Монография предназначена для специалистов в области политологии, философии, теории государства и права, студентов и аспирантов, а также всех интересующихся проблемами развития государств и политических процессов.

Вот уже минуло первое десятилетие XXI столетия. Прошло почти 20 лет с тех пор, как распался СССР, что повлекло за собой существенные изменения на геополитической карте мира. Причины и последствия тех событий до сих пор остаются понятыми и осмысленными не до конца.

С чем закончило человечество XX-й век? На какие перспективы может оно рассчитывать в начавшемся XXI столетии? Это главнейшие вопросы, интересующие сейчас огромное число ученых, политиков, людей, принадлежащих разным религиозным конфессиям, нациям, государствам.

Книга носит характер, прежде всего, политико-философского анализа, что дополняется экскурсами и сопоставлениями исторического плана, а также социологическими и политологическими исследованиями и обобщениями.

Необходимо отметить, что эпоха XX века, в которую жил и творил Д. Андреев и во времена которой непосредственно было заложено наследие, пожинаемое нами сегодня в виде плодов свершившихся экономических, политических и культурных преобразований, характеризовалась бурными событиями в истории человечества. XX век – это эпоха революций и мировых войн, экономического и военного разных противостояния общественно-политических систем, перехода в конце XX века от двухполярного мира к однополярному, ухода с политической арены СССР и возрастания влияния США. Кроме того, это постепенное усиление России, как великодержавного государства, и осознание в начале уже XXI столетия необходимости формирования такого миропорядка, который бы отвечал интересам не отдельных стран, а всего человечества.

Наконец, давно назрела необходимость уяснения того, что без отказа от утилитарного отношения к природе и обществу, от циничного прагматизма и игнорирования этических ценностей, без соответствующих социально-политических преобразований, человечество рано или поздно постигнет катастрофа.

В качестве основных, наиболее сущностных и типичных процессов, определяющих лицо и характер эпохи XX-го и начала XXI века, мы выделяем следующие четыре глобальных процесса, взятых во взаимосвязи и взаимодействии. Это изменения, стремительно происходящие в природе – обществе – цивилизации – геополитическо-глобальных отношениях. В совокупности, в целостности они и образуют противоречивый поток изменений, происходящих в XX – начале XXI столетия.

Именно поэтому сейчас обозначенные проблемы заняли одно из центральных мест в отечественной политологии, теории государства и права, философии, стали предметом не только многочисленных политологических и философских дискуссий, но и явились камнем преткновения в спорах на междисциплинарном уровне.

Мыслители и государственные деятели на протяжении веков разрабатывали сложнейшие проблемы государственности, политического устройства государств, влияния политики тех или иных государств на миропорядок и мироустройство, которые остаются актуальными и для настоящего времени.

Прошлое всегда неразрывно связано с настоящим, особенно эта связь проявляется в такой стране, как Россия. Знание минувшего помогает лучше понять настоящее, а глубокое понимание стоящих перед обществом и государством проблем способно подсказать пути их разрешения в будущем. Хорошо известно высказывание М. Хайдеггера о неразложимости времени по трем его модусам – «Прошлое», «Настоящее» и «Будущее». В трактовках Хайдеггера «Прошлое» – это не то, чего уже нет, но то, что постоянно присутствует в «Настоящем» и определяет собой как «Настоящее», так и «Будущее». Модус же «Будущего» – это «забегание вперед», именно сосредоточенность на «Будущем» дает «здесь-бытию» подлинность существования[1]. Автор разделяет точку зрения профессора И.М. Ильинского о том, что с этим утверждением М. Хайдеггера нельзя не согласиться.

Соответственно, непременным условием дальнейшего совершенствования государственно-правового строительства в современном мире и России, является освоение политико-правовой мысли, получившей свое воплощение в преобразовательных проектах прошлого, затрагивающих разнообразные сферы государственно-политической деятельности.

Необходимость обращения к данной теме исследования в наши дни обусловлена, в первую очередь, определенным социально-историческим контекстом. Он заключается в том, что мы не должны терять историческую память, не должны забывать о той работе, которая была проделана нашими предшественниками.

Российская политология и политическая философия сложились не сразу, им предшествовал длительный период «поисков и решений», и познание их заключается в выявлении тех этапов, которые они прошли в течение длительного времени.

Для этого следует прибегать к всестороннему анализу политических концепций не только известных государственных деятелей, политологов и государствоведов современности, и, в особенности, именитых мыслителей прошлого (таких как Томас Гоббс, Томас Мор, Кампанелла, Б.Н. Чичерин, И.А. Ильин, П.И. Новгородцев, П. Сорокин и др., которые пытались осмыслить сущность, место и роль государства в обществе), но и к концепциям менее известных авторов, например, таких как Д. Андреев, чьи идеи, несомненно, представляют интерес и заслуживают внимания.

Настоящее возможно через познание прошедшего и предвидение будущего. В дневнике Василий Ключевский довольно точно заметил, что история ничему не учит, а только наказывает за незнание своих уроков. Это его высказывание стало афоризмом. Поэтому очень важно не просто интересоваться историей, нужно знать достижения и ошибки, совершенные когда-либо человечеством, чтобы больше их не повторять.[2]В этом плане Д. Андреев на страницах «Розы Мира» неоднократно обращается с ретроспективными оценками к прошлому, как далекому, так и недавнему.

Соответственно Д. Андреев внес достойный вклад в политическую науку и политическую философию. Он имел весьма оригинальные политические взгляды, которые отражены во всем его творческом наследии, доказательству чего и посвящена настоящая работа.

Политологический анализ теоретического и практического наследия Д. Андреева актуален и тем, что оно представляет интерес для современных исследователей и в качестве исторического опыта, и в качестве прогнозной версии дальнейшего развития общества и государства в условиях глобализирующегося мира, тем более что Д. Андреев жил и творил в век, характеризуемый современными историками и политологами как «век потрясений и реформ», в котором произошел "взрыв в социальных и политических отношениях"[3]. В связи с вышесказанным изучение творческого наследия Д. Андреева представляется особенно важным.

В последнее время наблюдается определенный всплеск общественного и научного интереса к творчеству Д. Андреева. Тираж первого издания основной его работы – «Роза Мира», выпущенной в 1991 году издательством «Прометей», составил 100 000 экземпляров, с тех пор книга неоднократно переиздавалась, переведена на английский, испанский, японский и другие языки.

На протяжении последних двадцати лет не ослабевает интерес специалистов различных отраслей знаний к многоаспектным сторонам его работ, появляются новые исследования творчества Д. Андреева, которые раскрывают многогранность его творчества.

В частности, подробный обзор всего того, что было написано о Д.Андрееве и «Розе Мира» в 1990-х годах, произвел А. Бросалов в работе "Восприятие «Розы Мира» Д.Л. Андреева российским обществом в 90-е гг. XX века"[4]

Важной вехой в изучении творческого наследия Д. Андреева стало издание коллективной монографией «Даниил Андреев в культуре XX века» (2000), ориентированной на решение общих вопросов, касающихся роли творческого наследия Д. Андреева в духовной истории России. Одно из первых диссертационных исследований было осуществлено Д. Ахтырским[5], по материалам защищенной им диссертации кандидата философских наук и в связи с ее появлением, оживилась полемика о личности Д. Андреева и атрибуции сочинений, связанных с его именем и до сего дня не затихают споры вокруг творческого наследия Д. Андреева. На междисциплинарном уровне наук философии и культурологии было осуществлено диссертационное исследование творчества Д. Андреева О.А. Дашевской[6].

В целях изучения и дальнейшей разработки философского наследия Даниила Андреева в 2007 году был учрежден некоммерческий Фонд метаисторических и религиозно-философских исследований "Родон"[7], при поддержке которого и выпущена данная работа.

Монография написана на основе материалов диссертационных исследований, монографических трудов и научных статей, в той или иной степени, освещающих наследие Д. Андреева. Кроме того, автору посчастливилось лично побеседовать о творчестве Даниила Андреева с вдовой Д. Андреева – Аллой Александровной Андреевой незадолго до ее трагической гибели.

Творчество Д. Андреева изучалось в русле разнообразных научных дисциплин.

Философские аспекты взглядов Д. Андреева исследовали Д. Ахтырский, П.В. Алексеев, А.Ф. Замалеев, В.Ю. Ирхин, Б.А. Емельянов О.Д. Куракина, О.В. Рябов, С. Семенова, М.В. Смагина[8], культурологические – О.А. Дашевская, И.В. Кондаков, В. Махнач, В. Налимов, А. Палей, В.М. Розин, Е.В. Часовских[9], литературоведческие – И.Р. Шафаревич, С. Джимбинов, И. Захариева, М. Эпштейн, В.И. Тюпа, Б. Романов, И. Кондаков, И. Ростовцева, Г. Померанц.

Достаточно подробно изучены теологические, этические взгляды Д. Андреева. Его вклад в философию политики в русле разработаной им концепции «метаистории» изучали А. Кольцов, А. Палей, И.Д. Потапов, Л. Турбина[10].

Важный вклад в изучение творческого наследия Д. Андреева внес Л. Бежин, исследовавший утраченный роман Д. Андреева «Странники ночи», и на основе собранных материалов предпринял попытку воссоздания этой работы, являющейся наиболее подробным пересказом произведения на данный момент[11].

Неоднозначность наследия Д. Андреева, широкий аналитический охват современной действительности, а также реализация предвидений дальнейшего развития политического устройства и государственности, привели к тому, что одни высоко оценивают творчество Д. Андреева, например И.Р. Шафаревич, В.Л. Махнач, Д.К. Ахтырский, Г.С. Померанц, А.И. Палей, протоиерей В. Дронов[12], другие, например, протодиакан А.В. Кураев, объявляют его ересиархом[13]. Как подчеркнул в своем исследовании А. Палей: "Трудно понять, кто перед нами. Все перемешено: поэт сплетается с историком, историк, с религиозным мыслителем и философом, философ с политиком и социологом, социолог с культурологом, культуролог с мистиком, мистик со страстным публицистом, публицист с ориенталистом, ориенталист с биологом и т.д. Метаглубина здесь помножена на широту охвата и оригинальность мысли"[14].

Таким образом, произведения Д. Андреева были в поле зрения исследователей разных направлений, учений, почти все труды, в которых рассматривалось наследие и идеи Андреева, были написаны преимущественно историками, культурологами, лингвистами, философами и теологами, как правило, политико-философские взгляды в имеющихся исследованиях практически не раскрыты. На сегодняшний день уровень изучения теоретического наследия Д. Андреева как политического мыслителя в работах как отечественных, так и зарубежных авторов остается неисследованным.

Автор занимается изучением наследия Д. Андреева уже на протяжении 10 лет. В процессе изучения его творчества, автор обратил внимание, что концепция Д. Андреева по многим ключевым параметрам является не только философской, как принято считать, но и, во многом, политико-философской, так как Д. Андреев в своей концепции достаточно предметно рассматривает такие проблемы, имеющие самое непосредственное отношение к политической науке, как мегатренды мирового развития, типология политических режимов, государственное, социально-политическое устройство, глобализация.

В этом плане представляется интересным проведение компаративного анализа ключевых положений политико-философских воззрений Д. Андреева с одной стороны и Т. Гоббса, Питирима Сорокина и Сэмюэла Хантингтона и других мыслителей с другой.

Конечно, возникает вопрос, насколько Д. Андреев является крупным и политически актуальным мыслителем для нашего времени. В этом плане сомнения порождаются, прежде всего, тем, что в научно-политическом пространстве эта персона мало известна.

Однако анализ его политико-философской концепции позволяет утверждать, что целый ряд разработанных им в середине минувшего века проблем сегодня относятся к числу политически приоритетных и актуальных.

Речь идет, например, о таких проблемах, исследованных Д. Андреевым, как: мегатренды мирового развития и его специфика, трансформация и типология государственно-ориентированных обществ, эволюция политических режимов и соответствующих акторов политической власти. Кроме того, особый интерес в политико-философской концепции представляют его прогнозные версии относительно эволюции США, как одного из мировых лидеров. Уместно отметить, что Д. Андреев во многом предвидел тенденции ко все более агрессивному поведению США на мировой арене, причем предвидел это Д. Андреев еще в середине прошлого века.

Как представляется, Д. Андреев зарекомендовал себя мыслителем, который предметно ориентировался не только в философской, культурологической, исторической, но и в политической (особенно геополитической) проблематике.

Помимо выше сказанного, важнейшим отличием концепции Д. Андреева от других авторов является нормативно-ценностный подход, согласно которому важнейшим критерием успешного развития социально-политических систем являются не только, и не столько такие показатели, как научно-технический прогресс, материальное благополучие, такая популярная ныне характеристика, как стабильное развитие, но этическое благополучие общества, чему другие авторы практически не уделяют внимание. Д. Андреев ясно показывает, что формально благополучное, богатое общество может быть вовсе неблагополучным за счет искоренения этических принципов, водворения бездуховности, и общей безблагодатности. Более того, такое общество, долго находиться в условиях «стабильного развития» не может, и рано или поздно придет к краху, что Д. Андреев и доказывает в своей работе.

Итак, по убеждению автора, взгляды Д. Андреева являются оригинальным вкладом в теорию политики в контексте дальнейшего развития геополитики и политической глобалистики. Д. Андреев создал актуальную с точки зрения теории политики и перспективную с позиции политической науки концепцию, в которой предлагает новые подходы и методы в исследовании политических процессов, и этот факт вызывает особый интерес исследователя.

Оригинальность политико-философской концепции Д. Андреева объясняется тем что, когда формировались его взгляды, т.е. в предвоенные и первые послевоенные годы, политологии как самостоятельной науки в СССР как таковой еще не существовало.

Между взглядами Д. Андреева и других авторов есть определенные параллели. Например, это можно заметить, сравнивая цивилизационный подход А. Тоффлера[15] и концепт метакультур Д. Андреева; наблюдается соизмеримость концепций П. Сорокина и Д. Андреева в их взглядах на политико-исторический процесс, на место и роль стратификации и роль, связанных с ней конфликтов в формировании социально-политических кризисов.

Одним из краеугольных камней исследования Д. Андреева в области культуры, истории и политики является культурно-географический подход, который во многом перекликается с цивилизационным подходом американского политолога Сэмюэл Хантингтона[16]. Тем не менее, многие идеи Д. Андреева оригинальны, полные аналоги им в политической мысли отсутствуют, а этот факт уже говорит о том, что они заслуживают внимания исследователей.

Автор исследования исходил из научного предположения, что Д. Андреев в своих произведениях оставил нам не только осмысление реальных перспектив транзита государственно-политических систем в глобализирующемся мире, но и предложил политологическую и философскую теорию, положенную в их обоснование.

Тем не менее, концепция Д. Андреева обладает существенной актуальностью и новизной, и при наличии пусть и многочисленных частных сходствах и параллелях, освещает иные общие закономерности и дает иные прогнозы. Так, например, при схожих рассматриваемых проблемах С. Хантингтоном и Д. Андреевым, выводы Д. Андреева в корне отличаются от соответствующих выводов С. Хантингтона.

Политико-философская теория Д. Андреева имеет особое значение для настоящего времени, так как способна содействовать более широкому представлению о современных проблемах общественного и государственного строительства и его перспективах, является существенной ступенью в дальнейшем развитии комплексных представлений о сущности и роли государства и его основных элементов, особенно, такого, как политический режим. Глубокое понимание этих процессов возможно только на основании изучения всех имеющихся взглядов, теорий и концепций, посвященных этим проблемам.

Существенным является и то, что в настоящее время слабо подвергнут критике общепринятый в современной политике рационально-прагматический подход, не очень ясное понимание в нынешней действительности находит ценностно-этическая парадигма, изучению и пропаганде которой Д. Андреев посвящает свои работы.

Кроме того, недостаточно предметно проанализированы и теоретико-методологические основы его взглядов. Отсутствует научная разработка его трактовки «великодержавной государственности» сущности, природы и ценности государства. Не проведен анализ возможных последствий и итогов каждого из двух вариантов трансформации мирового сообщества, рассмотренных в его работах.

Между тем политико-философская концепция Д. Андреева идейно представляет единое целое, ибо определяет содержание дальнейшей трансформации мирового сообщества в некое межгосударственное образование, постепенное превращение, государств-участников глобализационного процесса в естественную конфедерацию, а в некотором отдаленном будущем и в единое государство.

Политико-философская концепция, предположенная Д. Андреевым, раскрывает два возможных направления дальнейшей эволюции мирового сообщества, им убедительно обоснованы эти вполне реальные варианты и перспективы. Первый вариант – создание в будущем «всемирной федерации государств», в которых установлен этический контроль над деятельностью государства[17], достигнуты задачи водворения всеобщего материального достатка, решена проблема этического воспитания детей, реализации возможностей каждого человека в развитии творческих начал, делаются усилия по превращению человечества во всемирное братство[18](т.е. вариант социально-демократического устройства общества и построение социально-этического государства). И второй вариант – в случае сворачивания демократических ценностей, демонтажа демократического общества, игнорирования и ослабления международных правовых институтов содержит в себе реальную угрозу трансформации мирового сообщества в некотором будущем во всемирную глобальную тиранию.

Концепция Д. Андреева, предложенные им возможные направления реформирования человеческого сообщества характеризуют их автора, как носителя определенной (в данном случае прогрессивной) политико-философской идеологии. По нашему убеждению, не замечать политико-философского содержания в творчестве Д. Андреева нельзя, его творчество необходимо исследовать комплексно, что в свою очередь, будет способствовать получению целостного представления о творческом наследии Д.Л. Андреева и обогатит политико-философское представление о мире.

Кроме того, назрела необходимость тщательного исследования своеобразной терминологии, используемой Д. Андреевым для объяснения социально-политических процессов, применительно к категориям, используемым в современной политико-философской науке, а также в смежных науках, для установления наиболее адекватного политико-философского смыслового содержания его текстов, что требует также внимания исследователя. Наличие весьма различных, а подчас и взаимоисключающих оценок политико-философских и иных взглядов Д. Андреева, а, следовательно, и содержания его проектов реформирования общества и государства, объясняется тем, что ряду терминов, которые употреблял Д. Андреев, придается в настоящее время другое смысловое значение (часто весьма далекое от того, которое они имели на самом деле), без учета времени, когда создавались его работы и происшедших с этого времени эволюционных изменений.

Таким образом, имеющаяся на сегодняшний день исследовательская практика подготовила возможность возникновения новых стратегий интерпретации наследия писателя и, прежде всего политико-философской.

В монографии предлагается новая версия изучения творчества Д. Андреева. Оно рассматривается как политико-философская модель (или политико-философская концепция), раскрывающая устройство миропорядка и его дальнейшей трансформации.

Положения и выводы монографии призваны дополнить имеющиеся взгляды на политические процессы, происходящие в условиях трансформации общества и государства, расширяющегося процесса глобализации. Появляется возможность использовать теоретические наработки Д.Л. Андреева в общем ряду классических теоретических наработок в области политической мысли.

Автор стремился и сам понять и донести до читателя свое понимание тенденций недавнего прошлого, нынешнего настоящего и приближающегося будущего общечеловеческого развития в двадцатом и двадцать первом столетиях. В связи с этим обосновывается точка зрения, что насколько альтернативным и даже, в какой-то мере, непредсказуемым, были развитие СССР и России и все общемировое развитие в XX столетии, настолько же альтернативным и многовариантным с научной точки зрения оно может быть и в грядущем XXI столетии. Выбор всегда есть между лучшим и худшим, между прогрессом, регрессом, между этическим и безнравственным.

Все зависит, в конечном счете, от действий и воли народов Земли, от совместных усилий ради улучшения жизни массы людей, массы человечества нашей планеты.

Время, в условиях которого формировались взгляды и мировоззрение Д. Андреева, было достаточно сложным и драматическим, страна переживала трансформации, которые коренным образом изменили не только нашу страну, но и судьбы конкретных людей.

Д. Андреев родился в Берлине 2 ноября 1906 года в интеллигентной семье. Отец Даниила Андреева – известный русский писатель Леонид Николаевич Андреев, мать – Александра Михайловна Велигорская (по материнской линии – родственница Т.Г. Шевченко), которая вскоре после родов умерла. Леонид Андреев, считавший сына причиной смерти любимой жены, не занимался его воспитанием. Детство и юность Д. Андреева проходили в Москве, где он воспитывался в семье Добровых – бабушки и тети со стороны матери, которая стала ему родной.

Вся его взрослая жизнь протекала в период становления советской власти, т.е. он был свидетелем становления и развития эпохи, в период, когда страна находилась под руководством И.В. Сталина, в условиях господства одной идеологии. Тем не менее, на формирование мировоззрения Д. Андреева огромное влияние оказала религия, а так же окружение, в котором он рос. Гостями семьи Добровых часто были Ф. Шаляпин, И. Бунин, А. Скрябин, М. Горький и многие другие известные люди. Писать он начал очень рано, уже в детстве предпринимал первые попытки писать стихи и прозу.

Огромное впечатление на Д. Андреева оказали аресты друзей его семьи в 1937 году, что нашло свое отражение в романе «Странники ночи». Д. Андреев размышляет о месте и значимости государства и его правителя в жизни народа, о роли добра и зла и их проявлении в историко-политическом процессе, раскрывает центральные проблемы нескольких эпох политической истории нашего государства, сменяющих друг друга на относительно коротком отрезке времени, делает прогнозы дальнейшей судьбы России и ее места и роли в политическом устройстве мира, определяет перспективы построения справедливого социального государства в условиях глобализации и кризиса нравственных ценностей.

Важной предпосылкой формирования его теоретико-политического мировоззрения послужили энциклопедическая грамотность и начитанность. По воспоминаниям И. Усовой, близко знакомой с Д. Андреевым, он обладал обширной библиотекой: "Большая часть стен в его комнате была уставлена шкафами и полками с книгами"[19] Перед арестом Д. Андреева в 1947 году его библиотека состояла примерно из двух тысяч томов[20]

То время, когда формировались взгляды Д. Андреева о месте и роли государства в обществе, о форме правления и политическом режиме, политологии в СССР как таковой, не существовало. Поэтому политико-философские взгляды Д. Андреева формировались на основе собственного жизненного опыта и тех источников, к которым он имел доступ. Более того, в годы написания своего главного труда – книги «Роза Мира», находясь в тюремном заключении, Д. Андреев вообще не мог пользоваться источниками, не говоря уже об иностранных или запрещенных книгах. Поэтому, основой взглядов и формирования мировоззрения Д. Андреева послужили те политико-философские и религиозно-философские работы, с которыми Д. Андреев ознакомился до ареста, но в большей степени – его личный опыт.

Несмотря на то, что Д. Андреев был знаком с трудами далеко не всех известных на тот момент политологов и мыслителей, исследовавших проблемы государственного строительства и формирования политических режимов, параллели в теоретических построениях очень часто прослеживаются даже с теми авторами, с которыми Д. Андреев не был знаком, что подтверждает правильность мысли Д. Андреева и его подхода к систематизации и классификации политических явлений, акторов и трендов.

Так, например, В. Махнач утверждает что "Данилевского и Шпенглера Андреев читал, но Тойнби не мог знать ни при каких обстоятельствах[21]. В другой работе он пишет более подробно: "а с работами Зедльмайра, Тойнби, Ясперса, Питирима Сорокина, Л. Гумилева не имел возможности познакомиться"[22].

Таким образом, Д. Андреев фактически в это же время самостоятельно создал оригинальную политико-философскую концепцию, никак не связанную с разрабатываемой в странах Запада политологией, ориентируясь только на философские труды, предшествовавшие формированию политологии как науки. Тем не менее, отсутствие прямой связи не означает полную непохожесть. Между взглядами Д. Андреева и других авторов, есть определенные параллели. Взять, к примеру, цивилизационный подход А. Тоффлера[23]и концепт метакультур Д. Андреева. Вместе с тем, многие идеи Д. Андреева оригинальны, и более менее строгие аналоги им в политической мысли отсутствуют.

Вопросы, интересующие мыслителей вот уже на протяжении веков, рассматриваемые и Д. Андреевым, были поставлены еще в работах известных философов, прежде всего, тех из них, которые одними из первых задумались и осмыслили философские проблемы общества и государства, а именно Платона и его ученика Аристотеля, авторов известных работ: «Государство», «Республика», «Политика» и др.[24], и которые по праву считаются основателями политической науки. В частности доказательству этого утверждения посвятил многие свои работы американский политический философ Л. Страус, в них он обосновал мысль о том, что античные мыслители подняли политическую науку до уровня самостоятельной дисциплины и таким образом «стали основателями политической науки в точном и окончательном смысле слова».

В работах Д. Андреева, можно проследить серьезный интерес к идеальному, благоприятному для гражданина общественному и государственному строю, возможности его построения, сложностях и опасностях, которые могут при этом возникнуть. Внешне эти идеи Д. Андреева перекликаются с утопическими идеями Платона о построении идеального общества. Тем не менее, Д. Андреев очень хорошо дает понять, что при формальной общности политических явлений, они могут иметь в корне противоположную этическую оценку с точки зрения нравственности. Так, казалось бы созвучные идеи Д. Андреева о социально-этическом государстве с идеями Платона, совершенно противоположны с точки зрения социально-этической организации общества. И идеальный строй Платона, по сути, оказывается рабовладельческим строем господ и рабов. Что самое интересное, современная западная модель развития, в принципе, является продолжением, развитием модели Платона. И современные неоколониализм по-прежнему основан на благоденствии господ за счет стран третьего мира. Подход же Д. Андреева в корне противоположен вышеописанному, так как Д. Андреев призывает к равенству возможностей и свободного развития всех граждан будущей конфедерации, независимо от расовой, национальной принадлежности или исповедуемой религии. Критике подобного неоколониального состояния мирового сообщества Д. Андреев уделяет место в своей главной книге «Роза Мира», отмечая необходимость изменения существующего статус-кво, и распределения благ между богатыми и бедными регионами планеты.

Д. Андреев понимал, что под видом утопии, в радужных красках описывающей «идеальное» государственно-общественное устройтсво, может скрываться антиутопия, и потому подходил с большой строгостью в разделении явлений этих двух родов. Примерами глобальной антиутопии в этом плане могут служить «Повесть об Антихристе» Вл. Соловьева[25]и во многом развивающая ее работа Д. Андреева «Князь Тьмы», входящая в трактат «Роза Мира».

Даниил Андреев различал свой концепт идеального общественного устройства и теократию, которую он именовал иерократией. Критикуя теократию, Д. Андреев подчеркивал, что существующие формы государствоустройства, именуемые теократией, не более чем варианты правления узкого круга лиц над многими, маскирующие свою государственную сущность под маской религиозности, также способные выродиться в тирании.

Предложенная Д. Андреевым политико-философская концепция отличается большой оригинальностью, целостностью и органичностью. Упоминая авторов, которых Д. Андреев ставил очень высоко, он очень редко раскрывает их влияние на себя. Единственный философ, чье влияние на Д. Андреева действительно прослеживается очень сильно, настолько, что напрямую указывается Д. Андреевым, – это русский религиозный философ Вл. С. Соловьев. Во многом Д. Андреев развивает политико-философские и религиозно-философские идеи, изложенные Вл. Соловьевым в работах: «Три Разговора», включая "Повесть об Антихристе"[26]и "Россия и вселенская церковь"[27].

Творчество Вл. Соловьева повлияло на создание Д. Андреевым центрального концепта трактата «Роза Мира» – исторического воссоединения христианства и объединение его на основе унии со всеми религиями правой руки, а также, неразрывно связанное с ним превращение человеческих государств в конфедерацию, а затем братство, построенного в духе традиционных христианских гуманистических ценностей.

Заслуживает внимания и тот факт, что политико-мировоззренческие взгляды Даниила Андреева формировались в тяжелых не только для него, но и для всего народа условиях. Сначала это Великая Отечественная война, которую Д. Андреев прошел нестроевым рядовым похоронной команды (по состоянию здоровья), потом – арест по сфабрикованному обвинению в покушении на Сталина и тюрьма. На наш взгляд этот период в истории России точно выразил И. Шафаревич: "Поколение, к которому принадлежал Д.Андреев, столкнулось со следующей ситуацией. На нашу страну обрушился каскад катастроф: истребительная война, революция, вторая революция, гражданская война, лагеря, расстрелы, уничтожение крестьянства, еще одна война и опять – расстрелы и лагеря. Это перед каждым мыслящим человеком и перед всем народом ставило вопрос: либо попытаться, несмотря на всю непредставимость и как бы невозможность того, что произошло, как-то найти этому место в картине истории, либо признать, что существование бессмысленно, бессмысленна вся человеческая деятельность..."[28].

Происходя из интеллигентской семьи, наблюдая репрессии близких и знакомых, Д. Андреев утвердился в тираничности, бесчеловечности, «демоничности» сложившегося в стане режима. В то же время вполне закономерно, что все его труды направлены не против конкретных политических режимов, но против всемирной тирании в целом. Необходимо отметить, что отношение Д. Андреева к коммунизму и советской власти было достаточно не однозначно.

Во время Великой отечественной войны, в автобиографии красноармейца, Д. Андреев писал: "советский строй представляется мне самым осмысленным, целесообразным и справедливым из существующих. Единственный пункт, в котором я расходился с идеологией партии, есть вопрос религиозный; теперь, когда изменившееся отношение к советской власти со стороны религиозных организаций и их активная помощь делу обороны нашей Родины вызвали перемену отношения к ним также и со стороны советского государства, устранено последнее препятствие к моему абсолютизму, безоговорочному принятию нашего отечественного строя"[29]. Конечно, характер данного высказывания был в определенной степени обусловлен конъюнктурными соображениями, позволить себе серьезную критику власти в рамках официальной автобиографии Д. Андреев не мог. Но, тем не менее, позже в работе «Роза Мира» Д. Андреев писал и о достижениях коммунистической педагогики: "Когда мне случилось говорить о системе воспитания коммунистического, я отмечал уже некоторые из самых существенных её достижений, хотя эти достижения были обкорнаны и обесценены рядом воспитательно-идеологических подмен. К ним относились воспитание воли и твёрдости, правдивости и чувства товарищества, смелости и стойкости, жизнерадостности и идейности"[30]. В то же время Д. Андреев достаточно жестко критиковал советскую власть за тоталитарный контроль над человеческой личностью, за искоренение духовности, за борьбу с любым инакомыслием и уничтожение достижений культуры.

Сам Д. Андреев писал, о том, что он заканчивал книгу, в тягостном ожидании третьей мировой войны. Этим ощущением пронизана вся социально-политическая и в тоже время религиозно-мистическая поэма «Железная Мистерия» (1950-1956), этими ощущениями начинается и основной трактат Андреева – «Роза Мира» (1950-1958).

В черновиках Д. Андреев замечал, что если Северо-Запад развяжет против СССР войну (Третья мировая, сценарий которой рассмотрен в «Железной Мистерии»), то «миссия объединения мира» на гуманной основе перейдет к России[31]. Но помимо мировой войны, Д. Андреев пишет о другом, не менее страшном бедствии – о всемирной тирании, и этот сценарий в настоящее время видится более вероятным, чем третья мировая война.

По мнению Д. Андреева на кануне Второй мировой войны в мире господствовали, две идеологии, которые, по его мнению, были основными конкурентами на установление мировой гегемонии и всемирной тирании (коммунистическая и фашистская).

Но, если в «Железной Мистерии» безусловным лидером среди великодержавных государств называется СССР[32], то в 1958 году Д. Андреев выделяет новую тенденцию в мировой политике – появление нового мирового силового центра, который в потенции способен обуздать противников и стать новым мировым гегемоном, способным ввергнуть мир в мировую тиранию.

Тем не менее, не смотря на мрачные ожидания дальнейшего трагичного развития мира, Д. Андреев сохраняет определенный оптимизм и надежду на создание в будущем справедливого и высокоэтичного общественного устройства, этому мы находим подтверждение на страницах его работы «Роза Мира». Будущему общественному устройству мира посвящены почти целиком несколько глав трактата «Роза Мира»: в книге I «Роза Мира и ее место в истории» трактата – преимущественно Глава 1 «Роза Мира и ее ближайшие задачи», а также Глава 2 «Отношение к культуре» и Глава 3 «Отношение к религии», в которых дается обзор целей и задач будущего общественно-политического устройства и взаимоотношения оного с культурой и религией, и три главы в книге XII «Возможности» – Глава 1 «Воспитание человека облагороженного образа», Глава 2 «Внешние мероприятия», Глава 3 «Культ», освещающие проблемы нравственно-этического воспитания человека будущего социально-этического общества, политических, экономических и экологических мероприятий и аспекты религиозной жизни, со-верования и толерантности. Кроме того, вопрос формирования всемирного нравственно-этического и социально-ориентированного общества, базирующегося на идеалах социального государства является одной из центральных тем трактата и Д. Андреев возвращается к нему на страницах «Розы Мира» постоянно.

На заседании теоретико-методологического семинара РАПН 26 марта 2002 г. «Современность как предмет политического анализа» доктор политических наук, профессор М.В. Ильин отвечая на вопросы, заметил, что на рубеже XIX и XX в. возникает проблема управления развитием, которое уже стало спонтанно-глобальным. М.В. Ильин упоминает, что в этом отношении показательны манифесты и практика футуризма, и как пример приводит Герберта Уэллса, не как романиста, но как "сочинителя социальных трактатов, фантастики, утопии"[33].

Очевидно, что проблема управлением развития волновала и Д. Андреева. В частности, футуристические произведения политического и социального плана не могли быть не учтены Д. Андреева. Вероятно, что оптимистические ноты Д. Андреева схожи с оптимистическими ожиданиями ряда советских деятелей и авторов, которые жаждали не только деклараций о новой, лучшей, справедливой жизни, но и ожидали ее реализации. К таковым авторам можно отнести, прежде всего, советского писателя А.И. Ефремова, который в своем романе «Туманность Андромеды» описывал устройство общества победившего коммунизма. Д. Андреев был знаком с сокращенным вариантом романа, опубликованным в журнале «Техника молодежи» за 1957 год[34], о чем писал в письме Г.Л. Гудзенко от 9 марта 1958 года[35], в котором отмечал, что некоторые описания А.И. Ефремова удачны, ярки, но в целом книга страшно перегружена техницизмами, изображениями всякого рода научной аппаратуры и совершенно неубедительными картинами жизни человеческого общества". Так же как и А.И. Ефремов, Д. Андреев допускал возможность создания социально-этического общества на основе государств социалистического содружества. В тоже время в большой степени этому мешало наличие военного блока НАТО со сформированной антикоммунистической направленностью. Так он писал: "если бы в то время на планете существовали только государства социалистического лагеря, можно было бы покончить с собственной военной машиной, а освободившиеся средства употребить на улучшение жизни масс"[36], что стало бы одним из этапов формирования свободного, демократического, социального мирового сообщества с ориентацией на нравственно-этические ценности. Д. Андреев замечал, что создание такого социально-этического общества возможно только при значительном реформировании общественно-политического устройства, причем не только в нашей стране, но и в масштабах мирового сообщества государств.

Также среди политических деятелей, методы политической борьбы которых Д. Андреев высоко ценил, следует назвать известного политика Индии Мохандаса Карамчанда Ганди. Сам Д. Андреев называет М. Ганди и его партию предшественником той социально-политической организации, которая, по его мнению, возьмет на себя реформирование государственности и власти ненасильственными, этическими путями. Он прямо подчеркнул, что "своих исторических предшественников, хотя и действовавших в узконациональных масштабах, Лига увидит в великом Махатме Ганди и в партии, вдохновлявшейся им. Первый в новой истории государственный деятель-праведник, он утвердил чисто политическое движение на основе высокой этики и опроверг ходячее мнение, будто политика и мораль несовместимы"[37].

Мало того, Д. Андреев видит в Индийском национальном конгрессе предшественника той политической силы, которая способна преобразовать сущность государства, установить этический контроль над ним. Разницу между Индийским национальным конгрессом и «Лигой преобразования сущности государства», как Д. Андреев условно называет политическую организацию, способную преобразовать характер государственности и переориентировать всемирный политический транзит на этико-гуманистический путь общемирового развития, он видит именно в границах деятельности такой организации. Сфера деятельности Индийского национального конгресса была ограничена национальными рамками, сферу деятельности же Лиги Д. Андреев очерчивает планетарными границами. О целях Лиги Д.Андрее пишет: "...цели её – следующая историческая ступень или ряд ступеней по сравнению с теми, какие ставила себе великая партия, освободившая Индию"[38].

Акцентируя внимание на политологической актуальности трудов Д. Андреева, следует отметить то, что общественно-политические процессы Д. Андреев воспринимал в комплексе, не дифференцируя их на изолированные составные части. Более того, закономерности, которыми управляются явления общественной, политической, религиозной жизни, согласно Д. Андрееву имеют общие истоки, и мегатренды мирового развития в условиях глобализации играют одинаковую роль, как для общественно-политической, так и религиозной жизни человечества.

Здесь, по нашему мнению, необходимо отметить, что подобный подход берет истоки в русской религиозной философии.

Политико-философская концепция Даниила Андреева проникнута глубокой религиозностью, и его теоретические взгляды сформулированы в русле религиозного строительства, подобно религиозным философам Владимиру Соловьеву и Сергею Булгакову[39].

О роли Владимира Соловьева в формировании мировоззрения Д. Андреева было показано выше. Теперь остановимся на сходствах и различиях теорий Д. Андреева и Сергея Булгакова. Несмотря на то, что влияния Булгакова на Д. Андреева не прослеживается (вопреки утверждению О. А. Дашевской), необходимо остановиться на этой персоне, так как Д. Андреев заимствует у Булгакова термин, которым озаглавлена важнейшая составная часть концепции Д. Андреева – «метаистория».

Даниил Андреев явно заимствует у Сергея Булгакова термин «метаистория», приводя цитату, раскрывающую термин следующим образом: "ноуменальная сторона того универсального процесса, который одной из своих сторон открывается для нас как история"[40].

Хотя Д. Андреев далее и пишет о том, что применение кантовской терминологии к проблемам этого порядка вряд ли поможет уяснению существа дела, тем не менее, как и С. Булгаков относит «метаисторию» к сфере религиозного знания.

Разбирая вопрос «что же такое метаистория?» И. Чудотворцев в свое работе «Введение в метаисторию» отмечает: "В своей книге «Свет невечерний» он [С. Булгаков] писал: Для религиозного сознания исторические эпохи определяются иначе, нежели для историка – хозяйства, права, культуры и т.п. Быть может, под громы войны и мировых потрясений и не без связи с ними, и ныне для мира совершается нечто такое, что для его судеб подлиннее, окончательное, существеннее, чем вся эта война и чем весь этот шум, поднятый европейским «прогрессом»[41].

Таким образом, и у С. Булгакова и у Д. Андреева религиозный характер является важнейшей особенностью метаистории. Так Д. Андреев называет метаисторический метод познания, которому посвящена целая глава «Розы Мира» одним из методов религиозного познания. Д. Андреев надеется, что серьезная работа исследователей приведет со временем к выработке научной методики, на основе которой удалось бы заложить фундамент гносеологии религиозного и, в частности, метаисторического познания[42].

Более подробно и конкретно вопрос о методах религиозного познания, в том числе и о метаисторическом познании, о связи его с коллективным бессознательным по Юнгу, исследуется в диссертации Д. Ахтырского "Философские идеи в творчестве Д.Л. Андреева"[43].

Несмотря на то, что процесс «метаисторического познания» у Д. Андреева является разновидностью «религиозного познания», а сама метаистория, согласно Д. Андрееву, находится вне поля зрения науки, он в рамках своего «метаисторического» исследования производит огромную проработку материала, открывает или переоткрывает, будучи не знакомым, в силу вышеописанных причин, с рядом работ своих современников на Западе, ряд важнейших особенностей и закономерностей исторического и общественно-политического процесса, производит анализ проблем религиозно-социально-политических преобразований и развития общественно-политических структур, как России, так и всего человечества в целом. Поэтому задачей предпринятого нами исследования является анализ материалов в политологическом контексте с рассмотрением вопроса о возможности и необходимости применения современной политологической наукой открытий, сделанных Д. Андреевым, прежде всего в политической сфере. Подобная работа выходит за рамки определяемой Д. Андреевым метаистории, которую он сам обозначает, как явление религиозное, основанное, прежде всего, на откровении и религиозном познании.

В то же время, в своем творчестве Д. Андреев пользуется и традиционными методами, такими как: анализ, компаративистика, логика и дедукция. Это в свою очередь позволяет ему даже на выведенном из религиозного знания базисе строить научную концепцию, что Андреев в частности и делает, хотя не уделяет самому этому факту должного внимания, останавливаясь только на разборе религиозных методов познания.

Необходимо отметить, что характер имеющихся исследований работ Д. Андреева продолжает традицию использования научных методов идейно-понятийного поля Д. Андреева, в неявном виде начатую самим Д. Андреевым.

Исследования биографии Д. Андреева дают представления не только о религиозности и мистической ориентированности Д. Андреева, но и о его аналитическом складе ума, склонности к систематизации еще в детстве[44], о его опыте в издании научно-популярных трудов в самых различных отраслях гуманитарного знания от географии, истории до обществознания и лингвистики, что позволило выработать общегуманитарную научную методологию, впоследствии использованную им при написании своих работ, как в форме поэтических произведений, так и в форме политико-философских исследований.

Так, как историк науки в соавторстве с географом С.Н. Матвеевым Д. Андреев подготовил две книги: об исследователях горной Средней Азии, которая вышла в печать в 1946 году[45] и о русских путешественниках в Африке, набор которой, согласно А.А. Андреевой, «был рассыпан при аресте»[46]. Как исследователь-лингвист, Д. Андреев оставил работы по теории стиха: "Новые метро-строфы (из книг «Бродяга» и «Русские боги»), впервые вводимые в русскую поэзию; перечень, классификация, образцы", «Некоторые заметки по стиховедению», «Заметки о просодии», работа по стихосложению, написанная Д.Андреевым для уголовников, "Словарь спондеических рифм"[47], которые можно охарактеризовать, как обладающие научной новизной в лингвистике, так как являются беспрецедентным исследованием по теории стихосложения, не имеющим аналогов.

Строгость в изложении материала, последовательность, внимательность к фактам являются неотъемлемой чертой религиозно-философского трактата «Роза Мира», что и обуславливает интерес исследователей в различных сферах науки, к проблемам, затронутых Д. Андреевым.

Таким образом, вся история страны между двумя мировыми войнами, появление и развитие в мире тенденции становления и развития тиранических режимов, являлись основными историко-политическими предпосылками формирования именно политико-философских взглядов Даниила Андреева, причем на это Даниил Андреев несколько раз сам обращает внимание на страницах своего основного труда – трактате «Роза Мира».

Рассмотрение этапов формирования политико-философских воззрений Д. Андреева, теоретических аспектов, на которых они базировались, необходимо, прежде всего, для выявления сущности созданной им оригинальной политико-философской концепции мироустройства и перспектив его дальнейшего транзита в условиях начавшегося процесса глобализации.

Автором выделены следующие периоды формирования мировоззрения Д.Л. Андреева: первый период – ранний. На этом этапе происходит общее развитие личности, начинают формироваться собственные взгляды на окружающий мир и складывающуюся в стране политическую ситуацию. На формирование мировоззрения Д. Андреева огромное влияние оказала религия, а так же окружение, в котором он рос. Гостями семьи Добровых часто были Ф. Шаляпин, И. Бунин, А. Скрябин и многие другие известные люди. На этом этапе проявляются литературные способности будущего писателя, писать он начал очень рано, еще в детстве, писал стихи и прозу.

По утверждению Е.В. Часовских талант русского поэта и мыслителя, которым являлся Даниил Леонидович Андреев (1906-1959), был рожден в эпицентре – хронологически и локально – трансформации культурной, религиозной и политической жизни России[48]. Основным трудом Даниила Андреева является трактат «Роза Мира» (создан в 1947-1959 гг.), издававшийся с подзаголовком "метафилософия истории"[49], как отмечено Часовских Е.В. – вершина творчества Андреева, квинтэссенция его жизненного и духовного опыта, нашедшее выражение в совершенной художественной форме[50].

Наблюдательность, личный жизненный опыт, знание истории и литературы в совокупности с внимательным изучением ряда религиозных и философских систем прошлого и современности, всесторонний анализ тех общественно-политических процессов, свидетелем и непосредственным участником которых оказался Андреев, – те факторы, которые способствовали выявлению вопросов, касающихся развития личности, общества и государства в целом в конце XX – начале XXI веков[51].

Е.В. Часовских в диссертации "Поэтико-философский контекст и околороманное пространство «Розы Мира» Даниила Андреева" выдвигает гипотезу: «Роза Мира» – произведение частично автобиографическое, отражает процесс становления личности Д. Андреева, в котором автор получает возможность наиболее полно обрисовать путь творческой личности, которая с одной стороны, оказывается свидетелем и участником процесса смены эпох на уровне государства и общества, Великой Отечественной войны, а с другой стороны переживает глубокие внутренние трансформации. Выводы Андреева реалистичны и выходят далеко за рамки художественного произведения[52].

В работе Дашевской О.А. сделана попытка разделить творчество Д. Андреева на два этапа: ранний и поздний. Принципиально выделение «раннего» и «позднего» этапов творчества писателя, как собственно литературного – раннего периода и позднего, обращенного к политико-философскому знанию. В 1930-е -40-е годы Андреев выступает как поэт мистической ориентации и автор романа «Странники ночи», в котором Д. Андреев впервые сформулировал свои социально-политические взгляды. Арест и уничтожение «Странников ночи» в 1947 году корректирует его творческую практику. Как целеустремленная личность Андреев после нескольких лет молчания и раздумий приступает к работе над своим основным трудом – трилогией 1950-х годов («Русские боги», «Железная мистерия», «Роза Мира»). Андреев, находящийся в критической оппозиции к тоталитарному режиму, ничего не мог противопоставить идеологической современности, кроме внеопытных форм познания и таких же глобальных мыслительных моделей в противоположном модусе. Русская религиозная философия стала той формой, в которой находят опору и основу для самовыражения политико-философские и религиозные взгляды Д. Андреева[53].

По нашему мнению, основанному на исследовании творчества Андреева, все его творчество и формирование взглядов распадается на три больших этапа. Второй этап формирования мировоззрения Д. Андреева начался в 1937 году и продолжался вплоть до его ареста в 1947 году. На этом этапе огромное влияние на дальнейшее развитие мировоззрения Д. Андреева оказали аресты его близких и друзей семьи в 1937 году, а также Вторая мировая война, участником которой он был с зимы 1942 года. С этого времени окончательно сформировались его взгляды на мироустройство, на роль и место государства в жизни народа, он все чаще раздумывал о добре и зле и их проявлении в мире, интересовался идеями построения социального этического государства.

По мнению О.А. Дашевской, особенностью политико-философских взглядов Даниила Андреева, сформировавшихся в эпоху утвердившегося атеизма и антирелигиозной пропаганды, в эпоху дефицита духовных и религиозных устремлений, в противовес официальной философской доктрине той эпохи, строившейся на основе диалектического материализма, отличались высокой степенью религиозности[54].

Отличительной чертой политико-философской концепции Даниила Андреева является синергия религиозных и политических процессов в истории, их неотделимость друг от друга. Этот взгляд утвердился еще в ранних работах Даниил Андреева, в его романе «Странники ночи», где дается первая попытка рассмотреть процессы истории как череду сменяющихся «синих» и «красных» эпох – эпох главенства духовного над материальным и материального над духовным[55]. В «Розе Мира» религиозное осмысление политических процессов уже более полно осмысленно и достаточно проработано.

Исследуя творческое наследие Д. Андреева можно констатировать факт, что окончательно политико-философские взгляды Д. Андреева сформировались в 1950-х годах, при этом окончательное осмысление (а заодно и переосмысление некоторых моментов) происходит в 1957-1958 гг. после его освобождения из заключения. Именно этот период жизни Андреева позволяет вычленить третий этап в его творчестве.

Третий этап (апрель 1947- март 1959 гг.) жизни и творчества Д. Андреева – самый трагичный в его жизни, связан с арестом в апреле 1947 года, причиной которого послужил его роман «Странники ночи», на страницах которого впервые им предпринята попытка философского осмысления политической и духовной жизни народа. В результате ареста, всё написанное им, а также фронтовая переписка, письма его отца Л. Андреева были уничтожены. Уже находясь во Владимирской тюрьме, он по памяти восстановил многое из уничтоженного в ходе следствия, а главное – написал главный трактат всей жизни – «Роза Мира». Окончательно мировоззрение Д. Андреева и его взгляды на мироустройство сформулированы именно на страницах этого произведения. Там же он обозначает главную задачу своей работы: "...никакие усилия разума, никакое воображение или интуиция не способны нарисовать опасностей грядущего, которые не были бы связаны, так или иначе, с одной из двух основных: с опасностью физического уничтожения человечества вследствие войны и опасностью его гибели духовной вследствие абсолютной всемирной тирании. Книга направлена, прежде всего, против этих двух зол"[56].

Это соответствует «позднему этапу» по определению О. Дашевской, и именно на этом этапе происходит детальная проработка политико-философского компонента мировоззрения Д. Андреева.

Тем не менее, несмотря на то, что в противоположность ярко-выраженной политико-философской окраске позднего творчества, ранний этап творчества Д. Андреева, характеризуется как литературный, в его работах уже тогда начинают формироваться попытки философской оценки историко-политических процессов.

Так, по воспоминаниям И. Усовой, близко знакомой с Д. Андреевым, у него была интересная теория, трактующая исторические духовные циклы, охватывающие большие массы людей и даже целые народы. Нечто вроде своеобразной кривой: разгорание, подъем, взлет духовности, затем спад, затухание, падение до низшего уровня бездуховности. Затем новый подъем, новый спад и т.д. И. Усова замечает, что "сущности циклов имели соответствующие окраски"[57].

Схожая теория упоминалась на страницах не дошедшего до нас раннего романа Д. Андреева «Странники ночи», впоследствии уничтоженного в процессе следствия по его делу.

Содержание «Странников ночи» известно в настоящий момент по восстановленным Д. Андреевым по памяти фрагментам и воспоминаний его жены – Аллы Александровны Андреевой (с которой автору посчастливилось побеседовать о творчестве Д. Андреева незадолго до ее трагической гибели), а также по подробной работе Леонида Бежина, предпринявшего попытку наиболее полно собрать материалы по «Странникам ночи» и как можно близко восстановить содержание романа[58]. По словам Аллы Александровны, она хотела бы написать более подробный пересказ романа, но потеря зрения, а затем и трагическая смерть воспрепятствовали этому.

Из восстановленных Д. Андреевом фрагментов и работ, посвященных исследованию романа, мы делаем вывод о том, что в «Странниках ночи» устами персонажа Леонида Федоровича Глинского предпринята попытка осмысления политической истории России как последовательности «красных» и «синих» эпох. "Красная эпоха – главенство материальных ценностей; синяя – духовных"[59].

В романе говорится о том, что с течением исторического времени смена эпох убыстряется, а цвет их становится ярче. Древние эпохи обозначаются как лиловые, только с чуть красным или чуть синим оттенком, чем ближе к нашему времени, тем становится определеннее их цвет[60], таким образом, подчеркнуто наличие значительной дифференциации между материальными и духовными устремлениями в обществе.

На наш взгляд, можно провести аналогии между указанными выше терминами и соответствующими им терминами социокультурной динамики Питирима Сорокина[61]. Как утверждает В. Махнач, Д. Андреев с трудами П. Сорокина не был знаком. Тем не менее, можно провести параллели между «синей эпохой» и идеациальным типом культуры, между чувственным типом культуры и «красной эпохой». В романе «Странники ночи» также приводятся примеры смены этих эпох, рассматривая, например, накопление «красных» сил декабристов в конце царствования Александра I с его «синей окраской». Другой пример – соотношение запутанно-мистических метаний начала двадцатого века с приходящими к власти уже «вопиюще-красными» силами, воплотившимися в победе большевизма[62]. Чередование «цветных эпох» схоже с чередование суперсистем у Питирима Сорокина. В основе смены суперсистем лежит смена господствующей истины: чувственная истина уступает место идеациональной, а та – идеалистической, которую затем снова сменяет чувственная.

В романе же «Странники ночи» смена «эпох» объясняется тем, что каждая историческая эпоха двуслойна: главенствует окраска стремления властвующей части общества, и всегда в эпохе присутствует «подполье» противоположного цвета. Позже, созрев и накопив силы, это подполье становится главенствующей, связанной с властью окраской следующей эпохи, а в подполье уходят силы и течения, прежде бывшие наверху[63].

Таким образом, первые попытки философского осмысления политической и духовной жизни, рассмотренные Д. Андреевым неразрывно, уже присутствуют в работе «Странники ночи» – главном произведении, созданном на втором этапе его творчества.

В более поздних взглядах Д. Андреев отходит от идей циклических закономерностей. Практически Андреев отказывается от глобальной теории циклов, указывая на наличие более сложной системы смен великодержавных государственностей и противостояния во всемирной политической истории двух мегатрендов общеглобализационного развития – гуманистического и антигуманного.

Тем не менее, некую цикличность можно уследить в сменах циклов великодержавной государственности, но государственность практически всегда связана с красной эпохой, с синей же – демиургические проявления (связанные с «духом народа» явления творчества, духовного подъема, развития человеческих ценностей, в т.ч.) в народе и творчество народных масс.

Из сравнительного анализа, очевидно, что Питирим Сорокин выделяет три типа суперсистем, Андреев же всего две эпохи. Тем не менее, идеальный тип, вводимый Питиримом Сорокиным, в какой-то степени укладывается в разновидность «синей эпохи» по Андрееву, не уходящей в крайности аскетизма и сохраняющую гармонию физического и духовного развития. Вообще говоря, можно сделать вывод, что идеальный тип по П. Сорокину соответствует «синей эпохи», а идеациональный – его вариант, обусловленный крайностями аскетизма и страхом перед особенностями – «красным эпохам».

В свое время Н.Я. Данилевский и К.Н. Леонтьев выдвинули концепцию циклического прогресса во многом схожую с теорией, изложенной в «Странниках ночи». Суть новых идей, по их мнению, заключалась в признании специфического общего закона развития, действие которого сводится к следующему:

1. Развитие происходит как развитие замкнутых друг от друга общественных организмов или систем (культурно-цивилизационные или культурно-исторические типы). Общественные системы находятся в непрерывной борьбе друг с другом и с внешней средой.

2. Развитие – это бесконечный прогресс в одном направлении. Это последовательная смена стадий развития любого общества[64].

Переходность они связывают с неизбежным гибельным исходом определенных цивилизационных или культурных типов, катастрофами общественных организмов и одновременным возникновением новых. Обусловливается переход внешними событиями, внешним толчком. Переходный процесс по их мнению включает в себя движение от устойчивости системы к ее неустойчивости, хаосу и затем к новой устойчивой системе[65].

В современных условиях приверженцы идеи циклической динамики Хемфри, Тоффлер, Пригожин рассматривают переходные процессы в качестве необходимой составной части циклического чередования политических взлетов и падений, т.е. определенной фазы зарождения и упадка глобальных политических или социальных сдвигов в истории общества[66]. Переход на новую ступень развития обусловлен технологической революцией, которая ведет к образованию постиндустриального общества. В соответствии с их воззрениями, различая длинные и короткие волны таких изменений, а также временные параметры их продолжения, можно выработать соответствующие технологии приспособления к этим промежуточным этапам.

В концепции тектологии исходят из того, что переходность – это процесс преодоления кризиса и возникновения нового равновесия. А.А. Богданов утверждает, что в ходе каждой революции или эволюции можно уловить «переломы», где меняется темп, направление, соотношение организующих и дезорганизующих процессов[67]. Переходное состояние общества и государства – это необходимость, с помощью которой осуществляется социальный прогресс.

Американский исследователь М. Макфол соединяет теории транзитологии и «рационального выбора». Последняя концепция сводится к тому, что политический процесс обусловливается деятельностью личностей, принимающих рациональные решения и преследующих свои интересы с целью увеличения ожидаемой выгоды. Соответственно, переходный период – это борьба между сторонниками сохранения старого порядка и приверженцами перемен[68].

Из теории демократического транзита М. Макфол обращает внимание на условия, при которых больше всего шансов именно на успешный переход от одной политической системы к другой. По его мнению, чем уже сфера изменений, вокруг которой ведется борьба, тем более вероятно, что соглашение будет достигнуто[69].

Стоит отметить, что концепция Д. Андреева, разработанная в «Розе Мира», кардинальным образом отличается от теорий других авторов, рассматривающих циклические процессы. Д. Андреев замечает, что некоторые циклические закономерности, связанные с жизненным циклом великодержавных государств имеют место быть, но, в отличие от остальных авторов, Д. Андреев отмечает, что такой порядок вещей не является естественно правильным. Говоря о реформировании сущности государств, и о том, что в дальнейшем не останется ни одного великодержавного государства, а метакультуры интегрируются, на этических началах объединятся в одну планетарную метакультуру, Д. Андреев, в сущности, говорит о прекращении каких бы то ни было циклических закономерностей в историческом и политическом процессе. Вариант будущего государства социально-этического общества не будет подчиняться циклическим закономерностям, возможный крах его в случае дальнейшего вероятного водворения всемирной тирании – не закономерность, но разовое прогнозируемое явление, которое обусловлено не логикой циклов, но самой логикой борьбы светлого и темного начал в философии Д. Андреева.

Одним из центральных концептов политико-философского мировоззрения Даниила Андреева, который прослеживается на всем протяжении развития его взглядов, является проблема реформирования государственного и общественного устройства. Подобное изменение общественного, и, соответственно, политического устройства, можно обозначить как процесс изменения негативной направленности общественно-политического процесса (который в «Странниках ночи» можно отождествить с «красной» и даже «жгуче-красной» окраской эпохи) на направленность гуманистическую (определяемый в «Странниках ночи» как "синяя эпоха).

Работая над осмыслением путей и методов политико-социальных преобразований, Даниил Андреев пытается представить облик тех людей, которые возглавят эти преобразования. Впервые такая группа людей представлена в «Странниках ночи» в виде некоего культурно-политического кружка.

Как писал Андреев, смысл создания группы и смысл ее деятельности заключен в полной уверенности этих людей и их руководителя, что ночь над Россией неминуемо кончится рассветом, а рассвет этот обнаружит крайнюю степень духовного голода народа, и те, кто это понимает, должны быть готовы этот голод начать удовлетворять[70]. Также Д. Андреев показываем недопустимость насильственного «сопротивления», доказывая, что высокие цели не могут оправдывать низкие методы. Позже Д. Андреев критикует «вооруженное сопротивление» уже на страницах «Розы Мира», описывая возможную мировую тиранию.

В «Странниках ночи» сделаны первые попытки представить облик тех людей, которые готовы соединить в себе высокие морально-этические качества и способность изменить общественный и политический уклад.

Следующая работа, созданная в период с 1950 по 1956 годы – «Железная мистерия». В этой работе Д. Андреев в гротескно-поэтической форме пытается определить дальнейший ход общемирового политического транзита, заканчивающегося в версии поэмы третьей мировой войной с применением ядерной силы и возникновением нового типа общественного устройства уже на «пепелище». В «Железной мистерии» также фигурирует группа лиц, скрывающихся в катакомбах (крипте) сначала от тирании, затем выживающих в третьей мировой войне, готовых возглавить процесс общемирового преобразования.

Одной из особенностей политико-философских взглядов Д. Андреева, изложенных в «Железной мистерии», является отношение к российской великодержавной государственности, как к наиболее сильной политической системе, способной создать опасность для миропорядка сложившегося на тот момент.

Но в 1957 году, Д. Андрееву уясняется новая парадигма мирового политического транзита. Д. Андреев пишет, что великодержавная государственность США предложила новую, привлекательную, обладающую огромным мировым потенциалом концепцию – либерального космополитизма. Таким образом, российская великодержавная государственность с точки зрения Д. Андреева перестала быть самой большой угрозой безопасности человечества, и роль этой угрозы перешла к США. В таких условиях опасность конфликта между Западным миром и странами советского блока оставалась и представляла опасность не только для советской государственности, но и для возможного процесса ее гуманизации, который был возможен в последующие этапы трансформации советской государственности.

Таким образом, прогноз, сделанный в работе «Железная мистерия», по большей части, потерял свою актуальность и Д. Андреев больше к нему не возвращался, продолжив работать над «Розой Мира», где и изложил свою окончательную политико-философскую концепцию. Работа над «Розой Мира» продолжалась до 1958 года, практически до смерти Д. Андреева.

В «Розе Мира» в отличие от ранних «Странников ночи» и от поэтической «Железной мистерии» уже дается серьезное последовательное осмысление политических акторов мировой политической арены, высказываются гипотезы о дальнейших трендах политического транзита, делаются предсказания таких политических событий, как «Карибский кризис», и распад «социалистической коалиции», повлекших за собой тяжелые геополитические последствия.

Серьезное осмысление политических акторов и выкристаллизация политико-философской концепции Д. Андреева происходит на последнем этапе его жизни и творчества. Свидетельства его ранних политологических взглядов следует искать в черновиках «метаисторического очерка», позже вылившегося в отдельный труд «Роза Мира».

Таким образом, на последнем этапе жизни и творчества Д. Андреева сформировались окончательно его политико-философские взгляды на мироустройство, осуществлено серьезное последовательное осмысление политических акторов мировой политической арены, высказаны гипотезы о дальнейших трендах политического транзита, месте и роли в нем России.

Стоит также отметить, что Д. Андреев длительное время занимался разработкой образа нравственного политического лидера. Первые попытки представить образ таких людей заметен уже в содержании «Странников ночи». Хотя персонажи этого романа еще не являются политическими деятелями, а всего лишь идеологами, дальнейшая проработка этих образов, по мнению автора, была произведена в контексте драматического повествования «Железной Мистерии», где лица с похожими чертами характера уже напрямую участвуют в политических событиях. И уже окончательно нравственно-этический облик политических деятелей и реформаторов присутствует на страницах «Розы Мира»), чему посвящен основательный обзор. Приводя в качестве успешного примера этического политика Махатму Ганди, рассуждая о воспитании человека облагороженного образа Д. Андреев, критикуя на страницах «Розы Мира» и в поэме в прозе «Изнанка Мира» утилитарность и рациональность «игв» и изображенного общественно-политического устройства, Д. Андреев показывает, что все не может сводиться к упомянутому выше рациональному выбору, что этические и нравственные идеалы могут (и должны) успешно совмещаться с лидерскими и ораторскими способностями политического лидера, а, кроме того, должны воспитываться в гражданах с раннего детства.

Из работ Д. Андреева также явно следует вывод, что любая политическая идеология, построенная только лишь на рациональном выборе, потерпит крах, так как там, где есть место утилитарному рационализму, этике и духовности места нет.

Выделяя среди различных философских концепций политический контекст Даниила Андреева, следует обратить внимание, прежде всего на религиозно-философский характер воззрений Даниила Андреева.

Исходя из религиозности политико-философской концепции Даниила Андреева, следует отметить, что в отличие от большинства современных политологов, оценивающих политическое развитие сугубо прагматично (характеризуя его такими терминами, как «устойчивое развитие», «прогресс», «стабильность» и т.д.), Д. Андреев подходит к оценке направленности историко-политического процесса с позиции нравственности и этики.

Политические тренды, по мнению Андреева, могут носить как позитивный, благой, добрый характер, так и негативный, античеловеческий, злой. К первому виду явлений, которые мы можем назвать позитивными, гуманистическими, относятся явления, которые возносят в ценность человеческую личность, ее духовное развитие, ее свободы. Сам Андреев называет этот поток явлений гуманистическим[71]. Примером явлений такого рода Даниил Андреев называет английский парламентаризм, французскую Декларацию прав человека, германскую социал-демократию", даже освободительную борьбу против колониализма[72].

Даниил Андреев уточняет, что государство, движущееся в рамках этого тренда, превращается из "полицейского по преимуществу аппарата, отстаивающего экономическое или классовое господство, в аппарат всеобщего экономического господства и охраны прав личности"[73].

К явлениям второго рода, которые можно назвать негативными, следует отнести явления, носящие либо разрушительный характер, грозящий привести к физическому уничтожения человечества, либо природы, либо исторического и культурного наследия, либо при формальном сохранении человечества, природы (и даже создании видимости радения за эти ценности) нивелировании ценности человеческой личности, превращение человек в придаток государства. «Можно ли сомневаться, что даже уже и теперь создаются предпосылки для изобретения совершенного контроля за поведением людей и за образом их мышления?» – задается вопросом Д. Андреев[74]. В качестве примеров таких явлений Даниил Андреев называет тирании и мировые войны.

Д. Андреев пишет о том, что существуют два величайших зла, которые он обозначает как "физическое уничтожение человечества вследствие войны и опасность его гибели духовной вследствие мировой тирании"[75]. Также Андреев не исключает комбинацию этих «зол». Разрушительная война, превращающая «треть планеты в лунный ландшафт» или в радиоактивную пустыню, и "единую диктатуру над уцелевшими двумя третями"[76].

Таким образом, в контексте наследия Д. Андреева имеет смысл говорить о нравственных оценках политических тенденций. Либо это позитивный, благоприятный, гуманистический тренд, либо напротив, негативный, антигуманный, античеловеческий. Любой тренд характеризуется этим свойством.

Изучая наследие Д. Андреева можно выделить закономерности, движущие историей и политикой, принимая их как феномен, либо попытаться их объяснить из психологических особенностей человека и коллективного бессознательного. Сам же Д. Андреев объясняет их в духе религиозно-философской мистики, вслед за Вл. Соловьевым и С. Булгаковым, возможен и такой подход.

Политико-философская концепция Даниила Андреева изложена в его философском трактате «Роза Мира» с использованием собственной мифопоэтической терминологии. Для того чтобы использовать открытия Д. Андреева применительно к политической науке, необходимо провести анализ терминологии, установить связь с терминами, обозначающими родственные понятия, общеполитологическими и вводимыми отдельными исследователями.

Одним из базовых определений, используемых Д. Андреевым, и которое используется для определения ролей политических сил, является сверхнарод.

Следует заметить, что Д. Андреев рассматривает субъекты и объекты комплексно. Значимую роль для него играет не только физическая составляющая, т.е. физические носители того или иного менталитета, не только люди, составляющие актор, но и «духовная» составляющая позитивной или негативной направленности.

В религиозной философии, это соответственно будут провиденциальные или инфернальные силы, но мы можем рассматривать эту составляющую как составляющую коллективного бессознательного, которая представляет собой определенный менталитет, архетип, который и определяет облик актора, составляющих его агентов лиц и проявляется в них.

У Даниила Андреева, сверхнарод – группа наций или народностей, объединённая между собой общею, совместно создаваемой культурой. Лев Гумилев использовал схожий термин – суперэтнос. Пространство деятельности сверхнарода Д. Андреев называет термином метакультура. Согласно исследованию О. Дашевской, концепция метакультуры Андреева опирается на теорию культурно-исторических типов, открытую Н. Данилевским и развитую немецким философом О. Шпенглером, английским историком и социологом А. Тойнби, немецким философом, социологом и экономистом Альфредом Вебером[77].

Д. Андреев описывает метакультуры, сложившиеся в веках самостоятельные единицы – «духовно-телесные» организмы. Во всемирной истории Н.Я. Данилевский насчитывает десять «полноценных» культурно-исторических типов («Россия и Европа», 1869); Шпенглер выделяет восемь мировых цивилизаций («Закат Европы», 1920). Андреев описывает девятнадцать метакультур, среди которых есть и уже завершившие свое становление, так и продолжающие его.[78]. Точнее сказать, Д. Андреев не считает, что метакультуры полностью «завершили свое существование». Хотя эти метакультуры ушли в прошлое и сейчас физически не существуют, они оказали огромное влияние на современные метакультуры, внесли свой культурно-исторический вклад в их развитие, можно сказать, имеют наследников. Так и «метакультура северо-запада» и «Романо-католическая метакультура» по полному праву могут именоваться наследниками «Греко-римской метакультуры», а российская метакультура – «наследницей византийской метакультуры». Поэтому, даже не смотря на то, что этих метакультур на земле уже нет, их влияние, их значимость, их наследие огромно, потому их не верно назвать завершившими свое существование.

Но также Д. Андреев вводит дополнительно еще 15 «трагически недостроенных», которые действительно завершили свое существование, причем трагически, не оставив заметного вклада в мировой истории. Очень часто такое бывает, когда одна культура насильственно вытесняется другой, не принимая органически того субстрата, который уже имеет место быть, например, при завоевании одного народа другим.

Под метакультурой Андреев понимает метафизическую религиозную культуру, которая творится в земной жизни и в метаистории. В ее основании лежит учение о типах культуры, которое вместо исторического измерения у Шпенглера (и Леонтьева) обретает духовно-религиозное[79].

Упоминает метакультуры и В. Махнач в книге «Политика. Основные понятия: справочник, словарь», останавливаясь на подходе Д. Андреева, который "назвал регионы «метакультурами» и включил в них, помимо реального пространства, вышестоящие «просветленные слои» и нижестоящие «слои демонические». Андреев перечислил 19 метакультур (у Тойнби их 21), добавив еще 15, трагически не получивших развития"[80].

Таким образом, культурно-географический подход является одним из краеугольных камней исследования Д. Андреева в области политики, истории и культуры. Этот подход во многом перекликается с цивилизационным подходом в политической науке. С учетом этого, по нашему мнению, прежде всего, следует рассмотреть цивилизационно-культурный концепт его теории.

Зарождение данного подхода, как мы уже отмечали, связано с работами выдающего русского мыслителя и естествоиспытателя Н.Я. Данилевского, который в своей работе «Россия и Европа» впервые в политической науке разработал и теоретически обосновал идею обособленных, локальных «культурно-исторических типов» (цивилизаций), взаимоотношения которых строятся подобно живым организмам.

В ХХ веке цивилизационный подход получил дальнейшее развитие в исследованиях немецкого философа и публициста О. Шпенглера и английского политолога А.Д. Тойнби. Основные элементы цивилизационного подхода присутствуют в работах немецкого мыслителя К. Ясперса.

В период становления (конец 19 – начало 20 в.) цивилизационный методологический подход не получил широкого признания в политической науке, расценивался более как исключение из правил. Но со временем, особенно после 2-й мировой войны, данный подход получает все большую популярность. Политические процессы, происходящие во многих регионах планеты, с достаточной точностью подтверждают выводы и прогнозы последователей цивилизационного подхода.

В настоящее время цивилизационный подход имеет заметное влияние в политологии. Он нередко доминирует в геополитических исследованиях. Особенно заметный вклад в развитие цивилизационного подхода внес известный американский политолог Сэмюэл Хантингтон, автор теории «Столкновения цивилизаций», которая вызвала широкий круг дискуссий в научном политологическом мире. С. Хантингтон высказал предположение, что вместе с идеологической победой Запада в конце ХХ в. на первый план выходят более глубинные противоречия цивилизационного характера.

Профессор Хантингтон свой подход обосновал в целом ряде трудов, среди которых «Политический порядок в изменяющихся обществах» (1968), «Американская политика: грядущая дисгармония» (1981), «Третья волна: демократизация в конце 20-го века» (1991), «Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности» (1991). «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка» (1996)[81].

Следовательно, цивилизационный подход в политологии приобретает новую актуальность. На основе данного методологического подхода, по мнению ряда ученых, возможно формирование универсальных комплексных моделей, учитывающих множество факторов и с высокой точностью отражающих политический процесс современности. В свою очередь, это станет реальным совершенствованием сферы стратегического планирования и глобального анализа происходящих в современном мире трансформаций.

По некоторым позициям взгляды современного американского политолога С. Хантингтон совпадают с теоретическими разработками российского мыслителя Д. Андреева, который многие процессы, происходящие в современном мире, (в частности, такие как превращение США в мирового гегемона и крах коммунистической доктрины в России), предсказал еще в 50-х годах в своем произведении «Роза Мира». Цивилизационный подход представлен сегодня в работах многих современных отечественных и зарубежных исследователей.

Может возникнуть вопрос, почему компаративному анализу подвергаются взгляды такого широко известного политолога как С. Хантингтона, автора многочисленных работ в области политической модернизации и международных отношений и малоизвестного в политологических кругах Д. Андреева? Прежде всего, потому, что, несмотря на наличие в их подходах при характеристике развивающихся политических процессов схожих оценок, С. Хантингтон видит причины конфликтов как раз в самой природе цивилизационных отличий, а согласно Д. Андрееву, природа крупных конфликтов лежит именно в преследовании своих геостратегических интересов мировыми державами.

С. Хантингтон и сам заявлял, что полемизировать с его концепцией «столкновения цивилизаций» убедительнее всего было бы с помощью выдвижения иной целостной теории, альтернативной не только его идеям, но и устаревшей парадигме холодной войны, которую, по его мнению, "драматические события последнего пятилетия превратили в достояние интеллектуальной истории"[82]. Свою теорию С. Хантингтон обосновал, когда итоги «Холодной войны» уже были известны, а вот Д. Андреев свою концепцию выстраивал, когда «Холодная война» только разгоралась и поэтому, с нашей точки зрения, данный анализ творчества С. Хантингтона и Д. Андреева представляет научный интерес.

Таким образом, на наш взгляд, полезным будет компаративный анализ политико-философских воззрений Д. Андреева, человека, чьи работы были опубликованы спустя полвека после его смерти, и ряда известных политологов и философов прошлого и современников, например таких как: Т. Гоббса, К. Юнга, С. Хантингтона и др. с точки зрения их видения дальнейшей трансформации человеческого сообщества.

Необходимо сразу же отметить, что с работами друг друга Д. Андреев и С. Хантингтон знакомы не были, тем больший интерес для нас представляют те сходства и различия в их теориях, анализ которых поможет нам понять объективность происходящих процессов в условиях развивающейся глобализации.

Одной из центральных тем в учении С. Хантингтона занимает концепция цивилизации. О различных трактовках термина «цивилизация» Хантингтон обращает внимание на страницах книги «Столкновение цивилизаций». Так он пишет, что идея цивилизации была разработана французскими философами восемнадцатого века как противопоставление концепции "варварства"[83]. Переход к концепции множественности цивилизаций приводит к отказу от единого стандарта того, что и кого можно считать «цивилизованным». Благодаря этому вместо привилегированной элиты человечества появляется много цивилизаций, каждая из которых была цивилизованна по-своему[84].

Заслуга Хантингтона в том, что он обращает внимание на два подхода в понимании цивилизации. Один из подходов заключается в том, что "цивилизация означает культурную целостность повсюду, кроме Германии"[85].

С. Хантингтон отмечает: "немецкие мыслители девятнадцатого века провели четкую грань между понятием «цивилизация», которое включало в себя технику, технологию и материальные факторы, и «культура», которое подразумевало ценности, идеалы и высшие интеллектуальные, художественные и моральные качества общества. Это разделение до сих пор принято в Германии, но больше нигде". В отличие от немецкого подхода Хантингтон считает, что "и цивилизация, и культура относятся к образу жизни народа, и цивилизация – это явно выраженная культура"[86].

И, наконец, Хантингтон замечает, что "цивилизации являются всеобъемлющими, то есть ни одна из их составляющих не может быть понята без соотнесения с соответствующей цивилизацией"[87].

Даниил Андреев в своих произведениях термин цивилизация употребляет вскользь, не придавая ему такого значения, как Хантингтон. Вероятно, причиной этому послужило то, что большое влияние на Д. Андреева оказала именно германская философия. Такой вывод мы можем сделать из утверждения В. Махнача о том, что "Данилевского и Шпенглера Андреев читал, но Тойнби не мог знать ни при каких обстоятельствах"[88], и в целом, судя по его текстам, Д. Андреев разделяет понятия цивилизация и культура. Основным же понятием, которым оперирует Д. Андреев, является введенный им термин «метакультура». Метакультура по Д. Андрееву представляет собой место обитания соответствующего сверхнарода, творящего свою культуру[89].

Под термином «сверхнарод» Д. Андреев понимает совокупность наций, объединённых общей, совместно созидаемою культурой, либо отдельная нация, если её культура созидалась ею одной и достигла высокой степени яркости и индивидуальности[90].

Таким образом, ключевым понятием в определении и сверхнарода и метакультуры является культура. Андреев замечает, "что вполне изолированных культур не существует, они взаимосвязаны, но в целом каждая культура вполне своеобразна, и, несмотря на влияние, оказываемое ею на других, она во всей своей полноте остаётся достоянием только одного сверхнарода, своего творца"[91].

Тем не менее, метакультура у Д. Андреева, по нашему мнению, более широкий термин, чем цивилизация у С. Хантингтона. Метакультура включает в себя и наследие сверхнарода, то есть и те ценности, которые сверхнарод оставил после себя, которые оказали и оказывают существенное влияние на последующие метакультуры. Поэтому, даже если цивилизация уже не существует, то, в ряде случаев, о метакультуре следует говорить все равно как о существующей, потому как то наследие, которое они оставили, внесло ощутимый вклад в становление новых метакультур, которые, по сути, являются ее продолжением.

О метакультуре правомерно говорить, что у нее есть носители, т.е. те люди, которые складывают сверхнарод, принадлежат этой метакультуре и творят ее. Например, греко-римская метакультура уже не обладает ее изначальными носителями на земле, но, тем не менее, она является существующей, так как внесла ощутимый вклад в мировую культуру, ее философия, мифология, литература, искусство, скульптура являются достоянием современной мировой культуры.

Также и Египетская метакультура существует в настоящем времени, несмотря на то, что уже не обладает носителями на Земле, а народ Египта влился в арабскую метакультуру. Тем не менее, египетская мифология известна в той или иной степени каждому образованному жителю Европы, США и России, а большинство систем письма (кириллическая, латинская, грузинская, греческая, армянская, иврит, арабская) восходят к финикийской письменности, а та – непосредственно к Египетской. То есть, египетская метакультура оказала еще большее влияние на современную мировую цивилизацию, и еще большее число современных метакультур, так или иначе, являются ее продолжателями.

Кроме того, Д. Андреев называет ряд метакультур, именуемых им "трагически недостроенными"[92]. «Культурные, а иногда и государственные образования» таких метакультур "мало-помалу растворяются в общечеловеческом окружении"[93].

Среди таких Д. Андреев называет метакультуры юкатанскую (майя) и инкскую, развитие которых завершилось катастрофой, обусловленной как внутренними социально-политическими проблемами государств этих метакультур, так и агрессией европейцев. Сколь бы то ни было значительного вклада эти метакультуры в мировую культуру не внесли, культурное наследие было уничтожено, потому они и относятся по определению Д. Андреева к «трагически» завершившимся.

Важной составляющей метакультуры является миф ее сверхнарода. Каждый народ обладает своим мифом[94]. При этом сам термин миф у Д. Андреева получает иное идейное насыщение, нежели чем традиционно принятое.

Под национальным мифом отдельного сверхнарода Д. Андреевым понимается строго координированная система идейно насыщенных образов, определяющих отношение как к нашему миру, так и к духовному со стороны одного какого-нибудь сверхнарода, система, отлившаяся в определённую религию и игравшая в истории данного сверхнарода весьма значительную роль, но почти не распространившуюся за его пределы.

Д. Андреев дает исчерпывающее определение термина «мифа сверхнарода», обозначаемое им, как индуктивное: "Общий миф сверхнарода есть сумма его представлений о трансфизическом космосе, об участии в нём данной культуры и каждого входящего в эту культуру «я» – представлений, которые этой культурой вырабатываются, отливаясь в формы цикла религиозно-философских идей, цикла художественных образов, цикла социально-этических понятий, цикла государственно-политических установлений и, наконец, цикла общенародных жизненных норм, осуществляющихся в обряде, в повседневном укладе быта, в обычае"[95].

Также метакультуры, помимо самого сверхнарода, его географического расположения, его культуры, наследия, философии, мифа, на наш взгляд включают в себя коллективное бессознательное сверхнарода, к которому и имеет отношение миф сверхнарода.

Таким образом, помимо физического членения человечества на метакультуры, мы имеем также и членение общечеловеческого коллективного бессознательного, а сейчас, в эпоху информационного общества, имеет смысл говорить и об информационном членении, так как информационное пространство (Интернет, телекоммуникации) также сегментируется по принадлежности медиа текстов к той или иной метакультуре.

Таким образом, термин «метакультура» оказывается более объемным, чем термин «цивилизация». Метакультура включает в себя не только сферу политическую, но и культурологическую, философскую и психологическую.

Другим феноменом, исследуемым Д. Андреевым, является надстройка над метакультурой, именуемой великодержавной государственностью (термин, введенный в оборот Д. Андреевым). Этот феномен, согласно Д. Андрееву, и обуславливает крупные конфликты, и, безусловно, мировые войны.

Именно надстройка над метакультурой, именуемая им как великодержавная государственность является важной особенностью и составляющей политико-философской системы Д. Андреева. Этот аспект является коренным отличием между концепциями Д. Андреева и С. Хантингтона, так как от понимания роли и особенностей, соответствующих акторов и зависит видение причин, кроющихся за мировыми конфликтами.

С одной стороны между метакультурами Д. Андреева и цивилизациями С. Хантингтона есть много общего. Так, членение метакультур Д. Андреевым во многом совпадает с членением мировых религий (так Романо-Католическая метакультура связана с областью распространения католичества, Северо-Западная метакультура преимущественно с протестантизмом, упоминается и Исламская метакультура и т.д.), также и С. Хантингтон пишет, что из всех объективных элементов, определяющих цивилизацию, наиболее важным, однако, является религия. По его мнению, основные цивилизации в человеческой истории в огромной мере отождествлялись с великими религиями мира[96].

Существенное различие между концепциями С. Хантингтона и Д. Андреева, которое и обуславливает различное понимание причин конфликтов, заключается в том, что Д. Андреев выделяет у метакультуры два полюса: «провиденциальный» и «демонический». И если провиденциальный полюс метакультуры обусловлен ее, с точки зрения Д. Андреева, естественным ходом развития и трансформации, то «демонический» полюс связан именно со сферой деятельности, которую можно было бы назвать антигуманной. Этот полюс включает в себя два противоборствующих актора – государство, которое согласно Д. Андрееву, внеэтично (представления о внеэтичности государства прослеживаются, начиная еще с работы Макиавелли "Государь"[97]) и центробежные силы, тяготеющие к низшим животным, этологически обусловленным инстинктам человеческой массы, такие как анархия, криминалитет, беззаконие, явления разбоя и массовых погромов (все эти явления именуются Д. Андреевым соотносятся с введенным им термином «велга»), которые получают наибольшую свободу деятельности, когда государство ослабевает (что можно было наблюдать в России после распада СССР в 90-е годы).

Некоторые из государств именуются Д. Андреевым «великодержавными». Эти государства имеют сильную самоорганизацию, ведут активную внешнюю политику, стремятся распространить сферу своего влияния на метакультуру, а часто и за ее пределы, в перспективе же включить в сферу влияния весь земной шар. Д. Андреев нсоотносит такие государства с понятиями «левиафан» (здесь сознательная отсылка к Т. Гоббсу) или «уицраор» (термин, введенный Д. Андреевым)[98].

Взаимоотношение метакультур и великодержавных государств таково, что чаще всего выступает соотношение: одна метакультура – одно великодержавное государство, в сферу влияния которого, как правило, входят другие государства данной метакультуры. Также существуют метакультуры, в которых ни одно из государств не является великодержавным (негрская метакультура), и, наоборот, например, существует метакультура Северо-Запада (германо-англо-саксонская, связанная преимущественно с протестантизмом), в которой несколько государств являются великодержавными (впрочем, все равно, одно из них является ведущим и рассматривает всю метакультуру как сферу своего влияния – США).

Именно агрессивной природой великодержавных государств, их экспансией, борьбой и конкуренцией Д. Андреев объясняет военные конфликты. Большинство (но не все) конфликтов связано именно с осуществлением геополитических игр великодержавных государств. Безусловно, обе мировые войны являлись наибольшим обострением этой никогда не прекращающейся борьбы.

С. Хантингтон видит причину конфликтов в неразрешимых противоречиях между различными цивилизациями. Этнополитические конфликты связываются С. Хантингтоном с линиями «разлома» между цивилизациями, он подчеркивает, что для людей, которые ищут свои корни, важны враги, и наиболее потенциально опасная вражда всегда возникает вдоль «линий разлома» между основными мировыми цивилизациями[99].

Схоже с концепцией Д. Андреева выглядит следующее утверждение С. Хантингтона: "Британия, Франция, Испании, Австрия, Пруссия, Германия, Соединенные Штаты и другие – представляли собой многополюсную международную систему в пределах западной цивилизации. Они взаимодействовали и конкурировали друг с другом, вели войны друг против друга. В то же время западные нации расширялись, завоевывали, колонизировали и оказывали несомненное влияние на все остальные цивилизации"[100]. Нетрудно усмотреть, что применительно к концепции Д. Андреева данные государства являются великодержавными, или были таковыми в прошлом (Австрия, Испания, Турция и т.п.).

Хантингтон утверждает, что в мире на самом деле царит анархия, он изобилует межплеменными и национальными конфликтами, но конфликты, которые представляют наиболее серьезную угрозу для стабильности, – это конфликты между государствами или их группами, относящимися к различным цивилизациям[101]. Несколько иная точка зрения у Д. Андреева. Он считает, что метакультуры сами по себе не являются конкурирующими и противоборствующими системами. Они дополняют друг друга и совместным развитием осуществляют развитие общечеловеческой культуры. Также Д. Андреев делает прогноз о становлении общечеловеческой метакультуры.

Вооруженные конфликты, национальные розни можно объяснить с точки зрения действия центробежных сил, так как в пору ослабевания государства народы поддаются националистическими настроениями и ощущению беззакония и вседозволенности (т.е. «велге») – с одной стороны. С другой стороны – конкуренция национальных государств, отождествляющих национальность с государственностью, когда государства используют ксенофобские настроения для укрепления собственных позиций. Но это конфликты региональные. Помимо этого, этнонациональные конфликты могут осознанно использоваться «великодержавными» государствами. Так было с Югославией. Американская великодержавная государственность была заинтересована в использовании агрессии, вражды (всего того, что Д. Андреев связывает с «велгой»), националистических настроений, которые и привели к кровавым межнациональным конфликтам в бывшей Югославии. Это в свою очередь повлекло ослабление великодержавной государственности. В результате, с падением режима Слободана Милошевича, американской великодержавной государственностью была уничтожена великодержавная государственность Югославии (и, соответственно, Сербии, как ее преемницы).

Подобным же образом обстоит дело с конфликтами на территории российской метакультуры (которая во многом совпадает с границами СССР). Американской великодержавной государственности выгодно содействие этнонациональной напряженности между Россией и Украиной, поддержанная Соединенными Штатами Америки агрессия Грузии (которая, согласно Д. Андрееву, входит в Российскую метакультуру) против Южной Осетии и Абхазии и ответная реакция России против Грузии привели не только к определенному ослаблению российской великодержавной государственности (естественно, что если бы Украина и Грузия были союзниками России, а не ориентировались во внешнеполитическом курсе на США, Россия была бы сильнее), но и нанесли урон метакультуре. И Россия, и Украина, и Грузия тесно связаны не только экономическими связями, но и историко-культурными, семейными, и данные конфликты затронули множество судеб людей, которые связаны между собой в этих государствах на межнациональном уровне, формировавшемся веками (браки, родственные отношения, проживание на территории другого государства). Внешняя политика США, недостаточная гибкость политики России, привели к тому, что, прежде всего, страдает метакультурное единство (которое в принципе возможно и при нескольких государствах при достаточно братских между ними отношениях), а в результате – страдают люди.

Если С. Хантингтон видит причины конфликтов именно в самой природе цивилизационных отличий, то согласно Д. Андрееву природа крупных конфликтов именно в преследовании своих геостратегических интересов мировыми державами. А великодержавная государственность, в определенном роде, является надстройкой над метакультурой, эксплуатирующей ее ресурсы. Д. Андреев не считает эту проблему неразрешимой.

Хантингтон считает цивилизацию наикрупнейшей степенью идентификации людей: "Есть несколько уровней идентификации людей: житель Рима может ощущать себя в различной степени римлянином, итальянцем, католиком, христианином, европейцем и жителем Запада. Цивилизация, к которой он принадлежит, является самым высоким уровнем, который помогает ему четко идентифицировать себя. Цивилизации – это самые большие «мы», внутри которых каждый чувствует себя в культурном плане как дома и отличает себя от всех остальных "них"[102].

Д. Андреев же считает, что можно подняться и выше. Он пишет о том, что "уметь чувствовать себя, прежде всего – членом космического целого, потом – членом человечества, и только уже после всего этого – членом нации. А не наоборот, как учили и учат нас доселе"[103].

Следовательно, Д. Андреев говорит о противоположном подходе, и утверждает, что пропагандируемый им подход может быть доступным.

В разжигании ненависти к другим национальностям, к другим государствам зачастую заинтересовано именно само великодержавное государство. И так как великодержавное государство – надстройка над метакультурой, государство эксплуатирует ее ресурсы, подменяя ценности и идеалы метакультуры собственными ценностями и идеалами. Тем не менее, при определенных условиях, совместное, невраждебное существование метакультур, взаимное их обогащение и дополнение, и формирование новой, общечеловеческой метакультуры, по мнению Андреева, возможно.

Д. Андреев пишет, что «ближайшая эпохальная задача»... «того гигантского духовного процесса, который начался тысячелетия назад»... "чтобы достойный человека материальный достаток, простое житейское благополучие и элементарно нравственные отношения между людьми водворились везде, не оставляя вне своих пределов ни одного человека. Тезис о том, что всякому человеку без исключения должны быть обеспечены занятия, отдых, досуг, спокойная старость, культурное жилище, пользование всеми демократическими свободами, удовлетворение основных материальных и духовных потребностей, начнёт стремительно воплощаться в жизнь"[104](здесь мы можем видеть прообраз становления социального государства).

Д. Андреев подчеркивает, что для этого "многим западным нациям придётся вытравить в себе малейшие следы старинного чувства превосходства своего перед другими. Русскому придётся понять, что его страна – не венец создания и уж, во всяком случае, не лучше многих других. Англичанин вынужден будет совершить титаническую внутреннюю работу, чтобы отрешиться от невольного предпочтения интересов жителей Британских островов интересам жителей Индонезии или Танганьики"[105].

Таким образом, Д. Андреев видит и средства к преодолению той части национальных качеств, которые определяются великодержавно-государственной, но не метакультурной природой.

Оппонентами выступают Андреев с Хантингтоном и в вопросах складывания «универсальной цивилизации» (в терминах С. Хантингтона) или общечеловеческой метакультуры (по определению Д. Андреева). Так С. Хантингтон пишет, что центральными элементами любой культуры или цивилизации являются язык и религия. Если сейчас зарождается универсальная цивилизация, значит, должны иметь место тенденции к возникновению универсального языка и универсальной религии[106]. Далее Хантингтон замечает, что универсальная религия имеет ненамного больше шансов возникнуть, чем универсальный язык[107]. И хотя Д. Андреев не придает никакого значения универсальному языку, он поднимает вопрос об интеррелигии. «Это есть интеррелигия или панрелигия в том смысле, что её следует понимать как универсальное учение, указующее такой угол зрения на религии, возникшие ранее, при котором все они оказываются отражениями различных пластов духовной реальности» – пишет он. "Если старые религии – лепестки, то Роза Мира – цветок: с корнем, стеблем, чашей и всем содружеством его лепестков"[108].

Впрочем, Д. Андреев не застал при жизни те явления, которые смог наблюдать С. Хантингтон. Так, Хантингтон пишет: "Конец двадцатого века стал свидетелем повсеместного возрождения религий (la Revanche de Dieu). Это возрождение заключалось в усилении религиозного сознания и подъеме фундаменталистских движений"[109].

Тем не менее, вопрос преодоления межрелигиозных противоречий Д. Андреев считает решаемым, хотя и тяжело. В качестве примера он приводит привести синтоизм: "Известно, что многие японцы, исповедующие христианство, остаются в то же время верными шинтоизму[110]. Правоверного католика или протестанта, да и православного тоже это коробит, он не может понять, как это психологически возможно, и даже ощущает в этом явлении нечто как бы кощунственное. Но безо всякого кощунства это возможно и даже совершенно естественно потому, что опыт христианства и опыт шинтоизма различествуют по горизонтали: они – о разном. Синкретизм японцев, то есть одновременное исповедание ими шинтоизма и католичества, шинтоизма и буддизма, шинтоизма и православия, есть не психологический парадокс, а, напротив, первый намёк на то, как должны дополнять гармонически друг друга опыты и истины различных религий"[111].

Сравнивая концепции Андреева и Хантингтона можно сделать вывод, что глобализационный тренд очевиден для обоих авторов.

Так, Хантингтон цитирует Лестера Пирсона, который в 1950-х годах высказывал предостережение: человечество движется к "эпохе, когда различные цивилизации научатся жить рядом в мире, обмениваясь друг с другом, учась друг у друга, изучая историю, идеалы, искусство и культуру друг друга, взаимно обогащая жизнь каждой из них. Альтернативой в этом переполненном маленьком мирке будет непонимание, напряженность, столкновение и катастрофа"[112].

Далее Хантингтон пишет: "В нарождающейся эпохе столкновения цивилизаций представляют величайшую угрозу миру во всем мире, и международный порядок, основанный на цивилизациях, является самой надежной мерой предупреждения мировой войны"[113]. Д. Андреев на страницах своего произведения также писал об опасности новой мировой войны[114].

Тем не менее, самая главная и наиболее реальная опасность, согласно Д. Андрееву, кроется в направленности глобализационного тренда в сторону складывания тирании. Глобализационный тренд может иметь одну из двух прямо противоположных направлений. Так если глобализационный тренд будет гуманистическим, то он будет направлен в рамках процесса, описанного выше, о котором говорит Д. Андреев. В противном случае человечество будет объединено в единое сверхгосударство под эгидой мировой тирании.

Опасность состоит в том, что подъем фундаменталистских движений, этнонациональных конфликтов и противоречий, свидетелем которых был С. Хантингтон, и которые получили особое распространение уже после смерти Д. Андреева, вредит глобализационному развитию по гуманистическому сценарию, но ни в коей мере не вредит глобализации, направленной в сторону формирования мировой тирании. Напротив, центробежные силы, получившие свободу действий в рамках глобализующегося мира, как бы показывают необходимость сильной власти и сильного вождя, что является прямым путем к всемирной тирании, о которой предупреждал Д. Андреев.

Чтобы правильно понять идею Д. Андреева об "уицраоре"–"левиафане" необходимо обратиться к работе Т. Гоббса. Проведя сравнительный анализ политологических воззрений Т. Гоббса и Д. Андреева, можно обнаружить много общего в их взглядах. Обе концепции непосредственно затрагивают теорию происхождения и роли государства, но концепция Д. Андреева позволяет рассматривать и геополитические события, применяя методы описания, схожие с методами Т. Гоббса, а это особенно актуально сейчас в период глобализации и мощного развития геополитических процессов, которые стали политической реальностью современного мира.

В работе «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» Т. Гоббс рассматривает государство как «искусственного человека», чей организм образован людьми, которое обладает «искусственной душой», «волей», "памятью"[115]. В своей работе «Роза Мира» Д. Андреев описывает нечто схожее, называемое им «демоном великодержавной государственности» или термином "уицраор"[116]. В библейской мифологии Левиафан – морское животное, описываемое как крокодил, морской змей или чудовищный дракон[117]. Андреев также сравнивает «уицраора» с "чудовищем морских глубин"[118]. Наиболее подробно Левиафан описан в книге Иова (40-41)[119], откуда Т. Гоббс и заимствует наименование и описание «Левиафана», уподобляемое ему государству, рассматриваемое как гигантский живой организм[120].

И здесь мы можем провести аналогию взглядов на государство Т. Гоббса и Д. Андреева с утверждениями представителей органической теории происхождения государства о том, что государство возникает и развивается подобно биологическому организму. Эти идеи зародились еще в древней Греции и нашли свое выражение в трудах Платона и Аристотеля, наиболее обобщенно суть органической теории сформулировал английский философ и социолог Герберт Спенсер. По мнению Г. Спенсера, государство представляется как общественный организм, состоящий из клеток. Государственная власть – это господство целого над своими составными частями, выражающееся в обеспечении государством благополучия своего народа. Если организм здоровый, то и клетки его функционируют нормально. Болезнь организма подвергает опасности, составляющие его клетки, и, наоборот, больные клетки снижают эффективность функционирования всего организма[121]. Главное достоинство органической теории заключается в том, что не только объясняется, но и признается роль конкуренции государств в совершенствовании их внутреннего механизма.

Исходя из этого мы можем провести параллель с состоянием России в период развала СССР и становлением новой России в период 90-х годов, когда в результате смены великодержавной государственности влияние России на мировой политической арене значительно ослабло, а русский народ погрузился в кризис. Это было на руку американской великодержавной государственности, которой Россия, как заметный игрок на геополитическом пространстве был, мягко говоря, неудобен. Потому политика, направленная США против СССР, всегда отличалась попытками максимально ослабить конкурента.

Это согласуется с утверждением Д. Андреева о том, что великодержавные государства очень часто стремятся к уничтожению других, конкурирующих с ними великодержавных государств, а если это не возможно, то к максимальному их ослаблению. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что та политика, которую США проводили против СССР остается и в отношении современной России, что в свою очередь, наводит на мысль и позволяет понять замыслы, логику и характер действий США и их союзников в современном мире.

Конечно же, политические деятели этих государств всячески пытаются завуалировать свою роль в этих событиях и убедить прежде всего граждан России и бывшего СССР, что эти события носят объективный характер. Как подчеркнул профессор И.М. Ильин: "Сегодня нам снова пытаются внушить мысль о том, что внешние разрушительные силы не имеют никакого значения, что все дело в нас самих, и только. И множество людей – даже на фоне до безобразия развязной внешней политики США, продвижения НАТО на Восток, поддержки Западом чеченских боевиков в войне против центральной власти, разного рода «цветных» революций на Украине, в Грузии, Киргизии, Узбекистане, поддержки агрессии Грузии против народов Южной Осетии и Абхазии и т.д. – искренне верят в то, что США и их натовские союзники в своей политике относительно России исполнены исключительно благих помыслов"[122].

По нашему мнению, концепция «великодержавной государственности», предложенная в своих трудах Д. Андреевым, частично перекликается с библейскими текстами, а также с работой Т. Гоббса «Левиафан». Так в книге «Откровение пророка Даниила» в виде борьбы зверей изображена борьба государств, о чем прямо говорится в тексте: «эти большие звери, которых четыре, означают, что четыре царя восстанут от земли», "Овен (...) с двумя рогами, это цари Мидийский и Персидский"[123]. Сам Д. Андреев связывает появление первого «демона великодержавной государственности» с государственностью Вавилонии, которой необходимо было противостоять против агрессивных государств Египта и Мидии, "грозивших самому существованию вавилонского сверхнарода"[124].

Если истоки наименования «Левиафан» Т. Гоббса лежат в библейской мифологии, можно предположить, что термин «уицраор», обозначающий у Д. Андреева «демона великодержавной государственности» восходит к имени ацтекского божества войны «Уицилопочтли». Первоначально, будучи племенным богом ацтеков, Уицилопочтли позже становится богом войны и охоты, которому приносились человеческие жертвы[125]. Хотя ацтеки, согласно Д. Андрееву, и не обладали «великодержавной государственностью» (в «Розе Мира» нет упоминания «уицраора» ацтекской империи), воинственный характер империи ацтеков, постоянные завоевательные войны и принесение жертв Уицлопочтли после успешных походов[126]позволяет предположить родство имени «Уицилопочтли» и наименования «уицраор», который также выполняет в мировоззрении Д. Андреева роль своего рода бога войны. Во многих ацтекских языках науатль звук [r] встречается преимущественно в заимствованных словах из испанского языка, в других замещает исходный звук [l] в некоторых исконных словах[127]. Таким образом, изначальное отсутствие в языке ацтеков науатль звука [r] и смешение его с [l] делает предположение очевидным (если в слове «уицраор» заменить звук [r] на [l], оно будет созвучно с сокращением от слова «уицилопочтли»).

У Т. Гоббса «Левиафаном» является любое государство, что существенно отличается от «демона великодержавной государственности» по Д. Андрееву. Д. Андреев разграничивает государства на два рода. Те, за которыми стоят «демоны великодержавной государственности» (т.е. мы можем сделать вывод, что такое государство обладает великодержавной государственностью), и остальные государства. Д. Андреев перечисляет «демонов великодержавной государственности» прошлых веков и современности, и число их не велико. Так среди упомянутых Д. Андреевым государственностей присутствуют российская, британская, французская, американская, китайская[128].

Анализируя тексты Д. Андреева, можно сделать выводы, что государство, обладающее великодержавной государственностью, ведет самостоятельную активную внешнюю политику, пытается распространять сферы своего влияния на государства, не обладающие великодержавной государственностью. Используя для достижения своей цели различные методы и способы, такие как военные, экономические, политические и др., так как одной активной завоевательной деятельности еще не достаточно, чтобы квалифицировать государственность как великодержавную. Так вышеупомянутые государственности и Мидии, и Ацтекской империи, несмотря на активный завоевательный характер, великодержавной государственности не имели. Но верно обратное. Великодержавные государства часто ведут агрессивную внешнюю политику, выражающуюся в войнах, но этим их деятельность не ограничивается. Проявляют они себя также и в политических, экономических противостояниях на международной арене.

Часто великодержавные государства обладают определенной идеологией. Это идея «Третьего Рима» первой российской великодержавной государственности, получившей распространение в эпоху правления династии Рюриковичей, это доктрина мирового коммунизма советской великодержавной государственности, это и настойчивая идея насаждения «демократии» США, выражающаяся как во внешней политике США, так и в американской культуре (ярким примером является образец американского кинематографа «Звездные войны» и т.п.). Иногда такую концепцию сложно проследить, но априори, она присутствует. В частности важную роль в великодержавном государстве играет патриотизм, часто с националистическими настроениями.

Если у Т. Гоббса государство-левиафан стоит за народом, то по Д. Андрееву государство может стать великодержавным, только если оно образовано не просто народом, а сверхнародом. Термин сверхнарод Д. Андреева близок термину «суперэтнос» Л. Гумилева и может рассматриваться как его синоним. Понятие «суперэтнос» введено в рамках «пассионарной» теории этногенеза – историко-этнологическойтеорииЛьва Гумилёва, описывающей исторический процесс как взаимодействие развивающихся этносов с вмещающим ландшафтом и другими этносами[129].

Д. Андреев пишет: "В большинстве метакультур существует одновременно лишь один уицраор либо один уицраор-родитель и одно или несколько его детищ, ведущих с отцом отчаянную борьбу"[130]. Особым случаем стоит сверхнарод Северо-запада, где нет одной ведущий нации, поэтому имеется несколько великодержавных государственностей (Англия, Германия, США). Согласно культурологической энциклопедии XX века термин «метакультура» является одним из двух основных компонентов (наряду с метаисторией) культурологической концепции Д. Андреева, во многом напоминающим идею локальных цивилизаций Н.Я. Данилевского и Шпенглера[131]. Метакультура в физическом мире является местом обитания соответствующего сверхнарода[132].

У Т. Гоббса основной функцией «Левиафана» является защита народа: "безопасность народа, – его занятие"[133]. Задача «Левиафана» по Т. Гоббсу и причина появления «уицраора» у сверхнарода, его первоначальная задача по Андрееву схожи. Для охраны и защиты человека создан «Левиафан» согласно Т. Гоббсу[134]. Для защиты сверхнарода от физического уничтожения или порабощения создается уицраор по Д. Андрееву (а с ним возникает и великодержавное государство): "В большинстве метакультур эти существа были порождены по воле демиургов как защитники сверхнарода от внешних врагов"[135].

Но если у Т. Гоббса этим функции Левиафана и исчерпываются, то по Д. Андрееву, великодержавная государственность, выполнив функции защиты сверхнарода в момент угрозы его физическому существованию, начинает само вести агрессивную внешнюю политику. Так согласно Д. Андрееву, уицраор Вавилонии «вскоре затем переродился в трансфизического носителя великодержавной государственности Вавилона», что затем вызвало цепную реакцию появления великодержавных государственностей у других государств. Так появились великодержавные государственности у Иранской и Еврейской метакультур, а затем и у всех остальных[136].

В перспективе каждая великодержавная государственность стремится максимально расширить сферу своего влияния, уничтожить или подчинить другие великодержавные государственности, а в перспективе расширить сферу своего влияния на весь земной шар, создать вселенское государство. Подтверждение тому мы находим в современных условиях развития глобалистских процессов, появлением такого феномена межгосударственного объединения, как Единая Европа.

Если у Т. Гоббса государство является благом, то по Д. Андрееву наличие уицраора дает только одно благо – защиту сверхнарода. Остальные функции демона великодержавной государственности совершенно чужды интересам народа. Уицраор чужд какой-либо гуманности, уицраор – внеэтичен[137].

Так Г. Спенсер государственные институты уподобляет частям организма: правителей – головному мозгу, коммуникации и финансы – кровеносной системе, которая обеспечивает функционирование организма, рабочих и крестьян (производителей) – рукам и ногам и т. д. По Т. Гоббсу должностные лица представляют собой «суставы», высшая власть образует «душу» Левиафана, законы "волю"[138]. У Д. Андреева политические деятели являются "человекоорудиями"[139], монополии и торговые фирмы – "щупальцами"[140].

В отличие от Т. Гоббса, Д. Андреев считает самого «уицраора» существом уже не искусственным, а самостоятельным, со своей сферой воли, чувств и разума. Политические деятели являются проводниками воли государства. Для укрепления своей силы (которая по Д. Андрееву является не богатством, а числом национально-патриотически настроенных граждан) «уицраор» пропагандирует комплекс национальных чувств: "Воспринятая сферою бессознательного в человеческой психике, она проявляется среди человеческих обществ в виде комплекса национально-государственных чувств. Благоговение перед своим государством (не перед народом или страной, а именно перед государством с его мощью), переживание самого себя как участника в грандиозной деятельности великодержавия, культ кесарей или вождей, жгучая ненависть к их врагам, гордость материальным преуспеванием и внешними победами своего государства, национальное самодовольство, воинственность, кровожадность, завоевательный энтузиазм..."[141].

Согласно Гоббсу «Левиафан» – смертный бог. Гражданский мир – его здоровье, смута – болезнь, гражданская война – смерть[142]. У Андреева показана более сложная система. В отличие от Гоббса, смута не просто болезнь, а гражданская война не просто смерть «левиафана», а процесс зарождения и становления нового государства – великодержавного.

Как пишет Г. Померанц в работе «Феноменология смутного времени»: "В глубины смуты заглянул только Даниил Андреев, и эти страницы – из самых пронзающих в "Розе Мира"[143].

Андреев показывает борьбу старой великодержавной государственности и ее «порождений», стремящихся уничтожить старую и занять ее место. Андреев подчеркивает, что как только порождение уицраора отделяется от родительского существа, оно становится для уицраора не столько детищем, сколько быстро возрастающим соперником и потенциальным отцеубийцей. Извечное стремление всякой державной государственности к уничтожению ядер государственности новой, возникающей в стихийности всех тех движений, которые стремятся к смене существующего народоустройства другим[144].

Согласно Д. Андрееву к 1959 году сменилось три «демона великодержавной государственности» России, т.е. Россия на тот момент пережила три эпохи великодержавной государственности. Причем первая смена великодержавной государственности была связана со Смутным временем, а вторая – с Гражданской войной.

Существует убедительная версия, согласно которой сейчас воцарился четвертый "демон великодержавной государственности, пришедший на смену советской государственности в 1991 году[145]. В конце ХХ в. после распада СССР Россия находится в новой геополитической реальности. От Советского Союза Россия унаследовала 75% территории и 51% населения. Как отметил В.С. Ковалкин, "Россия оказалась «задвинутой» в глубь евразийского континента, отброшенной к тем рубежам, которые она занимала несколько столетий назад"[146]. При этом ухудшились ее доступы к открытым морям, а вокруг образовалась, и вновь не без участия США, зона политической нестабильности.

В отличие от Т. Гоббса, Д. Андреев дает подробную оценку дальнейших перспектив развития «великодержавной государственности». Каждый уицраор в перспективе стремится захватить как можно большую сферу влияния, а в идеале контроль над всем земным шаром. Так было с великодержавной государственностью империи Александра Македонского, Римской империи, Третьего Рейха, так было с коммунистической доктриной советской государственности и происходит сегодня с американской идеей «демократизации» мирового сообщества по-американски.

Андреев указывает, что в 1959 году на момент завершения работы над книгой «Роза Мира» в своих амбициях на мировое господство, своею мощью «демон» великодержавной государственности США опережает «демона» СССР. Андреев отмечает: «...на почве второй мировой войны с головокружительной быстротой вырос до умопомрачительных размеров уицраор Америки. Казалось, гряда небоскрёбов отделена теперь от Европы не океаном, а лужей воды. Этот уицраор сумел объединиться со своими дальними родственниками в Западной Европе и расположиться так, что его щупальцы шарили чуть ли не у всех границ Советского Союза» – пишет он[147].

Тенденция мировой экспансии США сохраняется в настоящее время. Подобная тенденция угрожает не только уничтожением самостоятельности других государственностей, но и повышением вероятности перерастания всемирного государства в мировую тиранию.

Другой вариант, описываемый Д. Андреевым при доминировании сегодня США и той политики, которую они проводят, маловероятен, особенно в условиях мировой экспансии США. Этот вариант предусматривает изменение природы государства (т.е. изменение одного из «уицраоров»), когда над государством устанавливается этический контроль, а сами тиранические и внеэтические черты государства смягчаются, изживаются. Такое социально-этическое государство по Д. Андрееву смогло бы объединить мир на этической, а не агрессивной под маской либеральности основе, и устранило бы на долгое время угрозу мировой тирании, которая неизбежно возникнет при контролировании земного шара одним правительством. Для этого, по мнению автора, необходимо создать международный, межгосударственный механизм или орган, способный учитывать интересы всех государств, всего мирового сообщества, а не отдельно взятой, пусть даже сегодня самой сильной страны, или, во всяком случае, возродить и поднять практически утерянную сегодня роль ООН в качестве такой всемирной организации.

Как обоснованно подчеркнул доктор политических наук В.А. Смышляев "... признание ООН со стороны наиболее развитых стран мира (и особенно США) в качестве высшей международной инстанции, имеющей право вынесения окончательного вердикта по глобальным проблемам в соответствии с международным правом"[148] является важнейшей задачей мирового сообщества.

Сегодня же мы наблюдаем, неприкрытое игнорирование резолюций ООН НАТО и США, что проявляется в военных действия против Югославии и Ирака, признании независимости так называемой «Республики Косово» албанских сепаратистов, контролирующей Автономный край Косово и Метохия, входящий в состав Сербии и являющийся важным духовным символом сербского народа, такими государствами, как США, Великобритания и их союзники, в обход резолюций ООН, все это демонстрирует кризис международного права, недемократический (не говоря уже о внеэтическом) характере деятельности НАТО и США.

Таким образом, ввиду наблюдаемого в наши дни краха международного права, кризиса ООН, агрессивной политики США и проамериканских организаций, изучение вопроса этического контроля над властью, возможности его создания является важной задачей современной политологии.

Сворачивание демократических ценностей, демонтаж демократического общества, игнорирование и ослабление международных правовых институтов доказывают реальность угрозы трансформации мирового сообщества в некотором будущем в глобальную тиранию, и демонстрирует внеэтический, внеправовой характер тренда глобального развития мирового сообщества, доказывает необходимость создания эффективного международного института, привлекательного для большинства граждан демократических государств, легитимации его, достижения реального авторитета среди государств, признавших авторитет данной инстанции. Усилия, направленные на создание подобного международного института должны стать перспективным направлением как для отдельных демократических государств, являющихся ключевыми фигурами международной политики, так и для международной политики в целом.

Итак, можно подвести итог и сделать вывод о некотором сходстве концепций Т. Гоббса и Д. Андреева в их взглядах на государство, о месте и роли сверхгосударств в процессе дальнейшей трансформации мирового сообщества. При этом, по мнению автора, концепция, выдвинутая Д. Андреевым отличается большей практичностью, позволяет анализировать тренды политического развития. В то же время сходство этих концепций позволяет использовать терминологию Д. Андреева при изучении политико-философских взглядов как Т. Гоббса, так и ряда других мыслителей и государствоведов.

Очевидно, что и концепция Т. Гоббса, и концепция Д. Андреева представляют собой концептуальные построения одного рода, рассматривающие сходные политико-философские проблемы, но в то же время, как мы видим, взгляды Т. Гоббса отличаются большей теоретической направленностью и пристрастиями к определенным взглядам в области теории происхождения государства, а воззрения Д. Андреева, в свою очередь, отличается большей универсальностью и практической направленностью, позволяющей анализировать многие процессы, происходящие сегодня на политическом пространстве. В то же время сходство рассмотренных концепций позволяет использовать терминологию Д. Андреева при изучении политико-философских взглядов как Т. Гоббса, Г. Спенсера, П. Сорокина, так и ряда других мыслителей, политологов, философов и государствоведов.

Анализ работ Д. Андреева позволяет сделать вывод, что элементы типологии в его концепции, несомненно, присутствуют, но проблема выявления типов государств, политических режимов и политического лидерства в интерпретации Д. Андреева имеет свои оригинальные особенности, которые обусловлены религиозно-философским содержанием его работ. Типология государств и политических режимов рассматривается Д. Андреевым в русле открытых им закономерностей, описывающих циклы смены типов государств и политических режимов. Сами циклы не бесконечны, и возможен переход в устойчивую фазу, в результате которого цикл сменяется одним политическим состоянием, имеющим гуманистическую или античеловеческую направленность. Стабилизация политических циклов – вероятное будущее политической истории, и каков будет результат, во многом зависит от многочисленных факторов настоящего.

Для объяснения закономерностей, описывающих циклы смены типов государств и политических режимов, Д. Андреев использует оригинальную религиозно-философскую концепцию, которая перекликается с античной философией и мифологией, библейская эсхатологией, русской религиозно-философской мыслью (прежде всего, софиологией) и классической немецкой философией (философией национального духа).

Д. Андреев мыслит религиозными, мистическими категориями, анализ которых подробно осуществлен в диссертациях Е.В. Орловой и Д.К. Ахтырского[149], наша же задача выявить политологические аспекты, значимые для политического исследования. Поэтому для использования рассмотренных Д. Андреевым категорий необходимо перевести их из религиозно-философского поля в поле политологическое, и показать применимость этих категорий в политической науке, прежде всего к типологии государств, политических режимов и политического лидерства. Для этого будем использовать методы компаративного анализа, этимологии, теорию коллективного бессознательного К.Г. Юнга и политическую психологию.

Изучая религиозно-культурные и политические феномены, Д. Андреев вводит в оборот в своей концепции следующие термины: «демиург», «соборная душа народа», «каросса», «эгрегор», «уицраор», «велга». В религиозно-философской концепции эти термины соотносятся с персонифицированными объектами политической реальности.

Назовем категорию перечисленных выше понятий началами, а характер их проявлений рассмотрим в религиозно-философском и в психологическом ключе, привлекая теорию коллективного бессознательного Карла Густава Юнга. Сами эти начала играют важную роль в описании закономерностей смены и чередования типов государств и политических режимов в политико-философской концепции Д. Андреева.

Рассмотрим эти начала.

«Демиург». Родственные концепции содержатся в античной философии, мифологии и немецкой философии. Этимология слова восходит к греческому языку (греч. dhmiourgos – «ремесленник»; «мастер», «созидатель», буквально – «творящий для народа»)[150]. Близок к этому термину «народный дух» в философии государства Гегеля. Так «народный дух» реализует себя в религии, искусстве, системе права, политике, философии. Государство является организацией определенного народа, объективированным выражением своеобразия народного духа[151]. Даниил Андреев разделяет понятия «демиург» и «дух-народоводитель», хотя оба эти определения обозначают разновидности «народного духа». Отличие их состоит в том, что демиург является «народным духом» как всего сверхнарода, так и титульной нации этого сверхнарода, а «дух-народоводитель» – отдельного, не титульного народа культурно и политически сформировавшегося и входящего в сверхнарод.

Д. Андреев терминам «демиург» и «дух-народоводитель» дает гендерное определение как мужскому началу, что соотносится с религиозно-философским пониманием мужского начала, как активного, формирующего начала, носителя сути. Таким образом, демиург является средоточием сути, активного начала, национальной миссии, национальной идеи. Демиург может соотноситься с архетипом духа («мудрого старика», «культурного героя» и т.д[152].) коллективного бессознательного каждого конкретного сверхнарода.

Демиургу противостоит «уицраор», «демон великодержавной государственности». Схожие концепции можно усмотреть в политической философии Т. Гоббса, библейской мифологии (преимущественно эсхатологии: в откровениях пророка Даниила и образах апокалипсиса). Исходя из этого, можно сделать вывод, что у Т. Гоббса «уицраору» соответствует «левиафан». Этимология слова «уицраор» вероятно из языка науатль. Подробно вопрос происхождения данной концепции рассмотрен нами в первой главе настоящего исследования. Как и демиургу, Д. Андреев «уицраору» дает гендерное определение как мужскому началу. Следовательно, как и «демиург», «уицраор» является носителем активного начала, но суть «уицраора» во многом противоположна сути «демиурга».

Так, «демиург» (народный дух) в нравственно-этической системе Д. Андреева является источником гуманных, позитивных изменений в культурной, политической, религиозной жизни, когда ценности человеческие, культурные, духовные имеют первостепенное значение перед государственными, и государство служит инструментом для реализации этих ценностей. «Уицраор», напротив, является источником антигуманных изменений в политической и общественной жизни, когда государство представляет собой высшую цель, когда великодержавные ценности имеют первостепенное значение перед всеми остальными (человеческая жизнь, свобода духовного развития и т.д.) Таким образом, «демиург» (народный дух) получает позитивную, гуманную нравственную оценку, уицраор (олицетворяющий великодержавную государственность) – негативную, антигуманную.

«Демиурги» («народоводители») образуют пары с «соборными душами», образуя с ними пары («диады»). Но в отличие от «демиурга», гендерно определяемого Д. Андреевым как носителя мужского начала, «соборная душа» им определяется как женственная сущность, соответственно, следуя религиозно-философской традиции, отмечаем, что «соборная душа» является носителем «формы» и «пассивным началом», как женственная категория.

По отношению к «демиургу» "соборная душа" соотносится с архетипом «анимы», который может представляться в коллективных формах в терминологии К.Г. Юнга[153]. Согласно Д. Андрееву причастность к «соборной душе» народа есть коллективное осознание индивидами народа причастности к культуре сверхнарода, ее ценностям и традициям, переживается индивидами и находит воплощение в художественной литературе, изобразительном искусстве и музыке.

Таким образом, в триаде «демиург» – «уицраор» – «соборная душа» мы наблюдаем противоборство «демиурга» и «уицраора», как двух активных начал, обладающих противоположной сутью, имеющих две совершенно противоположные цели – либо максимальная реализация потенций диады «демиург» – «соборная душа», либо ее порабощение и пленение, ограничение ее «возможностей», что можно сравнить с утратой светлым народным творчеством крыльев, переходом свободного творчества в скованное железными рамками русло государственной пропаганды.

Преобладание того или иного начала задает направленность политического развития, которое может получить гуманный или антигуманный характер.

Преобладание демиургического начала в жизни народа Д. Андреев увязывает с гуманистическими тенденциями в политической жизни, преобладание же «великодержавного» – с антигуманным характером режима, когда политическая система существует не ради граждан, а сама по себе является самоцелью, в то же время ценности жизни, свободы, духовного развития становятся вторичными, подчиняются интересам государства.

При этом при преобладании «демиургических тенденций», «соборная душа» выступает как воспреемник демиургического начала, т.е. национальное самосознание работает на создание национальной культурной идентичности, развитие культуры, гуманизацию политики, тогда как при «великодержавной» – является пленницей уицраора". В последнем варианте частыми являются случаи превращения искусства в рупор государственного режима и государственной идеологии.

Наличие у сформировавшейся политически и культурно нации «соборной души» при слабости «народного духа» или «демиурга» метакультуры делает ее уязвимой перед использованием иноземными силами.

Д. Андреев отмечает наличие в рамках российской метакультуры трех народов, обладающих «соборными душами». Это русский, украинский и грузинский народы[154].

Характерно, что именно между государствами этих трех народов оказались линии «разлома» и конфликта интересов. Д. Андреев обозначает некую связь между наличием «соборной души» у народа и уровнем самосознания. Сами «разломы» довольно условные, три народа принадлежат к одной метакультуре, но именно наличие определенных культурных различий и оформленного национального самосознания делает возможным эксплуатацию национального самосознания как своей великодержавной государственностью (при ее наличии), так и враждебной. Сегодня мы наблюдаем использование национального сознания Грузии и Украины в интересах великодержавной государственности США и невозможность Российской государственности противопоставить этому влиянию ничего кроме силовых (как военных, так и информационных) методов, что и послужило разрыву единой метакультуры на независимые враждебно-настроенные единицы.

Следующая пара начал, которые мы рассмотрим – «каросса» и «велга».

«Каросса» – согласно Д. Андрееву представляет собой физическое воплощение народа, его генофонд и физическое своеобразие (в противоположность духовному и психологическому своеобразию, которое определяется уже «соборной душой»). Состояние «кароссы» в описаниях Андреева кореллирует[155]с демографической ситуацией. Без ущерба для концепции можно отождествить этот термин с народовоспроизводящей функцией государства или народа.

«Велга» – является антагонистом как «кароссе», т.е. народонаселению, его физическому благополучию, так и самому государству. Даниил Андреев определяет «велгу» как умножительницу жертв и вдохновительницу анархий[156]. Сам термин Д. Андреев позже счел неудачным[157], когда А. Андреева указала на латвийский корень слова, означающий вода, влага[158](родственный и соответствующему славянскому корню), но вводить новый термин Д. Андреев не стал. Д. Андреев характеризует «велгу» России как очень древнюю[159].

Фактически «велга» является основным началом, которое стоит за «смутными временами», когда власть расшатывается, государственный аппарат разваливается, когда вседозволенность приводит к неконтролируемой деятельности воров, разбойников, преступников, активных деятелей беззаконий смутных времен. В остальное время это начало находится в медленном противостоянии государству, реализуясь в коррупции, взяточничестве, подтачивании механизмов государственного аппарата, в деятельности криминала и организованных преступных группировок.

В циклах великодержавных государств всегда присутствуют периоды укрепления государства, которое сопровождается приростом народонаселения (период уицраора и кароссы) и период смутного времени, когда государственный аппарат становится не способным совладать с разгулом центробежных, незаконных, криминальных сил (период владычества велги), что приводит к бедствиям, разбоям, уменьшению народонаселения и падению рождаемости.

Андреев показывает зависимость между демографической ситуацией и циклами великодержавной государственности. Смутное время вредит демографической ситуации (в этом плане характерен перелом в демографической ситуации в 1990 году в России[160]) и является одним из признаков смены великодержавной государственности. Напротив, укрепляющаяся великодержавная государственность стремится к приросту народонаселения, и уровень воспроизводства населения является признаком состоявшейся великодержавной государственности.

«Интересно, что в некоторые исторические эпохи забота уицраоров об умножении народонаселения страны находит отражение даже в системах законодательства, впрочем, и в другие эпохи эти Молохи великодержавия парадоксальным образом способствуют количественному росту сверхнарода» – писал Д. Андреев[161].

Таким образом, в динамике циклов великодержавной государственности мы можем наблюдать следующие закономерности:

1) Чередование периодов наличия в государстве и обществе позитивных явлений (гуманизм, реализация общечеловеческих и социальных ценностей, интерес к культуре и духовности) и негативных (тирания, пренебрежение человеческими ценностями и свободами, превращение культуры и искусства в механизм государственной пропаганды), что отображает преобладание в политике одного из двух начал: «народного духа» или «великодержавного демона».

2) Сменой периодов стабильности и укрепления государства, сопрягающегося с улучшением демографии периодами слабости государства, развала государственного аппарата, усиления криминальных сил, увеличением смертности и спадом рождаемости (что отображает преобладание в государственной и общественной жизни начала «уицраора» и «кароссы» (укрепление государства) либо «велги» (смутного времени).

В результате мы можем выделить три основных возможных варианта существования государства и политического режима, изложенных Андреевым:

1) Государственный аппарат работоспособен, служит интересам граждан и способствует духовному и культурному прогрессу общества (проявляет себя демиургическое начало, великодержавное начало управляется демиургическим)

2) Государственный аппарат работоспособен, но является самоцелью. Все остальное подчиняется интересам государства (проявляет себя великодержавное начало, «соборная душа» в плену у государства, усиливаются карательные и репрессивные органы)

3) Государственный аппарат разрушается. Смутное время.

Первые из двух типов характеризуются наличием у власти харизматичного политического лидера, способного нести ответственность за судьбу государства. Но характер деятельности этого лидера задает общую направленность политического режима: гуманный или антигуманный. Как уже было выше сказано, «демиург», «народный дух» можно соотнести с юнговским архетипом духа (Мудрого старика, культурного героя и т.д[162].). Рассматривая это начало, соотнося с архетипом коллективного бессознательного данного конкретного народа, выражающего его творческий, провиденциальный (направленный на гуманистическое, благое деяние) потенциал, можно отметить, что содержательную характеристику первообраз получает лишь тогда, когда он проникает в сознание конкретного человека и при этом наполняется материалом сознательного опыта. Таковых людей Д. Андреев называет «родомыслами», оценивая их влияние на государство и общество как мощное и благое. Сам Даниил Андреев раскрывал определение «родомысл» так: "исторические деятели, оказавшие могучее и благотворное воздействие на судьбы народа или государства"[163]. Среди «родомыслов» Д. Андреев называл следующих видных политических и религиозных деятелей России: Александр Невский, Дмитрий Донской[164], Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Минин, Пожарский, Гермоген[165].

Как уже было выше сказано, Д. Андреев дает нравственно-этическую оценку политическим явлениям. Поэтому, термином «родомысл» обозначаются только те политические деятели, действия которых в этом ключе могут быть оценены позитивно.

Д. Андреев приводит и смешанные оценки. Так, в соответствии с его взглядами, отчасти «родомыслом» являлся Иван III. "Родомыслом был призван стать и Иван IV"[166], талант и чрезвычайная одаренность его позволяли, но Иван IV стал тираном.

Частично «родомыслом» являлся Петр I, но в нем больше проявлялся архетип великодержавной государственности, служащий укреплению российской государственности и чуждой гуманной направленности, и сам он раскрыл себя как личность жестокая и деспотичная, не смотря на все благие деяния, внесшие не только положительный, но и отрицательный вклад в судьбу российского народа[167].

Но кроме этих случаев, Д. Андреев говорит и о тех политических деятелях, которые противоположны «родомыслам». Д. Андреев характеризует таковых политических лидеров, как укрепляющих свою власть карами, насаждающих культ своей личности, изолирующихся от общества. Д. Андреев называет политического лидера такого типа "злым гением народа"[168], но чаще именует «человекоорудием демона великодержавной государственности».

Для трактовки термина «человекоорудие» необходимо обратиться к типологии политического лидерства, в особенности, основанных на психологической интерпретации.

Одним из способов обоснования лидерства на Западе является его психологические интерпретации. Наиболее ярким представителем этого направления является Зигмунд Фрейд, согласно которому исторический процесс развивается под определяющим влиянием великих лидеров. Концепцию Фрейда повторяют влиятельные западные социологи второй половины ХХ века – Г. Лассуэлл, Э. Эриксон, Р. Холмс, И. Никкерброкер и др[169].

Существует множество вариантов типологии политического лидерства. Так по способу и методам достижения поставленных целей можно выделить следующие типы политических лидеров: реформатор, революционер, реалист, авантюрист. По типу деятельности: политик-идеолог, политик-организатор. По отношению к действительности можно выделить типы лидера: реалиста, фанатика и романтика[170].

Однако в последнее время доминируют классификации лидеров по стилю поведения. Основоположниками данной классификации выступают М. Кэ дэ Ври, А. Залезник, Е. Флорен. В России этот подход, использующий медико-психологическую и психиатрическую терминологию, развивают Е. Коблянская, Е. Лабковская и др.

Обычно выделяется пять политических стилей по степени доминирования тех или иных качеств: параноидальный, демонстративный, компульсивный, депрессивный и шизоидальный, хотя в истории встречаются лидеры, сочетающие несколько стилей[171].

Данная теория политического лидерства основывается на разработках немецкого ученого К. Леонгарда. В России этой проблеме посвящены работы Г.И. Авциновой, М.Е. Бурно, П.Б. Ганнушкина, А. Егидеса, А.Е. Личко[172].

Среди психотипов выделяется параноидальный психотип, человек с параноидальной акцентуацией. Это лидер, вождь, жертвующий ради идеи и собой, и (в особенности) другими. Воспользуясь термином Д. Андреева, можно назвать таковых орудиями идеи, или человекоорудиями идеи. В данном случае, когда речь идет о великодержавном государстве, такие люди параноидального склада и являются человекоорудиями идеи, заключающейся в концепте великодержавной государственности данного государства.

Можно заметить, что параноидальные личности часто являются главами государств, особенно если государство великодержавное, и начался период новой великодержавной государственности, т.е. произошел переворот, революция, кардинальная смена политической системы. Особенно таковыми являются политические деятели, воплощающие идею новой великодержавной государственности, побеждающую старую, либо деятели в период усиления великодержавного государства, сложившегося в силу определенных причин.

Также человекоорудиями могут быть и политические деятели компульсивного типа. Но, в отличие от параноидальных, они не меняют кардинально политическое устройство, сосредотачиваясь на обеспечении сохранности и незыблемости текущего политического устройства.

Очевидно, что преимущественно под «злыми гениями» Д. Андреевым обозначаются параноидальные лидеры, деятельность которых Д. Андреевым оценивается негативно с этической точки зрения. Но если целеустремленность политического деятеля сопряжена с высокими идеалами, достойными поступками и объективным следствием его деятельности будет материальное и духовное процветание народа и государства, то в терминологии Д. Андреева он получит наименование «родомысл», хотя с точки зрения психологического подхода в нем будут преобладать параноидальные черты.

В случае если государство развивается в рамках поощрения человеческих ценностей, и свобод, то общество состоит преимущественно из свободных личностей, реализующих свои творческие потенции.

Когда же в государстве преобладают тиранические тенденции, то человеческая личность теряет свою ценность, люди превращаются в механизмы, «орудия» государственного аппарата.

Д. Андреев разрабатывал эту идею. Так И. Усова в воспоминании пишет о мысли Д. Андреева, которая состояла в том, "что люди, принужденные долгие-долгие годы носить маску, обретя, наконец, возможность снять ее, не смогли сделать этого, так как маска уже срослась с их кожей"[173].

Тема людей-масок, о которой вспоминает И.В. Усова, нашла воплощение в произведениях Даниила Леонидовича – в драматической поэме "Железная мистерия"[174], насыщенной политическим контекстом, где в гротескной форме представлены образы людей с циферблатами, авиабомбами, «психопросвечивателями», громкоговорителями вместо голов; когда впоследствии они пытаются сорвать эти маски с лиц, то лиц под ними уже не оказывается[175].

Вероятно, отсюда и термин «человекоорудие», говорящий о том, что когда человек теряет собственную индивидуальность и духовность и превращается в послушное орудие государственного организма, к тому же являющегося внеэтичным, чуждого принципам этики и гуманизма. Это касается и компульсивных типов личности, и некоторых параноидальных, которые, безусловно, являются самыми важными орудиями государства-«левиафана».

Говоря о «человекоорудиях», «масках» Д. Андреев критикует политические режимы, которые сводят на нет человеческую личность, превращая ее в передаточный механизм государства-левиафана, теряющий свое человеческое естество.

Стоит отметить, что рассматриваемые Д. Андреевым начала «демиург», «народный дух», «соборная душа», «уицраор», «велга», «каросса» – являясь истоками архетипов коллективного бессознательного, влияют на политические процессы посредством соответствующих групп людей, участвующих в политическом процессе, проявляя в их коллективном бессознательном те или иные свои свойства и особенности.

Теория групп получает популярность и развитие в политической науке США в начале XX в. Основы данной теории заложили еще английские философы XIX-начала XX в., разрабатывавшие проблему плюрализма. Они выдвинули идею о том, что именно группа является базовой единицей общества[176]. В США интерес к этой теории возникает в связи с публикацией в 1908 году труда Артура Ф. Бентли "Процесс управления"[177], в котором он обосновал взгляд на политическое общество как на совокупность различных «групп интересов». Соответственно, Бентли утверждал, что объектом политологического изучения должны быть не законодательные нормы и формальные моменты политической организации общества, а действия людей, добровольно объединившихся в группы, направленные на достижение политических целей. "Поведение, личность, убеждение индивида могут рассматриваться только в контексте его деятельности в какой-либо группе"[178].

Стоит отметить, что в отличие от А. Бентли, согласно Д. Андрееву группы все же не самостоятельно определяют политику, так как за интересами групп стоит все же коллективное бессознательное, которое не осознаются большинством людей. Тем не менее, именно через коллективные интересы групп, через их конкуренцию рассмотренные Д. Андреевым начала определяют политические процессы. Так «демиургическое начало» выражается в группах, интересом которых является развитие культуры и творчество, «великодержавное» в институциональных группах людей, согласно терминологии Алмонда и Пауэлла, существующих внутри формальных структур социально-политических институтов[179], «велга» проявляется в асоциальных, аномических (от «аномия», буквально «без норм», понятие, введенное в социологию Дюркгеймом) группах – спонтанно и эпизодически образовавшиеся группы (участников бунтов, манифестаций и других стихийных выступлений), которые Т. Гоббс, в свое время, называл "противозаконными, неупорядоченными политическими телами"[180].

Рассматривая вопросы политического режима и геополитики, Д. Андреев четко различает два типа государственности, различающихся как политическим режимом, так и характером ведения внешней политики.

Первый тип – простые государства, не являющиеся великодержавными. К таковым относились все ранние государства, а также племенные союзы и протогосударства.

На заре возникновения ранних государственных формирований, сначала общность людей, на основе которой формируется государство, а затем само государство, сложившись в организм с коллективным интеллектом, традициями, коллективным сознанием и коллективным бессознательным (у Андреева этому организму соответствует наименование «эгрегор»). Ранние государства не обладают великодержавностью, их агрессия локальная и географически замкнута. Политический режим может быть как демократичным, так и деспотичным, но никогда не присутствует сильная идеология, отсутствует агрессивная внешняя политика, государство не имеет сфер влияния.

Второй тип – великодержавные государства. Впервые появляется как защита национальной души и национальной идеи, порождается как следствие той тенденции, которая формирует национальную идею в период угрозы для физического существования сверхнарода (внешней агрессии).

Роль молодого великодержавного государства первоначально выражается в освобождении сверхнарода от агрессоров, и национальная идея связывается с идеей государства. Затем идея великодержавной государственности вырождается и приобретает другие черты – своей собственной идеи великодержавной государственности, которая в умах людей пытается заместить осознание национальной миссии, впрочем, сохраняя с ней связь подчас внешнюю, маскирующую истинную тенденцию (как демократия у США – маскировка для стремления к мировому господству). Культура перестраивается в угоду государству и политики, появляются произведения искусства, восхваляющие государство. Весь комплекс национального самосознания переводится в разряд государственного самосознания. Любовь к Родине, ее культуре, замещается любовью к своему государству, к его силе и мощи. Соборная душа пленяется великодержавной государственностью.

В отличие от культурно-исторической миссии сверхнарода, миссия великодержавной государственности в конечном итоге стремится к захвату всего мира и победе других аналогичных великодержавных государственностей: что немецко-фашистская агрессия, что идея построения всемирного коммунизма в СССР, что современная внешняя политика США – пример великодержавной государственности в этой стадии.

Великодержавная государственность усиливается тем больше, чем больше сверхнарод продуцирует эмоции и чувства государственно-патриотического толка. Без подъема такого комплекса чувств не возможна ни одна победа в войне или межгосударственном противостоянии. Потому государственность пытается везде заместить культуру и искусство, реализующие национальную миссию сверхнарода и передающие его уникальную душу, на политическую агитацию, создание комплекса государственно-политических чувств, преклонения перед государством, армией и его мощью, ненавистью к врагам. Народ утрачивает «душу», она становится плененной государственностью.

Великодержавных государственностей немного. Они есть лишь у крупных государств, которые ведут активную внешнюю политику. Мелкие государства не имеют активной внешней политики и в той или иной мере входят в сферу влияния тех или иных крупных государств.

Великодержавная государственность часто выдвигает свою собственную доктрину. СССР, Третий Рейх, США – каждое из этих великодержавных государств обладало (а США обладает) яркой доктриной. Как правило, при формировании своей доктрины, великодержавная государственность пытается эксплуатировать идеи сверхнарода, постепенно выхолащивая их суть.

Государства не являющиеся великодержавными могут включаться в сферу влияния другого великодержавного государства. Если великодержавное государство не входит в ту же метакультуру, то политический режим, установленный в невеликодержавном государстве с помощью другого великодержавного государства, действует не в интересах народа. Такую ситуацию Д. Андреев называл "порабощением соборной души иноземным уицраором"[181]. Нечто похожее проявилось в революциях Украины и Грузии и установившихся в этих государствах политических режимах.

Теперь рассмотрим приводимую Д. Андреевым типологию «народоустройств», которую можно рассматривать как типологию государств и политических режимов в контексте введенных Д. Андреевым терминов, рассмотренных выше и обозначенных нами как «начала».

Прежде всего, отметим, что Даниил Андреев разделяет понятие государства и народоустройства, хотя они все равно остаются близки. Так, Д. Андреев считает, что идеальное народоустройство не совместимо ни с одним из известных ныне типов государств. Так, он замечает, что, во-первых, «самодовлеющее государственное начало» непримиримо с «идеальным народоустройством», во-вторых, что такое «народоустройство может быть осуществлено лишь в отдалённом будущем, когда физическая сохранность сверхнарода будет обеспечена объединением человечества в единый монолит».

Д. Андреев выделяет несколько типов, замечая, что «понять различие этих типов – в высшей степени важно». Также Д. Андреев замечает, что предлагаемая им таблица «даёт лишь несколько самых главных типов их, не имея ничего общего с попытками исчерпать всё их многообразие и опуская множество переходных или недостаточно определённых форм».

Очевидно, что государственность Д. Андреев считает разновидностью народоустройства. Д. Андреев приводит следующие типы народоустройства.

1. Протогосударственность («Жидкое состояние государственности»). Эту форму Д. Андреев характеризует зачаточностью централизующей государственной власти и постоянным столкновением слабо организованных составных единиц между собой, могущество племенных образований и «вампирических образований» асоциального толка (именуемые им «проекциями велги»), формированием «эстетической и религиозной сфер сознания». В качестве примеров Д. Андреев приводит "Египет эпохи номов, ведическую Индию, Грецию эпохи полисов, Европу в период раннего средневековья"[182].

2. Авторитарно-либеральный тип («Твёрдо-вязкое состояние государственности»), который является «достаточно мягким для преобразующей работы». Происходит «ограничение тиранических тенденций равновесием социально-политических сил». Очевидно, что данный тип государства не является великодержавным. Данный тип Андреев характеризовал как «брак демиурга с соборной душой». Политике государства свойственна «демиургическая направленность».

К таким государствам Д. Андреев относит: древний Египет до правления Тутанхамона, буддийские государства Индии и Юго-Восточной Азии, империи Тан и Сун в Китае, Афины времён Перикла[183].

3. Авторитарно-тоталитарный тип («Крайне твёрдое состояние государственности. Деспотическая держава-колосс»). Ему свойственна тирания. Данный тип государства является великодержавным. «Сужение свободы действий соборной души», «её плен в глыбах государственности». Происходит подмена национального сознания государственным, этнонационального творчества восхвалением государства и тирана.

Примерами таких государств у Андреева являются великие империи-тирании: Ассирия, Карфаген, Рим, Багдад, империи Чингиз-хана и Тамерлана, Испания XVI века, Британия XVIII-XIX веков, империя Наполеона, государство Гитлера и т.п[184].

4. Государства теократического типа (называемый Д. Андреевым термином «Иерократия»). Имеет много общего с вариантом, изложенном в пункте 3, но в теократиях в качестве «левиафана» выступает не государство, а сильная церковная организация. Как писал Андреев, происходит захват коллективным интеллектом церковного организма «державотворящих сил». Д. Андреев приводит два примера: церковная организация получает признаки, схожие с великодержавным государством («уицраором»), заявляет всемирные претензии" (папство в конце средних веков); либо – замыкание в этнических границах (Тибет)[185].

5. Конфедерация дезинтеграционного типа. Дезинтеграционные процессы в федеративном государстве, приводящие к превращению федерации в конфедерацию с последующим (либо минуя стадию конфедерации) распадом на независимые государства, зачастую находящиеся в сфере влияния различных, враждебных геополитических сил. Характеризуя этот тип Андреев подчеркивал, что происходит «раздробленность единого устройства сверхнарода на множество твёрдых государственных единиц. Развитие локальных сил, вырвавшихся из-под контроля. Ослабление демиургического начала. Состояние Соборной Души, схожее с состоянием глубокого недуга».

Примерами государств данного типа Андреев приводит: Средиземноморье в IV-V столетиях н.э.; мусульманские страны после халифата; Германию после Тридцатилетней войны[186]. Вероятно в похожей ситуации находилось в 90-х годах постсоветское пространство после распада СССР.

6. Государства, практически теряющие политический суверенитет под влиянием великодержавной страны. Андреев отмечает, что происходит: "Чуженародное порабощение. Народоустройство, превратившееся в орудие других иерархий, преследующих свои, не имеющие отношения к данному сверхнароду, цели. Положение Соборной Души, равнозначное состоянию рабства"[187].

В какой-то степени, на наш взгляд, в современную эпоху к этому типу близки политические режимы Грузии и Украины в период правления Ющенко, установленные с участием великодержавной государственности США.

7. Государства протодемократического типа. Согласно Д. Андрееву, государственное устройство «смягчённого типа», созданное при условии социально-этической зрелости сверхнарода и отсутствия внешней угрозы.

Существование государственного начала, но явная демиургическая направленность в политике. «Начало отмирания принципа насилия». «Открывающаяся (...) возможность подготовки идеального народоустройства». «Положение Соборной Души как супруги демиурга» т.е. реализация в обществе свободы человека, гражданина, творческой личности.

Примеры: к настоящему моменту этот тип достигнут только в отдельных небольших странах, в наиболее чистом виде – в Швейцарии, Швеции. Д. Андреев пишет, что "можно надеяться, что в будущем этот тип приобретёт сверхнародные масштабы, лишь при которых и возможны сверхнародные метакультурные плоды его"[188].

8. Протомировое государство-федерация. Межсверхнародное объединение. "Пока мыслимая лишь теоретически государственная формация, переходная к планетарному объединению"[189].

Часто именуется Д. Андреевым как федерация. Стоит отметить, что у этого объединение есть антипод (состоящий из государства 3-его типа в вышеприведенной классификации и зависимых государств 6-го типа для подчиненных), который Д. Андреев именует «мировой тиранией», характеризующейся объединением мира под эгидой одного сильного государства 3-его типа.

9. Постгосударственное самоуправляющееся общество, обозначаемое Д. Андреевым как идеальное народоустройство. Превращение государственного строя человечества в братство. Совершенное устройство общества[190]. Д. Андреев говорит даже об «упразднении государства», делая вывод о том, что государственное устройство будет сменено нечто принципиально новым – всемирным идеальным государством или межсверхнародным объединением.

Впрочем, даже в этих условиях «упразднение государства» возможно, будет временным явлением, так как в более отдаленном будущем все равно остается потенциальная вероятность создания тиранического сверхгосударства (антипода идеального государства), в том случае, если будет сохранен механизм тотального контроля над личностью.

Отдельно, вне рамок приведенной классификации Д. Андреев рассматривает особый тип великодержавной государственности, именуемый «всемирной тиранией». По нашему мнению данный тип может быть обозначен как мировое государство полицейско-тоталитарного типа. Д. Андреев характеризует его как единоличную абсолютную власть тирана с обязательной для всех идеологией, отсутствием свободы совести и творчества, с абсолютным полицейским контролем над личной жизнью, применением репрессивных мер в борьбе с инакомыслием во всепланетарном масштабе. Этот тип возможен в результате усиления наиболее могущественного великодержавного государства, в деятельности которого преобладают антигуманные тенденции, направленные на постепенное создание на его основе мировой федерации государств, фактически зависимых от оного, а в последствии слитых в одно государство. В качестве возможного прообраза такого государства Д. Андреев называет США[191], хотя теоретически таковым может стать любое другое великодержавное государство, если выработает более сильную идеологию и накопит достаточные ресурсы для обладания максимальным геополитическим могуществом.

Мировое государство, созданное внеэтическим путем (подобные методы управления государством описаны Никколло Макиавелли в труде "Государь"[192]), вопреки нормам этики и путем завуалированного, а позже открытого попрания норм международного права, создаст предпосылки для выдвижения в политические лидеры безнравственного человека с параноидальной акцентуацией.

Д. Андреев в рамках религиозно-философского подхода рассматривает работу Вл. Соловьева "Повесть об Антихристе"[193], в которой видит описание мировой тирании и, соответственно, тирана, обозначенного в у Вл. Словьева в религизном ключе как «Антихрист».

Д. Андреев переводит теорию, разработанную Вл. Соловьевым из религиозной области в политическую сферу, говоря о мировой тирании и возможности появления политического лидера – тирана, способного сосредоточить в своих руках всю полноту власти над объединенными государствами в планетарном масштабе. Наряду с использованием терминологии Вл. Соловьева Д. Андреев прямо именует подобный режим тираническим и антигуманным.

На наш взгляд, важной особенностью политико-философской концепции Д. Андреева является этическая оценка рассматриваемых им типов государств и политических режимов. Андреев показывает, что не достаточно только устойчивого политического развития, необходимо еще, чтобы это развитие находилось в соответствии с гуманистическими и духовными ценностями. Разбираемые Д. Андреевым наиболее частые случаи политических режимов и типов государственных устройств показывают применимость его классификации к реалиям современной политической жизни, в частности к взаимоотношениям между США и Россией, к ситуации в Грузии и Украине, что проявляется как во внутренней, так и во внешней политике этих государств. Также большую научную ценность представляют разобранные и охарактеризованные Д. Андреевым два возможных в перспективе, взаимоисключающих типа мирового государства – социально-этического постгосударственного самоуправляемого общества и всемирного государства тоталитарного типа с политическим лидером-тираном, сосредоточившим в своих руках абсолютную политическую и силовую власть над земным шаром и его населением.

Стремление человечества к идеальному государству известно еще с античных времен и социально-политический утопизм как явление, пожалуй, является ровесником политической мысли. Еще Платон и Аристотель, размышлявшие об идеальном устройстве государства, выступали в качестве одних из первых утопистов.

Позже вопрос построения идеального общественно-политического устройства не раз поднимался разными мыслителями, такими как Томас Мор («Утопия»), Томмазо Кампанелла («Город Солнца, или идеальная республика. Политический диалог». 1602), Иоганн Валентин Андреэ («Крепость Христа, или Описание республики Христианополь», 1619), Фрэнсис Бэкон («Новая Атлантида», 1627)[194]. В этих работах мы уже видим попытки не только описать идеальное государство, но и обосновать необходимость построения такого государства.

Примечателен среди утопистов Р. Оуэн, который не только теоретически разрабатывал, а и пытался воплотить свои утопические воззрения на практике, но, как известно, его колония «Новая гармония», устроенная в 1825 году в штате Индиана в соответствии с его взглядами на идеальное государство потерпела неудачу и обанкротилась в 1829 году[195].

Сам термин «утопия» часто используется в негативной коннотации[196], что связано с рядом попыток воплотить утопические построения в жизнь, которые заканчивались террором и человеческими жертвами, будь то события Великой французской революции или режим Пол Пота в Камбоджии[197]. Как пишет Ф. Аинса, в повседневной речи слово «утопия» обесценилось, приобрело уничижительную окраску, стало синонимом поисков невозможного, пустой мечты, в лучшем случае, пусть теоретически ценного, но несбыточного проекта[198].

Жанр утопии породил такой жанр как антиутопия (дистопия). С конца XIX в. антиутопии, выражают страх перед обезличиванием человека и превращением его в робота. В антиутопиях проявляется неприятие чрезмерной регламентации и бюрократизации, особенно в сфере частной жизни, столь значимой в современном обществе. Принципиальный отказ от того, что составляет сущность утопии, дает четкое представление о различии между утопией порядка и утопией свободы, между утопией «идеального гражданина Государства» и утопией "идеального состояния человека"[199].

Стоит заметить, что утопия и антиутопия различаются отношением автора к рисуемому режиму. Так утопист считает изображаемый общественно-политическое устройство идеальным, антиутопист же напротив рисует то положение дел в обществе, которых ему хотелось бы избежать при построении такого государства.

Вопрос о применимости моделей в политике, на наш взгляд, требует разрешения в рамках синергетического метода, применению которого в социально-политических науках уже посвящено не мало исследований[200].

В частности, синергетический подход подробно рассматривается в работах и диссертации «Эффективность политического управления (системно-кибернетический подход)» О.Ф. Шаброва[201]. Так, Шабров О.Ф. отмечает, что в обществе, представляющем собой сложную развивающуюся систему, адаптация к изменению условий и развитие являются результатом согласованного действия двух механизмов управления и самоорганизации, первый из которых подчиняется законам кибернетики, второй синергетики[202].

Если рассматривать проблему закономерностей в политике, можно увидеть две точки зрения. Первая полагает, что существуют строгие, детерминированные закономерности, управляющие политическим процессом. Вторая – что политический процесс имеет хаотическую природу, и если закономерности и присутствуют, то имеют лишь наиболее общий характер.

Рассматривая данные тезисы от противного, получаем, что если в политической жизни все руководствуется строго заданными правилами, стоит правильно спроектировать и регламентировать систему, то и граждане будут счастливы.

И лишь практика показывает, что человек, общество и политическое устройство не определяются законами механики, и потому для прогнозирования и проектирования общественно-политического устройства невозможно полагаться на строгие детерминированные законы. Здесь, на наш взгляд, уместно применение термина «аттрактор».

Аттрактор (attractor) в переводе с английского означает «притягиватель»; в данном случае это точка или множество в фазовом пространстве, к которым притягиваются все траектории из некоторой окрестности аттрактора, называемой также областью, или бассейном, притяжения. В синергетике аттрактор – понятие, обозначающее активные устойчивые центры потенциальных путей эволюции системы, способные притягивать и организовывать окружающую среду.

В политической сфере аттракторами могут быть, к примеру, определенные идеи общественного переустройства страны, а также идеальные типы возможных образований в пространстве и времени, на которые выходят процессы общественной самоорганизации[203].

На наш взгляд большой интерес в плане социально-политических исследований представляет определение «странных аттракторов», являющихся разновидностью аттракторов. Странными аттракторами называют режимы, чувствительные к начальным условиям. Предсказать поведение траекторий хаотических систем на длительное время невозможно, поскольку чувствительность к начальным условиям высока, а начальные условия, как в физических экспериментах, так и при компьютерном моделировании, можно задать лишь с конечной точностью[204].

В качестве примера приводится высказывание Ленина, цитируемое в своей книге Э. Хобсбаумом: "Революцию нельзя учесть, революцию нельзя предсказать, она является сама собой... Разве за неделю до февральской революции кто-либо знал, что она разразится?"[205].

В качестве примера странных аттракторов также приводятся утопические построения социально-политической мысли. Исследуя процессы взаимопереходов порядка и хаоса в обществе через призму синергетики, В.В. Василькова отмечает, что социально-организующая роль утопий проявляется в феномене спонтанного воспроизводства архетипических образов идеального порядка, дающих социальные ориентиры развивающемуся человечеству. В этом плане утопии выступают своего рода идеологическими странными аттракторами"[206].

В то же время, наряду с утопиями, политической науке известны идеалы политического устройства. Так политическими идеалами являются принципы «свободы, равенства и братства», парламентаризм, социал-демократия.

Мы видим, как в той или иной степени эти идеалы получают свою реализацию на практике.

Отрицая возможность построит идеальное общество строго регламентировав жизнь и быт граждан, мы приходим к выводу, что если рассматривать идеал не как строгую систему, необходимую к исполнению по пунктам от «А» до «Я», но как некий набор идейных принципов, к которым необходимо стремиться, мы получаем не «утопию», которая может выродиться в «антиутопию» при ее реализации, а некий социально-политический аттрактор, к которому необходимо стремиться. Если политический идеал правильно спроектирован, то при стремлении к нему и попадании в поле притяжения аттрактора политической системы уже можно получить определенные положительные результаты. В то же время стоит понимать, что достижение идеала не возможно без общественно-политического, а равно как и научного прогресса, во-первых; во вторых, так как процесс является хаотическим, а сам политический идеал, вообще говоря, является странным аттрактором, возможно и не достижение его политической системой, или попадание политической системы в поле притяжения другого политического аттрактора.

Некоторые современные исследователи упрекают Д. Андреева в утопизме во взглядах на государство, мы с этим утверждением не согласны.

Сам Д. Андреев оценивает феномен утопизма неоднозначно[207], используя в негативной коннотации. Интересна позиция польского культуролога Ф. Знанецкого, который предложил в 1952 г. собственную типологию утопизма[208] Он предлагает ограничить понятие «утопии» произведениями, авторы которых конструируют системы совершенного общества, но не прилагают никаких усилий для их реализации.

На наш взгляд Д. Андреев не просто рисует идеальное общественно-политическое устройство, но и ставит социально-политическую программу, предупреждает об опасностях при ее реализации. Д. Андреев предостерегает читателей от восприятия его концепции, как строгой и полностью во всем верной программы, подчеркивая, что в его концепции возможны ошибки. Д. Андреев подчеркивает, что построение идеального народоустройства – дело не его одного, а многих людей, отмечает то, что ожидаемая им эпоха может и не настать, то есть, говоря синергетическим языком, система войдет в поле притяжения другого, антигуманного аттрактора.

Рекомендательный, прогностический, идеалополагающий характер описаний Д. Андреева, не абсолютизирующего предложенную им систему построения идеального народоустройства не только в рамках одного конкретного государства, но и в глобальном масштабе, показывает, что воззрения Д. Андреева не правомерно называть утопическими и что им больше подходит понятие социально-политического идеала.

На наш взгляд, опыт Скандинавских стран, в противовес советскому опыту показывает, как социально-политический идеал становится реальностью. И пусть идеал «социального государства» не является полностью достигнутым в настоящее время в какой-либо стране, тем не менее, при стремлении к нему, при движении политической системы в направлении данного аттрактора происходят необходимые преобразования в социально-политической системе, которые преобразуют общество в сторону большей гуманизации, социализации, устранения крайностей общества, таких как нищета и беспризорность.

Важным моментом, на наш взгляд, при изучении политико-философского наследия Д. Андреева, в частности при анализе его воззрений на идеальное государство, является тот факт, что Д. Андреев предложил определенную социально-политическую программу, которую он видел в качестве желанной для реализации. Но не следует ее понимать как законченную готовую программу, которую следует выполнять строго в соответствии с текстом, но напротив необходимо выявить ценные идеи, и если реализовывать их, то с учетом сложившихся реалий, социально-политического состояния общества, научных достижений (в т.ч. социальной, политической, психологической наук), с учетом нравственно-этических ценностей, сформированных в современном обществе.

Как уже было отмечено ранее, одним из зарекомендовавших себя политических идеалов можно назвать «социал-демократию».

Как известно, само понятие «социальное государство» в научный оборот было введено в середине XIX в. немецким ученым Лоренцом фон Штейном. Определяя свое понимание сути социального государства, Л. Штейн выработал критерии социального государства. Во-первых, – оно «обязано поддерживать абсолютное равенство в правах для всех различных общественных классов, для отдельной самоопределяющейся личности благодаря своей власти», а во-вторых, – оно "обязано способствовать экономическому и общественному прогрессу всех своих граждан, ибо, в конечном счете, развитие одного выступает условием развития другого, и именно в этом смысле говорится о социальном государстве"[209].

«Социальное государство» – это определенный тип государственной организации, возникшей в XX веке на основе высокоразвитого индустриального производства, определенного уровня духовного и политического развития. Государство может быть определено как социальное лишь тогда, когда проблема воспроизводства жизни человека как биологического существа, как потенциального субъекта всех видов общественной жизнедеятельности становится главной задачей государства, институтов государственной власти, когда создана и действует правовая система защиты социальных интересов личности, когда на решение социальных проблем сориентированы экономика, политика и духовная жизнь общества.

Одной из концепций, объясняющих сущность социального государства, явилась концепция «государство благосостояния».

Поскольку концепция «государство благосостояния» трактовалась слишком широко, Н. Фернис и Т. Тилтон попытались выработать типы и критерии государства благосостояния. Первый тип – это «позитивное государство социальной защиты». Основу его составляет идея индивидуализма и забота о корпоративных интересах. Социальная защита в государствах данного типа находится на сравнительно низком уровне и выступает в первую очередь как средство социального контроля.

Вторая разновидность – это «государство социальной безопасности». Оно проводит политику полной занятости, обеспечивающую всем гражданам получение доходов не ниже уровня прожиточного минимума, а также равенство социальных шансов.

Третий тип государства благосостояния – это «социальное государство всеобщего благосостояния», которое основывается на принципах равенства, солидарности, корпоративизма и обеспечивает полную занятость, способствует сглаживанию различий в доходах граждан, сотрудничает с общественными организациями и в первую очередь с профсоюзами[210].

Анализ понятий «государство благосостояния» и «социальное государство» показывает, что практически они отражают одно и то же общественное явление, формула «государство благосостояния» прижилась там, где конституционно не закреплены социальные цели и программы государства[211].

В дальнейшем понятие «социальное государство» («sozialer Rechts-staat») легально в первые было закреплено в Конституции Германии в 1949 г. в ст. 20: "Федеративная Республика Германия является демократическим и социальным федеративным государством"[212].

Таким образом, ко второй половине XX в. идеи и принципы «социального государства» были закреплены в конституциях ряда государств, социальные права человека были не только провозглашены, но и был определен порядок и механизм их реализации в национальном законодательстве различных государств.

Проблему социального государства разные научные школы, политические структуры трактуют по-разному, исходя из своих теоретических посылок об устройстве общественного организма, а политические партии, соответственно из своих политических пристрастий, интересов и амбиций.

Социальная модель, рамки которой определяют позицию государства по отношению к обществу (патерналистская, либеральная, социал-демократическая и т.д.), – результат, с одной стороны, эволюции комплекса факторов (экономических, правовых, религиозных и т.п., а также традиций), специфичных для каждой страны, с другой – осознанного выбора.

При характеристике же «социального государства» как одного из видов государственного устройства речь должна идти обо всем спектре социальных отношений, признавая за социальными проблемами приоритетный характер.

Однако при всей широте задач, стоящих перед социальным государством и решаемых им, сущность его правового содержания определяют два основных постулата – свобода личности и социальная стабильность. В самом общем смысле свобода означает возможность самостоятельно определять и формировать свои действия, отношения и взгляды. В любом демократическом правопорядке к основным ценностям, которые оно защищает, относится, прежде всего, свобода. Однако ее реальное воплощение требует ряда условий.

О необходимых материальных предпосылках свободы как неотъемлемом праве личности писал еще профессор П.И. Новгородцев. Он указывал: "Задача и сущность права состоят действительно в охране личной свободы, но для осуществления этой цели необходима и забота о материальных условиях свободы; без этого свобода некоторых может остаться пустым звуком, недосягаемым благом, закрепленным за ним юридически и отнятым фактически"[213].

В этом смысле свобода является целью социального государства и важнейшим требованием отдельной личности к нему. Но равнозначен и постулат социальной стабильности, хотя может показаться, что его исключает расширение индивидуальной свободы: любой рост уровня личной свободы ведет к нарушению социального равновесия. Однако в современном демократическом обществе свобода неразрывно связана с ответственностью за собственные поступки и решения, а потому не может войти в неразрешимый конфликт с общими интересами.

Существенный вклад в определение роли государства в сфере регулирования социальной поддержки и защиты населения внесли работы английского ученого Уильяма Генри Бевериджа. В 40-х гг. прошлого века он возглавлял комиссию, в докладе которой на тему «Государственная система социальной защиты», представленном парламенту и правительству страны в 1942 г., были фактически заложены основы современной социальной политики в Великобритании.

У. Беверидж исходил из необходимости наделения государства полномочиями по регулированию социальных процессов в обществе на принципах всеобщности и единообразии. Другими словами, одинакового для всех граждан гарантированного размера пенсий и пособий, предотвращения массовой безработицы, а также равнодоступности бесплатной медицинской помощи и образования.

Следует отметить, что на взгляды У. Бевериджа оказали существенное влияние идеи О. Бисмарка об обязательном характере социального страхования, а также практическое решение вопросов государственного регулирования социальной сферы в СССР (бесплатное здравоохранение, образование и т.п.).

Действительно, модель государства с развитой системой социальной защиты населения эволюционирует, преобразуясь в модель государства высокого качества жизни населения или, как его официально провозгласили в конституциях ряда стран, в «социальное государство» или «государство всеобщего благосостояния». При этом данные категории трактуются западными учеными с позиции выполнения государством комплекса социально-защитных функций, ответственности правительства за обеспечение основных социальных нужд граждан, включая создание условий для развития гражданского общества.

Отечественные ученые категорию «государство всеобщего благосостояния» определяют с позиции справедливого распределения и обеспечения благосостояния каждого члена общества[214], а понятие «социальное государство» рассматривают как "правовое демократичное государство, проводящее сильную социальную политику и развивающее отечественную социальную рыночную экономику, направленную на стабильное обеспечение высокого жизненного уровня и занятости населения, реальное осуществление прав и свобод граждан, создание современных и доступных всем гражданам систем образования, здравоохранения, культуры, социального обеспечения и обслуживания, поддержания неимущих и малоимущих слоев населения"[215].

На формирование национальных механизмов и институтов социальной политики влияют многие факторы – уровень экономического развития, особенности государственного устройства и структур гражданского общества, историко-культурные традиции страны. Однако сколь многообразными ни были бы модели социальной политики государств, их можно сгруппировать по определенным видам.

Широко известна, например, классификация, предложенная английским социологом Г. Эспином-Андерсеном:

1) Неолиберальная (англо-американская или англосаксонская) модель, основанная на социальной поддержке уязвимых слоев общества, которая реализуется посредством института социальной помощи; государственные меры сводятся к установлению невысоких единых тарифных ставок в области пенсионного страхования; распределение материальных благ близко к тому, что обеспечивает рынок. Такого рода модель государственной социальной политики характерна для Великобритании, США, Канады и Австралии;

2) Консервативно-корпоративистская (франко-германская) модель, ориентированная на оказание содействия со стороны государства объединениям работников и работодателей в вопросах организации и функционирования институтов профессиональной самоподдержки (обязательного социального страхования), которые наделяются статусом публичных организаций; семьи с единственным кормильцем получают налоговые льготы и т.д. Среди стран с подобной социальной системой – Германия, Франция, Италия, Бельгия и Австрия;

3) Социально-демократическая (скандинавская) модель. Государство предоставляет всем гражданам широкий круг гарантий, льгот и социальной поддержки в рамках государственного социального обеспечения с высоким уровнем дотаций семейных бюджетов; субсидируется сфера государственных социальных услуг; устанавливаются высокие налоговые ставки на предпринимательский доход и подоходный налог. В группу стран, чья социальная политика отвечает данной модели, входят Швеция, Финляндия, Дания и Норвегия.

Распределение национального дохода, обусловливающее уровень и качество жизни населения, – центральное звено в конструкции модели социальной политики любой страны. Это связано с тем, что распределительные механизмы наполняют реальным содержанием социальные взаимоотношения в обществе, придают понятию «социальная справедливость» конкретный смысл. Главную роль в распределении доходов играет государство. Это зафиксировано в положениях Конвенции МОТ № 117 «Об основных целях и нормах социальной политики», принятой в Женеве 22 июня 1962 года, где основополагающая функция государства определяется следующим образом: "...принимать все меры для обеспечения такого жизненного уровня, включая пищу, одежду, жилище, медицинское обслуживание и социальное обеспечение, а также образование, которые необходимы для поддержания здоровья и благосостояния"[216].

Сформулированные в Европейской социальной хартии направления социальной политики Совета Европы близки позиции МОТ и доктрине "социальная сплоченность"[217], сутью которых являются установки на реализацию прав человека в социально-трудовой сфере, обеспечение благосостояния всем членам общества, стремление к уменьшению неравенства в доступе к материальным и интеллектуальным благам, сведение к минимуму поляризации общества.

По мнению немецкого политика Лотара Витте, европейская социальная модель предполагает общность действий государства и гражданского общества, направленных на то, чтобы для всех граждан обеспечивалось удовлетворение (основных) материальных потребностей, участие в жизни общества, усиление социальной сплоченности[218].

Как известно, социальное государство – это правовое демократическое государство, высшей ценностью которого является человек; это государство, которое создает все необходимые условия для обеспечения достойной жизни человека, свободного развития и всесторонней самореализации творческого потенциала личности. Полагаем, что представленная формула достаточно точно и адекватно отражает сущность такого явления, как социальное государство.

По нашему убеждению, вряд ли справедливо сводить сущность социального государства лишь к узкому его пониманию, т.е. к тому, что оно должно стремиться к максимально возможному равномерному содействию благу всех граждан и к максимально возможному равномерному распределению жизненных тягот, к гарантированности каждому гражданину достойного прожиточного минимума, что, конечно же, тоже очень важно.

На протяжении последних 15-ти лет появилось достаточно много специальных работ, в которых анализируются те или иные аспекты социального государства. Проблеме экономических условий формирования социального государства посвящен сборник статей "Актуальные вопросы усиления социальной направленности экономики России (вопросы теории и практики)"[219]. Правовые аспекты социального государства рассматриваются в сборнике докладов "Конституционное правосудие и социальное государство"[220], а также в статье М. Лепихова "Социальное государство и правовое регулирование соцзащиты населения"[221]. Следует назвать также три монографии, в которых дан комплексный анализ социального государства[222].

Таким образом, проблема социального государства, его функций не может считаться исследованной в полном объеме и проблемы реализации социальной функции современного Российского государства, несомненно, представляют большой теоретический и практический интерес.

На наш взгляд, проблематика социального государства достаточно сложна, и исследована еще в недостаточной степени. В условиях расширяющегося процесса глобализации, проблема построения социального государства приобретает особый смысл. Проблема социального государства в условиях глобализации требует новой методологии и новых теоретических разработок, а для этого необходимо изучать все имеющиеся теоретические разработки в этой сфере.

Немаловажную роль в развитии идеи социального государства играет политико-философская концепция Д. Андреева, автора еще не достаточно исследованного, тем не менее, предоставившего нам достаточный теоретико-методологический аппарат для понимания сущности социального государства в условиях глобализации.

Стоит отметить, что Д. Андреев еще в 50-х годах ХХ в. уже высоко ценил принципы социального государства. Социальную демократию Д. Андреев относил к одним из достижений человеческого гуманизма, он подчеркивал: "Другой поток явлений, возникший ещё в XVIII веке, если не раньше, – это поток направленности гуманистической. Его истоки и главнейшие этапы – английский парламентаризм, французская Декларация прав человека, германская социал-демократия, наконец, освободительная борьба против колониализма. Дальняя цель этого потока явлений – ослабление цементирующего насилия в жизни народов и преобразование государства из полицейского по преимуществу аппарата, отстаивающего национальное или классовое господство, в аппарат всеобщего экономического равновесия и охраны прав личности"[223]. Так, перечисляя типы народоустройства, Д. Андреев выделяет "Государственное устройство смягчённого типа, созданное при условии социально-этической зрелости сверхнарода и отсутствия внешней угрозы. Подчинение государственного начала непосредственно силам демиурга. Начало отмирания принципа насилия. Открывающаяся перед иерархиями возможность подготовки идеального народоустройства"[224].

Даниил Андреев отмечает, что к настоящему моменту этот тип достигнут только в отдельных небольших странах, в наиболее чистом виде – в государствах Скандинавии и Швейцарии. Можно надеяться, что в будущем этот тип приобретёт сверхнародные масштабы, лишь при которых и возможны сверхнародные метакультурные плоды его.

Возвращаясь к вышеперечисленной Г. Эспином-Андерсеном типам социальных государств, заметим, что Д. Андреев высоко оценивает социальное государство по типу социально-демократическому в классификации описанной выше.

Напротив, крайне отрицательно Д. Андреев относится к американскому типу экономической политики, высасывающей ресурсы из стран третьего мира. Так он замечает, что США опутали «щупальцами своих монополий и торговых фирм чуть ли не половину» Земного шара. "Этого экономического порабощения и высасывания ... было мало, это была бы только ступень"[225]на пути к мировому господству. Американский космополитизм, подменяющий этно-национальные особенности и ценности унификацией, заменой «национального мифа» "американской мечтой" и потребительским образом жизни, тесно связан с рыночным неолиберализмом[226].

Либерализм по определению выше всего ставит свободу человеческой личности. Но как замечено, в условиях рыночной экономики и нахождения у власти владельцев крупного капитала, при неолиберальном курсе, при выборе между свободой личности и свободой рынка выбор делается в сторону свободного рынка в ущерб человеческих свобод, не говоря уже об элементарной заботе о гражданах и о социальных принципах в государстве.

В определенной степени неолиберальная модель рыночной экономики в США и привела к мировому финансовому кризису 2008-2009 годов, в частности благодаря так называемому «экспорту кризиса». Все это связано с элитарным типом государств, придерживающихся неолиберальной рыночной экономики. Рыночная экономика в условиях отсутствия социального контроля приводит к изживанию мелкого бизнеса и к развитию монополий.

При этом страны так называемого «Золотого миллиарда» получают необходимый уровень благосостояния, что даже позволяет осуществлять гарантии по типу неолиберального «социального» государства, в тоже время это достигается выкачиванием ресурсов стран второго и третьего мира, и в частности, оборачивающегося для всего мира «экспортом кризиса». В условиях разразившегося кризиса неолиберальный тип социального государства показывает свою несостоятельность, ибо социальные программы, отданные на откуп рынку, сворачиваются и оказались банкротами.

Таким образом, оценивая «неолиберальный тип» социального государства в соответствии с типологией Г. Эспина-Андерсена через призму концепции Д. Андреева, можно охарактеризовать как негативный тип «социального государства», критикуемый не только с точки зрения этики (когда элита живет за счет стран третьего мира, равно как в «идеальном государстве» Платона и Аристотеля аристократия существует благодаря социально-экономическому устройству общества, основанного на рабстве и нещадной эксплуатации рабов), но и даже с точки зрения устойчивости и способности самого государства позаботиться о своих гражданах.

В условиях глобализации проблемы социального государства приобретают новые грани, которые не заметны в условиях изучения проблем построения социального государства применительно к одному конкретному государству.

К примеру, если обращаться к теоретическим построениям Платона и Аристотеля об «идеальном» государстве, мы находим, что благоденствие граждан осуществляется за счет рабов, гражданами не являющихся. Ни Платон, ни Аристотель не находили это этически предосудительным, такой порядок им казался естественным. В сущности, когда мы рассматриваем проблему социального государства сейчас, мы можем наблюдать ту же картину. Богатый «Запад» и нищий «Юг». В то время как в развитых странах возможно построение социального государства, то государства третьего мира испытывают бедность, нищету, социальную нестабильность. Более того, даже в рамках одного государства возможен высокий уровень жизни в одних регионах (связанных, как правило, с органами управления государства), и низкий в других.

Таковым государством является Россия, несмотря на заявленную в Конституции, социальную природу российского государства. Так в ст. 7 Конституции Россия зафиксировано: "Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека[227].

Тем не менее, уровень жизни в Москве, и уровень жизни удаленных от нее регионов отличаются значительно.

В то же время, расслоение мира в условия глобализации на элиту и всех остальных, на благоденствующие страны первого мира и их сырьевые придатки, не соответствует принципам гуманизма, и уж тем более этики. Наоборот, принцип эгалитаризма должен стать основой будущего мироустройства. Поэтому, Д. Андреев обращал пристальное внимание на необходимость избавления от национального эгоизма и потребительского типа мышления.

Он подчеркивал, что придётся учиться даже национальному самопожертвованию: "о, не своею кровью, разумеется, не жизнью своих сынов, а только долларами. Ибо наиболее богатым странам предстоит в какой-то мере поделиться своими ресурсами с народами Востока и Юга, и поделиться притом бескорыстно, безо всяких надежд сделать из этой помощи удачный бизнес"[228].

Практически Д. Андреев первым обращает внимание на необходимость социального устройства, которое ограничено не рамками одного только государства, но в масштабе всего земного шара.

"Англичанин вынужден будет совершить титаническую внутреннюю работу, чтобы отрешиться от невольного предпочтения интересов жителей Британских островов интересам жителей Индонезии или Танганьики. От француза потребуется умение принимать к сердцу интересы Парагвая или Таиланда так же горячо, как и свои собственные. Китаец или араб освободят своё сердце и ум от вскормленного столькими веками когда-то справедливого, а теперь устаревшего недоверия к европейцам и научатся уделять потребностям Бельгии или Греции внимания не меньше, чем потребностям Жэхэ[229]или Судана. Жителям латиноамериканских республик придётся отучиться от привычки заботиться и плакаться только о себе и принять участие в распределении мировых благ с учётом нужд Афганистана, Камбоджи и даже Якутии"[230]– писал Д. Андреев.

Д. Андреев пишет о возможности формирования всемирного государства или всемирной конфедерации. Каков будет характер этой конфедерации, зависит от того, каким путем она будет складываться.

Д. Андреев пишет, что ближайшая эпохальная задача того гигантского духовного процесса, который начался тысячелетия назад, состоит в том, чтобы «достойный человека материальный достаток, простое житейское благополучие и элементарно нравственные отношения между людьми водворились везде, не оставляя вне своих пределов ни одного человека», чтобы "всякому человеку без исключения должны быть обеспечены занятия, отдых, досуг, спокойная старость, культурное жилище, пользование всеми демократическими свободами, удовлетворение основных материальных и духовных потребностей, начнёт стремительно воплощаться в жизнь[231].

Но самая главная и наиболее реальная опасность, согласно Д. Андрееву, кроется в направленности глобализационного тренда именно в сторону складывания мировой тирании. Глобализационный тренд может иметь одно из двух прямо противоположных направлений. Так если глобализационный тренд будет гуманистическим, то он будет направлен в рамках описанного выше процесса построения социально-этического государства, о котором говорит Д. Андреев. Иначе человечество будет объединено в единое сверхгосударство под эгидой мировой тирании. Соответственно, последнее становится возможным, когда на геополитической карте мира появляется сильное великодержавное государство, способное политически подчинить весь оставшийся мир.

Так еще в 50-е годы Д. Андреев замечает, что США не могли «удовлетвориться только экономическим проникновением» в другие государства, им требовалось еще и "политическое их подчинение, которое сопровождалось бы включением их в государственную систему Соединённых Штатов, в их административно-полицейскую, идеологическую и воспитательную систему"[232]. Андреев писал, что если США удалось бы развить такую силу, которая позволила бы "не прибегая к вторжению ... развалить без всякой третьей войны социалистическую коалицию. Тогда можно было бы ставить вопрос о всемирном господстве космополитической концепции"[233]и об объединении земли под эгидой США. Д. Андреев полагает, что в таком случае обществу угрожает мировая тирания.

Возвращаясь к классификации социальных государств, стоит отметить, что не каждое социальное государство может быть благом и что социальное государство не может быть самоцелью.

Так, Д. Андреев отмечает, что «существует ходячее представление, будто бы материальная бедность общества отражается, и притом прямо, и на его духовной бедности. И наоборот: материальное изобилие влечёт – или обязано влечь за собой – также и духовное богатство».

Далее Д. Андреев замечает, что объективные исторические наблюдения не подтверждают этого тезиса. Он считает, что до поздней фазы капитализма богатством располагали те или иные привилегированные классы или группы, а не общество, и различествовали не средние уровни этих обществ, а материальные уровни составлявших их групп и что к обществу в целом "прилагать понятие материального изобилия можно лишь на поздней стадии исторического развития"[234].

Д. Андреев считает, что «можно говорить об изобилии и богатстве – по крайней мере, в определённые периоды – таких обществ, как современная Швеция, как Голландия последнего столетия, как Швейцария». О богатстве США Д. Андреев считает можно говорить лишь с существенными поправками, так как «разница материальных уровней различных групп населения в этой стране очень велика и далеко не всё общество бывало охвачено так называемым» prosperity (англ. преуспевание, процветание) "даже в самые лучшие свои времена"[235].

В то же время, Д. Андреев разграничивает «материальное» и «духовное богатство». Он также отмечает, что эти «наука, как и техника, относится в основном к ряду не духовных, а интеллектуальных ценностей». Д. Андреев замечает, что «с самого начала следует научиться делать различие между этими двумя рядами явлений».

Так Даниил Андреев пишет, что почти вся область науки и тем более техники принадлежит к ряду интеллектуальных ценностей, что в него входят также философские, эстетические и моральные построения в той мере, в какой они высвобождаются из-под представлений и переживаний ... запредельного, духовного. Также Д. Андреев отмечает, что в той же точно мере входят в него общественные движения, политические программы, экономическая и социальная деятельность, даже искусство и художественная литература.

Так же, к духовным ценностям Д. Андреев относит области религии, спиритуалистической философии, метаистории, магии, высокой этики и наиболее глубокие творения литературы, музыки, пространственных искусств[236].

Д. Андреев обращает внимание на то, что зачастую происходит подмена понятия «духовного» понятием «интеллектуального», причём с сохранением именно термина «духовный», столь повсеместна в России и даже на Западе, что становятся совершенно ясными её смысл и цель. Суть и смысл этой подмены Д. Андреев видит в стремлении вывести человеческую психику из области высших ценностей в область ценностей утилитарных.

Д. Андреев пишет о том, что "если понять и усвоить это различие двух родов явлений, духовного и интеллектуального, тогда станет ясно, что духовное богатство находится отнюдь не в прямой зависимости от богатства материального. Дурно отражаются на духовной деятельности только две крайние степени материального достатка: нищета и роскошь. Первая заставляет тратить все силы на борьбу за существование, вторая ведёт к погоне за умножением богатств либо к пресыщенности, к опустошению, к затягиванию психики душевным салом"[237].

Также Д. Андреев приводит пример, когда социальное государство не будет являться благом. Так в качестве примера он приводит империю инков. "К моменту появления испанцев империя инков уже распространила почти на четверть южноамериканского материка тот необычайный духовный, экономический и социально-политический уклад (некоторые исследователи называют его теократическим социализмом), который характеризуется высоким материальным довольством, купленным ценой предельного порабощения личности, ценой потери человеческого «я» в беспрекословно повинующейся безликой массе"[238].

Очевидно, что социальное государство не возможно без демократических свобод и духовного развития, поэтому не случайно Д. Андреев упоминает как вероятное политическое устройство – «социально-этическое» устройство общества.

Разъясняя вопрос о важности материального достатка, как основы построения такого государства, или «Всемирной федерации государств», Даниил Андреев пишет, что "материальный достаток сам по себе безусловная ценность. Это есть естественный, достойный человека уровень его внешнего существования. ...но провозглашать материальный достаток и внешнее покорение сил природы ради опять таки материального изобилия человечества ценностью основной и наивысшей, целью организованной борьбы масс во всем мире, идеалом общественного развития, во имя которого следует приносить в жертву целые поколения и все, что относится к духовному ряду ценностей, – это есть или трагическая ошибка, или полусознательный обман"[239].

Поэтому сводить все лишь к материальному достатку при характеристике социального государства, конечно же, нельзя. При построении социального государства необходимо самое серьезное внимание наряду с материальным достатком, уделять внимание, как подчеркивал Д. Андреев «воспитанию человека облагороженного образа»; «развитию в человечестве высших способностей и светлых творческих начал», что, в конце концов, и послужит основой «преобразования планеты в сад», а Всемирной федерации государств – в Братство"[240]. На этом пути человечества к такому союзу государств важнейшим этапом является построение действительно реального «социального государства» как в масштабе отдельных стран, так и в рамках сообщества государств. Иной же путь развития, хотя и может привести к формально «государству всеобщего благоденствия», тем не менее это будет не социально-этическое государство, так как за маской внешнего благополучия будет скрываться мировая тирания.

Очевидно, что Андреев считает нищету большим злом. Так Д. Андреев пишет о следствии правления династии Романовых (вторая великодержавная государственность России): «Первое следствие – экономическое и культурное. Это – троглодитский уровень материального благосостояния и соответствующий ему уровень требований к жизни. Не говоря уже об этом как о полном, безотносительном зле, не возвышавшем, а принижавшем человека, поймём, что без этого фактора формация» третьей, советской великодержавной государственности, именуемой Д. Андреевым «монстром XX столетия», "не получила бы возможности развернуть свою методику, мыслимую лишь в обществе, приученном ко всевозможным лишениям, убожеству и нищете"[241].

Второе следствие, которое также обусловило становление тоталитарного режима в России "следствие – нравственно-психологическое. Это – устойчивые, глубоко вкоренённые в психологию народных масс навыки рабского мироотношения: отсутствие комплекса гражданских чувств и идей, унизительная покорность, неуважение к личности и, наконец, склонность превращаться в деспота, если игра случая вознесла раба выше привычной для него ступени"[242].

Таким образом, социальное общество не возможно без гражданского общества, не возможно без соответствующего воспитания. В отсутствии этих условий появляется идеальная почва для создания тиранического режима, в котором человек теряет свою индивидуальность, свою свободу, превращаясь в «человекоорудие», «винтик», всего лишь общественную роль, «маску».

Возвращаясь к теме борьбы с нищетой в социальном государстве, процитируем Д. Андреева. Он считает, что "преобразование сущности государства невозможно раньше, чем будет достигнут некоторый уровень всеобщего материального благосостояния и незыблемой аксиомой станет право каждого человека на такое благосостояние.

Для этого, с одной стороны, должны быть совершенно изжиты устойчивые классовые, национальные и социальные антагонизмы и предрассудки, возбуждено и углублено чувство социального сострадания и воспитано в поколениях сознание надсословных, надклассовых, наднациональных прав"[243].

Заметим, что Д. Андреев многократно говорит о необходимости водворения всеобщего материального достатка и благосостояния. Важной проблематикой будущего Д. Андреев называет проблематику "тех внешних социально-политических, экономических и культурных мероприятий, которые будут способствовать водворению всеобщего материального благосостояния и гармонизации человеческого общества"[244].

Как было сказано выше, в соответствии с классификацией Н. Ферниса и Т. Тилтона существуют три типа «государства благосостояния». Один из которых – «позитивное государство социальной защиты», основу его составляет идея индивидуализма и забота о корпоративных интересах, социальная защита в государствах данного типа находится на сравнительно низком уровне и выступает в первую очередь как средство социального контроля.

Второй тип – «государство социальной безопасности», которое проводит политику полной занятости, обеспечивающую всем гражданам получение доходов не ниже уровня прожиточного минимума, а также равенство социальных шансов.

И, наконец, государством благосостояния третьего типа называется «социальное государство всеобщего благосостояния», которое основывается на принципах равенства, солидарности, корпоративизма и обеспечивает полную занятость, способствует сглаживанию различий в доходах граждан, сотрудничает с общественными организациями и в первую очередь с профсоюзами[245].

Из приведенной классификации видно, что к первому типу «позитивного государства социальной защиты» можно отнести США и приводимый Д. Андреевым «социальный теократизм» империи инков. Очевидно, что Д. Андреев пишет именно о необходимости создания государства, как минимум, «социальной безопасности», а в идеале – «государства всеобщего благосостояния», когда нищета и бедность должны быть искоренены окончательно.

Тем не мене, «всеобщее благосостояние» по Д. Андрееву не самоцель (она возможна, в принципе и при тирании), но необходимое условие для существования социально-этического государства, где помимо социальной защиты внимание уделяется нравственно-этическому воспитанию людей и характеру их отношений, что на наш взгляд, является принципиально новым подходом в исследовании типов социальных государств.

Д. Андреев замечает, что «лишь при условии объединения всего человечества в единое социально-политическое целое возможно постепенное превращение этого целого во всемирное братство». Вне всякого сомнения, что проблема достижения «всеобщего благосостояния» и внедрения этического воспитания и этической культуры увязана с проблемой объединения человечества и характером этого объединения.

Итак, концепция Д. Андреева, изложенная в «Розе Мира», во многом, является новым подходом в исследовании проблем построения «социального» государства.

Обозначая среди задач будущего мироустройства задачи воспитания человека облагороженного образа, внедрения всеобщего материального достатка, всестороннего развития человеческой личности, превращении человечества сначала во Всемирную федерацию государств, а затем в Братство[246], Д. Андреев фактически определил принципы социально-политического устройства будущего. Из этих задач мы уже вполне можем вычленить явные признаки государственного устройства, именуемого в конституциях многих стран, в том числе и Российской – «социальным государством».

В то же время, рассматривая проблему социально-демократического государства, нельзя не остановиться на вопросе «гражданского общества». Интегрированность в социально-целое – характерная особенность современного демократического социального конституционного государства, которое во все большей мере берет на себя функции, ранее принадлежавшие гражданскому обществу. Взаимопроникая, современное гражданское общество и демократическое социальное государство входят в общество в качестве его неотъемлемых элементов. В отличие от социального демократического конституционного государства тоталитарное государство стоит над гражданским обществом, подчиняет его себе, ликвидирует самостоятельность его институтов.

В истории человечества известны две традиции построения государственности. В основе первой (либерально-демократической) традиции лежит положение, согласно которому высшей социальной ценностью является индивидуальная свобода личности[247]. Данная традиция провозглашает в качестве главной цели демократии свободу отдельного человека. Вторая (социал-демократическая) традиция исходит из того, что высшей социальной ценностью является также человек, но с опорой на коллектив (общину, государство). Согласно этой точке зрения, государство участвует в обеспечении функционирования всех институтов гражданского общества.

Создавая правовое государство, организуя гражданское общество, Россия сегодня нуждается в обосновании гуманистической модели социального устройства, в центре которой должны стать человек, свобода, добро, справедливость, равенство в правах. Но человек не ограничивается государством, если оно правовое. Человек шире и глубже государства и права. "Личность, душевная жизнь личности, – справедливо утверждает П.И. Новгородцев, – шире и глубже политики и общественности, и потому спасения и удовлетворения человек должен искать не только в обществе, но, прежде всего в себе, в своих собственных силах и средствах"[248].

Проецируя концепции, суждения, результаты многочисленных исследований, публикаций на Россию можно отметить следующее. Гражданское общество представляет собой особую совокупность человеческих общностей, которая нетождественна обществу в целом, обладает своей спецификой, находится в сложном взаимодействии с государством. Оно включает в себя свободных и равноправных граждан, их объединения и организации, а также многообразные не опосредствованные государством отношения (семейно-родственные, этнические, нравственные, духовные, хозяйственные, экономические, политические, социальные и др.). В политической сфере зрелое гражданское общество выступает как равноправный и полноценный партнер государства. Следовательно, для развития гражданского общества требуется постоянный и взаимозаинтересованный диалог государства и общественности[249]. В этих целях правомерными видятся гражданские форумы (раз в два года), общественные палаты, «круглые столы» и другие организационные формы по обсуждению актуальных проблем общественных процессов и частной жизни граждан.

Разумеется, что вопрос создания этического контроля над государством не возможен без гражданского общества. Но, как будет показано далее, только гражданского общества для этого не достаточно, необходимо создание прежде этического гражданского общества.

Основной ценностью гражданского общества является свободная личность как индивид, осознавший свои права и готовый за них бороться, свободно избирающий сферы и формы деятельности для наиболее полного удовлетворения своих потребностей, интересов, достижения поставленных целей; признающий необходимость политического участия в формировании и деятельности органов государственной власти, в принятии важнейших общегосударственных решений и контроле за их реализацией; способный самостоятельно объединяться с себе подобными, оставаясь при этом ответственным и законопослушным гражданином.

Для становления и функционирования гражданского общества важны такие политические факторы, как гражданская активность и ответственность, демократизация политической системы общества, направленная на реализацию суверенности каждого члена общества, расширение возможности участия людей в формировании и смене государственной власти, в принятии и контроле за важнейшими государственными решениями. Взаимосвязь между демократическими преобразованиями и формированием гражданского общества является настолько существенной, что последнее нередко считают неким общим знаменателем подлинной демократии и эффективной рыночной экономики[250].

Итак, прежде всего, социально-демократическое общество невозможно без развитого гражданского общества. В настоящий момент социально-демократическое государство является политическим идеалом, аттрактором, к которому желателен государственно-политический транзит.

В то же время, Д. Андреев ставит более высокий идеал, чем социально-демократическое государство. Как было указано выше, политический идеал Д. Андреева – социально-этическое государство.

В то же время, закономерен вывод, что если социально-демократическое государство не возможно без гражданского общества, социально-этическое государство не возможно без социально-этического общества. Проблема социально-демократического государства состоит в том, что, несмотря на некоторое преодоление социального дарвинизма либерального государства, создание некого уровня благосостояния, тем не менее, движущими силами граждан все равно являются корыстные, эгоистические интересы, так что можно говорить о маргинализации общества. Также очевидно, что социально-демократические идеи вдохновлены высокими этическими идеалами, что не всегда совместимо с сознанием обывателя, и даже с сознанием гражданина, который все равно стремится к личному благополучию и наживе. Поэтому, истинное социально-этическое государство может быть построено в условиях развитого не только государственного, но и этического сознания граждан, в развитии нравственно-этических качеств в гражданах, таких как отзывчивость, эмпатия, порядочность, чувствительность и т.д. Разумеется, что гражданское общество не сформируется само по себе. Без воспитания в человеке сознательного гражданина, ответственного за свою судьбу, своего народа и своего государства (что следует отличать от воспитания безоговорочной и бездумной преданности своему государству, практикующейся при тоталитарных режимах, и осуждаемой Д. Андреевым) невозможно развитие гражданского общества. Но этического человека тоже необходимо воспитывать. Об этом пишет Д. Андреев, говоря о воспитании «человека облагороженного образа», о школах для «этически одаренных людей», которые должны стать кадрами в органах управления государством и надгосударственными структурами, предчувствуемыми Д. Андреевым.

Д. Андреев пишет, что при желательном исходе историко-политического процесса формированием «поколения людей облагороженного образа» была бы создана предпосылка "не к смягчению уже, но к полному преобразованию самой сущности государства во всечеловеческое братство"[251].

Воспитанию этического человека, или, как Д. Андреев обозначал, «человека облагороженного образа» Д. Андреев уделял важнейшее значение в будущих социально-политических преобразованиях, поэтому в своем трактате «Роза Мира» посвящает этому вопросу целую главу[252]. Не смотря на жесткую критику и неприятие современного ему режима, Д. Андреев положительно оценивает некоторые из достижений коммунистической системы воспитания. Хотя эти достижения были, как пишет Д. Андреев, «обкорнаны и обесценены рядом воспитательно-идеологических подмен», Д. Андреев называет их существенными и перечисляет "воспитание воли и твёрдости, правдивости и чувства товарищества, смелости и стойкости, жизнерадостности и идейности"[253].

Считая эти достижения ценными, Д.Андреев, тем не менее, проводит и различие между воспитанием коммунистическим и будущим воспитанием человека облагороженного образа: "человек облагороженного образа будет смелым и волевым. Но смелость и воля направятся в нём не на борьбу какого-либо коллектива за гегемонию над остальными, а на деятельность, имеющую в виду совершенствование сперва себя, потом условий, в которых формируется другая личность, и, наконец, на не насильственное, а исполненное любовью совершенствование других"[254]. И далее Андреев перечисляет те цели, на которые будет направлена деятельность человека облагороженного образа, а следовательно и сама цель существования системы воспитания такового: "Эта деятельность будет устремлена к бескровному объединению человечества, к уменьшению страданий всех живых существ, ... к доведению ... нашей планеты до возможного состояния гармонии между всем живым, что населяет ее"[255].

Д.Андреев рассуждает о нравственных качествах будущих граждан, которые и будут определять социально-политический облик будущего общества. Так, человек облагороженного образа будет обладать «высокой правдивостью и чувством товарищества», а "ложь может быть оправдана лишь тогда, когда через её посредство страдание другого человека перекладывает на себя или отвращает от кого-нибудь опасность"[256].

Категорически Д. Андреев осуждает разглашение чужой тайны и донос, считая не согласующимся с идеалом человека облагороженного образа: "Но разглашение чужой тайны, выдача товарища или донос, в какое благообразное одеяние он ни был бы облечён, останутся в глазах такого человека постыднейшим из предательств"[257].

Смысл воспитания человека облагороженного образа, как человека и гражданина будущего общественно-политического устройства, согласно Д. Андрееву, состоит в формировании поколения, которое способно «к выполнению долга не по принуждению, а по доброй воле; не из страха, а из творческого импульса и любви». Это поколение и должно составить гражданское общество, и даже этическое общество, которое и позволит перейти к социально-политическому идеалу Д. Андреева.

Но Д. Андреев не только ставит идеал человека облагороженного образа как социально-этический идеал индивида, участника гражданского общества и социума, но и предполагает возможные пути создания системы воспитания такого человека.

Д. Андреев писал, что «приближается век побед широкого духовного просвещения, решающих завоеваний новой, теперь ещё едва намечаемой педагогики. Если бы хоть несколько десятков школ были предоставлены в её распоряжение, в них формировалось бы поколение», которое и станет основой будущего социально-политического устройства. Таким образом, для воспитания человека облагороженного образа нужна «новая педагогика».

Д. Андреев пишет, что «для заложения основ этой новой, наиболее одухотворённой педагогики, не будет ещё требоваться всемирного контроля над всеми школами земного шара. Новая педагогика сможет формироваться в нескольких отдельных учебных заведениях».

Главной задачей, по мнению Д. Андреева, должно быть формирование личности, которая «должна быть способна жить в обществе, основанном на добровольности, а не на принуждении». Д. Андреев замечает, что система «запретов, наказаний и поощрений в какой-то мере останется, особенно вначале», но "будет играть только подсобную роль и сведётся к минимуму"[258]. Следует не внушать страх перед наказанием, а развивать качества, делающие совершение недолжного невозможным. Не страх и не тщеславие будут мешать воспитаннику лгать, обижать слабейших, пренебрегать учением, совершать поступки антиобщественные, антитоварищеские или жестокие по отношению к животным: это постепенно будет становиться для него невозможным потому, что ему помогут полюбить дружелюбие, правдивость, храбрость, сострадательность[259].

Таким образом, как следует из выше написанного, система воспитания является важной составной частью в процессе формирования социально-этического государства, требующая детальной разработки воспитательных и образовательных программ, и соответствующего государственного внимания.

Итак, по нашему мнению, Д. Андрееву удалось наметить основные проблемы построения социального государства и, самое ценное, показать возможные пути построения такого государства не только в рамках отдельно взятой страны, но и в масштабах всего человечества.

Компаративный анализ основного массива политологических и иных научных публикаций в России и за рубежом позволяет утверждать, что международное интеллектуальное сообщество основным трендом современного мирового развития считает глобализацию. Вместе с тем, как правило, соответствующие оценки феномена глобализационного транзита сводятся лишь к вопросам демократических и легитимационных кондиций тех или иных акторов власти. Такой интерпретационный подход, на наш взгляд, не в состоянии полностью решить концептуальную задачу объективного и перспективного («ликвидного практически») исследования общемировых мегатрендов.

В политической науке широко представлены рассуждения о различиях Востока и Запада, о демократичности Запада и авторитарности Востока. То есть, например, о взаимодействии двух цивилизационных типов "либерально-модернистского, представленного, прежде всего, Западом, и традиционалистского, в большей степени свойственного Востоку"[260].

Тщательный теоретико-политологический анализ работ Д. Андреева показывает, что применение подобного подхода оказывается не всегда уместным. В отличие от многих современных авторов, Даниил Андреев не концентрирует внимания на шаблонных противопоставлениях типа «Восток-Запад», «демократия-авторитаризм». В его понимании основная направленность общемирового политического транзита – не просто политическая, экономическая глобализация, сопряженная с причинением вреда экологии, с ассимиляцией национальных культурных особенностей и формированием монокультурности, причем именно в аспекте сниженной «массовой культуры», но постепенное создание предпосылок для возникновения в некотором будущем мировой тирании. Двумя мировыми бедствиями называет Д. Андреев «мировые войны и единоличные тирании». Против этих двух «коренных, первичных зол» направлен его основополагающий труд[261].

Даниил Андреев обозначает два возможных варианта политического транзита – один из которых может привести к мировой войне, второй – к формированию всемирной тирании. "Никакие усилия разума, никакое воображение или интуиция не способны нарисовать опасностей грядущего, которые не были бы связаны, так или иначе, с одной из двух основных: с опасностью физического уничтожения человечества вследствие войны и опасности его гибели духовной вследствие абсолютной всемирной тирании"[262] – считает он. Впрочем, не исключая возможности комбинированного итога политического транзита, когда вслед за тиранией следует мировая война или наоборот.

Подобный сценарий рассмотрен им в драматической поэме "Железная мистерия"[263], работа над которой велась в период с 1950 по 1956, но позже был пересмотрен. Вскоре Д. Андреев понял, что «сценарий» мировой войны, возможный в условиях многополярного мира, уступает роль другому тренду. До этого, опасаясь попытки построения «мирового коммунизма» с неизбежным ядерным конфликтом с западными державами, Андреев раскрывает новую парадигму: США выработали новую, более привлекательную идеологию мировой экспансии, которая способна покорить весь мир, не ввергая его в мировую ядерную войну. Особенно это точно подчеркнул З. Бжезинский, который считает, что свою гегемонию США должны осуществлять не силой, а руководя «миром», с согласия других стран[264].

К примеру, ахиллесовой пятой нацизма гитлеровской Германии Д. Андреев называет «узкую националистичность». "Теперь космополитический американизм озабочен тем, чтобы избежать ошибок своих предшественников"[265]– пишет он. Но Д. Андреев замечает, что Соединенным Штатам удалось выработать более привлекательную для мирового сообщества идеологию космополитического либерализма, которая не ограничена национальными рамками, но имеет возможность способствовать глобальной интеграции мира под эгидой США[266]. На политической арене появился новый актор, который опережал по всем характеристикам и уже поверженную гитлеровскую германию, и пока еще мощный СССР.

«Доведя мощь военных коалиций до последней грани войны, он заставил бы перепуганные народы Восточного Союза (...) сделать отчаянное усилие для того, чтобы уступить, отступить, отказаться от военной схватки», чтобы развить такую силу, «которая позволила бы ему (...) не прибегая к вторжению (...) развалить без всякой войны социалистическую коалицию. Тогда можно было бы ставить вопрос о всемирном господстве космополитической концепции и о долгожданном объединении земли» под эгидой США[267]. Об этом Д. Андреев писал 5 июля 1958 года. В 1962 году (Андреев уже умер в 1959) происходит «Карибский кризис». Та самая угроза ядерной войны, в которой СССР сделал отчаянное усилие и «отступил», хотя то же самое можно сказать и о США. Опасность мировой войны миновала, и обозначался новый тренд – объединение мира под эгидой США, создание ЕС, развал СССР и расширение НАТО на Восток.

В первом десятилетии XXI века общая ситуация в мире остается чрезвычайно сложной, напряженной, неустойчивой, чреватой серьезными потрясениями. Как в геополитическом, так и в общественно-цивилизационном отношениях.

С одной стороны, небывалого усиления в мире своих позиций добились США, причем во многом даже неожиданного и не планируемого усиления, настолько была огромна и всеобъемлюща самосдача позиций Российского государства, находящегося под руководством сначала М.С. Горбачева, а затем Б.Н. Ельцина. Это вроде бы должно было обеспечивать США все условия для введения «нового мирового порядка».

Как отметил в своей работе «Американская стратегия для XXI века» А.И. Уткин – российский американист и социальный аналитик: «...всегда непредсказуемая мировая история сделала в 90-е годы нашего века удивительный поворот. После полувека биполярного противостояния мир потерял прежнее равновесие, и мировое сообщество возглавили Соединенные Штаты Америки. Бомбардировка Югославии стала своеобразным моментом истины в развитии современной системы международных отношений. Стало очевидно, каким хотела бы видеть мир крупнейшая, самая мощная держава современности...

...Всего десять лет назад американцы и подумать не могли, что им выпадет такое счастье. В недавно изданных мемуарах президента Буша можно прочесть, с каким изумлением официальный Вашингтон воспринял нисхождение своего глобального контрпартнера на путь, который, в конечном счете, довел его до распада и бессилия. Совершенный Горбачевым переворот политического и социального облика своей страны для Вашингтона был неожиданным... Уж больно лихо все шло по-западному на самом главном для США направлении мировой политики...

...Девять прежних союзников СССР и тринадцать бывших республик почившего Союза оказались под влиянием Америки. В самой России опасность сепаратизма вышла на первый план, за нею следуют демонтаж экономики, распад общества, деморализация народа, утрата самоидентичности». "Журнал «Ньюсуик» назвал это "началом долгих сумерек России, ставшей жертвой некомпетентности своих вождей... Эксперимент Москвы с построением капитализма рухнул"[268].

С другой стороны, как этого ни ожидали на Западе и, прежде всего в США, никакой устойчивости в мире данные кардинальные, аномальные и во многом неожиданные изменения не создали. Наоборот, они породили новые серьезнейшие противоречия, угрозы и опасения. Среди них А.И.Уткин выделил следующие основные:

Первейшая проблема – Китай. Для США «...первый круг составляет комплекс проблем вокруг новой роли Китая, проистекающих из необходимости так или иначе приспособиться к грядущему новому политико-экономическому лидеру Азии...».

Вторая проблема – неустойчивость и взрывоопасность на всем европейском континенте. «...Нынешняя ситуация в значительной мере напоминает ту, которая предшествовала первой мировой войне: все более определяющая свое главенство Германия и нестабильная, социально-политически неопределившаяся Россия, клубок противоречий на Балканах, очевидная пока неспособность Британии и Франции выступать с единых позиций...».

Третья проблема – Западная Европа, первейший союзник и партнер США. «...Эволюция Западной Европы в 90-е годы вызвала критическую реакцию значительного числа американских специалистов. Противостояние Парижа – теперь уже изнутри военной организации НАТО, – поддерживаемое гласно и негласно Федеративной Республикой Германии, вызывает у американцев раздражение... Европа уходит в собственное плавание...

...Западная Европа, лишившаяся общего противника, все меньше интересуется функцией партнера Соединенных Штатов. Беспочвенными оказались надежды тех, кто ожидал, что с освобождением от советской угрозы Западная Европа пойдет на глобальное партнерство с США, помогая им в неспокойных регионах Земли. Произошло нечто противоположное. Западноевропейцы сосредоточились на собственных региональных проблемах...

...В среде американской политологии вызревает идея, что нужно согласиться с самостоятельным дрейфом Западной Европы – это веление истории и не следует посягать на исторически неизбежный процесс. Необходимо заранее сформировать глобальный кондоминиум. Это лучший выход для Америки в XXI веке. Все альтернативы – гораздо хуже...».

Четвертая проблема – Германия. "...Важно отметить решающую значимость нового восстановления Германии. Вторая мировая и холодная войны не сокрушили германскую мощь – именно теперь она выходит на передний план... Восстановление позиций Германии как основного мотора западноевропейского развития сказывается, прежде всего, на Франции... Америка не может не видеть, что интересы главных игроков разнятся буквально диаметрально: Германия устремлена в Центральную и Восточную Европу (старая немецкая «Миттельойропа»), а Франция – на Магриб. В противовес французам немцы открыто говорят, что их Алжир лежит на востоке Европы...

...Исходящая из собственных интересов, переходящая под главенство Германии Великая Европа, возможно и не будет угрожать непосредственно интересам американской безопасности, но станет соперником Соединенных Штатов на Ближнем Востоке и в Восточной Азии...".

Пятая проблема – возможность и тенденция расхождения в разные стороны США и Западной Европы. «Американская политика в Европе на распутье. Из Вашингтона отчетливо видны экономические и интеграционные сложности ближайших союзников...

...Ни западноевропейцы, ни американцы не знают, в каком направлении и с какой скоростью расходятся их пути и что более соответствует их интересам. История в этом смысле безжалостна. Ясно, что прежде общая угроза их объединяла, ясно также, что этой угрозы более не существует... Различными, отличающимися друг от друга становятся этнические, культурные, цивилизационные основы Северной Америки и Западной Европы. А экономические интересы, как всегда, разделяют. Обе стороны имеют уже (ЕС и НАФТА) собственную отдельную коалиционную лояльность. Вектор исторического развития североатлантической зоны начал смещаться с центростремительного на центробежное направление...».

Шестая проблема – нарастание изоляционизма в самих США. «...Поднимающаяся в США новая волна изоляционизма таит в себе большие угрозы сплоченности атлантического мира... После столетия европейских войн, полустолетия европейской привязанности Соединенные Штаты вступают в новый мир, где европейское направление теряет свое центральное значение...».

Седьмая проблема – самая болевая: возможность и опасность союза Западной Европы с Китаем. "...Самым большим кошмаром для Америки был бы союз Западной Европы с Китаем, объединяющий величайший в мире общий рынок с самой многочисленной нацией на Земле. Этого более всего боялись в свое время президенты Вашингтон и Джефферсон: евразийский колосс, объединяющий свою экономическую и военную мощь с огромными людскими массами Азии – союз Срединной Европы и Срединного Царства, союз ведомой Германией Европы и ведомой Китаем Азии.

Главной глобальной задачей Соединенных Штатов должно быть предотвращение такого союза"[269].

Таким образом, опасность и деструктивность нынешнего тренда заключается не в абстрактной глобальности, а именно в его развитии в сторону возможного создания в некотором будущем мировой тирании под эгидой США, которая не желает утратить свои лидирующие позиции в мире. Страны, которая, сделав своим лозунгом «свободу и демократию», причем, в своем, американском понимании, присвоила себе право «осчастливить» такой демократией весь мир, вплоть до насаждения ее в других странах с помощью своих вооруженных сил (пример тому Вьетнам, Сомали, Ирак, Афганистан и т.д.).

Отмечая этот факт (о провозглашении США своим лозунгом «свободу и демократию») еще в 50-х годах 20-го века Д. Андреев писал: "это лишь тактика, маскировка, не более"[270]. «...в Северной Америке – ужас один: пытки, бездомные, Гуантанамо, содержание под стражей без суда и следствия. Посмотрите, что происходит в Европе: жестокое обращение с демонстрантами, применение резиновых пуль, слезоточивого газа то в одной столице, то в другой, убийства демонстрантов на улицах» – заявил В.В. Путин в интервью журналистам печатных средств массовой информации из стран – членов «Группы восьми» 4 июня 2007 года[271].

Таким образом, обнаруживается поверхностность частого употребления противопоставлений «Восток-Запад», «демократия-авторитаризм», потому как термин «демократия» вполне может означать как действительно позитивные особенности политического тренда, так и прямо противоположное. Под названием «демократия» может пониматься и тирания. Одним из путей ограничения свобод на Западе является запрет на свободной распространение информации в целях защиты авторских прав, что является естественным следствием либерально-рыночных принципов. Это создает внешний парадокс, когда номинальные ценности «свободы» и создают ограничения для «свобод». «Свободный рынок» вовсе не есть свобода в истинном понимании слова, учитывая, что свободным он является только для группы монополистов, извлекающих огромные прибыли и не заботящиеся о качестве товара или оказываемых услуг.

Также, по нашему убеждению, не верен стереотип о демократичности Запада и деспотичности Востока. США вполне выказывает антидемократичные тенденции, а Индия, Япония и Тайвань – в целом, примеры демократических стран Востока, которые, казалось бы, должны быть деспотичными в силу своей культурно-географической принадлежности. Проблема всей опасности современного политического транзита заключается в универсальности. Предотвратить мировую тиранию не значит победить США.

Носителем идеологии мировой тирании может стать любое великодержавное государство, которое "в перспективе стремится к распространению как можно шире сферы своего влияния, а в идеале взять под контроль весь земной шар"[272]. Это может быть и Китай, и Российская Федерация. И напротив, теоретически как Китай, так и Российская Федерация, могут в потенции выработать иную идеологию, что повлечет смену глобализационного тренда[273]. Хотя, на взгляд автора, в Российской Федерации в настоящее время это более вероятно. Глобалистическому тренду с транзитом в сторону мировой тирании, согласно взглядам Д. Андреева, противостоит вовсе не «антиглобализм», не замыкание в узких, национальных, локальных рамках. Но и не альтернативный глобализм, который может оказаться всего лишь иной формой текущего тренда, под эгидой другого государства.

Если понимать современный глобализационный тренд, как имеющий негативную окраску ввиду возможного формирования всемирной тирании, то позитивным трендом будет постепенное формирование этического общества. То же объединение, но на этических, социальных основах с обязательным сохранением национально-культурных особенностей и богатств, с сохранением природы и восстановлением экологического баланса. Если современный мир продолжит движение в сторону тирании, то, как отметил доктор политических наук В.А. Смышляев, США как самое сильное (мощное) и влиятельное государство в мире будет и далее диктовать правила структурирования сети управления государствами, и в едином политическом пространстве «остальному миру» следует подчиняться американскому гегемонизму[274].

Следует также отметить, что не только США, но и страны ЕС, хотя и в меньшей степени, подвержены глобалистическому негативному тренду. Для того чтобы тренд сменился, необходимо создание международной надгосударственной этической организации, наподобие Общественной Палаты, чей авторитет был бы достаточно высок. Необходимы действительно демократические преобразования, но рассмотренные исключительно под этическим углом.

Возможность позитивного тренда транзита мирового сообщества подчеркнул М.А. Чешков, автор концепции глобальной общности, который в своем третьем проекте мирообщности подчеркнул, что в процессе глобализации вероятно движение человечества в направлении «мира равнозначимых государств», в котором роль гегемона будут играть межгосударственные объединения при поддержке части представителей мировых организаций и "великих религий"[275].

Д. Андреев пишет об этом, понимая этот процесс как превращение планеты – в сад, а государств сначала во Всемирную Федерацию, затем во всечеловеческое Братство[276].

В определенной степени концепция Д. Андреева созвучна с концепцией С. Хантингтона, хотя их воззрения на общеглобализационный тренд в корне являются прямо противоположными.

Стоит подчеркнуть, что глобализационный тренд очевиден для обоих авторов. Так, Хантингтон цитирует Лестера Пирсона, который "в 1950-х годах высказывал предостережение: человечество движется к "эпохе, когда различные цивилизации научатся жить рядом в мире, обмениваясь друг с другом, учась друг у друга, изучая историю, идеалы, искусство и культуру друг друга, взаимно обогащая жизнь каждой из них. Альтернативой в этом переполненном маленьком мирке будет непонимание, напряженность, столкновение и катастрофа"[277].

Также Хантингтон пишет, что "в нарождающейся эпохе столкновения цивилизаций представляют величайшую угрозу миру во всем мире, и международный порядок, основанный на цивилизациях, является самой надежной мерой предупреждения мировой войны"[278]. Д. Андреев в своих работах также предупреждал об опасности мировой войны[279].

В то же время, противопоставляя «обогащающую глобализацию» и «конфликты», С. Хантингтон не усматривает угрозу мировой тирании. Андреев также писал об угрозе «мировой войны», но все же самая главная и наиболее реальная опасность, согласно Д. Андрееву, кроется в направленности глобализационного тренда в сторону складывания мировой тирании. Глобализационный тренд может иметь одно из двух прямо противоположных направлений. Так если он будет гуманистическим, то направление движения будет в рамках процесса, описанного Д. Андреевым, т.е. – создание в будущем Всемирной федерации государств под этическим контролем общества. В противном случае человечество будет объединено в единое сверхгосударство, но уже под эгидой мировой тирании.

Опасность современного мира кроется в подъеме фундаменталистских движений, росте этнонациональных конфликтов и усилении противоречий в мировом масштабе, которые получили свое распространение уже после смерти Д. Андреева и который о таком варианте развития современного мира мог только догадываться, в тоже время С. Хантингтон был непосредственным свидетелем этих процессов, о которых он и пишет в своих трудах. Эти тенденции, вне всякого сомнения, вредят развитию глобализационного тренда по гуманистическому сценарию, но ни в коей мере не вредят глобализационному движению, направленному в сторону мировой тирании. Подъем фундаменталистских движений, военных конфликтов создает иллюзию безальтернативности именно такого способа решения этих проблем, который сопряжен с применением технических средств контроля, введения строгих законов и объедениния враждующих сторон путем политической и военной силы. А это и приведет к формированию всемирной тирании, отсекая возможность альтернативного объединения человечества на социально-этической основе.

Размышляя над возможностью складывания в будущем планетарного общества, основанного на этических, социальных основах Д. Андреев пишет, понимая этот процесс как «превращение планеты – в сад, а государств – в братство»: "воспитание человека облагороженного образа; водворение всеобщего материального достатка; помощь развитию в человечестве высших способностей и светлых творческих начал; консолидация усилий со всеми учениями светлой направленности; преобразование планеты в сад, а Всемирной федерации государств – в Братство"[280].

Для того чтобы ослабить негативные тенденции современного глобализационного процесса, а в последствии, изменить саму направленность глобализации в сторону политического идеала, описанного Д. Андреевым, необходимо усиливать роль и значение, прежде всего координационной функции как региональных (например, Европейского Сообщества), так и международных (в первую очередь ООН) институтов, как точно подчеркнул доктор политических наук В.А. Смышляев: "вышеназванные (и аналогичные им) организации, помимо прочего, обеспечивают участие в их координационно-управленческой деятельности национальных правительств, создавая тем самым условия для демократического стиля принятия решений"[281]. В то же время в своем нынешнем виде ООН уже не отвечает требованиям, предъявляемым к этой организации. Именно поэтому необходима постепенная реформа Организации Объединённых Наций.

Завершая анализ политико-философской концепции Д. Андреева, мы приходим к выводу о том, что общеглобализационный тренд обусловлен двумя особенностями, имеющими в корне противоположные характеристики, прежде всего в нравственно-этическом отношении.

Одна из особенностей, обуславливающая данный тренд, заключается в самой природе «великодержавных государств». Так, каждый уицраор, т.е. каждая великодержавная государственность в перспективе (пусть и отдаленной) стремится захватить как можно большую сферу влияния, а в идеале контроль над всем земным шаром. История знает многочисленные примеры экспансии великодержавных государств, среди последних примеров можно назвать Бонопартистскую Францию, Третий Рейх, курс российской великодержавной государственности на мировой коммунизм, современную позиция США, озвученную Зб. Бжезинским в целом ряде его работ[282]. В своих работах он представляет США как единственного мирового гегемона, с идеей «демократизации» мирового сообщества по-американски. Итоговый вывод, сделанный Бжезинским из обстоятельного и критического анализа: Соединенные Штаты Америки растратили значительную часть своей мощи и престижа, и теперь перед Америкой встает задача, как обрести глобальное величие в эпоху «всемирного политического пробуждения».

Бжезинский считает, что США обладают достаточным потенциалом, чтобы использовать, несмотря на противодействующие факторы, еще один, как он считает, – второй и последний шанс на глобальное лидерство, и дает конкретные и аргументированные рекомендации, – какой должна быть политика, ведущая к этой цели. Он моделирует возможные варианты поведения стран и их союзов в будущем и рекомендует наиболее целесообразную реакцию на них США с целью сохранения их положения как единственной мировой сверхдержавы. Одним из наиболее беспокойных геостратегических действующих лиц ему представляется как раз современная Россия, которую он называет «черной дырой».

Характеризуя усиление США в середине прошлого века, Д. Андреев пишет: "Этот уицраор сумел объединиться со своими дальними родственниками в Западной Европе и расположиться так, что его щупальцы шарили, чуть ли не у всех границ Советского Союза. Учитывая ошибки своего немецкого предшественника, он вырабатывал идеологическую концепцию, которая против интернационализма Доктрины выдвигала не что-либо провинциальное и локальное, но космополитизм – идею, столь же чреватую всемирной потенцией, как и сама Доктрина"[283].

Хотя Андреев и говорит о том, что американская великодержавная государственность потерпела неудачи в своих попытках проведения силовой политики относительно Вьетнама, Кореи и Китая, тем не менее, общий курс на объединение мира под эгидой США принял существенные рамки и сохраняется в настоящее время. Подобная тенденция угрожает не только уничтожением самостоятельности других государственностей, но и повышением вероятности перерастания в будущем всемирного государства в мировую тиранию.

Есть и другой вариант, обусловленный гуманистическими и нравственно-этическими ценностями. Но этот вариант, которому Д. Андреев посвящает довольно пространное описание в своей книге, в условиях доминирования сегодня США и политики, которую они проводят, маловероятен. Этот вариант предусматривает изменение природы государства (т.е. изменение одного из «уицраоров»), когда над государством устанавливается этический контроль, а сами тиранические и внеэтические черты государства смягчаются и изживаются. Такое гуманное, социально-этическое государство по Д. Андрееву смогло бы объединить мир на этической, а не агрессивной под маской либеральности основе, и устранило бы на долгое время угрозу мировой тирании, которая неизбежно возникнет при контролировании земного шара одним правительством.

Хотя, как Д. Андреев замечает впоследствии, даже такой, благоприятный вариант окончательного избавления от шанса возникновения тирании не дает, так как само стремление к тирании обусловлено, говоря теологическим языком, омрачённостью человеческой природы, а если посмотреть на это с этологической точки зрения, то наличием в человеке животных инстинктов, направленных на доминирование и подчинение, которые, в общем-то, антигуманны и безнравственны. Но, тем не менее, даже ограниченный во времени, но имеющий масштаб всего земного шара, перелом глобализационного тренда в сторону создания гуманного социально-этического государства весьма и весьма желателен. Ибо даже если возникнет тирания, количество её жертв, духовных и физических, будет не так велико, как если бы тирания возникла непосредственно в условиях неблагоприятных для гуманного и этического развития мира.

Д. Андреев пишет о возможном преобразовании сущности государства, путем искоренения внеэтичной природы государства, установления над ним этического контроль и создания гуманных методов управления государством. На страницах «Розы Мира» Д. Андреев говорит о «Лиге» государств. Анализируя концепцию Д. Андреева, мы приходим к выводу, что в мире давно уже назрела потребность в создании международной организации, способной контролировать политику государств не только с правовой точки зрения, но и с нравственно-этической. В какой-то степени в качестве прототипа такой организации можно рассматривать ООН, но следует отметить, что она носит все же больше политико-правовой характер, а механизмы привнесения в международную политику нравственно-этического компонента до сих пор остаются непроработанными. Более того, даже ООН не обладает достаточным авторитетом. Мы были свидетелями, что для американской великодержавной государственности и ее союзников ООН не является авторитетом. Таким образом, необходимо учесть этот опыт в будущем. Пусть задуманную Андреевым международную организацию этического контроля над государством будут принимать не все ныне существующие государства, но те, которые признают ее, должны сделать это последовательно и беспрекословно, политика двойных стандартов не может быть допущена в этом случае ни в коем разе.

Таким образом, вследствие кризиса международного права, утери авторитета ООН, беспринципной внешней политики США и их союзников, вопрос исследования методологии, теории и практики осуществления этического контроля над политической властью является актуальным как никогда.

Циничность, утилитарность, прагматизм, политика двойных стандартов, игнорирование не только актуальных проблем экологии, бедности, экономики, но и нравственно-этических ценностей, которые заслуженно получили название «общечеловеческие ценности», и которыми, казалось бы, должны руководствоваться политические лидеры, – вот лицо нашей политической реальности.

Таким образом, единственным выходом из сложившейся ситуации остается необходимость создания эффективного международного института, легитимного для большинства (а в перспективе – всех) международного политического процесса, являющегося гарантией осуществления государствами, подконтрольными ему, выполнения взятых перед этой инстанцией обязательств – как экологического, экономического, социального характера, так и нравственно-этического.

Опыт международных организаций, судов и совещательных органов должен послужить в создании подобной организации. Но следует учесть не только положительный, но и отрицательный опыт. Потому как в отличие от предыдущих международных организаций, институт этического контроля над государством не может и не должен стать орудием в руках ни одного из великодержавных государств.

Нельзя не согласиться с мнением современного американского политолога Э. Тоффлера, который, выступая на международной конференции в Ярославле 14 сентября 2009 года, подчеркнул: "Мне кажется, что следует проанализировать сегодняшние доминирующие институты, но стоит учитывать, что мир меняется очень стремительно. Мир стал более комплексным, взаимосвязанным, и развитие происходит ускоренными темпами"[284].

С нашей точки зрения Россия должна осознать свою ответственность за будущее мирового сообщества. Но прежде чем нести ответственность за глобальную стабильность и мировое развитие, Россия, прежде всего, должна обеспечить достойный уровень жизни и условия развития для своих граждан и стать не просто новым лидером, но примером и образцом для подражания в социально-политическом устройстве государства и общества, продемонстрировать новый принцип решения проблем – этический, как принципиальной новый способ, в отличие от давно известных силового и правового метода решения политических конфликтов.

В решении этого вопроса неоценимую помощь может оказать разработанная Даниилом Андреевым политико-философская концепция, которая по своему содержанию выступает одной из ярких концепций, обнаруживающих качественный переход от политической философии к практическому политологическому осмыслению проблем отношения государства и общества. Многие теоретические разработки, изложенные Д.Л. Андреевым, сегодня актуальны еще и потому, что они содержат в себе элементы политического прогнозирования судеб государства и общества.

Таким образом, обобщение концептуального осмысления Д.Л. Андреевым проблем государства может стать качественным вкладом в познание политических проблем не только современного российского общества, но и мирового сообщества в целом, позволит понять механизм поведения государств в условиях нарастания процессов глобализации и кризиса демократии.

Включение теоретического наследия Д. Андреева в предметное поле современной политической науки обусловлено как логикой развития общей теории государства, так и особенностями современного политического процесса, ибо невозможно создать новую оптимальную государственную модель, недооценивая опыт прошлого.

Ценность концепции Д. Андреева состоит в том, что в ней дан прогноз возможных вариантов дальнейшей эволюции государств и трансформации человеческого сообщества в условиях глобализующегося мира. Такой политический прогноз возможен, поскольку в сфере политики существуют некие объективные закономерности, на основе которых можно делать предположения о дальнейшем развитии событий. Весь ход исторического развития показал точность выводов Д. Андреева о направлении эволюции мироустройства в условиях глобализации и трансформации мировой политики в конце XX- начале XXI вв., изложенных в его политико-философской концепции.

Исследование реалий современного мира показывает верность выводов Д. Андреева, который в своей концепции сделал заключение о том, что объективно страны не равны. Исследование подтвердило сделанный Д. Андреевым в конце 50-х гг. вывод, о том, что на общем фоне государств выделяется небольшая группа стран, которые стремятся к максимизации своего международного влияния. Д. Андреев раскрыл негативную роль США в складывании послевоенного миропорядка. Последние события, связанные с разразившимся мировым финансовым кризисом, показали несостоятельность американской модели мирового развития, которую аргументировано критиковал Д. Андреев, еще в конце 50-х годов он отмечал, что Соединенные Штаты как никакая другая страна в мире зависят от международной торговли и финансовой системы, поэтому они вынуждены будут играть ведущую роль в мировых делах, чтобы эта система продолжала функционировать. Кризис показал, что данная модель миропорядка больше не устраивает те страны, которые стремятся играть более существенную роль на мировой арене, и заинтересованы в стабильном и безопасном развитии мира.

Россия граничит с четырнадцатью странами, многие из которых нестабильны, а стабильность на евразийском материке является ее непосредственным интересом. Промышленно очень развитая, но крайне бедная ресурсами Япония нуждается в надежных поставках сырья и сбыте своей продукции.

Стремительно растущий Китай тоже подошел к моменту, когда потребность в сырье вынуждает его строить собственную зону экономического и политического влияния.

У Великобритании и Франции разветвленная сеть постколониальных владений и не менее сложная система экономических интересов. Таким образом, каждая великая держава имеет свои резоны, чтобы наращивать или, по крайней мере, сохранять свое международное влияние. При этом даже в клубе великих держав нет единообразия. Германия, Франция, Великобритания, Япония и даже Китай – это страны, которые ищут баланс между качеством национального выживания, стремлением к демократии и своим мировым влиянием.

Скажем, для Германии важно качество жизни и демократия, а перед Китаем стоит задача поднять уровень жизни граждан и адаптировать к этому росту политическую систему, в частности надо еще определиться, насколько демократической страной Китай будет в итоге.

И только у двух стран в мире – США и России – основные приоритеты лежат в сфере внешней политики. Лишь эти две страны не мыслят себя в отрыве от своей международной роли. Так сложилось исторически и на вызов глобализации, которая началась задолго до 90-х годов, США и тогда еще СССР ответили наращиванием своего внешнеполитического влияния. Причем в 90-х годах из-за известных событий уже в России, США возомнили себя единственным актором в мире, способным обеспечить стабильность и безопасность в соответствии со своим видением справедливого мироустройства, конечно же, под руководством США. Не секрет, что американцы склонны ставить знак равенства между своими интересами и глобальными. Чем больше американцы расширяют зону своего влияния, тем с большим числом угроз и вызовов им приходится сталкиваться. В какой-то мере это происходит потому, что американцы склонны ставить знак равенства между своими интересами и глобальными, исходя из этого они и строят свою политику, пытаясь выстроить мир по своему усмотрению. События последних десятилетий поставили под сомнение возможность дальнейшего господства США на международной арене.

Политика двойных стандартов, кровавые события на Балканах, поддержка США агрессивных планов своих «союзников по демократии» подрывает их авторитет как мирового гаранта стабильности, а значит, ставит под сомнение жизнеспособность «Pax Americana» – со всеми вытекающими для США последствиями. Попытки же США разрешить все большее число кризисов, например: в Сомали, Косово, Афганистане, Ираке, обуздать с позиции силы ядерные программы Ирана и КНДР, а теперь еще и мировой финансовый кризис истощили американскую мощь. В решении ни одной из этих проблем реального прогресса США добиться не удалось, таков неутешительный итог пятнадцати лет единоличного американского правления миром. Факт состоит в том, что чем больше американцы расширяют зону своего влияния и интересов, тем с большим числом угроз и вызовов им приходится сталкиваться. И именно поэтому США сегодня заговорили о том, что они хотят разделить ответственность за управление миром с другими ведущими игроками и, прежде всего с Россией.

Это вполне закономерно, так как Россия, как бы этого ни хотелось Соединенным Штатам и некоторым другим их союзникам, не может отказаться от своей истории. Россия не может просто так отказаться от роли одного из ведущих игроков в мировой политике. Россия должна осознать свою ответственность за будущее мирового сообщества и быть способной взять ее. Но прежде чем нести ответственность за глобальную стабильность и мировое развитие, Россия должна обеспечить достойный уровень жизни и условия развития для своих граждан и стать не просто новым лидером, но примером и образцом для подражания в социально-политическом устройстве государства и общества.

Стоит отметить, что после распада СССР Соединенные Штаты продолжают считать Россию серьезным противником. Не надо забывать, что Вашингтон сам отказался от предложенного Россией партнерства практически сразу после окончания холодной войны. К концу 90-х годов под давлением США на Западе в целом сформировался консенсус по поводу необходимости расширения НАТО без учета мнения Москвы. А в 1997 году Збигнев Бжезинский в своей знаменитой книге «Великая шахматная доска» популярно объяснил, что Америка, с его точки зрения, является единственно возможным гарантом безопасности мира и все разговоры о партнерстве с Россией – не более чем вредная иллюзия[285]. Сегодня мы видим, как эта стратегия переживает глубокий кризис. Поскольку, с одной стороны, страны, вовлеченные в ее реализацию, сами по себе ни на что не способны, кроме как на роль «геополитического забора вокруг России», а с другой – к огромному неудовольствию вашингтонских политиков, оказалось, что без помощи России Соединенным Штатам не обойтись. Более того, сама ситуация, когда государства, входящие в ту же метакультуру, что и Россия, народ которой является ведущим народом метакультуры, является противоестественным и будет негативно складываться для экономических, семейных, культурных связей, духовного и культурного развития. Тем не менее, было бы неплохо, чтобы американцы, наконец, определились, нужна им Россия в качестве партнера, с которым надо взаимодействовать, или в качестве противника, которого надо изолировать.

Очевидно, что во многом от российско-американских отношений будет зависеть то, каким будет мир и какое направление будет иметь глобализационный тренд. Гарантией того, что США будут заинтересованы в продолжение сотрудничества, с нашей страной является переход России в стадию стабильного развития, так как только такое состояние может защитить Россию от геополитических угроз. Но необходимо и не забывать, что стабильное развитие не столь самоценно, как это видят большинство политологов, и оно должно быть лишь необходимым (но вовсе недостаточным) условием для формирования не просто социального, но социально-этического, нравственного общества.

Политический прогноз в современных условиях необходим для того, чтобы повысить эффективность принимаемых решений, избежать нежелательного направления развития событий, о которых обоснованно предупреждал Д. Андреев.

Политическая теория в виде научно-теоретических концепций в значительной мере создает идейную платформу, которая влияет на формулирование внешнеполитических стратегий и доктрин. Конечно, доктрины не являются прямой реализацией теорий, а политика не воплощает доктрины в точности. Но поиски и установление идейных истоков практической политики помогают точнее интерпретировать содержание официальных деклараций, понимать особенности и эволюцию внешнеполитических стратегий, оценивать перспективы развития политической науки и международных отношений в систематичном виде.

Совокупность разобранных в концепции Д. Андреева аспектов и измерений анализа политической жизни дает нам возможность изучать политику в самых различных ипостасях и проекциях, и, кроме того, позволяет выстроить определенную логику познания предметного поля политики и упорядочить, систематизировать политологические категории.

Изучение политики как сферы общественной жизни, как удалось убедиться в результате проведенного исследования, имеет множество познавательных аспектов и реальных измерений. Правомерно возникает вопрос, а возможно ли какое-либо интегральное видение политики как некоего синтеза многих социальных и аналитических измерений политики? Подобный «синтез» возможен на основе всестороннего анализа всех имеющихся на сегодняшний день политических концепций, который позволит в интегративном виде обобщить весь опыт существования, функционирования и развития политической сферы человеческого общества и факторов, влияющих на это развитие.

Взаимосвязь и взаимообусловленность пространственного и временного континуумов политических акторов власти и влияния дают возможность построить объемную модель «политического хронотопа», а также придать изучению политики «темпоральный характер», адекватный живой динамике трансформирующегося мира.

Наконец, «соединение» идеальных и инвариантных моделей политических структур со стабильными и устойчивыми системами практики политических отношений приводит нас к формированию и развитию политических институтов, как бы оформляющих властные отношения, сложившуюся асимметрию и реальные соотношения сил между взаимодействующими агентами политики, связывая тем самым в единую цепь опосредований все измерения политики как целостного, реального предмета и многомерного аналитического пространства, постоянно вовлекающего в свою орбиту непрерывно усложняющиеся старые и возникающие новые политические феномены.

Проведенное исследование позволило сделать вывод о том, что политическая концепция Д.Л. Андреева была полностью разработана в 50-х гг. ХХ в. и построена на следующих основополагающих принципах:

1. Политико-философская концепция Д. Андреева содержит собственную, оригинально обоснованную классификацию типов государства, которое Андреев считал разновидностью народоустройства.

2. В своей итоговой работе – трактате «Роза Мира» Д. Андреев не только дал обширную характеристику политических режимов и сложившегося политического устройства мира в годы его жизни, но и сформулировал прогноз дальнейшего преобразования государств в условиях начавшейся глобализации, предложил реальную практическую программу политических, социальных и правовых преобразований с целью трансформации мирового сообщества в некое межгосударственное образование, постепенное превращение государств-участников глобализационного процесса в естественную конфедерацию, а в некотором отдаленном будущем и в единое социально-этическое государство.

3. Наряду с этим прогнозом трансформации государств Д. Андреев предостерегает и о другом возможном направлении транзита мирового сообщества – развития процесса глобализации по пути усиления доминирования одних государств над другими. Мировое государство, построенное по этому принципу, по мнению Д. Андреева, неизбежно трансформируется в мировую тиранию, что является, по его мнению, одним из двух величайших зол, наряду с «мировой войной» и, в конце концов, такое доминирование «одних над другими» приведет к хаосу.

4. Политический идеал Д. Андреева – трансформация мирового сообщества в некое межгосударственное образование, постепенное превращение государств-участников глобализационного процесса во всемирную федерацию государств, над которой установлен этический контроль, в котором достигнуты задачи водворения всеобщего материального достатка, решена проблема этического воспитания детей, реализация возможностей каждого человека в развитии творческих начал, делаются усилия по превращению человечества в братство, а планеты – в сад.

5. Одним из условий такого развития мирового глобализационного процесса является внедрение на международном уровне приоритета прав и свобод человека вне зависимости от государственной принадлежности и создание всемирного органа этического контроля, возможно по принципу ООН. Д. Андреев подчеркивает, что этический контроль может быть установлен в демократических государствах и только посредством проведения референдума, не иначе как «при соблюдении нормальных демократических процедур и лишь располагая большинством голосов», «...идеалы и методы будут привлекательны для таких необъятных человеческих масс», что и должно способствовать установлению подобной инстанции[286]. Саму инстанцию Д. Андреев описывает как «некую незапятнанную, неподкупную высокоавторитетную, этическую инстанцию, внегосударственную и надгосударственную»

6. Предвидя интеграцию государств в условиях неолиберальной глобализации, под эгидой США, Д. Андреев предупреждал, что такой характер объединения осуществляется за счет утраты национальной самобытности, что можно воспринимать как нивелировка наций и культур. В то же время суверенное государство как универсальный стабилизирующий фактор только и способно в динамично развивающемся мире обеспечить мир и правопорядок на своей территории. В сфере международных отношений государство в условиях «рынка без границ», по-видимому, не в состоянии бороться в одиночку и отстаивать свои интересы.

7. Существенным отличием концепции Д. Андреева от большинства утопистов является мышление не в рамках отдельного государства, а в рамках общего глобализационного тренда. Глобализационный тренд сам по себе не является ни хорошим, ни плохим, все зависит от того, для чего используются те достижения, которые дает стирание границ между государствами. Если на обеспечение свободы развития человека, свободы его перемещения и деятельности, обогащения культур в результате общения и взаимопроникновения – это благо. Если же напротив, национальное обособление и культурные достижения стираются в сторону унификации, а объединение государств используется для внедрения всемирного контроля – это явно негативные явления.

8. Внешнеполитическая концепция Д.Андреева находится в определенном соответствии с современным общественным мнением, воспринимающим опасность нынешнего тренда не в абстрактной глобальности, а именно в транзите тренда в сторону возможного создания в некотором будущем мировой тирании под эгидой США, страны, которая, сделав своим лозунгом «свободу и демократию», причем, в своем, американском понимании, присвоила себе право «осчастливить» такой демократией весь мир, вплоть до насаждения ее в других странах с помощью своих вооруженных сил.

Отмечая этот факт (о провозглашении США своим лозунгом «свободу и демократию») еще в 50-х годах XX-го века Д. Андреев писал, что это лишь тактика, маскировка, не более[287].

9. Выявленные Д. Андреевым законы позволяют объяснять определенные геополитические события и процессы и строить на этой основе политические прогнозы. Сам Д. Андреев писал, что будущее рисуется в виде цепи дилемм, и стопроцентно предсказать его невозможно. Но уже знание возможных вариантов развития позволяет делать прогнозы и выстраивать концепции поведения в соответствии с прогнозируемыми событиями. Тем не менее, Д. Андреев в своих работах дал ряд довольно однозначных прогнозов, которые можно признать исполнившимися.

10. Выведенные Д. Андреевым закономерности великодержавных циклов и логика великодержавных государств может быть использована для объяснения и понимания различных внутриполитических и геополитических ситуаций в современном мире.

11. По мнению Д. Андреева, человечество движется в рамках тренда, ведущего к складыванию всемирной тирании и единственный способ не допустить этого – предпринимать действия, обращенные на улавливание тенденций, ведущих к противоположному аттрактору, осуществлять деятельность, направленную в русле этих тенденций, что в перспективе могло бы переломить негативный тренд и сориентированную на создание всемирной организации социально-этического сообщества.

12. В политической науке принято говорить о различиях Востока и Запада, о демократичности Запада и авторитарности Востока. Глубокий анализ работ Д. Андреева показывает некую поверхностность подобного подхода и частого употребления противопоставлений «Восток-Запад», «демократия-авторитаризм», потому как термин «демократия» вполне может означать как действительно позитивные особенности политического тренда, так и прямо противоположное. Под названием «демократия» может пониматься и тирания.

В отличие от многих современных авторов, Д. Андреев не акцентирует особого внимания на популярные сегодня противопоставления «Восток-Запад», «демократия-авторитаризм», а показывает, что основной тренд политического транзита – не просто политическая, экономическая глобализация, сопряженная с причинением вреда экологии, с ассимиляцией национальных культурных, особенностей и складыванием монокультурности, причем именно в аспекте сниженной «массовой культуры», но предупреждает о возможности формирования мировой тирании.

13. Именно союзы суверенных государств, основываясь на достижениях политической и юридической науки, ориентируясь на принципы гуманизма, способны упорядочить мировую политику в условиях глобализации, направить ее в правовое русло, обеспечить правовые способы разрешения противоречий, конфликтов и споров между государствами.

14. Творчество Андреева обнаруживает дальнейшую эволюцию имеющихся взглядов на идеальное государство и идеальное общество. В настоящее время, в эпоху происходящих глобальных перемен, в условиях мировой экспансии США, представляющей собой угрозу национальной безопасности не только России, но и многих других стран, необходимы новые концепции и методы, позволяющие производить анализ, давать оценку и делать прогнозы геополитических процессов современности. Одну из таких политико-философских концепций предложил Д. Андреев, чьи идеи, несомненно, представляют интерес и заслуживают внимания исследователей.

15. Трудность изучения произведений Д. Л. Андреева определяется целым рядом причин, среди которых основными можно назвать следующие: глубина затронутых им проблем общества и государства, их истории; особый оригинальный взгляд на политику и политические процессы; масштабность и многоплановость структуры его произведений; смелость подхода в использовании изобразительных и выразительных средств языка; наконец, сложный психо-эмоциональный мир автора, нашедший отражение в его произведениях.

16. В современном мире нарастает мнение о том, что англосаксонская модель развития, столь почитавшаяся в предшествующие десятилетия как наилучший способ модернизации и построения эффективной мировой политической системы, попросту не работает. Появилась и набирает обороты идеология азиатского превосходства. Как отметил С. Хантингтон «надежды на тесное межцивилизационное партнерство не реализовались». Если относиться к современным геополитическим процессам с прежними западными мерками или с позиции нарождающегося азиатского миропонимания, то это неизбежно приведет к нарастанию межцивилизационных конфликтов. Мир коренным образом изменился: «Восток» желает модернизации в отношениях с «Западом», но не «вестернизации».

Чтобы избежать нарастающих межцивилизационных конфликтов к нынешней международной ситуации уже нельзя относиться с прежними мерками и искать однозначного классического североатлантического решения, так как такая политика может вместо эры общечеловеческих ценностей привести к полосе планетарной разобщенности.

17. В сложившихся условиях современная Россия имеет шанс предложить мировому сообществу привлекательную для всех модель построения нового миропорядка, основанного не на финансовом и военном господстве, а на основе формирования приемлемой для всех планетарной гуманистической идеологии, сглаживающей этноцивилизационные различия. И здесь большую помощь в создании такой всепланетарной гуманистической идеологии может оказать политико-философская концепция, предложенная Д. Андреевым. Такая идеология и должна привести человечество к построению бесконфликтной всемирной федерации государств, в перспективе создать в будущем общественно-политическое устройство, в котором установлен этический контроль за властью, достигнуты задачи водворения всеобщего материального достатка, решена проблема реализации возможностей каждым человеком в развитии творческих начал, делаются усилия по превращению человечества в братство. Рассматривая творчество Д. Андреева с политологических позиций, можно сделать вывод: Д. Андреев предложил новый для политической науки вариант социально-демократического устройства общества и построения социально-этического государства всеобщего благоденствия.

18. Совокупность политико-философских идей Д.Л. Андреева может быть интерпретирована, как попытка осуществить политико-концептуальный прогноз динамики мировой политической системы в условиях мировой глобализационной трансформации, которая неизбежно приведет к изменению политического устройства мира. Проведенный нами анализ воззрений Д.Л. Андреева, выявленные приемы, методы, принципы анализа реальности, исповедуемые этим мыслителем, позволяют атрибутировать его концепцию как преимущественно научную.

Гарантии будущего России Даниил Андреев видел в воспитании молодого поколения в духе формирования высокой нравственности и духовности и создании социально-этического общественного и государственного устройства. В качестве основной задачи России на будущее он определял возвращение к собственным культурным ценностям, обретение национального лица, создание достойных условий для жизни граждан и создания такого положения государства и общества, которое способно предложить мировому сообществу привлекательную для всех модель построения нового миропорядка, основанного не на финансовом и военном господстве, а на основе формирования приемлемой для всех планетарной гуманистической идеологии, сглаживающей этноцивилизационные различия.

В чем эта модель нового миропорядка должна конкретно состоять при определении альтернатив и выбора путей нового системного и всеохватывающего развития мира в XXI веке?

По нашему мнению, не просто в модернизационном, догоняющем, опережающем и тому подобном развитии. Реальный, эффективный и результативный выход – в переходе к качественно новому типу общественного, цивилизационного, геополитическо-глобального развития. Нынешняя общемировая и общественная реальность нуждаются в коренном изменении привычных путей развития, уже многократно испробованных и во многом исчерпавших себя в XX столетии.

При рассмотрении диалектики настоящего и будущего, при определении путей будущего общественного и геополитического развития в XXI веке часто не учитываются два важных фактора современной ситуации в мире и в России.

Первый – что сложившаяся к настоящему времени российская и общемировая ситуация берется как «данность», т.е. как якобы устойчивая, стабильная, окончательно закрепленная реальность, которая должна лишь в наращивании проявлять себя и в перспективе, не меняясь в сущности.

Второй важный фактор – что анализируемые дилеммы и альтернативы предстоящего общественного развития также берутся только из нынешней современной «данности», т.е. из того, что уже есть и что сложилось якобы окончательно и бесповоротно: в целом западного, в том числе конкретно американского варианта; восточно-азиатского варианта, конкретно китайского или японского; собственного российского варианта и других.

Но все дело в том, что, по нашему глубокому убеждению, подтвержденному анализом существующих реальностей, упомянутые «данности» и первого, и второго факторов, с одной стороны, вовсе не являются окончательно закрепленными, стабильными, вечными и, с другой стороны, что особенно важно, – оптимальными и успешно работающими. Они вовсе не являются ныне, в начале XXI столетия, лучшим выбором не только для будущего, но и для настоящего. Российская и общемировая действительность уже достаточно давно поставили реальности нынешнего общественного развития под большое сомнение, подтвердили их ненадежность, постоянно проявляющуюся негативность, кризисность, ущербность и устарелость.

Наша позиция заключается в том, что произошедший фатальный переворот мира и сфер глобального влияния в пользу США и в целом Запада вовсе не является еще закрепленным, окончательным, устоявшимся, вечным. Эти изменения лишь на время зафиксировали промежуточные результаты острейших объективных кризисных противоречий общественного развития, не разрешив их самих, и субъективные предательства и субъективную беспомощность случайно оказавшихся в этот период руководителей СССР и России с их влиятельным внешним и внутренним окружением.

Выход из реально нарастающего общемирового, глобального кризиса конца XX-го начала XXI вв. еще следует находить и практически осуществлять. И одну из главных ролей в этом, по нашему глубочайшему убеждению, должна сыграть новая Россия (но вовсе не единственную общеспасительную роль, ибо ныне новые пути практически ищут Индия, Китай и некоторые другие страны).

Сыграть эту роль в том случае, если изменяющаяся Россия будет вдохновляться и возглавляться новыми лидерами, исповедующими большие социальные и духовные идеи, предлагающими конструктивную программу подъема России и уровня жизни ее населения, о чем неоднократно писал Д. Андреев. Если Россия будет опираться на широкое новое социально-политическо-идейное движение, на массу активных приверженцев и проводников нового курса общественного развития Россия сможет предложить миру новый путь развития, обращенного в XXI век.

В условиях нарастающего общемирового, глобального кризиса в последнее время усилились научные поиски качественно новых, обновленных путей развития.

По нашему убеждению, теоретический поиск новых моделей и путей будущего общественного развития России и всего мира будет продолжаться. Ведь многие из великих идей, рожденных человечеством, еще не реализованы на практике. Идея свободы, равенства и братства, порожденная Великой Французской революцией, революцией буржуазной. Социалистическая идея власти и собственности трудящихся, народа, социальной справедливости и социального равенства, дружбы народов и товарищества людей, всестороннего и свободного развития человека.

Практика качественно нового этапа развития человеческого общества и цивилизации призвана воплотить не только эти, но и другие высокие идеи и устремления человека и всего человечества.

Каким же объективно необходимым и требуемым современными условиями представляется качественно новый тип общественного развития при переходе от XX в XXI век?

Опыт, противоречия, катаклизмы, столкновения и жесточайшие войны XX столетия, которые по-прежнему продолжаются и усиливаются в последнее время, поставили на повестку дня истории вопрос об осознанной необходимости перехода к качественно новому типу общественного, цивилизационного и мирового, глобального развития.

Его можно определить как тип системного, сбалансированного, комплексного, гармоничного, нравственного, справедливого и устойчивого развития. Это – качественно более высокий и новый тип развития, во-первых, для общества, во-вторых, для цивилизации, в-третьих, для общества, человека и природы, взятых в единстве и глубоком взаимодействии, в-четвертых, для всех стран мира, для геополитических и глобальных отношений.

Новая модель цивилизационного развития должна повернуться ко всем сторонам общественного развития, взятым в единстве и целостности, ко всему миру, к человеку во всех странах и регионах, должна обеспечивать гармонию человека, общества и природы повсеместно, во всем мире. При этом, как и в любом развитии, оно будет иметь свои приоритеты и первостепенные задачи, а именно лежащий в основе подъем экономики и культуры, включающий совершенствование здравоохранения, защиты здоровья людей. Сочетание упора на основополагающие проблемы с одновременным обеспечением всесторонности и целостности изменений придаст общественному, цивилизационному, глобальному развитию прогрессирующий, гуманный и нарастающий характер.

В обществе это должна быть системная целостность взаимосвязанного развития политической, экономической, социальной, управленческой, духовно-нравственной, научно-культурной, национальной, бытовой и повседневной сфер жизни.

В цивилизации – единство процессов развития материальной и духовной цивилизации, нацеленной на целостное, всестороннее личностное развитие и духовно-нравственное совершенствование человека.

Во взаимоотношениях природы, общества и человека – линия прогрессивного развития общества и человека при обязательном обеспечении сбережения, восстановления и совершенствования природной, экологической среды обитания человека и общества, отказе от потребительско-утилитарного отношения к природе и ее богатствам.

В геополитическо-глобальных взаимоотношениях – мир между странами и народами, прекращение угнетения и эксплуатации одними странами и группами стран других стран и народов, устранение несправедливой системы обеспечения благополучия одних стран за счет других, преодоление деления мира на богатые и бедные регионы и страны, международное запрещение применения силы, вооруженных действий и акций, войн, террора для достижения гегемонистских и других целей с применением международных санкций против нарушителей таких запретов.

Ясно, что все это будет складываться и достигаться не сразу, что это есть процесс, и длительный процесс, сложный и противоречивый. Процесс на XXI столетие. Но речь в данном случае идет о новой качественной парадигме, новой направленности развития мира во всех отношениях и параметрах в XXI веке.

Объективная и субъективная необходимость такого нового качественного развития нужна не просто и не только для выживания самого нынешнего мира, а для его дальнейшего твердого и устойчивого роста и прогресса, для его прорыва в такое будущее, которого действительно заслуживает человек и человечество на Земле.

В мире идет и должен нарастать, усиливаться теоретический и практический поиск качественно новых путей общественного, цивилизационного и глобального развития, более органично и целостно соединяющих материальный и духовный прогресс, развитие человека, общества и природы, многих стран. Главнейшей нацеленностью такого развития являются не узко эгоистические, а широкие общественные ориентиры на социальную справедливость, нравственность, этику и единение, не корыстные интересы, а интересы всемерного раскрытия потенций коллектива и каждой личности, материальное, культурное, духовное и нравственное благо всех и каждого.

Думается, что для философов, политиков и других ученых социально-гуманитарного профиля нет более важной и интересной задачи, чем подведение философских, политических, социально-философских, политико-философских и политико-правовых итогов развития XX века и прогнозирование, разработка перспектив общественного, цивилизационного, глобального развития в XXI столетии. Заодно и подведение итогов развития политологии в XX веке и ее перспектив на XXI столетие. И в этом определенную помощь может оказать политико-философская концепция, предложенная Даниилом Андреевым.

1. Абульханова, К.А., Авцинова, Г.И., Бодалев, А.А. Политическая психология: Учебное пособие [Текст] / Под ред. Деркача А.А., Жукова В.И., Лаптева Л.Г. – М.: Деловая книга, 2003. – 858 с.

2. Авцинова, Г.И. Типология политического лидера [Текст] / Г.И. Авцинова // Государство и право. – 1993. – № 5.

3. Авцинова, Г.И. Александрова, Т.А. Анисимов, О.С. Политический менеджмент: Учебное пособие [Текст] / Под ред. Жукова В.И., Карпова А.В., Лаптева Л.Г. и др. – М.: Изд. инст-та Психотерапии, 2004. – 944 с.

4. Аксаков, И. Наше знамя – русская народность [Текст] / И. Аксаков // Серия: Русская цивилизация. – М.: Изд.: Институт русской цивилизации, 2008. – 640 с.

5. Аксаков, К. Государство и народ [Текст] / К. Аксаков // Серия: Русская цивилизация. – М.: Издательство: Институт русской цивилизации, 2009. – 608 с.

6. Актуальные проблемы усиления социальной направленности экономики России (вопросы теории и практики) [Текст]. – М., 1999. – 268 с.

7. Алмонд, Г. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор. Comparative Politics Today. A World View [Текст] / Г. Алмонд, Дж. Пауэлл, К. Стром, Р. Далтон. – М.: Изд.: Аспект Пресс, 2002. – 546 с.

8. Андерсон, К.М. Мексиканский проект Роберта Оуэна [Текст] / К.М. Андерсон // История социалистических учений: Сборник статей / Академия Наук СССР. – М.: Наука, 1987. – С. 285 с.

9. Андреева, А.А. Жизнь Даниила Андреева, рассказанная его женой [Текст] / А.А. Андреева // Новый мир. – 1993. – № 7. – С. 198-212.

10. Андреева, А.А. Жизнь Даниила Андреева, рассказанная его женой [Текст] / А.А. Андреева. – М.: Московский рабочий; Фирма Алеся, 1993. – 462 с.

11. Андреева, А.А. Библиография произведений Д.Л. Андреева [Текст] / А.А. Андреева, М.Н. Белгородский // Журнал «Библиография». – 1992. – №3-4. – С. 97-108;

12. Андреев, Д.Л. Автобиография красноармейца Андреева Даниила Леонидовича, 1943 г. [Электронный ресурс] / Д.Л. Андреев. Режим доступа: http://www.rodon. org/andreev/akadl.htm.

13. Андреев, Д.Л. Роза Мира: Метафилософия истории [Текст] / Д.Л. Андреев / Предисл. А.А. Андреевой; Послесл. В.И. Грушецкого. – М.: Прометей, 1991. – 288 с.

14. Андреев, Д.Л. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. Русские боги: Поэтич. ансамбль / Д.Л. Андреев / Сост., подгот. текстов А.А. Андреевой – М.: Моск. рабочий; Фирма Алеся, 1993. – 463 с.;

15. Андреев, Д.Л. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2. Роза Мира [Текст] / Д.Л. Андреев / Сост., подгот. текста А.А. Андреевой. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – 608 с.

16. Андреев, Д.Л. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 3, книга 1: Железная мистерия. Стихотворения и поэмы [Текст] / Д.Л. Андреев. – М.: Редакция журнала «Урания», 1996. – 656 с.

17. Андреев, Д.Л. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 3, книга 2: Письма; Из книги «Новейший Плутарх»; Стихотворения из черновых тетрадей; Новые метро-строфы; Воспоминания о Д.Л. Андрееве / Д.Л. Андреев. – М.: Редакция журн. «Урания», 1997. – 560 с.;

18. Андреев, Д.Л. Роза Мира [Текст] / Д.Л. Андреев / Серия: Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – 799 с.

19. Андреев, Д.Л. Черновики Д. Андреева [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://swentari.ru/drafts http://swentari.ru/files/d.andreev_drafts.doc http://swentari.ru/files/drafts_150dpi.zip

20. Андреева, А.А. «Роза Мира» [Текст] / А.А. Андреева // Даниил Андреев в культуре ХХ века. – М.: Мир Урании, 2000. – 320 с.

21. Антология мировой правовой мысли. Том 2, Европа. V-XVII вв. [Текст] / Национальный общественно-научный фонд; Руководитель науч. проекта Г.Ю. Семгин; Отв. ред. Н.А. Крашенинникова. – М.: Мысль, 1999. – 830 с.

22. Аристотель. Политика. Афинская полития [Текст] / Аристотель. – М.: Мысль, 1997. – 460 с.

23. Ахтырский, Д.К. Философские идеи в творчестве Д.Л. Андреева: Дисс. ... к. филос. наук. – М.: РГГУ, 2004. – 180 с. [Электронный ресурс] / Д.К. Ахтырский. Режим доступа: http://www.swentari.ru. РГБ OD 61 04-9/671.

24. Ахтырский, Д.К. Философские идеи в творчестве Д.Л. Андреева [Текст] / Д.К. Ахтырский: Автореферат дис. ... к. филос. наук. – М.: Рос. гос. гуманитар. ун-т (РГГУ), 2004. – 31 с. РГБ FB 9 04-6/1631-0; РГБ FB 9 04-6/1632-9.

25. Банс, В. Элементы неопределенности в переходный период [Текст] / В. Банс // Полис. – 1993. – № 1. – С. 13.

26. Банс, В. Русские чтения. Вып. 3 [Текст] / В. Банс, К. Калхун, Ж. Сапир / Сборник материалов программы института общественного проектирования «Русские чтения» за январь-июнь 2006 г. – М.: Изд.: Группа Эксперт, 2007. – 208 с.

27. Банс, Валерии. Цветные «революции через выборы»: почему они произошли и кто следующий? [Электронный ресурс] / Валерии Банс. Режим доступа: http://www.inop.ru/news/2006/12/02/new6.

28. Бежин, Л.Е. Даниил Андреев – Рыцарь Розы [Текст] / Л.Е. Бежин. – М.: Энигма, 2006. – 320 с.

29. Безручко, В.П. Заметки о науке и философии в контексте с концепцией «Интеллектуальная цивилизация» [Текст] / В.П. Безручко // Новые идеи в философии. – Пермь, 2001. Вып. 10. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.portalus.ru/modu-les/philosophy/rus_readme.php?subaction&archive.

30. Безручко, В.П. К новому пониманию прогресса и будущего в формационной теории цивилизации [Текст] / В.П. Безручко // Новые идеи в философии. – Пермь, 1999. Вып. 8. – 315 с.

31. Безручко, В.П. Об интеллекте, развитии знаний и концепции "интеллектуальная цивилизация [Текст] / В.П. Безручко. – СПб, 1997. 386 с

32. Bentley, A. The Process of Government. – Cambridge, 1967. – P. 221-222 [Электронный ресурс] / A. Bentley. Режим доступа: http://www.psi.lib.ru/ statyi/sbornik/ak-meolog.htm.

33. Bentley, A. Process or Goverment: A Study of Social Pressures [Текст] /A. Bentley. – New Brunswick-London, 1995. – P. 465-468.

34. Бжезинский, З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы [Текст] / З. Бжезинский. – М.: Изд.: Международные отношения, 2009. – 280 с.

35. Бжезинский, З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство [Текст] / З. Бжезинский. – М.: Изд.: Международные отношения, 2006. – 288 с.

36. Бжезинский, Зб. Ещё один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы [Текст] / Зб. Бжезинский. – М.: Изд. Международные отношения, 2007. – 240 с.

37. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета [Текст] Книга Иова. Гл. 40-41. – М.: Изд. Московской Патриархии, 1993. – 1008 с.

38. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета [Текст] Книга Пророка Даниила. Дан. 8. – М.: Изд. Московской Патриархии, 1993. – 1008 с.

39. Блэкберн, Саймон. Платон. Республика. Plato's Republic [Текст] / Саймон Блэкберн / Серия: 10 книг изменивших мир. – М.: Изд.: АСТ, АСТ Москва, ВКТ, 2009. – 256 с.

40. Бобков, В.Н. Качество жизни: сущность, содержание, измерение [Текст] / В.Н. Бобков // Уровень жизни населения регионов России. – 2005. – № 1. – С. 12-20.

41. Бобылев, А.И. Общество, гражданское общество, личность, государство, право: их взаимодействие на современном этапе [Текст] / А.И. Бобылев // Право и политика. – 2001. – № 3. – С. 70-79.

42. Богданов, А.А. Тектология: (всеобщая организационная наука). В 2 кн. Книга 2 [Текст] / А.А. Богданов. – М.: Экономика, 1989. – 351 с.

43. Брагин, Г.М. Компаративистика в историко-философском исследовании: проблема конструирования [Текст] / Г.М. Брагин: Автореф. дис. ... докт. филос. наук. – Екатеринбург, 2006. – 33 с.

44. Браун, К. Резниченко Л. «Третий сектор» и проблемы общественной самоорганизации в современной России [Текст] / К. Браун, С. Кени // Общество и экономика. – 1998. – № 10-11. – С. 151-164.

45. Бросалов А.А. Восприятие «Розы Мира» Д.Л. Андреева российским обществом в 90-е гг. XX века [Текст]/ Бросалов А.А. [Электронный ресурс] Режим доступа http://rodon.org/brosalov/vrmdlarovdgdv.htm

46. Булгаков, С. Два града. Том 2 [Текст] / С. Булгаков / Серия: Социальная жизнь России. – М.: Астрель, 2008. – 784 с.

47. Бурханов, Р.А. Понятие «группа» в современной американской политологии [Текст] / Р.А. Бурханов. – Нижневартовск, 1990. – 356 с.

48. Василькова, В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем [Текст] / В.В. Василькова. – СПб.: Изд. «Лань»,1999. – 480 с.

49. Вебер, А. Избранное: Кризис европейской культуры [Текст] / А. Вебер. – СПб.: Университетская книга, 1998. – 565 с.

50. Вестник Российской ассоциации политической науки [Текст] Весна 2002. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОСПЭН)", 2003. – 88 с.

51. Витте, Лотар. Европейская социальная модель и социальная сплоченность: какую роль играет ЕС? [Текст] / Лотар Витте // Человек и труд. – 2006. – № 1. – С. 23-24.

52. Волгин, Н.А. Социальное государство [Текст] / Н.А. Волгин, Н.Н. Гриценко, Ф.И. Шарков. – М., 2003. – 186 с.

53. Главный противник: Документы американской внешней политики и стратегии 1945-1950 гг.: пер, а англ. [Текст] / Сост. и авт. вступ. ст. И.М. Ильинский. – М.: Изд. Московского гуманитарного университета, 2006. – 504 с.

54. Гоббс, Т. Сочинения. В 2 т. Т. 2. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского [Текст] / Т. Гоббс / Под общ. ред. В.В. Соколова. – М.: Мысль, 1991. – 480 с.

55. Голдгейр, Дж. Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны» Power and Purpose:U.S. Policy toward Russia after the Cold War [Текст] / Дж. Гольдгейр, М. Макфол. – М.: Изд.: «Международные отношения», 2009. – 520 с.

56. Государственное право Германии [Текст] / Пер. с нем: В 2 т. Т . 1. – М.: ИГПАН, 1994. – 311 с.

57. Гумилев, Л. Этносфера. История людей и история природы [Текст] / Л. Гумилев / Серия: БМЛ Вехи истории. – М. Изд. Кристалл, 2002. – 576 с.

58. Гумилев, Л.Н. Древняя Русь и Великая степь [Текст] / Л.Н. Гумилев / Серия: Золотой фонд мировой классики. – М.: Изд.: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, 2008. – 656 с.

59. Гумилев, Л.Н. От Руси к России [Текст] / Л.Н. Гумилев / Серия: Золотой фонд мировой классики. – М.: Изд.: АСТ, АСТ Москва, 2008. – 400 с.

60. Гумилев, Л.Н. Ритмы Евразии [Текст] / Л.Н Гумилев. – М.: Издательства: АСТ, АСТ Москва, 2008. – 528 с.

61. Гумилев, Л.Н. Этногенез и биосфера Земли [Текст] / Л.Н. Гумилев / Серия: Вехи истории. – М.: Изд. Кристалл, 2001. – 640 с.

62. Давид, Р. Основные правовые системы современности [Текст] / Р. Давид, К. Жоффре-Спинозе / Пер. с фр. В.А. Туманова. – М.: Международные отношения, 1999. – 316 с.

63. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа [Текст] / Н.Я. Данилевский / Серия «Русская цивилизация». – М.: Изд.: Институт русской цивилизации, 2008. – 816 с.

64. Данилов, Ю.А. Роль синергетики в современной науке [Элекронный ресурс] / Ю.А. Данилов. Режим доступа: http://www.synergetic.ru/science /index.php?article2.

65. Дарендорф, Р. Современный социальный конфликт: Очерк политики свободы [Текст] / Р. Дарендорф / Пер. с нем. – М.: Российская политическая энциклопедия, 2002. – 288 с.

66. Дашевская, О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века [Текст] / О.А. Дашевская. – Томск: Издательство Томского университета, 2006. – 433 с.

67. Дашевская, О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века [Текст] / О.А. Дашевская: Диссертация... д-ра филол. наук: 10.01.01 – Томск, 2006. – 487 с. РГБ ОД, 71:07-10/194.

68. Дашевская, О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века [Текст] / О.А. Дашевская: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.01.01 – Томск, 2006. – 49 с. РГБ FB 9 06-10/3913-4.

69. Демографическая ситуация в Российской Федерации и административно-правовые аспекты мер по ее стабилизации: Монография [Текст] / Под ред. проф. Р.Г. Гостева и проф. В.Г. Розенфельда. – Воронеж, 2006. – 254 с.

70. Джимбинов, С. Даниил Андреев и современность [Текст] / С. Джимбинов // Даниил Андреев в культуре ХХ века. – М.: Мир Урании, 2000. – С. 99-108.

71. Дискуссия вокруг цивилизационной модели: С. Хантингтон отвечает оппонентам [Текст] // Полис. – 1994. – № 1. – С. 49-57. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.politstudies.ru/.

72. Дронов, В. Даниил Андреев и православная традиция [Текст] / В. Дронов / Из книги «Даниил Андреев в культуре ХХ века». – М.: изд-во «Мир Урании», 2000. – С. 151-155.

73. Егидес, А.П. Как разбираться в людях, или Психологический рисунок личности [Текст] / А.П. Егидес. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 320 с.

74. Жуков, В.И. Социальная доктрина Российской Федерации [Текст] / В.И. Жуков. – М.: Изд-во РГСУ, 2005. – 326 с.

75. Западно-европейская социология XIX века: Работа Г. Спенсера «Основания Социологии» [Текст] / Под ред. В.И. Добренькова. – М.: Изд. Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996. – 900 с.

76. Золотарева, Е.В. Группы интересов в политике [Текст] / Е.В. Золотарева // Вестник российского университета дружбы народов. Серия политология. – 1999. – № 1. – С. 98-102.

77. Ильин, В.В. Философия [Текст] / В.В. Ильин: Учебник для вузов. – М.: Академический Проект, 1999. – 386 с.

78. Ильинский, И.М. Между Будущим и Прошлым: Социальная философия Происходящего [Текст] / И.М. Ильинский. – М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006. – 664 с.

79. Ирхин, В.Ю. Даниил Андреев и гностическая традиция [Текст] / В.Ю. Ирхин // София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. – Екатеринбург: Филос. фак. УрГУ. – 2002. – № 4. – 124 с.

80. Исторический словарь. Ацтеков империя [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.edic.ru/history/art/art_292.html.

81. Калашников, С.В. Функциональная теория социального государства [Текст] / С.В. Калашников. – М., 2002. – 198 с.

82. Ключи от XXI века [Текст] : Сб. статей. – М.: «НексПринт», 2004. – 317 с.

83. Ковалкин, В.С. Россия в новых геополитических реалиях на пороге ХХ века [Текст] / В.С. Ковалкин. – М.: «ИМПЭ-Пааблиш», 1996. – 60 с.

84. Кольцов, А. Духовная смерть с Запада [Электронный ресурс] / А. Кольцов. Режим доступа // http://mirosvet.narod.ru.

85. Кольцов, А.В. Отдельные эпизоды метаистории [Электронный ресурс] / А.В. Кольцов. Режим доступа: http://rodon.org/koltsov/oem.htm.

86. Кольцов, А.В. «Роза Мира» в соотношении с другими учениями и системами идей. – 2005, 3 февраля. [Электронный ресурс] / А.В. Кольцов. Режим доступа // http://www.rodon.org/koltsov/rmvss duisi.htm.

87. Конвенция Международной организации труда «Об основных целях и нормах социальной политики» принята в Женеве 22 июня 1962 года № 117 [Текст] / В книге: Конвенции и рекомендации, принятые Международной конференцией труда. 1957-1990. Т. II. – Женева: Международное бюро труда, 1991. – С. 1321-1329.

88. Кондаков, И.В. Даниил Андреев в истории русской культуры [Текст] / И.В. Кондаков // Даниил Андреев в культуре ХХ века. – М.: Мир Урании, 2000. – С. 73-80.

89. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г. с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции Российской Федерации от 30.12.2008 № 6-ФКЗ и от 30.12.2008 № 7-ФКЗ) [Текст] // Российская газета. – 2009. – № 7 – от 21 января.

90. Конституции государств Европейского союза [Текст]. – М.: ИНФРА-М-НОРМА, 1997. – С. 816 с.

91. Конституционное правосудие и социальное государство [Текст]: Сборник докладов. – М., 2003. – 196 с.

92. Концепция социального государства Российской Федерации [Текст]: Сборник / Под общ. ред. Н.Н. Гриценко. – М.: АТиСО, 2004. – 264 с.

93. Кравченко, А.И. Политология: учебник [Текст] / А.И. Кравченко. – М.: ТК Велби изд-во Проспект, 2008. – 448 с.

94. Кручинин, С.В. Политико-философские концепции Т. Гоббса и Д. Андреева сквозь призму компаративистики (теоретико-методологический аспект) [Текст] / С.В. Кручинин // Реформа и власть: проблемы теории и практики государственно-правовых преобразования в России. Выпуск 2. – Воронеж, 2008. – С. 34-42.

95. Кручинин, С.В. Социально-политические концепции П. Сорокина и Д. Андреева сквозь призму компаративистики (теоретико-методологический аспект) [Текст] / С.В. Кручинин // Молодой ученый. – 2009. – № 4. – С. 205-208.

96. Кручинин, С.В., Смышляев, В.А. Взгляды Даниила Андреева на проблематику трансформации миропорядка: политологический анализ [Текст] / С.В. Кручинин, В.А. Смышляев // Преобразования в России и мире в начале XXI века: матер. всерос. науч. конф. студ. и молод. уч. В 2-х ч. Ч. 1. – Воронеж: Воронеж. гос. ун-т (ВГУ), 2008. – 259 с.

97. Кручинин, С.В. Мировоззренческое наследие Даниила Андреева в контексте развития мировой политической мысли: концептуальные сопоставления [Текст] / С.В. Кручинин // Право и политика. – 2009. – № 8 (116). – С. 1729-1737.

98. Культурология. XX век. Энциклопедия. Метакультура [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.cyclopedia.ru/ 68/204/2134759.html.

99. Кураев, А.В. Как относиться к «Розе Мира» [Электронный ресурс] / А.В. Кураев. Режим доступа: http://www.kuraev.ru/andreev. html.

100. Кутейникова, Аннета. Архив Д.Л. Андреева [Электронный ресурс] / Аннета Кутейникова. Режим доступа: http://www.rodon.org/ andreev/_adla.htm.

101. Ледях, И.А. Социальное государство и права человека: из опыта зарубежных стран [Текст] / И.А. Ледях / Социальное государство и права человека. – М., 1989. – 144 с.

102. Ленин, В.И. Полное собрание сочинений: В 55 т. Т. 47. -5 изд. [Текст] / В.И. Ленин. – М.: Политиздат, 1960-1970. – 764 с.

103. Леонтьев, К.Н. Византизм и славянство [Текст] / К.Н. Леонтьев. – М.: АСТ, 2007. – 571 с.

104. Лепихов, М. Социальное государство и правовое регулирование соцзащиты населения [Текст] / М. Лепихов // Право и жизнь. – 2001. – № 31.

105. Lester, B. Pearson, Democracy in World Politics [Текст] / В. Lester. – Princeton: Princeton University Press, 1955, – pp. 83-84.

106. Лозаннский, Э.Д. Россия между Америкой и Китаем [Текст] / Э.Д. Лозаннский. – М., 2007. – 283 с.

107. Лукин, А.В. Переходный период в России: демократизация и либеральные реформы [Текст] / А.В. Лукин // Полис. – 1999. – № 2. – С. 136.

108. Львов, Д.С. Социальная доктрина России [Текст] / Д.С. Львов // Уровень жизни населения регионов России. – 2005. – № 8-9. – С. 14-21.

109. Макиавелли Никколо. Государь. /Макиавелли Никколо – М.: Издательство: АСТ, 2009. – 479 с. [Текст]

110. Макфол, М. Америка о России не думает / М. Макфол // «Эксперт Online», 2006 – от 21 ноября [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.expert.ru/politics.

111. Махнач, В. Культурология Даниила Андреева [Текст] / В. Махнач // Журнал «Урания». – 1993. – № 1.

112. Махнач, В. Мотивы прароссианства Даниила Андреева в русской культуре [Текст] / В. Махнач / Из книги «Даниил Андреев в культуре ХХ века». – М.: изд-во «Мир Урании», 2000. – С. 174-178.

113. Махнач, В.Л. Политика. Основные понятия: справочник, словарь [Текст] / В.Л. Махнач, С.О. Елишев. – М.: ОЛМА Меда Групп, 2008. – 288 с.

114. Милецкий, В.П. Социальное государство: эволюция идей, сущность и перспективы становления в современной России [Текст] / В.П. Милецкий. – СПб., 1997. – 168 с.

115. Митина, О.В. Синергетическая модель политического сознания [Элекронный ресурс] / О.В. Митина, В.Ф. Петренко. Режим доступа: http:// www.psychology. ru/Library/00076.shtml.

116. Мифы народов мира [Текст] Энциклопедия в 2-х томах Т. 1. – М.: Советская энциклопедия, 1992. – 720 с.

117. Моисеев, Н.Н. Системная организация биосферы и концепция коэволюции [Текст] / Н.Н. Моисеев // Общественные науки и современность. – 2000. – № 2.

118. Моисеев, Н.Н. Судьба цивилизации. Путь Разума [Текст] / Н.Н. Моисеев. – М.: Языки русской культуры, 2000. – 224 с.

119. Налимов, В. Почему был так нужен нам Даниил Андреев? [Текст] / В. Налимов // Даниил Андреев в культуре ХХ века. – М.: Мир Урании, 2000. – С. 186-190.

120. Nahuatl Consonants // Mexico (EL Institute lingvistico de Verano en Mexico) [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.sil.org/Mexico/ nahuatl/22i-ConsonantsNah.htm.

121. Новгородцев, П.И. Об общественном идеале [Текст] / П.И. Новгородцев. – М.: Изд-во «Пресса», 1991. – 640 с.

122. Новгородцев, П.И. Сочинения [Текст] / П.И. Новгородцев. – М.: Раритет, 1995. – 448 с.

123. Ноздрачев, А.Ф. Административная реформа: Российский вариант [Текст] / А.Ф. Ноздрачев // Законодательство и экономика. – 2005. – № 8. – С. 9-21.

124. Ноздрачев, А.Ф. О совершенствовании нормативной базы гражданской службы и необходимости мониторинга правоприменительной практики в сфере гражданской службы [Текст] / А.Ф. Ноздрачев // Законодательство и экономика. – 2007. – № 2. – С. 13-24.

125. Олех, Л.Г. Проблемы переходности. Россия в мире [Текст] / Л.Г. Олех. – Новосибирск, 2000. – 287 с.

126. Палей, А. Идейное наследие Даниила Андреева: pro et contra (постановка проблемы) [Текст] / А. Палей // Континент. – 2001. – № 109 – октябрь.

127. Палей, А.И. Будущее мироустройство и русская идея [Текст] / А. Палей // Век XX и мир. – 1990. – № 2. – С. 26-32.

128. Панарин, И. Информационные войны: теория и практика // Кадровая политика. – 2002. – № 2. [Электронный ресурс] / И. Панарин. Режим доступа: http://Kadr_politika/2002/iv.htm.

129. Пирсон, Л.Б. Демократия в мировой политике [Текст] / Л.Б. Пирсон. – М., 1956. – 240 с.

130. Письмо Г.Л. Гудзенко 9 марта 1938 [Текст] / Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. Соч: В 3 т. Т. 3, кн. 2. – М.: Урания, 1997. – 560 с.

131. Платон. Государство [Текст] / Платон. – СПб.: Изд. Наука / Интерпериодика МАИК, 2005. – 570 с.

132. Платон. Государство; Законы; Политик [Текст] / Платон // (Из классического наследия) / Авт. предисл. Е.И. Темнов. – М.: Мысль, 1998. -798 с.

133. Пойзнер, Б.Н. Хаос, порядок, время в древних картинах мира [Текст] / Б.Н. Пойзнер / Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. – М.: Прогресс-Традиция, 2003. – 584 с.

134. Померанц, Г. Подступы к «Розе Мира» [Текст] / Г. Померанц // Страстная односторонность и бесстрастие духа. – М.-СПб.: Университетская книга, 1998. – С. 306-322.

135. Померанц, Г.С. Феноменология смуты [Текст] / Г.С. Померанц // Гражданин. – 2004. – № 2.

136. Потапов, И.Д. Война в Ираке: политический абсурд и метаисторическая причинность. – 2007 – 2 мая [Электронный ресурс] / И.Д. Потапов. Режим доступа: http://www.rodon.org/potapov /vvipaimp.htm.

137. Потапов, И.Д. Метаисторические сценарии и типы государств [Электронный ресурс] / И.Д. Потапов. Режим доступа: http://www.rodon.org/ potapov/msitg.htm.

138. Потапов, И.Д. Наша метаисторическая эпоха [Электронный ресурс] / И.Д. Потапов. Режим доступа: http://www.rodon.org/ potapov/nme.htm.

139. Потапов, И.Д. Причина оранжевых революций в ближнем зарубежье [Электронный ресурс] / И.Д. Потапов. Режим доступа: http://rodon.org/potapov/porvbz.htm.

140. Прилуцкий, Е.А. Глобальное и планетарное сознание. – 2007 [Элекронный ресурс] / Е.А. Прилуцкий. Режим доступа: http://www.abc-globe.com; http://www.abc-globe.com/jurnal-1.htm.

141. Прилуцкий, Е.А. Глобальные коммуникации и сознание [Элекронный ресурс] / Е.А. Прилуцкий. Режим доступа: http://www. gumer.info/Buks/Philos/Article/pril. php.

142. Прилуцкий, Е.А. Сознание и глобальные коммуникации: опасности и надежды // Новое русское эхо. – 2007. – № 3 [Элекронный ресурс] / Е.А. Прилуцкий. Режим доступа: http://www.abc-globe.com/oposavt.htm.

143. Пуляев, В.Т. Движение к гражданскому обществу: российский вариант [Текст] / В.Т. Пуляев // Социально-гуманитарные знания: Научно-образовательное издание. – 2000. – № 1. – С. 15.

144. Путин, В.В. Интервью журналистам печатных средств массовой информации из стран – членов «Группы восьми» 4 июня 2007 года. [Электронный ресурс] / В.В. Путин. Сайт В.В. Путина 2008. ã Фонд поддержки патриотических программ. Режим доступа http:// www.v-v-putin.ru/smi_g8_4-11-2007.shtml.

145. Римашевская, Н.М. О социальной доктрине России [Текст] / Н.М. Римашевская // Уровень жизни населения регионов России. – 2005. – № 8-9. – С. 63-93.

146. Розенау, Дж. К исследованию взаимопересечения внутриполитической и международной систем [Текст] / Дж. Розенау // Теория международных отношений: Хрестоматия / Сост., науч. ред. и комм. П.А. Цыганкова. – М.: Гардарики, 2002. – С.172-183.

147. Розенау, Дж. Новые измерения безопасности: взаимодействие глобальных и локальных динамик [Текст] / Дж. Розенау. – М., 2006. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.auditorium.ru /books/723/17.htm.

148. Розенау, Дж. Турбулентность в мировой политике / Дж. Розенау. – М., 2006. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:// www.narod.ru/rozenau-turbulentnost.doc.

149. Роик, В.Д. Концепция совершенствования системы социального страхования в Российской Федерации (проект) [Текст] / В.Д. Роик // Аналитический вестник Аналитического управления Аппарата Совета Федерации. – 2005. – № 13 (265).

150. Роик, В.Д. Социальная модель государства: опыт стран Европы и выбор современной России [Текст] / В.Д. Роик // Государственная власть и местное самоуправление. – 2006. – № 10. – С. 10.

151. Романов, Б.Н. Примечания [Текст] / Б.Н. Романов // Андреев Д.Л. Собр. Соч. В 3 т. Т. 3, кн. 2 – М.: Урания, 1997. – С. 536.

152. Российская Федерация. Национальный доклад к Всемирной встрече на высшем уровне в интересах социального развития [Текст] // Общество и экономика. – 1995. – № 5. – С. 103.

153. Руднева, Т.Н. Синергетический подход к анализу и управлению социальными системами [Текст] / Т.Н. Руднева: Реферат. Российская академия наук. – М., 2004. – 22 с.

154. Самарин, Ю. Православие и народность [Текст] / Ю. Самарин. – М.: Изд.: Институт русской цивилизации, 2008. – 720 с.

155. Седов, Е.А. На грани тысячелетий. Проблемы развития цивилизации XXI века [Текст] / Е.А. Седов. – М.: Российский открытый университет, 1991. – 60 с.

156. Семенов, В.С. Уроки XX века и путь в XXI век: (социально-филос. анализ и прогноз) [Текст] / В.С. Семенов. – М.: ИФРАН, 2000. – 318 с.

157. Славянофилы. Историческая энциклопедия [Текст]. – М.: Изд.: Институт русской цивилизации, 2009. – 736 с.

158. Славянофильство. Pro et contra [Текст] / Серия: Русский путь. – СПб.: Изд. Санкт-Петербургского университета, 2009. – 1056 с.

159. Смагина, М.В. Комментарии к работе Даниила Андреева «Роза Мира». Связь с русской религиозно-философской традицией [Текст] / М.В. Смагин // София. Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. – Екатеринбург: Филос. фак. УрГУ. – 2002. – № 4. – 124 с.

160. Смышляев, В.А. Глобализация как угроза безопасности мирового сообщества и России: экополитология вариантов развития [Текст] / В.А. Смышляев // Устойчивое развитие и безопасность России: политические и социально-экономические аспекты. Сб-к. научн. трудов. – Воронеж: ВГТУ, 2004. – С. 41-51.

161. Смышляев, В.А. Экологическая безопасность России в условиях глобализации неустойчивости: политологический концепт [Текст] / В.А. Смышляев: Автореферат ... докт. полит. наук 23.00.01. – М., 2005. – 53 с.

162. Смышляев В.А. Безопасное и устойчивое развитие России в условиях глобализации: экополитологический концепт. – М.: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. – 289 с.

163. Смышляев В.А. Глобализация сквозь призму теоретических моделей: политологический анализ проблематики // Российская цивилизация: история и современность. Сб-к научн. трудов. Вып. 29. – Воронеж: ВГПУ, 2006. – 292 с.

164. Современность как предмет политического анализа. Теоретико-методологический семинар РАПН [Текст] // Вестник Российской ассоциации политической науки. Весна 2002. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. – 88 с.

165. Соловьев, В.С. Китай и Европа: Краткая повесть об Антихристе; По поводу последних событий: [Фрагмент работы философа] [Текст] / В.С. Соловьев // Проблемы Дальнего Востока. – 1990. – № 2. – С. 182-194.

166. Соловьев, В. Россия и вселенская Церковь [Текст] / В. Соловьев / Пер. с франц. Г.А. Рачинского. (Репринтное изд. – М.: Путь, 1911 г.). – М.: ТПО «Фабула», 1991. – 447 с.

167. Соловьев, В.С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе и с приложениями [Текст] / В.С. Соловьев. – М.: Издательство: АСТ, 2007. – 347 с.

168. Сорокина, В. Листая ранние тетради. О детском творчестве Даниила Андреева [Текст] / В. Сорокина // Даниил Андреев в культуре XX века. – М, 2000. – С. 26-39.

169. Сорокин, П.А. Человек. Цивилизация. Общество [Текст] / П.А. Сорокин / В серии: «Мыслители ХХ века». Пер с англ. – М., 1992. – 543 с.

170. Сорокин, П.А. Жизнеописание, мировоззрение, цитаты [Текст] / П.А. Сорокин. – СПб.: Невский проспект, Вектор, 2007. – 176 с.

171. Социальное государство. Краткий словарь-справочник [Текст]. – М.: Академия труда и социальных отношений, 2002. – 450 с.

172. Социологический энциклопедический словарь [Текст] / Под ред. Г.В. Осипова. – М.: ИНФРА-М-НОРМА, 1998. – С. 488 с.

173. Спасский, А.Н. Группы интересов и политический процесс в современной России: взаимодействие и взаимовлияние [Текст] / А.Н. Спасский // Без темы. – 2007. – № 1 (3). – С. 105-111.

174. Статистический словарь [Текст].– М.: Статистика, 1965. – 708 с.

175. Ступишин, В.П. Гражданское общество и демократическое государство [Текст] / В.П. Ступишин // Общественные науки. – 1990. – № 1. – С. 87-95.

176. Тойнби, А. Исследование истории. Возникновение, рост и распад цивилизаций [Текст] / А. Тойнби. – М.: АСТ, АСТ Москва, Харвест, 2009. – 672 с.

177. Торлопов, В.А. Социальное государство в России: идеалы, реалии, перспективы [Текст] / В.А. Торлопов. – СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена,, 1999. – 362 с.

178. Тоффлер, А. Третья волна [Текст] / А. Тоффлер // США – экономика, политика, идеология. – М., 1982. – № 7. – С. 97-102.

179. Тоффлер, А. Третья волна [Текст] / А. Тоффлер. – М.: «Издательство АСТ», 2004. – 784 с.

180. Тоффлер, Элвин. «Мы должны определить радикально новые пути» / Выступление на Международной конференции «Современное государство и глобальная безопасность», Ярославль, 14.09.2009 г. [Электронный ресурс] / Элвин Тоффлер. Режим доступа: http://kreml.org/opinions/223691951? mode=print.

181. Усова, И.В. Даниил Леонидович Андреев в моей жизни [Текст] / И.В. Усова // Д. Андреев. Собр. соч. В 3 т. Т. 3, кн. 2-я. Приложение. Воспоминания о Д.Л. Андрееве. – М.: Урания, 1997. – 560 с.

182. Усова, И.В. Даниил Леонидович Андреев в моей жизни [Электронный ресурс] / И.В. Усова Режим доступа: http://www.rodon.org/uiv/ dlavmj.htm#b6.

183. Утопический роман XVI-XVII веков [Текст] : Утопия / Т. Мор. Город Солнца / Т. Кампанелла. Новая Атлантида / С. де Бержерак. История Севарамбов / Д. Верас. Новая Атлантида Фрэнсис Бэкон / Библиотека всемирной литературы. Том 34. – М.: Худож. лит.,1971. – 494 с.

184. Уткин, А.И. Американская стратегия для XXI века [Текст] / А.И. Уткин. – М.: Логос, 2000. – 272 с.

185. Утопический социализм: Хрестоматия [Текст] / Общ. ред. А.И. Володина. – М.: Политиздат, 1982. – 512 с.

186. Фомина, В.Н. Государство всеобщего благоденствия [Текст] / В.Н. Фомина // Энциклопедический социологический словарь. – М., 1995. – 680 с.

187. Хантингтон, Сэмюэл П. Запад уникален, но не универсален [Текст] / С.П. Хантингтон // Мировая экономика и международные отношения. – 1997. – № 8. – С. 84-93.

188. Хантигтон, С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности [Текст] / С. Хантингтон. – М.: АСТ, 2008. – 640 с.

189. Хантигтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах [Текст] / С. Хантингтон. – М., Прогресс-Традиция, 2004 – 480 с.

190. Хантигтон, С. Столкновение цивилизаций [Текст] / С. Хантингтон. – М.: АСТ, 2007. – 576 с.

191. Хантигтон, С. Третья волна. Демократизация в конце XX века [Текст] / С. Хантингтон. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003. – 368 с.

192. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций [Текст] / С. Хантингтон // Полис. – 1994. – № 1. – С. 33-48.

193. Хиценко, В.Е. Самоорганизация: элементы теории и социальные приложения [Текст] / В.Е. Хиценко / Серия: Синергетика в гуманитарных науках. – М.: КомКнига. 2005. – 224 с.

194. Хиценко, В.Е. Связь самореферентности и рефлексии в контексте радикального [Текст] / В.Е. Хиценко / Рефлексивные процессы и управление. Сборник материалов VI Международного симпозиума 10-12 октября 2007 г., Москва / Под ред. В.Е. Лепского – М.: «Когито» Центр", 2007. – С. 123-126.

195. Хобсбаум, Э. Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век 1914-1991. Age of Extremes. The short Twentieth Century. 1914-1991 [Текст] / Э. Хобсбаум. – М.: Изд.: Независимая Газета, 2004. – 632 с.

196. Хобсбаум, Э. Незавершенная революция: Россия, 1917-1967 [Текст] / Э. Хобсбаум / Пер. с англ. Н.Г. Агальцева. – М.: «Интер-Версо», 1991. – 272 с.

197. Хомяков, А. Всемирная задача России [Текст] / А. Хомяков / Серия: Русская цивилизация. – М.: Изд.: Институт русской цивилизации, 2008. – 784 с.

198. Хореев, Б.С. Естественно-историческая специфика России и подходы русского Панславинизма / Б.С. Хореев [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.sovnarkom.ru/BOOKS/HOREV/speci fika.htm.

199. Храмцов, А.Ф. Социальное государство: проблемы индикации [Текст] / А.Ф. Храмцов // Государственная власть и местное самоуправление. – 2007. – № 2.

200. Цвайгерт, К. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. В. 2-х т. Т. 1 [Текст] / К. Цвайгерт, Х. Кетц / Перевод с нем. – М.: Международные отношения, 2000. – 480 с.

201. Часовских, Е.В. Поэтико-философский контекст и околороманное пространство «Розы Мира» Даниила Андреева [Текст] / Е.В. Часовских: Автореферат дисс. ... канд. филол. наук. – Тамбов: Издательско-полиграфич. центр Тамб. гос. технич. ун-та, 2003. – 22 с.

202. Чекменева, Т.Г. Россия в диалоге цивилизаций Восток-Запад в условиях глобализирующегося мира [Текст] / Т.Г. Чекменева // Российская цивилизация: история и современность. / Сборник научных трудов. Вып. 29. – Воронеж, 2006. – 292 с.

203. Чешков, М.А. Глобальный мир [Текст] / М.А. Чешков // Pro et Contra. – 2002. – Т. 7. – № 4. – С. 210-224.

204. Чудотворцев, И. Введение в метаисторию / И. Чудотворцев [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.rozamira.org/paper/ metahistory/chudotvortcev/01/# snoska1.

205. Шабров, О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности и развития [Текст] / О.Ф. Шабров. – М.: ИНТЕЛЛЕКТ, 1997. – 200 с.

206. Шабров, О.Ф. Современные политические системы и политические режимы [Текст] / О.Ф. Шабров // Политология: Учебник. Изд. 2-е, доп. и перераб. / Под общ. ред. В.С. Комаровского. – М.: Изд-во РАГС, 2006. – 600 с.

207. Шабров, О.Ф. Политическая система: Демократия и управление обществом [Текст] / О.Ф. Шабров // Государство и право. – 1994. – № 5. – С. 116-125.

208. Шапиро, И. Демократия и гражданское общество [Текст] / И. Шапиро // Полис. – 1992. – № 4. – С. 18.

209. Шаран, П. Сравнительная политология. Ч. 1 [Текст] / П. Шаран. – М., 1992. – 546 с.

210. Sharov, A.A. From cybernetics to semiotics in biology [Текст] / A.A. Sharov // Semiotica, 120 (3/4), 1998, pp. 403-419.

211. Шафаревич, И.Р. О Данииле Андрееве // Москва. – 1990. – № 10 [Электронный ресурс] / И.Р. Шафаревич. Режим доступа: http://www.voskres. ru/shafarevich/a87.htm.

212. Шпенглер, О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории: Гештальт и действительность: Перевод с немецкого [Текст] / О. Шпенглер / Серия: Антология мысли. – М.: Эксмо, 2009. – 800 с.

213. Янч, Э. Самоорганизующаяся Вселенная. Введение и обзор: рождение парадигмы из метафлуктуации [Текст] / Э. Янч // Общественные науки и современность. – 1999. – № 1. – С. 147.

[1] Ильинский И.М. Между Будущим и Прошлым: Социальная философия Происходящего. – М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006. – С. 3.

[2] Антология русского лиризма. ХХ век (издание второе расширенное) Автор идеи и составитель: Александр Васин-Макаров Трехтомное издание. – М.: «Студия», 2004, Том 2, C. 162

[3] См., например: Семенов В.С. Уроки XX века и путь в XXI век: (социально-филос. анализ и прогноз). – М.: ИФРАН, 2000. – 318 с.; Ильин В.В. Философия. – М.: Академический Проект, 1999. – 386 с.; Ключи от XXI века: Сб. статей. – М.: «НексПринт», 2004. – 317 с.

[4] Бросалов А.А. Восприятие «Розы Мира» Д.Л. Андреева российским обществом в 90-е гг. XX века [Электронный ресурс] Режим доступа http://rodon.org/brosalov/vrmdlarovdgdv.htm

[5] Ахтырский Д.К. Философские идеи в творчестве Д.Л. Андреева: Дисс. ... к. филос. н. – М.: РГГУ, 2004. – 180 с. [Электронный ресурс] Режим доступа // http://www.swentari.ru.

[6] Дашевская О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века: Дисс. ... д-ра филол. наук: 10.01.01 – Томск, 2006. – 487 с.

[7] Портал «Родон»: Изучение и дальнейшая разработка идейного наследия Д.Л.Андреева [Электронный ресурс] Режим доступа http://rodon.org

[8] См., например: Смагина М.В. Комментарии к работе Даниила Андреева «Роза Мира». Связь с русской религиозно-философской традицией // София. Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. – Екатеринбург: Филос. фак. УрГУ. – 2002. – № 4. – 124 с.

[9] См.: Дашевская О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века / О.А. Дашевская. – Томск: Издательство Томского университета, 2006. – 433 с.; Кондаков И.В. Даниил Андреев в истории русской культуры // Даниил Андреев в культуре ХХ века. – М.: Мир Урании, 2000. – С. 73-80; Махнач В. Культурология Даниила Андреева // Урания. – 1993. – № 1; Налимов В. Почему был так нужен нам Даниил Андреев? // Даниил Андреев в культуре ХХ века. – М.: Мир Урании, 2000. – С. 186-190; Померанц Г. Подступы к «Розе Мира» // Страстная односторонность и бесстрастие духа. М.-СПб.: Университетская книга, 1998. – С. 306-322; Часовских Е.В. Поэтико-философский контекст и околороманное пространство «Розы мира» Даниила Андреева: Автореф. дис. ... к. филол. наук. – Тамбов, 2003. – 22 с.

[10] См.: Кольцов А. Духовная смерть с Запада [Электронный ресурс] Режим доступа // http://mirosvet.narod.ru; Кольцов А.В. «Роза Мира» в соотношении с другими учениями и системами идей. – 2005, 3 февраля. [Электронный ресурс] Режим доступа // http://www.rodon.org/koltsov/rmvssduisi.htm; Потапов И.Д. Метаисторические сценарии и типы государств [Электронный ресурс] Режим доступа http://www.rodon.org/potapov/msitg.htm; Потапов И.Д. Война в Ираке: политический абсурд и метаисторическая причинность. – 2007 – 2 мая [Электронный ресурс] Режим доступа // http://www.rodon.org/ potapov/vvipaimp.htm.

[11] Бежин Л.Е. Даниил Андреев – Рыцарь Розы. – М.: Энигма, 2006. – 320 с.

[12] Шафаревич И.Р. О Данииле Андрееве // Москва. – 1990. – № 10 [Электронный ресурс] http://www.voskres. ru/shafarevich/a87.htm; Махнач В. Культурология Даниила Андреева // Урания. – 1993. – № 1; Махнач В. Мотивы прароссианства Даниила Андреева в русской культуре / Из книги «Даниил Андреев в культуре ХХ века». – М.: изд-во «Мир Урании», 2000. – С. 174-178; Палей А.И. Идейное наследие Даниила Андреева: pro et contra (постановка проблемы) // Континент. – 2001. – № 109; Палей А.И. Будущее мироустройство и русская идея // Век XX и мир. – 1990. – № 2. – С. 26-32; Дронов В. Даниил Андреев и православная традиция / Из книги «Даниил Андреев в культуре ХХ века». – М.: изд-во «Мир Урании», 2000. – С. 151-155.

[13] Кураев А.В. Как относиться к «Розе мира» [Электронный ресурс] // http://www.kuraev.ru/andreev.html.

[14] Палей А. Идейное наследие Даниила Андреева: pro et contra (постановка проблемы) // Континент. – 2001. – № 109, – октябрь.

[15] См., например: Тоффлер А. Третья волна // США – экономика, политика, идеология. – 1982. – № 7. – С. 97-102; Тоффлер А. Третья волна. – М.: «Издательство АСТ», 2004. – 784 с.

[16] См., подробнее: Кручинин С.В., Смышляев В.А. Взгляды Даниила Андреева на проблематику трансформации миропорядка: политологический анализ // Преобразования в России и мире в начале XXI века: матер. всерос. науч. конф. студ. и молод. уч. В 2-х ч. Ч. 1. – Воронеж: Воронеж. гос. ун-т (ВГУ), 2008. – С. 53-62; Кручинин, С.В. Социально-политические концепции П. Сорокина и Д. Андреева сквозь призму компаративистики (теоретико-методологический аспект) // Молодой ученый, 2009, № 4. – С. 205-208; Кручинин, С.В. Мировоззренческое наследие Даниила Андреева в контексте развития мировой политической мысли: концептуальные сопоставления // Право и политика, 2009, № 8 (116). – С. 1729-1737.

[17] Андреев, Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 13.

[18] Андреев, Д.Л. Указ. соч. – С. 22.

[19] Усова И.В. Даниила Леонидович Андреев в моей жизни // Андреев Д.Л. Собр. Соч. Т. 3, кн. 2 – М.: Урания, 1997. – С. 406.

[20] Романов Б.Н. Примечания // Андреев Д.Л. Собр. Соч. Т. 3, кн. 2 – М.: Урания, 1997. – С. 536.

[21] Махнач В.Л., Елишев С.О. Политика: Основные понятия: справочник, словарь. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008. – С. 23.

[22] Махнач В. Культурология Даниила Андреева // Журнал «Урания». – 1993. – № 1.

[23] См., например: Тоффлер А. Третья волна // США – экономика, политика, идеология. – 1982. – № 7. – С. 97-102; Тоффлер А. Третья волна. – М.: ООО "Фирма «Издательство АСТ», 1999.

[24] См.: Аристотель. Политика. Афинская полития. – М.: Мысль, 1997. – 460 с.; Платон. Государство; Законы; Политик (Из классического наследия) / Авт. предисл. Е.И. Темнов. – М.: Мысль, 1998. -798 с.; Платон. Государство. – СПб.: Изд. Наука/Интерпериодика МАИК, 2005. – 570 с.; Саймон Блэкберн. Платон. Республика. Plato's Republic / Серия: 10 книг, изменивших мир. – М.: Изд.: АСТ, АСТ Москва, ВКТ, 2009. – 256 с.;

[25] См.: Соловьев В.С. Китай и Европа: Краткая повесть об Антихристе; По поводу последних событий: [Фрагмент работы философа] // Проблемы Дальнего Востока. – 1990. – № 2. – С. 182-194; Соловьев В.С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе и с приложениями. – М.: Издательство: АСТ, 2007. – 347 с.

[26] Соловьев В.С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе и с приложениями. – М.: Издательство: АСТ, 2007. – 347 с.

[27] Соловьев В. Россия и вселенская Церковь / Пер. с франц. Г.А. Рачинского. (Репринтное изд. – М.: Путь, 1911 г.). – М.: ТПО «Фабула», 1991. – 447 с.

[28] Шафаревич И. О Данииле Андрееве [Электронный ресурс] // http://www.voskres.ru/shafarevich/a87.htm.

[29] Андреев Д.Л. Автобиография красноармейца Андреева Даниила Леонидовича, 1943 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.rodon.org/andreev/akadl.htm.

[30] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 514.

[31] Андреев Д.Л. Черновики Д. Андреева / Правопреемник Андрей Окунев, 2008;Расшифровка и публикация: Фёдор Синельников, 2008;Компьютерная обработка и оформление: Владимир Камский, 2008. СС. 100 (номер файла скана листа 012) [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://swentari.ru/drafts http://swentari.ru/files/d.andreev_drafts.doc http://swentari.ru/files/drafts_150dpi.zip

[32] Андреев Д.Л. Железная мистерия. Стихотворения и поэмы. Собр. соч. в 3-х т. Т. 3. Кн. 1. – М.: Урания, 1996. – С. 260-262.

[33] Вестник Российской ассоциации политической науки. Весна 2002. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОСПЭН)", 2003. – С. 9.

[34] Роман писателя Ивана Антоновича Ефремова (1907-1972) был напечатан в сокращении в журнале «Техника молодежи» в 1957 г. в №№ 1-6, 8, 9, 11.

[35] Письмо Г.Л. Гудзенко 9 марта 1938 // Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 3. Кн. 2. – М.: Урания, 1996. – С. 40-41.

[36] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 504-505.

[37] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. в 3 т. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 14.

[38] Андреев Д.Л. Там же – С. 14.

[39] Дашевская О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века: Автореф. дисс. ... д. филол. наук. – М., 2006. – С. 7.

[40] Булгаков С. Два града. Том 2 / Серия: Социальная жизнь России. – М.: Астрель, 2008. – С. 103.

[41] Чудотворцев И. Введение в метаисторию [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.rozamira.org/ paper/metahistory/chudotvortcev/01/#snoska1.

[42] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 58.

[43] Ахтырский Д.К. Философские идеи в творчестве Д.Л. Андреева: Дисс. ... уч. ст. к. филос. н. – М.: РГГУ, 2004. – 180 с. [Электронный ресурс] Режим доступа: // http://www.swentari.ru.

[44] Сорокина В. Листая ранние тетради. О детском творчестве Даниила Андреева // Даниил Андреев в культуре XX века. – М, 2000. – С. 26-39.

[45] Андреев Д.Л. Замечательные исследователи горной Средней Азии (соавтор Матвеев С.Н.). – /Д.Л. Андреев, С.Н. Матвеев – М.: Географгиз, 1946.

[46] Андреева А.А. Жизнь Даниила Андреева, рассказанная его женой. – М.: Московский рабочий; Фирма Алеся, 1993. – С. 15-16.

[47] Кутейникова Аннета. Архив Д.Л. Андреева [Электронный ресурс] // http://www.rodon.org/andreev/_adla.htm.

[48] Часовских Е.В. Поэтико-философский контекст и околороманное пространство «Розы Мира» Даниила Андреева: Автореферат дисс. ... уч. ст. канд. филол. наук. – Тамбов: Издательско-полиграфич. центр Тамб. гос. технич. ун-та, 2003. – С. 7.

[49] Андреев Д.Л. Роза Мира: Метафилософия истории / Предисл. А.А. Андреевой; Послесл. В.И. Грушецкого. – М.: Прометей, 1991. – 288 с.

[50] Часовских Е.В. Указ соч. – С. 3.

[51] Часовских Е.В. Поэтико-философский контекст и околороманное пространство «Розы Мира» Даниила Андреева: Автореферат дисс. ... уч. ст. канд. филол. наук. – Тамбов: Издательско-полиграфич. центр Тамб. гос. технич. ун-та, 2003. – С. 3.

[52] Часовских Е.В. Указ. соч. – С. 5.

[53] Дашевская О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века:Автореф. дис. ... д. филол. наук. – Томск, 2006. – С. 4.

[54] Дашевская О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века: Автореф. дис. ... д. филол. наук. – Томск, 2006. – С. 7.

[55] Андреева А.А. Роман «Странники ночи» // Даниил Андреев. Собр. соч. трех томах. Т. 3, кн. 1-я. Железная мистерия, стихотворения и поэмы. – Москва: Урания, 1996. – С. 617.

[56] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. в 3 т. Т. 2. – М.: Московский рабочий; Присцельс, – М., 1995. – С. 9.

[57] Усова И.В. Даниил Леонидович Андреев в моей жизни // Д. Андреев. Собр. соч. трех томах. Т. 3, кн. 2-я. Приложение. Воспоминания о Д.Л. Андрееве. – М.: Урания, 1997. – С. 400-401.

[58] Бежин Л.Е. Даниил Андреев – Рыцарь Розы. – М.: Энигма, 2006. – 320 с.

[59] Андреева А.А. Странники ночи // Андреев Д.Л. Железная мистерия, стихотворения и поэмы с приложением. Собр. Соч. в 3-х т. Т. 3-й, кн. 1-я. – Москва, Урания 1996. – С. 617.

[60] Андреева А.А. Странники ночи // Андреев Д.Л. Железная мистерия, стихотворения и поэмы с приложением. Собр. Соч. в 3-х т. Т. 3-й, кн. 1-я. – Москва, Урания 1996. – С. 617.

[61] См. подробнее, Кручинин С.В. Социально-политические концепции П. Сорокина и Д. Андреева сквозь призму компаративистики (теоретико-методологический аспект) // Молодой ученый. – 2009. – № 4. – С. 205-208.

[62] Андреева А.А. Странники ночи // Андреев Д.Л. Железная мистерия, стихотворения и поэмы с приложением. Собр. Соч. в 3-х т. Т. 3-й, кн. 1-я. – Москва, Урания 1996. – С. 617.

[63] Андреева А.А. Странники ночи // Андреев Д.Л. Железная мистерия, стихотворения и поэмы с приложением. Собр. Соч. в 3-х т. Т. 3-й, кн. 1-я. – Москва, Урания 1996. – С. 617.

[64] Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – СПб., 1995. – С. 135; Леонтьев К.Н. Византизм и славянство. – М.: АСТ, 2007. – С. 87.

[65] Олех Л.Г. Проблемы переходности. Россия в мире. – Новосибирск, 2000. – С. 25.

[66] См., например, Тоффлер А. Третья волна. – М.: «Издательство АСТ», 2004. – С. 13.

[67] Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. Книга 2. – М., 1989. – С. 255.

[68] Цит. по: Лукин А.В. Переходный период в России: демократизация и либеральные реформы // Полис. – 1999. – № 2. – С. 136.

[69] См., подробнее: Лукин А.В. Переходный период в России: демократизация и либеральные реформы // Полис. – 1999. – № 2. – С. 138; Макфол М. Америка о России не думает // «Эксперт Online», 2006 – от 21 ноября [Электронный ресурс] // http:// www.expert.ru/politics; Голдгейр Дж., Макфол М. Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны» Power and Purpose: U.S.Policy toward Russia after the Cold War. – М.: Изд.: «Международные отношения», 2009. – 520 с.

[70] Андреева А.А. Странники ночи // Андреев Д.Л. Железная мистерия, стихотворения и поэмы с приложением. Собр. Соч. в 3-х т. Т. 3-й, кн. 1-я. – Москва, Урания 1996. – С. 617.

[71] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 9.

[72] Андреев Д.Л. Там же. – С. 9.

[73] Андреев Д.Л. Там же. – С.9.

[74] Андреев Д.Л. Там же. – С. 11.

[75] Андреев Д.Л. Там же. – С. 8.

[76] Андреев Д.Л. Там же. – С. 10.

[77] См., подробнее: Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры. – СПб.: Университетская книга, 1998. – 565 с.; Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Серия «Русская цивилизация». – М.: Изд.: Институт русской цивилизации, 2008. – 816 с. Шпенглер О. Закат Европы / Серия: Антология мысли. – М.: Эксмо, 2009. – 800 с.; Тойнби А. Исследование истории. Возникновение, рост и распад цивилизаций. – М.: АСТ,АСТ Москва, Харвест, 2009. – 672 с.

[78] Дашевская О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века. – Томск: Изд. Томского университета, 2006. – С. 26.

[79] Дашевская О.А. Там же. – С. 27.

[80] Махнач В.Л., Елишев С.О. Политика: Основные понятия: справочник, словарь. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008. – С. 22-23.

[81] См. подробнее: Хантигтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. – М., Прогресс-Традиция, 2004 – 480 с.; Хантигтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003. – 368 с.; Хантигтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности – М.: АСТ, 2008. – 640 с.; Хантигтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – 576 с.

[82] Дискуссия вокруг цивилизационной модели: С. Хантингтон отвечает оппонентам // Полис. – 1994. – № 1. – С. 49-57. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.politstudies.ru/.

[83] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 47.

[84] Хантингтон С. Указ. Соч. – С. 47.

[85] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 48.

[86] Хантингтон С. Указ. Соч. – С. 48.

[87] Хантингтон С. Указ. Соч. – С. 50.

[88] Махнач В.Л. Елишев С.О. Политика. Основные понятия: справочник, словарь. – М.: ОЛМА Меда Групп, 2008. – С. 22.

[89] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 792.

[90] Андреев Д.Л. Там же. – С. 138.

[91] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 138.

[92] Андреев Д.Л. Там же. – С. 184.

[93] Андреев Д.Л. Там же. – С. 184.

[94] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 139.

[95] Андреев Д.Л. Там же. – С. 140.

[96] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. – 1994. – № 1. – С. 33-48; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 49.

[97] Макиавелли Никколо. Государь. – М.: Издательство: АСТ, 2009. – 479 с.

[98] См., подробнее: Кручинин С.В. Политико-философские концепции Т. Гоббса и Д. Андреева сквозь призму компаративистики (теоретико-методологический аспект) // Реформа и власть: проблемы теории и практики государственно-правовых преобразования в России. Выпуск 2. – Воронеж, 2008. – С. 34-42.

[99] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. – 1994. – № 1. – С. 33-48; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 15.

[100] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 16.

[101] Хантингтон С. Там же – С. 40.

[102] Хантингтон С. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 51.

[103] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 40.

[104] Андреев Д.Л. Там же. – С. 40.

[105] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 39.

[106] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 80.

[107] Хантингтон С. Там же. – С. 88.

[108] Андреев Д.Л. Указ. Соч. – С. 23-24.

[109] Хантингтон С. Указ. Соч. – С. 88.

[110] Шинтоизм (англ. из яп. Shinto) – устарелое написание. Синто. Синтоизм. Традиционная религия Японии.

[111] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 70-71.

[112] См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 572; Пирсон Л.Б. Демократия в мировой политике. – М., 1956. – С. 83-84.

[113] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 572.

[114] Андреев Д.Л. Указ. Соч. – С. 6.

[115] Гоббс Т. Сочинения. В 2 т. Т. 2. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского / Под общ. ред. В.В. Соколова. – М.: Мысль, 1989-1991. – С. 132-133.

[116] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 2. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 63-64.

[117] Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах Т. 2. – М.: Советская энциклопедия, 1992. – С. 43.

[118] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 2. Гл. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 63.

[119] Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Книга Иова. Гл. 40-41. – М.: Изд. Московской Патриархии, 1993. – С. 534-535.

[120] Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах Т. 2. – М.: Советская энциклопедия, 1992. – С. 43.

[121] Западно-европейская социология XIX века: Работа Г. Спенсера «Основания Социологии» / Под ред. В.И. Добренькова. – М.: Изд. Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996. – 900 с.

[122] Главный противник. Документы американской внешней политики и стратегии 1945-1950 гг. / Составитель проф. И.М. Ильинский. – М.: Изд. Московского гуманитарного университета, 2006. – С. 6-7.

[123] Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Книга Пророка Даниила. Дан. 8. – М.: Изд. Московской Патриархии, 1993. – С. 854-856.

[124] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2, кн. 4. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 184.

[125] Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах Т. 2. – М.: Советская энциклопедия, 1992. – С. 545-546.

[126] Исторический словарь. Ацтеков империя [Электронный ресурс] http://www.edic.ru/history/art/art_292.html.

[127] См. подробнее: Nahuatl Consonants // Mexico (EL Institute lingvistico de Verano en Mexico) [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.sil.org/Mexico/ nahuatl/22i-ConsonantsNah.htm.

[128] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2, кн. 4. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 187.

[129] См.: Кольцов А.В. «Роза Мира» в соотношении с другими учениями и системами идей [Электронный ресурс] 2007. Режим достурп: // http://rodon.org/koltsov/rmvssduisi.htm#gum; Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь / Серия: Золотой фонд мировой классики. – М.: Изд.: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, 2008. – 656 с.

[130] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2, кн. 4. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 185.

[131] Культурология. XX век. Энциклопедия. Метакультура [Электронный ресурс] // http://www.cyclopedia.ru/ 68/204/2134759.html.

[132] Андреев Д.Л. Роза Мира. Краткий словарь. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 592. или [Электронный ресурс] http://www. rodon.org/andreev/rm/s.htm.

[133] Гоббс Т. Сочинения. В 2 т. Т. 2. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского / Под общ. ред. В.В. Соколова. – М.: Мысль, 1989-1991. – С. 129-133.

[134] Гоббс Т. Там же. – С. 129-134.

[135] Андреев Д.Л. Роза Мира. Краткий словарь. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 184.

[136] Андреев Д.Л. Там же. – С. 184-185.

[137] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 7. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 291.

[138] Гоббс Т. Сочинения. В 2 т. Т. 2. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского / Под общ. ред. В.В. Соколова. – М.: Мысль, 1989-1991. – С. 333-334.

[139] Андреев Д.Л. . Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 505.

[140] Андреев Д.Л. Там же. – С. 500.

[141] Андреев Д.Л. Указ соч. Кн. 4. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995, – С. 186.

[142] Гоббс Т. Указ. соч. – С. 172, 443.

[143] Померанц Г.С. Феноменология смуты // Гражданин. – 2004. – № 2.

[144] Андреев Д.Л. . Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 7. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 293.

[145] Кольцов А.В. Духовная смерть с Запада [Электронный ресурс] 2001 // http://rodon.org/koltsov/dssz.htm.

[146] Ковалкин В.С. Россия в новых геополитических реалиях на пороге ХХ века. – М.: «ИМПЭ-Пааблиш», 1996. – 60 с.

[147] Андреев Д.Л. . Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 486.

[148] Смышляев В.А. Экологическая безопасность России в условиях глобализации неустойчивости: политологический концепт: Автореферат ... докт. полит. наук. – М., 2005. – С. 36.

[149] Орлова Е.В. Нерефлексивные формы познания в контексте творчества Даниила Андреева: Дис. ... канд. филос. наук, Архангельск, 2003 – 209 с.; Ахтырский Д.К. Философские идеи в творчестве Д.Л. Андреева: Дисс. ... канд. филос. наук. – М.: РГГУ, 2004. – 180 с.

[150] Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах Т. 1. – М.: Советская энциклопедия, 1992. – С. 366.

[151] Тимофеев А.И. Концепция народного духа у Г. Гегеля и И. Ильина // Россия: прошлое, настоящее будущее: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 16-19 декабря 1996 г. / Отв ред. М.С. Уваров. – СПб.: Издательство БГТУ, 1996 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://anthropology.ru/texts/timofeev/rusppf_19.html.

[152] Сэмюэльз Э., Шортер Б., Плот Ф. Словарь аналитической психологии К. Юнга / Пер. с анг. В. Зеленского. – СПб.: Изд. Группа «Азбука-классика», 2009. – С. 128.

[153] Сэмюэльз Э., Шортер Б., Плот Ф. Словарь аналитической психологии К. Юнга / Пер. с анг. В. Зеленского. СПб.: Изд. Группа «Азбука-классика», 2009. – С. 38-39.

[154] Андреев Д.Л. Черновики Д. Андреева / Правопреемник Андрей Окунев, 2008; Расшифровка и публикация: Фёдор Синельников, 2008; Компьютерная обработка и оформление: Владимир Камский, 2008. СС. 14-2 (номер файла скана листа 026). [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://swentari.ru/drafts http://swentari.ru/files/d.andreev_drafts.doc http://swentari.ru/files/drafts_150dpi.zip

[155] Корреляционная зависимость – взаимосвязь между признаками, состоящая в том, что средняя величина значений одного признака меняется в зависимости от изменения другого признака. Если оба признака, один из которых рассматривается как влияющий фактор, а другой – как фактор-результат, изменяются в одном направлении (оба возрастают или уменьшаются) то связь между ними прямая. Если же изменения происходят в противоположных направлениях (при увеличении влияющего фактора фактор-результат уменьшается, или все наоборот), то связь обратная / См. подробнее: Статистический словарь. – М., 1965. – С. 253.

[156] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 215.

[157] Андреев Д.Л. Письмо А.А. Андреевой 29 апреля – 3 мая 1956 года / Андреев Д.Л. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 3, книга II: Письма. Из книги «Новейший Плутарх». Стихотворения из черновых тетрадей. Новые метро-строфы. Воспоминания о Д.Л. Андрееве / Сост. и примеч. Б.Н. Романова при участии А.А. Андреевой. – М.: Редакция журнала «Урания», 1998. – С. 189.

[158] Там же. – С. 183.

[159] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 215.

[160] См. подробнее: Демографическая ситуация в Российской Федерации и административно-правовые аспекты мер по ее стабилизации: Монография / Под ред. проф. Р.Г. Гостева и проф. В.Г. Розенфельда. – Воронеж, 2006. – 254 с.

[161] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 293.

[162] Сэмюэльз Э., Шортер Б., Плот Ф. Словарь аналитической психологии К. Юнга / Пер. с анг. В. Зеленского. – СПб.: Изд. Группа «Азбука-классика», 2009. – С. 128.

[163] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. (Краткий словарь терминов). – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 593.

[164] Андреев Д.Л. Указ. соч. Кн. 7. – С. 280.

[165] Андреев Д.Л. Там же. – С. 295.

[166] Андреев Д.Л. Там же. – С. 295.

[167] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 8. (Краткий словарь терминов). – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 324.

[168] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 31.

[169] Чуб Д.Ф. Лидерство в структуре политической культуры: Автореферат дисс. ... уч. степ. канд. культурологии по специальности 24.00.01 – теория и история культуры. – СПб., 2007. – С. 10.

[170] Авцинова Г.И. Типология политического лидера // Государство и право. – 1993. – № 5 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://psyfactor.org/polit3.htm; Абульханова К.А., Авцинова Г.И., Бодалев А.А. Политическая психология: Учебное пособие / Под ред. Деркача А.А., Жукова В.И., Лаптева Л.Г. – М.: Деловая книга, 2003. – 858 с.; Авцинова Г.И. Александрова Т.А. Анисимов О.С. Политический менеджмент: Учебное пособие / Под ред. Жукова В.И., Карпова А.В., Лаптева Л.Г. и др. – М.: Изд. инст-та Психотерапии, 2004. – 944 с.

[171] Чуб Д.Ф. Лидерство в структуре политической культуры: Автореферат дисс. ... канд. культурол. наук по специальности 24.00.01 – теория и история культуры. – СПб., 2007. – С. 14.

[172] См., например: Егидес А.П. Как разбираться в людях, или Психологический рисунок личности. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2008. – С. 105.

[173] Усова И.В. Даниил Леонидович Андреев в моей жизни [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www. rodon.org/uiv/ dlavmj.htm#b6.

[174] Андреев Д.Л. Железная мистерия. Стихотворения и поэмы. Собр. соч. в 3-х т. Т. 3. – М.: Урания, 1996. – С. 108, 114, 129, 209.

[175] Андреев Д.Л. Там же. – С. 114.

[176] См.: Шаран П. Сравнительная политология. Ч. 1. – М., 1992. – С. 219.

[177] См.: Bentley A. The Process of Government. Cambridge, 1967.

[178] См.: Bentley A. The Process of Government. Cambridge, 1967. – P. 15, 38, 221-222; См.: Бурханов Р.А. Понятие «группа» в современной американской политологии. – Нижневартовск, 1990. – С. 2-5.

[179] Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня. Мировойобзор. Comparative Politics Today. A World View. – М.: Изд.:Аспект Пресс, 2002. – 546 с.

[180] Гоббс Т. Сочинения в двух томах. Т. 2. Гл. XXII. О подвластных группах людей, политических и частных. – М.: Мысль, 1991. – С. 173.

[181] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 373.

[182] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 371.

[183] Там же. – С. 371-372.

[184] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 372.

[185] Андреев Д.Л. Там же. – С. 372.

[186] Андреев Д.Л. Там же. – С. 372-373.

[187] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 373.

[188] Андреев Д.Л. Там же. – С. 373.

[189] Там же. – С. 372-373.

[190] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 373.

[191] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 509.

[192] Макиавелли Никколо. Государь. – М.: Издательство: АСТ, 2009. – 479 с.

[193] Соловьев В.С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе и с приложениями. – М.: Издательство: АСТ, 2007. – 347 с.

[194] См., например: Утопический роман XVI-XVII веков: Утопия / Т. Мор. Город Солнца / Т. Кампанелла. Новая Атлантида / С. де Бержерак. История Севарамбов / Д. Верас. Новая Атлантида Фрэнсис Бэкон / Библиотека всемирной литературы. Том 34. – М.: Худож. лит.,1971. – 494 с.; Антология мировой правовой мысли. Том 2, Европа. V-XVII вв. / Национальный общественно-научный фонд; Руководитель науч. проекта Г.Ю. Семгин; Отв. ред. Н.А. Крашенинникова. – М.: Мысль, 1999. – 830 с.; Утопический социализм: Хрестоматия // Общ. ред. А.И. Володина. – М.: Политиздат, 1982. – 512 с.

[195] Андерсон К.М. Мексиканский проект Роберта Оуэна // История социалистических учений. – М., 1987. – С. 47-68.

[196] Коннотация – (от лат. con – вместе и notatio – обозначение) – совокупность разнородных семантических элементов (экспрессив., оценоч., стилистич., ассоциатив. и др.), которые закреплены за лексическим значением слова в качестве добавочного сопутствующего смысла и несут информацию об отношении говорящего к предмету речи. См.: Шаховский В.И. К типологии коннотации // Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. – Воронеж, 1987. – С. 88-100; Говердовский В. И. Диалектика коннотации и денотации: (Взаимодействие эмоционального и рационального в лексике) // Вопросы языкознания. – 1985. № 2. – С. 71-79.

[197] Аинса Ф. Реконструкция утопии: Эссе/ Предисл. Ф.Майора: пер. с фр. Е. Гречаной, И. Стаф. – М.: Наследие: Editions Unesco. 1999. – С. 74-75.

[198] Аинса Ф. Указ соч. – С. 18.

[199] Аинса Ф. Реконструкция утопии: Эссе/ Предисл. Ф.Майора: пер. с фр. Е.Гречаной, И.Стаф.– М.: Наследие: Editions Unesco. 1999, с. 31

[200] См., например: Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. – СПб.: Изд. «Лань»,1999. – 480 с.; Данилов Ю.А. Роль синергетики в современной науке [Элекронный ресурс] Режим доступа: http://www.synergetic.ru/science/index.php?article=dan2; Митина О.В., Петренко В.Ф. Синергетическая модель политического сознания [Элекронный ресурс] Режим доступа: http://www.psychology.ru/Library/00076.shtml; Руднева Т.Н. Синергетический подход к анализу и управлению социальными системами: Реферат. Российская академия наук. – М., 2004. – 22 с.; Пойзнер Б.Н. Хаос, порядок, время в древних картинах мира / Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. Москва: Прогресс-Традиция, 2003.– 584 с.; Хиценко В.Е. Самоорганизация: элементы теории и социальные приложения / Серия: Синергетика в гуманитарных науках. – М.: КомКнига. 2005. – 224 с.

[201] См.: Шабров, О.Ф. Политическая система: Демократия и управление обществом // Государство и право. – 1994. – № 5. – С. 116-125; Шабров О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности и развития. – М.: ИНТЕЛЛЕКТ, 1997. – 200 с.

[202] Шабров О.Ф. Современные политические системы и политические режимы // Политология: Учебник. Изд. 2-е, доп. и перераб. / Под общ. ред. В.С. Комаровского. – М.: Изд-во РАГС, 2006. – С. 94-109.

[203] Руднева Т.Н. Синергетический подход к анализу и управлению социальными системами: Реферат. Российская академия наук. – М., 2004. – С. 16.

[204] Руднева Т.Н. Там же. – С. 18.

[205] Хобсбаум Э. Незавершенная революция: Россия, 1917-1967 / Пер. с англ. Н.Г. Агальцева. – М.: «Интер-Версо», 1991. – С. 82; Хобсбаум Э. Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век 1914-1991. Age of Extremes. The short Twentieth Century. 1914-1991. – М.: Изд.: Независимая Газета, 2004. – 632 с.

[206] Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. – СПб.: Изд. «Лань», 1999. – С. 457.

[207] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 70.

[208] Znaniecki F. Nauki o kulturze:narodziny i rozwoj. – Warszawa, 1971 s. 492-493.

[209] Милецкий В.П. Социальное государство: эволюция идей, сущность и перспективы становления в современной России // Политические процессы в России в сравнительном измерении. – СПб., 1997. – С. 82.

[210] Торлопов В.А. Социальное государство в России: идеалы, реалии, перспективы. – СПб., 1999. – С. 10.

[211] Ледях И.А. Социальное государство и права человека: из опыта зарубежных стран / Социальное государство и права человека. – М., 1989. – С. 22.

[212] Государственное право Германии / Пер. с нем: В 2 Т. Т . 1. – М., 1994. – С. 63-65.

[213] Новгородцев П.И. Сочинения. – М.: Изд-во «Пресса», 1995. – С. 322.

[214] Фомина В.Н. Государство всеобщего благоденствия // Энциклопедический социологический словарь. – М., 1995. – С. 142.

[215] Социальное государство. Краткий словарь-справочник. Академия труда и социальных отношений. – М., 2002. – С. 191.

[216] Конвенция Международной организации труда «Об основных целях и нормах социальной политики» принята в Женеве 22 июня 1962 года № 117 / В книге: Конвенции и рекомендации, принятые Международной конференцией труда. 1957-1990. Т. II. – Женева: Международное бюро труда, 1991. – С. 1321-1329.

[217] Роик В.Д. Социальная модель государства: опыт стран Европы и выбор современной России // Государственная власть и местное самоуправление. – 2006. – № 10. – С. 10.

[218] Витте Лотар. Европейская социальная модель и социальная сплоченность: какую роль играет ЕС? // Человек и труд. – 2006. – № 1. – С. 23-24.

[219] Актуальные проблемы усиления социальной направленности экономики России (вопросы теории и практики). – М., 1999. – 268 с.

[220] Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. – М., 2003. – 196 с.

[221] Лепихов М. Социальное государство и правовое регулирование соцзащиты населения // Право и жизнь. – 2001. – № 31.

[222] Милецкий. В.П. Социальное государство: эволюция идей, сущность и перспективы становления в современной России. – СПб., 1997. – 168 с.; Калашников С.В. Функциональная теория социального государства. – М., 2002. – 198 с.; Волгин Н.А., Гриценко Н.Н., Шарков Ф.И. Социальное государство. – М., 2003. – 186 с.

[223] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 9.

[224] Андреев Д.Л. Там же. – С. 9.

[225] Андреев Д.Л. Указ. соч. Кн. 11. – С. 505.

[226] Андреев Д.Л. Там же. – С. 509.

[227] Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г. с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции Российской Федерации от 30.12.2008 № 6-ФКЗ и от 30.12.2008 № 7-ФКЗ) // Российская газета. – 2009. – № 7 – от 21 января.

[228] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 511.

[229] Жэхэ – одна из провинций в Китае.

[230] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С.39-40.

[231] Андреев Д.Л. Там же. – С 40.

[232] Андреев Д.Л. Там же. – С. 675.

[233] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 680.

[234] Андреев Д.Л. Там же. – С. 594.

[235] Андреев Д.Л. Там же. – С. 595.

[236] Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 596.

[237] Андреев Д.Л. Там же. – С. 596.

[238] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 454.

[239] Андреев Д.Л. Там же. – С. 598.

[240] Андреев Д.Л. Там же – С. 687.

[241] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 462.

[242] Андреев Д.Л. Там же. – С. 462-463.

[243] Андреев Д.Л. Там же. – С. 511.

[244] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 714.

[245] Торлопов В.А. Социальное государство в России: идеалы, реалии, перспективы. – СПб., 1999. – С. 10.

[246] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – 608 с.

[247] Пуляев В.Т. Движение к гражданскому обществу: российский вариант // Социально-гуманитарные знания: Научно-образовательное издание. – 2000. – № 1. – С. 15.

[248] Новгородцев П.И. Об общественном идеале. – М.: Изд-во «Пресса», 1991. – С. 43.

[249] См.: Бобылев А.И. Общество, гражданское общество, личность, государство, право: их взаимодействие на современном этапе // Право и политика. – 2001. – № 3. – С. 70-79; Браун К., Кени С., Резниченко Л. «Третий сектор» и проблемы общественной самоорганизации в современной России // Общество и экономика. – 1998. – № 10-11. – С. 151-164; Ступишин В.П. Гражданское общество и демократическое государство // Общественные науки. – 1990. – № 1. – С. 87-95 и др.

[250] Дарендорф Р. Современный социальный конфликт: Очерк политики свободы / Пер. с нем. – М.: Российская политическая энциклопедия, 2002. – 288 с.

[251] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 509.

[252] Андреев Д.Л. Там же. – С. 683.

[253] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С 687.

[254] Андреев Д.Л. Там же. – С 687-688.

[255] Андреев Д.Л. Там же. – С. 688.

[256] Андреев Д.Л. Там же. – С. 688.

[257] Андреев Д.Л. Там же. – С. 688.

[258] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 696.

[259] Андреев Д.Л. Там же. – С. 696.

[260] Чекменева Т.Г. Россия в диалоге цивилизаций Восток-Запад в условиях глобализирующегося мира // Российская цивилизация: история и современность. / Сборник научных трудов. Вып. 29. – Воронеж, 2006. – С. 78-81.

[261] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 6-7.

[262] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 7-8.

[263] Андреев Д.Л. Железная мистерия. Собр. соч. в 3-х томах. Т. 3. / Д.Л. Андреев. – М.: «Урания», 1996. – С. 6-312.

[264] Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. – М.: Изд.: Международные отношения, 2006. – 288 с.

[265] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 9.

[266] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 486.

[267] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 509.

[268] Уткин А.И. Американская стратегия для XXI века. – М.: Логос, 2000. – С. 3, 5-6, 8.

[269] Уткин А.И. Американская стратегия для XXI века. – М.: Логос, 2000. – С. 88, 147, 155-156, 160, 149-151, 159, 154, 162-163, 161-162, 159-160.

[270] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 9.

[271] Путин В.В. Интервью журналистам печатных средств массовой информации из стран – членов «Группы восьми» 4 июня 2007 года. [Электронный ресурс] Сайт В.В. Путина 2008. ã Фонд поддержки патриотических программ. Режим доступаhttp://www.v-v-putin.ru/smi_g8_4-11-2007.shtml.

[272] Кручинин С.В. Политико-философские концепции Т. Гоббса и Д. Андреев сквозь призму компаративистики (теоретико-методологический аспект) // Реформа и власть: проблемы теории и практики государственно-правовых преобразования в России. Выпуск 2. – Воронеж, 2008. – С. 39.

[273] См., подробнее: Лозанский Э.Д. Россия между Америкой и Китаем. – М., 2007. – 283 с.

[274] Смышляев В.А. Глобализация как угроза безопасности мирового сообщества и России: экополитология вариантов развития // Устойчивое развитие и безопасность России: политические и социально-экономические аспекты. Сб-к. научн. трудов. – Воронеж: ВГТУ, 2004. – С. 41-51.

[275] См. подробнее: Чешков М.А. Глобальный мир // Pro et Contra. – 2002. – Т. 7. – № 4. – С. 210-224.

[276] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 22.

[277] См.: Lester B. Pearson, Democracy in World Politics (Princeton: Princeton University Press, 1955), pp. 83-84; Пирсон Л.Б. Демократия в мировой политике. – М., 1956. – С. 83-84.

[278] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2007. – С. 572.

[279] Андреев Д.Л. Роза Мира / Библиотека Всемирной литературы. – М.: Эксмо, 2008. – С. 6.

[280] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. в 3-х томах. Т. 2. – М.: Московский рабочий: Присцельс, 1995. – С. 514.

[281] Смышляев В.А. Глобализация сквозь призму теоретических моделей: политологический анализ проблематики. / В.А. Смышляев. / Российская цивилизация: история и современность. / Сборник научных трудов. Вып. 29. – Воронеж, 2006. – С. 71.

[282] См., например: Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. – М.: Изд. Международные отношения, 2006. – 288 с.; Бжезинский Зб. Ещё один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы. – М.: Изд. Международные отношения, 2007. – 240 с.; Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. – М.: Изд.: Международные отношения, 2009. – 280 с.

[283] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Кн. 11. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 486.

[284] Тоффлер Элвин. «Мы должны определить радикально новые пути» / Выступление на Международной конференции «Современное государство и глобальная безопасность», Ярославль, 14.09.2009 г. [Электронный ресурс] Режим доступа: // http://kreml.org/opinions/223691951?mode=print.

[285] Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. – М.: Изд.: Международные отношения, 2009. – 280 с.

[286] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 535.

[287] Андреев Д.Л. Роза Мира. Собр. соч. Т. 2. Кн. 1. – М.: Московский рабочий; Присцельс, 1995. – С. 9.