: та всю глубь души обемлет, будучи причиняема бичами совести, а эта чувственност облагает, удерживая ее от естественнаго ему разлияния тяжестию бедствий прискорбных.

206) Как две печали ведает слово истины, так знает оно и два рода искушений, из коих одни внутри в области произволения устрояются возбуждением худых пожеланий, а другия помимо произволения со вне находят, в виде невольных неприятностей, скорбей и бед. Первое бывает причиною печали душевной, а второе – печали чувственной.

207) Искушение в области произволения устрояющееся, душе печаль причиняет, а чувственности доставляет удовольствие; напротив искушение непроизвольное душу (разумно его встречающую) утешает, а плоть тяготит печалью.

208) Думаю, что, когда Господь и Бог наш научал учеников Своих, как должно молиться, то, словами: не введи нас во искушение (Мф. 6. 13), внушал отмаливаться от искушений, в области произволения устрояющихся, т. е. от возбуждений похоти, колеблющих добрыя расположения и намерения; а великий Иаков, братом Господа именуемый, научая подвизающихся за истину не поражаться находящими искушениями, имел в виду искушения непроизвольныя, говоря: всякую радость имийте братие моя, егда во искушения впадаете различна (Иак. 1, 2), т. е. непроизвольныя, помимо воли нашей находящия, и причиняющия скорби и тяготы. – Это ясно показывают следующия за тем и другим изречением слова: ибо там Господь присовокупляет: но избави нас от лукаваго; а здесь великий Иаков наводит: видяще, яко искушете вашея веры соделывает терпение: терпение же дело совершенно да имать, яко да будете совершенни и всецели ни в чем же лишени (Иак. 1, 3. 4).

209) Совершен тот, кто с произвольными искушениями борется воздержанием, и непроизвольныя переносит терпением; а всецел тот, кто деяния совершает с ведением, и умозрение не оставляет бездейственным.

210) Ум и чувство противоположное одно другому имеют естественное действо, по крайнему несходству и разности предметов их. Тот предметами своими имеет мысленныя и безтелесныя сущности, которыя восприемлет безтелесно; а это – чувственныя и телесныя естества, которыя и восприемлет чувственно.

211) Ум, как только начнет считать чувство своею собственною естественною силою, то оплетшись видимостями чувственных вещей, делается изобретателем плотских удовольствий, не имея силы возвысится над естеством видимых вещей по причине пристрастнаго расположения к чувству.

212) Спасительным удовольствием называется обрадование души по причине добродетели; а душеполезным неудовольствием – скорбение плоти из-за добродетели. Почему страстно предающийся чувственным благам, не на должное обращает свое стремление; и отвращающийся от случайностей, причиняющих лишение сих благ, бежит от того, от чего не следует убегать.

213) Как без солнечнаго света глаз не может воспринимать чувственное, так без духовнаго света ум человеческий никогда не может воспринять духовнаго созерцания. Ибо чувственный свет естественно освещает чувство к восприятию видения вещей чувственных; а свет духовный осиявает ум к созерцательному постижению сверхчувственнаго.

214) Придумание произвольных притрудностей, и наведение непроизвольных, хотя заморяют похотение, пресекая действенное его движение; не уничтожают однакож силы или способности к рождению, лежащей в естестве нашем, как закон. – Ибо добродетельное любомудрие обыкновенно пораждает безстрастие воли, а не естества: по каковому безстрастию воли посещает ум благодать Божественнаго услаждения.

215) Невозможно, чтобы Господь, – по естеству суще мудр, праведен и всемогущ, – как мудрый, не ведал способа уврачевания (нашего заболевшаго грехом естества), как праведный, восхотел некако властительски содевать спасение человека, волею подпавшаго под иго (и вину) греха, как всемогущий не силен был совершить, что требовалось к уврачеванию нашему.

216) Премудрость Божия обнаруживается в том, что Он воистину сущестественно соделывается человеком; правда в том, что Он чрез рождение воспринял способное подобно нам страдать естество; всемогущество – в том, что Он страданиями и смертию устроил для нашего естества непрестающую жизнь, и неизменное безстрастие.

217) Завидуя Богу и нам, диавол обманно внушил человеку будто Бог завидует ему, и тем склонил его к преступлению заповеди. Завидует же он Богу, чтоб не сделалась явною действительно всепетая сила Его, боготворящая человека; а человеку, – чтоб он за добродетель не стал видимо причастником Божеской славы. Так этот, пакостнейший, завидует не только нам из – за славы нашей у Бога ради добродетели; но и Богу из-за проявления всепетой любви Его во спасении нашем.

218) Бог, по единому безпредельно мощному хотению благости Своей, объемлет и держит всех, и Ангелов и человеков, благих и злых. Они же все не равно причастны бывают Бога, не задержанно проходящаго чрез всех, но сообразно с их настроением.

219) Мы не признаем во Христе различия лиц, потому что Троица пребыла Троицею, и после того, как Слово воплотилось, чрез сие воплощение не приложилось новое лице к Святой Троице. Но признаем в Нем различие естеств, чтоб не исповедать плоти по естеству единосущною Слову.

220) Клятвопреступник есть, т. е. ложно клянется именем Господним тот, кто обещает Богу жить добродетельно, а потом все попечение свое обращает на иное, чуждое обету, собственными устами изреченному, и чрез неисполнение заповедей преступает заветный обет благочестной жизни. И коротко сказать, предизбравший жизнь по Богу, и для настоящей жизни неставший совершенно мертвым, лжец есть и клятвопреступник; как поклявшийся Богу, т. е. обещавший тещи непорочно путем Богоугодных подвигов, и не исполнивший того.

221) Кто приражение невольных искушений, подобно блаженному Иову и доблестным мученикам, переносит с непоколебимым мудрованием, тот есть светильник сильный, и сам хранящий неугасимым свет спасения, силою от Господа приемлемою. Но и тот, кто знает козни лукаваго, и сражения (столкновения. схватки) в невидимых бранях ведает, – и этот, осияваемый светом ввдения, другим является светильником, который подобно великому Апостолу, достойно может говорить: не неразумеваем умышлений его (2 Кор. 2, 11).

222) Как без елея, невозможно светильнику соблюстись неугасимым, так без обратившагося в навык благонастроения, питающаго внутреннюю доброту соответственными тому словами, делами и нравами, равно как чувствами и помышлениями с ним сообразными, невозможно сохраниться свету даров духовных. Ибо всякий духовный дар соответственнаго себе требует и навыка (или настроения) непрестанно подливающаго ему, как елей, некое мысленное вещество, чтоб он по благонастроению получившаго его пребыл цело сохранным.

223) Бог именуется и бывает Отцем по благодати только тех, которые о своем благодатном от Бога в духе рождении свидетельствуют добродетельными нравами. В сих нравах видится как бы лице души, отображающее в добродетелях явныя черты родившаго ее Бога; и имеющие их располагают взирающих на них прославлять Бога, представляя свою жизнь для подражания, как изряднейший образец добродетели. Ибо не голыми словами прославляется обыкновенно Бог, но делами правды, много паче слов провозглашающими о Божеском велелепии.

224) Кто показывает в себе ведение отелесяемым деятельностью, и деятельность одушевляемою ведением, тот обрел точный способ истиннаго в нас Богодействия. Кто же имеет какую либо из сих черт разединенною с другою, тот или ведение сделал пустою фантазиею (не утвержденною, влающеюся), или деятельность превратил в бездушнаго идола. Ибо ведение недеятельное (apractoz), ни чем не разнится от мечтаний фантазии, не имея в подтверждение свое деятельности, и деятельность неосмысленная (alogistoz) есть тоже, что идол, не имея одушевлягощаго ее ведения.

225) Проклятая во истину страсть – надменность, состоящая из сочетания двух зол, гордости и тщеславия: из коих гордость отрицается от Творца добродетели и природы, а тщеславие, как природу, так и самую добродетель подделывает; ибо у гордаго ничего не делается по Богу, а у тщеславнаго ничто не происходит по природе.

226) Писанный закон, страхом удерживая от неправды, приучает к правде; со временем же навык – в сем пораждает правдолюбивое расположение, от коего пребывает твердое к добру настроение, наводящее забвение предшествовавшей порочности.

227) Обрезание есть в духовном значении – совершенное отсечение склонности к похотениям плотским.

228) Суббота есть упокоение движения страстей, или совершенное бездействие их.

229) Бог повелел чтить субботу, новомесячия и праздники, не потому что хотел, чтобы дни, как дни, были почитаемы от людей: ибо это значило бы узаконить служение твари паче Творца (Рим. 1, 25), в той мысли, будто дни сами по себе естественно досточтимы, а потому и поклонения достойны. Но чрез постановление чтить дни, Он Себя самого символически повелел чтить. Ибо Он Сам есть и Суббота, как упокоение от потов и забот житейских и от трудов по делам правды; есть Он и Пасха, как освободитель держимых в горькой работе греха; и Пятьдесятница есть Он, как начало и конец всего.

230) Жертвами духовными признаем не только умерщвление страстей, закалаемых мечем духовным, иже есть глагол Божий (Еф. 6, 17); но и всех естественных сил посвящение Богу и огнем бдагодати Духа принесение их во всесожжение Богу.

231) Власть греха, или плотское мудрование, пресекается благодатию святаго крещения, а деятельное повиновение Божественным заповедям совсем умерщвляет его мечем Духа.

232) Страсть чревоугодия сластолюбивым помыслом, как мечем, многия добродетели обезчадствовала: семена целомудрия убивает она невоздержанием; равнозаконие правды растлевает любоиманием; естественные союзы человеколюбия разсекает самолюбием; и коротко сказать, страсть чревоугодия бывает истребительницею всех порождений добродетели.

233) Всякий ревнитель спасения прилежит и делам добродетелей и святым помышлениям: ибо без добродетели и ведения никогда никто не успевал еще улучить спасение: дело добродетели есть приводит в чин движения телесныя, здравым разсуждением, как уздою искусно удерживая их от неуместных поползновений; а дело ведения есть добре обдумывать и разумно обсуждать, как следует действоват и потом располагать к исполнению того.

234) Всякий умертвивший уды, яже на земли (Колос. 3, 5), и все свое плотское мудревание угасивший, и всякое к нёму сочувствие отсекший, – так что мог бы с блаженным Павлом Апостолом говорить: кто ны разлучит от любве Христовы (Рим. 8, 32)? – всякой таковый стал без отца и без матери и без причта рода, подобно великому Мелхиседеку (Евр. 7, 3), не имея, чем бы удерживали его плоть и естество по причине совершившагося в нем полнаго сочетания с духом.

235) Конец настоящей жизни не справедливо, думаю, называть смертию, а скорее избавлением от смерти, удалением из области тления, освобождением от рабства, прекращением тревог, пресечением браней, выходом из тмы, отдохновением от трудов, утишением кипячения, укрытием от стыда, убежанием от страстей, и, обще сказать, пределом всех зол: в которых Святые, исправившись чрез свободное самоумерщвление, соделали себя чуждыми и странниками в этой жизни. Ибо доблестно борясь с миром, и с плотию, и с исходящими от них возстаниями, и подавив из обоих их, по сочувствию чувства с чувственным, пораждающееся прельщение, они не порабощенным сохранили в самих себе достоинство души.

236) Святые были благи и человеколюбивы, благоутробны и милосерды, оказавшись одинаковое имеющими ко всему роду расположение любви, силою коей чрез всю жизнь верно сохраняя наилучшее из всех благ, разумею, смирение, сию хранительницу благ и разрушительницу противоположнаго им зла, они пребыли неуловимыми для всех, тяготящих нас искушений, как произвольных, кои от нас, так и непроизвольных, кои не от нас, возстания первых подавляя воздержанием, а приражения вторых отражая терпением.