Так что же хотели построить в Звенигороде сын Дмитрия Донского князь Юрий и его духовный отец, «первый ученик» Сергия Радонежского – Савва Сторожевский? Отчина Юрию досталась неплохая. Звенигород и Галич, места разные, но весьма удобные и доходные. И это было хорошо, что удел находился не в Москве и одновременно недалеко от неё. Построить что-то новое, сакральное, одухотворённое в большом городе было бы невозможно. А Звенигород становился будто новой площадкой для хороших начинаний и даже, если хотите (да простит меня читатель за столь современное слово), эксперимента.
Юрий решил построить свою Русь – Русь Звенигородскую. Не просто обустроить доставшийся в наследство удел, а создать вариант собственного большого правления, дабы доказать своему московскому брату, что не только может управлять государством, но и знает, как это делать, да к тому же имеет собственные взгляды на будущее государства.
Такую работу осмыслить и осуществить одному было немыслимо. Князя считали человеком образованным и развитым, известны высказывания, где о нём говорили как о правителе, начитанном книг духовных, но не «книжнике», имеющем глубокие познания. Ему нужен был соратник и советчик. И никого ближе Юрию в эти годы не было, кроме его духовного наставника и отца – инока Саввы.
Так они начали свои благие деяния. Как бы сегодня сказали – в определённое время в отдельно взятом месте. Нечто вроде возведения «технопарка» современности. Новая Русь – в особом регионе. Там, где сходились и древние традиции, и можно было начать как будто всё сначала.
Действительно, Звенигородский удел был чем-то новым и для князя Юрия, и для Саввы Сторожевского. Они здесь не жили ранее, они сюда пришли. Они здесь словно начинали «с нуля». Один – умудрённый опытом старец, другой – молодой и энергичный наследник престола. В них соединились глубокая духовность и яркая светскость. Один считался выдающимся подвижником-иноком своего времени, а другой – неповторимым политическим и военным деятелем.
Всё сошлось в одном месте и в одной точке – на двух холмах: Сторожи и Городке, монастырском и городском, сакральном и мирском. Два человека – два холма – два мира – два образа жизни. И всё это должно было стать единой системой бытия их современника или будущего человека Руси.
Так по-новому переплетались две ветви власти. И самое главное – выковывались возможные новые традиции «нравственного княжества», о котором давно говорили основоположники исихазма, о чём, видимо, мечтал ещё Сергий Радонежский.
Иногда Звенигород сравнивают с Флоренцией эпохи Лоренцо Великолепного Медичи. Мол, был такой необычный город, где Юрий Дмитриевич Звенигородский покровительствовал всему, в том числе и искусствам. Потому и строил, привлекал иконописцев. Даже если это и так (с очень большой натяжкой: ведь сравнивать столь далёкие друг от друга традиции и культуры – весьма рискованное занятие), то нельзя забывать, что при этом у Медичи был ещё и свой «небесный покровитель», вернее, аскет-книжник, духовник-практик, обладавший уникальной широтой взглядов и особым мировоззрением, способствовавшим утверждению свежих идей.
Остались поразительные слова, которые сказал Савва Сторожевский Юрию Звенигородскому. Их запечатлел Маркелл Безбородый в написанном им Житии старца. Они представляют идеальный образец наказа правителю нового времени, который мог превратиться после Звенигорода в правителя всей Руси. Вот они.
«Благой и милосердный Бог видев твое благочестивое княжение и смирение сердца твоего, и любовь, которую оказываешь убогим... Пусть же и твое сердце до конца утвердится и пребывает в любви Его. Ибо ничем так не приближаемся к Богу, как милостью к нищим. Если будешь милостив к ним до конца, то жизнь добром утвердишь и будешь наследником вечных благ».
Это была новая форма жизни, будущая формула правления. Формула Звенигородской Руси. Так – увы – и не построенной.
http://www.kkovalev.ru/Savva_LG.htm
|
|
