Жорж Пьер Сёра родился в Париже 2 декабря 1859 года в зажиточной, но несколько необычной семье. Его отец, Антуан Кризостом, был министерским чиновником. Рано выйдя в отставку, он большей частью жил один в своем втором доме в Ренси, под Парижем. В погребе дома Антуан обустроил молельню, где отдавал дань своей набожности, совершая богослужения (с садовником в качестве служки). Кроме того, он увлекался разведением цветов.
Одну руку отец будущего художника потерял на охоте в результате несчастного случая и пользовался протезом. Приступая к обеду, Антуан вставлял в протез вилку или нож, но часто забывал об этом, продолжая энергично жестикулировать во время разговора. Как писал позже один из его друзей, «он с такой силой размахивал своим острым оружием, что мне, сидевшему рядом с ним, постоянно приходилось опасаться за свои глаза».
Жорж видел отца только по вторникам, когда тот приезжал обедать в кругу семьи и «исполнять супружеские обязанности». Между ними не было особой близости, что не помешало сыну унаследовать отцовские черты характера — замкнутость, независимость и скрытность.
В детстве Сера ничем не отличался от своих сверстников. Он был свидетелем поражения Франции в войне с Пруссией и дальнейших трагических событий. Когда в 1871 году власть в столице ненадолго захватила Коммуна, семья Сера покинула Париж и на некоторое время обосновалась в Фонтенбло. Наверное, все это произвело большое впечатление на мальчика. После разгрома Коммуны они вернулись домой.
Подросток возобновил учебу в лицее. К этому времени он уже заинтересовался искусством и стал посещать школу живописи, где под руководством скульптора Жюстена Лекьена осваивал традиционную манеру письма, копируя гипсовые слепки и репродукции с картин старых мастеров. У Лекьена Жорж нашел себе первых друзей. Ими стали Эдмон Аман-Жан и Эрнест Лоран, позже получившие известность.
В 1878 году Сера приняли в Школу изящных искусств. Здесь он учился у Анри Лемана. Леман благоговел перед Энгром, учеником которого являлся, — это может многое сказать о его педагогических приоритетах. По сохранившимся студенческим работам Сера видно, как старательно молодой художник копирует академическую манеру Энгра. При этом он живо интересовался и новейшими течениями в живописи.
В 1879 году Жорж посетил четвертую выставку импрессионистов и был поражен полотнами Моне и Дега. Знакомство с работами импрессионистов подтолкнуло Сера к самостоятельным поискам. Около этого времени он покинул Школу изящных искусств.
Свободой художник наслаждался недолго. Вскоре его призвали на военную службу, и весь следующий год Сера провел в 119-м пехотном полку, расквартированном в портовом Бресте. Служба оставляла время для досуга, и он продолжал настойчивые штудии, совершенствуя свое мастерство рисовальщика.
В ноябре 1880 года Сера демобилизовался и возвратился в Париж. Здесь он (вместе с Аман-Жаном) снял студию, ставшую местом его дальнейшей работы. О самой работе нам мало что известно, потому что до 1883 года Сера не выставлялся. Можно лишь предположить, что все это время он занимался самообразованием.
Неоконченный курс Школы изящных искусств, конечно же, в этом смысле был недостаточен. Материальная поддержка со стороны родственников позволяла художнику спокойно доучиваться по собственной программе, не думая о куске хлеба.
Поначалу Сера вплотную занялся рисунком. Чаще всего он рисовал белым мелом или пастелью. Период 1881—82 годов ознаменован его повышенным вниманием к человеческой фигуре. В эти же годы Сера написал несколько портретов. Один из них, («Портрет Аман-Жана»), выставленный в Салоне 1883 года, удостоился сдержанных похвал.
Помимо живописи, Сера много читал, жадно интересуясь новейшими теориями и открытиями в области оптики и пытаясь проследить, как использовали законы оптики великие мастера. В частности, он внимательно изучил творчество Эжена Делакруа (1798—1863). В 1830-х годах Делакруа экспериментировал с цветом — наносил параллельными мазками чистые дополнительные цвета, не смешивая их друг с другом. Это подтолкнуло нашего героя к собственным исследованиям в том же направлении.
Молодой Сера предпочитал писать не на холсте, а на деревянных досках, делая небольшие этюды маслом. В 1883 году он решился на крупное полотно, планируя им обратить на себя внимание в ближайшем Салоне. Видимо, сыграл свою роль и тот факт, что Аман-Жан и Лоран, вместе с которыми он начинал художническое поприще, уже успели не без успеха выставить свои картины в Салоне. Сюжет работы был продиктован сценой на берегу Сены, поблизости от Парижа. Эти места привлекали многих импрессионистов — отчасти своими красотами, а отчасти тем, что добраться сюда не составляло труда: регулярно ходил поезд.
На «Купание в Аньере» Сера потратил год, но жюри Салона отклонило работу. Художник посчитал такое решение оскорбительным. Те, кого постигла такая же судьба, в ответ организовали Салон отверженных (независимых). Вскоре состоялась выставка новоиспеченных «изгоев», где Сера, наконец, получил возможность представить свою работу широкой публике. В отзывах о выставке царил полный разнобой. Один из критиков даже назвал работы «независимых» «неудачными, непонятными, ужасными, бессмысленными, анемичными и надуманными». И все равно Сера был счастлив. А с официальным Салоном он прекратил с тех пор всяческие отношения.
После выставки Сера с головой погрузился в жизнь, которую вели «независимые». Посещая их собрания в кафе «Ориент» и «Маренго», он тихо сидел в сторонке, посасывал свою трубку и наблюдал за происходящим. Несмотря на молчаливость, Сера вскоре стал душой компании. Наиболее яркой личностью в ней был Поль Синьяк, в то время писавший в импрессионистической манере. Он проявил огромный интерес к «пуантилизму» (или — «дивизионизму») Сера. Очень важным оказалось то, что Синьяк гораздо точнее и доступнее автора формулировал его новаторские идеи. И в немалой степени именно благодаря его усилиям Сера впоследствии признали основателем нового течения в живописи.
«Импрессионисты» это положение развил Феликс Фенеон. Фенеон стал подарком судьбы для Сера — он лучше других понял значение его поисков в контексте всей истории живописи. Фенеон писал, что старое течение (импрессионизм) исчерпало себя, и на смену ему приходит новая волна художников, названных им неоимпрессионистами. Лидером и душой неоимпрессионистов критик «назначил» Сера. Тут, на его взгляд, и спорить было нечего.
Триумфальное шествие полотна «Гранд-Жатт», между тем, продолжалось. Картину показали на второй выставке Общества независимых осенью 1886 года и на выставке «Группы двадцати», собравшей бельгийских художников-новаторов. И на этих выставках ее восприняли как сенсацию. Синьяк, торжествуя, свидетельствовал: «Огромные толпы, постоянный шум, возмущенные буржуа и растерянные мазилы. В целом, большой успех для нас. Картину Сера невозможно было рассмотреть, ее всегда окружали тучи зрителей».
Мода на неоимпрессионизм быстро распространялась, и вскоре десятки художников принялись имитировать «пуантилистскую» манеру Сера. По этому поводу он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, все это очень льстило художнику, а с другой, — вызывало ревность. Пропагандистом и популяризатором нового течения выступал Синьяк, сам ставший бесповоротным «дивизионистом»; Сера же предпочитал хранить молчание. Более того, он теперь пытался уклониться от выставок, опасаясь, что его идеи окажутся просто разворованы падкими на успех «товарищами».
Скрытность Сера распространилась и на его личную жизнь, она была окутана тайной. В 1888 году он познакомился с белошвейкой Мадлен Кноблох. Вспыхнул роман. Сера скрывал его и от друзей, и от родных. С 1889 года они с Мадлен стали жить вместе. В феврале 1890 года Мадлен родила мальчика. Сера дал ему имя, зеркально отражавшее его собственное, — Пьер Жорж. Родные по-прежнему ничего не знали.
В марте 1891 года художник заболел во время подготовки к очередной выставке Общества независимых. Болезнь развивалась стремительно. Буквально за три дня Сера «сгорел» — как предполагается, от менингита. Похоронили его в семейном склепе на кладбище Пер Лашез. http://seurat.ru/bio/
