Холст, масло. 142,5 x 93,5. Государственная Третьяковская галерея, Москва
"Царевна-Лебедь". Глубокий смысл заложен всего в двух словах. Очарование родной природы, гордая и нежная душевность сказочной девушки-птицы.
Тайные чары все же покоренного злого колдовства.
Верность и твердость истинной любви. Могущество и вечная сила добра.
Все эти черты соединены в чудесный образ, дивный своей немеркнущей свежестью и той особенной величавой красотою, свойственной народным сказам.
Каким надо было обладать даром, чтобы воплотить этот чистый и целомудренный облик в картину!
Рассказать языком живописи о сновидении, о невероятном. Это мог сделать только великий художник, постигший прелесть Руси.
"Крылья – это родная почва и жизнь", – писал Михаил Врубель, а в другом обращении к близкому товарищу он восклицал:
"Сколько у нас красоты на Руси... И знаешь, что стоит во главе этой красоты – форма, которая создана природой вовек. А без справок с кодексом международной эстетики, но бесконечно дорога потому, что она носительница души, которая тебе одному откроется и расскажет тебе твою?"
Так осознать глубину самого сокровенного в искусстве дано очень немногим, и Врубель потому-то и смог написать шедевр нашей школы, ибо любил Отчизну, народ, красоту.
"Царевна-Лебедь". В самую глубину твоей души заглядывают широко открытые чарующие очи царевны. Она словно все видит.
Поэтому, может быть, так печально и чуть-чуть удивленно приподняты собольи брови, сомкнуты губы. Кажется, она готова что-то сказать, но молчит.
Мерцают бирюзовые, голубые, изумрудные самоцветные камни узорчатого венца-кокошника, и мнится, что это трепетное сияние сливается с отблеском зари на гребнях морских волн и своим призрачным светом словно окутывает тонкие черты бледного лица, заставляет оживать шелестящие складки полувоздушной белой фаты, придерживаемой от дуновения ветра девичьей рукой.
Перламутровый, жемчужный свет излучают огромные белоснежные, но теплые крылья. За спиной Царевны-Лебедь волнуется море. Мы почти слышим мерный шум прибоя о скалы чудо-острова, сияющего багровыми, алыми приветливыми волшебными огнями.
Далеко-далеко, у самого края моря, где оно встречается с небом, лучи солнца пробили сизые тучи и зажгли розовую кромку вечерней зари...
Вот это колдовское мерцание жемчугов и драгоценных камней, трепета зари и бликов пламени огней острова и создает ту сказочную атмосферу, которой пронизана картина, дает возможность почувствовать гармонию высокой поэзии, звучащей в народной легенде. Невероятная благость разлита в холсте.
Может, порою только легкий шорох крыльев да плеск волн нарушают безмолвие. Но сколько скрытой песенности в этом молчании. В картине нет действия, жеста. Царит покой.
Все как будто заколдовано. Но вы слышите, слышите живое биение сердца русской сказки, вы будто пленены взором царевны и готовы бесконечно глядеть в ее печальные добрые очи, любоваться ее обаятельным, милым лицом, прекрасным и загадочным.
Художник пленил нас магией своей волшебной музы.
http://www.art-catalog.ru/picture.php?id_picture=1319
"Царевна-Лебедь", по сути, сценический портрет Забелы. Этот вид театрализованного портрета был популярен у многих русских художников-символистов, достаточно вспомнить Константина Сомова, Александра Головина. Врубель пишет жену на фоне собственных декораций к "Сказке о царе Салтане", в костюме, сочиненном им для спектакля. Но сценическая условность преображена мощным натиском врубелевской кисти, претворена в сказочную. На глазах зрителя совершается чудо превращения морского прибоя в крылья Царевны-Лебедь, уподобленные также ее драгоценным одеждам. Неверный свет заката трансформирует реальность, делает ее зыбкой и многозначной. Такого рода поэтика намеков и ассоциаций, характерная для символизма, присуща многим работам Врубеля. Перламутровый колорит картины словно порожден музыкой. Врубель обладал даром синестезии — умением видеть музыку в цвете. "Я могу без конца слышать оркестр, в особенности море. Я каждый раз нахожу в нем новую прелесть, вижу какие-то фантастические тона", — говорил Врубель об опере Римского-Корсакова "Садко".
Зыбкий и нежный, таинственный и волнующий образ Царевны хранит в себе лиричность и задушевность пения Забелы.
http://vrubel-world.ru/issled4.php
|
|
