Август 2000 года. Святогорский монастырь. Могила Пушкина. Он сам, как духовный столп возвышается над всей округой.

Прошу:

– Пушкин, помоги издать книгу.

– Помогу, – ответил Пушкин со своей вышины.

Книга была издана через три месяца.

По приезде в Москву, я через Третьяковскую галерею получил деньги за старую запыленную картину, которая лет десять провисела в нашей коммунальной квартире на Гранатном. Я получил ее в наследство от старушки вместе со всяким барахлом. Картины какой-то самодельной художницы я выбросил, а эту повесил в длинном темном коридоре под потолком рядом с ванной. Когда соседи съехали, и мы с матушкой заняли их комнаты, я повесил этот пейзаж над диваном. Каждый раз, рассматривая картину в упор, лежа на диване, я поражался тонкости живописи. Это немного напоминало пейзажи Сислея. Если бы я не знал, что эта картина принадлежала старушке, я бы подумал, что это кто-то из импрессионистов. Но такого не могло быть. Но, однако, именно так и оказалось. Это был Карпати Иенно венгерский художник Парижской школы....

Могила Пушкина. Мимо проходила маленькая схимница в черных одеждах с вышитыми серебром крестами и черепами. «О, похоронный агент идет» – сказал кто-то из компании молодых людей, чем вызвал смех окружающих. А Пушкин возвышался над всем и видел каждого приходящего к нему. Его присутствие было поразительно реально. Так реальны святые, к которым стекается народ. Столпы святости.

Пушкин избавил меня от не полезного мне романа. С дамой, которая балдела от Пушкина как и я, мы сидели в сумерках на лавочке у обелиска. Разговоры становились все романтичнее, вздохи все сильнее и волнительнее. Казалось, наступает неизбежное объяснение. Мы уже сливались в экстазе в любви к Пушкину, когда раздался крик дамы. Ей на туфлю прыгнула лягушка. Я опомнился и «смыслся».

Конечно, мы вместе в ночи покидали монастырь. Вход был закрыт, и мы достаточно долго искали братский корпус, чтобы нас выпустили через служебные ворота. Экстаз прошел, наши отношения стали более сдержанными, а потом прекратились. Очевидно, не полезно. Хотя дама была достойна стихов Александра Сергеевича, которого часто видела во сне и беседовала с ним.

март 2011

23 октября 1999 года в г. Подольске, в имении графа Закревского Ивановское состоялась премьера литературно-музыкального салона в честь Александра Сергеевича Пушкина. Эта постановка была создана силами артистов Большого театра, хором детской музыкальной школы им. Скрябина, профессиональными чтецами исполнителями. Автор сценария и постановщик – режиссер Большого театра Вера Карпачева.

Тема – Духовный путь Пушкина. Последний период жизни.

«Дуэль. Погребение».

Имение Закревских находится на краю Подольска. Большой дом с двумя флигелями, ворота, в центре газон в форме большого круга, так чтобы кареты по кольцу могли подвозить гостей к самому дому. Арки парадного входа, высокие окна, решетки балкона. За домом простирается осенний равнинный пейзаж. Время на территории усадьбы текло по-другому. Войдя в ворота усадьбы, зрители погружались в атмосферу Пушкинской эпохи. А в доме, они чувствовали себя гостями, приглашенными на бал к генерал-губернатору Москвы графу Закревскому. В большой зале находились дамы в бальных платьях, мужчины во фраках, кавалергарды в мундирах. Кругом блеск хрусталя, зеркал, позолота портретов, канделябров. Высокие хоры. Было много детей. Не было ни сцены, ни занавеса. В зале царило некоторое возбуждение. Зрители и исполнители смешались, и составляли одно общество. Войдя в залу, зрители чувствовали себя соучастниками, героями того общества, в котором жил Пушкин. Произошло вхождение в жизнь времен Пушкина.

В «светском» обществе велись разговоры о дуэли Пушкина, о Государе, о Наталье Гончаровой как о событиях и людях настоящего времени. Но вот прозвучали гулкие удары колокола, общество затихло, и все внимание было обращено к человеку во фраке, он вслух читал письмо, в зале зазвучали слова Пушкина.

В слове произошло явление самого Пушкина.

Мы находились в одной из Петербургской гостиных. В креслах расположились две дамы в обществе мужчин в черных фраках. Кто-то из мужчин стоял, облокотившись на рояль, кто-то сидел за столом, перед свечой просматривая исписанные листы бумаги, кто-то с трубкой ходил по гостиной. Однако по ходу действия оказалось, что никто из исполнителей не имел одной постоянной роли. Действие из гостиной переходило во дворец, из дворца в Михайловское, из Михайловского на квартиру на Мойке. Вся композиция строилась на воспроизведении писем Пушкина, писем друзей и врагов, воспоминаниях, исторических документах. Артисты прочитывали только самые важные фрагменты, и в результате между персонажами возникал очень интенсивный и динамичный диалог. Перед нами возникает целая галерея образов – Николай I, Бенкендорф, Наталья Гончарова, Вяземский, Жуковский, Дантес, Геккерн, Осипова, княгиня Долгорукая.

Режиссер постановщик и автор композиции не только воссоздала всю ситуацию сложившуюся вокруг поэта, и приведшую его к гибели на дуэли, но сумела так «прочитать» эти документы, что перед нами раскрывается такая сфера в жизни поэта как отношения между человеком и Богом, отношения между поэтом и Богом, и может быть – пророком и Богом. Режиссер прослеживает именно эту линию. В тоже время в постановке нет навязчивой религиозности и односторонности. Перед нами жизнь Пушкина во всей ее полнокровности. При всех искушениях и соблазнах, не оставляющих человека в течение всей жизни, в духовном наследии поэта мы видим ясное и осознанное понимание и принятие Пушкиным истины Христианства и его ценностей.

В одном из писем Пушкин пишет о том, что в последние два года он ничего не читает кроме Евангелия и Вальтер Скотта. Читает Вальтер Скотта, потому что изучает английский язык.

После дуэли, уже на смертном одре Пушкин исповедуется и причащается святых тайн, и посылает к Дантесу княгиню Долгорукую сказать, что он прощает Дантеса и сам просит у него прощения. На что Дантес со смехом отвечает, что он тоже прощает Пушкина. Сам Пушкин запрещает мстить за себя. Хотя по ходу действия мы узнаем, что Адам Мицкевич в Париже прислал Дантесу вызов на дуэль. Однако Дантес отказался принять этот вызов. (Во второй части этой композиции будут прослеживаться очень «своеобразные» судьбы людей связанных с гибелью Пушкина. Дочь Дантеса* поняв какого поэта убил ее отец сходит с ума). В спорах о мировоззрении Пушкина Жуковский пытается доказать Бенкендорфу, что нельзя двадцатилетнего Пушкина противопоставлять Пушкину тридцатипятилетнему. Сильное впечатление производят «Милости Императора». Николай I дает распоряжение выплатить семье Пушкина десять тысяч рублей, назначить пенсион детям до совершеннолетия, девочкам до замужества. Оплатить долги Пушкина (больше ста тысяч рублей), выкупить у кредиторов Михайловское и издать за казенный счет все сочинения Пушкина. Композиция достигает силы обжигающей достоверности. Так жена Дантеса Екатерина, сестра Натальи Гончаровой, после свершившейся дуэли восклицает: «Жорж вне опасности! Жорж вне опасности!» Для нее важнее семейное благополучие. То, что ее мужем смертельно ранен гений России это на втором плане, это за пределами семейного гнезда. (Из воспоминаний княгини Долгорукой). Перед самой дуэлью Пушкин получает от Осиповой, соседки по Михайловскому, банку варенья из крыжовника и ласковое письмо. Это привет и поддержка от друга, в то время когда в душе поэта была буря, и решался вопрос о его чести, о чести жены, вопрос о жизни или смерти. И если во всем Петербурге после смерти Пушкина был траур, то уже в окрестностях Петербурга деревенские мужички и не знают, кто он такой. Когда тело Пушкина везут в Михайловское, они спрашивают ямщика кого он везет, и получают ответ: «Какого-то Пушкина хоронят. Везут как собаку, на санях с сеном».

* о судьбе дочери Дантеса см. ниже заметку Натальи Львовны Нутрихиной – прим. ред.

Драматическое действие переплетается с церковными песнопениями в исполнении детского хора. И это очень удачное решение, поскольку детский хор не подавляет своей мощью.

Иначе действие превратилось бы в оперу. Детский хор звучит как голос души поэта «Будьте как дети». Чистота, просветленность звучания сродни ясности и просветленности поэзии Пушкина. Литургические песнопения сообщают определенный ритм действию и создают коэффициент вечности. Раскрывается та Истина, та Вечность, которую человек ищет всю жизнь. Это присутствие Истины ощущается в течение всего действия. Дети пребывают в благодати, благодаря их хору создавался молитвенный столп, уходящий в небеса. И эта благодать реально присутствовала, освящала, оживотворяла все окружающее. Как будто открывались небеса, и сам Пушкин оттуда с интересом смотрел на происходящее.

(Потом дети говорили руководителю хора, что во время пения у них мурашки на спине проступали.)

Вместе с церковными песнопениями в композиции удивительно гармонично сосуществует музыка Родиона Щедрина из оперы «Мертвые души». В исполнении тенора и женского дуэта звучала песнь «То не белы снеги». За высокими окнами дома простирался равнинный пейзаж, казалось, что песнь поется об этих полях, об этом месте, где находится усадьба, о России. Создавалось какое то необыкновенное единство во всем, и в композиции и в окружении. Само художественное оформление решено очень точно и лаконично. Так, достаточно белой посмертной маски поэта, белой вуали и перед нами действие происходящее вокруг смертного одра поэта. Свеча, гусиные перья, листы бумаги – его кабинет.

При всей драматургии, при всех мизансценах во время действия, среди исполнителей нет актера, который все время исполнял бы роль Пушкина (это касается и Натальи Гончаровой). Это сразу освобождало актера от необходимости имитировать, изображать из себя Пушкина по системе Станиславского. Мы обращены не на игру одного актера, и не зависим от его настроения, мастерства. Мы обращены на самого Пушкина. Постоянного актера не было, а присутствие Пушкина было. Для нас со всей силой звучит голос Пушкина из вечности. До нас доходят голоса людей Пушкинского времени. Они оживают. Читая подлинные тексты, оживляя подлинные голоса, актеры не изображают этих людей, а являют их. (Так священник совершающий Литургию, во время Таинства не изображает из себя Христа, а являет Его.)

Происходит прорыв в вечность, происходит преодоление времени, пространства. Постановка приобретает качество тайнодействия.

Особенно хочется отметить исполнителей. Вся композиция сделана силами энтузиастов, и актеры вкладывали всю душу в это дело. Энтузиазм вместе с высоким профессионализмом сообщили невероятную силу воздействия. В кульминационный момент смерти Пушкина, многие зрители с трудом сдерживали слезы.

Силами режиссера, исполнителями, хором, певцами создано уникальное произведение. Тайнодействие, на котором происходит встреча с Пушкиным. Поэтому так и хочется назвать это действие – «Литургия по Пушкину».

Сергей Федоров

19 декабря 1999 г.

Николин день. Крюково

Судьба не покарала барона Жоржа-Шарля Дантеса-Геккерна, убийцу Пушкина. С позором изгнанный из России, он сумел у себя на родине, во Франции, сделать блестящую политическую карьеру, достичь славы и богатства. Он умер в возрасте 83 лет в родном доме в Сульце, окруженный любящими детьми, внуками и правнуками.

Судьба занесла было над ним карающий меч, но промахнулась – и удар пришелся на его дочь -Леонию-Шарлотту.

Третья дочь Дантеса и его жены Катрин, свояченицы Пушкина Екатерины Николаевны Гончаровой, вполне могла бы прожить также благополучно, как ее старшие сестры. Венгерский живописец Леопольд Горовиц написал в 1862 году трех дочерей Дантеса во всем блеске их красоты и здоровья. В лице младшей, Леонии-Шарлотты, еще нет признаков безумия, она, как и сестры любит бывать в свете и при дворе императрицы Евгении, всегда с особой приветливостью встречающей дочерей сенатора Дантеса.

Примерно в то же время была сделана и фотография Леонии-Шарлотты. Во Всероссийском музее А.С. Пушкина хранится альбом фотографий, принадлежавший Александре Николаевне Фризенгоф, сестре Натальи и Екатерины Гончаровых. На первой его странице – портрет Леонии-Шарлотты, единственный снимок членов семьи Дантесов-Геккернов, попавшей в альбом Фризенгофов. Видно уже тогда девушка отличалась от своих сестёр и брата.

Её брат Луи-Жозеф – тот самый ребенок, появление на свет которого в 1842 году стоило жизни его матери. В год столетия со дня рождения Пушкина в интервью корреспонденту газеты «Новое время» он сказал:

– Знаете ли, что у меня была сестра, она давно покойница, умерла душевнобольной. Эта девушка была до мозга костей русской. Здесь, в Париже, живя во французской семье, во французской обстановке, почти не зная русских, она изучила русский язык, говорила и писала по-русски лучше многих русских. Она обожала Россию и больше всего на свете Пушкина! Эта девушка обладала еще одной особенностью русской женщины – она любила науку, любила учиться. Она проходила, конечно, дома – весь курс Политехнического института и, по словам своих профессоров, была первой.

Известно, что у Леонии-Шарлотты комната была обращена в молельню. Перед аналоем висел большой портрет Пушкина, на стенах были другие его портреты. С отцом она не говорила после одной семейной сцены, когда назвала его убийцей Пушкина.

Иногда трудно найти грань между мудростью и безумием – и никто сейчас не может ответить на вопрос была ли в действительности больна Леония-Шарлотта.

Едва ли ей не было известно знаменитое стихотворение Лермонтова «Смерть поэта», где об ее отце говорилось:

На что он руку поднимал!.. Леония-Шарлотта, не слыхавшая в детстве ни одного слова по-русски даже от матери, сумела настолько постичь «земли чужой язык и нравы», что на нее обрушилось громадное, непереносимое чувство вины за содеянное ее отцом. Раскаяние, которое не было знакомо Жоржу Дантесу, досталось его дочери, родившейся через три года после рокового выстрела.

«Пустое сердце бьется ровно, в руке не дрогнул пистолет», – сказал Лермонтов. Так же ровно оно билось и тогда, когда Дантес отправил Леонию-Шарлотту в сумасшедший дом, зная в каких чудовищных условиях содержатся там больные. Дантесу не нужен был дома этот «грозный судия», и он скорее готов был признать свою дочь безумной, чем себя – убийцей.

Среди современников Пушкина было, к нашему удивлению, немало людей, не очень-то и осуждавших Дантеса. По бесстрастной жизненной правде он в этой истории тоже жертва и не намного хуже Пушкина, который был известным охотником до чужих жен, не сильно заботившимся о поруганной чести обманутых мужей, которых награждал не только рогами, но и незаслуженно оскорбительными эпиграммами. Но есть и другая правда – эмоциональная, традиционная, народная. И по этой правде Дантес – проклят всеми, начиная с собственной дочери.

Больше двадцати лет провела несчастная Леония-Шарлотта в бесчеловечном заключении, там же и умерла в возрасте сорока восьми лет. Ее страдания не искупили вину Жоржа Дантеса, потому что искупить ее нельзя ничем.

Наталья Нутрихина