Я работал сторожем в храме Воскресения Словущего, где находится чудотворная икона Божией Матери «Взыскание погибших». По долгу службы я должен был заходить в алтарь, проверяя, как закрыты ставни окон, отключены ли плитки.Работая церковным сторожем, я стал подвизаться в качестве литератора. Вскоре мне понадобилась пишущая машинка. Однако денег на неё не было. Кто-то советовал купить ее в комиссионном. Кто-то в мастерской по ремонту пишущих машин. Где комиссионные магазины, я не знал. А покупать в мастерской по ремонту мне не хотелось. Я обзванивал друзей с просьбой помочь советом. Кто-то говорил : «Где же вы были раньше ? Мы отдали две пишущих машинки» или: "Только что выбросили старую ". Я отвечал : «Если будете выбрасывать, выбрасывайте в мою сторону» Однажды на дежурстве, 18 июня 1998 г., ночью, войдя в алтарь, став слева от престола, я помолился : " Господи, пошли мне пишущую машинку! " ( Была ещё и вторая просьба, о которой я умолчу ). На душе было спокойно, когда я выходил из алтаря. Но я и предположить не мог, какой дар будет послан от Бога. Вечером после дежурства я позвонил человеку, с которым мы почти десять лет не виделись. Миша очень обрадовался моему звонку. Десять лет назад мы устраивали с друзьями богословские чаепития – так мы искали Бога. Потом вследствие заумной философии наши пути разошлись.Я сказал Михаилу, что занимаюсь литературой и ищу пишущую машинку. На что он ответил, что подарит мне свою «Люкс», поскольку сам он давно печатает только на компьютерах. Я вспомнил о просьбе своего другого товарища-программиста. Он хотел продать свой компьютер со всем обеспечением. Александра не устраивала его скорость. Свой компьютер он оценил в два раза дешевле, в 500 долларов, и попросил меня найти покупателя. Я спросил Михаила нужен ли ему компьютер за 500 долларов? Михаил ответил: «Нет» и спросил: «А почему ты сам не хочешь купить его?» Я ответил, что у меня и в помине таких денег нет. Михаил: "А если я дам тебе 500 долларов, ты их возьмешь ? У меня захватило дыхание. «Миша, я не буду ломаться – возьму !» Михаил: «Но только ты серьезно подумай, нужен ли тебе компьютер?» "Нужен. Нужен." Мы договорились о встрече. Вскоре компьютер с принтером, с акустической системой красовался у меня на столе . Миша просил только не называть его имени и особенно не говорить жене.В следующее дежурство в храме, ночью, в алтаре я возблагодарил Бога за такой удивительный дар. Теперь печатаю на компьютере.

Как-то на проповеди второй священник Николо-Кузнецкого храма рассказывал о себе. Во время учёбы в семинарии каникулы он проводил на Украине у родственников. Однажды он обратил внимание на то, что хозяйка дома очень удручена и расстроена. После расспросов она поведала ему свою печаль. Накануне к ней пришла соседка, похоронившая своего мужа, и сказала: "Мы с моим дедом договаривались, что кто первый из нас двоих умрет, тот обязательно явится после смерти и скажет, как там на том свете. Если я умру первой, то я явлюсь ему и скажу, как там. А если он первым умрет, то он мне явится. Вот мой дед и умер первым. Я ждала, как мы договаривались. А сегодня ночью он явился мне и сказал, что там ничего нет. Получив такое известие, женщины очень расстроились. С большим трудом семинаристу удалось убедить их, что являлся не дед, а тот, кого в народе называют хвостатым и рогатым.

После чтения Канона Андрея Критского, на выходе из храма мать строго предупреждает дочь, попытавшуюся снять платок с головы: «Не снимай платок, дурья голова. Вся благодать исчезнет!»

В 90-е годы в среде апокалиптически настроенных православных возникло напряженное ожидание пришествия антихриста. Большой популярностью пользовалась книга «Пришествие антихриста в Москву». Монахиня Гермогена, узнав, что у её знакомых родился четвертый ребенок, воскликнула: «Какие молодцы Саша с Мариной, родили четвертого. И как это они не боятся пришествия антихриста!»

Иногда фирмы недвижимости присылали своих представителей поставить свечу перед образом Спиридона Тримифунтского, поскольку он помогает в квартирных делах и недвижимости.

Сестры Марина с Таней не могут мирно решить вопрос обмена квартиры, где прошло их детство. Марина приезжает молиться Спиридону Тримифунтскому, чтобы обмен состоялся. Татьяна приезжает молиться Спиридону Тримифунтскому, чтобы обмен не состоялся. Обмен дважды срывался. Тогда Марина приехала молиться свт. Спиридону с детьми, матерью и мужем. Навалились всем миром. Соборная молитва превозмогла молитву Татьяны. Обмен состоялся.

Наступил пост. Жена перестала давать трёхлетнему сыну молоко. Муж уговаривал жену давать ребенку молоко, поскольку до семи лет поста нет. Жена отвечала мужу, что преподобный Сергий в младенчестве соблюдал пост и по средам и пятницам не вкушал молока, отвращаясь от сосцов матери. Муж был в отчаянии. Тяжело переживали ситуацию и обе бабушки. Но жена настаивала на своем, желая видеть в сыне последователя преподобного Сергия, и молока ребенку не давала. Будучи крестным ребенка, я поделился этой проблемой с женщинами, работающими в патриаршей резиденции, где я сам в это время подвизался. Одна из послушниц ответила: «Тут разные ситуации. Мать преподобного Сергия давала ему молоко, но он сам отвращался от молока. А здесь мать не дает молока сыну, и он не пьет не потому что не хочет, а потому что ему его не дают. А это уже не подвиг. А надо поставить перед ребенком чашку с молоком, и если он потянется к нему, значит он не преподобный Сергий, и молоко надо давать. А если откажется, то тут уже ничего не поделаешь, значит он действительно последователь преподобного Сергия»

Я сообщил ответ своему другу, отцу ребенка. Он ответил: «Весь ужас в том, что Филипп не хочет молока, Марина отучила его»

Так мать и не давала молоко ребенку. Но тайно от неё бабушки кормили творогом ребенка. Так пост и прошел в подвигах и тайноядении. И все были довольны.

Привратник Псково-Печерского не пускал в монастырь женщин-экскурсантов в брюках. Тогда женщины вернулись в автобус и поверх брюк надели ночные рубашки. И так, в ночных рубашках прошли в ворота монастыря. Главное, не в брюках. Приличия и благочестие были соблюдены.

Паломники, работающие на послушании на хоз. дворе, недоумевали: «Для чего в монастыре держат стаю индеек?» Когда спросили монаха-бригадира, он ответил: «А их в рыбу благословляют».

В храм пришел человек огромного роста с огромными глазами. Обратившись к настоятелю, он сказал, что работает богом и хочет устроиться на работу в церковь. Настоятель ответил: «Это не к нам. Тогда это вам надо на небеса». Человек ушел умиротворенным.

Пожилая женщина тяжело переживает, что ее сорокалетний сын не хочет креститься. Задает вопрос сторожу: "А если облить его неожиданно из ведра водой и сказать: «Крещается раб Божий Владимир», – это будет крещение?" "Нет, такое «крещение» будет недействительным", – ответил сторож.

Пенсионерка задала вопрос: «Неужели вы верите, что мужчины могут рожать?» "?!" "Ну как же, в Библии написано: "Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова...""

Бабушка спрашивает священника: «Можно ли крестить заочно?» – «Слава Богу, заочно еще не крестим», – ответил священник.

Церковному нищему не продали свечу, поскольку он зашел в храм пьяным. Тогда нищий свернул трубочкой бумажные деньги, поджег их, и этот факел поставил на подсвечник вместо свечи. Широкая натура. Однако окружающие этого не оценили и выгнали нищего обратно на паперть, просить подаяние.

На чердаке церковного дома проживал старый бомж. Люди видели, что он больной, и его подкармливали. Он прожил на чердаке года два, несмотря на все усилия старосты согнать его оттуда. Виктор считал себя председателем какой-то неведомой партии, готовился к захвату Кремля, говорил, что или ему, или Ельцину, но одному из них не жить. И когда Ельцина убьют, Виктор въедет в Кремль и займет его место. И тогда начнется возрождение России. Виктору резонно замечали: «А если убьют тебя, тогда Ельцин въедет на твой чердак».

Некий мальчик на исповеди у о. Всеволода Шпиллера сказал, что в школе к нему постоянно пристает другой мальчик, лезет драться. Как быть? Ведь надо смиряться. О. Всеволод ответил, – Когда он начнет приставать к тебе, ты тихо, но твердо скажи ему : «Отойди». Если он будет продолжать, то ты еще раз скажи : «Отойди». А если он не перестанет, тогда ты размахнись, и с большой любовью дай ему оплеуху.

В храме Ильи Обыденного священник, проводя общую исповедь предупредил, что каяться надо только в тех грехах, которые совершались, исповедь не должна быть формальной. Привел пример, как священник на общей исповеди называл грехи, и какой грех ни назовет, бабушки отвечали: «Грешны, батюшка, грешны». Тогда священник спросил их: «А не писали ли вы соблазнительные романы?» И эти полуграмотные старушки ответили: "Грешны, батюшка, грешны ".

Молодые подвижники спросили духовника Оптины пустыни о. Илию, сколько поклонов в день делать в наступающем Великом посту. «Не больше тысячи», – ответил о. Илий, и добавил: «Делайте двенадцать поклонов».

Будучи на Пасху в монастыре Иоанна Богослова, я хотел причаститься три дня подряд, как разрешали древние каноны. Монах, проводящий исповедь, смутился, послал за благословением к настоятелю монастыря архимандриту Авелю, служившему праздничную литургию. О. Авель посоветовал воздержаться. Однако после евхаристического канона он призвал меня к себе и сказал: «Вы хотели причащаться. Если человек хочет соединиться с Богом, то я не могу встать между Богом и человеком. Причащайтесь».

Рассказывали, что на Афоне дьякон Пантелеимонова монастыря делал акварели, виды Афона и их развешивал в алтаре. О. Авель, будучи настоятелем монастыря стал потихоньку отдавать их паломникам, чтобы алтарь не был завешен акварелями. Дьякон возмутился: «Почему вы раздаете мои акварели?!» " Я их дарю как святыни Афона", -- ответил о.Авель. –"Ну, если как святыни, тогда можно" – примирительно ответил дьякон.

Привратник Пафнутия-Боровского монастыря делал выписки из святых отцов, где они одобрительно отзывались о чае – Никодим Святогорец, Игнатий Брянчанинов. Игнатий Брянчанинов писал: «Чувствуется приближение старости, не выпив чаю, не помолишься». Я поделился с привратником рассказом о протоиерее Владимире Богданове. Он подарил духовной дочери чай и сказал: "Когда на тебя нападет уныние, ты возьми эту пачку чая, брось чаинки в кружку и скажи: «Чаю воскресения мертвых», – завари и пей, и уныние пройдет". Мы пили чай с привратником и услаждались цитатами из святых отцов.

Молодой человек, побывав у о. Адриана, пришел к о. Иоанну Крестьянкину. Увидев его, о. Иоанн сказал: «В два кабинета не ходят».

К о. Иоанну приехал дьякон с просьбой благословить его постричься в монахи. О. Иоанн не благословил, сказав, что постричься можно и в парикмахерской. Дьякон стал священником.

О. Иоанн считал, что и монашество, и семейная жизнь это два одинаковых пути подвига: «К монаху придут тоска и уныние, а в семейной жизни такие подвиги, что за голову схватишься».

8 марта. В монастыре к о. Иоанну подошла группа женщин. «О, международники пришли. Вот так посмотришь на женщин – и зачем их только сотворил Господь? А какая премудрость Божия. Немощному сосуду, женщине, Господь дал такую силу и выносливость, какой мужчина и одной десятой не может понести».

Заштатный священник о. Николай Ш-ин рассказывал о себе. "Я месяц прожил в Псково-Печерском монастыре. Скрыв свой сан, я работал деревообрабатывающих мастерских. Но как-то на елеопомазании, когда я с другими рабочими подходил к наместнику Гавриилу, он вдруг взял мою руку и поцеловал, как священник целует руку священника. Думаю: «Все, меня разоблачили». Но никто ничего не сказал. А на следующий день на трапезной, перед молитвой, слышу голос о. Иоанна: «Николай Ш-ин, подойдите к первому столу»,– я думаю – Это не меня. – Слышу опять: «Николай Ш-ин, подойдите к первому столу.» Я уже понимаю, что это меня зовут, но не выхожу, прячусь среди рабочих. Тогда о.Иоанн громко сказал: «Протоиерей Николай Ш-ин, подойдите к первому столу!» Я вышел, подошел к о. Иоанну, а он грозно мне сказал: «Ты престол поменял на станок, а молитвы на доски. Отныне ты не живешь в нашем монастыре». А потом добавил: «Поезжай в Москву, там тебе дадут приход».

Духовное чадо о. Иоанна, профессор, доктор математических наук Никита Вячеславович Зволинский (+1995) по благословению о. Иоанна тайно принял монашество. Никита Вячеславович был хорошим пианистом. После пострижения он спросил о. Иоанна: надо ли оставлять музыку? О. Иоанн ответил, что рвать ничего не надо. Всё должно произойти естественно и органично.

Никита Вячеславович говорил, что принимать монашество можно только тогда, когда ты не можешь без этого жить.

По поводу того, что Запад хочет нас поглотить, отвечал: «Если нечего поглощать, то поглотит. А если есть, что поглощать, то не поглотит. Должны быть православные подвижники».

Среди знакомых Никиты Вячеславовича были люди, борющиеся с мировым заговором масонов, постоянно видящие во всём их происки. О них Никита Вячеславович говорил: «Масоны внутри них самих. Поэтому они и видят всюду масонов. Если масоном удастся внушить всем, что все потрясения, революцию совершили они, это будет их большая победа. Борьба с масонами отвлекает от борьбы с собой».

"Если при социализме у всех одна цель – построение коммунизма, и при этой одной цели человек это «винтик или гаечка», то в Церкви у всех одинаковая цель – достижение святости".

В день памяти мучеников Маккавеев благочестивые прихожане приносили на канон пачки мака, утверждая, что Маккавеев надо поминать маком. На трапезе обязательно должны быть булочки с маком. Зато шоколадные конфеты «Чародейка», принесенные на канон, попали под строгий запрет трапезницы храма. Она никому их не дала, полагая, что в них заложено колдовство, ведь не случайно называются: «Чародейка»! В ответ работники храма говорили, что нельзя есть конфеты «Мишка на севере», там мясо медведя. Но трапезница стояла на своем и конфет так никому и не дала.

Рассказывали, когда преподаватель Богословского института спросила на экзамене некоего слушателя (в сане иеромонаха), что он может сказать о Стоглавом соборе, он ответил, что стоглавый собор был построен в ХVII веке в деревне Кижи. После такого ответа преподаватель сразу поставила зачет и сказала, что батюшка может идти.

Некая очень благочестивая жена прочитала в «духовной» книге о том, что человек, ограбивший другого человека, принимает на себя его грехи.

Жене захотелось быть ограбленной и таким образом избавиться от многих грехов. Ее желание было таким сильным, что оно было исполнено. Квартирант сбежал с квартиры, не заплатив за три месяца. Затем пришел огромный счет за международные телефонные переговоры квартиранта. У мужа угнали новую, только-только купленную машину. Затем ограбили дачу.

Муж не знал о горячем желании жены таким путем избавиться от грехов и недоумевал: За что такие искушения?

Однако вскоре пришло утешение. Квартиру сдали под офис. Муж стал работать в Центральном банке. Была куплена новая машина (японская). Бог даровал им третьего, а потом и четвертого ребенка. Супруги счастливы. А жена усердно молится Богу.*

Муж тяготился дачей и, часто шутя, желал, чтобы она сгорела. Дача сгорела 30 августа 1999 года.

(Теща на обогревателе сушила детский матрац.)

Жена укоряла мужа за то, что по его слову сгорела дача, однако продолжает очень любить своего мужа и детей.

Некая послушница в Патриаршей резиденции ухаживающая за коровами подала весь список имен патриарших коров на литургию о здравии. Батюшка, совершающий проскомидию, обратил внимание на странные имена: Фиалка, Ромашка и т.д. Выйдя из алтаря, он спросил: Кто подал эту записку и чьи это имена? Послушница ответила, что это ее записка, и она просит помолиться о болящих коровах. Батюшка ответил, что хорошо молиться о всякой твари Божией, и в Писании сказано «Блажен милуяй и скотов», однако подавать имена коров на литургию все – таки не надо.

После литургии, на трапезной для послушниц и работников резиденции возник сильный богословский спор. Можно ли молиться о животных или нет, и прав ли был батюшка. Кто-то рассказывал как записка, поданная о здравии, помогала найти пропавших животных или их исцелению. Приводились слова псалма: «Всякое дыхание да хвалит Господа» и поэтому утверждалось, что молиться можно о всех. Другие говорили, что батюшка прав и молиться о коровах на литургии нельзя, ведь не за коров же умер Господь, а за людей. Но сторонники поминовения животных настаивали на своем говоря, что мы молимся о всем мире. Дискуссия продолжалась. Но вот один из паломников задал вопрос: «А ведь коровы-то не крещеные, как же их можно поминать на проскомидии?» Возникла пауза. Потом раздался смех, и богословский спор на этом закончился.

Некий человек из старой иконы сделал крышку для отхожего места. В дом этого человека проник иконный вор. Увидев такое поругание иконы, вор пришел в ярость, и разорил весь дом. Перед тем как уйти, вор поставил икону на стол, чтобы хозяин дома знал, за что его постигла такая кара.

Эта история была рассказана самим иконным вором, который потом был схвачен, и два года провел на «химии».

Во время Великого Поста болящий на голову алтарник, глядя на черные облачения священников, черные покрывала на иконах и аналоях, черные платочки и халаты служительниц, заявил:"Если во время Великого Поста грешить, то только с негритянкой. Она тоже вся черная, у нее только подошвы ног розовые"

На исповеди ветхая старушка с двумя палочками, просит священника, отпустившего ей грехи: «Батюшка, благословите меня умереть»

Мы служили литургию в старой деревянной церквушке на кладбище. Церквушка была такая ветхая, что мы боялись, как бы куски штукатурки с потолка алтаря не попали в чашу, стоящую на престоле. Пожилой батюшка был из числа гонимых властью. Какое-то время он даже был за штатом. Во время Перестройки батюшку прислали на эти развалины. В батюшке была удивительная доброта и детскость. Он был художник. И все синодики были полны именами русских художников, поэтов, писателей. Эти списки постоянно росли.

Я помогал батюшке в качестве алтарника. Однажды, после пения Символа веры, когда священник держит двумя руками плат над чашей, батюшка тихо сказал мне : «Когда я вот так держу руки, в это время как будто невидимый огонь из чаши приятно обжигает их. Если я служил один, я даже проверял. Отвожу руки с платом от чаши – огня нет. Опять держу над чашей, приятный огонь обжигает их».

Вскоре наступил праздник Благовещенья. Во время литургии в алтаре между мною и вторым алтарником возникла сильная ссора. Батюшка даже покинул свое место перед престолом, чтобы нас умирить. Мы примирились. Праздник прошел хорошо. Все причащались, было радостно.

После службы, батюшка закрывал покрывалом чашу, и глядя на меня своими детскими глазами сказал: «А сегодня огня не было».

На новом месте служения батюшка построил два храма. Один каменный, другой – точную копию деревянной церквушки. Церковное начальство его очень хвалило, хотя и очень удивлялось таким свершениям батюшки.

(Это событие происходило в 1988 году. В кладбищенской церквушке на берегу канала им. Москвы.)

Сергей Федоров

Январь 2000 г. Москва

Церковным сторожем я начал работать в 1995 году в храме «Воскресение Словущее». До этого я часто пел в «левом» хоре храма, поэтому на такую ответственную должность как церковный сторож меня приняли без рекомендации.

Принимая на работу, со мною провели целый инструктаж. Первая заповедь ночью никому не открывать двери храма, даже милиции. Приводился пример как женщина спряталась в столе для поминальных свечей о упокоении умерших, стол «канон» представлял из себя металлический короб с распятием и бесчисленным количеством подсвечников. Сторож не видел спрятавшуюся женщину, но чувствовал, что в храме кто-то находится, ночью особенно обостряется чувствительность. Начав обследовать храм, он увидел женские ноги, торчащие из под «канона». Вытащив оттуда женщину, свернувшуюся в три погибели, он связал ее и вызвал милицию. Милиция приехала. Допросив женщину, они выяснили, что она должна была открыть дверь храма своему сообщнику, намеревавшемуся ограбить храм. В храме находится чудотворная икона Божией Матери «Взыскание погибших» вся увешенная драгоценностями. Эта икона особенно почиталась артистами Большого театра, и в годы изъятия церковных ценностей они выкупили ее у государства. Умирая, артисты завещали свои драгоценности на украшение иконы. Милиционеры устроили в храме засаду, и когда сообщник пришел, заставили женщину через дверь сказать грабителю, что все в порядке. Когда он вошел в храм, его тут же схватили.

Другой пример касался «благочестивых» грабителей. Человек долго стоял на коленях перед иконой «Спаса нерукотворного», приводя в умиление старушек служительниц. А когда он ушел, оказалось, что исчезла огромная серебряная лампада, висящая перед этим образом. На нее он и молился в умилении минут сорок.

Меня предупреждали и о самозваных батюшках «самосвятах» собирающих деньги в храме, и об аферистах, сочиняющих о том, что им срочно нужны деньги для переливания крови ребенку и т.п..

Как-то пришли негры. Протянув сто долларовую банкноту, они объявили, что жертвуют на храм пятьдесят долларов. Пока искали для них сдачу, из своей кельи позвонил настоятель. Узнав в чем дело, он сказал, что знает этих людей. Они таким образом сбывают фальшивые доллары. Мы посоветовали неграм все-таки поменять доллары в ближайшей сберкассе, метрах в ста от храма. Они ушли и больше не появлялись.

Но были и искренние жертвователи на храм. Когда некий предприниматель Георгий сказал, что ему было во сне явление Георгия Победоносца, и он повелел помочь в ремонте храма, мы подумали, что у человека очень разгоряченное воображение. Так же посчитал и сам Георгий, не придав значения своему сну. Но когда явление Георгия Победоносца повторилось, и предпринимателю даже была показана трещина в стене храма, Георгий понял, что дело серьезно. Обговорив с настоятелем и старостой храма все детали, он сам нанял бригаду ремонтников, закупил материалы, краски, цемент и осуществил покраску храма и колокольни.

Другой благочестивый прихожанин, приезжая на мерседесе в храм, одаривал каждого нищего ста рублями. При его появлении раздавался крик: «Петр приехал!» и все нищие сбегались, окружая его толпой. Петр тоже молился только на коленях. Надо заметить, что нищие храма были очень богатыми людьми. Когда за «ящиком» нужно было разменять крупную купюру, обращались к ним. Ранее я приводил пример, как пьяному нищему не продали свечу, обидевшись, он свернул бумажные деньги трубочкой, поджег, и этот факел поставил на подсвечник в благодарность Богу, за поданную ему милость.

Среди нищих была женщина с костылем. Однажды она опаздывала на троллейбус, тогда, зажав костыль подмышкой, она со спринтерской скоростью добежала до троллейбуса, и вскочила на подножку дверей, нос к носу столкнувшись со сторожем храма, ехавшем этом троллейбусе.

Человек, став церковным нищим, попадал в золотой капкан, из которого почти невозможно было выбраться. С самих нищих тоже снимали дань, они должны были платить бандитам рекитерам. В церковном туалете жили бомжи, пугающие своим присутствием прихожан храма. Время от времени между рекитерами и бомжами возникала поножовщина, так что приходилось вызывать милицию.

На чердаке дома причта жили «идейные» бомжи, это были верующие, но больные люди, озабоченные спасением России от жидо-масонов. Среди них особенно выделялся Виктор безумный дед, считающий себя председателем какой-то партии, которая вот-вот должна была придти к власти. Виктор считал, что или ему, или Ельцину, но одному из них не жить. И когда Ельцина убьют, Виктор въедет в Кремль, займет его место и тогда начнется возрождение России. На что Виктору замечали, что если убьют его, то Ельцин въедет на его чердак. Виктор считал, что в Русской Православной Церкви служба совершается неправильно, поскольку церковные книги давно подменили. Люди видели, что он больной и его подкармливали, и как ни старался староста прогнать его с чердака, у него ничего не получалось. Виктор прожил там около двух лет, а когда была создана партия Черномырдина ""Наш дом Россия", решил, что это и есть его партия и пошел к Черномырдину домой, каким-то образом узнав его адрес. Охранники премьер министра скрутили Виктора и отправили его в психиатрическую больницу в Омск, где он пробыл полгода, а потом на электричках вернулся в Москву спасать Россию. Но к тому времени в храме «Воскресение Словущее» сменилось руководство, и всех бомжей идейных и не идейных оттуда изгнали.

Однажды я пригласил своих приятельниц сестер Марину и Таню в храм на ночную молитву перед иконой Божией Матери. Я поведал им о новом способе молитвы. Как-то в ночное дежурство из-за запаха краски в дежурном помещении я не знал, где в храме главу приклонить и обнаружил, что самое прекрасное место для ночлега это ступени перед чудотворной иконой Божией Матери «Взыскание погибших». Они были покрыты большим количеством ковров, рядом благоухали цветы в вазах. Принеся плед и подушку, я заснул у подножия иконы. Ночью мне казалось, что я летаю в духовных небесах, а от самой иконы исходит мощная благодать. Утром я проснулся обновленным. Но на следующее дежурство через три дня поспать под иконой не удалось. Произошло убийство Владислава Листьева, его должны были отпевать в этом храме. Предполагали даже на ночь оставить в храме, но поскольку в морге его тело уже попытались похитить неизвестные люди, я ответил организаторам похорон, что в храме сторож я один и гарантировать безопасность не могу. Тело Листьева привезли только утром. Еще через три дня, в очередное дежурство, в канун родительской субботы, поздно вечером, на огромном лимузине к храму подъехал человек, который умолял впустить его помолиться перед иконой Божией Матери, говоря, что он специально приехал один, отпустив охрану и шофера. В это время вместе с блаженной Анечкой, болящей девушкой, жившей в храме, мы пили чай, сидя у окна храма. Видя, как истерзан этот человек, я решился его впустить.

Войдя, он первым делом достал пачку денег, это были доллары, и положил их на прилавок, сказав, что это его жертва на храм. Сумма была огромная. В глазах незнакомца я прочитал мысль, что когда он уйдет, мы бросимся с Анечкой отсчитывать и себе часть денег. Я попросил его придти на следующий день и передать деньги казначею храма.

– А если их положить в ящик (в кружку)?

– Это может быть искушением для человека, который будет открывать ящик. А если хотите помочь, вот конкретно болящая девушка сирота.

Человек достал сто долларов. Я испугался. В то время это было «целое состояние».

– Вы знаете, она больная, ее убьют бомжи за эти деньги.

Человек поменял сто долларов на пятьдесят. Наверное, напрасно я это сказал, хотя потом Анечку избил церковный нищий за конфеты и печенье, тот самый «Рогожин с факелом».

Отдав деньги Анечке, человек стал раздеваться и бросать все вещи на пол. Я испугался опять: «Боже мой, кого я впустил!» На пол полетели роскошное пальто, шапка, шарф. Человек снял себя пиджак, бросил на пол вместе с деньгами и документами. Сорвал галстук, распахнул ворот рубашки, став очень похожим на Гамлета-Смоктуновского из фильма Козинцева.

– Теперь оставьте меня – и как Гамлет, следующий за тенью отца, прошел в полумраке через весь храм и бросился на колени перед образом Божией Матери, освещенной тремя лампадами.

– Свечу.

Анечка принесла ему свечу. Человек молился исступленной молитвой. Мы не мешали ему, и пили чай в дежурной комнате.

В то время я был в стесненных обстоятельствах, меня так и подмывало намекнуть человеку, чтобы он и мне пожертвовал сто долларов. После сильных колебаний, решил, что ничего просить не буду. Вскоре на пороге комнаты появился незнакомец, он уже был одет, в лице уже не было такой истерзанности. Мы предложили ему чаю, но он отказался и просил проводить его, ласково кивнув на прощанье Анечке. В полумраке мы подошли к дверям храма, и пока я снимал тяжелую железную цепь, отодвигал запоры, человек достал сто долларов и сунул их мне в руку. Я поблагодарил, сказав, что не буду ломаться и возьму. Загорелись красные огни лимузина, и исчезли во тьме за поворотом, человек уехал. Анечка узнала его, он был на отпевании Листьева, и занимал самое высокое положение на телевидении. Вместе с Анечкой перед иконой мы вознесли благодарственные молитвы, поскольку я это воспринимал, как дар от Божией Матери. Я опять начал располагаться спать среди цветов у подножия иконы, а Анечка ушла ночевать в «катакомбы» под главным алтарем. В темных переходах еще блуждал Виктор, но никого не застав ушел к себе на чердак. Меня охватило беспокойство: «Что же я наделал! Человек хотел пожертвовать на храм, а я отговорил его». Но он действительно приехал на следующий день, на поминальную службу родительской субботы, узнал Анечку и пожертвовал большую сумму денег, после чего староста и казначей смотрели на меня с недоумением, поскольку оба были из «Комитета», как они сами позже говорили, когда произошла смена власти и им пришлось уйти.

Вторая ночь под иконой казалась уже не столь благодатной, а потом произошло привыкание к святыне, болезнь свойственная тем, кто работает в храме.

Все же я расписывал Марине и Тане удивительные переживания сна и молитвы одновремено. Они загорелись желанием придти. Марина была на седьмом месяце беременности, и ничего не сказав мужу, в двенадцать часов ночи сбежала из дому на ночную молитву, так что домашние были в полном недоумении об ее исчезновении. Она пришла со своей подругой и наставницей полустарообрядкой Ириной. Ирина проповедовала, что смерть это единственная реальность нашей жизни, а все остальное это баловство. Подошла и Татьяна. В отличие от Ирины, поющей в храмах двух Церквей, и целиком посвятившей себя только молитве, Татьяна наоборот параллельно с посещением церковных служб, потихоньку стала устраивать у себя литературные и музыкальные салоны. У нее это стало очень хорошо получаться. В храме нас охватило религиозное возбуждение, и восхищение духа. К нам присоединилась и Анечка. Однако первым делом был устроен чай с лимоном. Марина и Таня приехали с пледами, даже маленькими подушками, поскольку речь шла о молитве во сне. Когда Марина в час ночи позвонила домашним и сообщила, где она находится, то на другом конце провода последовали не очень одобрительные оценки относительно ее молитвенных подвигов. Впятером, в полутемном храме мы начали читать акафист Божией Матери. Поскольку в храме никого не было, то молитва читалась от сердца, и казалось, что нас слышат. В умилении и радости мы пропели величание Божией Матери. Но после акафиста произошло огорчение. Марина и Таня никак не могли договориться между собой, кому из них спать первой под иконой. Татьяна ни за что не хотела уступать, Марина же была утомленной от семейных забот, да еще пребывала в тягости. Ирина старалась примирить сестер, но распря продолжалась. Договорились, что каждая дама будет спать под иконой по два часа, но все будет решать жребий. Жребий пал на Марину. Ирина заметила, что это правильно, ведь Марина не одна, их уже двое. Но Татьяна не захотела соглашаться и со жребием. Тогда Ирина сказала, что она отдает свои два часа Татьяне, и пусть она спит хоть и второй, но уже до утра. С трудом Татьяна все же согласилась на этот вариант. Марина стала устраиваться под иконой, а Татьяна продолжала пить чай с Анечкой, которая рассказывала ей свою жизнь. Ирина сидела на скамье около стены и молилась. Я предупредил дам, что если они по подземным коридорам пойдут в дом притча помыть руки и встретят в закоулках безумного деда, похожего на привидение, пусть не пугаются. Дав инструкции и наставления, я отправился спать. Было хорошо и волнительно, я сладко заснул.

Меня разбудил резкий звонок в дверь. Было пять часов утра, храм был освещен утренней зарей, под иконой и на лавках стоящих вдоль стен сладко спали дамы. Во всем были мир и благодать. У дверей стоял алтарник Онисим, я в ужасе и волнении открыл двери. Я совсем забыл, что в этот день служились две литургии, ранняя в семь утра, а алтарник всегда приходит за два часа до начала службы. Мы были застигнуты врасплох.

Онисим был специалист по скандинавским языкам, свободно владел французским, немецким, читал в подлинниках античных авторов, был знаток и собиратель живописи, особенно русского авангарда. Он не являлся штатным алтарником храма, однако, ежедневно за два часа до литургии приходил в храм и выполнял всю работу по подготовке к совершению литургии. Он сослужил священнику, читал синодики, послания Апостолов, участвовал в служении молебнов и панихид, был главным алтарником, душою алтаря. За свою работу он никогда не требовал денег, само служение для него было одновременно и подвигом и потребностью. Как эстета и филолога его потрясали мистическая глубина и красота службы. Ради этого он готов был вставать в три часа утра (и зимой тоже), и приходить к пяти утра в храм, вызывая тихое оцепенение сторожей такой регулярностью. У меня даже родился приветственный стих: "Солнце познаша запад свой, и луна. А Онисим стояша у входа"*. Вот и сейчас он появился за два часа до начала службы. Я кратко обрисовал ситуацию. Пройдя в храм, Онисим увидел сладко спящую девушку на коврах под иконой, укрытой пледом, и утопающей в цветах. Рядом вдоль стен мирно почивали другие молитвенницы.

* Именно о.Онисим почти заставил меня заняться литературой, оказывая внимание и поддержку.

«Вы бы еще стулья поставили (чтобы спать на руках у Богоматери, вплотную к иконе),– сказал Онисим,– Работать надо, а не спать под иконой»

Я ответил, что сейчас разбужу дам.

«Нет-нет, ни в коем случае не будите, пусть спят» – остановил меня тихим голосом Онисим.

Но дамы уже просыпались. Они были очень довольны и делились своими переживаниями. Потом попросили разрешения у Онисима помочь ему зажигать лампады в храме, и хотя алтарник этому был не очень рад, поскольку все лампады зажигал он сам, и в этом было свое тайнодействие, все же разрешил. Дамы были в молитвенном восхищении, и в таком настроении покинули храм. Правда, на выходе повздорили опять, кому из них везти домой пледы и вещи. Жребий пал на Татьяну. Тогда Татьяна запихнула их в «катакомбы» к Анечке, откуда они и исчезли, поскольку служительницы посчитали, что это жертва на храм, как и другие хранимые там вещи. И хотя мать Марины и Тани, покупавшая эти пледы на свои деньги и негодовала на пропажу, Марина и Таня считали это мелочью, главное это молитва, а все остальное приложится. Однако Инна Иосифовна обвиняла дочерей, что они молятся за ее счет. Но и сама Инна Иосифовна приезжала молиться к иконе Божией Матери и к иконе Спиридона Тримифунтского по квартирному вопросу, и вопрос разрешился очень хорошо.

Новая молитвенная практика быстро стала известна среди верующих. Возникла целая очередь, в основном из женщин. Татьяна приезжала ночью несколько раз. Сторож Евгений, оставшийся вместо меня, (я скоро покинул храм), просил ее не приезжать так часто, поскольку она компрометирует его. Сам Евгений тоже спал под иконой, и дочь его. Имея два университетских образования, Евгений мечтал поступить в монастырь, но это никак не удавалось. Семья не отпускала его. Ему очень хотелось, чтобы тогда дочь стала монахиней, но считал, что прежде она должна получить университетское образование, поступить на биофак, где не только дают информацию, а учат постановке мышления. Дочь готовилась усердно. После дежурства в храме Евгений с большой неохотой ездил на приемные экзамены, поскольку входил в приемную комиссию университета.*

* А уборщица храма давала сольный концерт органной музыки в Малом зале консерватории, так что весь храм ходил на этот концерт.

Вероника с верою спала под чудотворной иконой Божией Матери и поступила в МГУ.

Всем, кто так молился, с верою спал под чудотворным образом, были явлены чудеса. Марина легко родила какого-то удивительного златоволосого младенца. Во время родов в небе была радуга, а в храме в его честь были открыты Царские врата. Младенца назвали Даниилом в честь пророка Даниила.

Полустарообрядка Ирина, после пережитой драмы в семейной жизни, неожиданно для себя занялась иконописью. Она прошла обучение у нескольких хороших мастеров, а затем в лице художницы Евгении Александровны Тавьевой обрела гениального учителя. Обе – толстовка Евгения Александровна и старообрядка Ирина приходили в экстаз от открывающихся откровений. Евгения Александровна объясняла Ирине, что без знания мирового искусства нельзя понять и древнерусскую живопись. Кругозор Ирины резко расширился, она расцвела как художница, стала очень хорошим иконописцем. Нашла свой духовный путь. ( После нескольких лет занятий убежденная толстовка Евгения Александровна стала подумывать о крещении, а старообрядка Ирина, жаждущая смерти, у себя дома стала преподавать девушкам пластику и танцы, поскольку до своего старообрядчества занималась балетом)

Татьяна обнаружила в себе способности устраивать музыкально-литературные салоны. Ее салоны стали знамениты по всей Москве.

Творческие люди с большой охотой посещали их. Музеи и библиотеки предлагали ей свои залы, для проведения салонов.

Сам автор в это же время тоже неожиданно для себя занялся литературной деятельностью, и даже стал издаваться. Позже, автор опять вернулся в храм на работу сторожем. Ночью в алтаре он помолился перед престолом, чтобы ему была послана пишущая машинка для работы литературой, а в ответ (на следующий день) ему был послан компьютер с принтером, чего автор никак не ожидал*. На этом компьютере он и написал свои воспоминания о новом способе молитвы, почивании под чудотворной иконой. Но предостерегает, что злоупотреблять этим нельзя, очень большая опасность впасть в языческое отношение к иконе, воспринимать ее как волшебный талисман.

* Рассказ об этом событии уже приводился в предыдущем номере «Православных вестей».

В году 1996-97 в храме сменилась власть, приехал новый настоятель из Нью-Йорка, и всей иррациональной жизни внутри храма пришел конец. В храме воцарились дисциплина и порядок, и молитвенное почивание народа под иконой тоже прекратилось. Но свидетельство о чудесах происходящих от этого образа осталось, «к сему аз грешный руку приложил. Аминь.»

Сергей Федоров

Август 2006 г.

Дети Марины четырехлетний Филлип и шестилетняя Шура на даче играют в маму, ждущую третьего ребенка. Шура на террасе раскладывает подушки, одеяла, детскую кроватку. Приходит соседская девочка Катя тоже шести лет. Увидев с какой серьезностью Шура занята раскладыванием подушек, она спрашивает: «А где Филя?»

«Филя на втором этаже рожает, а я здесь все готовлю» – ответила Шура. "А-а"– с пониманием сказала Катя, кивая головой.

[...]

В сырую погоду Марина пыталась около часа растопить самовар на улице. Она хлестала самовар тряпкой, непрерывно читая над ним Псалтырь. Самовар так и не разгорелся, не помогла даже Псалтырь. На следующее утро Марина сменила тактику, возведя очи горе, она непрерывно пела молитву Святому Духу, «Царю Небесный, Утешителю, Душе истинный ...» Самовар разгорелся.

Будучи ревностной православной христианкой Марина очень сожалела, что по канонам у мужа может быть только одна жена. Если бы у ее мужа была вторая жена, она сама могла бы больше ездить по монастырям.

Не очень ориентируясь в мировом искусстве Марина была уверена, что Джоконда Леонардо да Винчи держит на руках младенца Христа.

Муж Марины писал компьютерные программы, а она была убеждена, что компьютер от беса. Хотя за счет компьютера кормилась вся многодетная православная семья.

Церковный сторож Евгений рассказывал о международном конфликте происшедшем в общежитии МГУ для иностранных студентов. Там проживали студенты из Индии, и поскольку они верили в реикарнацию, перевоплощение душ, то этаж, на котором они проживали, наполнился тараканами, мышами. Студенты их не трогали, наоборот подкармливали. Потом на этом этаже поселили немецких студентов, которые быстро навели порядок, уничтожив всех мышей и насекомых. Увидев такое истребление своих «родственников» индусы пришли в исступление и в гневе устремились на немецких студентов. А те никак не могли понять, почему на них кричат индусы. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им никогда не сойтись» Пришлось немцев переселять на другой этаж, развести Восток и Запад.

В 1980 году бабушка моя, впервые увидев книгу о Туринской плащанице и фотографию Христа, сказала: «Я всегда считала, что Христос был . Но Он был обыкновенным человеком, а не Богом. Просто Он перешел в нашу русскую веру, и евреи Его за это распяли»

Критика. – Посмотрев с соседкой по телевидению фильм «Анна Каренина», вынесли вердикт: «Вот дура-то. Ела пила, что хотела,и бросилась под поезд.»

Пожилой артист театра Маяковского делился своими соображениями: «Я не верю в рай, не верю в то, что меня там будут встречать Апостолы Петр и Павел. Не верю в Бога, по крайней мере, так как вы верите. Но у меня в Ленинграде есть свой идол, и я каждый раз к нему прихожу, приношу деньги, и прошу о помощи. И вот в последний год мне одному дважды подняли зарплату»

В восьмидесятые годы на собраниях друзей, богословских чаепитиях на кухне, возник спор о том, что такое монада Лейбница. Михаил, преподаватель математики в МГУ заметил: «Надо же, о чем люди спорят. Не о водке, не о бабе, а о монаде Лейбница!» – на пачке сигарет нарисовал каракатицу и сказал, – Вот ваша монада" Когда же во время обсуждения о психических явлениях на уровне элементарных частиц, было заявлено, что «кварки это лица общения», мое сознание стало уплывать в неведомые духовные сферы.

Бывший йог, впоследствии ставший священником рассказывал, как другой йог входивший в их группу, обладал способностью вытекать из тела и летать в астрале, видя людей и все, что происходит вокруг. Но в таком свободном полете был уловлен магами, словно сеть, его захватила некая сила, он оказался в комнате, где они собирались для медитаций и волхования, и уловления таких блуждающих душ. Его собрались убивать, поглощать. Йог забился в ужасе, вспоминая все магические заклинания действия, которые могли бы его освободить. Поскольку в йоге отовсюду, из всех религий надергана духовная практика, он стал вспоминать и молитву Иисусову. "А, «христосик» попался, не выйдет, не выйдет" – говорили маги. В смертельном ужасе йог возопил ко Христу, словно невидимая цепь оборвалась. «В последний раз тебя спасаем» прозвучало внутри йога. Он стал свободен. После этого в астрал уже больше не выходил. Вся группа йогов благодаря старцу Тихону Пелиху из Отрадного перешла в Православие, а руководитель группы, женщина, перешла в иудаизм. В то время была очень знаменита лаборатория Спиркина, где занимались изучением и практикой черной магии. Руководитель йогов предупреждала своих подопечных: «К Спиркину не ходите, там мрак» Все это рассказывалось в связи с тем, что один из участников наших собраний, хозяин квартиры, больной и одинокий человек от тоски решил заняться йогой, так чтобы забыться в медитации и уйти от этого мира. Ранее он даже крестился, но духовная жизнь не получилась, тогда он решил попробовать другое. «Дьявол платит наличными» – повторял он. Поэтому бывший йог и объяснял ему, что в астральном мире все очень жестко, там свои законы, и нельзя просто так болтаться куда хочу. Позже церковный сторож храма Воскресение словущее, Валерий Иванович кандидат наук, десятилетия проработавший в космическом институте, рассказывал об опытах выхода в астрал проводимых в этом институте, наподобие тех, которые проводились в американских космических институтах. «Практику, методику ухода мы нашли, а вот с возвращением не получается. У нас погибли люди, не смогли вернуться». Анатолию, хозяину квартиры бесы являлись в виде членов Комитета Галактической Безопасности, один из них жутко похожий на человеко-кота, так рассказывал Анатолий священнику который его крестил. Коты исчезли, но ненадолго. Толя был одержимым человеком, в нем пребывала страшная сила, по своему он даже был прозорливым. В то же время он был ультра программистом. Мы собирались у него дома, чтобы как-то поддержать его, но каждый раз после этого это было ощущение рваной раны в душе, потеря сил. Позже духовник о.Всеволода Шпиллера, затворник о.Павел Троицкий в письме запретил мне посещать эти собрания, хотя о них ему никто не писал. Но, находясь в Тверских лесах, он духом созерцал то, что делается в Москве. В дальнейшем четверо из семерых участников богословских чаепитий ушли из Церкви.

Миша Белянин до своего обращения никак не мог понять для чего существует атеистическая литература. «Если у меня дома не растет пальма, то зачем писать книги и доказывать, что она не растет из паркета? Ясно и так, что не растет» Придя к Богу, он понял, что вера это дар, дар от Бога. Сам по себе человек, своими усилиями не может придти к вере, вот почему требовать веры от неверующего человека нельзя.

Батюшке говорят: «Космонавты летали в космос и Бога там не видели».

– Космонавты летали в космос, а не в Царство Божие – ответил батюшка.

Женщина не очень ориентирующаяся в церковной жизни обращается к священнику, так как она это видела в фильмах, на католический манер: "Святой отец!

-Я не святой отец,– отвечает священник, – я грешный отец.

– Да?!

Женщина плачется батюшке: "Батюшка, я живу в коммунальной квартире, у меня такие соседи ...

– Коммунальная квартира! – восклицает батюшка, – Да ведь это такая благодать!

Александр Иванович Рогов, особа приближенная к патриарху, Пимену рассказывал, как иностранный журналист задал патриарху вопрос: "Вы достигли высшей точки в Церковной иерархии, стали патриархом, есть ли у вас еще какие-то желания, стремления, ведь выше уже некуда?

Да, есть, – ответил патриарх, – Я бы сейчас очень хотел быть привратником в Псково-печерском монастыре.

По его же свидетельству, Александра Ивановича, патриарх по поводу запрета отпевать самоубийцу ответил: «Все мы самоубийцы. Наоборот, самоубийцу надо один раз отпеть, второй, и еще в третий раз»

Истово верующая старушка, ревностно исполняющая все предписания Церкви, Зоя Васильевна Киселева кается своему духовнику о.Всеволоду Шпиллеру: «Батюшка, я не послушна, у меня нет послушания».

«Кого вы не слушаетесь? – спрашивает о.Всеволод, – Леонида Ильича Брежнева?»

Наместник Гавриил спросил меня, зачем я приехал в монастырь?

– Так благословил духовный отец.

– Духовный отец, духовная мать, духовная девка. А что своей головы на плечах что ли нет?

Говорили, что во время проскомидии, он вонзил «копье», которым вынимал частицы из просфоры, в ягодицы сослужащему с ним священнику, посчитав, что тот плохо о нем думает.

За глаза его называли не архимандритом, а архибандитом.

По свидетельству Зои Васильевны о.Всеволод Шпиллер осторожно относился к принятию монашества, полагая что часто принятие монашества, это только ступенька к епископству.

Молодой человек, работающий алтарником, жалуется о.Иоанну Крестьянкину, что священники в алтаре совсем не такие, нежели когда они проповедуют на амвоне. В жизни они совсем не исполняют, то, что проповедуют. Ему хочется уйти из храма, где служит, и перейти в другой.

«Все, чему они вас учат, исполняйте. По делам же их не поступайте» – ответил о.Иоанн евангельскими словами, и добавил, – а из храма не уходи. Уйдешь будет еще хуже.

Вечером, когда служба уже закончилась, в храм пришел человек лет сорока с очень живыми глазами. Одет он был несколько экстравагантно, в черной бархатной куртке, в черных джинсах, золотые украшения на руках. В опустевшем храме он обратился ко мне с просьбой сказать ему как надо подать записку о поминовении умерших. Женщина, продающая свечи за ящиком уже ушла, священников в храме не было, а человек именно в этот вечер хотел подать записку.

– Вы напишите записку с именами, положите на нее деньги, и я ее сейчас отнесу в алтарь, а утром батюшка на литургии ее прочитает.

Человек обрадовался. Очень долго пришлось объяснять как надо правильно писать заголовок о упокоении рабов Божиих таких-то, таких-то. Человек дважды переписывал записку. Взяв этот листок вместе с деньгами, и не прочитав, что там написано, я прошел в алтарь и положил записку на стол рядом с жертвенником. Человек ушел очень довольный. Уже на следующее дежурство алтарник спросил меня: "Сережа, а что бандиты приходили?

– Почему, Вы так решили?

– Ну, это была ваша записка с деньгами?

– Да.

А там было написано: «Помяни, Господи, Подольскую братву» и перечислялись клички: «Кольку Косого, Серегу Дзюпу, Ваську Самосвала и т.д.» – но батюшка всех помянул.

Церковный сторож Евгений еще в начале девяностых отмечал такую закономерность: «Демократы, открывая храмы, копают яму сами себе. Они открывают храмы, а в благодарность с амвонов этих храмов батюшки призывают к борьбе с демократией. А вот Сталина уважали. А демократы не могут поступать по другому в силу самих принципов демократии». Духовник Оптиной пустыни о.Илий спросил сослужащего с ним монаха о.Сергия: "Молишься ли ты за Ельцина?

-Я, да ни в коем случае! – ответил о.Сергий.

– Молись за Ельцина, – сказал о.Илий, – если к власти вернутся коммунисты всем нам будет очень плохо.

(Это поведал сам о.Сергий)

Евгений определял структуру коммунистической власти как самую что ни на есть православную пирамиду. Верхушка этой пирамиды сменилась, вместо Бога стал Воланд, а вся структура, вся византийская идеология поклонения власти, психология холопства остались. И менять ничего было не нужно.

Евгений ненавидел такие сказки как «По щучьему велению», про Иванушку дурачка. «Это же архитипы. Иванушка дурачок будет лежать на печи, а галушки ему сами в рот будут падать по щучьему велению. Но работать он не будет. И на этом у нас воспитывают детей!»

«Времена империй прошли, – отвечал он когда, демократов обвиняли в развале СССР, – Ну что общего могло быть между азиатскими республиками и прибалтийскими? Империя была как одеяло из разных лоскутов. Все республики находились под коммунистическим прессом, этим и были объединены. Пресс слегка приподняли и сразу сработали центробежные силы. Все побежали от этого пресса. А потом все равно начнется стягивание обратно» Церковный сторож Евгений говорил об этом еще в начале девяностых, и вот его предсказания начали сбываться.

У раки преподобного Сергия Евгений молился о победе американцев в Иране. «Без защиты американцев мусульманский мир нас сметет. И нас и Европу. Если бы не было американской мощи, мелкие государства нападали бы друг на друга, а так американская дубинка не дает.»

Евгений терпеть не мог православную мифологию, рассказы верующих о том, что Богоматерь ходит у них по огородам, а святитель Николай квасит капусту. Будучи ревностным последователем Игнатия Брянчанинова, впоследствии он изменил к нему свое отношение: «Это же культура даже не прошлого, а позапрошлого века.» Надо заметить, что искусился епископом Игнатием и другой мой друг, участник богословских чаепитий Миша математик. Прочитав труды епископа Игнатия, он сказал: «Если Бог таков, как пишет Игнатий Брянчанинов, то с таким Богом, я ничего общего иметь не хочу». Мише говорили, что «Слово о смерти» это самое слабое произведение еп.Игнатия, и все же после его канонизации Миша ушел из Церкви.

Начитавшись святых отцов Евгений стал предаваться смирению. Я говорил ему, что надо отличать холопство от смирения и в качестве примера приводил о.Всеволода Шпиллера, его слова: «Смирение и кротость это хорошо, но не надо быть подоконником». Евгений как- то не чувствовал разницы. Вразумление пришло от сапога митрополита на Пасху, во время крестного хода. Этот пинок развеял его иллюзии о смирении.

В те годы были разные точки зрения на процессы, происходившие в обществе. Патриарх Алексей 2 полагал, что республики вправе выйти из СССР, но ничего хорошего из этого не будет. Митрополит же считал, что Союз надо удерживать военной силой, используя властные структуры КПСС. «Этот отряд (епископов) очень хорошо уживался с советской властью» – замечал Евгений, по образованию он был биолог, и модели поведения животного мира, переносил на человеческий социум, точно прогнозируя поведение различных групп и их психологию. «И епископам и генералам нужен Советский Союз. Генералам доказывать, что они нужны. Чтобы держать такую страну, нужна армия. А если Союза не будет, то в них не будет необходимости. А это потеря денег, положения, привилегий, дач, машин. А епископам, потому что власть ограждает и защищает их от других конфессий. Вот и происходит смычка.» Поэтому во время перестройки в одной колонне несли красные флаги и хоругвии, портрет Сталина и знамя «Спаса нерукотворного», и портрет Николая 2.

«Мы были нищими, но у нас было сознание Великой державы, что мы угрожаем всему миру. А теперь мы те же нищие, а сознания Великой державы нет. Обидно. Кто виноват? Демократы.»

Какое-то время Евгений работал в патриаршей резиденции в Переделкино. Однажды, когда на берегу пруда он мастерил домики для лебедей, к нему подошел Святейший. Поинтересовавшись конструкцией домиков, патриарх обратил внимание, что из пруда торчит лестница, оставшаяся там еще с зимы. Патриарх мог бы дать указание вытащить лестницу, и пройти мимо, но он позвал еще одного работника, и втроем они стали вытаскивать эту лестницу из пруда. Не сразу, но вытащили.

Другой работник рассказывал, как на выходе из Успенского собора в Кремле, стоя около машины Святейшего, он обратился к нему: «Благословите батюшка!»

– Да ты, что! – воскликнул я, слушая этот рассказ, – Это все равно, что генералиссимусу сказать: «Товарищ лейтенант». И что же патриарх?

А он долго, ласково-ласково смотрел на меня и благословил"

Канонизация Николая 2 у Евгения вызвала неоднозначную оценку. «Он был хорошим человеком, его убийство было страшным преступлением. Но объективно отречение от престола помогло большевикам придти к власти.»

Слыша нападки священников на Петра 1, возмущался: "Вот по радио отец Дмитрий задает вопрос – «А что такого хорошего сделал Петр1?» – Да за одно создание Академии наук ему можно было поставить памятник"

А творения мтр. Иоанна (Снычева) ему представлялись полной безграмотностью.

«Для меня неприемлемо, когда интеллигенция, пришедшая в Церковь, отвергается ума и впадает в какое-то кликушество, считая это духовной жизнью» – говорил Евгений. Движение национал-патриотов определил одной фразой: «У них лозунг – Ну, кому за Христа морду набить?» – и все было ясно.

Таким был Церковный сторож Евгений. Он непрерывно молился, спал по три часа в сутки и подорвал свое здоровье, поскольку все это делал по своему благословению.

[...]

В Оптиной пустыни образца 1992 года, после перевода архм. Евлогия в Суздаль, и прихода новой братии с новым настоятелем, резко изменился духовный настрой. С амвонов каждый день кричали о международном заговоре евреев и масонов, каждый день искали, и, что самое интересное, находили масонов, в основном среди паломников и рабочих. Верили, что послезавтра наступит конец света, и, разумеется, спасутся только православные, да и то только Оптинские, а весь мир веки вечные будет мучиться в аду, и прощения ему никогда не будет. Знаменем такой идеологии были ложно понятые труды Игнатия Брянчанинова. После Оптиной, Пафнутий-Боровский монастырь, где были три-четыре монаха, остальные бомжи, или вернувшиеся из заключения, и нашедшие здесь кров, этот монастырь показался раем. Настоятелем монастыря о.Гавриил был бывший артист драматического театра Калуги. Монахи на трапезной сидели за одним столом с паломниками, и совсем не было деления на аристократов и крепостных. Однажды духовное чадо о.Всеволода Шпиллера Зоя Васильевна Киселева привела его слова сказанные по поводу алтарника Николо-Кузнецкого храма, окончившего семинарию и академию, и по смирению не принявшего сан. К. ушел с головой в изучение писаний епископа Игнатия, и в исполнении написанного дошел до такого состояния, что как говорил о нем о.Всеволод: «Я еле спас его»

Однажды другой алтарник жаловался священнику, духовному чаду о.Всеволода на обстановку в храме и устроение священников. Тот ответил, что храм это лечебница, духовная психиатрическая больница, и что пациентами этой лечебницы являются не только прихожане, но и сами священники.

Евгений тоже искушался: «Ведь Христос обращен личности человека. Личность может быть только свободной. И если священники будут подавлять эту свободу, свободу мыслить, они оттолкнут интеллигенцию от Церкви. Для интеллектуала свобода самое важное, и он всегда будет защищать ее.» Его предсказание сбылось.

Когда настоятель монастыря запретил всем монахам и работникам монастыря лечиться медицинскими препаратами, и принимать только гомеопатию, Евгений, будучи биологом, понял что такое послушание он понести не сможет, и монахом не станет.

В Иоанно Богословском монастыре архм.Авель говорил ему, что готовиться к принятию монашества, это также серьезно как подготовка к полету в космос, и прежде всего нужен опытный духовник.

Зоя Васильевна каялась о.Всеволоду Шпиллеру.

"Батюшка, я все время любуюсь собой, как Чичиков своим носом перед зеркалом.

– Вот, почаще читайте классику, – ответил о.Всеволод.

О.Всеволод говорил, что все можно делать во славу Божию. Даже котлету жарить.

Псевдо-смиренное отрицание культуры православными людьми типа: " Музыка Бетховена? – Чур меня.

Стихи Пушкина? – Чур меня" – о.Всеволод называл «семинарским богословием». Он очень высоко ценил роман Булгакова «Мастер и Маргарита», полагая, что в годы государственного атеизма он являлся проповедью бытия Божия для мятущейся души советского интеллигента. Одну из своих «Пассий» о.Всеволод начал с цитаты из Булгакова, говоря на языке интеллигенции пришедшей в храм.

Когда режиссер Михаил обратился к о.Василию Швецу с Чудского озера с вопросом совместима ли церковная жизнь с театром, он ответил: «Главное, чтобы все делалось с любовью». Сам о.Василий был когда то артистом цирка.

Аллан Чумак советовал свои фотографии прикладывать к больным местам. У одной женщины был абсцес, и она носила фотографию Чумака на ягодицах. Носила долго, но как-то не помогло.

О сем поведала автору подруга этой женщины.

На исповеди ветхая старушка с двумя палочками, просит священника, отпустившего ей грехи: " Батюшка, благословите меня умереть"

О.Всеволод Шпиллер говорил о людях бравшихся за особые правила, духовные подвиги без покаяния: «Люди с грязными сапогами лезут на небо и их приходится оттуда сталкивать»

Автору хорошо это известно из собственной жизни, часто сугубые молитвенные «подвиги» приводили к стремительному падению. Я недоумевал, что же это за закономерность такая? Выяснилось – «грязные сапоги»

Две девушки подвижницы сказали о.Сергию (Романову?), что они в качестве самоотвержения перестали есть мясо, подражая монашескому житию.

– А вы это сделали с благословения? – спросил о.Сергий.

– Нет мы сами так решили, – ответили девушки.

– Ну, считайте, что это вам в суд и осуждение.

Если Александр Блок воспевал Прекрасную Незнакомку, а Данте возвел Беатриче на божественную высоту, то Евгений считал, что женщина это автономная детородная установка. Он часто приводил цитату из Евангелия «а евших было пять тысяч человек, кроме женщин и детей», полагая, что Евангелие не считает женщин за людей. Евгений загонял свою дочь Веронику в монастырь, тоже цитируя Апостола Павла, что лучше быть не замужней, но решил, что прежде дочь должна получить университетское образование на биофаке, полагая, что там дают не сумму знаний, а работают над постановкой мышления. Дочь окончила биофак и вышла замуж, вопреки воли отца. Что привело Евгения в негодование, он даже порвал отношения с женой и дочерью. Жена и дочь остались в Церкви, а Евгений стал ниспровергателем Православия, (так творения Дионисия об Ангелах считал мифологической мурой), особенно сильное впечатление произвела на него книга «Бог как иллюзия» У Евгения появились две внучки, общение с ними явилось откровением для него. «Если бы семь лет назад мне сказали, что я соглашусь, что есть мистическая любовь, я бы не поверил. Сейчас все захлестнул секс, это не любовь, а любовь к этим младенцам не имеет объяснения. Она мистическая. Я никак не ожидал такого, она открывает Бога» Евгений вернулся в Церковь, хотя даже став ниспровергателем Православия, он постоянно посещал службы.

(Кстати Вероника стала кандидатом наук.)

Начитавшись святых отцов о смирении и кротости, я как ни старался притворяться смиренным и кротким, ничего не получалось. В один из выходов о.Всеволода на ступени храма, когда его тут же окружил народ, испрашивая благословения и задавая вопросы, я тоже спросил его: "Батюшка, скажите, а как искренне считать себя «ничто»?

– Не искренне считать себя «ничто» нельзя, – ответил о.Всеволод.

Мне показалось, что я не получил ответа.

– Я вижу, что я вас не удовлетворил, – продолжал он.

– Нет, не удовлетворили.

– Для того, чтобы считать себя «ничто» не нужно атомной бомбы с шестнадцатью расщепляющимися боеголовками. Это не вопрос масштабов, а любви. Когда человек любит, по настоящему любит, тогда он забывает себя, и не считает себя кем-то, все обращено на любовь к Богу, к другому и человеку не до себя, не думает о себе, главное Любовь, тот, кого я люблю, а я ничто, мне не до себя.

(Можно по любви считать себя «ничто», а можно по страху перед атомной бомбой.)

Опять упомянув об атомной бомбе, о.Всеволод сказал: "Ведь сколько добра можно было сделать открытием атомной энергии. А она была направлена на зло, на разрушение. Вы знаете, когда я был в Америке, мы встречались с Оппельгеймером, и он по ходу разговора сказал мне: "А знаете, мы с вами одного духа. Одной философии.

– Почему? Я же не создавал атомную бомбу.

– А вы посмотрите, какая книга лежит у меня на письменном столе.

Я посмотрел – это был Достоевский.

– Да-да, -продолжал Оппельгеймер, -я такой же христианин, как и вы.

Я хотел сказать ему: «Вы такой же христианин, как я – Китайский император»

О.Всеволод рассказывал о приеме владыки (мтр.Филарет?)

– Когда я вошел к нему, он сказал: "Отец Всеволод, я не спрашиваю Вас, как ваше здоровье?

– Почему, Ваше преосвященство? – спросил я, – я был бы этим тронут.

– Потому, что если я Вас спрошу «Как Ваше здоровье?», Вы ответите: «Спасибо, Вашими молитвами плохо»

О.Всеволод был очень болен.

– Конечно, это моими молитвами «плохо», -закончил он.

О.Всеволод говорил, что кто перед нами виноват, за тех особенно молиться надо.

Женщина говорит священнику: «А у меня и грехов-то нет»

– Мы таких людей рисуем на стене храма, а вокруг головы чертим нимб, – ответил священник.

Церковный сторож Евгений А. собрался помирать. Имея два университетских образованья (биофак и мехмат), будучи знатоком экзистенциализма, он был мастером на все руки и незаменимым работником в храме, починяя сантехнику и электрику. По ночам он предавался молитвенным подвигам, оставляя на сон два часа, а днем передвигал горы снега. Человек он очень хозяйственный, многие в храме питались картошкой выращенной на его приусадебном участке, и к делу своего отшествия подошел очень хозяйственно, продумывая все до мелочей, как если бы он сажал картошку. Был куплен костюмчик, ботиночки. Гроб показался дороговат, а Евгений не хотел жену и дочь обременять расходами. Да тут еще недавно галопирующая инфляция оставила по себе память. Кто-то советовал купить доски для гроба и хранить их на чердаке, а когда придет время самому сколотить из них гроб. Однако более всего Евгения тревожил вопрос в чем держать свои накопления, в рублях или долларах. Племянник прессекретаря президента входивший в руководство храма посоветовал Евгению хранить деньги в рублях, что Евгений и осуществил. Но тут грянул дефолт 1998 года, и все планы Евгения рухнули. Он и деньги потерял, и не помер, и был очень огорчен. Сейчас в 2009 воспитывает внучку, выращивает картошку и прочитывает горы книг, скопившихся у него за всю жизнь. Общение с ребенком вдруг открыло ему то, что он не находил для себя в книгах. Евгений мечтал о том, чтобы дочь стала монахиней, и осуществила в жизни то, что ему осуществить не удалось. Однако посчитал, что в любом случае необходимо образованье, а главное постановка ума, которую, по его мнению, давали на биофаке МГУ. Однако дочь, окончив университет, в монахини не пошла, а вышла замуж, вопреки воле родителя, и принесла ему внучку. Евгений к этому времени пережил системный кризис и из ревностного подвижника стал ниспровергателем православия. Жена и дочь остались в Церкви. Но все друзья Евгения убеждены, что это временно, тем более провозгласив себя атеистом и сторонником автора книги «Бог как иллюзия», Евгений постоянно приходит на воскресную Литургию и на все церковные праздники. Кумиром Евгения был Достоевский, незаметно для себя он сам стал объектом достойным пера Федора Михайловича. Глубоко копал Федор Михайлович.

Подполковник ФСБ, хозяин деревенского дома, где я жил, спрашивал меня по поводу потустороннего мира:

– Вот, столько людей умирает, а до этого еще миллиарды умерли, как же им всем там хватит места?

(«Москвичей испортил жилищный вопрос»)